Пляска Нергала

Пролог

— Война — это дерьмо.

Мой отец всегда любил повторять эту фразу. В его устах она звучала как истина в последней инстанции. Правило, не требующее подтверждения.

— Война — это дерьмо, — произносил мой отец и те, кто его знал, сразу замолкали.

Попробуй возрази, и тут же кулак устремится к твоему лицу. И хорошо, если просто разобьют нос, а могут и челюсть сломать. После чего вам придётся провести сутки в районной поликлинике сращивая раздробленные кости.

Тогда мне было лет семь. К нам в гости приехал дядя Алек, мамин двоюродный брат. Отца он знал плохо.

Мы сидели на кухне нашего дома на берегу моря. За окном играла красками весна и распускались первые одуванчики. В чашке мамин чай со смородиной, а в большом блюде сладкие рогалики.

— Юрий, ты не понимаешь, — сказал дядя. — человечеству необходимо пускать кровь. Иначе оно стагнирует. Будет застой и никакого развития. Война, да это плохо, но она двигатель прогресса.

— Глебушка, иди к себе на верх, — сказала мне мама, проведя рукой по моим светло-русым волосам.

Я хотел возразить, но встретился с мамой взглядом и молча встал из-за стола прихватив с собой несколько рогаликов. Мама у меня хорошая, и у неё добрые, голубые глаза, как у меня. Но когда в её взгляде появлялось нечто не терпящее возражения, спорить становилось бесполезно.

— Алек, прекрати, — мама хмуро посмотрела на дядю.

— Сестрёнка, это ты прекращай, — отмахнулся дядя. — Не видишь, у мужчин серьёзный разговор?

В комнате неожиданно потемнело. Со стороны залива Петра Великого ветер пригнал туманное покрывало. В это время года здесь часто такое происходит. Тёплый, солнечный денёк неожиданно сменяет холодная зябкая мгла.

Дядю я знал плохо. Он всегда отличался оригинальными взглядами на жизнь. Имел за плечами два скоротечных брака и любил пофилософствовать. Впрочем, его философствования отец называл тупой болтологией.

— Для человечества не произойдёт ничего страшного, если погибнет несколько миллиардов человек, — продолжал дядя, словно не замечая ничего вокруг себя. — Зато наша цивилизация получит новый толчок в развитии.

— Война — это дерьмо, — сказал мой отец.

— Война — это двигатель прогресса, — возразил дядя.

В следующий миг папин кулак устремился к дядиной челюсти.

— Юра! — испуганно воскликнула мама.

Я замер, глядя на происходящее и выронив один рогалик. Дядя, нелепо размахивая руками, вместе со стулом падал на пол.

— Всё нормально, Рита, — сказал папа, встав из-за стола. — Вызови скорую. Глеб, иди к себе на верх.

Дядя Алек к нам больше не приезжал. После того случая он неделю провёл в больнице. Отделался сломанной челюстью, тремя выбитыми зубами и черепно-мозговой травмой. Пока ему выращивали новые зубы, мама пару раз навестила его и, кажется, оплатила лечение. Подозреваю, что дядя не возражал. Деньги у него обычно не задерживались.

Заявления на отца в полицию дядя писать не стал. Правда к нам всё равно наведался участковый. Он о чём-то долго беседовал с отцом на кухне, а когда уходил улыбнулся мне и спросил:

— Как дела, Глеб?

— Хорошо, дядя Игорь.

— В школе только пятёрки?

— По-разному, — вздохнув ответил я.

— Это ничего, не в пятёрках счастье.

Уже на входе он пожал руку папе и сказал:

— Юр, ты бы заскакивал почаще.

— Хорошо, Игорь, постараюсь.

— И в следующий раз бей человека не так сильно. Он хоть и дурак, но всё же…

— Я учту, Игорь.

Дядю Игоря в нашем посёлке взрослые уважали, а детвора любила. Мама говорила, что от его улыбки дети прекращают плакать, а бандиты впадают в ступор. Когда я учился в девятом классе, наш участковый ушёл добровольцем. Через полгода тяжёлый крейсер «Толбачик», на котором он служил, был подбит на орбите Вероны.

А ещё через два года не стало родителей.

Глава 1

В космосе вы сдохнете очень быстро, если умудритесь оказаться там без скафандра. У вас не будет ни двух, ни даже одной минуты. Уже через четырнадцать секунд померкнет сознание. Ровно столько нужно времени, чтобы ненасыщенная кислородом кровь добралась до головного мозга. Взрывная декомпрессия, обезвоживание, радиационное поражение всех тканей организма — это лишь часть тех ужасов, что уготованы несчастному. Даже если человека вытащат, в течении двух минут его добьёт септический шок. Возможно, бедолагу спасёт мобильный медицинский комплекс, но такие стоят только на кораблях первого класса.

В фантастике времён Смутной эпохи авторы любили помещать своих героев в подобные ситуации, особенно в фильмах. Желательно под душещипательную музыку и с обязательным спасением, которое приходило в лице возлюбленной. Но мне всё это старьё никогда не нравилось. За древность у нас отвечает Шнайдер, он прётся по такому. В перерывах между заданиями все уши прожужжал команде, рассказывая сюжеты фантастических произведений. Ребята у нас хорошие и к болтовне нашего корабельного врача всегда относились снисходительно.

В отличие от фантастического персонажа мне повезло. Когда взрывом сорвало наружный люк шлюза, я уже запихнул себя в скафандр. А главное закрыл его. Вырвавшийся в космос воздух придал моему телу ускорение. Примерно через пять минут наш корабль разлетелся на кусочки, но я уже болтался в пустоте на таком расстояние, что ударная волна лишь добавила моей бренной тушке скорости.

Повезло мне лишь отчасти. Я в скафандре и живой — это хорошо. Плохо, что перед взрывом так и не успел добежать до грёбанной спасательной капсулы. Хотя, куда здесь спасаться? Наш старенький кораблик развалился на мелкие осколки, и выжил ли кто-то кроме меня я не знаю. Хорошо, что перед этим мы успели всадить в корабль противника две ракеты и тот сгинул в ядерном пламени вместе со всем экипажем.

Отрешённые редко вступают в переговоры. А если и идут на контакт, то только для того, чтобы приблизиться и уничтожить вас. Всего пару часов назад мы закончили установку разведывательных зондов в системе красного карлика и шли к Точке перехода. Ржавое корыто отрешённых вынырнуло из-за одного из спутников газового гиганта в каких-то ста тысячах километров от нас. Бешено взвыл сигналом тревоги бортовой ИИ, которому я тут же приказал заткнуться. И так понятно, что ситуация патовая. Только в случае отрешённых их такой расклад вполне устраивал. Обменять свои жизни на жизни противника, то есть на наши. Камикадзе чёртовы.

Потом произошёл скоротечный космический бой. Даже не представляю, что может быть в этой вселенной более нелепое. Забудьте про всё, что видели в интерактивном кино, в вирте или выпусках вечерних новостей. В этой схватке нет ничего пафосного или красивого. Всех этих «танцев двух противников» в лучах индуцированного излучения. Всё происходит куда проще и банальнее.

Две космических развалюхи мчались по нелепой траектории пытаясь угодить друг в друга из всего, что может уничтожить противника. Всё это происходило на фоне газового гиганта в системе, имя которой состояло из нескольких латинских букв и арабских цифр. Нашу посудину давно надо было списать в утиль. Но Космофлот любил выжимать последние соки из всего, что ему принадлежало. Поэтому кораблик сбагрили нам, вольнонаёмным — готовым пойти на любой риск за вознаграждение, кого можно послать туда, куда жалко отправить кадровых военных.

В рубке управления тесно. Гудит и мигает яркими огоньками приборная панель. По мониторам бегут вереницы данных, до которых никому нет дела. В четырёх противоперегрузочных креслах весь экипаж нашего кораблика.

Леопольд Шнайдер он же Лео — зеленоглазый и медноволосый. Выпускник престижного медицинского ВУЗа, сваливший от судьбы в космос. Корабельный врач и по совместительству отличный специалист по внеземным организмам. Наш любитель фантастики, готовый болтать о своём хобби без остановки.

Дим, он же Димка с азиатскими нотками в чертах лица и русской фамилией Иванов. Наш «кочегар», а по-человечески бортинженер. У него руки откуда надо растут в отличие от остальных. То, что наш утиль до сих пор летает, во многом его личная заслуга.

Кира Наумова — наш сероглазый талисман и лучший навигатор в Галактике. Она способна провести корабль по Точкам перехода так, как не один ИИ не сможет. В древности говорили, что женщина на корабле к беде. Когда я брал Киру в экипаж, опасался возможных последствий. Но мне повезло. Девушка отлично вписалась в нашу команду, найдя со всеми общий язык.

Меня же угораздило стать капитаном этой сумасшедшей компании и пилотом корабля. Глеб Корсаков — тридцатидвухлетний балбес до беспамятства влюблённый в космос. Собиравший с детства модельки звездолётов. В школьные годы выпросивший у родителей трёхнедельный тур к кольцам и спутникам Сатурна. А в семнадцать не прошедший в Космофлот по состоянию здоровья. Ха-ха. Что может быть более нелепым в двадцать четвёртом веке, чем отметка «по состоянию здоровья»? Для этого нужно иметь определённый талант и недюжинную удачу.

Несколько лет мы бороздили межзвёздные просторы вместе. Четверо друзей, так и не ставших настоящими космонавтами. Ступали на поверхность доброй сотни миров, убегали от пиратов, сменили несколько кораблей. Этот четвёртый. Таскали контрабанду, исколесили треть Переферии и жили, не думая о будущем. Пока не пришла Война. Благодаря странному капризу судьбы мы стали вольнонаёмными сотрудниками Космофлота России. Отныне не гражданские и всё ещё не военные.

И сегодня в необитаемой системе с дурацким названием мы пытаемся подбить корабль отрешённых, стараясь опередить своих противников. Четыре человеческие фигуры, облачённые в скафандры и вжатые в противоперегрузочные кресла. Каждый через нейроинтерфейс подключён к искусственному интеллекту корабля. Так проще управлять всеми системами. Мы видим пространство вокруг с помощью мощной оптики, мы чувствуем его благодаря сенсорам и радарам.

Бой в космосе скоротечен. В лучшем случае у вас есть минут десять-пятнадцать. Дальше либо смерть, либо победа. Иногда всё и сразу. Мы кружили в вакууме одиннадцать минут и семнадцать секунд, когда в нескольких тысячах километров вспыхнул ядерный шар. В следующее мгновение наш корабль сотряс удар.

— Повреждена обшивка, — тут же заверещал ИИ. — Кольцо реактора нестабильно… Утечка плазмы… Внимание! Утечка плазмы! До выброса… Эвакуация…

— Бегом! — рявкнул я, обращаясь к команде и вставая с кресла.

Хана пушистику. Утечка плазмы — вам не шутка. Дейтерий-тритиевая смесь, раскалённая до сотни миллионов градусов, превратит наш кораблик в маленькую звёздочку.

Команду уговаривать не пришлось. Они дружно рванули по узкому коридору кольца к спасательным капсулам. А я на мгновение задержался. Схватил с пульта корабельный талисман — мягкую игрушку, белую и пушистую летучую мышь с глазами цвета небесной лазури. Детский подарок родителей.

Моя команда успела добежать до капсул. А я болтался в открытом космосе сжимая в руках своего мышонка.

Прошло больше часа, как я оказался в пустоте. Всё это время стараясь не дёргаться и спокойно дышать. Так кислород расходуется медленнее. Хотя на кой он мне, если в эфире тишина? Кого я здесь надеялся услышать или встретить? Ещё один корабль отрешённых, так лучше шлем сразу снять, чем к ним в плен угодить. Даже знать не хочу, что они делают с людьми. Спасательные капсулы? Их автоматика увела на максимальное расстояние от места схватки. Пригодных для жизни планет в системе нет. А значит летят мои друзья сейчас в сторону одной из Точек перехода, в сторону от плоскости эклиптики.

Пока болтался пришёл к мысли, что в случившемся есть несколько странностей. Попали в нас обычной ракетой. Ядерный заряд оставляет после себя только хаос из атомного крошева. А пушечные снаряды могли только изрешетить корпус. Значить обычная ракета с самонаведением и стандартной БЧ. Поэтому и вопрос очевиден. Почему ИИ пропустил ракеты, не предупредив нас? Не из боевого же лазера по нам стреляли? Для них слишком большая дистанции, на таком расстоянии луч рассеивается.

Вторая странность — яркая вспышка через пол часа, после детонации нашего корабль. Примерно в той же части пространства. Ещё один взрыв? Но что там могло рвануть?

Заняться тебе больше нечем. Болтаешься в космосе и пытаешься разобраться в случившемся. Странности какие-то находишь. Насладись лучше последними мгновениями перед смертью. Хотя чем здесь можно наслаждаться?

Из раздумий вырвал тоненький писк кислородного датчика. От неожиданности я моргнул. Появившиеся на внутренней части стекла данные не предвещали ничего хорошего. Дышать мне от силы минут пятнадцать. Утечка кислорода, а значит где-то микротрещина. И заделать её нечем.

— Заткнись, — в сердцах бросил я.

Тоненький писк тут же прекратился. Хоть скафандр устаревшей модели с ограниченным функционалом, его ИИшка команды выполняла чётко.

Значит так всё закончится? Я просто задохнусь в полном одиночестве. Даже если моя команда доберётся до Точки перехода, и там окажется какой-нибудь корабль, помощь придёт не раньше, чем через сутки, а то и больше. К этому моменту по орбите вокруг газового гиганта будет летать маленький трупик.

Недостаток кислорода стал ощущаться минут через десять. Ещё через пять моё сознание «поплыло». Вот и всё. Ззвёзды вокруг принялись сливаться в одну яркую сияющую точку. Которая росла в размерах и вскоре заняла собой всё пространство вокруг.

— Эй, парень. Если ты меня слышишь, мы тебя сейчас заберём, — раздался мужской голос.

«Забирайте, — мелькнула вялая мысль. — Только куда? Там что-то есть? Рай или ад?»

И мир погрузился во мрак.

— Блондинчик, очнись.

Звонкая пощёчина выдернула меня из пустоты. В нос ударил отвратный запах. Инстинктивно я дёрнулся и резко открыл глаза. По ним тут же резанул яркий свет, заставив меня зажмуриться.

— Смотри, очнулся, — раздался незнакомый мужской голос.

Со второй попытки я всё же смог открыть глаза и сесть. После чего окинул помещение взглядом, стараясь понять, где же нахожусь. Корабельная санчасть и, кстати, очень хорошая. Современное оборудование, несколько реанимационных комплексов, и даже мобильный медкомплекс в наличии. Всё стерильное глянцевое и блестит до рези в глазах. Это же где я оказался? Сила тяжести примерно стандартная, значит, идём с небольшим ускорением.

Пока я пребывал в бессознательном состоянии с меня стянули скафандр, оставив только синий тканевый комбинезон. После чего уложили на кровать и воткнули в правую руку иголку, от которой к инфузомату тянулась тонкая трубка.

Рядом с кроватью стояли двое. Мужчина лет пятидесяти в белоснежной форме военного врача и офицер Космофлота, старший лейтенант лет тридцати, мой ровесник. Коротко стриженные русые кудряшки придавали ему нелепый вид. А на холёном лице светилась снисходительная улыбка.

— Жить будет, — сказал врача. — Состояние стабильное. Я пойду?

— Идите, — даже не посмотрев в его сторону ответил лейтенант.

Когда врач вышел, я спросил:

— Где я?

Получилось так себе. Голос охрипший, во рту всё пересохло, поэтому моё «я» и вовсе прозвучало как невнятный звук. Несмотря на это меня поняли.

— «Дмитрий Донской». Космический флот России, — гордо отчеканил парнишка.

Ох, куда же меня занесло. Я ещё раз окинул взглядом санчасть. Теперь удивляло другое — почему она такая маленькая?

Многоцелевой атомный ракетный крейсер класса «призрак». Четвёртое, и самое современное поколение таких кораблей. Построен на верфи НПП «Изумруд» на орбите Индигирки. Четыре корабля уже встрою, ещё два заложены совсем недавно. Основная задача охота на корабли противника. Класс говорит о многом.

«Призрак» значит. Интересно, что они здесь делали?

Задать вопрос я не успел. Дверь в санчасть распахнулось и внутрь ворвалась моя команда. Первой неслась Кира:

— Глеб, живой? Целый?

— Блин, приятель, вот ты нас напугал, — это Дим.

Только Лео ехидно ухмылялся рядом, глядя на то, как меня обнимает Кира.

— Живой, — только и смог прохрипеть я.

Счастливой встрече капитана и его команды не суждено было продолжится.

— Вы по какому праву здесь находитесь? — раздался холодный вопрос рядом.

Мы повернулись в сторону старлея. Глаза того полыхали. Узкие губки искривились.

— Капитана нашего проведать пришли, — зло бросил Дим. — Что, не видно?

— Спешу напомнить, это военный корабль. Здесь не место этим ваши вольностям.

— Глеб, а ты их лучше спроси, — вмешался в разговор Лео. — А какого лешего они здесь делали? Это ведь они нас подставили под удар. На живца добычу ловили.

— Да как ты смеешь, вольняга, — взъярился старлей.

А это он зря. Остановить Шнайдера я не успел. Видимо от немца у него только имя с фамилией остались. Мы моргнуть не успели, как Лео зарядил старшему лейтенанту в челюсть. Вот что происходит с немцами, когда они окончательно обрусеют.

Военный ответил нашему доктору, и они повалились кубарем на пол. Мы кинулись их разнимать, но тут взвыла сирена. В санчасть ворвались несколько теней в призрачной броне. Положили нас качественно, за пару секунд. Уткнули носам в пол, а руки за спиной стянули наручниками.

— В карцер их всех, — заорал старший лейтенант.

Что-то мне это начинает надоедать. Уж больно насыщенный на события выдался день.

Подхватив под руки нас куда-то поволокли. Видимо действительно в карцер. Как говорится, с корабля на бал.