По следу снежного человека

Глава VIII Операция «Северный вихрь»

Всё-таки я вспомнил, где слышал эту «страшилку» про мохнатую чёрную руку, вылезающую из стены обитой шкурами зверей. Это было у нас дома: в конце шестидесятых к нам из Москвы в командировку приехал брат отца, назовём его Иван Евсеевич. Он в то время был сотрудником секретного ведомства, сейчас пенсионер.

В первый же вечер, после ужина, у взрослых произошёл как бы ничего незначащий разговор на тему о снежном человеке — чучуне. Кто именно этот разговор затеял — сейчас вспомнить уже не смогу, но речь шла именно о тех студентах сошедших с ума в той таёжной землянке. Весь этот разговор я в то время воспринял просто как интересную байку, тем более — весь город об этом только и говорил.

Каким образом мне удалось это вспомнить? Ведь прошло уже довольно много лет. А было так:

Сразу после публикации первых глав этого «несерьёзного» повествования, буквально на третий день мне позвонили из «серьёзного ведомства» и предложили встретиться для разговора в кабинете по известному адресу. Предполагая, что это очередной розыгрыш моих приятелей я попросил у неизвестного номер их телефона; номер оказался семизначный и начинался с нуля, я перезвонил, — сомнения отпали: это было действительно «очень серьёзное ведомство». Нет, никаких угроз и воздействий, только любезное приглашение для приватного разговора с «шефом».

Если они чего-то от меня хотят, то я резонно решил: пусть мне пришлют повестку — это будет вполне законно, и, предложив им это сделать, вежливо попрощался и повесил трубку. Но, так как я уверен, что никаких оснований для выписывания мне повесток или приводов не имеется, то и самой повестки никогда не будет.

Таким образом, сами того не подозревая, секретчики разбудили мою память и я начал плодотворно работать: по своим каналам собирать сведения о том случае в тайге и о другом интересном.

Первым делом решил встретиться с тем самым оставшимся в живых студентом, — который сошёл с ума. Встречу с ним организовал мой друг детства Колпинский Олег Тимофеевич — профессор психиатрии, главврач психоневрологического диспансера.

Давненько уже мы с ним не встречались, и поэтому поначалу я его даже и не узнал: шкиперская бородка с сединкой, огромные очки, и сам по себе — огромного размера солидный мужик:

— Андрюха! Сколько лет, сколько зим!

— Да, Олег, — пропищал я в его железных объятиях, — стареем. Вот, решил заглянуть…

— На что жалуешься, Рыжик? — бодро спросил профессор, затолкав меня в глубокое кожаное кресло.

— На жизнь жалуюсь, доктор: преследуют, понимаешь…

— Кто? — посерьёзнел Олег.

— Да шучу я, шучу. Видишь ли, в чём дело… — обрисовав суть дела, дал понять, что меня интересует тот самый охотник Дмитрий, вроде бы он должен находиться в этой богадельне.

— Понял, о ком ты говоришь. Закололи мужика, залечили. А ведь совершенно нормальным был. По крайней мере — не опасен, — поправил себя Олег. — Сейчас, подожди, вызову…

Дежурная медсестра привела совершенно седого, сморщенного узловатого старичка.

— Садись, Дмитрий. К тебе пришёл твой друг, — Олег указал на меня, старик покорно сел на стул у стены, — ты его не бойся, он хочет с тобой поговорить.

— Друг… — повторил старик. — В отсутствующем взгляде мелькнуло подобие живого интереса.

— Здравствуйте, Дмитрий! — сказал я, — вам привет от Гены Расторгуева, он вас помнит.

Дмитрий широко улыбнулся и кивнул головой:

— Гена, Гена…

Олег посмотрел на часы:

— О, уже четверть первого, на обход пора. Ну, ты располагайся, старина, попозже подойду; потерпи уж, миленький: и тебя вылечим… Да, кстати, Дмитрий «тот случай» прекрасно помнит, так что не стесняйся, спрашивай. — Профессор оставил нас наедине. За дверью послышалось: — Светочка, ты им чаю горяченького занеси…

Всё подтвердилось: Дмитрий неплохо шёл на контакт, во всех мельчайших деталях вспомнил ту страшную для него ночь в землянке. В своё время это его и сгубило: не мог молчать. В душе он навсегда остался тем молодым студентом.

Следующий шаг — поиск пенсионера — особиста Ивана Евсеевича был широким, но быстрым и решительным: он жил в пригороде, на даче.

С ним было труднее, со старым матёрым шпионом повозиться довелось основательно: пришлось сходить в магазин за горячительной микстурой. После того как обстановка потеплела язык у него развязался. Покачиваясь в уютном кресле-качалке, периодически поглаживая плешь на затылке и накручивая пышные усы, он рассказывал очень интересные вещи.

Северным снежным человеком интересовалось ЦРУ (!). В те времена, когда в Союзе это тщательно скрывалось, в западных спецслужбах на полном серьёзе хотели поставить такого идеального бойца на службу: скрытен, вынослив, умён, силён. Да ведь это идеальный диверсант: все границы пройдёт незамеченным!

— А почему именно северным, как ты думаешь, Андрей? У них же и свои эти… как его…

— Йети.

— Ну да, свои йети вроде были.

— Наши закалённые что-ли?

Дядя рассмеялся:

— И смех, и грех! В ЦРУ скрупулезно изучали этот вопрос. Представляешь — в то время они полагали, что ихние бигфуты — это утка журналистов! А в Союзе чучуной интересовались серьёзные учёные с мировыми именами, но всё это тщательно скрывалось даже у нас. Да разве от ЦРУ что-нибудь скроешь. Но, то, что известно ЦРУ — рано или поздно становится известным и нашей разведке. Кроме того нашему правительству было известно что на западе после второй мировой войны производились попытки скрещивания человека с обезьяной, о каких-либо достижениях в этом деле у меня сведений не имеется.

Иван Евсеевич достал из пошарпанного комода старенькую довольно пухлую картонную папку, из неё высыпалось несколько фотографий, я их быстро подобрал, часть вложил обратно в скоросшиватель, несколько штук аккуратно «забыл»:

— Смотри, Андрей, — пока Иван Евсеевич на расстоянии вытянутых рук прикрывался газетой и щурил глаза, я сбросил пяток фоток за пазуху, — это статья из «Tims» за 1967 год, ничего секретного, возможно и «утка» — якобы материалы ЦРУ. В то время «там» гласность была на высшем уровне, не то, что сейчас. Но наше правительство и политбюро к этому отнеслись вполне серьезно, и тоже решили выловить снежного человека: опережать запад мы должны во всём! А где постановили искать, как ты думаешь?

— В тайге, где же ещё.

— Вот именно — в Якутии! А я в то время с Индокитая только вернулся, и сразу в Москву направили служить — в аналитический отдел. После того случая со студентами в землянке, стрелки на мне и сошлись. Кстати, кучу информации там дали, когда инструктировали. Знаешь, когда людям стало известно о снежном человеке?

— Давненько, наверное…

— Давненько, — снисходительно усмехнулся Иван Евсеевич, — самое раннее историческое свидетельство о существовании снежного человека связывают с именем Плутарха, который рассказал о поимке солдатами Суллы сатира, описание которого соответствует предполагаемой внешности йети. Начальство разрешило мне ознакомиться с некоторыми в то время секретными материалами. В 1941 году был произведен осмотр пойманного снежного человека Карапетяном, подполковником медицинской службы Советской армии. Там и фотографии были. Даже был случай поимки снежного человека, которого заключили в тюрьму, а потом расстреляли как басмача…

В этом месте вспомнились мои слова из первого абзаца первой главы этого повествования: «Природа показала нам нечто загадочное, и я поставил перед собой цель — найти на это ответ». Появилось непреодолимое желание повернуть время вспять и дописать то, что не договорил старый разведчик: «…найти на это ответ, выяснить что он из себя представляет, и с чем его едят…», — потому как мне известно, что этот расстрелянный экземпляр был съеден красноармейцами вчистую: время было трудное, голодное. Этот факт лишний раз доказывает то, что пленник не был человеком в широком смысле этого слова, а какого-нибудь басмача, даже очень лютого и упитанного, наши воины вряд ли бы съели, даже с луком, укропом, и прочими восточными пряностями.

— А то, что в землянке произошло — это на самом деле было, как вы считаете?

— Правда, неправда, а исключать возможность посещения этих студентов чучуной никто опровергать не стал. Тем более что несколько слепков стопы были сняты, и волосы…

— Зазря парней загубили!

— Ты, Андрей, особо не того, тогда другие времена были…

Почувствовав, что старик не на шутку разобиделся, я решил несколько смягчить обстановку:

— А вы знаете, что снежный человек размножается с помощью спор?

— Таких данных у нас не было, — заинтересовался Иван Евсеевич, — в первый раз такое слышу — интересно. А как это?

— А так, — совершенно серьёзно ответил я: — подходит к альпинистке и говорит: «Спорим, сейчас размножаться будем?».

— Да, Андрюша, — рассмеялся старик, — большой ты уже стал, взрослый совсем.

— А вы, почему постоянно в чёрном костюме ходите? — заметил я.

Почувствовав в вопросе подвох, Иван Евсеевич, изобразив взгляд питона, совершенно серьёзно ответил:

— Бывших разведчиков не бывает, Андрюша, — тыкнул пальцем в папку, — ворачивай сюда мои фотографии. У нас, у шпионов, длинные руки, и острый глаз!

Пришлось вытащить парочку похищенных штук и восхититься:

— Ох, дядя Ваня, вас не проведёшь!

— Мал ты ещё, парень, меня дурить, хоть и рыжий. И в кого такой уродился? — стал сокрушаться Евсеич, — мама с папой вроде порядочными блондинами были.

— Думаю — на будущий год блондином стать, дядь Вань. А вас вообще — дурили когда-нибудь? — спросил я, чтобы сменить тему разговора, но вопрос попал в точку.

— Да как тебе сказать, работал я как-то с вашими эмвэдэвскими да кэгэбэвскими, то ли они нас обдурили, то ли чучуна…

Операция «Вихрь»: «Вихрь — антитеррор», «Вихрь — улица», «Вихрь — хрен знает что ещё»… Оказывается, операции с подобными названиями были всегда. В 1968 году майор Некто Иван Евсеевич с небольшой группой людей из ГРУ прибыли в Якутск по разработанному где-то в верхах мудрому секретному плану «Северный вихрь». В зале коллегии МВД совместно с представителями КГБ проходила разработка крупномасштабной засекреченной операции. Задача минимум — найти хотя бы следы присутствия, задача максимум — живьём изловить чучуну. В операции были задействованы два полка: полк ВВ (внутренние войска) МВД, полк ВКС (военно-космические силы) и личный состав МВД.

Заседание продолжалось два дня. Подготовка к операции — один день. Инструктаж личного состава на местах — полтора часа. Смысл был в следующем: сотрудники ГРУ находятся где-то в центре оцепленной в тайге территории — в засадах. Предполагается что оцепившие район прочёсывания войска, стягиваясь к центру, либо подгоняют чучуну к засадам, либо сами задерживают это существо. По пути солдаты во главе с опытными сотрудниками МВД и КГБ собирают «вещдоки»: зацепившиеся за деревья волосы чучуны, его экскременты, обозначают подручными средствами видимые следы ног для дальнейшего их изучения. Для наглядности всем были продемонстрированы те самые слепки стоп с крыши землянки.

— И что ты думаешь, Андрей?

— Поймали?

— Нет! Представь — два полка солдат, не считая гарнизон сотрудников, автомашины, полевые кухни, один танк, спецаппаратура — это же сколько шума и запахов! Весь зверь убежит, не то что чучуна. Экскрементов с навозом натаскали кучами — всяких разных, поди, разберись — где лосиный, где волчий, где прочий. И, в итоге — солдаты с ментами отбуцкали всех ГРУшников в засадах! Вот тебе и вся операция…

Проанализировав ситуацию, я пришёл к выводу:

— Так нужно было предварительно хотя бы образцы экскрементов солдатам показать, и вас заодно.

— Да пшёл ты… — рассмеялся Иван Евсеевич.

И я послушно пошёл.

Покинул гостеприимный дом своего дяди я с чувством глубокого удовлетворения: вопросы исчерпаны, ответы найдены; и, самое главное — покуда в стране бардак, чучуна существовать будет! Было, конечно, тревожащее меня мимолётное сомнение: а ежели бардак внезапно прекратится?.. Ну, не надо так бояться — это я так, только предполагаю.

Но и на этот вопрос ответ пришёл сам собой: где кончается бардак, там, надо надеяться, начинается порядок. А чучуна существует там, где порядок и гармония. Сейчас, по крайней мере порядок и гармония — в глухой тайге, там, где нет людей… Это что ж получается?..

Андрей Ефремов (БРЭМ),

солнечный Якутск, август, 2010 г.