Подари мне сладкую смерть (СИ)

Глава 5

Боль. Крик. Слезы. И снова боль.

Привлеченные предсмертными хрипами Джин и шумом, в комнату ворвались стражи. Но было уже поздно.

Я стоял у окна и смотрел на белый снег, укрывающий землю. Моя прекрасная Джиннайна, моя любимая, неподвижно лежала на кровати. Ее глаза были закрыты и больше уже никогда не посмотрят на меня, не заискрятся от радости. На тонкой шее, словно грязь на снегу, проступали багровые пятна от моих рук.

Послышались крики. Вбежал ярл Лейв. Великий вождь собственной персоной. Он подошел к еще теплому телу Джин. Еще такому прекрасному телу Джиннайны, еще не познавшему тлен. Он склонился над ней и прикоснулся к губам, а затем издал нечеловеческий вопль. А я, как блаженный, засмеялся, радуясь, что он больше никогда не сможет ее коснуться. Никогда больше не сможет мучить ее. Никогда!

В комнату вбежал врач и начал производить какие-то манипуляции. Но еще никто из них не мог вернуть человека с того света, так что я не волновался. Я думал о том, что Джин сейчас уже летает вместе с ангелами, и ее больше никогда не коснется вся грязь этого мира.

Ярл набросился на меня:

— Что ты наделал? Ублюдок!

Его огромные кулаки обрушивались на меня, словно молот на наковальню. Я не сопротивлялся. Я так хотел быть с ней, там, и снова искупаться в зелени ее глаз, снова ощутить сладкий вкус ее губ, снова услышать ее стоны, снова ощутить ее руки. Я искал смерти. Такой сладкой, такой приятной.

— Зачем?! — продолжал орать ярл. Я улыбнулся и сплюнул кровь.

— Чтобы она не досталась тебе! Лучше смерть, чем жизнь с тобой! — он снова ударил меня, а из моей груди продолжал вырываться смех. Лейв отшатнулся, схватился за голову и вышел из комнаты. И вот теперь слезы душили меня. Ну, где же ты, смерть? Где твой приятный сладкий вкус?! Я жду тебя!

Но меня не слышали. Когда я встал — Джиннайну уже унесли. Меня схватили под руки и утащили в темницу. Что ж, мне там самое место. Я потерял счет дням и ночам, проведенных в пытках, мучениях и в черной тьме приятного забытья.

Кто-то кричал. Оказывается — это я. Сколько уже дней я здесь? В темной сырой тюрьме время тянулось медленно. Но вот дверь приоткрылась, огонь от факела озарил мое лицо. Стража подхватила меня под руки и потащила наверх. И вот я уже связанный лежу на полу. А предо мной стоит ярл.

— Ну как тебе там, в темнице?! — его язык заплетается, он был пьян. Может быть, он убьет меня. Хотя мне хотелось прикончить его первым, если бы не он — Джиннайна была бы жива, как и ее мать.

— А как тебе? Ведь это ты во всем виноват! — заорал я, позволяя гневу вырваться наружу.

— Нет. Не перекладывай на меня свою вину! — он улыбнулся. — Давайте, ребята! Он весь ваш. Покажите этому неженке, как мы уничтожаем их, их гордость и тело.

Сначала меня били. Били по лицу, по почкам. Но это я принимал с радостью. Ибо знал, что дальше будет хуже. Они стянули с меня штаны и рубаху. Достали раскаленный прут и начали выжигать на мне знаки. Если честно, мне было плевать, что на мне «рисовали». Это была жуткая нестерпимая боль. Я орал. Выл, забывая о гордости и своем достоинстве. Скулил, будто пес. Скоро я провалился в темноту.

Очнулся уже в темнице. Раны были обработаны, на полу стояла миска с едой с некоторым подобием мяса. Варвары не хотели просто замучить меня до смерти. Они хотели, чтобы я умолял о смерти. Не дождетесь, ублюдки! На следующий день меня пытали на дыбе. Я уже привык, погружаясь в радостные воспоминания прошлого. И снова тьма, темница, еда, перерыв. Варвары были очень изобретательны в пытках. Догадавшись, что предыдущие истязания уже так не действуют на меня, начали сдирать ногти. Я орал, пока мой голос не пропал, и снова не погрузился во тьму. Вот так я попал в ад. Я даже улыбнулся, осознавая, что настоящий ад покажется для меня раем. Очнулся, когда на меня вылили ведро воды и снова кинули в темницу. Через два дня заново. В перерывах между пытками рабыни обрабатывали мои раны, чтобы я не подох раньше времени. В эти мгновения мне виделись сны. Видения о моей жизни, которая теперь сама мне казалась сном.

Джиннайна, смеясь, бежит по коридору. Ее руки приподнимают передний край юбки, так что я могу видеть ее стройные ножки. За ней бегут розовощекие фрейлины в откровенных нарядах. Я подхватываю ее на руки и кружу. И думаю лишь об одном, как я хочу прижаться к ней. Почувствовать тепло ее губ. Назвать ее своей. Но пока еще рано. Фрейлины приседают в глубоком реверансе, так что я почти вижу их грудь. Кокетливо строят мне глазки. И я не упускаю возможность шлепнуть их по попкам. Видение резко обрывается, и моя пытка возобновляется.

Меня начали бить, не выдержав, отключился. И опять сон, и моя прекрасная Джиннайна. Мой ангел…

Вокруг нас танцуют люди. Но она ни на кого не смотрит. Потенциальные женихи уныло вздыхают. Принцесса решительно отвергла всех. Она уже не смеялась со мной, лишь бросала на меня пылкие взгляды и избегала. Но я уже знал причину этой меланхолии. И мне нравилось, как ее глаза пылали гневом, когда очередная девица пыталась меня соблазнить. Каюсь, даже специально провоцировал ее. Она встает и демонстративно уходит, прямо посредине бала, игнорируя все правила приличия. Я поспешил за ней. Джин замирает в нерешительности в темном коридоре, прислонившись к колонне. Она смотрит в окно, на звезды, будто пытается найти ответы на вопросы. Я тихо подкрадываюсь к ней и обнимаю. Она притворно сопротивляется и слабо бьет меня кулаком по груди. Ее коралловые губки приоткрываются, а бюст вздымается в томительном ожидании.

Я без труда угадываю, чего хочет моя малышка. Обхватываю ее тонкую талию руками и притягиваю ближе. Как можно ближе. Мне нравилось вжиматься в ее мягкое тело. Я припадаю к манящим устам. Ее руки ложатся мне на плечи, больше не пытаясь оттолкнуть. И моя сладкая сводная сестра оказывается в плену моих чар, а я в её. Как божественно приятно целовать длинную лебединую шейку, наслаждаясь бархатистостью кожи, ее запахом. С ее губ срывается стон, и она шепчет, пытаясь остановить это безумие:

— Наэль, хватит. Это неправильно!

Ее слова больше походят на мольбу о продолжении, чем на попытку прекратить это помешательство. И все же я на минуту отрываюсь от своего пиршества.

— Милая, мы не связаны кровными узами, наш союз будет разрешен. И если бы ты согласилась… — она пытается что-то снова сказать. Но я закрываю этот очаровательный ротик поцелуем. Я мечтаю унести ее из коридора и уложить в постель, ощутить жар ее тела, почувствовать ее робкие прикосновения, услышать призывные стоны. Но эта упрямица отказывала мне, ее сюзерену. Но я знал, что Джин рано или поздно согласиться выйти за меня. Я добьюсь ее согласия. Надо просто чуть-чуть подождать.

И снова мой сон прервали пытки. Снова боль, рвущая мое тело, и реальность, разъедающая мне душу, словно кислота. Все о чем я мог думать: «Почему я еще жив?» И снова спасительная темнота затянула в свои объятия. В очередной раз родные руки Джиннайны гладили мои волосы. Она наклоняется и шепчет мне на ушко:

— Гвенаэль, вставай! Слышишь, вставай! Борись! Ради меня! Любимый, слышишь! Борись!

Словно от пощечины проснулся. Рядом со мной, вместо моего ангела, сидел хилый старик.

— Ну, наконец-то очнулся. Я уж думал: ты помер! Да, здорово тебя оприходовали. За что тебя так, а парень?

— Я король Алакриона, — ответил я хриплым голосом, который уже и сам не узнавал.

— Да, не повезло тебе, — протянул он.

— А тебе откуда знать! — немного злобно рыкнул я. — Кто ты такой?

— Это уже не имеет значение, — он, кряхтя, поднялся. А я глядел на тощее тело, под обрывками ткани. Его покрывали шрамы. Старик выпрямился и подошел к узкому маленькому окну. — Хотя могу рассказать, чтобы скрасить тягость пребывания здесь, — я равнодушно пожал плечами. — Когда я был ярлом, у меня было все. Многие из моего окружения мне завидовали, но не осмеливались перечить мне, пока я был силен. Но стоило мне лишь ослабеть, как кто-то воткнул мне нож в спину. Бравый молодой воин вызвал меня на поединок. А победив, скинул гнить в темницу.

— Как такое возможно?

— Хольмганга — битва воинов решает все. Это старый обычай, сейчас он запрещен. Но есть и исключения из правил, — старик зашелся кашлем. — Ты имеешь право на Хольмганг в случае нанесения оскорбления, как возмездие. А так как ты благородных кровей, то можешь вызвать самого ярла. Если победишь, все его имущество будет принадлежать тебе.

Я был искренне удивлен. Я, человек, получивший королевское образование, изучавший обычаи варваров, не знал об этом. Я схватился за волосы и завыл. Почему я упустил этот старый обычай? Почему никто из моих советников не знал об этом? Скрывали умышленно?! Но все это уже не имело значения.

— Зачем ты мне все это говоришь?

— Хочу отомстить своему сыну!

Дикий, безумный смех вырвался из моего горла. Я не верил, что Лейв поступил так со своим отцом. Сумасшедший старик, или сын?

— И как ты себе это представляешь? Я даже еле на ногах стою!

— А ты не обратил внимание, что тебя все реже и реже пытают. Тобой уже наигрались! А иначе не бросили бы сюда, списывая со счетов.

Я не знал, как отомщу, но терпеливо ждал своего часа. Я начал готовиться, планировать свою месть. Меня пока оставили в покое. А я этим пользовался: съедал все помои, что приносили сюда, как еду. Мое выздоровление подпитывала дикая ярость и боль. Я винил ярла во всем. Я ненавидел его, проклинал. И жил, чтобы отомстить. Я представлял, как мой клинок войдет в его плоть, как его кровь хлынет из ран, как он издаст предсмертный вздох. И я улыбался. И даже всем демонам ада меня не остановить.