Под перекрёстным огнём (том 2)

Глубина задницы или над атлантическим побережьем — солнечно! (вместо эпилога)

— М-да! — потянула Фрейя, когда музыка на экране закончилась, а картинка схлопнулась. Нет, запись шла и дальше, но более интереса не представляла. — Лив, что скажешь?

— А я должна что-то сказать? — сделала удивлённые глаза стоявшая сзади телохранительница. Но по голосу было слышно, ей самой не по себе.

Её высочество грязно выругалась. Но — про себя, во избежание. Терять авторитет перед ребятами ни в коем случае нельзя. Почувствовав, что немного пришла в себя, выдала, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Красивый танец. Хорошо этот гадёныш выучился!

Ответом ей стал дружный вздох сидящих рядомМихаэля и Даниеля. Те следили за действом, как зачарованные, боясь оторвать глаз. Действительно, завораживающе — не каждый день такое увидишь. Особенно в исполнении собственной сестры…

…Сестры. Её снова обуяла злость. Чтобы не сорваться, Фрейя стиснула рукоятки кресла и сжала зубы. Она выдержит! Переживёт это!

…И отомстит.

Надо же, она решила отдаться ЕМУ! Этому подонку и предателю! Отдаться не просто так, не ради дежурного траха — предложила ему своё сердце! А он!.. Променял её на какую-то!..

— Ты знала, что так будет, — отрезвил её голос пришедшей в себя чуть раньше Оливии. — Знала, что рано или поздно он пойдет к ней.

— Знала. Её высочество кивнула. — Но не СЕЙЧАС же!

— «Не сейчас» это когда?

— Когда я ему… Его… — Она сбилась, но Лив поняла.

— А мне кажется, надо говорить: «Не тогда, когда я начала его воспитывать. Когда могла сделать его своей собственностью всего лишь вовремя уступив, но не стала делать этого из непрагматичного чувства мести. Когда решила вначале поставить на место, а лишь потом допустить к телу». Так, Фрей? — Дэн и Майкл отвернулись, делая вид, что чем-то очень-очень сильно заняты, но Оливию было не остановить. — Или ты считаешь, он от хорошей жизни побежал именно ко мне, когда перед ним были открыты все каюты огромного корпуса? КО МНЕ, Фрей!

Фрейя молчала.

— Он — мальчишка, как ты не понимаешь! — продолжала Бергер. — Это поступок юного мальчишки, а не мужа. Он ещё не дорос до серьёзного — серьёзное в его голове тесно переплетается с ребячеством и лихачеством. Отомстить сеньорите, которая его пытается прижать к ногтю… — Лив чмокнула пальцы. — Изюминка! Класс! Особенно если та — принцесса.

— Ты сама виновата, — заключила она. — Сама его к ней толкнула. Толкнула НЕ КОНТРОЛИРУЯ процесс, — сузила она глаза.

— Лив, ты становишься похоже на Сильвию, — заметила её высочество. — Те же нотки в голосе. Те же нотации. И, чёрт возьми, ты так же права, как бы мне ни хотелось от этой правоты кого-нибудь задушить! — Фрейя снова сжала подлокотники.

— Ну, так с кем поведёшься!.. — пожала плечами Бергер. — Не зря же я ваши мозговые штурмы слушаю? Кое что и сама начинаю мыслить.

Помолчали. Оливия, словно спохватившись, продолжила:

— Так вот, Фрей, это ребячество. И ты должна была сделать на это поправку. Напомнить, на сколько лет он младше тебя?

— Не надо!

— На семь! — воскликнули они одновременно. Оливия тут же снова же продолжила:

— То, что у тебя давно позади, что ты переросла, пресытившись, у него только начинается. Соблазны. Красивые, обалденные девочки. Параллельные романы — или скажешь, не крутила ни с кем одновременно?

— Крутила! — снова вспыхнула Фрейя.

— Вот и он тоже. Зуб даю, официально он как бы тебя не бросит, и даже будет бить клинья не говоря ни слова про Изабеллу. Может активную стадию отношений форсировать не станет, но и «расстаться» с собой тебе вряд ли даст. И не зыркай так, у этого сукиного сына всё получится — второй зуб даю. И это не считая Сильвии и прочих житейских радостей и искушений — их в высшем свете его ждёт ой как много! И к ним всем ты тоже должна быть готова.

— Лив, хватит! — взмолилась Фрейя, но телохранительница была беспощадна:

— Он перебесится, Фрей. Обязательно. И произойдёт это гораздо раньше, чем было у тебя. Но пока — не дави. Дай ему немножко свободы, дай этой роскошной красивой, но пустой жизни ему немножко надоесть. И тогда возьмёшь его на блюдечке.

— Она ВСЕГДА трахает моих мальчиков!.. — вдруг снова запылала её высочество, еле сдерживаясь от злости. — Как мне это надоело! Он МОЙ, а она!..

— Как бы сказала сеньорита Феррейра, используй это, Фрей! — спокойно улыбнувшись, парировала телохранительница. — Используй!

Использовать «это» Фрейе очень не хотелось. Ей хотелось иметь СВОЕГО мальчика, не помеченного милой дрянной сестрёнкой. Который любил бы её, носил на руках ЕЁ…

Но нет, довольно. Она не может позволить себе сентиментальности. Даже в мыслях. Она давно забыла это слово в реальности, но глубоко-глубоко в подсознании всё же ждала своего принца, не признаваясь в этом даже реальной себе. Принцев не бывает — пора окончательно повзрослеть и поставить в этом вопросе точку. Во всяком случае, таких, какие грезятся в девичьих мечтах. Бывают, но лишь такие, как этот Хуан — живые, со своими пороками и недостатками, которых хочется удавить гораздо больше, чем обнять и расцеловать…

…И за которых ещё и надо бороться, если хочешь оставить такового себе. Да, это явно не девичья грёза.

Но это — жизнь. И надо в ней жить.

— Сделай запрос, что сейчас делает сеньорита Феррейра, когда мы сможем с нею увидеться? — попросила она телохранительницу.

— Хорошо. — Оливия сделала шаг назад, активируя связь. Только тут Фрейя заметила, что Дэн пересматривает этот, что уж там говорить, на самом деле чарующий волшебный танец.

— Дэн, скажи, — хитро усмехнулась она ухмылкой, которая обычно не означала для собеседников ничего хорошего. — Почему вы позвали и показали мне этот вчерашний момент? Вы ведь могли этого не делать. Вы спелись с Хуаном, а ему вряд ли интересно, чтобы я знала о его связи с Изабеллой. Ты предал Хуана?

Дэн пожал плечами, и даже попытался что-то ответить, но не смог ничего толкового сформулировать.

— А, поняла, — потянула она. — Завтра кто-нибудь и без вас мог бы показать мне эту запись — она имеет все шансы стать бестселлером. А тут вы, такие все патриоты своей сеньоры, избавившей от страшной участи находиться в тюрьме. Подсуетились, выслужились. Так?

— Ну, в общем так, Лесная Королева, — ответил взломщик. — Посоветовались и решили, ты должна знать.

— А Хуан? — опасно сузились её глаза.

— А что Хуан? — Даниель непонимающе пожал плечами, причём искренне.

— Отстань от пацана, — осадил её невозмутимый Михаэль. — Это наше коллективное решение. Запись Солёный нашёл ещё ночью. Она понеслась по сети, но пока среди «своих». Скажешь, что мы были не правы и этого не надо было делать? Не надо было тебе показывать?

Фрейя вновь выругалась, про себя. И ведь даже не скрывают, черти полосатые! Что фактически работают на этого… Проходимца с самомнением! Этого…

Зло выдохнула, но опала. Хватит, нельзя так раскисать. Она отомстит этому… Юнцу и мальчишке. Так отомстит, что мало не покажется. Но — позже. Оливия не страдает излишками ума, но даже эта стерва поняла, что к чему. Одна она, как дура, поддавшись эмоциям, забыла, что она — в первую очередь инфанта, и только потом человек со страстями.

К тому же есть и другой аспект проблемы. Это не конец, это только начало истории. Начало нового интересного приключения, в котором у неё есть возможность отомстить Изабелле за все прежние унижения. Растоптать её. Ибо когда её «тот самый» Хуан, которого она так искала, останется в итоге с нею… Будет крайне символично!

— Зря я выбрал тогда Сильвию, — вдруг произнёс Дэн, как оказалось, ушедший на свою собственную волну. Произнёс с теплом, мечтательно.

— Это когда? — не поняла Фрейя.

— Ну, тогда, в галерее, — махнул он куда-то в сторону. — Надо было выбирать её высочество, — нежно кивнул он на экран, — а не эту белобрысую суку с самомнением на десятерых!

— Но-но! — прикрикнула Фрейя, но лишь для вида. — Она моя лучшая подруга.

— Это что-то меняет? — пожал плечами Дэн.

Действительно, её их отношения, тот бурный, но скоротечный роман, не касался. Она и тогда не вникала, зная, чем всё кончится, и сейчас напрягаться не собиралась.

— А Изабелла — моя сестра, — продолжила она, сместив акценты.

— Скажешь, не было шансов?

— На тот момент — не было. — Фрейя грустно усмехнулась, вспоминая тот день.

— Ну, я бы подождал — появились бы, — скривился Дэн. — Поиски — поисками, но вряд ли во время них такие девушки блюдут целибат. А я это… Всеми спецслужбами проверенный!..

Что сказать на это Фрейя не знала. А ведь и правда, были шансы. Даже тогда. Во всяком случае, у ловеласа-Дэна, способного уболтать любую сеньориту, кроме неё самой.

— Серьёзных шансов — нет, не было бы, — заключила она. — Не было бы даже интрижки. Максимум — лёгкий перепих для сброса напряжения, но это предел.

— А мне серьёзно и не надо, — расплылся в очаровательной улыбке этот сердцеед. — Наоборот, я люблю, когда несерьёзно. И чем несерьёзнее, тем лучше. Не дорос ещё до плотных отношений с обязательствами.

— А сейчас с нею, как видишь, Хуан, — продолжала донимать Фрейя, надеясь пронять взломщика хоть чем-нибудь. — Огрёб бы ты от него. Оно тебе нужно?

Дэн презрительно скривился.

— Ну, Хуан. Но надолго ли? У таких, как она, мальчики не задерживаются. И он бы не задержался. Фрей, без обид, мы про неё знаем ВСЁ. Сами участвовали в некоторых… В удалении и нераспространении некоторой о ней информации. Да кому я это рассказываю! — махнул он рукой.

— …И сейчас не задержится… — услышала она шёпот сидящего дальше Майка.

…И отчего-то вдруг на душе её стало так легко и тепло… Расцеловала бы этих паразитов, честное слово!

Идиллическое настроение развеяла Оливия, вернувшаяся в реальный мир.

— Сеньорита Феррейра занята, ваше высочество. Но обещалась быть на сегодняшнем благотворительном вечере.

— Значит, после вечера, — утвердила Фрейя и облегчённо выдохнула. Мозговой штурм будет, она решит, что делать дальше. — А пока, мальчики, поеду я. Пора мне. — Улыбнулась, она поднялась, поправила юбку и потеребила Даниелю его расцвеченную в разные цвета шевелюру. — Спасибо вам… За иллюзию преданности!

— Да не за что! — отмахнулся Дэн, включающий что-то своё, какую-то новую крутую прогу для взлома чего-то там.

Фрейя тяжело вздохнула. Их не переделать.

Бэль отдыхала и никого не ждала. Только что вышла из душа и причёсывалась. У неё выпало окно в несколько часов, за которые нужно прийти в себя, чтобы вечером быть в форме. Мама, с которой успела связаться, заверила, что за ужином они поговорят на любые интересующие её темы, даже очень и очень щекотливые. А говорить на скользкие темы в состоянии эйфории, когда хочется бегать, прыгать и стонать от радости… Нет, пока она не готова к серьёзным разговорам.

…Можно было бы попытаться потретировать Сирену, ибо она не мама, и всегда в курсе всего. Но по здравому размышлению её высочество отогнала эту мысль — с Сиреной отношения у них так и не заладились. Не враги, нет. Но и не друзья, хотя с недавних пор она гораздо лучше понимает мачеху и её политику в отношении неё, беспутной девчонки королевской крови.

Отец… А с ним разговаривать вообще бесполезно! Отец всегда прав, даже когда не прав, и он убедительно, аргументировано это докажет. Так, что после разговора с ним, после попыток «наехать», выходишь на воздух и чувствуешь себя оплеванной. Лучше уж с мамой, несмотря на то, что она тоже непростой тяжёлый человек (да и нет его в Альфе).

…Но расслабляться и настраиваться на деловой лад ей помешал этот пресловутый звонок, сигнал искина, что кто-то пришёл: Пам-пам-пам, пам-папам, пам-папам!..[2] Звонок неожиданный, ибо она попросила охрану никого к ней не пускать, а всех подруг переадресовывать на автоответчик. Прийти в гости с такими входными параметрами могла только Фрейя, и её визита после вчерашнего Бэль как раз и ждала.

Но её умная и строгая, а главное, мстительная сестрёнка сегодня, к счастью, занята — готовится к важному благотворительному вечеру, где будет хозяйкой. А такие мероприятия на уровне инфанты, на которых на благие дела со сливок общества собираются миллиарды империалов, важнее любых мальчиков и любых сестренских разборок.

Эдуардо ещё мог, но ему плевать на её личную жизнь, вряд ли он вообще в курсе, что она рассталась Хосе Марией. Да и в гости он заходил всего-то то ли два, то ли три раза. И особенно вряд ли он зайдёт сейчас, когда у него появилось очередное «страшное» увлечение — некая таинственная девочка, с которой, о ужас и кошмар, у него до сих пор ни-ни! Вот уже несколько месяцев!

Это была её уютная норка, собственное маленькое гнёздышко в Альфе, которое Изабелла использовала как временную тихую гавань. Идею с собственной квартирой подсмотрела у Фрейи — ведь действительно, они не дети, а у больших девочек должны быть свои секреты и свои «лежбища морских котиков», как называет их резиденции Эдуардо. Кстати, своей «норки» не имеющий, обходящийся резиденциями избранниц и гостиницами.

Хуан… Он, может, и знает об этом месте — скажут, мир не без добрых людей. Но вряд ли приедет. Они расстались лишь несколько часов назад, его вызвали «на ковёр» офицеры — как пояснил новоиспечённый королевский телохранитель, у него получилось отключить на эту ночь всю следящую за ним аппаратуру, и те нервничают. Да и без них ему нужно выдержать паузу и собрать мысли в кучу. Она видела, Хуан тоже ушёл шальной, не в себе. А раз он живой человек, то скорее всего занимается сейчас тем же, чем она — переосмыслением и приводом мыслей в порядок.

Хуан…

Бэль глупо улыбнулась, вспоминая эту одновременно дикую и дурацкую ночь. И мужчину, которого долго искала, но который оказался совсем не таким, каким его себе нафантазировала. Нет, не разочаровалась — наоборот, он превзошел все её ожидания… Но с ним всё равно предстоит заново знакомиться, заново узнавать… И заново подстраиваться. Они вернулись в точку встречи, как будто ничего за этот год и не произошло, как будто не было королевской галереи, а расстались они всего лишь в Центральном парке после дурацкой, невозможной по теории вероятности встречи.

Изабелла почувствовала, как «поплыла», вспоминая его бицепсы, накаченную подтянутую фигуру. Его нежные, но не терпящие сопротивления губы, которыми он путешествовал по всем возможным из укромных мест её тела. Как доводил прикосновениями кончиков пальцев до оргазма… Его обалденный МУЖСКОЙ запах, которого так дичатся ни на что не способные пай-мальчики высшего общества…

…Она бы с удовольствием предавалась этим воспоминаниям ещё долго, но требовательный звонок зазвучал вновь. «Пам-пам-пам! Пам-папам! Пам-папам!..»

— Дарт, кто там? — вышла она, наконец, из состояния нирваны. С улыбкой нацепила на обнажённое тело не отличающееся великими размерами банное полотенце — почему бы нет, ей есть что показать! И степенно направилась к внешним створкам квартиры.

— Этой сеньориты нет в моей базе, моя повелительница, — отчеканил грубым баритоном с примесью стали в голосе Дарт Вейдер, её домовой искин, собеседник и виртуальный партнёр по фехтованию.

— Это девушка? — удивилась Бэль и даже сбилась с шага. Всё-таки надеялась, что это Хуан.

— Да, повелительница, — констатировал домовой.

— Но не моя сестра, — нахмурилась она, зная ответ.

— Твоя сестра есть в моей базе, повелительница, — иронично заметил искин. Вот за такую иронию она его и любила. Одна из последних моделей, самообучающаяся система с полным отображением психофизических функций. Короче, Дарт — ещё та сволочь, характерец как раз под стать ей самой. За то и любила.

Бэль задумчиво хмыкнула. Хорошо, что не Фрейя. Разбираться с Фрейей СЕЙЧАС… Бр-р-р-р! Нет, испортить себе настроение ещё успеет. Но тогда кто?

Самая изюминка в этом «кто» то, что охрана эту посетительницу пропустила. То есть, если опираться на последние поступившие данные, выбор не так уж и велик.

Снова хмыкнув, на сей раз зло, она остановилась, заглянув в одно из расположенных на пути, в прихожей, огромных зеркал «под барокко». Вспомнила про свой красивый белоснежный халатик — может лучше надеть его? Скромно, но не вызывающе; с намёком, что всё кончено, но то, что было, ей понравилось? Но в итоге решила не заморачиваться и всё-таки сделала несколько решающих шагов к створкам как есть.

— Дарт, открывай! Скомандовала она, почувствовав, что пришла в себя и готова к бою, несмотря на банное полотенце.

Естественно, кто ж ещё! На пороге стояла Паула-Мерседес, её бывшая любовница, и, оказывается, сестра, во всей своей красе. Длинная, выше её почти на голову, стройная и атлетическая, в небольшом, но красноречивом мини, с огромным декольте на блузке, подчёркивающим ровно то, что надо, не доводя впечатление до разряда пошлостей. А её свободно вьющиеся обалденные огненно-рыжие волосы? Да, крашенные, но ведь классно же! Что себе врать, эта сеньорита очень, ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ ей понравилась! И если бы жизнь не подкинула такую подлянку в виде статуса её кузины, она бы её так просто от себя не отпустила. Живой бы не слезла! И плевать на весь мир, кто и что про их связь думает.

…Но надо принимать жизнь такой, какая есть. Например, что теперь они с этой… Прекрасной сеньоритой как минимум соперницы, а скорее всего враги. А вот насколько далеко всё запущено — как раз и предстояло выяснить. Так что это даже хорошо, что она «выплыла на свет» и пришла сама — не нужно её ловить. Сложные вопросы лучше решать сразу, не откладывая на потом.

— Привет, — скупо махнула она и показала, пошли. И повела гостью в кухню — кофемашина как раз должна «догнаться» и освежить их бытие двойным американо. Рыжая безмолвно двинулась за ней.

Эту чертовку Изабелла в свою «норку» не привозила. Но не по какой-то субъективной причине, а потому, что у той была прекрасная собственная квартира в Центре, с кроватью с огромным зеркальным балдахином. Очень интересное устройство, возбуждает — просто жуть! Кувыркались они в основном там… Если не считать укромные общественные места, которые мимоходом так же успели «изучить». Но то, что сеньорита, учитывая, кем она оказалась, не знает об этом месте, предполагать не умнее, чем думать такое же про Хуана.

…Бэль поймала себя на мысли, что с радостью, с приятным возбуждением вспоминает их кувыркания с «огненным демоном», как абсолютно точно охарактеризовал её утром некий юноша. Нет, так дело не пойдёт! Надо взбодриться и выкинуть мусор из головы! Она НЕ ЗНАЛА! Вот что важно! А значит, совесть её чиста. Кувыркания с этой дрянью надо воспринять просто как должное, как приятное времяпровождение, и жить сегодняшним, а не вчерашним днём. Как это делает Хуан.

…Хуан. Наливая им обеим ядрёный кофе, Бэль снова глупо заулыбалась. Но теперь за спиной стоял стимул, фактор, мешающий думать об этом мальчике. Раздражающий, и даже бесящий. Красивые ночи — ночами, но Хуана ей она не отдаст, что бы у них ни было и что бы та о себе ни думала!

— Я тебя слушаю? — приторно улыбнулась Изабелла гостье, ставя на журнальный столик её чашку. Опустилась в кресло со своей, аккуратно, чтоб не обжечься, пригубила. Мерседес так же чинно, с достоинством, опустилась в своё кресло, тоже пригубила, но поставила чашку назад на столик. Окинула её, Изабеллу, раздевающим, но не похотливым, скорее констатирующее-оценивающим взглядом. Следующая её фраза выбила Изабеллу из колеи — совсем не то ожидала услышать от такой… Гром-сеньориты её высочество.

— Я хочу извиниться, Бэль.

Пауза. Мерседес было неловко, и это радовало. Изабелла напряглась, пытаясь не выдать дыжанием волнения. Рыжая степенно продолжила:

— За то, что подставила тебя. Что дурила мозги. Я с самого начала знала, кто ты. Но…

— Рада, что ты признаёшь, что не права, — скупо кивнула хозяйка. А, вот о чём речь. Ну, не очень-то и хотелось думать, что она о Хуане!..

…Но расслабляться рано — поднятая тема не в личном, а в политическом плане намного важнее их сердечных разборок. Да, она не политик… Но подставлять семью на ровном месте не хочется. Мерседес — выцарапанный из горла дяди огроменный козырь, и надо чтобы он таковым и остался. А значит, ей нужно держать маску, удержаться на грани между высокомерием и простушечностью. Она обижается, но не считает это поводом для войны, и тем более разборок между ветвями Веласкесов.

— Честно, я от тебя такого не ждала. Не думала, что ты вообще умеешь это делать — признавать ошибки! — совершенно искренне вырвалось у неё.

— Что, слишком напористая? — улыбнулась гостья.

— Угу. — Бэль снова пригубила кофе. — Я таких как ты встречала буквально единицы. И все эти девочки нехорошо кончили. — Нахмурилась. — Но ты — не они, ты понимаешь, что делаешь. Просто ты… — Она не нашла слов, чтобы охарактеризовать бывшую любовницу. Что там, лучшую свою любовницу за всю её не долгую, но насыщенную жизнь!

— Я многое прошла и пережила. — Паула-Мерседе её поняла и пожала плечами. — Много чего умею. В том числе признавать ошибки. Ведь мало кто это умеет, не находишь?

Здесь Бэль была на тысячу процентов согласна. Даже она сама вряд ли бы поступила так на месте рыжей. Скорее бы повесила на лицо маску: «Ну было, но нам же понравилось! Какие проблемы, девочка?!»

— Хуан сказал, что это он попросил тебя, — сказала она. — Он не хочет, чтобы я на тебя злилась. Но он не понимает, что ты МОГЛА отказаться! — в её голосе прорезались первые гневные нотки. — Если бы по настоящему хотела — ты бы отказалась и не подошла в «Ля-Курони»!

Пауза.

— Паулита, зачем? — Её глаза превратились в две тонкие напряжённые щёлочки. — Я не понимаю, честно!

Из груди гостьи вырвался тяжёлый вздох.

— Это долгая история.

— А ты куда-то спешишь? — ехидно улыбнулась Бэль.

Оппонентка пожала плечами. Дескать, как хочешь, сама напросилась.

— Когда я прилетела… — Помолчала, скривилась. — Когда я прилетела на Венеру, Бэль, меня встретила твоя сестра, — начала свою историю она. И было видно, что та даётся ей нелегко. — Мы с тобой разминулись всего на две недели.

— Да-да, помню. Я как раз подлетала к Земле, когда ты привенерилась на одну из лапут. Я ещё очень жалела, что не задержалась, поспешила.

— Вот. — Кивок. — А Фрейя не жалела. Она сразу взяла меня в оборот, просветив по поводу жизни в местной… — Скривилась. — В местных реалиях.

Пауза.

— Я была в общем не против, мне нужно было развеяться. Но эта дрянь не ограничилась простым «просвещением», Бэль! Она решила… Скажем так, обломать мне рога. Показать, кто есть кто.

Снова помолчала. Бэль не торопила — ей самой была интересна эта совершенно напрасно нерасследованная ею страница из жизни семьи.

— Не буду слишком наговаривать, на самом деле она хотела всего лишь испытать меня, — продолжила Мерседес. — Это как тест для новенького в незнакомом коллективе. Выдержит — молодец, все дороги для него открыты. Нет? Значит, не приживётся, и должен сам это понять.

— Я не выдержала, — усмехнулась гостья, смотря куда-то вдаль, мимо Изабеллы, думая о застарелом, но очень гнойном моменте своей жизни. — Я могла, это было нетрудно. На Земле прошла куда более суровую школу. Она восприняла меня всё же по-родственному, её подставы не были слишком суровы — не такая твоя сестра и сука.

Но вот чего эта дрянь не понимала, или не хотела понимать, это то, что я только что лишилась ВСЕХ своих друзей! — эмоционально воскликнула гостья, засверкав глазами. — Всех родных! Всех людей, кого знала и кто любил и уважал меня! Слуг, которые относились ко мне тепло — иных я давным-давно вышвырнула. Ребят из команды контрас — у нас был очень слаженный коллектив. Подруг, которые воспринимали меня такой, какая есть, невзирая на политические расклады — и такие у меня были. Сестру потеряла, наконец! — последний факт смущал её больше всего. — Которая предала в последний момент и осталась на Земле, наплевав на все договорённости. Струсила!

Да что там, я семью потеряла! Которую не любила, но которая всё равно была и осталась моей семьёй.

И, наконец, потеряла маму. Которая уже несколько лет не узнавала меня, но я всё равно любила и навещала её… — Голос Мерседес дрогнул, глаза повлажнели, но она сдержалась — слишком много времени прошло, раны успели зарубцеваться. — Я любила её, Бэль. Частенько часами сидела у неё, наблюдая, как она живёт и что делает. Что-то ей рассказывала, зная, что она меня хоть и не понимает…

— Но мне и не нужно было понимание! Мне нужно было всего лишь её присутствие! — вспылила она.

— Я бросила всё это, Бэль. Была вынуждена так сделать. Но прилетев сюда… Получила тест на выживание со стороны одной наглой сучки, у которой всё есть и всегда всё было, которая с детства не знает слов «нет» и «нельзя», которая ничего не умеет и не знает, основной темой для разговора которой являются тряпки, косметика, мальчики и поп-звёзды, которых можно охмурить на той или иной тусовке. И эта дрянь будет опускать и учить жить МЕНЯ???

Она помолчала, успокаиваясь. Видно было, что усилие, чтобы не взорваться, было приложено колоссальное.

— Я ей отомстила, — зло сверкнула глазами имперская принцесса, а сейчас перед Изабеллой сидела именно эта ипостась гостьи. — Так, что мы теперь вряд ли когда-то станем подругами. Школу на Земле прошла хорошую, фантазия у меня уже тогда была тренированная… — Прикрыла глаза, вновь что-то вспоминая, отчего в душе её разливалось чувство глубокого удовлетворения. Бэль снова не перебивала, хотя так и подмывало спросить, что же там произошло. Но это уж чересчур нетактично. Зная свою бывшую подружку, она была уверена, что загадать Фрейе секс с десятью неграми во все возможные и невозможные отверстия одновременно для неё — детская забава, а не месть. Настоящая месть должна быть гораздо, гораздо интереснее!

— Она поняла, конечно, что была неправа, — отступилась огненная девушка. — Но это случилось позже, потом. Время ушло, и между нами осталось то, что есть — холодный вооружённый до зубов нейтралитет. Она не знает и не помнит меня, я — её.

— Паулита… Прости, Мерседес… Чёрт, я ещё не привыкла тебя так называть! — Бэль про себя выругалась.

— В корпусе я Паулита. Для своих, — покровительственно улыбнулась гостья. — Можешь называть меня как хочешь, настоящая Мерседес умерла в дороге между Землёй и Венерой. Та, что осталась, носит лишь пустое ничего не значащее имя.

— Ясно, — кивнула Бэль. — Мерседес, я… Я ничего тебе не сделала! — обиженно сверкнула она глазёнками. — Я не испытывала тебя, не третировала, не подставляла. Зачем ты так?

Гостья задумчиво покачала головой.

— Знаешь, почему она это сделала? — Пауза. Бэль молчала — вопрос риторический. — Потому, что дрянь. Развращённая, привыкшая к безнаказанности. Что ей всё позволено и ничего ни за что не будет, никогда. Не видящая берега в своих шалостях.

Она была зарвавшейся аристократической малолетней мразью, Бэль! — презрительно воскликнула огненный демон — сейчас ей как нельзя подошёл бы именно этот эпитет. — Обожающей экстремальные развлечения, плюющая на тех, кто её собственно и развлекает.

Фрейя сделала это потому, что считала такое поведение закономерным, а меня — своим законным трофеем. Дескать, у неё есть право на любое желание, в том числе сделать мне каку-бяку и смотреть, что будет дальше. Только потому, что принцесса и наследница престола этой планеты.

Да-да, только после до неё дошло, что я — ровня, и имею такие же права на такое же беззаконие. Это стало для неё откровением… И, возможно, именно после такого осознания она начала меняться, взявшись за ум. Но повторюсь, относительно наших взаимоотношений было уже поздно — космолёт улетел.

— …А теперь давай вспомним тебя, моя милая, — коварно улыбнулась она, заканчивая преамбулу и переходя к сути. — Давай вспомним твои дела и поступки ещё какой-то год назад. Вспоминаешь? Имена? Подруг по шалостям? Объекты развлечений? А может тебе напомнить — я следила, внимательно следила за всеми вами! Скрупулёзно собирала всю доступную информацию — а в стенах корпуса телохранителей это делать элементарно. Ну?

— Я… Но!.. — Бэль подалась вперёд, захлёбываясь от возмущения, но не могла связать и двух слов, чтоб сформулировать аргументацию. Она понимала, что гостья как бы не совсем не права… Но и возразить было нечем.

— Ты, Бэль. Ты, — ткнула её бывшая любовница, словно добивая. — Такая же развращённая дрянь, привыкшая к тому, что всё можно. По крайней мере, ты была такой ещё год назад. Поспоришь?

— Но я не!.. — Изабелла снова не нашла слов.

— Изменилась. Да. — Кивок гостьи. — Буду объективна — я сегодня сама нелогичность. После покушения и встречи с Хуаном ты действительно изменилась. Но ещё за день до той роковой встречи в парке ты проделала бы со мной то же, что и сестра, но только в гораздо более извращённой форме! — Блеск в глазах. — Я же говорю, я очень внимательная, и твоё досье не идёт с её ни в какое сравнение. Она тебе в подмётки не годится в плане полёта мысли.

Это был скорее комплимент бывалой охотницы своей коллеге, но Бэль от такой похвалы стало не по себе.

— Ты намного её переплюнула, Бельчонок, — продолжала добивать рыжая. — В пренебрежении. Чванстве. Осознании безнаказанности. Да, она более жёсткая, и всегда была более жёсткой… Даже людей убивала! — Паула-Мерседес покачала головой. — Но ты хоть и мягче, мразью была куда большей. Ну, чего молчишь? Возражай, какая я дура и ничего не понимаю!

— Как будто ты такая вся прямо агнец божий! — запылала Бэль, взяв, наконец, себя в руки. — Я тоже знаю о тебе многое. Что вытворяла ты и почему тебя заперли в корпусе даже после присяги и посвящения. Ты тоже далеко не подарок, моя милая сестрёнка!

Мерседес покровительственно улыбнулась.

— От моих игр не было плохо никому. Больше скажу, объекты моих развлечений до сих пор в полном от тех проделок восторге. Чего не скажешь о тебе и твоих игрушках. Ты любишь игрушки, но только те, которые из сделаны из полимеров и фарфора. Остальные для тебя ничего не стоящая пыль. На это что ответишь?

Бэль хотела что-нибудь сказать, честно хотела… Но слова не шли.

— Если бы Хуан в том пресловутом парке, или на следующей вашей встрече, смог узнать тебя получше, — продолжала добивать милая родственница, — если бы ты смогла раскрыться со стороны, с которой он тебя не успел увидеть, плевался и бежал бы от тебя без оглядки, через атмосферу без скафандра, твоё высочество! Тебе повезло, сильно повезло, моя милая, что ты — истинная мразь. То есть природная, искренняя. Не притворялась ею, а была сама собой. Ведь даже мрази имеют и другие стороны развития. Одну из которых Хуан и имел счастье увидеть, подумав, ты такая же — мягкая и пушистая — везде, со всех сторон.

Ну, возрази, бельчонок! Скажи, что я не права! — победно вскинула голову гостья, окончательно её растаптывая.

Изабелла молчала. А что она могла сказать? Она и сама об этом думала. До Хуана и до покушения она была другим человеком. Нервные встряски заставили её изменить мировоззрение, она уже не находит интересного во многих вещах, от которых сходила с ума ранее…

…Но это сейчас. А тогда это всё БЫЛО.

— Бэль, я пришла мириться, — вдруг резко сменила пластинку рыжая. Изабелла даже раскрыла рот от непонимания. Она только-только нашла линию, стратегию, которой собралась придерживаться в разговоре, чтоб защищаться… И на тебе! — Я не хочу поднимать и ворошить старое гнилое бельё, — с совершенно честными глазами продолжала гостья. — Да, была неправа, что согласилась на просьбу Хуана. И относись к этому как хочешь.

В оправдание скажу, что, во-первых, не верила и не верю, что ты изменилась ОКОНЧАТЕЛЬНО. — Её глаза победно заблестели. — Когда пойму, что твоё переформатирование завершилось… — Скривилась. — Тогда буду действовать совсем иначе. С гораздо большим уважением и всем прочим. Но пока ты в моих глазах не совсем такая, какой, какой видишь в зеркале себя сама.

И второе — я не танцевала на твоих костях. Как и со всеми объектами своей охоты, я, действительно, получала от общения с тобой удовольствие, пытаясь доставить таковое и тебе. Если и ты попытаешься быть объективной, поймёшь, что я права.

Она ещё раз внимательно осмотрела прикрывающее её тело полотенце.

— И это… Было здорово! Ты — классная! — вырвалось у неё.

— Да уж! — пробормотала Бэль. Возразить ей вновь было нечего. — Ну, и что теперь? Останемся и дальше любовницами? — пришла она в себя, допила кофе и залезла в кресло с ногами. — Или друзьями? И как будем делить нашего мальчика?

— Ты задаёшь вопрос, или ответ? — усмехнулась Мерседес. Всё, точки расставлены — врагами за их интимную связь они не будут, претензий ни у кого ни за что нет, а значит, этот пункт из повестки можно смело вычёркивать. Но он не единственный. Есть ещё и другой пункт, более важный лично для неё, Изабеллы Веласкес. А значит более важный в принципе.

— Наверное, ответ, — сверкнула глазами Изабелла. — Мне не нравится, что ты стоишь на моём пути. Мне не нравится, что ты рядом с ним, и что рядом НАСТОЛЬКО близко.

— Ты ему нравишься, причём безумно — я видела, — продолжила она. — Когда он говорил о тебе… — Бэль несколько раз вздохнула — сбилась. От волнения воздуха стало не хватать.

— В общем, ты ему нравишься, — констатировала она. — Как и он тебе. Не отрицай, всё было понятно ещё в «Короне», когда ты пыталась показать то дешёвое представление на публику в моём лице. Я, может, не самая умная на этой планете, но далеко не слепая.

— И что? Ну, нравлюсь, ну, рядом, и что теперь? — задала обезоруживающий вопрос Паула-Мерседес. Ибо ответить на него что-то внятное Бэль не могла. Она НИКАК не могла повлиять на корпус и его внутренние дела, а взаимоотношения напарников — дело корпуса и только корпуса. Просить помощи у матери отослать куда-то эту стерву?.. Значит расписаться в беспомощности. Отец не этому учил её всю свою жизнь. Да и не станет мать лезть в ту кухню — то, что корпус — семья, придумано задолго до неё неглупыми людьми.

— Не знаю, — честно развела она руками. — Но я не отдам его! — угрожающе сузила Бэль глаза. — Буду драться. И можешь забыть всё, что между нами было — я уничтожу тебя несмотря ни на что!

— А силёнок хватит? — усмехнулась рыжая. Она её совершенно, ну вообще нисколько не боялась! И если честно, ни во что не ставила. «Сегодня ты с ним, так и быть — пользуйся, пока я добрая. Но он — мой, и твоё мнение меня не трогает!» — так и веяло её настроем.

Бэль взяло зло, но она снова не могла ничего сказать. Как и сделать. Не своей кузине, маминому вассалу и напарнице Хуана одновременно.

Паула-Мерседес вновь решила сгладить конфликт. Она полностью вела, полностью контролировала их беседу, и это злило Изабеллу отдельно.

— Ладно, бельчонок. Давай сразу перейду к делу, раз сама не понимаешь или не хочешь понимать, зачем я пришла.

— К делу? — снова напряглась Изабела.

Кивок.

— Есть причина почему я решилась продолжать «банкет» с тобой после «Короны», когда это уже не требовалось.

Бэль была вся внимание.

— Мы — союзницы! — сделала рыжая стра-ашные глаза. — Стратегические!

— Стратегические? — потянула Изабелла, пробуя слово на вкус. — А не преувеличиваешь?

Гостья покачала головой.

— Да, естественным образом мы соперницы. Но только находимся в разных плоскостях и не сможем сделать гадость друг другу. Но при этом мы сможем гораздо лучше контролировать Хуана ВМЕСТЕ! Понимаешь, о чём я? — заискрились глаза рыжей довольным блеском.

— Угу. Каждая в своей плоскости, — серело лицо Бэль.

— Именно. Ты гоняешь его у себя, в своей сфере влияния и общения. Я — у себя, в своей. А то там знаешь сколько волчиц на него охоту ведут?! И ведь добьются же своего! Там девочки упёртые!

Бэль проходила курс молодого бойца в стенах корпуса и представляла, насколько там упёртые девочки. И на её статус принцессы им совершенно плевать — смотри ссылку про внутренние дела этой организации.

— Плюс, мы обе, вместе отражаем главный удар по нашему мальчику, — снова сверкнула глазами рыжая. — А именно, отсекаем главных своих конкуренток. Самых главных. С которыми нам по любому не по пути.

— Сильвия и Фрейя? — задумчиво хмыкнула Изабелла.

— Ты умнее, чем кажешься.

Бэль вспыхнула, но сдержалась. Не сейчас.

— Да, — грациозно кивнула Мерседес. — Сильвия и Фрейя. Это вторая пара соперниц, которые объединятся для охоты на нашего мальчика. Мы им как кость в горле, и нам само Мироздание намекает объединиться.

— С чего ты это взяла? — усмехнулась Изабелла. — Фрейя никогда…

— О, бельчонок, ты сама этому веришь? Что Фрейя не поделится с Сильвией? — Гостья показно рассмеялась.

— Но только не Хуаном! — пропыхтела сбитая с толку Изабелла. Ещё миг назад она в это верила. Но теперь — не миг назад, теперь она вообще ничего не понимала.

— Я оценивала твой интеллект выше, моя милая, — прицокнула языком Мерседес.

Быль сжала кулаки, но теперь её почти не проняло. В словах сидящей напротив паршивки было слишком много правды, чтобы быть абсолютной ложью.

— Они обе — одного поля ягоды. Бэль, — спокойно продолжала Паула. — Одна — прирождённый политик. А любой политик, и особенно прирождённый, пойдёт на ЛЮБОЙ союз, если тот принесёт пользу.

Вторая — профессиональная барыга. А капитал удавится за три конца прибыли — дедуля Маркс был во многом не прав, но только не в этом. Сильвии будет всё равно, кем занята ширинка Хуана, ей куда важнее проекты, которые они смогут сотворить ВМЕСТЕ. Именно от них, от совместного их претворения в жизнь, она получит настоящие, истинные оргазмы. Что ей банальные постельные нежности!

Они поймут друг друга, моя милая. Фрейя и Сильвия. И объединятся. И так же будут контролировать его, каждая в своей плоскости.

…А мы с тобой пролетим. Как последние дуры, — закончила она. — Ну?

Всё, её ход. Изабелла закрыла глаза и попыталась представить себе то, что наговорила рыжая. И ситуация ей, действительно, не понравилась. Такое могло быть. Да, Фрейя собственница… Иногда. Бывает. Раз в пятилетку. Или столетие. Когда она НЕ дипломат…

…И Сильвия. При воспоминании о гораздо более светлой и мягкой коже соперницы, о её волнистых белоснежных волосах не хуже, чем у неё самой, её покоробило. Феррейра — достойная соперница. Куда более достойная, чем сестра, и, быть может даже, чем сама Паула-Мерседес.

Она попыталась выкинуть всё лишнее из головы. Это хороший приём, и хоть она пользовалась им нечасто, всегда ей помогал. Помог он и на этот раз. Она «услышала своё сердце», как называла это состояние учитель единоборств. Ведь иногда чтобы понять, что ты хочешь на самом деле, надо отключить коварный много думающий мозг, затуманивающий взор своими логическими построениями и причинно-следственными связями. Только тогда откроется главное — что для тебя важно на самом деле, а не что ты хочешь усилием разума.

— Нет, — покачала она головой, открывая глаза. — Я его тебе не отдам. — Голос звучал уверенно, и это хорошо. Да, она убедила сама себя, всего лишь; её уверенность совсем не означала, что то, что она говорит, будет на самом деле. Но на душе было легче. — И с Сильвией, и с сестрой я справлюсь. Будет сложно, но в помощи не нуждаюсь.

— Это окончательное решение? — сузились глаза Паулы-Мерседес. Бэль кивнула. — Хорошо.

Судя по выражению лица, рыжая была готова к такому ответу. Совершенно не напряглась, услышав его. То есть, у неё есть как план «а», так и план «б», и оба они прекрасно проработаны.

«Бэль, а ты уверена, что потянешь?» — зашевелился в душе червячок сомнений. Грудь, волосы… Наглость, наконец! А то, как она ведёт разговор, полностью его контролируя, не давая даже слово не по теме вставить? «Хуан любит таких… Стерв!» — продолжал червячок.

Но она его быстро отогнала. «Посмотрим. Без боя я не сдамся. Тем более… Этой! Это главное».

— Окончательное, — степенно ответила Изабелла. По крайней мере попыталась, чтоб это выглядело именно так.

— Жаль. Дура ты… — скривилась гостья. Поднялась, собираясь уходить. Поправила юбку…

— Ты тоже не бери на себя слишком много, — ударила в спину ей Бэль. Злость всё же нашла дорогу, нашлись и аргументы. — Ты ведь уже давно могла быть с ним, неправда, моя милая? Но ты не с ним.

Мерседес-Паула обернулась и зло зыркнула. Что придало Изабелле уверенности.

— Ты выясняешь с ним отношения в «Короне», хотя могла бы делать это в своей шикарной постели с зеркальным потолком. Почему, спрашивается? Что мешало тебе за этот год, живя в одной каюте и моясь под одним душем, присвоить его себе, единолично?

— Ты не хочешь домой, не так ли! — победно сверкнули её глаза. — Тебя предупредили, чтобы не лезла, иначе полетишь на Землю. Вот ты и не можешь, как ни хочешь.

— А можешь ты только приходить сюда и опускать здесь меня, какая ты вся из себя, красивая и умная, — с желчью продолжила она. — Гораздо умнее такой дуры, как Изабелла Веласкес, над которой пол-планеты смеётся! Пускать пыль в глаза. А на деле это всё, на что ты способна. — Бэль умиротворённо улыбнулась и откинулась на спинку кресла.

Гостья стояла в раздумьях с полминуты. Думала спокойно, без резких негативных эмоций — то есть не была ни растеряна, ни обескуражена. Затем подошла сзади, положила руки ей на плечи. Начала медленно разминать их.

— Знаешь, бельчонок, ты права. — Пауза. — Меня предупредили, чтоб не лезла. Что королева хочет видеть его рядом со своей дочерью, а не со мной. Я хотела, постоянно хотела взбрыкнуть!.. — Из её груди вырвался вздох. Но это был вздох облегчения, а не отчаяния. — Вот только ты не понимаешь. Ни ты, ни Фрейя — вы обе не понимаете. Меня вышлют, если я приберу его к рукам ПЕРВАЯ, не дав шанса вам…

Снова пауза. И победное:

— А я не буду этого делать.

Она резко скрутила её волосы в кулаке. Бэль вскрикнула, но этим акция и ограничилась — Мерседес не пыталась сделать больно. Она наклонилась, приблизив глаза к её глазам.

— Я дождусь, пока вы оступитесь, бельчонок. Вы обе. Ты — показав, что дрянь и паршивка, которой Хуан нужен только для сиюминутного развлечения. Она — что высокомерная дрянь, ужиться с которой не получится ни при каких обстоятельствах. Вы обе не подарок, и обе это ему продемонстрируете. Мне же нужно всего лишь сидеть тихо и не мешать.

Зато потом настанет мой час — я появлюсь и подберу его, тёпленького и на всё готовенького. — Она отпустила её волосы, Изабелла глубоко вздохнула, словно от облегчения, но облегчением на её душе и не пахло. — И ни одна сволочь не посмеет упрекнуть, что я вмешиваюсь в проекты наших сеньорин и твоей матери. Вы САМИ его потеряете. — Она, издеваясь, нежно погладила её по голове, по красивым ещё мокрым волосам. Снова наклонилась, прошептав на ухо.

— И чтобы тебе совсем хорошо спалось… Бэль, он практически мой, я имею на него колоссальное влияние… Но при этом я пока ещё за него НЕ БОРОЛАСЬ! Понимаешь? А что будет, когда начну это делать?

И не глядя на сидящую в ступоре Бэль выпрямилась:

— Всё, а теперь мне пора — пойду я. Приятного тебе дня!

Она уже поднялась по лестнице к коридору, ведущему к выходу, когда Бэль выстрелила. Но не контрольным, а чтобы была хоть какая-то видимость борьбы.

— Тогда зачем тебе союз со мной, если ты такая крутая?

Паула-Мерседес снова обернулась. Улыбнулась. Задумалась, но ответила.

— У него за этот год было много баб, Бэль. Столько, что даже я сбилась — а поначалу пыталась их считать. Но выбрал он ТЕБЯ. Даже через год разлуки, совершенно осознанно.

Помолчала.

— В тебе есть искра. Ты — красота. Ты его муза, его влечёт к тебе.

Я — крутость, тут ты права. Стерва-авантюристка, сумевшая бежать с закрытого для себя континента.

Фрейя — менеджер, управляющая. Политик. Я справлюсь с нею в одиночку, но её будет поддерживать наша барыга, бизнес-вумен Сильвия. А эта для меня очень сложный соперник! Ты же знаешь игру в камень-ножницы-бумагу? Тебе не совладать со мной, но меня вполне может «сделать» она. А я не хочу на обочину.

— Думай, Бэль, — подвела она итог. — Раз ты нужна ему — я не против, я не ревнивая. Любому творческому человеку требуется своя муза, даже если та глупая и ветреная. И согласна его разделить… Но только после победы над тандемом бизнеса и политики!

У меня всё, дальше ход за тобой.

— …И не надо считать, что я боюсь Феррейра, — вновь обернулась она — сказала не всё, что хотела. — Я схвачусь и с нею. Просто с нею будет не в пример сложнее, чем с вами, драными курицами Веласкес. Но, — усмешка, — я тоже не боюсь, и тоже готова рискнуть. Если твоё высочество заартачится.

Ну, теперь точно всё, adios! До встречи на поле боя! Она состоится гораздо раньше, чем ты думаешь!.. Если ты не передумаешь, конечно.

Огненный демон, наконец, вышла — писк искина Вейдера оповестил о вставших на место внешних створках. Оставив Изабеллу в таком состоянии, что думать о чём-либо, о каком-то разговоре с матерью, у неё не осталось сил.

— Привет! Что-то ты надолго пропал.

— Ну, как сказать… Дела были, — увильнул собеседник.

— Сильно напрягали? — понимающе улыбнулась Сильвия. Хуан на том конце линии замялся.

— И это тоже. Но ещё были и дела. Какие — потом, пока просто спросить хотел. Ну как ты после всего?

Девушка нахмурилась. Изнутри поднялась злая волна, но усилием она её сдержала.

— Ничего. Могло быть и хуже.

— Хуже? — выкатил собеседник глаза. — Твой отец даже после всего произошедшего отказался признать тебя наследницей. Куда ж хуже? — Было видно, эти слова и есть цель его звонка.

— Да. — Сильвия согласно отвела глаза в сторону. — Отказался. Сказал, что только сильный человек мог бросить вызов королевскому клану. А что при этом ошибся и просчитался — недостаток опыта, который с возрастом проходит.

— Скотина!

Пауза.

— Оба они скоты. — Хуан картинно сжал кулаки, лицо его посерело. — Теперь ты понимаешь, что я был прав? — Глаза его предупреждающе сверкнули.

Да, Сильвия понимала. Тот разговор в заизолированной освинцованной каморке «Ля-Курони» она никогда не забудет. Это случилось вскоре после похода к националистам, и предложение встретиться было мотивировано тем, что надо кое-что из достигнутых там договорённостей срочно обсудить. Обсуждали совсем другое, отчего ей хотелось встать и уйти… Но она не ушла. И теперь не раз вспоминала те свои чувства. Дура! Глупая эмоциональная дура! Пора взрослеть и умнеть, и хорошо, что именно Хуан стал катализатором к снятию ею розовых очков. Семья… В последние дни ей смешно от того глупого смысла, который она вкладывала в это слово.

— Хуан, сейчас не будем об этом, — опасливо отвела она тему в сторону. Хотя что там «отвела», смысл их разговора прекрасно просчитывался любым, кто слушает их переговоры. Они у отца на ладони, и спасает лишь то, что всё это лишь досужие разговоры, болтология, дальше которой дело если и пойдёт, то очень и очень не скоро. — Давай лучше о том, зачем ты позвонил.

— Позвонил сказать, что я с тобой. — Её кабальеро коварно подмигнул. Коварно для наблюдающих за их отношениями сотрудниками отцовой спецслужбы, естественно. — Не забывай старых друзей!

— Таких друзей забудешь! — рассмеялась она. Зло, спасибо этому милому мальчику, потихоньку отпускало. — Ладно, поняла. А теперь извини, Чико, дела. Ты меня в машине поймал, а мне ещё надо настроиться на серьёзный разговор.

— Да, конечно. — Хуан не смутился — его вообще трудно смутить. — Извини. Пиши, если что. Как только меня выпустят — отвечу. Пока-пока!

— Пока-пока! — помахала ему в ответ Сильвия и смахнула посеревший подёрнувшийся рябью визор.

— Да, всё, иду-иду! Срочный важный разговор был, — ответила она напряжённо мигающей иконке главы своей группы охраны. После инцидентов с Хуаном и Себастьяном заметно усиленной — её охраняли, наверное, совсем чуть-чуть хуже, чем королеву. Даже Фрейя, вон, обзавидовалась. Хотя именно она в ближайшее время вряд ли станет мишенью Веласкесов. В том числе и благодаря Фрейе.

Коридоры родного дома, который перестал быть родным, потом снова им стал, а после — снова перестал. И сейчас, несмотря на ностальгию, она понимала, что не хочет возвращаться жить сюда. Боится? Возможно. А ещё ненавидит. Тех, кого должна любить. За то, что не ценят. Что держат за дурочку. Что…

В общем, она чувствовала себя здесь Золушкой. Сделала больше всех для будущего процветания и влияния семьи, но раз за разом оказывается у камина на мешке с золой. А её бездельник братец, у которого даже не хватило ума включить инстинкт самосохранения, который в дурости своей чуть не уничтожил семью… ВСЮ семью, со всем её богатством и влиянием! И… Да что уж говорить, самой-то себе признаться можно. Который чуть не убил ЕЁ Хуана!!!

…Которого она в ультимативной форме запретила ему трогать.

Дыхание на секунду спёрло, но этого хватило, чтобы собраться и вновь свести мысли в понятную кучу.

Да, Себастьян в шелках и золоте, несмотря ни на что. А она — вновь бедная нелюбимая родственница в драном платье с тряпкой в руке, спящая на мешке с золой. Но она обещала брату войну, и теперь он её получит. Войну на полное уничтожение, небытие в истории. Убивать его, конечно, не будет — всё-таки брат, родная кровь, но она и без этого сотрёт его в порошок. Участь его, до самой смерти, будет скучная жизнь на берегу океана в Искусственной Полинезии с ограниченным ежемесячным пансионом, который будет хватать только на слуг и продукты. Это — истинная месть для члена клана Феррейра! И ему, сволочи, растоптавшей её, и отцу, который так неблагоразумно вознёс этого недоумка на Олимп вопреки всем законам логики и психологии.

К кабинету отца Сильвия подошла собранной, готовой к схватке (а разговор ничем иным быть не мог). Приступ злости помог мыслям собраться, а эмоциям успокоиться. Она была готова к битве, готова к войне. Была готова даже выйти из клана, если потребуется!.. Но с первого же шага была сбита с толку.

— Сеньор Родриго? — нахмурилась она, глядя на их… Главу службы безопасности, сидящего в углу кабинета в автоматической инвалидной коляске. Лицо его, слегка изувеченное, выражало оптимизм, хотя было видно, что ему не по себе от боли — где-то в организме что-то саднило. Но она чувствовала, что сеньор бодр и готов к работе несмотря ни на какие недуги. Так готов, как никогда, как не работал прежде, до этого происшествия.

— А ты чем-то удивлена, девочка? — оскалился сеньор в коляске. Это должна была быть улыбка, но ввиду нехватки зубов смотрелась оная жутковато.

— Если честно, да. — Сильвия прошла к гостевому креслу, поправила платье и аккуратно присела. Отец смотрел на неё через прищуренные веки и молчал — следил за реакцией.

— Я сам удивлён, что жив, — усмехнулся дон Родриго. — После того, что учинил твой братец, это можно назвать чудом. Во всяком случае, я на месте Гарсия себя бы не отпустил.

— Гарсия решает не всё, дочь, — нарушил молчание отец, решив дать пояснение. — К нашему счастью. А королева Лея больше политик, чем безопасник. С нею можно договориться даже там, где другие упрутся, если есть, что предложить.

— Но… — Сильвия поняла, что не знает, что сказать. А что тут скажешь?

— И ведь какая штука, — прошамкал дон Родриго, — эта мегера сто тридцать тысяч раз права. Я НЕ МОГ не стоять за выходкой этого сына шлюхи! Я! Тот, у кого всё всегда под контролем! Кто умело скармливал тем же Веласкесам дезы в течении десятилетий и дергал их за усы в самых неожиданных местах! Я, кто организовал без преувеличения, — кивок в сторону отца, тот кивнул в ответ, — самую эффективную… Не сильную — тут спорно, но самую эффективную службу безопасности на планете! Я НЕ МОГ не стоять за этой проделкой! Понимаешь? Как они поверили что это не так — не приложу ума!

— Отец, так это правда, сеньор Родриго жив! — запоздало воскликнула, наконец, Сильвия. Воскликнула радостно, что не укрылось ни от отца, ни от старого безопасника, которые улыбнулись в ответ.

— Да, дочка. Ему пришлось выложить за своё спасение одну из важных тайн нашей семьи. Пожертвовать малым, чтобы вернуться и приступить к работе по всем остальным направлениям. Ведь тайн у клана Феррейра много, мы легко отделались, что сдали всего одну. Важную, но единственную.

— А что за тайна? — нахмурила она брови, но отец махнул рукой.

— Не важно. Сейчас — не важно. В своё время ты всё узнаешь, моя девочка. Но пока я ещё здесь, перед тобой, и дай пока МНЕ разгребать это дерьмо…

Он помолчал, давая ей догнать мысль. Она её, конечно, поняла, как неожиданна та ни была. Более того, это была САМАЯ неожиданная мысль при текущем положении дел!

— Отец, я… Так я…???

Кивок.

— А Себастьян? Чтоб отвести от меня удар?..

— И это тоже. — Снова кивок. — Пока все смотрят на Себастьяна, ты мало интересна для серьёзных игр. А ещё и он сам — что ты собираешься делать с братом, когда он начнёт неадекватно себя вести ввиду «разжалования»? А он начнёт, ой как начнёт!

Сильвия открыла рот, но не смогла ничего сказать. Слишком была удивлена и поражена. Слишком сильным водопадом снесла её эта информация.

— Когда? Когда вы это решили? — вырвалось у неё.

— Присматривались к тебе мы давно, — взял слово дон Родриго. — Но вначале решили испытать Себастьяна и приблизили, посвятив в некоторые тайны. Не все, но несколько ключевых доверили. Хотели посмотреть на реакцию, как он будет мыслить и действовать, обладая знаниями, подвластными единицам на этой планете.

— И как он себя повёл? — не вытерпела и улыбнулась сеньорита Феррейра.

— А то ты не знаешь! — усмехнулся отец и яростно сверкнул глазами. Но не зло, а от досады — он очень серьёзно рассчитывал на сына, надеялся на него. То, что тот подвёл — величайший удар в его жизни, такое он ему вряд ли простит. Сильвия поняла это только здесь и сейчас — снаружи, за пределами этого кабинета, отец слишком хорошо играл и держал маску.

— Значит я… — Она снова не смогла сформулировать, что хочет сказать.

— Да, веди себя как обычно, как ни в чём не бывало, — ответил старый и без слов всё понимающий безопасник. — Ты не должна вызывать подозрений. Если хочешь, можешь иногда закатывать обиженные истерики — для убедительности всех, включая самого Себастьяна. Мы поймём.

— Но помни, — с ехидной улыбкой добавил отец, — что жизнь — сложная штука. Сейчас ты ведёшь себя осторожно и поступаешь мудро — и поднимаешься на вершину. Но завтра, почивая на лаврах, расслабишься и начнёшь делать ошибки.

Те же, кто сошёл с Олимпа, наоборот, переосмыслят своё поведение, станут действовать умнее… Станут, например, пользоваться чужими ошибками… И что будет тогда — тот ещё вопрос! — Он театрально поднял глаза к потолку. У Сильвии же от его интонации по спине поползли мурашки.

— Я понимаю, отец. Ничего не происходит просто так, и жизнь никогда не останавливается.

— Точно, девочка! — Жизнь не останавливается! — поддержал дон Родриго. — Может закончиться, но остановиться — ни в коем случае! И то, что работяги называют словом «отпуск» нам недоступно и не будет доступно никогда. Мы всегда должны быть в форме.

— Ты принимаешь правила игры? — улыбнулся отец. Сильвия парировала его улыбку своей.

— Конечно, отец.

— Вот так закончился этот вечер. Он увёз её, — прокомментировал видео отец. Сильвия сидела раздавленная, оглушённая… Но поражена была лишь самим танцем, этим небывалым волшебством, которое вряд ли где-нибудь придётся ещё увидеть.

— Я говорю, он вернулся к ней. Выбрал её, а не Фрейю. К сожалению для твоего неумного братца, для которого это теперь уже не играет никакой роли.

Сильвия отмахнулась — не до братца ей сейчас. Там всё было грустно и без Хуана — она уже давно морально готова, что они расстанутся.

— Да, выбрал. Вернулся. И что?

Отец нахмурился.

— То есть как «и что»? Ты сидишь и спокойно это заявляешь? Ты, у которой неизвестно чем богатая, но точно не умом, принцеска, увела из под носа понравившегося мальчика? С которым ты… Напомнить, что вы с ним вытворяли, и что подобное ты после своего ловеласа не вытворяла нигде и ни с кем?

— Намекаешь, что Хуан для меня — это серьёзно? — ликующе улыбнулась Сильвия.

— А разве нет? — обезоруживающе парировал улыбку отец.

Сильвия вздохнула, откинулась на спинку кресла, сжала подлокотники. Подождала, пока мысли снова не встанут на место — магия музыки и танца всё никак не отпускала.

— Пап, кто такой Хуан? — задала она риторический вопрос. — Человек без роду и племени. Никто.

— Непризнанный Веласкес, — вмешался дон Родриго.

— Не важно, — покачала она головой. — ПОКА он — никто.

— И ты ждёшь, пока он станет кем-то, — поддел отец. — Пока не дождёшься, что какая-нибудь изабелла в последний момент опередит тебя и заберёт его себе.

Сильвия снова покачала головой.

— Я буду ПОМОГАТЬ ему стать кем-то, отец. Тем, за кого самой потом будет не зазорно выйти замуж.

Бэль… — Она скривилась. Презрительно, но одновременно и страдальчески. — Бэль это необходимый, запланированный шаг. Мы обговорили это — он должен был помириться с нею. Примирение как раз и станет началом его собственной кампании по «абгрейживанию»… Не смейся, это его слово! …По «абгрейживанию» и становлению его, как человека.

— А до этого он что, обезьяна? — усмехнулся дон Родриго.

— Как будто вы не понимаете, о чём речь! — наигранно наморщила носик девушка.

— То есть, ты не веришь, что он останется с Изабеллой, — сделал вывод отец.

— Ему с нею будет скучно, — пояснила она. — Хуан — человек деятельности, квинтэссенция энергии. Её же энергия направлена куда угодно, но только не во власть и политику. Я даже допускаю, что он будет изредка ночевать у неё, изменять с нею. Наплевать, это обидные, но допустимые издержки…

Помолчала, и глубоко вздохнув, выдавила:

— …Гораздо серьёзнее в качестве соперницы — Фрейя.

— Фрейя? — заинтересованно хмыкнул сеньор Родриго. — Мы с этим старым лисом, твоим отцом, предполагали, что ты… Допустишь в качестве издержек как раз Фрейю, а не Изабеллу.

Сильвия пожала плечами.

— К сожалению, с Фрейей нельзя будет договориться. Можно, но только на первом этапе. Дальше она захочет всё себе, и мне придётся через неё перешагивать.

— Ты говоришь страшные вещи, дочка, — покачал головой дон Октавио, опасно сузив глаза. — Мы и так ходим с недавнего времени по лезвию… Не разочаровывай меня и ты!

— Я тебя не разочарую, отец! — улыбнулась Сильвия во все тридцать два зуба. — Я не собираюсь устранять её. Она королева — вот пусть и будет королевой. И даже пусть спит с Хуаном, если тот ей не разонравится. Но про то, что я дам ей править, я не сказала ни слова.

— А это ещё более опасные слова, девочка, — поддержал отца старый гэбэшник. — Ибо ты сможешь их где-нибудь случайно озвучить, не считая тайной, за которую лишаются жизни.

— Я не выболтаю эту тайну, сеньор Родриго, — вновь покачала она головой.

— И всё равно, я тебя не понимаю, — потянул отец. — Так чего же ты в итоге хочешь?

Сильвия улыбалась.

— Ладно. Что обещал тебе Хуан?

— Что поможет в борьбе против тебя, — не моргнув и глазом сдала она своего кабальеро. — Поможет стать мне во главе компании, даже если придётся играть против тебя жёстко.

Взрыв хохота был закономерен, но сеньор Октавио слишком быстро пришёл в себя. Ибо это, конечно, весело… Но зная Хуана относиться к подобным заявлениям надо крайне серьёзно.

— И ты так просто мне это говоришь?

— Да. — Кивок. — Если я стану президентом компании и возглавлю клан не вопреки, а согласно твоей воли, то получится, что это ты можешь помочь ему достичь верха. Это ты должен будешь подставить ему плечо там, где ему придётся схлестнуться с Фрейей. Это твои внуки благодаря Хуану станут наследниками венерианского престола.

Повисло ошарашенное молчание. Наконец, раздалось робкое:

— Октавио, сукин ты сын, а девочка-то выросла!

Раздался жиденький смех главы службы безопасности. Сеньор Феррейра скупо парировал:

— И когда только успела? — Покачал головой и в упор, еле скрывая искры веселья, посмотрел на дочь. — И когда же ему придётся схлестнуться с Фрейей?

Её комната. Она не была здесь со времени активации той злополучной бомбы… Которая, что закономерно, так и стояла за ширмой у виртуального окна, где она её и оставила. Разряженная, но это не важно. Отец, видимо, приказал не трогать её, как память для непутёвой, но любимой дочурки — папа он всегда папа. Даже Железный Октавио.

Она умилилась. Прижала руки к груди, прислонилась к стене, пустила скупую эмоциональную слезу…

…У неё получится! И получится не вопреки, а с помощью отца! И это самая, самая-самая хорошая новость за всё последнее время. Которая важнее даже того, что её решили сделать наследницей. Как бы отец ни относился к её мальчику, он сделает всё, чтобы она добилась цели.

…Фрейя. Не Изабелла, а она её главный враг. Да, вначале её придётся убедить не психовать по поводу сестрёнки и Хуана, помочь ей спустить пар. Потом убедить выждать. Потом — начать новый виток борьбы за него, но теперь с умом. После же они его поделят — ибо при всём замуж за Хуана её высочество инфанта не собирается. Замуж за него выйдет она, Сильвия, и сделает этим вторым лицом государства…

…А затем и первым. Как там Хуан говорил, «Боливар двоих не выдержит»? Кстати, надо посмотреть, о чём речь. Скорее всего о коне, но мало ли…

…А потом она станет королевой. ОНА, Сильвия Феррейра, глава клана Феррейра! «Её королевское величество…» — проговорила девушка про себя.

…А домик в Полинезии можно сделать и побольше, на двоих. Себастьяну ведь будет скучно, будет не хватать чутких женских ручек. Почему бы какой-нибудь бывшей королеве не скрасить до конца дней остатки его одиночества? Тем более, что при всём наносном, они друг другу в глубине души нравятся.

Тайфун бушевал. За бронестеклом террасы было темно, как поздним вечером, хотя время едва перевалило за полдень, свистел ветер от которого тряслись даже стены дворца, в воздухе летало нечто — мусор, части вырванных с корнем изгородей, листья и обломки пальм… И, конечно, сумасшедший по своей силе тропический ливень.

Нет, ничего необычного в тайфуне не было. Для Карибского бассейна это обыденное явление, и конкретно Маргарита за имперскую историю пережила не один десяток подобных. Дворец строился по космическим технологиям, с возможностью вынести куда большие нагрузки, чем бушующий первозданный ветер, потому люди, сидящие на террасе, почти не нервничали и спокойно взирали на царящее во мгле непотребство даже не думая спуститься в безопасный бункер. Метеорологи каждую четверть часа передавали параметры стихии, и согласно им, волноваться пока не о чем. Если же возникнут форсмажоры… Вот тогда и будут действовать — тут есть кому думать об этом. Пока же император и его гости взирали на вид стихии, обсуждая при этом темы куда более важные, чем все стихии планеты вместе взятые. Вопросы геополитики, и главное, Будущего. Вот так, с большой буквы, ибо это Будущее касалось не только их, и даже не только их страну. Оно касалось всех, весь окружающий мир, на многие-многие миллиарды километров вокруг.

Их было пятеро. Сам немолодой, хотя и не чувствующий себя старым император, качающийся в тростниковом кресле с бокалом пригубленного, но так и забытого перуанского, его сын и наследник, статный тридцатилетний черноволосый юноша типично латинской внешности с пышными усами, сидящий на подоконнике и читающий вслух для всех некую бумагу, распечатку важного донесения, полученного лишь полчаса назад, и его шурин — тоже статный, следящий за собой мужчина возраста мудрости, не переходящего однако в старость — седовласый сеньор Герреро, глава одноимённого клана, самого могущественного на этой планете, хотя далеко не всесильного. Двое оставшихся к императорской семье не принадлежали, но их имена пугали и вгоняли в ступор знающих людей, причём не только этого государства. И этот страх был заслуженным. Ибо четвёртым присутствующим был сеньор Карлос Хименес, бывший генерал-губернатор имперского Марса, отец-создатель плана бескровного присвоения Красной планеты к сфере влияния Империи. И не его вина, что всё вышло так, как вышло. Сеньор Хименес использовался императорской семьёй редко, очень редко! Но зато на самых важных и ответственных направлениях. Это был мастодонт, тяжеловес. Но главное, специалист по уникальным нестандартным решениям, эдакий антикризисный менеджер целых направлений. Услуги таких людей стоят баснословные деньги… Но сеньор Хименес не любил денег. Зачем они ему, когда и без них он имел ВСЁ. Он был ПРЕДАН, ЛОЯЛЕН, и за это получал всё, что захочет, всё, что могла дать императорская семья. К чему ему больше? Ведь при проявлении нелояльности таких людей убирают, быстро и жестоко, и их «нажитое непосильным трудом» всё равно вернётся в имперскую казну. Так зачем усложнять жизнь и себе, и Себастьяну, которого он называл на «ты» и считал другом, пытаясь объять необъятное?

Пятым присутствующим был человек, имя которого знало всего несколько человек на планете. Настоящее имя, подлинное. Ненастоящих у него было множество, но и их узнать простому смертному было проблематично. Этот человек решал, кому жить, кому нет на этой огромной земле, и при санкции императора те, кто жить недостоин, им же в лучший мир и отправлялись. У него не было собственного отдела в императорской гвардии, потому назвать его главой чего-либо сложно… Но главы отделов, кто знал о его существовании, вставали перед этим человеком на задние лапки и разве что за палкой не бегали — и только потому, что тот её им не кидал. Он скорее тоже был куратором направления, но одного единственного, в работе которого знал ВСЁ.

Все эти люди, кроме принца, сидели на террасе императорского летнего дворца на Маргарите, качаяись в тростниковых креслах и попивали хорошее вино. На лицах каждого было написано удовлетворение — они только что коллективно сделали большую работу и наслаждались этим. Так же на лицах была написана тревога, но в будущем времени — то, что они сделали, повлечёт за собой огромные последствия и заботы. Но именно сегодня и сейчас находилась та грань, когда «вчера» уже прошло, а «завтра» ещё не наступило. Единственный момент в вечности, когда можно действительно расслабиться и отметить достижения бутылочкой-другой хорошего перуанского, выращенного на лучших элитных виноградниках Центральной Кордильеры лет эдак семьдесят назад, всё это время ожидавшего своего часа в дворцовых кладовых. Люди праздновали. И им было чем гордиться.

— Таким образом, — подошёл принц к завершающей фазе донесения, — я считаю, что он выберет Изабеллу, несмотря на все мои усилия и невзирая на попытки окружения королевы донести до него пагубность и бесперспективность этого выбора. Он — романтик, обуян лучшими чувствами и эмоциями, считает реальностью только их, и с этим ничего невозможно поделать. Я так же сделала всё, чтоб донести до него пагубность последствий этого выбора, но он не хочет слушать. Давить же не решилась — это опасно, он слишком независимый и своевольный, будет только хуже.

Они встречаются сегодня вечером — когда ты получишь это донесение, всё уже произойдёт. Но я решила написать сейчас, пока есть время и возможность, а если мои оценки разойдутся с делом, напишу отдельный обстоятельный отчёт. Бэль по моим сведениям приглашение приняла и сама рвётся в бой — её искра тоже не угасла. Какие у всего этого будут последствия — прогнозировать не берусь, но если возникнут мысли, буду писать по мере их поступления, по мере накопления информации.

Так же прошу выделить мне дополнительные средства на оперативные расходы — Хуан окупил мне часть потраченных на него средств, но всё же благодаря твоей просьбе за ним приглядывать, я трачу куда больше, чем может позволить мне доход от «Рио-де-ла-Платы».

— Кажется, это ключевые слова письма, неправда ли? — весело засмеялся сеньор Хименес.

— Исключительно умная девочка. Себастьян, твоя дочка просто золото. Такие на дороге не валяются! — подключился сеньор Герреро.

Император кивнул обоим, задумался, нахмурился и, качая головой, проговорил, обращаясь к сыну:

— Фернандо, ты подлец! Заставить заниматься девочку такой ерундой! При том, что она твоя кровная сестра, а не кто-то-там-неважно-кто!

Инфант империи оторвал от глаз распечатку и улыбнулся.

— Отец, ты же знаешь, это оптимальный вариант. Здесь, на Земле, она была бы под ударом. Даже в Техасе. Даже в Патагонии. Там она, во-первых, в безопасности, во-вторых, при деле, в-третьих, под присмотром. И таскает нам каштаны из огня на чисто женском поприще, которому, кстати, обзавидуется любая сеньорита её возраста и положения. Это её собственная синекура, и девочка честно отрабатывает вложенное, чтоб оной не лишиться. Один вот этот перл её чего стоит! — Он глазами вернулся к тексту и продолжил чтение. — «Нет, Фрейя ему нравится, безусловно. Как и Мерседес. Но выберет он Изабеллу — привязанность к ней исторически более давняя и… Не знаю, как описать. От самой Изабеллы исходит некий шарм, от которого сходят с ума все самцы вокруг. И Хуан — не исключение.

Моё мнение, Фернандо, если тебе оно, конечно, интересно…»

При слове «интересно» все присутствующие вновь жидко засмеялись.

— Фернандо, может всё же отдашь её в моё ведомство? — улыбнулся пятый присутствующий, куратор тайной службы. — «Если, конечно, интересно»!.. — повторил он, смакуя.

Инфант покачал головой.

— Самому такие нужны. Да и ты слышал истории всех покушений на неё и мать. Сумеешь защитить?

— Сумею, — кивнул службист.

— Отставить! — в шутку прикрикнул император, хотя все понимали, в шутке лишь доля шутки. — Девочка останется на Венере. Это не обсуждается.

Фернандо кивнул и дочитал.

— «Моё мнение, Фернандо, если, конечно, оно тебе интересно — Хуан просто маленький. Он — мальчик, не нюхавший пороху, не живший в клоаке под названием «высшее общество». Не дравшийся там за каждый метр своего пути по сияющим золотом коврам, чтоб тебя там не облили помоями и не слили в сортире. Он не знает жизни, потому руководствуется эмоциями и чувствами, а не целесообрасностью. Господи, Фернандо, пишу и сама удивляюсь! Ему ведь всего девятнадцать! ДЕВЯТНАДЦАТЬ! Великое счастье, что он вообще смог чего-то достичь! Потому не думаю, что стоит предъявлять к нему повышенные требования — он таков, каков есть. Он обязательно станет более умным и опытным, но для этого надо время…»

— А ведь верную оценку девочка даёт, — всё так же задумчиво произнёс император. — Мальчик юн. Молод. Да, щенку уже дали почувствовать вкус крови, уже дали показать врагам зубы… Дали даже гавкнуть на самого Феррейра! Но он всё равно ещё щенок, думает как щенок и как щенок действует. У него в голове одни юбки, аж пять штук — не думаю, что он останется верен моей милой белокурой племяннице… Но если его воспитать ПРАВИЛЬНО, из него получится неплохой матёрый волчище! — Он сделал паузу. — Нет, Лея не дура, друзья мои. Её генетические эксперименты дали плоды, но сумеет ли она ими воспользоваться — тот вопрос!

Фернандо слез с подоконника, обошел стол и сел на своё место, в собственный стул-качалку.

— Отец, я не понимаю твоей увлечённости мальчишкой. Даже если из него что-то вырастет, в чём лично я сомневаюсь, он ОДИН. А одиночки никогда не поворачивают историю вспять. А мы обложили Венеру так… Что это и есть ИСТОРИЯ.

— Сынок, лев во главе стада баранов куда опаснее барана во главе стаи львов, — парировал император. — Они, венериане — львы. Но пока ими руководит… Извиняюсь за каламбур, я не хочу им никого оскорбить, просто аналогия… Пока их возглавляет овца-Лея, мы в безопасности. Как только там окажется кто-то чуть более умный и решительный — все наши сегодняшние достижения обесценятся. Мы не в том положении, чтобы сталкиваться с Венерой лоб ко лбу в военном плане, и все это прекрасно понимают.

— Ладно, хватит вам мусолить мальчишку, у меня тост! — поднялся и взял бокал сеньор Хименес. Остальные последовали его примеру — тоже взяли свои бокалы. — Сегодня лично я открыл новую линию в Веракрусе. И горд этим, ибо это была последняя. Ранее подобные были пущены в Лиме, Сальвадоре, Пуэбло и Рондонии, и ещё много где. И каждая из них — лишь линия финишной сборки, детали для которых, каждую из сотен тысяч единиц номенклатуры, мы так же будем где-то у себя производить. Отныне и во веки веков мы будем САМИ собирать космические корабли — большие и мощные, собственного проекта! Опытные образцы которых прекрасно себя показали, выявив множество недостатков, устранив которые мы так же приобрели бесценный опыт.

Сеньор помолчал, поморщился. Ибо то, о чём он говорил, было делом всей его жизни. Не так — всей жизни их поколения, первого послевоенного поколения настоящих патриотов, которых не так уж мало даже на фоне вечно продажной аристократической верхушки.

— Не буду говорить, сколько лет мы шли к этому, — продолжил он. — Я до стольки считать не умею. Но теперь мы — держава. Независимая. Способная потребовать от мира того, чего достойны.

Но пью я, — поднял он бокал над собой, — за БЛАГОРАЗУМИЕ. За то, чтобы успехи не застилали нам глаза и не дали наделать ошибок. Они там, — абстрактно махнул он за плечо, — могут сколько угодно рассуждать о величии новой версии Владычицы Южных Морей, но я хочу чтобы и у нас, здесь присутствующих, и у нашей смены, — кивок на Фернандо, — глаза всегда были открыты. За трезвость, сеньоры! Трезвость в оценках!

— За трезвость! — поддержал его императорский шурин. — Какой хороший тост под хорошее вино!

Присутствующие скупо засмеялись. Пригубили, поставили свои бокалы.

— Что там по войне? Есть что-нибудь новое? — обратился Себастьян Второй к «тёмной личности».

Службист кивнул и неторопливо, но емко и коротко начал доклад.

— Да, так и есть, они готовятся к вторжению. Возьмут Европу штурмом, оккупируют и создадут своё правительство. И что-то мне подсказывает, будут жёсткими — границу перекроют, в том числе финансовую, и все лавочки всех разведок на этом континенте… — Показал неприличный жест.

— Но это лишь наёмные частные армии, — ухмыльнулся сеньор Герреро. — А там хватает и местных. Против местных кланов они не пойдут, иначе получат полноценную партизанскую войну. В ГОРОДАХ! — подчеркнул он, подняв палец. — Уровень потерь в такой войне… — Отрицательно покачал головой и повернулся к Себастьяну. — Брат, ты уверен, что твоя сестра нормальная?

— Абсолютно, — кивнул император. — Вы не оценивайте её величество по слухам. Оценивайте по действиям. Вот Карлос, например, подтвердит, что когда её припирают к стенке, она способна на решительные поступки. Правда, Карлос?

Сеньор Хименес скупо кивнул, прошептав про себя что-то нехорошее.

— Мы ведь прижали её. Вновь, второй раз. Не так, как перед Марсом, но всё же у неё не много вариантов действия. Мы САМИ не оставили ей выбора, друзья мои! Потому не надо удивляться этой решимости. Другое дело, что она вновь отсрочит гибель державы, но ни в коем случае не избежит. Я даже скажу, она приблизит её! Сделает неизбежной! Ибо проигранную войну на континенте, в которую ОНА, лично она вложит столько сил и денег… — Он прицокнул языком. — Она утопит Венеру, надорвёт, и возможности отыграть что-либо, отсидеться за барьером из миллионов километров вакуума, как раньше, у неё больше не будет.

— Цугцванг, — подал голос принц. — Кажется, это называется цугцванг, отец.

— Да. Каждый её ход будет ухудшать ситуацию. Она будет стремиться ходить как можно реже, но совсем стоять на месте просто невозможно.

Потому давайте рассматривать самый пессимистичный сценарий из возможных, — улыбнулся он. — Они вторгаются. Всех громят и оккупируют. И создают базу для войны с нами. Но! — поднял он палец. — Но их армия и склады со временем окажутся в окружении на собственной как бы контролируемой территории. Они теоретически смогут бросить войска на любом направлении, но практически, если сделают это, потеряют и такой небольшой последний удерживаемый клочок земли. Потеряют базу… И склады. Вот так сеньоры.

За его спиной загорелась карта мира, а перед ним самим — визор, дублирующий изображение. Император принялся водить по вихрю пальцами, рисуя стрелки и направления.

— Фронтов будет два. Первый — Канада. Тут без вариантов — мы раздавим десять венерианских армий даже при тотальном господстве противника в космосе. Это наша земля. Да и англосаксы те ещё союзнички. Да, потери будут большие, но Карлос правильно сказал, сегодня мы ЗАКОНЧИЛИ создание собственной промышленности. И вооружим столько мяса, сколько потребуется.

Второй фронт — Африка. — Палец императора переместился на другой континент. — Тут уже у нас в тылу действуют разные повстанцы. Но и тут наши силы будут несоизмеримы. Да, венериане мобильнее… Но мы — массивнее. Мы будем удерживать каждый клочок земли, каждую кочку — у нас хватит солдат. Не будем давать войти их кораблям в зону прицельного обстрела — и они отступят, несмотря на мобильность и кучу локальных тактических побед.

Он очертил полукруг вокруг Европы и выдал вердикт.

— Они окажутся здесь в изоляции. В маленькой крепости, одна стена которой — Атлантика — отделит их от нашей основной армии, другая — Средиземноморье — от африканской. Причем внутри крепости аборигены их будут всячески кусать, так что получится осада в осаде. Можете представить себе, армия в несколько миллионов венериан и марсиан, на далёкой планете, запертая на базах, без каких-либо перспектив? Армия, в которую много вложено, которая каждый день стоит колоссальных денег. Которая будет высасывать все средства из бюджета Альянса, заставляя всё более надрываться и закручивать гайки, и которую нельзя вывезти домой — ибо это будет крупнейшим поражением клана Веласкес и ЛИЧНО королевы, принявшей такой план войны?

Мы победим в любом случае, сеньоры, — закончил он. — И наша задача в данный момент — не дёргаться, а спокойно и планомерно работать. Мы ещё долго не сможем побить их в космосе… Но этого сейчас и не нужно. Мы справимся. За победу! — поднял он бокал.

Когда все поставили свою тару, а сеньор Герреро долил в бокалы из свежей пыльной бутылки, слово попробовал взять Фердинанд.

— Отец, я не понимаю. Поясни, ты лучше знаешь тётушку. Она что, не видит, что впереди цуцванг? Не видит глубину задницы, в которую ведёт Венеру под своим «мудрым» руководством? Не понимает, что СЕЙЧАС она ещё может действовать, а через года два это станет для неё роскошью?

Как так, почему она ничего не предпринимает? Это же уму непостижимо, над её страной такие тучи, а она… Занимается сводничеством! Совершенно серьёзно пытается устраивать личную жизнь дочерей и этого мальчика!

Да нормальная правительница на её месте уже давно бы начала его «прокачивать»! Заставила бы выбрать Фрейю, нагнула бы саму Фрейю, и её заставив принять неизбежное, и попыталась бы хоть как-то ввести их в курс дела и воспитать, пока ещё можно! Если он умный и решительный парень… Да, ты прав, лев во главе баранов — это очень, очень опасно!..

…Но она не воспитывает льва! Она сидит и смотрит за мыльными соплями на лицах дочурок! Следит за его ширинкой и… Я даже не знаю, как это сказать! — презрительно воскликнул он.

— Сделала из своего проекта по созданию теневого наследника мыльный мексиканский сериал, — подсказал его дядя, так же презрительно скривившись.

— Точно! Сериал! Худший из этого благородного жанра — мексиканский! Как так можно, отец?

Император снова покачал головой.

— Ты только что читал. Что тебе написала Гортензия?

Фернандо смутился. Но глаза не опустил, вопросительно взирая.

— Она написала, что ему — девятнадцать, — пояснил император. — Если тебе, конечно, «интересна её оценка». — Подленькая усмешка. — Может в нём гены великих людей, да и сам он модифицирован по последнему слову генетики… И если попадёт в хорошие руки — из парня будет толк… Но СЕЙЧАС он играет по её правилам. И делает то, что подталкивает делать она. Понимаешь, что я хочу сказать?

Фернандо молчал.

— Я хочу сказать, сынок, что ты должен держать женщин как можно дальше от власти, — пояснил отец. — Я сделал ошибку в своё время и допустил твою мать к принятию некоторых решений, — беглый взгляд на шурина, который поспешил отвернуться. — И до сих пор жалею, но сделать ничего не могу. Не повторяй моей ошибки.

— Лея — дура, сеньоры! — подвёл он итог речи, говоря открытым текстом то, что думает. — Иногда она способна на решительные поступки, но это случается, к счастью, слишком редко, и только если не останется выхода. Вот сейчас, например, она не припёрта к стенке, и что мы видим? Она занимается сериальными слезами и разборками, достойными женских романов, вместо реальной работы с детьми. Вместо реальной работы с армией, с флотом, с Обратной Стороной, которая там как бельмо на глазу… С сеньорами олигархами, наконец! Надо же быть такой дурой, чтобы проворонить покушение Феррейра!

И надо быть ещё бОльшей дурой, чтобы спустить его на тормозах. Моя сестрёнка как бы приглашает всех остальных: «Я — ничтожество! Можете делать моим делам и людям всё, что угодно — вам ничего не будет за это!» Никогда не поступай так, сын.

Он немного помолчал, успокаиваясь. Его никто и не думал перебивать или возражать.

— Я не могу винить парня. Он ещё слишком молод, чтоб понимать всё. Но меня беспокоит, что он — лев. Хуан не должен возглавить стадо этих баранов. Мы должны получить его во что бы то ни стало!

…И получим.

— И вновь для этого нужно всего лишь ждать? — попытался съязвить Фернандо, но был отцом не понят.

— Именно, сын. Повторюсь, Лея — дура. Она сама сделает всю работу за нас, именно поэтому. С одной стороны она будет готовить из Хуана сильную личность, сильного человека… Но с другой сама же не будет давать ему действовать решительно. Ситуация с Феррейра это доказала — она боится быть решительной!

А теперь поставьте себя на место мальчишки. Его воспитывают. Готовят. Да не смотри ты на меня так, Фернандо, девочки — это временно. Сейчас сериальные страсти улягутся, и она возьмётся-таки за парня. А если нет — у неё есть Сирена. Да и Тьерри я бы сбрасывать со счетов не стал — пробивная сеньора. Напомнят, подстегнут процесс.

Так вот, его готовят. Дрессируют. Заставляют быть решительным. Но когда вдруг дойдёт до реального дела, до реального противостояния, а не картинного полигонного, с «тем-кто-не нужен» вроде тех бандюков… Лея включит задний ход. Она сама не даст ему развиваться, сама начнёт душить его музу. Ну что, сеньоры, кто спрогнозирует, что будет дальше?

— Он сбежит, — подал голос службист. — Во всяком случае, его психологический портрет заставляет думать меня именно так.

— Да, я тоже так считаю, — согласно кивнул император. — Он не станет терпеть. Он, конечно, попытается давить на королеву, попытается заставить её быть решительнее…

Но дура — она и на Венере дура. Она пресечёт и накажет. «Будет ещё какая-то сопля вмешиваться в мои царственные дела!». Серхио Козлов именно на этом и погорел — она не дала ему резвиться, задушила его музу, хотя это тот ещё перец, он тоже МОГ.

— Но он — бухгалтер, — продолжил император Себастьян. — Ему не привыкать работать «на дядю» в тени. А Хуан не сможет. И твоя задача, дружище Карл, — похлопал он по плечу сидящего рядом сеньора Хименеса, — сделать так, чтобы в любой момент времени на орбите Венеры находилась какая-нибудь посудина. ВСЕГДА. И чтобы в любой момент времени у тебя был план его экстренной эвакуации.

— Я чего-то не знаю? — нахмурился Фернандо.

— Ах да, я же не сказал, — отмахнулся император. — Завтра утром собирался объявить. Я назначаю старину Карла консулом в Новую Самару.

Над столом повисла пауза.

— Это то о чём я думаю, отец? — губы инфанта начали расползаться в довольной усмешке. Его отец кивнул.

— Да, мы начинаем атаку на Венеру. По всем фронтам. Активируем оппозицию. Активируем террористов всех мастей из местных, благо, Лиса-Алиса не в лучшей форме. Нам нужен хаос, сынок! А сеньор Хименес в это время будет работать с нациками Обратной Стороны — у него есть опыт общения с русскоязычными. Мы должны раскачать ситуацию, и как ты понял, без разницы, успеем ли это сделать до начала войны, или после. И то и то нас устраивает, главное — результат.

— А Лея сидит и наблюдает за передками дочурок… — Фернандо тяжело вздохнул и отогнал невесёлые мысли. Дочурки были его кузинами, а к Изабелле он относился особенно тепло.

— Да, сынок. А Лея сидит и сама себе крутит дешевые сериалы про мальчиков и девочек. А значит, туда ей и дорога.

— Карлос! — вновь обернулся он к старому другу. — Я надеюсь на твою компетенцию. Мы должны выкрасть мальчишку после того, как ему всё надоест и он решится бежать, но ДО ТОГО, как передумает и решит остаться, драться до конца. Он может так решить, с него станется. Именно этот момент ты и должен поймать.

Сеньор Хименес понимающе кивнул.

— И ещё, сеньоры. Касается всех. — Император обвёл взглядом гостей, кроме шурина, занимающегося чисто техническими, то есть индустриальными вопросами. — Мы должны получить этого мальчика! И получить во что бы то ни стало! И совершенно при этом добровольно. Посему установка: делайте всё что угодно для налаживания связей. Давайте любые деньги. Устраивайте рекомендации и поддержку в местном обществе, если потребуется. Следите за безопасностью, наконец — не одним же Марсианам все плюшки! Даже если парень будет действовать против наших интересов, всё равно поддерживайте. Одна-две проваленные операции, и даже проигранная война будут того стоить!

Он — наш, для нас — неприкосновенен, это должны быть аксиомы в его мыслях. И вот когда он окажется на Земле…

— То ты вырастишь из негоо льва, — кивнул его высочество. — Во главе стаи других львов.

— Не важно во главе кого, — хитро усмехнулся император. — Кого — всегда найдём, у нас этих зависимых территорий — как говна на скотобойне. Я женю его на Мерседес, сеньоры, тем более она и сама к нему неровно дышит, и он будет мне хорошим племянником. И займёт достойное место… Да пусть даже генерал-губернатора Венеры! Или её монарха, союзного Империи. Я не жадный.

Теперь вы поняли глубину замыслов? — усмехнулся он и вновь обвёл всех глазами. — И что скупиться не нужно? Как и привлекать к этому делу Гортензию — она и так под плотнейшим колпаком.

— Конечно, отец, — кивнул Фернандо. — Как понимаю, ей денег также надо подкидывать, много и вовремя. На всякий случай.

— Умный мальчик! — похвалил его отец. В это время сеньор Хименес поднял руку, и все притихли. По экстренному каналу, единственному, который собравшиеся в данный момент слушали, началось объявление свежей сводки:

— Внимание жителей Карибского бассейна! Эпицентр тайфуна продолжает смещается в сторону Ямайки. В данный момент он проходит над островом Аруба, где скорость ветра составляет…

Ситуация на континенте, в Баркисименто и Марокайбо, под контролем, но сила ветра здесь превышает пороговое значение. Жителям не рекомендуется выходить на улицу…

— О, фронт уходит! — поднял бокал сеньор Герреро.

— Точно! Как и самые грустные и тяжёлые наши дни, — иронично усмехнулся службист.

— Подождите! — махнул рукой любознательный Фернандо. Радио продолжало:

— Ветер на Ямайке усиливается, скорость его составляет…метров в секунду, и это не предел.

Ситуация же на Малых Антилах нормализуется. Волнение моря…

— Ненавижу тайфуны! — заключил Себастьян. — Урон от них такой, что…

— Выкрутимся, — махнул рукой его шурин. — До этого же выкручивались.

— В Каракасе ситуация по-прежнему сложная, — продолжал диктор. — Но остров Маргарита уже освобождается от действия циклона. Прогнозируется дальнейшее ослабление скорости ветра и нормализация обстановки.

Следующими под удар стихии попадут Западное побережье Центральной Америки и Южная Мексика, где скорость ветра уже заметно усилилась. Однако центр прогнозирования предполагает, что здесь удар стихии будет слабее, чем в прибрежной Венесуэле.

Северная Мексика и Техас так же готовятся встретить удар стихии, но здесь сигнал тревоги для специальных служб значительно ниже уровня побережья Карибского бассейна…

Перу и Чили по прежнему во власти антициклона, вторую неделю формирующего здесь погоду…

…На всём же атлантическом побережье континента — солнечно.

— Да, на атлантическом побережье солнечно, — улыбнулся седовласый император. — И последний мешающий жить циклон — уходит. Давайте выпьем за это, сеньоры! Чтобы всё получилось!