Подари мне сладкую смерть (СИ)

Глава 1

Падение Алакриона.

Тусклый свет, догорающих свечей, слабо освещал тронный зал. Громкие удары сотрясали массивную забаррикадированную дверь. От каждого толчка гора вещей сдвигалась, доски трещали и из них сыпалась труха. Лишь железные обрешетка, петли и запор спасали ее от разрушения.

Мужчина в сияющих доспехах, с изящной короной на голове закрывал своей спиной двух стоящих на коленях женщин. Роскошные платья не оставляли сомнений в их царственности. И даже сейчас, когда их жизни висели на волоске, они не потеряли ни своего достоинства, ни лоска. Они сжимали ладони перед собой, смотрели на икону и молились. Неистово, горячо и смиренно. Их прямые спины и склонённые головы вздрагивали от каждого удара, а после женщины едва слышно облегченно выдыхали. Красоту каждой из женщин поэты восхваляли, барды слагали песни, а рыцари лишались жизни.

Красой королевы Алакриона восхищались, но ее дочь Джиннайна превзошла свою мать. Нежная, как первый весенний цветок, хрупкая, как первый лёд. Длинные серебристые локоны, большие изумрудные глаза. Каждое ее движение было наполнено изяществом и грациозностью. Не важно, что делала принцесса — чихала или разливала чай, она делала это элегантно и совершенно очаровательно. Джиннайна стала гордостью и богатством Алакриона. Никто не мог устоять перед ней, будь то Варвар или Император Лартиссов. И даже сейчас, в час смертельной опасности, она казалась ангелом, сказочным существом.

Молодой король часто томно вздыхал и украдкой смотрел на красавицу сестру, но не сегодня. Сегодня его взор был устремлен только на дверь и рвущихся в зал врагов. Вена на его виске пульсировала от напряжения, а рука крепко сжимала рукоятку меча.

Горстка солдат, тех что еще стояли на ногах, поддерживала баррикады. В стороне, у дальней стены под анфиладами колонн лежали раненые, отдыхающие после тяжелой битвы.

— Ваше величество, дверь долго не выдержит, — это конец. Войска из Империи Лартиссов не успеют. До рассвета еще три часа, — с горечью произнес фельдмаршал. Его доспехи и меч покрывала грязь и засохшая кровь. Он уже был не молод, но не бежал от битвы и не прятался за спинами солдат. Его лицо давно избороздили глубокие морщины, но руки еще не лишились былой силы. Сегодня он забрал много десятков жизней захватчиков и, дай-то бог, еще заберет.

Он тяжело вздохнул и с сожалением протянул:

— Эх, как бы нам хоть одного мага сюда…

— Да уж, тогда мы б точно продержались. Пустое, друг мой. Они давно живут лишь в сказках, да легендах, — король сжал губы и тяжело вздохнул. — Алакрион долго сдерживал натиск Варваров, и пал достойно великой империи, друг мой. И мы умрем в бою… — его взгляд скользнул по стонущим, израненным воинам, по богатой лепнине, украшающей стены и колонны, по позолоченным канделябрам, ярким витражам, величественному трону и, в конце концов, упал на его мать и сводную сестру.

— Ваше величество, хоть это принцесса и королева-мать, но варвары их не пощадят, — осторожно заметил фельдмаршал, заметив чаяния сюзерена.

Король кивнул, сдвинув черные брови к переносице. Синие глаза потемнели, он нерешительно приблизился к мачехе.

— Пора, — прошептал он, чуть склонившись, но королева гордо вскинула голову.

— Нет. Я не приму яд, — она жестом остановила пытавшегося что-то сказать короля.

Она улыбнулась, поднялась с колен и погладила колючую щеку пасынка. Трудно поверить, но еще несколько месяцев назад он был принцем, соблазнявшим девиц в коридоре, свершавшим подвиги на поле брани. Глупым и бесшабашным мальчишкой. Впрочем, для нее он, наверно, всегда останется маленьким худым пострелёнком, на котором едва держались штаны. И все же в мужчине, стоявшем перед ней, почти ничего не напоминало того мальчугана, кроме упрямо сжатых губ, да яростного блеска глаз. Он возмужал и вырос, превратился в настоящего мужчину — короля — достойный приемник своего отца. — Я — королева. И умру в сражении, не осрамив честь нашего дома.

— Хорошо, — кивнул король, — но вы должны быть готовы к последствиям, — ему нелегко дались эти слова. Уж он-то не понаслышке знал, как поступают с женщинами солдаты, и не имеет значения кто они.

— Ох, милый Гвенаэль! — она порывисто схватила его за руки. — Я прекрасно понимаю, что с нами будет. Но не хочу лишать себя и шанса на перерождение души, как и свою дочь. Спасибо тебе за все — ты был хорошим сыном. Твоя мать и отец гордились бы тобой, как и я.

Она достала кинжал и приготовилась к последней битве.

— Джиннайна, — окликнула королева дочь.

Принцесса все еще стояла на коленях с закрытыми глазами и молила бога спасти их жизни, или хотя бы даровать быструю смерть. Она не повернулась на голос матери, но поцеловала распятие и поднялась с колен. В больших зеленых глазах застыл испуг. Джиннайна пыталась бороться со страхом, но все равно проигрывала. Изящной нежной ручкой принцесса сжала увесистый клинок и подошла к матери.

— Я люблю тебя, детка, — прошептала королева и поцеловала дочь. — Обещай мне быть сильной, чтобы не случилось, — напутствовала женщина, стараясь держать себя в руках.

Принцесса украдкой вытерла слезинки, едва кивнула и прошептала обет.

В следующую секунду мощный удар сотряс стены и враги проломили дверь. В тронный зал ворвались тысячи варваров. Их свирепые лица искажали злость и гнев. Джиннайна в ужасе попятилась к стене. Она бросила взгляд на брата, быстро закрывшего её своей спиной. Гвенаэль обернулся к ней и ободряюще улыбнулся, одними губами прошептав: «Не бойся». Началась последняя битва. В тронном зале вместо музыки звучали удары стали и предсмертные хрипы. Горстка солдат во главе с фельдмаршалом недолго сопротивлялась огромной орде варваров, осаждающей дворец.

Последние воины пали, а меч короля уже обагрила первая кровь варваров. Королевскую чету взяли в кольцо. Враги ухмылялись своей добыче. Порадовать вождя прекрасной принцессой, благородной кровью, такая удача редко выпадала. Они улюлюкали и смеялись. Несколько из них бросилось одновременно на короля. Один подкрался со спины и быстрым ударом рукоятки меча вырубил Гвенаэля.

— А-а, — вскрикнула королева и бросилась на варваров в попытке защитить своих детей. Ей удалось задеть нападавшего. Кровь брызнула из раны. Воин дико взвыл:

— Ах ты, сука! — его острый меч пронзил сердце королевы. Женщина мягко осела на пол и закрыла глаза, ожидая встречи с богом. Предательские слезы покатились по щекам Джиннайны. Под телом брата и матери расплывались кровавые лужи. Она осталась одна.

Девушка не выпускала из рук клинка и пыталась хоть как-то защищаться. Но, увы, слабые изнеженные ручки больше привыкли вышивать или играть на арфе. Ее жалкие потуги лишь рассмешили воинов. Один сильный удар — и клинок выпал из ее рук.

Кто-то из варваров грубо схватил ее за волосы, удерживая на месте. Другой тугой веревкой связал руки. А там подтянулись и все остальные: порвали платье и облапали, как портовую шлюху из таверны. С ней, принцессой, обращались не лучше, чем со служанкой. Лишь жизнь сохранили. Но ей она уже не была рада. Ее провели полуголой по разграбленному замку, по полыхающему городу прямо к кораблям. Ее не бросили в трюм, вместе с другими пленниками. Насмехаясь, выделили отдельную камеру. Замок скрипел, пока варвар отпирал дверь. Мужчина огромный, словно гора, даже услужливо распахнул дверь и также любезно толкнул между лопаток застывшую принцессу. Девушка полетела на пол, разбив колени и руки о грубый пол.

— Ваша комната, ваше высочество! Располагайтесь, — раскатисто загоготал варвар, а потом хлопнул дверью.

Сил подняться не было. Израненные ступни болели. Джин хотелось забиться в угол и спрятаться от этого кошмара. Но крики чаек напоминали о том, что она на корабле вместе со всеми награбленными сокровищами, и скоро ее повезут на острова, как подарок вождю.

Девушка поднялась и осмотрелась. Тюк с соломой, да ведро — вся нехитрая обстановка ее хором. Принцесса закрыла лицо руками, пытаясь не разрыдаться. Она же обещала матери, дала обет… Но как же, боженька, ей пережить все это?! А это лишь начало ее злоключений.

Не успела она прийти себя, как в трюме снова послышались голоса захватчиков и грохот цепей.

Бородатые, грязные и вонючие. Они скалились, улюлюкали и отпирали дверь в ее камеру. Единственная мысль, которая пришла в голову ей: «Меня сейчас изнасилуют!» Джин не сразу заметила в их руках оковы и цепи. Она просто задрожала, будто листок на ветру, и попятилась к стене. Возможно бы даже закричала, если бы голос не подвел ее. Как она не открывала рот — из него не вылетало ни звука.

Варвары же наслаждались зрелищем испуганной девчонки в короткой кружевной сорочке. Тонкое одеяние не могло ни согреть от холода, ни прикрыть от голодных взглядов мужчин, и, кажется, еще больше распаляло воинов, мягко обрисовывая все нужные округлости.

Варвары не церемонились. Просто в очередной раз схватили ее за волосы, вздернули, как куклу. Грубый металл болезненно сдавил кожу на ее щиколотках. В то время как руки варваров продолжали оглаживать ее ножки, поднимаясь все выше и выше прямо к ее бедрам.

Джин испуганно замерла, надеясь, что ее скоро отпустят. Зажмурила глаза, чтобы не видеть противные страшные рожи.

— Джин, — послышался окрик брата, а следом за ним страшный грохот.

Варвары злобно выругались на своем наречии, сплюнули и оставили девушку. А едва они скрылись из виду, как послышалось сдавленное мычание и стоны… Гвенаэль.

На этот раз принцесса зарыдала, громко, с надрывом. Наэль… Он… Он ведь спас ее и сам поплатился за это. Девушка закусила руку и прижалась к решетке, пытаясь увидеть хоть что-нибудь. Лишь темнота, да темные стены.

Скоро корабль отплыл, и ей ничего не оставалось, кроме как примириться с судьбой.

Джиннайна сидела на тюке с соломой — ноги болели от тяжелых оков. Но хуже всего было слышать крики брата. Она не видела его с момента битвы, но слышала каждую ночь. Слышала его крики, переходящие в рвущие душу стоны, и голоса варваров, смеющихся над ним. О, сколько горьких слез пролито и сколько молитв прочитано — в попытке вымолить у бога смерть. Но прошла неделя, и Джиннайна уже не молилась, не плакала. Она желала смерти, казавшейся такой сладкой. С рассветом мучители уходили. Тогда принцесса подбегала к маленькому зарешеченному окошку в двери, в попытке разглядеть единственного дорогого и любимого человека, оставшегося в живых. И каждый раз натыкалась на темноту. Однако сегодня варвары разомлели от выпитого вина и крови и совсем позабыли закрыть дверь. А может просто хотели показать ей, что ее ждет?! Кто знает…

Джин недолго искала его в тусклом свете, проникающем сквозь маленькое окно. Такой родной и такой близкий. Гвенаэль безвольно висел на цепях, истерзанный до неузнаваемости. Он, словно чувствуя её взгляд, приоткрыл васильковые глаза и слабо улыбнулся.

— Джиннайна, — хрипло сказал он. Из разбитой губы пошла кровь, — Прости что не смог защитить тебя.

Принцесса зажала ладошкой рот, чтобы не закричать раненным зверем и не переполошить им мучителей. И лишь через несколько глубоких вздохов смогла взять себя в руки.

— Чшш, — прошептала она, даже не пытаясь вытереть сбегающие по щекам слезы, — не говори, просто отдыхай.

Она хотела приободрить его, но Гвенаэль ее опередил. Он снова улыбнулся, как всегда мягко и нежно. И столько всего было в этом неуловимом движении губ, что, наверно, и дня не хватило бы для выражения чувств словами.

Боже, как она любила Наэля! Любила его жесткие черные волосы, что так часто гладила, когда в минуты грусти Гвенаэль клал голову ей на колени. Его синие глаза, что сводили с ума. Его полные губы, что сорвали ее первый поцелуй, и те, что всегда улыбались. Любила не так как положено сестре любить сводного брата.

Джиннайна с тоской прижималась к решетке, но Гвенаэль молчал. Тогда она начала тихо вспоминать их совместные счастливые моменты. Мужчина же просто слушал её чарующий голос и радовался тому, что ещё жив. И теперь уж точно ничего не напоминало в нем короля, человека, управлявшего огромной страной.