Почетная гвардия

Глава тринадцатая ЭРШУЛ В СНЕГАХ

Они уже проделали половину пути, когда враг обстрелял хвост колонны.

Было десять часов утра семнадцатого дня, и почетная гвардия двигалась медленно, будто в тяжелом сне. Снег падал всю ночь, намело сугробы в среднем сантиметров двадцать высотой, а на открытых местах так и до метра. Перед рассветом, когда Призраки и пардусцы дрожали в палатках, снегопад прекратился, небо очистилось, и температура резко пошла вниз. Минус девять. Камни сначала покрылись инеем, а затем и вовсе коркой льда.

Солнце светило ярко, но совершенно не грело. Люди дрожали и еле двигались, непрестанно ворча. Они неохотно забрались в машины и заняли свои места на холодных, как лед, металлических скамьях.

Горячая каша и питье были розданы солдатам, а Фейгор сварил горький кофеин для офицеров. Гаунт добавил немного амасека в каждую кружку, и никто, даже Харк, не возразил.

Теплое белье и полуперчатки были частью стандартного обмундирования. Муниторум никогда не забывал о пагубном влиянии холода или высоты, но самым большим подспорьем всем Призракам стали их камуфляжные плащи, теперь служащие им защитой от холода. Пардусцы, застегнув под самый подбородок куртки и надев кожаные шлемы, с завистью смотрели на Призраков.

Они разбили лагерь в восемь сорок и растянули колонну по заваленной снегом тропе. Время от времени ветер яростно набрасывался на машины и людей. Пейзаж стал еще более однообразным и белым, и снежный покров с такой силой отражал солнечный свет, что защитные экраны были опущены еще до того, как поступил соответствующий приказ.

На ауспике не было ни следа ночных фантомов. Конвой проехал еще минимум десять километров, пыхтя, и скользя, и двигаясь почти на ощупь, поскольку дороги было не разобрать.

Первые несколько снарядов взметнули сверкающие снопы снега. Гаунт услышал отчетливый удар и треск и приказал машине развернуться.

Зрительного контакта с врагом все еще не было, и на ауспике ничего не отображалось, хотя Роун и Клеопас согласились, что сильный холод мог замедлить работу сенсорных систем. Возможно также, что снежный покров сильно искажал сигналы, поэтому ауспики показывали недостоверную информацию.

«Саламандра» Гаунта, брыкаясь и ворча в снежном полотне и взрывая ледяную корку, добралась до хвоста колонны как раз вовремя, чтобы увидеть несколько мощных взрывов. Один из тяжелых «Троянов» оказался подбит и усеял белое поле шрапнелью и раскаленными обломками.

— Первый — четвертому!

— Четвертый, это первый, говорите.

— Маккол, не сбавляй скорость и веди колонну вперед как можно быстрее.

Маккол ехал на «Саламандре» во главе цепочки.

— Четвертый — первому. Вас понял.

Гаунт связался по воксу с пардусцами, и четыре танка отстали, чтобы поддержать его: «Сердце разрушения», «Лев Пардуса», «Молитесь своим богам» и «Палач» по имени «Противостояние».

— Полная остановка! — велел Гаунт своему водителю.

Дыхание клубами вырывалось в морозный воздух. Как только «Саламандра» остановилась, комиссар-полковник повернулся к аятани Цвейлу, который ехал с ним, комиссаром Харком и танитским разведчиком Бонином.

— Отец, здесь становится жарко. Бонин, проводи аятани в безопасное место.

— Не беспокойтесь, комиссар-полковник Гаунт, — промолвил старик с улыбкой. — От меня будет больше пользы здесь.

— Я…

— Честное слово.

— Хорошо. Отлично.

Еще несколько снарядов со свистом врезались в снежное покрывало. «Химера» с грузом снарядов медленно поймала осколок в скат, но упорно ползла вперед.

— Контакт на ауспике, — доложил Харк с нижнего уровня командного отсека.

— Размер? Численность?

— Девять точек, приближаются быстро.

— Вперед! — велел Гаунт водителю.

Командная «Саламандра» рванулась, взрывая девственный снег. Три «Завоевателя» и старый плазменный танк отделились от конвоя и последовали за ней.

Они наконец увидели врагов. Четыре быстроходных STeG-4, легких шестиколесных танка, а за ними веером три АТ70 и пара «Узурпаторов».

Их ярко-зеленая окраска резко выделяла машины на белом фоне.

STeG-4, на чьи большие колеса были надеты цепи, стрелял из легких сорокамиллиметровых орудий. Противотанковые снаряды просвистели над командной «Саламандрой».

Гаунт услышал более низкий гул стопятимиллиметровых «Разбойников» и еще более низкий, уже громоподобный гул больших «Узурпаторов».

Взрывы растопили снег вокруг гвардейцев.

— Заряжай! — крикнул Гаунт Бонину. После Бхавнагера он решил всегда иметь под рукой фесец-трубу. Скаут поднял заряженный гранатомет.

— Подберитесь поближе, — велел Гаунт водителю.

АТ70 ударил по «Молитесь своим богам», но не повредил мощную броню «Завоевателя». «Сердце разрушения» и «Лев Пардуса» выстрелили почти одновременно. «Сердце» промахнулось, а вот «Лев» попал точно в STeG-4, и врага взрывом подбросило в воздух.

Пока дистанция сокращалась, Гаунт встал и навел оружие на ближайшего STeG-4. Тот как раз рвался к его машине, не переставая стрелять.

— Огонь!

Гаунт выстрелил. Ракета прошла слишком высоко над целью.

— Да вы стрелок похуже Брагга! — не выдержал Бонин. Цвейл весело рассмеялся.

— Заряжай! — велел Гаунт.

— Заряжено! — завопил Бонин, вгоняя ракету в раструб.

Небо, горы и земля внезапно поменялись местами. Гаунт обнаружил, что катится по снегу. Снаряд STeG-4 попал в бок «Саламандры», подбросив машину. Та выровнялась, но уже после того, как Гаунта швырнуло в снег. Раненая «Саламандра» с пыхтением остановилась.

STeG-4 рванулся вперед, вращая маленькой башней, собираясь получше прицелиться в раненую машину.

Ошарашенный Гаунт поднялся, выплюнул снег и огляделся. Один конец гранатомета торчал из сугроба в десяти метрах от комиссара-полковника. Он подбежал и выдернул оружие, яростно выгребая забившийся в дуло снег.

Затем вскинул на плечо и прицелился, неистово надеясь, что падение не повредило оружие. Иначе фесец-труба просто взорвется у него в руках.

Набирающий скорость враг приближался, чтобы прикончить «Саламандру». Гаунт видел, как Харк, стоя в командном отсеке, отчаянно палит во врага из плазменного пистолета.

Он прицелился в STeG-4 и нажал на пуск.

Гранатомет чихнул.

Но выстрел все же прозвучал.

«Сердце разрушения» с ревом промчался мимо Гаунта в снежном буране, дым тянулся из его пушки.

— Сэр, вы в порядке? — раздался по воксу голос Клеопаса.

— Все нормально! — отрезал Гаунт, мчась к «Саламандре». Харк втянул его наверх.

— Мы еще живы? — прорычал комиссар-полковник.

— Ваш боец вышел из строя, — ответил Харк. Бонин лежал на полу, похоже, контуженный.

Цвейл улыбнулся в бороду, протянул иссохшие руки и объявил:

— Я, я пригожусь.

— Можете проверить Бонина? — спросил Гаунт, и аятани склонился над скаутом.

— Вперед! — крикнул Гаунт.

— С-сэр? — в ужасе выглянул из рубки водитель.

Харк крутанулся и ткнул в его сторону плазменным пистолетом.

— Во имя Императора, вперед! — рявкнул он.

«Саламандра» взревела. Гаунт выглянул и оценил ситуацию.

«Сердце разрушения» и «Лев Пардуса» уничтожили два STeG-4, а «Противостояние» взорвал «Разбойника». «Молитесь своим богам» был дважды подбит снарядами «Узурпатора» и остановился. Он выглядел целым. Но густой черный дым струился из двигательного отсека.

Когда «Саламандра» Гаунта проезжала мимо, «Противостояние» выстрелил в ближайшего «Узурпатора» и взорвал его оружейный отсек. Шрапнель разлетелась на много сотен метров.

Гаунт прицелился и выстрелил в ближайшего АТ70. Ракета попала в гусеницу. Боевой танк задребезжал, накренился и повернул башню в сторону «Саламандры». Тяжелый снаряд влетел в снег, не повредив имперскую машину.

— Заряжай! — велел Гаунт.

— Готово! — ответил Харк, и комиссар-полковник почувствовал тяжесть ракеты в орудии.

Он прицелился в боевой танк инфарди и выстрелил.

Оставляя дымный хвост, снаряд пронесся над снежной скатертью и врезался в основание башни. Взрывом оторвало крышки люков, а затем и башню.

Цвейл восторженно загикал.

— Заряжай! — велел Гаунт.

— Заряжено! — отозвался Харк.

Но битва уже закончилась. «Лев Пардуса» и «Сердце разрушения» уничтожили оставшихся «Узурпаторов» почти одновременно, и «Молитесь своим богам», с кашлем пробудившийся ото сна, подорвал последнего АТ70. Только горящие обломки нарушали сахарно-белую безмятежность ландшафта.

«Завоеватель» Клеопаса тяжело развернулся в снегу и подъехал к «Саламандре» командующего.

Из верхнего люка высунулся сам Клеопас, держа в руках шлем и зачем-то его дергая. Наконец он содрал что-то и швырнул Гаунту.

Комиссар-полковник ловко поймал предмет и увидел, что держит в руке серебряную кокарду пардусского полка.

— Носи этот знак с гордостью, убийца танков! — со смехом прокричал Клеопас, пока его машина уносилась прочь.

Через прицел Колеа увидел приближение врага, пока тот спускался через фруктовые заросли к Бхавнагеру. Так много машин, столько живой силы… Несмотря на все защитные сооружения и тщательные приготовления, их сотрут в порошок. Приближалась целая орда инфарди. Еще и с танками.

— Девятый — всем отрядам, ждать моей команды. Ждать.

Легион инфарди наступал и все увеличивался. Они были уже рядом. Колеа держался. По крайней мере, имперцы заберут с собой многих.

— Стоять, стоять…

Ничуть не помедлив, враг прошел мимо.

Противник обогнул Бхавнагер, словно река утес, и углубился в дождевые леса. Через полчаса орда скрылась из виду.

— Почему ты такой грустный? — спросила Курт. — Они не тронули нас.

— Они идут за Гаунтом, — отозвался Колеа.

Ана знала, что сержант прав.

Это опять походило на фесов перекресток у Нусеры. Дорога впереди была заблокирована. Через прицел Корбек видел шеренгу выкрашенных в зеленый цвет танков и машин, которые ползли на север по широкой, сухой дороге как раз под ним. Целый легион.

Он отодвинулся от края утеса и поднялся, покачнувшись от приступа головокружения. Этот холодный, разреженный воздух требовал привычки.

Корбек спустился, пригнувшись, вниз по склону к сооке, где стояла «Подраненная тележка». Его команда, замерзшая и закутанная в плащи и кители, терпеливо ждала.

— Можем об этом забыть, — сообщил Корбек. — Там фесова туча машин и войск. Все ползут на север по тропе.

— И что теперь? — тоскливо спросил Грир.

Они проделали хороший путь по сооке через высокогорные пастбища к подножию Холмов. Казалось, старенькая «Химера» работала лучше в более холодном климате. Часом ранее они проехали последние деревья, и теперь растительность встречалась все реже. Местность становилась холодной, каменистой пустыней из розового базальта и бледно-оранжевой каменной соли. В скалах стонал и гудел ветер. Величественные пики Священных Холмов были темны и скрыты облаками. Саниан сказала, что это беснуются снежные бури на больших высотах.

Люди столпились вокруг карт, обсуждая варианты. Корбек почувствовал воцарившееся уныние, особенно переживали Даур и Дорден, которые, как ему казалось, подходили к своей миссии с большой ответственностью.

— Вот здесь, — сказал Даур, указывая на сверкающий экран карты озябшими пальцами. — Как насчет этих дорог? Они сворачивают на восток через шесть километров над нами.

Они изучили разветвляющийся рисунок соок, походивший на венозную систему.

— Может быть, — сказал Майло.

Саниан покачала головой.

— Карта старая. Эти сооки старые и давно заросли. Пастухи предпочитают западные выгоны.

— Можно расчистить путь?

— Не думаю. Вот этот отрезок вообще провалился в ущелье.

— Фес раздери все это! — пробормотал Даур.

— Возможно, здесь есть путь, но он не для нашей машины.

— Ты то же самое говорила про сооку.

— Теперь я серьезно. Вот здесь. Она называется Лестница-в-Небеса.

В пяти тысячах метров над уровнем моря и в шестидесяти километрах на северо-запад колонна почетной гвардии взбиралась высокогорными тропами под жалящей снежной метелью. Наступила ночь, а они все так же отчаянно двигались вперед, мерцая во тьме прожекторами. Снежинки плясали в лучах фар.

Согласно последним более-менее надежным данным ауспика громадные вражеские силы отставали от имперцев всего на полдня пути.

Дорога, по которой они шли, называлась Тропой Пилигримов. Постепенно она становилась все круче и опаснее. Сама тропа была меньше двадцати метров в ширину. Слева вздымались отвесные скалы. Справа, невидимый в темноте и метели, склон резко шел вниз, а затем почти вертикально обрывался ущельем глубиной в шесть сотен метров.

И днем было достаточно тяжело удерживаться на дороге. Все были напряжены, ожидая, что неверный поворот отправит машину в бездну. Был еще шанс оступиться или просто потерять опору в снегу. Каждый раз, когда колеса грузовика скользили, Призраки замирали, ожидая худшего… длинного, неостановимого скольжения в бездну.

— Комиссар-полковник, нам надо сделать привал! — вызвал Клеопас по воксу.

— Понимаю. Но что, если такое продлится всю ночь? К рассвету нас засыплет снегом так, что не выберемся.

«Еще час, может два», — подумал Гаунт. Этим они могли рискнуть. Если судить по расстоянию, то Усыпальница была уже близко. Но время в пути больше зависело от условий.

— Саббат любит проверять своих паломников на Тропе, — усмехнулся Цвейл, свернувшись в походной постели, расстеленной в задней части командного отсека «Саламандры».

— Не сомневаюсь, — сказал Гаунт. — Фес раздери ее Священные Глубины.

В ответ старый жрец залился таким веселым смехом, что даже закашлялся.

Словно в насмешку, снег повалил еще гуще.

Внезапно раздалась серия криков по воксу. Задние фары шедшей впереди машины в швыряющихся хлопьях снега вспыхнули и ушли в сторону.

— Полная остановка! — приказал Гаунт и полез наверх.

Он высунулся в ветер и яростный снег, спрыгнул с машины, и его ноги утонули в сугробе почти по колено.

Обнаружив угрозу только в последнюю минуту не при помощи ауспика, а лишь благодаря зоркости водителя, танк развернулся на сорок пять градусов. Но даже в такой близи Гаунт с трудом мог его разглядеть. Борт разведывательной «Саламандры», первой в колонне, накренился над краем обрыва, большая часть машины висела в воздухе. Гаунт поспешил вперед в свете фар позади стоящих машин, а с ним побежали другие Призраки и пардусцы. Четыре члена экипажа — водитель, вокс-офицер Раглон, скауты Маклен и Бен стояли на скатах, замерев и не смея даже дышать.

— Тише! Осторожнее, сэр! — прошипел Раглон приближавшемуся Гаунту. Все услышали, как крошится под разведывательной машиной камень и лед.

— Зацепитесь и в линию! Давайте же! — прокричал Гаунт.

Пардусский водитель пробрался вперед с крюком буксирного троса и аккуратно зацепил его за фаркоп «Саламандры».

— Прыгайте! Ну же! — приказал Гаунт, и команда Раглона бросилась на заснеженную дорогу, приземлившись на колени и стараясь отдышаться.

Команды вокруг них начали вытягивать пустую машину обратно на тропу.

Гаунт помог Маклену подняться.

— Сэр, я думал, нам конец. Дорога просто исчезла.

— А где головной танк? — спросил Ибрам.

Все оцепенели и повернулись, уставившись во тьму. Они были так заняты спасением «Саламандры», что не заметили исчезновение еще одной.

Гаунт понял, что головная машина проехала быстрее, и ее команда поплатилась за это.

— Гаунт — конвою. Полная остановка. Дальше сегодня не пойдем.

— Думаю, пойдем, — промолвил аятани Цвейл, внезапно появившись рядом с комиссаром-полковником. Он указал в темноту и мельтешащий снег. И все увидели свет. Сильный, желтый, яркий, сиявший над ними в ночи.

— Усыпальница, — объявил Цвейл.