Планета колдовства

Глава 2

Свет играл на гребнях гор, возвышающихся над ними. Внизу пролегало русло реки, казавшейся отсюда серебряной ниткой. Под ногами у них была платформа из каменных глыб, созданная руками человека и возвышавшаяся над горой и джунглями. Она была построена, чтобы держать дворец со вздымающимися бело-желтыми стенами и криволинейными чашами куполов, дворец, являвшийся наполовину крепостью, наполовину форпостом.

Дэйн положил руки на парапет. В сиянии фиолетового огня, расщепившего небо, речной обрыв мерцал и потрескивал. Все это происходило так далеко от песчаных островов Ксечо, что человек не в силах был себе этого представить.

— Духи демонов готовятся к битве, — кивнул Азаки в направлении отдаленного потрескивания.

— Полагаете, они точат свои клыки? — засмеялся капитан Джелико. — Меня не тревожит встреча с духом, который похваляется, точа зубы.

— Не тревожит? — переспросил Азаки. — Но подумайте о следопытах, которые, выследив его, находят смерть. Находка кладбища грасов сделала бы любого человека богатым настолько, что ему и не снилось.

— Насколько правдива эта легенда? — спросил Тау.

— Кто может сказать? — пожал плечами главный лесничий. Здесь много правды. Я провожу жизнь в лесах с тех пор, как научился ходить. Слушал разговоры следопытов, охотников, лесничих при дворе моего отца и в полевых лагерях с тех пор, как стал понимать слова. С того времени еще ни один человек не сообщил о находке трупа граса, который умер бы естественной смертью. В отсутствии мяса могут быть повинны стервятники, но ведь клыки и кости можно было бы увидеть спустя многие годы. Я своими глазами видел, как умирающего граса поддерживали двое других и они увели его по направлению к большим болотам. Возможно, это только потому, что умирающее животное в свой смертный час стремится к воде и, может быть, в сердце этой трясины расположено кладбище грасов. Но ни один человек не нашел останков граса, умершего естественной смертью и ни один не вернулся после исследования больших болот…

Внизу простерлось буйное переплетение джунглей, освещенное отраженным горными пиками светом, а вверху нависли совершенно голые скалы. И между ними эта крепость, удерживаемая людьми, посягнувшими и на высоты, и на глубины. Дикая и необузданная жизнь Хатки окружала инопланетян с тех пор, как они сюда прибыли. Было в Хатке что-то неприрученное — буйная планета привлекала и в то же время отталкивала.

— Далеко ли отсюда до Зобору?

В ответ на вопрос капитана главный лесничий указал куда-то на север.

— Около ста лиг. Это первый заповедник, который мы подготовили за последние десять лет и мы хотим его сделать наилучшим для охотников с D-образным кольцом. Вот почему там сейчас работают приручающие команды.

— Приручающие команды? — удивленно переспросил Дэйн.

Главный лесничий охотно принялся рассказывать об этом проекте.

— Зобору — заповедник не для убийств. Животные поймут это через некоторое время, но мы не можем ждать несколько лет. Поэтому мы приручаем животных, подкармливая их. — Он засмеялся, вспомнив, очевидно, какой-то случай. — Видимо, иногда мы слишком нетерпеливы… Большинство наших посетителей, желающих получить D-образное кольцо, хотят сделать снимки грасов, амплетов, скальных обезьян, львов…

— Львов? — удивился Дэйн.

— Не земных львов, нет. Но мой народ нашел после приземления на Хатке несколько животных, напомнивших им тех, которых они знали по Земле.

Поэтому им дали те же названия. Хаткианский лев покрыт шерстью, он охотник и хороший боец, но он не из семейства кошачьих. Тем не менее, на него есть спрос, как на актера, поэтому для D-образных колец мы выманиваем скрывающихся львов, снабжая их свежим мясом. Лев прыгает на движущееся за флиттером аппетитно пахнущее мясо, веревка отрывается и лев получает обед.

Львы не глупы. Через некоторое время они начинают связывать звук рассекающего воздух флиттера с пищей. Поэтому они приходят на пиршество и люди с флиттеров могут сделать снимки на D-образные кольца без затруднений. Однако при такой дрессировке нужно быть аккуратным. Один лесной сторож в заповеднике Комог стал слишком предприимчивым. Сначала он просто доставлял львам мясо. Потом, чтобы посмотреть, сможет ли он заставить львов полностью забыть о присутствии людей, стал оставлять мясо во флиттере, побуждая львов прыгать туда за обедом. Хотя сторож был в безопасности, срабатывало все это слишком уж хорошо. Примерно через месяц один клиент и сопровождавший его охотник следовали во флиттере через Комог. В одном месте они зависли невысоко над поверхностью, чтобы сделать хороший снимок ледяной крысы, всплывающей из реки. Неожиданно позади них раздалось рычание и они обнаружили, что делят флиттер со львицей, раздраженной присутствием людей и отсутствием на борту мяса. К счастью, у них были спасопояса, но они были вынуждены посадить флиттер и убраться, ожидая, пока львица не уйдет. А та в возбуждении сильно попортила машину.

Поэтому теперь наши сторожа ничего не вытворяют при приручении. Завтра… нет, — поправился Азаки, — послезавтра я смогу показать вам, как происходит эта процедура.

— А завтра? — спросил капитан.

— Завтра мои люди будут творить охотничью магию, — голос Азаки ничего не выражал.

— Будет ли там присутствовать ваш главный знахарь-колдун? — спросил Тау.

— Ламбрило? Да.

Казалось, главный лесничий не склонен чего-либо добавлять, но Тау гнул свое.

— Его должность наследственная?

— Да. Но какое это имеет значение? Впервые в голосе Азаки прорвалась нотка сдержанного нетерпения.

— Возможно, огромное значение, — ответил Тау. — Наследственная должность создает два вида условий. Одни касаются ее воздействия и влияния на самого носителя, другие — действия на общественность. Ваш Ламбрило может глубоко верить в свои силы, а даже если нет, то все же быть способным воздействовать на окружающих. Почти наверняка ваши люди безоговорочно принимают его за чудотворца?

— Да, принимают, — голос Азаки снова стал безжизненным.

— И Ламбрило не выполняет чего-то, по-вашему, необходимого?

— Да, врач, это так. Ламбрило не занимает положенного ему места в структуре этого мира.

— Входит ли он в одну из ваших пяти семей?

— Нет, его клан маленький и всегда державшийся в отдалении. С самого начала те, кто говорил с богами и демонами, людьми здесь не командовали.

— Отделение церкви от государства, — задумчиво прокомментировал Тау.

— В нашем земном прошлом были, однако, времена, когда церковь и государство составляли одно целое. Хочет ли этого Ламбрило?

Азаки возвел глаза к вершинам гор на севере, где ждала его любимая работа.

— Я не знаю, чего хочет Ламбрило, не будем гадать на этот счет. Вот что я вам скажу! Охотничья магия составляет часть нашей жизни и она по сути своей включает некоторые из тех необъяснимых явлений, существование которых вы признаете. Я использую в своей работе силы, которых не могу ни объяснить, ни понять. И в джунглях, и в степи инопланетянин, если он не вооружен, должен охранять свою жизнь спасополем. Но я и некоторые из моих людей можем ходить невооруженными, хотя мы подчиняемся правилам охотничьей магии. Однако только Ламбрило делает то, чего не делали его предки. И он похваляется, что может сделать еще больше. Поэтому у него растет число последователей из тех, кто верит и тех, кто боится.

— Вы не хотите, чтобы мы с ним встречались?

Крупные руки главного лесничего вцепились в край парапета, будто обладали силой, способной сокрушить твердый камень.

— Я хочу, чтобы вы посмотрели, есть ли во всем этом фокусы. С фокусами я могу бороться, для этого есть соответствующие средства. Но если Ламбрило действительно управляет силами, коим нет названия, тогда, вероятно, нам придется заключить нелегкий мир или оказаться побежденными.

А я, инопланетчики, происхожу из рода воинов — мы нелегко переносим горечь поражения.

— В это я верю, — спокойно заметил Тау. — Будьте уверены, сэр, если в магии этого человека есть трюки и я смогу их разгадать, секрет будет ваш.

— Будем надеяться, что так и случиться.

Подсознательно Дэйн всегда связывал занятия магией с темнотой и ночью, но когда на следующее утро он присоединился к группе, спустившейся на вторую террасу, огражденную стеной, солнце стояло высоко и сильно грело. На террасе неровными рядами выстроились охотники, следопыты, сторожа, а также другие помощники главного лесничего. Слышался низкий звук, больше похожий на биение окружающего воздуха. Звук проникал в кровь людей, подчиняя ее своему ритму. Дэйн проследил звук до его источника: четырех больших барабанов, стоящих на уровне груди перед людьми, осторожно постукивавшими по ним кончиками всех десяти пальцев. Ожерелья из когтей и зубов на их темных шеях, юбочки из полосатых шкур, пересекающиеся ремни из яркого пятнистого или полосатого меха не соответствовали очень эффективному и современному оружию, а также другим приспособлениям, укрепленным на ремнях.

Для главного лесничего стояло закругленное кресло, для капитана Джелико — другое. Дэйн и Тау сели на менее уютные сиденья на ступеньках террасы. Пальцы стучавших в барабаны забегали быстрее и звук поднялся до пчелиного жужжания, до бормочущего в горах, отдаленного пока грома.

Какая-то птица закричала в одном из внутренних двориков дворца, куда не разрешалось входить женщинам. Та-та-та… слышался звук барабанов. Головы сидевших на корточках людей медленно покачивались из стороны в сторону.

Тау сжал руку на запястье Дэйна. Тот посмотрел на врача и поразился, увидев его горящие глаза. Тау следил за сборищем с бдительностью Синдбада, приближающегося к добыче.

— Рассчитайте пространство для складирования в отсеке номер один.

Этот странный, шепотом отданный приказ принудил Дэйна подчиниться.

Отсек номер один… В нем три отделения… Значит, пространство для складирования составляет сейчас… Тут ему стало ясно, что на какое-то время он ускользнул от сетей, сотканных барабанной дробью, жужжанием голосов и движением голов. Дэйн облизнул губы — вот, значит, как это действует… Он часто слышал от Тау о самогипнозе в подобных условиях, но впервые до него дошел смысл этих (пропущено)…

Неведомо откуда появились два человека. На них не было ничего, кроме очень коротких юбочек из хвостов, черных хвостов с пушистыми белыми кончиками, покачивающихся при движении. Головы и плечи людей скрывали отлично забальзамированные головы животных. В полураскрытых пастях виднелись двойные ряды кривых клыков. Черно-белая полосатая шерсть и заостренные уши были не волчьими, не кошачьими, а жутким сочетанием тех и других. Дэйн бормотал про себя торговые формулы и пытался думать о курсе саларийской денежной системы относительно галактических кредитов. Однако на этот раз защита не сработала. Между двумя шаркавшими танцорами брело что-то четвероногое.

Уже не одна голова, но целый волкокот. Грациозное тело со свободными движениями конечностей, добрых восьми футов в длину, а на голове с иглообразными ушами горят красные глаза самоуверенного убийцы. Оно шло без принуждения, лениво и высокомерно. Хвост с белой кисточкой покачивался в такт движению. Достигнув середины террасы оно, как бы отвечая на вызов, вскинуло голову и заговорило, но слова, исходившие из кривых челюстей, Дэйн не мог понять, хотя эти слова без сомнения имели смысл для людей, раскачивавшихся в такт гипнотическому ритму.

— Великолепно! — воскликнул Тау с искренним восхищением, причем его глаза были почти такими же, как и глаза говорящего зверя. Он наклонился вперед, обхватив руками колени.

Теперь животное тоже танцевало и его лапы следовали темпу замаскированных провожатых. Это, должно быть, был человек в звериной шкуре, но Дэйн с трудом мог поверить этому, иллюзия была слишком реальной.

Его руки скользнули к ножу за поясом. Из уважения к местным обычаям они не взяли парализующие пистолеты, но нож на ремне был тут необходимым предметом одежды. Дэйн незаметно вытащил лезвие и, приложив его к ладони, болезненно уколол. Это был еще один способ Тау для разрушения чар. Но черно-белое существо продолжало танцевать. Очертания его тела ничем не напоминали человеческую фигуру. Оно пело высоким голосом и Дэйн заметил, что находящиеся рядом с креслами, в которых сидели капитан и Азаки, теперь следят за глазами главного лесничего и космонавта. Он почувствовал, как напрягся возле него Тау.

— Опасность приближается, — еле слышно предупредил врач.

Дэйн заставил себя оторвать взгляд от раскачивающейся кошки-собаки, и следить за лицами, украдкой бросавшими взгляды на Азаки и его гостей.

Землянин знал, что между лесничим и его людьми существует вассальная зависимость. Но предположим, между Ламбрило и Азаки возникнет открытая вражда — чью сторону примут эти люди? Он увидел, как рука капитана Джелико скользнула вдоль колена и его пальцы очутились в положении, позволявшем быстро выхватить нож… А рука главного лесничего, прежде вяло висевшая вдоль тела, неожиданно сжалась в кулак.

— Так! — Тау произнес это слово, как будто свистнул. Теперь он двигался быстро и уверенно. Пройдя между кресел, он встал напротив танцующей кошки-собаки. Однако он не смотрел на это жуткое существо и его сопровождающих. Вместо этого его руки высоко поднялись к небу так, будто там было что приветствовать или отразить, и он закричал:

— Годи! Годи! Элдама! Годи!

Все на террасе, как один, повернулись, глядя вверх, на Тау. Дэйн вскочил на ноги, держа нож, как шпагу, будто его лезвие могло помочь оборониться от медленно и величественно движущейся к ним огромной массы.

Но он не думал об этом. Серо-черный хобот вздымался между огромных бивней, уши обвисли, а тяжелые ноги крушили вулканическую почву. Тау двинулся вперед, явно приветствуя исполинское животное. Хобот слона поднялся к небу, словно салютуя человеку, которого он мог бы сокрушить одной ногой.

— Годи, элдама! — вторично обратился Тау к огромному слону.

И вновь слоновий хобот возделся в молчаливом приветствии одного хозяина земли другому, которого он сознавал равным себе. Быть может, тысячи лет прошли с тех пор, как впервые стояли вот так человек и слон, и тогда они бились насмерть. Но теперь был лишь мир и ощущение силы, перетекающей от одного к другому. Дэйн чувствовал это и видел, что люди на террасе тоже отступают перед незримой связью между врачом и слоном, столь очевидно им призванным.

Потом поднятые руки Тау соединились в резком хлопке и люди затаили дыхание от удивления. Там, где стоял огромный слон, не было ничего, кроме скал, освещенных солнцем. Когда Тау повернулся, чтобы взглянуть на кошкособаку, этого существа тоже не было. Из животного оно превратилось в человека — маленького подпрыгивающего человека, изо рта которого вырывалось рычание. Его сопровождающие отскочили, оставив космонавта и колдуна наедине друг с другом.

— Велика сила магии Ламбрило, — спокойно произнес Тау. — Я приветствую Ламбрило с Хатки, — и рукой с раскрытой ладонью он воспроизвел жест мира.

Рычание колдуна смолкло, он как будто овладел своими чувствами. Он стоял голым, но в нем чувствовалось внутреннее достоинство, сочетавшее силу и гордость, перед которыми умалялся даже главный лесничий, физически куда более впечатляющий.

— Ты, чужеземец, тоже владеешь магией? — спросил колдун. — Где бродит эта твоя длиннозубая тень?

— Там, где жили когда-то люди Хатки, Ламбрило! Там, где люди твоей крови давным-давно охотились на подобных тому, чью тень я вызвал и делали их своей добычей.

— На что же она способна? Предъявить нам долг крови, чужестранец?

— Это сказал ты, а не я. Ты показал нам одно чудовище, я другое. Кто может сказать, которое сильнее, когда спор идет о тенях?

Бесшумно ступая голыми ногами по террасе, Ламбрило выдвинулся вперед.

Теперь он отстоял от врача на вытянутую руку.

— Ты вызвал меня на состязание, — произнес колдун.

Дэйн удивился, так как не понял, вопрос это или утверждение.

— С какой стати мне вызывать тебя, Ламбрило? У каждой расы свое волшебство и я пришел не сражаться. — И глаза Тау встретились с глазами хаткианина.

— Ты вызвал меня. — Ламбрило повернулся, но потом глянул назад через плечо. — Сила, которой ты владеешь, может стать сломанной щепкой, чужестранец. Вспомни мои слова, когда тени овеществятся, а вещи станут подобны теням!