Пламя, которое нас пожирает...

2. ЗОВ

Утром, когда он прозвучал в первый раз, никто не обратил на него внимания. Днем он повторился, но те, кто его услышал, не придали этому никакого значения.

Вечером он прозвучал в третий раз.

А ночью из города ушли все мальчики. Все до единого: от только начавших ходить до достигших той зыбкой границы, переходя которую, мальчик становится мужчиной.

Ушли все! Город опустел, словно выпотрошенная куриная тушка.

Ветер беззлобно гнал по пустынной улице обрывки газет, измятые бумажные стаканчики…

Город словно вымер, хотя там еще оставались люди.

Город затаился и ждал, но люди знали, что ожидание напрасно. Не было отчаянья и безумных попыток что-либо исправить. Была лишь печаль и покорность.

В предрассветной промозглой мгле смутно вырисовывались громады многоэтажных бетонных коробок, тупо пялящихся слепыми черными провалами окон на пустынные улицы. Света нигде не зажигали. А в каждом провале можно было угадать одну или две тени, застывшие в безмолвном ожидании. Безмолвном и бессмысленном.

Одинокий уличный пес, устало дотрусив до центральной площади города, сел и, запрокинув голову, завыл…

И город ответил ему жутким многоголосым воем.

И вспыхнул свет в окнах, и распахнулись двери, и люди высыпали на улицу…

Но было поздно.