Планета, с котоpой не возвpащаются

Глава 16

На этот раз инженер не сказал ничего, но рука его сама потянулась к висевшему на поясе пистолету.

— Эвери… старина Эвери, — сказал Лоренцен. Внутри него нарастал болезненный смех. — Он подделывал эти лингвистические сведения. Он давал большинство ответов на наши вопросы. Он учил рорванцев и засиживался допоздна, говоря с ними… — Он кратко пересказал подслушанный разговор.

— Вы считаете, что происшествие с «Да Гама»… связано с ними? — Голос Гуммус-луджиля был хриплым.

— Все совпадает, не правда ли? Первая экспедиция исчезла. Вторая встретила при своей подготовке множество помех, вплоть до внезапной смены всего руководства Института. Правительство помогло набрать добровольцев для этой экспедиции, и у нас получился самый плохо подобранный, конфликтующий, недееспособный экипаж, какой когда-либо поднимал корабль в космос. Эвери с самого начала был психологом экспедиции, но ничего не сделал, чтобы уладить эти конфликты. Эвери занимает официальный пост, он один из тех советников, на кого все больше и больше опирается парламент… И когда мы, несмотря ни на что, все-таки вылетели, появились рорванцы. А если мы захотим отправиться домой с положительным сообщением — что ж, ведь «Да Гама» исчез!

Пот блестел на их лицах, когда они стояли друг против друга. Они тяжело дышали, и Лоренцен вновь начал дрожать!

— Но правительство… — Гуммус-луджиль почти простонал это.

— Не официальное правительство. Парламент действует в чашке с золотыми рыбками. Психократы, советчики, незримая власть — они имеют своих людей повсюду. Одного патрульного корабля, полностью укомплектованного их людьми, вполне достаточно, чтобы позаботиться о «Да Гаме». Достаточно будет и для нас.

— Но почему? Во имя господа, почему?

— Не знаю. Может, никогда и не узнаю. Но представьте себе более старую цивилизацию, чем наша — может быть, рорванцы, психократы на Земле — лишь их орудие, а может, и те, и другие — лишь игрушки в руках обитателей какой-нибудь другой планеты. Они не хотят, чтобы люди вышли в межзвездное пространство.

Вновь наступило молчание, они думали о миллиардах солнц и о великой холодной тьме между ними.

— Хорошо, — сказал наконец Гуммус-луджиль. — Но что же нам делать? Теперь?

— Не знаю, — с огорчением сказал Лоренцен. — Может, стоит подождать, выиграть время, пока мы сможем застать капитана Гамильтона одного и поговорить с ним. Но, с другой стороны, нам могут и не дать такой возможности.

— Да. Может случиться все что угодно. Если кто-то — или что-то — узнает, что мы знаем… Или, возможно, рорванцы решат не рисковать, не оставлять все на потом и уничтожат нас и лагерь, пока Гамильтон ничего не подозревает. — Гуммус-луджиль взглянул на передатчик, стоявший в углу. — Сомневаюсь, чтобы можно было вести передачу отсюда. Здесь в стенах слишком много металла, он будет экранировать нас. Нужно выйти наружу.

— Ладно, — Лоренцен встал и взял в руки ружье. — Сейчас такое же подходящее время, как и любое другое. — В лагере были установлены робомониторы, которые автоматически записывали все сообщения их передатчика и в случае необходимости поднимали тревогу.

Астроном вновь выглянул в главный коридор. Ничего не двигалось — тишина, гробовое молчание. Лишь гулкий стук сердца. Лоренцен задал себе вопрос, сумеют ли они выбраться из пещеры и вернуться незамеченными.

А если нет — все равно следовало рискнуть. Пот заливал его лицо, он не мог унять нервную дрожь, но работу все равно нужно было сделать. С этим было связано больше, чем просто овладение Троасом. Солнечная система, все человечество должно знать, кто здесь подлинный хозяин, иначе никогда в оставшиеся дни не будет Лоренцен знать мира.

Гуммус-луджиль надел на плечо лямку приемопередатчика и встал, хмурясь. В одной руке у него было ружье, за поясом — нож. Приготовления закончены, пора начинать.

Они вышли в коридор. Глаза их задержались на занавесе, закрывавшем вход в соседнее помещение. Там был Эвери. Хорошо было бы застать Торнтона и фон Остена одних, но они не могут рисковать разбудить человека или существо, называвшее себя Эдвардом Эвери.

Длинный ряд дверей; их тихие шаги, казалось, отдавались грохотом; они шли из центральной пещеры к выходу в молчаливой пустоте туннелей.

Из бокового туннеля вышел рорванец. Он держал мушкет и преграждал им дорогу. Желтые глаза сверкнули внезапной тревогой, он спросил:

— Куда вы идете?

Лоренцен вовремя удержал себя от ответа: предполагалось, что он не знает языка. Он улыбнулся, развел руками и подошел ближе. Ружье рорванца задрожало. Если они были неожиданными гостями… Наконец он принял решение и оттолкнул их назад.

— Конечно, — горько прошептал Гуммус-луджиль. — А завтра нам скажут, что это для нашего же блага, потому что тут много опасных хищников… Подойдите к нему, Джон. Не угрожайте, а пытайтесь поспорить.

Лоренцен кивнул. Он приближался, пока мушкет почти не уперся ему в живот.

— Послушай, — терпеливо сказал он, — мы всего лишь хотим прогуляться. Разве нельзя? Все, что нам нужно, это небольшая прогулка.

Охранник выкрикнул «Нет!» и попытался оттолкнуть его. Гуммус-луджиль оказался рядом с Лоренценом. Он схватил мушкет и потянул его в сторону. Лоренцен тоже ухватился за мушкет, вдвоем они вырвали его у рорванца. Турок выбросил вперед кулак. Последовал глухой стук, рорванец откинулся назад и упал. Гуммус-луджиль оседлал его, схватив за горло.

Через мгновение:

— Все в порядке. Оторвите полосы от его одежды, нужно его связать и заткнуть рот. Может, лучше убить этого ублюдка, но…

Через минуту они вновь быстро шли по туннелю. Шума было мало, тревоги никто не поднял. Но в любой момент пещера может ожить.

Перед ними появился выход из туннеля — сине-черная тьма и безжалостная яркость звезд Геркулеса. Они выбежали наружу, вокруг них деревья, над ними — небо, в отдалении послышался крик какого-то животного. — Сюда, — подальше от пещеры — этот чертов часовой! Теперь ничего не поделаешь, нужно действовать. — Гуммус-луджиль присел на корточки над своим радиопередатчиком. Пальцы его пробегали по клеммам. — Должен прогреться — что мы будем делать после передачи?

— Не знаю. Попытаемся спрятаться где-нибудь. — Лоренцен пытался успокоить дыхание. Ему казалось, что биение его сердца слышно повсюду.

Панель передатчика осветилась, загорелся круглый глазок. Гуммус-луджиль надел наушники и сделал несколько пробных ударов ключом.

— Нет, еще не нагрелся.

Началась тревога, послышался высокий скрежещущий звук, который пронзил Лоренцена, как мечом. Он отскочил назад, поднял ружье и глотнул воздуха.

— Боже, они нашли часового.

— Или где-то у них спрятан детектор, который поднял тревогу, как только мы начали передачу. — Гуммус-луджиль мрачно выругался.

Во входе в туннель показались гибкие фигуры, черные на светлом фоне. Сквозь вой сирены пробился голос рорванца:

— Прекратите! Прекратите передачу по радио(?), или мы убьем вас!

Гуммус-луджиль начал передачу. Лоренцен побежал от него зигзагами между деревьев. гибкие ветви хватали его за ноги, он споткнулся, выругался и болезненно ушиб локоть о скрытую дверь. Но внимание врагов следовало отвлечь от радиопередатчика, Гуммус-луджиль должен прожить достаточно долго, чтобы передать сообщение. Лоренцен крикнул. Бояться было некогда.

Грянула дюжина мушкетов. Он слышал гневное жужжание свинца мимо своих ушей, несколько пуль ударило в ствол, за которым он прятался. Это был толстый ствол, на высоте полутора метров разделявшийся на две главные толстые ветви. Он пристроил ружье в развилке и установил переключатель автоматического огня. Рорванцы бежали к нему.

Его автомат заговорил короткими очередями, без предательских линий огня. Неопределенная масса бегущих теней раскололась. Он услышал болезненные крики, увидел, как они падают, и даже в этот момент почувствовал сожаление.

— Джугац, Аласву, Силиш, Менуша, Синарру, вы были хорошими товарищами. Вы были моими друзьями все-таки.

Рорванцы отступили — от рощи и от светлого пятна выхода из пещеры. Они окружали рощу, но каждую секунду очереди останавливали их.

Заговорило что-то вроде пистолета-пулемета, посылая горячие белые трассы в темноту под деревьями. Итак, они пустили в ход свое настоящее оружие! Лоренцен отступил назад и ждал смерти!

Много новых врагов появилось из-под земли. Лоренцен стрелял, заставляя их отступать назад; но кое-кто прорвался через поставленную им свинцовую завесу. Ружейное ложе жестко прижималось к его щеке. Он смутно ощущал влажную жесткую почву под ногами. Отблеск света на небе говорил, что на восточном горизонте восходит Сестра.

Что-то сверкнуло у выхода из пещеры. Лоренцен увидел падающих и бегущих рорванцев. Две фигуры вырисовывались на светлом фоне — Торнтон и фон Остен, они услышали шум и вышли на помощь.

Немец стрелял в направлении трасс пистолета-пулемета. Внезапно эти трассы исчезли. Фон Остен взревел и кинулся от выхода из туннеля. Но он двигался недостаточно быстро. Лоренцен услышал металлический щелчок. Фон Остен повернулся на пятках, поднял автомат и упал, как тряпичная кукла. Торнтон прижался к земле и полез в тень.

Ночь была полна глаз и летящего металла. Рорванцы окружили рощу и непрерывно стреляли в нее.

— Джон! Где вы? — настойчивый шепот, как змея, пробился под сучковатые ветви.

— Здесь, Кемаль. Турок на животе подполз к дереву Лоренцена и встал с автоматом в руке. Первые бледные полосы лунного света пробились между листьев и пятнали его лицо. В его голосе не чувствовалось торжества, для этого не было времени, но он быстро пробормотал:

— Я передал сообщение. Не было времени на подробности, только сказал, что у нас стычка с туземцами и что они вовсе не настоящие туземцы. Что теперь?

— Теперь, — сказал Лоренцен, — остается только держаться, сколько сможем.

— Да. Я просил парней на базе, как только они получат сообщение, запеленговать нас и послать сюда несколько вооруженных шлюпок. Может, продержимся до тех пор.

Справа послышался огонь. Чья-то быстро бегущая фигура появилась в роще.

— Сюда! — крикнул Лоренцен — Сюда, Джоаб!

Он и Гуммус-луджиль упали на живот и отползли в сторону.

Марсианин, почти незаметный в своем черном костюме, подполз к ним. Он тяжело дышал, в лунном свете лицо его было белым, как мел.

— Мы услышали шум… выбежали, увидели, что вас нет… Эвери говорил, что нужно остаться, но… рорванцы пытались остановить нас, мы прорвались… Мы решили, что на вас напали… Что случилось?

Лоренцен не ответил. Он полз впереди всех, направляясь к месту, где была наиболее густая тень. Здесь несколько деревьев образовали круг — почти сплошная баррикада. Они проскользнули меж стволов и встали, направив ружья в трех направлениях.

Началось нападение рорванцев, через мгновение все превратилось в огонь и гром, все кричало и ревело, золотые сверкающие глаза появлялись из тьмы и исчезали вновь. Бросили несколько гранат, но все они разорвались снаружи баррикады. Автоматы людей гремели. Свистели пули рорванцев, начал работать второй пистолет-пулемет-настоящая буря смерти.

Атака захлебнулась, атакующие подались назад, исчезая во тьме. Несколько раненых чужаков отползли подальше, несколько мертвых лежали там, где упали. Резкий запах дыма слышался в холодном воздухе.

Тишина, продолжавшаяся, казалось, очень долго. Затем из тьмы послышался человеческий голос:

— Согласны на переговоры?

Голос Эвери.