ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ШАРЛОТТА закрыла глаза и слушала, как волны бьются о корпус. Два часа назад их погрузили в трюм корабля, сначала рабов, потом работорговцев. Джон Дрейтон был осторожным человеком, запирающим своих пассажиров, хотели они этого или нет. Ричард и Джейсон были единственными, кто остался на палубе.

Джордж и Джек сидели на полу возле перегородки. Плечи Джека, застывшие от напряжения, поникли. Он не произнес ни слова с тех пор, как они поднялись на борт, но она видела его глаза. Яростное, разъяренное существо уставилось на нее сквозь его радужки. Что-то дикое жило внутри Джека, и он использовал всю свою силу, чтобы сдержать его. Она хотела сказать ему, что точно знает, что он чувствует, но инстинкт самосохранения подсказал ей, что любое случайное слово может склонить чашу весов в пользу зверя. Она лечила перевертышей и раньше, или, скорее, она лечила солдат-перевертышей, закаленных в боях, едва человеческих убийц, вышедших из горнила Адрианглийской академии перевертышей. Если Джек потеряет контроль сейчас, в трюме, никто из них не выживет.

Джордж тоже это понимал. Он сел рядом с братом, защищая его. Его глаза сверкали решимостью, лицо заострилось от горя и гнева. Он чувствовал себя преданным и жаждал мести, и она ни капельки не винила его.

Гнев наполнил и ее, и она держалась за него, позволяя себе погрузиться в него, укрепляя свою решимость. Джон Дрейтон, давно потерянный сын Элеоноры. Уже не такой потерянный. Она представила его самодовольную ухмылку. «Красивые мальчики». Это твои мальчики, бессердечный ублюдок. Мало того, что их бабушка мертва, так оказывается ты косвенно ответственен за ее убийство. Ей хотелось придушить эту свинью, но он был наверху. Эту единственную жизнь она приняла бы с удовольствием. Она снова посмотрела на мальчиков. Да, с удовольствием.

Шарлотта выглянула в узкий иллюминатор, чуть больше вентиляционного отверстия. Корабль активировал маскировочное устройство в тот момент, когда они подняли якорь. Плотное облако магического тумана скользнуло по кораблю, окутав его, как одеяло. Мириады крошечных капелек воды, которые создавали туман, действовали как бесчисленные крошечные зеркала, деловито отражая окружение корабля. Посторонний наблюдатель не увидит корабль. Возможно, он заметит пятно на идеальной линии воды и неба. При ярком дневном свете это искажение было бы совершенно очевидно, но ночью, когда над водой поднимался туман, «Бесстрашный Дрейтон» был практически невидим. К сожалению, изнутри отражающий туман был непрозрачным, и все, что она видела сейчас, было плотной завесой тумана.

Они плыли, должно быть, не меньше часа или двух. В трюме время тянулось медленно.

— Я хочу убраться с этого проклятого корабля. Как мы отсюда выберемся? — прошептала Мико блондинка рядом с ней. — Мы не можем убить матросов, пока не доберемся до порта, а если мы убьем их, когда доберемся туда, начнется переполох.

Худощавая девушка кивнула на Шарлотту.

— Она наш ключ.

Блондинка уставилась на нее.

— Ты выглядишь не очень.

— Внешность бывает обманчива, — сказала ей Шарлотта.

— Лучше бы так и было, — оскалила зубы блондинка. — Потому что, если меня выведут из этого ведра в цепях и отправят в загон для рабов, ты будешь первой, за кем я приду. У тебя тощая глотка. Легко режется.

Магия Шарлотты зашевелилась в ответ на угрозу в голосе женщины, пузырясь на поверхности. Она сдержалась и с презрением посмотрела на блондинку.

Женщина выдернула из-под лохмотьев нож.

Мико встала у нее на пути и зашипела.

— Не будь тупой.

— Ты видела, как она на меня посмотрела? Будто я помойка, а она маркиза Луизианы. Я перережу ей глотку!

Мико пошевелилась, и внезапно в ее руках оказались два тонких клинка.

— Ты помойка, Линда. У Джейсона есть план. Если ты, мать твою, портишь его план, ты на хрен разбираешься со мной.

— У тебя слишком большой рот для такой тупой сучки. Самое время, чтобы кто-нибудь его захлопнул.

Линда рванула вперед. Мико развернулась, оттолкнулась, и женщина рухнула на доски, булькая кровью.

Мико повернулась, держа одну руку высоко, другую низко, кровь капала с ее клинков, и осмотрела трюм.

— Кто-нибудь еще хочет испортить план?

Никто не вызвался.

Линда корчилась на полу, горячая темная кровь растекалась вокруг нее по дереву. Шарлотта позволила своей магии лизнуть ее. Наружная яремная вена перерезана, внутренняя яремная вена частично порезана, быстрая кровопотеря, расчетное время смерти: две-три минуты. Знакомое чувство долга охватило Шарлотту, но на этот раз оно не было подкреплено добротой, только привычкой.

— Ты хочешь, чтобы я ее вылечила? — спросила Шарлотта.

— Нет. Одной психованной меньше.

— Тогда заканчивай. Она страдает.

Мико опустилась на одно колено. Нож поднялся, опустился, и Линда перестала сопротивляться.

Дверь распахнулась, и на пороге появился Ричард. Как раз вовремя.

Он сделал ей знак. Шарлотта приблизилась.

— Мы вот-вот причалим, — прошептал он. — На этом судне девятнадцать матросов.

— А что насчет капитана? — спросила она, глядя на мальчиков.

На нее смотрели две пары глаз, одна из которых светилась янтарным светом.

— Он наш, — сказал Джек хриплым, нечеловеческим голосом. Люди попятились от него.

— Подождите, пока я вас не позову, — сказал Ричард и посмотрел на нее. — Только матросы.

Она вздернула подбородок.

— Очень хорошо. Давай покончим с этим.

Ричард повернулся и поднялся по трапу на палубу. Она последовала за ним. Корабль рассекал сине-зеленые воды и соленый бриз, едва касаясь поверхности океана. Его грандиозные паруса широко раскинулись. Плотный барьер магического тумана окружал его со всех сторон, за исключением носа, где занавес раздвигался. Оранжевые и синие огоньки мигали в прорехе — их цель.

По палубе ходили матросы. Кто-то сидел, кто-то тихо разговаривал. Ричард притянул ее к каюте и прижал своим большим телом, скрывая от остальной команды. Она положила руки на его обтянутое кожей тело, ощущая успокаивающую силу его мускулистых плеч. Было так интимно стоять в таком положении. Она понимала, что слишком много вкладывает в это, ведь ей так хотелось обнять его.

Что-то коснулось ее. Она посмотрела вниз. Волкодав прислонился к ее ногам.

— Как быстро они должны умереть? — прошептала она. Она была так зла, а они были подонками, которые перевозили рабов и скармливали детей акулам. Она погасит их жизни.

— На такой скорости мы причалим через пятнадцать минут. Они собираются зажечь огни, — сказал он. — Скорее всего, порт вооружен пушками. Они пошлют сигнал опознавания. Мы должны послать правильный ответ, иначе они сочтут нас враждебными. Как только ответ будет принят, они твои. Убей их так быстро и тихо, как только можешь.

— Опознавательные сигналы! — крикнул кто-то.

Ричард отклонился, чтобы взглянуть на нос корабля. И она тоже.

Бледно-зеленая вспышка выстрелила вверх из иллюминатора. Шарлотта затаила дыхание в ожидании.

— Если она снова вспыхнет зеленым, они предоставят нам безопасный проход, — прошептал Ричард ей на ухо, его дыхание превратилось в горячее облако.

— Зажгите цвета, — проревел низкий голос с палубы над ними. — Раз-два, два-два, раз-три!

Магия взметнулась вверх по мачтам. На поверхности парусов загорелись тайные символы, по одному на средней мачте и по три на центральной мачте с левой стороны.

В ночном небе расцвела вторая зеленая вспышка.

Зычный голос рявкнул какую-то морскую речевку. Экипаж носился по кораблю, крутя колеса, регулируя металлические рычаги в пультах управления у мачт. Паруса сворачивались. Сегментированные мачты начали медленно выпрямляться.

— Сейчас, — сказал Ричард.

Чудовищная магия в ее груди зашевелилась, пробуждаясь. Она прислушивалась к ней, перебирала язвы, которые несла в себе, пока не нашла ту, которая казалась правильной.

Мимо них пронесся матрос.

— Эй, Ворон, кто там у тебя?

Шарлотта протянула руку над плечом Ричарда и нежно погладила его обветренное лицо. Ее магия поднималась из нее узкими темными струями, как щупальца осьминога, и впивалась в него. Он едва заметил. Его кожа треснула под ее пальцами, отшелушиваясь крошечными белыми чешуйками эпителия, блестящими от магии, и ветер понес их дальше, вниз, к остальным членам экипажа. Мужчина смотрел на нее, казалось, загипнотизированный, но, на самом деле, просто умирал очень быстро. Кожа на его лице превратилась в пудру, словно он окунул голову в ведро с серебристой мукой.

Ее магия обернулась вокруг него, истощая его резервы, и ушла. Ветер шевелил порошок, который раньше был верхними слоями его кожи, сдувая его. Крошечные частицы зацепились за его ресницы. Он вздохнул и мягко опустился.

Ричард повернулся, все еще прикрывая ее, и посмотрел через плечо. Матросы начали падать один за другим, тихо, мягко, каждый выпускал облако чешуйчатого порошка, когда они неподвижно опускались на палубу.

Они были плохими людьми, которые заслужили свою смерть, и все же она чувствовала сокрушительную печаль от их ухода. Она спрятала ее глубоко внутри, завернув в слои своего гнева и решимости. Потом будет время пожалеть себя.

У Ричарда было очень странное выражение лица. Не совсем шок, не совсем паника, но странная смесь благоговения и удивления, будто он не мог поверить в то, что увидел.

В дальнем конце корабля Джейсон Пэррис обернулся, широко раскрыв глаза, когда матросы вокруг него сложились, как сдутые воздушные шары. Пес поднял морду к луне и завыл, его одинокий вой плыл над волнами, как траурный вопль.

Над ними что-то тихо стукнуло. С верхней палубы свалился человек с посеревшим от пыли лицом. Ричард бросился к нему, пытаясь поймать тело, чтобы не дать ему громко стукнуться. Но порыв ветра опередил его — в четырех футах от палубы тело распалось на облако частиц. Они безвредно соскользнули с кожи Ричарда и растаяли на ветру.

Он повернулся к ней.

— Что это?

— Белая проказа, — сказала она. Это была ужасная болезнь. Она сражалась с ней раньше, она знала все ее маленькие привычки и причуды, и она исказила их своей магией ровно настолько, чтобы превратить ее в своего молчаливого убийцу. Он дважды подумает, прежде чем позволить ей прикоснуться к нему сейчас. Что-то внутри нее сжалось при этой мысли.

— Джек, — тихо позвал Ричард. — Скажи всем, что корабль наш.

— Он тебя не слышит, — сказала она.

— У Джека хороший слух, — напомнил ей Ричард.

И действительно, команда Джейсона высыпала из грузового отсека и рассредоточилась по палубе, люди заняли места, где когда-то стояли матросы. Люди пинали упавшие тела за борт. Трупы развевались на ветру.

Кто-то ахнул. Она видела панику на некоторых лицах.

— Скажите Серебряной Смерти спасибо за красивый корабль, — сказал им Джейсон. — И перестаньте зевать. Нам все еще нужно доставить эту малышку в порт.

Выхода не было. Теперь смерть стала частью ее имени.

Из толпы вышли Джордж и Джек.

— Мне нужно, чтобы вы охраняли своего отца, — сказал Ричард. — Нам от него нужна кое-какая информация. Если вы ничего не можете с собой поделать, скажите мне сейчас.

— Я сделаю это, — сказал Джордж. — Джеку понадобится несколько минут, чтобы выпустить пар.

— Я рассчитываю на тебя, Джордж. Это твой единственный второй шанс. Если я вернусь, и он будет мертв, мы распрощаемся. Не причиняй вреда своему отцу.

Мальчик потянулся за шею и вытащил из-под одежды длинное тонкое лезвие.

— Понял. Я буду держать его в полном здравии.

Ричард постучал в дверь каюты.

— В чем дело? — откликнулся Дрейтон.

— Есть проблема, — ответил Ричард своим обычным голосом.

Дверь распахнулась, и появился Дрейтон с винтовкой в руках. Он увидел людей Джейсона и вскинул оружие.

Темная и мощная магия запульсировала от Джорджа. Из толпы выскочила женщина и схватила его ружье. Шарлотта увидела ее лицо и чуть не подавилась. Это была Линда, ее перерезанное горло было перевязано красной лентой, а лицо все еще было забрызгано брызгами собственной крови.

Дрейтон дернул ружье, но она повисла, закрывая стволы животом. Капитан работорговцев нажал на курок. Приглушенный выстрел хлопнул, как сухая петарда, сдувая маленькие кусочки плоти со спины Линды. Мертвая женщина выдернула ружье из руки Дрейтона и сломала его пополам, как зубочистку.

Дрейтон отшатнулся.

Линда бросила сломанное ружье к ногам Джорджа.

— Ма-а-а-стер, — прошептала она свистящим голосом. Из ее шеи потекли крошечные капельки крови. Она смотрела на Джорджа с полным обожанием, как преданная собака на своего хозяина. — Я люблю тебя, мастер.

За ее спиной зарычал Джек, как какое-то кошмарное чудовище.

Лицо Джорджа не выражало жалости.

— Здравствуй, отец. — Он сделал шаг вперед и втолкнул здоровяка в каюту. — Давай пообщаемся.

Линда нырнула вслед за ним. Дверь захлопнулась.

О, Джордж…

— На нос, — сказал Ричард, слегка коснувшись ее руки.

Она последовала за ним в носовую часть корабля и остановилась у одного из пультов управления, все бронзовые и медные шестеренки были заключены в стекло и окутаны магией.

Ее магия пела внутри нее, монстр был сыт, но не полностью удовлетворен. Чем больше она его кормила, тем больше пищи ему требовалось. Он извивался и обвивался вокруг нее темными потоками, почти как если бы был самостоятельным существом, и он любил ее, как верный питомец, существующий, чтобы служить ей и приносить утешение. Все эти бесконечные часы поучительных лекций, которые она слушала в стенах Колледжа, были правильными. Разрушение было соблазнительным и самовосполнимым, в то время как исцеление было трудной рутиной.

На этот раз она рискнула. Вместо того, чтобы выкачивать их жизни, подпитывая свою магию, она просто убивала их, распространяя болезнь своей собственной силой. Красть чужие жизни, чтобы питать свою магию, было слишком хорошо. Если она попробует сделать так снова, есть шанс, что она не остановится, а ей не хотелось рисковать. Странно, но, несмотря на то, что она полагалась только на свои собственные резервы, она не чувствовала себя опустошенной. Убивать стало легче, чем в прошлый раз, и в следующий раз будет еще легче. Она оказалась на скользком склоне… ей приходилось бороться, чтобы не соскользнуть вниз.

Один из людей Джейсона подошел к ним, увидел Шарлотту, все еще окутанную магией, и остановился на полпути, сохраняя дистанцию. Он посмотрел на нее, перевел взгляд на пульт, неловко переминаясь с ноги на ногу…

— Хочешь, я передвинусь? — спросила она.

— Да, — выдохнул он.

Шарлотта сделала два шага вправо, прочь от пульта к двум другим мужчинам рядом с Джейсоном, которые выглядели отчаянными головорезами. Головорезы шарахнулись от нее, пятясь. Джейсон не дернулся, но его лицо застыло в жесткой, безличной маске. Он был глубоко напуган и решил не показывать этого.

Она почувствовала себя совершенно одинокой. Вот каково это — быть изгоем.

— Миледи, — пальцы Ричарда коснулись ее руки.

Она чуть не подпрыгнула.

Он предложил ей руку.

— Могу я?

Шарлотта положила пальцы на его предплечье и встала рядом с ним, болезненно осознавая, что их ноги почти соприкасаются, и потоки ее магии обвивают его. Она осмелилась взглянуть на него. Его лицо было расслабленным. Он оглянулся на нее и улыбнулся, будто они остановились во время прогулки в парке, чтобы полюбоваться цветами. Это заставило ее почувствовать себя человеком.

Почему, почему она не приняла приглашение Элеоноры навестить ее семью? Если бы она встретила Ричарда год назад, все могло бы сложиться совсем по-другому. Он был из тех мужчин, с которыми она всегда мечтала познакомиться. Сильный, благородный и добрый. Он тоже убийца, прошептал раздражающий голос в ее голове. Ну, и она от него не отстает.

Теперь уже слишком поздно. Они были на корабле, несущем смерть. Романтические фантазии ни к чему ее не приведут. Она отказалась от этой роскоши.

Шарлотта смотрела прямо перед собой. Вдали маячил большой остров. Два порта обрамляли его берег. Справа в океан уходили красивые каменные пирсы, по бокам которых стояли изящные яхты и частные катера. Живописные пальмы раскинули свои веерные листья, а широкие дороги, освещенные голубыми и желтыми фонарями, уходили вглубь острова, к пастельным домам бирюзовых, белых, желтых и розовых оттенков. Слева более грубые пирсы служили убежищем для буксиров и барж, ведущие к обшарпанному дощатому настилу и враждебным темным улицам. Чуть левее морской форт из серого камня врезался в океан, контролируя оба порта.

— Где мы, черт возьми? — спросил кто-то.

Ричард выругался тихим, свирепым звуком себе под нос и спохватился.

— Мои извинения.

— Что это за место? — спросила Шарлотта.

— Исла Дивайн На, — сказал он. — Это независимое баронство… барон На купил его у Адрианглии, когда континент был колонизирован. Все это место один большой роскошный курорт, полный туристов в конце лета и осенью. Видишь ли, роскошный порт находится на севере, а торговый порт, куда мы направляемся, на юге. Мы всего в трех часах езды от Келены. Я рассматривал этот остров как возможность для Рынка, но отклонил его, потому что думал, что было бы слишком рискованно вести работорговлю на острове, полном отдыхающих. Все это время он был у меня под носом, и я не замечал этого.

— Не кори себя, старина. — Джейсон ухмыльнулся и похлопал Ричарда по плечу. — Такое случается со всеми.

Ричард свирепо посмотрел на него, его самообладание ускользнуло, и на секунду она подумала, что он оторвет Джейсону руку и изобьет его ею.

Она наклонилась ближе к Ричарду и прошептала:

— Если ты решишь повалить его на землю, я обещаю пнуть его. Сильно.

— Спасибо, — сказал Ричард. — Я могу подсказать как, — добавил он искренне.

Слева на причале вспыхнула зеленая вспышка.

— Они хотят, чтобы мы причалили, — сказал Джейсону один из мужчин постарше.

— Тогда пришвартуй нас. Аккуратно. Нам понадобится этот корабль в целости и сохранности, чтобы убраться отсюда к чертовой матери.

Мужчина пролаял какие-то приказы. Корабль замедлил ход, приближаясь к причалу по изящной дуге.

— Один форт, — задумчиво пробормотал Джейсон.

— У него пять дальнобойных пушек со вспышками, — сказал Ричард.

Рабы выстроились на палубе в две шеренги. Джек двинулся вперед.

— Кто, черт возьми, поставил пацана первым? — Джейсон сделал шаг в сторону шеренги.

— Оставь его там, где он есть, — сказал Ричард. — Он просидел в трюме два часа, держа себя в руках. Ему нужно высвободиться, и никто из нас не должен встать у него на пути.

Криминальный авторитет посмотрел на Ричарда.

— Он же ребенок.

— Он перевертыш, — ответил Ричард. — Его в схватке ты никогда не забудешь. Даже не думай сомневаться в нем.

Слабое жужжание маскировочного устройства внезапно прекратилось. Туман рассеялся. Шарлотта обняла себя за плечи, внезапно почувствовав незащищенной.

Звякнула металлическая цепь… они бросили якорь. Корабль замедлил ход, приближаясь к причалу осторожно, почти мягко.

— Как только мы высадимся и захватим форт, отведите корабль на несколько сотен ярдов, — сказал Джейсон одному из своих людей. — Я не хочу сорвать куш с этого острова и вернуться на затонувший корабль.

На деревянном пирсе их ожидали трое портовых рабочих. Позади них ждала команда работорговцев, без сомнения, готовых принять товар. Некоторые из работорговцев были женщинами. Женщины были не менее способны на жестокость, чем мужчины.

От корабля к причалу потянулись веревки. Портовые рабочие закрепили их.

— Опустите трап, — сказал Джейсон.

Двое мужчин крутили большое колесо. Металлический трап скользнул от борта корабля к причалу.

Как только он коснулся земли, Джек начал спускаться по трапу. Женщины следовали за ним в две шеренги, все еще держа руки связанными.

— Тебе не терпится попасть в загон для рабов, милый? — спросила одна из рабынь.

Джек покачнулся. Его губы растянулись в безумной усмешке. Его лицо дернулось, выражение стало диким.

Вперед выступил высокий работорговец.

— Давай ее…

Джек развернулся и прыгнул так быстро, что Шарлотта едва успела заметить, как нож в его руке перерезал шею работорговца. Джек приземлился, поймал отрубленную голову человека за волосы и швырнул ее в работорговцев.

— Твою же мать, — сказал Джейсон.

Она была потрясена количеством силы, которая, должно быть, потребовалась, чтобы разрезать ножом мышцы и кости толстой человеческой шеи.

Работорговцы замерли, потрясенные, и Джек ворвался в них, как щука в стаю пескарей. Брызнула кровь, люди закричали от боли. Рабы сбросили свои фальшивые кандалы и бросились вниз, чтобы присоединиться к бойне. Собака бросилась вниз по трапу в самую гущу боя. Шарлотта старалась не упускать из виду Джека, который то и дело выскакивал из кровавой бани. Она мельком увидела его лицо… он улыбался.

Через две минуты все было кончено. Восемь тел лежали на земле. Джек встряхнулся и помчался по темной улице, растворяясь во мраке. Собака погналась за ним. Женщины двинулись вслед за ними.

— Стоять! — взревел Джейсон.

Притворные рабы остановились.

— Равняйсь, смирно! Каждому найти своего капитана. Быстро.

Преступники разделились почти с воинской дисциплиной, образовав четыре группы.

— Первое отделение, загоны для рабов, — рявкнул Джейсон. — Выпустите всех, подожгите их, убейте всех, кто придет тушить. Рабы побегут, пускай. Не следуйте за ними. Второе отделение, бейте по казармам и сожгите это дерьмо дотла. Убейте столько, сколько сможете. Третье отделение со мной. Мне нужны эти пушки, и я хочу их еще со вчерашнего дня. Как только мы захватим форт, вспыхнет двойная зеленая вспышка. Четвертое отделение, держите оборону здесь. Отрежьте этот порт от города. Объявляю всем: если увидите красную вспышку, прерываемся, и убираемся к черту. Синяя вспышка — тащим задницу туда, откуда бы она ни взялась. Не грабьте, пока я не дам вам сигнал, что все чисто. Если вы перестанете набивать карманы раньше, чем я скажу, я сам вас убью. Вы меня поняли?

Преступники завыли в знак согласия.

— Пошли! — Джейсон выдернул из-под плаща большой меч. — Удачи тебе, старина. Постарайся не попадаться мне на пути.

Он спустился по трапу, его монашеская ряса развивалась на ветру.

Преступники разошлись.

Ричард протянул ей рваный серый плащ.

— На мне маскировка, а на тебе нет. Кто-нибудь может тебя узнать.

Это было маловероятно, но не было нужды искушать судьбу. Она надела плащ, спрятав лицо под глубоким капюшоном, и поправила сумку с аптечкой под складками.

Ричард обнажил меч. Легкий изгиб длинного тонкого лезвия отражал свет фонарей.

— Наша очередь, — сказал Ричард. — Мы должны найти бухгалтера. Держись поближе ко мне.

* * *

РИЧАРД спустился по трапу, остро ощущая, что Шарлотта следует за ним. Сломанный хоть и был навсегда закрыт для него, но его книги не были, и он много читал о военных традициях Сломанного. Будучи морским пехотинцем, Джейсон был обучен искусству малых войн. Его особое подразделение вооруженных сил эволюционировало, чтобы реагировать на врага, применяя асимметричную войну, тактику, которая включала в себя удар по уязвимым местам противника, а не стремление уничтожить основную часть его сил. Джейсон будет точно следовать книгами: он нанесет жестокие точные удары по жизненно важным точкам острова, он утопит островной город в хаосе и беспорядке, деморализуя врага и разрывая связь, а затем он устранит расколотую оппозицию. Он будет безжалостен, и его невозможно будет обуздать, но он не сможет блокировать весь остров.

Им нужно было спешить, пока бухгалтер не догадался и не попытался сбежать. Им нужна была от него информация.

Он свернул налево, быстрым шагом следуя по мощеным улицам. Ему хотелось бежать, но лицо Шарлотты побледнело как мел после того, как она уничтожила команду, и краски до сих пор не вернулись. Он не хотел давить на нее.

То, что она сделала с экипажем «Бесстрашного Дрейтона», потрясло его до глубины души. В ее магии была какая-то ужасная красота, и когда он стоял в эпицентре ее безмолвной бури, его охватывало чувство потустороннего благоговения, словно он стал частью мистического события, которое нельзя было объяснить, только пережить. Это была странная, завораживающая безмятежность с оттенком страха, которую он иногда испытывал, гуляя в одиночестве по высоким лесам Адрианглии или глядя на бурный океан и небо, обремененное бурей. Он столкнулся с чем-то большим, чем пределы его обычной жизни, и он был одновременно встревожен и причастен к этому.

Джейсон был прав, когда назвал Шарлотту Серебряной Смертью. Имя подходило. Ужас и красота смешались воедино. Но под этим всем она была живой, дышащей женщиной, и когда он смотрел на нее, стоящую в одиночестве на носу корабля, уязвимую, несмотря на мощную магию, кружащуюся вокруг нее, в то время как остальные люди держались на расстоянии, боясь приблизиться даже на дюйм, он чувствовал ее одиночество. Он хотел защитить ее, и ему это удалось.

Он и сейчас все еще хотел защитить ее. Несмотря на все, через что он прошел, несмотря на то, что его цель была в поле зрения, если бы кто-то предложил ему шанс немедленно перевезти ее куда-нибудь в безопасное место в обмен на то, чтобы снова пережить последние шесть месяцев, он бы принял его в мгновение ока. И она глубоко возненавидела бы его за это.

Из переулка выскочили трое: двое мужчин и женщина. Хорошее оружие, хорошая одежда одинакового покроя — городское ополчение или работорговцы Рынка. Они бросились на него.

Он отдал часть себя своему клинку, чувствуя, как магия скользит по лезвию меча. В Грани, чтобы стать единым целым с клинком, требовалось время и усилия, но здесь, в Зачарованном, где магия была сильнее, на это требовалось всего доли секунды. Его вспышка пронеслась по лезвию, чисто белая, подпитываемая адреналином, бурлящим в нем.

Первый мужчина ударил его коротким, практичным мечом. Ричард отскочил в сторону и вонзил свой меч мужчине под мышку. Меч скользнул в его плоть, разрезая кости и хрящи, словно скользя по теплому маслу. Он почувствовал слабое сопротивление, когда сердце разорвалось, и резким рывком высвободил клинок, чтобы ударить рукоятью в лицо второго. Второй нападавший отшатнулся. Женщина прыгнула на его место, размахивая тяжелой булавой в сокрушительном боковом ударе, направленном в плечо Ричарда, чтобы вывести из строя его руку с мечом.

Ричард отшатнулся, позволив булаве просвистеть мимо него, и полоснул мечом по ее горлу. Неглубокий порез… все, что требовалось. Она глотнула собственной крови и упала.

Он схватил оставшегося мужчину и пришпилил его к стене, держа лезвие в дюйме от горла бандита. По глазам мужчины Ричард понял, что тот захлебывается животным ужасом.

— Бухгалтер?

— В доме на холме, — сказал бандит дрожащим голосом. — С колоннами. Белыми колоннами.

Ричард отпустил его, и мужчина помчался вниз по улице.

Шарлотта стояла невредимая, делая короткие, неглубокие вдохи. Выражение глубокого разочарования коснулось ее лица.

— Пойдем, нам надо спешить, — сказал он ей.

Она догнала его, и они вместе пошли вверх по улице к невысокому холму.

— Почему я всегда так делаю? Почему я замираю, вместо того чтобы помочь тебе?

— Отсутствие инстинкта убийцы, помнишь? — сказал он. — Это естественная реакция. В опасности мы сражаемся, бежим или замираем.

— Ты не замираешь.

— Я слишком занят, пытаясь произвести на тебя впечатление, — сказал он. — У меня получается?

Она бросила на него непроницаемый взгляд. Возможно, сейчас не самое лучшее время для флирта.

Улица уперлась в каменную стену высотой в восемь футов. Небольшие камни, каждый из которых был бледнее серого камня, составлявшего основную часть стены, охраняли ее вершину. Они были распределены примерно в двадцати футах друг от друга.

— Охранные камни, — сказала Шарлотта.

О том, чтобы взобраться на стену, не могло быть и речи. Камни им бы этого не позволили.

— Новый план. — Ричард повернулся, и они двинулись вдоль стены вниз. Где-то должны быть ворота или отверстие.

Впереди и справа тишину прорезали крики. Оранжево-красное зарево освещало ночь, прерываемое столбом дыма. Команда Джейсона что-то подожгла.

Переулок изгибался, и они пошли по нему вокруг домов, ближе к огню и к другой стене. Железные ворота были раскурочены. Ричард нырнул в отверстие. Перед ним предстал широкий двор. Справа, возле массивного здания, бушевала драка между работорговцами и оборванной толпой, вооруженной кандалами и камнями. Рабы пошли в наступление, их изможденные лица исказились от звериной ярости, их тела, зияющие сквозь дыры в лохмотьях, несли следы кнута. У них не было оружия. Они вцепились в работорговцев когтями и зубами, как дикие звери.

Это был несвежий товар, предназначенный для продажи в рабство. Нет, это были бедолаги, вероятно, используемые на острове для ручного труда. Немногим больше, чем вьючные животные. Ни с одним человеческим существом нельзя было так обращаться, но они так поступали, и теперь эти люди наконец-то дали выход своей ярости. Они убьют любого на своем пути.

Прямо впереди возвышалась платформа с семью металлическими столбами, каждый из которых расширялся наверху. Кандалы рабов были прикреплены к столбу под широким верхом, чтобы их можно было оценить. Справа открылись еще одни ворота, и другая группа выстроилась в ряд, чтобы взять их под контроль. Девять вооруженных работорговцев в кожаных доспехах с одной стороны и четверо людей Джейсона с другой. Ни один из них не был готов сделать первый шаг. Люди Джейсона были хороши и выглядели отчаянными, но работорговцы превосходили их числом в два раза.

Ему надо было миновать эти ворота.

Ричард схватил Шарлотту за руку и крепко сжал.

— Нам придется прорубать себе путь. Держись за мной.

Он направился к месту схватки. На его пути появился раб. Ричард отбросил его в сторону и протиснулся между двумя рядами, слегка держа меч под углом.

Работорговцы разглядывали его, расходясь по сторонам. Он услышал, как люди Джейсона отступали.

Здесь, на пороге между насилием и миром, было его истинное место. Поколения воинов, уходящие в прошлое к свирепым туземным кланам, которые первыми бежали в Трясину, спасаясь от магической катастрофы, стояли точно так же, как он, балансируя на лезвии меча между жизнью и смертью. Здесь он держал себя в руках, был спокоен и умиротворен.

В тот краткий миг, когда их жизни соединялись, он действительно жил. Но для того, чтобы он испытал жизнь, его противники должны были умереть.

Первый работорговец двинулся вправо. Ричард наносил удары, колол и резал с точностью и скоростью хирурга, отточенными движениями бесчисленными часами практики. Он плавно развернулся и остановился, держа меч под углом вниз.

Работорговцы посмотрели на него.

Второй, четвертый, пятый и седьмой из них пали. Они не издали ни звука, просто рухнув на землю.

Оставшиеся работорговцы замерли на мучительную секунду и бросились на него. Он растворился в мгновении, нанося удары без раздумий, полностью инстинктивно. Разрез поперек груди, разворот, перерезание горла, разрез живота, удар под грудную клетку справа, свободный удар клинком поперек груди тем же движением, поворот, разрез поперек горла, выпад, вперед… и все кончено.

Слишком быстро. Все всегда кончалось слишком быстро.

Последний работорговец остановился, не дотянувшись до меча. Вытащить он его не успел. Человек на мгновение задержался в вертикальном положении и опустился на колени, борясь за воздух. Позади него магия Шарлотты свернулась спиралью, возвращаясь в ее тело.

Она стояла неподвижно, широко раскрыв глаза, и смотрела на него так, словно они встретились впервые. Вот оно, хотел сказать он ей. Вот кто я такой.

Он не мог сказать, была ли она удивлена или испугана, или, возможно, и то и другое, или ни то, ни другое. Его пронзило сожаление, но лучше бы она знала его истинную природу. Им надо было идти. Он взял ее за руку, и они побежали к воротам.

— Спасибо, — сказал он ей. — Это было храбро с твоей стороны, но и излишне. Пожалуйста, больше так не делай. Я не хочу случайно ранить тебя.

Она выдернула руку из его пальцев.

— Я не беспомощна, Ричард.

Неужели она находит его прикосновения отталкивающими? Он прорезал замок, запирающий ворота.

— Я знаю, что ты совсем не такая. Но ты сделала свое дело, и теперь моя очередь. Береги свои резервы. Они могут нам понадобиться.

Они вошли в ворота, и Шарлотта ахнула. Над ними на шесте висел труп. Мальчик, ровесник Джека. У него были выколоты глаза. Его рот был зашит. Его нос был сломанным месивом плоти и хрящей на лице, покрытым следами ожогов. Табличка, висевшая у него на шее, гласила: «Мы всегда наблюдаем».

Он уже видел такое раньше — любимое наглядное пособие работорговцев для предотвращения побега. Он вытащил Джейсона из ямы в земле как раз перед тем, как тот оказался бы на таком шесте. Гнев, горячий и яростный, вспыхнул в нем, а затем угас до кипения.

— Он был жив, — прошептала Шарлотта.

— Что?

— Он был жив, когда его изувечивали. Это предсмертные раны.

Тьма хлынула из нее. Волосы у него на затылке встали дыбом.

Шарлотта сжала кулаки.

— Я убью каждого работорговца, которого мы встретим.

Он обратил внимание на ее сжатые челюсти и тонкую линию губ. Ее глаза горели. Он узнал эту ярость. Они были старыми друзьями, и он знал, что бесполезно вставать у нее на пути.

— Как пожелаешь, — сказал он. — Все, о чем я прошу — это подняться на холм к бухгалтеру.

Впереди перед ними разворачивались улицы, взбираясь на невысокий холм. Они вместе двинулись вверх.

* * *

ДОМ стоял в стороне от улицы — величественный, респектабельный двухэтажный особняк, окруженный резными колоннами и пальмами. Рядом с обочиной была привязана бурая лошадь, которая, встряхивая ушами, нервно поглядывала на улицу.

Ричард оглянулся. Никого. Они оставили след из мертвых тел, и половина из них принадлежала Шарлотте. Она убивала снова и снова, движимая непреодолимой потребностью остановить дикость работорговцев. Он тоже был таким в начале этой заварухи. Тогда каждое новое увечье и зверство приводили его в ярость. Он видел вещи настолько неправильные и шокирующие, что единственной реакцией на них было уничтожение тех, кто их совершил. Это стало его моральной потребностью и единственным возможным человеческим ответом.

Теперь он видел это в Шарлотте. Она пыталась очистить город. Он не умел читать мысли, но точно знал, что происходит у нее в голове. Если бы только ей удалось убить всех работорговцев на их пути, боль прекратилась бы. Если она не убьет, ей придется пережить весь ужас того, что она видела за последние пять дней, и это разорвет ее на куски.

Прошло несколько месяцев, прежде чем он понял, что убийство работорговцев ничего не дает. Они были непосредственными мучителями, но независимо от того, скольких он убивал, пока где-то, кто-то богатый становился богаче от этих мучений, новые работорговцы всегда занимали место старых. Шарлотта тоже это поймет, но сейчас ей нужно было действовать, и она действовала. Он знал, что существует много видов болезней, типа чумы, но видеть их во всей их ужасающей красе было поучительным опытом.

Теперь она шла странно, будто ее ноги болели, когда она опиралась на них. Ее губы были сжаты в тонкую, жесткую линию. Ее кожа была бледной, а глаза сверкали. У нее был лихорадочный вид. Должно быть, она тратит слишком много магии. Отсюда было только два пути: либо она перестанет напрягаться и выздоровеет, либо истощит себя и умрет.

— Мы почти добрались, — сказал он ей. — Не надо больше, Шарлотта. Побереги себя.

Шарлотта кивнула.

Он рубанул дверь, точными ударами выбил замок и распахнул тяжелые деревянные половинки, открыв большой холл с лестницей, ведущей на второй этаж.

Он едва успел заметить троих арбалетчиков, притаившихся за перевернутым комодом. Он увидел приближающиеся к нему арбалетные болты и автоматически вспыхнул, бросая свою магию в бледный щит перед собой. Болты отскочили. Он бросился вперед.

— Умри, — приказала Шарлотта усталым голосом.

Трое арбалетчиков поперхнулись. Он перепрыгнул через сундук и срубил их тремя ударами.

Позади него Шарлотта тяжело опустилась на пол и прислонилась к колонне. Черт бы все это побрал!

* * *

ОНА была истощена. В ней тускло горела последняя искра магии. Если Шарлотта отпустит ее, ее власть над жизнью ослабнет. Ей почти хотелось это сделать.

Почему истощение так быстро подкралось к ней? Она потратила много магии, но не чувствовала усталости. Она чувствовала себя легкой и всемогущей, словно ее тело стало бременем, и она была отделена от него. А потом, в последние пять минут, когда она поднималась по крутой улице к дому, реальность снова обрушилась на нее. Ее тело казалось таким тяжелым, таким стесненным, будто каждый фунт ее плоти и костей превратился в три. Ноги болели. Ее чуть не стошнило, просто чтобы облегчить ношу.

В тот момент, когда ее магия потекла, чтобы ударить по лучникам, ее ноги подкосились. Слишком многое в ней ушло вместе с магией. Ей пришлось прислониться к колонне, иначе она упадет.

Ричард навис над ней. Она заметила гнев в его глазах.

— Хватит. — В его резком голосе звучала безошибочная команда.

Она чувствовала магию его тела, вибрирующую жизненную силу, дрожащую всего в нескольких дюймах от нее. Все, что ей нужно было сделать — это дотянуться до него. Ее магия захныкала, жаждая подкрепиться. Так рождались чумные — напряжение заставляло целителя искать альтернативный источник подпитки и откачивать ближайшую жизнь, чтобы продолжать убивать.

Он наклонил голову, чтобы встретиться с ней взглядом.

— Шарлотта!

Она еще не была готова отказаться от жизни.

— Не повышайте на меня голос, милорд. Я знаю, где мои границы, и не собираюсь падать в обморок или умирать. Я больше не буду использовать магию. Вы сами по себе.

Из-за лестницы вышел худощавый, темноволосый мужчина. У него был меч.

* * *

МУЖЧИНА держал в руке длинный, тонкий, стальной меч, распространенный на юге. Он был молод, подтянут, двигался с идеальным равновесием и держал свой меч с абсолютной уверенностью. Опытный, возможно, профессиональный боец.

Ричард стряхнул кровь с клинка.

Они посмотрели друг на друга.

Мастер меча атаковал. Ричард парировал и сделал выпад. Лезвие встретилось со стеной синей вспышки и соскользнуло. Магия обожгла его руку. Южанин использовал вспышку, чтобы усилить свой клинок. Фантастика. А ему показалось, что проблем не возникнет.

Ричард проигнорировал боль и развернулся, нанося короткий шквал ударов. Южанин парировал, танцуя и кружась. Они закружились по полу. Ричард атаковал. Удар, удар, удар. Его клинок отскакивал от меча южанина. Обычно его остро заточенный клинок разрубал оружие противника.

Этот парень был хорош, Ричард отдал ему должное.

Ричард попятился. Ему импонировал вариант с молниеносным клинком, полагающийся на первый, неуловимый удар, который мгновенно выводил из строя противника. Потерпев неудачу, он сражался с точностью, полагаясь на свою силу и контроль. Быстрая рукопашная схватка, состоящая из парирования и обмена ударами на большом расстоянии, была его слабостью, в то время как фехтовальщики-южане наслаждались ею.

Южанин атаковал шквалом ударов. Ричард парировал, делая выпады, толчки, ища лазейку и не находя ее. Южанин покрыл весь свой меч защитными магическими ножнами, сделав его почти неприкосновенным, используя их в качестве щита. Все сводилось к мастерству и скорости, а у южанина было достаточно и того, и другого.

Мужчина сделал ложный выпад вправо. Ричард отстранился, избегая ловушки. Когда он увернулся, парень прыгнул вперед, превратив финт во вращение, и ударил. Ричард видел это, но не мог избежать. Он развернулся, сгибаясь, принимая удар на левое плечо. Удар пришелся в мышцу, и Ричард отшатнулся. Будто дубиной ударили.

Мечник-южанин приземлился и крутанулся на одной ноге.

— Моя техника превосходна.

Тщеславие. Южанин был молод, голоден и жаждал доказать, что он лучше. Спасибо, что показал мне ключик к твоей броне.

— Продолжай прыгать, — сказал Ричард. — Твоего учителя танцев здесь нет, чтобы хлопать тебе, но я наслаждаюсь шоу.

Большинство мужчин уже начали бы уставать. Он сомневался, что это произойдет. Южанин, казалось, воспринимал вкладывание пружины в шаг буквально. Его меч был несокрушим, его техника безупречна. Но сам человек был ущербен.

Намек на движение привлек внимание Ричарда. Он слегка повернул голову. Шарлотта оттолкнулась от колонны. Он должен удержать ее от необдуманных поступков. Шарлотта была гордой женщиной. Если бы у нее была хоть какая-то сила, она бы осталась стоять, так что, должно быть, она была на грани истощения. Если она решит, что он в отчаянном положении, она попытается спасти его. Позволить ей умереть ради него не входило в его планы.

Он беспечно пожал плечами.

— Миледи, я сейчас подойду. Мне просто нужно оторвать крылья этой милой бабочке.

Южанин стиснул зубы, отчего его мышцы челюсти вздулись. Не потребуется слишком много времени, чтобы подтолкнуть его в нужном направлении.

— Не обращайте на меня внимания, — сказала Шарлотта.

— Сначала я убью его, потом тебя, — пообещал южанин.

— Не думаю. — Шарлотта села на перевернутый сундук. — Он лучше.

— Я лучше и быстрее, — сказал южанин.

Она покачала головой, ее голос звучал совершенно невозмутимо.

— Ты сражаешься за деньги. Он не просто лучше, у него на карту поставлено гораздо большее.

Ни паники, ни дрожи в голосе. Простое, спокойное заявление. Она ударила его прямо в то место, где было больно, и сделала это так, словно исход схватки был уже предрешен. Черт, но это было впечатляюще.

Шарлотта не сомневалась, что он победит. Ричард перехватил рукоять меча. Он не мог разочаровать.

Он подозвал южанина пальцами левой руки.

— Ну же, давайте закончим. Я не могу больше тратить время на твои скачки. Леди ждет, и я не хочу показаться грубым.

Южанин прыгнул, выпустив шквал ударов, слишком быстро, чтобы успеть сориентироваться. Ричард парировал первый, второй, третий и контратаковал, держа меч обеими руками, вложив всю свою силу в удар сверху.

Южанин вспыхнул, заслоняя клинок, но сила удара ошеломила его.

Ричард нанес еще один удар, обрушив шквал ударов на меч южанина, заставляя его отступать с каждым ударом. На лбу Ричарда выступил пот. Эта атака истощала все его резервы, но он делал ставку на эго южанина. Если ему повезет, молодой человек примет вызов. Более мудрый фехтовальщик просто переждал бы Ричарда и, как только тот устанет, убил бы его на досуге, но молодость и мудрость не всегда идут нога в ногу.

Южанин бросился вперед, скрежеща клинком о клинок Ричарда, вспыхивая и вспыхивая. Они боролись, сцепившись. Южанин извивался, пытаясь поймать переднюю ногу Ричарда ногой, намереваясь подставить ему подножку. Ричард оттолкнул его. Молодой человек споткнулся и потерял равновесие. Ричард ударил его в грудь.

Южанин упал на спину и вскочил на ноги, как кошка. Его лицо превратилось в яростную маску. Он закричал и бросился в атаку. Ричард отступил в сторону от шквала ударов, уклоняясь, парируя, отбивая клинок в сторону, когда мог. Он знал, что позади него стена, и идти было некуда.

Его нога коснулась каменной стены. Южанин закружился, словно его суставы были жидкими, и ударил, так быстро, что аж расплылся целясь в сердце. Ричард парировал чисто инстинктивно, подставляя клинок под удар. Их магия соприкоснулась друг с другом, синяя с белой. Мужчина всем весом навалился на клинок Ричарда, вырвав из него неровное рычание.

Клинок мечника скользнул вверх, сокращая расстояние на дюйм.

Ричард отпрянул, его руки дрожали от напряжения. Удерживая мертвый груз молодого человека, он выжимал последние капли сил из своего усталого тела.

Еще дюйм. Узкое лезвие меча скользнуло по мечу Ричарда. Он видел, как оно движется, но был бессилен остановить его.

Меч рассек его левый бицепс, рассекая мышцы в мучительном медленном ожоге.

Сукин сын. Не было никакого выхода из этого положения, который не закончился бы тем, что он был ранен. Даже если бы он смог собрать достаточно сил, чтобы оттолкнуть молодого человека, это оставило бы его незащищенным для контрудара, а с его спиной, прижатой к стене у него не было возможности маневрировать.

Южанин ухмыльнулся.

Если он проиграет, Шарлотта умрет. Он потерпит неудачу, и Софи останется наедине со своими демонами. Он должен был убить этого человека.

Он будет терпеть боль, если это означает, что он победит.

Ричард выронил клинок. Меч южанина, внезапно освободившись от сопротивления, скользнул вперед и глубоко рассек его руку, вонзившись в кость со вспышкой боли. Потеряв равновесие, южанин наклонился вперед, и Ричард ударил его кулаком в горло. Мечник отшатнулся от удара. Ричард вырвал меч из руки противника, вспыхнул, покрывая его своей магией, и вонзил его по направлению вверх, под грудную клетку. Лезвие пронзило легкие и сердце, как нож мягкую грушу. Окровавленный конец вылез из груди южанина и вонзился ему в подбородок.

Мужчина открыл рот, удивление придало его лицу молодое выражение… Кровь хлынула из-за его зубов, заливая их красным. Ричард оттолкнул его, и тот упал, уставившись невидящими глазами в потолок.

Ричард подался вперед, пытаясь отдышаться. Его левая рука безвольно повисла, рана в мышце горела, словно кто-то влил расплавленный свинец в рану. Он уставился на мужчину у своих ног. Сколько ему было, двадцать пять? Двадцать восемь? Вся его жизнь была впереди, красота, талант, а теперь он мертв. Такая пустая трата.

Ричард стиснул зубы и посмотрел на порез. Кровь залила его кожу и капала на пол. Это не приведет ни к чему хорошему.

Боги, было чертовски больно. Он глубоко вдохнул через нос, пытаясь отделить себя от боли, заставил свое лицо принять спокойное выражение и повернулся к Шарлотте.

Она осела на опрокинутый сундук, плечи ее поникли, спина согнулась.

— Дай мне посмотреть.

— Нет. — Если бы она увидела это, то попыталась бы исцелить его, а он не мог позволить ей сделать это.

— Милорд…

— Я сказал нет.

— … не будь ребенком.

Ребенком? Он оторвал рукав от рубашки южанина и обернул его вокруг руки.

— Вот. Перевязал.

— Не говори глупостей.

Он поднял свой меч. Его левая рука горела, и было больно двигаться.

— Ричард, не игнорируй меня. Ты только что обернул грязной тряпкой открытую рану, которая наверняка уже заражена.

Он подошел к ней.

— Я в порядке. Ты истощена.

— Дай мне хотя бы взглянуть!

— Ты достаточно здорова, чтобы подняться наверх?

Она оттолкнулась от сундука, в ее глазах сверкнул знакомый лед.

— Без моей магии и с закрытыми глазами я лучший полевой медик, чем ты. Ты позволишь мне осмотреть твою рану и перевязать ее как следует, вместо того чтобы обматывать грязным рукавом. Это займет две минуты, а потом мы поднимемся наверх и разыщем бухгалтера. Или мы можем сделать это по-твоему, и ты можешь упасть в обморок от потери крови, и в этом случае мы оба умрем, потому что я не смогу нести тебя или защитить. Вашу руку, милорд. Немедленно.

Он повернулся, протягивая ей левую руку. Так было проще, чем спорить. Она вытащила из-под плаща сумку, открыла ее и достала пластиковую аптечку первой помощи со знакомым красным крестом на ней. Шарлотта открыла аптечку, достала маленький пузырек и протянула ему.

— Выпей это.

Он вытащил зубами пробку и залпом выпил горькую жидкость. Холод пробежал по нему, вниз по поврежденной мышце, прямо к источнику боли. Наступило долгожданное оцепенение. Это было божественно.

Шарлотта плеснула что-то на порез и принялась перевязывать ему руку.

— Он задел кость.

— Хм.

— Эта рутина с каменным лицом не нужна. Я знаю, что боль мучительна.

— Если мое катанье по земле и плач облегчат тебе жизнь, я непременно сделаю это. — В конце концов не выдержал он. Он победил и выжил, и она тоже.

Шарлотта закатила глаза.

— Нам повезло, что его меч оказался таким острым. Порез достаточно аккуратный. Если ты дашь мне час или два, чтобы прийти в себя, я вылечу его. Нужно ли было позволять ему резать тебя?

Агрх.

— Да, а то. Он был очень хорош, и у меня не было выбора. С каких это пор ты стала знатоком боевых искусств? — Таким образом он утверждал, что был слабым фехтовальщиком. Какой в этом вообще был смысл?

— С тех пор, как моя жизнь стала зависеть от них.

— В следующий раз, когда мне придется сражаться за свою жизнь, я обязательно спрошу вашего совета, миледи.

— Если ты это сделаешь, я посоветую тебе не отбрасывать меч.

Он почти зарычал, но это испугало бы ее, и он сдержался. Невыносимая, невозможная женщина.

Она завязала последний узел и обернула повязку белым бинтом.

— Что дальше?

— Мы поднимемся наверх.

— Очень хорошо. — Она наклонилась к нему, чтобы завязать перевязь на плече. Ее волосы коснулись его щеки. Желание пронзило его, внезапное и всепоглощающее. Его раздражение только усилило желание.

Шарлотта просунула его руку в перевязь и положила аптечку обратно в сумку.

— Если ты пообещаешь, что не порежешься и не проткнешь себя чужим мечом, я обещаю не падать в обморок.

Восхитительно.

— Я был бы дураком, если бы не принял этого щедрого предложения.

Они начали подниматься по лестнице, мучительно медленно.

— Ты действительно считала, что я выиграю? — спросил он.

Она повернулась, чтобы посмотреть на него, серые глаза были так прекрасны на ее милом лице.

— Ну конечно.

Ричард представил, как шагает вперед, притягивает ее к себе здоровой рукой и целует прямо на лестнице. В его сознании ее губы были теплыми и манящими. По его мнению, ей это понравилось, и она ответила на его поцелуй.

Его разум был местом множества мечтаний, большинство из которых были мертвы и заброшены. Она идет рядом с тобой, сказал он себе. Она увидела тебя настоящего и все еще готова заботиться о тебе. Наслаждайся тем немногим, что у тебя есть, пока оно у тебя есть.

Они вышли в коридор. Слабый свет освещал пол под дверью справа. Ричард указал на стену у двери. Шарлотта прижалась к ней спиной.

Он ударил ногой в дверь, крутанувшись в сторону. Пули осыпали противоположную стену, откусывая куски штукатурки. Он видел комнату изнутри лишь долю секунды, но этого было достаточно: рыжеволосая женщина сидела за столом, а рядом с ней стоял высокий мужчина, вооруженный одним из пистолетов Сломанного. Ричард выдернул из ножен на поясе нож, бросился в дверной проем и метнул лезвие. Нож вонзился в горло бандита. Мужчина отшатнулся и упал.

Женщина смотрела на него холодными, ясными глазами. У нее было лицо в форме сердца, с высокими очерченными скулами, которые голубокровные часто находили желанными. Ее огненно-рыжие волосы были заплетены в сложную косу. Ее платье было шелковым, сшитым по последней моде. На шее у нее висел овальный кулон на тонкой золотой цепочке: бледный аквамариновый камень размером с ноготь большого пальца. На вид она была ровесницей Шарлотты.

Позади нее располагалось два больших окна. Ряды полок поддерживали разнообразие книг на правой стене, в то время как большой белый известняковый камин занимал левую. Арифметика, магический калькулятор, лежал на ее столе рядом со стопками бумаг. Никакого оружия поблизости не было.

— Мы нашли бухгалтера, — сказал Ричард. — Входи, Шарлотта.

Она вошла в комнату. Она увидела мертвого бандита. Ее брови на мгновение приподнялись, затем Шарлотта опустилась в ближайшее кресло.

— Если у тебя был нож, почему ты не швырнул его в фехтовальщика внизу?

— Это было бы пустой тратой времени. Он бы отбросил его в сторону. — Ричард кивнул женщине. — Положите обе руки на стол.

Она так и сделала. Изящные пальцы были украшены тонкими золотыми кольцами, усыпанными камнями. Богатство и вкус порой были маловероятными спутниками жизни, но в данном случае они явно были закадычными друзьями. В нем вспыхнул знакомый гнев.

— Вы богаты, вероятно, хорошо образованы, — сказал он. — Академия Джулианы, возможно. — Джулиана считалась лучшим местом для получения образования девушками голубой крови, у которых были деньги. Он хорошо ознакомился с выбором Адрианглийской школы ради Ларк. Ему не стоило беспокоиться. Племянница перечеркнула все его осторожные выборы.

— Уинтерс-колледж, — сказала Шарлотта. — Ее платье идеально подходит к оттенку ее глаз. Джулиана поощряет больше творчества.

Женщина выгнула бровь и оглядела Шарлотту, остановившись на ее грязной, окровавленной одежде. Его желание ранить ее переросло в потребность.

— А где вы учились, позвольте спросить?

— У меня был личный наставник из первого десятка, — сказала Шарлотта ледяным голосом, режущим презрение, как нож. — Не пытайся принизить меня, ты безнадежно отстаешь. Я вижу недостатки в каждом твоем аспекте, от отсутствия вкуса до твоей гнилой морали. Ты ввязалась в самое гнусное из преступлений. Ты содействовала убийствам, изнасилованиям и пыткам детей. Такое поведение недостойно пэра королевства.

Он чуть не поморщился.

Женщина отстранилась, ее щеки покраснели.

— Пожалуйста, избавь меня от риторики. Мы высшая каста. Ты знаешь это так же хорошо, как и я. Ты просто надеваешь шоры и называешь это альтруизмом. Я называю это умышленным невежеством. Те из нас, кто имеет голубую кровь, стали таковыми потому, что наши предки поднялись из рядов немытых толп. Это были таны, вожди своего народа. Лучше остальных в силу своих способностей и воли. Мы их потомки. Они добились власти, а мы ее поддерживаем. Все просто. Эти люди, в преступлениях против которых ты обвиняешь меня, живут как животные. Во многих случаях лишение свободы лучшее, что с ними когда-либо случалось.

Шарлотта уставилась на нее.

— Функция благородного титула — служить народу. В семи кварталах отсюда висит труп мальчика с выколотыми глазами и зашитым ртом. Он был еще жив, когда с ним это сделали. Да что с тобой такое? Ты вообще человек?

— Прискорбная, но необходимая потеря. — Бухгалтер скрестила тонкие руки на груди. — Но ты права, возможно, нам следовало оставить его с его милой семьей гнить в нищете, в то время как его родители напивались до бесчувствия, пытаясь забыть собственную лень, и били его, когда его существование напоминало им об их низости. Те, кто способен, действуют. Они что-то значат в жизни. Они не живут в грязи, не объедаются дешевой едой, не тонут в пагубных пристрастиях и не гниют, чтобы произвести еще больше себе подобных. Мы спасаем детей от этого. Мы предоставляем им ценную услугу.

Невероятно.

Шарлотта издала сдавленный звук.

— Твое осуждение ничего не значит, — сказала бухгалтер. — Это предприятие было задумано разумом, намного превосходящим твой или мой. Подумай о том, что когда голубокровный покупает хорошенькую девушку, у нее появляется шанс на лучшую жизнь. Если она умна, она возвысится, родив ему ребенка. Буквально на днях мы выполнили специальный заказ для бездетной пары. Им нужна была пара близнецов, мальчик и девочка, в возрасте от двух до четырех лет, похожих на них. Ты хоть представляешь, как трудно было найти подходящих детей? И все же мы справились. Рабство — это возможность. Жаль, что ты этого не понимаешь.

Ни Шарлотта, ни Ричард не могли сказать ничего такого, что заставило бы эту женщину образумиться.

— Убей ее, — сказала Шарлотта. — Если ты не убьешь ее сейчас, я сделаю это сама.

— Нам нужны ее показания и информация. — Он подошел к столу. Он понятия не имел, как они спустятся с холма и доберутся до порта с пленницей, но, клянусь богами, он попытается.

— Убивать меня нет необходимости. — Женщина вздернула подбородок. — В отличие от тебя, я знаю свой долг перед копьем.

Она схватила свой кулон.

Ричард рванулся, чтобы остановить ее.

Камень хрустнул под ее пальцами. Ослепительная вспышка света ударила ей в подбородок, прошла через голову и вышла из головы.

Шарлотта ахнула.

Бухгалтер обмякла в кресле мертвая, голова ее склонилась набок. Все это заняло меньше секунды. На ней было ожерелье «подарок Хозяина». Он должен был это понять, черт побери.

Мир с визгом остановился. Ему казалось, что он падает.

Все это время, вся эта работа, и наглая мразь покончила с собой. Неужели в мире нет справедливости?

Может, Шарлотта… Он повернулся к ней.

— Абсолютно мертва, — сказала она с отвращением. — Безвозвратно мертва.

— Черт побери!

Его мозг лихорадочно работал, пытаясь переосмыслить ситуацию. Погрязание в поражении никогда не служило никакой цели. Нет, он обманывал себя. Даже если бы им удалось взять ее живой, ни один из них не смог бы доставить ее на корабль в их теперешнем состоянии, а если бы им каким-то чудом это удалось, она никогда не дала бы показаний. Но это еще не конец, напомнил он себе. Ещё нет. Может, бухгалтера и не было в живых, но у них все еще был ее кабинет и все, что в нем находилось.

Долг перед копьем. На ум пришло только одно копье.

— Гаезум, — подумал он вслух. Символ Адрианглийской королевской семьи.

— Это объясняет ее преданность, — сказала Шарлотта. — Если она думала, что служит короне в каком-то качестве, она не могла позволить себе признать, что они могут сделать что-то низменное, иначе все ее мировоззрение рухнет.

Они посмотрели друг на друга. В Адрианглии корону почитали. Власть королевской династии имела свои ограничения, но монарх по-прежнему занимал пост председателя Совета, обладая большей частью исполнительной власти. На королевскую семью смотрели как на воплощение манер и личной чести. Мысль о том, что корона может быть вовлечена в работорговлю, была немыслима.

— Где-то должна быть зацепка. Она была бухгалтером и должна была вести финансовые записи. — Ричард подошел к полкам и вытащил стопку книг. Он протянул их Шарлотте. Она пролистала их, пока он рылся в столе. Обыскав ящики, он обнаружил незапертый деревянный ящик. Внутри в ряд лежали ожерелья, каждое с простым большим драгоценным камнем разных цветов. В отличие от кулона бухгалтера, их цепи были короткими. Застегнутые на шее, они не могли быть сняты, надев их через голову.

— Это то, что она использовала, чтобы покончить с собой? — спросила Шарлотта сухим голосом.

Он кивнул.

— Их называют «подарками Хозяина». — Он поднял одну из них, покачивая фальшивым рубиновым кулоном. — Их дают молодым привлекательным рабам, которых используют для сексуального удовлетворения. У них одноразовый замок: как только они застегнуты, их невозможно снять, не разрезав цепь. Каждый из них содержит небольшой магический заряд, предназначенный для убийства владельца. Ожерелье взрывается, если цепь разрезана или камень поврежден. Острое напоминание о том, что если вы ослушаетесь или выскажете недовольство, ваша жизнь может закончиться в одно мгновение. Они работают гораздо лучше, чем кандалы и гораздо менее очевидны.

Она стиснула зубы, и он прочел на ее лице смесь ужаса и отвращения.

— Каждый раз, когда я думаю, что достигла предела, это место шокирует меня еще больше.

И это было правдой, понял Ричард. Он думал, что она станет черствой или онемеет, но каждое новое проявление жестокости ранило ее. И снова он пожалел, что привез ее сюда. Здесь можно было получить так много ран душевных ран.

— Что ты об этом думаешь? — Шарлотта показала ему книгу с отверстием внутри.

В нем шевельнулась надежда.

— А внутри что-нибудь было?

— Нет.

И появившаяся надежда рухнула навстречу своей смерти.

— Мы должны продолжить поиски.

Двадцать минут спустя они посмотрели друг на друга через стол. В офисе царил полный разгром. Они ничего не оставили нетронутым. Бухгалтерские книги, если они и существовали, ускользали от них.

Ричард оперся на стол. Он почувствовал новый приступ головокружения. Первый прошел несколько минут назад, но теперь головокружение вернулось. За получение ран приходится платить.

— Ричард, — позвала Шарлотта.

Он обернулся.

Окровавленная фигура стояла в дверном проеме, его волосы и одежда были запачканы кровью и сажей. Глаза у него были усталые, а в руке он держал окровавленный лом. Рядом с ним тяжело дышал огромный черный пес.

— Джек? — спросил Ричард.

— Здрасьте. — Джек уронил лом, и тот с лязгом упал на пол.

— Ты как? — спросила Шарлотта.

— Хорошо, — сказал он тусклым голосом. — Я повеселился. Думаю, нам пора на корабль. Город в огне, огонь идет сюда, и от дыма у меня першит в горле.

— Мы пока не можем уехать. — Шарлотта вздохнула. — Мы искали везде, но не нашли бухгалтерских книг. Мы должны найти их, иначе все это было напрасно.

— А вы заглядывали в сейф? — спросил Джек.

— Что за сейф? — В комнате не было сейфа, только стол и полки, и он простучал по всем чистым стенам в поисках пустого места.

— В камине.

Ричард повернулся к камину. Это был типичный известняковый камин Зачарованного без каминной полки. Костер не был разложен, и очаг был совершенно чистым. Никаких следов сажи. Он определенно не использовался, но здесь, далеко на юге, он мог быть задуман как декоративный. Ричард подошел к нему, ощупывая камни рукой.

— С чего ты взял, что там есть сейф?

Джек сел на пол рядом с Шарлоттой.

— Здесь нет дымохода. Он пахнет духами покойницы… я слышу их отсюда. Кроме того, там есть дверной упор.

— Где? — спросила Шарлотта, стряхивая мусор с волос Джека.

Джек указал на пол. Рядом со столом стоял небольшой резной дверной упор, предназначенный для того, чтобы его можно было просунуть под дверь. Если передняя часть камина распахивалась, как дверь, она была в идеальном положении, чтобы быть схваченной и зажатой им.

У бухгалтера не было причин проводить время у камина. Она бы и близко к нему не подошла. Ричард постучал по камням. Если и был какой-то механизм, чтобы отпереть его, он не мог его увидеть. Он поднял свой меч.

— Может, тут есть тайная кнопка, — предположила Шарлотта.

— Это займет слишком много времени. — Он сосредоточился, подавая магию в лезвие, направляя ее к острию меча. Покрытый вспышкой край светился все ярче и ярче, пока не вспыхнул, как крошечная звезда. Ричард поднял меч и вонзил острие в известняк, проверяя его. Лезвие вошло в очаг, с удивительной легкостью рассекая камень. Не больше полдюйма, решил он. Если там и был сейф, он не хотел повредить его содержимое. Он опустился на одно колено, полоснул горизонтально по камину, поднялся и снова полоснул на уровне глаз.

Передняя стенка камина сдвинулась на полдюйма. Ричард отступил назад. Срезанная секция с грохотом упала, обнажив изнанку — деревянные доски с тонким слоем известняка, прикрепленные спереди. Внутри опустошенного камина зияли полки с пятью маленькими черными книгами и одной красной.

Он повернулся к Джеку.

— Молодец.

— Ты гений. — Шарлотта обняла мальчика.

Ричард вытащил книги и принес их Шарлотте. Его руки дрожали.

Она открыла первую черную книгу, и ее глаза расширились, когда она прочитала.

Он пролистал красный том, просматривая страницы, заполненные аккуратными рядами бухгалтерских цифр. Инвестиции и платежи, от и до, пять имен. Вот они, люди, непосредственно наживающиеся на продаже человеческих существ. Лорд Кэссайд, богатый голубокровный, разбогатевший на импорте и экспорте. Он видел его однажды в доме Деклана во время официального обеда. Леди Эрмайн. Он понятия не имел, кто она такая, но обязательно узнает. Барон Рене — еще одно незнакомое имя. Лорд Маэдок, генерал в отставке, герой войны с орденами…

— Виконт Роберт Бреннан.

— Кузен короля? — спросила Шарлотта.

Ричард кивнул. Значит, это правда. Бухгалтер правда служила копью. Роберт Бреннан, седьмой человек в очереди на трон. Никогда в своих расчетах он не думал, что цепочка командования поднимется так высоко.

— Ты потрясен, — сказала Шарлотта.

— Я не понимаю. — Ричард прислонился к столу. — Он родился в шелковой рубашке. У него есть богатство, статус, привилегии, предоставляемые его родословной, лучшее образование, которое можно купить…

Все то, в чем Ричарду было отказано. Образование было обоюдоострым мечом: оно расширяло его кругозор и в то же время заставляло болезненно осознавать возможности, которых у него никогда не будет. Было время, когда он чувствовал себя пойманным в Трясину, осознавая мир за пределами Грани, но не в состоянии добраться до него из-за принадлежности к болоту. У него не было ни воспитания, ни денег, ни возможности пройти мимо луизианских войск, охранявших границу с Гранью, но у него был ум и образование, чтобы понять всю тщетность своего положения. Он бы убил, чтобы открыть хотя бы одну дверь и сбежать. У Бреннана были все преимущества. Все двери были открыты для него.

— Почему? Зачем это делать? Он похож на миллионера, который грабит нищих.

— Кто знает, — сказала Шарлотта. — Может быть, это возбуждение от совершения чего-то преступного.

Голос у нее был измученный. Тревога пронзила его. Он должен вытащить ее и мальчика отсюда.

Он отрезал кусок тонкой занавески, сложил на ней книги и завязал в импровизированный мешок. Воровство было преступлением. Это же было настоящее зверство. Тем более, что у Бреннана, рожденного с привилегиями, был долг. Он был обязан использовать свое влияние на благо королевства, а вместо этого плюнул на него. Какая бы болезнь ни заставила Бреннана заниматься работорговлей, Ричард обязательно заставить его заплатить. Он наверняка сделает это. Он обещал это Софи, и он доведет дело до конца.

Ричард вложил меч в ножны и передал поклажу с книгами Джеку.

— Они жизненно важны. Охраняй их.

Мальчик кивнул.

Ричард протянул Шарлотте правую руку. Она поднялась со стула, слегка покачиваясь. Они спустились вниз и вышли через парадную дверь. Под ними раскинулся город, спускавшийся с холма к гавани. Оранжевое пламя вздымалось с двух разных сторон города, далеко слева и ближе справа, пожирая строения. То тут, то там раздавались отдельные выстрелы, сопровождаемые криками. Посреди гавани стоял одинокий корабль, похожий на грациозную птицу в море из черного стекла, а над всем этим, в бесконечном ночном небе, поднималась бледная луна, проливая свой равнодушный свет на сцену.

Ричард повернул налево, за дом. Лошадь все еще ждала. Он отвязал поводья и передал Шарлотте.

— Я могу идти.

— Шарлотта. — Он не хотел вкладывать все свое разочарование в это единственное слово, но каким-то образом он это сделал.

Она удивленно моргнула.

— Пожалуйста, сядь на лошадь.

Она забралась в седло. Он взял поводья и двинулся по улице, Джек шел рядом. Пес занял позицию впереди. Лицо Ричарда безжалостно зудело. Как только они доберутся до берега, он смоет с себя всю грязь своей маскировки.

— Джордж уже давно один с папой, — сказал Джек.

Это была не простая просьба, но он доверял Джорджу, и мальчику нужно было искупить свою вину.

— С ним все будет в порядке.

— Ты собираешься убить нашего папу? — тихо спросил мальчик.

— Не мне решать, что делать с вашим отцом. — Джон Дрейтон заслуживал смерти, и если бы Дрейтон не был связан с мальчиками, он бы избавился от этого человека, как от мусора, которым он был. Но семья брала верх, и притязания детей вытесняли его.

— Если ты позволишь нам справиться с этим, не позволяй Джорджу сделать это, — сказал Джек. — Я убью его ради бабушки. Мне все равно. Я даже не помню его, но Джордж ждал его все это время. Это будет плохо для него.

Говорили, что перевертыши не понимают человеческих эмоций. Они прекрасно все понимают, подумал Ричард. Они просто не могут понять, почему другие предпочитают скрывать свои истинные чувства. Джек хотел пощадить брата. Даже в Трясине, где такие вещи, как предательство и наказание, хранились в семье, ни один ребенок не должен был убивать своего родителя.

Мальчик, нет, молодой человек смотрел на него.

— Не беспокойся, — сказал он Джеку. — Это бремя, которое никому из вас не придется нести.

Загрузка...