Глава пятая

Огонь, подобно двуликому Янусу, обладает и разрушительной, и целительной силой. Он рушит дома и испепеляет плоть, но он же очищает и прижигает раны.

КНИГА ВЕЧНОЙ РОЗЫ

Кассандра нашла Сиену на кухне, за беззаботной болтовней с камеристкой Мады Евой и другими слугами семейства Рамбальдо. Подобрав свертки с покупками, служанка поспешила вслед за госпожой на набережную, чтобы отправиться в обратный путь на Сан-Доменико. Выбраться с маленького островка не составляло труда, но отыскать лодку, чтобы вернуться обратно, было куда сложнее. На этот раз Сиене удалось заранее договориться с молодым гондольером. Когда тот помогал Кассандре взойти на борт, она поразилась силе и твердости его грубой руки. Сиена аккуратно сложила свертки на носу и устроилась в фельце рядом с хозяйкой.

— Ты что, скупила весь рынок? — ехидно поинтересовалась Кассандра.

Сиена улыбалась:

— Совсем немного: лекарственные травы и снадобья для вашей тетушки, отрезы на новые передники, пряности для повара. — Она понизила голос. — А еще зерна для этого нового испанского питья. Кофе называется.

Служанка поднесла к носу один из свертков.

— Повар сказал, что хоть Папа и не одобрил напиток, ваша тетушка наверняка захочет его попробовать.

Кассандра никогда не понимала, как можно так радоваться самому процессу совершения покупок. Откинувшись на бархатные подушки, она слушала вкрадчивый плеск воды и любовалась проплывавшими по берегам зданиями. Легкие волны плескались у гранитных набережных, то накрывая, то обнажая зеленоватые от плесени камни. Подернутое дымкой солнце висело низко над горизонтом, окрашивая небо в цвет старой бронзы.

Гондола приближалась к мосту Риальто. Одетые в лохмотья чумазые детишки гроздьями свешивались с парапета, глазея на лодки. Те, что постарше, лежали на животах у самого края и храбро тянули руки вниз, надеясь обменяться пожатием с проплывавшим внизу гондольером или рыбаком. Прохожие не обращали на них внимания. Гондольер, управлявший лодкой Кассандры, под дружный хохот и радостные вопли изловчился дотянуться до ладоней сразу нескольких мальчишек.

На борт лодки невесть откуда спланировала рябая курица. Гондольер громко выругался. Кассандра вскрикнула от неожиданности и высунула голову из-под полога фельце. Примерно в тридцати ярдах от них, у самого моста, застряла длинная плоскодонка, груженная живой птицей. Громадная посудина перегородила канал, закрыв путь гондолам и рыбацким лодкам.

На мосту уже собирались зеваки, кое-кто норовил перегнуться через перила, чтобы ненароком стянуть курицу или стащить со дна лодки мешок капусты или картошки.

Пара долговязых подростков загнала птицу прямо под ноги женщине, державшей наготове топор. Кассандра сжалась, когда лезвие, сверкнув в воздухе, обрушилось на шею курицы. По камням заструился кровавый ручей.

Вечерний воздух наполняло неясное многоголосье. Девушка оглянулась по сторонам. Лодки заполонили канал до самого палаццоРамбальдо. Вдоль берега, от гондолы к гондоле, пробирался молодой посыльный с холщовым мешком для писем. Прохожие орали на него, гондольеры грозили веслами, однако мальчишка двигался к своей цели, которой, к немалому удивлению Кассандры, оказалась именно ее лодка. Ловко увернувшись от гребца, балансируя на краю гондолы, словно кошка, посыльный направился прямиком к девушке.

— Что вы… — начала Кассандра, но посыльный уже протягивал ей аккуратно сложенный лист пергамента.

— Это вам, — коротко сообщил он и тотчас бросился прочь.

Изумлению девушки не было предела.

Кассандра развернула листок: читая письмо, она едва удерживала его дрожащими пальцами.

Краткое послание было нацарапано кривым, уродливым почерком:

«Скоро, красавица, настанет и твой черед».

У девушки перехватило дыхание. В глазах потемнело, и она испугалась, что свалится в воду. А посыльный уже стремительно пробирался к южному берегу.

— Стой! — крикнула Кассандра ему вслед, но мальчишка растворился в толпе торговцев, ни разу не обернувшись.

— Письмо от Луки? — спросила Сиена.

— Нет! — резко ответила Кассандра, пряча пылающее лицо. Вместо подписи в конце послания горел алый крест. Девушка коснулась его кончиком пальца, словно ожидая, что зловещий знак обожжет ее или поранит.

— Вы будто привидение увидели, — заметила Сиена, пытливо всматриваясь в лицо госпожи.

— Ничего подобного, — возразила Кассандра, складывая листок снова и снова, пока оно не превратилось в маленький квадратик, легко уместившийся на ладони. Девушка сжала кулак.

Выходит, убийца видел ее прошлой ночью! Судя по всему, да. Другого объяснения не существовало. А если он видел ее, значит, видел и Фалько. Значит, они оба в опасности.

Только если… Нет. Не может быть. Если бы опасность исходила от самого Фалько, если он и был убийцей, ничто не помешало бы ему расправиться со свидетельницей прямо на кладбище.

— Это письмо от мужчины? — любопытничала Сиена. — От друга?.. — От такой дерзкой мысли лилейно-белые щечки камеристки стали что маков цвет.

— Нет, — твердо ответила Кассандра. — С чего ты взяла?

— Ну, вы иногда уходите из дома по ночам, — промямлила Сиена.

Кассандра вздохнула. Разумеется, ее отлучки не остались незамеченными.

— По ночам я веду дневник, Сиена.

— Прошу прощения, синьорина. Я ничего оскорбительного сказать не хотела. Я просто подумала, что вы, наверное, скучаете по синьору да Пераге и одной вам тяжело.

Кассандра ничего не ответила. Она вглядывалась в пеструю толпу на набережной, чтобы не пропустить кого-нибудь подозрительного. Три молодые горожанки свесили ноги за борт своей гондолы. Косы были скручены на макушках в тугие рожки, лебединые шеи украшали ожерелья и подвески. В руках у каждой был большой веер из павлиньих перьев в золотой оправе. Куртизанки? Женщины смеялись и махали прохожим. Такие оживленные, веселые. Какой контраст с искалеченным, безжизненным телом в склепе.

В толпе мелькнул долговязый силуэт в черном плаще. Кассандра насторожилась. Не его ли они с Сиеной повстречали на Сан-Доменико? Рассмотреть незнакомца не получилось. Солнце село, и берег канала тонул в полумраке. Едва гондола Кассандры тронулась с места, человек в черном растворился в сгущающейся тьме. Девушке стало не по себе. Прежде ей нравилось наблюдать за шумной толкотней на венецианских набережных, но сегодня город казался девушке зловещим и мрачным, будто оставленным божественной благодатью. Кассандра задернула полог и скрючилась на кожаном сиденье, обхватив руками плечи.

Но и теперь она не чувствовала себя в безопасности: люди в черном следили за ней с берега, провожали глазами ее гондолу, их взгляды проникали под шатер фельце. Весла звонко шлепали по воде. Зловещая зеленоватая гладь лагуны навевала мысли о логове водяных змеев. Даже в дощатых бортах гондолы было нечто пугающее: старые, щербатые, изъеденные влагой, казалось, они вот-вот треснут, распадутся, и лодка пойдет ко дну, не успев достичь спасительного берега.

Уже дома, в своей комнате, Кассандра все не могла успокоиться. Ставни поскрипывали от ветра, а ей казалось, будто кто-то стучит в окно. Девушка вздрагивала от любого шороха: а что, если убийца притаился под кроватью, или забрался в шкаф, или поджидает ее в ванной? Стоит лишь задремать…

Кассандра взяла тетрадь и забралась на кровать. Обычно дневник помогал ей успокоиться, но только не в тот вечер. Девушка долго глядела на чистую страницу, сжимая перо так, что побелели костяшки пальцев. Потом зажмурилась. Замерзшая. Испуганная. Заточенная в собственной комнате. Открыв глаза, Кассандра с омерзением отбросила тетрадь. Она даже не помнила, когда успела изрисовать целую страницу крестами, как две капли воды похожими на подпись под зловещим посланием.

Как ни старалась Кассандра выбросить из головы события прошлой ночи и уходящего дня, мысли ее продолжали крутиться вокруг страшного письма и трупа незнакомки. Бездействовать в ожидании непонятно чего было невыносимо, и Кассандра решила пойти на кладбище. Возможно, преступник оставил какой-нибудь след, подсказку, где искать тело Ливианы.

Собрав волосы на затылке, Кассандра заколола их черепаховым гребнем и достала роковую записку, которую успела спрятать в верхнем ящике комода и запереть на ключ, словно та могла выбраться на волю и броситься на нее. Девушка выбралась из спальни и бесшумно спустилась по ступенькам. Не обнаружив фонаря на привычном месте, она тотчас вспомнила, что забыла его у склепа Ливианы. Кассандра зашла на кухню за другим светильником и по пути накинула плащ Сиены, висевший на латунном крючке у двери в кладовую. Если на кладбище ее и вправду кто-то поджидает, наряд служанки собьет его с толку.

Подумав, девушка решила захватить с собой оставленный кухаркой на столе небольшой нож. Он как раз уместился в кармане плаща.

Кассандра на цыпочках пробежала через холл и выскользнула в ночь, даже не взглянув на нераспечатанное письмо от Луки. На улице она зажгла фонарь и направилась в сторону кладбища.

С лагуны дул пронизывающий, с привкусом морской соли ветер. Миновав скрипучие кладбищенские ворота, Кассандра в нерешительности остановилась, не зная, с чего начать поиски. Если бы она нашла какую-то подсказку о том, что могла случиться с телом Ливианы, она бы поняла, где ее искать. Девушка направилась к фамильному склепу Греко, но остановилась на полпути. Ливианы там не было, а ее гробница занята безымянной покойницей. Кассандре показалось, что стоит направиться в другую часть кладбища, к старой часовне, где обычных могил было больше, чем семейных усыпальниц. Кассандра решила довериться своему чутью.

Теплый день сменился холодной туманной ночью, такой мутной и непроглядной, что Кассандра едва различала дорогу. Надгробные памятники то растворялись в дымке, то возникали перед ней, словно безликие призраки.

Мимо девушки проскользнула чья-то бесплотная тень. Кассандра вздрогнула.

— Кто здесь? — воскликнула она, всматриваясь во мглу.

Ответа не было.

— Есть здесь кто-нибудь? — повторила девушка тонким, дрожащим от страха голосом. — Покажитесь!

Из тумана вышел грациозный черный кот. Он неспешно обошел девушку, презрительно скосил на нее желтые глаза и снова исчез во мраке. Кассандра облегченно выдохнула. Привыкшие к темноте глаза различили впереди ряд покосившихся надгробий. Одно, разбитое надвое, валялось в траве. По спине девушки пробежал противный холодок.

За этими надгробиями могло скрываться все что угодно.

Кассандра подняла фонарь повыше в надежде развеять сгустившийся над тропой туман. Хрустнула ветка. Похолодевшая Кассандра обернулась. Сквозь редевшую пелену тумана проступали очертания металлической ограды, отделявшей жилище Агнессы от владений смерти. Девушка уже собиралась сдаться и пойти домой, когда в просвете тумана увидела его.

Фалько. Он сидел на траве, скрестив ноги, и ветер играл его длинными волосами. Не замечая Кассандру, юноша внимательно изучал красивое надгробие из серого мрамора в виде креста с двумя голубями на перекладине. Рядом тускло мерцал фонарь.

Кассандра подошла ближе, стараясь ступать бесшумно. Фалько резкими, размашистыми штрихами наносил изображение на лист пергамента. Засмотревшись, девушка сделала еще один шаг в его сторону и наступила на сухую ветку.

Фалько вскочил и обернулся так порывисто, что, вскочив, едва не налетел на успевшую отпрянуть девушку. В темноте его синие глаза казались черными. «Горячий». «Необузданный». «Опасный» — вспыхнуло в голове у Кассандры.

— А, это ты. — Взгляд Фалько снова стал безмятежным, а губы растянулись в насмешливой улыбке. — Я начинаю подозревать, что ты меня преследуешь.

Судя по тону, он ничего не имел против такого поворота событий.

Кассандра достала из кармана записку и протянула ее Фалько.

Юноша прочел послание несколько раз, и улыбка сползла с его губ.

— Как это к тебе попало? — спросил он, потирая маленький шрам под правым глазом.

— Посыльный передал, на канале.

— Он выследил тебя в городе? — Фалько еще раз пробежал глазами записку и поднес ее к фитилю фонаря.

— Что ты делаешь? — Кассандра попыталась выхватить из пламени вспыхнувший пергамент, но обожглась и отдернула руку. Горящая записка упала на землю и через несколько мгновений превратилась с кучку пепла. — Это же улика!

— Для кого? Мы договорились никому не рассказывать, — напомнил юноша.

— Но он охотится за мной! — в отчаянии воскликнула Кассандра, чувствуя, как дрожат ее губы, а из глаз вот-вот брызнут слезы. Плакать в присутствии Фалько она не собиралась. — И я до сих пор не знаю, куда делась Ливиана. Ее родные придут в отчаяние, если узнают, что тело их дочери пропало.

— Забудь о Ливиане, — велел юноша. — Она умерла. А ты жива. И если не хочешь составить компанию подруге, мой тебе совет: забудь обо всем, что видела. Что бы ни замышлял убийца, он не тронет тебя, если ты не дашь повода.

Голос Фалько звучал по обыкновению спокойно, но в словах его сквозила угроза.

Кассандра, поеживаясь, огляделась по сторонам. Убийца мог скрываться где угодно.

— Я ни за что не смирюсь с тем, что тело моей подруги пропало без следа. К тому же тебе легко утверждать, что он меня не тронет. Тебе ведь не приходят любовные записки от разных безумцев, — бросила она, отворачиваясь, чтобы уйти.

Фалько схватил ее за руку.

— Постой.

Кассандру поразила его сила. Незаметно сунув руку в карман плаща, она нащупала рукоять ножа.

— Отпусти меня, — приказала девушка, — а не то я закричу.

Фалько разжал пальцы.

— Нет, что угодно, только не это. Мои бедные уши такого не выдержат. — Он криво усмехнулся. — Я понимаю, тебе страшно. Ты очень напугана и надеешься на помощь властей. Да только они тебе не помогут.

— А ты предлагаешь просто сидеть и ждать, когда нас с тетей убьют? Неужели ты не понимаешь, что будешь следующим?

— Ага, — хмыкнул Фалько, — быть зарезанным не очень-то весело, согласен.

— Можно пойти на площадь Сан-Марко, — медленно проговорила Кассандра, — и оставить письмо в львиной пасти.

Согласно обычаю, любой горожанин мог оставить анонимное послание в пасти мраморного льва перед дворцом дожа.

— Можно, — кивнул юноша. — Но статуя все время на виду, если не у стражников, то у простых зевак.

Он убрал пергамент и карандаш в карман и прислонился спиной к высокому могильному кресту. Каштановые локоны, обрамлявшие тонкое лицо, делали его похожим на ангела с полотна неизвестного художника. Кассандре было неловко оттого, как близко оказались их лица. И губы, подумала она, чуть-чуть отстранившись.

— А почему бы нам, — задумчиво проговорил Фалько, — не разобраться во всем самим?

Кассандра отступила назад еще на шаг. Теперь ее сердце билось тише, и мысли постепенно прояснялись.

— Ты и я? Вместе? — Девушка убрала со лба непослушную прядь.

Фалько вдруг вытащил из ее прически черепаховый гребень, и волосы свободно рассыпались по плечам.

— Что ты делаешь?! — возмутилась она.

— По-моему, будет интересно, — не обращая внимания на ее возглас, произнес он. — Тебе не кажется?

По телу Кассандры пробежала горячая волна. Стараясь не смотреть на юношу, она принялась лихорадочно собирать волосы в узел. Справившись с прической, девушка обернулась — как раз вовремя, чтобы увидеть, как набросок выпал из кармана Фалько и, подхваченный ветром, спланировал в траву.

— Твой рисунок!

Ее фонарь упал на землю, и трава моментально загорелась.

— Сколько огня! — пробормотал Фалько, затаптывая пламя.

Кассандра рассматривала спасенный рисунок: две голубки на могильном камне. Девушка перевернула листок. На обратной стороне художник набросал абрис женского тела.

Девушка, затаив дыхание, разглядывала набросок; ее заворожили острые углы локтей и коленей и плавная округлость груди. На месте лица был пустой контур в форме сердечка, зато волосы, спадавшие на плечи мягкими волнами, что-то ей напомнили.

Фалько заглянул Кассандре через плечо и засмеялся.

— Ты краснеешь? С чего бы это? Неужели ты никогда не видела женского тела?

— Уверена, что ты изучил его гораздо лучше! — резко ответила девушка, протягивая Фалько рисунок. Она пыталась скрыть смущение, но руки дрожали, а взгляд невольно возвращался к наброску. Кто эта женщина? Кассандра хотела и не смела спросить.

— Грешен, — сверкнул глазами художник. — Будь у меня такая возможность, я бы любовался твоим телом часы напролет. Может, даже дни.

Кассандра поперхнулась:

— Как ты можешь говорить такое? Это… это…

— Непристойно? — подсказал Фалько. — Возможно. Но я не хотел тебя оскорбить. Женское тело прекрасно. Тело подобно музыке. Мимолетные движения, сплетаясь, рождают мелодию. — Он вдруг коснулся ее пальцев. — Твоя мелодия тоньше моей. Неужели ты этого не чувствуешь?

Кассандра внимательно рассматривала собственную руку, стараясь представить себе, как под кожей располагаются кости, кровеносные сосуды и мышцы, но ей было трудно это себе представить, к тому же она только и могла думать об обжигающем прикосновении мужской руки.

— У меня нет привычки разглядывать саму себя, — заявила она наконец. — Это пустая трата времени.

Юноша тряхнул головой.

— Хвала господу, я не родился аристократом. Столько всяких правил. Сплошные запреты. Ты, должно быть, чувствуешь себя птичкой в золотой клетке, которой даже крылья расправить неприлично.

Кассандра не ответила. Фалько в точности описал ее собственные чувства, именно теми словами, которые выбрала бы она сама. Она даже повторила их про себя, чтобы запомнить и, как появится возможность, записать в дневник. Однако как ни был прав этот простолюдин, признавать это девушка не собиралась.

— Я не птичка, — сказала она твердо.

— Правда? — вскинул бровь Фалько. От его взгляда у Кассандры перехватило дыхание.

Художник сунул набросок ей в карман.

— Возьми себе, — сказал он на прощание. — Укрась свою клетку.

— Да, это так! — вдруг сказала Кассандра, сжав кулаки. — Я не такая, как все.

— Точно? — Фалько шагнул ей навстречу, и у девушки замерло сердце. Они вновь оказались в дюйме друг от друга. Кассандру охватил нестерпимый жар, точно под ногами вновь занялось пламя. Глядя на свое отражение в зрачках юноши, она чувствовала, что вот-вот растворится в мареве его глаз.

— Да, — прошептала она.

Губы Фалько дрогнули в едва заметной улыбке.

— Докажи, — потребовал он.

Загрузка...