Планета терний

БРАННУР ПОБЕДОНОСЕЦ

Клап, клап, клап – постукивает стеклянный шлем по седельному вьюку. Солнце сияет далеко впереди, над глетчером, пестрыми зайчиками скользят по льду его лучи, то багряным отблескивая, то лазурью.

Узкий ручей струится из-под ледника. А по левую руку стеной вздымаются скалы.

Вот уже третий день Браннур в пути. Встречный ветерок оглаживает холодом его чело, сейчас не прикрытое шлемом. Крепко держится Браннур в седле, будто слился со своим конем, как и он сам, не знающим устали. Уиррал, малорослый, взрощенный в горах жеребец, час за часом без остановки не бежит, а словно плывет над каменистой пустошью. Плавен и мягок его ход, не то что у степных коней, привычных к галопу. Мало кто еще помнит, как назывался в старину этот спокойный и быстрый аллюр, при котором ноги лошади попеременно ступают будто бы накрест: передняя левая, задняя правая – передняя правая, задняя левая. Но в роду Браннура эту память сохранили. «Рысь» – вот как назывался.

Страстно рвался Браннур навстречу этому дню! Он может стать поворотным, день этот. Изменить его, Браннура, снискать ему славу, придать его жизни цель. Никем покинул он свою деревню, героем вернется обратно. Хотя и ведомо ему по слухам: не так уж много драконов ютится теперь в расселинах Рарфрелла – ледяных гор. Да и во всем мире число их изрядно уменьшилось. Некогда завладели они горами, время от времени совершали оттуда опустошительные вылазки в пределы обитаемых областей. Однако это было давно, во времена, когда люди мало-помалу оставляли пришедшие в упадок поселения Пращуров, переходили в Равнинный край, на зеленых лугах его основывая деревню за деревней. Тогда начались войны, люди бились против драконов. Тогда народились поколения героев. От кого же, как не от них, ведет свое происхождение Властитель, которому ныне повинуются и города приморья, и все поселенцы равнин?

А он, Браннур, намерен основать новое колено героев. Никак не менее.

Он ласково потрепал Уиррала по крепкой шее. Смелее вперед, дружище! О тебе тоже будут петь сказители: о коне, который нес Браннура Победоносца к первым его победам.

Победоносный Браннур. Бесстрашный Браннур.

Если он чего-то и боялся, так разве того лишь, что не сумеет выследить ни одного дракона. Ущелья – пустым-пусты. Ничего живого.

Скального зайца – и того ни разу еще не встретил. Правда, с собой вяленое мясо и сушеная рыба: запас недели на две, можно и на три растянуть. А это что за свист?.. И вот – снова!.. Нет, это всего лишь суслики перекликаются, осторожные грызуны, попробуй-ка добудь хоть одного – пустая затеяВысоко в темно-синем небе кружит хищная птица.

Уирралу тоже приходится нелегко. Он может поддерживать силы чахлой травкой, даже лишайниками; и может найти это в горах где угодно. Вот только не прямо на глетчере.

Говорят, однако, будто лед драконам люб не больше, чем людям…

Словно в полусне прорысил Браннур по пересохшему руслу малого ручейка, мимо причудливых скал, изгрызенных ветром так, что они на столбы сделались похожи… И дальше, вперед, по нескончаемой галечной россыпи.

Несколько лет назад в Инвенау после ярмарки случилось с ним скверное. Зашел он в кунсткамеру тхрумского триарха, чтобы вместе со всеми поглазеть на диковинку – «Экземпляр дракона», хранящийся в пузатой стеклянной чаше. Увидел, как в сумерках кабинета всеми цветами радуги переливается внутри чаши слизистое бесформенное нечто – и вдруг мучительно ожгла его безграничная боль, которой истекали эти прозрачные останки, остатки драконьей плоти. Утратив способность владеть собой, бросился он к знаменитому на весь Инвенау старинному туалету с мраморными унитазами, но в беспамятстве обмочился, прежде чем успел распахнуть крышку.

Понятно, все парни его деревни (а потом даже и девушки, когда им рассказали) потешались над ним: ай да герой наш Бран, Браннур Бедоносец, слабачишка… Мертвого пузыря испугался – а что же сталось бы с ним при виде живого драка?Не было в деревне ни одного парня, которого он не вызвал бы на поединок. Порой случалось и ему быть побежденным, однако теперь все знали: Браннур не из тех, кто трусит. Скулы его навсегда украсились памятными знаками схваток, костяшки рук тоже, даже на икрах остались рубцы. Притом не очень-то высока была их цена: большое ли дело – сильнейший в деревне… «Герой курятника!» – кричали вслед ему мальчишки. А по ту сторону полей и лесов ждал его совсем другой мир, полный приключений и славы. Но ведь не бывало еще до сих пор, чтобы деревенского увальня приняли в ряды тех, кого зовут Драконоборцы, они же Непобедимые…

Клап, клап, клап – постукивает стеклянный шлем по седельному вьюку. Слева висит щит, справа – меч «Потрошитель драконов». Непросто было обзавестись древним оружием! Долгие недели горбатился он на ферме Охайма Хардарлта, и все это время, едва выдавалась свободная минута, донимал старика: «Я же твой племянник, первенец твоего покойного брата. Открой сундук, Охм, хоть на минуту – посмотреть! Только посмотреть: хочу я своими глазами увидеть меты, оставшиеся на мече, которым наш славный предок сражал драконов…»

Кто знает, что заставило наконец Охайма смягчиться: усердие Браннура, пролитый им пот или это ежедневное нытье.

Потускнела сталь меча: лишь несколько маленьких пятнышек сверкали на клинке, словно брызги ртути. А во время о- но, когда врубался меч в драконью плоть, небось весь целиком блестелПриметил Браннур, где Охайм хранит ключ – и не успело еще солнце взойти, уже мчался на Уиррале в свою родную деревню, готовиться к великому походу.

Слезно прощалась с ним мать. Перед расставанием пришила к его куртке маленький кожаный мешочек:

– Обещай мне, Бран, что проглотишь это зелье, если… если случится так, что…

Голос отказал, однако Браннур понял, что она имела в виду, и попытался успокоить ее:

– Но, мама, я знаю все драконьи хитрости. А с мечом, щитом и шлемом, на быстроногом Уиррале – да разве могу я пропасть?

Мать, уже больше не таясь, зарыдала.

…Он машинально ощупал мешочек, хрустко зашелестевший под пальцами. «Сухое прощание» – так называют это зелье прибрежные жители. Из листьев редкостного растения готовят его, и покуда те листья свежи и сочны – помогают они восстановить утраченные силы, засушенные же – приносят мгновенную смерть. Последнее избавление.

Драконы – твари, исполненные жестокости. Усладой для них являются мучения жертвы. Пять поколений назад жил Карпиральт Ударостойкий. Уложил он свыше дюжины драконов (по крайней мере, так рассказывают) и все же был повержен в одном из сражений. Гласит легенда: в каком-то скалистом ущелье это случилось – дальнем, безлюдном. Лежал он на камнях изувеченный, с переломленным хребтом и вывалившимися наружу кишками. От пят до темени опаляла его нестерпимая боль. А смерть не приходила, ибо, будто слизистый пузырь, обволок его собой дракон, остановил кровотечение, не давал повышаться жару, да еще и перенаправил капающую сверху ледниковую воду так, чтобы она смачивала пересохшие губы героя.

Один странствующий певец расцветил древнюю сагу: будто лежал Карпиральт, умирая и никак умереть не в силах – когда вдруг предстал пред ним драк в образе юницы дивной красоты, ласковой и заботливой, но прозванием Жестокосердная Дева. И когда уже готова была отступить боль, Жестокосердная снова переломила ему хребет, железной хваткой впилась в его кишки, так что возопил Карпиральт в лютых муках, и от боли оставил его разум…

Три года спустя нашла его в том ущелье группа маркшейдеров из Инвенау: скрюченную, дрожащую мумию, в чьем помутневшем взгляде сквозила лишь одна мольба: «Убейте меня!»

К вечеру Браннур поднялся на осыпь в каньоне Рарфрелла. Уиррал осторожно рысил по гравию. А что это вон там за темное пятно на склоне? Пожалуй, скальная ниша; тут можно укрыться на ночь от морозного ветра, которым тянет с глетчера.

Когда глаза Браннура привыкли к мраку, он понял: не просто ниша это, а широкий грот. Возле входа журчит ручеек; Уиррал, опустив к нему голову, уже пьет воду.

Браннур тоже зачерпнул пригоршней холодную влагу и напился не спеша, маленькими глотками. Ветер мягко посвистывал в расщелинах, с шорохом гонял по полу грота какой-то мусор. Алым цветом полыхали откосы глетчера. Из долины медленно поднималась стена тумана.

Браннур расседлал Уиррала. Потом уселся на седло боком, вытащил из сумки кусок сушеной рыбы, размял в ладонях и принялся жевать, только за ушами трещало. Позабыл о тревоге, чувствовал себя свободным, прямо-таки на удивление. Драком больше, драком меньше… Да хотя бы из-за такого вечера, как сейчас, стоило проделать этот путь. Вдруг представил себе, что теперь – стародавние времена и они с Уирралом несут в горах дозорную службу…

Пожалуй, припасов у него с собой маловато. Да и стремление поскорее убить дракона тоже куда-то сгинуло. Мальчишество это, если по правде. Места, что ли, не хватает под небесной ширью для тех и других, для людей и драков? Облака плывут над скальным гребнем, тянется ввысь сплошная завеса тумана, и отдельные его клочья тоже тянутся…

«Когда же покажешься ты, дракон? – Браннур, прикрыв глаза, все глубже погружался в грёзы. – И в каком обличье ты явишься? Быть может, в образе юницы дивной красоты, Девы Жестокосердной…

Жаль, конечно, что она была столь вероломна с Карпиральтом, ну а случись такое со мной, я бы просто превозмог все его муки. Но я знаю, как сделать, чтобы все получилось лучше, много, много лучше… лишь бы ты не побоялась выйти за меня замуж…»

Браннур вздрогнул. Потянулся к мечу, выхватил его из ножен – и, словно обороняясь от чего-то, простер клинок перед собой.

Ну и дела, однако: здесь, в самом средоточии скверны, таким мечтаниям предаваться! Нечего сказать, доскакался: дремлет наяву…

– Эй, Уиррал! – позвал он. Умный конь встрепенулся и подошел к нему. – Я сейчас немного вздремну, а ты, случись что, буди меня сразуУиррал фыркнул и вернулся на прежнее место.

Спать на голой земле Браннуру было не впервой, а что до опасности, то он знал: Уиррал заметит любую, тут на коня можно положиться, как на самого себя. Так что устроился удобнее – и, едва успев закрыть глаза, задремал уже по-настоящему.

Разбудил его шум: удаляющийся цокот конских копыт. Браннур вскочил, уже сжимая в ладони рукоять меча. Огляделся.

Усталости как не бывало: на смену ей молниеносно пришла сторожкая бдительность. Слух обострился до предела – теперь никакой шорох не укроется…

Браннур нахлобучил на голову стеклянный шлем. Забрало, однако, покамест не опускал.

Кап, кап – срывается с потолка пещеры вода. Высоко в небе ветер гонит перистые облака: легкие, почти прозрачные. Слышно, как вдалеке потрескивают, откалываясь от глетчера, ледяные кристаллы.

Под ногами самого Браннура хрустят мелкие камешки.

Гибкий, точно кошка, он медленно двинулся к выходу из грота.

Совершенно обычная ночь была сейчас – и все же, как удар, поразило Браннура то, что он увидел. Тысячекратно отражаются звезды в леднике, как в водной глади; ультрамариново искрится огнями исполинский панцирь глетчера, глубоко рассеченный темными полосами трещин. Причудливым узором видятся скалы и их тени. А над всем этим величественно вздымается прозрачный купол ночного неба.

Почти в центре его, меж яркими иглами звезд, спешит по своей орбите Быстрая Луна. Вот она – поблескивая, прокладывает путь среди созвездий и туманностей. А вот, оставляя за собой яркий след, срывается с небосвода падающая звезда…

Браннур глубоко вдохнул ледяной воздух. Хотел было свистнуть, подзывая Уиррала, однако свист словно замерз на его губах.

– Ты мог бы убить меня, – проговорил чей-то голос внутри него, – но ты меня не убьешь. Ты мог бы победить меня – но не победишь.

Посреди двух островерхих обломков скалы словно клубилась какая-то масса: бесформенная, хотя и резко очерченная, морщинистая, раздающаяся вширь…

«А ну, брось дрожать, заяц трусливый! – прикрикнул Браннур сам на себя. – Ты еще в штаны наложи! Твой страх лишь потрафляет дракону…»

И – получилось. Стоял он в ночи, под звездопадом – все падали и падали звезды, а у него даже намека на дрожь больше не было. Холоден и бесстрастен был он, как меч в его руке.

– А вы, люди, могли бы править нашим миром – но править им не будете. И сейчас не будете, и никогда, – вновь прозвучал тот же голос.

С драконами не разговаривают, их убивают. Браннур опустил забрало. Теперь он видел все сквозь старое, исцарапанное стекло: полупрозрачная бесформенная масса будто бы приблизилась, вот уже различимо ее нутро, заклубились там маленькие переливчатые облачка, слились в большое облако, серое, изумрудно-зеленое и еще каких-то оттенков, для которых Браннур и названий не знал…

– Рази, Браннур, не будь глупцом! Будь точен, с первого раза попади в мое зеленое сердце, пресытившееся одиночеством. О, как завидую я вам, людямКакой странный сон! Браннур, встрепенувшись, протер глаза. В непривычном виде предстал перед ним грот: одновременно светлым и темным, широким и узким, похожим на какой-то уродливый сосуд.

Он тяжело вздохнул, встал на ноги. Потянулся, ощутив незнакомую ломоту в занемевших суставах, накопившуюся усталость мускулов. Левая нога затекла так, будто ее тысячами тончайших иголок покалывало.

Что за ерунда! Видать, не совсем еще проснулся…

Он расправил плечи, похлопал себя по бокам, сделал несколько шагов взад и вперед. Наконец сознание прояснилось.

Громко позвал Уиррала.

Полное страха ржание было ему ответом. Браннур рявкнул c нарочитой свирепостью, чтобы, раз такое дело, еще больше припугнуть:

куда годится – могучий зверь, а трепещет как сухой лист! Ну надо же, вспотел конь от страха; терпкий, пьянящий запах струями плывет в воздухе! Браннур снова принюхался. Не спеша, осторожно направился к Уирралу. И Уиррал шарахнулся от него – от него, своего хозяинаБраннур громко рассмеялся, протянул к коню руку, однако тот, всегда такой доверчивый, опять прянул назад.

– Ну, ты, кляча бестолковая! – Браннур зло выругался. – А ну, стой! Чего дергаешься, как необъезженный?Спокойней. Что-то не в порядке. Странно острый запах конского пота, путаница ощущений – какая-то непонятная смесь боли и радости… непонятное отупение… Пытаясь сохранить контроль над собой, Браннур поднял седло, взвалил его Уирралу на круп, протащил по спине вперед, к холке… затянул подпругу – раз-два – туже, еще туже…

ремни глубоко врезались в конское брюхо…

Теперь в ржании Уиррала слышалось что-то новое: не только страх, но и боль.

«Что же я делаю?» – Браннур торопливо ослабил подпругу. Однако унять испуг Уиррала ему уже не удалось. Жеребец встал на дыбы, вырвался из его рук, поскакал прочь. Браннур метнул ему вслед меч. Промахнулся.

Долго еще слышал панический перестук копыт. И наконец тот сгинул вдали.

Все потеряно. Все, кроме регалий, подобающих герою: шлема, щита, меча.

Браннур не спеша глотнул немного воды из фляги и зашагал вниз, в долину. На ходу потихоньку бормотал, говорил сам с собой:

– Не растравливай себе душу: теперь это – твое тело; не терзай себя понапрасну: ты сам принял эту ношу, она – твояУзкая полоска земли тянулась вдоль самого края глетчера. Она могла прокормить, эта земля под холодным солнцем, которую еще вчера он считал гибельной пустошью. Браннур жевал мучнистый лишайник, раздвигая увядшие листья, собирал ягоды, вкус которых поражал богатством, ловил и ел крохотных насекомых – но все это отнюдь не могло утолить его голод. Тогда он заходил в воду неглубоких ручьев, переворачивал камни, цепко хватал рачков – маленьких, шустрых…

Это была жизнь. Почти такая же, как и прежде: размеренная, уединенная, без яркой красоты, без сильных чувств. Время потеряло для него значение. Время просто текло…

В свою деревню он вернулся неделю спустя. Навстречу бежали люди, вдруг показавшиеся ему незнакомыми.

– Смотрите, Бран- Смотрите: драконьи меты на мече- Смотрите – Браннур Победоносец вернулся- Слава нашему героюЭто был триумф. Со всех сторон ликующим потоком устремились к нему деревенские. Всех их готов он был теперь обнять. Старого своего недруга Царрура, страдающего язвой желудка. Тетку Алеатру с ее опухолью в зобе. Хиллиарту с воспаленными суставами…

Куда он вернулся?

Ярким пламенем полыхала вокруг него боль. Он никогда не поверил бы прежде, что все его односельчане – включая тех, кто на вид здоров, молод, несокрушимо крепок, – так источены всяческими хворями. Даже этот, не рожденный еще, в утробе Хиллиарты: у него тоже, оказывается, суставы воспалены.

Двое мужчин подвели Уиррала. Рассказали: жеребец с пустым седлом вернулся еще неделю назад. Браннура охватило чувство, подобное опьянению: он почуял страх коня, единственного живого свидетеля его тайны, выхватил меч…

– Этот подлый конь покинул меня и предалКрасная, горячая кровь брызнула из шеи Уиррала.

А когда жеребец уже лежал в пыли, испуская дух, – жгучее сожаление пронзило Браннура. Был Уиррал ему другом, чуть ли не братом…

Но это уже дело прошлое. Теперь важнее всего – не потерять контроль над собой. И разом ушла жалость к убитому коню, иссякла быстрее, чем его кровь.

Сзади – звук шагов. Браннур оглянулся. Нерешительно, с бледным лицом, к нему приближалась мать.

– Ты так изменился, мальчик мойОн обнял ее и, убрав из голоса даже тень фальши, сказал:

– Измучился просто. Долгий путь, голод, жажда… Но я победил дракона! Вот, мама, возьми назад свой мешочек, он мне больше не нужен.

Успел прикусить язык, едва не брякнув: «Скоро он потребуется тебе самой…» Злокачественная опухоль уже глубоко проела ей грудь и росла, казалось, с каждым вздохом. Ах, матушка, если бы ты зналаОн еще крепче прижал ее к себе.

Три дня чествовала его вся деревня. Пришел даже Охайм, похлопал Браннура по плечу, о воровстве и не заикнулся, вместо этого завел речь об их предках, которые, все как один, были героями. А потом Браннур уехал в Инвенау. Новый драконоборец отправился занять свое место в рядах Непобедимых – по крайней мере, в деревне все были убеждены, что дело обстоит именно так.

И никто не знал, что в Инвенау он вскоре получит прозвание «доктор Боль»: «Вот уж, право слово, боль этакая – помучит тебя, помучит… Зато ведь и вылечит!»