Планета парадоксов



  

На Лиске

Рябинка искренне думала, что никогда больше не вернётся на Новую Землю. В самом деле, чем были для неё те десять дней? Фантастическим сном, который постепенно затягивала дымка новых хлопот и треволнений. Дипломная работа, госэкзамен, распределение — да мало ли всего?

Не то, чтобы Рябинка совсем забыла гостеприимный домик возле аллеи из синих тюльпанов — такое не забывается. Да и прощальный подарок Эльмара, висевший на стене её комнаты, неизменно вызывал океан вопросов у каждого, кто его впервые видел. Хотя истинной истории Рябинка, само собой рассказывать не могла, но так, намекнуть на нечто значительное в своей жизни, она имела право. И она вдохновенно сочиняла некую сказочку, каждый раз расцвечивая её новыми подробностями.

В этой сказочке была Земля /Тьера/, начинающий художник с киностудии (с Голливуда) («А как быстро он рисует — закачаешься») и чудо-хирург с золотыми руками, который совершенно напрасно губит свой талант в затерянной среди необозримых лесных просторов Долине, и заодно занимается селекцией. В доказательство Рябинка демонстрировала не только портрет на стене, но и диковинный цветок, под названием «виала», семена которого очень кстати оказались в кармане её курточки.

О приключениях, в каких ей пришлось побывать между добычей семян чудо-цветка и получением памятного подарка Рябинка благоразумно умалчивала. Это было прошлое, некоторые эпизоды которого были не совсем приятны её самолюбию. Один Эльмар неизменно вспоминался с теплотой, но сколько же можно было о нём говорить? Его милый и немного загадочный образ постепенно бледнел для неё и уже не будил в душе сладкого и непонятного трепета, когда она его вызывала в памяти. И вдруг… Назначение она получила на Лиску!

Это было для Рябинки полнейшей неожиданностью. Правда, Сам подписал им практику одним махом и не поморщившись, правда, отчеты их группы по проектам были признаны образцовыми. А диплом Рябинки был замечен как перспективный. Но надежда, что строгий Саваоф захочет продлить с ними трудовые отношения, да еще со всеми пятерыми оптом казалась ребятам событием из области надреального. Да, они мечтали об этом — даже вслух и вместе — но сами же над своими мечтами смеялись. Столько придирок, сколько замечаний было всегда с его стороны! Значит, оценил наконец, когда попытался заменить их другими из молодых да ранних? И теперь Рябинку ждала любимая работа и захватывающие, торопящиеся сменить друг друга будни.

Про будни вообще-то принято говорить, что они тянуться, в крайнем случае, идут, но, когда работа спорится, такой слабый термин не подходит совершенно! Для наших космобиологов будни именно бежали. Ребятам некогда теперь было вести наблюдения на своём опытном участке, и лишь Верн неутомимо менял свои культуры, а остальные надолго забросили всякие эксперименты.

Каждый новый объект требовал всё больше сил. Анализы, подготовка грунта, посев, а затем уход за растениями. Одни переезды занимали уйму времени.

По вечерам, тщательно смыв въевшуюся грязь, иногда довольно вонючую, ребята собирались у кого-нибудь в комнатке и спорили.

— На следующем объекте хорошо бы завести финиковые пальмы, говорила, к примеру, Тим, вытягивая на кровати усталые ноги.

— Не пройдет по климату, — возражал Стоун.

— А какой там климат? Ах, да… Тогда орех и благородный лавр.

— Нет семян, а послать не успеем.

— Не успеем, — подтвердила Рябинка. — Ты же знаешь, как там любят тянуть с заявками. Я могу предложить кактусы и маслины.

— К лешему твои кактусы, — не соглашается Верн. — Что с них проку?

— Я имею в виду опунции и цереусы.

— А, со съедобными плодами? Тогда другое дело.

Проблема с удобрениями перестала ребят беспокоить. Верн, который чуть ли не каждый вечер с завидной методичностью прочесывал окрестности, обнаружил в какой-то тысяче километров от посёлка залежи вулканического пепла, очень богатого калийными и иными солями. И хотя Верн ездил искать совсем не пепел, а расщелину с постоянным выходом газов на поверхность: место для желтых бактерий, присланных ему с Марса, — он по праву стал героем дня, когда принёс весть о своём открытии.

Между тем наступила и прошла осень, за ней зима, и пришла новая весна. Поселение обзавелось уже шестью заводами и пополнилось новыми людьми. Лесоводы тоже имели помощников. Ребята поднакопили опыта, приобрели необходимую сноровку в обращении с малой и большой механизацией и воспрянули духом.

Во всех парниках и оранжереях, чуть только пригрело солнце, дружно поднялась молодая поросль. Виала, посеянная Рябинкой «на повезёт», не только прижилась, но и успела дать семена, и через месяц после таяния снегов буйно разрослась, покрыв неожиданно густым ковром весь парник.

Объяснялся феномен очень просто: виала образовала на своих корнях клубеньки с азотобактериями. Это было очень перспективно. Даже Сам удостоил внимания необычную плантацию и сказал:

— Через годик здесь будут отличные огороды.

А Рябинка просто заболела виалой. Пропалывая землянику, /виала виалой, а ягоды она тоже любила/, она обнаружила, что один стебелёк был абсолютно прям. И Рябинка загорелась целью: вывести виалу прямостоячую.

Да, всё шло своим чередом. Как вдруг… Вдруг оказалось, что Лиска бесперспективна. И приговор ей вынесли не кто иной как гидрографы. Планета оказалась безводной.

Нельзя сказать, чтобы весть об отсутствии на Лиске нужного количества воды грянула на поселок подобно грому среди ясного неба. Естественно, что-то до наших биологов доносилось. Но, во-первых, они знали, что вода получается при очень многих химических реакциях, а во-вторых, до сих пор недостатка в воде они не испытывали. Оказалось — воды не хватит для образования на планете гидросферы, а без гидросферы остальные работы по благоустройству смысла не имели. Под открытым небом существовать было все равно невозможно, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Удручающая тоска повисла над колонией, и наша пятёрка космобиологов тоже впала в уныние. Всё рушилось: все надежды, все планы. И жаль было трудов, жаль планеты, которую они уже считали своей.

— Теперь нас расфасуют, кого куда, — сказал однажды вечером Вихрь.

— Кто нас возьмет, неудачников, — сказал Стоун. — Кому мы нужны?

— Мне предлагали, — сказал Верн. — На научно-исследовательской станции.

— Почему же ты не пошел? — съехидничала Тим.

— Здесь интереснее.

Ребята помолчали.

— Ещё три недели — и конец. — сказала затем Рябинка.

— Эх, если бы я был начальником экспедиции! — воскликнул Стоун.

— И что бы ты сделал? — снова съехидничала Тим.

— Поставил бы завод по изготовлению воды промышленным способом.

— Не выгодно, — сказал Вихрь.

Но тяжелее всех было Рябинке. Гидрологи искала воду. Остальные знали, что от них лично ничего не зависит. А она была ни в тех, ни в сех. Она знала: есть, существует во Вселенной нечто, способное спасти их маленькую колонию от неизбежной гибели. Есть возможность со-хранить работу и её, и её товарищей, и всему множеству собравшихся здесь людей. Титры в конце той дурацкой драмы, которую она видела по телевизору, когда все ловили маньяка, она хорошо запомнила: документация на технологию, превратившую безжизненный обломок твёрдого вещества в образчик райского сада, не выдумка сценариста. А это значило, что она пылится сейчас где-нибудь в архивах одного из потомков изобретателя и тихонечко себе ждёт, пока её не востребуют любознательные головы.

Что такое четыре дня полета — пустяк! Если только информация была правдива… А если нет? Что, если это все-таки выдумка? А если и не выдумка, вдруг Совет Безопасности той чокнутой планеты не захочет технологией поделиться? Или запросит излишне высокую цену?

Конечно, можно было бы слетать и поинтересоваться. Но кто Рябинку туда приглашал? Её попросту прогнали! Уматывай, мол, пока отпускаем. Если кто-то не хочет контактов с внешним миром, то ведь очень просто может щёлкнуть по носу настырного гостя.

Она теперь часто брала в руки пластинку со своим портретом и смотрела… Нет, не на себя, а на схему какого-то прибора, начертанную на обратной стороне. Под схемой был чертёж в двух проекциях и множество цифровых и буквенных обозначений.

Рябинка не однажды силилась понять, что эта схема обозначает и даже выучила её так хорошо, что, казалось, могла нарисовать по памяти. И настал миг, когда ее осенило: это была схема уловителя мыслей, «Ума»! Намёк был тонкий, но понятный: захочешь, мол, — прилетай в гости!

Значит, ничего плохо не произойдёт, если она слетает на Новую Землю ещё разок и, может быть, выяснит на-счёт воды! Если бы Совет Безопасности был так уж против её появления, Эльмар никогда бы не стал рисовать на своём подарке схему прибора, дающего ей возможность свободно и независимо перемещаться по поверхности планеты.

Рискуй, Рябиночка!

В таком боевом настроении она вошла к Саваофу.

— Ну чего тебе? — спросил начальник устало.

Сидя за столом, он крутил в пальцах карандаш, и на его озабоченном лице не было даже тени той прежней самоуверенности, которая всегда так раздражала Рябинку.

Рябинка не знала, что грозный Саваоф тоже окажется без работы, если Лиска будет объявлена «планетой без перспективы», однако весь вид сидевшего перед ней человека выражал огромную скорбь и полнейшую безнадёжность. Ей очень захотелось сказать ему что-нибудь ободряющее, но все слова куда-то улетучились. И она проговорила, запинаясь:

— Мне нужно на Тьеру.

— Ну так лети, — досадливо поморщился начальник.

Рябинка молча вышла из кабинета. А Самшит Уаиндович смотрел ей вслед и думал, что он так и не сумел найти общего языка с этой старательной, хотя и не в меру самолюбивой девушкой, и она, конечно, правильно делает, подыскивая себе другую работу. Что шестьдесят пять — конечно, возраст, и после этой неудачной экспедиции для него всё будет кончено. Новой планеты ему не дадут, проводят на покой. Как будто для таких, как он, покой существует!

Конечно, будь у него семья, дом — можно было бы пожинать плоды праведных трудов и почивать на лаврах. Но семьи он завести не сумел, а домом своим намеревался сделать вот эти сыпучие пески Лиски, которые так жестоко его обманули! Нет, пусть там приказывают, что хотят, а он не уйдет отсюда, даже если останется совсем один. Сколько отмерено ему судьбой дней, столько он и протянет, но он имеет право провести остаток своих лет там, где хочет…



  

Неожиданная встреча

Этот день начался для Эльмара с хандры. И даже отпуск, о котором он мечтал три года, почему-то не радовал. Может, неприятное чувство было от того, что отпуск этот был чуть ли не вынужденным? Предполагалось, что «Рябинку и Эхнатона оформлять будет Эльмар, но с Вальтминым он не сумел сконтактировать. Вот и получилась «дыра»».

И, как на зло, ничего дельного по части убивания времени не шло Эльмару в голову. А лезли туда, просто, можно сказать, нагло ломились, какие-то траурно-тоскливые мысли. Эльмар достал коробку карамели, присланной ему Марие, положил одну конфету в рот и подумал:

«Надо жениться. Почему бы тебе и в самом деле не жениться? Ты же знаешь, Марие тебя любит, и лучшей жены тебе не сыскать!»

Его размышления прервала трель телефона. Звонил племянник.

«Эльмарушка, — сказал он после ритуальных «привет» и «как дела», — ты не мог бы сделать мне грандиозное одолжение?

— Не знаю, — ответил Эльмар. — Вряд ли я способен сейчас на что-либо грандиозное.

— Я не так выразился. Для тебя это пустяк. Ты же знаешь, моя Лизочка учится в экспериментальной школе. С этого учебного года там ввели новое правило: каждый день кто-либо из родителей присутствует на всех уроках. Придумали какую-то ересь, будто это приближает семью к школе. Глупости, правда? Мы прекрасно обходились без пап и мам…

— И тебя через день отпускают с работы?

— Чудак! Почему через день? Я же не единственный па-па в классе. Эльмарчик, выручи! Я в командировке, про-сто не в силах вырваться!

— Ладно, уболтал! — засмеялся Эльмар.

— Ну вот и ладно! — облегчённо выдохнул другой конец провода. — Я всегда знал, что ты самый лучший дядюшка на свете!

В школу Эльмар попал, когда звенел звонок. Он переступил порог класса и… остолбенел. Этот милый курносый нос, эти юные, неправдоподобные изогнутые глаза с длинными ресницами…

Нет, никак не мог он их встретить здесь, в этом классе! Хотя… Почему бы и нет?… Ведь должна же она где-то работать… Значит, учительница… Интересно, а она его узнала?

— Садись на заднюю парту, — сказала обладательница глаз несколько вызывающим тоном. — Место для родителей там.

Эльмар прошёл на самую дальнюю парту в углу и сел.

— Мы продолжаем изучение темы «гипотезы об образовании планетарных тел», — говорила между тем старая знакомая Эльмара, а ныне учительница. — Итак, с какими трудностями сталкивается автор, желающий выдвинуть свою гипотезу?

Девочка с первой парты подняла руку.

— Иди, Элиза.

Девочка вышла к доске. Это и была внучатая племянница Эльмара, ради которой он здесь присутствовал. Но смотрел он не на неё, а на ту молодую женщину, которая стояла перед классом и вела урок.

— Гипотеза должна объяснить, какими силами частицы пыли и газа вместо того, чтобы разбегаться в разные стороны, склеивались между собой. Почему большинство планет любой системы имеет спутников, и почему эти спутники до сих пор не попритягивались к планетам. Почему орбиты большинства планет — почти точные окружности? Почему большие планеты состоят из раскаленных газов, в то время как маленькие — твёрдые тела?

— Всё?

— Нет. Ещё надо согласовать моменты количества движения тел в рассматриваемой системе.

— Спасибо, Элиза, садись. Сегодня мы рассмотрим гипотезу И.Горева, русского журналиста. В настоящее время она пользуется наибольшей популярностью среди ученых.

Эльмар томился. Время от времени он украдкой посматривал на эту женщину и печально любовался ей. Она старательно избегала этого взгляда, и это было нисколько не удивительно. Самый мрачный день Эльмаровой жизни был связан с ней. Но к чему было тревожить прошлое?

— Образование планет И. Горев объяснил на примере Солнечной системы, прародины наших предков. Итак, когда-то в космическом пространстве летела звёздная пара. Одна звезда была побольше, другая — поменьше.

В классе погас свет. На потолке появилось изображение звездного неба, характерное для северного полушария Тьеры. На фоне этого неба две лишние звёздочки, одна примерно в семь раз больше другой по диаметру. Звёздочки эти увеличиваются в размерах, как бы приближаясь к зрителю, в то время как их более мелкие собратья разбегаются к краям купол и исчезают из поля видимости.

— Данная система оказалась нестабильной. Благодаря возмущающему действию более крупной звезды маленькая начинает разрушаться. Видимо, сначала она просто разделилась на две… От меньшей звезды отделился кусок и стремительно унесся в пространство наискось по отношению к цен-тральному светилу.

— Затем из недр его изверглись один за другим два комка плазмы поменьше. Два куска поменьше отделяются от уже уменьшающейся в размерах звезд и устремляются в различные точки вокруг Солнца.

— А вот так появился Плутон…

— Ещё один комочек плазменного материала очутился на потолке-экране.

— Но и теперь система всё ещё не могла оставаться стабильной. Отторгнутые куски плазмы извергли из себя своих спутников…

— Да и та, первичная звезда, успокоилась не сразу…

Видно, как один за другим появляются спутники планет.

— А как же центральное светило? Неужели оно все это время оставалось нейтральным? Нет, и из него извергались комки вещества… Один за другим появляются 5 планет. Это Меркурий, Венера, Земля, Марс и ещё одна.

— Неужели же ни разу не столкнулись в пространстве вещества двух звезд? Есть большая доля уверенности в том, что один раз такое событие произошло. Смотрите…

В Пятую безымянную планету врывается кусок от второй звезды. Взрыв. Вместо одной планеты теперь множество точек: крошек, кольцом рассеянных по пространству.

— Так образовался пояс астероидов…

Эльмар хорошо знал эту гипотезу. Ничего нового до его слуха не доносилось. И всё-таки он жадно впитывал в себя звуки выразительного, богатого модуляциями голоса. Как это было больно слышать его вновь! Чья-то голова, просунувшаяся в дверь, оторвала его от мрачных раздумий.

— Ина Давидовна! — сказал голова. — Вам звонок. Срочно.

— Спасибо, иду, — ответила учительница.

Чуть она вышла, вспыхнул свет, и ученики окружили Эльмара.

— Какую причёску носила Рябинка в школе? — довольно нахально поинтересовалась Элиза.

— Откуда мне знать? — удивился Эльмар. И спросил в свою очередь:

— У вас давно работает Ина Давидовна?

— Уже полгода. Правда, она красивая?

— Очень красивая, — согласился Эльмар.

Вернувшись домой, он захандрил ещё больше. Он впал в самую что ни наесть настоящую тоску. Итак, сейчас её зовут Инка… И тут прозвенел звонок входной двери. Эльмар вышел на порог и… остолбенел ещё раз.

На пороге стояла Рябинка и смущенно улыбалась.

Эльмар прислонился к дверному косяку да так и застыл, некоторое время, молча взирая на гостью.

— Неправда! Не может быть, чтобы это была ты! — наконец, выдавил он из себя.

— Почему? — изумилась Рябинка. — Чего-чего, но такого приёма я не ожидала.

— Ты здорово изменилась. Теперь бы я ни за что не принял тебя за инопланетянку. Опять маскировка?

— Да нет, наоборот. Сейчас ты видишь меня такой, какая я есть на самом деле. Вот в прошлый раз — это был грим.

— И чёрные кудри?

— И черные кудри. Ты сильно разочарован?

— Нисколько. Но с этой прической ты здорово похожа на один портрет двухсотлетней давности. На Катрену Сельвину, вдохновительницу восстания могучих.

— Восстание могучих? Это какая-то фантастика! — засмеялась Рябинка.

— Это наша история. А прическа тебе идёт. И эти шпильки с бусинами. Они металлические?

— Да, металлические. Но, может, ты пригласишь меня в свою обитель? Кстати, я так проголодалась, что способна съесть и дохлого волка.

— Дохлых волков у меня не водится, а хорошим бифштексом с кофе могу угостить.

— Если кофе натуральный — осчастливь, пожалуйста.

Рябинка сама удивлялась своему нахальству. Конечно, она провела с собой психологический тренинг пред тем, как рваться на штурм Эльмарова обиталища, но до сих пор при любых жизненных обстоятельствах ей удавалось следить за каждым своим словом, контролировать жесты, мимику. В общем, границы приличий — это было свято. Однако стоило ей увидеть Эльмара, как вся бабушкина дрессировка слетела с нее как шелуха с каштана. Она почувствовала себя легко и свободно — не стесняясь.

— У меня теперь всё натуральное. Натуральный кофе, натуральный бифштекс и натуральная Рябинка собственной персоной, — отвечал между тем Эльмар. В голосе его сквозила тонкая ирония, впрочем, настолько слабо различимая, что можно было подумать: показалось.

И снова странно: стоило улетучиться остаткам взаимной неловкости после первых слов приветствий, как что-то непонятное стало твориться с Рябинкой. Она сама не ожидала, что её так обрадует встреча с художником. Ей искренне думалось, что он нужен ей только как советчик. А оказалось, нет. Оказалось, что можно испытывать радость от того только, что видишь человека и слышишь его голос. Это было ново, и это было чудесно!

Рябинка рассказывала о своей работе, об успехах и планах. И перебивали друг друга, и просто смеялись неизвестно чему, а у нашей космонавтки чуть ли не впервые в жизни кружилась голова и сердце готово было выпрыгнуть от счастья.

Они вспоминали общих знакомых /«Мартин здорово обрадуется и тутже примчится на всех парах»/, и выставку на Высоком острове /«А травка твоя ничего себе, растёт помаленьку»/.

— Послушай, а ты сообщила в Совет безопасности о своём появлении? — спросил вдруг Эльмар.

Рябинка поперхнулась напитком, которое ничего обще-го не имела с настоящим кофе, кроме названия, и сбивчиво заговорила, путая падежи:

— Я прилетела не для прогулки. Мы нуждаемся водой, и я должна в любую цену узнать, можно ли производить её в промышленном способе.

Эльмар посерьёзнел:

— Вот как? Значит, ты по делу, и опять ненадолго. Метод производства воды из твердых пород, действительно, существует. Но как ты собираешься действовать, если хочешь сохранить инкогнито?

— Не знаю пока. Сказать правду, я рассчитываю на твою помощь.

— Тогда есть идейка. Документация, поскольку метод широко применялся, где-то хранится. Должно быть, в ка-кой-то из библиотек. Сделаем заказ по коллектору, и не позднее, чем через час, нам всё сообщат.

— А почему так долго: через час?

— А что, мы одни у работников коллектора? Заказы исполняются в порядке очередности поступления.

— Какая может быть очередность в Интернете?

— Интернет? А что это за штучка?

— Ну… всемирная паутина, — сказала Рябинка, подумав.

— Вашей паутины у нас нет, — пожал плечами Эльмар. — Надо ждать, вот и все.

— Зачем же тогда у тебе компьютер?

— Новинка. Наши в твой прошлый прилет полазили у тебя по твоему кораблику — так что видишь результат. Интернета ты с собой не везла, но если ты знаешь, как он устроен, проблемы отпадают. Действуй.

— Ой! — вдруг спохватилась Рябинка. — Мне надо кое-куда слетать. — Я быстро вернусь, хорошо?

— Ты хочешь идти одна?

— Не беспокойся, «Ум» у меня на месте. Но только знаешь, в следующий раз подписывай, пожалуйста свои схемы. А то чуть мозги не сломала, пока догадалась, что обозначает хитросплетение линий на твоей пластинке.

Она ушла. Эльмар не стал тратить время, и запросил по компьютерной связи бибколлектор. «Ждите», — был ответ.

Эльмар поставил компьютер на автозапись и вновь приготовился скучать. Но слишком долго скучать ему не пришлось. Опять прозвенел звонок входной двери. На пороге опять стояла Рябинка и опять смущённо улыбалась. Только теперь она снова была такой, какой он её запомнил после первой встречи на берегу озера: тонкие брови, светлая кожа, румянец на щеках, ну и, конечно же, черные с синеватым отливом кудри.

— Здорово! — восхитился Эльмар. — Знаешь, у тебя есть вкус. Ещё бы немного — и выглядело бы неестественно.

Гостья Эльмара пожала плечами:

— Я могу зайти? — сказала она.

Не дожидаясь ответа, она шагнула через порог и прошла в гостиную впереди хозяина дома.

— Ответ из коллектора уже готов, — сказал Эльмар, взглянув на экран компьютера. — Мы можем заказать копии прямо отсюда.

— Нет, я хотела бы сначала их просмотреть, — возразила гостья Эльмара, тоже кинув взгляд на экранчик. — Что важно, а что нет — это можно узнать только на месте. Где они? А, в библиотеке технического музея Стасигорда?

— Хорошо, — сказал Эльмар. — Я согласен, летим в Стасигорд.

— Нет, я сама.

— Ладно. Только пообещай, что из библиотеки вернёшься прямо сюда и ничего не будешь делать без моего участия.

— Обещаю, — ответила Эльмарова гостья.

И удалилась.

Появление туземки и на этот раз не осталось незамеченным. Первыми подняли тревогу астрономы. Ночью две из четырех обсерваторий планеты засекли приземление неопознанного объекта. Правда, данные эти до начала рабочего дня оставались только достоянием компьютеров. А затем прошло ещё не менее получаса, пока астрономы сверяли показания приборов. Наконец, о подозрительном объекте было доложено в Совет Безопасности. Дежурный по связи успокоил ученых и сказал дежурному координатору:

— Слетай, посмотри, что у них там стряслось.

Координатор посмотрел на часы: обеденный перерыв. Он пообедал. Затем съездил в Долинный и, ничего не обнаружив, заглянул в ближайшую обсерваторию. Цифры неумолимо свидетельствовали, что какое-то тело, действительно, совершило на указанном месте посадку, причем тело космическое. Это немного встряхнуло координатора. Он вернулся на базу и, подумав, позвонил председателю Совета Безопасности, Ахмаду Таирову.

Таирову звонок дежурного координатора не доставил удовольствия. Появление пришельца из Большого Космоса означало множество хлопот и треволнений всякого рода. Даже если это была Рябинка. А судя по отсутствию сообщений от граждан, это могла быть только она. Да и место посадки: район Долингорда, — говорило само за себя.

Таиров отдал приказ собрать экстренное заседание Совета Безопасности и прошёл в Малый Зал заседаний. Собственно говоря, это был не зал, а скромного размера комнатка с переговорным экраном во всю стену и пультом управления. Посредством этого пульта Таиров мог общаться с любым из членов Совета, где бы тот ни находился. Экран высвечивал лица говорящих и давал возможность каждому включившемуся слышать или даже видеть, если член Совета находился у себя дома, не только Таирова, но и остальных участников совещания. Итак, Председатель Совета стал ждать. Через пятнадцать минут экран показал, что все готовы.

Совещались долго. Проектов была масса. Один предлагал объявить всепланетный розыск, другой размножить фотокарточку Рябинки и мобилизовать могучих.

— Нет, — возразила Феоктиста Михайловна. — Могучим и без Рябинки хлопот хватает.

Все в Совете знали, кого она представляет, и её «нет» означало вопрос закрытым.

Была и совсем фантастическая идея: объявить конкурс на лучшее историческое произведение о Той Земле. Мол, Рябинка не вытерпит, чтобы не явиться. Проект был отметен по причине его явной дурости. Наконец остановились на том, чтобы пойти по её предполагаемым следам и порасспрашивать всех, кто мог её встретить.

— Если она приземлилась на старом месте, значит, опять полетит в Долинный или Открытый, — сказал Таиров.

— Кого же мы займём розысками?

— Может, возьмём того из могучих, кто сейчас живёт в одном из этих городов?

— Ни оттуда, ни оттуда не подходят. Оба молодые, неопытные… Нет-нет, притом они совершенно не знакомы. Они ничем не смогут мотивировать, — в раздумье отклонила Феоктиста Михайловна.

— Хорошо, мы пошлём того, кто её знает, — кончил спор Ахмад Ванеевич. — Кто за данное предложение, прошу голосовать.

И тут снова подал о себе знать дежурный по связи.



  

Катрена и её заповеди

Рябинкино нежелание брать с собой Эльмара было совсем не капризом, хотя и очень на него смахивало. Она возвращалась к Долинному, на то место, где оставила свой звездолёт, потому что вдруг засомневалась: не забыла ли она закрыть входной люк, и ей казалось неловким признаваться, что она способна быть такой растеряхой.

Обычно она всегда проверяла, всё ли сделала правильно, а вот сегодня забыла. С радости. Она просто выскочила из корабля и побежала по молодому зелёному лугу. Её опьянил свежий ветер, а небо, покрытое тонким слоем лиловатых облаков казалось таким приветливым, таким безопасным. Как наскучалась она на Лиске по подобному великолепию.

Мягкая яркая трава, ещё не успевшая загрубеть и по-темнеть, сама стелилась под ноги, и острое благоухание живой, полной сил земли щекотало ноздри. Над Зеленой Долиной царила весна… Какие там люки? Рябинка позабыла в тот миг обо всем на свете.

И вот теперь, уладив основное дело, Рябинка вспомнила о своей промашке. Приходилось исправлять, как ни досадно. Но тащить с собой Эльмара ради такого пустяка? Из опытной, независимой и деловой особы превратиться в его глазах в эдакую забывчивую куколку, нуждающуюся в опеке? Да ни за какие коврижки!

Люки, конечно же, оказались в полном порядке. Можно было бы возвращаться, однако Рябинке вдруг захотелось повидаться с Мартином и Марие. Утром она не решилась заглянуть в Долингорд, но теперь, после встречи с Эльмаром, её стеснительность и нерешительность вдруг сменились уверенностью: ей будут рады. И было бы странно, даже невежливо, не заглянуть в гостеприимный домик возле аллеи из синих тюльпанов.

Ожидание чуда нахлынуло на Рябинку. Оно кружило голову, и ноги Рябинки понесли её к знакомой березовой роще. Вот и береза на опушке, вот и яма под корнями с кусками вырезанного дерна, вот и пригорок, за которым она впервые встретила Эльмара…

Рябинка взлетела на бугор… Увы! Озера, её озера больше не существовало! Несколько лужиц то здесь, то там — вот и всё, что осталось от былого великолепия. Да и не удивительно! Сотворённый прихотью её воображения водоём не питали никакие источники, с чего же ему было быть вечным?

Рябинка повернулась и тихонько пошла вдоль озера по извилистой, почти незаметной тропинке. Чуда не состоялось, и прежние страхи овладели ей. Ведь не только озеро могло измениться за полтора года. Может, Мартин ей нисколько не обрадуется? Может, и Эльмар стал совсем другим?

Ей овладело нетерпение. Шаги её, сначала медленные, начали убыстряться, и по мере приближения к Долинному движение её всё больше напоминало бег. По склону балки она почти скатилась.

Ступив на окраину городка, Рябинка заставила себя вспомнить о приличие. Она была на людях, и нетерпение следовало спрятать подальше. Так говорила бабушка: «Учись, милая, смотреть на себя со стороны.» Рябинка представила себе, как нелепо будет выглядеть её встрепанная фигура, мечущаяся по лабиринту улиц, и заставила себя остановиться.

Она достала зеркальце, и глянула туда. Прическа, которая так поразила художника, слегка нарушилась. Рябинка поправила волосы и чуть иначе переколола шпильки с бусинами, добавив еще несколько.

Она пошла размеренным, неторопливым шагом, и неясная тревога всё сильнее охватывала её существо. А мимо куда-то торопились прохожие, и множество женщин было одето в комбинезоны любимого Рябинкиного покроя с орнаментом по краям самой разнообразной ширины и конфигурации.

Вот и аллея из синих тюльпанов, вот и домик с двумя волнистыми линиями по периметру вместо окон… Но двери домика не разъехались перед Рябинкой тотчас же, как только она ступила на террасу перед входом. И она нажала на кнопку звонка.

Минуты две было тихо, затем что-то щёлкнуло, и в открывшемся, наконец, дверном проеме показалась русоволосая девушка с челкой. И челка, и девушка сразу напомнили Рябинки о её прошлогодних приключениях.

«Медсестра из больницы!» — пронеслось в голове у Рябинки.

— Тебе кого?

«Не узнала».

— Мне Мартина или Марие. У них кто-то заболел или вы в гостях?

— И не заболел и не в гостях. Я здесь живу. А вот Мартина и Марие ищи теперь в другом месте.

— Как же так? — растерялась наша путешественница. — Я помню, доктор Фот с сестрой жили здесь.

— Он оказался могучим, и они уехали, — объяснила медсестра.

— Могучим? — повторила Рябинка неуверенно. Она твердо усвоила в прошлый свой прилёт: могущество — это тайна, хранимая от посторонних за семью печатями.

— Так ты ничего не знаешь? — воскликнула медсестра, искренне удивленная её неведением, чем ещё раз подтвердила Рябинке, что она осталась неузнанной. — Все были очень расстроены, когда это случилось. Такой порядочный человек! Я недолго с ним работала, всего полгода, но тоже согласна с таким мнением. Ох, какой он был хирург! И никто не подозревал. Да ты заходи в дом.

— Нет, я на чуть-чуть. Только спросить. И как они узнали?

— Я и говорю. Упал один парень с крыши — он кровлю поправлял — и напоролся на сучок. Прямо в грудь воткнулся. Его сразу в больницу и на операцию. Доктор, когда сучок вынимал, поранил артерию. И вот тут-то оно всё и вышло! Когда он палец убрал, жила была целёхонька! И рана, где сучок был, сама собой затянулась. А доктор только рукой махнул и ушел расстроенный. И через месяц совсем уехал.

— Давно это случилось?

— Ещё в прошлом году. Хороший был врач. Все о нем жалеют!

— А куда он уехал?

— Чудачка ты! Я бы и сама хотела это знать!

Рябинка развернулась и побрела прочь. Теперь торопиться было некуда. И почему, собственно, она взялась наносить визиты? Она ведь не развлекаться прибыла? Решено: никаких больше поездок на сторону, только дела… Сейчас она сядет в свою ракетку и полетит к Эльмару. Ответ из коллектора, наверное, давно готов.

Ракетку она оставила возле звездолёта. Можно было бы, конечно, сотворить другую, но Рябинка с детства была приучена к порядку. А бросать летательный аппарат посреди чистого поля — это был явный непорядок, которого бабушка бы, конечно, не одобрила. И Рябинка потащилась в обратном направлении.

Вот и опушка березовой рощи, вот и зеленая луговина. Вот и её ракетка. Но где же звездолёт? Звездолёта не было, а зато было множество следов людей и машин.

Некоторое время Рябинка в панике металась по холмам, надеясь, что ошиблась направлением, и ракетка не её, а звездолёт ждёт себе свою хозяйку где-нибудь рядышком. Но поиски были безуспешны. Она поплакала немного, а потом решила, что отчаиваться рано. Явно здесь кто-то побывал. И если корабль кто-то забрал отсюда — сделать это могли только по приказу Совета Безопасности. Только им, да ещё Эльмару был известен шифр входного люка.

Эльмар не мог его увезти — тут даже и думать было нечего. Оставался Совет Безопасности. Что же, Рябинка сама виновата, что не сообщила о своём появлении. Естественно, члены Совета Безопасности должны были сделать всё, чтобы не допустить новой паники на планете. Наверное, корабль спрятан теперь в укромном месте и его отдадут ей, как только она заявит о себе. Надо возвращаться к Эльмару, он ей посоветует, к кому обратиться.

Рябинка перестала плакать и посмотрела в зеркальце. Да, она неплохо придумала с этими заколками. Получилось очень симпатично.

«Когда вернусь на Лиску, надо будет соорудить такую же прическу», — подумала она, направляя ракетку к Открытому.

Конечно же, со стороны Рябинки было немного странно думать о прическах, когда пропал звездолёт. Но нашей героине было всего двадцать три года. Впереди её ждало несколько дней отдыха. Документация, несомненно, где-то есть, если не в библиотеке, так ещё где-нибудь. Она попросит сделать копии хотя бы основных титульных листов, узнает цену, которую захочет содрать с покупателей владелец патента и вернётся на Лиску. А там уже пусть Саваоф думает, как убедить фирму в необходимости выложить требуемую сумму.

А звездолёт — он, конечно же, найдется. Кому он здесь нужен, кроме неё?

Так думала Рябинка, пока летела к Открытому.

Вот и площадь с киностудией в центре, вот и дом Эльмара. Рябинка пошла на снижение, как вдруг наперерез её летательному аппарату вылетела одна ракетка, другая, ещё две. Опуститься на дворик у Эльмара оказалось просто невозможно!

Рябинка направила свой летательный аппарат вверх и в сторону, чтобы подлететь с другого бока, и с удивлением обнаружила, что эти ракетки ей мешают. Они повернули следом за ней и, предупредив её маневр, снова не дали ей совершить посадку.

Сначала поведение ракеток привело Рябинку в недоумение. Но совершив несколько поворотов, наша космо-навтка поняла, что они преследуют вполне определенную цель: направить Рябинкин летательный аппарат по какому-то курсу. Решив сделать вид, что подчиняется, она послушно повернула в заданном направлении.

Сначала она не могла понять, куда её ведут. Однако, когда она посмотрела вниз, очертания суши, а затем побережья, над которыми она пролетала, показались ей знакомыми. Компас и карта говорили, сто противоположный берег покажется не скоро. Тем не менее через полчаса полета у Рябинки возникло ощущение, что она вот-вот увидит сушу. В самом деле. Минут через пятнадцать на горизонте возникла точка и скоро превратилась в островок.

Островок был мал, но густо заселен. Всюду, куда ни кинь взгляд, располагались обработанные участки земли: поля, сады либо огороды. Группа строений в центре, четыре крошечных водоема и луга со стадами дополняли картину.

«Катрена», — вспомнила Рябинка и пошла на снижение.

Ракетки позволили ей приземлиться возле длинного здания у площади в центре острова. Здание было чистенькое, словно только, что выстроенное. Сквозная резьба сплошь покрывала стены, наличники на окнах. Она придавала постройке какой-то несерьёзный, игрушечный вид. Резные колонны подпирали навес крыльца.

Неподалёку от здания располагалось большое поле. На нем вовсю кипела работа. Шел сев. Одна из машин остановилась у края поля. Из неё выпрыгнула девочка лет четырнадцати и, подбежав к Рябинке, крикнула:

— Предъяви пропуск! Ой, Сергей Аганесович, смотри! «Надо же, та самая девчонка, что и в прошлый раз», по-разилась Рябинка. — Бывают же совпадения!

— Нельзя быть такой любопытной, Лелечка, — раздался благообразный голос, также хорошо памятный нашей космонавтке. — Иди, работай.

Рябинка обернулась и снова, как и тогда, увидела высокого голубоглазого старика с лысиной. Его действительно звали Гусев, теперь Рябинке это было известно.

— Наши школьники тоже работают на полях, — сказала она, чтобы сказать что-нибудь.

— А наши школьники едят только то, что вырастят сами и носят только ту одежду, которую сами сошьют. Эти машины, — старик кивнул на поле, — они ремонтируют сами и сами делают их… то есть собирают из готовых частей.

— Но ведь это же страшно непроизводительно! Бедные дети! Сколько же им приходиться работать!

— От четырех до шести часов каждый день, кроме выходных. Это совсем немного. Есть время и отдохнуть, и поразвлечься.

— Обед, то да сё… Ещё и школьные занятия, наверное?

— Конечно. 4–6 часов каждый день, кроме выходных, — охотно подтвердил старик, сопроводив свой ответ улыбкой сфинкса.

— Ещё и уроки! Вам не кажется, что вы лишаете своих детей детства?

— Детство, сударыня, дается человеку для того, чтобы готовиться ко взрослой жизни. Чтобы быть ловчее других, метче других, больше знать, больше уметь.

— Но это жестокая система! Дети должны играть!

— Да? Но тебе не кажется, что заставлять живое существо целыми днями играть ещё более жестоко?

На это Рябинка не нашлась, что возразить.

— Если вы такие заботливые, не могли бы вы избавить меня вон от тех воздушных хулиганов, — сказала она, показав на ракетки, которые всё ещё кружили в воздухе.

— Это не хулиганы, а наши сторожа, — опять улыбнулся профессор, но теперь его улыбка показалась Рябинке довольно зловещей.

— Зачем же они меня сюда загнали? — спросила она, даже не пытаясь скрыть тревогу.

— Скоро узнаешь. А сейчас идём за мной.

Он распахнул входную дверь игрушечного здания и повел Рябинку длинным узким коридором в самый конец его, пока они не оказались в небольшом зале, где едва могло уместиться два десятка человек. Старик впустил Рябинку в зал и ушёл. От нечего делать Рябинка принялась глазеть по сторонам и рассматривать всё подряд.

Небольшое окно безупречной прозрачности освещало серию из пяти карт, изображавших одну и ту же местность, сбоку висела бархатисто-чёрная доска в витой рамке. С противоположной стороны зала на доску смотрел портрет женщины с гладкими волосами, уложенными на голове в замысловатую прическу.

Вокруг портрета полукружием располагалось девять изречений, вытесненных тёмно-синими буквами на светло-зеленом фоне.

Вот какие это были изречения:

Прочитав изречения, Рябинка заинтересовалась портретом. У женщины был небольшой аккуратный нос и глаза, какие на Тьере рисуют у цыганок на этикетках и театральных афишах. Только цвет был у них не чёрный, а голубой. Женщина определённо была красива. «Катрена Сельвина», — гласила подпись под портретом.

— Эти твои заповеди совершенно невозможно исполнить, — усмехнулась Рябинка, обращаясь к портрету. — Я не говорю, что таких людей не бывает, но ох и трудно им приходиться в жизни! Любой начальник пытается от них избавиться! В этот момент дверь открылась, и в зал вошёл Гусев. Он был не один. Группа людей в масках сопровождала его.

— Добрый день! — сказала Рябинка, поскольку вошедшие ничего не говорили. Всё это выглядело достаточно зловеще, но пока никаких враждебных действий по отношению к ней, Рябинке эти люди не предпринимали.

Но на приветствие её они не ответили. Точно также молча они расположились в креслах вдоль стен и молча стали рассматривать Рябинку.



  

На сиреневом острове

— Предъяви пропуск, — сказала одна маска голосом председателя Совета Безопасности.

Рябинка коснулась заколки с камушком возле правого виска, но ничего не сказала. Она не знала, что именно следует говорить в таких случаях.

— Она не может ничего знать о пропуске, — ответила за неё другая маска.

Несомненно, это была Феоктиста Михайловна. Она говорила мягко и, казалось, с сочувствием.

Однако Таиров сурово произнес:

— Ну, рассказывай тогда.

— Простите, — совсем растерялась Рябинка. — Я не знала, что при каждом своем появлении обязана докладывать в Совет Безопасности.

— А документы?

— Но я не понимаю, какие документы вам от меня нужны! Вот, пожалуйста, моя летная карточка, если она вас устроит.

Рябинка извлекла из кармана курточки своё удостоверение на право вождения космического аппарата класса L7 и подала его Таирову.

Таиров отдал удостоверение Гусеву и продолжал:

— Где документы, которые ты взяла из библиотеки, хотя тебе сказали, что на руки выдаются только копии?

Услышать такое было бы для кого угодно подобно грому среди ясного неба. Неужели Эльмар воспользовался её, Рябинкиным именем, для каких-то грязных целей? Неужели она ошибалась, доверившись ему, вместо того, чтобы обратиться непосредственно в Совет? Ну и влипла же она тогда!

И Рябинка проговорила, запинаясь:

— Здесь какая-то ошибка. Я и в глаза не видела никаких документов.

— Я же говорил, что это не она, — сказал Сергей Аганесович.

— Уж слишком похожа, — сказала с сомнением Феоктиста Михайловна.

— Как тебя зовут, девочка?

Эти слова были обращены к Рябинке.

Рябинка занервничала. Разве они не прочитали её летную карточку?

— Рябинка, — сказал она упрямо. — Там же написано! Неужели я так сильно изменилась?

Таиров вынул из кармана стопку пластинок не большого формата и раздал их всем присутствующим, кроме Рябинки.

— Да, — сказала после минутной паузы Феоктиста. — Ты, действительно, изменилась, особенно с тех пор, как взяла документы в библиотеке.

— Я не брала эти документы, — нервно повторила Рябинка.

Люди в масках переглянулись.

— Если я тебя правильно понял, ты говоришь, что ты — Рябинка, — осторожно сказал Сергей Аганесович.

— Да, — подтвердила Рябинка сердито.

— Ты прилетела к нам на звездолёте, конечно? — Ещё осторожнее, почти вкрадчиво, произнес профессор.

— Конечно. Не понимаю, почему вы спрашиваете.

— Тогда скажи, куда ты его поместила?

— На старом месте, возле Долинного.

Это были странные вопросы, и она смутно ощущала недоверие к своим словам. Хотя, по здравому смыслу, какой резон ей лгать? Маски посмотрели друг на друга, затем опять на неё.

— Ты ведь умеешь воображать, верно? — Спросил Таиров. Рябинка кивнула.

— Тогда вообрази вот здесь, на полу, какую-нибудь вещь. Ковер, например.

— Сейчас, — сказала поспешно Рябинка.

Она закрыла глаза и попыталась представить себе какой-нибудь коврик, но у неё ничего не получалось. Она открыла глаза и спросила:

— Это обязательно?

— Обязательно, — подтвердил Таиров, строго.

— Я не могу сосредоточиться.

— А ты не волнуйся, — мягко сказала Феоктиста Михайловна. — Не можешь коврик — вообрази хотя бы вот это — и она вынула из кармана небольшой розовый шарик.

Рябинка нажала на камушек «Ума» и на мгновение прикрыла глаза. На этот раз она не сомневалась в успехе. Невозможно описать, что она ощутила, когда шарик не материализовался.

— Ничего не получается, — пробормотала она растеряно.

— Я так и думал, — сказал Таиров многозначительном тоном человека, который знает всё. — Я чувствую, ты переутомилась.

— Со мной что-то не в порядке, — жалобно подтвердила Рябинка, не зная, что своим соглашением, она, можно сказать, подписывает себе приговор.

«Отдохни», — произнес кто-то.

Странно, но она вдруг почувствовала непреодолимую сонливость. «На сиреневый остров», — услышала она и по-грузилась во тьму…

Рябинка не помнила, сколько проспала. Когда она от-крыла глаза, то обнаружила, что лежит в какой-то комнате на низкой и мягкой подстилке вместо кровати. Комната была совсем маленькой, и больше в ней ничего не было, если не считать окна и узкой двери.

Рябинка подошла к двери, толкнула её. Дверь открылась, и Рябинка оказалась в роскошном саду, который террасами спускался к морю.

Низкие раскидистые деревья, покрытые пеной белых, розовых и лиловых цветов, источали неизъяснимое благоухание. Узкие лестницы, выбитые в скале, придавали всему пейзажу особенно живописный вид.

Сначала Рябинке показалось, что она одна в этом роскошном саду. Однако вскоре за кустами слева она заметила силуэт человека. Человек полулежал на траве и что-то писал. Так, по крайней мере, показалось Рябинке.

Самым разумным было подойти к человеку и расспросить его, куда она попала. Но осуществить это прекрасное намерение ей не удалось. Не успела она пройти несколько шагов, как непонятная сила коснулась её лица, груди, рук и заставила остановиться. Ощущение было такое, словно Рябинка уткнулась а прозрачную упругую перегородку.

По всем правилам приключенческого повествования Рябинка должна была испугаться. Но нет. Она ощупала невидимую стену руками, попинала её ногами, попыталась обойти и подпрыгнула несколько раз, стараясь дотянуться до верха.

Вот и всё. Убедившись, что невидимый барьер идет вдоль склона к самому морю и даже дольше, она вернулась к тому месту, откуда лучше всего был виден лежащий на траве человек.

— Мужчина! Подойдите, пожалуйста! — крикнула она.

Человек обернулся, встал, направился к ней…

И вот тут Рябинка испугалась.

Человек, который двигался ей навстречу, словно сошел из её ночных кошмаров. У него было худое вытянутое лицо, заросшее щетиной, и угрюмые пронзительные глаза.

Каждый бы испугался на месте Рябинки! Ведь субъект, который к ней приближался, был именно тот псих, который в прошлый прилет Рябинки пытался её уничтожить отравой из аэрозольного баллончика. Сейчас он не бежал, а ступал: мягко, легко, а Рябинка стояла, словно загипнотизированная, и не могла сдвинуться с места.

— Рот закрой, дура! — грубо сказал прошлогодний Рябинкин убийца, приблизившись почти вплотную. — Попала рыбка в аквариум, так поздно трепыхаться. — и он посту-чал кулаком по невидимой перегородке.

Рябинка догадалась, что стена, которая не пускала её к сумасшедшему, точно также не пустит и его к ней, и немного воспрянула духом.

— Что вы имеете в виду? — вежливо, но твердо спросила она.

— Я имею ввиду, что у меня давно уже не было такой очаровательной соседки, — губы сумасшедшего изображали откровенную наглую насмешку.

— Не могу разделить ваш восторг, — холодно сказала Рябинка. — По крайней мере, пока не узнаю, где нахожусь.

— Там же, где и я, моя красавица. В сумасшедшем доме! — сумасшедший ухмыльнулся.

— Вы врете! Это не может быть правдой! — ужаснулась Рябинка, снова обретя способность двигаться. — Лая!

Она начала ругаться, совершенно потеряв всякое чувство собственного достоинства.

— Что ты сказала? — удивился сумасшедший.

— Ту скандра э лая! — повторила Рябинка с удовольствием.

— Наэ ту хингр?

Теперь была Рябинкина очередь удивляться.

— Йи, наэ, — ответила она растеряно.

(В дальнейшем они разговаривали на хингре, но, по-скольку большинству читателей этот язык не знаком, мы излагаем этот разговор по-русски).

— Послушай, дочка, это не тебя я два года назад видел в березовой рощи с пистолетом в руках? — говорил человек.

Потому что собеседник Рябинки был просто человеком и ничего зловещего в его морщинистом, но далеко ещё не старом лице ей больше не казалось.

— Меня. Но почему вы меня хотели убить?

— Я ни кого не хотел убивать.

— Зачем же вы тогда носили с собой аэрозольный баллончик?

— С баллончиком — это был не я. Я хотел тебя предупредить об опасности. И вишь, какое дело, — не успел!

— А что вы делали в роще?

— Хотел улететь с тобой на твоем корабле.

— Улететь со мной? Зачем?

— Послушай, дочка, — вдохнул Рябинкин собеседник. — Как ты думаешь, где я научился говорить на хингре? А я ведь отлично на нём говорю, не так ли?

— Вы… Вы тоже космонавт? С Тьеры?

— Не с Тьеры, а с Аньги!

— А как же вы здесь очутились?

— Летел в гости к другу. Нырнул в подпространство — чувствую, система циркуляции гелия барахлит. Ну, думаю, надо останавливать двигатель и ремонтироваться, пока не разнесло. На свою беду, я знал, что впереди по курсу планетка есть. Надо было мне вспомнить, что с планеткой не всё ладно, да не захотел ремонтироваться в невесомости. Ну и приземлился, на свою голову. Точнее, приводнился. Двигатель-то я отрегулировал, и трубки продул, да вздумалось мне, дураку, прогуляться. Теперь корабль мой на дне моря отдыхает, а я вот здесь загораю.

— Всё понятно, — сказала Рябинка, усаживаясь на траву возле барьера, — кроме одного: за что меня сюда сунули?

— А за что загребли меня? — пожал плечами старик, опускаясь на траву по другую сторону барьера. — Не сейчас, а тогда, 22 года назад? За то, что я не мог доказать, кто я такой. Корабль я найти не смог, «воображать» — на их языке это означает «Материализовывать разные предметы», — я тоже не могу. Вот и оказался здесь.

— Но ведь это так просто — установить истину, — недоуменно возразила Рябинка.

— А с чего ты взяла, что они хотят устанавливать эту самую истину? Ха-ха! Наивная девочка!

— Вы хотите сказать…

— Я хочу сказать, что среди земельцев очень многие сделали бы что угодно, лишь бы не допустить утечки информации о своей уникальной планете и о её населении.

— Почему же они меня выпустили в прошлый раз? — скептически спросила Рябинка.

— Потому что кое-кто за тебя заступился. Это они не допустили порчи твоего корабля. Благодаря им ты осталась жива и смогла улететь.

— Бред какой-то! — возмутилась Рябинка. — Того о чем вы рассказали, просто не может быть! Кучка сепаратистов перехватывает всех, кто приближается к их планете, забирает в плен, уничтожает звездолёты… Я понимаю, когда это был один маньяк, но целый сонм маньяков, да ещё стоящих у власти! Люди так не поступают!

— Люди?! Но они не люди!

— А что, кроме людей, здесь есть ещё цивилизация роботов? Старый космонавт засмеялся странным, горьким и снисходительным смехом, и от его смеха волосы на голове у Рябинке едва не стали дыбом. Это были зловещие, какие-то издевательские утробные звуки, и в них слышался намек на некую зловещую тайну. Глаза у Рябинки сами собой расширились, и брови застыли в тревоге.

— Неужели?… Так ты ничего не знаешь! Ну, понятно, они от тебя скрыли, — правильно оценил её состояние старый космонавт.

— Скрыли чего?

— Что они сами — роботы. Ненастоящие, выдуманные, так сказать.

— Выдуманные?!

То, что она услышал дальше, заставило Рябинку — таки вспомнить, что она разговаривает с сумасшедшим. Это была причудливая смесь правды и вымысла. Конечно же, человек, с которым так несправедливо обошлась судьба, должен был изобрести какое-то рациональное объяснение, почему с ним такое случилось, как-то понять, почему нормальные с виду люди поступили с ним неизмеримо жестоко. Трудно ли сбрендить, когда тебя помещают в сумасшедший дом?

По его словам, несколько веков тому назад на этой планете потерпел аварию один космонавт, которого звали Олег Кенсоли. Планеты была пуста и необитаема, но зато обладала волшебным свойством: силой своего воображения Олег мог создавать здесь что угодно. Сначала он обрадовался. Обретенная способность давала ему возможность заменить вышедшие из строя детали и приборы звездолёта на новые, целые, но оказалось, что всё воображенное им исчезло, чуть только корабль пересек некую границу. Для того, чтобы улететь, нужные детали необходимо было создать из настоящих материалов, руками, а не головой.

В одиночку Олегу сделать это было не под силу. И тогда он будто бы вообразил себе помощников: жену и ещё тысячу мужчин и женщин, сделав их по образу и подобию своих друзей и знакомых. С одной маленькой поправкой: он вложил им в память желание поселиться на этой планете и обосноваться на ней навсегда. «Новоприбывшие» называли планету Новой Землёй, помогли Олегу отремонтировать его звездолёт и остались жить да поживать.

— Но как же это может быть, если Олег прилетал не-сколько веков назад? — улыбнулась Рябинка явной несуразности.

— Ты плохо восприняла. Сейчас живут не те кого вообразил Олег, а их потомки.

— Потомки роботов?!

— Ну, если тебе нравиться их так называть. Хотя вообще-то они почти ничем не отличаются от обычных людей. На вид, по крайней мере. Однако космические полеты для них заказаны, потому что ничто воображенное не может покинуть эту планету.

Рябинка должна была признать, что версия старого космонавта по части логики была непробиваемой: с границей, которая дематериализует произведения человеческого воображения она имела случай познакомиться лично.

— Если бы только Олег знал, что эта самая Новая Земля станет ловушкой для его праправнуков, он бы сто раз зарекся, прежде чем упоминать о ней в своих записках, — закончил рассказ сумасшедший.

— Значит, вы — потомок этого Олега?

Рябинке было и страшно, и интересно.

— А ты разве нет? Разве не на чердаке дома бабушки Вербы ты нашла координаты этой планеты?

— Мою бабушку, действительно, зовут Вербой, — стараясь спрятать улыбку, подтвердила Рябинка.

Она никак ни думала, что её слова так подействуют на сумасшедшего. Он весь задрожал, заволновался.

— Вы знали мою бабушку? — Рябинка непритворно обрадовалась.

— И всех её детей. Ты не Ветра дочка?

— Нет.

— И не Зарницы?

— Да нет же! Моего отца звали Дождь. Дождь Кенсоли.

— Так-так.

Старый космонавт взволнованно развернулся, встал и зашагал в дальний конец лужайки. Рябинка тоже встала и направилась к своей палате.

— Эгей! — вдруг услышала она за спиной. — Тебя ведь зовут Рябинка, не так ли?

Рябинка остановилась и обернулась. Старый космонавт стоял возле невидимой границы, разделявшей оба сектора и его быстрые пронзительные глаза скользили по Рябинкиному лицу.

— Он был, кажется, женат на своей сокурснице, твой отец? Её звали… Кажется её звали Рейнбоу? — прозвучал вопрос.

— Ну конечно? Она моя мама! А вы? Вы нам с какой стороны родня?





Разгадка

У Эльмара не было особого времени страдать из-за того, что Рябинка не вернулась. Причины для переживаний у него, конечно, были, но это было совершенно другое чувство, ничего общего не имевшее с непонятной тревогой, которая вспыхнула у него в мозгу примерно через полтора часа после того, как Рябинка улетела в Долингорд.

Это было как удар током — Эльмар почувствовал, что произошло нечто нехорошее и непредвиденное.

Первым побуждением Эльмара было броситься в Стасигорд. Однако он тут же подумал, что у Рябинке нет ключа от его входной двери, и если она появиться, а его дом будет закрыт…

Эльмар рванулся было к видеофону — но кого он дол-жен был вызывать? Любой шум вокруг Рябинки мог повредить ей. К тому же у Эльмара откуда-то возникло убеждение, что в библиотеке Рябинки нет. Оставалось ждать и, как ни мучительно было такое ожидание, Эльмар прождал целый день.

Ещё мучительней была ночь: бессонная, очень длинная. И утром Эльмар решился позвонить Мартину в город Солнечный, где тот в данное время проживал. Хотя он был далеко не уверен, что имеет право сообщать кому-либо о появлении Рябинки без её на то позволение, однако надо же было что-то делать?

Мартин в этот день работал во вторую смену. Весть о появлении Рябинки его обрадовала, а тот факт, что она пропала, нимало не взволновал.

— Каждый человек имеет право на самостоятельность, — изрек он.

— Она обещала вернуться, — возразил Эльмар.

— Пустое. И вообще, ты напрасно паникуешь. Ей нечего не угрожает, тем более если о её появлении не трубить каждому.

— Ты отказываешься мне помочь?

— С чего ты взял? Я немедленно вылетаю.

Предложенная Эльмаром идея была проста до примитивности. Пройтись с фотографией Рябинки по гостиницам Открытого и заглянуть в Стасигорд. Эльмар мог бы, конечно, сделать это и сам, но он не решился уйти из дома, ведь Рябинка могла прилететь в любой момент — во-первых. А во-вторых, он боялся показаться ей навязчивой.

Ведь в самом деле, что может подумать молодая симпатичная девушка, заметив настойчивое стремление со стороны парня затащить её в свой дом? Ясно, что. Мартин как человек нейтральный, больше годился, по мнению Эльмара, на роль сыщика. Тем более что Рябинка упоминала, будто хочет его видеть.

Каково же было удивление Эльмара, когда вместо Мартина или Рябинки на его дворик приземлилась ракет-ка Совета Безопасности, и его глазам предстали Феоктиста Михайловна и Таиров собственной персоной.

— В чем дело? — хмуро спросил художник.

После некоторых событий его жизни один вид членов Совета выводил его из равновесия.

— Чего вам ещё от меня нужно?

— Ничего, — мягко произнесла Феоктиста Михайловна.

— От тебя лично — ничего, но ты должен помочь нам опознать кое-кого, — сказал Таиров.

— Ничего я вам не должен, — грубо отрубил Эльмар и приготовился закрыть дверь.

— Твой телефон прослушивается, — вежливо, но настойчиво сказал Таиров.

Эльмар побледнел и у него сжало горло. Самые жуткие предположения о судьбе Рябинки пронеслись у него в голове.

— Я вас слушаю, — произнес он сквозь зубы.

— Ты опять нарушил закон, — продолжал Таиров с нажимом в голосе.

— Ахмадушка, перестань, — оборвала его Феоктиста Михайловна. — Эльмар, от тебя сейчас зависит судьба одной особы. Итак, кто это?

И она показала Эльмару объёмный портрет Рябинки, точь-в-точь такой, какая она была, по её словам, «на самом деле». Эльмар отвернулся и промолчал. — Ты знаком с ней?

Эльмар отрицательно покачал головой.

— Нечего терять здесь время, — нетерпеливо проговорил Таиров. — В этот раз ты ошиблась, Феоктистушка.

— Погоди. — Феоктиста Михайловна вынула из кармана ещё один портрет Рябинки, на этот раз подкрашенной и завитой. Она снова обратилась к Эльмару:

— А эту особу ты встречал когда-нибудь?

— Нет, — процедил сквозь зубы Эльмар, хотя отрицание его на этот раз выглядело просто бессмысленным.

— А ты знаешь, что эта особа выкрала из библиотеки протоколы десяти закрытых совещаний и ещё кое-какие важные документы?

— Не может быть! — поразился Эльмар. — Зачем Рябинке протоколы закрытых заседаний? Она же прилетела с совершенно определённой целью?

— И мы бы хотели знать — зачем? Послушай, Эльмар. Если эта девушка — Феоктиста Михайловна указала на первый портрет, — Рябинка, то пусть она возвратит нам документы.

— А если нет, в чем я почти уверен, то помоги нам найти настоящую туземку, и это поможет тебе искупить вину перед обществом, — сказал Таиров.

— Я ничего не буду искупать, — резко ответил Эльмар. — Я не собираюсь предавать человека в ваши безжалостные руки, даже если вы пообещаете вернуть мне мое…

Голос Эльмара прервался.

— Девочка у нас, Эльмар, и ты никого не предашь, — всё также спокойно и мягко произнесла Феоктиста Михайловна, игнорируя его грубость. — Если это Рябинка, мы отпустим её с тобой, нам нужны только документы.

— Это Рябинка, — показал Эльмар на первую фотографию.

Словам Феоктистушки он не мог не верить. Она всегда говорила только правду, и в этом был один из секретов её влияния на других могучих.

Он секунду подумал и продолжал:

— А вот вторая — вполне возможно, что и не она. У нас на студии кино снимается, «Рябинка и Эхнатон». Я на этих Рябинок насмотрелся — ужас. Грим просто чудеса делает. Кто-то с киностудии воспользовался этим и забрал документацию — вот и всё. Я даже…

— Брось, — оборвал его рассуждения Таиров. — Особа на первой фотографии — не могучая.

— Не могучая?

— Увы! — подтвердила Феоктиста Михайловна. — Это так, хотя она и пыталась уверить нас в обратном.

— Подождите-ка, — Эльмар взял в руки голографическую пластинку с портретом и повертел её в руках, так что и голова, и лицо могли быть видны почти со всех сторон. — Я всё понял. Уверяю вас, это она. А материализовать она ничего не смогла вот из-за этих металлических шпилек с бусинами.

— Они сыграли роль экранизирующего мыслеуловителя?! — догадался Таиров. — Похоже на правду. Тогда летим за ней. Ты посмотришь на неё вблизи и, если твоё предположение оправдается, выпустим вас обоих.

— Она на Катрене?

— Нет, на Сиреневом острове.

— …

— Что же ты вздрогнул, Эльмар? Сразу испугался? Небось, поджилки затряслись? — усмехнулся Таиров.

— Мне уже нечего пугаться, — буркнул художник, направляясь к своей ракетке.

— Твой летательный аппарат туда не проникнет, — сказала Феоктиста Михайловна. — Садись с нами.

А когда он сел в машину, ему завязали глаза. Те, кто сделал это, не знали, что Эльмар умел ориентироваться в пространстве не только без карт и компаса, как его когда-то учили на Катрене, но и в полной темноте. Недаром он был лучшим учеником из своего выпуска!

После того, как было доказано, что Рябинка документов не похищала, ей была дана полная свобода. Их с художником высадили во дворике Эльмарова домика и оставили одних.

— Эльмар, — сказала Рябинка. — Ну как, пришёл ответ из коллектора?

Эльмар удивленно на неё глянул:

— Ты что, действительно, с ума сошла? Или ничего не поняла? Их же нет больше, твоих документов! Похищены они! Украдены попросту!

— Как? Разве речь шла о моей технологии? Таиров же говорил о каких-то протоколах?

— Там много чего пропало.

— Что же теперь делать?

— Надо посоветоваться с Мартином. Он человек, лишенный романтического воображения…

Не успел Эльмар сказать это, как в дверях его дома появился тот, о ком они только что вспомнили. Мартин!

— Это я-то лишен воображения? — нарочито возмущённым тоном сказал он. — Нет-нет, не оправдывайся, я слышал!

— Я всего лишь хотел сказать, что у тебя трезвая голова и ты всегда найдёшь верное решение.

— Поправка принимается. Но мой трезвый мозг совершенно не способен здраво мыслить на голодный желудок. Поэтому первое моё трезвое предложение — плотно пообедать.

Надо было признаться, Мартин умел поднимать на-строение. Рябинка сама не заметила, как улыбнулась, и все её тревоги показались ей мелкими и нестоящими. Действительно, быть не может, чтобы из создавшейся ситуации не нашлось никакого выхода.

— А вы, знаете, с кем я встретилась на этом самом вашем сумасшедшем острове? — говорила Рябинка за обедом, разливая по бокалам тамариндовый сок, только что материализованный ей в большом изящно орнаментированном кувшине. /Она очень любила красивые вещи./ — Того самого сумасшедшего, из-за которого меня в прошлый раз поймали. Между прочим, он оказался бывшим знакомым моей бабушки.

Эльмар и Мартин переглянулись.

— А он не пробовал выдавать себя за космонавта? — сказал Мартин, помолчав.

— Выдавать за? Как бы не так! Он в самом деле космонавт, настоящей не бывает!

Эльмар с Мартином снова переглянулись. Было ясно: они снисходят к Рябинкиной доверчивой наивности, но ни в каких космонавтов, помещенных в сумасшедшие дома, верить не собираются. И Рябинка продолжала нарочито небрежным тоном:

— Не верите? Да? А вы знаете, как он говорит на хингре? Наконец-то мне удалось найти хоть одного человека, с кем можно поболтать на родном языке!

— Послушай, Рябинка, язык ничего не значит, — осторожно сказал Эльмар. — Он мог выучить его по фильмам, копии с которых были сделаны комиссией в твоём звездолёте во время твоего первого прилета.

— По фильмам? И за полтора года? Хотела бы я посмотреть, как бы вы выучили инопланетный язык за один год и по фильмам! Не удивительно, что бедняга помешался! Когда ни одному твоему слову не верят и во всём ищут признаки ненормальности — очень просто можно съехать с катушек. Мне его так жаль! А вы знаете, как он объясняет, почему его посадили? Говорит, из зависти. Потому что он настоящий человек, а вы, будто, выдуманные. Представляете? Будто ваших пра-пра-пра его прапрадедушка придумал. Что вы опять переглядываетесь? Между прочим, он утверждал, что этот его прапрадедушка является и моим прапрадедушкой тоже!

Реакция Мартина, последовавшая на её слова, очень удивила Рябинку.

— Ну, мне пора домой, — сказал он, ставя на стол пустой бокал. — Кстати, этот тамариндовый напиток имеет превосходный вкус.

Он поднялся и ушёл, больше ничего не добавив. Его уход прозрачно намекнул Рябинке, что она выбрала неудачную тему для разговора. Тем не менее события предыдущего дня дали понять ей, что могло с ней произойти, не сбеги она вовремя в прошлый свой прилет из гостеприимного домика возле аллеи из синих тюльпанов. Судьба несчастного космонавта взволновала её. Поэтому чуть за Мартином закрылась дверь, Рябинка в упор спросила Эльмара:

— У вас что, принято всех космонавтов отправлять в психбольницу?

Эльмар покраснел и пробурчал недовольно:

— Рябинка, я тебя очень прошу не заводить этот разговор больше ни с кем. Этот человек доказал свою ненормальность. И он просто не может быть космонавтом. Ты бы сама убедилась в этом, если бы послушала его подольше. Что он тогда нёс! Он уверял, что находится в родстве с силами природы, что сам он то ли Ливень, то ли…

— Дождь, его зовут Дождь, и мать его Верба! — дрожащим голосом закончила Рябинка, внезапно постигнув, кем являлся тот несчастный, с которым она столкнулась с пистолетом в руках на опушке березовой рощи.

— Именно так он и говорил, — подтвердил Эльмар.

Ах, как рассердилась Рябинка, услышав его слова! И не столько на Эльмар рассердилась, сколько на себя. Так вот почему так странно смотрел на неё старый космонавт! Отец! Он жив, а она его не узнала!

— П…послушай, Эльмар, ты никогда не интересовался моим отчеством? — спросила она с горечью.

— …

— Взгляни на мое удостоверение, — И она протянула свою летную карточку, любезно возвращенную ей Таировым после того, как её личность была установлена авторитетным подтверждением Эльмара. Невозможно описать, какие чувства, сменяя друг друга, отразились на лице художника, когда до него дошел смысл трёх строчек на кусочке пластика.

— О, я дурак! — сказал он со стоном. — Но кто мог бы подумать? Мистика какая-то!

— С тех пор, как произошло слияние языков, у нас возникла мода на подобные имена, — объяснила Рябинка. — Я должна спасти моего отца. Не возражай! Пусть он здесь помешался немного, но я увезу его, и дома он быстро по-правиться!

— Я не возражаю, — как-то странно и виновато, отводя глаза в сторону, ответил Эльмар. — Но не всё так просто делается. Я не рекомендую, например, тебе обращаться в Совет Безопасности.

— Не стану я никуда обращаться! Я его просто выкраду! И ты мне поможешь или я сделаю это сама!

Рябинка ни на миг не задумывалась, по какому праву она требует от художника совершить поступок, граничащий с преступлением. В ней почему-то жила уверенность: Эльмар может абсолютно всё. Ей даже в голову не приходило задать себе вопрос: почему этот парень обязан с ней возиться? И не удивительно! Эльмар совершенно не походил на её знакомых парней. Он казался ей почти волшебником. К тому же, сейчас для неё ничего не существовало важнее судьбы отца. А Эльмар — разве не он вытащил Рябинку с Сиреневого острова? Стоит ему пальцем пошевелить — и дело будет сделано. И верно, ответ художника прозвучал именно таким, чтобы окончательно упрочить мнение Рябинки об Эльмаре как о человеке, который всё может.

— Надо подумать, — вот что сказал он. — Впрочем, я знаю кое-кого, кто имеет нужную информацию. Летим.



  

Разочарование

Только в ракетке Эльмар сказал Рябинке, куда они направляются.

— В Стасигорд, — объяснил он. — В тот музей, откуда были выкрадены твои бумаги.

— А зачем?

— Там при музее работает профессор Гусев.

— Я знаю одного Гусева. С Катрены.

— Так ты уже и на Катрене успела побывать? — изумился Эльмар. — Ну ты и шустрячка! И как же тебе понравилась наша резиденция?

— Ваша резиденция? А мне показалось, что это исправительная колония, где не поддающиеся иным воздействиям юный контингент перековывается опытными педагогами в нужном направлении. Точь-в-точь по пословице «Труд облагораживает человека».

Эльмар засмеялся.

— Хорошенького же ты мнения о нашей системе воспитания! Исправительная колония! Ха! У нас ещё не додумались до такого: простых смертных посылать на Катрену для исправления.

— Ты хочешь сказать, что на вашем острове обучаются только дети могучих?

— Я хочу сказать, что туда отправляются все дети, проявившие способность воображать, и что они обучаются там самому необходимому: умению владеть своими руками.

— И всё же… жизнь без выбора: только бесконечный труд и дисциплина — не позавидуешь.

— Выбор у них всегда есть: отказаться от могущества и перейти в обычную школу.

— Разве в других школах обучают иначе?

— Да, там обычные уроки труда в пределах школьной программы.

— Значит, эту каторгу вы ввели только для своих? Весёленькая житуха у ваших наследников! Просто жуть! И ради чего? Чтобы делать долгим и трудным способом то, что можно сделать легко и быстро?

— Не понял, где ты там увидела каторгу. Вот ты — лесовод. У тебя что, леса растут по мановению волшебной палочки? Или ты свою работу каторгой воспринимаешь?

— Но я выбрала её сама, — не сдавалась Рябинка. — При-том, я её люблю.

— Ну прямо все в ней тебе нравится! И ничего неприятного никогда делать не приходится?

Эльмар засмеялся, впрочем, вполне беззлобно. Но Рябинка кинулась в атаку.

— Если бы мои леса и луга возникали во мгновение ока, я была бы счастлива! — заявила она.

— И что бы ты делала дольше?

— Пошла бы сажать другие леса.

— И опять была бы счастлива? Послушай, но так не бывает. Тебе бы очень скоро стало скучно!

— Но ты же не скучаешь?

Эльмар прикусил губу и нахмурился.

— У меня к каждому фильму своя декорация, — сказал он, принуждённо бодрясь.

— Вот и у меня каждый перелесок был бы в особинку.

— Ты воображала бы каждую травинку по отдельности? — художник снова засмеялся. — Непроизводительно. И очень утомительно. Сажать быстрее.

— И легче?

— Угу. Материализация требует очень больших затрат нервной энергии.

— Именно поэтому Катрена Сельвина вместе со своими единомышленниками воздвигла в океане этот остров и начала трудиться руками, — ехидно закончила Рябинка его мысль.

Но Эльмар предпочел не заметить её сарказма.

— Абсолютно верно, — подтвердил он. — Могучие правят нашей планетой вовсе не потому, что обладают особыми свойствами. Легкость и быстрота материализации сделали в своё время из могучих нечто вроде рабов. В том и состояла гениальность Катрены, что она догадалась, как обеспечить могучим реальную, а не призрачную власть над Новой Землей.

Рябинка не ответила. Спорить ей не хотелось, а согласиться, что детей надо изнурять работой, она никак не могла. К тому же скоро показалась панорама небольшого городка, поразительная по своей красоте. И она догадалась: Стасигорд.

Как и Открытый, Стасигорд явно был построен по чёткому архитектурному плану. Однако план этот был совершенно иным. Шестилучевая симметрия проступала в расположении улиц, скверов, площадей. На центральной площади стояло двухэтажное здание. Оно располагалось на самом высоком месте, и то него лучами расходились под строго одинаковыми углами шесть главных улиц Стасигорда. Своим началом каждая улица словно смотрела в одну из граней нижнего этажа здания, которых также было шесть. Второй этаж представлял собой по форме цилиндр. Крупная, темно-красная с белыми бортиками плитка облицовки хорошо гармонировала с высоким золотым шпилем, увенчивавшим пирамидальную крышу.

— Это музей Стасия Абраменко, — сказал Эльмар. — Именно он изобрел тот способ производства воды из твердых пород, за которым ты прилетела.

— А зачем этот Стасий изобрел воду, если у вас есть могучие, и любой из вас может вообразить её одним махом и в любом количестве? Тоже из идейных соображений?

Эльмар снова засмеялся.

— Нет, он жил в те времена, когда свои могучие на нашей планете ещё не родились.

С трепетом вошла Рябинка в великолепное здание. Она увидела небольшой вестибюль. Две лестницы, сделанные из чего-то, сильно напоминавшего мрамор, вели на второй этаж. Всю стену напротив входа занимали карта Новой Земли, выполненная в технике флорентийской мозаики. Кусочки камня, а, может, смальты /было не понять/, искусно подобранные по цвету, были вырезаны таким образом, чтобы было видно без пояснений, где что находится. Приблизившись к карте, можно было увидеть не только общие очертания гор и отдельные хребты, но даже чуть ли не каждую отдельную гору. По крайней мере, так показалось Рябинке.

На одной из боковых стен по черному фону алыми буквами искрилась надпись:

Под надписью белела пластинка. Четкий выпуклый шрифт читался с любого ракурса из любой точки вестибюля.

Рябинка обернулась к Эльмару, и ей почудилось страдание в уголках его плотно сжатых губ.

— И здесь могучие, — вздохнула она.

— Наши до восстания жили в Стасигорде, — сказал художник угрюмо.

— Восстание… восстание могучих. Абсурдное сочетание! Восстание против могучих — ещё куда ни шло!

— Да нет, всё правильно. Были времена, когда от могучих требовали, чтобы они как-то отличались внешне, селились отдельно. А потом они восстали против этого: разъехались кто куда и смешались с другими людьми.

Теперь уже смеялась Рябинка.

— И это вы называете восстанием? — изумилась она. — Неужели вся ваша история состоит из подобных мелочей? Не видели вы настоящих восстаний! Послушать тебя, так Мартин тоже поднял бунт, когда уехал из Долинного!

— Кто говорил, что Мартин поднял бунт? Он просто выполнил закон. Если бы он не сделал этого, его жизнь превратилась бы в кошмар. Ведь исполнять роль живого бога у нас строжайше запрещено.

— Я в курсе. Но, по-моему, этот закон ужасно глуп! Когда можно одним махом накормить и одеть всё население, то… Чем плохо жить в почете и преклонении перед твоей силой? Ваше правительство просто узурпировало себе власть и не желает ею ни с кем делиться. У нас на Тьере это называется тоталитарный режим, — снисходительно объяснила она этому наивному представителю правящего класса, пытаясь раскрыть ему глаза на то, какой роскоши лишают его законы Катрены.

— Рад видеть Эльмара, — раздался сверху ворчливо-знакомый голос. Рябинка подняла голову и на одной из лестниц увидела голубоглазого старики с лысиной. Старик уже спускался к ним в вестибюль.

— Рад видеть профессора, — откликнулся Эльмар. — с нашей гостьей вы, по-видимому, знакомы.

— Знакомы, знакомы, — подтвердил Сергей Аганесович, потому что это был, конечно, он. — Рад видеть Рябинку. Зачем пожаловали?

— Нашу гостью очень заинтересовали упругие стенки, — уклончиво сказал Эльмар.

— Это правда? — переспросил профессор.

Рябинка вынуждена была утвердительно кивнуть, хотя не имела ни малейшего представления, о каких стенках идёт речь. Дальнейшее поведение Эльмара никак не способствовало укреплению мнения о нем, как о серьёзном человеке. Он затеял абсолютно пустопорожнюю болтовню, втянув Рябинку в роль сообщницы. И она долго не могла решить, кому он морочил голову — ей или профессору.

— А что, на Той Земле нет подобных сооружений? — сказал профессор.

— Есть, — возразил Эльмар, не дав Рябинке и рта раскрыть. — Но там такие барьеры не пропускают вообще ничего ни в ту, ни в другую сторону.

Брови профессора поползли вверх.

— Это интересно. А почему она уверена, что наши упругие стенки действуют иначе?

— Ни в чем я не уверена!

Досада Рябинки была неподдельной.

— Мы заспорили, по какому принципу работает пропускная система, — снова перехватил инициативу Эльмар. — Мартин говорит, что подаётся сигнал обусловленной частоты, я утверждаю, что имеет значение угол атаки или скорость полёта…

— А что думает наша гостья? — прищурился старый профессор.

— Она убеждена, что ни одна из этих моделей не обеспечивает сто процентов защиты. Частоту можно подобрать, а угол атаки и скорость запомнить с одного пролета.

— Любопытно, — сказал профессор, кинув на Рябинку, как ей показалось, острый проницательный взгляд. — Приятно познакомиться с умным человеком. Ну а, предположим, поле в самом деле непроницаемо, что тогда? Давайте, молодые люди, порассуждаем…

Рябинка чувствовала скуку и ужасную неловкость от того, что её выставляют знатоком систем, о каких она не имела ни малейшего понятия. Всё же у неё хватило сообразительности не демонстрировать своё невежество в данной области.

— Я думаю, решение должно быть очень простым, — сказала она уклончиво и сердито.

Она нервничала. Время шло, а она ни на миг не продвинулась в деле, ради которого сюда прибыла. Эльмар тянул из профессора эту словесную канитель ещё с полчаса, затем попрощался с ним, взял Рябинку на рукав, и они покинули музей, так и не проронив ни слова на волнующую Рябинку тему: освобождение её отца. О производстве воды из твердых пород также не было сказано ни слова. На этом непонятное в поведении Эльмара не кончилось. Без всякого объяснения он посадил Рябинку вместе с собой в ракетку, и они снова полетели неизвестно куда.

Рябинка сидела в кабине позади Эльмара и злилась. Сегодня в манерах Эльмара сквозила какая-то нарочитость, фальшь. Она увидела его со стороны которая никого бы не украсила, и ореол необыкновенного парня, почти волшебника, какому стоило лишь шевельнуть пальцем, чтобы разрешить все её проблемы, сменился досадой, как могла она довериться пустышке и болтуну.

«Шут», — был её вывод.

Было совершенно ясно, что никаких влияний в местных кругах Эльмар не пользуется, а просто по заданию Совета Безопасности тянет время и пытается развлечь её, туземку, пока кто-то другой ищет пропавшие документы и их похитителя. А, может, и метода-то никакого не существует? Может, он — киновыдумка? А может, отец прав и вся цивилизация этой планеты вместе с её смешной историей — мираж, чья-то материализованная фантазия?

Но тогда отца её никто, конечно, освобождать не будет.

— Куда мы летим? — спросила она, стараясь подавить раздражение.

— А ты куда хочешь?

— Ну, я так и думала!

Пренебрежительный тон, каким Рябинка произнесла эти слова, очень удивил Эльмара.

— Не понял, — сказал он хмуро.

— Опять экскурсия. Сознательный парень Эльмар будет демонстрировать несознательной девочке Рябинке преимущества здорового образа жизни на лоне природы или ещё где-нибудь. Эльмар искоса глянул на неё и мрачно сказал:

— Тебе часто приходят в голову подобные идеи?

— А тебе?

— Мне нет. Мы летим на Катрену.

Ракетка, на которой они летели, между тем начала отклоняться влево. Это почувствовала Рябинка и нисколько не понравилось Эльмару.

— Что такое? — удивился он. — Мистика какая-то! Нас почему-то сносит с курса!

— Может, приборы барахлят? — обеспокоилась Рябинка. Хотя она и не горела желанием очутиться на Катрене, неожиданная поломка ракетки посреди синего моря никак её не могла обрадовать.

— Приборы? Я и без приборов всегда знаю, куда лечу. Видишь? Её невозможно развернуть к Катрене!

— А может, она потеряла управление?

Эльмар повернул руль вправо, и ракетка послушно повернулась сделав носом полукруг. Но не дальше! Какая-то сила упорно отклоняла ракетку от прямого направления к Катрене!

Вдруг Эльмар стукнул себя по лбу.

— О я забывчивый дурак! — воскликнул он. — Совсем запамятовал, что на Катрену можно попасть только с востока. Проход на Катрену в одном-единственном месте. Вникаешь!

Но вникнуть Рябинка была не в силах. Радостное возбуждение, охватившее Эльмара, было ей непонятно. Только что этот тип был почти в панике и вдруг — победный вид, будто он открыл посередине океана нечто важное.

«Шут, — подумала она презрительно. — Считает меня за несмышленыша, за круглую дуру.»

Первым её движением было высказать Эльмару в том, смысле, что, если он не собирается спасать его отца, то пусть хотя бы не пудрит ей мозги. Но затем она подумала, что это было бы неосторожно. Что гораздо разумнее притворяться, будто она по-прежнему верит своему спутнику, и, притупив таким образом его бдительность, выскользнуть из-под опеки.

— А зачем нам лететь на Катрену? — спросила она холодно.

— В самом деле, уже незачем, — ответил Эльмар, нимало не подозревая, кем он выглядел в Рябинкиных глазах. — Я предлагаю вернуться домой и согласовать там план наших дальнейших действий.

— Нет-нет, разве ты забыл, зачем я прилетела на вашу планету? Отвези меня лучше назад в Стасигорд, в музей.

— Бесполезно сейчас возвращаться в музей. Чтобы восстановить документацию в одиночку, понадобится целый год, не меньше.

— Если музей того самого Стасия, который изобрёл воду, не может быть, чтобы там ничего не осталось. Какие-то макеты, схемы. Несомненно, можно восстановить, хотя бы в общих чертах, основную технологическую цепочку.

И Рябинка высокомерно усмехнулась.

— Собрать кое-что можно, — сказал в раздумье Эльмар, тем самым опровергая Рябинкину версию о том, что метод — мираж. — Хотя сразу скажу: то, что похищено — бесценно. В любой технологии есть моменты… в общем узловые. Там было всё, абсолютно вся документация на оборудование, условия протекания некоторых реакций… Ты должна сама понимать, если училась в школе.

Последняя реплика выглядела вполне оскорбительно, можно было и обидеться. И Рябинка заявила тоном, не допускавшим возражений:

— Пусть даже так. Но я не могу вернуться с пустыми руками. Я должна собрать всё, что в моих силах.

— А как же твой отец?

Рябинка отвернулась.

— Мы займёмся им завтра, — соврала она не дрогнув.

— Тебе виднее, — согласился Эльмар, уступая её настойчивости. — Кстати, я кажется знаю, кто взял документацию из музея.

— Вот как? — сказала Рябинка, уже не пытаясь спрятать усмешку. — Несомненно, она одна из твоих поклонниц? И уж не та ли зеленая лягушка с киностудии?

— Какая лягушка? — не понял Эльмар.

— Эта накрашенная дура в зеленом платье, — выпалила Рябинка.

И рассердилась на себя за неожиданную неприязнь к девице, о которой ровным счетом ничего не знала.



  

Лягушка с киностудии

Собственно говоря, почему бы Рябинке было и не рассказать Эльмару о встрече на киностудии? Масса впечатлений, и самое время было трещать без умолку, изображая полнейшую наивность. А на киностудии она побывала утром первого дня, когда искал Эльмаров адрес. Только проникла она туда не снаружи, а изнутри.

Она приземлила ракетку на внутреннем дворике и огляделась. Здание, образовавшее дворик, было с четырёх сторон прорезано арками проходов. И Рябинка прошла в следующий дворик, кольцевой. Все двери выходили туда.

Оба корпуса были словно сцеплены из бесчисленной вереницы комнат. На каждой двери был номер — и больше ничего.

«Довольно странное представление об удобстве», — отметила про себя Рябинка. Она пересекла дворик, открыла дверь с надписью: «Выход». Но оказалось она не на улице, а в коридоре. Ни во двориках, ни в коридоре она не встретила ни души. Самым надежным было обратиться к вахтёру.

— Видите ли, я Рябинка, — начала она.

— Понятно. Прямо, а потом налево.

В указанном помещении оказалось довольно много людей, оживленно споривших о чем-то, но Эльмара среди них она не обнаружила. Рябинка хотела было незаметно испариться, как вдруг высокий мужчина с рыжеватыми усами обратил на неё внимание.

— Заходи, заходи, — весело крикнул он. — Нечего стоять на входе. Ты будешь кто?

— Я Рябинка. Мне Эльмара…

— Чудненько, — хлопнул в ладоши мужчина с усами. — Не станем терять время. Делаем пробы. Небольшой этюд. Ты попадаешь в древний Египет. Пустыня, песок. На тебя нападает лев. Это такое животное чуть больше пантра. Ты успеваешь его заметить, увертываешься, а затем стреляешь. Задание понятно? Подгримируйте её.

Улыбаясь, Рябинка терпеливо подождала, пока ей уложат на голове волосы /вот где были воткнуты ей в голову шпильки с бусинами/, и ещё более терпеливо выдержала нанесение на лицо толстого слоя грима. Впрочем, ситуация её позабавила. Попасть на съёмки фильма о себе самой — это случается не с каждым и не каждый день. А фантазировать она любила.

Сценка, которую ей предложили изобразить, показалась ей до смешного легкой. Рябинка вспомнила пески Лиски, буровато-сизые, сыпучие и тяжелые. Она представила, как бредёт сейчас по ним, а жара, и ноги её вязнут по щиколотку. Вдруг — лев. Она замечает его уже в прыжке, отскакивает в сторону, падает и стреляет.

— Это ты нечаянно упала или нарочно? — послышался недовольный голос мужчины с усами.

— Специально, — охотно отозвалась Рябинка.

— Тогда не годиться. Ты не должна упасть. Ты — космонавтка, очень тренированная, ко всему привычная. А не просто испуганная девчонка. И почему у тебя стала такая странная походка?

Рябинке очень хотелось объяснить, что походка, может, и странная, но зато её собственная. Однако она подумала:

«Какой смысл? Если им не нравится моя походка, им до лампочки, откуда я её взяла и давно ли ношу.»

— Посмотрите, кого я к вам привел! — раздался неприятный голос.

Рябинка повернулась к двери. Тощий парень в зеленой рубашке втащил в комнату черноволосую девицу в зеленом блестящем платье и сверкающих туфельках.

— Посмотрите! Это то, что нам нужно! Какой типаж, а? — восторгался он.

— Поразительное сходство, — загалдели все.

Рябинка окинула критическим взглядом вздёрнутый носик, большой рот с узкими губами и светлую, то есть искусственно отбеленную кожу, на которой ярко вырисовывались искусственный румянец, накрашенные ресницы и подщипанные брови. Словом, грим «а ля Рябинка», какой она являлась новоземлянам в прошлом году.

Впрочем, надо было признать, что косметика у новой кандидатки была наложено очень умело. Не знай Рябинка, что на Тьере в предпоследнем сезоне с такими ресницами, румянцем и цветом кожи ходила чуть не половина девичьего населения, она бы не заметила подделки. Несомненно, эта размалеванная лягушка гораздо больше должна была понравиться здешним киношникам, чем смугловатая девчонка с прямыми русыми волосами и неяркими губами.

Рябинка стерла с лица грим и нехотя сказала:

— Вообще-то мне нужен Эльмар — и только.

— Разве ты не от него? — удивился рыжеусый.

— Конечно же, нет.

— Он вчера вышел в отпуск.

— А у меня всего пять дней! Вот невезенье!

— Так поторопись к нему домой, может, ещё не подался никуда. Только вряд ли, он вечно в разъездах. У него уйма приятелей, у твоего Эльмара.

— И приятельниц тоже, — добавил лохматый парень, и по павильону пронесся смешок.

Последние две фразы Рябинка Эльмару благоразумно не передала. Но остальное изобразила довольно верно. И рассказ её произвёл нужное впечатление. Эльмар развеселился. Напряжение, сковавшее его после визита к профессору, спало.

— Значит, ты предполагаешь, что эта особа в зеленом платье вполне могла бы выдать себя за тебя? — спросил он с неопределенной улыбкой. — Вполне возможно, ты права, она так и поступила. Она назвала своё имя?

Если бы Рябинка поинтересовалась переживаниями Эльмара, она бы заметила глубокую затаённую скорбь этой его улыбки, но она уже настроила себя против своего спутника и искала в его словах, поступках, и даже чертах лица лишь подтверждение своим подозрениям. Она не сомневалась, что если бы Эльмар вел честную игру, он никогда бы не счел возможным делать далеко идущие выводы из случайной встречи двух кандидаток на одну роль.

А этот тип притворился, что воспринял всерьёз бредовую мысль, будто зеленая девица с раскрашенной физиономией явилась следом за Рябинкой к Эльмару домой и, узнав, для чего на этот раз прилетела космонавтка, помчалась выкрадывать абсолютно ненужную ей информацию.

— Я знаю, кто она, — говорил между тем Эльмар. — И знаю теперь, где она живет…

«Интересно, каким образом ты мог узнать об этом из моих слов?» — подумала Рябинка.

— Надо немедленно лететь к ней! Если ты не против…

— Вот и прекрасно, — обрезала его наша космонавтка. — Я буду работать в музее, а ты поищешь эту особу.

Рябинка не сомневалась, что её сопровождающий скажет ей «нет» и тем самым выдаст истинную причину своей заботливости…

— Ладно, — сказал Эльмар угрюмо. — Пожалуй, вам не стоит встречаться ещё раз. Однако я очень прошу тебя, если ты хочешь освободить своего отца, не делай больше глупостей. И, главное, никому не рассказывай о своих намерениях.

«Об этом можешь мне не напоминать. Я и тебе больше ничего не расскажу,» — подумала наша героиня.

А вслух сказала:

— О, конечно!

Тон, которым были произнесены последние Рябинкины слова, не мог не привести Эльмара в полнейшее уныние. В этом тоне прозвучало откровенное желание избавиться от опеки и действовать самостоятельно. Не заметить этого было невозможно. И, не находись Рябинка в бедственном положении, Эльмар никогда бы не стал навязываться в помощники. Но он знал: сама она не сможет пробраться на Сиреневый остров и тем более благополучно улететь оттуда. Точно также он был уверен, что документацию взяла Инка, а выдать её Совету по некоторым причинам он не мог, даже ради Рябинки.

Он догадывался, что выглядит перед туземкой просто идиотом, хотя совершенно не мог понять, почему. И расстаться с ней, не оправдавшись, было для него невыносимо тяжело. Эльмар и боялся, что она снова скроется от него, и, наоборот, страшился, что она догадается о печальной тайне, которую он от неё скрывал…

Как бы там ни было, но художник был вынужден, оставив Рябинку в технологическом музее, лететь в Первыгорд, в ту самую школу, где училась его внучатая племянница /она же двоюродная внучка/ Элиза.

В школу он попал, когда там была перемена. Он распахнул дверь школьного вестибюля, и сразу оглушающий шум ворвался ему в уши. По коридору прыгали, бегали ребятишки. Двое мальчишек состязались, кто выше взберется по канату, кто-то растягивался на кольцах, кто-то за кем-то с визгом гнался. И нельзя сказать, чтобы девчонки отличались от мальчишек в ловкости и подвижности.

— Нравится? — спросила Элиза, которая была тут же.

Подмигнув, она заскользила в тот конец коридора, где было всего оживленнее. Эльмар увидел двери, похожие на те, какие во всех нормальных школах ведут на лестницу. Но во что была эта лестница превращена!

Тонкой прозрачной перегородкой она делилась на две неравные части. Да и вообще, это была не лестница, а просто спуск, более узкая часть которого была более извилистой, а, значит, и более пологой. По ней спускались на роликовым коньках.

По более широкой и более крутой половине «лестницы» можно было спускаться на подошвах. Тут веселья было больше всего. Ездили и по перилам, и задом наперед! Ребятишки падали, хохотали и тут же вставали, как ни в чем не бывало.

— Эли, — сказал Эльмар. — Не скажешь, где Ина Давидовна?

— Не скажу, — ответила Элиза.

— Безобразие, — проворчал Эльмар.

— Разве тебя не предупредили, что школа с физкультурным уклоном? — послышался задиристый голос.

Эльмар оглянулся и увидел, что голос принадлежал шатенке с серьгами в ушах из чёрной гравированной проволоки.

— И процент травм у них самый низкий в области, — продолжала шатенка, поведя плечом. — В самом деле? — спросил Эльмар почти равнодушно.

Его мало занимали проблемы простых людей, особенно сейчас, когда ему нужна была Ина — и больше ничего.

— Да, я лично убеждена, что они ведут правильную линию. В жизни приходится не только ходить, но и спотыкаться.

— Наука падать? — спросила одна из подошедших матерей.

— Именно. Я убеждена, что это гораздо интереснее, чем простая сдача нормативов. Здесь есть виртуозы, которые могут свободно прыгать с третьего этажа — и никаких ушибов. Говорят, могучие намного раньше ввели у себя эту систему.

Эльмар с удивлением глянул на шатенку с серьгами, но спорить с ней не стал. Если кому-то хотелось думать, что могучим нечем больше занимать своих детей, как делать из них верхолазов, то возражать было бессмысленно.

— Элиза, — сказал он укоризненно своей племяннице. — Немедленно проводи меня к Ине Давидовне.

— А она сегодня не работает.

— Тогда покажи мне хотя бы, где у нас учительская.

Узнать, где живет Инка, оказалось несложным, но всё же к концу дня Эльмар вынужден был признать, что зря летал в Первыгорд. Инка как сквозь землю провалилась. Её не было нигде: ни дома, ни у знакомых, и на телефонные звонки она тоже не отвечала.

А, завернув в Стасигорд, он, конечно же, не застал и Рябинки. Она скрылась от него, не оставив ни адреса, ни какой-либо записки.

«Так тебе и надо, болван», — сказал он сам себе и двинулся в Открытый. Ждать.

Когда он впоследствии вспоминал те дни, его поразила закономерность: Инка и Рябинка появлялись и исчезали в поле его зрения по очереди. Так и теперь: он ждал Рябинку, а появилась Инка. Прилетела, как ни в чем ни бывало, несмотря на всё, что натворила.

— Привет, — сказал Эльмар мрачно. — Твоё «скоро» всегда длится день с половиной?

— Значит, ты меня узнал, наконец? Приятно слышать! До меня донеслось, что я тебе нужна. Хотя и незаметно, чтобы ты сильно обрадовался моему появлению.

— Зачем ты взяла документы?

— Должна же была я узнать, чем она интересуется. Любопытно всё-таки.

— А зачем тебя носило на киностудию?

— А где я ещё могла узнать твой адрес? Должна же была я, наконец, познакомиться с тобой? — голос Инки звучал задиристо и насмешливо.

— Угу. Ты очень любознательна, как я погляжу. И с секретные архивы полезла из любопытства, да?

— А хотя бы и так! Не тебе меня осуждать! Между прочим, я такое узнала, такое узнала! Идем, я тебе кое-что покажу.

Она потащила Эльмара наружу, заставила закрыть входную дверь и пригласила в свой летательный аппарат. Не успели они взлететь, как следом за их ракеткой из разных концов города устремилось ещё четыре. Это были те самые ракетки, какие преследовали Рябинку. Цель их была Эльмару вполне ясна.

— Видишь? — показала на них Инка. — Теперь ты понял, почему я не захотела ничего говорить у тебя дома?

— Ты думаешь, меня прослушивали?

— Нисколько не сомневаюсь. Как и в том, что, задержись мы ещё на пять минут, эти типы не дали бы нам даже взлететь.

— Они всё равно нас поймают, — угрюмо пробурчал Эльмар. — А я буду иметь из-за тебя ещё одну кучу неприятностей.

— Ничего. Не больше, чем я из-за тебя имела, — едко, с нажимом, сказала Инка.

— Но ты же знаешь, я был не виноват! И поверь, я дорогой ценой заплатил за зло, что невольно тебе причинил!

— Знаю. Всё знаю. Но мне от этого не легче.

— Ничего ты не знаешь!

— Я имела случай познакомиться. Протокол N2993 — сможешь прочесть, когда прилетим. А сейчас держись. Мы как раз летим над морем, будем отрываться. Учись.

Ракетка вдруг резко дернулась и камнем полетела вниз. Эльмар судорожно схватился за подлокотники. Он оторопело смотрел, как стремительно приближается блестящая серая поверхность. Возле самой воды ракетка повернула на более пологий полет, затем — плюх! И некоторое время ничего не было видно, кроме воды. Поворот — и машина плавно опустилась на дно.

— Они будут нас искать, — сказал Эльмар, придя в себя.

— Пусть ищут, — невозмутимо ответила Инка. — А мы сейчас отползем на километр-другой в сторону и вернёмся к континенту.

— Засекут. Я уверен, они уже прощупывают дно локаторами.

— Ну, для этого им надо слишком хорошо знать рельеф морского дна. А чтобы нас не засекли во время движения, переползать мы будем в тот момент, когда над нами и по курсу никого не будет. Эта вот штучка нам будет подавать сигналы, где противник.

Инка нажала на какую-то кнопку, и Эльмар увидел, как от машины вверх понеслось нечто, напоминающее цветочный бутон. Присмотревшись, он заметил и тоненький тросик, не позволявший этому нечто пуститься в свободное плавание.

— На поверхности эта штучка раскроется, объяснила Инка. — Ну вот, смотри.

Прямо из ничего на панели управления возник экранчик с чёрной точкой посередине. Вокруг точки кружились другие четыре точки. Точки светились.

— Сейчас немного подвинемся, — сказала Инка.

Машина, действительно, переместилась вправо. И Эльмар увидел на экранчике, что три точки-ракетки сместились влево, и только четвертая сделала круг и снова пошла прочерчивать невидимым лучом опасную для Инки с Эльмаром зону.

— Немного терпения, и мы уйдём, — сказала Инка.

Действительно, чуть только сторожевая ракетка пересекала линию их передвижения, Инка осторожно передвигала свою машину ещё на несколько метров вправо. Через двадцать минут сторожевые ракетки сместились к левому нижнему углу экранчика, а затем и совсем пропали из виду и больше не показывались.

Ещё через полчаса Инка поставила машину на дне небольшого залива у западного побережья континента.

— Вот теперь мы можем спокойно поговорить, — сказала она.



  

Сомнения

Рябинка задержалась в музее намного дольше, чем рассчитывала. Первоначальным её планом было дождаться, пока ракетка Эльмара скроется за горизонтом и махнуть в противоположную сторону. Однако, когда она на всякий случай прогулялась по музею, намерения её переменились. Да и как иначе? Метод производства воды из твёрдых пород оказался реальностью, целый отдел музея просто кричал о нём. Стенки, макеты картины, брошюры — для доказательств, которые можно было представить фирме, проводившей изыскания на Лиске, этого было более чем достаточно.

Естественно, всё это необходимо было переснять, и Рябинка принялась за работу. Она очень порадовалась своей предусмотрительности: сумку с аппаратурой для пересъёмки и кассеты она захватила с собой, несмотря на уверение Эльмара, что они ей не пригодятся. На всю работу ушло около двух часов. Самое время было улетать, пока не вернулся художник. Однако дальше вестибюля Рябинка не ушла. Взглянув на мозаичное панно напротив входа, она задумалась. Чтобы лететь, надо было знать, куда. А именно этого Рябинка не знала. Пока экспедиция на Сиреневый остров была одним намерением, проблемы не существовало. Теперь же она возникла во всей своей ясности в виде вопроса: «Где этот остров находится?»

— Что ты ищешь? — спросил Рябинку знакомый голос.

— Сергей Аганесович? — воскликнула Рябинка обрадовано, вспомнив, слова Эльмара, что этот человек имеет нужную информацию.

— Может быть, я могу тебе чем-нибудь помочь? — продолжал профессор.

«Где находится Сиреневый остров?» — хотелось спросить Рябинке, но вместо этого она сказала неожиданно для себя:

— Мне? Ничего.

Профессор хмыкнул и покачал головой:

— И всё же мне кажется, ты что-то искала вот на этой карте, — профессор указал на мозаичное панно.

— Я? То есть, да… Мне было интересно, где мы сейчас находимся, — молол Рябинкин язык. — И вообще… /Рябинке пришла в голову хорошая идея/. — Интересно сравнить вид вашей планеты из космоса с эти изображением.

— Действительно, это чрезвычайно интересно, — согласился профессор. — И каковы же успехи?

— Мы находимся вот здесь, — Рябинка показала. — Это Открытый, тут Долингорд, а вон там должна быть Катрена. Но вот где Сиреневый остров — никак не пойму!

Рябинку кинуло в жар от собственной изворотливости. Нужные слова будто сами вылетали у неё в нужный момент.

— Странно было бы, если бы ты поняла, — сказал профессор. — Сиреневого острова нет ни на одной карте, и никто не знает, где он находится.

— Даже вы не знаете? — захлопала глазами Рябинка. — А Эльмар сказал…

При имени Эльмара по лицу профессора скользнула тень.

— И что тебе сказал Эльмар? — строго спросил он. Рябинка прикусила себе язык. Но слово — не воробей, его не поймаешь, и пришлось выкручиваться:

— Эльмар сказал, что вы знаете всё.

— Ну, Эльмар меня переоценивает, — самодовольно сказал профессор. — Я знаю только то, что мне положено.

— А разве Сиреневый остров — секретный объект? — не сдавалась Рябинка, решив на этот раз выспросить всё.

— Отчего же? Про Сиреневый остров у нас слышали все, только никто не знает, где он расположен, и как туда попасть.

— Но я же там побывала?

— Ты хочешь сказать, тебя туда привезли?

— Конечно. И ведь кто-то там работает.

— Безусловно. Однако попадают они туда и оттуда с помощью автопилота, установленного на ракетках спецслужб.

— И зачем такие сложности?

— Из гуманных соображений. Поврежденные в уме люди должны быть надежно изолированы от общества, но, вместе с тем, бесчеловечно лишать их свежего воздуха и зелени.

— А если они захватят летательный аппарат и сбегут?

— Это невозможно. Автопилот при посадке автоматически выключается, и запустить его можно только запустив спецкод.

— Убедительно, — сказала Рябинка, а про себя подумала: «Смешные люди! Неужели они в самом деле верят, что нельзя найти их Сиреневый остров?»

Покинув музей, она прошлась по улицам, высматривая местечко, где можно было бы спокойно подумать. Под раскидистым деревом она увидела скамейку. Его корявые ветви с крупными трёхлопастными листьями, опушенными снизу серебристыми волосками, давали хорошую тень и прикрывали от надвигавшегося зноя.

Для решения задачи Рябинке нужны были карта и циркуль. С циркулем проблем не было, а материализовать карту ей помогла памятная прошлогодняя встреча на Катрене с девчонкой по имени Лелечка. Эта самая Лелечка подарила ей тогда маршрутный атлас, содержавший подробное описание поверхности планеты и воздушных трасс. И Рябинка, помнится, дважды тот атлас пролистала. Следовательно, материализовать его было делом плевым.

Раскрыв атлас на странице, где был Открытый, Рябинка вычислила, какое расстояние могла проделать ракетка за два часа, которые потребовались, чтобы доставить её с Эльмаром с Сиреневого острова. Она нарисовала циркулем две окружности: одну — взяв раствор циркуля для минимального расстояния, и вторую — для максимального.

Циркуль прочертил на карте широкий бублик. Проанализировав, Рябинка пришла к выводу, что остров может располагаться либо в западном, либо в восточном секторах «бублика», потому что юг его проходил по континенту, а на севере попадал в высокие широты, где климат должен был быть слишком неподходящим для мягкой природы острова.

Оставалось всмотреться в линии воздушных трасс — и местоположение Сиреневого острова больше не было тайной. И на западе, и на востоке четко выделялись две подозрительные области. Но в одной из них, западной, находилась Катрена, Рябинка знала это не только из атласа, неосторожно подаренного Лелечкой, но и из собственно-го опыта. Следовательно, Сиреневый остров располагался к востоку или, точнее, к востоку-юго-востоку от Открытого.

«Пора сматываться отсюда»- рассудила, наконец, Рябинка, сложила атлас, вообразила ракетку и улетела.

— Я понял, — пробурчал Эльмар в ответ Инке. — Ты наткнулась на какую-то правительственную тайну и жаждешь с кем-нибудь поделиться. Только меня волнует одно: что теперь будет с Рябинкой, её отцом и со мной после всех твоих подвигов?

— Чего ты паникуешь? Отца мы освободим, документы я пересниму и верну, а ты скажешь, что ничего не знал, тем более, что это так и есть. Тише! У тебя дома кто-то ходит!

— Ты что, тоже увлекаешься подслушивающими устройствами?

— А как же! Должна же я была знать, что вы с ней задумали.

— Когда ты успела?

— Как только переступила порог твоего дома.

Послышались шаги, скрип. Что-то стукнуло.

«Они сюда не возвращались,» — донесся голос.

«А правда, что эта особа украла схему Зоны?»

«Ничего страшного. Со схемой или без схемы, но в Зону пробраться невозможно.»

Только тут до Эльмар дошло, что именно оказалось в руках у Инки.

— Ты достала план прохода к Сиреневому острову? — ахнул он.

Эльмар не зря был уверен, что Рябинка никуда от него не денется — сама прилетит. Действительно, попасть на Сиреневый остров оказалось гораздо сложнее, чем грезилось нашей космонавтке. Не раз и не два в тот вечер она вспоминала человека, который «всё может» и многое, очень многое в его поведении стало ей понятно. Каждое слово, сказанное Эльмаром, всплывало в памяти и обретало смысл, и даже его совершенно дикое представление о краже документации какой-то там артисткой начало казаться ей вполне вероятным делом.

«Она могла сделать это из ревности, — думалось Рябинке. — Ведь Эльмар симпатичный парень, и не может быть, чтобы у него никого не было.»

При одной мысли, что у Эльмара непременно должны быть поклонницы, у Рябинки засосало под ложечкой. Теперь, когда Рябинка поняла, что он вовсе не пускал ей пыль в глаза, а, наоборот, искренне пытался помочь, она должна была признать несправедливость своих подозрений.

«Он — умница, а я — болванка», — это был её единственный, но вполне логичный вывод, который можно было сделать, поняв, что Эльмар не зря возил её к профессору Гусеву. А случилось это очень скоро.

Первый раз это произошло спустя три часа после того, как она покинула Стасигорд. Долетев до рубежа, за которым, по её расчетам, должен был показаться Сиреневый остров, Рябинка столкнулась со странным природным явлением: её ракетка отклонилась от курса и стала плавно поворачивать к востоку. Попытки повернуть ракетку в прежнем направлении долгое время ни к чему не приводи-ли, а когда Рябинке всё же удалось это сделать, она заметила, что теперь, чтобы попасть к острову, ей нужно было повернуть круче к югу. Но круче развернуть ракетку не удавалось. Как ни старалась Рябинка, какая-то непонятная сила вела её летательный аппарат по кругу, не позволяя ни на метр приблизиться к заветной цели.

«Энергетический барьер», — наконец, догадалась Рябин-ка. «Пустая болтовня» Эльмара с профессором Гусевым обрела для неё свой истинный смысл. Конечно же, Эльмар хотел выудить из профессора секрет вот этой невидимой стены. Он-то знал о её существовании, ведь точно та-кой же непроницаемый барьер окружает Катрену.

Однако ведь Рябинка побывала не только на Сиреневом острове, но и на Катрене, причем даже не подозревая о существовании какого-то препятствия, могущего преградить ей путь. Да и Эльмар сказал: «На Катрену можно попасть, если подлетать точно с востока…» Следовательно, должен существовать проход и к Сиреневому острову!

Только вот где он, этот проход?

К концу светового дня Рябинка могла убедиться, что нащупать этот проход методом «тыка» практически невозможно. Не помогло ни скольжение вдоль барьера, ни логическое мышление, ни лобовые атаки. Даже когда она увидела ракетку спецслужб, направляющуюся с континента и, проследив за ней взглядом, заметила место, где та пролетела сквозь барьер, это не помогло Рябинке пробраться к острову. Получилось даже ещё хуже. Стоило ей проникнуть сквозь барьер, как невидимая сила схватила ее ракетку, швырнула её куда-то в сторону и, крутанув, выкинула наружу.

Да, Сиреневый остров охранялся гораздо надежнее Катрены!

— Ба, да тут много всего, — сказал Эльмар, просмотрев бумаги, поданные ему Инкой. — «Остров монстров», какой-то «полигон»… Целый архипелаг. Действительно, Зона.

— Ради этого стоило нарываться на неприятности, а?

— Но как же Рябинка? Она ведь должна подъехать ко мне.

— Пусть подъезжает. Её не тронут. А её отца мы выкрадем сами.

— Хорошо. Я согласен. Они думают, что их зона неприступна. Ну что ж, может, для кого и неприступна, да только не для Эльмара Кенсоли. На Сиреневый остров мы во всяком случае попадём.

— А через какой проход мы полетим?

— Не имею понятия. Да мне и не нужно знать этого. Всё, что нам сейчас надо — это темнота и быстрота действий, чтобы не засекли, куда мы летим.

План Эльмара был настолько нестандартен, что даже ему самому не сразу пришел в голову. В самом деле: спуститься во двор его домика, завязать глаза и проделать с закрытыми глазами весь маршрут, по которому его везли на Сиреневый остров и обратно!

Даже Инке, уж на что она была типичной авантюристкой, это показалось невозможным.

— Нет, — сказал Эльмар. — Всё получится. Самое трудное здесь — перебраться с сектора, где была Рябинка, на соседний. Но я надеюсь, что барьер там не очень высок, и мы его легко перемахнём.

— Так и есть, высота всего двадцать метров, вот тут на схеме указано.



  

Отвращение

Несмотря на все препятствия, Рябинка была уверена, что через барьер она проберётся. И ей, действительно, это удалось. Для прокладки курса она воспользовалась тем, что любой двигатель, любой летательный аппарат оставляет в воздухе след. Вот по такому следу, проложенному какой-то из ракеток спецслужб, Рябинка и проникла в Зону.

Это получилось у неё довольно сносно. Крутануло её только напоследок, да и то не наружу выкинуло, а вбросило внутрь, поэтому Рябинка поздравляла себя с удачей. Если бы она только могла предположить, что очутится в таком месте, по сравнению с которым самый кошмарный сон покажется ей приятным сновиденьем!

Но она ничего не знала, и ликовала из-за своей удачливости, и её нисколько не встревожило, что ракетка, за которой она следовала, скрылась вдали. Рябинка заметила направление, в котором летела эта ракетка и двинулась за ней, уже не торопясь. Смеркалось, но и это наша героиня восприняла как добрый знак. Она не сомневалась, что Сиреневый остров вот-вот покажется.

Действительно, скоро Рябинка увидела отдаленную точку. Точка приближалась и превратилась в живописный, покрытый зеленью островок. На острове не было заметно никаких построек. Но и это нисколько не встревожило её: было разумным передохнуть, обдумав ситуацию.

Быстро темнело. Остров казался необитаем. Рябинка чувствовала себя сильно утомленной, и её даже обрадовало, что в тот миг, когда её ракетка коснулась твердой поверхности, последний луч заката погас и оставил её во мраке, дав возможность погрузиться в сон.

Проснулась Рябинка на рассвете от неприятного ощущения, что по ней ползают змеи: скользкие и противные. Рябинка открыла глаза и завопила от ужаса. Каждый бы на её месте завопил! Рябинка лежала на траве, а возле неё копошились непонятные зеленые существа. Их длинные гибкие конечности обвивали её, а глаза, выпуклые и словно слепые, странно выделялись на круглых гладких головах без ушей и ртов.

Рябинка вскочила и со вскриками, стряхивая с себя последние из цеплявшихся щупалец, отпрыгнула в сторону. Существа, их оказалось шестеро, тоже поднялись с земли. Обернувшись, Рябинка увидела других, их было множество. Существа стояли между деревьями и качали головами. Лес просто кишел ими.

Рябинке показалось, что существа надвигаются на неё. Она материализовала пистолет и сделала несколько выстрелов. Выстрелы её не причинили существам никакого вреда, пули прошли сквозь них, как сквозь тесто. А пистолет в её руках вдруг стал мягким, скользким, и Рябинка с ужасом увидела, что держит в руках нечто, принимающее форму то ли змеи, то ли человеческой конечности зеленого цвета.

Рябинка разжала пальцы и побежала. Такого ужаса она ещё не испытывала никогда. Она бежала и оглядывалась. Существа, медленно двигаясь, перемещались в её сторону. Материализовав другую ракетку взамен пропавшей, Рябинка вскочила в кабину и взмыла в воздух.

Она не успела подняться слишком высоко, иначе на этом бы нам пришлось поставить точку в повествованиях о её приключениях. Внезапно ракетка её превратилась в мягкую тестообразную массу. Щупальца заскользили по Рябинкиному лицу, телу, и всё это вместе обрушилось вниз, увлекая ее за собой. Рябинка задыхалась от отвращения и омерзения. Свет померк перед ней, и она потеряла сознание ещё до того, как рухнула на прибрежный песок вместе с облепившими её зелеными телами.

Очнулась она от чего-то мокрого и прохладного, струившегося по её лбу.

— Наконец-то, — услышала она грубый, но абсолютно человеческий голос и открыла глаза.

Над ней склонялось небритое лицо, обрамленное шапкой спутанных кудрявых волос.

— Где я? — простонала Рябинка.

— Там же, где и мы, — сказал кто-то рядом.

Рябинка приподнялась и увидела, что лежит на песке среди скал возле крошечного озерца, похожего на лужицу. Рядом с ней сидела человеческая фигура самого дикого вида. Ещё один человек стоял, скрестив руки на груди.

— Кто ты? — резко спросил он.

— А вы?

— Мы? Она ещё спрашивает, кто мы! — хохотнул Кудрявый, и смех его показался Рябинке отвратительно знакомым. — Сказать ей, Вольд?

— Не надо. Сама пусть догадается. А красотка, что надо, — продолжал он, помолчав. — И из летающих.

— И из могучих, будь они прокляты, — процедил сквозь зубы Кудрявый. — связать её, что ли?

— Связывай, если тебе хочется!

— Не рыпайся красотка, не знаю, как тебя по имени, — приговаривал Кудрявый, связывая Рябинке руки, хотя она вовсю не «рыпалась», а лишь испуганно переводила взгляд с одного лица на другое и молчала. — А мы недурно развлечемся с ней, пока не пробьёт наш час. Подумать только, какую цыпочку послала нам судьба напоследок. Так и хочется поцеловать!

Грязные, грубые руки коснулись Рябинкиных плеч… Рябинка содрогнулась…

Если бы она знала, кому принадлежали эти руки, она бы, наверное, умерла от разрыва сердца! Но, на её счастье, вид и голос Кудрявого не пробудили в ней никаких конкретных воспоминаний. Ей было ужасно противно — и всё.

— Нет-нет, не надо, — сказала она жалобно. — Я… Я не здешняя!

— Мы тоже нездешние, — снова подал голос Вольд. — А вот застряли здесь по милости таких, как ты.

— Я ничего не понимаю…

— И мы ничего не понимали.

— Она поймёт, когда превратится в сырьё для «зеленых», — снова подал голос Вольд.

— Но сначала ты отдашь её мне, ведь так? — сказал Кудрявый с угрозой в голосе.

— Она мне тоже нравится. Я не видал баб уже четыре года.

— Вас сослали на этот остров в наказание? — догадалась Рябинка.

— Ты дура или притворяешься? — сплюнул Кудрявый.

— А, может, она тоже их беглых? — поинтересовался Вольд.

— Какая разница? Из беглых или из охраны — всё одно: отсюда ей не выбраться, как и нам, — сказал Кудрявый.

— А такая разница. Если она из охраны, у неё есть сигналка.

Грубые руки снова заскользили по Рябинке. Она чуть не застонала от отвращения. И, когда руки эти коснулись заколки у её правого виска, она вдруг вспомнила слова Эльмара, человека, который «всё может».

«Если ты окажешься в опасности, начни вращать камушек головки «ума» против часовой стрелки». — Да, я могу подать сигнал, — быстро сказала она.

— Врёшь, я ничего не нашел, — ухмыльнулся Кудрявый.

— Я не вру, — возразила Рябинка торопливо. — Сигнал подаёт красный камушек в моих волосах. Он откручивается. Если крутить влево.

Кудрявый грубым движением запустил лапу Рябинке в волосы и начал ловко вращать камушек, словно всю жизнь это делал. Рябинка прекрасно знала, что камушек не отвинчивается. Подождав, сколько ей казалось необходимым, она принужденно засмеялась:

— Я не из охраны. И никакой сигналки у меня нет.

Кудрявый сорвал заколку с головы Рябинки, и от боли слёзы навернулись ей на глаза. Оказавшись у него в руках, заколка медленно превратилась в бесформенную массу и зеленой змейкой скользнула на песок. В следующий момент новая «заколка» возникла на прежнем месте у правого виска Рябинки, и это привело Кудрявого прямо-таки в исступление.

— Отдай мне её, Вольд, — прохрипел он злобно. — Она сейчас пожалеет, что обошлась так со мной!

— Я сказал, сначала я.

— Почему это сначала ты? Я её первый увидел!

Они сцепились друг с другом и покатились по земле.

Как и следовало ожидать, победил Вольд. Рябинка приготовилась к самому худшему…

— Охрана! — вдруг крикнул Вольд, показав на чёрную точку в небе, которая быстро увеличивалась в размерах.

— Ах ты, стерва! Успела-таки подать сигнал! — прохрипел Кудрявый и, схватив Рябинку за волосы, тряхнул её, так что её голова приподнялась от земли и снова стукнулась.

— Оставь, она нужна нам живой, — как в тумане донеслось до Рябинки, и она опять потеряла сознание.

Что она, действительно, теряла сознание, это Рябинка поняла потом, потому что, когда она открыла глаза, то увидела над собой не Кудрявого, а Эльмара, который разрезал веревки на её руках.

— Беги в лес, — шепнул он, помогая ей подняться. — Только смотри, ничего не ешь. Помни, ничего не ешь!

Рябинка стояла, не в силах шевельнуться. Её качало и слегка подташнивало. Вольд и Кудрявый злыми глазами смотрели на Эльмара.

— Летят! — сказал Эльмар, кинув взгляд поверх их голов.

В самом деле, в небе чернела ещё одна точка.

— Это спецслужба. Прячемся! Быстрее!

С этими словами Эльмар схватил Рябинку за руку поволок её у лесу. Она бежала за ним, спотыкаясь, не понимая, как ещё передвигает ноги, и ничего не видя перед собой.

— Успели, — сказал Вольд, выглядывая из травы рядом с Рябинкой и Эльмаром, когда ракетка пролетела и скрылась.

— А где этот… Кудрявый? — спросила Рябинка с дрожью в голосе.

— Здесь я, — откликнулся Кудрявый, подползая ближе. — Как ты думаешь нас заметили?

Эти слова были обращены к Эльмару.

— Скорее всего, нет. Но они ещё вернуться, сигнал-то шёл отсюда.

— И что нам делать?

— Получше спрятаться. Слишком низко они опускаться не будут, этот остров — объект повышенной опасности. Зря сюда никто не сунется.

Эльмар оказался прав. Ракетка где-то развернулась и, ещё раз пролетела над островом, больше не показывалась.

Дальнейшие события для Рябинки вспоминались смутно, отдельными фрагментами. Каким-то образом она оказалась на берегу моря, потому что «зеленые боятся соленой воды». Это были чьи-то слова, но чьи? Может, Эльмара?

Рябинкино сознание колебалось между сном и явью, и она не могла отличить, что происходило на самом деле, а что лишь грезилось. До неё донеслось что-то о разбившемся плоте, о каком-то Лерке, который хотел напиться воды из озера, а «теперь ходит среди зеленых». И выплыл обрывок разговора без конца и начала:

— Увы нет. Если меня поймают, то… Лучше не думать об этом, — это были слова Эльмара.

— Значит, из-за неё? — голос Вольда.

— Я люблю её.

— А она?

— Я не спрашивал. Но если она погибнет, мне безразлично, что будет со мной.

/Кудрявый/:

— Ну и влип же ты, парень! Связаться с могучей! Они ведь презирают нашего брата.

— С чего ты взял?

— У неё на лице написано.

Что ответил Эльмар, Рябинка уже не услышала.



  

Ночь

Рябинка открыла глаза и села. Три смутных фигуры вырисовывались перед ней темными силуэтами.

— У меня перед глазами темно, — пожаловалась Рябинка.

— У нас тоже, — сказал силуэт Вольда.

— Вечер, — объяснил Эльмар. — В темноте зеленые теряют большую часть своей силы.

— А чего они ещё боятся?

— Огня.

— Чего же ты молчал до сих пор? Поджечь их, гадов, да и дело с концом!

— Во-первых, ещё неизвестно, откуда эти зеленые берутся: друг от друга, или остров их делает. А во-вторых, если тебе хочется вернуться на поселение, то пожалуйста. Устраивай пожар. Однако только после того, как мы уберёмся отсюда, — отрезал Вольд.

— Причём здесь это?

— А при том, что твой большой костёр привлечёт охрану, и нас переловят, как крысаков в мышеловке.

— Да, — подтвердил Эльмар, — я уже думал об этом. Надежнее материализовать лодку и попытаться доплыть до соседнего клочка суши. Это совсем рядом.

После некоторых колебаний было решено рискнуть. Рябинка вообразила лодку с мотором. Вчетвером они быстро погрузились в неё и поплыли.

Эльмар не боялся того, что они могут утонуть. Как он потом признавался, он рассчитывал, что в случае чего Рябинка материализует ещё одно плавсредство, потом другое, третье… Ещё он рассчитывал на риф, который в это время суток выступал из морского дна не далее, чем в трёх километрах от острова «зеленых». Достигнув его, можно было бы попытаться материализовать ракетку. Была надежда, что этот кусок скалы является самостоятельным образованием, и предметы, материализованные на нём, сохраняют свою структуру.

К счастью, беглецам не пришлось перепрыгивать с одного плавсредства на другое. Лодка начала терять форму как раз тогда, когда до их ушей донесся шум прибоя.

— Берег! — крикнул Эльмар.

Это был не берег, это был тот самый риф, который он заметил на схеме Зоны. Но разве это было столь важно? Взобравшись на скользкий камень, едва выступавший на поверхности моря, Рябинка словно зачарованная смотрела, как лодка её делится на части, и части эти принимают формы человеческих тел и извивающимися конечностями. Тела эти медленно разбухали и вдруг, рассыпавшись бесчисленным множеством светящихся точек, начали неторопливо погружаться, погружаться…

Достигнув дна, точки эти, вспыхнув последний раз, медленно гасли. Вдруг — что это? В ореоле светящегося облачка Рябинка увидела странно знакомые ей очертания.

— Мы спасены! — крикнула она взволнованно. — Ты видел, Эльмар?

— Нет, — ответил художник.

Светящиеся точки погасли. Тогда Рябинка материализовала фонарик и осветила дно. Теперь и Эльмар увидел нечто правильное округлой формы.

— Корабль?

— Да! Мой звездолёт! Помнишь, я рассказывала, что он пропал? И глубина метра три, не более. Рябинка нырнула и, подплыв к звездолёту, нашла входной люк. Её удивило, что корабль был покрыт толстым слоем ила и ракушек. Тем не менее, закрепив фонарик возле люка, она быстро расчистила табло с входным шифром.

Диск легко повернулся. Вход был свободен.

— Плывите сюда, — крикнула она, вынырнув на поверхность.

Эльмар и Вольд незамедлительно прыгнули в воду. Только Кудрявый стоял, переминаясь с ноги на ногу. И ехидное желание устроить ему маленькую месть охватило Рябинку. Одно прикосновение к виску — и туловище Кудрявого оказалось опутано веревкой. Два — и голова у него очутилась в прозрачном колпаке, а сам он плюхнулся в воду, увлекаемый концом бечевки.

Подплыв к люку, Рябинка нажала на ручку. Люк открылся, и потоком хлынувшей воды её внесло внутрь тамбура. Эльмар и Вольд вплыли за ней и помогли втянуть Кудрявого.

Нажав на рычаг, Рябинка подвинула люк на место и сдернула с головы Кудрявого колпак.

Тамбур был почти затоплен. Мужчины стояли по горло в воде, а Рябинка плавала по поверхности. Она нажала на другой рычаг — что-то щелкнуло, по тамбуру пронесся ветер, и уровень воды начал понижаться.

Когда вода спала и стало сухо, Рябинка впустила своих товарищей по несчастью в главный отсек. Уже после первого взгляда на рубку управления она поняла, что корабль не её. Её звездолёт был одноместным, с грузовым отсеком, который отделялся от рубки перегородкой. За перегородку-то и собиралась Рябинка поместить Тех Двоих. Но здесь грузовой отсек был крошечным, зато имелось ещё четыре кресла, кроме кресла управления, и получалось вполне комфортно.

Несомненно, это был звездолёт её отца, если не нечто более древнее. Кто его знает, сколько космонавтов до неё, Рябинки, сгинуло бесследно на этой коварной планете?

Рябинка оглянулась на троих мужчин. В душе она ликовала, хотя и старалась не подавать виду. Эльмар внимательно разглядывал обстановку. Двое уголовников, присмирев, жались к стене. Рябинка уже знала, что они были осуждены и сосланы на какое-то поселение за какие-то преступления, и не сомневалась, что преступления эти были ужасны. Особенно это касалось Кудрявого. На чем зиждилась её уверенность, Рябинка так и не вспомнила, но ни одного из этих двоих ей было не жалко.

Эльмар освободил Кудрявого от веревок и предложил всем сесть.

— Чего ты собираешься сейчас? — спросил он Рябинку.

— Захватим отца с Сиреневого острова и улетим. Хотите на Лиску, хотите — отвезу вас на Тьеру, в главный космопорт.

Мертвая тишина и испуганные лица были ей ответом. Рябинка никак не думала, что одна фраза может произвести столь сильное действие. Те Двое прямо помертвели от ужаса. Эльмар тоже слегка побледнел, и в глазах у него обозначился траур.

— Я не хочу, — взорвался Кудрявый, вскочив с кресла.

— Спокойствие, — сказал Вольд.

— Рябинка, — произнес Эльмар, впервые за день назвав её по имени. — Мы не можем лететь с тобой. Мы не можем жить там, где живешь ты.

— Вот уж не думала, что здесь так верят в разные сказки, — хмыкнула Рябинка. — Но где же вы тогда хотите очутиться? Вас всё равно переловят и отправят назад, за барьер.

— Их не поймают. Ты сделаешь им новые лица и документы. Я покажу образец.

— А ты? Разве тебя не ждут неприятности?

— Ничего меня не ждёт. Нельзя доказать, что я помог бежать этим двоим. Да их и не будут искать. Ты думаешь, зря поселение устроили вблизи острова «зеленых»? Здесь много таких ловушек, а море просто кишит разными чудовищами.

— Вот уж не заметила, — насмешливо возразила Рябинка.

— Повезло, значит. Но это ничего не меняет. Короче, власти знают, что из Зоны невозможно сбежать, поэтому, главное — оказаться за барьером.

— Ну хорошо, — нехотя согласилась Рябинка. — Я отвезу вас туда, куда вы захотите.

Ей стало очень грустно. Наверное, слова Эльмара «Я люблю её» относились не к ней, а к кому-то другому.

— А барьер? — спросил Кудрявый.

— Моему аппарату он не помеха. Мы полетим через космос.

— Нет, — снова быстро возразил Эльмар. — Мы полетим другой дорогой. Через Сиреневый остров. И поторопись. До рассвета осталось совсем мало времени.

— Неужели ты думаешь, что я бросила бы своего отца? — обиженно спросила Рябинка, когда звездолёт оказался в воздухе и взял курс на Сиреневый остров.

— Твоего отца там уже нет, — мрачно ответил Эльмар. — Мы его выкрали.

— Ты сделал это… без меня?

До сих пор Рябинку ничто не могло сбить с панталыку: ни то, что на зов «ума» появился именно Эльмар, ни его умение ни разу не взмахнув кулаками, найти общий язык с парой самых отъявленных негодяев, какие когда-либо попадались в Рябинкином жизненном пространстве.

Но то, что он рискнет влезть в сомнительное дело? Действительно полезет спасать её отца? Рискнет своей свободой ради полусумасшедшего, чужого и совершенно бесполезного ему старика? Если бы он всё это проделал ради того, чтобы улететь с ней, Рябинкой, в Большой Космос, или хотя бы просто из стремлений удрать — кто бы удивился? Но этот мотив отпадал.

Неужели он её всё-таки любит?

— Мне помогла одна «зеленая лягушка». - притушил пламя её сладких грез ответ Эльмара.

— Но зачем мы тогда летим на Сиреневый остров? — Я знаю дорогу только оттуда.

Несообразность такого маршрута добивала Рябинку.

— Почему не через космос? — тоном первой ученицы, просвещающей круглого двоечника, спросила она. — Зачем рисковать? Ещё нарвемся на охрану.

Эльмар поморщился, словно от зубной боли и возразил:

— Ночью там охраны нет.

Больше Рябинка ни о чем его не спрашивала. Молча посадила она звездолёт на Сиреневом острове, где ей указал художник, молча завязала ему глаза и также молча выполняла все его «прямо», «налево», «вверх», «теперь направо», пока внизу не засверкали огоньки какого-то населенного пункта.

— Это Солнечный, — объяснил Эльмар, когда Вольд сказал про огоньки. — Спускаемся.

Он был доволен.

Горячая волна нежности захлестнула Рябинку. Ох, эти мужчины! Устроить полет с завязанными глазами — ну не чудак ли? Всё изобретает, чем бы поразить её, Рябинкино воображение! Конечно же, разговор на острове «зеленых» не пригрезился ей. Ради неё, ради Рябинки, этот удивительный парень подверг себя страшной опасности! Ради неё дважды нарушил закон, вернулся за барьер и рисковал навсегда остаться среди «зеленых».

Как она могла думать, будто ему поручили за ней шпионить?

Но при чем тут «зеленая лягушка»? Настроение у Рябинки снова упало.



  

Ссора

Рябинка думала, что они с Эльмаром высадят Этих Двоих возле Солнечного, а затем полетят к нему. Но не тут-то было! После того, как звездолёт опустился на грунт, художник никуда не заторопился. Он попросил её достать бумагу, карандаш и набросал два портрета.

Рябинка глядела ему через плечо: несомненно, это были лица Вольда и Второго, Кудрявого, но сильно изменившиеся. Вольду он расширил скулы, добавил густоты в брови, зарастил лысину на голове. Форма носа чуть-чуть изменилась: он стал прямее и чуточку длиннее. Подобные же коррективы он внёс и в портрет второго субъекта. Оба лица были изображены в фас и в профиль.

— Ну как? — спросил он у Вольда с Кудрявым, подавая им листки. — Подходит вам ваша будущая внешность?

— Вполне, — ответил Вольд.

— Тогда приступим. Сейчас вы побреетесь, и заодно подумаете, какие документы, кроме паспорта, вам нужны, чтобы не было проблем с трудоустройством. Рябинка выдаст вам всё необходимое и проводит в тамбур.

&nnbsp;bsp; Процедура изменения внешности обоих субъектов и изготовления для них соответствующих документов отняла немало времени. Зато на окраину Солнечного ступила не пара подозрительных бродяг, а два вполне приличных человека с дорожными сумками, запасом монет на обустройство и готовыми легендами. А также твердой уверенностью, что всё в их жизнях теперь будет зависеть только от них. Рябинка даже слегка позавидовала им: у неё-то подобной уверенности в собственном будущем вовсе не было.

— Куда теперь? — спросила она Эльмара устало.

— Отвезешь меня к Открытому, а сама отправишься в Долинный, на то место возле озера, где мы когда-то с тобой встретились.

И он подробно проинструктировал её, как себя вести и что говорить, если вдруг столкнется с кем-то или за ней явятся из Совета.

— Помни, — хмуро сказал он. — Ты не обязана знать то, чего имеешь право не знать. Читать мысли у нас ещё не научились, а на твоём лбу ничего не написано.

— Ты это уже говорил тем двоим, — возразила Рябинка. — Но как же мой отец? Я не могу улететь без него.

— Тебе доставят и твоего отца и материалы, за которыми ты сюда прибыла. Жди. И не паникуй.

— Я не паникую. Но сколько я должна буду заплатить за всё это? Ты не назвал цену!

Этот разговор у них состоялся уже по пути в Открытый. Рябинка была занята управлением машины, и не в состоянии была следить за сменой эмоций на физиономии своего спутника. Поэтому её достаточно-таки удивил легкий смешок, раздавшейся у неё под ухом.

Она недоуменно обернулась.

— Не вижу ничего смешного, — высокомерно сказала она.

— Неужели? А чем ты собираешься расплачиваться? — мрачно поинтересовался её спутник.

— Не я, а фирма. Кредитками, конечно. Если цена будет в пределах разумного.

— Да? И что мое правительство будет с вашими кредитками делать?

Рябинка растерялась. В Большом Космосе кредитки были нужны всем, и она просто не представляла себе случая, чтобы кто-то от них отказывался.

— Вы сможете приобрести на них… что угодно, — робко попыталась подсказать она. Эльмар снова мрачно засмеялась:

— На этой планете моё правительство и без ваших кредиток может сотворить всё, что ему понадобится. Если у твоей фирмы есть какие-то излишки, пусть она их кому-нибудь отдаст.

Рябинка захлопала глазами и не нашлась, что ответить. Показались огни Открытого. Приближался миг прощания. Она поставила звездолёт в переулке недалеко от киностудии, подыскав место, куда падала густая тень. Ей совершенно не хотелось немедленно лететь в Долинный, не хотелось так скоро расставаться с Эльмаром.

Эльмар встал, подошел к выходу. И Рябинке почудилось, будто ему тоже не хочется идти куда-то, будто он ждёт от неё каких-то особых, нужных слов…

И Рябинка сказала, сама не зная, почему говорит именно это:

— Подумать только, я целое детство мечтала иметь волшебную палочку! Глаза Эльмара на мгновение оживились, словно в них промелькнула заветная мысль.

— Оставайся у нас. Здесь она у тебя есть. — Меня ждут на Лиске, — покачала головой Рябинка.

— Тогда не о чем и говорить, — отрезал он и отвернулся.

«Мы опять спорим. Кошмар какой-то!» — эта мысль привела Рябинку в полнейшее смятение. И она произнесла нарочито легкомысленным тоном, пытаясь за шуткой скрыть охватившую её печаль:

— Эти двое подонков из Зоны тебя за своего приняли. Они бы в обморок шлепнулись, если бы узнали, что ты могучий. Ты, оказывается, здорово умеешь притворяться, Эльмар. И вообще — подозрительная личность!

Лицо Эльмара потемнело, и на шее вздулась и запульсировала жилка. В глазах появилось что-то жесткое и колючее. Он был задет, и это было видно.

— Я бы не стал на твоём месте смеяться над чужими обычаями, — резко произнёс он и, повернувшись, вышел из звездолёта.

Это прозвучало так грубо, так неожиданно, что Рябинка растерялась и даже не попыталась его остановить. Сквозь смотровой экран она видела, как Эльмар пересекал площадь, листья деревьев кидали на него свои призрачные тени. Она смотрела, как исчезает его нескладный силуэт, и глухое отчаяние овладело ей.

Ну почему, почему она такая дура?

Этой ночью Рябинка впервые не могла заснуть.

«Доспорилась! — страдала она. — И так глупо!»

Она уже постигла, что оскорбила Эльмара, оскорбила глупо и бездарно, что после всего сказанного он никогда больше не подойдет к ней.

Бывает же такое на свете! Она понимала это… и ждала!

А Эльмар пришёл к себе домой, прошел в гостиную и, подойдя к видеотелефону, набрал номер Мартина. Конечно, не слишком красиво будить приятеля во вторую половину ночи, но у Эльмара просто не было иного выхода. Как по-другому он мог сообщить Инке, что ей следует делать? Ведь где она прячется, он вообще не представлял, а связь с ней прервалась после того, как на острове Зеленых он потерял ракетку.

К тому же, для обеспечения свободного отлета Рябинки надо было отвлечь внимание Службы Безопасности. Они следили, не появится ли кто в домике Эльмара — следовательно кому-то надо было там находиться. Они, подобно Инке, прослушивали его апартаменты, и надо было, чтобы произнесенные Эльмаром вслух слова не прозвучали фальшиво.

Так рассуждал Эльмар, поднимая с постели своего лучшего друга. Естественно, Мартин не пришел в восторг от Эльмарова нахальства.

— В чём дело? — пробормотал он спросонок.

И Эльмар понёс самую возмутительную чушь о своем разбитом сердце, о том, как он страдает. Он жаловался, что Рябинка улетела, потому что ей отдали документацию, и она нашла свой звездолёт, что вылет состоялся вчера, то есть сегодня, от озера возле Долинного…

— Мне остаётся только утопиться с этом самом озере, — говорил он торопливо, надеясь, что Инка слышит этот разговор и поймёт его правильно, ну, а слухачи службы безопасности успокоятся и перестанут искать кого-либо.

И он ещё долго нес разный бред, пока Мартин в сердцах не отключился.

Под утро Рябинка окончательно скисла. Новая проблема принялась сверлить её переутомленный мозг. Вот, привезет она документацию, а вдруг этот бюрократ Саваоф не захочет включаться в неизбежные хлопоты по изменению первоначального плана освоения Лиски? Вдруг вообще скажет, что она занимается ерундой и отмахнется или бросит их, отказавшись от должности?

«Нет, — думала Рябинка, сцепив зубы. — Теперь-то я не отступлюсь. Трупом лягу, а докажу свою правоту. В случае чего — обращусь непосредственно к руководству фирмы.»

Затем она снова вспомнила об Эльмаре и снова заметалась, не находя себе места. Наступил рассвет, и глаза её все скользили по небу: не покажется ли там ракетка.

«Обиделся», — переживала Рябинка.

Наконец, ракетка появилась. Она скользнула вниз, раскрылась…

На поляну вышли черноволосая девица в зеленом блестящем платье и старый космонавт. Больше никого.

— Ах, Эльмар, — прошептала Рябинка с горечью.

Девица её услышала.

— Да-да, это всё он, — подтвердила она, подходя ближе.

— Я не хотела, — быстро заговорила Рябинка. — Я понимаю, вы многое для меня сделали… Я не думала его обидеть… Но ведь Эльмар всегда так гордился тем, что он могучий!

— Эльмар давным-давно не могучий, — жестко сказала Инка, и мстительный огонек блеснул под её пушистыми ресницами. — Его лишили.

У Рябинки перехватило дыхание.

— Не могучий?! — пролепетала она. — Но как же так? За что?

— За нарушение наших законов.

— Но ваши законы глупы!

— Это ты так думаешь.

— Значит, из-за меня?!

— Ты слишком много на себя берёшь, — усмехнулась Инка. — Как будто, кроме тебя, никого нет на всем белом свете.

Намёк был понятен. Рябинка силилась спросить ещё что-нибудь, но слова застревали у ней на языке.

— Но как же он теперь живёт? — с трудом выдавила она из себя.

Инка пожала плечами и протянула Рябинке сверток.

— Здесь копии голограмм, микропленка и аппарат для чтения, — сказала она сухо. — Подлинники я сегодня же верну в архив.

Вдруг лицо её дрогнуло. Она опустила ресницы и, когда снова подняла их, в глазах её стояли слёзы.

— Ты не знаешь, как мне плохо, — заговорила она. — Мне так душно, так тяжело, так горько. А ты, наверное, и не узнала меня, не правда ли?

Рябинка изобразила самую вежливую улыбку, на которую способна была в этот миг её физиономия.

— Узнала, — возразила она. — Этот… с рыжими усами… он так на тебя смотрел… Наверное, в самом деле эту роль лучше тебя никто не сыграет.

— Роль? А, ты о нашей встрече на киностудии? Ну, эту роль вряд ли мне предоставят! Я, видите ли, ходить не умею.

— Я тоже.

Если бы Рябинка была способна в эти минуты наблюдать себя со стороны, она была бы удивлена, с каким отчаянием прозвучали её последние слова. Но не до самонаблюдений было ей. И не до Инки. Лишь одного человека жаждала она сейчас увидеть — Эльмара. Но его не было.

— Скажите ему… хотя нет… пусть он меня простит.

Рябинка хотела выразить этими словами, как тяжело ей улететь, не попрощавшись с Эльмаром, как раскаивается она в тех глупостях, которые ему наговорила, и вообще:

— И вообще, все это ужасно, — уныло сказала Инка.

У Рябинки защипало в глазах. Чтобы не зарыдать, она отвернулась.

— Пора, — сказал старый космонавт, поставив ногу на ступеньку трапа.

Метнув последний взгляд на небо, Рябинка нырнула в люк. Инка отошла от корабля. Мягко запел двигатель. Всё. Старт. И вместе с убегающей землёй что-то отрывалось от Рябинкиного сердца, пока оно не превратилось в сплошную кровавую рану. И жгучие слёзы заструились по лицу космонавтки.

— Ах, Эльмар, Эльмар, — шептала она, глупая твоя голова. Разве можно быть таким обидчивым? Но как жестоко! Как могли они поступить с тобой так жестоко и несправедливо?

Напрасно было бы сейчас упрекать Рябинку в нелогичности. Хотя она и поверила Инке, будто отнюдь не из-за космической истории Эльмара лишили возможности творить чудеса, но никто не смог бы теперь убедить нашу героиню, будто этот парень способен на что-то плохое. Она готова была держать ответ перед целым миром и на всю Вселенную кричать, какой он хороший. Нет, просто замечательный!

Страстное желание вернуться и убедить Эльмара лететь с ней, охватило Рябинку. А её тренированные руки между тем нажимали на запрограммированные кнопки, пока глаза машинально следили за показаниями приборов.

Тут она вспомнила про Инку, и желание вернуться сильно съежилось в размерах. Что-то несомненно связывало эту особу с Эльмаром.

— Скоро мы выйдем в открытое пространство, — сказала она и, смахнув непослушную слезинку, повернулась к старому космонавту.

Крик ужаса невольно вырвался у неё. И не удивительно! Страшная перемена произошла с её отцом. Он стал совсем бледным и прозрачным — вместо человека в кресле лежало привидение, одетое в одежду отца.

— Проклятая планета, — прохрипел старый космонавт. — Не отпускает… Я слишком долго…

— Нет! — застонала Рябинка. — Не может быть!

Медленно-медленно, постепенно-постепенно до неё начал доходить весь смысл происшедшего. Тайна, почему Эльмар не захотел улетать с ней на Лиску, перестала быть для Рябинки тайной. Старый космонавт не был сумасшедшим. Эльмар и его соплеменники, действительно, были детьми этой планеты и не могли покинуть её пределов!

И Рябинка снова горько заплакала, всхлипывая, и уже не стыдясь своих слёз. Она сама не знала, чего оплакивает больше: отца или свою несбывшуюся мечту о счастье.

Ей было больно, что любовь, о какой она грезила, настоящая и сказочно прекрасная, лишь поманила её, лишь показала ей свой сияющий облик и обернулась обманчивым сновидением.

«Может быть, всё получилось к лучшему? Ну, влюбился бы он в тебя, а дальше? Сейчас плачешь одна, а тогда плакали бы оба. Ты должна радоваться, что всё так получилось: поссорились — и из сердца вон.

Спасительная мысль! Ах, если бы она была правдой! Но Рябинка обманывала себя и знала об этом. Она ощущала всеми фибрами души, что никогда не сможет из-гнать из сердца колючие глаза художника: человека, который «всё может».

— Папочка, не умирай! — заголосила она, бросаясь к отцу. — Ты не должен умирать! Я так долго тебя искала! Это несправедливо! Несправедливо!

Так причитала она, обнимая неподвижное полупрозрачное тело, а звездолёт, сделав полукруг над планетой, уносился в космос.

 