Пленница. В оковах магии

Глава 3 Связь

Зор сидел в огромном мрачном кабинете ректора академии, составлял приказы для своего секретаря, не менее мрачного и унылого господина, а также просматривал все отчетные листы с достижениями студентов. Они ему требовались, чтобы в дальнейшем провести отбор самых одаренных учеников, которые смогут принять участие в планирующихся состязаниях. Выигрыш виерской академии магии в этом году стал для ректора настоящим ударом. Вспомнив об играх, Зор случайно перепутал бумаги и поставил подпись на том листе, на котором собирался написать отказ.

Плебеи только и говорили, что одержали победу, утерли нос аристократам – и безумно радовались своей удаче. Ректор постучал пальцами по столу. Пускай! Он не допустит повторения позорного провала. Слишком беспечен он был на этих играх, не подумал присмотреться внимательней к своему главному сопернику.

Кто мог предположить, что Сенсарро окажется таким превосходным руководителем и за короткий срок возьмет отсталую, разваливающуюся академию под жесткий контроль. Ректор аристократов был достаточно умен, чтобы не задаваться вопросом: как плебеи смогли победить? Зор четко проанализировал собственные промахи, сложившуюся в тот момент ситуацию и общую политику в королевстве.

С одной стороны, король покровительствовал исключительно аристократии, с другой – проклятое виерское движение набирало обороты, народ волновался, а потому нужно было утихомирить людей, бросить им этакую сахарную косточку. А что может быть лучше, чем продемонстрировать, что они способны выйти на один уровень с лучшими представителями королевства. Ничего, на этот раз он все организует иначе и непременно добьется победы.

Зор склонился над столом, отыскивая глазами схему прошедших игр и собираясь приступить к разработке нового плана, когда его кольнуло непривычное чувство. Он только взял в руки чертежную палочку и вдруг выронил и резко согнулся, борясь с острой болью в сердце. На ректора внезапно накатила такая тоска, какой он не испытывал добрую сотню лет. Ему стало по-настоящему тягостно, как бывает, когда твои самые радужные, самые светлые надежды вдруг рушатся в одночасье. Зор полагал, что это чувство он давно успел позабыть. Ректор сжал руками столешницу и постарался отдышаться.

Не его эмоции! Снова эта девчонка!

Маленькая пленница ходила взад-вперед по своей комнате и вспоминала родных. Ей было очень тоскливо, очень грустно. Отчего брат не появился, почему не вызволил ее из дома этого человека? Сколько времени прошло? Уж точно больше двух месяцев, а проклятый тюремщик день за днем обретал над ней все большую власть.

Теперь при виде аристократа она не испытывала прежнего ужаса и отвращения. Его присутствие стало привычным. Он приходил, усаживался в кресло, иногда заводил разговор. Ведь, кроме этого человека, ей не с кем было общаться. Слуга, который приносил еду, не вызывал у девушки симпатии. Ей не нравились его взгляды и странные ухмылки.

Весь день пошел наперекосяк из-за непрошеных эмоций плебейки! Зор злился, но не мог подавить эти чувства, поскольку они не принадлежали ему. Девчонка тосковала, и он, абсолютно равнодушный ко всему, что не касалось его интересов, вдруг пожелал увидеть ее родных и убедиться, что они в порядке.

Это все больше напоминало сумасшествие. Анделино еще не научился абстрагироваться от чужих эмоций и пока не мог придумать, как этого добиться. Сейчас, по окончании рабочего дня в академии, он ехал в свой особняк, а по приезде собирался в первую очередь направиться в подвал. Он не желал встречаться с пленницей. Возможно, эти встречи каким-то образом укрепляли установившуюся связь. Сначала следовало придумать, как избавиться от ее ощущений.

Едва Анделино переступил порог дома, его сковало новое чувство – омерзения, отвращения и беспомощности. Он кожей ощущал чьи-то противные прикосновения и объятия.

Вырвав из рук слуги только что отданную трость, ректор выругался – громко, отборно, чем привел помощника в полнейшее недоумение, а затем поразил еще больше, стремительно, не снимая плаща, направившись к ведущим наверх ступенькам.

Бэла словно предвидела, что неприятный прислужник попробует воспользоваться ее беспомощностью. Нет, он не планировал дойти до конца в своих приставаниях, но уж слишком привлекательной выглядела вышедшая из ванны целительница, завернутая в полотенце и прикрытая плащом из блестящих вымытых волос.

Девушка замерла на пороге, растерявшись при виде постороннего человека в комнате. Слуга принес ей ужин и, видимо как обычно, стучал в дверь, но она не слышала, поскольку впервые за долгое время позволила себе с наслаждением окунуться в теплую ароматную воду.

Длина цепи позволяла пройти в небольшую ванную, примыкавшую к спальне, а после того как Бэла убедилась в тщетности попыток приобрести отталкивающую внешность (ведь Зор все равно прикоснулся к ней), она позволила себе маленькую слабость – вымыться.

Ее растерянность и искушающий вид наряду с полнейшей беззащитностью, которую только подчеркивал тонкий браслет, обхвативший изящную лодыжку, подействовали на мужчину как красная тряпка на быка и совершенно помутили его разум. Он выронил из рук поднос с едой и шагнул к целительнице. Она хотела скрыться в ванной, но зацепилась за цепь и упала на колени. Слуга обхватил ее сзади за плечи, прижал к себе и начал целовать обнаженную кожу. Волна омерзения поднялась в девушке, ей хотелось вырваться или ударить негодяя. Схватившись за первое, что нащупали пальцы, Бэла замахнулась цепью и ударила пылкого поклонника по лицу.

Мужчина взвыл и отшатнулся, кажется, металлическое звено угодило ему прямо в глаз. Девушка развернулась, так и оставшись стоять на коленях, сжала цепь покрепче и, словно настороженный, ощетинившийся зверек, наблюдала за дальнейшими действиями слуги. Его растерянность оказалась ей на руку, позволила выиграть время и предпринять вторую попытку скрыться в ванной, но этого не потребовалось.

Дверь распахнулась, на пороге показался Зор. Сквозь привычную бесстрастную маску проступала леденящая ярость. Впрочем, это было больше ощущение, чем наблюдение. Бэла могла чувствовать самые сильные его эмоции, особенно когда маг находился близко. Сторонний человек отметил бы только, что глаза ректора приобрели более темный оттенок.

Он медленно вошел в спальню, окинул взглядом девушку, потом слугу с красной отметиной вокруг глаза, оперся на трость, и полупрозрачный набалдашник пошел радужными переливами.

– Я давал тебе какой-то другой приказ или велел только приносить ей еду?

Слуга побледнел, страх так явно проступил на его лице, что девушка невольно приготовилась к самому худшему.

– Н-нет, господин.

– Тогда что ты здесь делаешь и почему вся еда лежит на полу?

– Я-я… г-господин…

Из набалдашника вырвался столп света, окутал слугу, тот захрипел, застонал, упал и стал кататься по полу, словно пытался что-то с себя сбросить.

– Снимите их, снимите их с меня! – верещал он.

Девушка вскочила на ноги, когда прислужник подкатился слишком близко. На его теле не было ничего, но он продолжал кричать, а потом вдруг затих.

Даже не подумав, что делает, целительница наклонилась к мужчине, проверяя циркуляцию жизненной энергии в его теле. Слуга был жив, только лишился сознания от ужаса.

Бэла подняла голову и столкнулась взглядом с Зором. Ректор невозмутимо стоял на прежнем месте, но трость больше не светилась.

– Что это за заклинание? – спросила девушка.

– Наглядная демонстрация того, как ощущаешь себя, когда к тебе прикасается что-то по-настоящему мерзкое.

Замолчав, Анделино неспешно прошел к креслу, опустился в него и сжал в ладони шар вызова. Через несколько минут в дверь заглянул еще один прислужник.

– Вынеси его отсюда, – кивнул Зор на лежащего без сознания мужчину, – и вышвырни из дома. Услуги этого плебея мне больше не понадобятся.

– Конечно, господин.

Слуга подбежал к пострадавшему, взвалил на плечо и, пригнувшись под тяжестью тела, выволок его за дверь.

Девушка проводила их взглядом и вздрогнула, услышав, негромкое:

– Подойди.

Ей снова стало страшно, приближаться к прикрывшему глаза магу совсем не хотелось. Еще девушка вспомнила, в каком она сейчас виде, огляделась по сторонам, ища накидку.

– Подойди, – повторил Анделино приказ, открыл глаза и устремил пристальный взгляд на целительницу.

С опаской приблизившись, Бэла внимательно прислушалась к своим ощущениям.

– Пора тебе заняться прямыми обязанностями, источник. Мне необходимо пополнить силы без лишних слов и упреков.

Этот приказной тон и то, как он обратился к ней, вызвали настоящую волну ярости. Источник?! Просто неодушевленный предмет, призванный служить своему хозяину? Не человек и даже не разумное существо со своими мыслями и чувствами?!

– Нет!

Она сказала это достаточно твердо и решительно, настолько, что сомнений в ее непокорности у Зора не осталось. Маг медленно поднялся на ноги, а целительница вместо того, чтобы попытаться спастись бегством, попросту повернулась к нему спиной.

Гнев – первое чувство, всколыхнувшееся в груди Зора. Сначала эта назойливая тоска, что мучила его весь день, потом ощущение дикого отвращения и злость при виде представшей картины, а теперь открытое неповиновение. Она смеет игнорировать его приказы! Плебейка, девчонка без имени, без рода, нищенка, которая и на учебу смогла поступить лишь благодаря средствам из королевской казны и сильному дару! Она противопоставляет себя ему?

Он подался вперед, она отскочила, и это еще больше разозлило мага. Смеет убегать от него, находясь в его полной власти? Совершив обманный маневр, он вынудил девушку отпрыгнуть в сторону, качнулся следом и ухватил юркую пленницу за локоть. Она забыла о его словах, о наказании, обещанном за неповиновение? Зор дернул целительницу к себе, резко развернул и, зафиксировав ее голову в ладонях, жестко поцеловал.

Им показалось, что вокруг взметнулся настоящий ураган, но в тот момент не было ничего реальнее этих ощущений. В ушах зашумело, в глазах стало темно, а желание накатило с такой силой, что по телу прошлась волна боли.

Их губы соприкоснулись, вызвав в Бэле целую бурю эмоций, которые девушке не доводилось испытывать никогда. Она обмякла в руках мага, тонкие руки обвились вокруг его шеи, а тело прижалось к мужчине.

Зор хотел только наказать, заставить пленницу осознать, насколько ее тело зависит от малейшей его прихоти и подчиняется любому его капризу, но все вышло из-под контроля. Анделино считал себя намного сильнее неискушенной девчонки, но сила нахлынувших эмоций выбила почву из-под ног. Он лишь через несколько секунд осознал, с какой жадностью продолжает целовать ее, хотя показательное наказание уже возымело свой эффект. Руки сорвали с ее тела полотенце, гладили нежную кожу, сжимали тонкую талию, зарывались в густые шелковые волосы.

Как больно было отрываться от нее – будто разрывал себя на части. Его жизненный опыт, мудрость и магическая сила не могли избавить от наваждения, влившегося в кровь вместе с сотворенной привязкой. Глупо, как же глупо было ее создавать!

Он буквально оттолкнул девушку от себя, и она упала в то кресло, из которого ректор поднялся несколько минут назад. Длинные рыжие пряди рассыпались по груди, животу и бедрам, скрывая их от жадного взгляда, но Зор и сам отвернулся, не желая смотреть на пленницу, медленно пришел в себя и попытался выровнить дыхание.

Больше всего сейчас хотелось уйти, а вернуться потом, позже, намного позже, но Анделино понимал, что тогда и девчонка опомнится и снова начнет перечить или, того хуже, заметит, какое влияние их связь оказывает на него самого. Значит нельзя отступать, иначе он упустит момент.

– Теперь ты готова? – Он спросил громко, с нарочитым высокомерием окинул обнаженную фигурку взглядом. Целительница была так расстроена, что отголосок этих эмоций не замедлил коснуться Зора, но он попытался задавить чувства на корню, не позволил завладеть собой.

– Да или нет? Мне продолжать?

Она покачала головой.

Зор шагнул к кровати, сорвал покрывало и бросил целительнице.

– А теперь приступай.

Эди уже который день издалека наблюдал за особняком Зора Анделино. Не приближался и ничем не выдавал собственного присутствия, иначе его легко могли бы заметить. Охрана вокруг дома была организована на высшем уровне.

Буквально на днях надежный человек донес Эдвару, что ректор уволил одного из слуг, и эта новость невероятно обрадовала. Виер полагал, что сможет выпытать у прислужника нечто полезное, хотя бы какую-то информацию относительно сестры.

Каково же было его разочарование, когда обнаружилось, что Зор вовсе не так прост, чтобы с легкостью избавляться от свидетелей. Ректор продумывал все до мелочей, поэтому при найме ставил блок на память. Если слуги получали расчет, единственное, что они могли сказать о работе в доме Анделино, – это то, что неукоснительно следовали правилам и соблюдали строгий распорядок. Когда человеку задавали вопросы о конкретных обязанностях, он, как правило, не мог ничего припомнить в деталях, выдавал нечто размытое вроде: «Поддержание порядка, уход за вещами», – и остальное в том же духе.

Слуга, пойманный Эди в одной из таверн, также ничего толкового припомнить не мог. Он лишь вливал в себя кружку за кружкой пенистое пиво и сетовал на мелочность и грубость аристократа. Он затаил обиду на Зора за то, что тот выкинул его из дома, не снабдив даже рекомендациями. Ведь без рекомендательного письма его не возьмут в другой богатый дом. А он так старался на службе у этого жлоба и выполнял все указания.

– Какие именно указания? – задал вопрос Эди.

– Вообще все, – последовал ответ.

Осознав, что зря теряет время, Эдвар направился в еще одно местечко. С виду оно напоминало приличный дом по найму прислуги, сюда не чурались обращаться даже элиты[5], но именно в этом заведении предлагались весьма интересные услуги. Отдав половину месячной зарплаты (а она у преподавателя боевой магии виерской академии была очень даже приличной), Эди нанял лазутчика, который под видом прислужника устроился в дом Анделино. Сначала Эдвар опасался, что слугу-мошенника не примут на работу, но хозяйка конторы уверила в обратном. Она пояснила, что их заведение гордится своей репутацией и дорожит мнением клиентов, поэтому оплаченная услуга будет оказана на высшем уровне.

Разочаровавшись в очередной раз и не приметив ничего интересного за массивными воротами фамильного особняка, виер со вздохом отвернулся и направился в квартал, который населяли зажиточные горожане. Там, в небольшой комнатке давешней конторы, он планировал встретиться с новым слугой Зора Анделино.

Когда он прибыл на место, его уже ждали.

– Вы нашли что-нибудь? – тут же задал вопрос Эдвар.

Невзрачный, невысокого роста мужичок поднялся со стула и склонил голову. Осознав, что даже не поприветствовал его, Эди кивнул в ответ и приготовился слушать.

– Дело в том, господин Хингис, что, когда я покинул дом сегодня вечером, я забыл обо всем, что узнал. Однако, имея в виду опыт своего предшественника, записал сведения на клочке бумаги, которую спрятал весьма тщательно. Согласно изложенной на ней информации в особняке действительно держат девушку.

– И? Еще информация? Как она выглядит?

– Больше ничего, господин Хингис. Полагаю, что большего узнать попросту не сумел. На мой взгляд, намного разумнее было бы устроить в особняк еще одного из наших людей. Я слышал, кухарка Анделино заболела, предлагаю нанять одну надежную женщину. Вам это, правда, обойдется подороже, но зато сможете получать более полную информацию.

– Ну а вы, какова будет ваша роль?

– Господин Хингис плохо представляет, с кем нам приходится иметь дело. Маг слишком проницательный человек, так что мои расспросы вызовут ненужные подозрения. А вот кухня такое место, где слуги любят делиться секретами за кружечкой пива или, на крайний случай, горячего чая. Мое же дело – доводить информацию до вашего сведения.

Эдвар глубоко вздохнул, пытаясь справиться с разочарованием. Хорошо, это уже что-то. После двух месяцев бесплодных поисков они напали на какой-то след. Вполне вероятно, Амир был прав, подозревая именно Зора, хотя в первый момент эта идея и показалась дикой.

Наверное, Сенсарро не откажется ссудить ему определенную сумму в счет следующей зарплаты. Возлагать все хлопоты и расходы по поиску сестры на плечи собственного начальника Эдвар не думал, хотя бы потому, что даже при весьма трудных условиях жизни оставался очень гордым человеком. Мать иногда с грустью шутила, что подобные замашки у него от отца.

– Мы простые люди, сынок, порой лучше прогнуться и приспособиться к обстоятельствам, чем идти напролом.

Эту мудрость мать вынесла из собственного печального опыта, но смирять свой нрав Эдвар не умел. Был ли его отец, чистокровный аристократ, таким же гордым, Эди сказать не мог. По сути, элиты всегда и перед всеми задирали носы, так что, возможно, был. Мальчик никогда не знал другого родителя, кроме того, который растил его и приходился Бэле родным отцом. Хороший, добрый человек, нисколько не гордый.

Эдвар повернулся к застывшему в ожидании прислужнику.

– Я согласен, назовите свою цену.

Бэла не знала, что же такое произошло и отчего Зор вдруг позволил ей выходить из комнаты. То есть сначала она проводила день за днем в спальне на цепи, словно собака, а потом в один из вечеров, когда солнце только клонилось к закату, маг пришел, снял с ее ноги браслет и сказал девушке, что проводит ее в сад. Целительница едва сознания не лишилась от счастья.

Когда Анделино вынудил ее выступить в роли источника, она была зла и невероятно растерянна. Обидно сознавать, что ничего не можешь противопоставить тюремщику и он добился своего. Она не могла диктовать условия, а он мог, она не имела возможности сопротивляться, а его желаниям приходилось следовать неукоснительно. После того показательного поцелуя маг больше не прикасался к девушке, а приходил к ней раз в два дня, садился в кресло и приказывал подойти.

Стоило приблизиться, как он закрывал глаза и ждал, молча ждал, когда Бэла положит ему на лоб руки и восстановит утраченную энергию. Она тоже чувствовала себя уставшей после таких встреч, но испытать нечто подобное прошлому взрыву совершенно не стремилась. Возможно, магу и было противно прикасаться к ней, о чем он говорил еще вначале, но в прошлый раз от его ласк горели не только губы, но и тело.

Девушка заливалась краской, когда вспоминала об упавшем к ногам полотенце и о том, как она поднялась на цыпочки, чтобы обнять аристократа за шею и прижаться крепче. Однако именно после того происшествия, когда целительница все-таки пополнила энергетический резерв мага, отношение Анделино стало ровным и подчеркнуто вежливым. Никаких оскорблений или презрительных гримас, насмешек или недовольства с его стороны. А теперь он самолично вывел ее из комнаты, затем по темной узкой винтовой лесенке провел в огороженный высокой стеной двор.