Побег из Содома

3 Сборы

– Девочки, пожалуйста, складывайте всё по списку, мы же неделю готовились! Форму я ещё днём принёс, а сейчас на дворе полночь, а вы всё ещё копаетесь!

Папа стоял посреди комнаты, держа в руках полупустой форменный рюкзак. Его измождённое заботами лицо выражало тревогу и нетерпение. Рано поседевшие волосы были уложены в аккуратный косой пробор.

Он обвёл взглядом маленькую тесную квартирку с потрескавшимися обоями. Полы с протёртым линолеумом были намыты до блеска. А старая мебель и застиранные занавески соседствовали с домоткаными половиками. Над обеденным столом висела массивная лакированная доска из красного дерева с надписью: «Он есть любовь».

– Папа, а можно мне взять свою любимую книгу? Ну, пожалуйста-а-а!!!

Из соседней комнаты выскочила тоненькая голубоглазая девочка лет девяти в стареньком выцветшем платьице. Русые волосы были зачёсаны назад и заплетены в две старомодные косички. Её живые, умные глаза смотрели на Папу с надеждой.

– Какую книгу? Эту? «Детские истории»? Люба, ты с ума сошла! Ни в коем случае! – воскликнул мужчина, всплеснув руками. – Это же нелицензированная литература! Да только за хранение огромный штраф! А если мы с ней попадёмся? Это уже распространение, тут штрафом не отделаешься, «нарисуют» реальный срок.

Маленькая Люба покорно опустила глаза и ушла, прижав книгу к груди.

– Папа, она на размер больше, я в ней толстая какая-то!

Девушка лет семнадцати, с решительным лицом, разглядывала себя в зеркале, поправляя форменные штаны песочного цвета. Её русые волосы были собраны в аскетичный пучок на затылке, а сильные руки лежали на талии. Она оглядывала свою туго подпоясанную, крепкую фигуру критическим взглядом.

– Прости, Наденька, – украл не твой размер, – усмехнулся мужчина. – В следующий раз, как соберусь грабить Академию, возьму тебя с собой, для примерки.

– Пап, я её ушью. В Академии так не носят. Я видела, после второго курса все ушивают, – бросила Надя, убегая в другую комнату.

– Это же полевая форма, доченька, а не парадная. И так сойдёт, – отмахнулся Папа.

– Не сойдет, я быстро, тут работы на пять минут, – расчехлив старенькую швейную машинку, уже просила Надя.

– Давай, только быстрее. Нам бы ещё поспать хоть немного… – сказал он, оглядываясь по сторонам, и сокрушенно добавил: – Господи… Где же мои семена? Куда я дел семена?!

– Вот я и стала Привилегированной, всего-то форму надела!.. – задумчиво произнесла третья сестра, поворачиваясь перед зеркалом.

Высокая и статная брюнетка, с голубыми глазами и идеальной фигурой, она была хороша собой, и форма сидела на ней безупречно. На вид ей было около двадцати, и она была похожа на выпускницу академии. Будучи старшей из трёх сестёр, она была выше и красивее остальных.

– Странно, Вера, а тебе идёт, – рассеянно обронила Надя, проходя мимо.

– Конечно! У нас нет второго шанса, чтобы произвести первое впечатление, —Вера любовалась собой, положив руки на талию.

– Ну что ж, сестричка, надеюсь, там будут те, кто сможет оценить твой наряд по достоинству! Ну… Такие, у кого есть рука и сердце! – усмехнулась Надя.

– Не язви, Наденька! Ты вон свой комбез отродясь не ушивала, а тут вдруг форму приталила. С чего бы это? А, сестрица?

Надя ничего не ответила, лишь метнула на старшую сестру свой суровый «фирменный» взгляд.

– Так, девочки, хватит собой любоваться, комбинезоны выложили, форму убрали в рюкзаки. Складывайте аккуратно, постарайтесь не помять.

– Ой, Пап, уже и примерить нельзя! – старшая сестра всё никак не могла оторваться от зеркала. – Да к тому же полевая форма не особо мнётся.

– Ну, слава Богу, нашёл! – Папа держал в руке любовно завёрнутый пакет с семенами.

– Что, дети, не грустно дом покидать? – спросил он, обводя взглядом своих дочерей.

– Мне не грустно. Это не дом – коробка бетонная! – буркнула старшая Вера, не отрываясь от сборов.

– А что ты хотела? – усмехнулся Папа. – Забыла, в каком районе живёшь? Для Несогласных только так. Чтобы жизнь мёдом не казалась!

– А я к нему привыкла и буду скучать, – медленно произнесла маленькая Любочка.

– По чему ты скучать будешь? По соседским пьянкам бесконечным? По кухне в четыре метра? Или по кровати трёхъярусной? Нет, я постараюсь забыть, как страшный сон.

Вера резким движением тряхнула форменный рюкзак с эмблемой Академии.

– Для того чтобы забыть старый дом, сначала нужно до нового добраться, – заметила Надя.

– А я знаю, что мы доберёмся. Точно знаю! Только не знаю, когда и как… – мило улыбнулась маленькая Люба.

– Тебе голоса сказали? Опять с ними разговаривала?

Старшая Вера всплеснула руками и обернулась к средней сестре:

– Ну, что я говорила?

– Это не голоса, а Голос. Всегда один и тот же… – робко уточнила Люба, пытаясь оправдаться.

– Папа, ну что ты молчишь? Твоя младшая дочь медленно сходит с ума, а тебе нет никакого дела! – повысила голос Вера, глядя на отца.

– Вера! Ну, сколько раз тебе повторять! Мы не знаем, что это! – печально вздохнул Папа.

– А вот я знаю! Это классическая шизофрения! Раздвоение личности и неконтролируемый внутренний диалог. Всё, как в учебнике, классика жанра!

– Слушай, Вера! Мы же все вместе ходили к доктору. И ты слышала, что он сказал. До конца диагноз не ясен. Пока нет динамики, ничего нельзя сказать точно. К тому же на сканере она выглядит как абсолютно здоровая! – ответила ей Надя.

– Не ершись, сестрица! Я просто пытаюсь показать тебе факты. Её лечить надо, и как можно скорее. А то завтра голоса ей велят с крыши спрыгнуть. А она послушает и сиганёт! Абсолютно здоровая! – с жаром возразила Вера.

– Ой, Вер, не долби, пожалуйста! Давай не при ней! И не сейчас… – отрезала Надя и демонстративно занялась своим рюкзаком.

– Господи, что же мы делаем! – внезапно ужаснулся Папа, садясь на стул. – А может, как-то выкрутимся, ну я не знаю, денег займём… – засомневался он.

– И кто нам в долг даст? Соседи-алкоголики?! – вспыхнула Вера в ответ.

– Банк даст, – опустив голову, неуверенно ответил Папа.

– Пап! Опять двадцать пять! Ты же прекрасно знаешь, какие там для нас проценты, – напомнила ему Вера. – И не забывай, Несогласные банкротятся совсем не так, как граждане или, тем более, Привилегированные.

– Суд всегда индивидуально решает, – возразил Папа, но как-то совсем неуверенно.

– Папа, ну, правда, чего опять начинать-то! – обернулась к нему Надя. – Мы уже сто раз всё пересчитывали. Две лицензии на домашнее образование тебе одному не потянуть. А если Любочка не пойдёт в государственную школу, суд отправит её прямиком в приёмную семью. А уже оттуда – в школу. Со всеми вытекающими. Будет там изучать «Историю дискриминации» и «Гендерное просвещение»! – вздохнула она.

– Да… Триста лет назад люди платили, чтобы их детей учили в школе, а сейчас платят, чтобы их не трогали! – возмущалась Надя, складывая китель с эмблемой Академии.

– Да мы одну-то лицензию с трудом оплачивали, – отозвалась Вера.

– Вера, не надо жаловаться. На нормальную еду без ГМО и на коммуналку хватало, и слава Богу. А то, что ты шмотку новую не можешь себе позволить, – не переживай. Общество равных возможностей об этом позаботилось. В модных вещах ты только дома ходить можешь. А хочешь на улицу – изволь надеть синий комбинезончик! Крест прилагается бесплатно!

– Жёлтый крест – лучший аксессуар! – усмехнулась Вера.

– Верочка, я ношу с гордостью, – огрызнулась Надя.

– С гордостью? А сколько раз тебя за него били? Гордая ты моя! – поддела её Вера.

– Ни тебя, ни меня ни разу не били по-настоящему, так, чтобы на карачках домой приползла и кровью харкала, – продолжала злиться Надя.

– А месяц назад кто с фингалом на пол-лица пришёл? Забыла? – не унималась Вера.

– Сто пятьдесят лет назад за это расстреливали, а ты говоришь – синяк под глазом.

Надя отвернулась к рюкзаку, давая понять, что разговор окончен.

– Так, девочки! Я понимаю, что вы нервничаете, – вмешался Папа. – Всем нам сейчас тяжело, так что давайте заканчивайте со сборами – и спать. И хорош жаловаться!

– Так, Папа, напомни мне, где мы переодеваемся? – спросила Надя, явно пытаясь разрядить обстановку.

– В «Голубой лагуне» – грузовой лифт. Войдём через подвал, выйдем уже в форме через вторую парковку.

– Папа, там точно слепая зона? – не отставала Надя.

– Да точно! Я сто раз проверял! Я ж не дурак. В самом начале попасться – нет ничего глупей. Я там не то что каждую камеру, каждый проводок знаю, сколько лет обслуживаем…

Папа поднял вверх палец, желая показать, как хорошо ему всё известно.

– К тому же время сейчас идеальное, пока Привилегированные к параду готовятся, никто не обратит на нас внимания.

– Нормально так! Просто переоделись, и вуаля! Вошли Несогласные, вышли Привилегированные, – ухмыльнулась Вера.

– Это и есть социальный лифт, – в тон ей ответил Папа.

– В аду нет социального лифта! – отрезала Надя.

– Это точно… Лифта нет, – задумалась Вера. – А ещё в аду нет выхода… Но мы надеемся его найти!

– Не грусти, сестричка! Надеюсь, в гетто ты найдёшь себе жениха и будешь точить когти об него, а не об нас, – усмехнулась Надя. – Хотя я ему не завидую, – язвительно закончила она.

Вера выпрямилась, в упор посмотрела на сестру и ответила:

– Сама ищи жениха, будешь с ним петь дуэтом!

– И спою, не вопрос! Я ведь, в отличие от некоторых, не думаю о замужестве двадцать четыре часа в сутки!

Вера ничего не ответила, но лишь кинула на сестру полный презрения взгляд. Папа тем временем возился с рюкзаком и еле слышно бормотал:

– Главное не забыть семена! Не забыть мои семена…

Пока старшие разговаривали, Любочка, давно привыкшая к бесконечным спорам в своей семье, потянулась к тщательно завёрнутому пакету.

– Так, милая, а вот это трогать не надо! – резко обернулся Папа и твёрдо отвёл её руку.

– Там семена? – спросила младшая дочь.

– Нет, – ответил Папа. – Там то, на что ушёл почти весь последний кредит. Портативный противовоздушный радар. Безумно дорогая вещь. Такие могут себе позволить только очень крутые контрабандисты. Принцип работы я и сам до конца не понимаю, но он гарантированно видит любой беспилотник, прежде чем тот увидит нас. С момента подачи сигнала есть семь-восемь секунд, чтобы спрятаться. А семена в другом пакете… – ответил Папа, пряча радар в рюкзак.