По живому

Глава 11

— Делай, как я скажу, — проговорил Маркус. Он держал в руке пиво, Терри тоже. — Подойдешь в одиннадцать к лестнице на тыльной стороне больницы. В это время медсестры собираются в своей комнатке, болтают. Ночью они оттуда почти не выходят, если все спокойно.

Они сидели на развернутом диване в квартире Маркуса в Гарлеме, Фрэнки расположилась в деревянном кресле, находившемся, как и диван, в центре комнаты: рядом стоял деревянный шкаф с телевизором и стерео, тут же магнитофонная приставка, на самом верху шкафа хранились двадцать или тридцать кассет в кассетнице. Напротив, в алькове — кухонька, там виднелась высокая металлическая корзина для мусора, точно такие есть в больнице, где работает Маркус. В комнате безукоризненно чисто. Это было в два часа пополудни на следующий день. Всю неделю по телевизору показывали Чарльза Бронсона, сейчас шел фильм "Жажда смерти", часть третья.

— Как только я постучу, вы досчитаете до двадцати. Затем выходите. Его палата в середине коридора.

— Что ты собираешься делать? — спросил Фрэнки.

— Как обычно. — Он глотнул пиво. — Вы только взгляните…

На экране телевизора Бронсон стрелял в противников из мощного пистолета, способного сразить даже слона.

— Какое точное оружие, — восхитился Маркус.

— И мстительное сердце, — добавил Терри. — Не говоря уже о разборчивости в женщинах.

— Зато он умеет себя защитить, — заметил Маркус.

Фрэнки волновался. Он проспал всю ночь и почти все утро, но чувствовал себя по-прежнему уставшим. По телу ползали мурашки, мышцы дергались. Телевизор не помогал отвлечься.

— У тебя есть ствол? — спросил Фрэнки у Маркуса.

— Даже два, — с гордостью ответил тот. — Пистолет двадцать второго калибра и "Оверландер Росси".

— А что это такое?

— Что такое?.. — глаза Маркуса засветились. — Это обрез трехдюймового магнума, калибр двенадцать, с двумя двадцатидюймовыми стволами.

— Хорошая штука?

— Зависит от того, по какую сторону от спускового крючка ты находишься. Может выпустить десятифутовую струю дроби с радиусом поражения шесть футов. Зараз уложит пятерых, не важно, перед дверью они или за ней. Меня уже грабили дважды. Третьего раза не будет.

Ярость Бронсона выливалась в насилие, а девушка его, наоборот, съежилась в углу, перепуганная и беспомощная. Маркус изъявил желание показать свое оружие. Фрэнки сказал, что не нужно оружия, страшно, и спросил о тетушке Орфе.

— Она спит. — В квартире Маркуса была еще одна комната, там он обычно спал. Сейчас он ее предоставил тетушке. — Тетушка быстро утомляется.

— Сколько ей лет?

— Старенькая. Но подвижная, только отдыхать ей нужно почаще. Тетушка быстро привыкла к большому городу. Здесь все куда-то торопятся. У нас, в Ларквилле, говорили, что проще поймать убегающего зайца, чем тетушку. Но постепенно время берет свое.

— Хотелось бы ее повидать.

— Через несколько дней она уезжает домой. Все, что она собиралась здесь сделать — сделала. А ты с чем к ней?

Фрэнки начал было объяснять, но тут вмешался Терри.

— Да мы подстрелим его, одним махом. Мы пойдем, встретимся с этим мужиком и узнаем, в чем дело. Так мы разберемся во всем. — Он взглянул на Фрэнки. — Я верю своей даме. Называй это мужской интуицией. И знаю, что конец будет благополучным.

Маркус допил пиво и зажег окурок сигареты с марихуаной, остававшийся в пепельнице. Когда он докурил, на экране появилась реклама. Маркус встал, подержал окурок под струей холодной воды и сунул себе в рот. Затем вымыл пепельницу и сел на прежнее место.

— Та штука, — Маркус обратился к Фрэнки, — все еще мучает тебя?

Фрэнки переглянулся с Терри, кивнул.

— Вы ссоритесь?

— Иногда, в основном попадает мне.

— Ссориться бессмысленно, — вставил Терри. — Не знаю, когда она наконец это поймет.

— А знаешь, он прав, — поддержал Маркус. — Только глупец может скандалить с самим собой.

— Я к глупым не отношусь.

— Факт упрямая вещь. Чтобы произошла ссора, нужны двое.

На экране телевизора с руки Бронсона свисала женщина, как куча тряпья, а в другой он держал ружье. Фрэнки почувствовал себя загнанным в угол, он порывисто встал и выключил телевизор.

— Ну давай, вытаскивай — свое оружие, — сказал он Маркусу. — Покажи нам. Может, тогда вы двое устроите как раз то, что надо. Один хрен против другого.

Терри повалился от смеха, а Маркус, воспринимавший любую угрозу буквально, встревожился. Он не отводил глаз от Фрэнки, ждал, когда она на него посмотрит.

— А теперь сядь, — приказал он. — Никто здесь никого трогать не собирается.

Фрэнки уперся кулачками в боки. — Я хочу, чтобы ты передо мной извинился.

— Лучше сядь, он тебе ясно сказал, — посоветовал Терри.

— Ты тоже извинись.

— Ну ты с ума сошла, бэби, — вскинул глаза Терри — но то, что он увидел, заставило его поднять руки и сдаться. — Ну, раз ты настаиваешь. Мы все тут твои друзья. Нам не нужно сцен.

Фрэнки повернулся к Маркусу. — А теперь твоя очередь.

Маркус, до сих пор сидевший мирно, вдруг резко поднялся. Он был огромен, заполнил собой всю комнату. Фрэнки сразу превратился в карлика, но от своего не отступал.

Маркус ни слова не произнес. Его беспокоила вспышка Фрэнки, но вины за собой он не чувствовал. Да и собственная гордость не позволяла произнести слова извинения. С другой стороны, если быть до конца справедливым, она вправе чувствовать себя униженной.

— Посмотри сюда, — проговорил он и, расстегнув рубашку, вынул маленький кожаный мешочек, свисавший на веревочке с шеи. — Видишь это?

— Вижу, — кивнул Фрэнки. — А что это такое?

— Мой амулет. В нем то, что я особенно хочу сохранить. — Он коснулся большим пальцем лба. — Контролирую то, что у меня здесь. Понимаешь, о чем я говорю? Если контроль отсутствует, человек танцует под чужую дудку, совершает глупости по наущению других. Ты должна запечатлевать здесь все, что происходит вокруг тебя. Даже если спишь, один глаз должен бодрствовать.

— А что в мешочке? — поинтересовался Фрэнки.

— Однажды я совершил глупость. В то время я не умел думать. Но то, что свершилось — остается фактом. Спустя некоторое время я попал в переделку. Это был лишь вопрос времени. Я не спрашивал: кто или что, а каждый раз шел и делал то же, что делали другие. И меня посадили в тюрьму, даже не знаю, как это получилось. Когда выпустили, через неделю я вернулся к прежним занятиям. А когда я вышел наконец второй раз, мать послала меня в Ларквилл, поближе к своим. Она, я думаю, хотела меня встряхнуть, — Маркус погрузился в себя, голос стал другим. — Там совсем деревня. Через неделю я почти свихнулся. Ты знаешь, каково ждать. И чем больше я ждал, тем дольше оно не происходило. Я стремился уехать, но именно это у меня не получалось. Однажды тетушка Кэрол — у нее я остановился, взяла меня навестить тетушку Орфу, она жила в доме моего кузена. Когда мы добрались до нее, она прощалась со своим клиентом. Меня представили, и, пока я стоял, тетушка Орфа меня разглядывала, долго разглядывала, а потом вонзила свои глаза в мои. После этого пригласила нас испить чаю с печеньем, расспрашивала о матери и других членах семьи. В конце спросила обо мне, я рассказал, но немного. Она снова начала меня разглядывать, потом встала и вышла из комнаты. А когда вернулась, у нее в руке был этот мешочек.

— В тебе сидит злой дух, — сказала она. — Он не дает тебе жить спокойно, через тебя он сеет зло, заставляет совершать плохие поступки. Поэтому ты хочешь уехать. Это зло надо изгнать. Иначе оно проникнет в тебя на самую глубину, и тогда тебе никто не сможет помочь.

Она протянула мне мешочек и рассказала, как я могу себя обезопасить. Я так и сделал. Через месяц я стал другим человеком. Дух был изгнан, он мной уже не владел. Теперь то, что я делаю — делаю я. Неожиданно я увидел вещи, которые раньше были от меня скрыты. Поэтому и храню свой талисман здесь… — Он похлопал себя по груди и многозначительно взглянул на Фрэнки. — С тех пор у меня нет проблем.

— Как получилось, что ты оказался в тюрьме? — поинтересовался Терри.

— Не с теми связался. Всегда найдутся желающие подставить дурака.

— Что в твоем мешочке? — снова спросил Фрэнки. Его умиротворил рассказ Маркуса, который он воспринял как форму извинения. — Что значит твой амулет?

Он потянулся потрогать мешочек, но Маркус его быстро спрятал за рубашку.

— Разные предметы, — ответил он. — Это очень личное дело. Если вытащить содержимое, амулет потеряет силу. Даже можно навредить себе.

— Как думаешь, тетушка сможет мне помочь?

— Сможет, если в этом есть необходимость. Тебе придется выдержать ее пронзительный взгляд. Все через это проходят.

— В этом нет необходимости, — вставил Терри. Он сгорал от нетерпения. — Особенно после сегодняшней ночи. Никаких слов, только касания и чувства. Плоть к плоти. — Я прав, бэби?

Фрэнки морозило. — Я хочу знать, что делать и вообще чего опасаться.

— Сделаешь то, что должна сделать, — отрубил Терри. — Неважно — что. Сделаешь. Я больше туда не собираюсь.

— Тебе и не надо туда идти. Оставайся дома. Смотри телевизор или делай, что захочешь.

— Послушай, — возразил Терри, пытаясь улыбаться. — Будь я проклят, если я тебя не люблю. — Он отвел рукав. — Сейчас на моих часах без четверти три, а у тебя, Маркус?

— Два часа сорок восемь минут.

Терри подвел свои. — Ну что, все готово. Действуем по плану. — Он широко улыбнулся Маркусу. — Десантники к сбросу готовы.

В десять сорок вечера Фрэнки и Терри прошли через стеклянные двери больницы "Парк Мемориал", открывавшиеся в приемный покой для экстренных больных. Не считая "черного", это был единственный вход в больницу в такой час. В комнате ожидания царила атмосфера смирения и страданий… Скука перемежалась с нетерпением, мука — с глубоким сном. Когда медсестра отвлеклась на мужчину, начавшего вдруг ни с того ни с сего громко браниться, Терри схватил за руку Фрэнки и потащил в ближайший коридор. Они добрались незамеченными до лестницы и поднялись на восьмой этаж. На площадке решили передохнуть.

— Мне бы сейчас выпить чего-нибудь, — пожаловался Фрэнки.

— У меня есть марихуана. Хочешь курнуть?

Фрэнки не успел ответить, в дверь постучали. Терри досчитал до двадцати и заглянул внутрь. Маркус был на месте как договорились, елозил шваброй по полу. В десяти футах от него с обеих сторон стояли низкие желто-черные заграждения с надписью "Осторожно, уборка". Они переглянулись и, осмотревшись, Маркус кивнул. Терри втащил Фрэнки, они вместе поспешили к палате 816. Фрэнки успел вбежать туда, но тут из-за угла появилась медсестра с медикаментами. У Терри перехватило дыхание и он отошел от двери, так что сестра увидела его торчащим в коридоре, как соляной столп.

— Могу я вам чем-нибудь помочь?

Он покачал головой. — Нет, все в порядке.

— Если вы хотите увидеть кого-то, приходите завтра утром. Время свиданий закончилось еще два часа назад. — Ей было около сорока — короткая стрижка, в глазах тревога и подозрение.

— Я здесь не для визита.

— Эй, Шерли, — окликнул ее Маркус. Он бочком подбирался к ней со своей шваброй. — Что случилось?

Она бросила на него быстрый взгляд. — Что ты тут делаешь так поздно?

— То же, что всегда. Знаю себе драю. Мою и мечтаю.

— Ты бы приберег свои мечты для другого места, Маркус Паркс.

— Шерли, — проговорил он и мотнул головой. — Да это ж мой друг.

Она перевела взгляд на Терри и нахмурилась. — Что вы здесь оба затеяли?

— У нас маленькое личное дельце. Никому никакого вреда. Вы еще будете раздавать лекарства, а мы уже закончим.

— Личным дельцем лучше заниматься в личном месте.

— Вы правы, — согласился Маркус, шлепая шваброй по полу и притворяясь, что моет. Шерли рассматривала Терри, хмурилась.

— Вы знакомы с Маркусом?

Терри кивнул. — Маркус не лжет. Мы друзья.

— Друзья или не друзья, но здесь больница.

— Извините, что нарушил ваши правила, смиренно ответил Терри.

— Нарушая правила, вы доставляете беспокойство всем. — Слова относились к Маркусу, на него же был направлен ее жесткий взгляд. — Потом она посмотрела в конец коридора. — Делайте свое дельце, — бросила она, удаляясь. — Только побыстрее. Если вас заметит другая медсестра, плохо вам будет.

Она исчезла в одной из палат, и Терри с облегчением вздохнул.

— Спасибо, — поблагодарил он Маркуса.

— Лучше поторопись. Если Шерли увидит, что ты входишь в эту палату, она вызовет охранника.

Терри побежал к № 816 и бесшумно скрылся за дверью. В палате было темнее, и он приостановился, чтобы глаза привыкли. Единственная лампа горела у изголовья, направили ее к стене, чтобы не ослепляла больного, чья голова покоилась на подушке. Казалось, он спит.

Фрэнки стоял по другую сторону кровати, пальцы стискивали ребристое ограждение так, что костяшки белели.

— Ну как он? — шепотом спросил Терри.

— Не отвечает.

Терри приблизился к больному и ущипнул за ногу. Тот не реагировал. — Он не с нами, Фрэнки. Или спит, или в коме.

Фрэнки толкнул мужчину в плечо. — Поговори со мной.

— Он не слышит.

— Да слышит он, хорошо слышит. Эй, ты, — окликнул напряженным голосом Фрэнки и толкнул сильнее.

— Это не поможет.

Вдруг Фрэнки перегнулся через ограждение и начал изо всей силы трясти мужчину. Терри накинулся на нее.

— Перестань. Ему же больно.

— Я должен его разбудить. — Скрежетали пружины кровати. — Пусть ответит, я хочу знать. — Он пытался сбросить тело с кровати, но не давал Терри. Хотелось пронзительно закричать. — Не притворяйся, что ты отключился. Скажи что-нибудь. Ну хоть что-нибудь. Помоги мне.

— Он без сознания. Фрэнки. Он даже не замечает, что ты здесь.

— Нет, замечает, — Фрэнки вцепился больному в лицо. — Скажи, что замечаешь. Отвечай, кто ты?

Терри с трудом оторвал ее пальцы от лица больного. — Успокойся, успокойся.

— Я не могу.

— Тут что ни делай, все без толку.

Фрэнки от злобы стиснул кулаки, но он понимал, что Терри прав. И он неохотно отошел от койки, остановился в углу, пытаясь взять себя в руки, справиться со страхом и отчаянием. Сейчас бы выпить или проглотить таблетку. Фрэнки закрыл глаза.

Минут через пять он подошел к кровати и попробовал еще раз. Мужчина не шелохнулся.

Фрэнки осторожно коснулся его лба, носа, губ и, почувствовав слабое дыхание, сравнил со своим. Он поразился разнице. Всем своим существом ему хотелось проникнуть внутрь лежавшего тела.

Прошли минуты. Ничего не происходило. Фрэнки стало спокойнее, но не из-за мужчины. С ним не получилось духовного слияния, они друг друга не понимали. Фрэнки пробовал, но… Наконец он сдался и отошел от кровати.

— Ну? — спросил Терри.

Фрэнки помотал головой.

— Говори, не отмалчивайся.

— Мне нечего сказать.

— Что значит нечего?

— Ничего не получается.

— Значит, на этом все? Мы можем уйти?

— Уйти? — Фрэнки нахмурился. — Пошли.

— Вместе, — потребовал Терри. — Мы уйдем вместе.

Фрэнки вернулся к мужчине. Казалось, того укутывал покой, но Фрэнки в это не верил, ибо сам находился на грани взрыва. — Я не закончил.

— Не дури. Даже и не думай.

— Извини. Я не знаю, как еще сказать.

— Тебе нужны слова? Пожалуйста. Скажи: "Это все, Терри. С тем дерьмом покончено. Я возвращаюсь домой. Сейчас же. И дальше буду вести себя нормально". Вот что ты должна сказать.

— Я бы так и сказал, если б мог. Честно.

— А ты не думай, можешь или не можешь, просто — скажи. — Он прикрыл ей рот рукой. Не надо даже губ. Скажи про себя.

Фрэнки оттолкнул его. — Перестань.

— Нет, бэби. Ты не права. Это ты перестань. — Разозлившись, он пошел к двери. Остановился, издал смешок и вернулся к кровати больного.

— А что, если мистер Джонс возьмет да и протянет ноги. Тогда конец, верно? И никто не будет сводить с ума бедного Терри.

— Он вовсе не собирается умирать, — ответил Фрэнки. Вдруг у него расширились глаза. — Неужели ты бы мог.?..

— Кто знает? Я мало учился в медицинском институте, клятву не давал. К тому же, он на самом краю. Наполовину мертвый.

— Он — единственное, что у меня есть. Но зачем бы ты это сделал?

— Не зачем, а потому что люблю тебя, бэби. Разве может быть другая причина?

— Не делай так. Пожалуйста, не надо.

— Пошли домой. Хватит меня дурачить.

Фрэнки пожал плечами и схватился за ограждение. — Если я пойду с тобой, ты оставишь его в покое?

— Он меня уже не интересует.

— Обещай мне.

— Какое мне дело до старика? — Он отпустил запястье больного. — Конечно, обещаю. Если ты этого хочешь.

Фрэнки вздохнул. — Хорошо. Теперь пойду.