Пираты Каллисто

Глава первая Яррак, вождь ку тад

В полном отчаянии, не будучи в силах помочь любимой женщине, я записал свои приключения на Танаторе, считая, что рассказ о них, пусть и нескладный, должен быть сохранен. Рукопись я положил в Ворота, в надежде, что она переместится в мой родной далекий мир. Со смешанными чувствами смотрел я, как она исчезает в этом сверкающем загадочном луче. Преодолела ли она гигантское расстояние, достигла ли поверхности Земли, я, вероятно, так никогда и не узнаю.

Шондакор находился в руках бродячей разбойничьей армии Чак Юл — Черного Легиона. Город был предательски захвачен несколько месяцев назад. Не представляю, с чем на Земле можно сравнить этот разбойничий легион. Большая дисциплинированная армия кочевников, участвующих в качестве наемников в конфликтах между городами и время от времени захватывающих один из них дня грабежа, — такая армия есть только на Танаторе. Вероятно, больше всего она напоминает воинские отряды русских казаков в России семнадцатого века. С другой стороны, некоторыми чертами Черный Легион походит на блуждающие банды кондотьеров в Италии четырнадцатого столетия.

Профессиональные солдаты, отказавшиеся от семьи и дома, подчиняющиеся избранному военному предводителю, они идут, куда хотят, живут добычей, нападая на торговые караваны, захватывая рыбацкие деревни, осаждая замки богатых аристократов и продавая свои мечи во время междоусобиц. Что заставило их напасть на один из самых больших и великолепных городов этой планеты, все еще остается загадкой, но они молниеносной атакой овладели городом. Возможно, их вождь Аркола устал от кочевой жизни, от лагерей и переходов и решил иметь собственное королевство.

Враг уже находился в городе, когда принцесса решила увести своих подданных на простор равнин, чтобы не доводить дела до массового убийства. Воинственные аристократы, сопровождавшие ее в добровольное изгнание, совсем не единодушно одобряли ее решение, но они преклонялись перед своей великолепной мужественной повелительницей, наследницей королевской династии, и в конце концов она уговорила их довериться старой поговорке: «Кто сражается и отступает, доживает до следующей битвы».

Когда принцесса исчезла, правление ку тад легло на крепкие плечи Яррака, дяди Дарлуны. Этот рослый статный человек обладал врожденным даром командовать. Когда нас с Лукором и Коджей привели к нему и он узнал, что мы помогали его племяннице и повелительнице, он принял нас с почестями. И несколько недель мы прожили с ку тад в непроходимых джунглях Великого Кумулы.

Эти джунгли покрывают буквально тысячи квадратных миль, они такие дремучие, что лучшего убежища для жителей Шондакора трудно было найти. Воины Черного Легиона не преследовали отступавших и даже не думали о них, поскольку те не представляли угрозы.

Они и в самом деле не угрожали Черному Легиону. Ку тад стойкие и храбрые солдаты, они страстно хотели освободить свой народ от разбойничьей шайки, но их было слишком мало, чтобы выступить против Чак Юл. Шондакорцев было две-три тысячи, а Черный Легион мог выставить против них втрое больше. К тому же город был окружен грандиозными, чудовищной толщины стенами. Город так велик, что нужно не менее десяти тысяч человек, чтобы осадить его и перекрыть все выходы. Ирония судьбы заключалась в том, что предки ку тад тяжким трудом в течение многих десятилетий возводили эти каменные стены, которые теперь оказались непреодолимой преградой на пути их же потомков.

Ночь за ночью у костра совета мы обсуждали способы освобождения Шондакора. Большие разноцветные луны Танатора освещали наши бесплодные споры; вспыхивал неожиданный танаторский рассвет, а проблема так и оставалась нерешенной.

Большая армия смогла бы прорваться в город, но у нас ее не было. Внезапное нападение давало возможность захватить одни из ворот, но как потом справиться с превосходящими силами противника? Постепенно у меня зародится отчаянный план. Шанс на успех был один из тысячи. Я попытаюсь войти в ворота Шондакора в одиночку!

Яррак смотрел на меня, как смотрят на бредящих и сумасшедших.

— Джандар, никто не сомневается в твоем мужестве и смекалке, но что может сделать один человек против целой армии?

— Он может то, что не может отряд, — ответил я. — Войти в город.

— Я тебя не понимаю, — признался он.

— Все очень просто. Стража Черного Легиона думает точно как ты: что может против них один человек?

Мой старый друг, учитель фехтования Лукор, тут же все понял.

— А там, внутри, на месте, ты наконец сможешь узнать, как нам освободить принцессу, — подхватил он.

— Вот именно! — согласился я.

Лорд Яррак задумался.

— А почему они вообще тебя пропустят? — спросил он наконец.

Я пожал плечами:

— А почему бы и не пропустить? Я же не из народа ку тад. Это ку тад мог бы вызвать подозрение, а я нет. Я представлюсь бродячим наемником и попрошусь к ним. Чак Юл — не народ, не нация, не клан, это свободное объединение солдат из всех уголков Танатора, сплоченных общей жаждой добычи. Одинокий солдат присоединится к ним без труда.

Яррак улыбнулся, его встревоженное лицо прояснилось.

— Должен признать, ты меня убедил, — сказал он, — хотя я все еще сомневаюсь, что один человек за городской стеной может помочь в осуществлении наших планов.

— Один агент за стенами может сделать больше, чем ни одного агента за стенами, — заметил Лукор.

Яррак рассмеялся и согласился со справедливостью этого замечания.

— Я буду в одежде простого воина, — сказал я, — без всяких символов и отличий. В противном случае меня не примут. Но если повезет, я смогу утвердиться в их армии и, быть может, мне удастся устроить принцессе побег.

— Тебе понадобится легенда, — размышлял лорд Яррак, приняв мой план. — Ты можешь сказать, что служил наемником в Сорабе, это город на севере. Чак Юл уже десять лет не были на севере и не смогут уличить тебя в каких-нибудь неточностях.

— Милорд, у Джандара могут возникнуть затруднения из-за его необычного цвета кожи и волос, — заметил старый Застро, мудрец ку тад, присутствовавший на совете.

— Я просто скажу, что я родом из далекой земли, — ответил я, — и не совру.

Все улыбнулись: им известна моя история, и слова мои показались большим преуменьшением, ведь моя земля находится в трехстах семидесяти восьми миллионах девятистах тридцати тысячах миль отсюда — действительно далекая земля!

— Мне кажется, на такое опасное дело нельзя идти одному, Джандар, — очень серьезно сказал Коджа.

Храбрый старый учитель энергично кивнул в знак согласия.

— Не могу не согласиться с другом Коджей, — сказан он. — Мы вдвоем…

— Втроем, — поправит Коджа.

— Спасибо, но я думаю, у одного человека больше шансов пройти, чем у троих, — твердо сказал я.

— Но…

— Я молод, неплохо владею мечом и вполне сойду за бедного бездомного наемника, — настаивал я. — А ты, Лукор, — блестящий фехтовальщик и истинный джентльмен во всем, так что трудно будет убедить подозрительных Чак Юл, что образованный джентльмен — это бродячий разбойник, жаждущий продать свой меч. Коджа, когда благородный вождь племени ятунов записывался в Черный Легион? Нет, друзья, благодарю вас. Но это дело только для меня.

Мы еще немного поспорили, но в конце концов решено было по-моему. Я уйду на рассвете.

Глава вторая К воротам Шондакора

Рассвет на Каллисто — или на Танаторе, как я привык уже называть этот мир джунглей, — поразительное зрелище. Нужно его увидеть, чтобы поверить. Танатор, пятый спутник Юпитера, как и остальные двенадцать спутников гигантской планеты, находится так далеко от центрального светила нашей Солнечной системы, что Солнце кажется просто самой яркой звездой на его небе. И по всем правилам, как мне кажется, поверхность Каллисто должна быть холодной безвоздушной пустыней мертвого замерзшего камня, погруженной в постоянные сумерки, освещаемой только отраженным светом Юпитера. И все мои описания явно противоречат расчетам и утверждениям земной науки.[14] Но на самом деле сила тяжести на Каллисто совсем не намного меньше, чем на моей родной планете, и, каким бы невероятным с точки зрения догм современной науки это ни казалось, на Танаторе теплый и даже тропический климат, и он изобилует жизнью.

Атмосфера планеты джунглей состоит из смеси пригодных для дыхания газов, аналогичной земной (иначе как бы я мог дышать и жить здесь?).

Но есть и одно своеобразное отличие. Это — небо. Высоко в стратосфере Танатора виден слой золотистого тумана. Небо Танатора не голубое, а сверкающее янтарное. Рассвет на Танаторе вспыхивает внезапно; без всякого внешнего источника загорается золотой купол, и в считанные минуты полуночная тьма сменяется ярким светом дня.

Этот необычный эффект охватывает весь небесный купол, так что здесь рассвет не «встает» на востоке, а закат не «садится» на западе. Я так и не нашел удовлетворительного объяснения этому феномену, но на Танаторе много загадок.

Всю ночь мы двигались к северу по Кумуле и незадолго до рассвета оказались недалеко от Шондакора. Здесь я попрощайся со своими друзьями. Отсюда я должен идти один навстречу ожидающим меня опасностям.

Я пересек равнину, добрался до берега реки Аджанд, вброд переправился через реку и подошел к вымощенной камнем дороге, о которой говорил лорд Яррак; здесь я повернул на юг и направился в Шондакор. Поскольку я согласно легенде приехал из Сорабы — этот город расположен на южном берегу внутреннего моря Корунд Ладж, — мне нужно было приближаться к Шондакору только с севера. Ехал я быстро, и вот золотое небо неожиданно ярко вспыхнуло, и вся окрестность осветилась полуденным светом.

Ехал я на тапторе — это животное туземцы используют для верховой езды; на Танаторе нет лошадей, впрочем, я заметил, что млекопитающие здесь вообще чрезвычайно редки.

Тапторы — бескрылые четвероногие птицы. Они очень похожи на невероятный гибрид птицы и лошади, и при взгляде на них я тут же вспоминаю старинную земную легенду о гиппогрифе,[15] потому что таптор вполне мог бы послужить прототипом этого сказочного существа. Размером он с большую лошадь, но у него когтистые птичьи лапы, он весь покрыт перьями, на шее они длинные и торчат, напоминая гриву. Клювастая голова и птичьи глаза, совсем как у попугая.

Тапторы — упрямые и норовистые животные, их так и не сумели одомашнить. Ездить на них всегда рискованно. Обычно танаторский всадник держит притороченную к седлу небольшую деревянную дубинку, называемую оло, ею ударяют таптора по голове, чтобы он тронулся с места или если он начинает запрокидывать голову, пытаясь ухватить всадника за ногу. Никак не пойму, почему танаторцы не изобретут специальные сапоги для верховой езды.

В джунглях ку тад почти не ездили на тапторах, но держали несколько: на них гонец добирается гораздо быстрее, чем пешком. Лорд Яррак выделил мне одного: это вызвало бы подозрения у Черного Легиона, если бы я заявил, что преодолел многие мили от Сорабы пешком.

Через час быстрой езды я увидел Шондакор. Великий город ку тад раскинулся на равнине Харат, на западном берегу реки. Он великолепен. Могучие стены с массивными башнями окружают его, высокие шпили вздымаются в яркое утреннее небо. Я видел купола дворцов и больших зданий. Все каменное, а наружная стена оштукатурена и блестит золотом, отсюда и прозвище — Золотой город.

Подъезжая к воротам, я чувствован себя героем какого-то романа в жанре «мечи и волшебство». Я выпрямил спину, расправил плечи и лихо положил ладонь на рукоять меча.

К моему удивлению, ворота оказались открыты и в них въезжали фермеры на телегах и в фургонах, нагруженных мешками зерна, мясными тушами, связками овощей и прочей снедью. Я сообразил, что сегодня базарный день и фермеры со всей округи везут в город свои продукты. Я встал в очередь и тут увидел воинов Чак Юл, которые преспокойно пропускали крестьян в ворота. Скрипели колеса, вздымалась пыль, и тяжело груженные повозки стучали по брусчатке мостовой. Их тащили незнакомые мне животные, массивные, неуклюжие, с короткими толстыми хвостами и большущей головой с клювом и рогами, — нечто вроде помеси носорога и трицератопса.

Как я понял, жизнь в городе, даже захваченном неприятелем, продолжается. Фермеры продают продукты на рынке, домохозяйки покупают, — люди должны есть, независимо от падения или установления династий.

Я медленно приближался к решающему моменту. Пустят ли меня в город Чак Юл или начнут допрашивать?

Я почувствовал на себе взгляд одного из стражников. Стражник, плосколицый, похожий на монгола низкорослый воин, с кривыми ногами и длинными обезьяньими руками, сделал мне знак остановиться.

— Эй ты! Куда идешь?

Я смотрел на него с высоты своего седла.

— Поскольку дорога ведет только в город, ты и сам бы мог догадаться, — спокойно ответил я.

Какое-то дьявольское озорство подсказало мне насмешливый ответ. Не знаю, насколько разумно я поступил, но мои слова вызвали взрыв смеха у товарищей стражника. Его смуглые щеки вспыхнули, глаза стали холодны.

— Слезай с таптора! — рявкнул он.

— Конечно. Но даже спешившись, я буду выше тебя, — улыбнулся я.

Он снова вспыхнул, и опять послышался насмешливый хохот его товарищей. Он повернулся к ним.

— Ты, Калкан! Позови комада! — прорычал он. И, обнажив короткий кинжал, с ледяной угрозой добавил: — Следующий хореб,[16] который вздумает смеяться надо мной, поцелуется с этим.

Все смолкли. Я спокойно ждал, готовый ко всему. Свободно опущенные руки почти касались рукоятей меча и кинжала. Кривоногий маленький стражник смотрел на меня с холодной злобой, он красноречиво плюнул мне под ноги.

— В чем дело? — послышался грубый голос. К воротам приближался мощный широкоплечий воин Черного Легиона. Он смотрел на нас.

— Капитан Блуто, вот этот парень хочет войти в город, — кривоногий стражник ткнул в меня пальцем. — Но он вооружен, а это против правил.

Блуто сверху вниз осмотрел меня, прищурившись. Это был настоящий гигант, один из самых высоких людей, каких мне приходилось видеть. Он буквально вздымался над остальными стражниками и казался столь же сильным и крепким, сколь и большим. Он прямо излучал спокойствие и уверенность.

Капитан посмотрел на маленького кривоногого солдата. В его взгляде была усмешка. Я ясно читал его мысли: посмотрим, станешь ли ты шутить над Блуто, думал он. Я расправил плечи. Взялся за гуж, не говори, что не дюж.

— Значит, хочешь в город, — прорычал Блуто.

Рукой толщиной в окорок он потер заросший щетиной подбородок. Огромный человек — мне показалось, что в его размерах есть какая-то ненормальность. Я пригляделся: удлиненная нижняя челюсть, бугристые плечи, грудь бочкой, толстые ноги — явные признаки нарушения деятельности желез.

— Верно, — подтвердил я. — Ну и что? Если может войти целая толпа крестьян, кто остановит опытного и хорошо обученного воина?

Блуто отвратительно улыбнулся, глаза его сверкнули. Я понял, что передо мной задира и бретер. У рослых, крупных людей обычно мягкий характер, словно большой рост и вес налагают на них определенные обязательства перед людьми меньшего размера. Но здесь другой случай, как я догадался. Ему нравится сокрушать слабых.

— Опытный воин? — хрипло усмехнулся он.

Обошел меня, разглядывая с насмешливым восхищением. Потом раздраженно огляделся. Его тяжеловесный юмор был бы более уместен, если бы я оказался низкорослым слабаком, но я высок, а долгие месяцы приключений и суровая жизнь в полных опасностей джунглях сделали мою мускулатуру несокрушимой.

— В этом городе нет воинов, кроме воинов Чак Юл, — проворчал он. Я дружелюбно кивнул.

— Я так и понял. Именно поэтому я здесь — хочу вступить в Черный Легион, — сказал я.

Он хрипло рассмеялся.

— В Черный Легион! Значит, ты считаешь себя достойным сражаться в наших рядах? Такой малыш?

Его люди засмеялись, но как-то неестественно. По правде говоря, им, с их малым ростом, я должен был казаться более подходящим, чем гигант Блуто.

Он хлопнул в ладоши и ударил себя в грудь.

— Ты считаешь, что таким, как я, нужна твоя помощь? — спросил он, явно стараясь разгорячить и рассердить себя.

Похоже, демонстрировать свою силу перед другими воинами стало для бедняги единственным развлечением.

— Я, может быть, не так высок, как ты, — спокойно и холодно ответил я, — но руки у меня длинные, — и я коснулся висевшей у меня на боку рапиры.

— Покажи ему, комад, — усмехнулся кривоногий стражник. — Покажи, как мечники Чак Юл расправляются с хвастунами!

Блуто теперь дышал тяжело, его смуглое лило побагровело, лоб наморщился.

— Хочешь сразиться с Блуто? Узнать, каким должен быть воин Черного Легиона?

— Я предпочел бы сражаться с врагами Чак Юл, — ответил я. — К кому обратиться за назначением?

И я сделал шаг, собираясь пройти мимо него. Он испустил бычий рев, схватил меня за руку и развернул, так что я снова стоял лицом к нему.

— Стой на месте, малыш, когда Блуто с тобой говорит… уф!

Возглас, которым закончился его рев, легко объясним. Не люблю, когда меня хватают за руку. Я вырвался приемом каратэ, отчего его рука онемела, должно быть, до самого плеча.

С нечленораздельным воплем он ударил меня по лицу! Я пошатнулся — больше от удивления, чем от силы его неуклюжего удара.

Я поскользнулся и упал на одно колено. Мертвая тишина нависла над собравшимися стражниками. Я чувствовал, как сердце у меня упало. Этого шумливого хвастуна я не опасался, я сознавал, что лучше этого неуклюжего задиры владею мечом. Но я надеялся попасть в Шондакор, не привлекая к себе внимания. Однако устроить поединок у самых городских ворот, продемонстрировав искусное владение мечом, — лучшего нельзя было и пожелать, чтобы сразу же обратить на себя внимание предводителей Черного Легиона. А ведь я выдаю себя за простого наемника!

Теперь эта надежда исчезла: вряд ли Блуто отпустит меня без драки.

Проклиная свой рок, я поднялся и стряхнул пыль со штанов, лихорадочно соображая, что бы предпринять.

Глава третья Я выигрываю схватку и нахожу друга

Избежать схватки теперь невозможно: нанесен удар и прозвучало оскорбление.

Блуто стоял передо мной, расставив ноги и положив руку на рукоять меча. Он тяжело дышал, лицо его побагровело, маленькие свиные глазки яростно блестели.

— Ну где же твоя стать, парень?! — прорычал он. — Сейчас Блуто посмотрит, что ты за человек и какого цвета твои кишки.

Я не дотронулся до меча, с большим трудом сохраняя спокойную улыбку. Блуто еще сильнее распалился. Очевидно, он решил, что перед ним трус, и задира в нем возрадовался. Но для меня это тоже не выход: труса вряд ли будут приветствовать в рядах Черного Легиона.

Неожиданно мне пришла в голову отличная мысль. Я успокоился. Есть вид схватки, в которой я могу проявить превосходство, не вызывая подозрений у высших офицеров.

— Ну? Чего ты ждешь, хореб? — рявкнул он.

Я продолжал спокойно улыбаться.

— Полагаю, даже у таких разбойников, как ты, есть представление о чести. Человек, которого ударили по лицу, имеет право защищаться, не опасаясь обвинений в измене, бунте или вторжении, — заметил я.

Блуто кивнул.

— Обнажи меч, — прорычал он. — Тебе никто ничего не скажет. Это касается только нас двоих.

— Хорошо, — бесстрастно ответил я. — Дело касается нас двоих, значит, это дуэль, а она подчиняется особым правилам. Раз уж меня вызвали, я и выбираю оружие. Ну, а поскольку пачкать меч грязной кровью хулигана и труса мне не хочется, я выбираю бой… на кулаках!

Я размахнулся и ударил его в живот — ударил всей силой руки, плеча и спины. Он не ожидал удара, и кулак, глухо хлопнув, словно молоток мясника о тушу, вошел на два дюйма.

Рот его обмяк, лицо пожелтело, Блуто покачнулся, тяжелый меч выпал у него из руки и со звоном ударился о камень. Его маленькие свиные глазки с удивлением уставились на меня.

Я ударил в челюсть и, должно быть, сломал ему один-два зуба. Удар подбросил Блуто на несколько дюймов, он с грохотом упал на спину, подняв столб пыли. И не вставал. Потерял сознание.

Искусство боя на кулаках почти неизвестно на Танаторе. Дело не в том, что он презирается как неджентльменский. Его просто не изобрели. И человек, умеющий пользоваться кулаками, никогда не останется безоружным в этом мире.

Так что моя победа над этим задирой должна была показаться солдатам чуть ли не колдовством. Они с изумлением смотрели, как я отряхнулся, перешагнул через лежащего Блуто и провел своего таптора в ворота города.

Ни один не возразил. Так я наконец вступил в город своей принцессы.

Только я прошел за ворота, как со мной заговорил высокий молодой человек, по виду джентльмен.

— Прекрасно сделано, незнакомец, — улыбнулся он. — Кажется, ты хотел присоединиться к Чак Юл. Если это так, позволь, я провожу тебя к человеку, с которым тебе необходимо поговорить. На мой взгляд, в Черном Легионе всегда найдется место для человека, который голыми руками справился с Блуто.

Я рассмеялся:

— В моей стране, друг, есть поговорка, которая справедлива и в Шондакоре: «Чем противник больше, тем сильнее он упадет».

Его это позабавило, и он протянул мне руку.

— Я Валкар из Ганатола, комор третьей когорты, — сказал он.

Комор — это офицерский чин, соответствующий начальнику когорты воинов. Значит, мой новый знакомый занимает довольно важный пост в Черном Легионе. Я оглядел его и остался доволен увиденным. Высокий, хорошо сложенный, смуглая кожа, черные волосы, зеленые глаза — странная комбинация, я еще не встречал такой расы на Танаторе; наверняка полукровка, хотя осанка и манеры человека высокого происхождения. Черты лица правильные, но не изнеженные; мощные челюсти, хорошая улыбка и открытый взгляд. Мне он понравился с первого взгляда.

Я обнаружил, что могу с первой же встречи определить достоинства человека и сразу же понять, честный ли он и можно ли на него положиться. До сих пор эта редкая способность сохраняла мне жизнь, и я привык ей доверять. Поэтому я протянул Валкару руку, и мы сразу стали друзьями и будем ими, пока нас не разлучит смерть, Великий Разрушитель Дружбы.

— Спасибо за дружеские слова, — сказал я, крепко пожимая ему руку. — Меня зовут Джандар.

С откровенным любопытством он разглядывал мои светлые волосы, загорелую кожу, голубые глаза.

— Никогда не видел такого, как ты, — сказал он наконец. — Могу ли я спросить, в какой стране ты вырос?

— В Соединенных Штатах Америки, очень далекой земле, — ответил я и сказал правду: моя страна находится в четырехстах миллионах миль. Мне кажется, это вполне отвечает слову «далекая».

Валкар повторил название, немного споткнувшись на незнакомых звуках. Потом покачал головой.

— Должно быть, на другой стороне Танатора, потому что я никогда о ней не слышал и не встречал людей оттуда.

— Вполне понятно, — сказал я. — Думаю, я первым из своего народа попал в эти земли. — И это тоже сущая правда.

Мой новый друг провел меня по улицам Шондакора к крепости Черного Легиона. По дороге мы разговаривали, и я воспользовался случаем познакомиться с городом. Новые правители не очень вмешивались в дела его жителей: горожане жили своей жизнью, посещали лавки, встречались на форуме, покупали провизию на базаре — и все это совершенно свободно.

Я с восторгом разглядывал прекрасные здания Шондакора. Широкие улицы города с множеством цветущих деревьев были заполнены народом. В легких носилках на плечах крепких рабов проплывали богатые купцы и их жены. В переулках играли и дрались мальчишки, оборванные нищие громко завывали у порогов, воины Чак Юл веселились в винных лавках. Жизнь в городе продолжалась как ни в чем не бывало, несмотря на смену власти.

Начальник новобранцев — не стану утруждать читателей танаторским названием — оказался занятым человеком, и поскольку за меня поручился камор Валкар, он тотчас же, без ненужных расспросов записал меня и принял присягу. Местом своей последней службы я назвал город Сорабу на берегу Корунд Ладж. А свой отъезд оттуда я объяснил тем, что по службе там продвигают преимущественно выходцев из знатных семейств, а не опытных, обученных бойцов вроде меня. Возможно, это прозвучало нескромно, но я решил, что в разбойничьей армии Чак Юл не действует правило самоуничижения, обязательное для других воинов Танатора.

Так оно и оказалось. Во всяком случае, через час я уже был полноправным воином Черного Легиона, и по моей просьбе меня приписали к когорте, которой командовал мой новый друг Валкар из Ганатола.

Так я осуществил первую часть своего плана: вошел в город и вступил в армию врагов.

А что касается остальных частей плана, то только время покажет, сумею ли я освободить женщину, которой отдал сердце.

Глава четвертая Я вступаю в Черный Легион

Так я, Джандар с Каллисто, начал службу в качестве рядового солдата Черного Легиона под началом моего нового друга Валкара из Ганатола.

Третья когорта, которой командовал мой друг, размещалась в грубых казармах вдоль южной стороны большой площади, которая называлась форумом Зельтадара. Позже я узнал, что так звали жившего давным-давно короля, родоначальника династии Дарлуны.

Рядовые солдаты спали в большом зале под плоской крышей на жестких матрацах, которые днем свертывались и подвешивались на специальные крюки, вбитые в деревянные стены здания.

Вставали мы обычно на рассвете, и если в этот день наша когорта не назначалась в караул, упражнялись на площади под пристальным взглядом нашего командира Валкара. И я скоро понял, что быть солдатом — это гораздо больше, чем просто владеть мечом.

Короче, мы маршировали. Тренировались. Производили маневры, иногда очень сложные. У меня появилось уважение к воинским качествам Чак Юл: ни на Танаторе, ни на своей родной Земле я не встречал столь хорошо обученную армию, с такой железной дисциплиной.

И я начал понимать, почему народы Танатора говорят о ней с дрожью и страхом. На этой планете она представляла могучую силу.

В последующие дни я узнал много нового из того, что раньше мне было совершенно ни к чему.

Например, я овладел техникой боя верхом на тапторе, что очень отличается от пешего фехтования.

Я освоил танаторское оружие — длинное копье, которое, насколько мне известно, характерно только для Танатора. Длинное копье оно и есть длинное копье: тонкое древко не менее двадцати футов в длину, со стальным когтем — крюком на конце. Пешие танаторские воины стаскивают ими всадников с тапторов.

Валкар и его офицеры учили нас пользоваться коротким метательным копьем, которое метают с помощью лассо; танаторцы удивительно искусны в этом. Мы упражнялись также с боевым топором и луком. Я обнаружил, что съедаю свою порцию с огромным аппетитом и сплю как убитый. Валкар оказался прекрасным офицером, строгим, но спокойным и справедливым человеком. Под его началом каждый солдат твердо знал границы дозволенного. Правила — которые, кстати, разработал сам Валкар, и они не были, как я узнал позже, распространены по всему Легиону, — очень просты. Нельзя приставать к женщинам в городе, нельзя входить в дома шондакорцев; наказание — двадцать плетей. Драки с другими солдатами, пьянство и уход из казармы ночью наказывались десятью плетями. Солдата, уснувшего на посту, ждала смерть.

И хотя солдаты в когорте Валкара были в основном строптивым сбродом, даже самые тупые из них приветствовали установленный порядок. Валкар объяснял, что жителей Шондакора гораздо больше, чем солдат, и насилия и грабежи могут вызвать возмущение, а то и восстание. Он говорил, что солдат, напившийся или уснувший на посту, вполне может стать причиной гибели своих товарищей и всего Легиона. Постепенно в солдатах пробудилось уважение к Валкару, переросшее вскоре в твердую преданность.

Мы с Валкаром оставались добрыми друзьями, но он дал мне понять, что не хочет заводить в когорте любимчиков, это плохо отразится на дисциплине, поэтому поначалу мы почти не виделись в свободное время. Я, конечно, понимал его, и уважение мое к нему росло. При встрече мы всегда обменивались дружеским словом, взглядом или улыбкой, но при этом я знал, что он придирчиво следит за моим обучением. И как только я освоил воинские искусства, мне было поручено тренировать других, менее сообразительных и более неловких солдат. Вскоре я был назначен командиром взвода — звание, примерно соответствующее лейтенанту.

Как младший офицер, я теперь жил в комнате неподалеку от казарм, которую делил с пятью другими младшими офицерами, ел я в офицерской столовой, в которой обедал сам Валкар. Он поздравил меня с повышением, и мы изредка обменивались дружескими словами.

Когда мое обучение закончилось, а мой взвод приобрел необходимые военные навыки, обязанностей у меня поубавилось. День мы находились на дежурстве, день отдыхали; это дало мне возможность получше познакомиться с городом.

Под моим началом находилось пятнадцать человек, это были грубые и норовистые парни, но я помнил методы Валкара и обращался с ними предельно справедливо и твердо. Они быстро научились уважать меня, особенно после того как двое здоровенных задир попытались оспорить мою власть, я преподал им такой же урок кулачного боя, каким в свое время сбил с ног Блуто. Этот учебный поединок происходил в тайне, и никто из старших офицеров о нем не узнал. Иначе моих людей, тех, с которыми я дрался, выпороли бы до потери сознания. Они это прекрасно понимали и, как мне кажется, начали уважать меня за то, что я справился с ними собственными силами, не обращаясь к старшим по званию.

Как бы там ни было, но внешний вид и подготовка моего взвода были превосходными, за что меня похвалил старший командир, и вскоре я получил следующее звание и три взвода под команду.

Однако время шло, а я ни на шаг не приблизился к своей цели. Единственным утешением было то, что я по крайней мере способен достичь многого на военном поприще, если захочу.

Новое звание позволяло мне чаще видеться с Валкаром, и я был этим доволен. Потому что ни среди моих подчиненных, ни среди других офицеров не нашлось никого, с кем бы мне хотелось подружиться. Мне кажется, Валкар тоже был одинок: другие коморы, грубые и малообразованные, предпочитали выпить или поиграть в карты, чем вести интеллигентный разговор. Поэтому Валкар часто приглашал меня пообедать за его столом, а в свободные дни мы изредка уходили в город. Я лучше узнавал Валкара, и мое уважение к нему росло все больше.

Его нельзя было равнять с другими офицерами, и я часто удивлялся, почему такой образованный и воспитанный человек из хорошей семьи решил присоединиться к Черному Легиону. К тому времени я уже знал, что Валкар появился в Легионе всего за несколько месяцев до меня. Его возвышение в рядах этой армии в точности походило на мое: основной состав армии — грубые и невежественные солдаты, и старшие командиры постоянно ищут одаренных и умных людей. И если находят, то без колебаний продвигают их по службе, к какой бы расе они ни принадлежали. И тем не менее Валкар казался совершенно неуместным в рядах этой армии, и я часто размышлял над этой загадкой.

Честно говоря, мне и в голову не приходило, что его присутствие в армии может объясняться теми же причинами, что и мое.

Через несколько недель после моего повышения ситуация еще более запуталась. У нас совпали свободные дни, Валкар предложил сходить в театр, и я с готовностью согласился.

Надев лучшую одежду, прикрепив к кожаным курткам знаки различия, мы заняли ложу в нижнем ярусе «Короля Гамелиона», самого известного театра Шондакора; «Гамелион» по существу национальная святыня, его положение напоминает «Комеди Франсез» в Париже или Национальный театр в Великобритании. Лучшие семейства Шондакора посещают постановки национальной классики, и хотя большая часть воинственных аристократов королевства оказалась в изгнании вместе с Дарлуной и лордом Ярраком, ее дядей, народу в театре оказалось достаточно. Лучшие представители оставшихся посещали «Гамелион», а вместе с ними высшие офицеры Чак Юл, которые превратились в господствующий класс.

Сегодняшняя пьеса была мне незнакома. Это трагедия «Парканд и Илидора» знаменитого поэта предшествующего поколения, Сарасто. Я лишь поверхностно знаком с литературой Танатора и хотел восполнить этот пробел.

Пьеса показалась мне восхитительной, похожей на некоторые драмы Шекспира, хотя непросто было привыкнуть к высокопарному слогу прошлого столетия.

В середине первого акта слушатели заволновались, начали перешептываться и бросать любопытные взгляды на верхние ложи. Я подтолкнул Валкара, повернулся и застыл в изумлении.

Там сидела Дарлуна, моя утраченная любимая Дарлуна! Она была бледна, но спокойна и выглядела великолепно в желтых кружевах и в драгоценностях. Ее сопровождал смуглолицый сардонического вида молодой человек, которого я раньше не встречал. У него был жесткий, злой и умный взгляд и тонкие губы, которые мне сразу не понравились. Смуглая кожа прирожденного Чак Юл, но волосы черные и гладкие, которые, как я потом узнал, он унаследовал от матери занадарки. На нем был роскошный мундир. Он весь сверкал украшениями и драгоценностями.

Я побледнел, прикусил губу и искоса взглянул на своего товарища: заметил ли он мое смущение? К своему полному изумлению, я увидел, что Валкар тоже побледнел, губы его побелели, странный блеск появился в холодном взгляде, когда он смотрел на принцессу и ее спутника.

Загадка становилась все запутанней! Боюсь, что, занятый своими мыслями, я мало внимания уделял пьесе, и так и по сей день не знаю, вовремя ли переодетый принц открылся волшебнику Закарандусу, чтобы помешать Илидоре выйти замуж за богатого купца.

Но моя невнимательность осталась незамеченной, потому что Валкара также весь вечер занимали собственные мысли.

После представления мы отправились в винную лавку по соседству распить бутылку вина. И здесь произошел случай, который еще более усилил мое любопытство.

Служанка случайно споткнулась и пролила вино, попав в лицо Валкару. Ничего страшного, Валкар смеялся, когда девушка извинялась, вытирая его лицо его же платком. И все бы осталось незамеченным, если бы не одна небольшая деталь. Я заметил на платке Валкара, когда он убирал его в карман, темное пятно.

Взглянув на друга, я увидел, что та сторона его лица, которую он вытирал, казалась золотисто-янтарной, хотя раньше была смугло-коричневой.

Валкар сразу извинился и вышел в туалет. Когда он чуть позже вернулся, золотистого цвета на его лице не было.

Я был заинтригован, но ничего не сказал и не стал задавать никаких вопросов.

Я задумался, почему Валкар, офицер Черного Легиона, ходит в замаскированном виде?

Потому что он совсем не полукровка, за которого себя выдает. Смуглая кожа, свидетельствовавшая о происхождении от Чак Юл, и черные волосы занадарца не вязались с изумрудными глазами шондакорца. И я заподозрил, что под гримом и париком Валкар — чистокровный шондакорец.

Но к чему весь этот маскарад?

Кто такой Валкар?

Глава пятая Я завожу дружбу с принцем

Через два дня после потрясающего открытая, что мой друг Валкар — чистокровный шондакорец, события приняли новый оборот.

Неторопливо прогуливаясь по широкой, поросшей деревьями улице Золотого города ку тад, я услышал тревожные крики.

И тут я увидел впереди колесницу с единственным пассажиром. Тапторы, тащившие колесницу, вышли из повиновения, они на головокружительной скорости неслись по бульвару. В любое мгновение колесница могла перевернуться, выбросив седока на каменный тротуар.

Из-за чего это произошло, я не знаю, тут могут быть разные причины: громкий звук, резкое движение, болезненный удар хлыстом или просто строптивость. Ведь эти причудливые птицы-лошади Танатора полностью так и не были одомашнены, они остались непокорными и норовистыми и могли в любую минуту взбунтоваться, подвергнув опасности жизнь своих седоков.

Я действовал импульсивно, не успев ничего сообразить. Когда несущаяся колесница приблизилась, я выскочил на середину улицы, замахал руками и громко крикнул. Еще мгновение, и меня могли затоптать или покалечить, но, откровенно говоря, мне это даже не пришло в голову.

Тапторы неожиданно остановились и, встав на дыбы, забили в воздухе когтями.

Я подскочил к ним, схватил за узду и заставил опуститься. Все кончилось в одно мгновение, но, должен признаться, я дрожал как лист и весь, с головы до ног, покрылся холодным потом.

Одинокий пассажир колесницы спрыгнул на землю, бледный и дрожащий, как и я.

— Благодарю, воин, — выдохнул он. — Одни владыки Гордриматора знают, что заставило этих пустоголовых животных понести. Ты спас мне жизнь!

Он сжал мне руку, а я с удивлением уставился на худого смуглого молодого человека с холодным взглядом, того самого, что был в театре с Дарлуной.

Очевидно, он принял мое удивление за смесь страха и благоговения, потому что снисходительно улыбнулся. Я же понятия не имел, кто он такой, — в тот вечер я не решился расспрашивать Валкара, боясь обнаружить свой интерес к принцессе. Но тут незнакомец сам все прояснил; он-то считал, что я его узнал.

— Да, воин, ты спас жизнь своему принцу! — сказал он. — И не думай, что сын Арколы забудет о твоем доблестном и благородном поступке. Твоя имя и когорта?

— Джандар, коджат третьей когорты, — ошеломленно ответил я.

Он кивнул, с улыбкой принял мой салют и исчез в толпе.

Когда я вечером вернулся в казарму, мне было приказано немедленно явиться к командиру. Я вошел в кабинет Валкара и приветствовал его. Он рассеянно ответил, глядя на меня с явным недоумением.

— Джандар, я не знал, что ты знаком с принцем Васпианом, — заметил он.

— А я и не знаком, — ответил я. — Если мне память не изменяет, я видел его только дважды: первый раз в театре в тот вечер, а второй — сегодня утром, когда мне удалось остановить его несущуюся колесницу.

Лицо его прояснилось.

— А, тогда все ясно! Я получил приказ из дворца. Ты отчисляешься из моей когорты и поступаешь в свиту принца в знак «смелости, верности, способности к самопожертвованию и за успешную службу короне». Это-то последнее замечание меня и удивило.

Я обрадовался возможности проникнуть во дворец, но удивился импульсивным поступкам принца.

— Ты хочешь сказать, что из-за того, что я случайно остановил колесницу принца, я назначаюсь его личным телохранителем? — спросил я.

Валкар покачал головой.

— Не только. Принц Васпиан затребовал все данные о твоей службе в Черном Легионе, включая отчет о том случае с Блуто у городских ворот, о твоем продвижении по службе и все прочее. Твоя карьера произвела на него впечатление.

— А что он за человек?

Валкар пожал плечами.

— Трудно сказать. Я сам лично с ним не знаком. Но ты должен понять, Джандар, что высший совет Чак Юл раздирают соперничество и интриги. Больше всего, по-видимому, принцу понравилось известие, что ты новичок и что тебе можно доверять. У тебя нет привязанностей в Легионе, ты был с нами слишком недолго, чтобы у тебя появились близкие друзья. Поэтому принц Васпиан может доверять тебе там, где в другом человеке он заподозрил бы шпиона или даже подосланного убийцу. Как бы там ни было, он приказал тебе поступить к нему в свиту, и ты немедленно освобождаешься от службы в третьей когорте и назначаешься во дворец. Мне жаль, что ты нас покидаешь.

Этот замечательный случай давал мне возможность проникнуть во дворец и приблизиться к Дарлуне, — я почувствовал сильное возбуждение. Но постарался его скрыть, потому что видел, как опечален Валкар тем, что мы больше не сможем встречаться и наши дороги расходятся.

— Мне тоже жаль покидать когорту, — признался я, — больше всего жаль, что мы не сможем видеться. Но, возможно, мое новое назначение не обязательно означает конец нашей дружбы. Разумеется, в свободное от службы время мы по-прежнему сможем встречаться.

Он грустно улыбнулся и покачал головой.

— Боюсь, что нет, Джандар: у простого комора не может быть дел в высших кругах Чак Юл. Но я не забуду нашей дружбы, и, возможно, мы еще встретимся.

Мы попрощались, и через час я уже был на пути во дворец, прихватив свои скромные пожитки, которые разместились в седельном мешке моего таптора.

В самом центре Шондакора расположена квадратная площадь, с севера к ней примыкает королевский дворец.

Дворец составляют три основных крыла, окруженные парками и садами, которые в свою очередь обнесены высокими стенами, — они не столь внушительны, как стены города, но такие же прочные и так же хорошо охраняются. Эти стены образуют внутреннюю цитадель и должны служить последней линией обороны, если враг ворвется в город. Все это я узнал от лорда Яррака еще до того, как отправился в крепость Черного Легиона спасать принцессу Дарлуну.

Пропуск с печатью принца дал мне доступ во дворец, и дворецкий провел меня по бесконечным коридорам и переходам, по приемным и покоям, через залы для аудиенций и пиршественные залы в северное крыло, где размещалась свита принца Васпиана.

Все поражало своим великолепием и поистине царской роскошью. Никаких расходов не пожалели, украшая дворцовые покои. Редкие сорта дерева, изысканные шпалеры, драгоценные камни и благородные металлы изобиловали в убранстве. Серебряные лампы мягко освещали шелковые ковры и резные экраны. В вазах из гагата, янтаря и оникса стояли свежесрезанные цветы. Медные шары с отверстиями источали приятный аромат. В нишах вдоль коридоров с высокими потолками стояли превосходные статуи из мрамора и бронзы. Драгоценные камни сверкали в складках великолепных шпалер. Роскошь, изобилие, красота дворца ошеломляли. Я вспомнил свое краткое знакомство с крепостью Занадара — учитель фехтования Лукор провел меня тогда во дворец принца Тутона, чтобы я попытался спасти моего друга ятуна Коджу от смерти на арене. Даже королевская цитадель Города-в-Облаках уступала в роскоши Шондакору.

Принц Васпиан принял меня в прекрасной комнате, обитой драгоценными тканями. Он был одет в блестящий белый шелк, на лбу, шее, запястьях и поясе сверкали драгоценности. Небрежным мановением руки он ответил на мое приветствие, требуя внимания.

— Слуги отнесут твои вещи в отведенную тебе комнату, — негромко сказал он. — К службе приступишь немедленно. Я должен присутствовать на встрече с отцом и другими руководителями Чак Юл — в этом самом помещении. Я хочу, чтобы ты охранял меня, потому что среди руководителей Черного Легиона у меня есть враги. И они очень хотят уничтожить меня. Ты понял?

— Я выполню все, что потребует принц, — ответил я. — Каковы будут указания?

Он прошелся по комнате и указал на один из низких диванов, стоявших полукругом.

— Я сяду здесь, — сказал он.

Потом зашел за диван, картинно отвел занавес, и я увидел отверстие, ведущее в неосвещенный проход.

— Ты будешь стоять здесь, — сказал он. — Будь настороже, жди предательства. Если кто-нибудь двинется ко мне — защищай. Здесь тебя никто не увидит, но учти, если прижмешься к ткани, она становится прозрачной. Сохраняй полное молчание, что бы ни случилось. Никто не должен знать о твоем присутствии, если, конечно, не будет покушения на мою жизнь. Понятно?

— Да, — кивнул я. — А что мне делать потом?

— Когда совет окончится, мы все выйдем. Тебе выходить нельзя, иначе они поймут, что я заподозрил измену. Ты можешь выйти, только когда все уйдут. В конце прохода найдешь потайную дверь, ведущую в коридор. Выходи туда и спроси первого встречного, как добраться до моих покоев. Немедленно отправляйся туда, слуги покажут тебе твою комнату, оставайся в ней, пока я тебя не позову. Тебе принесут вина и еды и вообще все, что пожелаешь. Можешь лечь спать, если захочешь.

— Понятно.

— Хорошо. Теперь встань за занавесом и постарайся не выдать себя ни движением, ни звуком!

Я шагнул за сверкающую ткань и встал у входа в тайный коридор. Приблизившись вплотную к занавесу, я увидел, что сквозь него действительно все видно, так как плотная ткань перемежалась с тонкой, почти прозрачной, точно такого же цвета.

Васпиан быстро вышел из комнаты, а я принялся ждать дальнейших событий.

Вскоре в комнату вошли несколько солдат Чак Юл с копьями, они встали по обе стороны двери; падавший в окна свет отражался на их полированных медных шлемах, украшенных маленькими серебряными кубиками.

Один за другим вошли несколько человек. Все невысокие, мускулистые, приземистые, явно воины, хоть и немолодые. Вероятно, высшие офицеры Черного Легиона. У всех был надменный вид людей, привыкших к власти; это они вели разбойничью армию во многих сражениях, устраивали осады и возглавляли набеги.

Затем появился мой «патрон», принц Васпиан, с настороженным выражением худого, смуглого, не лишенного красоты лица. Не обратив внимания на вежливые приветствия высших офицеров, вставших при его появлении, он прошел к низкому дивану и сел прямо передо мной.

Не успел он сесть, как вошел еще один человек, и принц Васпиан снова нехотя поднялся, приветствуя самого узурпатора Арколу, всемогущего верховного вождя Черного Легиона.

Это была примечательная личность. Аркола сразу производил сильное впечатление, от него исходило ощущение могущества и власти. Вообще-то я его уже видел, вернее, его изображение в палунгордре,[17] много недель назад в Занадаре, когда, стоя в тайном проходе крепости, я подслушал его разговор с принцем Тутоном, вождем небесных пиратов.

У узурпатора было широкое выразительное лицо, квадратная челюсть и тяжелый нахмуренный лоб. Толстая шея на могучих плечах, длинные сильные руки и широкая грудь бугрились мышцами, напоминающими толстые провода. Это был не кривоногий карлик, как большинство Чак Юл, но настоящий Геркулес, такого же роста, как я сам, но значительно массивнее и сильнее.

Черты его лица — резкие, грубые, тупые — привлекали и удерживали внимание. Кожа смуглая, голова продолговатая, с бесцветными, в отличие от сына, волосами. В ушах сверкали золотые шарики, на толстой шее мерцала нить огненных рубинов. Из-под густых черных бровей смотрели свирепые львиные глаза. С этим человеком нельзя шутить. Он рожден приказывать.

Он был одет в простой кожаный воинский наряд — куртка с высоким воротником, какие повсеместно носят на Танаторе, в широком вырезе на груди были видны курчавые волосы и бугры мышц. К куртке прикреплена страшная эмблема Черного Легиона — рогатый и клыкастый улыбающийся череп с алыми пламенеющими глазами. На могучие плечи небрежно наброшен ниспадающий до пола роскошный плащ из изумрудного бархата, богато расшитый золотом.

В полной тишине вождь Черного Легиона занял свое место на небольшом помосте посередине стоявших полукругом низких диванов. Его сын, принц Васпиан, сидел слева. Диван справа оставался незанятым.

И только тут в комнату вошел последний член высшего совета Чак Юл. Я слышал о нем, но никогда не видел раньше. Тем не менее я сразу узнал его, едва он появился. Ул Ужасный, как его прозвали. Из высших руководителей Черного Легиона считаться следовало прежде всего с ним.

Толстый маленький человечек с безмятежным лицом, весь в сером, руки прячутся в широких рукавах, шаркая ногами, прошел по комнате. Все застыли.

Голова у человечка была гладкая, как яйцо, лицо маслено-желтое, раскосые глаза черны и холодны, как замороженные чернила. На лице слабая улыбка. Выглядел он совершенно мирным и безвредным, но только на первый взгляд.

По напряженному молчанию я понял, что и остальные разделяют мое инстинктивное отвращение и страх перед этим невинно выглядящим человеком. На всех как будто повеяло ледяным ветром. Холодное влажное дыхание Неведомого… зловещий ветер из мрачных бездн Ада…

Кто он, этот маленький человечек, называющий себя Улом, откуда он пришел — все покрыто тайной. У него не было друзей, и лишь страшные боги, которым он поклонялся, знали все тайны его души.

Одни называли его колдуном, другие — жрецом, были и третьи, и их было немало, звавшие его дьяволом во плоти.

Таким был Ул Ужасный, колдун Чак Юл, жрец тайных богов, слуга Неведомого.

Глава шестая Тайный совет

Теперь собрались все семь высших руководителей Черного Легиона, и тайный совет начался.

Глубоким сильным голосом заговорил Аркола.

— Господа, все вы видели ультиматум, доставленный посланником занадарцев, и вам известно наше положение. Что мы ответим на угрозы принца Тутона?

Один из высших командиров, седой старик со многими шрамами, проворчал:

— Швырнем ему их в лицо!

Один или два командира поддержали старого воина. Аркола откашлялся, и наступило молчание.

— Справедливо. Воины Чак Юл никогда не увиливали от сражения. Но подумайте, летающие корабли Занадара — могучее оружие. Нам нечем защищаться от нападения с неба, наши люди привыкли сражаться на земле.

Вкрадчиво заговорил мой патрон принц Васпиан:

— Отец, ты, конечно же, не собираешься отдавать плату — я чуть не сказал дань, — которую требует этот заносчивый вождь небесных пиратов?

На лице Арколы появилось мрачное выражение:

— Лучше отдать золото, чем жизнь, ее, если отдашь — не вернешь. Что для нас несколько тысяч золотых монет? Еще до конца года мы получим от богатых купцов Шондакора гораздо больше. И, повторяю, у нас нет защиты от летающих машин Города-в-Облаках.

— Все это правда, Аркола, но еще ни один враг не получал от Черного Легиона дань без битвы, — проворчал седой старый воин, позже я узнал, что его зовут Муррак. — Как воспримут это наши люди? Как это впишется в их нормы, их представления? Что станет с их верой в нас, командиров? И разве, получив без всякого сопротивления эту дань, подлый Тутон не потребует еще? Может, стоит не поддаваться, иначе потом, после бесконечных уступок, нам все равно придется сражаться.

На мрачном лице Арколы проступила едва заметная улыбка.

— Да, это серьезные и основательные доводы, в них много правды, — кивнул он. — Если бы у принца, моего сына, была бы хоть половина ума моих верных старых командиров, отец гордился бы им. Увы, боюсь, женские чары поумерили его мужественность и затуманили мозг.

Члены совета усмехнулись; принц Васпиан гневно вспыхнул, но разумно воздержался от замечаний. Я же начал понимать, что под «врагом» принц подразумевал собственного отца.

Покрасневший, мрачный, принц Васпиан молчал. Отец его скривил губы холодной жесткой усмешкой.

— И поскольку причина наших нынешних затруднений в той самой любви, что уменьшила мужество моего сына, ему надлежит дважды подумать, прежде чем обвинять воинов Черного Легиона и злословить по поводу их чести. Знайте, что если мы и заплатим, это вовсе не будет «дань», но расчетливое вложение, которое со временем принесет большой доход.

Тут заговорил лысеющий, но еще крепкий, широкоплечий командир, и слова его вызвали у меня шок.

— Раз уж зашел разговор, могу ли я спросить, когда состоится бракосочетание принца Васпиана и принцессы Дарлуны?

Я невольно вздрогнул. В первое мгновение даже не поверил собственным ушам. Дарлуна и этот чванливый принц? Это казалось невозможным. Я напряг слух, разговор продолжался.

— Принцесса желает, чтобы это произошло как можно скорее, — ответил Васпиан, мерзко усмехаясь при этом, и при виде этой усмешки мне захотелось придушить его собственными руками.

Аркола фыркнул.

— Никогда мне не понять, чем принц, мой сын, заслужил любовь такой волевой и привлекательной женщины, — сказал он с насмешливой улыбкой. — Однако это узаконит нашу власть, так что я ничего не имею против.

— Она обезумела от любви ко мне, — громко и хвастливо заявил принц. — Каждый день промедления кажется ей невыносимым!

— Да? Ну что ж, перейдем к более важным делам, — сказал Аркола.

Отвернувшись от хвастливого принца, Аркола обратился к единственному члену совета, который до сих пор не сказал ни слова. Маленький колдун-жрец Ул все это время сидел молча, спрятав пухлые руки в рукавах одежды, на его голом масленом лице было спокойное непроницаемое выражение. Он сидел как маленький злой Будда, переводя взгляд крошечных умных глаз с одного лица на другое, и слушал каждое слово, никак не реагируя и сохраняя полное, ничем не возмущаемое спокойствие.

— Что скажет Ул Ужасный о грозящих нам опасностях? — спросил Аркола.

Маленький жрец задумался, склонив голову на плечо. Заговорил он высоким мягким голосом, вежливо и негромко.

— Подобно большинству доблестных и могущественных людей, ты, милорд, сводишь возможные действия к простой альтернативе: битва или сдача. Однако есть и другие возможности.

— Какие? — спросил Аркола. — Признаюсь, я не вижу иного выхода: либо заплатить то, что требует принц, либо отказаться и готовиться к битве.

Жрец кивнул, свет ламп отразился на его круглой блестящей лысине.

— Однако существуют и другие пути, — спокойно сказал он. — Позволь предложить их твоему вниманию и вниманию остальных господ. Предположим, — на его лице появилась улыбка, и весь он казался милостивым благосклонным ангелом, — предположим, мы откажемся платить, а Тутон, тем не менее, не в состоянии будет на нас напасть.

Муррак, седой военный, удивленно посмотрел на маленького жреца.

— Как это «не в состоянии»? — осведомился он.

— Возможно, по болезни, — мурлыкал Ул, лицо его было по-прежнему спокойным, голос — мягким. — Есть способы, вы знаете, милорды. Письмо совета лично ему в руки, письмо, пропитанное ядом, или подарок — молодые красивые рабыни, все зараженные смертоносной болезнью, или драгоценная безделушка, какая-нибудь дорогая побрякушка с острым выступом, порежет палец, а выступ смочен ядом…

Приходилось мне слышать злые голоса, но должен признаться, что кровь у меня стыла в жилах от этого мягкого учтивого голоса маленького улыбающегося жреца, обсуждавшего убийство ничего не подозревающего человека. И, к чести руководителей Черного Легиона, обыкновенных вояк, а не каких-нибудь коварных Борджиа, должен признать, что они реагировали на эти предложения Ула Ужасного почти с таким же отвращением, как и я.

— Милорд! — обратился к Арколе Муррак. — Никогда воин Черного Легиона не опозорит себя такой низостью! Разумеется, ты не станешь…

Аркола думал над словами жреца, уткнув подбородок в покрытый шрамами кулак. Я видел, что он, хоть и с неохотой, но обдумывает предложение маленького жреца. На лице его читалось явное отвращение.

Наконец он заговорил, но в сущности прямого ответа так и не дал. Потом разговор перешел на общие вопросы вооружения и необходимой подготовки. Я понял, что принц Тутон, глава небесных пиратов, потребовал платы за Дарлуну. До того, как ее захватили воины Чак Юл, Дарлуна была гостьей или пленницей занадарского монарха; нам пришлось бежать из Города-в-Облаках, так как я случайно узнал, что предатель Тутон, делавший вид, что защищает интересы принцессы, на самом деле втайне торговался с Арколой о цене за нее. Он запросил очень высокую плату и был готов в любую минуту продать принцессу Шондакора ее врагам.

Теперь же, когда бегство из Занадара привело ее в руки врагов, Тутон, очевидно, решил, что это Аркола устроил побег — что абсолютно не соответствовало истине. Но он требовал выплаты полной суммы выкупа, угрожая в противном случае войной. Вот перед какой дилеммой теперь оказались руководители Черного Легиона.

Я почти не слышал дальнейшего разговора. Я просто оцепенел от невероятного известия: женщина, которую я люблю, скоро будет женой этого щеголеватого хлыща-принца — и по ее собственному желанию, во всяком случае так было сказано. Я не верил, не мог поверить, что это — правда. Ну конечно же, беспомощная пленница принца, Дарлуна была вынуждена согласиться на брак.

Какова бы ни была истинная причина, я должен ее знать. Должен из ее собственных уст услышать, что она на самом деле хочет стать женой принца Черного Легиона, иначе я никогда в это не поверю.

Тысячи мыслей проносились в моем ошеломленном мозгу. То, что я каждой клеточкой своего тела, мозга и души люблю гордую и прекрасную принцессу, известно только мне. Она ничего не знает о моей любви, потому что я так и не решился ей признаться. Да и сам я полностью осознал это, лишь только когда лишился ее.

Не представляю, что она обо мне думает, хорошо, если больше не презирает меня. Из-за целой цепи случайностей и недоразумений Дарлуна решила, что я бессовестный трус и слабак. Но ведь я спас ее от жестокого и коварного врага Тутона, и она должна была понять, что несправедлива ко мне. Но как бы там ни было, я должен услышать правду от нее самой.

И я страшился этой правды!

Вскоре совет Черного Легиона кончился, и его участники разошлись. Мой патрон, принц Васпиан, лениво поднялся, набросил на хрупкие плечи плащ из темно-зеленого бархата с капюшоном и, бросив украдкой взгляд на занавес, вышел из комнаты.

Повинуясь его приказу, я ушел по тайному проходу.

Я заметил, что этот проход соединялся еще с несколькими. В королевском дворце в Шондакоре очень толстые стены, и, похоже, они прорезаны сетью тайных ходов со скользящими панелями и смотровыми глазками, как и могучая цитадель в Занадаре.

Я решил, прежде чем отправиться в свою комнату в покоях принца, немного исследовать эти ходы. Вдруг когда-нибудь пригодится.

Стены туннелей были пронизаны скрытыми глазками под специальными задвижками. Сдвигая эти щитки, я обнаружит, что ходы увели меня довольно далеко в глубь королевского дворца.

Я собрался пройти еще совсем немного, а потом вернуться и заняться своими делами.

Звуки приглушенных голосов привлекли меня к одному глазку. Я отодвинул щиток, заглянул в маленькое отверстие и увидел пышно обставленную комнату. По роскоши и утонченности украшений я предположил, что это женский будуар.

Но мне некогда было разглядывать обстановку, все мое внимание приковали два человека, стоявшие в центре комнаты. Это были мужчина и женщина, я не видел их лиц и не слышал, о чем они говорят, только казалось, женщина о чем-то нежно просит, а мужчина спокойно отказывает ей.

С удивлением я осознал, что мужчина этот не кто иной, как мой патрон Васпиан!

Он стоял спиной ко мне, и лица его я не видел, но по фигуре я решил, что это принц. Во всяком случае, на нем был зеленый плащ, тот самый, что я видел на сыне Арколы, когда он несколько минут назад покидал зал совета.

Он страстно обнял женщину, капюшон упал, и я увидел гладкие черные волосы принца.

И тут у меня перехватило дыхание от изумления… сердце сжалось от тоски… я отвернулся, потрясенный, и бросился из этого лабиринта в тишину своей комнаты.

Прижав к себе женщину, принц развернул ее так, что я из своего тайного укрытия смог хорошо разглядеть ее лицо.

Великолепие золотисто-рыжих волос… темно-янтарная кожа… сочные страстные губы и чуть раскосые великолепные глаза, таящие загадку в изумрудной глубине… ошибки быть не может.

Это принцесса Шондакора Дарлуна, женщина, которую я люблю! Дарлуна, с влажными от слез щеками, с дрожащими губами — все в ней говорит о глубоком чувстве, Дарлуна — с принцем Васпианом!

Глава седьмая Миссия Маруда

Принц Васпиан со своей свитой размещался в великолепных апартаментах. Сверкающие мраморные полы, резные стены, увешанные прекрасными старинными шпалерами, с высоких потолков спускались серебряные лампы. Но при всем богатстве — на удивление мало слуг. Думаю, в этом сказывалась болезненная подозрительность принца. Он считал, что мало кому может доверять, и меньше всего слугам.

Апартаменты располагались в дальнем углу одного из крыльев королевского дворца, уединенном и отгороженном от главных коридоров множеством комнат. Одну из них — маленькую, но удобную, отвели мне. Васпиан, очевидно, решил, что шпионам или убийцам, подосланным его недругами, таким образом, придется сначала иметь дело со мной. Ситуация могла бы показаться занятной, если бы я не был так подавлен.

В первые дни у меня как у главного телохранителя принца почти не было дел. Чак Юл во многом оставался оккупационной армией — ордой завоевателей, силой захвативших город и в любую минуту ждущих восстания. Поэтому во дворце не было ни балов, ни маскарадов. Аркола ежедневно в четыре часа пополудни собирал совет, подписывал указы, разрешал споры, улаживал ссоры. Оставшуюся часть дня он проводил, проверяя и обучая воинов.

Принца Васпиана подобные дела не интересовали. Это был испорченный молодой человек, тщеславный и подозрительный, ленивый и абсолютно ничем не интересующийся. В нем не было ничего от воина, и встречи с солдатами его раздражали. Не интересовали его и вопросы управления делами Легиона, он держался подальше от отцовского правосудия. Его поглощал тайный мир заговоров и интриг, политического лавирования и соперничества. Те руководители Черного Легиона, которых я до сих пор видел, за исключением Ула Ужасного и, пожалуй, самого узурпатора, были простыми военными командирами, крепкими, сильными людьми, совершенно не интересовавшимися дворцовыми интригами, которые так увлекали принца Васпиана. Я не сомневался, что Муррак и другие военные руководители не любят Васпиана, — не их поля ягода; к слову сказать, его острый язык, уклончивые взгляды и умствования вряд ли расположили бы к нему и любое другое общество. С ним просто старались не знаться.

Что же касается Арколы, то он казался мне способным руководителем и прирожденным лидером, с огромным обаянием и полным отсутствием совести. Интриги, тайны, коварство, болезненная подозрительность, обманы, страх и зависть, окружавшие сына, вызывали в нем лишь презрение.

Сам Васпиан редко показывался при дворе, но настаивал, чтобы я обязательно там бывал. Я должен был докладывать ему, о чем говорят и что делают его «враги». И вот я страдал на бесконечных родовых тяжбах, распределениях собственности, обсуждениях новых законов и прочее, и прочее. И ежедневно принц подолгу допрашивал меня, требуя отчета о малейших подробностях происходившего. Каким тоном говорил тот или иной комор, выступая от имени своего клана? На кого посмотрел тот или иной лорд, когда был задан тот или иной вопрос? Шептался ли такой-то капитан Чак Юл с таким-то? Передавались ли записки на суде родов? Бесконечными, повторяющимися и утомительными были эти разговоры с принцем; если бы не возможность оставаться при дворе, вблизи Дарлуны, я бы давно порвал с ним.

Дарлуну я почти не видел и мне ни разу не удалось приблизиться к ней, чтобы поговорить или хотя бы просто обратить на себя внимание. Несколько раз она появлялась на вечерних банкетах, обычно под руку с принцем, и поскольку я стоял прямо за креслом, то в первый раз я испугался, что она меня узнает. Но у Чак Юл не принято сажать женщин рядом с мужчинами, и потому Дарлуна оказалась далеко от руководителей Черного Легиона. Я пожирал ее глазами, но стоило ей посмотреть в мою сторону, я тут же отводил взгляд.

Но взор принцессы неизменно скользил мимо, задерживаясь на мне лишь на мгновение и с полным равнодушием.

В очередной раз, отведя глаза от Дарлуны, я обнаружил, что на меня пристально смотрит Ул Ужасный, смотрит задумчиво, с интересом. На губах жреца-колдуна играла легкая улыбка, и я с равнодушным видом отвернулся, стараясь показать, будто мое внимание к принцессе было лишь простым любопытством и что я не заметил, что нахожусь под пристальным наблюдением Ула.

За время пребывания в рядах Черного Легиона я кое-что узнал о недавних событиях.

Я случайно услышат несколько загадочных и неясных намеков на то, каким способом Чак Юл овладел укрепленным городом Шондакором, раскинувшимся на берегах реки Аджанд. Было что-то не так в том, как быстро и легко город стал добычей врага. Обычно защищенный толстыми стенами и надежно охраняемый город мог длительное время выдерживать осаду. Я и раньше слышал, что Шондакор пал вообще без осады и что воины Черного Легиона оказались в нем еще до того, как был дан сигнал тревоги.

Я сблизился с несколькими офицерами моего ранга, служившими во дворце, стараясь при этом не вступать в отношения с членами свиты других руководителей Легиона, чтобы не вызвать подозрения у своего патрона. В свободное время я выпивал со своими новыми знакомыми и многое узнал о захвате Шондакора.

Чтобы не утомлять читателя пересказом всех этих разговоров, я передам только их суть.

Существует тайный проход в город, о чем мало кому было известно. Шондакор — город древний, и многие короли правили в Золотом городе ку тад. Давным-давно, в дни правления какой-то далекой династии, и был сделан этот ход. Даже царствующий ныне королевский дом не знал о нем, но благодаря своему искусству Ул Ужасный узнал о скрытом ходе, через который и проникли в город воины Черного Легиона, захватив его, прежде чем опомнились защитники.

Читатель может себе представить, как эта новость взволновала меня. Если бы армии ку тад, скрывавшейся в джунглях Великого Кумулы, стало известно, где этот вход, они смогли бы вернуть себе город. Это было бы даже забавно — освободить город, воспользовавшись тем же средством, которое позволило Черному Легиону захватить его.

Теперь тайный вход в сущности уже не был тайным, потому что через него прошли сотни Чак Юл, до того как были взяты главные ворота и в город вошла основная армия.

Вскоре я отыскал приземистого и крепкого солдата, который одним из первых вошел в город и который, к счастью, был неравнодушен к крепкому вину, называемому кварра. От него я узнал, что тайный вход — это не скрытые ворота в стене, а туннель, идущий под стенами и даже под рекой. Поразительное инженерное сооружение! Теперь, когда я знал тайну, важно было передать ее лорду Ярраку и его воинам. Но вряд ли бы я смог выехать из города и направиться в джунгли, не вызвав подозрений у Чак Юл.

К счастью, лорд Яррак предусмотрел подобную ситуацию и назвал мне имя некоего хозяина гостиницы в Шондакоре, который был тайным агентом ку тад и передавал им необходимую информацию.

Когда выдался свободный день, я нашел предлог заглянуть в его гостиницу, которая называлась «Девять бутылок», и, отведя хозяина в сторону, обменялся с ним паролями, которые мне сообщил Яррак. Я вручил ему письмо к лорду Ярраку, в котором говорилось о тайном входе в туннель. В письме я также просил лорда Яррака набраться терпения и не штурмовать город, пока я снова не свяжусь с ним, ведь я еще не организовал побег принцессы.

Хозяин гостиницы, большой краснолицый человек, по имени Маруд, обещал в ту же ночь доставить письмо.

— О боги, капитан! — воскликнул он (принц присвоил мне звание комада, когда я поступил к нему на службу), — я месяцами держал глаза и уши открытыми, чтобы узнать, как эти кривоногие маленькие хоребы сумели так внезапно ворваться в город, да так ничего и не узнал. А сколько вина я даром влил им в глотки, пытаясь развязать их мерзкие языки! — Он засмеялся, и его большой живот заколыхайся.

— Они люди скрытные, но тебе-таки удалось у них кое-что выведать, — сказал он.

— Ты сможешь пройти в туннель? — спросил я. — Не знаю даже, охраняется ли он. Снаружи, во всяком случае, охраны не видно.

Он подмигнул.

— Насчет этого не волнуйся, капитан! В старой голове Маруда найдется парочка хитростей. Отправляйся к себе во дворец, а остальное предоставь мне. Будь уверен, я передам твое письмо в руки самого лорда Яррака.

И, вытирая ладони о грязный фартук, лысый толстяк хозяин отправился к другим посетителям. Я смотрел ему вслед.

С огромным животом, краснолицый, сопящий старик явно не был похож на героя. Но сегодняшней ночью ему предстоит проявить все свои способности, тогда и станет ясно — герой он или нет.

Нечасто на плечи одного человека ложится такой груз. Судьба Дарлуны и моя, судьба всего Шондакора заключалась в письме, которое старый Маруд тщательно упрятал за свой кожаный пояс. Что ж… посмотрим, что будет…

Я благополучно добрался до дворца и прошел в дальнее крыло, где помещались принц и его свита. Я разделся и лег, но долго не мог уснуть. Мне не давал покоя жрец, которого называют Улом Ужасным, я не мог понять, как этот чужак узнал о тайном туннеле под стенами Шондакора, когда даже правящая династия ничего о нем не знала. Если бы кому-нибудь из них это было известно, то, конечно же, проход охраняли бы или же вообще замуровали.

Что за странными способностями обладает этот человечек? И какую роль он сыграл в этих событиях?

Наконец, несмотря на охватившее меня беспокойство, усталость взяла свое, и я уснул тяжелым сном.

Небо Танатора, это странное меняющееся золотое небо, внезапно озарилось волшебным светом. Рассвет.

Я услышал в коридоре топот ног. Донеслись отдаленные крики, в них звучала тревога, хотя нельзя было разобрать слов. Я вскочил, надел кожаную куртку, обулся, застегнул перевязь, пристегнул ножны с мечом и пошел узнать, что случилось.

Я увидел капитана, с которым был немного знаком. Он торопливо шел по коридору.

— В чем дело, Нарга? На дворец напали? — спросил я, придержав его за руку.

— Нет, Джандар, ничего подобного. Просто поймали шпиона! — отрывисто ответил он.

— Кто поймал?

— Те, кто служит лорду Улу, — последовал ответ. — Шпион хотел пройти тайным ходом под рекой и стенами, но его схватили солдаты, которых поставил там лорд Ул.

Холодок предчувствия пробежал у меня по спине.

— А известно имя шпиона? — беззаботно спросил я.

Он кивнул.

— Это некто Маруд, хозяин одной гостиницы, — ответил капитан. — Похоже, он собирался передать какое-то сообщение мятежникам в джунглях, но Ул Ужасный, с его тайным искусством, спутал его планы.

— Понятно. — Боюсь, я побледнел при этой страшной новости, но в этот час освещение во дворце тусклое и мой знакомый ничего не заметил. — У него нашли письмо?

— Нет. Его схватили и повели к Арколе, но…

— Но?

— Он выхватил у одного из стражников кинжал и убил себя. — Капитан добавил, что его ждут дела, попрощался и пошел по коридору, оставив меня наедине с моими мыслями.

Увы, храбрый верный Маруд! Должно быть, он убил себя, опасаясь, что не выдержит допроса и выдаст меня. Мне стало горько. Человек жертвует собой, чтобы спасти меня. Вернее, спасает меня, чтобы я мог служить принцессе Дарлуне.

Ну, что ж, это не первый патриот, отдавший жизнь за правое дело, и, конечно, не последний. Но я твердо решил, что когда все это кончится и все опасности будут позади, жертва Маруда не будет забыта, его имя будут помнить.

Однако одна мысль не давала мне покоя, заслонив все другие. Схватили ли Маруда до того, как он доставил мое послание, — или же после?

Все утро я пытался что-нибудь узнать, но никто не мог мне ответить. Маруда задержали у входа в туннель, но он ведь мог либо выходить из города, либо уже возвращаться. Но никто не знал, что было на самом деле!

Кроме разве что Ула Ужасного!

Глава восьмая Ул Ужасный

Несколько последующих дней я действовал очень осторожно, каждую минуту ожидая ареста. Но ничего не происходило, за мной не следили и, насколько я мог судить, ни в чем не подозревали. Мало-помалу я успокоился, решив, что о моей причастности к смерти Маруда никому не известно.

Васпиан дал мне мелкое поручение, которое привело меня в ту часть дворца, где я раньше никогда не бывал.

Выполнив поручение, я уже возвращался в апартаменты принца, когда меня окликнул негромкий голос.

Я оглянулся и увидел холодные немигающие глаза Ула Ужасного! Толстый маленький человечек улыбнулся, увидев удивление на моем лице.

— А, это комад Джандар, — промурлыкал он бархатным голоском. — У нас еще не было случая встретиться, комад, а ведь я с большим интересом следил за твоим возвышением.

— Я удивлен, что лорд Ул интересуется простым воином, — сказал я.

Он рассмеялся странно, беззвучно.

— Я интересуюсь всем, что связано с безопасностью принца Васпиана, — ответил он. — Пойдем… у тебя, конечно, найдется немного времени… у меня есть охлажденное вино, я ненадолго задержу тебя.

После некоторых колебаний я принял приглашение. Я нисколько не боялся этого маслянистого толстячка, к тому же он очень меня интересовал. Так что я позволил отвести себя в большую комнату, в которой он, по-видимому, жил.

Комната оказалась просторной, солнечной, с удобной мебелью, толстыми коврами, великолепными шпалерами и мягкими стульями. Он налил мне отличного желтого вина в серебряный кубок и поставил рядом тарелку с маленькими пирожными и ломтями холодного мяса. Я отметил про себя, что жрец ведет отнюдь не аскетический образ жизни и любит комфорт.

И решил также в его присутствии не прикасаться ни к закускам, ни к вину, чтобы не наглотаться какого-нибудь наркотика, развязывающего язык. Поэтому я только смочил губы вином и вежливо отказался от пирожных, сказав, что только что поел, что, кстати, было правдой.

Ул сел напротив, сложил на животе свои пухлые мягкие ручки и посмотрел на меня умным проницательным взглядом, на губах его была мягкая улыбка, что, впрочем, не смягчало змеиного холода его глаз. Я обратил внимание, что он усадил меня так, чтобы мое лицо было ярко освещено, а его оставалось в тени.

— Ну, комад, здесь нам будет удобно, и мы сможем немножко посплетничать… Помнится, ты раньше служил лорду Сорабы?

Я ответил, что это так.

— По-прежнему ли городом правит лорд Каамурат? — спросил он, удивив меня: когда мы, составляя легенду, выбрали Сорабу как место моей последней службы, мы исходили из того, что Черный Легион вот уже много лет не приближался к этому городу на берегах Корунд Ладж и потому навряд ли мне придется отвечать на какие-нибудь сложные вопросы о городе, которого я в жизни не видел.

— Да, — ответил я, — хотя он уже стар.

Так оно и было на самом деле. Лорд Яррак все же тщательно проинструктировал меня на случаи, если вопросы все-таки зададут.

Ул задумчиво кивнул, а потом спросил о здоровье какого-то лорда Уруша. Я о таком никогда не слышал и решил потянуть с ответом. Я рассмеялся и сказал, что был простым солдатом в городской страже и с большими господами не общался.

Улыбка Ула стала шире. Мне она не понравилась. Не понравился и блеск черных глаз, когда он хитро взглянул на меня.

— Естественно, так и должно быть, — промурлыкал он. — Но разве не странно, что всего лишь через несколько недель службы ты получил высокое звание и занял место рядом с самим принцем Васпианом, а в Сорабе оставался всего лишь простым солдатом?

Я с нарочитой небрежностью пожал плечами, хотя под курткой был весь мокрый от пота.

— Ничего странного, милорд. Мой командир в Сорабе был очень практичным человеком, он все время старался услужить знатным людям, продвигая их сыночков в обход более достойных, но менее знатных воинов, таких, как я, например. К тому же ты должен знать, милорд, что вовсе не воинские заслуги привлекли ко мне внимание принца Васпиана, а лишь счастливая случайность: я спас его, остановив понесших тапторов.

— Ах, да, что-то такое я слышал… действительно, счастливый случай: и принц невредим, и ты повышен… А откуда ты родом, комад? Никогда не встречал человека с таким цветом глаз и волос.

— Моя страна называется Соединенные Штаты Америки, — ответил я.

— Что за странное название! Никогда не слышал о таком городе. Где это? — лениво спросил он, по-прежнему слегка улыбаясь.

Я понимал, что он со мной играет, но ничего не мог поделать. Теперь я понял, каково приходится маленькой мышке в лапах толстого, ленивого и очень сытого кота.

— Это очень далеко отсюда, — я говорил истинную правду. — Не могу точно указать направление, я давно уехал оттуда и успел побывать во многих землях.

— Должно быть, действительно очень далеко, — лениво тянул Ул, — я никогда о нем не слышал, а география — мое давнее хобби. Скажи мне, комад, у всех ли жителей твоей земли глаза такого странного цвета?

— Нет, не у всех. Наш народ состоит из множества разных наций. Впрочем, у многих моих земляков голубые глаза. Здесь такие, кажется, встречаются очень редко.

— Да, редко, очень редко! — кивнул он и снова беззвучно рассмеялся.

И от этого смеха у меня по коже поползли мурашки. Что-то в этом маленьком, толстом, внешне столь безобидном человеке настораживало меня. Мне подумалось, что этот милый человек едва ли не опаснее кобры.

Я решил покончить с расспросами и заявил, что не могу надолго оставлять своего патрона.

— Ах, да, милорд принц несколько… как бы это сказать… излишне подозрителен, — замурлыкал он, потирая толстые ручки. — У него такое странное чувство, будто его окружают одни враги, не так ли? Скажи мне, комад, а нет ли у тебя тайны, которую ты скрываешь?

Я принужденно рассмеялся.

— Конечно, милорд! Она есть у каждого человека!

Он снова рассмеялся и встал, чтобы проводить меня из своего теплого уютного гнездышка.

— О, да! — хихикал он. — Но кое у кого эти тайны поразительны! — Мне эта ремарка совсем не понравилась.

Я поклонился и пошел по коридору. И пока не свернул за угол, чувствовал на себе взгляд его холодно поблескивающих маленьких глазок.

Так закончилась моя встреча с Улом Ужасным. Я чувствовал — то ли он знает, то ли подозревает, что есть во мне нечто такое, что я должен скрывать от всех. Но он не вмешивался в мои дела и не опрашивал никого из моих начальников, в этом я был уверен.

Правда, с тех пор я старательно избегал его. И, к счастью, принц Васпиан больше не посылал меня в ту часть дворца.

Затем несколько вечеров я сопровождал своего патрона на придворные пиры и потому часто видел Дарлуну.

На этих пирах бывал и Ул Ужасный, так что я старался не показывать своего интереса к принцессе, да и вообще не привлекать к себе внимание, — он явно не доверял мне. К счастью, принц Васпиан донельзя боялся толстого маленького колдуна и не скрывал своей неприязни, на совете или на пирах он откровенно избегал Ула. Ул не обижался, только улыбался своей отрешенной улыбкой Будды.

Я уже сказал, что часто видел принцессу во время долгих пиршеств, но она по-прежнему не замечала меня.

Она держалась сдержанно, с достоинством, всегда в роскошных одеждах и дорогих украшениях, и тем не менее казалась скорее беспомощной пленницей, чем будущей королевой. Она почти не разговаривала с сидящими за столом женщинами. Все это были женщины Чак Юл, жены, дочери и любовницы руководителей Черного Легиона, наглые, скандальные, лишенные манер. Они постоянно делали язвительные замечания о ее нарядах; что бы она ни сделала, все сопровождалось взрывами издевательского смеха, у меня руки чесались от желания схватить меч или кинжал, ринуться к ним и раскидать в разные стороны. Но я молчал, сдерживаясь порой с невероятными усилиями, и не думаю, что на пиру кто-нибудь это замечал.

Входя или выходя из зала, всегда под руку с ухмыляющимся принцем, Дарлуна что-то негромко говорила ему. Она не колеблясь принимала его руку, но особой радости не было заметно. Я никак не мог определить ее истинного отношения к принцу Васпиану. Одно точно, вели они себя не как любовники, правда, принц часто целовал ей руки и что-то шептал на ухо. Но лицо ее при этом оставалось бледным и бесстрастным; она не отказывалась разговаривать с ним, но и не испытывала при этом удовольствия.

Я решил, что у принца есть над ней какая-то власть. Что-то такое, что не дает ей открыто перед вождями Черного Легиона отвергать его ухаживания, его льстивое внимание.

И потом, мне казалось просто немыслимым, что она может его полюбить. Я не сомневался, что гордая принцесса Шондакора способна на сильную и страстную любовь, но она была уж слишком женщина, а он — слишком не мужчина, чтобы заслужить ее любовь.

Теперь вам понятна вставшая передо мной проблема. Я проник в город с единственной целью — спасти принцессу. Но теперь я не был уверен, что Дарлуна хочет, чтобы ее спасали. К тому же я никак не мог забыть, как несколько недель назад, когда мы с Коджей и Дарлуной попали в плен к подлому и коварному, но красивому и очаровательному принцу Тутону из Занадара, она приняла его дружбу и считала его своим союзником, чуть ли не женихом. Когда же мы с Лукором силой вырвали ее из когтей принца, она сначала страшно рассердилась и заявила, что не нуждается в моей помощи. Неужели опять все повторяется? Я не знал, что подумать; знал лишь одно: прежде чем освобождать ее из рук Черного Легиона, я должен из ее собственных уст услышать, любит ли она принца Васпиана.

И все время я мысленно видел эту ужасную сцену в ее будуаре — она в объятиях человека, которого я принял за принца Васпиана, о чем-то страстно просит его, щеки мокры от слез, сияющие изумрудные глаза смотрят в его скрытое от меня складками капюшона лицо.

Неужели я стал невольным свидетелем любовной сцены? Но если так, откуда тогда эта холодность при встречах с ним? Куда девалась страсть? Другого пути у меня просто нет. Я должен поговорить с Дарлуной — и побыстрее!

И как раз в эту ночь у меня появилась такая возможность.

Единственным пока известным мне пороком Васпиана было пристрастие к некоему снадобью, называвшемуся сонным лотосом.

Это мощный наркотик, притупляющий чувства и уносящий сознание в мириады волшебных упоительных сновидений. В часы уныния или скуки мой патрон запирался в своих апартаментах, вдыхал пары сонного лотоса и оставшуюся часть ночи проводил в наркотическом сне.

В тот вечер, кипя то ли от ярости, то ли из-за какого-то воображаемого оскорбления, то ли из-за очередных фантазий по поводу вездесущих и незримых врагов, которые будто бы опять добились какого-то преимущества, принц, бранясь и проклиная всех на свете, забрался в свою берлогу и громко потребовал трубку и сонный лотос. Я знал, что теперь он до утра не покажется, и, следовательно, я свободен. Моя комната была самой крайней, и я мог незаметно уходить и приходить. Поэтому, завернувшись в темный плащ и набросив на плечо перевязь, я отправился на долгожданную встречу с Дарлуной.

Я отыскал полутемный коридор, которым редко пользовались, и направился в заброшенную, пустующую часть дворца. Здесь в пыльной темной комнате я осмотрел стену, ища тайный знак, обозначающий скользящие панели. Через них можно попасть в сеть тайных туннелей.

Я еле сдержал радостный возглас, когда мой тусклый фонарь наконец высветил маленький загадочный знак. Я быстро отыскал тайную пружину. Раздался щелчок, послышался скрип скрытых шарниров, и передо мной открылось черное отверстие. Не раздумывая я шагнул в него, и за мной опустился тяжелый гобелен.

Быстро и стараясь не шуметь я двигался по извилистым коридорам в стенах дворца. Я бывал здесь неоднократно и уже освоился со знаками на стенах — указателями направления. Легко ориентируясь, я кратчайшим путем прошел в ту часть дворца, где размещались покои принцессы.

Я шел в темноте, сердце билось где-то в горле, и должен признаться, во рту у меня пересохло и пульс стучал как бешеный. Очень может быть, что-то, что я вскоре услышу, изменит всю мою жизнь. Ибо… что если она действительно любит принца Васпиана из Черного Легиона? Что если эта свадьба — по любви, а не по принуждению?

Я почувствовал, как сердце наливается свинцом. Если это действительно так, и принцесса подтвердит, то для меня это будет равносильно смертному приговору.

И хотя я никогда не говорил Дарлуне о своей любви, а между нашими социальными положениями лежала целая пропасть, которая вполне могла стать непреодолимой, в глубине души у меня всегда горело чистое и светлое пламя надежды.

Любовь без надежды — вовсе не любовь, а черный ядовитый паук, разъедающий сердце. Неужели мне уготована такая судьба? Неужели принцесса любит… может любить принца Черного Легиона?

Через несколько минут я узнаю ответ. И вот с внутренней дрожью я приближался к потайному глазку и скользящей панели, ведущей в покои Дарлуны.

Я накрыл фонарь плащом, чтобы через какую-нибудь щель в стене не заметили свет, — я не был уверен, что принцесса одна.

В полной темноте я приблизился…

И замер от неожиданности!

Пробивавшийся из помещения свет тускло освещал профиль незнакомого человека. Впрочем, лицо его было скрыто черным забралом, и я видел только блеск глаз, прижатых к глазку в стене.

Кто-то подглядывал за Дарлуной! В смятении я отступил и споткнулся обо что-то, покатился камень. В безмолвии черного прохода его стук показался мне оглушительным, и тут же неведомый наблюдатель отступил от глазка и сразу растворился во тьме.

С колотящимся сердцем, сдерживая дыхание, я стоял в темноте, вслушиваясь и всматриваясь, пытаясь определить, куда он делся. Волосы встали дыбом, каким-то шестым чувством я ощущал его невидимое присутствие.

Потом ослепительный луч ударил мне прямо в глаза — обнаженная сталь устремилась к моему сердцу, и я отчаянно ринулся защищать свою жизнь.

Глава девятая Схватка во тьме

Не в первый раз я сражался не на жизнь, а на смерть, и, думаю, не в последний. Но от всего сердца молю всех существующих богов, чтобы мне никогда больше не оказаться в столь отчаянной и безвыходной ситуации.

Драться в узком проходе вообще довольно сложно, а в кромешной тьме, когда вы не видите друг друга, схватка превращается просто в хаос.

Я слышал тяжелое дыхание, скрип обуви, звон мечей, но не видел ничего, абсолютно ничего.

Когда он устремился ко мне, я мгновенно выхватил меч, отскочил и парировал удар, но противник оказался так близко, что больно полоснул меня по груди, прорезав кожаную куртку. Полдюйма глубже, и я бы не рассказывал эту историю.

Я только защищался, и потребовалось все мое мастерство, чтобы удерживать невидимый меч подальше от моего горла. Шаг за шагом я отступал, пытаясь улучить мгновение и бежать: в любой момент нас могли услышать — сбегутся стражники, меня схватят, тайна моя будет раскрыта, и все надежды спасти принцессу рухнут.

Я по-прежнему только отбивался от атакующего невидимого противника.

Никогда не сражался я так искусно. Если бы не хитрости и уловки, усвоенные от Лукора, одного из величайших фехтовальщиков Танатора, я бы уже давно был разрублен на куски или проткнут насквозь.

Кто бы он ни был, этот противник, он был блестящий фехтовальщик. И когда впоследствии я обдумывал происшедшее, меня это ставило в тупик. Наверняка это какой-то офицер или солдат Чак Юл. Но Чак Юл не уделял изящному искусству фехтования должного внимания. Они всадники, привыкшие рубить с коня тяжелым оружием, и им гораздо ближе копье и боевой топор, чем рапира. Но мой противник фехтовал прекрасно, почти как я. А смею утверждать, что я один из лучших фехтовальщиков этого таинственного мира джунглей.

Дуэль была яростной, но быстрой. В сущности, всего несколько секунд.

Я пятился, уступая неистовому натиску невидимого противника, и вдруг снова споткнулся, на этот раз о собственный фонарь, и упал на спину, сдернув с него плащ.

Внезапный свет, должно быть, на мгновение ослепил моего противника, потому что он остановится. Он мог бы проткнуть меня, но он остановился.

В следующее мгновение я приподнялся на колено и нанес удар. Он был так ошеломлен неожиданным светом, что не успел парировать, и концом меча я полоснул по щеке.

Всего лишь царапина, но чтобы залечить ее, потребуется несколько дней, и если я за это время встречу его, то сразу узнаю.

Но тут он отпрыгнул, свернул в боковой коридор и пропал.

Я вскочит, готовый броситься следом, но тут услышат топот множества ног, выкрики и звон оружия. Кто-то услышал нас и вызвал охрану.

Я поспешил уйти, чтобы меня не обнаружили. Так в эту ночь я и не услышал от моей любимой, кому же она отдала свое сердце.

В последующие два дня принц Васпиан так загрузил меня, что мне некогда было и подумать о встрече с принцессой.

Наутро после дуэли я незаметно рассмотрел лицо принца и почувствовал облегчение, увидев, что царапины нет. Я говорю «облегчение», но на самом деле я испытывал смешанное чувство. Я знал, что принц плохо владеет оружием и потому сразу предположил, что это не с ним я сражался в темноте тайного хода, ведь мой противник был превосходным фехтовальщиком.

Однако именно принц рассказал мне о тайных ходах, и он хорошо знал их, а Дарлуна когда-то была хозяйкой дворца и, следовательно, тоже должна была хорошо знать их; ну, а поскольку я верил, что эти двое — любовники, то принц казался наиболее вероятной кандидатурой. К тому же раньше я в этих ходах никого не встречал.

Через два дня после дуэли принц приказал сопровождать его на очень важную дворцовую церемонию; сам Аркола велел принцу быть на ней. Офицеры Черного Легиона получали награды за заслуги и храбрость, приглашались все руководители Чак Юл.

Церемония проходила в просторном зале, с высоким потолком, освещенном тысячами свечей. Зал заполняли воины-варвары и их роскошные вожди, разукрашенные всеми своими сокровищами, но среди всех выделялся драгоценный наряд принца. Плюмаж увенчивал его сверкающий шлем, самоцветы искрились на рукояти шпаги, знаки отличия из драгоценных металлов буквально усеивали одежду.

Он обошел зал, я молча шел следом. Я пробыл в Черном Легионе слишком недолго и мало с кем из вождей был знаком, поэтому несколько удивился, когда кто-то хлопнул меня по плечу. Обернувшись, я увидел дружескую улыбку на знакомом лице.

— Ах, Джандар, как приятно снова с тобой встретиться! — послышался теплый голос, и я узнал своего товарища и прежнего командира Валкара из Ганатола.

— Как тебе нравится служба во дворце? — спросил он. — Есть некоторые отличия от жизни в казарме и на плацу, а? — Он рассмеялся, и я принужденно улыбнулся, но тут нас прервали. Принц резко окликнул меня, бросив подозрительный взгляд на Валкара, и я вынужден был торопливо попрощаться с комором.

— Когда будешь свободен, заходи в винную лавку у форума — помнишь то место, где мы с тобой распили бутылочку после театра? — сказал Валкар.

Я улыбнулся и кивнул, но тут же вынужден был отвернуться, потому что принц схватил меня за руку, ревниво всматриваясь в моего знакомого.

— С кем это ты говорил? — прошипел он.

— Это Валкар, под началом которого я служил в третьей когорте, милорд. Ты же расспрашивал его о моей службе, после того как я остановил твоих тапторов.

— А, да, теперь я его вспомнил, — пробормотал он, и выражение ревности и подозрительности исчезло с его лица; тем не менее он продолжал держать меня за руку. — Не отходи от меня, Джандар. Я требую, чтобы ты постоянно был рядом: здесь кругом одни враги, все умышляют против меня, плетут свои заговоры.

Я кивнул и послушно двинулся за ним, сохраняя застывшее деревянное выражение на лице. Но в голове моей был полный сумбур, я был потрясен, изумлен, озадачен.

Конечно, приятно возобновить знакомство с храбрым Валкаром, но на его щеке была царапина — царапина, которую два дня назад нанес я сам, своим собственным мечом!

Что происходило потом, я почти не помню. С трудом припоминаю множество воинов в шлемах с плюмажами и прекрасных женщин. Произносились торжественные речи, провозглашались тосты, но я не помню ни того ни другого.

Я все время думал об одном — в тайном проходе я сражался с Валкаром, это Валкар подглядывал в глазок за принцессой Дарлуной, это Валкар, в плаще и маске, бродил по ночам по тайным ходам!

Вернувшись к себе после окончания праздника, я разделся и улегся в постель, но сон не шел. В голове все крутились вопросы без ответа и неразрешимые загадки.

Я вспомнил вечер в театре, о котором упомянул Валкар, вспомнил его странно напряженный взгляд и бледность лица, когда он смотрел на сидевшую рядом с принцем Дарлуну.

Уже тогда его поведение удивило меня, но лишь слегка, и в обилии событий я забыл этот случай, в нем не было ничего из ряда вон выходящего. Но теперь я в этом не был уверен.

Я вспомнил также и происшествие в винной лавке, которую тоже упомянул Валкар. Мы отправились туда после представления. Служанка споткнулась и случайно пролила вино на лицо моему товарищу; вытирая лицо, он смазал часть грима. Валкар, как и я, тоже не тот, за кого себя выдает.

Я ворочался в кровати, не в силах заснуть, и думал о Валкаре — кто же он на самом деле и что заставило его вступить к Черный Легион?

И самое главное: кто он мне — друг или враг?

Вот уже сколько времени я пытался поговорить с Дарлуной наедине, и наконец такая возможность представилась, но самым неожиданным образом.

До свадьбы Дарлуны и Васпиана оставалось совсем немного. Через неделю они произнесут слова клятвы перед идолом мрачного бога, которому поклоняются варвары Чак Юл.

Но приближалось и другое событие. Истекал срок ультиматума принца Тутона Черному Легиону. Тутон требовал огромный выкуп за принцессу Шондакора и в случае отказа грозил привести могучий воздушный флот Занадара. Скоро, совсем скоро руководители Черного Легиона должны выработать окончательный план действий.

И я тоже. Потому что я не мог составлять план освобождения Дарлуны, не услышав от нее самой, что замуж она идет по принуждению. Или же что она добровольно отдает принцу руку и сердце. Но как мне с ней увидеться?

Решение пришло со стороны принца Васпиана! Через день после моей случайной встречи с Валкаром принц вызвал меня.

— Скоро, как ты знаешь, мы с принцессой Дарлуной поженимся, — сказал он, и я внутренне с отвращением передернулся от его маслянистой самодовольной ухмылки. — У меня есть небольшой подарок для невесты, обычно, как ты знаешь, их относит Голар, мой лакей, но сегодня он занят другим делом, и я доверяю это тебе.

Я еле сдержал радостное восклицание. Но внешне не выразил ни малейшего удивления, хотя был потрясен таким подарком судьбы. Я уверен, что Васпиан не заметил моих чувств.

— Как прикажет принц! — негромко ответил я.

Он усмехнулся.

— Вот хороший парень!

И протянул мне великолепное украшение. Принц до мельчайших подробностей объяснил мне, как найти уединенные покои принцессы, и дал записку для начальника охраны.

Должен объяснить, что хотя официально Дарлуна и не считалась пленницей, но держали ее под сильной охраной и без тщательного обыска к ней никого не допускали. Если не считать этой охраны, в остальном ей предоставлялась полная свобода, и она могла отдавать любые приказы.

Я немедленно кратчайшим путем направился к апартаментам принцессы. Сердце у меня колотилось, как у мальчишки перед первым свиданием, во рту пересохло. Я мысленно составлял обращение к ней.

Стражники у двери окликнули меня, прочитали записку принца, и было видно, что им не по себе.

— Комад, мы не хотим оскорбить принца, но леди Дарлуна категорически приказала, чтобы сегодня вечером ее не беспокоили. А поскольку верховный вождь Аркола велел нам повиноваться принцессе во всем, кроме отмены самой стражи, мы не можем пропустить тебя.

— Но ведь это подарок от жениха! — возразил я. — Принцесса не могла лечь так рано. Разве вы не можете…

Офицер неохотно покачал головой.

— Нам не разрешено противоречить ей в таких вопросах, — сказал он. — Лорд Аркола приказал создать принцессе иллюзию свободы и не нарушать ее одиночество, разве что в случае крайней необходимости. Так что мы не можем пропустить тебя.

Я покраснел.

— Но принц Васпиан приказал мне доставить…

— А мне приказал повелитель Черного Легиона повиноваться желаниям принцессы, — коротко ответил офицер.

Потом, решив, что я просто боюсь вернуться к своему патрону с невыполненным приказом, он смягчился.

— Ты, конечно, можешь оставить дар у меня, и я лично передам его принцессе. Или можешь прийти утром и передать его сам.

Меня охватило нетерпение и раздражение, но не мог же я спорить. Не объяснять же им, что утром вернется лакей принца Голар, а это его дело — относить подарки. И тем самым я теряю единственную возможность поговорить с принцессой наедине, не вызывая подозрения Чак Юл.

Мне нечего было возразить, поэтому я кивнул и пошел назад, но в душе моей бушевала буря, и я не ушел далеко. Меня приводило в ярость, что я так близок к цели и такое незначительное препятствие меня останавливает.

Повинуясь неожиданному порыву, я свернул в коридор, которым редко пользовались, и пошел по нему, отыскивая неприметные знаки, обозначающие сдвигающиеся панели.

Вскоре я нашел то, что искан. Оглянувшись и убедившись, что меня никто не видит, нажал спрятанную в резьбе пружину. Панель отошла в сторону, и я ступил в темноту прохода.

К тому времени я уже хорошо знал тайные ходы и без труда добрался до комнат принцессы. Я уже положил руку на пружину, чтобы войти в будуар принцессы, но тут решил на всякий случай осмотреть помещение. Я отыскал глазок, отодвинул щиток и заглянул в комнату.

Я был потрясен, увидев опять свою любимую в объятиях другого. Высокий мужчина в темно-зеленом плаще с капюшоном — бесспорно, тот самый человек, которого я уже видел в покоях принцессы, и он не может быть никем иным, кроме как принцем Васпианом.

Но ведь это очень странно. Чего ради принц станет посылать меня с подарком к принцессе, когда сам идет туда и сам может его отдать? Это просто бессмысленно.

Увы, пока я стоял в нерешительности, удивленный столь необычным поворотом событий, высокий мужчина в плаще попрощался с принцессой, нажал пружину и отодвинул панель.

Не успел я отступить в темноту, как тайная дверь открылась, свет ударил в глаза, и прямо передо мной оказался человек в плаще с закрытым лицом. Панель встала на место.

Мгновение мы стояли неподвижно, ошеломленные такой внезапной и неожиданной встречей.

Потом любовник Дарлуны неуверенно рассмеялся и сказал:

— Наверняка, друг, нам пришла одна и та же мысль, но что здесь делаешь ты, Джандар?

Глава десятая Валкар снимает маску!

Это был вовсе не принц Васпиан, а Валкар! При свете маленькой лампы у него в руке мне хорошо было его видно. На лице настороженное выражение, рука лежит на рукояти шпаги.

Мне бы не следовало так удивляться. Давно пора было понять. Разве несколько дней назад я не встретил Валкара в маске у этого самого глазка? Разве не пометил ему лицо мечом в той ужасной схватке, разве не узнал его на дворцовой церемонии по свежей царапине на его щеке?

Однако я убедил себя, что человек в плаще, обнимающий Дарлуну, это принц Васпиан, и такова сила самоубеждения, что мне и в голову не пришло, что это может быть кто-то другой. Теперь же, зная истину, я сообразил — принц и Валкар примерно одного роста и телосложения, у них одинаковые плащи, что неудивительно, поскольку большинство воинов Чак Юл носят такие, и волосы у обоих одинаковые — гладкие и черные.

Валкар заметил удивление у меня на лице и несколько поуспокоился. Он рассмеялся, хлопнув меня по плечу.

— Не стоит здесь разговаривать, стражники Дарлуны могут услышать. Удивительно, как это они нас в прошлый раз не услышали, ведь, как я понимаю, это был ты, Джандар, ведь это ты поцарапал мне щеку. Пойдем, я знаю тут одно место, где можно поговорить и где нас никто не подслушает.

Мы вошли в какую-то комнату. Судя по толстому слою пыли, ею давно не пользовались. Валкар вынул из лампы наполовину сгоревшую свечу и поставил ее в серебряный подсвечник, затем снял плащ и повернулся ко мне. На губах его была грустная улыбка.

— Думаю, ты здесь по той же причине, что и я, хочешь помочь принцессе Дарлуне бежать, — сказал он.

— Да. Для этого я и пришел в Шондакор и присоединился к Чак Юл, — признался я.

Он кивнул.

— Я тоже. Но я не угадал в тебе поборника справедливого дела, защитника правящей королевы Шондакора, — размышлял он. — Я ни разу не видел тебя при дворе принцессы, ты не был среди воинов, ушедших с ней в джунгли, когда Черный Легион захватил город. Тогда почему ты здесь? Кто ты, Джандар?

— Я не из Шондакора, я чужестранец из далекой земли, — сказал я. — Я помог принцессе бежать от ятунов, когда они взяли ее в плен в джунглях; потом, когда она стала пленницей принца Тутона из Занадара, я со своими друзьями, вождем ятунов Коджей и учителем фехтования Лукором, спас ее из города воздушных пиратов. Но потом ее захватил отряд Черного Легиона. Так как отчасти это произошло по моей вине, я решил вступить в Легион и помочь принцессе бежать и вернуться к своему народу. Потому-то я скрылся под вымышленной историей, как ты, Валкар, под косметикой. Ведь ты настоящий шондакорец, человек народа ку тад, и цвет твоих волос и кожи — фальшивый.

То, что я знаю о его маскировке, было неожиданностью для Валкара. Но я знал об этом давно и никому не сказал. Это доказывало, что я друг и сторонник принцессы. Он мигнул, лицо его стало серьезным.

— И давно ты об этом знаешь? — медленно спросил он.

— С того вечера в винной лавке, когда служанка пролила на тебя вино, смыв часть твоей косметики, — ответил я.

Он коротко кивнул.

— От таких случайностей не убережешься, — согласился он. — Я хорошо помню тот случай. Но ты ничего не сказал тогда и как будто бы ничего не заметил, и я решил, что мне удалось скрыть свою маскировку.

Потом глаза его стали задумчивы, и он рассмеялся.

— Странно, как судьба играет смертными. Мы с тобой инстинктивно понравились друг другу и быстро стали друзьями — оба шпионы, проникшие в ряды Черного Легиона с одной целью, но мы не знали об этом. Словно нас свело шестое чувство, непонятным образом нашло родственную душу.

Он пожал плечами и дружески улыбнулся.

— Все эти месяцы я провел в Шондакоре, не имея никакой возможности освободить Дарлуну, хотя высоко поднялся в рядах Черного Легиона. Ты же, Джандар, едва успел вступить в Легион, как приобрел расположение этого скользкого хореба принца Васпиана и можешь свободно ходить по дворцу, тогда как я пробираюсь сюда украдкой и с величайшими предосторожностями. Поздравляю тебя с такой удачей! Вдвоем мы поможем принцессе.

— Если она захочет нашей помощи, — мрачно заметил я.

Он с некоторым удивлением спросил, что я имею в виду, и я рассказал о своих подозрениях, вызванных дружеским обращением Дарлуны с принцем Васпианом и ее вроде бы добровольным согласием на брак. С неохотой я объяснил, что не вижу причины, по которой такая гордая женщина, как Дарлуна, может согласиться стать женой трусливого и маниакально подозрительного принца, если только она действительно не влюблена в него.

— Дарлуна, — мрачно заключил я, — не хрупкая девушка, которую можно запугать. У нее сильная воля, это воинственная женщина, и я не верю, что она идет замуж под угрозой, без любви. Я вообще не представляю себе угрозу, которая заставила бы принцессу ку тад добровольно выйти замуж за это чудовище. Как это ни невероятно, она, должно быть, на самом деле любит его.

Он задумчиво слушал меня. Мои умозаключения, как вы понимаете, несколько пошатнулись после того, как я узнал, что с Дарлуной был не Васпиан, а Валкар; и все же она приняла предложение принца и публично не отвергала его притязаний. Так что ее поведение по-прежнему оставалось для меня загадкой.

Когда я закончил, Валкар быстро заговорил:

— Позволь, я кое-что объясню тебе, мой друг! Принцесса всем сердцем ненавидит и презирает принца, как может только гордая и благородная женщина ее высокого происхождения. Она говорила мне, что скорее пронзит себе сердце кинжалом, чем примет руку Васпиана.

Я удивленно взглянул на него.

— Но если это так, — возразил я, — почему же она не откажет принцу?

Голос его стал мрачным, в глазах блеснула ярость:

— Она не смеет. От Васпиана зависит весь наш народ. Видишь ли, он член совета, который определяет всю политику Черного Легиона, и, в частности отношения с завоеванным населением.

— Это я знаю, — кивнул я.

— И когда возникает вопрос, не следует ли укрепить непрочную и неустойчивую власть Легиона в Шондакоре массовыми казнями и арестами — на этом настаивает сам Аркола, считая подобный ход логичным, хотя и жестоким, — принцу Васпиану принадлежит решающий голос, потому что в этом вопросе совет разделяется поровну.

— Но почему Васпиан возражает? Конечно, не из гуманных соображений, он такой же бессердечный палач, как и все остальные.

— Верно. — Валкар мрачно улыбнулся. — Но Васпиан ненавидит отца и где только можно из чистого упрямства противоречит ему. Поэтому до сих пор на совете он всегда был против репрессий. Но втайне от всех он пригрозил Дарлуне, что если она откажет ему, он снова поднимет этот вопрос и на этот раз не станет перечить отцу. Сейчас для принца это единственный способ досадить Арколе. Он ненавидит его за то, что Аркола мужественный воин, в отличие от сына, и наслаждается, противореча воле отца. В подобной ситуации даже такой могучий предводитель, как Аркола, бессилен, согласно с традициями и обычаями Черного Легиона.[18]

Я кивнул, вспомнив откровенную враждебность между Васпианом и Арколой, которую заметил на совете несколько дней назад.

Валкар продолжал:

— А что касается Дарлуны, то единственное, чем несчастная девушка может защитить свой беспомощный народ от террора, — это обещание выйти замуж за скользкую маленькую тварь. Но она просто не смеет выказывать публично свое отвращение.

Как же я раньше не понял такой простой вещи? А осознав весь ужас положения Дарлуны, я почувствовал, как холодный пот выступил у меня на лбу.

Ну конечно же, Дарлуна не любит этого трусливого, скулящего принца! Это просто невозможно!

И столь же немыслимо, что мне, даже с помощью Валкара, удастся убедить Дарлуну бежать. Мстительный и злобный Васпиан отплатит ей за измену, начав массовые казни безоружных и беззащитных людей, и она это знает!

Бывает ли более безнадежное положение? Я ничего, абсолютно ничего не могу сделать, чтобы защитить любимую женщину от мелкого презренного человека, которого она ненавидит всем своим гордым сердцем.

Чуть погодя, стряхнув мрачные мысли, я спросил своего друга, нет ли у него идеи, как помочь Дарлуне.

Он мрачно пожал плечами.

— Пока нет, — признался он. — С первого же свидания с принцессой я уговариваю ее покинуть со мной город, но все бесполезно. Она не желает и думать об этом, ведь тем самым она обрекает на смерть людей, которые любят ее и верят ей и которых она поклялась защищать. Увы, моя бедная сестра! Как же помочь ей?!

— Сестра? — переспросил я.

— Да. Я думал, ты знаешь. Ну, конечно, как глупо с моей стороны, откуда тебе знать! Меня на самом деле зовут Валкар, но я не из Ганатола, я принц ку тад. Мой отец — лорд Яррак, дядя принцессы, он взял правление в свои руки, когда принцесса попала в плен.

— Понятно. Да, я хорошо знаю лорда Яррака, я жил у него до вступления в Черный Легион. Странно, но он никогда не упоминал о сыне, тем более проникшем в Черный Легион. Ведь он же знал, что я собираюсь сделать то же самое.

— Мой отец считает меня погибшим, Джандар, убитым в уличной схватке, когда Чак Юл брали город. В суматохе мы потеряли друг друга, и когда воины с принцессой ушли из города, я остался. Меня спрятали друзья, и некоторое время я оставался у них, пока положение не прояснилось. Но еще до того как я вышел из своего убежища, бандиты схватили принцессу, и потому я остался в городе, даже и не пытаясь присоединиться к отцу и его воинам. Друзья помогли мне скрыть золотой цвет кожи и рыжие волосы, и я под личиной наемника из Ганатола вступил в ряды врага, надеясь устроить побег принцессе, моей невесте…

При этих словах я невольно вскрикнул. Валкар замолчал и пристально посмотрел на меня.

— Что с тобой, Джандар? В чем дело? Что я такого сказал? Что тебя взволновало? Слушай, у тебя даже губы побелели!

Я взял себя в руки и, стараясь сохранять внешнее спокойствие, спросил:

— Твоей невесте?

Он слегка пожал плечами и негромко рассмеялся.

— Да. Мы с принцессой обручены с детства. Формальный союз двух ветвей одной королевской семьи. Сам понимаешь — политика. По обычаям Шондакора, — небрежно продолжал он, — принц или принцесса королевской крови часто вступают в брак с более молодыми двоюродными сестрами и братьями. Мы с Дарлуной были бы уже женаты, если бы Чак Юл не захватил наш город.

Он печально улыбнулся.

— Но что с тобой, Джандар? Ты не знал, что мы с Дарлуной должны были пожениться?

— По правде говоря, нет.

Он беспомощно рассмеялся.

— Но ты должен понять, что я пошел на такой невероятный риск, только чтобы спасти свою невесту, только ради нее я решился на такое.

Я молча кивнул. Теперь я его понимал.

И вот я снова оказался в пучине отчаяния — мой лучший друг влюблен в мою любимую, и что хуже всего — она любит его и обещала выйти за него замуж.

Все эти месяцы безответной и безнадежной любви я думал, что знаю, что такое ад.

Но каков он в действительности, я узнал только сейчас!

Глава одиннадцатая В глубинах отчаяния

Да, я знал, что имеет в виду Валкар, говоря, что только великая любовь к принцессе могла заставить его пойти на такой риск — проникнуть в ряды самого Черного Легиона.

Я знал это слишком хорошо! Потому что тоже страстно любил Дарлуну. Мои чувства к ней невозможно выразить словами. То, что любимая женщина, несравненная принцесса находится в опасности, заставило меня пойти на крайний риск и пробраться в захваченный город.

Конечно, я понимал, что имеет в виду Валкар! Потому что те же самые чувства двигали и мной.

Я благодарю бога, что ему не пришло в голову то же сравнение но, собственно, у него ведь не было никаких оснований подозревать во мне ту же страсть. Если бы он все же догадался, я бы, думаю, умер от стыда.

Ни он, ни Дарлуна не должны знать, что я люблю ее. Ни словом, ни поступком, ни жестом, ни взглядом не должен я выдать своему лучшему другу и любимой женщине глубину своей страсти.

Согласен, страсть эта глупа, я — бездомный авантюрист, чужеземец, случайно оказавшийся в другом мире, черная кость — осмелился полюбить великолепную принцессу Шондакора — что за насмешка!

Я, конечно, понимал, что моя любовь безнадежна; понимал еще до того, как узнал о предстоящей свадьбе Дарлуны с принцем Васпианом из Черного Легиона. Ее презрение ко мне, которое она открыто не раз выражала, несчастные случайности, приведшие ко многим недоразумениям, — все это и многое другое говорило, что мне не стоит признаваться в этой любви даже себе самому.

Так что мое положение с самого начала было безнадежным. Но худшее было еще впереди!

Мои страдания усугубились во сто крат, когда я понял, что любимая женщина вынуждена выйти замуж за ненавистного ей человека и она не только не может отвергнуть нежеланное замужество, но и боится его избежать.

Вот теперь я спустился в подлинные глубины отчаяния.

Если Валкар и Дарлуна любят друг друга и обручены, у меня не остается никакой надежды, даже если я чудом спасу ее от Васпиана и Черного Легиона.

Сердце мое заныло от тоски. Я вспомнил ту сцену в будуаре Дарлуны. Вспомнил, как страстно обнимались Дарлуна с Валкаром, вспомнил, как она подняла на него свои сияющие глаза, вспомнил слезы на щеках и явственно услышал ее умоляющий шепот.

Я-то думал, что мой единственный в Шондакоре друг будет мне союзником и что мы вместе освободим мою любимую женщину из плена. Но оказалось, что он и мой соперник. Нет, даже не соперник, а победитель, причем в неравном состязании, потому что давно уже завоевал ее любовь.

И я пожалел, что попал в этот странный, ужасный и прекрасный мир, пожалел, что встретился с Дарлуной, воинственной принцессой ку тад!

Два дня прошли без всяких происшествий. Я выполнял свои обязанности, как безмозглый автомат или сомнамбула, почти не замечая окружающего. Отчаяние мое было настолько глубоко, что это не могло остаться незамеченным. Должно быть, я походил на человека, потрясенного чем-то до глубины души.

Да так оно и было. К счастью, принц располагался в самой отдаленной части дворца, обязанностей у меня было немного, и мало кто мог заметить мое состояние.

После разговора с Валкаром, не заходя к принцессе, так как это казалось мне бесполезным, я вернулся в апартаменты Васпиана.

Принц был очень раздражен, что я не выполнил его приказание и не доставил подарок невесте, но это был такой пустяк, к тому же на следующее утро вернулся Голар, и принц передал украшение ему, чем все и кончилось.

Обычно принц был настороже и мгновенно чувствовал малейшее изменение в поведении окружающих, он маниакально боялся заговоров и шпионов, подозревая всех и вся, но сейчас он был настолько занят подготовкой к предстоящей свадьбе, до которой оставались считанные дни, что я очень сомневаюсь, чтобы он вообще что-нибудь замечал, не говоря уж о происходящих со мной переменах. Во всяком случае, я его почти не видел и большую часть времени проводил у себя в комнате, занятый печальными мыслями.

Как же это тяжело — узнать, что твой самый близкий друг обручен с женщиной, которую ты втайне любишь. Никогда раньше я не испытывал такого отчаяния, такой безысходности, и молю неведомых владык Гордриматора, чтобы никогда не довелось мне испытать этого вновь.

Мы с Валкаром обещали помогать друг другу и договорились встретиться тайком. На что мы надеялись, не знал, вероятно, ни тот, ни другой. Но мы оба страстно хотели спасти любимую женщину и не теряли надежду найти какое-нибудь решение.

Возможно, у принца Валкара зародилась та же мысль, что и у меня. Потому что выход-то из этого тупика был.

Принц Васпиан мог… умереть. Мне пока не доводилось хладнокровно и продуманно убивать человека, и я без всякой радости смотрел на эту перспективу. Хотя принц и внушал мне отвращение, а его ухмылка и хвастовство своей так называемой «победой» над самой прекрасной женщиной Танатора приводили меня в ярость, но как человек он был слаб, тщеславен, легкомыслен и неуклюж, и я не мог и помыслить об убийстве такого ничтожества, все равно получалась — низость.

Я всегда считал себя человеком чести. Но, как и у многих, и в моей жизни было два-три поступка, которыми я не могу гордиться. Хладнокровно убить ухмыляющегося придурка, противопоставить свое превосходство в искусстве фехтования слабой и неуверенной руке противника — для меня это трусость.

И все же мне придется это сделать, если я хочу спасти Дарлуну.

Это были тяжкие и горькие часы, когда я сражался со своей совестью. Чем вообще я обязан этой женщине, которая не отвечает на мою любовь и обещала стать женой моего друга? Неужели я должен потерять свою честь, хладнокровно и трусливо убив человека, ради женщины, которая презирает меня?

На эти мучительные вопросы был только один ответ. Я должен спасти Дарлуну, даже принеся ей в жертву свою незапятнанную честь, да и саму жизнь, если потребуется. И не смею ничего просить взамен, даже простой улыбки благодарности. Потому что когда мужчина любит, он любит от всего сердца, он ничего не оставляет для себя, иначе это не подлинная любовь. Такое рыцарство может показаться старомодным, но моя любовь к Дарлуне выше любой платы и награды.

Так я проводил дни. Положение мое стало почти невыносимым. Валкар — мой друг, союзник, товарищ по общему делу. То, что он завоевал любовь Дарлуны, не должно бы было вызывать у меня боль: кто более достоин принцессы Шондакора, чем такой человек, как Валкар?

Он храбр, образован, благороден и силен. Он прекрасный офицер, могущественный принц, и его попытка в одиночку в занятом врагами городе освободить любимую женщину — это героизм, граничащий с безумием.

Почему же тогда я лишаю его права на любовь самой прекрасной женщины двух миров? Из-за собственной эгоистичной страсти? Это нелепо! Моя любовь к Дарлуне сильна, глубока и искренна и будет жить в моем сердце, пока жив я. Я буду восхищаться Дарлуной и сражаться за нее до последнего вздоха, до последней капли крови.

Но ведь я даже не благородного происхождения, тем более не принц, наследник королевского дома и огромного состояния. Моя страсть к принцессе безнадежна. Рядом с Дарлуной должен быть человек, которого с детства учили править. А Валкар именно такой человек. Только представьте себе, какой из меня принц-консорт! Что я знаю о королях? Я только и умею, что водить вертолет и попадать в неприятности — вот к этому у меня подлинный талант.

Но я такой же человек, как все, и боюсь, частенько бывал мрачен и неразговорчив при встречах с Валкаром, когда мы обсуждали различные планы спасения Дарлуны. Я не говорил ему о том, что планирую убийство принца Васпиана. Ответственность за это должна лежать на мне одном; Валкар ничего не должен об этом знать. Когда наступит время, когда будет необходимо — я просто сделаю это.

Так продолжалось несколько дней. День свадьбы приближался. И тут произошло нечто неожиданное. И по сей день помню, как воспрянул духом, с каким изумлением я принял это известие. Я уверен, что Валкар ничего не знал о моих переживаниях, хотя, должно быть, заметил мое угнетенное состояние и неразговорчивость.

Мы сидели в винной лавке за угловым столиком и пили вино. Я был так поглощен своими мыслями, что неосторожно упомянул о любви Дарлуны к Валкару и о силе его чувства к ней.

Он удивленно посмотрел на меня и чуть виновато улыбнулся.

— Боюсь, ты неверно меня понял, Джандар, — смущенно сказал он.

— Как это?

— Ну, вот эти твои слова о том, как Дарлуна меня любит. Мы с ней двоюродные брат и сестра, мы очень близкие друзья и были такими с самого детства. Но, увы, мы не влюблены друг в друга.

И он печально рассмеялся.

— Пойми, наш брак — чисто политический союз. Насколько мне известно, Дарлуна никогда не была влюблена ни в меня, ни в кого-либо другого.

— А ты…

Он устало улыбнулся.

— О, я буду ей хорошим мужем, я восхищаюсь ею, она мне нравится, но я никогда не был влюблен в нее.

— Но ведь ты обнимал ее, я видел ее слезы, умоляющий взгляд!

— Должно быть, в тот момент она просила меня бежать из города, пока не раскрылся мой обман, — небрежно заметил он. — Она очень боялась, что меня узнают и убьют, Но послушай, Джандар! Ты снова побледнел, как смерть. С тобой все в порядке, дружище?

Должно быть, потрясение слишком явно выразилось на моем лице, но Валкар все равно не смог понять всей глубины моей радости.

Сердце любимой женщины свободно — и у меня есть надежда!

Глава двенадцатая Неожиданная встреча

Два дня принц Васпиан держал меня во дворце, и я никак не мог увидеться со своим другом. Но мы договорились встретиться в винной лавке за несколько часов до начала брачного обряда, который должен был состояться в полдень.

На этой встрече мы собирались скоординировать наши действия. В мои же личные планы, — уверен, что Валкар о них и не подозревал, — входило хладнокровное убийство принца Васпиана в этот самый роковой час.

И этот день наступил.

Вовсю шли приготовления к свадьбе. Дворец гудел как улей. Васпиан прихорашивался и расхаживал важно, как павлин, ухмыляясь в предвкушении предстоящей церемонии, и я наконец понял, что мне будет вовсе не неприятно пронзить сталью его презренное сердце.

Приближалось время нашей встречи с Валкаром. До начала церемонии я Васпиану не понадоблюсь, поэтому я без труда прошел по дворцу к выходу. Что бы мы с Валкаром ни решили, моя задача мне была уже ясна. Мне предстояла роль убийцы; только я мог выполнить задуманное, потому что только у меня был свободный доступ к принцу; только я мог попросить встречи наедине непосредственно перед отправлением в зал Хума, — так зовут дьявольского бога Чак Юл, — где перед алтарем жрец-колдун Ул должен был совершить обряд бракосочетания.

И на этой встрече я убью принца. И уйду. Ну что ж, значит, такова моя участь.

Так я думал в то время.

Но ва лу рокка, как утверждает фаталистическая философия ятунов. Чему быть, тому не миновать.

И, как оказалось, моей встрече с Валкаром этим утром — не быть.

Судьба приготовила для Джандара с Каллисто несколько сюрпризов!

Я собирался выйти из дворца через боковой выход; он хорошо охранялся, но ему не придавали особого значения. Мало кто им пользовался, вожди и старшие офицеры Черного Легиона предпочитали более удобные главные ворота. Но мне не хотелось привлекать лишнего внимания и особо афишировать свой уход. Потому я и выбрал боковой выход. И вот от таких случайных и незначительных вещей порой зависит судьба империй и целых миров.

Проходя через ворота, и кивнув на ходу стражникам, — они знали, что я из свиты принца Васпиана, — я столкнулся с отрядом воинов Чак Юл, которые входили во дворец, ведя двух пленников. Я с любопытством взглянул на пленных — вот он, сюрприз, уготованный мне судьбой!

Это были мои старые друзья — Коджа и Лукор!

Коджа, высокий ятун, был чуть ли не вдвое выше приземистых воинов Черного Легиона. Его гладкие сверкающие хитиновые руки были связаны за спиной кожаным ремнем. Лысая яйцевидная голова, увенчанная сегментарными антеннами, мало чем напоминала человеческую. Роговое неподвижное лицо и большие серьезные глаза ятунов не способны выражать эмоции, и взгляд Коджи был странным и непостижимым.

Лукор, вспыльчивый маленький учитель фехтования из Ганатола, выглядел гораздо хуже. Его всегда аккуратная одежда была порвана, испачкана и измята. Седые волосы растрепаны. Кровь сочилась из множества царапин и небольших порезов — не сомневаюсь, что схватившие его воины Чак Юл на себе испытали, сколь искусный он фехтовальщик. Когда Лукор увидел меня, лицо его застыло, словно окаменело, но по блеску глаз я понял, что он узнал меня, несмотря на всю неожиданность встречи.

Что же касается меня, боюсь, что в отличие от моих друзей я не сумел сохранить должное самообладание. Я, кажется, побледнел и от изумления чуть не открыл рот.

Шедший впереди отряда комад заметил это, но, к счастью, не понял, что я узнал пленных, иначе мне пришлось бы объяснять, откуда воин Черного Легиона знает учителя фехтования из Ганатола и вождя ятунов.

Комад решил, что мое удивление вызвано появлением ятуна в городе ку тад. Между человеческими расами на Танаторе существуют довольно тесные связи, и в больших городах можно встретить представителей любой расы, например, в Занадаре — перуштарского купца, а многие воины Ганатола служат в рядах Чак Юл, ку тад же часто живут в Ганатоле. Однако рослые, серьезные артроподы никогда не расстаются со своим племенем и никогда не служат среди людей.

Гордясь своей победой, кривоногий низкорослый комад широко улыбнулся и с победоносным видом кивнул в сторону двух молчаливых пленников.

— Свежатинка для игр, а, друг? — хохотнул он. — Аркола будет доволен. Давненько нам не попадался капок.[19] Интересно, выстоит ли он против ятриба на сегодняшних играх. Мне всегда хотелось посмотреть, как они управляются со своими мечами-хлыстами.

К концу его тирады я уже настолько овладел собой, что даже позволил себе изобразить на лице легкое любопытство.

— Действительно интересно, комад, — спокойно сказал я.

И тут неожиданно я вспомнил, что сегодня в честь бракосочетания принца Васпиана и Дарлуны Чак Юл устраивает свои любимые кровавые гладиаторские игры на большой арене дворца. Я весь похолодел при этой мысли. Как же мне освободить друзей и в то же время спасти Дарлуну? Похоже, что сделать и то и другое сразу невозможно, но ведь я не могу бросить Коджу и Лукора, оставив их умирать ужасной смертью на арене. Они оба в свое время спасли мне жизнь, смертельно рискуя при этом.

— Ты ведь — комад Джандар, верно? — спросил кривоногий коротышка. — Я видел тебя в свите принца.

Я кивнул, и он представился как Логур, офицер четвертой когорты Легиона.

— Где вы схватили этих двоих? — спросит я с видом ленивого любопытства.

Логур был рад похвастать своим успехом, и долго его уговаривать не пришлось.

— В нижнем городе, — ответил он, имея в виду трущобы Шондакора, район старых полуразрушенных зданий и речных доков. — Прятались в тени и явно ничего хорошего не замышляли. Старикашка, несмотря на седину, сражался отчаянно. Просто дьявол со шпагой! Пятеро моих парней еще долго не придут в себя, а троим уже никогда не сражаться за Легион — они ушли на Гордриматор.

Логур хотел сказать, что они убиты.

Странно, но этот варварский мир знает только начатки религии. Танаторцы поклоняются пантеону божеств, известных как владыки Гордриматора. Гордриматор — это планета Юпитер, ее пятым спутником и является Танатор. Но слово «поклоняются», пожалуй, слишком сильное, потому что я ни разу не встречал жрецов этой религии и не видел ничего похожего на храм или церковь.

В сущности, единственный человек, которого можно назвать жрецом, — это загадочный маленький Ул Ужасный, да и то он скорее колдун и волшебник, чем жрец. Когда-то я, правда, слышал о танаторском веровании, будто духи погибших воинов переселяются на Гордриматор, он представляется танаторцам чем-то вроде нашего рая.

— Непривычно видеть в городе ятуна, — заметил я. — А можно узнать, куда вы их ведете?

— В Ямы, — ответил Логур, имея в виду глубокие подземелья под королевским дворцом. — Там они и пробудут до самых игр.

— Очень хорошо. Наверно, кто-нибудь будет их допрашивать, зачем они пробрались в город?

Он хмыкнул и сплюнул.

— Верховный обычно допрашивает пленников, но вряд ли ему сегодня будет до них. Ну, мне пора.

Он улыбнулся и дружески поприветствовал меня. Потом направился во дворец вместе со своими солдатами и двумя пленниками.

Я отошел в сторону, чтобы пропустить их. Проходя мимо, Коджа своим резким голосом произнес одно слово.

— Хорадж, — сказал он.

Он говорил негромко, и думаю, что его никто не услышал, но даже если бы и услышал, то не обратил бы внимание. Многие невежественные жители Танатора, — а солдат Чак Юл, без сомнения, можно к ним причислить — считают ятунов чудищами, а вовсе не разумными существами, близкими к человеку. Поэтому если солдаты и услышали слово Коджи, то приняли его за звериное рычание. Но я несколько месяцев жил в военном лагере племени ятунов и знал, что хоть артроподы жестоки и лишены эмоций, они — всего лишь воинственные кочевники и на самом деле не менее разумны, чем люди.

Но что имел в виду Коджа? Это слово предназначалось, конечно же, мне. Хорадж означает «срочно».

Может, он хотел дать мне понять, что обладает важной информацией? Других предположений у меня не было. Несомненно, что-то случилось, из-за чего Коджа и Лукор пошли на огромный риск, — проникли в город с единственной целью — связаться со мной.

Я в нерешительности остановился.

До свадьбы Дарлуны еще несколько часов. Если мы с Валкаром предпримем попытку ее освободить, то договориться нужно немедленно. И как раз сейчас, в это самое время, Валкар ждет меня в винной лавке.

Но, несмотря на всю срочность, я вынужден отказаться от этой встречи.

Я повернулся и пошел назад во дворец.

Срочность срочностью, но не откладывать же встречу с Коджей и Лукором. Что-то очень важное заставило их проникнуть в город ку тад.

И я должен узнать, что именно.

Глава тринадцатая На острие меча

Ямы расположены в подземелье дворца, и за все время службы принцу Васпиану мне ни разу не довелось побывать там. Тем не менее я знал, где они находятся, и без труда нашел их.

Но найти Коджу и храброго учителя фехтования — это совсем другое дело. Я надеялся, что мой ранг и служба в свите принца помогут миновать охрану.

Но если это не сработает… откровенно говоря, я и сам не знал, что стану делать. Если тайные ходы внутри стен дворца и соединяются с подземельями, то мне об этом неизвестно. А на исследования времени не было, оно, как я уже заметил, истекало. Или, если использовать другую шаблонную фразу, — дело приближалось к развязке.

У меня было чувство, что маскарад вот-вот кончится. До сих пор меня не разоблачили, и моя вымышленная история не вызывала пока подозрений. Но обстановка менялась слишком быстро, и, как заметил читатель, я начал рисковать. У меня не было никаких оснований находиться в Ямах, и если меня будут допрашивать Васпиан или Аркола, мне просто нечем будет объяснить свой интерес к пленникам. Но мои друзья в опасности, и это оправдывает любой риск — я готов был поставить на карту все — и разоблачение, и даже успех всей своей миссии.

Я не мог сделать меньше для тех, кто так много сделал для меня.

Итак, я спустился в Ямы.

К счастью, там не было усиленной охраны. Весь дворец в руках Чак Юл, и врагу никак не проникнуть в подземелье. Во всяком случае, я так себе объяснил отсутствие сильной охраны.

Я спускался по длинному коридору, шел быстро, сбросив плащ с правого плеча, чтобы не сковывал движений, пальцы сжимали рукоять меча.

Меня окружали мрачные стены из грубого камня; в подземелье было холодно и сыро, воздух — тяжелый и спертый, судя по зловонию, пленники Чак Юл содержались в ужаснейших условиях.

Коридоры освещались масляными факелами из дерева черной джаруки, они торчали в ржавых кольцах на стенах, отбрасывая дрожащий оранжевый свет и огромные черные тени. Все казалось нереальным, как в кино. Я чувствовал себя актером в какой-то героической роли. Да и вся моя экипировка — плащ, кожаная обувь, рапира — все лишь усиливало ощущение нереальности.

Неожиданно коридор повернул, и я оказался в большой, почти пустой комнате с каменным полом, покрытым заплесневевшей соломой.

В углу стоял грубый деревянный стол с пятнами от вина и эля, весь изрезанный ножами, — целые поколения скучающих стражников оставили на нем свои инициалы. Под столом — ведро с водой и ковш, а на столе — медный подсвечник с тремя свечами. На деревянном стуле, положив локти на стол и опустив на них голову, дремал могучий стражник. Только один! Повезло.

В комнату выходило несколько камер. Но было слишком темно, чтобы рассмотреть, кто в них сидит. Но даже если моих друзей тут и нет, возможно, дремлющий стражник расскажет мне, где они.

Охранник, — лица его не было видно, — судя по эмблемам на его кожаной куртке, был комадом. А это значит, что я не могу ему приказывать, ведь мы в одном звании. Но то, что я состою в свите самого принца, несомненно, сыграет свою роль: мало кто из офицеров Чак Юл окажется настолько глуп, что пожелает ссориться с возможным будущим предводителем Легиона.

— Спим на посту, комад? — резко спросил я, входя в комнату.

Я подумал, что не помешает сразу же поставить этого парня в невыгодное положение, но тут же стало ясно, что моя идея не так уж и хороша.

Стражник проснулся и поднял голову, взглянув на меня со смесью опасения и гнева. Это был здоровенный детина с мощным небритым подбородком и злыми маленькими глазками — эти глазки мгновенно сузились, едва он разглядел мое лицо.

Он меня узнал и испустил хриплое проклятие. Злобная усмешка перекосила его лицо, и душа моя ушла в сапоги, потому что я тоже сразу узнал его. И сразу понял, что с этим офицером мне не договориться.

Потому что это был Блуто. Тот самый великан-задира, которого я так унизил у городских ворот, когда явился в Шондакор!

Я проклинал свою злую судьбу. Из всех офицеров Черного Легиона именно в этот час и именно в это место назначили именно этого человека.

— А тебе какое дело, малыш? — прохрипел он, вставая и кладя руку на рукоять тяжелой сабли. — Что ты тут делаешь и где твое разрешение?

Я уже рассказывал, что людей такого роста, как этот грубиян, мне еще не приходилось встречать. Этот великан возвышался надо мной почти как Коджа. Конечно, он не в лучшей форме — живот свисает над поясом, двойной подбородок, мешки под глазами, вообще похож на алкоголика. Но все-таки это — гора мышц, и у него есть преимущество в весе, да и руки длиннее. Опасный противник.

Я дотронулся до медальона из драгоценного металла, приколотого к перевязи, — знака моей принадлежности к свите принца Васпиана.

— Вот мое разрешение, комад, — спокойно ответил я. — Мне нужно взглянуть на двух пленников, приведенных недавно. Один из них капок, другой — седовласый чужестранец в черном. Их привел Логур, комад четвертой когорты.

Блуто ехидно улыбнулся, глядя на меня с высоты своего роста.

— И что тебе от них нужно?

Я пожал плечами.

— Дело не в том, что нужно мне, Блуто. А в том, что нужно принцу. Эти двое будут сражаться в играх после королевской свадьбы, и принц хочет, чтобы я проверил, в какой они форме и хорошо ли накормлены. Если они ранены или с ними плохо обращаются, я должен немедленно сообщить ему. Скажи, где они, и я займусь своим делом…

Он поднял руку, останавливая меня.

— У Блуто тоже есть дело, — проворчал он. — И есть приказы! Никто не подойдет к пленникам без разрешения начальника Ям.

— Но принц приказал…

— Никто не пройдет мимо Блуто, — повторил он.

Вынув саблю, он держал ее наготове, глядя на меня холодными маленькими глазками, утопавшими в складках жира. На лице его появилось хищное выражение. Кончиком языка он облизал толстые губы.

Я стоял, пытаясь что-нибудь придумать. Если бы тут был другой стражник, не этот ненавидящий меня задира, может, мне и удалось бы пройти к пленникам. Но Блуто был просто в восторге, что может помешать мне.

Я, естественно, не могу идти к начальнику Ям — так называют старшего офицера этого подземелья. Он старше меня по званию, и его-то точно именем принца не напугаешь. Он потребует письменного распоряжения. И даже если бы я мог уговорить его или подкупить, на это просто нет времени. Минута летит за минутой, и каждая секунда все больше приближает мою любимую к ненавистному браку с ухмыляющимся подлецом.

Если я брошусь на Блуто, вся моя маскировка будет раскрыта. На звуки дуэли могут прибежать другие стражники, и меня отправят в тюрьму — дуэли среди воинов Чак Юл строжайше запрещены. Если же мне удастся справиться с Блуто, как тогда я объясню появление трупа?

Но судьба уже все решила.

Блуто поднял саблю и приставил к моей груди. Садистская улыбка показалась на его тупом лице, и в хриплом голосе зазвучала угроза.

— Блуто мог бы убить тебя, — хрипел он, — и сказать, что ты пытался прорваться силой. И никто не узнает…

Я рукой отбросил его клинок.

— Я офицер Чак Юл, — возразил я. — Это было бы предательством.

Он сплюнул.

— Предательство? Грязный маленький хореб, ты смеешь называть Блуто предателем? Ты выставил Блуто дураком. И не посмел скрестить с Блуто сталь. Дрался голыми руками, как шлюха!

Я видел, что в глазах его все сильнее разгорается безумный огонь ярости, и сердце мое упало. Безнадежно — придется сражаться. Сражаться здесь, в подземелье, когда каждое мгновение приближает мою возлюбленную к ужасной участи.

Теперь Блуто дышал тяжело, он заводил себя, накручивал, вызывая безумный неистовый гнев, как и в тот раз, когда я побил его у ворот. Я пытался уговорить его, но напрасно.

Он выкрикнул несколько грязных ругательств и взмахнул у меня над головой саблей.

Я еле увернулся.

Он надвигался, изрытая проклятия.

Ну что ж, ничего не поделаешь. Я выхватил шпагу, и в следующее мгновение мы сцепились в мрачных подземельях Шондакора.

Глава четырнадцатая Насмерть!

Я едва успел парировать его удар, но он был такой сокрушительной силы, что у меня онемела рука. Блуто невероятно силен и взвинтил себя до крайности.

Я пятился, он шел на меня, выкрикивая грязные ругательства, с искаженным от бешенства лицом. Он рубил изо всей силы, тяжелая сабля свистела в воздухе, я отражал каждый удар, но очень осторожно, чтобы его тяжелое оружие не разбило мою шпагу вдребезги.

Он сражался как безумный, рубил с огромной силой, не переставая грязно ругаться. Бил он неумело, но огромная сила и выносливость, большой вес и длина рук были серьезными преимуществами, и мне приходилось нелегко.

Мы бились, а он продолжал насмехаться надо мной.

— Ты… ты слишком горд, чтобы сражаться с Блуто у ворот… слишком горд, чтобы обнажить против Блуто меч, ты, грязный хореб! Но теперь ты скрестил клинки с Блуто, сталь против стали… и как тебе это нравится? — рычал он, его покрасневшие глаза горели сумасшедшим огнем, и белая пена показалась в углах рта.

Я берег дыхание и не отвечал на его оскорбления. Я решил убить его как можно быстрее, но вскоре убедился, что нелегко победить человека, который лупит как полоумный, непрерывно нанося мощнейшие удары. Я продолжал пятиться от его косящей сабли, ожидая промаха.

Если бы на его месте был обычный противник, даже с тем же самым оружием, я бы убил его через минуту. Я бы ловким поворотом запястья отвел его оружие, и шпага, пробив его защиту, вошла бы ему в грудь. Но Блуто — не обычный противник, он дико размахивал саблей, как дубиной, и мне по-прежнему приходилось отступать, иначе он в любую минуту мог оставить меня безоружным.

Он начал обзывать меня, требовать, чтобы я остановился и сражался, как мужчина, а не отступал трусливо. Но я не обращал на это внимания, осторожно выжидая промаха.

И случай представился — широкий взмах на мгновение оставил его грудь открытой. Именно этого я ждал, я сделал выпад, кончик шпаги воткнулся в мясистую грудь, как раз над сердцем.

К моему изумлению, это его не остановило, он даже не сбавил темпа.

Завизжал, как раненая свинья, но скорее от злости, чем от боли. И удвоил свои усилия, круша во все стороны, отчего мою шпагу бросало, как тонкую иглу.

Похоже, он настолько разъярился, что просто не чувствовал боли. Чтобы остановить этого помешанного, потребуется прямой удар в сердце.

Мы кружили по комнате, я продолжал отступать. Каменная комната гудела, как кузница, от ударов стали о сталь. Я осторожно пятится, опасаясь обо что-нибудь споткнуться, — я не видел, что у меня за спиной, и не решался даже на мгновение отвести взгляд от Блуто.

Мне удалось достать шпагой до горла и предплечья, но это были лишь небольшие порезы — много крови и болезненно, должно быть, но ничто не могло остановить его.

Кровь и пот текли с него ручьями, изо рта пузырилась пена, но он продолжат наступать, не выказывая ни малейших признаков усталости.

И тут внезапно поединок кончился.

Неуклюжий мощный удар застал меня врасплох и сломал мою шпагу у самой рукояти. Я понял, что дело плохо.

В маленьких свиных глазках зажглась жажда убийства, Блуто торжествующе, по-звериному, зарычал и взмахнул саблей.

Но вместо того чтобы отпрыгнуть в сторону, как он ожидал, я рискнул и бросился вперед, к нему.

Я на собственном опыте знал, что в минуты крайней опасности, когда кажется, что все уже потеряно, нужно сделать что-нибудь такое, чего противник никак не ожидает. Неожиданный поступок может дать шанс на победу. Так оно и случилось, мой опыт не подвел меня и на этот раз. Я ринулся в объятия обезумевшего великана.

Он совершенно не ожидал этого — двумя руками он держал тяжелую саблю, замахнувшись для удара, и тут я всей тяжестью врезался в него, он потерял равновесие и грохнулся на устланный соломой каменный пол.

А я — на него, как дикий ятриб.

Я все еще сжимал рукоять от шпаги — клинок сломался, но у самого основания оставался острый зазубренный обломок.

Этим обломком я перерезал горло Блуто!

Шатаясь и тяжело дыша, я поднялся на ноги. Блуто умирал в потоке крови. На лице его отразилось крайнее недоумение. Думаю, он так и не понял, что убит.

Я не хотел убивать беднягу, глупец сам напросился, он сам хотел этого — схватка насмерть, меч против меча, — но это была его смерть.

Я оставил его лежать в луже крови.

Забрав его саблю и прихватив со стола подсвечник, я отправился в глубь подземелья на поиски своих друзей.

Прошло, наверно, всего несколько минут, но мне они показались долгими часами. Может быть, уже сейчас Дарлуна стоит перед отвратительным идолом Черного Легиона, и Ул Ужасный соединяет ее руку с рукой этого подлого ничтожного типа, которому я служу.

Большинство камер — тусклые зловонные каморки с грубыми деревянными скамьями и грудой вонючей соломы — оказались пусты. В других были обитатели — мертвецы.

Я быстро шел по коридору, останавливаясь у каждой камеры и, приподняв подсвечник, осматривал темное помещение, потом шел дальше. Отвратительные голые хоребы — хищные грызуны Танатора, иногда достигающие размера небольшой собаки, — с визгом разбегались из-под ног.

Но вскоре при свете дрожащего пламени свечи я увидел тех, к кому так стремился. Бледный и растрепанный Лукор был прикован к стене грязной камеры, а у стены напротив сидел тощий, с торжественно неподвижным лицом и мигающими огромными черными глазами Коджа.

— Эй! Это ты, Джандар? — с радостью воскликнул старый учитель фехтования. — Мой мальчик, никогда еще мои старые глаза не видели более желанного зрелища!

Вместе с саблей я предусмотрительно прихватил у Блуто связку ключей; немного повозившись, нашел нужный, открыл дверь камеры и отстегнул кандалы.

— Хорошо, что успел до допроса, — сказал я, помогая им снять цепи. — Вы не ранены? С Легионом шутки плохи.

Лукор фыркнул, поправляя одежду и приглаживая седую бородку:

— Вовсе нет, мой мальчик, вовсе нет! Была, конечно, заварушка — так, небольшая стычка, — Коджа прикончил несколько кривоногих да я преподал кое-кому урок фехтования; но мы в порядке, всего пара легких царапин, — самодовольно закончил он.

Коджа молча смотрел на меня.

— Приятно снова увидеться с тобой, Джандар, — сказал он наконец своим бесстрастным голосом.

Я похлопал его по груди, если так можно выразиться об артроподе, и сказал, что тоже счастлив видеть его.

— Но о чем вы, два глупца, думали, идя в Шондакор? Разве вы не понимали, что вас сразу заметят и схватят? — спросил я.

Лукор посерьезнел.

— Мы были вынуждены, мой друг. Нам стало известно о предстоящей свадьбе принцессы Дарлуны и этого принца Черного Легиона, и об этом узнали ку тад. Боюсь, в этом виноват твой друг Маруд!

Я насторожился.

— Маруд, хозяин гостиницы? Значит, он все-таки дошел… с моим сообщением о потайном ходе?

Лукор удивился.

— Конечно, — сказал он. — А как бы иначе мы с Коджей проникли в город.

Значит, я ошибся. Я-то думал, что Коджа и Лукор пытались пройти через ворота, где и были схвачены. А эта новость все меняет. Значит, воины Ула Ужасного схватили Маруда, когда он уже возвращался. Я ведь не знал, что было на самом деле, и почему-то решил, что его поймали на выходе.

Я лихорадочно соображал.

— Значит, воины ку тад хотят воспользоваться туннелем, чтобы отбить город?

— Совершенно верно, и они все больше нервничают! — сказал Лукор, и лицо его помрачнело. — Мы с Коджей умоляли их подождать, как ты просил в письме, и не бросаться в бой раньше времени, но они в ярости от того, что их любимую принцессу заставляют выйти замуж за принца Чак Юл, и не желают слушать никаких аргументов. Они решили больше не ждать. А мы поспешили в город, к тебе, чтобы ты успел скоординировать свои планы. Джандар, Джандар! Ради владык Гордриматора, почему ты не связался с нами снова?

— Это было невозможно, — ответил я. — Единственный человек, которому я мог доверять, — толстяк Маруд, а его схватили. Его собирались допрашивать, вероятно, под пыткой — Арколу ведь ничто не остановит.

— И допросили? Он сказал что-нибудь? — встревожился Лукор.

Я печально покачал головой.

— Это был настоящий человек — этот толстяк с простоватым лицом, — негромко ответил я. — Он покончил с собой, чтобы не выдать нас.

Лукор прочистил горло.

— Очень храбрый джентльмен, — сказал он тихо. — Я бы счел за честь помянуть его стаканчиком вина. А теперь…

— Нам нужно убираться отсюда, и побыстрее, дорога каждая минута! Может быть, как раз в это мгновение Дарлуна выходит замуж! Мы должны помешать во что бы то ни стало! Но сначала надо раздобыть оружие.

Я проклинал примитивную технологию танаторцев — даже наручные часы не могли изобрести. Я совершенно утратил представление о времени и отдал бы левую руку, лишь бы узнать, который час.

Коджа подобрал цепь и задумчиво намотал на свои длинные многосуставчатые пальцы, оценивая ее вес.

— Что касается Коджи, — сказал он, мигая, как сова, — ему другого оружия не понадобится. Ваши маленькие клинки ему не по руке. А эта цепь — в самый раз.

— Тогда пошли!

Лукор первым вышел их камеры.

— Куда? — спросил он.

Я ткнул пальцем вверх по коридору, в сторону комнаты, где в луже застывающей крови лежал труп Блуто. Мы заторопились по проходу, наши шаги отдавались гулким эхом.

— Ну разве это не глупо? — спросил Коджа, вышагивая рядом со мной. — Разве мы можем незаметно пройти через весь дворец? Первый же встречный поднимет тревогу.

— В стенах дворца — целая сеть тайных ходов, — ответил я. — Мы пройдем по ним, и нас никто не увидит. В зале у входа в Ямы должна быть панель…

И тут я весь похолодел. Сквозь толщу стен, сквозь шум наших шагов и гулкое эхо я расслышал колокол, отбивающий час!

Начало церемонии! Дарлуна выходит замуж!

— Но… — начал Коджа.

Я оборвал его.

— Побереги дыхание, бежим, — выдохнул я.

Мы бросились бегом по коридору и ворвались в комнату.

И застыли на месте!

Глядя на труп, Лукор коротко рассмеялся.

— Я вижу, мой мальчик, тебе представился случай потренироваться!

Я не ответил. Сжав тяжелую саблю в руке, я ждал, что же сейчас произойдет.

Потому что у выхода стоял толстый улыбающийся человечек с искрящимися весельем глазами.

— Я ведь сказал тебе, Джандар, что мы еще поговорим, — тонким голоском сказал он.

Это был Ул Ужасный.

Глава пятнадцатая В зале Хума

То, что я сейчас расскажу, сам я не видел. Все это происходило без меня. Лишь много позже, когда все закончилось и бой был завершен, Валкар рассказал мне об этом. И я лишь повторю то, что сообщил мне принц ку тад.

Валкар долго ждал в винной лавке, но Джандар не пришел. Настал назначенный час встречи, а Джандара все не было.

Что помешало ему прийти? Валкар мрачно размышлял, все его предположения были не из приятных. Джандара могли разоблачить, узнать, кто он есть на самом деле и зачем явился в город.

Но если это так, то теперь в опасности и сам Валкар. Комор слишком хорошо знал, что боль может вырвать признание даже у самых храбрых и стойких людей. С каждой минутой катастрофа приближалась. Здесь оставаться больше нельзя. Может, уже сейчас по улицам Шондакора, бряцая оружием, идет отряд стражи, направляясь в эту самую лавку.

К тому же близилось время бракосочетания, и Валкар решил больше не ждать своего друга. Если Джандар до сих пор не пришел, он вообще не придет. Случилось что-то непредвиденное, что нарушило их планы. Беспокойство росло, смутное ощущение, что что-то не так, становилось все сильнее.

Валкар резко поднялся из-за залитого вином стола, бросил хозяину монету и, выйдя из лавки, взглянул на башни королевского дворца, который возвышался на площади в самом центре большого города.

Теперь он должен помочь своей принцессе, и делать это ему предстоит в одиночку.

Валкар лишь несколько раз пробирался во дворец по тайным ходам, и всегда под покровом ночи. Он проходил через маленькую дверь в стене, скрытую густыми зарослями. Ни разу не решился он войти в строго охраняемую крепость при свете дня. И в других обстоятельствах ему бы это и в голову не пришло — во дворце полно солдат и офицеров, повсюду толпы гостей, тысячи слуг снуют по коридорам, завершая подготовку к предстоящей королевской свадьбе.

В такой обстановке его легко могут обнаружить. Однако у Валкара не было выхода. Иначе через час, если только он что-нибудь не придумает и не уведет принцессу в безопасное место, Дарлуна станет женой принца Васпиана.

Под плащом Валкар скрывал свой лучший наряд — в этот праздничный день все офицеры получили приказ одеться в парадную форму.

Сбросив плащ, Валкар без труда смешался с толпой офицеров у ворот. Его одежда и украшения были не хуже, чем у них, и он проник во дворец, никем не замеченный.

Бродя по залам, он благодарил владык Гордриматора за эту небольшую удачу. Теперь, когда он уже во дворце, ему надо отыскать скользящую панель и пройти в потайные ходы в толстых стенах. Но это оказалось самым трудным.

Беда заключалась в том, что во дворце было полно народу. Все залы и приемные, по которым он проходил, все комнаты и коридоры — все было заполнено людьми. В те немногие ночи, когда он навещал Дарлуну в тайной надежде уговорить ее бежать с ним, он выбирал поздние часы, и коридоры обычно оказывались пустыми. Теперь же во всех коридорах толпились гости. На лбу Валкара выступил пот, у него было такое чувство, будто он в кошмаре, сражается со временем, пытается уйти от неотвратимой судьбы и каждый шаг дается ему все труднее, всюду он наталкивается на невидимые препятствия, а неумолимая судьба все ближе и ближе с каждой секундой.

Стараясь не выдавать своего беспокойства, Валкар поднялся на второй этаж, надеясь хоть там найти пустую комнату и пробраться в потайные ходы.

Наконец, после долгого блуждания по заполненным людьми комнатам он обнаружил пустое помещение и, не тратя времени, прошел к дальней стене, завешенной роскошной шпалерой.

Он откинул расшитую ткань и обнаружил почти не заметные знаки, указывавшие на потайную дверь. Валкар нащупал скрытую пружину и нажал ее.

Со слабым шелестом дверь скользнула в сторону. Он решительно шагнул в темноту коридора, и панель встала на место.

У него не было ни свечи, ни лампы, потому что это было бы странно, если бы офицер расхаживал днем по дворцу с зажженной лампой. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы привыкнуть к темноте.

Вскоре он уже мог различать указатели на стенах и быстро направился по проходу в нужную сторону. За прошлые посещения Валкар успел изучить шифр лабиринта и теперь с легкостью ориентировался в тайных переходах. Днем здесь было совершенно по-другому. Сквозь щели в стенах пробивался свет, и можно было обойтись без лампы.

Наконец он оказался в нужном коридоре. Отыскав глазок, Валкар сдвинул щиток и заглянул в крошечное отверстие.

Перед ним находился зал сатанинского бога Чак Юл.

Раньше, до падения города, ку тад использовали это огромное помещение как тронный зал. Теперь на помосте, к которому вела широкая мраморная лестница, на том самом месте, где восседали короли Шондакора, стоял отвратительный каменный идол.

Древний, почерневший от времени идол был покрыт пятнами засохшей крови — в мрачной религии свирепых воинов Черного Легиона были приняты человеческие жертвоприношения.[20]

Каменный идол, ростом в полтора раза выше человека, сидел с подогнутыми под себя ногами и огромным свисающим животом. В пяти поднятых руках он сжимал орудия войны; шестая рука, пустая, была протянута в сторону зала — она как бы ждала добычи.

Лицо у бога Хума было невероятно отвратительным, — косая злобная усмешка, нахмуренные брови над сверкающими глазами и оскаленные клыки. Из лысой головы с заостренными ушами торчали рога.

На толстой шее висело ужасное ожерелье из человеческих черепов.

Это было поистине мрачное божество, и верховным жрецом его был — Ул Ужасный!

На широких ступенях мраморной лестницы, перед ухмыляющимся чудовищем, похожим на гигантскую раздувшуюся жабу, собравшиеся ждали прихода жреца.

Здесь был Аркола — величественный, в черном бархате, с мрачным, без улыбки, лицом. Здесь были и все члены совета, вожди племен — пышно разодетые, увешанные драгоценностями.

Свет, лившийся через высокие сужавшиеся кверху окна, отражался на полированных щитах и начищенных шлемах, сверкал в бесчисленных украшениях.

Впереди всех, на две ступени ниже идола, стояла Дарлуна. Она была великолепна в длинном золотистом платье, усеянном маленькими бриллиантами, но за всей красотой и великолепием Валкар ясно различил напряжение и страх, бледное лицо ее было серьезно, губы крепко сжаты, а руки нервно теребили маленький носовой платок.

Рядом с ней, в шелковых одеяниях, с позолоченной короной на голове, ухмылялся Васпиан. Время от времени он наклонялся и что-то шептал Дарлуне; лицо ее еще больше бледнело от отвращения, и Валкар догадывался, о чем шепчет принц, и в гневе сжимал рукоять меча, так что белели пальцы.

Колокол уже пробил час, но разодетое общество ждало Ула. Торжественная тишина нарушилась, собравшиеся перешептывались. Почему он задерживается?

Валкар из своего укрытия внимательно разглядывал толпу, но искал он не Ула Ужасного. Он думал, нет ли в ней Джандара. Он осмотрел весь зал, но Джандара не было. В сотый раз он подумал, что случилось какое-то несчастье, иначе бы его друг пришел, не мог не прийти на столь жизненно важную встречу.

Но вот толпа зашевелилась.

Валкар всмотрелся и увидел, что в зал вошел Ул Ужасный. Маленький толстячок был закутан в долгополое одеяние тусклого цвета, лицо скрывалось под капюшоном. Опустив голову, засунув руки в просторные рукава, маленький колдун, тяжело дыша, поспешил к лестнице. Он понимал, что опаздывает, и, видимо, очень торопился. Валкар удивился, что могло задержать его. И опять подумал, где Джандар.

Ул поднялся по лестнице и встал между принцессой и принцем. За его спиной возвышался каменный идол.

Больше Валкар не мог ждать. С Джандаром или без него — он должен действовать, и быстро, пока обряд не совершен, пока Дарлуна не стала женой этого подлеца.

Валкар нажал скрытую пружину, и панель скользнула в сторону.

Выхватив шпагу, Валкар вскочил на помост, на котором стоял идол. Васпиан и Дарлуна опешили от неожиданности. Ул стоявший к Валкару спиной, даже не шелохнулся.

Яркий дневной свет блеснул на клинке — Валкар взмахнул шпагой, собираясь пронзить Ула сзади.

Жрец повернулся и посмотрел Валкару прямо в глаза.

И Дарлуна закричала!

Глава шестнадцатая Волшебник мозга из Куура

Холодок пробежал у меня по спине, когда я увидел у выхода маленького колдуна.

— Что ты здесь делаешь? — выпалил я.

Идиотский вопрос. Ул тоненько и недобро рассмеялся.

— Да вот, пришел наконец поговорить с тобой, — промурлыкал он, расплываясь в улыбке. — Ведь я сказал, что поговорим попозже, — вот время и пришло.

Он помолчал, глядя на труп, лежавший на залитой кровью соломе. Потом перевел взгляд на саблю у меня в руке, и снова недобрая улыбка скривила его толстые губы.

— Я вижу, ты человек действия, Джандар! Но ведь ты не поднимешь меч на толстого беззащитного старика? — Мурлыкающий голос звучал вопросительно.

Я взвесил тяжелую саблю, чувствуя себя полным дураком. Коджа и Лукор, не понимая, что происходит, внимательно следили за нашим разговором.

Почему-то маленький толстяк жрец дал мне передышку. Мне бы просто пройти мимо него и все, но я почему-то не мог. Мне казалось, что нужно остаться.

Ул Ужасный не тот человек, с ним нельзя не считаться!

Он, переваливаясь, вошел в комнату, сунув руки в просторные рукава. На нем была обычная длинная тусклая ряса. Сандалии глухо стучали по каменным плитам.

Он пристально оглядел высокого серьезного артропода и седобородого учителя фехтования.

— Вождь ятунов и мастер-фехтовальщик из Города-в-Облаках, — задумчиво сказал Ул. — Откуда, во имя тридцати дьяволов, простой наемник из Сорабы может быть знаком с ними… да так близко, что идет на мятеж, на убийство, чтобы освободить их? Вот уж действительно загадка, тайна… что-то слишком много в тебе загадочного, о Джандар.

Лукор откашлялся.

— Помнится, ты что-то говорил о колоколе, дружок? Чего же мы стоим тут и болтаем? Девчонка вот-вот выйдет замуж за этого придурка принца, — сказал он.

Я открыл было рот, но Ул быстро заговорил:

— Об этом не беспокойся, о Лукор из Ганатола, — принцесса Дарлуна не выйдет замуж без меня. Потому что именно я, старый толстый Ул, должен совершить обряд.

— Откуда ты меня знаешь, жрец? — удивился Лукор. Ул лениво улыбнулся и обвел нас взглядом.

— Я знаю тебя так же хорошо, как ты сам, о учитель фехтования… и комора Коджу из племени ятунов… и тебя тоже, о Джандар с… как бы лучше сказать? С Теллуса? С Терры? С Земли? Да, Джандар с Земли, так будет правильней.

Джандар с Земли!

Это был шок, я был потрясен — этот невозмутимый маленький Будда цвета сливочного масла знает мою самую сокровенную тайну, знает, что я не рожден на Танаторе, что я пришелец с далекой планеты! Но откуда?

Словно читая мои мысли, он опять улыбнулся, наслаждаясь моим замешательством.

— Я знаю многое такое, о Джандар, что скрыто от других людей. Ты и все живущие в стенах Шондакора считают меня всего лишь жрецом Хума, моего бога, колдуном, наделенным необычными способностями и мистическими знаниями. Ты много раз видел меня, и каждый раз ты замечал, что у меня желтая кожа и раскосые черные глаза, что я не похож на других людей, которых ты встречал на Танаторе, но ты никогда по-настоящему не задумывался над этой загадкой.

Ул говорит правду. Я вдруг подумал, что хорошо знаю расы Танатора: ку тад из Шондакора, с их янтарной кожей, изумрудными глазами и пламенеющими гривами; бумажно-белых небесных пиратов из Занадара с их гладкими черными волосами; лысых, с ярко-алой кожей людей Яркой Империи Перуштар; воинов Чак Юл с их смуглой кожей и бесцветными волосами, а также полукровок, таких, как ганатольцы. Ни у одной из этих рас нет маслено-желтой кожи и раскосых черных глаз, как у Ула Ужасного!

Но я никогда не думал об этом!

— И не без причины, о Джандар с Земли! — захихикал толстый жрец. — Я один из колдунов мозга из Куура, темного затененного Куура, что лежит за Драконьей рекой среди вершин Харангзара, на другой стороне Танатора.[21] Мой народ обладает необыкновенными способностями — особая организация мозга позволяет нам читать мысли других людей. Как ты понимаешь, это дает нам огромное преимущество перед другими расами Танатора, и мы пользуемся им — без колебаний.

— Вот как ты привел Чак Юл в Шондакор! — воскликнул я.

— Конечно, — рассмеялся он. — Один работник архива знал о потайном ходе под рекой. Так я проник к Арколе и в совет, я обменял тайну Золотого города на власть.

Алчный огонек зажегся в его раскосых глазах.

— Мы маленький вымирающий народ, но у нас есть могучая сила — власть над умами других людей; если ее умело использовать — можно завоевать империи. Я вот с помощью магии мозга проник в совет Чак Юл, и Чак Юл захватили королевство. Этот несгибаемый воин, храбрый Аркола думает, что правит Черным Легионом, но правлю им я!

— Силой своего мозга ты стираешь неугодные тебе мысли из умов всех встречных? — проницательно спросил Лукор. — Поэтому-то никому и не приходило в голову поинтересоваться, откуда ты и что значат желтая кожа и раскосые глаза?

Ул кивнул лысой головой.

— Верно, ганатолец. И это не главное, что я умею. Когда этот храбрец пришел в Шондакор, я уже знал, что он человек с другой планеты. Его история столь необычна, что я решил узнать…

— Узнать источник загадочной силы, которая привела меня в этот мир? — воскликнул я, вспомнив о своем невероятном появлении здесь.

Ул неохотно покачал головой, и взгляд его потускнел.

— Нет. Есть тайны, которые скрыты даже от колдунов мозга; но ты когда-нибудь узнаешь ответ — если доживешь. — Он улыбнулся. — Я с самого начала знал, кто ты и зачем явился в город, — вкрадчиво продолжал он, и глаза его снова ожили. — Я не рассказал вождям, потому что мне было интересно наблюдать за твоей маленькой драмой. Но драма приближается к финалу, и, боюсь, никто из вас не доживет до ее развязки.

Я поднял саблю.

— Ты забыл, колдун мозга, что у меня есть оружие.

Он продолжал спокойно и безмятежно улыбаться.

— И ты хладнокровно убьешь старика?

Я пожал плечами.

— Я убью любого, кто встанет между мной и моей любимой. Я ничего не имею против тебя, Ул, ты мне не мешал, я не хочу убивать тебя. Только дай мне пройти…

— Увы, не могу, о Джандар, в мои планы не входит спасение принцессы твоего сердца, — улыбнулся он.

— Ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что все эти месяцы я твердо шел к намеченной цели, — ответил он, и я понял, что мне придется убить его.

— К какой, колдун?

— Я здесь не случайно, а в соответствии с планом. Мы, жители темного Куура, должны подчинить себе это полушарие, ну, а поскольку нас мало, мы просто натравим один народ на другой, ослабим их бесконечными войнами, и, в конечном счете победителями будем мы. Наши вожди все рассчитали: принц Чак Юл женится на принцессе Шондакора, что вызовет войну между небесными пиратами и Черным Легионом, кто-то из них в конце концов победит, и мы, из темного Куура, будем руководить этим победителем. Увы, в наших планах нет места ни для Джандара с Земли, ни для ятуна Коджи, ни для Лукора из Ганатола — ни для ку тад вообще.

И вдруг мне все стало совершенно ясно.

Именно этот маленький колдун рассорил принца Васпиана с его отцом, это он посеял между ними вражду, внушив им недоверие друг к другу. Ну, разумеется, если он может убрать любую мысль, то столь же легко может и внушить любую, нужную ему.

Я с тоской подумал о тщетности всех своих усилий. Все, к чему мы стремились, все наши планы, надежды — все это всего лишь игра на потеху этому зловещему маленькому жрецу.

Он знал, что я посылаю беднягу Маруда к лорду Ярраку с письмом о тайном туннеле. Да, теперь я вспомнил: именно люди Ула схватили Маруда!

Но почему только на обратном пути? Почему ему позволили выйти из города, если Ул мог спокойно взять его еще в гостинице? Почему позволили передать мое послание ку тад? Значит…

…значит, воины Золотого города идут в ловушку!

— Ты неглуп, о Джандар, — захихикал маленький колдун. — Да, могучий Яррак и его воины действительно окажутся в засаде — их будет в полной готовности ждать когорта Легиона! И когда они выйдут из туннеля на улицы Шондакора, начнется их последняя битва.

Я мрачно встал перед ним и приставил конец сабли к его сердцу.

— Ты только что подписал себе смертный приговор, колдун! — воскликнул я.

Его холодный умный взгляд пронзил меня насквозь, оставаясь при этом безмятежным и спокойным, — Ул улыбался.

— Ты считаешь меня дураком, о Джандар с Земли? — негромко спросил он. — Думаешь, я пришел сюда, излил душу, раскрыл все карты, не имея средств к спасению? Я не дурак, землянин. Нет, это ты дурак. Нужно было сразу бить этим неуклюжим мечом, а потом говорить. А теперь поздно.

Словно молния ударила меня меж глаз, я упал, и тьма поглотила меня.

Боль разламывала голову, я медленно приходил в себя. Почувствовал шершавые каменные плиты под щекой, удушливый запах заплесневевшей соломы.

Я открыл глаза, силясь понять, что же произошло.

Рядом лежали Коджа и Лукор. Ул ударом мысли уложил и их. Должно быть, он умеет не только читать мысли и управлять ими, но и использует их как оружие. Тренированный мозг Ула нанес страшный удар, неподготовленное сознание бессильно перед ним.

Но почему же тогда я был в забытьи лишь мгновение? Почему я уже очнулся, а Коджа и Лукор все еще лежат парализованные?

Может быть, ответ в моем происхождении? Я родился не на Танаторе, мое тело, мой мозг рожден на другой, далекой, планете. Удар колдуна из Куура ошеломил меня, но не вывел из строя. Может, его мозг властен только над сознанием танаторцев? Может, Ул Ужасный на мгновение забыл о моем земном происхождении? Наверное, это не представлялось ему таким уж важным. Но, похоже, от этой маленькой оплошности зависит судьба мира.

Сейчас он испытает это на собственной шкуре!

Я вскочил и быстро поднял лежащую у ног саблю. Ул склонился над Лукором, но сейчас обернулся — на лице его было написано недоумение.

Голова болела ужасно — похоже, у меня прапрадедушка всех головных болей, — но я пересилил себя и бросился к Улу.

Из складок просторной рясы Ул извлек рапиру. Все-таки он вооружен! Опять ложь! Но это ему не поможет я ученик самого Лукора, одного из величайших фехтовальщиков Танатора! Толстый маленький человечек не сможет долго противостоять мне, к тому же он уже понял, что удар его мысли почти не действует на меня.

Мы сражались молча — маленький колдун и я.

Это была странная дуэль. Во многих отношениях самая странная в моей жизни.

Похоже, Ул абсолютно ничего не смыслил в фехтовании, его пухлые мягкие ручки не привыкли ни к рукояти меча, ни к эфесу шпаги. Не привык он и к большим физическим нагрузкам. Вскоре вся его лысая голова блестела от пота, дыхание стало хриплым и прерывистым, руки дрожали от усталости и напряжения.

Но Ул читал мои мысли, он заранее знал, куда последует удар, и всегда успевал упредить его!

Странное ощущение. Словно сражаешься с самим собой, с собственным зеркальным отражением!

Мне стало страшно. Это, конечно, нелепо — пасовать перед этим маленьким отдувающимся толстяком, ведь мне приходилось иметь дело с настоящими, сильными фехтовальщиками. Но так много зависело от исхода этой схватки, что я был в панике. Коджа и Лукор по-прежнему не двигались. Если Ул убьет меня, то вслед за мной в неведомое царство смерти последуют мои беспомощные друзья. Любимая женщина попадет в руки трусливого мерзавца, храбрые воины лорда Яррака окажутся в ловушке, маленькие мирные королевства и города Танатора падут перед кознями колдунов мозга — весь мир погибнет, если он одолеет меня!

Не думаю, что когда-либо в истории Танатора, да и любого другого мира, столько зависело от одной-единственной схватки. Судьба мира, судьба многих народов зависела от моей сообразительности и выносливости!

Я старался действовать автоматически, не раздумывая, в надежде, что длительные тренировки и отработанная реакция не подведут. Увы, напрасно: какова бы ни была природа телепатической способности Ула, он продолжал предвидеть и на долю секунды опережал все мои выпады и удары.

Возможно, сила его мозга гораздо мощнее, чем я предполагал. Очевидно, он проникает в самые глубины моего подсознания и преспокойно считывает нужную ему информацию. А может, он воспринимает крошечные нервные импульсы, те, что приводят в движение мышцы. Не знаю. Знаю только, что там, куда устремлялась моя шпага, на мгновение раньше оказывалось его оружие.

Одни владыки Гордриматора знают, чем бы могло кончиться это невероятное противостояние силы и мастерства колдовским чарам мозга.

Не исключено, что моя физическая выносливость в конце концов победила бы, но могли взять верх и необыкновенные способности Ула, он мог использовать против меня мои же собственные знания.

Во всяком случае погиб он не от моей руки, а от руки мертвеца.

Я наступал, мое сверкающее лезвие исполняло танец смерти, маленький колдун отступал. Мы обошли всю комнату… и тут ударила рука судьбы.

Тело Блуто лежало на прежнем месте. Ул, сосредоточенный на поединке, пятился, не глядя, еще шаг — и, запнувшись ногой о руку Блуто, он потерял равновесие и упал навзничь, ударившись лысиной о камень.

Череп его раскололся, как спелая дыня… Ул Ужасный принял смерть от руки мертвеца!

Глава семнадцатая Падение Хума

Когда Валкар прыгнул на ступени алтаря и уже отвел руку для удара, Ул резко повернулся и взглянул ему прямо в лицо. Валкар удивленно ахнул, побледнел и опустил шпагу.

— Джандар! — изумленно воскликнул он.

Что вспыхнуло в изумрудных глазах Дарлуны: облегчение? радость? интерес?

— Джандар? — удивленно подхватила она.

Стоявший с ней рядом принц Васпиан побледнел и недоверчиво взглянул на закутанную фигуру.

— Джандар! — удивленно сказал он.

Я рассмеялся, скинул капюшон и сбросил длинную рясу — стоял, улыбаясь, с тяжелой саблей в руке.

Конечно, это я вошел через боковой вход в зал Хума, закутанный в снятую с трупа Ула Ужасного рясу. Согнувшись, шаркая ногами и подражая неуклюжей походке маленького колдуна, я подошел совсем близко к Дарлуне, и ни один человек во всем зале не догадался о том, что происходит. Но шорох кожаной обуви Валкара о каменную плиту заставил меня обернуться — и как раз вовремя, иначе бы шпага Валкара проткнула меня насквозь.

После того как Ул упал, расколов череп о камень, чары, владевшие моими друзьями Лукором и Коджей, кончились. Накинув на себя рясу Ула, я отыскал ближайший вход в лабиринт в стенах дворца, и мы добрались до зала Хума, где ждала своей участи Дарлуна.

Увидев в моей руке обнаженную саблю, Васпиан посмотрел мне в глаза и сразу все понял. Губы его злобно скривились, он выхватил шпагу из позолоченных ножен, но я мгновенно легким движением обезоружил его, и он бежал, оставив принцессу.

— Джандар, это правда ты? — прошептала она, когда я обнял ее за плечи и повернулся лицом к толпе.

— Я, моя принцесса. — Я был спокоен. — Чтобы спасти тебя, я готов горы свернуть! Я избавлю тебя от этого ничтожества, и не бойся за свой народ — недолго Васпиану властвовать.

Сзади ясным четким голосом заговорил Валкар.

— Джандар выдал себя за наемника и вступил в ряды Черного Легиона, чтобы освободить тебя, принцесса, — сказал он. — Его смелость и решительность, его хладнокровие и сообразительность спасли тебя от этой ужасной пародии на брак. Теперь идем быстрее, не спорь!

Но тут стало не до разговоров. Аркола в бешенстве рявкнул на остолбеневших стражников, и те бросились по ступеням к нам. Я встретил их сверкающей сталью.

Однако Дарлуна не послушалась нас. Храбрая девушка схватила лежавшую у ног шпагу Васпиана и встала рядом с нами.

Несколько мгновений — и четверо стражников истекают кровью на ступенях. Мы могли перевести дух.

Но в зале находилась сотня лучших воинов Черного Легиона, приказы Арколы вывели их из оцепенения, и они бросились вверх по мраморной лестнице.

Наши шпаги сверкали, как летние молнии, люди с криками падали, лилась кровь, но все новые и новые поднимались, спотыкаясь о тела, и нам пришлось отступать, ступень за ступенью. Но превосходящие числом противники все равно одолеют нас, это лишь вопрос времени.

Я сражался и думал с отчаянием: где же Лукор и Коджа? Они остались в прихожей, когда я в обличье Ула явился собравшимся, и, конечно, они не могли не услышать шум, и должны были понять, что на ступенях перед алтарем Хума идет схватка не на жизнь, а на смерть.

Я расправился с противником и оглянулся на Дарлуну.

Она сражалась, как тигрица. Как прекрасна она была — ее золотисто-рыжие волосы взвивались над стройным телом, как боевое знамя, в изумрудных глазах сверкало пламя битвы, рот приоткрылся от возбуждения. Вот она уложила своего противника и бросила на меня свой загадочный взгляд.

— Это невероятно, Джандар, но мы встретились! Не думала я, что мы встретимся снова. Разве что на том свете, когда наши души после долгого путешествия встанут перед высокими тронами владык Гордриматора, — сказала она.

— Я не мог покинуть тебя, моя принцесса, — ответил я.

— Ты бесстрашный человек — встал против всего Легиона, — сказала она серьезно. — Но теперь мои планы рухнули, мой народ обречен…

— Но я не мог допустить, чтобы ты стала женой человека, которого презираешь, — возразил я.

Она слегка покачала головой.

— Но я должна. Иначе пострадает мой народ!

— Подождем до вечера, — предложил я. — Я сообщил твоему дяде лорду Ярраку о тайном проходе под Аджандом, и вскоре солдаты ку тад войдут в город. Может быть, твой народ, а не Черный Легион, победит в этой битве.

Надежда вспыхнула в ее великолепных изумрудных глазах, Дарлуна как будто хотела что-то сказать — но тут на нас снова напали, и нам стало не до разговоров.

Нас теснили, окружили сверкающей сталью, и хотя мы сражались превосходно, в глубине души я знал, что поражение — только вопрос времени. Они подавят нас своей численностью.

Но я не жаловался на судьбу. Если мне предстоит умереть, я не мог бы пожелать себе лучшей смерти — сражаясь рядом с любимой женщиной, с мечом в руке!

Мы сражались, а надежда наша таяла…

Вдруг воин, с которым я сражался, отпрянул и в страхе закричал. Лицо его побледнело, открытый рот перекосился, устремленный куда-то за меня взгляд застыл, словно солдат узрел страшное привидение.

— Бог — шевельнулся! — заорал он в ужасе.

Остальные солдаты тоже отступили, со страхом глядя на что-то за нашими спинами.

— Бог — ожил!

Рискуя получить удар в спину, я быстро повернулся. Увиденное поразило меня.

Над нами на плоском помосте стоял отвратительный каменный идол Хум, дьявольский бог Чак Юл. Ужасен был Хум, со сверкающими глазами, толстым животом, оскаленными клыками и издевательской усмешкой; его мощные руки были протянуты к нам, бог словно хотел задушить ничтожных смертных в своих объятиях.

И вдруг Хум… шевельнулся!

Я увидел, как он поднял руку, призывая к повиновению.

Низкий гулкий голос заполнил весь зал:

— ОТПУСТИТЕ ИХ! — пророкотал он.

Мечи задрожали и упали, на белых как полотно лицах остолбеневших солдат было написано крайнее изумление.

Я действовал мгновенно. Не знаю, что там с этим идолом, но надо использовать ситуацию и бежать. Валкар и Дарлуна были потрясены не меньше других — они будто окаменели. Я возбужденно выпалил:

— Пошли! К панели, немедленно, еще есть шанс!

Мы соскочили со ступеней, и тут нас увидел Васпиан.

Он такой же суеверный дикарь, как и другие, но ревность и маниакальная подозрительность переполняли его. Бледное лицо исказилось: он видел, что мы уходим от его мести, и, подхватив какую-то шпагу, бросится к нам, готовый убивать.

Но тут его покарал Хум!

Огромная каменная рука резко опустилась — и разбила ему череп. Васпиан упал, заливаясь кровью, на ступени алтаря, и зал потрясли крики ярости!

— Убить их! — загремел Аркола, размахивая своим длинным мечом.

На нас устремилось целое войско.

Я бросился за каменного идола и увидел, что в его спине открыта дверца. Внутри сидел Лукор, он энергично работал рычагами, в глазах сверкало веселое озорство. Рядом, около деревянной трубы, вставленной в рот идола, стоял Коджа — это его глубокий низкий голос прогремел над перепуганными Чак Юл.

Вот и вся мистика. Идол был полый внутри, и с помощью немудреного приспособления сидевший в нем человек мог двигать каменную руку по специальным прорезям. Похоже, это одна из тайн власти Ула над Черным Легионом — он умело пользовался их суевериями.

Позже я узнал, что Коджа и Лукор ожидали моего возвращения, пока не услышали звуки схватки. Они решили укрыться за идолом и случайно наткнулись на пружину, открывавшую потайную дверь в спине бога. Это подсказало им, как можно помочь нам. Но теперь маскарад кончился, и с десяток воинов устремились по лестнице. Я лихорадочно соображал. Если этот громоздкий идол внутри полый, значит, он не такой уж тяжелый…

— За мной! — коротко бросил я и приналег плечом на каменного урода.

Валкар, Коджа и Лукор мгновенно поняли мой план и сразу присоединились ко мне, а Дарлуна с сомнением смотрела на наши усилия, прижав руки к груди.

Сработает ли мой отчаянный план? Но придумывать другой некогда. Я сжал челюсти, весь напружинился — рывок, и…

И Хум — двинулся.

Идол вздрогнул, скользнул вперед по помосту, рухнул рогами на алтарь и покатился!

Чудовищный идол — хоть и полый, он все же был из тяжелого камня — грохотал по ступеням, давя и разбрасывая в стороны людей. Он катился, как колоссальная всесокрушающая боевая колесница — Джаггернаут… Многочисленные руки откололись, во все стороны летели осколки; я видел, как огромный кусок камня прихлопнул бегущего воина, словно муху. Десятки погибли, еще больше было раненых и искалеченных.

На середине лестницы Хум на что-то наткнулся и остановился. Его ухмыляющаяся голова откололась и покатилась прямо на стоявшего внизу Арколу — суровое лицо вождя Чак Юл застыло в ужасе.

Голова ударила, подмяла его и покатилась дальше.

Так погиб узурпатор Аркола.

Глава восемнадцатая Завоевание Шондакора

Мы не стали дожидаться, чем все это закончится, и быстро нырнули в потайную дверь, из которой появился Валкар.

Я схватил Дарлуну и втолкнул в проход впереди себя; первым бежал Валкар, за мной — Коджа и Лукор. Мы неслись по темным коридорам, и по доносившимся до нас крикам и шуму казалось, что весь дворец охвачен сражением. Неужели ку тад уже в Шондакоре? Мы выбрались на широкую террасу, откуда открывался вид на город, и увидели незабываемое зрелище.

На улицы высыпали толпы шондакорцев с дубинами, палками, инструментами — всем, что могло служить оружием.

Под их натиском в смятении отступали остатки воинов Черного Легиона. И тут мы увидели, что в первых рядах сражаются доблестные воины ку тад во главе с могучим Ярраком, его борода развевалась по ветру, огромный меч разил без устали, сметая одного за другим солдат Чак Юл.

Да, ку тад подоспели в самый раз и отбили уже половину города.

Схватив Валкара за плечо, я смеялся и плакал от радости. Глаза Дарлуны гордо сверкали, губы дрожали от сдерживаемого волнения. Коджа и Лукор, увидев храброго предводителя золотого народа, закричали от радости и торжества.

Но до победы было еще далеко — правда, армия Дарлуны застала Черный Легион врасплох, но солдаты Чак Юл намного превосходили ее численностью, и хотя все население города поднялось на помощь лорду Ярраку, горожане со своими дубинами не могли противостоять хорошо вооруженным и обученным отрядам Арколы. Продвижение воинов принцессы замедлилось, а на помощь отступавшим солдатам устремились новые отряды Черного Легиона.

И тут случилось нечто неожиданное.

На поле сражения упала густая черная тень, не успели удивленные люди поднять головы, как в самой гуще воинов Чак Юл прогремел оглушительный взрыв.

Еще взрыв, и еще! Мы взглянули вверх: все небо над городом было заполнено фантастическими кораблями, явившимися как по волшебству.

Это небесные пираты Занадара обрушили на Черный Легион давно обещанный удар!

Летучие галеоны Города-в-Облаках казались чем-то нереальным, сказочно-волшебным — с резной кормой, развевающимися вымпелами и разукрашенными балюстрадами, они висели на огромных, медленно взмахивающих крыльях.

Непривычному глазу небесные корабли Занадара могли показаться ужасным, невероятным зрелищем, но Лукор, Коджа и я всего несколько месяцев назад стояли у колес такого корабля и знали хитроумную систему растяжек и тросов, с помощью которых управлялись эти крылья, знали все устройство этих сделанных из прессованной бумаги кораблей. И все же это — невероятное достижение, и если бы не ненасытная алчность и жестокость небесных пиратов, которые использовали свои воздушные армады для грабежа торговых караванов, я бы искренне аплодировал их поразительному искусству.

В моем далеком мире ничто не может сравниться с фантастическим достижением занадарцев. Правда, великий гений Возрождения, бессмертный Леонардо да Винчи чертил в своих тайных блокнотах схемы таких орнитоптеров; и если бы в его распоряжении был газ, который используют занадарцы, если бы он владел тайной их слоистой прочной бумаги, небеса старой Земли могли бы увидеть такой флот за полтысячи лет до появления самолетов.

Мне еще не приходилось видеть, как орнитоптеры участвуют в сражении, но теперь я понял, каким огромным тактическим превосходством обладают галеоны небесных пиратов перед наземными армиями. И это меня встревожило. Если не нарушить имперские планы принца Тутона из Занадара, его воздушный флот может без труда подчинить весь Танатор.

Похоже, небесные пираты из Занадара представляют для мирных народов гораздо большую угрозу, чем колдуны мозга из Куура — тех немного, и им не хватает военной мощи.

Громоздкие машины парили высоко в золотом небе Танатора вне пределов досягаемости стрелы, копья или катапульты и с безопасной высоты швыряли снаряды на заполненные толпами улицы.

К счастью для нас, они метали в ненавистных им Чак Юл, и взрывы их бомб наносили страшный урон отступающим солдатам Черного Легиона. Я увидел, как воины ку тад прорвали оборонительные линии у дворца и оттеснили разбитые и деморализованные силы врага.

Воинам Чак Юл оставалось одно — укрыться во дворце. Я уже упоминал, что дворец этот — настоящая крепость и может выдержать любую осаду. Мне нужно как можно скорее сообщить лорду Ярраку о существовании тайного входа во дворец — того самого входа, которым пользовался Валкар, навещая принцессу Дарлуну.

Нельзя было терять ни минуты.

Я схватил Валкара за руку и отвел в сторону. Я предложил ему оставаться на террасе и охранять принцессу, пока мы с Коджей и Лукором постараемся пробиться к лорду Ярраку. Валкар возразил было, что не хочет оставаться, когда мы подвергаемся такой опасности, но у меня не было времени спорить.

— Береги себя, Джандар, — сказала принцесса.

Я не ответил, только посмотрел в ее удивительные изумрудные глаза. Затем повернулся, перелез через балюстраду террасы и начал спускаться по стене, за мной последовал Коджа и Лукор.

Путь по тайным ходам в стенах занял бы слишком много времени. А так гораздо короче и быстрее. И опаснее, конечно, но я пережил уже столько опасностей, что еще одна меня не пугала.

К счастью, стены дворца украшены многочисленными скульптурами. Я и раньше удивлялся поразительному сходству архитектурного стиля Шондакора с каменными сооружениями загадочных затерянных городов Камбоджи, таких, как Ангкор Ват и Арангкор. Стены были покрыты огромными каменными масками, которые, словно лики неведомых богов, смотрели на сражение внизу. Рядом с ними смеялись каменные дьяволы и драконы, горгульи и химеры, их многочисленные рога, клювы и клыки оказались прекрасной опорой для рук и ног. Поэтому мы без особых трудов добрались до широкой площади перед главными воротами дворца.

Дела развивались именно так, как я и предполагал, — главные силы Чак Юл уже отступили во дворец, а замешкавшиеся маленькие группки воинов Черного Легиона поспешно занимали другие здания города. Из этих крепостей они сражались на два фронта — против ку тад на улицах и занадарцев в небе.

В последние дни своего правления Аркола успел кое-что предпринять против нападения небесных пиратов — на крышах в полной готовности стояли катапульты. Спускаясь, я с удивлением увидел, что воины Чак Юл сумели сбить большой летающий галеон.

Хорошо нацеленный каменный снаряд, выпущенный с крыши, ударил в контрольную рубку галеона, и абордажные крюки, прочно зацепившись за украшения на палубе, подтащили корабль к крыше, откуда он не мог подняться. Я видел, как лучники Чак Юл осыпали смертоносным дождем стрел палубу корабля, и летающая армада Занадара лишилась одной боевой единицы. Но тут меня окружили бегущие воины Чак Юл, и мне стало не до наблюдений.

Коджа по левую руку, храбрый старый Лукор по правую — вместе мы образовали клин, который легко разрезал ряды деморализованных Чак Юл. Из нас вышла неплохая команда, и перепуганные солдаты Черного Легиона без сопротивления уступали нам дорогу.

Странная и ужасная картина предстала нам, апокалиптическая по своему величию и грандиозности. Заполненные сражающимися улицы, звон мечей, раздавались крики побежденных и торжествующие возгласы победителей, вопли раненых и умирающих. Повсюду среди каменных обломков лежали трупы, воздух потемнел от дыма и копоти горящих зданий. Небо содрогалось от грохота взрывов, могучие корабли небесных пиратов накрывали землю мрачными темными тенями. Повсюду сражались, падали, бежали люди. Наступил день мести Черному Легиону и день победы воинов Шондакора.

Мы сражались словно во сне — великолепном и кошмарном. Погибала одна династия и возрождалась другая.

Наконец мы увидели суровое лицо лорда Яррака, он сражался бок о бок со своими воинами, глаза его победоносно сверкали, большой меч неустанно разил приземистых смуглых людей, которые так долго держали город в своих безжалостных когтях.

Он сразу узнал меня, и в глазах его вспыхнуло удивление. Я увлек его в сторону и поспешил заверить, что Дарлуна в безопасном месте, под охраной его собственного доблестного сына, и он возблагодарил владык Гордриматора.

— Но взгляни, — энергично продолжал я, — большинство уцелевших воинов Черного Легиона уже отступили за стены дворца, а там они могут продержаться хоть против тысяч, поражая твоих людей стрелами.

— Верно, Джандар, — мрачно согласился он.

— Но есть тайный вход во дворец, его обнаружил твой сын, принц Валкар, — сказал я. — Мы можем пройти во дворец незаметно и открыть ворота твоим воинам.

— Пошли!

Отобрав небольшой отряд, лорд Яррак, Коджа, Лукор и я быстро направились к потайной двери. Думаю, нас никто не заметил — флот занадарцев бомбил несколько зданий, на крышах которых были установлены катапульты, представлявшие опасность для летающих судов; к тому же дым пожара совершенно скрыл нас, когда мы пробирались вдоль стены королевской крепости к рощице декоративных деревьев сорад — за их густой листвой скрывался потайной вход.

Я провел пальцами по грубой каменной поверхности стены и вскоре нашел потайную пружину. Подбодрив лорда Яррака и его солдат, я решительно вошел в темный туннель. Каменная плита закрылась за нами.

Не стоит утруждать читателя — если, конечно, таковой будет — подробным и долгим рассказом о том, как завершилась битва.

Достаточно сказать, что мы благополучно вошли во дворец, быстро покончили с растерявшимися стражниками у дворцовых ворот и мигом отодвинули массивные болты.

Как только ворота открылись, отряды лорда Яррака устремились в них, и дворец пал почти без сопротивления. Оставшиеся в живых солдаты Легиона еще пытались преградить нам дорогу, баррикадируя коридоры, но их сопротивление было недолгим. Снова я возблагодарил богов за то, что успел хорошо изучить тайные ходы в толстых стенах дворца. Благодаря им я мог обойти любое препятствие, которое воздвигали на нашем пути солдаты Черного Легиона. Каждый раз, как они пытались перекрыть коридор или забаррикадироваться в каком-нибудь помещении, я отыскивал ближайшую панель в стене и вел по лабиринту отряд ку тад; и мы оказывались за спинами удивленных Чак Юл.

Таким образом мы быстро очистили весь дворец сверху донизу, перебив множество воинов Легиона и немало захватив в плен; кто сдался из благоразумия, а кто и из трусости.

Битва длилась несколько часов, день шел к концу. И — если не считать нескольких небольших очагов сопротивления, где горсточки воинов Черного Легиона отказывались сдаваться, — до наступления ночи Золотой город Шондакор был отбит, и победоносные ку тад снова воцарились в городе своих предков на берегах реки Аджанд.

Глава девятнадцатая Победа — и поражение!

Недели, прошедшие после освобождения Шондакора и гибели Черного Легиона, были спокойными, но нелегкими — приходилось много работать, чтобы ликвидировать урон, нанесенный великой битвой, и организовать хотя бы подобие порядка в том хаосе и смятении, в которые погрузился Шондакор во время схватки трех армий.

Бомбардировка небесных пиратов была не столь разрушительной, как казалось сначала, по-видимому, главной целью принца Тутона было уничтожение Черного Легиона, а не города ку тад. Поэтому большинство бомб сбрасывалось на толпы воинов на улицах, а здания пострадали только те, на которых размешались катапульты, — их было немного. И так как большинство зданий в центре города, вокруг королевского дворца, были каменные, пожары, вызванные взрывами, не распространились.

Разумеется, мне приходило в голову, что мы бьемся с Черным Легионом только для того, чтобы потом схватиться с небесными пиратами. К счастью, этого не произошло. Мы почти полностью очистили дворец, когда бомбардировка внезапно прекратилась и вся армада поднялась вверх. Небесные галеоны медленно плыли над городом, явно направляясь в свою далекую крепость — Город-в-Облаках.

Столь неожиданное отступление летающих кораблей было поразительным. И тогда я не понял его причины. Лишь позже ужасная правда дошла до меня и я узнал, почему небесные пираты оставили Шондакор.

Золотые небеса Танатора быстро темнели, ночь в мире джунглей наступает внезапно и стремительно. В небо поднялся гигант Имавад, сверкая на темном фоне, как большая красная лампа. Крошечный Джурувад — так люди этого мира называют Амальтею, самый близкий к Юпитеру спутник этой планеты, — также взошел маленькой золотистой искрой. Вскоре покажется зеленый шар Оровада, или Ио.

Но прежде чем Оровад поднялся над горизонтом, город был в наших руках.

Велика была радость жителей Шондакора, приветствовавших победоносных воинов ку тад. Десятки тысяч голосов пели гимн древнего города на берегах Аджанда. Эта старинная величественная песня наверняка была слышна небесным пиратам Занадара, чьи фантастические корабли растворились в темнеющем небе, направляясь в свою цитадель в горах Варан-Хкор, лежащих за сотни корадов к северу за непроходимыми джунглями Великого Кумулы, у границ неизведанной дикой местности — Замерзших земель.

Я был почти уверен, что могучий гимн шондакорцев достигает холодных всевидящих звезд, равнодушно взирающих на маленькие драмы смертных, разыгрываемые на маленькой сцене этого маленького мира.

Более половины солдат Черного Легиона погибло в битве за Шондакор.

Аркола, верховный вождь, его сын — принц Васпиан, множество вождей кланов и высших офицеров Черного Легиона погибли в зале Хума — половину перебил их же собственный бог-дьявол, а остальных одолели мы с Валкаром и Дарлуной.

Лишенные командования, растерянные и испуганные рядовые Чак Юл подверглись нападению со всех сторон, они гибли сотнями и тысячами от рук разгневанных горожан, от мечей ку тад и под смертоносным огненным дождем воздушного флота Занадара. Свыше тысячи было убито войсками лорда Яррака в самом дворце.

Те немногие, что уцелели от некогда победоносной разбойничьей армии, были разбиты и деморализованы. Без особого труда их обезоружили и взяли в плен; многие сдавались добровольно, не желая больше сражаться.

Лорд Яррак мог приказать перебить сдавшихся Чак Юл. Они этого вполне заслуживали, а в варварском мире милосердие встречается редко. Однако великий вождь пощадил пленных, он заявил, что устал от убийств, к тому же остатки Легиона никогда уже не смогут угрожать мирным народам Танатора. Поэтому он отпустил их и изгнал за ворота Шондакора, запретив под страхом смерти возвращаться в земли ку тад.

Так Черный Легион навсегда сошел со сцены истории; некоторое время разрозненные группки разбойников еще таились в горах, нападая на караваны, но скоро и это прекратилось. Редко когда в анналах войн встречается такая решительная и бесповоротная победа.

Несколько недель я писал этот рассказ о событиях и приключениях на Каллисто и вот почти закончил.

Лорд Яррак обещал мне, что, когда рукопись будет готова, отряд воинов отнесет ее в джунгли Великого Кумулы, к загадочному кольцу монолитов, что стоят вечными стражниками у Врат Меж Мирами. Они поместят рукопись в центр кольца и дождутся того часа, когда столб неведомой энергии вновь свяжет мир Танатора с моей Землей, планетой, на которой я родился, свяжет причудливой и необъяснимой сверкающей дорогой.

И второй мой рассказ о замечательных приключениях в далеком и ужасном, необычном и прекрасном мире дематериализуется, превратится в сверкающее облачко энергии, взлетит по сверкающему лучу и исчезнет где-то во тьме меж звезд.

Отыщет ли он путь в безграничном пространстве? Одолеет ли целым и невредимым огромное расстояние в триста девяносто миллионов миль, чтобы вновь материализоваться в забытом городе Арангкоре в непроходимых джунглях Камбоджи, на планете Земля?

Этого я не знаю.

Могу только лишь надеяться, что повесть о моих удивительных приключениях благополучно завершит свой загадочный полет в космосе и привлечет внимание людей моего мира. Не хочется думать, что этот рассказ о другом мире бесследно исчезнет среди звезд.

В моем сердце причудливо смешиваются ностальгия и печаль, когда я дописываю эти последние строки.

На душе у меня неспокойно, мне хочется снова побывать в прекрасных городах моей юности, увидеть рассвет в зеленых джунглях Амазонки, смотреть, как отражаются звезды в медленных водах Ориноко, выпить джина в зловонных переулочках Рио, глотнуть обжигающего черного кофе и закусить жареным беконом холодным зимним днем в маленьком лагере на склонах Скалистых гор.

Мне хотелось бы увидеть знаменитые огни Бродвея, затмевающие свет звезд, и могучий ствол Эмпайр Стейт Билдинг с его великолепной короной смотровых огней, запить шипящую порцию скаллопини бутылочкой терпкого кьянти в итальянском ресторане на Бликер-стрит в переполненном донельзя Гринич-Виллидж.

Мне бы очень хотелось всего этого, и я могу все это получить, если захочу.

Да, я могу пойти вместе с отрядом воинов ку тад, пересечь джунгли Великого Кумулы, добраться до каменного кольца, до того самого места, где я впервые вступил на поверхность Танатора.

Тогда я был голым, как ребенок, одиноким, лишенным друзей, заблудившимся в чуждом враждебном мире свирепых людей и ужасных чудовищ.

Теперь у меня множество друзей: серьезный Коджа, со своими большими глазами, сверкающими, как черные бриллианты, на маскоподобном нечеловеческом лице; храбрый старый Лукор, благородный учитель фехтования; отважный Валкар, и мудрый Застро, и строгий величественный лорд Яррак — добрые друзья и надежные товарищи, испытанные в тысячах битв. Они меня любят, я знаю, и будут со мной рядом в мире и на войне.

И хотя меня осыпали наградами, присвоили высокое звание комора ку тад, что дает мне место среди аристократов Шондакора, и хотя я знаю, что золотой народ Золотого города будет горд и доволен, если я останусь с ним, сколько пожелаю… я знаю также, что никто не станет возражать, если я захочу совершить долгое путешествие через джунгли Великого Кумулы и встать нагим среди блестящих камней Ворот, чтобы снова погрузиться в сверкающую энергию и перенестись за миллионы миль в свой родной мир.

Мой уход опечалит моих танаторских друзей, и моим товарищам будет меня не хватать и на советах, и на полях сражений. Мы ведь не раз стояли плечо к плечу, с мечом в руке, бесстрашно глядя на наседающих врагов.

Их опечалит мой уход, но они не станут мне препятствовать.

Но, разумеется, я не пойду к Вратам Меж Мирами.

И вполне вероятно, что мне больше никогда не доведется побывать на берегах Ориноко, в узких переулках Рио или на людных тротуарах Бродвея.

А может, когда-нибудь я и вернусь, но не сейчас. Потому что теперь мой дом — Танатор. Здесь, в этом мире войн, я нашел добрых друзей и любимую женщину.

Ни за что я не покину Каллисто, если она не встанет рядом со мной.

Если этот день придет, если она еще жива, если я смогу спасти Дарлуну, вырвать ее из рук врагов — тогда и только тогда подумаю я снова о возвращении домой.

Целыми днями я занят — помогаю друзьям в восстановлении разоренного войной Шондакора. А вечерами я записываю, пусть и не очень умело, рассказ о выпавших на мою долю испытаниях.

А ночи мои отданы — снам.

И во сне я вижу мягкие пленительные губы, прелестную женственную фигуру, ясный свет чуть раскосых изумрудных глаз, теплую шелковистую кожу золотисто-янтарного цвета и роскошную рыжую гриву, взметнувшуюся как победное воинское знамя.

Никогда я не забуду ее поразительную красоту, ее удивительное бесстрашие, ее силу и гордость.

Никогда не забуду, как в последний раз увидел Дарлуну. Весь ужас и все счастье этого момента я помню и по сей день, они всегда будут жить в моей душе.

Дворец полностью перешел в наши руки, остатки сопротивления сломлены, солдаты Чак Юл обезоружены.

Мы бежали по длинным коридорам — Яррак, Лукор, Коджа и я — на широкую террасу, где под защитой Валкара оставалась Дарлуна. Повсюду — смерть и разорение, коридоры усеяны трупами и обломками баррикад.

Отряды ку тад проходили по коридорам освобожденной крепости, конвоируя группы пленных или отыскивая последние очаги сопротивления. В их руках сверкали обнаженные мечи, на усталых лицах было написано торжество.

Наконец мы добрались до террасы, и нам открылся город, наслаждающийся первым часом свободы. Кое-где еще горели здания, и столбы черного дыма поднимались в ясное небо, но улицы уже очистились, и на ветру развевались в знак победы золотые и алые знамена Шондакора.

В затянутом дымом небе еще кружили орнитоптеры, поднимаясь все выше и выше для долгого пути в Занадар, Город-в-Облаках. Один большой корабль висел над самым дворцом. Я узнал в нем «Каджазелл», флагман воздушного флота, личный корабль принца Тутона.

Мы оглядели широкую террасу, но не увидели ни Валкара, ни Дарлуны.

От недоброго предчувствия у меня похолодело сердце.

И тут я услышал за спиной приглушенный крик. Это был лорд Яррак, его лицо перекосилось от ужаса. Дрожащими руками он указывал на человека, лежавшего за толстой колонной.

Это был Валкар!

Он лежал, раскинув руки, глаза его были закрыты, из большой раны на лбу текла кровь, оттеняя мертвенную бледность лица.

Я бросился к распростертому другу и приложил ладонь к его рту. Он жив — я ощутил легкое дыхание.

— Валкар! Что случилось? — воскликнул я, после того как Лукор поднес к белым губам нашего раненого друга флягу с водой.

Веки его дрогнули, мраморные щеки чуть порозовели.

— Джандар, — прошептал он таким слабым голосом, что я затаил дыхание, чтобы услышать его следующие слова.

— На меня… набросились… сзади… троих я убил… но их было… слишком много, — еле слышно шептал он.

— Где принцесса? — закричал я. — Что с ней? Что с Дарлуной?

— Ее схватили… — прошептал он и смолк. Разговор отнял у него последние силы, и Валкар потерял сознание.

— Схватили! — в ужасе повторит лорд Яррак.

— Кто? — спросил Лукор, высказав вопрос, который тревожил всех.

И тут пришел ответ — женский крик.

— Джандар! О Джандар! — послышался далекий слабый голос. Голос, который я знал. Этот голос заставил меня вскочить и выхватить шпагу.

— Дарлуна? Где ты? — закричал я, и в ответ слабо послышалось:

— Здесь!

Я посмотрел вверх и увидел ее.

Глаза ее с тоской смотрели на меня, дрожащие губы раскрылись в жалкой улыбке, она протянула руки, словно хотела обнять меня. Сердце мое дрогнуло, и ее слова — последние услышанные мною слова — до сих пор звучат в нем и останутся там, пока я жив; никогда я не надеялся услышать эти слова, и воспоминание о них — самое дорогое, что у меня есть, — я пронесу сквозь уготованные мне долгие годы одиночества, горечи и отчаяния.

— О Джандар, мой любимый, мой храбрый воин, я люблю тебя! Я люблю тебя! И буду любить до смерти! Я умру…

Целый шквал чувств потряс меня. Я стоял, лишившись дара речи, с бешено колотящимся сердцем, купаясь в великолепии случившегося — моя собственная безнадежная и бессловесная любовь вернулась ко мне из уст моей бесценной, несравненной принцессы. Она любит меня!

Сердце мое было так переполнено, что я не мог сказать ни слова. Я лишь смотрел ей в глаза, но я знаю наверное, что мой красноречивый взгляд передал ей всю глубину моей любви и преклонения.

Это был волшебный момент, но принцесса уже уходила от меня, лицо ее уменьшалось — бледный овал на фоне сгущающейся тьмы. Но пока мы могли видеть друг друга, мы смотрели не отрываясь.

Но продолжалось это недолго.

Беспомощная пленница принца Тутона, который стоял рядом с ней с холодной торжествующей улыбкой на своем злобном лице, Дарлуна быстро улетала от меня на палубе «Каджазелла», флагмана занадарского флота, который поднялся с террасы дворца, описал круг, поднялся еще выше и растаял в небе, направляясь в Занадар, горную крепость смелых и могущественных небесных пиратов Каллисто.