Метро 2035: Питер. Война

Интерлюдия 1 Убер и Таран

Перегон Звездная-Московская, два месяца спустя

Никогда не откапывайте незнакомцев.

Убер усмехнулся. Боль в груди все не отпускала, в горле саднило… Скинхед сглотнул. Никогда, значит? Хорошая шутка. А то откопаете одного такого, а он возьмет и вытащит вас с каторги. Без предупреждения. Без долгов. Без обещаний. Просто так. Даром.

Сейчас они распрощались, чтобы пойти каждый своей дорогой. Путь незнакомца, которого охранник на блокпосту Звезды назвал «Тараном», вел к некой серьезной цели. Путь красного скинхеда Уберфюрера традиционно вел к смерти. Убер откашлялся, незаметно от товарища сплюнул в сторону. Привкус железа во рту. Опять кровь.

«Из двух дорог всегда выбирай ту, что ведет к смерти».

Долбаное бусидо долбаного самурая. А что делать, если сейчас все пути ведут к смерти? Убер хмыкнул, выпрямился, шагнул раз и другой…

В последний момент незнакомец окликнул его:

– Постой, холера! Как звать-то тебя?

Убер повернул голову, против воли усмехнулся. «Холерой» его никто еще не называл. Обычно обходились традиционным «геморроем».

– Андрей, – сказал он. Поднял руку, прощаясь. – Аста сьемпре, команданте. До вечности, брат.

Когда шаги спасителя стихли в глубине тоннеля, Убер остановился. Рухнул прямо на ржавые рельсы. Перед Тараном он держал марку, но на самом деле ноги его едва слушались. В забое отвыкаешь ходить далеко. И вообще – многое отвыкаешь.

Скинхед почесал затылок.

– Что теперь делать-то? – спросил он вслух. – Этому-то хорошо, вытащил тебя с каторги и свободен. А ты тут разбирайся… живи.

Убер покачал головой, выдохнул. Воздух свободы отдавал сыростью. Сидеть было хорошо, но… не совсем. Скинхед подумал и улегся между рельсов на спину. Вытянул ноги – хорошо. Сил вообще нет. Затылок приятно холодило, над Убером простирался в обе стороны бетонный потолок. Полупрозрачная, уютная тьма вокруг. В самый раз для призраков. Скинхед подумал и сказал тоннелю:

– Выпить бы… – помедлил и добавил: – На радостях.

Почему-то большая радость изнуряет сильнее большого горя.

Тоннель молчал.

Станция Звездная, кабинет Начальника «Красного пути»,

вечер следующего дня

– Может, сообщить ему? – предложил старший надсмотрщик Хунта. Официально в иерархии Звездной он пока не поднялся выше среднего командного состава, но считался доверенным человеком Директора. А это многое значит. Гораздо больше, чем любое звание. Перед здоровенным уродливым надсмотрщиком уже начали заискивать.

Хунта знал, многие считают его туповатым – из-за внешности. Низкий лоб, толстые надбровные дуги, широкий нос, уродливые уши, сломанные когда-то на занятиях борьбой. Действительно, он больше походил на обезьяну, чем на советника вождя. Но это и хорошо. Такая иллюзия здорово облегчает жизнь. Пусть недоброжелатели до последнего момента думают, что он тупица. Он, тупица и уродливая обезьяна, переживет всех умников. И постоит у похоронной дрезины, когда мортусы будут упаковывать этих красавцев в погребальные саваны…

– Так сообщить?

Директор задумчиво покачал головой.

– Не будем торопить события. Как это случилось?

Побег каторжника – всегда ЧП. Но этот каторжник – особый случай. Четвертая попытка побега! Его заковывали в цепи, его били, морили голодом, его загнали в дальний тупик, где и разогнуться толком нельзя, в одиночку, чтобы не смущал умы остальных… А он все равно сбежал. Фантастика и только. Если бы не личная просьба важного человека, этого возмутителя спокойствия пристрелили бы еще в прошлый раз… Во избежание последствий. Нет, с такими, как он, привычные методы воспитания не работают. Таких только уничтожать.

Хунта почесал затылок. Неторопливо роняя слова, заговорил:

– Его вывел этот чокнутый сталкер, Таран. Воспользовался мандатом, который подписали все станции Большого Метро. Нагло и цинично Таран обманул охрану, практически запугал, если быть точным. И вывел трудновоспитуемого за границу станции.

Директор помолчал. Задумчиво повертел в пальцах кружку с чаем. В ладони шло тепло.

– Думаешь, он знал, кого вытаскивает? – спросил наконец.

Хунта поразмыслил и пожал плечами.

– Вряд ли. Больше похоже на случайную встречу.

– Ты уверен?

– Не до конца. Но зачем кому-то больной скинхед?

– Больной скинхед и – личный враг нашего главного союзника. Интересное совпадение.

– Лётчик… сообщить ему?

Директор встал и подошел к декоративному окну. Недавно сталкеры подарили эту штуку Директору, нашли на поверхности в каком-то закрытом помещении. Практически не фонит. Личный подарок «Грека» Феофанова. Очень похоже на настоящее окно. Дверь в лето. Если напрячь воображение, можно представить, что там, во внешнем мире, по-прежнему светит солнце, плещется лазурное теплое море, зелень, трава, все люди живы, нет никакой радиации, никаких мутантов. Словно и не случилось двадцать лет назад Катастрофы…

– Нет. Пока подождем, – решил Директор. – Говоришь, у него лучевая? Ты пей чаек, пей.

Он, наконец, повернул голову к надсмотрщику. Хунта мгновенно насторожился. Глаза Директора были чересчур ласковые. Звериное чутье надсмотрщика подсказывало, что это неспроста.

– Хороший чай? – поинтересовался Директор. – Нравится?

– Да.

«Подавись ты своим дурацким чаем», – в сердцах подумал Хунта. Он терпеть не мог эту сладкую бурду.

– Прекрасно. Теперь с Убером. Ты лично проверишь, была это случайность или нет, друг мой. Завтра отправишься в Большое Метро. Понял? Найди бритоголового. И – прими самые необходимые меры.

Хунта покрутил в лапищах кружку, поставил на стол. Он всегда нутром чуял, когда можно оспаривать решение начальства, а когда лучше ответить «так точно, сделаем». Сейчас был как раз второй случай.

– Так точно. Сделаем, – сказал Хунта.