Поцелуй вампира: Темный рыцарь

4

— Мама, я же не в Сибирь еду, вернусь через два дня.

Мы сидели на городской остановке междугороднего автобуса, рядом с кондитерской Ширли. Когда автобус пискнул и остановился у обочины перед несколькими другими молодыми людьми из нашего городка, собиравшимися поехать пораньше на весенние каникулы, мама попыталась задушить меня поцелуями.

Когда автобус отъехал, я помахала ей со своего места у последнего окна и слегка занервничала. Это была моя первая самостоятельная поездка. Я даже не знала, суждено ли мне вернуться в Занудвилль, откинулась назад, закрыла глаза и стала представлять себе, как изменится моя жизнь, если я стану подругой вампира.

Я вообразила себе, что Александр ждет меня на автобусной остановке Хипарьвилля. Он стоит под дождем в облегающих черных джинсах и светящейся в темноте рубашке «Джек Скелетон», с букетиком черных роз в руке. Когда он увидит меня, его бледное лицо порозовеет, оживится. Он возьмет мою руку в свою, склонится ко мне, одарит долгим поцелуем и увезет в своем отреставрированном старинном катафалке с изображением пауков и паутин. Все это будет происходить под аккомпанемент тяжелого металла, льющегося из динамиков.

Мы припаркуемся перед его заброшенным замком и поднимемся по скрипучей винтовой лесенке, ведущей в заброшенную башню. Стены древнего замка будут увешаны черными кружевами, а скрипучие деревянные полы — усыпаны лепестками роз. Миллион свечей будет мерцать по всей комнате, узкие средневековые окна которой едва пропускают лунный свет.

«Я больше не могу без тебя», — скажет Александр, наклонится ко мне и прильнет губами к моей шее. Я почувствую легкий нажим. У меня закружится голова, тело обмякнет в его объятиях. Мое сердце забьется сильнее, как будто оно будет работать за нас обоих. Краешком глаза я увижу, как Александр с гордостью поднимает голову.

Он мягко опустит меня. Я почувствую легкое головокружение, покачнусь, схвачусь рукой за кровоточащую ранку на шее, и кровь тоненькой струйкой потечет по моему запястью. Кончиком языка я ощупаю два остроконечных клыка.

Он растворит окно башни, откуда откроется вид на спящий городок, и я увижу то, чего никогда раньше не видела, например улыбающихся духов, проплывающих над домами. Александр возьмет меня за руку, и мы устремимся в ночное небо, будем летать над сверкающими огнями города, под мерцающими звездами, как пара готических эльфов.

От мечтаний меня оторвал не звук колоколов, возвещавший о моем прибытии в потусторонний мир, а гудок, предупреждавший о приближении поезда. Наш автобус остановился перед железнодорожным переездом.

Дошколенок, сидевший через проход от меня, при виде черного локомотива запрыгал от восхищения.

— Чух-чух-чух! — воскликнул он и громко заявил своей маме: — Хочу быть машинистом.

Я тоже уставилась на машиниста, помахавшего синей фуражкой, когда поезд тронулся с места. За локомотивом потянулась унылая вереница старых, обшарпанных товарных вагонов, размалеванных граффити. Мне вдруг пришло в голову, что, возможно, я в чем-то похожа на этого карапуза, размечтавшегося о сказочной жизни машиниста. Ему невдомек, что работа эта трудная, нудная, а зарплата не так уж велика. Не исключено, что мои мечты о красивой вампирской жизни еще более далеки от реальности.

Мне предстояло вступить в неизвестный мне мир, зная только одно. Я должна найти Александра.

Официальный приветственный плакат на въезде в городок тети Либби должен бы гласить: «Добро пожаловать в Хипарьвилль — только не в штанах для гольфа». Маленький городок представлял собой насыщенную энергетикой мешанину стильных кофеен, антикварных магазинчиков и кинотеатров авторского фильма. Публика там подобралась еще та — защитники окружающей среды, помешанные на экологически чистых продуктах, фанаты всех направлений альтернативного искусства, готы, панки, короче говоря, кто угодно. Здесь, похоже, привечали всех. Можно было понять, почему Александр и Джеймсон решили сбежать именно в этот городок. С одной стороны, это не так уж далеко от Занудвилля, а с другой — среди всей этой разномастной публики легко затеряться кому угодно.

Можно было только представить себе, как сложилась бы моя жизнь, случись мне расти в городке, где меня не подвергали бы остракизму, а напротив, относились бы к моим странностям с пониманием. Я могла бы значиться в списке самых желанных гостей на ночных пятничных вечеринках в домах с привидениями, была бы названа королевой Хеллоуина и получала бы только отличные оценки на уроках по историческим надгробиям.

В шестидесятые годы отец и тетя Либби были хиппи. Потом отец преобразился в успешного профессионала, а Либби сохранила верность идеалам юности и внутренним убеждениям. В университете она изучала театральное искусство, теперь же, поселившись в Хипарьвилле, работала официанткой в вегетарианском ресторане, чтобы было чем оплачивать свои театральные увлечения. Тетушка постоянно участвовала в авангардных постановках, которые устраивались где-нибудь в гаражах или ангарах. Когда мне было лет одиннадцать, родители сводили меня на ее выступление. Мне показалось, что оно продолжалось вечность. Все это время она расхаживала по сцене и рублеными фразами вещала о том, как дерево пускает побеги.

То, что по прибытии в Хипарьвилль Александр меня не встретил, меня, конечно, не удивило, а вот то, что этого не сделала тетя, вызвало некоторую растерянность.

«Надеюсь, она опаздывает не из-за того, что ее вызывают на поклоны», — подумала я, стоя на автобусной остановке под жарким солнцем рядом с моим чемоданом. Наконец на парковку вырулил ее видавший виды желтый антикварный «жучок».

— Ты стала такая взрослая! — воскликнула тетушка Либби, выйдя из своей машины и крепко меня обняв. — Но одеваешься по-прежнему. Я на это и рассчитывала.

У тети Либби были каштановые волосы и моложавое лицо, украшенное переливчатыми пурпурными тенями для глаз и розовой помадой. Она носила красные висячие хрустальные сережки, небесно-голубой сарафан в белый горошек и бежевые сандалии «Найроби».

Я буквально ощутила ее душевное тепло. Хотя наши вкусы различались, между нами сразу возникла духовная связь. Словно сестры, мы принялись болтать о моде, музыке и кинофильмах.

— «Целующиеся гробы»? — спросила она, когда я сказала ей, какой фильм недавно смотрела. — Это типа «Шоу ужасов Роки Хорора»?[7] Помню, что ходила на полуночный показ с танцами в проходах. Не оттуда ли вот эта мелодия?

Тетя Либби запела. Прохожие бросали на нас странные взгляды.

— Нет, «Целующиеся гробы» не мюзикл, — прервала я тетю, пока она не получила повестку в суд за нарушение общественного порядка.

— Ну и ладно. Что ж, я могу сводить тебя в одно замечательное местечко, — затараторила она, свернула за угол и вывела меня прямиком на бутик «Лучшее для готов».

— Bay! — воскликнула я, указав на пару лакированных башмаков и рваный вязаный свитер.

Разумеется, все это было черным.

— Я такой магазин только в Интернете видела.

Судьба в лице тети завела меня в готический рай, и он был прекрасен! Тут тебе и футболки с портретами «Злобных викка»,[8] и комиксы «Хэлло, Бэтти», и временные татуировки.

Ко мне подошла продавщица с многочисленными пирсингами, с волосами цвета фуксии, в черных шортах поверх черных леггинсов, на каблуках высотой в три дюйма, вся такая под Мэри Джейн,[9] в серой рабочей рубахе с надписью «Боб». У нас в Занудвилле такую стильную особу можно было увидеть только по спутниковому телевидению. И встретила она меня не по-нашему. Если в родном городе на меня вообще не обращали внимания или видели во мне потенциальную воровку, то она приветствовала меня как кинозвезду в бутике на Беверли-Хиллз.

— Чем могу служить? У нас тут уйма всякой всячины.

Я принялась резво носиться за ней по магазину, пока не выдохлась, ошалев от разнообразия готских шмоток и атрибутики.

— Если нужно что-то еще, спрашивай, не стесняйся, — сказала продавщица.

Мои руки уже были заняты чулками в сеточку, черными сапогами до колена и сумочкой «Оливия Изгнанница». Либби присматривалась к черной футболке с надписью «Вампир».

Я почувствовала боль в сердце и комок в горле.

— Я куплю ее для тебя, — настояла Либби и положила футболку на прилавок у кассы.

В другой ситуации при виде такой прикольной вещицы я запищала бы от восторга, но сейчас она лишь напомнила мне об исчезновении Александра.

— Не нужно.

— Нужно. Я ведь твоя тетя. Мы возьмем это, — сказала она и подала клерку обновку и свою кредитку.

Я сама держала в руках охапку готских вещиц, и все они напоминали мне об Александре.

— Ничего брать не стану, — сказала было я, но тут же подумала о том, как эротично выглядела бы в сапогах и черных чулках в сеточку, случись мне его найти.

— Мы и это возьмем, — сказала тетя, словно прочитав мои мысли, и передала клерку покупки.

Тетя Либби жила на крохотной улочке, обрамленной деревьями и застроенной двумя рядами одноквартирных домишек постройки сороковых годов прошлого века — резкий контраст моему современному пригородному дому и большинству домов Занудвилля. Ее квартира с одной спальней была маленькой, но уютной, пронизанной богемным духом. Гостиную украшали цветастые коврики, подушки и плетеные стулья, а в воздухе витал запах лаванды. На стенах висели итальянские маски, а с потолка свисали китайские фонарики.

— Можешь расположиться здесь, — сказала тетя Либби, указав на хлопчатобумажный тюфяк с разноцветным орнаментом, лежавший в гостиной.

— Спасибо, — сказала я, возбужденная новизной обстановки. — Спасибо, что разрешила мне пожить у тебя.

— Я так рада, что ты приехала! — ответила тетя.

Я поставила чемодан и бросила взгляд на часы «Пинк Флойд», висевшие над антикварным декоративным камином, на котором стояли незажженные свечи. До заката оставалось лишь несколько часов.

Пока я распаковывала чемодан, Либби налила мне морковного сока.

— Ты, наверное, проголодалась? — послышался ее голос из крохотной кухни, оформленной очень стильно. — Хочешь авокадо?

— Конечно, — сказала я и плюхнулась за ее видавший виды желтый обеденный стол с бисерным держателем салфеток и вихляющими ножками. — Ручаюсь, сегодня вечером у тебя жаркое свидание, — намекнула я, когда она увенчала мой сэндвич проростками зерен.

— А разве отец не говорил тебе? Может быть, он хотел устроить сюрприз?

— А что он мог мне сказать? — спросила я, представляя себе, как Либби вручает мне ВИП-пропуск в «Гроб-клуб».

— У меня сегодня шоу.

Шоу? Я проделала весь этот путь до Хипарьвилля вовсе не для того, чтобы просидеть три часа в гараже.

— Между прочим, мы выступаем в самом центре города, — с гордостью заявила тетушка. — Сегодня вечером у нас частное представление для почтенных горожан, так что прости, ты будешь там единственная дама без седины в волосах, но я уверена, что тебе это понравится.

Она схватила конверт, прижатый к холодильнику радужным магнитиком. Либби открыла конверт, извлекла билет и протянула его мне. Надпись гласила, что местная труппа представляет спектакль под названием «Дракула».

Эта самая труппа выступала в здании бывшей начальной школы. Уборная актрис располагалась в классной комнате, в которой все еще пахло ластиками, а большие окна были закрыты тяжелыми шторами. На месте классной доски красовались зеркала, а там, где когда-то было место учителя, располагался длинный туалетный столик, уставленный коробочками грима, цветами и поздравительными карточками.

Тетя Либби накладывала грим и втискивалась в белое викторианское платье, а я крутила глобус, забытый в углу, пока мой ноготь, окрашенный черным лаком, не остановился на Румынии. Конечно, в любых других обстоятельствах я с удовольствием посмотрела бы «Дракулу». Я каждый вечер ходила бы смотреть мою тетушку. Она немолода, с этим не поспоришь, но наверняка убедительна в любой роли. Я непременно заказывала бы места в первом ряду. Но зачем мне смотреть на поддельного Дракулу, если можно увидеть настоящего, попивающего «Кровавую Мэри» в «Гроб-клубе», чуть дальше по улице?

— Пять минут! — напомнил сценический менеджер из коридора.

Я обняла Либби и пожелала ей ни пуха ни пера. Хотелось верить, что она не заметит моего отсутствия во время спектакля, но это было далеко не самое главное, что беспокоило меня, когда я спешила по проходу к заднему выходу из театра.

Я потянула за рукав пожилого капельдинера, который выглядел так, будто и сам был из нежити, и спросила:

— Как пройти в «Гроб-клуб»?

У некоторых людей вся жизнь уходит на то, чтобы найти свою вторую половинку. У меня было всего полтора часа, чтобы найти свою.