Пегас. Пламя Олимпа

Глава 3

Закончив набирать воду, Эмили вернулась в свою спальню. Без электричества телевизора, радио и света не было. Так что, за неимением лучших вариантов, она отправилась в постель.

Эмили знала, что не сможет уснуть. Даже не будь шторм таким шумным, она все равно была на грани. Ей хотелось, чтобы кто-нибудь оказался рядом. Мама знала, что делать в такие моменты. Но она умерла, и Эмили ничего не могла с этим поделать. Она осталась одна. И уже жалела, что не согласилась попросить тетю Морин прийти.

За окном вспыхнула очередная молния и ужасающе загрохотал гром. Эмили почувствовала, как здание содрогнулось. Но, прислушавшись, она уловила что-то еще, помимо грома. Прямо над ее головой ударилось о крышу нечто очень большое и тяжелое.

Они жили на самом верхнем этаже, и над квартирой не было ничего, кроме плоской крыши. Родители Эмили отдельно заплатили за доступ к ней, и мама разбила наверху большой цветочный сад и грядку с овощами. Но, с тех пор как она заболела и умерла, на крышу никто не поднимался. Эмили с тревогой подумала, что, возможно, до их дома долетел кусок антенны с Эмпайр-стейт. Или молния ударила в садовый сарайчик ее матери и опрокинула его.

Не позвонить ли отцу? Вдруг из-за молнии начнется пожар? Вдруг весь дом сгорит дотла? За окном лило как из ведра, но погасит ли дождь огонь, если он займется как следует? Вопросы порождали все новые вопросы, а вместе с ними и страх, так что сердце Эмили почти замерло в груди.

Сверху послышались новые звуки.

Как будто кто-то – или что-то – топало по крыше.

Подняв фонарик, Эмили затаила дыхание. Луч света скользнул по огромной трещине на потолке. Лампа покачивалась на кабеле. Хлопья краски и штукатурки медленно планировали вниз.

Эмили достала мобильник. Но, не успев нажать на кнопку быстрого набора, закрыла его. Что она скажет отцу? Что нечто большое ударило в крышу, и краска на потолке в ее спальне потрескалась? Может, он скажет ей немедленно покинуть здание. Но тогда ей придется пройти по погруженному во тьму коридору до лестницы, спуститься вниз на двадцать лестничных пролетов – и все для того, чтобы оказаться на улице, где хлещет дождь.

– Не-а, Эм, – сказала она себе. – Наверху ничего нет. Просто садовый сарайчик упал, и его дверь болтается на ветру.

Задолго до того, как Эмили смогла убедить себя, что ничего серьезного не происходит, стук наверху возобновился.

– Это безумие! – сказала она, одновременно выбираясь из-под одеяла и спускаясь с постели. – Ты не пойдешь наверх…

Но тело и разум будто бы не сообщались друг с другом. Чем громче разум Эмили призывал ее остановиться, тем решительнее тело намеревалось вылезти на крышу, чтобы разобраться с источником звука.

Эмили надела свой длинный дождевик, взяла ключи и пошла к входной двери. Подумав, она прихватила и бейсбольную биту, которую они держали в прихожей на всякий случай.

Освещая путь узким лучом фонаря, девочка вскарабкалась по лестнице. Она слышала приглушенные звуки шагов и тихое бормотание: обитатели дома в кои-то веки пользовались лестницей, чтобы добраться до своих квартир.

– Это глупо, Эм. Там наверху бьют молнии, – уговаривала она себя.

Но какая-то часть ее вновь не пожелала внимать голосу рассудка.

Поднявшись, девочка уткнулась в запертую дверь, ведущую прямиком на крышу. Сжимая биту в одной руке и фонарик в другой, Эмили попыталась вставить ключ в замок. Когда она наконец повернула ключ, дверь слегка приоткрылась. И тут же ветер вырвал ее из рук девочки. С ужасным грохотом дверь распахнулась настежь – ее чуть не сорвало с петель.

– Да уж, тихонько и незаметно, – упрекнула себя Эмили.

Девочка шагнула под проливной дождь и начала шарить лучом по крыше, высматривая огонь. Прошел почти год с тех пор, как она последний раз была здесь. Сад довольно сильно зарос. Неизвестная лоза проросла на некогда ухоженных клумбах и опутала их.

Грядка и вовсе превратилась в нечто неузнаваемое. В темноте, посреди шторма, Эмили видела не тот сад, который знала и любила. Он обратился темным и пугающим местом, полным тайн и опасностей.

Сквозь шум хлещущего по крыше дождя Эмили расслышала какой-то другой звук. Топот. Только на этот раз он повторялся чаще. Вслушиваясь через грохот ужасной погоды, девочка уверилась, что кто-то или что-то поскуливает, словно плача от боли.

Осторожно пробираясь вперед, она водила лучом по дикому саду. Целый участок справа от Эмили зарос розами. Мамина гордость и отрада. Каждое лето без исключений их квартиру наполнял аромат свежих цветов, срезанных мамой на крыше поутру. Но теперь розовые кусты одичали и разрослись по всей крыше.

Какое-то движение в цветах привлекло внимание Эмили. Направив свет в ту сторону, она увидела, как ей показалось, блеск золота. Придвинувшись ближе, девочка пошарила лучом по кусту. Вот! Снова золотой блеск. Сделав очередной нервный шаг, Эмили подняла биту:

– Кто бы ты ни был – а ну, выходи!

На очередном ее неуверенном шаге в небе вспыхнула молния. Мгновение крышу заливал яркий белый свет. И то, что Эмили успела увидеть среди роз, было просто невозможно.

Она отступила назад, споткнулась и растянулась на крыше.

– Это не взаправду! – сказала она себе. Поднявшись на четвереньки, Эмили потянулась к фонарику. – Ты видела не то, что подумала. Просто проделки шторма. Вот и все!

Посветив фонариком в кусты, она почувствовала, как сильно колотится сердце, – так, что она вполне может потерять сознание. С трудом поднявшись на ноги, Эмили крадучись двинулась вперед.

– Неправда, Эм, неправда, – раз за разом повторяла она, подходя все ближе. – Ты ничего не видела!

Но луч фонаря нашел свою цель, и отрицать очевидное стало невозможно.

Это была самая настоящая правда.

Посреди розовых кустов лежал огромный белый конь. Одно из его копыт поблескивало золотом в луче фонаря. У Эмили перехватило дыхание. Золотое. Направив луч выше, она оторопела еще больше. Крыло! Огромное, покрытое грязью, листьями и лепестками роз, но безошибочно узнаваемое по длинным белым перьям.

– Нет! – вскричала Эмили. – Невозможно!

Еще одна молния озарила крышу, подтвердив то, во что Эмили так старательно не верила.

Белый конь с золотыми копытами и громадным белым крылом лежал на боку посреди розовых кустов ее матери.

Оцепенев и едва дыша, Эмили недоверчиво уставилась на животное.

Под ее взглядом крыло коня шевельнулось, и тут же раздался вскрик боли. Он поразил Эмили в самое сердце. Животное страдало. Не обращая внимания на острые шипы, впившиеся в кожу, Эмили бросилась в кусты и начала отгибать ветви от раненого коня.

Она расчистила себе путь, чтобы подобраться к голове животного. Лежащее на крыше, оно оказалось в плену у розовых кустов: злобные шипы вонзились в его нежную кожу.

Эмили сама вскрикивала от боли, пока пыталась освободить голову коня от жестоких стеблей, – шипы впивались в тело девочки. Животное пришло в себя и взглянуло на нее огромным черным глазом.

– Все в порядке, я не причиню тебе вреда, – успокаивала девочка. – Через секунду я тебя освобожу. И если ты не сильно ранен, то, может быть, сумеешь встать.

Когда бо́льшая часть головы коня оказалась свободной, он попытался встать – и жутко закричал при первой же попытке пошевелить крылом.

– Стой, подожди! – Эмили протянула руку и погладила дрожащую шею коня: – Не двигайся. Дай я посмотрю, что там.

Эмили продолжила гладить сильную, теплую шею, другой рукой подняв фонарик и водя лучом по телу животного. Со своего места она видела одно крыло, но не могла разглядеть другое.

– Как я понимаю, крыло у тебя не одно?

Конь вскинул голову и посмотрел на нее. В его глазах была мольба о помощи.

– Нет, – тяжело вздохнула девочка. – Конечно, нет.

Вскоре Эмили освободила коня из зарослей. Подняв фонарь, она увидела верхний край второго крыла. Только торчало оно под странным углом, придавленное телом коня.

– Второе крыло под тобой, – объяснила она. – Но, думаю, ты и так уже это знаешь.

Разобравшись с последними ветками, девочка вернулась к голове.

– Я сделала все, что могла, но теперь мы должны поднять тебя, чтобы освободить крыло. Если я обойду тебя и подтолкну, ты попытаешься встать?

Словно бы отвечая на ее вопрос, конь кивнул.

– Эм, по ходу ты слетаешь с катушек, – пробормотала девочка. – Это же лошадь. Она тебя не понимает.

Эмили опустилась в скользкую грязь и погладила бок коня.

– Окей. Прости, но, скорее всего, будет больно. Когда я начну толкать, попробуй подняться.

Уперев руки в спину животного, Эмили подалась вперед и принялась толкать изо всех сил.

– Сейчас! – прохрипела она. – Вставай!

Девочка почувствовала, как лошадиные мускулы напряглись под ее ладонями: конь попытался подняться.

– Вот так! – Напрягая силы, Эмили чувствовала, что ее колени начинают подгибаться. – Продолжай! Ты сможешь!

Навалившись на коня всем весом, девочка ощутила, как он зашевелился. Но, когда животное перекатилось, придавленное крыло резко высвободилось и хлестнуло ее по лицу. Эмили вскрикнула, ее отбросило в розовые кусты. Лежа посреди них, она чувствовала, как злобные шипы, прорвав джинсы и дождевик, втыкаются в кожу.

Но она тут же забыла о боли: вспышка молнии озарила коня, стоящего на ногах и смотрящего на нее. Несмотря на грязь и листву на его теле, спутанную гриву, бесчисленные порезы и ссадины от шипов, Эмили все равно задохнулась от восхищения. Она в жизни не видела ничего более удивительного.

С того самого мига, как она обнаружила коня на крыше и увидела его крылья, на языке Эмили вертелось имя. Давным-давно позабытое имя из старой книжки мифов, которую ей читала мама. Переживая за коня, она отбросила все прочие мысли. Но теперь они потоком хлынули назад. Выпутавшись из кустов, Эмили ступила на свободное место. Жеребец шагнул к ней.

– Это и вправду ты? – тихо прошептала девочка, бесстрашно поглаживая мягкую морду. – Ты ведь Пегас? То есть – всамделишный Пегас.

Жеребец, казалось, на секунду замер. Затем ткнулся в ее руку, приглашая погладить его еще. И в это исхлестанное дождем мгновение Эмили почувствовала, как меняется ее мир.

Навсегда.