По тропке вниз [СИ]

— Вырядилась! Тетушка Мирта поставила на лавку в сенях тяжелое ведро и, подбоченившись, оглядела племянницу.

— И куда собралась? — строго поинтересовалась женщина.

— На поляну, у реки, — проговорила Юлия, — хочу порисовать немного. На пленере. Мирта поморщилась:

— Ты мне тут умными словечками не бросайся. Мы, деревенские, в отличие от вас, городских, акадэмий не кончали! — сделав акцент на ошибочном произношении, резко сказала женщина. — Но поболее вашего знаем! На-ка вот, возьми, — она протянула племяннице широкий белый платок, расшитый алыми маками, — плечи и шею прикрой. А то при твоей белокожести обгоришь, как рак. Девушка послушалась, вежливо поблагодарила и не преминула покрасоваться перед большим, висевшем в сенях, зеркалом, что отражало её полностью. Платок и впрямь удивительно шёл к лёгкому сарафанчику в мелкий цветочек и кокетливой красной соломенной шляпке с небольшими полями, идеально обрамлявшей прелестное личико девушки. Тетушка окинула юную красавицу оценивающим взглядом и улыбнулась:

— Да хороша! Слов нет, как хороша! Всем парням в деревне голову вскружила.

— Ой, тётя Мирта, даже не начинайте! — досадливо поморщилась Юлия, всем своим видом давая понять, как устала обсуждать эту тему.

— Мы с мамой уже всё решили: сначала выучусь, карьеру сделаю, а потом — свидания и всякие романтические ахи-вздохи!

— Да уж, — покачала головой Мирта, — твоя мама умеет решать!

Потому и дочь растит одна!

— Вы не понимаете! — вспылила Юлия. — Нам с мамой никто не нужен. И сами проживём!

— Ага, то-то она тебя сюда и сбагрила, что ты больно ей нужна.

Да хахаля твоя матушка завела, а тебя — с глаз долой, чтобы не мешала личную жизнь устраивать. А потом — поставит тебя перед фактом: этот олухбудет жить у нас… — тетушка скопировала манерный говор горожан.

— Ну почему сразу олух! — обиделась Юлия, зло заталкивая в холщовую сумку этюдник.

— А потому что твоей матушке нужно обязательно быть «сверху» — она же волевая и сильная. Какой мужик потерпит?

— Вы её совсем не знаете! — возмутилась Юлия, и щеки её залил яркий румянец гнева.

— Да уж поверь, детонька, знаю получше твоего. Чай, на один горшок ходили и под этой самой крышей, — она указала пальцем в потолок, — родились. Это теперь она у нас важная, городская. О родной сестре раз в десять лет вспоминает. И то, когда дочь нужно подальше отослать. Юлия не ответила, она выскочила во двор и недовольно хлопнула калиткой. Тетушка только головой покачала да перекрестила поветрулю вслед.

Нынче привиделась ей племянница в дурном сне — будто глядится-глядится в зеркало, то самое, что в сенях, а оно возьми и тресни. Ох, не к добру. Старики верили, что увидеть, как бьётся зеркало — к трагедии в любви: мол, будет она разбитой. Только разве Юльке это докажешь. У них, городских, на всё наука есть. А что помимо — глупость и суеверие. Мирта пошла в дом — нужно пирогов напечь к возвращению обиженной.

Юлия устроилась на холмике недалеко от деревенской околицы. Вид открывался живописный: излучина реки, убегающей к лесу, луг в пёстром наряде разнотравья, щетина соснового бора, казавшегося несколько мрачным на фоне окрестного великолепия. Лето в этих краях было недолгим, поэтому сейчас будто норовило вовсю насладиться возможностью носить яркое: ему ведь всегда шло. Несмотря на утро, над поляной дрожало марево зноя. Шлейфом висел в воздухе горьковато-приторный аромат дягиля. Его зонтики покачивались, возвышаясь над прочими цветами и травами, словно академические шапочки профессоров. Казалось, дягилю ведома какая-то главная тайна мира, и потому он так важничает и заносится. Юлия улыбнулась мысли нарисовать дягиля профессором, а другие растения — студентами в аудитории. Достала этюдник и грифель и принялась делать набросок. Учёбу она любила, как и свою будущую профессию, — Юлия училась на дизайнера — и сейчас скучала по лекциям и коллоквиумам. А ещё — по университетским подружкам, которые, коварные, подняли её на смех, когда она сказала, что едет к тётушке на Север.

— Что, ссылка? — прокомментировала Светлана.

— И как это тебя угораздило? — посочувствовала Миранда. Сами они в тот же день купили билеты на самый дорогой южный курорт. Юлия хотела с ними, но спорить с матерью не отважилась. Ведь мама аргументировала очень весомо:

— Подальше от суеты и смога, — сказала она. — Ты же помнишь, доктор велел при твоей ипохондрии больше времени проводить на природе и на свежем воздухе. И теперь Юлия, вспомнив это напутствие, согласилась: здешняя первозданная природа успокаивала, гармонизировала внутренний мир, как выражался её лечащий врач. Солнце взбиралось всё выше и улыбалось всё ярче. Но девушка тому совсем не радовалась. Наоборот, она плотнее закуталась в платок: не хотелось портить загаром свою аристократическую бледность, которой Юлия весьма гордилась. Но бахрома мешала рисовать. К тому же от медвяного запаха трав голова шла кругом. Девушка отложила этюдник. Нужно спуститься к реке и немного освежиться, решила она, и пошла с пригорка вниз. Пристроившись на камешке, что круглым мостком нависал над водой, Юлия наклонилась к реке и зачерпнула в горстку освежающей влаги.

Плеснула в лицо. Полегчало. А тут ещё ветерок набежал. Взметнул волосы, облепил одеждой фигуру. Шалун.

— Ай! — воскликнула девушка в следующую минуту, потому что ветер, изловчившись, сорвал её изящную шляпку и бросил в поток. Тот, словно играя в пятнашки, подхватил головной убор и понес по волнам, как лодочку.

— Нет! О, нет! — Юлия кинулась следом вдоль берега. Но река была проворнее и несла свою добычу прямо к лесу.

У него в голове ещё стоял хруст костей пожираемых болотницами васпов. И поэтому к горлу время от времени подступал спазм. Ему чудилось, что весь организм насквозь пропитался запахом болотных испарений и крови. … Отряд Варга[1] вчера напоролся на засаду. То ли собственный «крот» их слил, то ли у ополченцев разведка работала лучше, чем самонадеянно предполагали васпы. Как бы там ни было, но перевес сил оказался на стороне селян, а васпов оттеснили к болотам. И вот тут-то и началось самое веселье. Болотницы устроили себе настоящий пир. … Чудовище, надвигавшееся на него, было одновременно безликими и многоликим — словно кристалл на свету — оно переливалось из облика в облик, примеряя на себя образы его жертв. Варг пятился, но почему-то был не в силах оторвать взгляд от этого завораживающего зрелища. А тварь, между тем, подбиралась всё ближе и ближе. Оступился. Упал навзничь, насадив ладонь на острый сук, торчавший из поваленной коряги. Почуяв кровь, болотница атаковала.

Инстинктивно уклонившись от похожего на лассо отростка, что метнула тварь, Варг развернулся и на четвереньках рванул туда, где темнела щетка леса. Выбравшись на берег, со всех ног и не оглядываясь, побежал вперед. Он не помнил, как оголтело нёсся через лес подальше от этого кошмара. И всё ему казалось, что болото не отпускает и скоро потянет назад и, смачно чавкнув, закинет себе в утробу. Наваждение слегка отпустило, когда забрезжил рассвет и раскрытой ладонью легла к ногам лесная опушка. Здесь Варг устало привалился к дереву и забылся тяжёлым сном. С трудом разлепил глаза, когда солнце в своей золотой колеснице уже почти добралось до середины небосклона, и пришла другая беда — изнуряющая жара. Создавалось впечатление, будто мозг сейчас расплавиться и начнёт вытекать. Во рту пересохло. А неподалеку — журчала река. Сглотнув комок, Варг с кое-как поднялся и, шатаясь, побрёл на звук. Перед глазами дрожал горячий воздух. И в этой зыбке — рождались миражи…

Сначала она приняла его за тень или призрак. Грязный, бледный, идёт, будто по качающейся палубе, мотаясь из стороны в сторону. Ни дать ни взять — зомби. Прям, как в том ужастике, на который Юлия ходила с подружками незадолго до отъезда. Но вот — создание оскользнулось. Рухнуло лицом вперед.

Потянулось к реке и прохрипело:

— Вода… Юлия обругала себя. Что за чушь ей в голову пришла?! Это же человек! И ему нужна помощь! Девушка огляделась. В заводи у берега покачивались кувшинки. Юлия подоткнула юбку, как это делала тетушка Мирта, когда шла управляться по хозяйству, и шагнула в дрожащее зеркало запруды. Поёжилась. Холодно. Подтянула к себе кувшинку за упругий стебель, оторвала лист, сложила «лодочкой», набрала воды и бросилась к пострадавшему. Он к тому времени уже немного пришёл в себя. И когда Юлия опустилась рядом, протянув ему питьё, то поймала хоть и мутный, но недоуменный взгляд. Улыбнулась и сказала:

— Вот. Пейте. Он обхватил её маленькие ладошки своими широкими и поднёс воду к губам. Пил жадно. И Юлия порадовалась, что незнакомец стал выглядеть несколько бодрее.

— Как вы себя чувствуете? Вы не ранены? — взволновано спросила она. Но человек лишь молча смотрел на неё.

— Вы меня понимаете? — уточнила она. Прежде она не сталкивалась с языковым барьером в общении с северянами.

— Почему… — с трудом произнёс он.

— Что именно? — на всякий случай уточнила она…

— … помогаешь?.. — договорил он, в упор уставившись на неё.

— Вы просили воды, как я могла пройти мимо…

— Кто ты?

— А вы кто? Но ответа дожидаться не стала, так как обратила внимание на его окровавленную руку.

— Господи! — вскакивая, проговорила девушка. — Что ж вы молчите? Так же и заражение схлопотать можно! Она рванула оборку сарафана и снова побежала к реке. К счастью, в голове всплыло, как тётка учила прикладывать к ране подорожник. Он нашёлся поодаль. Юлия тщательно вымыла листья, смочила часть ткани в реке и вернулась назад. За это время незнакомец уже перебрался поближе и присел на камень у зарослей осоки. Юлия аккуратно промыла рану, приложила листья, забинтовала и сказала:

— Нас в университете учили первую помощь оказывать. Мы ещё злились: зачем, мол, дизайнерам. А вот, пригодилось.

— А кто такой диз…айнер? — спросил странный незнакомец, в его голосе слышалась растерянность.

— Человек, который проектирует клумбы, обстановку комнат, да и много чего ещё. В общем, творческая профессия. Мужчина тихо проговорил:

— Вы нездешняя?

— Да, — ответила Юлия, — гощу у тётушки. В Камышовке.

— Как оказались в лесу?

— Ветер сорвал шляпку и бросил в реку, вода понесла, я бросилась вдогонку и заблудилась. А шляпка, — девушка грустно вздохнула, — всё равно уплыла. Но во всём есть и хорошая сторона — вам вот помогла. Кстати, давайте знакомиться, раз уж судьба свела нас вместе.

— Юлия, — сказала она и приветливо улыбнулась.

— Варг, — почему-то запнувшись, проговорил мужчина.

— Варг, — просто ответил он и опустил взгляд, чтобы не утонуть в её глазах. Сначала, когда увидел её в мареве зноя, подумал, что перед ним лесная мавка. Волосы, ниспадавшие до бёдер, были растрёпаны и отливали бронзой. А в огромных серо-зелёных глазах стоял испуг.

Миниатюрная, тоненькая, но при этом — женственно-округлая в нужных местах. Кожа, как молоко и, наверняка, пахнет также. А детски-припухлые и чуть приоткрытые губы — ягоды земляники. Варг даже тряхнул головой, думая, что морок исчезнет, настолько невероятным было появление изысканной красавицы в этой глухомани. Но прекрасное видение не только не исчезло. Наоборот, незнакомка ещё и поухаживала за ним: напоила, обработала и перевязала рану. Не побрезговала. И Варг не знал, как реагировать. Забота и нежность — трогали и были приятны. И ему не хотелось пугать девушку. А когда узнал, что она не местная — сердце вдруг взволнованно заколотилось. Она не знает, кто он такой и, стало быть, принимает за человека. Он не будет развеивать это заблуждение. Пока.

— Вам идёт такое имя, — между тем проговорила девушка. — Строгое и опасное, как вы.

— А вам — ваше, — заверил он: — Летнее и красивое, как вы. Девушка зарделась, потупилась. Варг поспешно отвел взгляд — чересчур хороша и маняща. Девушка тоже прибывала в смятении. Должно быть, оттого, что оказалась один на один с незнакомым мужчиной, определил Варг. Не обидеть бы ненароком. Варг ощутил странное желание уйти. И чем быстрее, тем лучше. Он даже поднялся. Девушка тоже вскочила, чуть испуганная. Робко коснулась его руки… Тоненькие, будто прозрачные, пальцы слегка подрагивали…

— Простите мне мою дерзость, но я бы хотела попросить вас о помощи, — тихо пролепетала она, и под конец голос совсем сошёл на нет. — Вы ведь военный? У вас, наверное, задание серьёзное, — говорила она, глядя в землю, — а я… Раскраснелась и замолчала.

— Не извиняйтесь. Вы помогли мне. Я должен вам. Девушка вскинула огромные, повлажневшие глаза, улыбнулась и сказала:

— Вы поможете мне выбраться. Я совсем не представляю, куда идти. Он тоже невольно улыбнулся в ответ.

— Всё просто. Река. Она вас сюда привела, она же и выведет.

— Действительно, — Юлия смутилась, — о самом простом — и не подумала. Благодарю.

— Вы пойдёте?

— Да, сейчас пройду немного вниз по течению, вдруг мою шляпку где-то прибило. А потом — назад. Ведь в лесу быстро темнеет. И страшно.

— Да, вам нужно скорее идти. А то в здешних лесах водится и кое-кто похуже диких зверей. Омутные глаза Юлии наполнились ужасом.

— Разве тётя не сказала вам? — удивился он.

— Нет, — мотнула головой девушка.

— Плохо, — прокомментировал Варг. Такая беспечность поразила его. Что же за родня?! Но говорить Юлии ничего не стал — ведь тогда бы пришлось раскрыть себя. Поэтому он молча пошёл вперёд, а девушка поспешила за ним. По пути Юлия внимательно рассматривала его, и Варг, поймав её любопытный взгляд, понял, каким будет следующий вопрос.

— У вас такая интересная форма. Оса на рукаве. Никогда такого не видела, а ведь дом, в котором мы с матерью живём, сплошь населён военными. А вот такого — не видела.

— У нас секретное подразделение. Части дислоцируются только здесь, в северных районах, — нашёлся он.

— Вот как! Серьёзно! — восторженно отозвалась она. Шляпка и вправду вскоре нашлась. Из коряг и веток в порожистой излучине реки образовалось что-то вроде плотины. Вода, конечно, просачивалась в её многочисленные отверстия, а вот предметы — застревали. Варг без труда выудил для своей спутницы её головной убор. Юлия стряхнула влагу и смущенно, но искренне поблагодарила. Они шли рядом, и девушка щебетала, будто птичка, рассказывала о жизни в городе, университете. Варг почти не понимал, о чём именно она говорит: о многом просто не имел представления. Но зато — наслаждался звуком её нежного мелодичного голоса. Шляпка, которую девушка несла в руке, видимо, обсохла. И Юлия, водрузив её на голову, обернулась к нему и, улыбнувшись, спросила:

— Ну как? Но Варг не ответил. Всё слова в одночасье куда-то разбежались.

… Однажды в Камышовку привезли паренька, пострадавшего от налёта васпов. Юный, годов пятнадцати отроду, а седой весь. Трясся.

Глаза безумные. Мирта значилась деревенским фельдшером, и её и пригласили к болезному. Но она лишь взглянула — поняла: не жилец. Родственникам так и сказала. Не терпела пустых надежд. И впрямь юноша к утру преставился. Тихо. Так и не заговорив. Но похоронили его не на кладбище, а за околицей. Мол, нечистая душу забрала, а умер — без исповеди и соборования. Больше о васпах не слышали. Нет, сказывали, бывало таинственным голосом, каким, при свете лучины, повествуют былички, но всерьёз не принимали. Ведь говорят же — страшна беда, пока не пришла. Тем и утешались. Над деревней, будто наблюдая за её покоем, высилась белокаменная церковь Покрова Святой Богородицы. Вот и верили камышовцы, что покрывало небесной заступницы от всех напастей да тёмных сил бережёт. Мирта верила в Божью Матерь, потому что женщина женщину всегда поймёт. После того, как Мирта в одночасье потеряла любимого мужа и троих детей — паром, на котором они ехали в районный центр на ярмарку, напоролся на сухостой, не убранный с весеннего паводка, и утонул — только молитвы Царице Всеблагой и позволили рассудок сохранить. Вот и сейчас — истово и от души, кладя земные поклоны, — Мирта молилась за племянницу. Отпустила! Не уследила! Только бы всё было хорошо, только хорошо… Слова путались и уже давно ушли от каноничного текста молитвы. Мирта лишь размашисто крестилась и, как заведённая, повторяла:

— Заступница, оборони. И была услышана: скрипнула дверь в сенях. Легко, словно бабочка летняя, в комнату впорхнула Юлия. Оперлась о дверной проём, обхватила ладошками горящее личико. Глаза сияют, что яхонты.

Улыбается чему-то. Жива! Тётушка грузно поднялась с колен, подошла ближе, сгребла в охапку, прижала к высокой груди.

— Дура! Ой, дура! — заговорила взволнованно. — Я чуть с ума не спрыгнула, когда пришла тебя к обеду звать, а там только альбом твой да карандаши разбросаны. А ты вот, целёхонька! Счастье-то какое! И зарыдала в голос.

— Простите, тётя! — Юлия тоже расплакалась, обнимая в ответ. — Я и сама уж не чаяла, что вернусь… В лесу заплутала! Мирта отстранилась, посмотрела грозно.

— Что за черти тебя вообще туда понесли? Хотелось поколотить глупую. Да как бить, родную кровинку-то?

— Ветер, — шмыгнув веснушчатым носиком, проговорила Юлия. — Шляпу.

— А ты удумала в лес идти — будто у себя в городе по бульвару гулять! Да ещё и расплатланная, как лярва последняя! Что за волки тебя драли? — Мирта придирчиво оглядела племянницу. — Вся в лохмотьях!

— Никто меня не трогал, — примиряюще сказала Юлия, присаживаясь к столу. Взяла с вазочки яблоко, хрустко впилась в румяный бок. — Раненного встретила. Порвала подол на бинты.

— Какого раненного? — вкрадчиво поинтересовалась Мирта. А сердце ёкнуло от дурного предчувствия.

— Военного, — проговорила Юлия, и щёки её снова зарделись. — Волосы ёжиком, серые. А глаза — как у хищника… Тётушке совсем не нравились эти романтические бредни племянницы.

Прежде и на самых пригожих парней фыркала, а это не пойми о ком рассуждает, как зачарованная.

— И что же это за гусь такой? Не слышала я ни о каких частях в нашей округе.

— Не знаю. Форма такая странная — звание не определишь, никаких звёзд на погонах. И других знаков отличия. А на рукаве — оса и «вэ» латинская. Тут Мирта и села, ойкнув. Вот она беда — отворяй ворота. Хотя этой и отворять не надо, сама явится. Должно быть это она, Мирта, всю богородичную благодать на свою Юльку-то и перетянула. А девка неумная, горе навлекла. Ей Богу, коли утрясётся всё и минует, ох Мирта и взгреет её. Раз сестра распустила. И, грозно взглянув на племянницу из-под густых бровей, промолвила:

— Он тебе ничего не делал?

— Нет, — мотнула головой Юлия и пролепетала испуганно: — Он вообще такой скромный, вежливый. Проводил меня.

— Куда проводил? — Мирту начинало потряхивать от ужаса.

— До околицы. Я его к нам на чай звала — отказался: мол, в назад скорее надо. Мирта едва сдержала себя, чтобы не стегануть по щеке наотмашь.

— Дурында! — вскакивая и глыбой нависая над Юлькой, прорычала она: — Ты что наделала?! Привела волка в овчарню!

— О чём вы, тётушка? — испугалась такой реакции Юлия.

— Забыла что ли, баба Фёдра рассказывала: девки как в лес пойдут — так и пропадают. Не иначе ирод какой орудует. Наверняка, раненный твой. Чего к людям не вышел? Не насторожило тебя?

— Он на задании, и так самовольно отлучился. Может, ему ещё и достанется за это. Разве так можно жить — если про каждого плохо думать?! Мой Варг не такой.

— Ах, он уже твой! — в этот раз Мирта не выдержала: переживания сегодняшнего дня прорвали плотину, и женщина закатила племяннице звонкую пощёчину. Юлия дёрнулась, прижала ладошку к покрасневшей щеке. В глазищах — задрожали слёзы. Ничего, успокоила себя Мирта, может ум прорежется.

— Тебя что не учили разве, что с подозрительными типами разговаривать нельзя? — уже более миролюбиво сказала она. Жалость к девчонке тронула. И вина пришла грызть: сама не предупредила! Но дерзкая девчонка гордо вскинула носик и выдала:

— Меня учили оказывать помощь тем, кто нуждается…

— Э, девка, так не пойдёт! — Мирта схватила её за руку и поволокла за собой. Юлька вопила, обзывалась «маразматичкой», пыталась вырваться. Но женщина лишь крепче держала. Наконец, как кошку шкодливую, втолкнула в чулан: — Посиди тут! Охолонь! — и захлопнула дверь.

— Вы с ума сошли, тётушка! Я же мышей боюсь и пауков! Юлия барабанила в дверь, рвалась, плакала. Но Мирта слушала её вполуха — обдумывала план.

— Слышите, тётя, — прохныкала племянница, — пауков!

— Ос бояться надо, — ответила небрежно Мирта и пошла к двери.

— Каких ещё ос? — донеслось из чулана.

— Гигантских, — бросила через плечо Мирта и, подхватив юбки, заторопилась к дому старосты. Принесённая ею весть всколыхнула обывательскую гладь Камышовки.

Спешно собрался сход — стали решать, что делать. И каждый докой себя выказывал. Может, потому никто и не придал значения идущему из-под небесного брюха утробному рокоту. Только Мирта оглянулась и заметила на фоне неба чёрную точку. Летят. Не успели. Божья Матерь не уберегла.

… Подмога прибыла, когда перевалило за полдень. Хотя SOS отправили ещё с болота, когда гибли под натиском монстров.

— Сломались по пути, — оповестил пилот, после того как вертолёт, поймав сигнал переносной рации Варга, приземлился на опушке. Сообщение огорчило: техника ни к чёрту, и достаётся всё сложнее.

Да и продовольствие — тоже. Им просто необходим реванш за поражение под Липками.

Поэтому командование Варг взял на себя. Имел право, как звеньевой. Тем более что остальные прибывшие — едва оперившиеся юнцы. Забравшись в кабину, сразу сел к орудию: боеприпасов мало, надо бить наверняка. Вертолёт оторвался от земли грузно, точно перекормленная птица, и, ревя, полетел за добычей… … Ракет «воздух-поверхность» было две. Первая ударила в церковь. И купол, и без того пылавший жаром в лучах закатного солнца, вспыхнул по-настоящему. Взметнулись языки пламени, будто венчая дом божий трёхрогой короной. Из храма, с воем и криками, повалили прихожане. Выскочил священник. Стал брызгать на адскую машину нехристей святой водой. Варг прошил батюшку пулемётной очередью. Старик рухнул на пороге. Глаза остекленело и удивленно смотрели вверх, должно быть, туда, откуда привык ждать спасения. Люди глупы, потому что верят в своих жалких богов. Вертолёт зашёл на следующий круг, и выплюнул вторую ракету. Она пропорола крышу деревенской управы и взорвалась внутри. Люди, собравшиеся на сход, даже не успели опомниться. Осколки кирпичей, стекол и черепицы фонтаном брызнули в стороны, выкашивая народ. Люди глупы, потому что надеются, что смогут превозмочь силу, заведомо превосходящую их. Надежды нет. Пощады — тоже. Васпы приземлились на площади, среди гор строительного мусора и искорёженных человеческих тел. Над развалинами управы плясали огненные бесы. Их танец сопровождался треском пожираемой древесной и телесной плоти.

Смрадный чад, стоявший над пожарищем, был фимиамом, который пылающие твари воскуряли своему властелину. Окинув взглядом окрестности, Варг почувствовал облегчение. Это была привычная картина. Она на время вытеснила другую, что наваждением преследовала его последние несколько часов. Там солнце, сверкая и искрясь, купалось в реке. Там цвели кувшинки. Там ему, монстру, улыбалась красивая девочка с летним именем. И это видение — как послание из иного мира. Невозможного для него. И от этого становилось больно. В груди. Там, где по определению находится сердце. Глупо. Лучше — тьма, смерть, разруха. Так ничего не болит. И теперь, дав задание прочесать периметр, направился к дому, в который несколько часов назад скользнула хрупкая фигурка девушки. Однако, толкнув калитку и оказавшись в ухоженном внутреннем дворике, замер. Что дальше? Перед глазами снова встали картины сегодняшнего утра. Как она поила его из листа кувшинки, как перевязывала руку, порвав свою одежду… Тогда он не осмелился даже прикоснуться к ней. И не нашёл сил сказать, кто он на самом деле. Как быть теперь? Он не знал. Сердце бешено колотилось. Мысли путались и куда-то уплывали. Потребовалось усилие, чтобы восстановить контроль и вернуть холодный рассудок. И тогда сразу же накатили стыд и злость — раскис из-за какой-то девчонки! Чушь. Он должен стереть её из своей памяти. Смять и отбросить. Варг решительно шагнул в сени. Огляделся: двери нараспашку, словно кто-то уходил в спешке. Внутри — он быстро обошёл все комнаты — никого. Варг уже хотел сорвать разочарование, разбив что-нибудь — под руку подвернулся стул, — когда услышал тихий плач. Из-за двери чулана. Он спешно отодвинул затвор, и увидел её. Она сидела на полу у порога и горько плакала. Однако, увидев его, обрадовалась, просияла, потянулась, было, навстречу, но Варг отпрянул, и она осеклась. Приподнялась сама, ухватившись за ручку двери.

— Вы? — сказала, наконец, испуганно. — У вас снова кровь… На лице… Она протянула ладонь, но в этот раз он не позволил коснуться — перехватил и стиснул тонкие пальцы. Девушка вскрикнула. Он ухмыльнулся и отпустил. Демонстративно стер кровь рукавом.

— Это — не моя. Глаза Юлии наполнились ужасом.

— Тётя… — промолвила она дрожащим голоском, должно быть, охваченная внезапным осознанием. — Где она? Что вы сделали с ней? Глупая девочка, всё ещё заботится о других. Девушка рванулась вперед, видимо, намереваясь проверить. Но Варг перегородил ей дорогу.

— Неважно. Главное, что делать с тобой? — Он хотел сказать резко, но в голосе — сквозило отчаяние.

— А что вы хотели сделать? — дрожа, пролепетала она, на всякий случай, отступая к стене, словно та могла защитить.

— Тебе не понравится, — честно ответил он. Приблизился, тронул волосы. Девушка замерла, ожидая чего-то ужасного, но он лишь хмыкнул и одёрнул руку. Она открыла глаза, он наоборот отвернулся.

Сердце Юлии трепетало пойманной птахой. Привела волка в овчарню… Бояться нужно гигантских ос… Слова стучались в голове молоточками, нагоняя панику. Кто он — этот человек перед ней? Забрызганный кровью и пропахший гарью. Додумать не успела: раздался пронзительный женский крик. Юлия вздрогнула. Прошмыгнула мимо своего гостя, да так и замерла на крыльце. Двое мужчин в форме как у Варга, куда-то тащили соседку Эльку. Молодая женщина визжала и лягалась, но её попытки высвободится только злили захватчиков. В конце концов, один из них ударил её по голове прикладом автомата. Над Камышовкой пылало зарево пожара. Пропитанный гарью воздух прошивали короткие очереди. Доносились крики. Серым снегом падал к ногам пепел.

— Нет! — Юлия прикрыла рот ладонью. — Нет! Сломленная ужасом от увиденного, она упала на колени и заплакала.

Безудержно и горько. За её спиной тяжело вздохнули, и раздался холодный приказ:

— Успокойся! Она обернулась и посмотрела на него с ненавистью.

— Кто вы такие? — почти прокричала она.

— Васпы, — коротко ответил он.

— Осы? — Юлия решила, что Варг издевается над ней. — Но вы же

— человек!

— Это лишь оболочка.

— Я не понимаю, — мотнула головой девушка.

— Люди зовут нас нечистью. Мы такие и есть, — сказал он. И Юлию накрыло осознание: вот о ком говорила тётя! А она ведь почти поверила, что помогает благородному человеку, защитнику! А ей лгали! Как подло! Как гадко и грязно! Вот и сейчас, едва ли не с презрением глядя на неё, этот мерзавец ухмыляется. Волк, собирающийся отобедать.

— Вы — чудовище! — выплюнула она со злостью. — А я защищала вас перед тётей!

— Не стоило, — отозвался он.

— Может, и помогать вам не стоило? — чувствуя, как в сердце закипает ярость, проговорила девушка, подымаясь.

— Видимо.

— Зачем же тогда притворялись?

— С людьми интересно играть. Они всегда верят в луч… Он не договорил, потому что реальность вдруг затряслась, будто земля хотела скинуть с себя ношу — человечество. Юлия не успела опомниться, как Варг дёрнул её на себя, швырнул на пол, отчего она взвизгнула, так как больно приложилась локтём и затылком, и накрыл своим телом… Посыпалась штукатурка, ливнем брызнули осколки. Когда всё затихло, Варг глухо, куда-то ей в волосы, пробормотал:

— Военные. Снова неудача. Он поднялся и присел рядом, не глядя на неё, и сказал тихо:

— Мне было приятно. Там, у реки. Вы заботились обо мне… Юлия, ещё оглушённая падением и взрывом, ответила не сразу.

— Что ж, — произнесла она, тоже садясь на полу и притягивая колени к груди, — вы теперь отплатили мне. Мы квиты. Хотя мне было неприятно и даже больно, — она потёрла ушибленный локоть. Варг ничего не ответил. Только посмотрел на неё так, будто хотел запомнить, и выскочил прочь.

Юлия всё так и сидела, обхватив колени и глядя перед собой невидящим взглядом… Душу сковало оцепенение. Она не пошевелилась и когда пришли военные. Один бросился к ней, укутал одеялом.

— Она здесь. Одежда изорвана. На теле — синяки, — отчеканил он.

— Вот же мрази. Ну ничего, хорошо, что взяли их живыми, — прокомментировал второй. Юлия успела заметить — симпатичный и статный. Наклонился к ней и поинтересовался взволнованно: — Девушка, вы можете идти? Юлия кивнула, облизнув пересохшие губы. Он галантно протянул ей руку и помог подняться.

— Вас доставят в походный госпиталь. Там вами займутся специалисты.

— Не нужно, я не ранена, — и, поймав пытливый взгляд помогавшего ей мужчины, покраснела и ответила холодно: — Я в порядке. Военный перечить не стал. Юлия медленно приходила в себя. Постепенно возвращались чувства.

Первым пришло беспокойство:

— Я бы хотела найти свою тётю.

— Ваша тётя Мирта Ежич, фельдшер? — поинтересовался военный.

— Да, — сказа девушка, кутаясь в одеяло. Её знобило.

— Она жива, хотя и легко ранена, — вступил в разговор первый, который укрывал её. — Это она нас сюда направила. Сама сейчас на площади — оказывает помощь пострадавшим. А их очень много. Эти ублюдки никого не щадили! — взвился он. — Ну ничего, отвезём их в штаб — там разберутся, что с ними делать. Юлия вспомнила Варга, с каким отчаянием он смотрел на неё, уходя.

В груди защемило, так что стало больно дышать. Ведь её он не обидел.

Даже от взрыва уберёг. Но почему? Голова итак раскалывалась: то ли от недавнего удара об пол, то ли давление подскочило от нервов… Девушка побрела к выходу — несмотря на то, что со двора ещё тянуло дымом, воздух был свеж и нёс облегчение. Осмотревшись Юлия заметила, что зеркало пересекала извилистая трещина. Дурная примета, мелькнуло в голове. Кажется, к разбитой любви…