Планета парадоксов



  

Загадочная маршрутка

— Рябинка, ау! — раздался звонкий чистый мелодичный голос. Невозможно было догадаться, что голос этот принадлежал маленькой худенькой старушке.

— Опять куда-то запропастилась, егоза, — проворчала старушка, выходя на крылечко.

Старушка эта жила одиноко в просторном, а для нее даже огромном стареньком домике посреди огромного лесного массива. И была она хранительницей заповедника. Кроме солнечной полянки, на которой стоял её дом, владения её составляли кедровая роща, березняк и множество перелесков.

Старушка была потомственным лесоводом, и одиночество не тяготило её, привычка к безлюдью сложилась у нее сама собой. Когда-то у неё было большое семейство, но ее дети и внуки один за другим вырастали, уходили в жизнь и разлетались по свету. Все они стали космо-биологами и не забывали старую Вербу (именно так звали нашу старушку), посылая ей поздравления к праздникам, письма и прилетая навестить.

В своё время она выучила их всему, что знала сама, привила любознательность и преклонение перед тем великолепием, которое окружало их с детства: и перелесками, и рощами, и полянами. Что греха таить, старая Верба тайком гордилась своими «ребятишками». Она радовалась, что её дети и внуки знали историю своей семьи и язык предков.

Для них родная планета была не Тьерой, а Землёй, да и имена они носили свои, родовые: Дождь, Ветер, Зарница, Ирга. Впрочем, обычай называть детей именами, имевшими когда-то вполне конкретное значение на одном из старых языков Тьеры, был довольно распространённым. И нужды не было, что большинство говорящих на хингре и других новых наречиях не знало значения этих слов, для старой Вербы не было приятней звуков, чем язык её далёкого детства.

Рябинка приходилась нашей старушке младшей внучкой и была её любимицей. Когда она появилась на свет, родители её были ещё студентами и, оставив малышку на руках у бабушки, улетели. Улетели — и не вернулись. Они были из тех, кого Космос взял безвозвратно.

Рябинка заменила старой Вербе пропавшего сына. И вот теперь она тоже была студенткой, и тоже института космобиологии. А прилетела она всего на два дня и должна была улететь на какую-то далёкую планету Лиску, где про-ходила её преддипломная практика.

Хотя, по Рябинкиным словам, практика её началась вполне успешно, сердце бабушки ныло от тревоги, и этот внезапный приезд внучки без всякого предупреждения тоже показался ей странным. У студентов не хватило семян для посадки — ну, это понятно, это бывает… А только с каких пор снабжением занимаются практиканты? Ох, не договаривает чего-то бедовая головушка…

Так думала старая женщина, высматривая, не мелькнёт ли на опушке знакомый голубой комбинезон.

— Я здесь, бабуся! — раздался сверху голос Рябинки.

— А батюшки! — всплеснула руками старушка, задирая голову. — Чего ты делаешь на чердаке?

— Провожу археологические раскопки. И знаешь, я столько интересного откопала!

— Нашла время рыться в старых бумагах! А ну, спускайся, безобразница!

Невысокая стройная девушка лет двадцати двух выбежала на поляну. Девушка была одета в голубой комбинезон из домотканого льна, украшенный широкой каймой с геометрическим орнаментом по краям. Комбинезон был очень удобного фасона, с двумя перетяжками по рукавам и брючинам.

— Бедовая ты моя головушка, — вздохнула бабушка, окинув Рябинку взглядом с головы до ног. — Как по-бледнела-то, одни кости торчат. Поясок-то на третью пуговку застегнула…

Рябинка оглядела себя — поясок был застегнут абсолютно правильно, по моде.

— Это не бледность, бабушка, а специальный состав такой, для осветления кожи. Чтобы ресницы казались длинней, а губы ярче.

— А волосы зачем накрутила и синей краской вымазала?

— Не синей, а черной с отливом. Я хочу быть красивой, понимаешь, бабушка?

Старушка всплеснула руками. И впрямь! — девушка, стоявшая перед ней и без всякой косметики была на редкость симпатична. Необычность ее лица не смогли бы нивелировать никакой грим и никакая прическа. Большие, по-особому изогнутые глаза зеленого цвета, аккуратный носик невольно откладывались в памяти и сразу выделяли их владелицу из группы других девчонок. Правда, рот был слегка великоват, но и это не портило общего впечатления.

Однако с детства привыкнув считать себя дурнушкой, Рябинка внезапный расцвет своей красоты прозе-вала. Да и как иначе? Решив когда-то заменить личную жизнь деловыми успехами, она все пять лет уче-бы в колледже грызла гранит науки, тянула общественную работу, неизменно избиралась ответственной по группе при практических занятиях и все комплименты, отпускаемые в адрес ее внешности, воспринимала однозначно: как насмешку.

— Мне уже 22 года! — сказала она сердито.

— О дипломе надо думать, а не брови выщипывать, — в голосе старушки прозвучало осуждение.

— Я и думаю, — Рябинка вздохнула: ей так хотелось любви, верной, искренней, настоящей. — Не переживай, бабуль, мне самой не нравится то, что получилось, но раньше, чем через полгода пигмент не восстановится. Ну, до свидания!

Ах, если бы только знала старушка-лесничиха, куда собиралась рвануть ее ненаглядная внученька! Она за-голосила бы от отчаяния, ухватила бы Рябинку за руки за ноги, но удержала бы ее от опрометчивой по-ездки. Подумать только! Свернуть с проложенного маршрута, надёжно запрограммированного в компьютерной памяти звездолёта, чтобы навестить некую планету, координаты которой были начертаны на некой старинной маршрутной карте, провалявшейся энное количество лет на запылённом чердаке старого дома!

Разумеется, вовсе не по поручению начальства при-катила Рябинка за семенами для посадки. Но не могла же она признаться, что без этих семян дипломное задание ее на грани провала? Что дела ее обстоят хуже некуда: зачета с отличием по последней практике уже не будет, а не будет отличия — не будет гарантирован-ной работы после колледжа. Это обозначало, что работу надо будет искать самой, и искать срочно. То есть был смысл сделать небольшой крюк, чтобы разведать обстановку.

Это было чистейшим безумием, но так уж устроен человек: если бы координаты небесного шарика не были выделены в красный овал, если бы Рябинка не знала из своего звёздного атласа, что в этом месте Галактики планет не имеется, идея даже не возникла бы у неё в голове. А если бы место это не находилось совсем близко от Лиски, осуществление проекта было бы отложено до неких лучших времён.

Просто так уж всё совпало одновременно: необходимость, маршрут и желание — ну кто бы на Рябинкином месте устоял? Рябинка поцеловала бабушку, взвалила на плечо дорожную сумку со всякой всячиной и поспешила к звездолёту. Она не любила долгих прощаний.

Всё. Старт. Пока, бабушка. До свиданья, Земля!

Корабль мягко опустился на грунт. Пока Рябинка настраивала приборы на ближний осмотр, небольшое облачко паров воды, возникшее от столкновения дюзовых газов с более холодными атмосферными, рассеялось. На эк-ране возникла холмистая котловина, покрытая низкой зелёной растительностью. Розоватый, похожий на перламутр, лёгкий туман лежал вокруг. Планета уже жила, сво-ей жизнью и во вмешательстве человека Рябинкиной профессии она на нуждалась.

Кто-кто, а Рябинка поняла это с первого взгляда.

Послушные металлические руки между тем протянулись от корабля, подрезали травяной покров и, заключив кусок дерна в небольшой контейнер, втянули его в корабельную лабораторию. Результаты анализов потрясли Рябинку. И состав почвы, и биологические показатели травы соответствовали Тьеранским стандартам. Даже атмосфера оказалась пригодной для дыхания. Скафандр можно было не надевать!

Рябинка открыла входной люк и выглянула: вокруг звездолёта расстилался самый обычный для средних широт Тьеры луг. Она захлопнула за собой люк и спрыгнула на грунт. При ближайшем рассмотрении луг, действительно, оказался абсолютно земным: пырей, лютики, ромашка, кое-где попадались кустики полыни, и вовсю цвёл иван-чай. Сильно разочарованная, наша героиня двинулась дальше. Она дошла до края котловины, и невольное «Ах!» вырвалось у нее: перед ней открылась березовая роща. Это было похоже на сон: белые, задернутые полупрозрачной дымкой, стволы и одинокая береза на их фоне.

«Может, я ошиблась и попала не на Тот Объект, а снова на Тьеру?» — эта внезапная мысль прямо обожгла нашу космонавтку. — Да нет, не может быть!»

Добравшись до первого дерева, она потрогала белую с черными крапинками кору, постучала легонько по стволу и пошла по березнячку. Раздалась птичья трель. Сколько Рябинка ни вслушивалась, она не могла определить, какой птице принадлежал голос. Начали попадаться незнакомые растения: то цветок, похожий на ландыш, но с листьями подорожника, потом кустарник с крупными ядовито-желтыми ягодами. Это становилось интересно.

«А хорошо здесь! Почти как у бабушки в заповеднике. Вот этот уголок, так совсем не отличишь. Воображаю себе, дохожу я до бугра, а за ним озеро, и за озером — кедровник.»

Рябинка очень ярко представила себе такую панораму и засмеялась: она очень любила кедровые орешки.

— Эй, кто там балуется? — раздался сердитый голос. — Делать, что ли нечего?

Девушка взбежала на бугор и замерла: перед ней, действительно, расстилалось озеро, а за озером темнел высокий лес. По колено в воде стоял смуглый парень лет двадцати пяти. По его черным кудрям и по одежде ручьями стекала вода.

— Так это ты, значит, забавляешься? — спросил он серди-то.

Рябинка почувствовала дрожь в ногах и прислонилась к березе за спиной. Парень говорил на русском языке! Он не просто знал его, но к ней, незнакомому человеку, обратился на нем, а не на хингре! На Рябинку сразу же повеяло седой древностью: как самостоятельный язык, русский быстро исчез после того, как все индоевропейские говоры слились в единый конгломерат. В их семье язык предков сохранился как реликт, и было приятной неожиданностью обнаружить, что где-то на нем еще говорят! Это было так интересно, что Рябинка почти позабыла, зачем, собственно, сюда прилетела.

«Пропавшая экспедиция! Вот будет фурор, когда я вернусь! Однако этот парень ужасный грубиян,» — эти мысли мигом пронеслись в голове у Рябинки.

— Ты что, свой ум потеряла? — продолжал между тем незнакомец. Его большие синие глаза уже не метали молний, зато в голосе слышалось столько металла, что Рябинка только и смогла, что пролепетать, с трудом подбирая слова:

— Я… я нечаянно.

Сейчас её яркое воображение оказалось бессильным подсказать, в чем она провинилась.

Тут она подумала, что парню, должно быть, просто холодно, вот он и распсиховался. Она сняла курточку и протянула ему.

— О, большое спасибо, — сказал парень уже совершенно спокойно, набрасывая курточку на плечи. — Ты сама при-думала этот узор по краю? Видишь ли я художник. Да и ткань, она не совсем обычная.

— Позапрошлогодний пируэт моды у нас на Тьере, но я никак не могу с ней расстаться. К тому же она сделана из натурального льна, — затараторила Рябинка, мимолетом подстраивая своё произношение под артикуляцию парня.

— Прости, на Тьере — это где?

— Ну, на Земле.

— Ты шутница, — засмеялся парень. — Пирует, лен — на твоей Тьере все любят говорить загадками?

Рябинка машинально кивнула, думая про себя: «Кажется, он не верит, что я с Тьеры. Наверное, это к лучшему. А то…»

Что может произойти, если парень узнает, откуда явилась Рябинка, она представляла смутно. Но спорить ей по-чему-то совершенно не хотелось. Её покорный вид произвёл нужное впечатление. Выражение лица у незнакомца больше не напоминало тучи на грозовом небе, и он мягко проговорил:

— Можно я сделаю тебе подарок?

Рябинка тысячу раз слышала от бабушки, как опасно принимать подарки от незнакомцев, но ведь и изменять маршрут звездолёта тоже противоречило всяким нормам.

И она кивнула в знак согласия.

Незнакомец почесал за ухом. Сунув левую руку в карман, он достал оттуда блестящую шпильку для волос с красным камушком.

— Ты позволишь? — спросил он.

Он наклонился к Рябинке и пристроил заколку в её волосах у правого виска. Непривычный знак внимания смутил нашу искательницу приключений.

— Что вы, зачем? — проговорила она, покраснев.

Незнакомец словно бы не слышал.

— Удивительно, что мы ни разу не встречались здесь раньше, — сказал он таким тоном, будто тысячу раз видел Рябинку в другом месте.

Это становилось забавным.

— Я попала сюда случайно, — объяснила она. — Ищу работу. Я — озеленитель.

— А в Долинном ты когда-нибудь была?

— Ни разу.

— Тогда тебе непременно надо там побывать. Там есть такие местечки!.. В общем, это надо видеть!

Парень повернулся и пошёл вдоль берега. Пройдя несколько шагов, он остановился, обернулся и удивлённо спросил:

— Почему ты не идёшь? Мартин будет потрясающе рад! Вот увидишь!

Почему какой-то там Мартин должен был обрадоваться знакомству с неизвестной девицей, странный парень не стал объяснять. Он вообще вёл себя так, как ведут себя старые приятели, случайно встретившиеся в случайном месте после долгих лет разлуки. Ясно было, что он Рябин-ку за кого-то принял.

И снова она не стала его разуверять. Она поглядела на его худую, слегка сутулую фигуру и, наконец, подумала, что неплохо для начала хотя бы узнать, с кем она разговаривает.

— Ваше имя… Не могу вспомнить… — начала она.

— Эльмар. А почему ты говоришь мне «вы»? Я здесь один, как будто. Да, не часто удаётся встретится со своим человеком… А тебя зовут…

— Меня зовут Рябинка, — решилась на признание наша искательница приключений.

Но если она думала, что теперь этот парень перестанет изображать из себя старого знакомого, то ошиблась. Эль-мар слегка удивился — и только.

— Рябинка? Странный псевдоним, — сказал он. — Но, знаешь, он тебе идёт.

Рябинка пожала плечами и пошла за ним по узкой по-лоске вдоль берега. Поведение этого странного субъекта могло сбить с толку кого угодно. Березняк между тем кончился, и путники оказались в великолепном бору сибирской сосны. И Рябинка ещё раз обратила внимание, как похож этот бор на тот, бабушкин. Так же редко стоя-ли коренные, плодоносящие деревья в полтора человеческого обхвата, столько же подроста окружало их. И среди низкой травы точно такой же был виден муравей-ник.

Эльмар наклонился, поднял с земли несколько длинных бурых хвоинок, соединенных в пучки по пяти, и сказал задумчиво:

— Интересные листья у этого растения. Как называется оно?

— Это же кедры! — удивилась Рябинка его неведению. — Разве вы никогда не ели кедровых орехов?

— Орехи? Это те, что висят наверху?

— Да, в шишках, — снисходительно согласилась Рябин-ка.

Больше Эльмар ни о чём не спрашивал. Он насупился и, стремительно пройдя пару шагов, наконец, остановился.



  

Мартин и его дом

Рябинка поравнялась с ним, и перед ней в глубокой балке открылся не то городок, не то большое селение. Чудное это было зрелище! Казалось, городок был совсем рядом, Рябинка видела даже людей на улицах. Но невозможно было понять, в каком порядке располагались здесь строения. Маленькие домики не тянулись вдоль дна, а небрежно и независимо друг от друга стояли там и сям, влезая на склоны, запрыгивая на обрывы. Узкие кривые улочки, похожие на тропинки, оббегали их и тонули в море зелени. Ни один дом не повторял в плане другой. Тот был круглый, этот шестигранный, третий напоминал гриб, а четвёртый вообще не походил ни на что. И увенчивали их столь же разно рельефные крыши. Казалось, жителям этого странного населённого пункта нечем было заниматься, как только изощряться, кто придумает себе более необычное жилище.

Эльмар тронул Рябинку за рукав:

— А вон там домик Мартина.

— Где?

— Вон тот блестящий прямоугольник, и на нём кубическая надстройка. Нашла? Нет? Крышу с тремя круглыми башенками видишь? Отсчитай три дома налево и один вверх. Это там, где аллея из синих тюльпанов. Идем же!

Он взял Рябинку за руку, помогая ей спуститься, и через несколько минут они окунулись в лабиринт улиц. Они сворачивали то в одну, то в другую сторону, и было странно, как Эльмар ухитряется не потерять направление. Непослушная зелень, видовую принадлежность которой наш без пяти минут специалист по космофлоре не смогла бы определить даже примерно, то вставала глухой стеной, то внезапно расступалась, обнажая фасад и окна, также самый причудливой формы. Тут были даже окна-цветы и окназвери.

Путники миновали синие тюльпанов и оказались перед домиком, где роль окон исполняли две волнистые линии по периметру. Небольшой дворик, обрамлённый живой изгородью, был сплошь покрыт ковром растительности.

Только Рябинка со своим проводником ступила на террасу перед входом, как двери мягко разъехались, приглашали войти.

Рябинка заколебалась. Одно дело было прогулка на свежем воздухе со случайном попутчиком, и совсем другое — войти вместе с ним в незнакомый дом. Считай она себя хоть немного привлекательней, она, может быть, и не рискнула бы очутиться одна с двумя парнями. Но она по-думала:

«Тот, кто ищет работу, должен уметь заводить знакомства. Мне нечего бояться. Никто на меня не кинется.»

— Идём, — сказал Эльмар, трогая её за рукав.

Двери закрылись, когда гости вошли в прихожую. Эльмар провёл рукой по стене и негромко сказал:

— Эй, эскулап, посмотри, кого я к нам привёл!

Прежде, чем Рябинка успела отреагировать, боковая стена раздвинулась, будто раскололась по середине, и в её проломе появился высокий стройный блондин лет двадцати семи на вид.

— Своя! — Многозначительно сказал Эльмар. — Здесь на отдыхе и никого не знает. Зовут Рябинка.

— О!.. — довольно протянул блондин. — Где ты её нашёл?

У блондина было приятное открытое лицо, очень светлое и чистое, на котором неожиданно ясно вырисовывались прямые и очень подвижные брови. От человека с таким лицом трудно было ожидать подвоха.

— Девушка немного замечталась, — сказал Эльмар. — Сижу я себе, рисую. Вдруг, буль — а вокруг вода!

— Хорошо, что задумчивые девушки бродят по рощам не каждый день, — укоризненно сказал блондин.

Они говорили это таким тоном, словно всерьез. Как будто это озеро появилось по Рябинкиному желанию! А Эльмар продолжал, показав рукой на своего приятеля:

— Его зовут Мартин. Он у нас тоже страшно рассеянный. В прошлом году захотел вообразить себе костюм. Так поверишь ли? Забыл отключить ум и не мог понять, почему у него ничего не получается… — маленькие усики Эльмара лукаво дрогнули.

— А сам ты запамятовал, как два месяца назад чуть не пустил по киностудии огненную змею? — отпарировал хозяин дома.

— О, не надо, не надо об этом! Я сам! Понимаешь, Рябинка, мы только что сняли фильм о прилёте туземцев. Как бы ты подошла на главную роль! Жаль что мы не встретились раньше!

«Вот почему Эльмар пригласил меня сюда, — подумала Рябинка. — Ему объект для съемок нужен. Уж не собирается ли он предложить мне прыгать пред ними в голом виде?»

Услышать, что ее считают круглой дурой, было для Рябинки чем-то вроде удара. Оскорблённая, она выдавила из себя:

— Я не могла бы сниматься. Я не имею время: тратить.

Рябинка переводила взгляд с одного парня на другого и сравнивала их. Сравнение явно было не в пользу Эльмара. Его приятель был красивее. Особенно неотразимое впечатление производили его глаза: издалека будто карие, а приглядишься — карими в них были только звёздочки, идущие от зрачков. При ярком свете глаза эти, удлиненные и словно прищуренные становились серыми.

«Он потрясающий парень. И довольно остроумный, — думала Рябинка. — Эльмар тоже ничего, но…»

Она прекрасно знала, что значит это «но». Рябинка не любила художников, литературоведов и других людей искусства. Она их не уважала, считая никчемными и пустыми, из тех, которые занимаются ерундой, когда кругом столько работы.

Правда, к художникам-прикладникам Рябинка относилась не столь радикально, но фильм фильму рознь, и участники постановок определенного сорта ничего, кроме брезгливости, по мнению Рябинки, вызвать у нее не могли. И действительно, поняв причину, по которой Эльмар ей заинтересовался, Рябинки испытала досаду. Ей хотелось нравиться — и это было сильнее всего, сильнее рассудка и даже банальней осторожности. Но нравиться — это одно, а когда тебя рассматривают в качестве объекта для пошлого ролика?

Что-то, видно, отразилось на её лице, потому что хозяин дома изобразил очень натуральное удивление:

— Ба, так что же мы теряем драгоценные минуты? Гостья, наверное, хочет есть? Немедленно в столовую, а я принесу тарелки.

— Чего бы ты хотела на первое? — спросил Эльмар, усаживаясь в мягкое кресло возле стола.

— Я не знаю.

— Тем лучше, — обрадовался Мартин, выходя из кухни с пустыми тарелками в руках. — Я вас угощу совершенно новым блюдом. Изобретение Марии, прошу оценить по достоинству.

Он расставил тарелки, коснулся рукой правого уха… на каждой тарелке возникла порция дымящегося мяса, нарезанного ломтиками. Это было похоже на фокус. Рябинка улыбнулась.

— Нравиться? — перехватил её улыбку Эльмар. — О, Марие — кулинар, каких нечасто встретишь, Марие — это его сестра. Она строитель. А не организовать ли нам винограда, эскулап?

— Виноград — это на десерт.

Мясо в самом деле оказалось превосходно приготовленным. После обеда Мартин вывел гостей в сад и исчез. Рябинка не успела заметить, куда он девался. Её внимание завладела беседка, сплошь увитая виноградом и бесподобно красивым вьюнком. Большие, оранжевые с чёрной каймой, колокольцы, обрамлённые венчиком розоватого оттенка, плотная щетина тычинок, а в центре — длинный коричневый пестик с бахромой. На одном стебле были и распустившиеся цветы, и бутоны, и коробочки с семенами.

Чтобы получше разглядеть, Рябинка притянула к себе побег и коснулась одного плода. Сухая кожица рассыпалась в пыль, и горсть мелких ежеподобных семян высыпались прямо в Рябинкину ладонь.

— Какой диковинный цветок! — воскликнула Рябинка, засовывая семена в карман курточки.

Эльмар пожал плечами и зашёл в беседку. Когда Рябин-ка заглянула туда, он уже сидел на раскладном стульчике возле окошка, проделанного в винограде. Перед ним на подставке была доска.

— В… ты обдумываешь новую картину?

— Нет, я рисую.

— Не вижу кистей и красок.

— Ты права, надо положить пару тюбиков.

Он вынул из кармана коробку с красками, кисточку и положил их возле картона.

— А что ты рисуешь?

— Твою рощу.

— Да ну?

На картоне не было видно никакой рощи: бесформенные, размытые пятна занимали весь лист.

— Я ведь рисую не просто рощу, а декорации для фильма.

— А о чём ваш фильм?

— О первых поселенцах. Понимаешь, в нашем фильме есть эпизод, где Олег вспоминает Ту Землю. Два эпизода. И с этими двумя эпизодами я застрял. Негде брать материал, хоть плачь! Ты мне здорово помогла с этими своими кедрами. Понимаешь, я слышал когда-то это слово, и знал, что это какое-то дерево, существовавшее на родине Олега, но почему-то не воображённое им. И никто не знает, как эти самые кедры должны выглядеть!

— А берёзовая роща? Разве семена берёз не были привезены первой экспедицией? — осторожно спросила Рябинка, надеясь половчее выведать о местечке, куда она попала. Сейчас ей было только ясно, что это не Тьера.

Эльмар вытаращил на неё свои и без того широко распахнутые синие глаза, недоуменно взмахнул ресницами и засмеялся:

— Шутишь? Здешняя берёзовая роща не может быть реликтовой. Она из позднейших посадок.

Кое-что в голове у Рябинки начало проясняться. Действительно, пропавшая экспедиция. Кого-то из членов экипажа звали Олегом. Забавно, что точно таким же именем была подписана маршрутка, найденная ей на запылённом чердаке бабушкиного дома.

— Я всё же думаю, что земной березняк ничем особенным от вашего березняка не отличается, — примиряюще сказала она.

— Ваш, наш! Конечно, все березняки похожи, и туземные и новоземные. Но ведь Та Земля должна чем-то отличаться от других планет, правда?

— Ну, многоэтажные города из стекла и бетона, похожие на муравейники…

— Хм… Оригинально… А почему ты не ешь виноград? Слаще винограда, чем из сада Мартина, ты не найдёшь во всём Долинном! Выбирай снаружи, на южной стороне — он спелее.

Рябинка послушалась разумного совета и принялась за виноград. Теперь ей было понятно: экспедиция прилетела непосредственно с Тьеры, и посадка была вынужденной. Связь с центром была сразу же потеряна, и случилось это так давно, что Землёй местные жители называют свою планету, а прародина человечества для них — Та Земля. Название «Тьера» Эльмару ничего не сказало, потому что произошло это в те времена, когда оно ещё не было общепринятым.

«Кто же теперь я в глазах этих парней? Туземка?» — Рябинке стало смешно.

Она отдала должное винограду и вернулась в беседку. Не менее пяти набросков лежало на полу вокруг Эльмара, и чистый лист картона на подставке свидетельствовал, что суждено появиться шестому. Нахмурившись, Эльмар си-дел, заложив ногу на ногу, и в задумчивости качал ступнёй.

— А, чтоб ему сгореть! — вырвалось у него с досадой.

В этот момент небо прояснилось, и сквозь густой облачный покров пробился луч солнца. Он сверкнул лишь на мгновение, но для художника его появление стало откровением. И когда Рябинка снова глянула в его сторону, роща, дивная земная роща явилась на листке! Казалось, она возникла сама, без участия художника!

— Вы чародей, — прошептала девушка.

Эльмар обернул к ней довольное лицо:

— Нет, это ты — моя волшебница, моя фея. А, может, ты и в самом деле из них?

— Здорово! — не могла не восхититься Рябинка. — Неужели ты это прямо сейчас, вот так, экспромтом, сочинил?

Эльмар потупил взгляд:

— Нет, это стихи одного поэта. А вот и Марие возвращается!

Сквозь ажур виноградных листьев Рябинка увидела спускающуюся ракетку.

— Запомни, Марие НЕ МОЖЕТ.



  

Новость

Чего Марие «не может» — Рябинка не поняла, но она послушно кивала головой, ступая в след Эльмару, который вёл её зачем-то вокруг домика. Затем Эльмар приложил палец к губам и на цыпочках подошёл к крыльцу.

— Кто это хотел пройти к нам незамеченным? — раздался низкий, но приятный голос, и Рябинка увидела в дверном проёме золотоволосую девушку.

Сестра Мартина показалась Рябинке настоящей красавицей. Среднего роста, хорошо сложенная, цветущего здоровья, она была в длинном, свободного покроя платье с поясом-шнурком. Наверное, именно такой была прекрасная Елена, из-за которой разгорелась троянская война. Очень живые, карие миндалевидного разреза глаза под ровными дугами бровей словно смеялись, озаряя всё лицо неуловимо победным светом.

— А мы-то хотели сюрприз устроить! — деланно возмутился Эльмар.

— Неужели гостья огорчена? — воскликнула Марие как будто сочувственно, но глаза её смеялись.

— Сестричка, я не вижу шедевров твоего кулинарного искусства! — за спиной у Марие вырос её брат. — Мы тут без тебя чуть не умерли с голоду!

И Мартин весело подмигнул Рябинке.

Марие скрылась на кухне. Рябинка хотела было последовать за ней, но та не позволила.

— Не мешай ей, — покачал головой Мартин. — Ей, бедняжке так редко приходится готовить! Идем лучше в гостиную.

Рябинке ничего не оставалось делать, как подчиниться. Впрочем, она не особенно сопротивлялась. Ей уже нравилось тут, и она чувствовала, что тоже нравится своим новым знакомым. Нравиться просто так, без грязных намеков и чисто по человечески. Они были очень милые люди — оба. С ними было так легко, что Рябинка на-прочь забыла о своих подозрениях и о том, что скоро вечер. Что-то, правда, мелькало к глазах у Эльмара, но это был не тот огонек, который способен был заставить девчонку занервничать. Парням было весело — Рябинке в их компании было хорошо.

Конечно же, она помнила, зачем, собственно, переступила порог домика возле аллеи из синих тюльпанов, но быстренько выяснив, что работы по озеленению ландшафтов на планетке по-прежнему ведутся, Рябинка вовремя вспомнила бабушкин совет «проблемы будущего предоставить дню завтрашнему» и… И чего же еще? Беседа непринуждённо текла от одного предмета к другому. Это была обычная болтовня, «треп», но треп интересный.

Кстати, из трепа этого выяснилось, что ничего «за гранью» в фильме, над которым работал Эльмар, не предусматривалось. Да и Мартин не был похож на мясника, разделывавшего людей на запчасти: о медицине он говорил увлеченно, но без загибов. Что же касается Рябинки, то она была очень осторожна в словах и, рассказывая о Тьере, изображала факты имперской жизни как свои фантазии. Ну кто бы мог подумать, что всё это так нелепо кончится!

— А ведь наша гостья ничего о себе до сих пор не сообщила, — вдруг высунулась из кухни Марие.

— Как мы, так и она, — тут же откликнулся Эльмар.

— О! — голос Марие странно переменился. Она с таким интересом принялась разглядывать Рябинку, будто внезапно её увидела вот сей секунд. Рябинке даже неловко стало от этого пристального и лукавого взгляда.

— Я имею в виду, что мы тоже о себе ничего не говори-ли, — укоризненно спохватился Эльмар.

И от этого поспешного оправдания что-то словно по-висло в воздухе. Рябинке стало ещё более неловко. Её явно за кого-то принимали, и явно по ошибке привели в гостеприимный домик возле аллеи из синих тюльпанов. Объяснений было не избежать!

Эльмар показал на Мартина и добавил:

— Мартин врач. Хирург. Его фамилия Фот. Он не женат, как и я. А моя киностудия находится в Открытом.

Марие недоверчиво стрельнула глазами в Эльмара и вновь скрылась. Мартин встал, закрыл дверь и, подойдя к Рябинке, тихо сказал:

— При моей сестрёнке надо держать ухо востро. Она знает, что мы с Эльмаром могучие.

— Могучие? — переспросила Рябинка удивлённо. Так вот кем её посчитали: представительницей правящего класса планеты!

А она-то думала: почему эти двое так изыскано, свободно и, в то же время, не нагло себя с ней держат! «Интересно, что они скажут, когда я откроюсь им, что я — космонавтка? А на Лиске девчонки просто полопаются от зависти, когда я расскажу, какие парни бывают на свете!»

Между тем оба приятеля молчали, испуганно на неё уставившись.

— Ты кого мне привёл, мазилка? — наконец, процедил сквозь зубы Мартин. — Стихоплёт несчастный! И это — твой подарок?

Он показал на заколку в Рябинкиных волосах.

— Мой, — уныло подтвердил художник. — Маленький сувенир на память.

— Ага, а если её спросят, откуда она достаёт такие сувениры?

— Скажет, что нашла.

— Особенно, если её будут допрашивать в Совете Безопасности. Что же, она будет говорить, что сняла её с тру-па?

Рябинка усмехнулась.

«Ага, заколка — символ власти, того, что я — тоже из элиты, — подумала она. — Интересно, зачем Эльмар мне её приколол? И с чего он вообще взял, будто я такая же, как он?»

А эти двое тихо переругивались между собой, не обращая внимания ни на её присутствие, ни на усмешку.

— Никаких трупов, — возразил Эльмар Мартину. — Она скажет, что заколку ей подарил друг, то есть я, Эльмар Кенсоли.

— Кенсоли? — невольно вырвалось у Рябинки. — Вот совпадение! Я Кенсоли тоже!

Парни переглянулись.

— Ты на кого учишься? — спросил Мартин уже у неё и более миролюбивым тоном.

— На космолесовода.

— На лесо-… кого?

— Скорее! Включайте телевизор! Там такое передают! — просунулась в дверь голова Марие.

Эльмар нажал на какую-то кнопку… И вовремя!

На сиреневом прямоугольнике в углу комнаты вспыхнуло изображение, и уже через пять минут Рябинка обрадовалась, что ничего не успела о себе рассказать.

«Передаём важное правительственное сообщение, — прозвучало с экрана. — Рядом с Долинным появилось но-вое, никем не запланированное озеро, окружённое деревьями незарегистрированной породы. Недалеко от озера, за берёзовой рощей обнаружен летательный аппарат, по всем признакам предназначенный для космических полётов. Мы обратились в «Совет Безопасности» прокомментировать сообщение».

Лицо седого мужчины:

— Подобных случаев не было на нашей планете. Потом мы послушаем, что скажут астрономы, но уже и так почти нет сомнения, что корабль принадлежит жителю Той Земли.

А.В. Таиров:

— Почему мы должны предполагать худшее? Разве не может быть эта ракета плодом иноземного ума? Зачем сюда приплетать инопланетян?

— Я предполагаю простую мистификацию, — на экране возник голубоглазый старик с лысиной. Надпись: «А.С. Гусев.»

— Мистификация? Ну нет! — в дискуссию вступает моложавая старушка. Надпись: «Ф.М. Кенсоли.» — этот мистификатор должен быть чрезвычайно эрудированным человеком. Я не знаю никого, кто был бы способен на такое. Слишком сложно. Впрочем не ручаюсь.

Таиров:

— Тогда отложим дискуссию до завтра.

Новость произвела очень сильное впечатление на хозяев дома. Впрочем, она не помешала Марие накрыть столик, украшенный изумительно тонкой инкрустацией, уставив его столь же изумительно приготовленными яствами. Хотя Рябинка была ничуть не голодна, один вид их немедленно пробудил у не аппетит. Кулинарное чудо, которое так и просило его отведать, ничего общего не имело ни с приевшимся космическим рационом, ни с бабушкиной стряпнёй.

— Что ты насчёт всего этого думаешь? — спросила Марие брата, вынося из кухни последний поднос.

— Просто шедевр! — отозвался Мартин тоном истинного знатока.

— Я не об салате, я о звездолёте! — укоризненно возразила хозяйка застолья.

— А о звездолёте думать нечего. Кому-то стало скучно, вот и морочит людям головы. Я даже сильно подозреваю одного товарища, — был ответ.

— Неужели? — немедленно отозвался Эльмар. — И кто же этот товарищ?

— Тебе требуется, чтобы я указал прямо? На личность?

— Твои шутки сейчас неуместны.

— А я как раз не шучу. Ты там был? Был. Твои таланты нам с Марие хорошо знакомы. Разве не ты у нас один из лучших знатоков по Той Земле? Не надо скромничать, дружище.

— Да пошёл ты к чёрту! Мне на студии хватает возни со звездолётами.

— В самом деле, Мартин, чего ты к нему привязался? — вмешалась Марие. — Я не для того тебя спросила. Ты как хочешь, а я больше в инопланетянина верю. А ты, Рябинка, что думаешь обо всём этом?

— Я? — смутилась наша космонавтка. — Интересно, что они будут делать с кораблём?

— Если решат, что розыгрыш — уничтожат.

— А вдруг он настоящий? Я даже больше, чем уверена в этом! Ведь туземец, наверное, не захочет остаться здесь навсегда. Как же он сможет вернуться?

— А это хорошо бы, если бы он не смог вернуться. Тогда на Той Земле было 30 миллиардов населения, а теперь, наверное, ещё больше. Понаедут и будут смотреть на нас, как на неполноценных.

— Мне что-то нездоровится, — сказала Рябинка, принуждённо улыбаясь. — Я, пожалуй, пойду.

— Оставайся, — сказал хозяин дома хмуро. — На улице со-всем темно, и лучше тебе переночевать здесь, если уж так получилось.

Марие отвела Рябинку в маленькую голубую комнатку. Комнатка была обставлена чрезвычайно просто: встроенная мебель, нечто вроде тахты со множеством подушек и низенький столик с инкрустацией в сине-фиолетовой гамме. Орнамент изображал нечто растительное. Рябинка машинально потрогала: рука не ощутила холода, характерного для камня.

«Пластик», — подумала она опять же машинально и оперлась на стену, готовая опуститься прямо на толстый пушистый ковёр, покрывавший весь пол. Она действительно устала. Марие достала постельные принадлежности, накрыла простыней тахту и оставила гостью одну.

Рябинка разделась было, легла, но сон к ней не шёл. Какое-то неясное беспокойство вселилось в неё и словно подталкивало к действию. Встав, она натянула комбинезон и на цыпочках вышла в коридор. Из гостиной неясно доносились приглушённые голоса. Рябинка крадучись подобралась к двери и насторожила уши.

До её слуха донеслось:

«Понимаете, она сразу мне показалась странной немного, но я ничего такого не подумал, слишком всё как-то обыкновенно происходило!» — это Эльмар.

«Конечно, вы привыкли на студии к змеям и катаклизмам, а тут озеро и никакой романтики» — это, конечно, съязвил Мартин.

Голос Эльмара:

«Она не знает элементарнейших вещей, известных у нас всем и каждому, и знает то, что неизвестно другим. А её профессия? Что ж, только «космолесовод» мог восхищаться той виалой, что растёт в твоём саду. И Тьера — нет такого населённого пункта на нашей планете».

Открывается книга, шелест страниц.

«И, заметьте, она первым делом поинтересовалась, что будет со звездолётом»! — это Марие.

«Значит, нас всё-таки отыскали… — задумчиво прозвучал комментарий Мартина. — И она Кенсоли, свежая кровь…»

Эльмар:

«Нам кошмарно повезло, что мы её первые увидели! Она такая прелесть! И умница! У неё просто дар схватывать всё на лету!»

Марие:

«Я уверена, если спросить у неё прямо…»

Дальше Рябинка слушать не стала. Она вернулась в спальню, быстро обулась, подошла к окну.

«Мои добрые друзья, — торопливо написала она. — Я, действительно, землянка, то есть туземка, как говорите вы, и не хочу, чтобы на меня смотрели, как на чудоюдо. Всего вам доброго. Рябинка Дождевна Кенсоли.»

Она положила записку на стол, прижала её краешком письменного прибора и, выпрыгнув в садик, закрыла за собой окно.



  

Открытие

Полусогнувшись, Рябинка добралась до котловины и дальше двинулась по-пластунски. Она подползла уже со-всем близко к звездолёту, как вдруг тонкий луч света вспыхнул и осветил её. Раздался резкий шипящий звук. Рябинка вскочила и бросилась бежать. Слыша за спиной шум и голоса, она мчалась со всей скоростью, на которую были способны её усталые ноги. Черная пульсирующая тень мчалась впереди неё, удлиняясь, и едва не отрывалась от ступней. Луч не отставал и, казалось, жёг затылок, не выпуская не на миг из своего золотящего тоннеля, в глубине которого, словно маяк, вырисовывалась берёза на опушке спасительной рощи. А голоса приближались, и только под землёй можно было от них укрыться.

Достигнув рощи, Рябинка оглянулась, но светящаяся пелена лишь ослепила её. Она споткнулась и кубарем покатилась по влажной траве, инстинктивно прикрывая руками голову. Перед её воспаленным взором ясно и чётко, в мельчайших подробностях всплыла берёза с опушки леса… Вдруг что-то сковало Рябинку по рукам и ногам, и для неё стало темно и тихо.

Она рванулась, силясь приподняться, но лишь больно ударилась носом о ладонь, попыталась перевернуться — и это ей не удалось: всё её тело было густо опутано упругими жесткими нитями. Рябинка задёргалась, забила кулаками о непонятный плетённый свод. Свод был тугой, жесткий и даже не прогибался. Тут Рябинка и вовсе впала в панику. Посыпавшиеся сверху прохладные кусочки чего-то ещё более непонятного заставили её прекратить бессмысленные движения.

Пахнуло свежевскопанной землёй. Рябинка ощупала сетку: плетение было неправильным, неоднородным. Не-которые нити легко разрывались пальцами, и всё пространство между ними было заполнено чем-то рыхлым и сыпучим. За первым слоем нитей следовал второй, третий…

«Неужели меня прихлопнуло комлем от вывороченного бурей дерева?» — подумала Рябинка и, как ни странно, успокоилась.

Лишь неизвестное пугало её, таков был Рябинкин характер. Догадка придала ей энергии. Кончик её указательного пальца зашевелился быстрее и добрался до свободного пространства. Сразу стало легче дышать, и мыс-ли Рябинки окончательно прояснились.

Глотнув очередную порцию благодатного воздуха, она постаралась расширить отверстие. Теперь она лежала под этим неизвестно откуда взявшимся неизвестно чем и совершенно не представляла, что делать. Лежать было неудобно и холодно, а тоненькой струйки воздуха едва хватало, чтобы не задохнуться.

А ведь как прекрасно начался день!

Надо было выбираться из ловушки. Рябинка подумала и начала действовать. «Безвыходных положений не бывает,» — таков был её девиз.

Она вспомнила, что в кармане брюк должен бы лежать перочинный нож. Но локти Рябинки были разведены в стороны, и добраться до него оказалось не так-то просто. Они были зафиксированы довольно толстыми корнями, разорвать которые Рябинкины пальцы не могли.

Медленно, с усилием, Рябинка достала из нагрудного кармана курточки зажигалку, которую всегда носила с собой. Она решила пережечь толстые упругие жгуты, которые не давали разогнуться её рукам. Огонь сделал своё дело: левую руку удалось освободить. Однако очень скоро место, где лежала Рябинка, заполнилось едким дымом.

Рябинка закашляла, убрала огонёк зажигалки и поскорее затушила всё, что могло тлеть и дымить. Затем она постаралась расслабиться и стала медленно просовывать ладонь под корнями. Прижавшись, насколько это было возможно, левым боком к стене, она добралась до ножа.

Дальше дело пошло быстрее. Копать суглинок металлическим лезвием было гораздо веселее, чем колупать ногтями. Проделав отверстие, достаточное, чтобы просунуть руку, она теперь могла просто перерезать куски дерна и выталкивать их наружу. Так, отдыхая, она работала с перерывами часа два, пока отверстие не оказалось достаточным, чтобы вытиснуться на поверхность.

Оказавшись на свободе, Рябинка, наконец, вздохнула полной грудью. И хотя чернильная мгла обволакивала всё вокруг, и горели ободранные руки, жизнь опять казалась ей увлекательной и прекрасной штуковиной. Она потянулась и стукнулась локтём о ствол дерева.

Руку словно током пронзило. Пальцы Рябинки разжались, и складной ножичек выпал, чтобы затеряться в траве. Это напомнило Рябинке, где она находится. Радость её сразу рассеялась. Ей стало тоскливо и снова страстно захотелось оказаться на родной Тьере, а ещё лучше — на тихой и спокойной Лиске, где её ждут не дождутся товарищи, хотя и грубые, но вполне понятные ребята.

Даже «Сам» казался отсюда не канцелярским волокитчиком, опасающимся отойти от буквы инструкции, а очень даже милым и приятным человеком. Может, он все же не станет ломать их биографии, подпишет практику?

Надо было позаботиться о ночлеге.

Рябинка нащупала ствол ближайшего дерева и вскарабкалась повыше. Кто знает, какие ещё сюрпризы приготовлены для неё на этой непонятной частице вселенной? Отыскав междуветвье поудобнее, она устроилась таким образом, чтобы не свалиться, и забылась тяжёлым сном.

Проснулась она от холода. Оторвав голову от ветки, она спустилась вниз и немного попрыгала. Потом ей пришла в голову мысль развести небольшой костерок.

Рябинка сунула руку в карман. Зажигалка была на месте. Но вот ножичек, который она вчера уронила… Конечно же, надо было его поискать!

Прогоняя остатки дрожи, Рябинка пошла кругами, осматривая каждый подозрительный и неподозрительный квадрат поверхности. И тут она увидела нечто, заставившее её забыть о потере.

Среди невысокой жухлой травы рядом с кустами бересклета темнело овальное отверстие. Высокая корявая берёза шумела над ним, та самая, на которой космонавтка провела ночь.

Рябинка и не подумала бы, что именно из-под этой берёзы пришлось выбираться ей, но трава, покрывавшая корни, чем-то неуловимо отличалась от травы под другими берёзами. И вопреки законам природы, дно узкого длинного тоннеля под берёзой, насколько доставала рука, было покрыто также травой. Живой растительностью! А рядом, снаружи, валялись куски вырезанного, слегка подпалённого изнутри дерна.

И ничего похожего на остаток вырванного бурей дерева не было поблизости!

Это было слишком для каких угодно нервов. Ноги у нашей героини подкосились, и она в изнеможении опустилась на землю. Тихая паника овладела ей, если так можно назвать холодный цепенящий страх. Она боялась пошевелиться, и из-за каждого куста ей мерещилось что-то ужасное. А старательная память, между тем, прокручивала перед ней свои вчерашние записи.

Теперь Рябинка совершенно в другом свете видела и обед, и быструю живопись Эльмара без кистей и красок. Всё вставало на свои места… если только сделать одно допущение. На этой планете мысли могли превращаться в реальные предметы — вот было разгадка и озера, и дерева, свалившегося на Рябинку ночью. Она где-то читала о таком феномене, кажется, в каком-то затрепанном фантастическом рассказе.

Рябинка встала. Она припомнила, как вчера бежала, нашла даже сучок, о которой споткнулась, проследила, как она могла катиться, если убрать берёзу, накрывшую её. Кстати, эта берёза совсем не походила на своих подруг, стоящих рядом. Такая могла вырасти в поле… или на опушке.

Рябинка опять вспомнила первый обед в маленьком домике возле аллеи из синих тюльпанов. Как Мартин расставлял тарелки, держась правой рукой за ухо. Такой забавный жест…

Рука Рябинки потянулась к голове и нащупала холодный металлический предмет.

Заколка.

Коснувшись этого, некстати и по ошибке врученного ей сувенира, Рябинка захотела снять его, но это оказалось совсем не просто сделать. Она крутила заколку и так, и эдак, но как ни дёргала — напрасно, проклятая штуковина словно приросла к волосам.

«Клеем он её, что ли, намазал? — подумала Рябинка, совершенно измучившись. — Ну и подарочек! Одно слово — художник.»

Она вынула зеркальце, чтобы поправить волосы, потом показала себе язык, растянув рот чуть ли не до ушей. И снова взгляд её упал на заколку, подаренную Эльмаром. Мысли Рябинки совершили новый виток. Уж не в заколке ли заключается секрет? Она потрогала камушек и нажала на него: он слегка подался.

«Так, что мне сейчас больше всего надо? Пусть будет новый комбинезон. Без орнамента — ну его! И брючины распрямим, чтобы меньше в глаза кидаться. В общем, местного кроя.»

Она зажмурилась, вообразила нужный фасон и нажала на камушек. Что-то прошелестело возле её ног. Рябинка открыла глаза и невольное восклицание вырвалось у неё: на траве лежал новёхонький комбинезон цвета голубое с лиловым. Это было удивительно, совершенно невероятно. Что там излишне говорить — это было просто чудесно!

«Ай да Эльмар! Вот выручил! — подумала Рябинка. — Значит, вот как творятся чудеса на этой планете! То-то Мартин испугался — дарить такое мощное оружие неизвестно кому, за это по головке не погладят. Надо же, у такого серьёзного парня — такой легкомысленный приятель. А хорошо, что Эльмар принял меня за свою, то есть, хорошо, что я на кого-то похожа.»

«Но до чего же легкомысленный! Одно слово — художник!»



  

Бегство

Может, конечно, показаться странным, чтобы нормальный человек в здравом уме и твёрдой памяти предпочёл развлекаться по экскурсиям вместо того, чтобы сделать лишнюю попытку пробраться к звездолёту. Однако в положении Рябинки такое решение было естественным.

Во-первых, она еще не восприняла ситуацию всерьез. Она и впрямь думала, что имея на руках такую мощную штуковину, как материализатор предметов из ничего, она в любой момент сможет справиться с любой ситуацией. Во-вторых, план захвата еще надо было составить. В-третьих, она же сообщила, что она космонавтка, следовательно, с кораблем ничего плохого случиться не могло, это даже было хорошо, что его охраняли. В общем, каждому же человеку интересно хоть один разок в жизни побывать представителем правящего класса?

А, может, заговорила о Рябинке некая авантюрная жилка?

Как бы там ни было, наша героиня материализовала одноместную ракету, придав ей очертания, подобные тем, какие успела заметить у ракетки Марие, и полетела, выбрав направление наугад. Через полчаса полёта показался город.

Он был значительно крупнее Долинного и однообразнее, если, конечно, смотреть сверху. Ровные, словно под линеечку, улицы располагались правильными рядами. Площадь в центре города и два прямоугольника, вписанных один в другой, причём наружный занимал целый квартал, резко выделялись на общем фоне. Снижаясь, Рябинка увидела на центральной площади города несколько стоящих машин и решила приземлиться. Приземлившись, она осмотрелась.

Два изумительных по красоте здания, стоявших напротив друг друга, поразили её новизной архитектурного решения. Одно казалось облаком, по ошибке расположившимся на клумбе вместо того, чтобы устремиться в небо. Другое было словно слеплено из прямоугольных призм, вписанных, наложенных друг на друга. Хотя при первом взгляде казалось, что призмы располагались в беспорядке, но всё сооружение производило впечатление лёгкости и грациозности. «Кинотеатр ПРИЗ» значилось на фасаде.

Люди, одетые довольно ярко, по Рябинкиному вкусу даже кричаще, прогуливались возле афиш, возвещавших о новом фантастическом фильме. Огненная змея, нарисованная тут же, давала повод предположить, что это и есть фильм, изготовление декораций к которому с таким юмором описывал Мартин.

Рябинка подошла ближе — так и есть, «Последний прилёт туземцев». Она посмотрела расписание и вычислила, что следующий сеанс вот-вот начнется. Любопытство Рябинки было возбуждено до предела: правду или нет рассказывал о своей работе Эльмар? Если же было вспомнить, что главную роль в фильме, прилети Рябинка на годик раньше, он с готовностью поручал ей, то устоять перед соблазном и не купить билет просто не было для нее никакой возможности.

Рябинка подошла к кассе и купила. А зайдя в фойе, едва не решила, что перепутала фойе с зрительным залом: она словно попала в маленький музей. Разделенное трехдольчатой перегородкой на три части, фойе напоминало собой внутренность огромного сюрреалистического фрукта — общее освещение в зале отсутствовало, и каждую дольку освещал собственный точечный источник света, придавая экспонатам, висевшим вокруг него, нечто ирреальное. Экспонаты были плоскими, но, чтобы поверить в это, требовалось усилие: они казались объемными и даже живыми.

«Голограммы,» — сообразила Рябинка.

Прозвенел звонок, и все заторопились в смотровой зал. Рябинка тоже заторопилась, чтобы занять место согласно купленному билету и включиться при посредстве образов местного киноискусства во внутренний мир здешних обитателей: какой представляют они себе свою прародину и ее обитателей. И — вникла. И — ужаснулась.

Во-первых, никаких декораций в фильме не было вообще — ни одной, все происходило в реальной до жути обстановке. Во-вторых, обстановка эта сильно по-страдала от присутствия на планете пришельцев из центра империи. А главная героиня… Рябинка готова была разрыдаться — ох, такой ведьмой ее никто еще не воображал. Даже «Сам», ругая ее, видел в ней что-то хорошее, что-то «свое», в конце-концов. А по экрану вышагивал какой-то киберг — непогрешимый, безжалостный и в ботинках «я из спецназа».

Сеанс окончился. Рябинка вышла из кинотеатра, не зная, плакать ей или смеяться. «Будет что рассказать нашим,» — подумала она, наконец: чувство юмора победило. Она снова подошла к афишам и замерла, не зная, что ей делать.

— Терпеть не могу этих туземцев! — услышала она за спиной. Рябинка вздрогнула и обернулась.

Она увидела кудрявого мужчину лет тридцати. И глаза его, красные, словно воспалённые, и его белокурые, словно всклоченные волосы показались Рябинке отвратительными. Обращался он, между прочим, ни к кому-нибудь, а персонально к ней. Рябинка не сразу сообразила даже, что вопрос этот предназначался вовсе не для оскорбления — он был просто предлогом, чтобы подклеиться к одиноко стоявшей представительнице противоположного пола.

— Не любите? За что? — спросила она несколько вызывающим тоном.

— А за что их любить? От своих могучих не знаешь, куда деваться, а тут ещё эти… будут везде лазить. Огненная змея, — кудрявый кивнул на афишу, — это ещё цветочки. И выжженные поля и леса будут только началом.

— Началом чего? — насмешливо спросил, подходя, худой, со впалыми щёками мужчина постарше. Его вид тоже не вызывал у Рябинки особой симпатии.

— Началом конца, — мрачно ответил Кудрявый. — Дураки пусть радуются, а я знаю, что говорю.

— Ну-ну, — примиряюще сказал худощавый. Взгляд его скользнул по Рябинкиному лицу… Очевидно, что-то привлекло внимание этого субъекта в её внешности, потому что он принялся разглядывать её почти в упор.

Это было очень неприятно, и Рябинка отошла от афиши. Оглянувшись, она увидела, что оба мужчины смотрят ей вслед и о чём-то переговариваются между собой. Тогда она снова шмыгнула в вестибюль кинотеатра и взяла билет на ближайший сеанс. Оказавшись в фойе, она поднялась вверх по лестнице и увидела несколько рядов кресел и большой сиреневый экран во всю стену. Там сидело до-вольно много народа. Оказалось, там был еще один зал — зал хроники дня — не только Рябинка интересовалась последними правительственными новостями.

«Передаём продолжение совещания Совета Безопасности», — прозвучало с телеэкрана.

Рябинка приискала себе местечко в середине третьего ряда. Она прошла и села. И вовремя! Зал быстро наполнялся людьми, и скоро все кресла оказались заняты. Те, кому не хватило места, уселись на подоконниках, а некоторые пристроились прямо на мягком полу, покрытом ковром. Всё это показалось Рябинке очень странным, но она приняла невозмутимый вид и повернула лицо к сиреневому экрану.

На экране возникла надпись: «Ф.М. Кенсоли».

— Я не знаю и не нашла никого, кто обладал бы достаточными знаниями для того, чтобы осуществить увиденное. Если это мистификация, то коллективная. Но…

— Это не мистификация! — из телеприёмника на Рябинку глянуло хорошо знакомое ей лицо — лицо Марие. — Мы видели её! Эльмар был там, когда она вообразила рощу с озером!

Таиров:

— Постой! Выходит, это не туземец, а туземка? Как она выглядит?

— Вот так.

На экране появилось карикатурное изображение большеротой девицы чахоточного вида — точнее сказать, уродца в голубом комбинезоне стильного покроя. Это был еще один удар по Рябинкиному самолюбию: какого бы скверного мнения она ни была о своей внешности, но до сих пор она считала, что до нижних пределов безобразия ей далеко. Отделка на ее комбинезоне была изображена очень тщательно, и это добивало больше всего.

— Эльмар говорит, что, если она была у нас в гостях…

Лицо Эльмара:

— И совсем не из-за этого! Просто она хорошая. Ум у неё есть. Никакой опасности для нашей планеты она не представляет.

Сзади Рябинки кто-то тихо, но насмешливо сказал:

— Видишь, как он её защищает?

И другой ему ответил:

— Ерунда, всё равно её обезвредят.

Оба голоса показались Рябинки знакомыми. Она встревожено обернулась… Позади неё сидели именно те двое, которых она видела возле афиш. Пронзительные глаза худощавого скользнули по её лицу, и ей показалось, что он воззрился на неё каким-то особенным, странным взглядом. Она встала и начала пробираться к выходу.

Это был наивернейший способ обратить на себя внимание. Лица большинства зрителей, конечно же, повернулись к ней. Если бы Рябинка в состоянии была сохранять хладнокровие, всё бы, может, и обошлось, но она занервничала. Ей был чужд этот зал, битком набитый чужими, втихаря переговаривающимися друг с другом людьми, вслух высказывающими свои впечатления о её появлении. Они обсуждали, как она опасна, и почему её необходимо во что бы то ни стало откопать.

Это было ужасно! И совершенно неожиданно для неё. Почему? За что? И, когда, выбравшись из ряда, она повернулась и пошла к двери, кто-то под свежим впечатлением узнал её и закричал на весь зал:

— Смотри-ка! Она!

Рябинка инстинктивно вздрогнула и бросилась бежать. Вполне естественно, люди, сидящие в зале, повскакивали со своих мест и бросились за ней вдогонку. Что тут началось! Наверное, ни разу со времени своего основания городок не видел такого кросса!

Рябинка, которая у себя в институте вовсе не занимала первых мест в беге на длинные дистанции, летела сейчас, как ветер. За ней, разрастаясь, как снежная лавина, неслась толпа. Но так как никто из догонявших не знал, зачем он, собственно говоря, бежит и что он будет делать со своей добычей, то соревнования выиграла Рябинка. Она вскочила в свою машину и стрелой взвилась в воздух как раз, когда ей уже наступали на пятки.

Оказавшись в воздухе, наша героиня приободрилась. Естественно, кое-кто из догонявших тоже кинулся к своему летательному аппарату, но преимущество теперь было у Рябинки. Прибавив скорость, она легко оторвалась от неприятного эскорта, и скоро лишь несколько быстро уменьшающихся точек свидетельствовало, что кое-кто не потерял надежды её настигнуть.

Вдруг ракетка резко замедлила движение, потеряла управление и пошла вниз. Все дальнейшее, наверное, произошло очень быстро, но когда Рябинка впоследствии вспоминала события, этот временной интервал казался ей безразмерным.

Итак, Рябинка почувствовала, как над ее головой пронесся ветер. Она подняла глаза — верха кабины как не бывало, и части передка тоже. Ее шевелюра немедленно растрепалась, волосы полезли в глаза, и правая рука непроизвольно поднялась, чтобы поправить прическу. Заколка — камушек — попытка открыть дверцу кабины (открыла) — прыжок в сторону — парашют.

Вспышка взрыва на скалах низу (ракетка упала) — звук падения — пролет на парашюте над грядой скальных россыпей — приземление (Ух!). Далее по новой: материализация ракетки — полет по восходящей — раз-герметизация — … — ну, и так далее. С той разницей, что довелось не приземляться, а приводняться.

Больше Рябинка подниматься в воздух не стала. Моторный катерок — вот максимум, на что хватило ее решительности, и то после того, как она вдоволь наплавалась вокруг исчезающего под водой парашюта. Да и мотор своего нового средства передвижения Рябинка включила не сразу. Она забралась в катерок, протянула руку к пульту — да и застыла. На нее задним числом навалился страх. Он подкатывался к ней волнами моря, по которому медленно дрейфовал ее катерок, и раз за разом Рябинка медленно разбивалась об острые, стремительно приближавшиеся скалы.

Руки Рябинки дрожали, и разум туманился, и она долго сидела неподвижно, пока не почувствовала, что если не предпримет что-либо немедленно, рискует потерять рассудок. Тогда она стряхнула оцепенение и направила катерок туда, где, как она помнила, обозревая планету из космоса, должен был находиться еще один континент. Правда, находился он далековато по любым меркам, но именно этот факт и радовал Рябинку — она нуждалась в осмыслении происходящего. А думать ей ужасно не хотелось, и она бесцельно неслась по свинцово-серой зыбкой поверхности, пока на горизонте не возникла крошечная точка, превратившаяся вскоре в маленький островок.

Руки Рябинки направили катерок к берегу, а глаза принялись искать укромное местечко для приведения в должный порядок нервной системы. Кинув якорь в центральной бухточке, Рябинка сошла на берег. Она выбрала для этого местечко поглубже, под кручей, и провела сходни — в общем, выбрала точку повыше, чтобы было откуда обозреть окрестности. Пробравшись сквозь кустарник, она очутилась на открытом месте.

Картина, которую она увидела, могла кого угодно поразить своим мирным видом. Всюду, куда ни кинь взгляд, располагались обработанные участки земли: поля, сады. Где-то вдалеке виднелись какие-то строения, четыре крошечных водоёма и луга со стадами дополняли картину.

Поля тоже были небольшими и какими-то пёстрыми: там росло всего помаленьку. Люди, которые трудились на полях и огородах, тоже были в большинстве своем маленькими, словно пигмеи. Несомненно Рябинка видела детей, и вид ребятни, деловито копошившейся между грядами с лопатами и ведрами, вымел из Рябинкиной впечатлительной головушки тревогу и ужас. Все это очень походило на трудовой колледж.

И в самом деле, не сваляла ли она дурака, сбежав от людей?

Однако принять какое-либо конструктивное решение Рябинке снова не дали. Не успела она постоять на жёлтом песочке и вдохнуть полной грудью свежего насыщенного кислородом ветерочка, как из-за ствола ближайшего дерева вынырнула девочка лет тринадцати. Протянув руку раскрытой ладонью вверх, девчонка важно заявила:

— Предъяви пропуск!

Рябинка отпрянула: Неужели глаза её обманули, и она попала в очередную переделку, приняв за школьный городок нечто тщательно скрываемое и потому опасное? «Да нет, должно быть, частное владение или какой-нибудь колледж,» — решила она, но на всякий случай спросила:

— А куда я попала?

Девчонка подозрительно посмотрела на неё и снизошла до объяснения:

— Ты на Катрене. — И понимающе добавила: — У тебя авария, что тебя сюда занесло?

Хотя напористость этой юной хранительницы собственной территории и была неожиданна для Рябинки, в общем и целом она была привычнее для нашей землянки, чем подарок Эльмара и гостеприимство Мартина. С подобной ребятнёй Рябинка знала, как разговаривать.

— Нет, я заблудилась, — сказала она мягко, стараясь оттянуть время и собраться с мыслями.

— Чему же тебя учили в школе? Ты что, не можешь определить, где юг, где север, а где Катрена?

Пока Рябинка обдумывала ответ, новый персонаж появился в обозримом пространстве. Из-за угла ближайшего домика показался высокий голубоглазый старик с лысиной. Издалека цвет глаз рассмотреть было, разумеется, невозможно, но лицо-то старика Рябинка уже видела, да ещё дважды. Ну да, с экрана телеприемника! «С. А. Гусев», — вспомнила она.

— Лелечка, нельзя так говорить со старшими, — проворчал «С.А.Гусев», запыхавшись от быстрой ходьбы.

— У меня нет карты, — сказала наша космонавтка старику, (выпад настырной девчонки она решила демонстративно проигнорировать.) — Я потеряла направление, увидела ваш островок — и вот…

Она развела руками, изображая беспомощность.

— Врёт, она всё врёт, — затараторила Лелечка. — Она приплыла сюда шпионить, вот!

— Лелечка, ты не права. Обыкновенных людей не учат ориентироваться в пространстве без карт и приборов.

— Почему вы думаете, что нас ничему не учат? — вспыхнула Рябинка.

Она позабыла, что собиралась быть спокойной и невозмутимой. То её считают сумасшедшей, то невежей. Ей очень захотелось наговорить сейчас разных дерзостей, но она сдержалась.

Девчонка между тем вытащила из-за спины небольшую книжечку, сунула её в руки рассерженной Рябинки и снова пошла в атаку:

— Что же ты стоишь, как примагниченная?.. Ой, Сергей Аганесович, гляньте! — И она показала пальцем на заколку в Рябинкиных волосах. Рябинка в свою очередь взглянула на девчонкину шевелюру — там блестело металлическое украшение с точно таким же камушком. Благожелательное спокойствие на лице у старика сменилось крайним любопытством. Старик погладил себя по голове…

— Ну-ка, ну-ка, — сказал он, растягивая слова. — Дай-ка мне твою заколку!

— Она не снимается, — ответила Рябинка с некоторым злорадством. Ей уже было ясно, что отнять Эльмаров сувенир не так-то просто.

— Это дар моего друга, — добавила она высокомерно.

— Имя! — снова влезла настырная девчонка. — Ты должна назвать его имя!

— Не надо, Лелечка. Я, кажется, знаю, как зовут друга нашей таинственной гостьи.

— Таинственной гостьи… Ой! А я-то думала!

Лелечка зашептала что-то на ухо профессору, кося на Рябинку глазами. Та незаметно, задом, задом отступила вглубь кустарника к тому месту, где оставила свой катерок. Она ринулась на палубу хрупкого суденышка, едва не позабыв про сходни, и можно даже не объяснять, до чего резво катерок рванул нарезать метраж по акватории. Рябинку несколько удивило, что погони с этот раз не было.



  

Чужое лицо

Погони, действительно, в этот день больше не было. Убедившись в этом, Рябинка поставила катерок на автопилот и принялась изучать местную географию. А перелистав атлас, она снова предалась размышлению. В отличие от катера, мысли ее плыли в свободном направлении, без руля и ветрил, и скоро они приняли весьма неприятную окраску.

Теперь Рябинка ругала себя на все корки: ну что бы было посидеть чинно и послушать ладком? Пусть даже она и не красавица, но ведь не написано же на ней, кто она такая? Наоборот, местный бомонд готов был принять ее за свою — зачем же было возникать тополем среди пустыни и предъявлять себя публике?

Ну не по вкусу тьеранцы паре каких-то идиотов, так что же? И кино — когда это видано, чтобы эти изобретатели виртуальных трюков изображали жизнь такой, какая она есть? Как же теперь изменить ситуацию?

«Опростоволосилась, словно неопытная первокурсница! Хорошо ещё, что никто из знакомых не видел этого глупого детектива! Где твоя хвалёная выдержка? Надо же! Влипнуть в гонку с преследованиями! Позор! И что бы сказала бабушка?!»

Бабушка, ясное дело, ничего хорошего бы по поводу подобных сумасбродств сказать не могла. Она была сторонницей того, что бы в любом обществе не давать повода гоняться за собой не только толпами, но даже и в одиночку. И, конечно, она была права: не стоило кидаться в бега из-за пары непонравившихся слов.

Если бы не набор сегодняшних глупостей, Рябинка преспокойно бы собирала сейчас необходимую для правильной линии поведения информацию, и никто бы не смог в ней заподозрить тайного агента Тьеры и не зачислял в образчик террористки. А теперь что толку плакаться? Она сама разрекламировала свою персону, причем сделала это не наилучшим образом. Теперь её физиономия широко известна, и даже спрятаться некуда. Не вылезать же из собственной кожи!

Мысли Рябинки совершили новый поворот. Конечно, из собственной кожи вылезти нельзя, но что мешает ей натянуть поверх неё чужую? Да-да, изменить внешность с помощью тонкой, даже сверхтонкой маски? Эластичной, способной не только лицо изменить, но и быть одетой на руки, даже ноги. Кожа, гораздо светлее её собственной, светлые волосы, правильные черты лица…

И одежду, разумеется, сменить. Оранжевое платье с переливом, сверкающие с блесткой туфельки-балетки — это будет класс!

Ей нельзя было удаляться от своего звездолёта — вот в чём было дело. С другой стороны, кружиться рядом с ним, не зная системы охраны, — тоже полнейшее безрассудство. А что решил Совет Безопасности? И что сделают с ней, Рябинкой, если она к ним выйдет, или её поймают?

«Свежая кровь», — сказал Мартин.

«Её обезвредят», — сказал Кудлатый.

Нет, нельзя было оставаться в неведении. Следовало возвратиться в Открытый, и там жил Эльмар, единственный человек, который пытался хоть как-то её защитить. Конечно, он тоже не идеал (идеал не стал бы направо и налево раздавать опасные сувениры), но что бы Рябинка делала сейчас без его подарка?

Направив катер в обратную сторону, то есть на восток, Рябинка изменила внешность и переоделась. Зеркало сказало ей, что её новое лицо было гораздо красивее старого: ресницы стали гуще, брови тоньше и нос чуток длиннее. Правда, рот теперь несколько хуже открывался, но ничего, можно приспособиться. Зато она может смело появиться, где угодно, и ни один местный сыщик не при-знает в ней свою добычу.

Добравшись до Открытого, Рябинка поставила свой летательный аппарат на ту самую стоянку, с которой стартовала три часа назад. Был жаркий летний день. Ни малейшего ветерка не помогало дыханию, но на улицах полно было народа, и повсюду продолжали обсуждать инопланетную тему.

Рябинка поначалу вздрагивала, когда совершенно незнакомые люди обращались к ней с вопросами, но затем поняла: такова специфика местной жизни, выражать свои эмоции вслух и обсуждать проблемы коллективно. Можно было расслабиться, однако с детства усвоенная привычка не доверять людской любезности, мешала ей высказываться откровенно, а ругать туземцев, чтобы поддержать маскировку, духу не хватало. И она свернула с площади туда, где, как ей показалось, народа было меньше всего — на узкую и длинную прямую улочку. Там нельзя было затеряться, зато можно было снова почувствовать себя самой собой и не в толпе.

Итак, Рябинка пересекла площадь, свернула за угол и скоро очутилась возле длинного квадратного здания, которое она приметила с воздуха. Где-то там в конце виднелось крыльцо. Рябинка подошла и прочитала табличку: «Худфильм». Она вошла. В полутёмном вестибюле никого не было, кроме вахтера.

— Посторонним вход воспрещён, — сказал вахтёр.

— Мне Эльмара Кенсоли, — эти слова вылетели у Рябинки как-то сами собой. Да она их и не удерживала. Она ведь и впрямь искала Эльмара, да и надо же было что-то отвечать? К тому же она была почему-то уверена, что как ни велика киностудия, художников-декораторов там было не пруд пруди. И действительно, вахтёр ничуть не удивился. Более того, он ответил так, будто ждал подобного вопроса:

— Эльмар сегодня не появлялся. А вот завтра на Высоком острове открывается выставка-конкурс «Зелёная осень». Он будет там непременно.

Выяснив, что Высокий остров — это где-то в Холодном архипелаге, Рябинка выскочила на улицу и поспешила назад, к площади, поискать ближайший Интернет-центр. Шальная идея мелькнула в её свежеиспечённой лесоводческой голове. Ну конечно же, вот он, ее шанс!

В самом деле, совершенно исключено, чтобы в экспедицию взяли абсолютно все семена из полезных человеку растений — следовательно, если она подарит местным жителям какое-либо съедобное тьеранское растение, то это сразу переломит ситуацию. О ней перестанут думать как о дуре с прибамбахами и сразу по-смотрят на нее серьезно, когда она заговорит о работе. В общем, в конкурсе следовало принять участие непременно.

Рябинка была не из тех, у кого между принятием решения и его исполнением дистанция огромного размера, но оказалось, что использовать шансы — искусство не из простых. Подарить надо было то, чего здесь не было, а для этого требовалось ознакомиться с перечнем местной плодовой флоры, то есть полазить по информационным блокам местной компьютерной системы.

Увы! — в данной точке Вселенной слово Интернет никому ничего не говорило! О компьютерах, правда, кое-что прозвучало, но связывали их исключительно с космическими перелетами. Добраться же до своего личного, на корабле, Рябинка, естественно, не могла, а если бы и была у нее такая возможность, не содержал мозг ее кораблика информации по данной проблеме.

В общем, Рябинка здорово растерялась. Пришлось снова тащиться на киностудию и расспрашивать вахтера. Оказалось — на этой психотронутой планете для обмена информацией использовались библиотеки доэлектронного типа, и вся информация сохранялась в виде печатных знаков на тонких бумажных или пластиковых листках, соединенных в книги и брошюры.

— Там все есть, — сказал вахтер.

Действительно, в библиотеке все было. Затребовав материалы по конкурсу, Рябинка погрузилась в созерцание картинок с изображением флоры планеты. Картинки были качественные, объемные, но их и в самом деле было неисчислимое количество, причем систематика была абсолютно дикой — по алфавиту. И Рябинка опять задумалась — подарить надо было нечто абсолютно особенное, что поразит воображение новоземельцев и привлечет их на ее сторону.

Лещина? — Она плодоносит на каждый год. Яблоня? — сомнительно, чтобы ее здесь не было.

Наконец, Рябинка остановилась на хлебном дереве. Как она слышала, два или три таких дерева способны кормить человека всю его жизнь. Оставалось только вспомнить, как эти самые хлебные деревья выглядели, и дело было в шляпе.

И тут Рябинка, похолодев, поняла, что совершенно это-го не помнит. Да, она видела эти растения в ботаническом саду, ей даже приходилось пробовать его плоды. Но вот что это было за дерево? Кажется, оно принадлежит к фи-кусам… Нет, вроде к баобабам… Во всяком случае, ствол у него как будто толстый… Но цветы… или хотя бы листья? Как же выглядели у него листья?

Рябинка аж тихонько застонала от огорчения — проблема показалась ей неразрешимой. Самолюбие ее было уязвлено: чего стоил ее диплом, если она не могла даже такого пустяка, как изобразить в деталях одно-единственное растение.

— Тебе плохо? — услышала она. Женщина из-за соседнего столика уже стояла рядом и участливо склонялась над её головой.

— Нет, я просто задумалась, — спохватилась наша космонавтка и улыбнулась как можно вежливей. Отзывчивость местных жителей начала ее утомлять.

Рябинка материализовала карандаш с блокнотом и провела несколько неопределённых линий. Задумчиво посмотрев вверх, она встретилась с изумленными глазами парня, сидевшего напротив.

Густо покраснев, Рябинка принялась черкать в блокноте, размышляя:

«Интересно, этот парень напротив удивился тому, что так запросто видит представителя правящей элиты, или моя одежда не соответствует моему рангу?

Ладно, отставим. Но вот ещё загвоздка. Почему у меня получилась берёза, под корнями которой я скрылась от погони? Ведь я вовсе не помнила вид и форму каждого листика и каждой веточки…

Неужели фокус в том, что я материализовала её целиком? Ну да! Я помнила, как она выглядела с опушки, а остальное порисовало мое подсознание.»

«Может, съездить в тропики, материализовать там одно хлебное дерево и потом препарировать его на месте? Нет, не успею. И вообще, с эти бором и озером что-то непонятное. Ведь я НЕ МОГЛА их материализовать раньше, чем у меня появилась «заколка». С другой стороны, если Эльмар думал, что бор и озеро материализовала я, зачем он мне эту заколку дарил?»

От хлебного дерева приходилось отказываться. Чего же они проходили подходящего? Может, гранат? Тоже хорошая штука, и масса витаминов. Но, опять же, цветы… Ни-когда не видела, как он цветёт… Что же? Ну что же? Рябинка посмотрела на часы и недовольно поморщилась: из библиотеки пора было уходить, а она так ничего и не придумала.

Дневной зной спадал. Рябинка брела по улице и страдала: проблема казалась ей неразрешимой. Только возле гостиницы ее, наконец, осенило. Обозвав себя забывчивой кикиморой, она остановилась и даже по-стучала себя по лбу. Ведь был же у них на кафедре определитель растений, и атлас тропической флоры имеется. Рябинка лично его читала. А если читала, значит, не всё ещё было потеряно.

Оставалось заказать отдельный номер и обложиться книгами. В общем, над проектом Рябинка просидела почти всю ночь, а под утро сон сморил её, и был этот сон тревожен.

Она увидела себя на каком-то острове с группой молодёжи. Там были ещё какие-то люди, совсем другие, с бронзовыми сморщенными лицами, похожими на маски, необычайно сильные и неуязвимые. Они казались глухи-ми и немыми, но всё понимали.

Почему-то Рябинка увидела их не сразу, а когда прокатилась на горке. Когда Рябинка первый раз пробежала там, ей кто-то сказал:

— Здесь ходят только бронзовые.

Рябинка смеётся и сбегает ещё и ещё. И вот какой-то парень бежит следом за ней и тут же падает, словно пораженный током. Рябинка глядит, а это Эльмар. И тут появились они: со страшными лицами и железной мускулатурой. Они подняли тело и унесли куда-то. И потом ей кто-то показывает на одного их них и говорит:

— Это Эльмар.

И Рябинка со страхом узнаёт в искалеченном лице знакомые черты.

Горка опять притягивает Рябинку. Она подолгу стоит и смотрит, как съезжают бронзовые. С Эльмаром она по-прежнему дружит, сначала из жалости, потом с удовольствием проводит с ним всё время. Он объясняется с ней телепатически, она с ним — словами.

А потом он говорит:

— Я не нуждаюсь в твоей жалости, я ведь не Эльмар.

— Но кто же? — удивляется Рябинка, и ей делается жутко.

— Я не человек. Мы — инопланетяне. Эльмара больше нет, его мозг вынут. Только тело осталось, для того, чтобы мог материализоваться я.

И тут Рябинка узнаёт, что они прилетели на Тьеру в виде зародышей, на корабле, которым управляли роботы. Они не могут развиваться сами по себе, им нужны готовые тела.

И брать тела можно только в момент преодоления страха, когда дух человека приподнят и испытывает отчаянную радость от победы над собой. Для этого и существует горка. Пробегая по ней, объект попадает под действие особых лучей, и, если его состояние соответствует нужному уровню, он пойман.

Это очень напоминает бред сумасшедшего, но Рябинка верит. И вот она уже пробирается на аэродром, чтобы захватить самолёт и улететь с острова. Она хочет предупредить Тьеру об опасности. Вот она уже летит.

Рядом с ней её друг-враг. Почему-то их отношения не нарушены. Внезапно Рябинка откуда-то понимает, что в самолёте находятся контейнеры с зародышами инопланетян, и к ней приходит решение уничтожить корабль, пусть даже ценой собственной жизни. Весёлое и жуткое состояние овладевает ею. Она теряет сознание.

И вот уже она лежит на каком-то столе, и рядом по-прежнему её псевдо-Эльмар.

— Я должен был взять твой мозг и вложить вместо него зародыш своего соплеменника. Но я не смог этого сделать. Я уничтожил зародыш. И я сделал так, чтобы наши ни о чём не догадались. На твоём лице маска. Теперь ты как одна из нас. Я буду учить тебя нашему языку.

Рябинка глядит на себя в зеркало и плачет. Неужели это она теперь такая страшная?

И вот она уже ходит по острову, чужая всем.

Вот она взрывает ненавистный остров и плывет по океану, уцепившись за какое-то бревно.

И вдруг оказывается на берегу и пытается сорвать с себя ненавистное чужое лицо. Но тщетно.

В холодном поту наша космонавтка проснулась. Она вскочила, подбежала к зеркалу и достаточно долго не могла понять, кого она там видит. И нос, и рот были хотя и вполне человеческими, но абсолютно чужими.

«Маска», — вспомнила, наконец, Рябинка. Вчера она так и завалилась спать в искусственной коже.

Сняв маску и убедившись, что с её родным лицом ничего плохого не случилось, Рябинка долго дрожала от пережитого кошмара. Нет, Эльмар был, конечно, крайне легкомысленным субъектом. Что, если бы камушек этой проклятой штуковины не вовремя нажался? За свои сны человек не отвечает. Бр…



  

Конкурс

Что бы Рябинка ни думала об Эльмаре, он действительно был единственным человеком, на чью помощь она могла рассчитывать. Вторая её надежда была на конкурс растений. Пути Эльмара и конкурса пересекались в районе Холодного архипелага — следовательно, туда же должен был лежать и Рябинкин путь.

Наскоро приняв ванну, позавтракав, собрав объемистый саквояж, и не забыв облачиться во вчерашний хорошо зарекомендовавший себя «комплект», скроенный из кожи и обновки, скроенной по местному фасону, Рябинка вылетела на север. На этот раз она отправилась в путь не в собственном транспортном средстве, а в ракетке, взятой напрокат — фирму порекомендовали ей в гостинице. Маршрутный атлас, подарок настырной девчонки-островитянки снова пригождался. Поставив ракетку на автопилот, Рябинка ещё раз перелистала его.

Для недавно открытой планетки, Новая Земля была заселена довольно густо, но пространства, где населенных пунктов не значилось вообще, тоже было предостаточно. Конечно же, Мартин и Эльмар не соврали: работы по ее специальности здесь навалом, развернуться есть где. Кстати, там, куда лежал ее путь, тоже не значилась ни одна обитаемая точка. Для кого же тогда устраивалась выставка? Может, там работает какая-то экспедиция?

Однако острова Холодного архипелага и в самом деле оказались безлюдны. Рябинке недолго пришлось гадать, который из них носит название Высокий — на плоской скалистой поверхности одного из клочков суши во всю ширь береговой полосы полыхала надпись: «Внимание! Здесь проводится выставка-конкурс «Зелёная осень»»!

Подлетая к острову, наша космонавтка увидела в середине его котловину с километр в поперечнике, а в центре котловины круглый павильон. На внутренних склонах скал, с северной стороны, была выбита площадка. Рябинка поставила туда ракетку и спустилась к павильону. Кругом не было ни души, и павильон был закрыт.

Первая мысль Рябинки была о ловушке, но поскольку из павильона никто не выскакивал и ничто не взрывалось, а пейзаж по-прежнему оставался пуст, то оставалось предположить, что наша соискательница прибыла сюда рановато.

От нечего делать Рябинка промерила глубину слоя щебёнки, которой было устлано дно котловины. Оказалось, около метра — вполне пригодно для деревьев. Но здесь даже лишайничка не росло. Желто-серые грязные скалы в полоску и грязно-желтая щебёнка под ногами.

Ракетки прилетели все как-то сразу. Не прошло и двух минут после приземления первой из них, как долина на-полнилась шумом и смехом. Павильон открыли, и соперники хлынули внутрь здания.

Зал, постепенно понижающийся к площадке в центре, казался бы огромным, если бы не был на большую часть своего объёма, по периметру, заставлен стендами. Стенды были пусты — Рябинка не опоздала. Пересчитав конкурсантов, распорядитель указал каждому его место, и все стали поспешно распаковывать багажи.

Рябинка тоже достала свой и поискала глазами Эльмара, но безуспешно. Она быстро развесила рисунки, поставила на подставку горшочек с проростком и изрядный кусок спелого плода с семенами. Присоединив ко всему этому подробнейшее ботаническое описание и десяток кулинарных рецептов, она смешалась с толпой снаружи павильона.

В половине десятого выставка открылась. И Рябинка с первого взгляда на чужие проекты поняла, какой промах допустила. Все растения, представленные здесь, явно предназначались для холодного климата. Хлебное дерево, на которое Рябинка возлагала столько надежд, никак сюда не вписывалось.

Ну почему, почему она обо всём этом не подумала, когда прочитала, что конкурс каждый раз проводится на новом месте? Вполне возможно, что испытания на выживаемость предлагаемых растений будут проводиться именно здесь, на пустом диком острове. Никто не станет лелеять росток её хлебного дерева в ожидании, пока он достаточно окрепнет. Впрочем, как хотят.

Расстроенная, она долго ходила от стенда к стенду, пока совершенно неожиданно не наткнулась на Эльмара. Точнее, он сам наткнулся на неё.

— Рад видеть Рябинку! — тихо сказал он, склонившись к самому её уху.

— Как вы меня узнали? — отпрянула она.

Этот парень снова удивил её. Вот уж никак она не думала, что её так легко расшифровать.

— Ты выдала своё присутствие, а остальное было просто, — объяснил Эльмар. — Ты забыла изменить походку и фигуру, ведь лицо — это не всё. А глянь-ка, что творится возле твоей работы! Надо же! Приволочь живую модель!

— Разве это запрещено?

— Полагается только макет. Пока растение не одобрено Советом, никто не имеет права вводить его во флору планеты. Только ты одна могла не знать этого. А твою новую внешность мне подробно описали на киностудии.

— А… Ох, а я уж было испугалась. Но почему такое странное постановление? Ведь живая модель лучше во всех отношениях.

— Вот-вот, и у нас так думали полтораста лет назад. Каждый мог придумать своё и отнести в бюро материализации.

— Бюро материализации?

— Ну да. Были такие учреждения лет пятьдесят назад.

— Но ведь не каждая конструкция жизнеспособна.

— Само собой, а только прикрыли это дело совсем по другой причине. Некоторые из новоизобретёнок оказались опасны, причём совершенно невозможно было предсказать заранее, ядовитым будет растение или съедобным. Понимаешь? И хорошо, если эта гадость гибла, не оставив после себя семян. А то ведь некоторые мы до сих пор уничтожить не можем.

— Вроде той виалы, которая растёт в саду у Мартина?

— О нет, виала не ядовита, и уничтожать её никто не собирается.

— Почему же тебя так удивило, когда она мне понравилась?

— Меня? Ах, да! Так ведь это у нас самое распространенное декоративное растение. И виала Мартина ничем особенным от виал у других садоводов не отличается.

— Я похвалила то, что не заслуживало похвалы? Интересно… Но что мне теперь делать?

Эльмар пожал плечами:

— Единственное, что тебе угрожает…

— Автора так называемого хлебного дерева просим выйти на середину зала, — раздался внезапно громкий голос откуда-то сверху.

Шум в зале моментально стих, как будто его выключили.

— Не выходи, — шепнул Эльмар, и Рябинке показалось, что его шепот слышали все, вокруг, до чего оглушающей была эта тишина. И непереносимо громким прозвучало повторное:

— Автора хлебного дерева просим выйти на середину зала. Граждане, отойдите в сторону, освободите место.

Сразу вновь стало шумно, и толпа, растекшаяся было ручейками вдоль стендов, полилась вся к середине, где стояла маленькая женщина средних лет с микрофоном. Вдруг стало тесно. Рябинку с Эльмаром стиснули и понесли вперёд.

Рябинка пыталась было выбраться, отодвинуться подальше. Но тут её толкнули, и она, чтобы не потерять Эльмара, вынуждена была подчиниться общему потоку. Люди вокруг неё оживлённо обменивались впечатления-ми.

— Ты думаешь, она выйдет? — спросил совсем рядом звонкий голосок.

Рябинка повернула голову и очутилась нос к носу с нахальной девчонкой по имени Лелечка. Она хотела было ответить, от неожиданности не сразу сообразив, что Лелечке положено было бы пребывать сейчас в другом месте, но вовремя постигла, что вопрос был обращён не к ней, а к тому самому худощавому мужчине со впалыми щеками, который так не понравился Рябинке ещё в Открытом. Худощавый, словно очнувшись от какой-то думы, спросил в свою очередь:

— Кто «она»?

— Да туземка же!

Что тот ответил, Рябинка уже не слышала. Людская волна понесла её дальше и последним своим всплеском вынесла прямо к площадке в центре зала.

Рябинка стояла ни жива ни мертва, вцепившись в руку Эльмара. Она ясно ощущала каждой клеточкой своего тела, что деваться ей, если узнают, совсем некуда.

— Так есть здесь автор хлебного дерева? — повторила в третий раз женщина с микрофоном, и посмотрела прямо в Рябинкину сторону.

У нашей искательницы приключений подогнулись колени. Если бы она была без маски, то выражение ее лица непременно бы ее сейчас выдало, и во всей этой истории, наверное, можно бы было поставить точку.

Горячий липкий пот заструился по Рябинкиному телу, скапливаясь во всех мыслимых местах, где ему под искусственной кожей была к тому малейшая возможность. А когда Эльмар осторожно высвободил свою руку из её руки, она увидела на его запястье белый, постепенно розовеющий след от своих пальцев.

— Это мой проект, — сказал Эльмар и сделал шаг вперёд.

Женщина с интересом на него воззрилась:

— Правда? Так это ты? Не будешь ли ты добр объяснить… мы не совсем поняли… что это значит: «семейство тутовых»?

Стремление действовать включилось в Рябинке словно помимо её воли. Ну не привыкла она прятаться за чужую спину!

По истечении доли секунды между диктором и Эльмаром возник ящик, а в нём, на подушке сфагнума, густо усеянной крупной клюквой, возвышался кустик голубики. Это был кусочек любимого Рябинкиного болота из бабушкиного заповедника, и здесь, на этом холодном каменистом островке у него были все шансы выжить и произвести потомство. В центре ящика она воздвигла табличку: «Уголок туземной природы. Ягоды съедобны. Остальное безвредно.»

Толпу на мгновение словно парализовало. Затем кто-то крикнул:

— Эй, Эльмар, ты, кажется, собираешься переквалифицироваться в инопланетянина?

По лицу Эльмара пробежала тень. Он поднял голову, покачнулся, сложил руки на груди и хмуро произнёс:

— Я пошутил…

Что-то зашипело, раздался истерический женский вопль. Повернув голову, Рябинка увидела, как на противоположном конце зала толпа всколыхнулась, и какой-то мужчина побежал к двери. Три человека бросились за ним. Увидев его кудрявые всклочённые волосы, Рябинка опять же не удивилась. С некоторым отстранением она подумала: «Ну каждый, с кем я сталкивалась на этой планете, сегодня здесь».

Кудрявый обернулся, к преследователям, повёл красными воспалёнными глазами, и в его руке блеснуло нечто вроде аэрозольного баллончика. Преследователи отпрянули, Кудрявый выскочил на улицу… Всё произошло так быстро, что показалось Рябинке просто наваждением.

В зале зачихали, закашляли. Молодая, красивая брюнетка, одетая в серо-лиловый комбинезон с геометрическим орнаментом безжизненно повисла на руках у своих соседей.

— Врача, скорее врача! — закричал кто-то.

— Положите её на пол, — скомандовала женщина с микрофоном. — Включите вентиляцию. Граждане, разойдитесь!

Сразу стало прохладно, и до Рябинки донесся слабый цветочный запах, а вслед за ним что-то резкое и удушливое.

— У кого-нибудь есть нашатырь? — спросила женщина с микрофоном.

— У меня. — моментально откликнулся Эльмар и вынул из кармана флакончик.

— Вот и отлично. Давай.

Она поднесла к носу девушки нашатырь и та открыла глаза. Она встала и её тут же вырвало.

— Ты одна прилетела?

— Да, — ответила девушка, задыхаясь. — Я в своей машине.

Площадка перед павильоном быстро пустела. Вскоре в зале осталось совсем мало народу. Рябинка вновь увидела Лелечку и худого мужчину со впалыми щеками.

Лелечка подошла к Эльмару, подала ему свёрнутый вдвое листок и сказала женщине с микрофоном:

— Мы отвезём пострадавшую, куда надо.

Не слушая возражений девушки, она взяла её за руку и увела к выходу. Эльмар раскрыл листок и нахмурился.

— У тебя из-за меня неприятности? — виновато спросила Рябинка.

Эльмар покачал головой:

— Да нет, пустяки. Есть одно неотложное дело. А тебе лучше сидеть в Открытом, в гостинице и никуда не отлучаться. Там я тебя найду.

— Но почему я должна сидеть?

— Пока мы не поймаем этого типа. Я должен помочь его обезвредить.

При слове «обезвредить» Рябинка содрогнулась. Очевидно, Эльмар это заметил.

— Ведь это тебя он хотел убить, неужели ты до сих пор не поняла? — пояснил он. — Этот сумасшедший принял эту девушку за тебя!

— Ты хочешь сказать, что она пострадала по моей вине? — изумленно возмутилась Рябинка. В самом деле, час от часу не легче! Теперь и за местных маньяков она должна отвечать!

— Вовсе не по твоей, — озабоченно возразил Эльмар. — Ты же не могла предвидеть. Да и кто мог?

Рябинка скривилась. Так и есть! Он, действительно, считает её виноватой.

— Хорошо, — нехотя согласилась она.

— Подожди-ка. Если ты окажешься в опасности, начни вращать головку ума против часовой стрелки.

— Какую ещё головку? — спросила она, уже напрочь сбитая с толку.

— Как какую? Головку заколки, которую я тебе подарил!

— Так значит, умом вы называете эту штучку?

— Разумеется. Уловитель мыслей, улмыс, ум. Что тут не-понятного?

— Значит, я должна вращать камушек налево, и ты придешь?

— Не обязательно я. Тот из могучих, кто окажется ближе.

Разговор, о котором Рябинка никогда не узнала:

— Эльмар Кенсоли! Как нарушитель спокойствия на планете ты предстоишь перед судом. Тебе предъявляются два обвинения:

1. Ты материализовал новое растение без согласия Совета Безопасности.

2. Ты нарушил четвёртый закон без уважительной причины.

— Проект был не мой. Я хотел свести всё к простому розыгрышу. Она очень испугалась, и я боялся, что она натворит чего-нибудь с перепугу.

— Она и натворила. Ты знаешь, где она сейчас?

— Да.

— Ты знаешь, какое наказание тебе угрожает?

— Да. Но ведь никто серьёзно не пострадал. Та девушка очнулась, я сам видел.

— К сожалению, ты видел не всё. Действие газа, который применил преступник, сказывается не сразу. Смерть может наступить в любой момент в течение двух суток. Четыре человека уже в больнице. А преступник ходит на свободе!

— Кто он?

— Лаборант одного из заводов по производству искусственного волокна. Кстати, хороший специалист. В том, что у него не выдержал рассудок и он стал опасен для общества, виновен ты, Эльмар.

— Не понял! Разве тот аэрозольный флакончик не был приготовлен им заранее?

— Был. Но нюанс не в этом. Массовый психоз — вот в чём суть. Девочку необходимо было сразу же изолировать, а ты уже дважды помешал это сделать.

— Я не согласен. Она не преступница и не сумасшедшая.

— Она еще хуже, чем обе эти категории. Она — источник нестабильности. Никто в Большом Космосе не должен знать о нашей планете. Стоит твоей подзащитной по возвращении домой послать сообщение в соответствующие органы…

— Ей не поверят.

— А если захотят проверить?

— Да, наверное, я заслужил наказание.

— Нам не раскаяние твоё нужно, а туземка. Где она прячется?

— Сначала я должен знать, что её ожидает.



  

Немного ретро

Рябинка вернулась в гостиницу, полная отчаяния. Ну почему всё, что она ни делает, оборачивается против неё?

Хотела улететь — нарвалась на погоню.

Хотела быть как все — показали от ворот поворот.

Хотела найти работу — вынуждена скрываться от какого-то маньяка-убийцы.

Вот и с «Саваофом» получилось нехорошо. А ведь как радовалась Рябинка, когда их группа получила практику на Лиске. Это было редкостное везение, начать работу не по следам кого-то, когда чувствуешь себя лишь шестерёночкой в запущенном кем-то механизме, а на раздольном целинном месте! И что же? Чем всё это кончилось? — Выговором.

Что ей сказал начальник экспедиции при первом же вызове в кабинет? Что они занимаются ерундой, абсолютно бесполезной растратой драгоценных ресурсов, которая ничем хорошим не закончится.

— Помните первые эксперименты по выживанию под куполами, которые проводились в США в середине XX столетия? — спросил он сурово. — Или нынче на ваших факультетах такое не изучают? Все по-человечески надо делать, как положено, а не извращаться над природой, ставя телегу впереди лошади.

Рябинка слова тогда не сумела вымолвить в защиту своей команды. А почему? Потому что отлично знала, на что намекнул «Саваоф». А намекнул он на знаменитый некогда проект «Биосфера-2», 1991–1993 годов. Результаты того эксперимента были столь разительны, что только дурак сходу мог их отверг-нуть.

Рябинка дурой не была, но вот сейчас, когда она была абсолютно ничем не занята (не называть же занятием бессмысленное долгое ожидание?) и времени у нее было столько, что хоть волком вой, она до мельчайших подробностей вспомнила все, что когда-то об этом эксперимента читала или слышала. Она проверяла и сравнивала то, что делали они с ребятами с тем, что происходило 700 лет тому назад.

Итак, в 1991 году было возведено громадное по площади (полтора гектара) сооружение из полупрозрачных стеклянных ячеек. Внутренне пространство было разделено на 7 блоков, в которых располагались тропический лес, океан, пустыня, са-ванна, мангровые заросли и территория для проживания людей. Воздушное пространство хотя в теории и считалось общим и замкнутым, но на самом деле было также разделено и мало того — соединялось системой воздуховодов с отдельно стоящим компрессорным зданием, оборудование которого должно было поддерживать давление внутри купольного пространства на по-стоянном уровне.

В это пространство были помещены на испытание 8 добро-вольцев: 4 мужчины и 4 женщины, а с ними 35 куриц с тремя петухами, несколько свиней с кабаном и козочек с козлом. Ну и растения, естественно, часть из которых была предназначена для питания людям и животным, а часть — в качестве источников кислорода. В «океане» должны были обитать кораллы, а в небольшом пресноводном пруду — рыба.

В общем, подойди авторы проекта к делу разумно, как это впоследствии сделали китайцы, то есть создай они только попытку имитировать жизнь замкнутой колонии поселенцев с односторонней связью с центром через компьютер, результаты были бы совсем другими. Но организаторам этого показалось мало — им захотелось извлечь из оборудования и людей как можно больше, и они запланировали (и проводили) над содержимым внутри купола различные биологические опыты, о многих из которых команда добровольных испытателей не знала вообще, а о каких-то узнала только уже находясь внутри подкупольного пространства спустя некоторое время.

Не удивительно, что проект закончился полным провалом — по крайней мере так решили организаторы то есть спонсор программы, который выделил на нее средства, В общем, проект был не то что окончательно свернут, но приостановлен, а впоследствии весь комплекс сооружений был продан как биологическая площадка какому-то учебному заведению.

То есть бизнесмен, вложивший деньги, действительно намеревался получить какие-то полезные для себя результаты, но именно их-то и не получил. А так результаты были — чисто научные, потому что показали, как не надо делать. Если человечество действительно намерено колонизировать другие миры.

Какие же ошибки были главными? Прежде всего, полнейшая неестественность условий, в которую были помещены биологические объекты.

1. Освещенность. Вместо того, чтобы сделать ее максимально возможной, ведь в космосе, где нет атмосферы, задерживающей излучение, она чаще всего выше, чем на Земле, проектировщик наоборот заложил ее равной 50 %, что, естественно, не давало растениям вырабатывать кислорода столько, сколько было возможно в потенциале. Ведь фотосинтез происходит только на свету, а в темноте растения потребляют кислород, а не выделяют его. Отсюда понятно, что полного цикла возобновления состава атмосферы под куполом быть не могло априори.

2. Откачка части воздуха днем для поддержания постоянно-го атмосферного давления. Вполне возможно, что это была вынужденная мера, так как по проекту атмосфера внутрикупольного пространства не должна была смешиваться с атмосферой снаружи. Для этого требовалось, чтобы стекла кровли прилега-ли к ребрам ячеек плотно и без зазоров, но как такого добиться при переменном давлении, фирма, взявшая подряд на строительство, не знала. А поскольку при нагревании кровли солнцем все элементы ее, расширялись, чтобы ночью уменьшиться в размерах, то утечка более легких фракций воздуха внутри купола, скорее всего имела место быть, и этой легкой фракцией был кислород.

В любом случае эта игра с постоянным давлением, создаваемым путем отсасывания и подкачки воздуха извне, никак не способствовали нормальному самочувствию как животных, так и растений. Ведь и в природе, и дома перепады давления вследствие перемены температуры — самое обычное, нормальное дело. То есть отсутствие этих перепадов должно было повлиять на растения крайне негативно. Оно и повлияло — примерно че-рез два года деревья начали падать, так как их корни оказались недостаточно развитыми.

От уменьшенной освещенности особенно должны были пострадать «пустыня» и «океан», поскольку и та и другая зоны в естественных условиях на земле всегда получали солнца в полной мере. То есть вода не прогревалась в должной мере и не освещалась на нужную глубину, в результате чего водоросли, не получая достаточно света, не могли продуцировать достаточно кислорода.

Совместным результатом всех этих то ли случайных, то ли запланированных ошибок было то, что процент кислорода в подкупольной атмосфере стал стремительно уменьшаться, а процент углекислого газа — увеличиваться. Заметили это через неделю — новость принес главный техник, и вот дальше начинаются события, которые ставят под сомнение честность организаторов проекта.

Оказывается, несмотря на все громкие уверения, будто система будет самоочищающейся, среди оборудования почему-то имелись поглотители углекислого газа. Мало того, поглотителем углекислого газа стал и «океан», в воде которого этот самый углекислый газ постепенно превращался в уксусную кислоту, что никак не могло пойти на пользу водорослям и кораллам.

Тут возник второй «чертик из бутылки» — оказалось, что на подкупольном складе лежали еще и химикалии для раскисления океанической воды. Водорослям и кораллам это понравилось еще меньше и они начали массово гибнуть, еще больше тем уменьшая количество кислорода в системе.

Одновременно из-за поглотителей углекислоты из воздуха, извлекавших оттуда одну из составляющих, начало падать атмосферное давление, то есть воздух становился все более разреженным.

Образовался замкнутый круг: животным для поддержания жизни необходимо было усиленно дышать, а растения (не забываем, что флора была выбрана тропическая, а отнюдь не высокогорная), оказавшись в непривычных для них условиях, справлялись со своей обязанностью подачи кислорода все хуже, и хуже. Даже рыбы в прудах чувствовали себя плохо.

В связи с этим возникает вопрос: а зачем вообще были построены два куполообразных сооружения по поддержанию внутрикупольного давления, если даже в таких условиях герметичность системы относительно окружающего мира вроде бы сохранилась, иначе падения давления не произошло бы? Объяснением было: «чтобы при нагревании купола солнцем он бы не взорвался», что звучало весьма глупо, и годилось лишь для сокрытия истинных причин происходившего. И такой причиной могли быть только опыты, проводимые организаторами над командой испытателей. То есть абсолютно все вышеперечисленные явления были ими предусмотрены. Иначе откуда бы взялся кислород, закаченный в систему, кода его уровень опустился до критических 16 %?

Да и само описание задач проекта предусматривало опыты на выживаемость — около 20 % растений должны были погибнуть. Каждый пятый вид!!! С какой стати, если система в теории была хорошо сбалансирована? Отсюда и вывод — участники проекта очень многого о намерениях организаторов не знали.

То есть им дали всего недельку на обещанную райскую жизнь, а дальше начали вынуждать их метаться в поисках выхода как крыс в лабиринте, из которого не было выхода. То есть аварийные выхода-то наличествовали, и в теории сбежать было возможно, но наверняка каждый из членов команды подписал контракт, в котором предусматривалась громадная неустойка в количестве дензнаков, у человека не имевшихся.

О том, что условия пребывания под куполом изначально бы-ли вовсе не теми, на которые они соглашались, шестеро из восьми человек узнали весьма быстро. Оказалось, например, что врач команды, одержимый идеей продления жизни путем голодания, сознательно завысил калорийность поглощаемой испытателями пищи, уменьшив ее до величины в 1700 ккал, что ниже уровня потребностей физически работающего человека примерно в два раза. Биолог команды, отвечавшая за растительность, как выяснилось, была с ним в сговоре. А ведь людям под куполом приходилось не просто работать, а работать напряженно: обрабатывать землю, кормить животных, готовить пищу.

Но даже этого кому-то показалось мало: однажды со склада исчезло очень много бананов, которые время от времени подавались людям как десерт. Озвученный вариант, будто кто-то их съел, можно исключить: заметное количество бананов слопать не получилось бы, да и кожурки необходимо было бы куда-то деть. Отсюда вывод: бананы были спрятаны на том же складе для того, чтобы его запереть на замок. Вполне возможно, что тот, у кого был ключ, там втихаря пасся.

Уже через полгода люди похудели на 10 кг каждый, а к концу эксперимента некоторые потеряли до 30 % веса, что очень много, если учесть, что ожирением никто из вошедших под купол не страдал. Голод мучил их ежедневно, и несмотря на уверения доктора, что наконец-то их кровь по показателям стала идеальной, чувствовали они себя все хуже и хуже.

Ну а когда неполадки с воздухом были уже в разгаре, то случилась неприятность незапланированная: размножившиеся сельхозвредители слопали урожай риса, и есть стало вообще практически нечего кроме фасоли и моркови. То есть голод наступил уже настоящий, классический — разбалансировка в питании привела к окрашиванию кожи в желтый цвет (признак поражения печени). От такого питания у членов команды начала кружится голова, они сильно уставали от малейшего напряжения, и какая-то серьезная умственная деятельность для них скоро стала невозможна.

Сейчас-то уже понятно (Рябинке по крайней мере это было понятно очень хорошо), что и это событие было запланированное — иначе кто бы и зачем прихватил в замкнутое подкупольное пространство насекомых-вредителей? Не нужно было быть большого ума, чтобы предвидеть: при отсутствии естественных врагов те скоро слопают все, что только можно.

Из-за того, что стекло куполов задерживало 50 процентов лучей, на следующую зиму растения начали массово гибнуть, в том числе в «пустыне» из-за регулярно орошавших ее выпадавших с купола дождей они гнили, а деревья падали, руша то, что было внизу.

Откуда же там взялись деревья? А это была еще одна придумка организаторов: людей заселили в уже готовое пространство, полностью сформированное, в том числе и с развитыми довольно высокими с мощными стволами и якобы давно росшими там деревьями. Однако очевидно, что деревья не были в том месте аборигенными — их наверняка привезли незадолго до проекта на испытание. То есть фактически организаторам захотелось укоренить на этом пятачке пространства уже взрослые древесные растения в полном их расцвете: с пышной развитой листвой.

В общем, уже через год огромное количество растений засохло, сгнило, повалилось, и то же самое было с животными. Когда количество кислорода упало до 14 %, и все позвоночные кроме людей погибли, руководители эксперимента закачали в систему порцию добавочную кислорода и позволили распечатать неприкосновенный запас пищи, состоявший из семян для посева. Кроме людей в числе выживших оказались насекомые: в основном, тараканы и муравьи.

Когда через два года испытуемых выпустили «на волю», то в прессу просочились сведения о добавке кислорода, и причины его исчезновения стали исследоваться. Свалили все на бетон между ячейками, что вообще-то является полным бредом, так как материал этот и до этого, и после широко использовался строителями для создания искусственных бассейнов и прочих водоемов на дачах и в частных домах, и никогда чудес по образованию кислоты в воде искусственных бассейнов замечено не было. Что вовсе не удивительно: бетон — материал щелочной, а не кислотный.

Так что вся история вместо триумфа организаторов превратилась в предостережение — как пример нарушения баланса в искусственных замкнутых средах и непродуманного комбинирования биологических сообществ.

О том, что с этим проектом что-то было сильно не правильно, говорит крошечная добавочная информация. Через полтора года спонсоры приняли решение продолжить эксперимент, уже в исправленном виде, набрав другую команду. Но им помешали некоторые члены первого набора. Собравшись вместе, они проникли на территорию, повыбивали окна, пооткрывали аварийные двери, и начали бесконечные судебные иски, после чего организаторы быстренько свернулись.



  

Практика

Именно на этот некогда широко разрекламированный, но оказавшийся провальным проект и намекнул Рябинке начальник экспедиции. Единственным опраданием в его глазах могло послужить только то, что биологичекие опыты значились темой дипломов его подопечных. Однако как раз эту проблему «Сам», как оказалось, предполагал решить в полном соответствии с его лишенным моральных и прочих абстрактных принципов рассудком — путем подлога. То есть он предложил ребятам написать фальшивки о том, как они стрались, и все запланированное их научными руководителями проделали, но все постепенно погибло в страшных экспериментальных муках. Соответствующий материал он обещал предоставить, и «хоть завтра».

Конечно, он не громко и вслух от них это потребовал, а втихаря и негласно изложил Рябинке в приватной беседе без посторонних свидетелей, с тем, чтобы она передала его распоряжение членам своей группы.

Рябинка была в шоке. Воспитанная бабушкой в духе честности и добросовестности, она даже представить себе не могла такого коварства от начальства — подписаться на одно, а на практике делать другое. Кроме того, за всю свою учебную био-графию, и школьную, и университетскую, она ни разу не воспользовалась чужими материалами, все контрольные работы делала только сама и курсовые тоже. В довершение темы, она не раз и не два производила в бабушкином лесохозяйстве пробные посадки и посевы. То есть она превосходно знала, как просто и незамысловато проводятся подобные опыты и эксперименты, и предложение «Саваофа» от этого шокировало ее вдвойне.

— Это чтобы Вы потом имели возможность сообщить на факультет о том, что мы здесь у Вас занимаемся очковтирательством и обманом?!? — проговорила она в ужасе от одного такого предположения.

— Я пошутил, — быстро сказал глава экспедиции. — Будут, будут вам ваши парники. Попозже.

Рябинка молча кивнула головой и вышла. В ее жизни это был первый случай, когда учебный куратор предлагал студентам изготовить откровенную «липу», и она предпочла подумать, что и впрямь ее только испытывали, провоцируя на подлог.

Как же жестоко она ошибалась! И как же хорошо, что подробности этого разговора она ребятам не передала! Иначе ей бы ни за что не удалось сподвигнуть их перешагнуть через почти невозможное и произвести запланированные их научным руководством работы. Ведь как оказалось, начальнику экспедиции было глубоко фиолетово все, что выходило за рамки его служебных забот, и обременять себя чужими он отнюдь не рвался.

Практиканты, а их группка была именно из практикантов, составляли одну двухсотую часть экспедиции, назначение которой было освоение планеты под названием Лиска с целью сделать ее пригодной для человеческого существования. Остальные члены экспедиции были опытнейшие космические зубры. Это были люди весьма далёкие от лесоводства и всякого иного «водства». Были среди них строители, повара, два врача, энергетик и множество всяких «логов», среди которых гидро-, гео- и сейсмо- не казались ещё самыми значительными.

Эти люди, большинству из которых давно перевалило за тридцать, весьма критически посматривали на новичков и открыто пророчили, что те сбегут через полгода. Возглавлял «сонм небожителей» Самшит Уаиндович Власенко, он же «Саваоф» или просто «Сам», по профессии экономист. На его счету было Целых Три Планеты.

Ребята твёрдо решили делом доказать, на что они способны. По договорённости «Сам» должен был выделить им опытный уголок на базе. Однако по прибытии на место не было заметно, чтобы начальник торопился выполнять своё обещание.

— Что мне важнее — люди, или ваша травка, которая высохнет после первого же метеоритного дождичка? Хотите, чтобы было скорее — лопаты в руки и вперёд, на расчистку пещер, — вот что он сказал возмущённым ребятам.

А когда помещения были смонтированы и приведены в жилое состояние, то оказалось, что для опытного уголка места не нашлось. Что его даже и не собирались выделять, поскольку в первоначальном проекте биоопыты не значились.

Разъярённая Рябинка помчалась к начальнику:

— Самшит Уаиндович, как это называется?

— Я парники построил? Построил. Возьмите одну грядочку и проводите свои опыты, между делом.

— Но нам нужна не грядочка, а серия герметически изолированных камер!

— Вот что, — нахмурился Саваоф. — Там, на складе, ещё кое-чего осталось. Оно в вашем распоряжении. А у меня график, и прошу больше не беспокоить по пустякам.

— Но ведь мы не сумеем!

Главный экономист и покоритель четырёх планет скривил рот в усмешке:

— За три месяца не научиться сварке! Да не забывайте о своём основном деле. Посевная на носу.

Начальник экспедиции прекрасно помнил, что пройдёт не меньше пятнадцати лет, прежде чем эта нетерпеливая девочка сможет высеять под открытым небом свою первую травку. Разные там эксперименты, по его мнению, могли спокойно подождать.

Ребята тоже, между прочим, слышали о том, что в Космосе ничего не делается быстро. Но если слепо доверять разным инструкциям, откуда возьмется прогресс? О, у наших биологов были грандиозные планы! И вот, из-за упрямства «бездушного бюрократа» всё рушилось? Ну нет!

После короткого совещания Вихря и Верна послали к герметчикам — учиться, а оставшаяся тройка мужественно взвалила на свои плечи их работу. А её было немало. Нелегкое это дело — превращать смесь щебёнки и песка в плодородную почву.

Ребята работали как каторжные и всё же не успевали. Легче было Стоуну: он и дома любил огородничество, а девчонки уставали смертельно. Вот когда они поняли разницу между неспешным ковырянием земли и трудом земледельца. Гордость не позволила им сдаваться. И всё же, когда через две недели Верн и Вихрь доложили, что сварочный аппарат они освоили, Рябинка сказала:

— Хорошо. Это нам потом пригодиться. А пока — плодопитомник мы уже заложили, а вот с полем к сроку не успеем. Включайтесь мальчики.

Так прошло еще два месяца. Ребята поднакопили опыта, втянулись, и постепенно им стало легче. Посеянное росло, можно сказать, само, а присматривать, подкармливать, поливать — это были мелочи по сравнению с тем объёмом работ, который им нужно было провернуть вначале. Можно было теперь выкроить время и для опытов.

О, парнички, построенные Верном и Вихрем были просто чудо: с трёхслойной самозатягивающейся, в случае повреждения, оболочкой, с автоматической регулировкой температуры воздуха. Правда, с виду они были неказисты. Но у кого первый блин не получается комом? А свою службу они несли исправно, и это было главное.

В первой секции ребята решили создать идеальную для Ласки почву, какой она им представлялась. За основу взяли щебень. Они развели его водой, перемещали с сухим листом, засеяли семенами самых различных быстро-растущих растений и населили коловратками, бактериями, дождевыми червями и прочей живностью. Дирижировала этим Тим. Она была почвоведом.

Следующая секция была бассейном. Она была, пожалуй, самой большой, потому что Вихрю непременно требовались и проточная вода, и пруд. Это было его царство, и спорить не приходилось.

Третий участок принадлежал Стоуну. Он был разбит на множество участков с самыми разнообразными рельефом, структурой, твёрдостью, начиная от голых камней и кончая пылью. Стоуна, как эколога, интересовало, какие биосообщества лучше подойдут для той или иной местности.

Объединённый участок Верна и Рябинки делился на десять изолированных камер, в каждой из которых давление воздуха было ниже, чем в предыдущей. Ребята мечтали вывести такие растения, какие можно было бы высаживать на поверхность планеты при самом минимальном давлении. Они хотели, чтобы к тому времени, когда Лиску окутает достаточно плотное одеяло атмосферы, она уже накопила немного биомассы.

Это была заманчивая цель, ради которой не жаль было труда и времени. Если бы она увенчалась успехом, это обозначало бы не прозябание до конца своих дней на задворках миров, а успешную карьеру, имя, славу, кучу кредиток в конце-концов. Ну и кроме того, био-опыты входили как тема в их дипломные работы. А это при добросовестности Рябинки тоже было немаловажно: данные для курсовых она никогда «с потолка» не брала, фактов не подтасовывала и сроду ничего из чужих работ не передирала.

Но едва успели ребята получить какие-либо положительные результаты, едва успели исписать по нескольку страниц в своих дневниках наблюдений, как в их бурную деятельность вмешался «Сам». Рябинка получила приказ немедленно к нему явиться.

Она думала, что ей всего лишь предстоит головомойка за прихватывание сна и рабочего времени /и то, и другое строжайше запрещалось/, но…

— Я слышал, вы там начали скучать, — сказал ехидно начальник экспедиции, когда Рябинка вошла в кабинет. — Вам не кажется, что рановато?

Рябинка покраснела и не ответила.

— Осведомлены ли вы, что металлургический завод неделя как построен?

Рябинка кивнула.

— Тогда почему пренебрегаете своими обязанностями?

— Уберём урожай и займёмся.

— Урожай уберут без вас. Ваше дело — сажать. Когда приступите?

— Но вы не предупредили!

— Ах, им ещё нянька нужна! Разве вы не знаете, что озеленение — ваш прямой долг, записанный, кстати, в трудовом договоре? Так вот, примите к сведению; на каждом предприятии будет как закрытая оранжерея — там растут деревья, напоминаю на всякий случай, так и открытый парник.

— Но у нас нет семян! — дрогнувшим голосом проговорила Рябинка.

Начальник вскипел:

— Значит, если бы нас вдруг отрезало бы от Тьеры, а урожай погиб, мы бы по вашей халатности умерли бы с голода? Почему не заказали до сих пор?

Рябинка побледнела.

— Идите, — сказал начальник напоследок. — И чтобы через две недели там что-нибудь росло.

Как растерялись ребята, когда Рябинка передала им разговор с Саваофом.

— Он над нами издевается! — воскликнула Тим. — Он просто смеётся над нами!

— Он хочет от нас избавиться, — проговорил Верн.

— Я видел график. Теперь эти заводы посыпятся, как грибы после дождя, — мрачно подтвердил Стоун. — Посад-ка, затем уход… Нам ни за что не справиться!

— Можно посадить то, что растёт само, без ухода, как лес, — возразил Вихрь.

— Лес из ничего — шикарно, — пожала плечами Тим. — Удобрений нет, семян нет, я уже не говорю о рассаде и всём прочем.

— Эх, ну что бы этому крючкотвору подождать с полгодика, — махнул рукой Стоун.

— Надо посадить сосны. Они нетребовательны, — предложил Верн.

— Сосны не годятся, они пожароопасны, — возразила Тим. — лучше липы.

— Надо исходить из того, что у нас в наличии, — прекратила готовый было разгореться спор Рябинка. — У Вихря есть несколько отводков ирги. Создадим небольшой парчонок, с озером, и сойдет на первый случай. А впредь будем умнее.

— Да, — сказал Стоун. — Но как же быть со степной частью нашего пейзажа?

Вот какие события предшествовали появлению Рябинки сначала в бабушкином заповеднике, а затем на Новой Земле. И любой бы сейчас нервничал на ее месте: улетела она, считай, без спроса, и если не явится через неделю, то закрыть дыры они уже не успеют, в сроки ввода объектов никаким чудом не уложатся, и Саваоф им этого уже не простит. То есть, считай, все: провал!

А теперь и вовсе она попала в переплёт хуже некуда. Из-за неё начали гибнуть люди! Кто-то там сбрендил, на всех кидается, и её персона тому виной! Психи какие-то перепуганные! А ей лично приказ: сидеть и не высовываться!

Деятельная натура Рябинки требовала немедленного выхода накопившемуся раздражению. Терпеливо ждать неизвестно чего — это была пытка, хуже которой не мог бы придумать для Рябинки и злейший её враг! Она устала. Ее тянуло домой, к оставленным ею ребятам, к сизым пескам Лиски.

Рябинка включила телеприёмник и принудительно застави-ла себя смотреть всё подряд. Но телепрограммы её раздражали, и мысли её только посредством внушительной дозы силы во-ли следили за перипетиями похождений телеперсонажей.

Несколько заинтересовал её художественный фильм, основной сюжет которого вращался вокруг производства воды из твёрдых пород. Оказывается, когда-то на этой планете тоже, как и у них на Лиске, была нехватка воды. Искусственная гидросфера — и такая роскошная! Неужели правда? В титрах мелькнуло, что сюжет основан на реальных фактах. Вот бы «Саваофу» показать, уж он бы иззавидовался.

Но рассусоливать из этого фактика полуторачасовую драму — нет, выдержать такое надругательство Рябинкины нервы были не в состоянии.

А тут еще этот маньяк! Неужели Эльмар сказал ей правду, и этот тип решил расправиться с ней, Рябин-кой, только за то, что она чужачка? Может, художник что-то перепутал, и зря она ему доверилась? Ведь всем известно: эти деятели искусств обожают важничать и напускать на себя загадочность.

Экстренный выпуск новостей, последовавший за водяной драмой, вынудил ее, наконец, убедиться: Эльмар ничего не перепутал, и прячется Рябинка не зря. Жертвой маньяка стали ещё две девушки, обе черноволосые и обе в голубых комбинезонах. Одна из них находилась в очень тяжелом состоянии.

Но поверить Эльмару не обозначало успокоиться. Наоборот, нервная система Рябинки окончательно дала сбой. Она заметалась по номеру, разрываемая на части целым коктейлем различных чувств и желаний. Опасность опасностью, но она просто не способна была допустить, чтобы кого-то убивали вместо неё.

Эльмар отправился рисковать ради неё своей жизнью — прекрасно, это его право, это ещё можно было принять. В конце концов, он мужчина. Но девушки здесь при чём? Агнцы на заклание, что ли? Как же сильно надо ненавидеть, чтобы убивать невинных людей только за то, что они на кого-то похожи? Ведь уже трое вместо нее одной, а она торчит здесь, как глупая кукла с опилками в голове вместо мозгов!

«Может, мне объявиться?»

Но она тут же вспомнила роковое «её обезвредят». Желание объявить себя мигом улетучилось, и разум услужливо выдал этому оправдание:

«Но тогда преступник затаится. А он ведь — псих. Что-то еще взбредет ему в котелок, и я снова окажусь без вины виноватой. Например… Надо поставить себя на его место… Что бы ты сделала, если бы хотела бороться с туземцами?»

Рябинка похолодела: корабль! Как она только могла забыть? Что, если преступник уже подбирается к ее звездолету?

«А ведь это мысль. Там его, значит, и надо ждать.»

«А если он догадается? Нет, давай-ка ещё разок поставим себя на его место…»

«Совсем запуталась… Значит, так. Предположим, он понял, что я разгадала его намерения…»

Если бы кто-нибудь мог разобраться сейчас в хаосе Рябинкиных мыслей, он бы убедительно разъяснил ей, что логика маньяка отличается от логики нормального человека, и что проблемы местного населения должно решать само местное население. Ей же лучше под шумок сделать ещё одну попытку прорваться на корабль, а не ловить убийц. Но, поскольку направить Рябинкины мысли к такому очень правильному и полезному для неё выводу было некому, намерение во что бы то ни стало не допустить дальнейшей гибели людей вылилось у нее в требование немедленного действия. Ситуацию надо было разрешить во что бы то ни стало.

«Если я помогу местным жителям поймать маньяка, я сразу убью двух зайцев: докажу им, что я нормальная и избавлюсь от опасности. А где маньяка ловить? Там, где он рассчитывает меня встретить. Он думает, что я рвусь немедленно слинять. Значит, намереваясь меня уничтожить, он должен вечера проводить не где-нибудь, а возле Долинного, чтобы подкараулить меня при подходах к звездолету.»

«Бояться мне нечего: с заколкой-материализатором я могу все, что угодно, и никто мне ничего не сделает.»

Подумав, Рябинка подошла к столу и написала записку:

«Эльмар! Извини, я не сумела сдержать своего обещания. Я найду тебя сама. Р. Д. Кенсоли.»

Отдав записку дежурной в холле гостиницы, она пошла к стоянке машин. Как ни странно, на душе у нее снова воцарились тишь и благодать. Ракетка послушно понесла её к месту её первых приключений на новой Земле. Пролетая над Долинным, наша героиня покружила немного над домиком возле аллеи из синих тюльпанов. Как хорошо ей было в гостях у Мартина! Жаль, что такие парни, как он, не интересуются дурнушками вроде Рябинки. Хорошо бы он вышел хоть на пару мгновений… Но Мартин так и не вышел.

Сердце у Рябинки бешено заколотилось, когда она поставила ракетку на берегу озера и вышла. Поминутно оглядываясь, она ступила шаг, другой. Никого не было. И она пошла, держа руку в кармане, где лежал приготовленный пистолет с усыпляющими капсулами.

А вокруг было прекрасно! Тонкий аромат смолы разливался в воздухе. Стройные стволы кедров легонько покачивались под ветром, и словно шепот пробегал по верхушкам. Казалось, они тихо стонут, оплакивая её молодую жизнь, которой суждено, быть может, нелепо оборваться.

«Как глупо, — думала она. — Как всё это было безнадежно глупо.»

Сделав крюк, Рябинка отыскало знакомое место возле края рощицы и свою берёзу. Старый комбинезон её по-прежнему лежал под корнями, прикрытый пучком травы, и ножичек валялся рядом. Космонавтка переоделась и переложила пистолет из кармана платья в боковой карман курточки.

Между тем сумерки сгустились, а преступник всё не появлялся. Рябинка совсем упустила из виду, что шум деревьев скрадывал звук её легких шагов. Догадалась она об этом, когда стемнело окончательно. Дело зашло в тупик. А между тем, если её расчет был верен, то преступник находился где-то рядом. И Рябинка решилась на последнее. До края березняка было совсем немного, а дальше, стоило ей пройти пару сотен шагов…

И она сделала эти шаги.

Взревела сирена, и луч прожектора выхватил её фигурку из темноты. И не успела Рябинка ступить в тень первых деревьев, как смутный силуэт возник перед ней. В лицо ей ударил противный запах перепрелого сена, мгновенно смешавшийся с уже знакомым резким и удушливым. Она выкинула вперёд правую руку с пистолетом и выстрелила.

«Как просто…» — подумала она, теряя сознание. Медленно падая на землю, она увидела над собой лицо худощавого мужчины с пронзительными глазами. И перед тем, как её глаза закрылись, она успела выстрелить ещё раз.



  

Суперромантизм или…

Рябинка долго не могла понять, где она находится. Всё вокруг неё было зелёным: стены, стулья, шторы, даже ковёр на полу и потолок. Она спорила с «Саваофом», потом открывала глаза и опять плыла куда-то по бирюзовым волнам. Перед ней вставало худое вытянутое лицо с прон-зительными глазами, и рука с аэрозольным баллончиком тянулась к ней, лишая её воздуха, не давая дышать.

Рябинка крутила головой, силясь приподняться… Она вновь оказывалась в зелёной комнате. Русоволосая девушка с чёлкой опускала её на подушку и подносила к носу шланг с кислородом. Перед воспалённым взором Рябинки проносились её товарищи, которые спрашивали, скоро ли она привезёт семена, а бабушка всё допытывалась, не забыла ли она сумку. Но тянущаяся рука и худое лицо с пронзительными глазами мучили её сильнее всего.

Наконец, в один прекрасный миг сознание Рябинки окончательно прояснилось. Она увидела, что лежит на кровати и попыталась встать.

— Чем меньше ты будешь двигаться, тем лучше для тебя будет, — услышала она.

Слова эти принадлежали русоволосой девушке с челкой. На девушке был белый халатик и косынка. И Рябинка догадалась, что находится в больнице.

— Преступника поймали? — спросила она, задыхаясь.

— Конечно, поймали. Сразу нашли, рядом с тобой. Медсестра поправила что-то в Рябинкиной постели и добавила:

— Денька четыре тебе придётся провести здесь.

Рябинка опять впала в полубредовое состояние. На следующий день она почувствовала себя достаточно выспавшейся, чтобы вспомнить: ее ждут. Пусть она больна, но глаза, уши и язык у нее есть?

— Включите, пожалуйста, телевизор, — попросила она медсестру.

— Боюсь, доктор не позволит, — сказала медсестра.

Всё было ясно: информации из окружающего пространства не будет. Что ж, ещё вопрос:

— Где я нахожусь?

— В больнице.

— Это понятно. А где именно?

— В Долингорде.

Это уже утешало. Значит, обыкновенная больница, и её в самом деле только лечат, а не что-нибудь иное. Но можно проверить:

— Доктор Мартин Фот сегодня работает?

— Конечно. У него как раз начался обход. Да вот он сам, и всё тебе объяснит.

Мартин подошёл к Рябинкиной кровати. Рябинка взглянула на него, и вдруг горькие слёзы полились по её щекам. Ну почему, почему она так некрасива?

— Вы на меня не сердитесь? — спросила она.

— За что мне на тебя сердиться?

— Что я тогда удрала.

— Никто на тебя не сердится. Любой бы на твоём месте растерялся. Выздоравливай скорее.

— Разве я слепая? У вас все словно помешались на страхе перед тьеранским вторжением.

— К тебе это не относится. Вон, какие стихи про тебя напечатаны в сегодняшней газете.

Он вынул из кармана сложенный вчетверо номер и, положив его на столик возле Рябинкиной кровати, незаметно вышел. Рябинка пробежала глазами по заголовкам и наткнулась на крошечную поэмку из восьми строф. «Инопланетянке», — называлась поэмка.

В душе у Рябинки зазвучала тихая уютная музыка. Ей сразу как-то стало понятно, кто был автором поэмки. Конечно же, Эльмар! Она словно слышала его голос…

Расплывчатые, но чудно прекрасные картины, казалось, проступали сквозь газетные строчки. Они что-то будили в душе Рябинки, словно звали куда-то…

Первая буква каждой строки в последней строфе была выделена красной краской. Буквы эти перед Рябинкиным взором оторвались от своих мест, проплыли и выстроились в одну строчку, вдруг образовав одно слово: «Рябинка.»

И Рябинка заснула.

А утром следующего дня медсестра принесла Рябинке ворох свежих газет. Рябинка взяла одну из них и почти сразу наткнулась на большую подборку. Статьи разных авторов, напечатанные разным шрифтом, были объединены общим заголовком:

Рябинка прочитала одну рецензию, другую. Статейки были едкие, хлесткие. Особенно задевала за живое одна из них.

«Наш многообещающий поэт Кен Эльмаров возвестил о начале новой эры в поэзии Земли — эры суперромантизма. На сей раз он решил скрыться под псевдонимом «Кенсоли».

К чему такие сложности? Неужели для него наш читатель настолько неискушен в литературе, что не сумеет разобрать, где когти льва, а где уши осла? Или поэт надеется таким образом узнать, не исписался ли он, не живёт ли за счет своей прежней популярности?

Нет! Этот плохо состряпанный маскарад, это шитое былыми нитками кривляние служат одной цели: лишний раз покрасоваться перед читателем своей скромностью и одновременно блеснуть новой, ещё никем не опробованной темой. Что ж, разберем, стоит ли его опус тех похвал, которые ему расточает некоторая часть нашей молодёжи.

Первое, что бросается в глаза — неопределенность жанра. Для стихотворения это слишком длинно, для поэмы — коротко. Кажется, что поэт на сей раз влюблён и, как все влюблённые, пишет длинно и сбивчиво. До того сбивчиво, что во втором куплете начисто забывает, что было написано в первом, и всё стихотворение распадается на ряд отдельных, плохо склеенных заключительным семистишием отрывков.

Ну что это значит: «Твой отказ не предвижу???» и почему его жизнь беспечная? Если кто-то влюблён — он переживает и мучается. Нырянье в тех водах натянуто явно для рифмы. И хотелось бы мне узнать, как можно увидеть отдых бесконечности? И бесконечность, и отдых — понятия абстрактные, и ни вблизи, ни с расстояния их объединение созерцать невозможно. Так по крайней мере представляется каждому здравомыслящему человеку.

Дальше — лучше. Приблизить кроме веры он хочет «зелень глаз». Даже не глаза ему нужны, а их зелень! Приблизил бы лучше всю целиком!

И, значит, поэт ненавидит не путы, а только их тяжесть? Вот спасибо, утешил! Но отчего они тайные? Каждому несмышленышу известно, какие такие тайные путы привязывают нас к Земле. Каждому, кроме нашего писаки.

А уж «ариозо Вселенной» способно растрогать до слез! До сих пор «ариозо» значило пение в один голос. У нашего рифмоплета они зазвучали стаей, да ещё разногласой. Представляю себе, что это за музыка! И уж замену-то «этим песням» найти проще простого: бери любой музыкальный инструмент и нажимай сразу на все клавиши. И наслаждайся. Только предварительно попроси всех окружающих выйти, ибо они-то не мечтают послушать никаких звёздных какофоний.

Тут можно, конечно, возразить, что поэт взял, мол, чрезвычайно трудную форму, что форма эта нова и ни-кем ещё не опробована и т. д. Но трудность формы ещё ни кому не давала права на скидку. И новизна тоже. Если тебе что-то не по зубам — не берись.

Да и к чему столько усилий? Чтобы влить старое вино в новые мехи? Затребуйте в любой библиотеке томик Пушкина, «Евгений Онегин», глава вторая, и вы убедитесь, что ещё в XIX веке эры Той Земли производились опусы, подобные «Инопланетянке». У Эльмарова в роли «Тех дальних стран» выступает конкретная Та Земля, вот и вся разница. Да вместо романтических роз имеются бусы из туземного камня.

Всё на лицо у нашего поэтика: и «дух пылкий и довольно странный», и невежество. Только чуть-чуть другой «мечтою сладкой» забавляется он. Другое время! Что ж, если Эльмаров своим творением собирался поднимать романтизм на новую ступень, мы поздравляем его с успехом. Но лучше бы ему не воскрешать литературных покойников.»

Сначала статья показалась Рябинке довольно остроумной, но, дойдя до конца, Рябинка вспомнила, что поэмка была красива, и даже очень. И хотя от былого поэтического впечатления остались одни обломки, нашей космонавтке не хотелось с этими обломками расставаться.

Рябинке стало грустно и очень жалко себя и Эльмара.



  

Прощай, планета парадоксов!

Мартин сильно рассердился, когда увидел газету на Рябинкиной тумбочке.

— Непростительная халатность, — пробормотал он.

— Да, я прочитала эти рецензии, — с некоторым вызовом сказала Рябинка. — Ну и что? Почему я не должна знать, что не все в восторге от поэзии твоего друга? Вот он, наверное, очень будет переживать, когда прочтет.

— Если ты об Эльмаре, то о нём я как раз беспокоюсь меньше всего. Он знал, что писал, и знал, как к этому отнесутся.

— Знал? — изумлению Рябинки не было пределов.

— Ещё бы нет! Это разве ты думаешь, будто его в самом деле отругали за «Стаю ариозо».

— Значит, за меня? За то, что он подарил мне заколку-материализатор? За то, что он подарил мне возможность создавать из ничего что-то?

При этих её словах Мартин удивлённо вскинул брови, и его удлиненные глаза стали почти такими же круглыми, как глаза Эльмара.

— Значит, ты так ничего и не поняла? — проговорил он, с видимым усилием вытаскивая из себя каждое слово. — Ты думаешь, будто предметы появляются из этой заколки?

— Ну да!

— Невероятно, но по-своему логично. Значит, по-твоему, Эльмар сделал ошибку и заслуживает наказания?

Мартин усмехнулся.

— Нет-нет, я не то хотела сказать. Он ошибся, когда принял меня за могучую, но ведь каждый может ошибиться, правда?

— А ты разве не… Хлебное дерево твоё?

— Моё.

— Стреляющие ампулы где взяла?

— Материализовала.

— Ух, тогда всё верно. А я уже снова испугался. Значит, по-твоему, Эльмар ошибся?

— Да.

— И, значит, Эльмар — неразумный идиот, раздающий направо и налево опасные для окружающих игрушки? О-ля-ля! Я расскажу ему, он будет очень смеяться!

Рябинка покраснела от досады и приподнялась на подушке.

— Лежи-лежи! Не переживай, ты могучая, и Эльмар не ошибся. Эта штучка на твоей голове не помогает, а мешает овеществлять твои идеи. Ограничитель творчества, так сказать. Не могу постичь, как Эльмар догадался, что ты наша, но отреагировал он быстро, а, главное правильно.

Переварить услышанное Рябинка сразу не могла, но она уже устала от многочисленных недомолвок, от атмосферы неприятия, которая окружала её с первого мгновения появления на этой планете. Теперь вот и Эльмар, оказывается, вовсе не из симпатии к ней сделал ей подарок. И она проговорила с болью:

— Ну почему, почему вы меня так ненавидите?

— Что за чушь? Когда я это говорил, что ненавижу тебя? Правда, сначала кое-кто испугался твоего появления. Но, теперь всё изменилось. Ты даже не представляешь, сколько у тебя друзей!

— Тогда за что же? — гнула свое Рябинка.

— Эльмар затронул запретную тему: космос и космические полёты. Они для нас недостижимы, а у нас не принято рассуждать о недостижимом.

Мартин покачал головой:

— Ты не всё знаешь о нашей планете. Существует граница, предел, выше которого нас ждёт смерть.

— Но вы же на чем-то прилетели! Пусть ваш корабль разбился, но неужели невозможно построить новый космический корабль? Вы же изготовляете ракетки для передвижения по воздуху?

Мартин покачал головой:

— Я же сказал: граница. На всех наших летательных аппаратах стоит ограничитель высоты. Разве ты до сих пор этого не заметила?

Рябинка вспомнила исчезновение своей первой ракетки, на которой она удирала из Открытого, и у нее перехватило дыхание.

— Значит, я… я теперь тоже должна остаться здесь навсегда? — произнесла она тихо.

— Нет-нет, для тебя нет преграды, — уклончиво сказал Мартин. — Ты… слишком мало здесь прожила.

— Значит, все тишь да гладь, и Эльмару поделом? — голос Рябинки дрожал.

Мартин взглянул на нее типично докторским все понимающим взором и засмеялся, мягко и незлобиво:

— Эльмар бросил вызов, а такое не прощается. Не только он, конечно, вздыхает по «бездонным угодьям». Но признаваться открыто!.. О, ты ещё не знаешь нашего Эльмара! Отчаянный парень!

— А ты?

Мартин засмеялся:

— Я совершенно земельный человек, и никакие заботы Галактик меня не волнуют.

Он повернулся и бесшумно удалился на своих мягких докторских подошвах. А Рябинка глубоко задумалась. С материализацией была связана какая-то тайна, и Мартин наверняка рассказал ей не всё. Но одно теперь ясно: воображённые предметы не стабильны, с собой при-хватить на Лиску ничего не удастся. А жаль! Тем более жаль, что никакого материализатора у неё, оказывается, нет, и чудеса она может творить только здесь.

«Однако, никогда не думала, что быть волшебником так опасно, — при этой мысли у Рябинки всё внутри невольно улыбнулось. — Наверное, местным жителям чудотворцы уже порядком надоели. Конечно же, живешь, как на вулкане: ни в чем нельзя быть уверенным. А конкуренция у них, наверное — боже мой! Или у них чудеса под контролем? Тогда ещё хуже: это значит, строгая регламентация… Бр… И Эльмар туда же: Ах, роща с озером, на скорее заколку-уловитель. И названье-то какое придумали — «Ум». Ох уж этот Эльмар!»

Мысли Рябинки принялись вертеться вокруг Эльмара. Как ни отгоняла она от себя воспоминания о нём, однако имя это вновь и вновь всплывало у неё в памяти. Надо было признать, что этот парень сумел-таки произвести на неё впечатление. Он был ей совершенно непонятен, абсолютно алогичен, (даже его легкомыслие неожиданно обернулось предусмотрительностью) и потрясающе не похож ни на кого вообще.!

Она, Рябинка, нравилась ему — тут ошибиться было нельзя, любое чувство этого местного синемадеятеля отражались на его лице, как на экране — но за все время их знакомства он не сделал почему-то ни единой попытки ее завлечь… А только разве он не помог ей целых два раза?

Как хорошо, что он оказался из правящей элиты, то есть из могучих, как себя называют они сами, здорово иметь такого друга… Немножко подумав, Рябинка вздохнула: такого друга, как Эльмар, хорошо иметь даже если он никто. И ещё: он был правдив. Если бы он сейчас пришёл, Рябинка могла бы выведать у него, какая судьба ей уготована. Только пустят ли его к ней? Если даже на телевизор они запрет наложили…

Пустили. Однако прежде, чем Рябинка вновь увидела того, о ком уже привыкла думать, как о своем единственном заступнике, ей суждено было познакомиться еще с одним представителем племени могучих. Сухонькая старушка с живыми, очень подвижными чертами лица, вошла в палату, села возле Рябинкиной кровати и представилась:

— Меня зовут Феоктиста Михайловна. Я из Совета Безопасности.

Рябинка внутренне сжалась. Сердце у неё заколотилось, и резкая слабость вновь овладела ей.

— Я пришла поблагодарить тебя за помощь в поимке опасных преступников, — донеслось до неё словно издали.

Рябинка прикрыла глаза: слабость не оставляла ее.

— Разве их было несколько?

— Двое. Я должна задать тебе несколько вопросов. Как ты попала на нашу планету?

— Нашла ее координаты на старой маршрутке из наших семейных архивов.

— А кто-нибудь знает об этой маршрутке?

— Моя бабушка…

Рябинка произнесла это и запнулась. Бабушку она приплела явно зря — бабушка о маршрутке не знала. А если бы и знала, то она никак не способна была догадаться, что ее дисциплинированная, во всем примерная внученька вместо того, чтобы пунктуально выполнять взятое задание, махнула прошмыгнуться по Космосу, потому что ее преддипломная практика на грани завала.

— А почему ты не попыталась усыпить охрану своего звездолета? — продолжала между тем представительница местных властей. — Ведь ты знала, что при твоем приближении сработает система сигнализации, и за тобой побегут. Ты могла бы разработать план за-хвата, отвлечь чем-нибудь внимание охраны, например. Говори!

— Я не догадалась… Я не думала об этом, — тихо произнесла Рябинка. Сказала так и снова запнулась. Потому что это снова была не совсем правда. Идея захвата звездолёта мелькала у неё в голове, но как-то не всерьёз, а признаваться в несерьёзных мыслях было несерьёзно.

Рябинка собралась с мыслями и рискнула спросить, стараясь придать голосу твердость:

— Что со мной сделают?

Твердость удалась ей не очень, и Рябинка отвернулась к стене. Интервал между последними ее словами и ответом представительницы правящих кругов показался ей недопустимо долгим. Да и текст ответа был достаточно уклончив:

— Поскольку пистолет твой был заряжен не пулями, а снотворными ампулами, Совет Безопасности признал тебя вполне безвредной. Корабль твой в полном порядке. Мы охраняем его, на всякий случай. — произнесла Ф. М. Кенсоли.

— Зачем?

— Ещё остались люди, которые не хотят, чтобы о нашей планете услышали в Большом Космосе. То есть, на Тьере, так, кажется, ты называешь Ту Землю? Они не хотят, чтобы сюда прилетали твои соплеменники.

— Но почему? Что я вам сделала? — сдавленно выкрикнула Рябинка, вновь повернувшись к представительнице тех, кто называл себя могучими. Слёзы вновь покатились у неё из глаз. Она больше не могла, просто не в силах была сдерживать обиду.

— За что? За что? — повторяла она.

Ф. М. пожала плечами:

— Милая девочка! Вас, инопланетян, совсем не напрасно бояться. Вспомни, не успела ты сделать несколько шагов по поверхности планеты, как появились и роща из целого комплекса неизвестных растений, и водоём. А если бы ты ещё чего-нибудь навоображала? Тебе повезло, что ты встретила именно Эльмара, а не кого-то другого. И если на то пошло, нам всем в том повезло.

— Да? А я слышала, у Эльмара из-за меня неприятности…

— Не надо винить себя, моя милая. Просто Эльмар такой человек. Он поэт. Ему дай только повод, и этот повод немедленно окажется преподнесенным народу на блюдечке с золоченой каемочкой. Если бы на твоем мес-те был кто угодно, хоть… динозавр, например, он все равно написал бы что-нибудь в подобном духе.

— Всё равно… Не надо его ругать!

— Хорошенькое дело не ругать Эльмара! Он ведёт себя слишком неосторожно, если не сказать больше. Поступать так, как себя ведет он, это все равно что этикетку себе на лоб наклеить: «я — могучий».

— А разве это плохо?

— Плохо, и даже очень. Свои таланты не всегда надо выставлять напоказ. Ведь силой воображения у нас наделен всего один человек из десяти тысяч. И если ты обладаешь этим даром, то должен тщательно скрывать его от окружающих.

Воспринять, что человек, принадлежащий к правящей элите, обязан эту принадлежность скрывать — нет, такая информация противоречила всему предыдущему Рябинкиному опыту. Хотя опыт этот был и невелик, но наша космонавтка считала себя весьма эрудированной и подкованной во всех жизненно важных вопросах. В её мозгу немедленно возник хаос, в котором утонуло уже все: и здравый смысл, и страхи, и волнения о судьбе преддипломной практики, и о Лиске, и о своем собственном будущем. Да и элементарная вежливость требовала для поддержания разговора спросить нечто вроде:

— Скрывают? Почему? Зачем?

— Когда тебя раскрыли или хотя бы подозревают — это чрезвычайно осложняет жизнь, — охотно пояснила «Ф.М. Кенсоли», снова невольно подтвердив этим, что Рябинка попала на планету парадоксов. — Каждый лезет с разными пустяками: сделай, мол, тебе это ничего не стоит. И, думаешь, кто-то остается благодарен? Пока ты такой, как все, тебя уважают, а для могучего считается, что ему всё легко. И коситься начинают. Побаиваются, а за спиной злословят.

— А откуда вам это известно? — недоверчиво спросила Рябинка. В словах «Ф. М. Кенсоли» чувствовалась какая-то особая, жгуче-печальная правда, но поверить в такую правду Рябинкин мозг не желал!

Феоктиста Михайловна вздохнула.

— Милая девочка, я официальный представитель могучих в Совете Безопасности. Об этом знает вся планета.

— А кроме вас, в Совете есть другие могучие?

— Разумеется, есть. Но об их могуществе никто не знает. Кроме меня, конечно.

Вечером Рябинка услышала стук в окно. Она приподнялась и увидела за стеклом Эльмара. Он махал ей рукой.

Рябинка накинула халат, встала с кровати и, подойдя к окну, распахнула его навстречу теплому летнему вечеру.

— Эльмар, почему все говорят, что могучим быть плохо? — спросила она.

— Кто тебе такое сказанул? — удивился художник. — Могучим быть замечательно. Да ты сама видела: всё тебе подвластно!

— Но простые люди плохо к вам относятся!

Эльмар задумался.

— Знаешь, с одной стороны, это, конечно, так. Но с другой стороны, все понимают, что без нас не обойтись. Знаешь, какая у нас пословица? Искусен, как могучий. Это ли не признание? Чего ещё надо?

— А эта… из Совета Безопасности, говорила…

— Так это Феоктистушка жаловалась тебе на нашу горькую участь? Ха! Больше ты ей верь!

Тут уж Рябинка ощутила, что ее многострадальный мозг капитулировал окончательно.

— Значит, эта… моя однофамилица… меня обманула? — произнесла она совершенно убитым голосом.

Эльмар заглянул ей в глаза и засмеялся:

— Так ведь ни один закон в Совете не может пройти без одобрения Феоктистушки, а всё потому, что все знают, кто стоит за её спиной. Вот ты спроси у Мартина, согласился бы он расстаться со своим могуществом?

— По крайней мере, я ещё не забыла, как он перепугался, когда подумал, что я не ваша, — вымолвила Рябинка нерешительно.

Эльмар искоса глянул на неё и сказал:

— Ладно, выздоравливай скорее. Пока.

— Подожди. Но ведь это правда, что простые люди не желают, чтобы о вашей планете узнали в центре космических полётов.

— Не только простые. Никто этого не хочет, — возразил художник.

— Даже ты?!

— Даже я. Прости, но ты ничего не понимаешь в нашей жизни, да и не надо тебе понимать. Ну, я пошёл. Выздоравливай скорее и улетай.

Эльмар ушёл, и Рябинке снова стало уныло. Конечно, он был прав, улетать надо было как можно скорее, но самолюбию её было бы гораздо приятнее, если бы вместо слова «улетай» она бы услышала «останься». Разумеется, она бы не осталась, но…

На следующее утро она попросила Мартина выписать её из больницы. Через два часа разрешение было получено, но к своему звездолёту Рябинка должна была отправиться не сразу. Ждали представителей прессы и телевидения.

По планете быстро распространилась весть, что туземка улетает. У неё оказалась масса поклонников. Мартин просто из сил выбился, отваживая настырных посетителей.

А потом был отлёт. Собралась такая толпа, что уму не постижимо. Множество ракеток заполняло луга вокруг котловины. Только воздушное пространство было свободным. Таков был приказ, и нарушить его не посмел никто.

Толпа людей окружала Рябинку, когда она вместе с двумя представителями Совета Безопасности выходила из больницы. А когда Рябинка ступила на площадку перед звездолётом, она увидела Эльмара. Довольная улыбка сияла на его смуглом лице.

И Рябинка сказала:

— Эльмар, я хотела бы, чтобы ты мне что-нибудь подарил на память. Что-нибудь такое… — она замялась, вспомнив, что каждое её слово телекамеры разносят по всей планете.

— Да, конечно, вот, — Художник вздохнул, знакомым жестом сунул руку в карман и достал голубую прямоугольную пластинку размером с ладонь. В пластинку был вставлен Рябинкин портрет. Изделие было очень красиво. Синий фон камня словно просвечивал сквозь изумрудную зелень портрета, и золотистые искорки, рассыпанные по нему, вспыхивали то здесь, то там.

— Ты не думай, — быстро сказал Эльмар, — Камень искусственный, но настоящий. Он не растает. Я сделал его сам, своими руками.

И лёгкая грустная гордость прозвучала в его словах.

Таким и запомнила его Рябинка: печальная, полная достоинства улыбка, нескладная фигура и растрепанные чёрные волосы.

Прощай, Эльмар! Прощай, чужая земля, планета чудес и парадоксов!

  