7

— Приснится же чушь такая, — Радмир поднял голову и убрал со лба впившуюся в него острую веточку, — хоть вообще не спи.

Поднявшись на ноги, он отряхнулся и огляделся в поисках сумки. Она лежала в двух шагах от него. Нагнувшись, чтобы ее подобрать, его взгляд упал на кусок полусгнившей рубахи, валяющийся рядом.

— Ага, — медленно протянул он, — значит, не приснилось. Выходит, все на самом деле было. Вурдалак, потом белый этот… Как его назвать-то? И, получается, опять он меня спас? Ну, что ж, спасибо тебе, кто бы ты ни был.

Перекинув лямку сумки через плечо, Радмир запрокинул голову. Солнце только недавно встало, но его лучи уже пробивались сквозь листву.

— Ну что ж, пойду на закат по лесу, как и по тропинке шел. Деваться некуда.

Молодой человек вздохнул, повернулся к солнцу спиной и направился в путь.

«Так, нужно вспомнить, где я этого беляка первый раз увидел. Кажется, перед болотом еще. А может показалось? Чего в сумерках только не привидится. Хорошо, там может и показалось, а сегодня ночью прям отчетливо я его увидел. Жаль, рассмотреть не успел. Хотя, может это и к лучшему. Вдруг там какое-нибудь страшилище неведомое? Да такое, что мне вурдалак этот красной девицей бы показался. Но, с другой стороны, я-то жив-живехонек! Выходит, упыря он прогнал, а меня тоже трогать не стал. Странно это. А Борислав говорил, что зло за мной идет. Какое же это зло, если из передряг всяческих меня вытаскивает?! Нет, дружище, тут ты не прав оказался. Было б зло — меня б не было уже».

Раздумывая на ходу, Радмир неожиданно вышел на небольшую полянку.

— Может, это и есть та самая, Беспутная? Так нету тут никого, — он почесал голову, — нет, точно не она. А вдруг меня Борислав надурил? Может, и нет никакой такой поляны? А сам просто…

— Ох и денек сегодня! С самого утра беда за бедой! — маленький старичок поднялся из высокой травы и потянулся, расправив неширокие плечи. — О! Мил человек, помоги старому, а?

— Ты кто такой? — Радмир, привыкший за последние дни, к подобного рода странным обитателям леса, напрягся и принялся незаметно зыркать по сторонам глазами — нет ли у этого безобидного дедушки пары-тройки длиннозубых пособников.

— Дед я, кто еще? Не боись, в волка не обернусь, не умею я так чудить.

— Да кто ж тебя знает, как ты там умеешь? Говори, кто ты, откуда и чего от меня надо?

— Ох и молодые пошли… На язык вы шибко острые, а к старости уважения никакого! Тимофеем меня звать. А от тебя помощи прошу. Неужто старому не подсобишь?

Радмир промолчал и задумался. Старик, действительно, был очень похож на обычного человека, но воспоминания о бабушке-злыдне еще были свежи в его памяти.

— Ногу подними! Дай-ка я на твою обувку гляну.

— Ты чего, малец? Совсем одичал? Может, тебе еще сплясать? Мне уже восемьдесят девятый год пошел. Еле ноги передвигаю, а ты мне — подними… Не хочешь помочь, так и скажи, чего изгаляешься?

— Ладно, дед, не серчай. Чего случилось-то? — успокоился Радмир.

— Вот так-то лучше, — обиженно буркнул старик, — чего, чего? Обронил я тут где-то вчера кошель свой. Все утро на карачках проползал — нету нигде. Помоги найти, а?

— А чего ты тут делал-то?

— Вот неуемный какой! Ты посмотри на него! Травы собирал. Лекарь я деревенский. Так понятней?

— Понятней, — улыбнулся Радмир, — хорош тебе орать. Рассказывай, где обронил?

— Да тут где-то. Помню, что на полянку с ним пришел, а как домой засобирался, так и нет его. Трава густая, высокая, сам видишь.

— Дед, а что это за поляна? — спросил Радмир, раздвигая заросли буйной растительности.

— Как это?

— Что — как это?

— Поляна… Обычная поляна, — удивился старик.

— Ну, название, может, есть какое?

— Сынок, ты никак с неба свалился? Поляна — она и есть поляна, зачем ее называть?

— Как это — зачем? Вот я ищу Беспутную. Слыхал про такую?

Старик на секунду замер и стрельнул взглядом из-под кустистых бровей.

— Не, не слыхал про такую. Не знаю.

— Вот и я не знаю, — вздохнул Радмир и принялся искать дальше, — ты хоть скажи, как твой кошель выглядел?

— Да обычный такой кошель. Как у всех.

Старик снова опустился на землю. Высокая трава полностью скрыла его от глаз Радмира. Тот же, тем временем, вовсю увлекся поисками.

— Ну цвета какого хоть?

— Серого, — послышалось откуда-то сбоку. Радмир посмотрел на то место, где минуту назад стоял старик, и перевел взгляд туда, откуда раздался голос.

— Дед, я смотрю, ты ползаешь быстрее, чем ходишь, — рассмеялся парень.

— Ищи давай, — послышался из травы раздраженный голос.

— Ну ладно, как скажешь, — согласился Радмир, — а внутри что было?

— Вот как найдешь, так и посмотришь, — раздался голос в нескольких шагах за спиной парня.

— Так вот же она, дед! Кажись, нашел! — он быстро снял с плеча лямку сумки и поднял ее над головой. Старик поднялся из травы и недоуменно уставился на Радмира. — Вот тут прям лежала.

— Так это… Вроде как не моя, — растерянно пробормотал старик.

— Да ты погляди, может, признаешь? — с этими словами Радмир бросил ее деду. Тот неловким движением одной руки попытался ее схватить, но промахнулся, и она, несильно ударив его в грудь, упала к его ногам. — Ну чего ты, дед?! Двумя руками нужно ловить. Или у тебя вторая занята? Чего ты там прячешь?

— Да не, вроде не моя, — проигнорировав вопрос, задумчиво сказал дед.

— Так ты открой, погляди, что там внутри хоть! Мало ли, может, кто твой кошель присвоил, к себе в сумку положил, да и сам ее потерял.

Старик поднял ее одной рукой и неловко открыл, приблизив ее к глазам. Но тут же его лицо скривилось, он зашипел и, швырнув сумку в сторону, схватился за нос. Радмир не терял времени даром и, одним прыжком преодолев разделяющее его с дедом расстояние, схватил его за вторую руку и вырвал из нее достаточно длинный кусок толстой веревки, заодно повалив деда на землю.

— Что, старый, думал я к тебе на удочку попадусь? — выкрикнул Радмир, обматывая веревку вокруг головы старика. — Слышал я про тебя, а вот видеть не приходилось. Никакой ты не Тимофей, а самый настоящий Боли-бошка. Не нравится тебе, как полынь моя пахнет?

Старик перестал шипеть, но теперь принялся неистово чихать, даже не сопротивляясь Радмиру.

— Покататься хотел на мне? А потом дружкам своим болотным на корм сдать? Знаю я тебя… Сейчас как придушу тебя твоей же удавкой. Знаю я, тебя только ею и возьмешь. Так что попался ты.

— Не бери грех на душу, сынок! — взмолился старик. — Не души! Что хочешь расскажу, только не убивай!

Радмир крепко схватился за второй конец веревки и сел на землю, вытерев со лба пот.

— Тебя придушить — греха не много будет. Говори, кто такой? Правильно я тебя разгадал?

— Верно, верно. Не Тимофей я. Это я так сказал, чтоб тебя с толку сбить. И про имя мое настоящее верно догадался. Боли-бошка я.

— Зачем хотел меня погубить?

— Не придушишь?

— Говори, подумаю.

— Договор у меня с упырем одним. Тут недалеко в лесу живет. Он места знает ягодные да грибные. Я ж человечину не ем, ты не думай! — замахал он руками. — Грибочками, ягодками питаюсь. А сам я старый уже их искать. Вот мы с ним и уговорились. Я ему — людей, он мне моей еды.

— А-а-а… Так это с твоим знакомцем мы вчера по лесу, аки жених с невестой бегали?

— Не знаю я. Может, и с ним, — пожал плечами Боли-бошка.

— И много ты уже душ своим кошелем угробил?

— Да ни одного пока…

— Вижу, что врешь. Придушу!

— Да не знаю я, не считаю я их. И вообще, тут места такие глухие, кто если и доберется, все равно вряд ли выйдет. А так хоть польза какая от них.

— Ну и гад же ты!

— А чего это я гад? — приободрился старик. — Чем мы хуже вас-то? Виноваты мы, что ли, что такими родились или стали? Сами друг дружке козни строите — и ничего! Ужиться никак не можете в своих деревнях. А мы вот тут живем. Это наша земля. Чего вам дома не сидится? Небось, к медведю в берлогу не полезете? Ума хватит, а к нам — пожалуйста. Да ладно б еще с добром, а то ведь леса наши вырубаете, зверюшек убиваете. Кто ж из нас добрее выходит?

— Ой, ты б про добро вообще рот не открывал, — поморщился Радмир.

— А я тебе еще раз говорю — не ем я человечину! Не пробовал даже ни разу! По молодости-то просто развлекался так — подкрадусь сзади, накину веревочку на голову и катаюсь весь день. А что такое? Скучно ж… Поболит голова у человека, да пройдет. И мне весело, и ему не сложно. А сейчас просто старый стал. Да и не я упырю этому договор такой предложил. Это он сам. Угрожал мне еще. Вот так-то. А вы вообще, хуже этого вурдалака, раз от вас даже Домовые уходят.

— Домовые? Ты их видел? — глаза Радмира расширились.

— А чего не видеть? Видел, конечно.

— Разговаривал?

— Не, они тут прошлись несколько дней назад. Я подошел, а они все хмурые какие-то, молчат все. Бурчат только: «На Беспутку, на Беспутку…» Как будто морок на них кто-то навел.

— Еще что говорили?

— Да всё, больше ничего. Поглядел я на них да пошел по своим делам. Я ж говорю — замороченные какие-то.

— Где эта поляна Беспутная, знаешь?

— Слышал, но сам не был ни разу. Они вон туда пошли, — старик махнул рукой в сторону высоких деревьев, — можно у упыря спросить, он по лесу шлындает, авось, знает?!

— Это ты у него сам спросишь, если доживешь, — огрызнулся Радмир и тут же добавил: — а вообще, только попробуй про меня кому-нибудь рассказать! Вернусь и уши твои сзади на узелок завяжу.

— Да понял я, понял…

— И что мне с тобой делать теперь?

— Отпусти, мил-человек! Я ж тебе зла никакого не причинил.

— Да если б ты не ползал, как уж по полянке, мои косточки уже б дружок твой обгладывал.

Старик виновато потупился и замолчал.

— Ладно, дед, живи. Жалко мне тебя чего-то, — Радмир вздохнул и принялся развязывать веревку, — только вот удавочку твою я с собой возьму, чтоб ты больше дел никаких не натворил. Тем более, мне еще возвращаться домой придется, а у вашего брата память короткая.

— А как же я жить-то буду?

— Вон туда пойдешь, между двух деревьев, откуда я вышел, шагов через сто малинник растет. Да и еще разные ягоды я там видел. Сам по пути пробовал. Вот тебе и еда. Понял?

Радмир смотал веревку и сунул ее в подобранную сумку.

— Всё, дед, пошел я. Может, увидимся еще.

— Ты не серчай на меня, сынок! Не от хорошей жизни я за дело темное взялся, — сказал Боли-бошка в спину уходящему человеку. Тот лишь махнул рукой и через минуту исчез под тенью деревьев. Радмир шел дальше.

Загрузка...