по прозвищу Кобра III. Москва 1980

Сюжет 11. Возрождение аж двух Фениксов

СЦЕНА 11/1

11 августа 1980 года, понедельник. ул. Маршала Тимошенко, 15. ЦКБ 4 ГУ МЗ СССР

Экстренное совещание в кабинете начальника Центральной клинической больницы.

Присутствуют:

ЧАЗОВ Евгений Иванович — начальник 4 ГУ МЗ СССР, академик;

АНДРОПОВ Юрий Владимирович — председатель КГБ СССР, генерал армии;

МЕДВЕДЕВ Владимир Тимофеевич — руководитель охраны Л. И. Брежнева, полковник;

Андропов: — … продолжайте, Владимир Тимофеевич!

Медведев (вслух читает донесение старшего офицера смены охраны Брежнева): — … в 7:30 самостоятельно осуществил вставание с постели и отправление утренних гигиенических процедур , в т.ч. сходил «по большому» (образцы мочи и кала прилагаются). От ежедневных утренних лекарств, назначенных ему к приёму лечащим врачом тов. Костыревым, отказался (Внимание! Осуществил переворачивание, кидание и топтание диспенсера со словами «А это всё, нах…!»). Спортивный костюм и кеды надел самостоятельно. В 8−00 вышел на прогулку по объекту Заречье-6. Гулял до 8–45. Скорость движения — чуть выше пешеходной. В сопровождении дежурного офицера охраны прошел 3 км., развлекая его и себя скабрезными и анекдотами… про себя (план движения по объекту и тексты анекдотов прилагаются). 9:00 — вышел на завтрак в общую столовую (меню и перечисление съеденного прилагается). 9:30 — вызвал дежурного офицера охраны и приказал ему выкурить в его присутствии сигарету «Новость» (специзделие, запас на объекте имеется). 9:45 — вызвал двух своих главных помощников — Г. Э. Цуканова и А. М. Александрова-Агентова. С 10:00 работает с помощниками в кабинете, периодически делая звонки с распоряжениями по всему спектру партийно-правительственного аппарата страны. (список абонентов и расшифровки переговоров прилагаются). 12:00 — распорядился на время послеобеденного отдыха доставить к нему для сеанса массажа некую Нину.

— Доклад закончил! — резюмирует написанное полковник Медведев, — Прошу прощения, товарищи, если перепутали медицинские термины. Но, не врач сие писал… не врач.

— Этой, суки, Коровяковой, нам ещё не хватает… уже 4 года как её выперли в диетсёстры, а он всё о ней страдает… — бормочет себе под нос Андропов и уже громко спрашивает Чазова, — Что это… Евгений Иванович⁈ Ему уже 73, а он Нину требует…

— Ну, а что Вы хотите, любезнейший Юрий Владимирович⁈ Советская медицина… она такая… передовая…. Тэк-с… аппетит хороший… почки и печень… работают прекрасно… — отвечает Чазов, внимательно изучая список съеденных Брежневым продуктов на завтрак и бланки уже готовых анализов мочи и кала генсека, — Плюс, здоровая украинская генетика… Ну, или молдавская… или еврейская… неважно. Вот, недавно… в Москве был случай… Артист… как его, который из еврейского конгресса… в 84 года дочку себе родил с новой молодой женой… Вы же его знаете…., как, бишь, его…. Ну, как папу Жоры Цуканова звали… А на войне, мне доктор Мясников рассказывал, он и не такие чудеса видел, знаете ли… Рассказать?

Андропов исподлобья тяжело смотрит на Чазова в упор через очки с тонкой золотой оправой и отрицательно качает головой.

А Чазов прямо и отважно смотрит на Андропова. Надоела ему вся эта КГБ-шная медицина и карательная психиатрия. Он врач, а не палач! Сейчас, он похож на боевого драчливого петушка — тронь и закричит, закукарекает… бросится на обидчика…

Андропов (медленно и тяжело выговаривая слова): — Что, Вы мне, тут, Ваню валяете, любезнейший Евгений Иванович? — возвращает он Чазову «любезнейшего», — Вы же уже пятый год его водите как телка на верёвочке… на транквилизаторах, да на барбитуратах…

Чазов (перебивая): — … которые Вы мне передаёте вместе с рецептами от неизвестных мне врачей…! Хреновых (кричит с истерикой в голосе)! И где только Вы их берёте, что не кончаются⁈ Я про препараты. Все зарубежного производства, я же вижу! У нас таких и не выпускают…

Андропов молча встаёт и ни слова не говоря, выходит из кабинета. Для него совещание закончено…

«Интересно, сколько ещё после такого выпада проживёт Чазов?» — огорчённо думает полковник Медведев.

Он стоит и в совершенном обалдении смотрит на Чазова… Он не знает, что ему делать дальше… кому и что теперь докладывать? Чазов тоже смотрит на полковника и как бы угадывая его мысли, пожимает плечами, мол, «да х… его знает, товарищ полковник!».

— Разрешите идти⁈ — хрипло спрашивает военный Медведев у гражданского Чазова?

— Конечно, конечно, Владимир Тимофеевич, идите, охраняйте нашего возрождённого Феникса, да получше, — и уже в спину полковнику, — За пятнадцать-двадцать лет ручаюсь… так, что… особо никого не бойтесь.

СЦЕНА 11/2

16 августа 1980 года, суббота. Суворовская пл., 2, с.1. ЦДСА

В Центральном доме Советской Армии проходит очередная встреча ветеранов 18-й армии. На неё приглашены все, кто ещё жив. Кто уже не может ходить сам, подвезён на машине. Индивидуально.

И на этот раз, всё уже по-другому и это сразу бросается в глаза. Нет сплошных славословий в адрес бывшего начальника политотдела полковника Брежнева. Сам он есть… вон, сидит в первом ряду в окружении боевых товарищей, а славословий в его адрес… нет.

Бригадный комиссар, затем, полковник, а в конце войны, уже и боевой генерал-майор Брежнев — единственный среди тогдашних «портретов», кто прошёл войну от первого и до последнего дня на фронте. Да, во втором эшелоне… но от этого не менее важном и кровавом, чем основные сражения ВОВ. Да, в его фронтовой жизни была только одна кинжальная рукопашная схватка с озверелыми фрицами. Но, она — была… И тяжелое ранение осколком снаряда в челюсть, из-за которого потом все прикалывались над его произношением — тоже было! Так, что, гремел он красивой длинной саблей по брусчатке Красной площади в слаженном строю 4-го Украинского фронта на Параде Победы в 1945 году абсолютно заслужено.

Итак, встреча ветеранов…

В торжественной части с трибуны зачитывают новое Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О дополнительных мерах поддержки ветеранов и инвалидов ВОВ». Всем, без исключения — квартиры, машины, прибавки к пенсии, медицинское и санаторное обслуживание. Всеобщий интерес и одобрение у ветеранов вызывает нововведение — теперь «Аэрофлот» обязан, ежегодно, с 1 по 31 мая, т.е. в дни массового празднования в СССР Дня Победы, в 1965-м году возвращённого советскому народу именно Л. И. Брежневым, бесплатно перевозить ветеранов ВОВ в любую точку страны «туда-обратно». А инвалидов, даже, ещё и с одним сопровождающим — любым.

Поговорили, повспоминали, посмеялись… поплакали. Всё живо и неформально. А потом… айда, обедать! С водочкой, конечно, с икоркой… всё как положено.

— Товарищ Генеральный секретарь разрешите представиться?

— Слава, я же тебя помню и я для тебя не Генсек…

На фоне престарелого и ломаного-переломанного ветеранского воинства Брежнев выглядит белой вороной. Ему, на вид, 45–50 лет, максимум. Больше не дашь! Живое, хорошо выбритое лицо, благоухающее дорогим парфюмом. Прекрасно сшитый костюм по стройной фигуре с военной выправкой и тремя золотыми звёздами Героя на лацкане. Ничего особо выдающегося… трижды Героями в СССР ещё были — Покрышкин, Кожедуб, Жуков, Будённый…

Белоснежная сорочка с модным шёлковым галстуком. Почти без седины. В общем, яркая внешность покорителя женских сердец. Говорят, что даже Сталин в 1952 году на XIX съезде партии, когда Брежнева избрали в состав ЦК, поинтересовался, — Кто этот человек? Ему ответили, что это Брежнев — руководитель компартии Молдавии.

«Какой красивый молдаванин!» — заметил вождь.

СЦЕНА 11/3

А после вкусного обеда — шикарный концерт для ветеранов… В первом отделении — немного парадного официоза оперным голосом — «Малая земля. Кровавая заря…», Кобзон с проникновенной «Ты же выжил, солдат» Мигули. Зато, потом…

Похохотали над «Тёркиным», рванули озорные фронтовые частушки (Без мата! Без мата! Только угадывался…):

Мы с милёночком катались

На военном катере.

Катер на бок повернулся,

Мы — к едреной матери! Ух-х!

Я с ефрейтором в казарме

Службу доблестно несла.

Он ложиться приказал мне,

Честь ему я отдала. Ух-х!

Ребята из эстрадно-танцевальной группы ЦДСА душевно так засадили «Едут, едут по Берлину…», «Казачку» и др. В общем, весело провели время… попели, поплясали…

А во втором отделении — специальный гость, артист Театра на Таганке Владимир Высоцкий с часовой программой военных песен собственного сочинения. Он, только что, Указом Верховного Совета РСФСР получил почётное звание «Заслуженный артист РСФСР», у него скоро выходит диск-гигант его песен на «Мелодии», он много играет в театре, пишет новые стихи, в общем — нарасхват. Но, ветеранам отказать он не смог… попросили и пришёл на встречу. Тем более… ему шепнули на ушко… что на встрече будет сам Брежнев, который хочет с ним пообщаться лично.

СЦЕНА 11/4

Вышел, поклонился, сказал пару теплых слов и без перерыва… подыгрывая себе на семиструнной акустической гитаре работы ленинградского мастера Ягодкина с особым, чуть «приспущенным» строем, так замечательно гармонирующим с его хрипловатым неклассическим голосом:

«На братских могилах»

«Про Серёжку Фомина»

«Штрафные батальоны»

«Песня о звездах (Мне этот бой не забыть нипочем)»

«Высота»

«Сыновья уходят в бой»

«Разведка боем»

«Мерцал закат, как блеск клинка»

«Он не вернулся из боя»

«Тот, который не стрелял»

«Ещё не вечер»

«Песня лётчика»

«Песня о Земле»

«Мы вращаем Землю»

«Я вырос в ленинградскую блокаду» — немного хулиганская, но тоже военная, без сомнения.

В оговоренный час времени артист Высоцкий не уложился, но, никто и не в претензии… сидели бы как мыши и слушали… ещё и ещё… Но, всему хорошему приходит конец и вскоре счастливых и пьяненьких ветеранов вежливые сержанты сверхсрочной службы уже развозят на «Волгах» с армейскими бело-чёрными номерами по домам. В индивидуальном порядке… но, каждому из них перед выгрузкой вручен и занесён домой большой и вкусно пахнущий пакет, где пара палок финского салями стоя обнимается с бутылкой армянского «КВ»… ну и так, по мелочи — кило костромской ветчинки со слезой, пара баночек рижских шпрот, туесок алтайского мёда, коробочка конфет «Птичье молоко», банка сгущёнки, банка растворимого кофе, пачка абхазского чая и что-то ещё, мелкое, но вкусное.

А к артисту Высоцкому подходит полковник Медведев и приглашает: — Пройдёмте…

СЦЕНА 11/5

Кабинет начальника ЦДСА. Накрыт чайный стол. Колбасные нарезочки. Без алкоголя.

— Здравствуйте, кхм, Владимир! Можно мне Вас так называть, просто по имени, я постарше?

— Здравствуйте, Леонид Ильич! Вам, можно…

— Я Ваш поклонник, кхм, давно слежу за Вашим творчеством… Рад случаю познакомиться лично. Спасибо, кхм, что не отказали выступить перед ветеранами… с Вашей-то занятостью…

— Как я мог, отказать? У меня же у самого отец ветеран, а Вы, уверен, не меньше моего заняты… а сейчас, вот, здесь.

— Кхм, у нас с Вами, выходит, много общего… даже машины одинаковые… Mercedes Benz W 116, мне Николай Анисимович говорил…. Отличный автомобиль! А Ваша супруга… Марина Влади… обожаю «Колдунью», пять раз пересматривал, а-ха-ха!

— Мне тоже очень нравится… Марина… а-ха-ха! Завтра прилетает из Франции, побудет со мною с месяц, ребят от меня поотгоняет, пока пишу. Они её боятся… Я же сейчас в глухой завязке, но куда же без них… каждый день полный дом народа… Так-то я не против, но орут же, выпивают, смеются… отвлекают…

— Это, понятно… У меня дома тоже самое, семья большая и гости, гости, гости… Каждый день. А что сейчас пишете, кхм, если не секрет?

— Да, хочу фантастический роман осилить… Но, не знаю… Вам, фантастика, наверное, не интересно…

— Отчего же… кхм, Стругацкие нравятся… «Жук в муравейнике». Вот, Юрий Владимирович давеча принес, ещё в рукописи, этого года у них роман. Сильная вещь…

— Ого, каких опасных авторов читаете, Леонид Ильич! Не заберут? А-ха-ха! Ну, тогда слушайте… Там, такой сюжет будет философский… что у каждого человека есть свой второй «Чёрный человек». У кого-то он большой, неконтролируемый, у кого-то маленький, под лавкой живет… но есть он у каждого. Это, бес-искуситель, по сути… Ни сам человек, ни церковь с ним справится не могут. И есть такая магическая змея, типа, кобра, которая этими бесами питается. Приходит, например, к алкашу конченому во сне… и клац, башку этому бесу на раз отрывает и сжирает. И алкаш после этого пить бросает. Навсегда. Но, так как змея эта одна, а алкашей, желающих расстаться с водкой, пруд пруди, то её нужно приманивать особым образом… Творчеством, например. Вот, про это.

— Зелёная, кхм?

— Кто?

— Кобра эта, кхм, змея, которая бесами питается, зелёного цвета?

— Д-да, зе-ллё-ного. Такой я её вижу… по аналогии с «зелёным змием», только, функционально, наоборот. Мне даже иногда кажется, что я её уже видел… что это она ко мне приходила перед моей завязкой. А как Вы узнали? У меня же ещё и рукописи даже нет… для Юрия Владимировича, а-ха-ха!

Ну, вот как рассказать артисту… что давеча, приходила к Брежневу та зелёная кобра в тревожном и зыбком медикаментозном забытии. Почему-то в образе его любимой мамочки Натальи Денисовны Брежневой, тихо скончавшейся пять лет назад, когда у Леонида Ильича и начались проблемы со здоровьем… и которую он похоронил не где-нибудь… а на Новодевичьем кладбище… на одном из самых лучших участков. И как в далёком детстве, мамочка (или змея?), его, больного, умирающего от дифтерии ребёнка, с ложечки кормила какой-то вкусной кашицей из стеклянной банки, пока он всё не съел… Всё-всё, до донышка.

У собаки заболи

И у кошки заболи,

У медведя заболи

И у волка заболи,

А у нашего у Лёнечки

Пройди, пройди, пройди!

Они некоторое время сидят молча… Потом прощаются… Тепло и уже совсем по-дружески.

— И крайнее… пора Вам, Владимир, вступать в Союз писателей СССР. Вы же советский писатель?

— Так, это Вы… — разочаровано тянет артист, — Со званием и пластинкой… Поспособствовали… Я не просил!

— Да, и правильно! Как там у Булгакова… Никогда не проси у начальства, само всё даст, а-ха-ха! А змею эту Вашу — зелёную кобру, кстати, хороший образ, одобряю, мы разъясним… и поблагодарим. За Вас, за меня, за страну… Сдаётся мне, где-то рядом она… И пожалуйста, супруге Вашей от меня поклон передайте. Только, обязательно! Она же у нас коммунистка с 12-летним стажем, наш человек, хоть сейчас в ЦК КПСС с таким стажем, а-ха-ха!

— Передам! Обязательно… а-ха-ха!