Пирамиды астрала

Глава 5 ПЕРВЫЕ ШАГИ

Полночь. Я прибираю комнаты. Отпущенные моим благородным жестом гости, счастливо хохоча, разбежались из моей квартиры, оставив за собой, как на поле боя, посуду, объедки, разбросанные вещи и веселое настроение — за что я им очень и прямо-таки безгранично благодарен. Несмотря на пытку домашней работой, я улыбаюсь — у нас все получилось, и теперь мы обладатели великой тайны! Я вспоминаю мгновение за мгновением своего выхода «туда».

Началось все с того, что я обнаружил себя висящим где-то под потолком и огляделся. Внизу копошились мои приятели. Мне как-то непривычно было смотреть на них сверху, и я вдруг переместился вниз, «встав» на пол. Пола не почувствовал, но услышал, как Слава сказал:

— Вводи антидот!

Таша наклонилась к кушетке, и я остолбенел от страха, когда из-за спины девушки показалось мое мертвое тело. Пришлось долго приходить в себя. Потом посмотрел на компьютер и увидел, что мое сердце бьется нормально. Успел еще подумать, что почему-то плоховато слышу звуки — в основном только сказанные слова.

— Ну что, будим? — спросила Наташа, и тут я заметил, что она трясет и похлопывает мое недвижимое лицо по щекам.

Меня охватило беспокойство, и я потянулся к своему телу. После этого наступило мгновение беспамятства, и вскоре я проснулся на кушетке, услышав откуда-то издалека доносящийся голос Славки:

— Пошла энцефалограмма!

Какое-то мгновение я собирал свои разбежавшиеся мысли, и потом мой взгляд сконцентрировался на напряженном лице Таши, хмурящей брови и всматривающейся в мои глаза. Она сказала отрывисто:

— Он просыпается!

Я сообразил, что все получилось. Схватил Ташу, прижал к себе и поцеловал в губы. Не скрою — мужик я или не мужик, чтобы таким случаем да не воспользоваться? И было чем!

Девушка оттолкнула меня, испуганно крикнув:

— Дурак!

Я не согласился и благим матом заголосил:

— Ура! Получилось!

Таша тут же исправила положение и уже сама, обнимая меня и целуя в щеки, заговорила:

— Ой! Я так испугалась, что у тебя крыша съехала.

Она была права. Я бы, наверное, тоже нешуточно испугался, если бы вдруг оказался в объятиях полоумного экзальтированного приятеля. Славка, в свою очередь, орал, поочередно смотря то на дисплей компа, то на нас:

— Осторожнее! Клеммы не сорвите! Хватит с нас обезьян. Вы их, кажется, не умнее!

А Федька даже как-то несвойственно ему растерянно притих и спросил:

— Ты что, правда, был «там»?

— Все, ребята! Я вышел из тела! Под потолком летал. Даже на компе графики разглядывал! — Я продолжал восторженно орать, как дитя, получившее новогодний подарок. Мысли счастливо прыгали в моей голове, и мне хотелось самому прыгать вместе с ними.

— Все, успокойся, полежи еще, — просила Таша и радостно приговаривала: — Я тебя по головушке поглажу за это. Хороший ты наш, Гагарин. Сейчас мы с тебя еще раз все показания снимем, и все.

Я притих на кушетке, расплывшись в блаженной улыбке и перебирая в памяти события моего путешествия под поглаживание Ташиной руки. Эх, помечтать хоть! Когда еще такое участие у подобной красавицы заработаешь? В голове невольно прокручивались кадры, то с озабоченным и беспокойным, то счастливым и радостным лицом Таши. Я прислушался к своим ощущениям. Да, определенно была радость от удавшегося эксперимента, но не только.

Наконец я поймал за хвост ускользающую мысль, приводящую меня одновременно в восторг и смущение. Я получил доказательство, что все мои материалистически-научные взгляды на жизнь в корне неверны, а мир намного сложнее и больше, чем я до этого представлял! А каково Федьке? Одно дело — по вечерам спьяну болтать о великих нестыковках физики, а другое дело — вот так, лоб в лоб с необъяснимыми фактами столкнуться. Ничего, придумает теорию какого-нибудь пси-поля или четвертого измерения. Да и без него этой лабуды выдумано столько…

— Ну все, снимаем все провода и трубки! — скомандовал Славка, и я почувствовал, как нежные Ташины пальчики срывают пластыри с остатками моей шерсти.

— Ой-ой! — не выдержал я.

Таша сообразила, что эпиляция — не каждодневное упражнение для мужчин, и хихикнула:

— Вот тебе! Будешь над волосатыми обезьянками еще издеваться?

Потом меня обтирали, поднимали, одевали — только что не облизывали. Короче, я чувствовал себя королем бала (и даже немного Машей), раздавал всем великодушные улыбки, а в ушах у меня стояли звуки фанфар и праздничных фуг. Когда мы основательно прибрались вокруг, Слава заявил, что я на всякий случай должен посидеть часик-другой у них в лабе. Я не возражал, и мы тут же уселись водить беседы за чашкой чая. Меня, по свежим следам, основательно потрошили на все мелкие детали, которые я мог и не мог заметить.

— А могло тебе только показаться, что ты летал под потолком? — спросил Федька. Видимо, его сильно замучили внутренние противоречия.

Я даже несколько испугался за друга, глядя на то, как он сидит, словно мышка, в углу комнаты, жалобно тараща на меня глаза. Что-то никогда его таким не видел…

Я долго думал над его вопросом и понял, что в общем-то не могу абсолютно доказать свои полеты под потолком. Пришлось признать, что, кроме вида Федькиной залысины сверху, меня ничего сильно не поразило. Что я и выразил пожатием плеч и задумчиво скривленной гримасой. Пока я думал, летал я или не летал, Таша выдала идею — завести книгу техники безопасности.

— Пока мы не знаем, куда попали, нам надо очень осторожно продвигаться вперед. В любом месте нас могут ждать неизвестные опасности, — говорила Таша и даже сама не знала, как она тогда была права. А я еще смеялся:

— Вот залезешь в комп, и окажется, что твое сознание в эту железяку намертво переселилось. Вот незадача!

— А ты не смейся. Откуда ты знаешь, что это невозможно? — обидевшись, надула губки девушка.

— Вообще-то правильно, — благородно заступился за свою половину Слава. — Каждый раз, когда будет возникать опасность или что-то непонятное, нам нужно информировать друг друга об этом.

— А что ты еще помнишь? — спросила Таша, и я подробно пересказывал свои впечатления.

— А себя ты видел?

Этот Ташин вопрос поставил меня в тупик. Я опять долго думал и понял, что видел только свое «мертвое» тело, а вот на летающего себя посмотреть забыл.

— А что ты слышал?

Я почувствовал хватку профессионального психолога на допросе и засуетился:

— Ташенька, понимаешь, я могу сказать, что слышал ваши слова, но вот звуков как будто не было…

— А мысли ты наши слышал? — доканывала меня Таша, и я взмолился:

— Ташенька, прости ты меня — осиновую голову. Не сообразил я этого сделать.

Насколько же она оказалась права в том, что я непрофессионал в этом деле! Я, оказывается, мог бы сделать столько полезных наблюдений, вместо того чтобы болтаться под потолком, как воздушный шарик, а лучше сказать — надутый придурок.

— Ну что ты расстраиваешься, как маленький, — стала успокаивать меня, действительно как маленького, Таша. — Не переживай! У тебя времени-то было всего несколько минут. Да еще в первый раз — немудрено растеряться. Сами скоро разберемся.

Ташины глаза мечтательно стали бродить по стенкам и потолку, явно прицеливаясь, где бы полетать. Я понял, что надо прервать эти мысли в зародыше и соблюсти хотя бы минимальную осторожность, и с твердостью в голосе возразил:

— Нет! Подождем пару дней, посмотрим на мое здоровье, потом на Феде попробуем и уже после этого — на вас со Славой. Сама же твердила о технике безопасности! — Несмотря на профессионализм Таши, я не мог пойти на то, чтобы рисковать сразу двумя любящими друг друга людьми. А Федька был такой же не зависимый ни от кого оболтус, как и я, и поэтому лучше подходил на роль подопытного кролика, несмотря на его полную неосведомленность в данном вопросе.

Потом я расчувствовался и позвал всех к себе в гости:

— Ребята, вы не представляете, как я вам благодарен за то, что вы позволили обвести вас вокруг пальца, как маленьких, и дали мне первым совершить полет сознания по маршруту кушетка — потолок — кушетка! Поэтому сегодня я не принимаю никаких отказов от моего приглашения на вечеринку у меня дома. Чур, по пути заедем в магазин и затаримся там всем, чем надо. Вот, я все сказал! — закончил я пламенную речь.

Возражений на нее не последовало, даже больше — она была встречена полным одобрямсом всех присутствующих.

Вечером разговоры крутились вокруг одной и той же темы. В результате нашего полупьяного анализирования мы установили, что я с наибольшей вероятностью все же покидал свое тело. При этом видел все вокруг, произвольно меняя свою позицию, и слышал переговоры ребят. Однако ничего больше с высокой достоверностью утверждать было нельзя. Сказывалась непродуманность подготовки «космонавта». Поэтому Таша, видимо внутренне со мной согласившись на то, что в следующий раз жертвуем Федькой, инструктировала физика:

— Когда выйдешь из тела, тебе нужно собраться с мыслями и понять: что и как ты видишь и слышишь. Не пугайся своего спящего тела. Затем посмотри на свою астральную или духовную форму — постарайся понять, как она выглядит.

— Давайте договоримся, что не будем пытаться далеко уходить во время первых опытов. Сначала все летаем только в одной комнате несколько минут и возвращаемся обратно. — Я сам не заметил, как стал ярым поборником техники безопасности — вот что опыт с людьми делает.

— Я придумал, как нам проверить, выходил из тела человек или нет, — заявил Слава. — Надо быстро написать что-нибудь на бумажке и положить ее на стол, пока «космонавт» в отключке.

— Только писать надо фломастером одну большую цифру или букву. Я читала, что у многих во внетелесном опыте были проблемы с чтением текстов. Строчки как бы расплывались, — добавила Таша.

…Моя посуду, я продолжал сам себе улыбаться. Может, этот день и есть вершина моей жизни? Мало кому на свете удавалось первым совершить или придумать что-то такого же уровня. А может, это только начало и впереди нас ждут открытия и испытания гораздо большего масштаба? И что-то подсказывало мне, что так оно и будет…

Два дня прошли абсолютно без каких-либо последствий для моей психики и здоровья. Я чувствовал себя даже лучше своих коллег, которых мучили какие-то сны по ночам и головная боль днем. На третий день мы опять собрались у Славы, но начали опыты с меня, сверяя мои свежие ЭКГ и ЭЭГ со старыми. Все было в абсолютном порядке, и мы переключились на Федю.

— Ну, сегодня ты у нас за подопытного кролика! — Хищно оскалившись, я накинулся на физика.

Он, несколько затравленно, но в целом мужественно улыбаясь, сказал:

— Я готов, — и, помявшись, все-таки признался:

— Только уколов боюсь немного. Это вам медикам-биологам, садистам-мазохистам, не привыкать, а я человек сугубо технический, не привык, чтобы во мне ковырялись.

— Ты что, отказываешься? — в лоб спросил его Слава.

— Нет-нет! Я только прошу, поаккуратней с моим телом обращайтесь. Оно ж у меня одно, любимое. — Федька прямо-таки разрывался между потребностью показать себя героем и животным страхом перед шприцами.

— Хорошо! Уколем мы тебя всего один раз, но канюлю мы обязаны поставить. Нам нужны биохимические показатели при первых экспериментах, чтобы не прозевать момент, если у тебя почки или печень сбоить начнут. Если первые выходы пройдут нормально, потом будем только пульс измерять. И не бойся, я тебе вену с одного раза найду, у меня рука набита, — прочитал небольшую нравоучительную лекцию Слава.

Больше Федьку мы слушать не стали. Накормили его лекарством и уложили на кушетку. Слава действительно одним махом всадил иглу в вену, так что подопытный и охнуть не успел. А Таша ловко его окутала сетью проводов с электродами.

— Все! Тушка кролика готова, — налаживая показания приборов, заявил я. — Сейчас душку этой тушки отправим погулять!

— Помни: ничего не бойся! Посмотри на себя. Послушай звуки и прочитай, что я тебе напишу на бумаге, — давала последние напутствия Таша.

— Поехали! — скомандовал Слава, надев шапку с электродами Феде на голову и включив генератор импульсов.

Физик недолго думая отключился вместе со своей энцефалограммой.

— Все в норме! — отрапортовал я, выводя чувствительность ЭЭГ на максимум и ловя слабые мозговые токи.

Таша подскочила к столу и что-то быстро написала жирным фломастером на листке бумаги. Слава тем временем вводил антидот. Мы подождали еще десять минут, Таша взяла пробу крови с канюли, и мы стали будить Федьку. Теперь уже на его долю достались нежные женские похлопывания и потряхивания. Спустя минуту Федька открыл глаза и попытался повторить мои обнимания с Ташей, но она уже была к этому готова и, смеясь, уперлась рукой в кушетку, подставив для поцелуев только щеки. Пациент между тем заорал:

— Пять!

— Что — пять? — ничего не понимая, спросил я.

— Ура! Ты увидел! — уже сама бросилась целовать Федьку Таша.

До меня наконец дошло: это была цифра, нарисованная Ташей на бумаге, и это неоспоримо доказывало, что наш физик подсмотрел то, что находилось на столе.

— Всем оставаться на местах! — гестаповским тоном скомандовал Славка. — Пишем телеметрию еще десять минут.

— Ой, мамочки! Как я испугался вначале! — не мог удержаться Федька и вещал, лежа на кушетке. — Представляете, вдруг чувствую, что всплыл над кушеткой. Поворачиваюсь, а передо мной моя синюшная харя.

— Вот к чему приводит курение! За цветом лица следить надо, — съязвил я.

— Спасибо, Ташенька! — Федька прочувствованно посмотрел на девушку. — Если бы не вспомнил твои напутствия, так и прометался бы все время, как рыба в банке.

— Вот видишь, как наша техника безопасности уже работает, — сказала Таша, по-прежнему сидя на краю кушетки и держа Федю за проткнутую руку. — А что ты еще делал?

— Я собрался с мыслями и стал выполнять твои поручения: во-первых, посмотрел на себя — в принципе абсолютно такой же, как и сейчас, даже одежда та же. Потом кинулся к столу — там на бумажке цифра пять нарисована. Но у меня и не было сомнения, что я гуляю по комнате наяву. Да, и еще: я попытался вслушиваться. Но здесь есть какая-то странность. Я слышал ваши разговоры, но в остальном — была тишина. Даже не тишина, а какие-то шорохи или шепот. То есть звуки были, но совсем другие, чем в реальности.

— В следующий раз надо будет погреметь здесь чем-нибудь основательно, — сделала вывод Таша. — Ты за пять минут собрал больше сведений для моей кандидатской, чем я за два года. Все, ребята, в следующий раз иду я!

— Только через мой труп! — сразу последовал ответ Славы. Он твердо смотрел Таше в глаза, и даже мне стало ясно, что спорить с ним бесполезно.

— Но, Славочка!.. — попыталась возразить Таша.

— Нет! И не пытайся на меня давить. Следующий раз иду я!

Кажется, пред моими очами разыгрывалась настоящая семейная драма, но продолжения я не увидел. Таша вдруг сникла, сдавшись (чего я, при ее характере, никак не ожидал), и сказала:

— Хорошо, Славочка, но мне страшно тебя отпускать! — и уже жалобно посмотрела на него.

— Пойми, я, конечно, ужасный эгоист, но мне еще страшнее тебя отпускать, — смягчившись и извиняясь, сказал медик.

— Но нам придется это сделать…

Мне надоело очередное признание в любви, и я заметил:

— Мы будем подопытного кролика и дальше мариновать или сразу прикончим, чтоб не мучился?

— Ах да! — воскликнул Славка, и мы бросились отключать приборы и освобождать Федьку от медицинских пут.

Федькино здоровье, как и мое, не пострадало от выхода в подпространство. Мы условились так называть это явление, хотя и предлагалось много вариантов, типа астрал, ментал, под- и надпространство, и четвертое измерение, и бог знает что еще. Но поскольку мы не знали наверняка, с чем столкнулись, то выбрали самое нейтральное слово: подпространство.

Выждав еще пару дней, мы провели опыт на Славе. Вот тут я и понял, что нельзя ставить опыты на родственниках или, лучше сказать, на близких людях, или даже еще правильнее — на любимых. Мне с Федькой приходилось больше успокаивать и ободрять Ташу, чем подготавливать эксперимент и следить за Славкой. Естественно, что все иголки и электроды пришлось ставить мне из-за полной неспособности Таши что-либо делать трясущимися руками. Не успели мы усыпить медика, как она тут же хотела вводить антидот. Я успел только ее притормозить, напугав, что это может быть опасно. Она уже чуть не в истерике выждала минуту, ввела антидот и тут же бросилась будить Славу. То, что он, естественно, не мог мгновенно выйти из спячки, довело Ташу до полной истерики. Она причитала, рыдая:

— Ну, Славочка! Миленький! Что ж ты так долго? Открой глазки! Я тебя очень прошу!

Вокруг творился какой-то бедлам. Я не знал, что делать с бьющейся в истерике девушкой. Федька тоже пытался ее успокаивать, но все было бесполезно. Не знаю, чем бы это все кончилось, если бы через пару минут Слава не открыл глаза и, улыбаясь, не стал журить подругу:

— Ну что же ты, моя маленькая паникерша? Не дала мне даже толком сориентироваться, как пришлось тут же возвращаться и успокаивать тебя. — Слава гладил вцепившуюся в него, трясущуюся и всхлипывающую девушку. — Между прочим, ты там не слабо фонила своими чувствами.

Я отслеживал Славкины параметры. Он умудрился поставить абсолютный рекорд по скорости выхода оттуда. В отключке он пробыл всего три минуты. Одну до введения антидота и две после. А нам это показалось вечностью — вот что женская истерика сделать может.

Славка настоял на том, чтобы с Ташей эксперимент провести в понедельник, а в выходные еще последить за нашим здоровьем.

Самым информативным из всех наших первых попыток стал Ташин выход в подпространство. Впрочем, как этого и следовало ожидать при ее профессиональном подходе и предварительной информированности о наших опытах. Она сразу морально обработала Славу так, что у него не оставалось ничего другого, как разыгрывать из себя героя.

— Слава, я знаю: у тебя великолепная выдержка! Ради меня, пожалуйста, сиди за компьютером и не отходи оттуда, а все остальное сделает Женя. Ты знаешь: он поопытнее нас в этих делах будет. И я очень прошу: дайте мне лишних пять минут. Я должна выяснить много вещей для себя. И не забудьте чем-нибудь пошуметь.

Славкина неспособность к проведению опыта выяснилась сразу, когда он подошел с канюлей к Таше. Видя его растерянность, девушка скомандовала:

— Я же сказала: иди к компьютеру, а Женя все сделает!

Слава беспомощно передал мне пластиковую упаковку и уселся у компа. К его чести, больше он оттуда не отошел до самого возвращения Таши из «командировки».

Если вы думаете, что это очень легко, втыкать иглы в прекрасные женские ручки, то жестоко ошибаетесь. Я все-таки не врач-живодер и колю иголками преимущественно зверушек. Собрав себя в кучу и сделав каменное лицо, я безжалостно воткнул иглу под прозрачную кожицу и, к великому своему удивлению и Ташиному счастью, сразу нашел вену. Благо она была слегка видна, подергиваясь тоненькой голубой жилкой.

Но каменную рожу мне пришлось сохранять и дальше. Поверьте, созерцать, да еще и принимать участие в невинном женском стриптизе, одинокому мужчине нелегко. Особенно когда чувствуешь тщательно скрываемое смущение девушки при изящном снимании носочков и скромном расстегивании кофточки. Ситуацию спасало ревнивое сопение Славки за моей спиной. Так что я продолжал протирать нежную кожу на прекрасной девичьей груди и лепить электроды якобы как ни в чем не бывало. Хорошо еще, хоть лифчик не снимали, а то я бы в обморок еще упал от восторга. Наконец после этой игры в невинных мальчиков и девочек все было готово.

Опыт прошел без сучка и задоринки. Правда, теперь уже Славка с каменным лицом уставился в комп, пытаясь раздавить мышку в руке. Хорошо, она пластмассовая и ей все равно. Самая большая неожиданность произошла на последних, лишних пяти минутах, выпрошенных Ташей. Лежащее без сознания на кушетке, прекрасное и бесхозное девичье тело вдруг слегка вздрогнуло, глубоко вздохнуло, и Таша, открыв глаза, счастливо улыбнулась:

— Привет, мальчики! Вот я и вернулась, — и, хитро сощурившись, добавила: — Сама! А вы что меня не целуете — не поздравляете?

Мы действительно оторопели, так как не ожидали, что она сама вернется. Я быстрее всех вышел из ступора и, пользуясь своей близостью к легкодоступному телу, бросился к нему с поцелуями. Но, чтобы не быть разорванным разъярившимися соперниками, пришлось ограничиться щечками. М-да, я бы не прочь и грудь поцеловать на радостях. Ну почему это считается плохим тоном? Ладно, все равно было здорово! Причем все остались счастливы и довольны, даже Славка.

Оказалось, Таша не теряла там времени даром. Уже выходя из тела, она пыталась фиксировать свои ощущения, и ей показалось, что она как бы выскальзывает откуда-то изо лба или темечка. Потом она воспарила к потолку, отметив, что это, наверное, первая непроизвольная реакция нашей души. (Мы решили называть эту нашу астральную субстанцию душой, а не сознанием или астральным телом, так как это слово показалось наиболее подходящим и простым.)

Девушка осмотрелась, увидела себя, лежащей на кушетке, и меня, поедающего глазами ее бесхозное тело. Потом она осмотрела свои новые руки и ноги, которые были копией лежащего на кушетке тела. Дальше она опустилась на пол и попробовала пройтись по нему, что ей вполне удалось. Потом она представила, как будто идет по болоту, и стала проваливаться в пол по щиколотку, но при этом также свободно шагала по комнате.

Затем остановилась за спиной у Славы и начала прислушиваться. В это время я как раз сообщал, что ввожу ей антидот, и эти слова она ясно услышала. Потом девушка продолжила вслушиваться в напряженную тишину, и у нее, как в приемнике при усилении громкости, начал нарастать какой-то шепот и шорохи. И в это время Федька, видимо вспомнив обещание, стал колотить ручкой по столу. Вот тут-то Таше пришлось сильно удивиться. Она почти ничего не слышала! До нее доносились только очень слабые, на грани шуршания эфира, звуки.

Тогда она решилась подойти вплотную к Славе и вдруг стала улавливать окружающие звуки гораздо лучше. Отодвинувшись, Таша снова оказалась в относительной тишине. Затем взглянула на таймер, увидела, что осталось две минуты до «побудки» и решила сама вернуться в тело — просто мысленно потянулась к нему и закрыла глаза. Открыв их, она уже наблюдала мою рожу, тупо-сосредоточенно уставившуюся на ее грудь. Не подумайте чего плохого (а может, и хорошего?) — я заметил в этот момент ее глубокий вздох.

Пока самописцы записывали показания ее прекрасного тела, Таша успела выложить столько новой информации, что нам ее хватило на несколько часов обсуждения. Уже освободив девушку и перейдя к традиционным чайным процедурам, мы успокоились и попытались подвести итоги. Я начал с физиологических:

— Посмотрим еще пару дней, но в целом можно сделать вывод, что ни процедура, ни лекарство не оказывают видимого негативного влияния на организм. Тем более что мы пользуемся в десять раз меньшей дозой, чем средняя терапевтическая. Похоже, этот метод можно практиковать без проблем даже в домашних условиях и без антидота. Ну а о долгоиграющих последствиях говорить, сами понимаете, пока нельзя — нет данных. Хотя сам препарат, судя по клиническим анализам, безвреден.

Все заслушали мой импровизированный доклад с большим вниманием. Ни возражений, ни добавлений не последовало, кроме одного комментария:

— Доктор дает добро на поездку в морг! — радостно заявил Федька.

Дальше уже Таша взяла бразды правления собранием в свои руки:

— Давайте теперь подведем первые результаты того, что нам удалось узнать о подпространстве, и наметим, что делать дальше. Во-первых, мы реально выходили из тела, и это не бред нашего сознания. Во-вторых, мы можем свободно перемещаться в пространстве по своему желанию и можем проходить твердые предметы. В-третьих, мы видим свет там, по всей вероятности, так же, как и нашими глазами здесь. Вот со слухом какие-то неувязки. Мы слышим разговоры, но почти не слышим других звуков. Хотя, когда я приблизилась вплотную к Славе, я стала лучше слышать.

— Давай я тебе помогу, — вмешался Федя. — Мне кажется, что душа воспринимает из физических величин только фотоны света. Колебания других электромагнитных, гравитационных полей и воздуха или звука не ощущаются.

— Зато улавливаются мысли. Иначе сказать, то, что мы слышали как слова, были мысли людей, — добавил Слава, и Таша сразу подхватила:

— Точно! Когда я к тебе приблизилась, то стала слышать твоими ушами, переводящими слуховые сигналы в излучение пси- или инфополя, или как там его еще. Ну, если такое существует.

— Да, придется принять за почти доказанный факт, что информационное поле существует и мысли излучаются людьми, — размышлял Федька. — Так почему же никто никогда не фиксировал их никакой аппаратурой?

— А очень просто. — Я решил тоже прикинуться умным и развил тему: — Инфополе несовместимо ни с одной физической величиной, не влияет ни на какое физическое поле или материю и поэтому не существует для науки. Кстати, может, душа воспринимает и свет не как фотоны, а как информацию, которую несет с собой свет, отражаясь от предметов? Или вообще, воспринимает не окружающий мир, а информацию о нем.

— Хватит об этом. Выясним потихоньку, — подвела итог обсуждению Таша. — Сейчас надо наметить наши дальнейшие действия. Я предлагаю увеличить срок пребывания там и постепенно заняться дальнейшими исследованиями, обсуждая все проблемы и находки. Только всех предупреждаю сразу: далеко не уходить. Надо отследить динамику процесса возврата и освоить его получше, чтобы при любой возникшей опасности драпать побыстрее. Мы ведь даже представить себе не можем, что встретим там, за стенами этой комнаты.

Смотрел я на эту группу заговорщиков и думал думу долгую. Кажется, мы влезли туда, где нас никто не ждал, и наши возможности могут возрасти неимоверно. А какое следствие? Мы и наша технология становимся лакомым кусочком для всяческих темных организаций, как государственных, так и частных.

— Ребята, мы до сих пор не поняли главного: наше открытие словно варенье, выставленное на кишащую мухами помойку. Вы представляете, какая за нами начнется охота всяких заинтересованных сторон, если хоть капля информации просочится наружу?

— Хорошо, что хоть с вареньем сравнил, а не с тем, во что оно превращается после поедания… — облегченно вздохнул Федька.

— Спокойно! Именно это из нас и сделают или, по крайней мере, с этим смешают, если не уйдем в глубочайшее подполье, — серьезно продолжил я. — Короче, я предлагаю переехать домой. Прибор, к примеру, возьмет Слава, а лекарство заберу я. Таким образом, никто не увидит этих компонентов вместе даже при обыске. Сейчас зачищаем все возможные следы в лабораториях. Больше здесь все вместе не собираемся и ничего не обсуждаем. После того страстного интереса, проявленного к нам начальством, можно ожидать чего угодно, вплоть до прослушки, кстати по телефонам тоже.

— А сейчас? — спросила Таша, панически озираясь вокруг.

— Надеюсь, что до этого еще не дошло. Может, и вообще ничего не будет, а я съехал с катушек. Но здесь, как говорят в нашей доблестной полиции, «лучше перебдеть, чем недобдеть». Сейчас забираем все нужное по домам. А следующий раз собираемся у меня завтра вечером. Договорились?

Так, незаметно для нас, клуб балбесов-мэнээсов перерос в тайное общество энтузиастов отсутствующего сознания, то бишь тех же балбесов, только под другим соусом.

Вечером я в одиночку сидел на летней террасе «Пингвина» (глупое название глупого заведения) и прихлебывал непонятного состава напиток, по ошибке называемый кофе. Главным и, наверное, единственным преимуществом кафешки было то, что она находилась на краю большого и ухоженного парка, ровно на полпути с работы домой. Так что я сидел, поглощал калорийные бомбочки в виде донитсов, запивая их суррогатом, изготовленным, наверное, из корней кофейного дерева, и любовался на большущие липы, высаженные вокруг красивого пруда.

Славка с Ташей отправились праздновать события вдвоем. Их можно было понять — им было о чем пооткровенничать и помечтать. У них были с собой первые переживания и огромный новый мир, ждущий, чтобы открывать свои тайны. Сейчас я даже завидовал ребятам, так как сам остро чувствовал потребность в таком сопереживании, а Федька, как назло, отправился в поездку на пару дней с инспекцией в филиал института за двести километров.

Солнце уже решило покинуть этот мир, на прощание раскрасив небосвод в багровые тона. Пора топать домой. Можно бы и подольше посидеть, но потом на ощупь пробираться по темному парку — нет уж, увольте! Я нехотя оторвал пятую точку от стула и потопал в тихие объятия зеленого моря деревьев и трав.

Парк начал пустеть. Заботливые мамаши с шумными чадами уже покинули дорожки, ужиная и суетясь где-то по своим домам. Только влюбленные парочки да бичеватого вида граждане мирно сидели по редким лавочкам, кто целуясь, а кто считая собранные бутылки. По-видимому, и то и другое доставляло отдыхающим одинаковое удовольствие. Главное, чтобы человек был счастлив, а что приводит его в это состояние, не так уж и важно…

«Хотя и это, конечно, важно», — подумал я, увидев неспешно бредущую ко мне группу из троих молодых людей, для подростков — староватых, а для взрослых — явно дебильноватых. «Опаньки, опять вляпался!» Даже размытое вечерним расслаблением чутье подсказывало мне, что этим типчикам для достижения их «счастья» нужно кого-нибудь превратить в состояние отбивной котлеты и чем лучше будет отбита эта котлета, тем выше поднимется уровень «положительных» эмоций.

«М-да, это мы уже проходили…» Мне сразу припомнился не такой уж давний инцидент, когда я сумел не слабо схлопотать по кумполу. Почему-то я уже не удивлялся и даже был уверен, что мимо меня эти хлопцы так просто не пройдут. Несмотря на панически скачущие мысли, в голове начал работать калькулятор, просчитывающий варианты событий: «Их трое. В изрядном подпитии. Но силушкой явно не обделены». С одним бы я, может, и справился, но с тремя — никаких шансов. Вокруг, как и полагается по развитию сюжета, — никого. Единственное правильное решение — драпать, как только они начнут окружать или пойдут на сближение.

И тут не до глупого чувства ущемленного мужского достоинства. Тем более свидетелей моего позора все равно не будет. Приближаясь к агрессорам, я утвердился в мысли, что герой — это дурак, которому повезло стать известным из-за своего, мягко говоря, непродуманного поступка. Но очень часто эта известность приходит посмертно. Мысль, что герои обычно защищают кого-то, я затолкал куда подальше. Я — не герой, и защищать, кроме своего здоровья, мне сейчас нечего. События тем временем продолжали развиваться по классическому сюжету. Перегородив дорожку, битюги уставились на меня с пренебрежительно тупыми ухмылками, и последовал стандартный вопрос:

— Дядя, закурить не найдется?

При этом левый налетчик начал двигаться вперед с явным намерением взять меня в кольцо.

— Ребята, а вы бегать умеете? — состроил я ехидную гримасу.

Они, явно озадаченные нестандартностью ответа, не могли понять, угроза это или так — риторический вопрос.

— А ты чё, пугаешь типа? — размашисто сплюнув с плеча, выдавил из себя мысль самый битюгастый — явно пахан.

Я понял, что истекают последние секунды для возможности удалиться в целости и сохранности. Поэтому только выкрикнул:

— Да! — и рванул в затяжной спринт от своих случайных визави.

К счастью, моя реакция оказалась лучше, чем у обходящего меня сбоку оболтуса. Да и в скорости я им не уступал — все же был более заинтересован в этом забеге. В результате уже через тридцать метров пробежки стороны убедились в бесперспективности дальнейшего участия в соревнованиях, и я трусцой продолжил вечерний моцион до окраины парка, где с удовольствием влился в суету городского вечера.

«Вот и подразмялся немножко. Надо все же за физической формой следить», — успокаивал я себя. А в озабоченную голову лезли всякие мысли: неужели за всем этим что-то или кто-то стоит? Сколько лет по парку ходил — ничего не приключалось. Впрочем, мало ли что может произойти. И все-таки почему все происходит именно сейчас: драка с теми двумя бугаями, сумасшедший медведь, придирки шефа, копание в вещах на работе, эти дурацкие сны-ужастики по ночам и постоянное чувство чьего-то присутствия. Невольно возникала мысль, что все это как-то связано с нашим открытием. Снова подумалось: «Ох, и вовремя же мы переместили свою деятельность домой. Но будет ли там безопасно?»

Вечером следующего дня я ждал Славу и Ташу к себе в гости с генератором. Мы решили, что на этот раз пойду я. Время разминок закончилось. Сегодня прогуляюсь с ветерком и плевать на технику безопасности. От нетерпения у меня чесались руки, воспалился взгляд, и настроение поднялось на какую-то прямо-таки недозволенную высоту.

Звонок в дверь прервал мои размышления. Веселая парочка влетела в коридор, освещая его своей жизнерадостностью и энтузиазмом. Я проводил гостей в свои хрущевские хоромы, и мы стали готовиться к моему путешествию. Мне удалось похвастаться новеньким пульсометром, купленным вчера в спортивном магазине, который отныне должен был контролировать сердце путешественника.

Получив инструктаж от Таши, я съел уже ставшую привычной «таблетку». Мы подождали, вспоминая последние напутствия и предупреждения, я надел шапку, и Слава включил генератор…

На этот раз я старался замечать все детали и ощущения. Выскальзывание произошло из груди или из головы, но уж точно не из пяток. Сначала, как обычно, я завис под потолком, но потом быстренько опустился на ноги. Славка шутливо помахал мне рукой, ведя глазами по кругу, видимо пытаясь угадать, где я сейчас нахожусь. Таша, смеясь, прокомментировала:

— Да, трудновато ориентироваться… Он как раз сейчас у тебя за спиной.

— А ты откуда знаешь? — испуганно спросил Слава свою красавицу.

— А ты и поверил? Доверчивый ты мой ослик, — продолжала смеяться Таша.

Без сомнения, было весело наблюдать за их шутливым пикированием над моим «усопшим» телом, но я решил, что пора приступать к своей околонаучной программе. Сначала я прошелся по всей квартире. Ощущения были стопроцентные, как вживую, даже ногами чувствовал пол, как будто забыл тапочки надеть. Посмотрел на ноги. И действительно — на ногах были только мои дырявые носки. Мелькнула мысль: «Я же забыл тапки в коридоре!» — тут же каким-то чудом переместился туда и сунул ноги в лежащие на полу шлепанцы. Ногам сразу стало уютно и тепло. И, только сделав пару шагов в своей домашней обуви, я сообразил: что-то не так. Обернувшись, я увидел тапочки лежащими на своем месте. Но на моих ногах они тоже были! Так… потихоньку начинаем съезжать с остатков своего чахлого ума… Но как можно съезжать с ума, не имея под рукой его носителя, то есть мозга? Нет, туда думать нельзя — еще хуже будет…

Идем дальше. Что там у нас в программе было? Выйду-ка я на лестницу и вернусь обратно. Проход через закрытую дверь прошел удачно, и я решил вернуться через стенку. В момент прохождения стены стало темно. Этого и следовало ожидать. Слава с Ташей о чем-то беседовали в комнате, и я не стал им мешать.

Впереди меня ждала неизвестность! Я вышел обратно на площадку и стал спускаться пешком по ступенькам. Навстречу поднималась соседка. Вдруг я испугался столкновения с ней и, заметавшись, провалился на этаж вниз. «О-го-го! Да так можно через любые стенки в любом направлении путешествовать!» Сориентировавшись, я решился пронестись вдоль всего дома под потолком комнат.

Прицелился и ринулся вперед. Стенки только мелькали темными бликами, и перед глазами пронесся калейдоскоп кадров с комнатами. Во многих были люди, которые смотрели телевизор или играли на компах… возились на кухне и просто спали… танцевали и даже влюблялись… Наконец я, зазевавшись, врезался в стоящую на кухне и что-то готовящую на плите женщину.

Забыл! Дом в середине делает ступеньку в пол-этажа — вот я и врезался. Тем временем женщина как ни в чем не бывало продолжала готовить ужин, ворча на своего мужа.

«Вот это да! Спокойно пронесся через весь дом, а через человека пройти не могу». Я встал, подошел сзади к женщине и попытался просунуть руку через нее. Рука уперлась в человеческое тело, а в моих ушах раздалось громкое шипение жарящейся в сковороде картошки и звуков работающего в комнате телевизора. По какому-то наитию я приблизился вплотную к женщине и услышал бормотание: «…Что же это фарш так липнет к рукам? Надо было, наверное, яиц больше добавить…»

Я отодвинулся — бормотание и все звуки пропали. Посмотрел на ее лицо — губы были плотно сжаты. Тогда я встал посреди горящей плиты, взял ее голову обеими руками, и звуки вернулись. Я сосредоточился на ее мыслях и услышал: «…Сколько он там будет в этот ящик пялиться!» Губы женщины оставались плотно сжатыми. И вдруг я чуть не оглох! И оглох бы, если бы мог, — женщина открыла рот и крикнула:

— Сережа! Помог бы хоть чем-нибудь…

Отскочив от нее, я смог уже нормально слушать их диалог о распределении семейных обязанностей. Мне стало все более или менее ясно, и я продолжил путешествие вдоль дома.

«Пардон!» Я опять еле увернулся от человека в подъезде и, пролетев стену, столкнулся с молодой особой, принимающей душ в ванной комнате. Когда невольно оказался у нее в объятиях, мне ничего больше не оставалось, как восхититься формами прекрасного женского тела. Однако, устыдившись своего бессовестного подглядывания и пребывая в тесном контакте, я, кажется, сумел смутить и девушку, так как столкнулся с интересным явлением: юная купальщица вдруг куда-то исчезла вместе с куском ванной комнаты! То есть все было на месте, но часть пространства подернулась серой дымкой и как будто искажала изображение. Я мысленно почесал в затылке и, была не была, кинулся прямо на предполагаемое место размещения красавицы. Вместо того чтобы столкнуться с ней, я соскользнул вбок и вывалился в прихожую. Это меня заинтриговало. Я развернулся, и через стенку попытался опять напасть на предмет моего интереса, и снова соскользнул, оказавшись в помещении с частично исчезнувшей ванной.

Что же это такое? Неужели это прелестное создание почувствовало меня и смогло не только закрываться, но и отбрасывать нахального наблюдателя? Получается, люди могут защищаться от астральных подглядываний. Кажется, правы были экстрасенсы, когда говорили что-то насчет мысленного обведения себя кругом против сглазов. Оставим это на заметку и полетим дальше.

Мне надоело болтаться по дому и бессовестно подглядывать за людьми. Хотя какие социологические исследования можно было бы проводить! Я вылетел из дома и завис на высоте второго этажа. Передо мной простиралась вечерняя улица. Под деревьями уже собирались сумерки, скрадывая мелкие детали. Зажглись первые фонари, пока еще плохо соперничающие с огромным кругом заходящего солнца, которое уже наполовину скрылось за горизонтом и раскрасило темные слои городского смога в кровавые тона. У меня захватило дух от возможности взлететь и полюбоваться прекрасным зрелищем закатного светила с высоты птичьего полета, что я недолго думая и проделал.

Это было что-то! Я все выше воспарял к фиолетово-темным небесам, любуясь бордовой кромкой умирающего гиганта. Огромный кровоточащий диск был прикушен снизу черными зубами бетонных городских коробок и призрачно мерцал в теплых струях синеватого марева.

Я очнулся от наблюдения волшебной картины заката, когда последние капли огня исчезли среди дальних городских высоток. И вдруг с ужасом обнаружил себя на высоте нескольких сотен метров, без парашюта или каких-либо других средств спасения. С застывшим на губах криком и свистом ветра в ушах я понесся вниз в свободном падении. «Нет, только не это!» — вопило все внутри. Но земля неумолимо приближалась со все нарастающей быстротой, и я врезался в нее, как куль, переломав все кости и испытывая страшную боль во всем теле.

«…Что же со мной случилось? Я же не умер. Лежу, распластавшись по асфальту, и упиваюсь своей болью. Но никто не обращает на меня внимания… Вон, пенсионер выгуливает собачку… Хорошая собачка… А что это она делает? Подбежала… Видит, что ли, меня? А вот этого не надо». Не вынеся зрелища льющейся на меня и через меня собачкиной мочи, я вскочил. При этом наткнулся на собачку и слегка увяз в ней ногой, почувствовав, что не могу сдвинуть животное с места. Зато ко мне пришли звуки вечерней улицы: шум машин, голоса людей, шуршание листвы…

Дворняга тем временем, как будто почуяв мою ногу, застрявшую в ее боку, закончила справлять нужду и припустила по своим собачьим делам. Я же, хромая и чувствуя себя мешком с дроблеными костями, повернулся к своему дому и попытался представить свое одинокое тело, лежащее сейчас на диване в моей комнате. Это великолепно сработало — я понесся туда по прямой, пронзая столбы, стены, деревья и все прочее. Но вот и мой дом. Я нырнул прямо в комнату и с разгона влетел в тело, не успев даже посмотреть, что делают Слава с Ташей. Темнота… Я открыл глаза: «Господи, как я перепугался с этим падением!»

— Привет! Что это ты раньше времени вернулся? — окликнула меня Таша, заметившая мою возню на диване.

— Ой, мамочки! Как же все кости болят…

— С чего это они болят?

— Так я ж с такой высотищи грохнулся — все тело ноет, как один большой синяк!

— Хватит придуриваться, рассказывай, что там у тебя произошло?

— А вы меня чайком напоите. А лучше чем-нибудь покрепче. — И я начал рассказ длиной больше чем само путешествие.

Ребята просто молодцами выслушали все, не перебивая и, можно сказать, затаив дыхание. Таша даже взяла листок бумаги и стала делать пометки по ходу моего отчета.

— А не врешь? — Слава задал единственный вопрос только после окончания моего повествования.

— А с чего мне вам врать-то?

— Хватит дурака валять! Сейчас не спеша во всем разберемся, — сказала Таша. — А ты сиди, где лежал, боец невидимого фронта. Действительно, видок у тебя — как из мясорубки. Даже в переломы поверить можно.

Мы плотно обсудили все мои «подвиги» за чашкой чая, и Таша подвела итог:

— Кажется, мы немного определились с основными опасностями подпространства.

Если бы она знала, сколько еще этих опасностей будет там нас поджидать.

— Ребята, нам нужно как-то подстраховывать друг друга, — простонал я, все еще переживая свой полет.

— Точно, завтра мы со Славой пойдем вместе. Заодно отработаем все полученные данные на себе и на тебе. — Таша хитро прищурилась.

— Это… как это на мне? — С тревогой я заподозрил какой-то подвох.

— А будем тебя смущать оттуда! Посмотрим, поставишь ты защиту или нет.

Глава 6 ПОДПРОСТРАНСТВО

На следующий день я спешил с работы к Славе — сегодняшний выход обещал быть интересным. Немного досадно, что придется играть роль сторожа, но, с другой стороны, мне нравилось контролировать ситуацию. Поэтому я лучше буду себя чувствовать, следя за физическим состоянием их тел, а не переживая за эксперимент в полной неизвестности. Все-таки двойного выхода мы еще не пробовали, и кто знает, чем это может обернуться? Федька все еще пропадал в своей командировке и не мог принять участия, так что мероприятие предстояло проводить нам втроем.

Слава с Ташей все приготовили к совместному полету. Они заметно волновались и несколько натянуто перешучивались. Недолго думая мы решили, что они лягут на большую кровать в спальной комнате, где мне будет легче контролировать тела сразу обоих «космонавтов». Мне выдали пару бутылок пива — чтоб не скучал. Я предупредил их, что начну побудку через час, если они сами не вернутся. Ребята легли на кровать, и я отправил их по очереди в полет, сначала Ташу, потом Славу. Все шло нормально, я бесцельно побродил по квартире, проверил показания пульсометров и уселся пить предложенное пиво. Через час я начал побудку. Распоряжаться Ташиным телом в отсутствии хозяйки было как-то неудобно, да и его хозяйка могла «подсмотреть». Поэтому я сперва подошел к Славе и начал похлопывать его по щекам. Он быстро пришел в себя и растянул физиономию в радостной улыбке, а сбоку уже доносился Ташин смех. Она проснулась самостоятельно.

— Что это вам так весело? — озабоченно спросил я. — Или уже психика едет?

— Да нет, Жень. Это мы там веселились на собачьих скачках — за кошкой гонялись! Сейчас расскажем.

— Ну, тогда пошли на кухню, поболтаем. Идти-то сможете? Никто ног не переломал? — спросил я, памятуя свое неудачное падение в прошлый раз.

Разлив по чашкам душистый финский чай «Фореман» (чего только на свете не бывает), я потребовал от моих боевых соратников подробных объяснений, и рассказ не замедлил себя ждать…

Когда Ярослав вынырнул из тела, он сразу «с замирающим сердцем» стал оглядываться: а вдруг Ташу нельзя будет увидеть?

— Слава! Ты слышишь меня? — донесся Ташин дрожащий от волнения голос, и он заметил ее, стоящую в углу комнаты.

Она напряженно смотрела на него, тоже, наверное, опасаясь увидеть что-нибудь запредельно маразматическое. Славка подскочил к своей ненаглядной и замер. Потом стал осторожно протягивать руку. Она зажмурилась от страха и тоже протянула руку ему навстречу. Их пальцы встретились! Они почувствовали обычное прикосновение родных и теплых рук. Таша радостно открыла глаза, кинулась к Славе и, крепко обняв его, воскликнула:

— Ура! Как я боялась, что мы начнем проходить друг сквозь друга.

— А нам это надо? Я думаю, раз нам это не надо, то мы и не смешиваемся, — умничал Славка, будто сам только что не трясся от страха.

— Мне кажется, здесь что-то другое. Вот представь, если бы наши психические сущности смешались, что бы тогда произошло? Может быть, из нас получился бы какой-нибудь астральный монстр. Я думаю, это какой-то общий закон, который не дает просто так смешиваться душам, по крайней мере без их желания.

— Но главное нам удалось! Мы вместе здесь и можем подстраховывать друг друга, обмениваться мыслями и вообще… Таш, а ты видела мой выход из тела? — вдруг вспомнил Слава.

— Да! Это было интересно. Ты затих на кровати, и над головой появилось серое облачко или марево. Затем оно быстро вытянулось, принимая вид твоей точной копии, и поплыло кверху… — Таша вдруг вгляделась в лицо Славы и сказала: — Давай-ка подойдем к твоему телу, я хочу кое-что проверить.

Они прошли к кровати. Таша внимательно осмотрела спящего и спросила:

— Тебе не кажется здесь что-то странным?

— Что? — спросил Слава, вглядываясь в себя. — Вообще-то да, лицо у меня какое-то чужое, будто на фотографии.

— Точно, ну-ка, ложись рядом!

Слава послушно примостился сбоку от своего тела. Таша некоторое время переводила взгляд с одного лица на другое и потом заливисто засмеялась:

— Вот умора! А я-то никогда и не замечала.

— Что — не замечала? — спросил Слава.

— Ты часто в зеркало смотришься?

— Ну, раз в день точно — когда бреюсь или зубы чищу. А к чему ты спрашиваешь?

— Еще не догадался? — продолжала смеяться Таша.

— Нет.

— Твое астральное лицо является зеркальным отражением настоящего!

— Да как же это может быть?

— Я даже не представляла, что у тебя так сильно скривлен перпендикуляр линии бровей и носа, да и рта тоже немного, — смеялась Таша и, схватив Славку за щеки, добавила: — Красавчик ты мой кривенький!

— Что же, мы здесь автоматически принимаем внешний вид, который видим в зеркале?

— Да, я думаю, мы выглядим точно так, как представляем сами себя.

Славка заинтересованно посмотрел на Ташу и проговорил:

— А вот ты выглядишь вполне нормально. Ну-ка, свет мой солнышко, ложись!

Действительно, Таша не так сильно отличалась от оригинала — у нее лицо оказалось симметричнее.

— Слав, слушай, давай попробуем переодеваться! Не одному же Жене тапочки примерять. Если у нас даже носы свернуты на другую сторону, то что стоит представить себя в… бальном платье. — И Таша, как по мановению волшебной палочки, «переоделась» в свадебный наряд умопомрачительной красоты. Она кружилась по комнате, пытаясь разглядеть свое платье и вдруг как вкопанная остановилась перед зеркалом.

— Что с тобой? — подскочил к ней Слава, взял Ташу за руку и, посмотрев, куда неотрывно глядела девушка, застыл рядом с ней — в зеркале отражалась пустая комната.

Наконец, придя в себя, Таша отвернулась от зеркала и, судорожно сглотнув, сказала:

— Теперь я знаю, почему некоторые завешивают зеркала в доме недавно умерших людей.

— Но это и должно было быть так. Ведь нас нет в реальном мире, и мы не отражаем свет, — задумчиво пробормотал Слава.

— А как же мы видим друг друга?

— Я думаю, так же, как и слышим. Ну, это просто мысленная проекция или информационное поле. Что-то вроде гипноза или чтения мыслей у людей.

— А я, кажется, придумала, как посмотреть на себя!.. — радостно воскликнула Таша, совсем расслабляясь после полученного шока. — Значит, так: иди сюда, протяни руку и смотри на меня, а я буду показываться тебе разными сторонами. Чтобы увидеть себя, я буду держаться за твою руку, а сама закрою глаза и попытаюсь настроиться на то, что ты видишь. Интересно, получится это у нас или нет?

И они затанцевали странный танец. Таша закрыла глаза и «прислушивалась» к мыслям Славы, поворачиваясь к нему то передом, то боком, то спиной…

— Слава, спасибо! — восторженно прошептала она. Потом обняла его за шею и поцеловала.

— За что спасибо?

— За то, что ты меня любишь. Я же смотрела на себя твоими глазами, милый! Честно сказать, я и не знала, что такая красавица, — хитро улыбнулась Таша. — Все-таки ты меня приукрашиваешь. Но все равно здорово! Да, почему ты еще не во фраке? Я приглашаю вас на вальс!

— А как фрак выглядит?

— Давай я возьму тебя за руки, и мы вместе вспомним.

Действительно, трюк сработал. Слава стоял, одетый в черную тройку с бабочкой. Таша обрадованно воскликнула:

— А теперь кружите меня, кружите!

И они понеслись, кружа в воздухе и не касаясь ногами пола.

— Жаль, музыки не слышно. А может, ее наиграть себе?

И вдруг Слава услышал звуки «Венского леса», лившиеся по комнате, и они полетели по волнам вальса.

— Как здорово! Я ведь вальсировать не большой мастер, а здесь это так легко и красиво, — признался Ярослав, когда они замерли где-то под потолком комнаты.

— Слушай, мы же должны проверить на Жене, как он будет на нас реагировать. Смотри, он бродит по комнатам. Давай мы прицепимся к нему для начала и подслушаем мысли. Будем знать, что он о нас думает, — хитро хихикнула Таша.

— Нехорошо как-то.

— Но мы же договаривались. Он же сам дал нам разрешение подслушивать.

— Ладно, давай!

И они устремились за Женькой (то есть за мной). Уцепившись за плечи слева и справа, прислонили руки к голове и пошли на контакт. Как обычно, к ним вернулись звуки шаркающих тапок и моего пыхтения.

Слава богу, как раз в этот момент я думал о том, что надо вернуться в комнату и проверить показания пульсометров, а не о чем-нибудь, типа в какой живописной позе расположилось на кровати роскошное дамское тело. Поэтому, умилившись моей заботой об их почивших телах, они сначала пытались слать мне благодарственные мысли. (Я вспомнил, что чувствовал, как будто кто-то заботливо и ласково присматривает за мной.) Но, естественно, это умилительно-благолепное сюсюканье им быстро наскучило, и ребята понеслись по комнатам в поисках новых приключений.

— Слав, а в прятки-то теперь как здорово играть! — смеялась Ташка, застряв где-то посреди бельевого шкафа. Потом, повозившись там, игриво выставила обнаженную ножку, за которой из шкафа показалась и вся ее стройная фигура в весьма фривольном купальнике. — Как я тебе в этом наряде?

Славка метнулся через всю комнату и через мгновение держал в объятиях Ташу, но уже одетую с головы до ног в толстенную шубу. Девушка от души хохотала. А дальше случился казус. Только Славка, несмотря на сопротивление, ринулся целовать любимую, как у нее стал удлиняться нос, пока почти не достиг губ. Славка не на шутку струхнул, но услышал успокаивающий смех.

— Испугался! Миленький, сейчас я верну его обратно. — И настал черед испугаться Таше. Она, трогая нос, вернула его обратно, но он расширился и стал похож на картошку. — Ой, Славочка, помоги! Я не помню, как он должен выглядеть.

— Сейчас! Давай настройся на мои мысли, и вместе вспомним. — Слава взял в руки Ташину голову, закрыл глаза и представил ее, вспоминая до мельчайших подробностей милые ему черты. Открыв глаза, он увидел прежнее, родное лицо и радостно воскликнул: — Все в порядке!

— Теперь давай попробуем уменьшиться до размера кошки, — придумала Таша и стала быстро уменьшаться. Потом взлетела на стол и позвала Славу: — Иди сюда!

Ярослав только успел представить, как он становится меньше, и все предметы выросли до невероятных размеров. Потом он подлетел на стол к Таше и нашел ее сидящей на краю бокала. Она посмотрела на него округлившимися глазами, схватилась за живот и свалилась бы, наверное, в бокал от хохота, если бы не зависла тут же, болтая в воздухе ногами:

— Ой, уморил! Маленький ты мой!

Славка, будучи ростом примерно ей до колена, бегал между чашек и кричал:

— Таша! Как здорово! Это же какой-то сюрреализм! Как будто в жилище великана!

— Славочка, родненький! Подрасти хоть немножко, а то я лопну от смеха! Ты бегаешь прямо как жареный таракан по сковородке.

Ярослав наконец смилостивился и подрос до Ташиного плеча:

— Все, больше не хочу расти. Ой, смотри, пиво сработало. Женька в туалет пошел. Сейчас я его смущать буду. — При этом Славка взлетел мне на плечо, когда я открывал дверь в туалет.

А потом он вывалился оттуда через дверь. (Когда он рассказывал, я вспомнил, что действительно почувствовал смущающий взгляд в спину, кстати, очень похожий на чувство, периодически возникавшее раньше — с тех пор, как мы занялись нашим потусторонним проектом.) Славка умудрился-таки влезть ко мне в голову со скабрезными мыслишками. После этого, по его словам, вокруг меня возникла скрывающая оболочка, и я исчез из поля его зрения, при этом как бы вытолкнув его из туалета.

— Таш, иди посмотри! — крикнул Слава.

— За кого ты меня принимаешь? — возразила она.

— Ты должна это видеть!

Таше ничего не оставалось делать, как просунуть голову сквозь дверь. Туалета не было. Стены как-то искажались и слипались в непонятной конфигурации.

Под конец Таша уговорила Славу прогуляться, и они, не увеличиваясь в размерах, полетели через окно на улицу. Спустившись вниз, веселая парочка наткнулась на собаку, бесхозно разгуливающую по двору.

— Слав, давай покатаемся! — предложила Таша, усаживаясь на загривок бедному животному. — Слушай, а животные, кажется, не такие твердые на ощупь, как люди. Женя тоже что-то говорил о том, что у него нога завязла в песике.

Славка присоединился к подруге, ухватившись за собачий загривок. Вокруг сразу проснулся, полный различных звуков, мир. И тут началось развлечение! Псина увидела прогуливающуюся по другому концу двора кошку и, естественно, не оставила этот непорядок без своего внимания. С заливистым лаем она понеслась за своей вечной жертвой и соперницей. Так ребята и наворачивали круги по двору, как пара заправских цирковых наездников, хохоча и обмениваясь впечатлениями, пока Славка не закричал Таше:

— Что-то не так! Наверное, Женька меня будит, — и моментально отправился домой.

Таше пришлось поспешить за ним…

— Ну, теперь мы кое-что знаем о свойствах подпространства, — удовлетворенно заметил я, выслушав весь рассказ. — И похоже, нас прощупывают временами «оттуда».

— Да, и, когда ты чувствуешь неприятный взгляд, можно считать, что уже выставил защиту.

— Или, лучше сказать, спрятался в раковину. Главное, что мы узнали, как «там» надо и можно себя вести, — заявил я самонадеянно.

Наутро следующего рабочего дня я, как обычно, пил кофе и заодно делал утреннюю разводку своим сотрудникам. Помогало то, что Витек вернулся со стажировки и взял на себя все мелкие технические недоразумения, постоянно возникающие у нашей прекрасной половины лаборатории. Так что я мог разводить философии о высоких научных материях, не особо вникая в повседневную возню с приборами и мышами.

«Что-то я рановато в начальство деградировать начал! Это опасно, ведь докторской еще и не пахло, а без нее какой из меня начальник? Так, что-то вроде завхоза по матчасти…» — с такими мыслями я тянул свой кофе, разогнав молодежь по местам. Досмаковать розовую мечту о карьерном росте мне не дал телефонный звонок — это была Таша.

— С добрым утром!

— Жень, привет! — как-то наигранно радостно поздоровалась девушка.

— Ты что спозаранку, что-то важное случилось?

— Да нет! Помнишь, я тебе книгу обещала передать?

— Погоди, какую книгу? — тупо соображал я.

— Ну, Юнга, «Критику психоанализа», — напомнила мне Таша.

Мои мозги провернулись со страшным скрипом, и до меня все-таки дошло, что здесь явно что-то не так. Не говорила мне никогда Таша про такие книжки. Это удовольствие не для такого слабого ума и психики, как у вашего покорного слуги.

— A-а, эту! Тогда заходи, или мне подойти забрать? — начал подыгрывать я.

— Я сейчас по делам бегу. Ты не мог бы выскочить на улицу, чтобы мне не подниматься к вам?

Кажется, Таша хотела встретиться без лишних ушей.

— Ну, тогда подскакивай к террасе у кафе, там и встретимся — и тебе, и мне недалеко будет. Когда подойдешь-то?

— А сейчас можешь? — спросила Таша.

Хм… значит, дело срочное.

— А чего не смочь — конечно, могу!

— Хорошо, тогда я побежала. До встречи!

Я вымыл чашку, припоминая, было ли какое-нибудь неотложное дело в лабе, но не вспомнил. Крикнул на ходу Витьке, что я на пять минут, и побежал к кафешке. На улице стояла восхитительная погода. Утреннее солнце еще только ласково грело, и палящего зноя можно было ждать только через час. В самый раз посидеть на террасе и попить кофейку. Я расстроился: «Тьфу ты, уже нахлебался!» Но все равно можно попить, тем более с приятным собеседником.

Но про кофе пришлось быстро забыть. Со стороны мединститута летела Ташина стройная фигурка с каким-то внушительным томом в руке.

— Привет!

— Привет! — Я не упустил возможности и полез целовать ее в щечку.

— Да ты что, вчера только расстались! Соскучиться, что ли, успел? — шутила Таша, правда как-то невесело. Было видно, что она напряженно что-то обдумывает. Даже книжку забыла подать.

— Да по такой красавице все вокруг только и скучают! — беспардонно похвалил я девушку. Безусловно, ей комплимент понравился. Кому ж не понравится? Но виду она не подала.

— Слушай! Я преданная жена, и нечего ко мне приставать!

— Во-первых, не жена, и все еще можно переиграть. Во-вторых, я к тебе еще и не приставал. А в-третьих, бедненькая ты наша Таша, сколько раз тебя этот изверг предать успел?

— Как предать? — испуганно сжалась девушка.

— Так сама же сказала: преданная жена. Вот я и спрашиваю, сколько раз преданная?

— Ах ты, паршивец, бедных девушек пугаешь! — чуть не с кулаками на меня накинулась Таша.

— Ну, не таких уж и бедных, предположим, и не такой уж и паршивец… — протянул я, обороняясь от маленьких, но увесистых кулачков и не менее увесистой книги. Потом решил, что придуриваться, пожалуй, хватит, и серьезно спросил: — Что-то экстраординарное случилось?

— Слушай, здесь такие пироги с котятами, что не подавиться бы. Славу сегодня утром отлавливает шеф и просит так вежливо подойти в двенадцать часов для беседы с нашим безопасником.

— Да уж, только ласкового внимания СБ нам не хватало, — мрачно заметил я.

— Слава придумал одну вещь. Если, разумеется, у вас с Федей найдется время на это. Сможешь ты поучаствовать в беседе с «той» стороны?

— Интересная мысль: посмотреть, о чем они думают в момент беседы. — Я соображал, как это можно осуществить. «До начала встречи еще два часа. Я могу прямо сейчас отправиться домой и приготовиться к полету. Позвоню Федьке, узнаю, чем он дышит. Ах, незадача! Генератор у Славы». Я сразу спросил: — Как же я генератор достану?

— Вот, держи! — Таша подала связку ключей (молодцы — все продумали). — Откроешь вот этим. Код подъездной двери помнишь?

— Да. — Я забрал у нее связку.

— Прибор с шапкой лежит в спальне в платяном шкафу на второй полке сверху.

— Все ясно, я побежал. Федьке сам позвоню. Вам пока не надо светиться. Вдруг вы уже под колпаком?

— Книжку возьми!

«Это она права. Конспирацию надо соблюдать», — подумал я и сказал:

— Давай! Я ее у вас дома оставлю.

— Что, и не почитаешь даже? — рассмеялась Таша.

— Мне в дурдом еще рановато, — уже на бегу отшутился я.

На ходу позвонил Федьке. На работе его не было. По мобильнику физик ответил, но оказалось, что он задержался еще на сегодняшний день и прибудет только к вечеру.

— Ты там не роман ли командировочный успел закрутить? — подколол я его на прощание и, что удивительно, не промахнулся.

— Ну, в некотором роде, — послышался притворно робкий ответ.

Но беседы разводить было некогда, и я закруглил разговор:

— Так держать! Звони, как приедешь. У меня маршрутка подошла. Пока!

Я не стал ничего ему объяснять, видя, что он не может помочь. Мне предстояло совершить по крайней мере два рискованных дела. Во-первых, в одиночку выйти из тела. Технически это было возможно. У меня дома как раз была розетка с таймером. Так что включу через нее генератор, и она сама его выключит минут через десять. Поскольку гулять «там» я собирался долго, то и антидота вводить не надо — обойдусь без всяких уколов. Действительный риск был в том, что никто не будет отслеживать состояние моей тушки, валяющейся в одиночестве в пустой квартире. Еще одна опасность заключалась в том, что никто так далеко пока что не улетал, и если я застряну где-нибудь или заблужусь, то никто мне не поможет. И все-таки ввиду неординарности ситуации придется пойти на риск.

Забежав к Славке, я забрал генератор. Слава богу, все коды и ключи работали исправно. Пришлось, правда, заворачивать прибор в газету, а потом искать какой-нибудь пакет под него. Но все разрешилось благополучно, и я уже ехал домой. На часах было десять минут двенадцатого.

«Так, ехать еще пятнадцать минут, идти — пять, ждать действия лекарства — двадцать. Остается пятнадцать минут, чтобы отправиться в полет и найти Славу. Я же не знаю, где они будут заседать! Значит, мне нужно прицепиться к медику до того, как он покинет свой кабинет. То есть времени у меня в обрез!» Я выскочил из автобуса и побежал домой.

Заскочив в квартиру, сразу ломанулся на кухню, нашел там припрятанную баночку с кусочками сахара, на которые были нанесены дозы лекарства. Как здорово, что я приготовил их впрок еще в лаборатории. Попробуй-ка повзвешивай их с миллиграммовой точностью в домашних условиях!

Все, сахар во рту. Я заметался по комнатам, переодеваясь в домашнюю одежду, — мне не светило несколько часов валяться без движения в тесных джинсах. Нашел таймер, приготовил ложе, решил лечь на бок, чтобы мое бессознательное тело без меня не задохнулось на спине. С надетой шапкой и включенным таймером в последний раз проверил время. Без пятнадцати двенадцать. «Все. На старт, внимание, марш!» Я включил генератор и успел только положить поудобнее руку…

«Все в порядке», — думал я, стоя у кровати и смотря, как таймер отсчитывает время. Мое дражайшее тело спокойно дрыхло. Через пять минут таймер выключится. На часах без десяти. Надо срочно лететь к Славке. Надеюсь, автобусом для этого пользоваться не придется.

Меня уже тащило на улицу. Я набрал высоту, все время посматривая вниз. Кажется, боязнь высоты уже контролирую. Так, где Славкин институт? Стоило мне повернуться в нужную сторону, как у меня захватило дух: я молниеносно пролетел огромное расстояние и чуть не влепился в стену институтского здания, резко остановившись перед самой кирпичной кладкой. Я бы пролетел здание насквозь, но обнаружил, что не знаю, куда двигаться дальше, и стал лихорадочно просчитывать в уме: «Цоколь, третий этаж, налево, где-то середина крыла. Примерно здесь… не совсем, но рядом». Залетев в окно, я увидел Веру Сидельникову, работавшую в одной конторе с нашими медиками. Она сидела за своим столом, уткнувшись в компьютер. Насколько я помнил, Славкина комната находилась за левой стенкой, куда я незамедлительно и отправился.

Слава с Ташей были в комнате и готовились принять бой.

— Как ты думаешь, успеют Женя с Федей организовать «поездку»? — иносказательно спрашивала девушка.

Приятель улыбнулся и ответил:

— Кажется, успели! — И продолжил уже для меня:

— Какое-то чувство говорит мне, что мы не одни.

Я отлепился от Славки и пошел на контакт с Ташей, транслируя ей те же мысли: «Я с вами! Все в порядке! Я готов!» Таша среагировала гораздо сильнее. Она замерла, прислушиваясь к себе, и прошептала, улыбаясь:

— Спасибо, Жека! Я чувствую тепло твоей поддержки. Понятно — ты с нами. Но сейчас цепляйся к Славе и плыви с ним на собрание.

Уже громче, обращаясь к Ярославу, она сказала:

— Он с нами, я это тоже чувствую. Иди, все будет в порядке!

Они встали, чмокнулись и вышли из комнаты.

Я благополучно болтался за Славкиной спиной, пока он шествовал по коридору. Мой поводырь постучался в кабинет начальства и открыл дверь. В комнате сидели двое мужчин. Один в возрасте, солидный и седой дяденька в очках, Славкин шеф, Евгений Витальевич Корюхов. Второй, среднего возраста мужчина, обладал властным и твердым лицом, выдающим его принадлежность к организованным, с армейским порядком структурам. Одет он был безлико: в стандартный серый костюм, как, наверное, и положено особисту. Пока все представлялись, я подскочил к Славкиному шефу и пристроился у него за спиной. Прилипая к нему, я старался только подслушивать и не фонить своими мыслями, чтобы «клиент» не замкнулся в себе. Мысли у Евгения Витальевича скакали с одной на другую, и сначала было трудно сориентироваться. Между тем собеседники уселись вокруг шефского стола, и особист непринужденно начал беседу:

— Ярослав Иванович, я попросил Евгения Витальевича о встрече с вами для того, чтобы обсудить обстановку в науке в целом и в нашем институте в частности, в особенности с позиции безопасности и защиты авторских прав. Вы знаете, при нынешней открытости страна потеряла огромный научный потенциал в виде высококлассных специалистов и научных разработок.

— Ну, я думаю, это следствие неравномерного распределения финансирования, когда деньги тратились на реактивы и оборудование, но не на людей, работающих в науке. Вот и разбежались все, как только двери открылись, — саркастически улыбаясь, заявил Слава.

— Вы правы, но лишь отчасти, — продолжил особист. — Вы помните, был период, когда денег не хватало ни на что, и люди разъехались просто потому, что не было возможности даже работать. И это их право. В нынешней обстановке мы не можем никому запрещать распоряжаться своей судьбой, но… пока это не идет вразрез с интересами государства…

В это время я «читал» мысли Славкиного шефа: «Ох и жучила! С ним надо держать уши востро. Этак ласково загнул! А концовочка-то из старого, до боли знакомого репертуара. Что же ему надо? Заставил вынюхивать все, связанное со Славиной работой, спрашивал о его отношениях с Наталией и с этим его приятелем Евгением. Чего он там накопал? Жаль ребят, если на них СБ хоть что-нибудь повесит. Да еще этот дурацкий прошлогодний случай с наркотиками…» Я понял, что в голове Евгения Витальевича ничего полезного не подслушаю и перешел к особисту. В это время беседа плавно перешла на злободневные темы.

— Сейчас, Ярослав Иванович, складывается обстановка, когда наши сотрудники и студенты часто выезжают за границу. Поэтому обостряется вопрос о приоритетах прав и утечке информации… — начал длинную лекцию борец за права государства.

Прослушав лекцию особиста, Слава якобы вынужденно согласился:

— Вы умеете обосновывать свои позиции. Но чем же тогда отличается положение современного гражданина от старого совкового товарища?

Пока особист, надо сказать, с немалым успехом аргументировал свои и государственные позиции, я пытался прочитать его мысли «между строк». Сначала он вел активную полемику с Ярославом, и промежуточных мыслей почти не проскакивало. Но затем он скинул разговор на Славку с его шефом, заставив их обсуждать возможные новые разработки в лаборатории и как они могли быть защищены. И вот тут-то мне наконец повезло.

Слушая обсуждение внутрилабораторных проблем, особист раздумывал: «Чушь какая-то! И чего Колян так напрягает? „Последи за ребятами в этой лаборатории. У них что-то назревает. Они чего-то там придумали!“ Если бы не старая дружба, послал бы его с этими экстрасенсами и гадалками куда подальше. Подставит еще меня перед начальством — как потом выкручиваться буду? Ему хорошо — сидит себе в ведомственной фирме. Это тебе не ФСБ. Все шито-крыто, никто ничего не знает. А я на виду. Не дай бог, кто обратит внимание на личный интерес!»

«Так, значит, это не СБ. Уже лучше, — сообразил я. — А этот Колян, наверное, бывший сослуживец по КГБ, и работает на частную фирму, а ту, естественно, интересуют новые разработки. Информация, похоже, идет прямо от паранормалов. Вот и смейся теперь над экстрасенсами. Получается, что КГБ столько лет с ними работало, а народу голову дурили, что это все полная лабуда, недостойная советского человека — истинного материалиста-атеиста. Почему же „оттуда“ не пошли на прямой контакт с нами, а попытались влиять через экстрасенсов и темные организации? И кто эти они?» Одно успокаивало, у особиста явно не было никакого компромата, кроме бреда каких-то оракулов. И это, пожалуй, раздражало его самого еще больше, чем нас.

Беседа тем временем подходила к логическому концу. Особист выразил надежду на взаимопонимание и тесное сотрудничество на благо Родины. На что Слава сдержанно пообещал присматривать и держать в курсе, а его шеф светился от удовлетворения удачно сложившейся беседой. Затем Ярослав ушел, а административники продолжили держать совет. Славкин шеф еще раз пообещал и заверил, что он «всей душой и с энтузиазмом». А безопасник, видимо не нащупав ничего подозрительного, с явно выраженным безразличием ответил, что он «всегда и во всем» готов оказать почти братскую помощь, так что шеф может рассчитывать на продолжение сотрудничества.

«Ай да Славка, ай да молодец! Недаром его всяким психологиям и психотерапиям учили. Как он изобразил не только легкую брезгливость к СБ, но и вынужденное понимание их интересов! Ровно столько, сколько высказал бы человек, которому нечего скрывать. Если бы он ударился в критику или открытое лизоблюдство, особист сразу встал бы в стойку, как гончая, взявшая след. Но ему не было дано ни одной зацепки, чтобы усомниться. Кстати, это не мешает мне все-таки еще раз проверить мысли особиста!» — сообразил я и продолжил «прослушку».

«Господи! На что я трачу время? — думал работник безопасности, уходя из кабинета. — Надо позвонить Коляну и послать его куда подальше. Подставляет меня почем зря. Только звонить надо с мобильника, а то наши же и прослушают. Да и по нему не разболтаешься». Мой «подопечный» набрал номер на телефоне.

— Привет, Коль! Как дела?

— Привет, коли не шутишь! Дела нормально, а ты чего-нибудь разузнал? — «послышался» голос из трубки.

— Все чисто. Поверь, я не одну собаку на этом съел.

— Странно.

— Ничего не странно. Пусть твои друзья голову полечат. Сам знаешь: нет к ним никакого доверия.

— Но почему они так имена указали точно?

— А кроме имен, ничего и нет. Просто приятели, еще школьные. Ничего сногсшибательного по работе не накопали. Так — мелкие грешки. В общем, советую: если на них ничего конкретного не появится, эту тему закрыть. Я, по крайней мере, не могу больше этой фигней заниматься.

— Ладно, замнем. Не хватало еще из-за пустяков ссориться.

Я отцепился от безопасника, наивно полагая, что этой беседой исчерпываются действия всех заинтересованных сторон, и толком даже не представляя, каких масштабов сможет достичь возня вокруг нас, причем далеко за пределами нашего обитания. В радостных чувствах вылетел из ближайшего окна, мгновенно сориентировался и почти тут же очутился в своей комнате. В ней все было по-прежнему. Мои телеса спокойно спали на кровати. Часы показывали полтретьего — мне удалось поставить рекорд по длительности пребывания в полете. Недолго думая нырнул в тело…

Открыв глаза, я вслушался в свои ощущения. Руки-ноги, конечно, затекли, но ничего особенного. Ну, может, немножко морально устал, но это и немудрено — столько времени вслушиваться. Встал. Прошелся. Вроде все в порядке. Жаль, что пульсометр не пишет показания в память. Сейчас, во всяком случае, ритм сердца нормальный, голова не болит, давление в норме. Я достал мобильник, думая, куда первым делом позвонить. На экране высветилось два непринятых звонка: Слава и Таша — ясно, кому звонить. Я набрал номер Ярослава.

— Ты где? Живой хоть? — послышался обеспокоенный голос.

— Да вот встал, размялся.

— А мы уже у твоего подъезда. Так что встречай!

Не на шутку взволнованные, ребята ввалились в прихожую и стали меня ощупывать, хватая чуть не за все места.

— Эй-эй! Я вам не барышня в автобусе, чтобы меня этак тискать!

— А ты что, барышень в автобусах тискаешь? — засмеялась Таша.

— Уф! Ну, все в порядке, раз про барышень вспомнил, — вынес диагноз обрадованный Славка.

— Мы так перепугались: Феди нет, ты не отвечаешь, уже третий час идет… Что нам оставалось делать? Вот и примчались сюда — двери выламывать.

— Еще не хватало мое имущество портить! — заявил я, затаскивая гостей на кухню. — Сейчас чай поставлю и буду готов к принятию поздравлений.

— Это по какому поводу? — удивился Славка.

— Как по какому? Мною поставлено сразу несколько мировых рекордов: первый — на дальность перелета, второй — на скорость полета, третий — на продолжительность отсутствия и четвертый — на длительность подслушивания. Я жду аплодисментов.

— Судя по твоему настроению, подслушивание удалось на славу, — охотно аплодируя, прокомментировала мое выступление Таша.

— И не только на Славу, но и на тебя, и на шефа и даже на товарища из… — Я многозначительно показал пальцем кверху.

— Это откуда из?.. — спросила Таша.

Я понял двусмысленность своего жеста и ответил:

— Небесные канцелярии нам пока недоступны. Так что прослушанный товаришч был из местной охранки.

— Ну и как результаты? — с тревогой спросил Слава.

— Тебе выносится благодарность и восхищение от твоих соратников по духовному оружию. То бишь — нас.

— За что?

— Как за что? Ты обдурил столь ловкого агента, как ребенка. Разумеется, надо признать, ему и так это все надоело, но если бы ты хоть в чем-нибудь прокололся, поверь, он не дал бы тебе спуску. А так все шито-крыто и дело закрыто!

— Что — шито-крыто? Говори толком, а не дурацкими стишками! — рассердился Славка.

Пришлось мне в деталях рассказать обо всем моем приключении.

— Как было приятно, когда ты посылал мне мысли! Словно ангел за плечом что-то нашептывал, — мечтательно закрыв глаза, проговорила Таша.

— Спасибо, конечно, за комплимент, но я как-то в ангелы пока не спешу.

— Ладно, живи пока! — согласилась Таша.

В результате общих обсуждений на кухне было решено, что прямой угрозы от СБ ждать не приходится и полеты наших душ могут быть продолжены…

В следующие дни мы открывали для себя новый мир. Как-то само собой вышло, что мы разделились на пары: Слава с Ташей, а я с Федюней. Вдвоем было не так страшно пробовать что-то новое. Очередной выход после моего шпионажа совершали наши медики-психологи. Они опять отправлялись на всякий случай под моим присмотром. Дело было в субботу, и поэтому мы не спешили. Решили, что они отправятся в одиннадцать, и до трех часов я их будить не буду. Федька приходил в себя после командировки, и мы решили лететь с ним через день, в воскресенье. Ребята лежали готовенькие на кровати, и я по очереди усыпил Ярослава, а потом Ташу…

Оказавшись «там», Слава уже привычно оглянулся, наблюдая за Ташей и мной. Я как раз подключал генератор и отправлял в полет нашу «космонавтку». Ярослав увидел ту же картину, что и Таша в прошлый раз. Только стоял он уже у самой кровати и, как только девушка появилась в подпространстве, подхватил ее на руки.

— Ой, как ты меня напугал! — засмеялась она, очутившись в объятиях друга.

— У меня предложение: давай совершим дальнее, как бы свадебное путешествие. А то наш медовый месяц осенью был таким коротким, как во времени, так и в пространстве.

— Честно сказать, я хотела понаблюдать за душами умирающих и медитирующих, но серьезные дела могут и подождать, — согласилась Таша. — А не боишься далеко улетать? Как возвращаться будем?

— Я все продумал. Для начала быстренько слетаем на Красную площадь в Москву и обратно. По словам Жени, мы должны мгновенно переноситься в те места, которые пожелаем. А потом я покажу тебе тропические курорты.

— А откуда ты их знаешь?

— Ну, я же рассказывал тебе про мою поездку в Таиланд, так что посмотрим, какая погода сейчас там стоит. Но для начала — тренировочный вылет в Москву!

Они взялись за руки, и Слава повел Ташу за собой на улицу.

— А у тебя неплохо получается! — удивилась девушка.

— Мне кажется, здесь главное, чтобы был один ведущий. А второй, ведомый, настраивался на мысли гида. Иначе мы разлетимся в разные стороны.

— Хорошо! Веди меня, мой смелый рыцарь! — воскликнула Таша, и они понеслись, постепенно взлетая ввысь.

Было непонятно, какую скорость они развили, но то, что быстрее самолетов, точно. Москва появилась под ними спустя несколько минут, и чувствовалось — это далеко не предел. Слава вырулил прямо на середину Красной площади. Они стояли, оглядываясь по сторонам. Площадь огромным полигоном простиралась от красного здания музея неизвестно чьей истории до храма Василия Блаженного. Был в разгаре летний субботний день. По этому поводу вокруг разгуливало немало туристов и местных. Слава стоял и смотрел на Мавзолей и красную кирпичную стену Кремля.

— Понимаешь, Таш, какой тайной мы обладаем? Вот возьмем и пройдем сейчас беспрепятственно через все правительственные стены и заглянем в мозги нашего руководства. Они бы, наверное, все отдали за такую возможность.

— А мне почему-то скучно стало, как только подумала, что надо у них в головах ковыряться. Полетели лучше над куполами Василия Блаженного! — И она повела Славу за собой вверх и вокруг храма.

Это было замечательно! Они кружили, словно бабочки вокруг сказочного торта, украшенного вафельными луковицами и цветной глазурью. Сделав пару кругов, Таша крикнула:

— А теперь расслабься! — И она потащила напарника над Кремлем, разглядывая башни и старинные церкви. Потом полетела к храму Христа Спасителя и, завершив полет большим кругом над городом, предложила: — Возвращаемся! Теперь я тебя домой поведу. Посмотрим, как это мне удастся.

Она представила себе Славин дом, и картинка перед ней стала проваливаться сама в себя. Девушка поняла, что начала ускоряться бешеными темпами, и, не успев ничего сообразить, уже тормозила у них во дворе.

— Посмотрим, что Женя с нашими телами делает? — спросила она у Славы.

— Нет, не будем терять времени. Надеюсь, он их там не сожжет и не утопит, а мы уже и так полчаса на отечественную программу потеряли.

— Не так уж это было и плохо, — засмеялась Таша. — Неужели не понравилось?

— Надо признаться, было здорово! К тому же мы теперь знаем, что не боимся высоты и всегда можем вернуться домой. А сейчас мы полетим над Гималаями, и придется набирать большую высоту, чтобы не тащиться сквозь горы. Мне как-то пока страшновато проходить через твердые породы. Потом мы пролетим где-то над Пакистаном, Индией и Бенгальским заливом. Там в это время сезон дождей, так что держись за меня крепче — всякого насмотримся. Конечной целью перелета я наметил Андаманские острова и Пхукет. Оттуда мы будем путешествовать небольшими перелетами.

— Откуда ты так хорошо знаешь эти места?

— Ты знакома с Толиком из лаборатории Кузнецова?

— Нет.

— Ну, не важно. Так вот, он душевнобольной по Таиланду. Он бывал там много раз и мне все уши прожужжал про него.

— А я думала, что туда только секс-туристы ездят.

— Это наименьшее и наихудшее, что можно ожидать от Таиланда, хотя, надо признать, из азиатских женщин тайский тип, наверное, самый красивый… А теперь держись крепче и, если вдруг потеряешься, возвращайся прямо домой.

Они взмыли высоко вверх и полетели, влекомые Славкиной памятью, сначала над полями и тайгой, затем над поясом выгоревших на солнце казахстанских степей, которые постепенно перешли в пустыни Средней Азии. Справа промелькнул высыхающий Арал, и начались горы. Местность постепенно поднималась, и им приходилось вместе с ней подниматься все выше и выше. На склонах гор и в долинах появилась зелень растений. Под ними проплывали какие-то города и поселки. На вершинах стали появляться ледники.

А впереди их ждал грандиозный хаос гигантских складок земной коры: Гималаи. Огромные конусы гор, укрытые вечными снегами, внезапно обрывались бесконечными, черными, почти отвесными пропастями разломов. Это царство серого камня и ослепительно-белого льда, оттененное темной зеленью глубоких ущелий, завораживало воображение. Было трудно поверить, что все это существует на Земле. Пара небесных путешественников зачарованно созерцала невероятную гармонию каменного хаоса, пока горы впереди по курсу не начали скрываться в молочной дымке. К южному окончанию массива хребты уже полностью утопали в пышной перине облаков, и только белые конусы последних горных пиков выглядывали к солнцу.

— Как сказочно красиво! — вымолвила Таша, пораженная этой картиной.

— А теперь нас ждет настоящий тропический дождевой фронт. Держись крепче! Это может быть и опасно.

Они понеслись сквозь тучи. Вокруг все застелила белая пелена. Им пришлось подняться вверх — выше гор, оставшихся за спиной, может, на десять километров, а может — еще дальше. Было очень трудно ориентироваться в масштабах огромного циклона. Неожиданно они выскочили на относительно чистый участок, и перед ними предстала истинная картина тропической атмосферы в сезон дождей.

— Это сколько же воды может быть в воздухе?! — завороженно воскликнула Таша.

Пред ними, словно свинцовый слоеный пирог, висел дождевой фронт. Она насчитала три или четыре уровня облаков. Самый нижний и самый плотный слой почти полностью укрывал землю. Прямо под ними висела массивная средняя прослойка туч. А над головой, выше десяти километров, плыл серой пеленой еще один, самый верхний уровень, отсвечивая желтыми и красными тонами в косых лучах солнца. На противоположной стороне, на фоне темных провалов сияла совершенно дикая радуга, высвечиваясь то там, то здесь концентрическими сегментами разного диаметра и нарушая всякое нормальное представление об этом явлении. Местами играли зарницы. Некоторое время они наблюдали, как молнии проскакивают между слоями туч, то чертя кривые зигзаги вниз, то взрываясь фейерверками вверх.

— Ой, мамочка! — испугалась Таша. — Как же мы через этот дождевой ад полетим? А вдруг разряд молнии может повлиять и на нас?

— Давай поднимемся еще выше. Дышать-то нам не нужно.

Они взмыли еще на несколько тысяч метров и полетели над верхним слоем облаков. И все-таки в самой вышине оставались легкие перья, уже совершенно недоступных, почти космических странниц. А под ними разворачивалось фантасмагорическое действо атмосферных стихий. Огромные сахарные замки сменялись мистическими ватными чудовищами и темными загадочными колодцами.

Они неслись быстрее самолетов и выше птиц. Но вот белое море ваты начало снижаться и разрываться на отдельные сегменты, пока совсем не осталось сзади. В легкой дымке под ними развернулась картина дельты гигантской реки, веером распадающейся на сотни серых рукавов среди зелени болот и островов.

— Ой! Разве бывают такие реки?

— Это Бенгальский залив в Бангладеш, а река течет с Гималаев — великий Ганг. Какие горы, такая и река! Но Амазонка была бы еще шире. Большая часть этой местности так же недоступна для жизни человека, как и Гималаи. Здесь, например, растет дикий рис, длина которого достигает более десяти метров. И знаешь, почему?

— Нет.

— Потому что уровень воды может повышаться и понижаться на много метров. Все эти сотни километров дельты представляют собой болото и тропические джунгли. А властвуют здесь до сих пор настоящие бенгальские тигры, которые спокойно могут позавтракать любым сумасшедшим туристом.

Между тем они достигли кромки Индийского океана, где речная вода оставляла многокилометровый желтый язык среди изумрудно-бирюзовых глубин. Дальше, спустившись к океану, они летели над самой поверхностью пенящихся валов, оставляя слева невысокие горы Бирмы. Под ними проскакивали коралловые островки Андаманского моря.

— Слава, стой! — взмолилась Таша. — Я хочу посмотреть кораллы!

— Ты права, нам осталось совсем недалеко, а здесь самая чистая вода и туристов пока что мало. Все-таки вон на том берегу совсем еще недавно баловались человечинкой. Давай приземлимся на тот малюсенький атолл. Смотри, какая вокруг него чистая отмель. Кораллы должны быть великолепные.

Летающая парочка спикировала на кромку ослепительно-белого, оттененного несколькими пальмами кораллового пляжа. Таша критически оглядела свой джинсовый костюм, фыркнула и переоделась в купальник, которым уже пыталась прошлый раз смущать Славу. Тот восторженно перекувырнулся в воздухе и оказался в аляповато ярких желто-сине-зеленых шортах.

— Давай позагораем, — предложила Таша. — Жаль только, что не слышно прибоя и ветра.

— Кажется, я нашел, как их нам услышать, — возразил приятель, указывая на греющихся на солнышке черепах. Затем подбежал к девушке, подхватил ее, как пушинку, на руки и положил на песок, умостив головой на черепахе вместо подушки. — Ну как?

— Великолепно! Я даже тепло солнца и песок под собой почувствовала, — восхитилась Таша. Потом, расчувствовавшись, позвала Славу призывным жестом. При этом купальник стал подозрительно расползаться на лоскутки. — Милый, ты подарил мне настоящее свадебное путешествие!

Слава сначала оробел, затем решился и подошел к Таше, потеряв где-то по пути шорты и воскликнув: «Когда ты успела так классно загореть?» — накинулся на нее. Они слились в одно целое, и весь мир вокруг был только для них одних.

— Я так боялся, что из этого у нас ничего не выйдет, — говорил потом Слава, расслабленно лежа на песке, и, поглаживая черепаху по панцирю, добавил: — И тебе, черепашка, спасибо за ощущения!

— Я тоже этого хотела и боялась, но ведь все ощущения и вся память переживаний с нами, вот мы и воспроизвели все, что хотели. И не заставляй меня ревновать тебя к черепахам!

— Кстати, мы уже, наверное, пару часов путешествуем. Давай немного покупаемся, а потом я тебе быстренько покажу самые красивые места, какие знаю. Солнце через часа полтора-два сядет, так что надо спешить жить, — заметил Слава, подбежал к кромке моря, прыгнул, пролетел метров десять ласточкой и исчез под изумрудно-чистой водой.

Таша решила не отставать и совершила такой же восхитительно длинный прыжок. Они очутились в прекрасном мире кораллов, но не случайными гостями, а полноправными участниками, которым не мешают ласты и акваланги. Они летали над причудливыми кустами и холмами самых разных оттенков. Вокруг порхали стайки маленьких пестрых рыбок. Парочка «дайверов» продолжала уходить от берега и достигла стены кораллового рифа, уходящей в темную синеву глубины. Таша заметила большую тень, скользнувшую над ними.

— Слав! — успела позвать она и указала на удаляющийся силуэт. — Давай догоним!

Ярослав сразу сориентировался, и они устремились вдогонку. Это была большая серая хищница. Уцепившись за боковые плавники акулы, они продолжили свое плавание, вслушиваясь в звуки подводного мира. Отовсюду доносилось постукивание клювов рыб-попугаев и хруст подгрызаемых кораллов, журчание торпедок маленьких кальмаров, шорохи и всплески плавников больших рыб. Было заметно, как пустеет окружающее пространство при их приближении, выражая испуг и почтение перед хозяйкой рифов.

— Все! — Слава взял за руку Ташу и, показывая наверх, сказал: — Летим, посмотрим на красоты окрестностей Пхукета.

Они взмыли над морем и помчались к большой земле. Пролетев на километровой высоте над северной стороной острова, они зависли над заливом, усеянным странными островами, которые больше простирались в высоту, чем в ширину.

— Это залив Панг-Нга или Фаг-На — и не выговоришь, — объяснял Слава. — Где-то здесь есть остров, на котором снимали Джеймса Бонда, «Золотой Глаз», кажется. Надо смотреть, где больше всего лодок — там и этот остров.

— Берегись! Самолет! — закричала вдруг Таша и метнулась вниз.

Над ней проплыла серебристая акула «боинга», идущего на посадку в аэропорт. Авиалайнер проглотил Славку и не выпустил его наружу. Потеряв Ташину руку, Ярослав только успел заметить мелькание теней и света, как вдруг оказался в объятиях упитанной дамы, суетливо пристегивающей ремни и заталкивающей сумку под сиденье спереди. «Господи, да куда же эту котомку деть?» — раздались раздраженные мысли у него в голове. К счастью, быстро сообразив, что он стал невольным и безбилетным пассажиром самолета, Слава быстренько выпрыгнул в окно… и заметил несущуюся за самолетом фигурку своей потерянной спутницы.

— Таша! — крикнул он, подлетая и хватая ее в охапку. — Ты за самолетом прямо как фея летела.

— Хорошо еще, что не как Баба-яга в ступе, — отшутилась Таша. — Ну и экскурсовод! Посреди объяснений прыгает в самолет и даже ручкой не машет на прощание. Оставил туристку между небом и землей болтаться. Я так испугалась, когда самолет в тебя угодил, а ты сзади не вывалился. Совсем забыла, что ты за кого-нибудь живого мог зацепиться. — Таша никак не могла выказать всю радость по поводу столь быстрого и удачного спасения своего личного гида.

— Еще за какого живого зацепился! Такая дама! — хитро засмеялся Ярослав при виде строго вытянувшегося лица подруги и добавил: — М-ма, пальчики оближешь! Целых сто пятьдесят килограммов живого веса.

А потом они нашли остров Джеймса Бонда и еще десяток похожих на него, перевернутых, лохматящихся зелеными кустами, пирамид островков, разбросанных по заливу. Потом неслись над морем к другим отдаленным островам. На закате солнца Слава вспомнил:

— Ты же еще бангкокских дворцовых храмов не видела!

— Я уже почти ничего не соображаю. В этой сказке надо месяц жить, а не носиться, как муха от мухобойки.

— У нас еще целых полчаса. Успеем! — Слава, не слушая возражений, перенес Ташу за несколько минут до Бангкока, где они любовались на неземную красоту переливов лучей заходящего солнца в зеркальной мозаике буддийских храмов, стоящих по обеим сторонам большой реки.

Когда стало совсем темнеть, Слава предложил совершить стратосферный прыжок домой.

— Держись крепче за руку и настраивайся на мои мысли.

Они приготовились, и Ярослав со скоростью баллистической ракеты понесся вверх. Парочка летела на высоте более двадцати километров, по дуге огибая земной шар и любуясь темно-фиолетовым, почти черным небом, усеянным колючими точками разноцветных звезд. Под ними, местами скрытые тучами, вырисовывались очертания материка, горных хребтов, рек, озер и пустынь. Они догоняли убегающее солнце. Когда внизу появились родные леса и поля, солнце уже совсем взошло.

— Кажется, успеваем! — снижаясь, прокомментировал восход солнца на западе Слава.

Их посадка была мягкой, и спустя несколько мгновений — после того как они вошли в свои тела — на меня обрушился водопад впечатлений. Ребята, как нельзя довольные и усталые, весь оставшийся вечер рассказывали мне и подоспевшему Федьке про свои похождения.

На следующий день, подстегиваемые Славиными и Ташиными впечатлениями, мы с Федором планировали свое путешествие. Хотелось побывать сразу везде, но, понимая, что везде — это слишком много, мы тянули друг друга в разные стороны.

Федька хотел поковыряться во всех египетских пирамидах сразу и найти по крайней мере еще парочку нераскопанных фараонов. На что я ему веско возражал, что это может быть связано с неведомым риском и подходить к таким «раскопкам» надо более подготовленными. Взамен я предлагал прогуляться по Амазонке и Андам, ну или, на худой конец, полетать по Гранд-каньону или упасть с Ниагары. В результате мы сошлись на более умеренном развлечении: посетить Стонхендж и несколько старинных замков старушки Англии, а потом слетать во Францию или Италию — посмотреть всякую старую рухлядь, а заодно и полюбоваться красивыми пейзажами. Решили отправляться без наружного присмотра, так как никакого явного побочного действия на организм от наших путешествий не наблюдалось. Нашим медикам мы отзвонились и передали, что собираемся пробыть «там» около четырех-пяти часов. Так что, если не прибудем к вечеру, они могут поднимать тревогу.

Выйдя из тел, мы взялись за руки, как молодые люди ясельного возраста, и отправились в полет. Я вызвался быть ведущим. Зная расположение Стонхенджа только приблизительно, мы сомневались в том, что найдем его легко. Однако достаточно было представить перед глазами картинку с серыми каменными блоками, как мы со скоростью баллистической ракеты переместились в нужное место.

Казалось бы, не столь уж примечательное зрелище, но было в этом что-то впечатляющее своей массивностью древней тайны и непонятной энергией, насыщающей душу. День был пасмурный, но, несмотря на угрозу дождя, группы людей бродили по дорожкам вокруг колец этого каменного ансамбля. Когда мы пролетали мимо туристов, Федя заметил среди прочих людей странно передвигающуюся девушку.

— Женька, тормози! Здесь что-то не так, — заволновался приятель.

Мы осторожно двинулись в сторону туристов. Видимо заметив наше нетрадиционное поведение (я имею в виду хождение по воздуху), от группы отделились две весьма привлекательные девушки. Они, так же как и мы, травы при ходьбе не приминали. Одна была брюнеткой с длинными вьющимися волосами, а вторая шатенкой с короткой стрижкой. Обе миленькие, среднего возраста, одеты по-походному: джинсы, легкие куртки, кроссовки.

— Привет, мальчики! Мы и не заметили, что тут наши гуляют, — радостно приветствовали они нас.

— Весьма польщен… — промямлил Федор. — А-а…

Глядя на наши вытянувшиеся физиономии, они рассмеялись.

— Что-то не так? — спросила брюнеточка. — Мы не очень страшно выглядим?

— Да нет! Ни в коем случае! Просто мы в первый раз встречаем… — старался скрыть замешательство и поддержать беседу кудрявый приятель.

— Ой! Так вы недавно того… умерли-родились? Что ж вы одни путешествуете? Не страшно в одиночку? — продолжала радостно тараторить брюнетка.

— А чего бояться-то? — прикинулся шлангом Федька.

— Ну мало ли что… — неопределенно протянула девушка и представилась: — Тогда будем знакомиться. Хотя это и не имеет почти никакого значения, но называть-то друг друга как-то надо. Меня зовут Джоана, а это моя подружка Люси.

— А меня зовут Федя, а вот этого типа — Женя, — расшаркивался Федька перед дамами, пока я медленно приходил в себя от потрясения. — А вы, девочки, какими судьбами, если не секрет?

Какой же он молодец. Не растерялся и начал успешно вешать девушкам лапшу на уши. Мне понадобилась, наверное, минута, прежде чем смог хоть что-нибудь сообразить и скроить осмысленную морду лица. Значит, эти симпатичные девушки или какие-нибудь ангелы, или, скорее всего, души умерших людей. Поверить в то, что они, как и мы, «просто погулять вышли», я не мог — не существовало еще таких технологий на Земле, насколько было известно.

Да, ничего себе — симпатичненькие. Сколько же им реальных лет? Нет, лучше не спрашивать. И кажется, о событиях смерти лучше не вспоминать, если сами не захотят рассказать. Чувствовалось, Федька тоже просек, что затрагивать эту тему что-то вроде дурного тона или слишком интимной темы, которую доверяют только близким людям, то есть душам. Тем временем милая беседа продолжалась, а языкового барьера как не бывало. Только иногда ощущалась неправильность построения фраз.

— А мы экскурсию здесь проходим. Подключились к гиду и слушаем, как представления людей отличаются от реальных событий. К тому же интересно вживую понаблюдать столь старинный энергетический объект. Да и подзарядиться не мешает. Можно потом спокойно продолжать исследования.

— А у вас профессиональный интерес?

— Да, я была историком в Сан-Диего, и меня интересуют всякие такие вещи. Хотя теперь фактическую информацию о событиях узнать не проблема, но меня больше интересует, как люди искажают историю и насколько они эмоционально к ней относятся, — объяснила их пребывание здесь Джоана.

— И насколько же человеческие знания по истории правдивы? — заинтересованно спросил Федька.

— Что касается общих тенденций недавнего прошлого, то где-то на семьдесят процентов. Но, если взять более отдаленные эпохи или судьбы отдельных лиц, то ноль процентов или даже со знаком минус. В целом десять — пятнадцать процентов правдивой информации будет правильным, и то, когда это касается каких-то дат или больших публичных событий.

— Потрясающе! И почему же такая неосведомленность?

— Потому что любые записи прошлого всегда отличались субъективным взглядом на вещи. Да и нынешние мемуары заставляют многих переживать «там» у нас за неприличное публичное копание в интимных сторонах земной жизни. Так что не завидую я таким пристрастным толкователям чужих биографий; когда они прибудут к нам — им придется держать ответ за все свои фантазии перед жертвами их инсинуаций.

— Извините, но не могли бы вы поподробнее пояснить, что за энергетический объект представляет собой Стонхендж? — прервал я эту интересную историческую полемику, и, кажется, сильно вляпался.

— А вы что, не знаете? — Джоана так удивленно посмотрела, словно мы с луны упали. Нет, пожалуй, что с луны было бы легче объяснить…

— Понимаете, мы только недавно здесь… — начал канючить я, как маленький шкодник, пойманный на совершении мелкой пакости.

— Так что же, вас ничему не учили и ни о чем не предупреждали? — спросила удивленно вторая девушка. — Но кто же вы тогда? Если вы из «диких», то мы бы ничего не заметили — они же под реальных людей маскируются. А если из «спящих»… да нет — они спят.

Пришлось убедительно врать, сильно не уточняя ни про «диких», ни про «спящих»:

— Вы знаете, мы как бы в самоволке здесь.

— Да вы что, мальчики! Тогда я вам советую быстро возвращаться, пока вы тут не застряли или не развоплотились, — озабоченно смотря как на полных идиотов, произнесла Люси.

Но Джоана, видимо не разделяя таких уж жутких опасений, возразила:

— Хорошо. Объясню вам вкратце, что это за место, раз уж вы здесь. Чувствуете энергетическую подпитку, идущую от этого круга?

— Ну, что-то такое есть… — согласился я. — Но вроде как и ничего особенного.

— Да… Вы еще не умеете видеть эманации астрального поля и энергетические каналы, — констатировала Джоана. — Это место является энергетическим узлом астрального поля Земли. Здесь перекрещиваются каналы, подпитывающие и стабилизирующие планету. Это чувствовали шаманы древности и построили своеобразную каменную антенну. От этого узла идет постоянное излучение, питающее астральные сущности энергией. Поэтому здесь мы можем подзаряжать свои потраченные на изнанке реала силы.

— Что-то я не чувствую, чтобы мы тратили какие-то силы, — возразил Федя.

— А вы попутешествуйте здесь подольше — часиков этак с десяток, а еще лучше через твердую материю или воду полетайте. Тогда и почувствуете себя как выжатый лимон, и дай вам бог после этого успешно вернуться через порог. А после зарядки можно продолжить путешествие как ни в чем не бывало. Только помните: это не бензозаправочная станция, тут вы можете так дозаряжаться, что растворитесь в потоке энергии, и тогда прощайте — вечный вам покой! А это значит, что нам уже точно надо уходить. Вы еще полчасика можете здесь покрутиться, но советую не задерживаться. Лучше всего летите домой и сначала изучите технику безопасности. Счастливого путешествия!

— До свидания, и вам того же! — попрощались мы, но Люси немного задержалась и сказала:

— Теперь вы нас знаете. Если интересно еще пообщаться, вызывайте, когда домой прибудете. Пока!

И они понеслись над землей, растворяясь в низкой облачности.

Вот так: столько информации и почти ничего не понятно. Получается, что они обитают не здесь, а за каким-то «порогом». Нас они приняли за свеженьких и неумелых «покойничков», а самое главное — вокруг было неизвестное количество опасностей, которых нам нужно избегать. А так посмотреть все хочется! Придется поспешать потихоньку — с оглядкой, чтобы не влипнуть куда-нибудь.

— Ну что, полетели замки осматривать, — предложил физик. — Здесь все, что можно, мы уже увидели.

Точного расположения замков мы не знали, но такого старья в Англии было хоть отбавляй, так что, немного полетав, мы наткнулись на один из образчиков древнего зодчества. Где-то уже на четвертом или пятом объекте нам «повезло» напороться на то, о чем нас предупреждали «девушки» из Стонженджа. Мы осматривали заброшенную древнюю постройку, которую правильнее было бы назвать большим каменным сараем, чем замком, когда Федя, с завидной скоростью сующий везде свой любопытный нос, начал с кем-то водить беседы:

— Рад вас приветствовать, уважаемая!

Услышав его голос, я поспешил на второй этаж. Кудрявый друг распинался перед какой-то средневековой дамой, наряженной в пышное светлое платье. Дама выглядела как-то неестественно. Бессмысленный взгляд на слишком бледном лице говорил о психическом нездоровье. Она вдруг стала заваливаться на бок, и Федька совершил оплошность, подхватив ее падающее тело. Я услышал его почти волчий вой и сделал очередную глупость, к счастью благополучно окончившуюся для нас обоих.

Видя, что приятель будто вмерз в средневековую даму, я сгруппировался и, насколько мог, быстро понесся на него. Столкнувшись с Федькой, я обхватил его за туловище и с треском выдернул из этой западни. Самое интересное, что дама при этом рассыпалась или растворилась в воздухе темного коридора. Хотя в точности рассмотреть это было проблематично, так как мы с физиком уже вывалились по инерции из здания и зависли где-то в паре метров над землей.

— Жив? — спросил я, увидев, что друг слегка шевелится.

— Жив! — шепотом ответил он. — Только сил ни на что нет.

— Давай я тебя опять к Стонхенджу отбуксирую, и там подзарядимся, а то мне тебя такого до дому не дотянуть. — С этими словами я сгреб парня в охапку и поволок обратно к каменной антенне. Хорошо, что до нее было недалеко — всего пара сотен километров. Сгрузив Федьку прямо в центр кольца, я облетел вокруг всего сооружения, присматриваясь и прислушиваясь: нет ли наших среди бродящих по полю туристов, но на этот раз никого не было видно. Вернувшись, я застал друга несколько повеселевшим.

— Слушай, вот сейчас я чувствую энергию очень четко! Это как под теплым душем сидеть, — восхищался воспрянувший духом, но все еще слабый Федюня.

— Ты мне зубы не заговаривай, а толком расскажи, что там у вас с этой дамой за лямур приключился?

— Если бы я знал! Иду по темному коридору, а впереди появляется такая вся разнесчастная женщина. И вроде как ко мне обращается за помощью. Слов толком не разобрать, но что из наших — сразу понятно стало. Я, конечно, сразу расшаркиваться: чего, мол, угодно прекрасной даме? А она как будто недоделанная — сказать толком ничего не может и смотрит куда-то сквозь меня. Тут ей совсем поплохело, и она так на бочок, на бочок — и совсем завалилась. А я, кавалер хренов, хвать ее за что под руку попало, и все! До сих пор дрожь берет. Как будто в ледник какой-то вморозился, и такая тоска безысходная! Там то ли издевались над ней, то ли она самоубийством жизнь покончила. Но все это как след сознания. Душа или дальше ушла, или с течением времени деградировала, по крайней мере, отчетливых мыслей не слышно, только эмоции. И лучше бы мне этих эмоций не чувствовать!

— Да, наверное, о таких вот ловушках «туристки» нас и предупреждали. А эту сущность мы, по всей видимости, освободили или разрушили. Во всяком случае, мне так показалось.

— Но проверять ты меня это не заставишь.

— А ведь это, наверное, и было настоящее замковое привидение. Если так, то понятно, что иногда пугает честных английских граждан в их старинных домах.

— Да, это или застрявшие в материи души, или часть их, оставшаяся на месте сильных негативных переживаний в момент смерти.

— Ладно, хватит разлеживаться, мне тебя еще обратно тащить, — сказал я, подходя к Федьке и беря его за руку. — Полетели!

Прибыли мы домой благополучно и, очнувшись, обнаружили, что пропутешествовали всего три с половиной часа. Сориентировавшись на местности, я позвонил Славе с Ташей и пригласил их для обсуждения ситуации…

Глава 7 СМЕРТЬ ИЛИ РОЖДЕНИЕ?

Понедельник, как известно, день тяжелый, что Степан очень четко ощущал на своей голове. Заткнув истошный звон будильника, он долго сидел на краю кровати, не открывая глаз. В висках маленькими молоточками стучала головная боль. Во рту стоял знакомый сушняк.

«Господи, какой же мы дряни вчера с Севкой набрались?»

Протащившись в ванную, он включил воду и посмотрел в зеркало. На него мутным взглядом смотрело оплывшее и заросшее щетиной лицо. Сил и желания чистить зубы не было. Хватит и того, что нужно побриться, а то до смены с такой рожей не допустят. Он достал старую электробритву и приступил к опостылевшей процедуре… Выйдя в коридор, услышал грохот кастрюль на кухне.

— Нюрка! Пожрать что-нибудь брось на сковородку. На работу опаздываю, — буркнул Степан жене вместо утреннего приветствия, а сам пошел в комнату искать одежду почище.

Вслед ему раздалось:

— Нечего пить столько! Теперь подыхаешь небось.

Но, несмотря на недовольный тон, большая кружка горячего чая и яичница все-таки ждали на столе.

— Ну, спасибо! А то я уже скандала ждал, — довольно промычал Степан, садясь за стол.

— Да надоело мне все. Даже скандалить. Так что жри, пока дают, — ответила зевающая Нюрка, поправляя растрепанные, пережженные осветлителем волосы. — Вечером-то трезвый придешь? В доме вон, хоть шаром покати. С магазинов я, что ли, все таскать должна?

— Спасибо! Приду, куда я денусь? — сказал Степан, выходя из-за стола и накидывая на ходу куртку.

Начинался обычный летний день.

«Все путные люди сейчас по отпускам, а я, как лох, баранку целый день крутить должен», — подумалось ему. При всем том Степан еще неплохо помнил время, когда парился дальнобойщиком за те же деньги, и жизнь тогда малиной не казалась.

На проходной стояла суета, и всем было не до него. Так что от водителя отмахнулись, послав к машине, стоявшей уже загруженной у цеха готовой продукции. Он протопал сотню метров до места, где ждал новенький КамАЗ. Рассмотрел еще раз путевку — адреса знакомые, ничего особенного. Сначала в городе скинуть половину груза, а потом можно и в область смотать. Вон и Мишка бежит, не запылился.

— Чего опаздываешь? Мне одному, что ли, разгрузкой заниматься?

— Привет! Так чё? Нормально, в самый раз успел, — огрызнулся худенький, но жилистый парень с заспанной физиономией.

— Поехали тогда, что ли. — Степан включил первую передачу. Машина послушно фыркнула и сдвинулась с места.

Они были на полпути к первой точке разгрузки. Утренний час пик шел на спад, и транспорт не создавал пробок. Степан вел машину по просыпающемуся летнему городу, умытому ночным дождем и сверкавшему в лучах восходящего солнца лужами и влажной листвой деревьев. Голова приходила в порядок, и настроение постепенно улучшалось. Он поймал «зеленую волну» светофоров и уверенно поддавливал педаль газа, видя, как впереди очередной красный глаз, моргнув, подмигнул желтым и сменился на зеленый. Отметив краем глаза, что боковые улицы свободны, он продолжал давить на газ. При этом переключил приемник на другой канал в поисках подходящей музыки…

Таша проснулась еще до звонка будильника и лежала, предаваясь неспешным утренним мыслям. Последняя неделя работы — и можно идти в отпуск. Они планировали летом съездить на Черное море в район Сочи, но теперь все планы смешались. После их «путешествия» в Таиланд через горы и тропический циклон Черное море больше не привлекало внимание. А сколько еще такой красоты на земле?

За окном караулило медленно подкрадывающееся теплое солнце. На дворе раздавались первые утренние крики ребятни. Проснувшееся окончательно тело наполнялось энергией. Она поцеловала уткнувшегося в подушку и досматривающего последние сны Славу и прошептала:

— Спи, засоня!

Потом укрыла его получше одеялом и выпорхнула в ванную приводить себя в порядок.

Славу разбудил заманчивый запах кофе, прокравшийся из кухни. Он лежал некоторое время, соображая, где и что он сейчас. Ему приснилась очередная серия про их «путешествия».

— Ташенька, ты уже встала?

— Вставай, сплюшка! Кофе уже готов, — донесся из кухни звонкий голос.

Через некоторое время девушка вошла в спальню и, увидев Славу по-прежнему лежащим в кровати, набросилась на него, тормоша и смеясь:

— Вставай, вставай, лежебока! Что тебе там такое приснилось, что ты из кровати не вылезаешь?

— А мне снилось, что мы с тобой путешествуем по разным местам.

— Правда? И я такой же сон видела. Будто мы опять были где-то в тропиках. — Таша сидела на мятой кровати и мечтательно улыбалась.

— А давай не поедем на Черное море — чего там делать? — предложил Слава.

— Мы с тобой явные дураки — у нас мысли сходятся.

— Я думаю, мы не столько дураки (хотя и это нельзя полностью отрицать), сколько до того близкие друг другу люди, что у нас желания и мысли часто совпадают, — дал занудно научный анализ ситуации Славка.

— Фу, как скучно и глупо! Точно, я говорю — мы дураки. А дуракам на Черном море делать нечего. Ладно, вставай, а я кровать заправлю.

— Нет уж, давай хотя бы это вместе сделаем.

— Иди мойся! И так уже опаздываем куда только можем. А вместе потом можно и более приятными делами заняться… — хитро сощурив глаза, рассмеялась девушка.

Выходя из ванной, Слава вспомнил, как он жил до появления Таши: те унылые утренние мгновения холостяцкой жизни, когда он спешил сбежать из дома в поисках каких-нибудь развлечений. Скоро уже год, как его жизнь изменилась. Таша вошла в его судьбу раз и навсегда, оставшись в его жилище, жизни и сердце. Пришла и заняла там место, давно, а может, и изначально пустовавшее и словно предназначенное только для нее. И она, сама себе удивляясь, приняла свою роль столь естественно, будто все ее предшествующее существование было только подготовкой к этому мгновению.

Он вспоминал их первое утро, когда им некуда было спешить, когда все между ними стало ясно и очевидно и они наслаждались неспешным пробуждением, какими-то милыми постельными играми и ласками, простыми, но столь приятными утренними хлопотами. Это очарование не спешило уходить и повторялось, хоть на мгновение, каждое утро. Вот и сейчас: он замер на полпути в кухню и любовался стройным силуэтом, обрамленным дымкой волос, отсвечивающих в лучах утреннего солнца. Его захватило чувство домашнего уюта и тепла, исходящее от Таши, которая хлопотала над столом, заставленным чашками с дымящимся кофе.

— Уже помылся? — Ласково взглянув, Таша продолжала выкладывать на стол печенья и шоколад. Он подошел сзади, обнял и прошептал на ушко:

— С добрым утром, солнышко!

— Ты это мне или ему? — кивнув в направлении окна, спросила девушка.

— Тебе.

— Тогда давай садись за стол. А то если мы тут резвиться начнем, завтрак быстро на полу окажется. — Мягко освободившись от объятий, она поцеловала его в щеку.

За столом Таша хитро посмотрела на Славу и спросила:

— Ты мне дашь сегодня за руль сесть?

— Конечно, зачем спрашиваешь?

— Ну, все-таки это машина твоих родителей, и мне как-то неудобно…

— Ласточка моя, сколько раз я тебе говорил, что машину родители оставили мне. У них гораздо лучше есть. А у нас с тобой нет ничего отдельного и все вещи и деньги общие.

— Даже трусы общие? — притворно испуганно спросила Таша, а у самой смех так и плескался в серых глазах, отражающих утреннее солнце.

— Даже трусы! — веско припечатал Слава свое решение. — Так что с этого момента ключи будут всегда у тебя. — Потом не выдержал серьезного тона и усмехнулся: — Тем более что я сделаю себе дубликат…

— Да уж, соломоново решение. Но все равно спасибо! — рассмеялась в ответ Таша.

Быстро закончив с завтраком, они выскочили на улицу, наполненную пьянящим ароматом влажной земли и зелени. Все вокруг было умыто ночным ливнем, который оставил за собой парящие лужицы на нагревающемся под солнцем асфальте. Машина, тоже не обойденная ночной мойкой, ждала их, послушно притулившись к бордюру. С радостным воплем голливудского индейца Таша подскочила к дверце со стороны водителя и уже через мгновение заводила двигатель. Слава неспешно сел рядом и голосом инструктора приказал:

— Пристегните ремень!

— Фу, зануда! — надула губы девушка, но ремень пристегнула.

Таша хорошо водила машину, так что просьба пристегнуть ремень была вызвана только Славиным беспокойством за любимого человека. Сейчас он сидел, совсем не волнуясь за ошибки новичка за рулем, как это обычно делает водитель, невольно оказавшийся в кресле пассажира рядом с неопытным коллегой. Он просто любовался спокойными и уверенными Ташиными движениями. И машина, словно чувствуя на руле опытную руку, не дергалась и не виляла, а плавно летела по улицам. Впереди горел зеленый. Рассчитывая проскочить, Таша прибавила скорости. Они явно успевали, пока, уже почти выехав на перекресток, на мгновение не увидели красный свет… перед самым ударом огромной машины, вылетевшей на них с боковой улицы.

Таша стояла в стороне от места аварии. Грузовой фургон КамАЗа, смяв весь левый бок их десятки, пролетел еще полсотни метров, пока не затих на газоне, уткнувшись в фонарный столб. Со всех сторон к месту происшествия устремились люди. Сначала девушка хотела звать на помощь, но вдруг до нее начал медленно доходить весь ужас происшедшего.

Она не там — не в машине, где остались их тела. Ее пронзила одна мысль: «Что со Славой? Он должен быть жив, если его нет здесь». Таша устремилась к машине, которой, как таковой, уже не было. Боковые стекла бисером рассыпались по остаткам салона и окружающему асфальту. Лобовое стекло, смятое в гармошку, вывалилось на капот. В кресле водителя, прижатое передней стойкой к сиденью, лежало ее бездыханное тело. На виске расплывалось кровавое пятно от раны, явно не совместимой с жизнью. Слава, посеченный осколками стекла, осторожно ощупывал ее лицо и причитал:

— Солнышко! Очнись! Только не умирай… Все что угодно, только не умирай!..

От грузовика уже бежал матерящийся шофер:

— Да что ж это такое! Какой же идиот на красный прет? Где у вас глаза! Есть хоть кто живой… — и замер на полуслове, пытаясь понять, есть ли пострадавшие. — Живой? — наконец сказал Степан и, обернувшись, крикнул подбегающему напарнику: — Мишка, скорей скорую вызывай!

— Уже! — послышалось в ответ.

Таша приникла к Славе, пытаясь достучаться до него, но все было тщетно. Он, как сомнамбула, с остановившимся взглядом что-то бормотал ее телу и гладил его, размазывая кровь по волосам.

Девушка почувствовала, что с ней начало что-то происходить. Она стала как бы проваливаться или взлетать. Одновременно перед ней в стремительном порядке пролетали картинки из ее жизни: вот они со Славой и друзьями на даче, потом ночная охота; вот она первый раз в его объятиях, чуть не падающая в обморок; вот в больнице, «перебравшая» наркотиков; их первая «неудачная» встреча у него в кабинете; вот она студентка, хвастающая бабушке о своих успехах; ученица, увлеченно о чем-то рассказывающая своим родителям; и совсем маленькая девочка, играющая со своим старшим братом в песке на берегу реки. Она поняла, что вспомнила всю свою жизнь и могла теперь спокойно обратиться к мельчайшим деталям освободившейся памяти. Затем она почувствовала приближение родных и тепло чувств, исходящих от них. В поле зрения появилась бабушка и рядом дядя, мамин брат. Она бросилась в объятия к ним и спросила:

— Я умерла?!

— Ты пришла к нам. Умерло твое тело, а душа только что освободилась. Лучше считать это рождением души, чем смертью тела, — успокаивая ее, говорила бабушка. — Как мы рады видеть тебя здесь! Твоя душа не испугалась, не заблудилась и не оцепенела от шока. Ты сумела позвать меня и ангелов. Теперь у тебя не будет проблем. Пойдем, тебе нельзя долго здесь оставаться!

— Но мне очень нужно передать весточку моему любимому… Я не могу так уйти!

Бабушка озабоченно на нее посмотрела и ответила:

— Ты можешь еще побыть здесь, но у тебя совсем немного времени. Твоя душа не полностью перешла порог, и ее плотная оболочка начнет затягивать тебя в новое перерождение. Это очень опасно, потому что ты можешь реинкарнировать, то есть вновь очутиться в теле зарождающегося ребенка. При этом твоя память заблокируется и фактически ты умрешь как личность, став совершенно другим человеком. Поэтому, как только почувствуешь неодолимую тягу к такому «выживанию», сразу зови нас. Это будет твой последний шанс уйти в астрал. Мы будем настороже. Времени у тебя около двух — четырех часов.

Таша почувствовала, как снова оказалась у разбитой машины. Рядом уже стояла реанимация. Безжизненное тело девушки вынули из покореженной машины, погрузили на носилки и закрыли простыней. Ей не было горько или обидно по поводу своей смерти, но сочувствие к Славе, казалось, разрывало несуществующее сердце. Он не отходил от тела, все время держа ее руку в своей. Его пустили в машину вместе с носилками. Таша обняла любимого, гладила по голове, еще и еще раз пытаясь достучаться до его сознания. Но он по-прежнему был в ступоре, закрыв сознание от всего остального мира. Время как будто остановилось, и ничего, кроме лежащей перед ним любимой, для Славы не существовало. Чувствуя, как уходят драгоценные минуты, Таша решилась найти Женю и дозваться его…

Сделав утреннюю разводку сотрудников по фронту работ, я сидел, уставившись в комп, и вспоминал нашу с Федькой прогулку по Туманному Альбиону. Взор мой тоже был туманный, и поэтому никто с сиюминутными проблемами ко мне не приставал. Сидя и медленно переваривая утренний кофе со случайно попавшим в мой желудок кусочком засохшего печенья, я вдруг ощутил что-то знакомое. Но не то чувство мешающего взгляда в затылок, преследовавшее всех нас время от времени, а приятное ощущение заботы или даже любви, которое испытывал, когда Слава с Ташей транслировали мне свои мысли оттуда.

Чувство не оказалось мимолетным, а только усиливалось, как будто кто-то пытался привлечь мое внимание. «Что за ерунда? — Я пытался осмыслить, что бы это могло быть. — Надо позвонить Таше — может, она чем поможет?» Ташин мобильник был вне сети. Тогда я набрал Славин номер: долгие гудки, никто не брал трубку. Может, они дома? По домашнему — та же картина.

«Позвоню-ка я Славе на работу», — посетила мою голову логичная мысль. Трубку взял Игорь, и быстро выяснилось, что Ярослав на работе не показывался.

«Странно… что-то здесь не так. Никаких особых планов у них на сегодня не было». Сидя и думая думу долгую, я чувствовал, что кто-то настойчиво меня о чем-то просит и как будто этот кто-то очень мне близкий и доброжелательный. Я вздохнул, еще раз набрал Славин номер и решил ждать до победного конца. Наконец телефон на той стороне включили:

— Алло!

— Это ты, Слав? — спросил я в трубку, уже понимая, что слышу чужой голос.

— Нет, он сейчас не может отвечать. У него состояние шока. Мое имя Владимир Тельников, я Славин знакомый, врач из реанимации.

— А что с ним случилось? — спросил я, чувствуя, что у самого душа в пятки уходит.

— Да с ним-то почти и ничего: так, порезы да ушибы, а вот подруга его погибла…

— Ч-что? — заплетающимся языком выговорил я. — Так это ж Таша!

— Извините, не понимаю… Ее, кажется, Наталия звали.

Все встало на свои страшные места. «Это Таша меня зовет! Бедненькая!»

— Что же случилось? — на автомате спросил я, а сам при этом лихорадочно думал: «Таша хочет немедленно встретиться, но, наверное, со Славой, а не со мной. Почему же она меня зовет? Ах да! Разумеется, он в полном ступоре. К нему сейчас и я не доорусь. Так что же делать? Срочно Федьку за шкирку, и за Славой!»

А в трубке тем временем прозвучал ответ:

— Они попали в автомобильную катастрофу…

— Где вы сейчас находитесь? — перебил я не дослушав.

— В первой городской.

— Хорошо, мы сейчас подъедем. Вы можете трубку Ярославу дать?

— Да. — И послышалось какое-то бормотание. Похоже, врач уговаривал взять телефон. Наверное, спустя минуту послышалось второе «да», но уже Славино — тихое и безжизненное. Я чуть не сорвал голос, проорав ему:

— Слава! Она не может до тебя достучаться! Таша на меня уже вышла. Попробуй настроиться на нее, а мы с Федькой сейчас к тебе подлетим. Нам надо срочно выходить «туда». У меня такое чувство, что у нее мало времени или что-то очень срочное. Все! Пока! Еду! — И, не дожидаясь его реакции, вырубил связь.

Только отключив телефон, я сообразил, что могут обо мне подумать окружающие. Испуганно оглянувшись, с облегчением понял, что мои вопли не привлекли ничьего внимания. Вот вам совет: если хотите, чтобы ваш разговор не подслушивали, орите во все горло, тогда все будут уверены, что и подслушивать нечего. Я оглянулся еще раз и шепнул больше мысленно, чем вслух:

— Ташенька, миленькая! Продержись еще чуть-чуть. Мы уже летим! — Я надеялся, что она меня слышит.

Выскочив в коридор, я на ходу позвонил физику:

— Федька, аврал! Таша погибла! Нужна твоя «Нива». Беги к главному выходу, у тебя машина на парковке?

— Да! — только успел выдохнуть кудрявый приятель, и я дал отбой.

За что люблю друзей — никаких лишних вопросов в критической ситуации. Встретив его внизу, я с ходу рассказал все, что знал, и мы помчались в больницу.

Разыскали мы Славу, позвонив ему от входа. Он уже немного ожившим голосом выдавил из себя что-то вроде «Я иду». Всего через пару минут появился в дверях, весь обклеенный пластырями, с заплывшим левым глазом. Видя его растерянный и беспомощный вид, я, не выдержав этого зрелища, обхватил его за плечи и повел в машину. Хуже всего, если Славка сбрендит.

— Ребята, спасибо! — распричитался парень. По его щекам катились слезы, но он, по-моему, их не замечал. — Таша пришла ко мне, а я, дурак, забыл — в ступор впал, ничего не чувствовал, а она и сейчас с нами. Послушай! — Он схватил мою руку, и я ощутил на мгновение, ставшее уже знакомым, теплое прикосновение к голове и плечам.

— Главное, держи себя в руках! — Я пытался настроить Славку на более деловой лад. — Сейчас заскочим ко мне за лекарством, съедим его по дороге и от тебя отправимся на встречу к Таше. Генератор ведь у вас. Да, надо еще таймер не забыть взять…

Я пулей взлетел на свой четвертый этаж, захватив кроме «лекарства» и таймера флягу с водой — запить по пути таблетки. Не отъезжая, все приняли дозу. Потом Федька как угорелый погнал свою «Ниву» к Славиному дому. У себя в подъезде Ярослав попытался припустить бегом наверх, но я притормозил его, сказав:

— Не спеши! Еще семь минут, пока лекарство подействует. Успеем и на лифте. И ложиться лучше в спокойном состоянии, а то мы на бегу еще свой прибор не пробовали. Вдруг что-нибудь не так сработает.

К счастью, лифт был внизу, и долго уговаривать Славу не пришлось.

Пока электросаркофаг отщелкивал десять этажей вверх, внутри стояла напряженная тишина. Спрашивать подробности не поворачивался язык, а думать сейчас о чем-нибудь другом было невозможно. Пока поднимались и подключали генератор через таймер, как раз ушло оставшееся время.

— Я пойду первым, для подстраховки, чтобы Слава чего не учудил! — ультимативным тоном заявил я и надел шапку. Медик смотрел по-собачьи просящими глазами, но я не поддавался. — Федя, идешь последним! Выставь таймер на десять минут и ныряй за ним. С нас снимай электроды, как только мы отключимся. — При этом лег на пол и махнул Федьке, чтобы он запускал…

Таша стояла рядом, в паре метров от кровати. Она была прекрасна, как никогда. Сейчас я мог признаться себе, что завидовал Славе и просто не давал воли своей фантазии представить ее своей девушкой. Огромные серые глаза лучились любовью и состраданием. Она выглядела не совсем обычно. Ее как будто переполняла какая-то божественная энергия, которая изливалась вокруг теплым потоком. Я, купаясь в этом ощущении блаженства, подошел ближе, взял за протянутые руки и сказал первые слова, которые пришли на ум:

— Прости…

— За что? — Она обняла меня, и я почувствовал, насколько лишним было мое чувство стыда перед Славой и насколько неуместно вспоминать об этом сейчас.

— За то, что вперед Славы полез. Он сейчас придет.

— Нет, все правильно. Ты не представляешь, как я тебе благодарна! Ты услышал меня, помог Славе, ты успел. Я чувствую: у меня осталось совсем немного времени.

Неожиданно для самого себя я признался:

— Я… оказывается, люблю тебя.

— Глупый! И я люблю тебя! И Федю! — Она гладила меня по голове. — Но со Славой мы одно целое. Понимаешь?

Я понял, что высказал то чувство любви, которое рождается между людьми, независимо от их природы и социального статуса. Это чувство, которое испытывают друг к другу родственные души, как мать к своему ребенку, как близкие друзья, как внуки к своим дедушкам и бабушкам. И это чувство может быть нисколько не слабее, чем отношения между влюбленной парой. Просто Таша со Славой были нераздельным целым, которому на моих глазах суждено было разбиться.

— Да, понимаю, — кивнул я. — Иди к Славе. Мы с Федей пойдем в соседнюю комнату. Позовите нас, когда нужно.

Она подошла к появившемуся здесь Ярославу. Когда он встал у кровати, Таша была уже рядом с ним. Они взялись за руки и молча, неотрывно смотрели друг другу в глаза. Тем временем я подхватил вывалившегося в подпространство Федьку и уволок в гостиную прямо через стену…

Слава с Ташей утопали в глазах друг друга. Миллион вопросов и миллион ответов было в этом взгляде.

«Любимый!» — беззвучно шептали Ташины губы.

«Любимая!» — так же беззвучно отвечал Слава.

Слезы счастья и сожаления чертили дорожки по их щекам. Им не нужно было ничего говорить. Все их чувства и мысли мощными потоками переливались друг другу. Они любовались и пытались запомнить мельчайшие черточки любимого, понимая, что этот единственный шанс, брошенный им игривой судьбой, нужно использовать до конца — следующая встреча может состояться спустя вечность. Они впитывали в себя все чувства и ощущения с неистовой жадностью осеннего зверька, делающего запасы на зиму, чтобы пережить этот мучительно долгий, холодный, тоскливый и неотвратимый отрезок жизни. Чтобы вспоминать по крупице и скаредно расходовать припасенную память, растягивая ее на всю безысходную бесконечность только лишь затем, чтобы дотянуть до новой встречи — пусть полуживыми, но дотянуть.

Налюбовавшись друг другом, они обнялись и слились в долгом поцелуе. И только после этого смогли произносить хоть что-то осмысленное.

— Солнышко! Я виноват во всем. Мне надо было сесть за руль, — первым с горечью выплеснул мучившую его все это время мысль Слава.

— Славочка, любимый! — шептала Таша. — Не переживай! Ты ни в чем не виноват. На нас напали отсюда, с изнанки. Нас хотели вывести из игры. Помнишь, что на светофоре мы видели зеленый свет? Так вот, уже там, на месте аварии, я поняла, что мы ехали на красный. Кому-то было надо, чтобы мы увидели зеленый и не заметили летевший на нас КамАЗ. Это было влияние на наше сознание. Этот шофер на грузовике, Степан, — он говорил там, на месте аварии, что тоже до последнего момента не видел нашей машины, словно поперечная улица была пустая. Его тоже жалко, у него еще следы алкоголя определили, теперь все на него повесить могут, а он не больше виноват, чем я. Тебе надо рассказать, что мы ехали на красный!

— Значит, за нами охотятся?

— Да, но это не важно сейчас. Лучше поговорим об этом потом, вместе с ребятами. Я хочу, чтобы ты отбросил это глупое и никому не нужное чувство вины. У нас мало времени. Запомни основное: я очень тебя люблю и буду ждать столько, сколько понадобится. Ты должен прожить долгую жизнь. Я сама не знаю почему, но чувствую это. И еще, я надеюсь на наши встречи. Ищите меня там, за порогом, в астрале.

— Как же теперь мне жить без тебя? — жалобно прошептал Слава.

— Постарайся. Ребята помогут тебе. И потом, у тебя будет цель: выйти в астрал и найти меня. А я позабочусь, чтобы вас не трогали оттуда. Ты не представляешь, на что я пойду, если они еще хоть пальцем вас тронут!

— А как же мы? Ты же хотела нарожать мне детей. Что я теперь буду делать без тебя на Земле? — Увидев навернувшиеся слезы в Ташиных глазах, он понял, что на все вопросы ответов не будет. — Прости, любимая, я не хотел причинять тебе боль.

— Давай надеяться на лучшее. Когда я стала уходить, у меня появилось чувство, что там все возможно и еще ничего не потеряно, — просяще заглядывала в глаза Славе Таша.

Они еще долго стояли и перешептывались, пытаясь найти все оттенки слов: прости — прощай — люблю, чтобы передать друг другу все их чувства. Но время неумолимо делало свое черное дело — Таша, почувствовав, что его совсем не осталось, взяла Славу за руку и переместилась в гостиную к нам с Федей.

— Ребята, я очень спешу, — сразу сказала девушка. — Мне нужно сообщить вам очень важные вещи, которые, мне кажется, сумела понять и которые нужно знать вам. Самое главное, что подпространство, или изнанка реала, где мы находимся сейчас, — только что-то вроде прихожей. Путь в настоящий астрал лежит через порог. Я должна его перейти — чувствую, что у меня все меньше сил сопротивляться инстинкту реинкарнации. Мне нужно избавиться от плотной оболочки на пороге и выйти в астрал.

Мы со своими экспериментами проделали какой-то фокус. В результате вы находитесь здесь в более легкой оболочке, чем я, и поэтому души из астрала принимали вас у Стонхенджа за своих. Сейчас вам важно знать, что наши опыты пошли вразрез с какими-то основополагающими правилами и на нас оказывалось давление, чтобы остановить. На меня со Славой было совершено покушение — я оказалась под внушением, когда вела машину.

Вообще, все неприятности, которые с нами происходили в последнее время, похоже, не случайны. Поэтому будьте предельно осторожны. Может быть, опыты стоило бы прекратить, но я не могу запрещать вам что-либо. Если решитесь, то ищите путь за порог — за ним должна открыться правда о нашем мире. Ваши души без плотной оболочки должны позволить его перейти, а я постараюсь помочь. Только, боюсь, какое-то время мне понадобится, чтобы сориентироваться там, и многое не только от меня зависит.

Мы слушали ее, боясь перебить и внимая каждому слову.

— Все, мальчики, мне нужно прощаться! — И, подойдя ко мне, шепотом сказала: — Не оставляйте Славу одного и не позволяйте ему долго смотреть на мое мертвое тело. Похороните то, что от меня осталось, без него. Напоминайте ему, что я здесь, а там лишь земная оболочка. И… очень важно… — Ей, видимо, с большим трудом давались последние слова. — Не давайте ему… самому уйти навсегда. Я очень боюсь, что в таком случае мы можем вообще никогда больше не увидеться… Не знаю наверняка, но у меня такое чувство, что это не тот путь.

— Хорошо, я все сделаю, как ты хочешь, и мы найдем тебя, чего бы это ни стоило! — Я обнял Ташу.

Она подошла к Федору, попрощалась с ним и в последний раз обнялась со Славой. Потом, слегка оттолкнув его, с грустью прошептала:

— До встречи!

Ее фигура заколебалась, как в тумане, стала прозрачной и вдруг разлетелась бисером таящих искорок, окатив нас теплой волной. Мы долго стояли, смотря на то место, где только что была Таша…

— Не печальтесь! — В углу комнаты стояла и мягко улыбалась нам миловидная женщина лет шестидесяти.

Слава, видимо, узнал ее, потому что, подскочив к ней, сразу задал вопрос:

— Елизавета Николаевна, что там с Ташей?

Судя по сходству, я понял, что это была ее бабушка.

— А хорошее имя ты ей придумал! Мы все теперь так ее зовем, — продолжала улыбаться женщина. — Сейчас с ней уже все в порядке. Правда, заставила она нас поволноваться — только в самый последний момент через порог пошла. Вы видели, как ее плотная оболочка распалась?

— Да, это было очень красиво.

— Не часто удается наблюдать это воочию. Сейчас ее ангелы-спасители встречают, и я туда же потороплюсь. Слава богу, все обошлось — рождение новой души в астрале сложнее и опаснее, чем рождение ребенка в реале. И можете больше не беспокоиться — вас не будут преследовать, по крайней мере отсюда.

— А как… — хотел я спросить о том, как найти Ташу, но женщина уже растворилась в пространстве. До нас донеслись только последние слова: «Извините, спешу!»

Мы долго стояли, соображая, что же делать дальше. Потом я взял себя в руки и скомандовал:

— Федя, берем Славу под руки и возвращаемся в тела.

Мы протащили совершенно индифферентного и не сопротивляющегося приятеля в спальню, где столкнулись с новой проблемой. Славка мало что соображал и никак не хотел сам возвращаться в тело. Тогда я опять скомандовал физику:

— Выходи первым и начинай его будить: колоти, кусай, коли иглами, но заставь вернуться. Я отсюда без него не выйду.

Федя недолго думая вошел в себя и постарался поиздеваться на славу (то есть над Славой). Результат превзошел все мои ожидания. Парня просто затащило в собственное тело. Я думаю, нам сильно повезло, что он был растерян, а не возжелал тут же броситься искать путь в астрал. Выйдя вслед за ним в реальный мир, я обнаружил, что медик по-прежнему находится в неадекватном состоянии. Пройдя на кухню, наткнулся на Ташины тапочки в прихожей. Сердце сжалось в приступе острой тоски: «Она больше никогда их не наденет!» Я отчетливо понял: Славе нельзя здесь оставаться. Тут каждый вздох будет напоминать ему о Таше. Надо срочно, пока он не отошел от эйфории встречи, уводить его отсюда. Я почти в панике продолжал командовать:

— Федя, Слава! Быстро надевайте башмаки и куртки, и едем ко мне.

Ребята повиновались не спрашивая. Я прихватил генератор, чтобы Славке не вздумалось удрать «туда» одному. Выходя из подъезда, я сказал физику:

— По пути притормози у магазина, куплю водки побольше.

Единственным средством не дать Славке сойти с ума от тоски я посчитал беспробудную пьянку в кругу верных собутыльников. Выскочив из машины в магазин, я решил добровольно взвалить на себя еще одну ужасную обязанность. У меня на мобильнике был случайно забит телефон Ташиного отца. Естественно, Слава сейчас не сможет ничего говорить, так что сообщить родителям такую новость придется мне. Я набрал номер и, дождавшись ответа, назвал свое имя. Не зная, как начать разговор, промямлил:

— Я насчет Таши… Наташи, — и в ответ услышал короткое:

— Я знаю…

Мне стало легче. Я понял, что избавлен от тяжкого груза сообщать близким людям страшную весть. А голос в трубке пояснил после некоторой паузы:

— Мне врач скорой сообщил.

— Тогда, к сожалению, мне нечего добавить, — скомкал я разговор. — Если понадобится помощь, звоните. — Потом мне стало стыдно. — Нет, не то… я хотел сказать… сегодня, уж простите, мы напьемся в стельку, иначе Слава с катушек съедет, а завтра мы с Федей все организуем и поможем со всеми делами. И еще… не задумывайтесь, пожалуйста, над тем, что вам скажу, и не считайте меня сумасшедшим… но передайте, пожалуйста, супруге, что с Наташей все хорошо. Она уже с бабушкой. Это я знаю наверняка.

— Спасибо. — Ташин отец не нашелся, что ответить.

— Договорились. Тогда до завтра. — Я с облегчением выключил телефон и помчался за водкой — нет ничего лучше нашего русского национального напитка, когда нужно просто и быстро напиться или залить горе.

Сидя в машине по дороге домой, я думал о сложившемся положении. Что же произошло с нами за последнее время? Жизнь в очередной раз делала крутой поворот, и осмыслить это было трудно. Еще весной я приехал из командировки, и впереди меня ждала вполне обычная рутинная работа, со временем предполагающая медленный карьерный рост и относительно спокойную жизнь. Жил бы себе тихо-мирно, потом женился на ком-нибудь, нарожал бы детей, внуков. Так нет, надо было Любочке совершить две ошибки подряд и перевернуть мою жизнь вверх тормашками. А я тоже — нет чтобы, не задумываясь, переделать опыт «как надо»…

Меня, как и всех нас сейчас, мучила одна мысль: «Неужели я стал причиной гибели Таши?» Ведь не будь я так дотошен с Любочкиными экспериментами, не втяни в это дело ребят — ничего бы не произошло. Но теперь ничего нельзя повернуть вспять, а я только качусь по логической цепочке событий, как и все мои друзья. Судьба опять не оставляла нам большого выбора.

Сейчас мы держали в руках изобретение, превосходящее по своему значению открытие ядерной энергии. Любая служба частной или государственной разведки и безопасности элементарно уничтожила бы нас в мгновение ока, лишь бы завладеть такой универсальной технологией подглядывания и подслушивания. А какое влияние на психику и социальные взаимоотношения может оказать возможность свободно выходить в астрал? Было даже жутко просчитать все последствия обнародования.

Мы стояли перед огромной тайной, которая приковывала все наше внимание. Прошлая жизнь казалась бледным подобием той перспективы, которую рисовало мое воображение. Я знал, что, даже если бы Таша и ее бабушка не обещали нам заступничество, я полез бы в это пекло и головой, и ногами — лишь бы узнать еще хоть что-нибудь новое. О Славе вообще можно было больше не говорить. Было видно, что теперь прошлая жизнь для него умерла, и другой цели, как найти Ташу, перед ним нет. Единственной проблемой впереди было то, как его периодически возвращать в тело, чтобы оно не окочурилось само собой, пока ретивый хозяин разыскивает свою мечту.

— Пьем за освобождение Ташиной души и за скорую встречу с ней, — сказал я, наливая по полстакана водки без закуски сразу по приходу домой. — И никак иначе на это не смотреть! У нас теперь есть только один выбор — искать путь через порог.

— Как и где его искать? — наконец хоть что-то сказал Слава. Правда, столько в его словах было горечи, что нам всем было впору впасть в коллективную депрессию.

— Попробуем где и как только можно. Порыщем по подпространству, поспрашиваем души (если встретим), понаблюдаем за умирающими, медитирующими, медиумами… Думаю, и Таша поможет нам, когда это станет возможно. — Я старался не упустить инициативу и додавливал ситуацию, пока мог еще что-либо соображать. — Слава, завтра мы с тобой досрочно выходим в отпуск. Федя, а ты сможешь?

— Я если только на пару дней, да и то придется на работу заглядывать, — ответил физик, почти тут же наливая по второй. Видимо, и он не мог больше оставаться трезвым.

— Тогда завтра надо помочь родителям Таши. Им еще хуже, чем нам. А ты… — Я снова обернулся к Славке, который пил водку как воду, не замечая, что делает. — Ты будешь сидеть дома и даже на прощание не пойдешь! Таша сказала, что тебе там нечего делать.

Слава вдруг уткнулся лицом в ладони и произнес:

— Таша была права: умирает не тот человек, чье мертвое тело остается в земле, а тот, кто остается живым рядом с этим телом. Я чувствую… нет, я знаю: моя прежняя жизнь умерла, мне больше нечего делать здесь… — Водка все-таки стала оказывать действие, и Славку прорвало на чувства.

— Ты же уже старый хрыч, а не тинейджер, чтобы так раскисать! А знаешь, кстати, что она передала мне на прощание? — спросил я прямо.

— Что? — Слава готов был на что угодно, лишь бы услышать еще одну весточку от своей ненаглядной.

— Она сказала, что, если ты хочешь ее увидеть когда-нибудь еще, тебе нельзя ничего делать со своей жизнью. Короче, самоубийство не является путем туда. Как бы тебе этого ни хотелось. И потом, мы и так до нее доберемся. Представь, что она уехала в длительную командировку, и ты в недалеком будущем сможешь ее встретить. Что тут так расстраиваться? — Я надеялся, что мои хилые психологические потуги удержат Славу хотя бы от самых ужасных действий.

Последующие два дня прошли в грустных хлопотах и вечерних пьянках. Слава все-таки уговорил взять его на прощание, что, с одной стороны, не позволило мне самому там раскиснуть, но, с другой, прибавило хлопот с постоянным выведением друга из ступора, в который он все время норовил впасть. Я непрестанно твердил Славке в ухо:

— Ее здесь нет! Это только оболочка. Она ждет тебя «там», и мы пойдем туда завтра вместе.

Там же, отойдя в сторону и взяв меня за рукав куртки, Ташина мама спросила, с надеждой заглядывая в глаза:

— Это правда, то, что вы сказали по телефону?

— Да, — ответил я тихо. — Я сам этому свидетель. К сожалению, не могу ничем подтвердить и даже рассказать, как это произошло. Но ведь вы понимаете, зачем мне придумывать небылицы?

Она хотела еще расспросить меня, но ей нужно было общаться с другими людьми. Поэтому она с сожалением отошла, только успев сказать:

— Я верю вам. Спасибо. Не знаю, как перенесла бы это все, если бы не весточка от Наташи.

Я вздохнул с облегчением. Все мои слова, хотя и были чистейшей правдой, со стороны выглядели каким-то бредом. Ташина мама поверила только потому, что хотела верить. Запоздало я подумал, что надо было попросить у Таши рассказать о каком-нибудь случае из детства, известном только им с мамой, и теперь у меня было бы хоть какое-то доказательство. Но тогда, в подпространстве, было не до таких рассказов. Хотя, кто знает, может, у нас будет еще в будущем возможность принести благую весть родителям Таши.

Мы не остались на поминки. Напиваться в гостях не очень хороший тон. Ташины родители понимали состояние Славы и только кивали, когда я извинялся за то, что мы не придем.

Глава 8 ПОИСКИ ПУТИ

Я ехал к Феде за генератором, оставив Славу хозяйничать у себя в квартире. Все эти дни я не выпускал медика из своего дома, и мы успешно превратили мою и без того не блещущую чистотой берлогу в настоящее общежитское логово. Так что, если он найдет в себе силы хотя бы немного прибраться, и то будет толк. Федька задержался дома перед работой, предупрежденный моим звонком, и поэтому сразу открыл дверь, уже поджидая.

— Привет! Сохранил? — Я сразу перешел к делу, имея в виду вверенный физику от греха подальше генератор.

— Привет! На, посмотри. — Приятель затащил меня в квартиру и протянул что-то небольшое в пакете.

— А что на него смотреть? — спросил я, раскрывая кулек. — Хм, что-то генератор маленький какой-то стал…

— Я решил его немного усовершенствовать. Теперь он весит всего двести — триста граммов и влезает в карман. Добавил таймер на десять минут работы и номерную панель для ввода кода. Если код не введен, машинка сгорит. В общем, примитивная, но надежная защита от нежелательных пользователей.

— Здорово! А код какой?

— Очень простой, — прошептал заговорщицки Федька. — Цифры нашего года рождения наоборот. Просек?

— Просек, — очень удобно!

— Но это еще не все… — Приятель протянул мне сеточку для волос с пришитыми к ней электродами. Теперь наша шапка могла уместиться в сжатом кулаке.

— Так, все ясно! Миниатюризация в действии. Удобно, конечно… — Потом одна сомнительная мысль проскочила у меня в голове. — А где старый генератор? И вообще, сколько их ты тут наклепал? — настороженно спросил я.

— Правильно мыслишь. Старый генератор я разобрал, а новых сделал три. Каждому по своему будет, чтобы не бегать друг к другу.

— Ты хоть понимаешь, что это уже стоило Ташиной жизни и, если хоть капля информации просочится наружу, это может и нам того же стоить?

— Ты что, меня за лоха держишь? Все под контролем. Что мне, жить надоело? Держи второй генератор для Славы, хотя сам решай, давать или нет, — сказал Федя, доставая еще один приборчик.

— Я пока воздержусь ему эту штуку давать. И тебе советую одному до времени не выходить. Или забыл случай с привидением?

— Не пугай! Сначала походим вместе. Потом посмотрим по обстановке. Ну все, мне бежать надо. Так что бывай! — И физик вытолкал меня за дверь.

Вернувшись домой, я застал Славку слоняющимся по квартире в плену собственных мыслей. Если его слабые потуги и можно было назвать уборкой, то только закрыв глаза.

— Выкладывай, что надумал? — спросил я его, скинув куртку и башмаки.

— Я думаю, надо начать с умирающих. Их должно быть немало по больницам. — При этих словах глаза Славки блестели каким-то нехорошим блеском.

— Постой, постой! Так не годится. Мы ничего не добьемся наскоком. Идея правильная, но твой «энтузиазм» мне не нравится.

— Да что там! Подсмотрим, как души уходят, и попытаемся так же.

— Так! — Кажется, со Славой дело обстояло немногим лучше, чем пару дней назад. — Или ты сейчас мне пообещаешь через четыре часа вернуться со мной обратно в тело, или я испорчу генератор и спущу таблетки в унитаз!

Не знаю, выполнил бы я эту угрозу, но в тот момент был уверен на сто процентов. Слава, почувствовав твердость моего духа, сник и с трудом выговорил, как пионер при разборке пьяного дебоша:

— Обещаю.

Вот до чего может довести человека шантаж. Оставалось только надеяться, что приятель сдержит слово.

— Верю! Теперь, что мы еще будем делать, кроме как гоняться за свежими покойниками?

— Есть кое-что… — вымученно улыбнулся Слава.

— Тогда сегодня действуем по твоей программе. Но помни обещание! Все, пошли на боковую!

В то время как Слава прошел в спальню, я заскочил на кухню за таблетками и заодно припрятал второй генератор. Отправлялись мы по уже привычной схеме: сначала он, потом я.

Приятель сразу схватил меня за руку и потащил в первую горбольницу. В большом кирпичном здании было множество коридоров и комнат, и я, наверное, блуждал бы там неизвестно сколько, пока нашел нужную палату. Слава же, зная расположение отделений в больнице, отбуксировал меня прямо в отделение первой помощи. Но там ничего серьезного не наблюдалось. Кто-то сидел в коридоре, видимо с незначительными осложнениями. Несколько человек лежало на кроватях-каталках. Кто-то постанывал, кто-то молчал. Но никого в критическом состоянии не было.

— Здесь ничего не дождемся, — вынес вердикт Славка. — Поехали в реанимационное.

— Экий ты кровожадный, сейчас бы всех на тот свет. — Я пытался вяло подшучивать, но вышло как-то мрачновато.

В реанимации пациентов было достаточно, но все находились в более или менее стабильном состоянии. Ярослав в отчаянии перелетал от прибора к прибору, считывая показания. Наконец произнес:

— Так мы можем пару дней сидеть на одном месте. Надо найти больницу, дежурящую сейчас по этой части города. Здесь явно не час пик. Поехали, посмотрим «комбинатовскую» — она здесь, рядом, а потом во вторую городскую, а оттуда в железнодорожную. Хоть где-то что-то да найдем!

— А и правда, сколько же людей умирает каждый день на больничных койках? — запоздало озадачился я траурной статистикой.

— Кто его знает, но всяко немало. Только вот умирают они в разных местах: в скорой, в палатах, в реанимации…

— В морге… — опять мрачно пошутил я.

— Бывает и так, но, надеюсь, редко, — философски ответил Слава и скомандовал: — Цепляйся, летим дальше.

В следующей больнице нас тоже ожидало фиаско, и только во второй городской мы попали на активную работу приемного отделения скорой помощи. Здесь как раз выкатывали из машины человека, побывавшего в автомобильной катастрофе. Бедняге крепко досталось. Средних лет мужчина жильцом явно не выглядел. Судя по перевязкам и капельницам, у него были многочисленные травмы, в том числе головы, и, по-видимому, значительная потеря крови. Слава сразу подцепился к пациенту и прокомментировал свои ощущения:

— Глухо. Он или уже с душой расстался, или она вот-вот выйдет из тела…

— Отпусти его, и подождем. Если его оживят, пойдем дальше искать, а если сердце остановится, а он таким и останется — то, значит, уже ушел.

Долго нам ждать не пришлось. Не успели раненого человека подключить к приборам, как над его головой и грудью стало подниматься марево, уплотняясь с каждым мгновением. Оно почти сразу приняло внешний вид лежащего на столе тела и сначала поднялось кверху, а потом повернулось и переместилось к нам, встав на пол.

Это был довольно высокий мужчина приятной наружности. Темные, с сединой волосы и морщины указывали на немалый возраст, но стариком его я назвать бы не решился. Одет он был в тот же темный костюм, что и тело на столе. Несмотря на крупные черты лица, внешний вид чем-то говорил, что этот человек не был обременен физическим трудом, а скорее принадлежал к той же категории трудящихся, что и мы. В отличие от нас в нем чувствовалась наполненность энергией. Он был как бы плотнее или ярче нас. Я сразу вспомнил такое же ощущение от Ташиного присутствия, когда она уходила. Рассматривать себя дольше он нам не дал.

— Разрешите приветствовать! Вы не подскажете, какими судьбами я тут оказался? — с любопытством уставился он на меня.

— Вы комфортно себя чувствуете? — спросил я его, не зная, как сообщить ему малоприятное известие.

— Вполне, — пожав плечами, ответил мужчина.

— А что последнее до потери сознания вы помните?

— Я же попал в аварию, и у меня были травмы! — начав вспоминать, нахмурился мой собеседник, и я решился сказать ему правду.

— Вы покинули свое тело, которое лежит на столе. — При этом я указал ему на врачей, суетящихся вокруг умирающего пациента.

— Не может быть! — Он обернулся и подошел к столу. — Но… это означает, что я умер?

— Умираете, — вступил в беседу Слава. — Приготовьтесь, судя по всему, ваше сердце остановилось и вам нужно будет идти дальше в астрал.

— А кто тогда вы? — спросил новопреставленный, но услышать ответа не успел.

С ним стали происходить те же превращения, что и с Ташей. Он начал терять четкость очертаний, как будто наполняясь мерцающим туманом, пока его тело не разлетелось мелкими серебристыми брызгами.

Слава с досадой смотрел на происходящее:

— Что же он так быстро? Мы ничего не успели расспросить!

— Видимо, в отличие от Таши, у него не осталось срочных или незавершенных дел на Земле или не было сильной нужды увидеть близких, — пытался рассуждать я.

— Как же мы поймем, как они «туда» уходят? Ведь здесь ничего не происходит.

— Похоже, когда мы видим затуманивающееся тело, происходит освобождение сознания и контакт с астралом, который описывала Таша. Просто она вернулась на некоторое время из этого состояния, а дяденька пошел без больших сомнений прямо туда, — размышлял я вслух и спросил Славу: — Ну что, попробуем еще разок найти умирающего?

— А что еще делать? Надо сначала отработать эту версию, а потом будем думать, как поступать дальше.

Мы долго метались по больницам и палатам, пока не наткнулись на случай, который и вовсе лишил нас оптимизма. Не помню, в которой по счету больнице мы встретили умирающего от передозировки или отравления некачественным товаром наркомана. Вид молодого отощавшего парня явно говорил о длительном стаже. Может быть, врачи вытащили бы его и на этот раз, если бы не плачевное состояние организма. Он явно умирал. Судя по приборам, наполнение пульса и ритм сердца никак не хотели восстанавливаться, несмотря на все принимаемые меры. Нам не пришлось ждать и десяти минут, как его душа стала подниматься из тела. Все происходило по прежней схеме. Сначала парень завис под потолком. Надо сказать, выглядел он гораздо лучше, чем на столе, хотя интеллигентным видом лицо не отличалось. «Наверное, в зеркало давно не смотрел», — осенила меня догадка.

— Чё это? — озираясь по сторонам, промычал парень. — А вы чё тут делаете? — Он подошел к врачам и увидел свое тело. Естественно, что медперсонал не обращал на него внимания, констатируя в это самое время смерть пациента. Тогда он обернулся к нам и спросил: — А вы тоже ничего не слышите?

— Мы слышим, — ответил Слава. — Не бойся, это твоя душа освободилась от тела.

— Ну… это… — промычал парень, и с ним стали происходить те же метаморфозы, что и с предыдущим мужчиной.

Но тут настал черед удивляться нам. По-видимому, что-то пошло не так и душа, остановилась на стадии затуманивания, свернулась в бесформенную сферу и, уменьшившись в размерах, стремительно унеслась куда-то из комнаты прямо сквозь стену. Мы еще стояли некоторое время разинув рты и соображали, что произошло.

— Да, кажется, мы увидели пример реинкарнации, когда душа внедряется в новое тело, — промямлил я.

— Похоже на то. Чем иначе это объяснишь? — сокрушенно размышлял Слава.

— Вот это и была истинная смерть духа. Если Таша была права, то ты понимаешь, чем она рисковала? Так что будь добр и слушайся меня. Она мне тебя поручила, и мне перед ней отвечать. Ради нее возвращаемся домой! А там осмыслим, что тут произошло и как нам дальше поступать.

— Полетели… — удрученно согласился Слава.

Хорошо, что у него не нашлось возражений, и мы понеслись прямо к дому. Четыре часа болтаний по подпространству не дали почти никакого результата. Но воспаленное воображение Славки не стояло на месте, и, когда мы очутились в своих телах, он вскочил на кровати и заорал:

— Я придумал, где найти сразу много умирающих!

— И где это?.. — осторожно спросил я, уже предчувствуя, что добром это не кончится.

— Там, где идут бои, или случилось землетрясение, или…

— Ты, часом, крышей не съехал, в такие места соваться? — Я с ужасом представил, что может твориться на изнанке нашего мира в точках массовой гибели людей, но сумасшествие Славки было неколебимо, и мне пришлось искать промежуточные варианты. В конце концов мы сошлись на том, что посетим место, где идут бои, но нет больших жертв. Чтобы уяснить, где такое может происходить, мы сели за Интернет и нашли две наиболее вероятные точки в Африке. Поскольку приятеля было не остановить, мы после небольшой разминки и перекуса снова нырнули в подпространство, тем более там еще было далеко до вечера.

Мы летели к выбранной точке, высоко поднявшись над поверхностью земли и рассматривая маршрут, как на карте.

— Вот это место! — крикнул мне приятель, указывая на небольшой городок, расположенный среди полей и чахлых остатков леса, выжженных беспощадным солнцем.

Основную массу зданий составляли белые, похоже глинобитные, одноэтажные постройки. Жителей в городе не было видно. Но нам повезло, если это можно назвать везением — почти в центре городка виднелись облачка поднятой пыли. Когда мы приблизились, стало понятно, что тут кипит бой.

— Это тот случай, когда стыдно за достижения отечественной технологии, — грустно сказал Слава, указывая на одного чернокожего бойца, укрывающегося за забором и стреляющего короткими очередями из автомата Калашникова.

— Давай присмотримся, что тут творится, — предложил я.

Сначала было трудно что-либо разобрать среди криков и тихого такания оружия. Кто-то что-то штурмовал. Кто-то оборонялся. Отсюда этот ураган страстей выглядел полнейшей бессмыслицей, как оно, впрочем, и было по большому счету, но только не для непосредственных участников боя.

Мы скользили вдоль фронта действий. Несколько бойцов (причем не все из них чернокожие) вели бой с обеих сторон. Но вот один оглушительно завизжал, схватившись за голову, и закрутился юлой на месте. К счастью, его мучения были недолгими. Но то, что последовало дальше, поразило нас до жути.

Тело затихло после короткой агонии, и над ним показалось легкое облачко души. Принимая контуры бойца, оно опустилось недалеко от покинутого тела, и спустя мгновение воин продолжал бой в подпространстве, прячась за забором и выцеливая из автомата врага. Причем его автомат оглушительно громко стрелял! Мы застыли от страшного осознания того, что произошло.

— Сколько же сейчас таких виртуальных бойцов здесь находится? — со страхом спросил я у Славки.

— Слушай, а если в его автомате настоящие для нас пули? — додумал он мою мысль, и мы быстренько сиганули за укрытие забора. Уже там приятель продолжил: — Получается, он так ничего и не понял?

— Надо как-то ему помочь. — С этими словами я осторожно последовал вдоль забора по направлению к бойцу. Но его автомат затих, и на прежнем месте никого не оказалось. — Наверное, ушел туда.

— Опять опоздали! — с досадой воскликнул Славка, и мы, уже не таясь, ринулись искать таких же новопреставленных.

Но мы ошиблись: наш знакомый затеял рукопашную с таким же виртуальным врагом буквально за углом здания. Было странно и жутко наблюдать сцену, как эти двое, все в крови и грязи, метелят друг друга и кулаками, и ножами и все никак не могут убить.

— Стойте! — не выдержал я, взлетев немного над землей, чтобы этим чернокожим братьям по разуму и врагам по оружию стало понятно, что все не так просто. Несмотря на жаркий бой, мой крик достиг их ушей, и они быстро, по-военному обернулись, готовые в любой момент перегруппироваться.

Мое необычное положение в воздухе сумело произвести на них впечатление, но не то, на которое я рассчитывал. Оба в испуге вскинули внезапно появившиеся в руках автоматы и выпустили в меня по пол-обоймы. Может, и по обойме… мне было уже все равно… меня словно обожгло ударом ненависти и страха, казалось разодравшими мою плоть.

Спас меня хоть и ненормальный, но все же лучше меня соображающий Славка. Видя, что произошло, он тоже вылетел перед этими вояками, но перед этим «загорел» до африканских норм, а заодно «переоделся» в белый хитон и «отрастил» себе крылья. Громогласным голосом он завещал:

— Остановитесь! Вы уже умерли! Вспомните своих богов и идите к ним. — С этими словами Славка встал между мной и чернокожими бойцами и продолжил: — Смотрите: вы не можете убить друг друга, потому что уже это сделали!

Видимо, ребята имели какое-то представление о христианских ангелах, так как упали на колени и закрыли голову руками. Слава обернулся ко мне и тихо спросил:

— Как ты?

— Давай, работай с ними. Я справлюсь. — На самом деле я чувствовал, что почти потерял способность к передвижению, настолько силен оказался психический удар этих двух горе-вояк. Как они не угробили друг друга, я не понимал. Может, конечно, они были готовы к бою, а я нет.

Тем временем Слава пошел работать с массами. Я увидел, как он приблизился к бойцам и, взяв их за плечи, попросил подняться с колен. Они явно общались на одном языке. Я потихоньку подруливал ближе, но не успел — сначала один, а потом и другой боец рассыпались уже знакомым мне бисером искр. Славка же с расстроенной физиономией повернулся ко мне:

— Надеюсь, они ушли в лучшие места.

— А что, ты не рад?

— А то, что они знают гораздо меньше, чем мы. Мне самому пришлось советовать им сконцентрироваться на родных и богах — кажется, удалось их отправить по адресу, но вот как нам самим повторить этот трюк, совершенно непонятно. Ладно, полетели домой. С покойничками мы явно ничего не добьемся.

Тут выяснилось, что без Славкиной помощи я могу только медленно ползти над землей. Он подхватил меня и потащил, но скорость все равно была черепашья. Не знаю, сколько бы мы так тащились, если бы я вдруг не ощутил прилив теплой волны. Мы уже проскочили, но я крикнул другу:

— Тормози!

Вернувшись в ту же точку, я почувствовал, как меня начала подпитывать энергия. Мне было все равно, какая это энергия и что это за точка пространства. Главное, что я почти пришел в норму и спустя полчаса смог нормально продолжать полет. А еще спустя такое же время мы были уже у себя в телах.

Мы сидели со Славкой на кухне, обозревая гору грязной посуды и думая, что делать дальше.

— Давай подведем итоги. — Я подавленно начал строить из себя руководителя научных изысканий.

— Пока что основной результат проделанной работы — вот эта гора посуды, которую кому-то надо мыть, — безрадостно отметил Славка.

«Ого! Кажется, к нему понемногу возвращается чувство юмора, хоть пока еще и черного. Еще не видел человека, полезшего в петлю с шутками. Все-таки приятеля не оставляет надежда. Это уже лучше», — обрадованно подумал я.

— С посудой как-нибудь разберемся… или она с нами, когда превысит все допустимые нормы распределения грязи по холостяцким квартирам, — подытожил я и продолжил рассуждать: — Что мы имеем? А имеем мы то, что ни хрена мы от умирающих не добьемся, потому что они или туда уходят, или реинкарнируют. И если даже наткнемся на такой случай, как с Ташей, вряд ли они нам сообщат что-то новое. Надо определить другие возможные источники информации, из которых можно понять, как выйти в астрал. Давай сначала попробуем их перечислить, а потом проанализируем.

— Хорошо. Перечисляю: медитирующие, экстрасенсы, шаманы…

— Шаманы-шарлатаны!.. Извини, все правильно. Еще добавлю, что можно попробовать вызывать умерших родственников или отлавливать гостей из астрала, таких, как стонхенджские девушки.

— А еще можно допросить привидений или каких-то диких, но это вам с Федей судить об опасности таких экспериментов, — предложил Слава.

— Не приведи господь! Да, еще один метод: можно помедитировать в подпространстве, ну, как йоги медитируют. Или поискать там слабые места для перехода в астрал — может, такие найдутся. По крайней мере, у нас есть план, по которому можно действовать… и кстати, у меня идея. А что, если выходить из тела вечером и гулять до утра? А тело тем временем выспится. Здесь важно не превышать длительность более чем десять часов, чтобы не свалиться там от усталости.

— Меня мучает одна неувязка, — сомневался друг. — Почему мы не видим ауры людей или энергетических, или там астральных потоков, полей так, как их видят некоторые экстрасенсы?

— Может, мы просто не умеем правильно смотреть? Потому как это астральное поле или энергия точно существует, но мы привыкли так его видеть, и иначе у нас не получается…

Впереди вопросов было больше, чем ответов…

Следующий день мы провели в непрестанных поисках. Сколько адресов различных шаманов, колдунов и экстрасенсов мы перепроверяли! Справедливости ради надо сказать, что некоторые явно что-то могли. Так как-то раз мы нагрянули к одному питерскому колдуну в приемное время. Нам со Славой сопутствовала удача, так как на приеме у него была дама, желавшая побеседовать с умершим родственником. Нам удалось подсмотреть весь процесс с начала до конца.

В тот момент, когда мы прибыли на место, шикарно одетая женщина как раз объясняла колдуну, с кем она хотела бы пообщаться. В общем-то обычная в своем трагизме история. Состоятельный и горячо любимый супруг стал жертвой заказного убийства, и женщина хотела узнать, как ему «там» живется и не может ли он сказать, кто обидчики, лишившие его жизни?

Экстрасенс, честно отрабатывая гонорар, вошел только ему ведомыми методами в транс. Отсюда мы видели, как над его головой образовалось марево или дымка. В это время он начал что-то бормотать. Затем он сказал женщине, что ему что-то мешает. Я сообразил, что помехой можем являться мы, и оттащил Славку в угол, посоветовав ему смотреть на женщину, а не на колдуна. Это сработало или еще что, но ведун со второй попытки сумел найти желаемую душу в астрале и стал работать переводчиком. Беседа с астралом давалась нелегко. Они постепенно выяснили, что у души усопшего все в порядке и она ждет «там» всех в свое время. После нескольких фраз колдун опять пожаловался на помехи и попросил женщину и душу о небольшой передышке.

И тут произошло то, от чего наши глаза повыпадали бы, если бы только могли. В комнате проявился силуэт, а потом и совсем материализовался молодой мужчина. Он кивнул нам, подошел к колдуну и исчез вместе с ним за маревом. Я понял, что он отгородился от нас. Мне стало стыдно, что мы подсматриваем, но терять такой шанс было непростительно, и мы остались на месте в надежде выяснить что-нибудь интересное. Содержание дальнейшего разговора до нас доходило через переговоры женщины и колдуна. В основном он уговаривал ее не мстить никому, так как это только отяготит ее душу, а убийцы все равно получат свое после смерти. Умершему месть уже не поможет и безразлична, а ей и детям это осложнит жизнь. Меня сначала смутило то, что мужчина был лет на двадцать моложе жены, но потом я сообразил, что он принял наиболее приятный или оптимальный для себя облик.

Когда беседа подошла к концу, мужчина снял завесу и подошел к нам, дружелюбно улыбаясь:

— А вы, господа, какими судьбами здесь? У вас дела к колдуну или к моей жене? — спросил незнакомец, видимо приняв нас за таких же астральных гостей, как и он.

— Скорее к вам! — сказал я и отважился задать вопрос напрямую: — Вы бы не могли нам помочь или подсказать, как пройти за порог в астрал?

Видимо, я сказал что-то не то, так как человек напрягся, словно испугался чего-то, но нашел силы вежливо нам ответить:

— Простите, но кто вы тогда? Даже дикие духи живут в астрале, только не понимают этого. Не можете же вы все время обитать на изнанке?

— Ну, мы случайно сюда угодили. — Я сам вдруг понял, что не знаю, можно ли о нашей тайне поведать первому встречному, и поэтому замялся. — Вот, не знаем, как в астрал попасть.

— Извините, но нам не рекомендуется вступать в сомнительные контакты на изнанке. — Мужчина пытался сохранить спокойствие. — Это… не в моих силах или, правильнее сказать, не в моей компетенции…

— Но кто же тогда мог бы нам помочь?

— Простите, не знаю. Может, специальные ангелы, позовите их… Мне надо идти! — И он поспешил удалиться.

— Чем-то мы его напугали. Неужели он нас за каких-нибудь бесов принял? — расстроенно констатировал Слава. — Может, попытаемся связаться с колдуном, пока тот не сбежал?

Экстрасенс тем временем заканчивал беседу с клиенткой. Не дав ему подняться с сиденья после того, как дама вышла, мы примостились на столе и приложили наши руки к его голове. Потом я сообразил, что вдвоем мы будем только мешать друг другу, и ухватился за Славку, отдав ему право вести допрос, а сам нашептывал:

— Осторожней. Выкажи свое хорошее расположение, а то он закроется.

Друг начал транслировать: «Добрый день! Ответьте нам, пожалуйста. Нам нужна ваша помощь».

То ли колдун был еще настроен на контакт, то ли у него всегда такая чувствительность, но нам повезло — это был первый случай, когда человек смог общаться с нами в подпространстве. Он ответил вопросом:

— Кто вы и что вам нужно?

Слава попытался объяснить, что нам надо выбраться через порог в астрал. На что колдун ответил:

— У каждого свой путь. По-моему, нет никакого порога, но попасть туда может лишь тот, кто помнит хоть что-то в астрале. Я иду по знакомым образам. Если у вас нет образов, вам нужна помощь ангелов, но ведь ее оказывают почти всем умершим душам. Кто же вы? Чувствую, что не примитивные духи.

— Мы путешествуем по подпространству, но большего о себе не можем сказать, — ответил Слава, пока я его дергал за рукав и показывал, чтобы он не болтал лишнего.

— Ищите образы астрала или помощь ангелов. Больше я вам ничем помочь не могу. Прощайте! — закончил общение колдун и скрылся от нас под ментальной защитой.

— Не могу и не хочу! — досадливо произнес Слава, отцепившись от экстрасенса.

— Это ты зря. Очень сильный дяденька попался. Смотри, астралиец сразу сбежал, а колдун проявил смелость и с нами долго общался. Что-то мы все-таки разузнали. По его словам, у нас два пути: искать мысленные образы в астрале или просить помощи у ангелов.

— И как ты себе это представляешь? — скептически возразил Слава.

— Пока никак, — признался я и тут же попытался приободрить друга: — Но у нас остались и другие методы, и потом, не забывай о Таше!

С медитирующими у нас тоже ничего не получилось. Мы выследили адреса и часы работы нескольких практикующих групп. Однако или их уровень был низок, или они сразу выходили в астрал, но кроме невнятных ощущений мы не смогли от них ничего добиться. Самим медитирование в подпространстве не удалось или, вернее, наши попытки ни к чему не привели, если не считать забавных метаморфоз внешнего вида, который начинал плыть вслед за нашими фантазиями.

Вызывать умерших родственников не получилось — никто попросту не откликнулся. Оставалось искать слабые места в подпространстве, если таковые были, и ждать Ташу. Славка опять сник, и мне не удавалось придумать ничего такого, что бы вселило в него надежду. Я только бубнил ему, как попугай: «Жди Ташу, она нас сама найдет и поможет!»

Мы бороздили подпространство, как могли, заныривая во все уголки Земли. Помимо выхода за порог меня интересовала жизнь диких животных, особенно тропических, так что я при первой же возможности отправился бороздить район дельты Ганга, которую так красочно описывали Слава с Ташей.

Спустившись подальше от жилищ людей, я заскользил над водами бесчисленных рукавов реки, сплошь обрамленными мангровыми зарослями и частоколом бамбука. Наконец мне встретилось неплохо вытоптанное место водопоя, к которому отовсюду сбегались звериные тропы. Это место сейчас пустовало, и я в надежде найти крупное животное нырнул под полог тропического леса.

Неспешно летя над одной из троп, я вдруг замер в испуге. Прямо на меня, так же неспешно, шествовал царь местных джунглей. Его огромная темно-рыжая голова выплыла из сумерек лесного полога. Мертвящий взгляд желтых глаз был направлен сквозь меня. Это ощущение, что он смотрит мимо, дало прийти в себя и сообразить, что зверь сейчас мне не опасен. Справившись со своими чувствами, я осознал, что мне несказанно повезло. Подпрыгнув вверх, спикировал к нему на загривок, и окружающий лес наполнился звуками.

Наконец до меня дошло, куда направлялся мой временный хозяин. Обогнув место выхода к воде, видимо чтобы не оставлять лишних следов, тигр подошел к водопою сбоку и, не доходя пяти метров, улегся под прикрытием кустов. Однако улегся не для отдыха. Я чувствовал, как натянуты нервы в этом неподвижном, как у сфинкса, теле. И только кончик хвоста выдавал напряжение, слегка покачиваясь из стороны в сторону. «Да, не хотел бы я с этой киской играть в кошки-мышки!»

Но вот у водопоя послышался топот чьих-то маленьких ног, легкое похрюкивание и возня. Сквозь листья кустарника было видно, как по открытому месту промелькнула стайка лесных свиней. Внимательность вожаков подвела сегодня стаю, и они не учуяли лежащего в кустах врага. Я почувствовал, как тело тигра подо мной напряглось стальной пружиной. Сознание хищника застилал красный туман азарта. Он сдерживал себя последние секунды, выбирая наилучший момент для прыжка.

Первые свиньи уже пили воду, но сбоку на посту стояли два хряка, зорко охраняя стадо от возможной опасности. Стальная пружина мышц распрямилась, бросая тело в середину группы животных. Тигр уже в полете наметил небольшую замешкавшуюся свинку, которая метнулась в сторону немного медленнее, чем другие. Удар был точен. Через мгновение жертва, пронзительно вереща, летела по джунглям в пасти хищника.

Отбежав по инерции полсотни метров, тигр положил полуживую свинку на землю и начал свое неспешное кровавое пиршество. Больше выдерживать тяжелой хищной психики, так же как и отвратительного зрелища раздираемой свиньи, я был не в состоянии и отправился куда подальше.

Но наибольший удар по психике я получил позже, когда уже в наших, европейских лесах наткнулся на пасторальную картину лани или косули с парой очаровательных оленят. Они так мило паслись на опушке лиственного леса, примыкающего к большой, заросшей цветами поляне, что я не преминул воспользоваться возможностью немного побыть с ними. Однако, примостившись на мамаше, я понял, насколько действительность отличается от кажущейся идиллией картины мира. Меня как будто подключили к какому-то источнику тока, настолько напряжена была косуля. Она щипала траву, постоянно осматривая лужайку на предмет возможной опасности и проверяя, где ее дети.

Я только начал привыкать к такому адреналиновому состоянию, как выяснилось, что мамаша все же была недостаточно внимательна. Со стороны кустов раздался шорох. Косуля мгновенно подпрыгнула в воздух, с высоты рассматривая угрозу. Меня буквально захлестнуло шквалом страха. Со стороны лесных кустов мчалась крупная собака. Мамаша, мекнув сигнал тревоги, направила детенышей в спринтерский бросок от хищника. Маленькие олени помчались легкой тенью по лесу и уже успешно убегали от преследователя, когда один олененок, неудачно перепрыгнув канаву, угодил задними ногами в грязь и замешкался, выбираясь оттуда. Мать остановилась, подзывая его жалобным мычанием. Ее разрывали чувство дикого страха и инстинктивная забота о детеныше. Тем временем собака, радостно лая, настигла олененка и с довольным урчанием перекусила тому шейные позвонки. Матери ничего не оставалось делать, как продолжить бег за вторым, оставшимся в живых, чадом.

Я отцепился от косули и вернулся к месту маленькой трагедии. Каково же было мое отвращение, когда я увидел, что собака даже не стала есть олененка, а, довольно помахивая хвостом, побежала по своим делам, скорее всего, преданно заглядывать в глаза хозяину, выпустившему своего лохматого друга-убийцу погулять на свежем воздухе.

В своих путешествиях я подключался еще ко многим животным. Суетился вместе с белками, с жадностью закапывая желуди и лесные орехи на зиму, тут же забывая, где их прятал. Беспощадно дрался за место влияния вместе с бурундуками. Заблудился ночью и замерз с маленьким ежиком, который долго жалобно посвистывал, пытаясь найти нору или родителей. Выводил с птицами красивые рулады, оказавшиеся всего-навсего тупым бахвальством и вызовом на бой всех соседей.

В результате такого изучения я сильно разочаровался в прелестях природы, вся жизнь которой подчинялась одному правилу: ешь и убивай всех, кого только можешь, но при этом следи, чтобы не съели тебя. Исключением из грустного правила являлась забота о потомстве, но и та была слепым инстинктом. Большинство лесных мамаш были готовы костьми лечь за своих детенышей, но почти тут же забывали о них, если те гибли.

Самыми страшными были переживания. Не смягченные никакой сознательной мыслью, они представлялись голыми нервами, по которым электрическими разрядами постоянно били страх, ненависть, жадность и свирепость. Единственными отдушинами чувств были играющие детеныши, которые еще находились за стеной родительской заботы. В конце концов я почувствовал, что смотрю на природу как на непрекращающийся ад для большинства животных. Теперь я прекрасно понимал истоки наших звериных эмоций, и это, к сожалению, не вызывало у меня восторга…

Кроме моих природоведческих изысканий я, естественно, не оставлял поиски слабых мест в подпространстве. К сожалению, в этом я не преуспел, но зато случайно натолкнулся на интересный феномен. В разных, чисто интуитивно понравившихся мне местах пытался закрывать глаза и прислушиваться всеми другими возможными чувствами к окружающему миру. Я предполагал, что у нас здесь могут появиться какие-нибудь шестые или седьмые чувства, которые описывают буддисты или паранормалы. Но пока ничего не получалось то ли из-за нашей привычки, то ли потому, что никаких шестых чувств у нас отродясь не имелось. Обычно при таком прослушивании или вообще не было никаких звуков, или слышались крики птиц, лай собак, разговоры и отзвуки мыслей в виде неясного шепота.

Один раз я таким образом прислушивался где-то в Латинской Америке, сидя посреди высокогорной индейской деревушки. Не помню, что мне там показалось подозрительным, но так уж получилось, что я долгое время сидел с закрытыми глазами в центре небольшой пустой площади. Вдруг что-то ударило меня сзади, и одновременно в моей голове грохнул собачий лай. С перепуга мне захотелось оттуда убраться, и я, еще не открывая глаз, представил свой дом. Каково же было мое удивление, когда, открыв глаза, увидел перед собой материализовавшуюся картинку родной бетонной коробки!

Ошарашенно оглядевшись, я понял, что это не картинка, а реальное место с движущимися машинами, людьми и даже собаками. То есть я мгновенно переместился из Анд домой и оказался посреди своего двора. Вот спасибо индейской собаке, которая, бегая по своим собачьим делам, спихнула меня с дороги, да еще и гавкнула мне в ухо во все свое собачье горло!

По свежим впечатлениям я решил проверить, сработает ли это еще. Поплотнее зажмурил глаза и живо представил себе Славину дачу, берег около нее, что оказалось нетрудно, поскольку это было одно из самых любимых мест, и возжелал там побывать… Открыв глаза, я нашел себя сидящим на мостках и смотрящим на знакомую избу. Возле дома были Славкины родители. Значит, они приехали в отпуск и отдыхают на лоне природы.

Пришла идея: «Надо бы Славку к ним спихнуть! Может, родительское тепло растопит айсберг его замороженной души?» Я тут же опомнился: «Вот ведь человеческое сознание! Секунду назад было чудо, а сейчас уже обычный факт, и мысли пошли крутиться вокруг вечных бытовых тем. А ведь надо с ребятами опробовать и посмотреть, как перемещение будет выглядеть со стороны».

Я опять представил городской дом и мгновенно туда переместился. Выйдя из подпространства, а иначе сказать, войдя в свое отдыхающее тело, я сразу обменялся новостью с ребятами, и в следующий раз мы экспериментировали уже со Славой. Договорились, что он повторит мой маневр с перемещением на дачу и обратно.

— Ура! У нас есть новое средство передвижения! — радостно воскликнул я, прокомментировав его маневры. — Кстати, твое исчезновение и появление очень похоже на маневры гостей из астрала.

— Да, но все-таки мы ограничены в таких перемещениях нашей памятью. Если мы никогда не были в каком-нибудь месте или забыли, как оно выглядит, мы не сможем туда попасть.

— Это ты верно заметил. Значит, если представить себе место, не закрывая глаза, и захотеть туда переместиться, то нас тащит по подпространству, как мы раньше и делали, а если закрыть глаза, то мы делаем мгновенный прыжок.

Таким образом, мы обзавелись новой техникой передвижения, значительно ускорившей наши путешествия. Мы пробовали совместный прыжок, но он никак не удавался. Обычно или один участник прыжка исчезал, или перемещались оба, но независимо друг от друга.

Встречались нам и опасные места. Вполне очевидно, они соответствовали тому, что экстрасенсы и паранормалы называют плохими зонами или участками с тяжелой энергетикой. Обычно они были связаны с какими-то сильными или массовыми страданиями людей. Наученные опасным опытом в Англии, мы избегали общения с приросшими к месту духами и осколками душ. Они чаще всего характеризовались невразумительными мыслями и поведением, а также неадекватным внешним видом, отличаясь от астральных гостей странными одеждами, прозрачностью и искривленными пропорциями. Также нам встречались примитивные духи, похожие поведением на животных.

Только несколько раз нам попадались гости из астрала. Но они далеко не всегда хотели вступать с нами в контакт. А после некоторых попыток узнать, как проникнуть за порог, стало ясно, что эти расспросы не вызывают у них, кроме испуга, никакой реакции. Так что пришлось прекратить эти домогательства за неимением никакого толка.

Федька же с самого начала подбивал нас на космические вылазки, но я побаивался отправляться в такие дальние путешествия. Однако после моего разочарования в животном мире он получил хороший шанс затянуть меня в свои авантюры. В конце концов я махнул рукой на мелкие страхи и сдался. Затащив в субботу к себе домой, физик усадил меня на кухне за чашку чая перед отлетом и стал мечтать:

— Мы с тобой вокруг всех планет облетим, а для начала на Луну посмотрим!

— Давай для начала хотя бы вокруг Земли обернемся, — усомнился я в его ретивости.

— Да чего тут бояться? В космосе я уже летал. Все нормально.

На самом деле Федька гораздо реже выходил в подпространство, из-за того, что его все время загружали на работе, а мы со Славой были в отпуске. Соответственно его опыт полетов был поменьше. Но сегодня была суббота, и у него появилась возможность вырваться на просторы подпространства, чем мы и хотели воспользоваться.

— Все-таки сегодня настаиваю на полете вокруг Земли и максимум — на Луну. Надо посмотреть, как мы оттуда вернемся. — Я озвучивал свои условия и параллельно нагружал бутерброд копченой колбасой, которую не пожалел выставить на стол Федька.

— А как Славка? Почему он не пришел?

— Плохо опять, — пришлось мне хмурить брови. — Начал в хандру впадать. Вчера так напился, что сегодня я его к полетам не допущу. Да и с ним по космосу не поболтаешься, пока не объяснишь, как это поможет найти Ташу.

— Да, неделя прошла, а результатов нет. Вы уже, считай, все перепробовали?

— В том-то и дело. Уже не знаю, что пробовать и Славке предлагать. Только и остается надеяться, что Таша нас оттуда разыщет, но когда это еще случится?

— Согласно православным канонам, после сорока дней. До этого у нее курс молодого бойца-астралийца или астралавта! — то ли шутя, то ли серьезно выдвинул гипотезу Федор.

— С кем там бойцу биться-то? — не поддержал я предположение.

— Как это, а воинство божье на что? Ангелы-архангелы там всякие. С кем-то они сражаются хотя бы от скуки?

— Ну, хватит чаи гонять! — предложил я, и мы отправились на стартовую площадку в спальню, чтобы нашим телесам было комфортно лежать на кровати и после возвращения нас не скрючило в судорогах от долгого пребывания в неудобных позах.

После выхода мы недолго думая припустили прямо вверх. Взлетев на высоту, когда небо стало черным, а Земля предстала пред нами во всей красе, мы зависли, наблюдая картину, развернувшуюся внизу. Местами закрытая облаками, под нами простиралась северная половина европейской части России. На севере виднелись льды Арктики. Прямо под нами было зеленое поле лесов, перемежающееся синими пятнами озер, тонкими нитками рек, квадратами полей и промышленными зонами. Сверху колюче светило ослепительно-яркое солнце.

Посмотрев на него подольше, я понял, что могу спокойно регулировать яркость по своему желанию, чем тут же похвастался физику. Он сказал, что мы вообще можем смотреть одновременно во все стороны, если захотим. Я попробовал, но ничего не получилось. Картинка стала идти со всех сторон, и мое сознание, запутавшись, стало накладывать картинки одну на другую.

В результате я судорожно вцепился в Федькину руку и закрыл глаза, перекрыв любой доступ информации. Потом осторожно приоткрыл одно веко — друг был на месте, зато Земля нависла над нами огромным бело-сине-зеленым полем, слегка закругляющимся на краях. Заметив мой испуганный взгляд, друг стал меня успокаивать:

— Не боись! Пока ты глазки жмурил, нас слегка развернуло по инерции.

— Знаю я эту инерцию. Твои небось шуточки?

— Ну а что, ждать, пока тебе в жмуриков играть надоест?

— Сам бы попробовал этак посмотреть, как советуешь, — обиженно насупился я.

— А зачем мне пробовать? Мне и на тебя достаточно полюбоваться, — рассмеялся Федька. — Ясен пень, наша привычка такого не переварит.

— А сейчас что — поедем вокруг Земли или еще немного поднимемся?

— Давай возьмем еще раза в три выше, чтобы видеть планету целиком.

Мы поднялись, и Земля предстала большим, но уже обозримым шаром. Мы понеслись на запад, наискось к экватору, так что огромный живой глобус начал медленно поворачиваться нам навстречу, а солнце стало уходить за спину. Мы четко разглядели Европу, а потом светило убежало за кромку поворачивающегося мира, напоследок сверкнув нам преломляющимися лучами в земной атмосфере. В этот момент с ночной стороны было особенно ясно видно, какая тонкая воздушная пленка отделяет жизнь на Земле от мертвящего космического холода и не менее смертоносного солнечного излучения.

Южную Америку мы пересекли где-то в районе экватора. Контуры материка просматривались, освещенные многочисленными населенными пунктами. Да, на Земле осталось не так уж и много неосвещенных областей. Вот в Южной Америке — только бассейн Амазонки и Анды. Остальное пространство все сверкало маленькими звездочками освещения.

Дальше, далеко слева по ходу нашего движения забелела шапка Южного полюса. А прямо под нами, почти полностью вынырнувшая из темноты ночи, предстала утренняя Австралия. Середина континента желтела песками пустынь. Я отметил про себя, насколько все же мало пустынь и льда на нашей планете за счет такого большого, но стабильного наклона оси вращения по отношению к плоскости эклиптики, который обеспечивает чередование зимних и летних сезонов. Возвращались мы через синие воды Индийского океана и зеленую Индию. Под конец, проскочив над пустынями и горами Азии, вернулись к исходной точке.

— Федь, а почему мы двигались точно по круговой орбите? Мы же не спутник Земли? — спросил я у физика, поскольку он был ведущим, и мне было интересно, как тот сумел держать нужную траекторию.

— Это ты верно заметил: я и представил себя спутником, летящим по круговой орбите. Ну что, теперь летим на Луну? Вон она, голубушка! — И он указал рукой на белесый диск, висящий над земным горизонтом.

— Полетели! Посмотрим, как быстро мы оттуда вернемся.

Федька снова схватил меня за руку и понесся с ускорением к Луне. Верный спутник Земли приближался, наезжая на нас своей поверхностью. Особенно захватывающей была картина на линии разделения дня и ночи. Все мельчайшие складки поверхности и кратеры вырисовывались тенями с филигранной резкостью. Друг явно тащил меня к определенной цели.

— Ты куда летишь? — спросил я.

— В Море Дождей.

— А зачем?

— Там поменьше кратеров, и где-то остался «Луноход-1». Хочется посмотреть, что стало с нашим первым космическим вездеходом. Он ведь отработал несколько ресурсов, запланированных первоначально, так что его гоняли, уже не зная, что с ним еще делать. А еще говорят, что наша техника плохая. Не всегда и не везде!

Пока мы так болтали, полет завершился удачным прилунением.

— А здорово-то как — без шума и пыли! И солнышко не режет глаз. Представляешь, каково американским астронавтам было здесь ковыряться в своих скафандрах?

— Да уж. Если они вообще здесь были, — съехидничал я, намекая на сомнения многих критиков по поводу подлинности видео- и фотоматериалов о посещении этих мест человеком.

— Были! Брехня завистливая все это, — уверенно ответил Федя на мои инсинуации. — Давай лучше луноход искать.

Однако сверху его найти не удалось, и мы попробовали сориентироваться, как на Стонхендж, представляя его с открытыми глазами. К счастью, этот маленький многоколесный агрегат оказался недалеко. Заметили мы его только где-то с тридцати метров. Он почти сливался с грунтом, слегка припорошенный лунной пылью. В остальном сохранился неплохо, только слегка выгорел под нещадными лучами солнца.

— Эта игрушка наколесила за неполный год десять с половиной километров, наделала десятки тысяч фотографий и взяла кучу проб грунта. А теперь она заочно продана какому-то частному музею. Правда, посетителями этого экспоната являемся только мы, — прочитал Федор патетическую лекцию об отечественной космонавтике.

— Отлично, насмотрелись на достижения советской науки и техники. Что дальше? Будем искать следы американцев?

— Это несколько проблематично. Я не помню места их высадки. Если только сконцентрироваться на флаг.

— И оказаться в Белом доме. Для меня проблема в том, что я помню только картинку, на которой кроме флага есть космонавт и космический корабль. А сейчас их там, естественно, нет. Мне кажется, что картинка не сработает.

— Давай так: представляем себе по отдельности, что получится, а потом встречаемся дома.

— Согласен!

Мы стали воображать себе американский флаг на Луне. Сначала исчез Федька — с первой попытки. Мне удалось переместиться со второго раза…

Я лихорадочно осматривал окрестности. Никакого флага не было видно. Наверное, выцвел, или все же не врут, что американцы все подделали? До меня вдруг дошло, что меня смущает: огромного шара Земли в небе не было. Куда же он подевался или… я подевался?

С отчаянием я вообразил себя на затерявшейся во Вселенной планетке, случайно похожей на Луну и крутящейся у заурядной звездочки за миллионы или миллиарды парсеков от Солнечной системы. Впору было завыть волком…

Через силу заставил себя думать рационально: если я в Солнечной системе, то на небе должны быть знакомые созвездия. Это верно, но с моими познаниями в астрономии… Что же я знаю? Медведиц, Орион, Лебедь и Южный крест — наверняка, а остальное — как придется. Главное, без паники, надо искать то, что знакомо, лихорадочно соображал я, пялясь на звездное небо. Ура-а! Орион! Знакомое созвездие раскинулось на четверть небосвода. Да! Такую бабочку если только полный лопух не разглядит…

Ох, и каким же идиотом надо быть — если я даже на обратной, освещенной стороне Луны, то большая освещенная часть сейчас видна с Земли. А это значит, что стоит мне взлететь чуть выше, и увижу нашу планету.

Я взлетел, поднялся на пару километров и увидел, как со стороны солнца начал подниматься огромный серебристо-синий серп Земли, упирающийся рогами в горизонт. Я почувствовал, как холодные, но цепкие коготки страха отпускают мою душу. Между тем подо мной простиралась поверхность, сплошь усеянная кратерами. Эта, невидимая с Земли, более легкая сторона Луны когда-то давно здорово кипела, перед тем как остыть.

С облегчением я закрыл глаза и представил себя у Феди в спальне. Открыв их, с удивлением заметил, что моего компаньона еще нет. Подождав немного, я вдруг полетел кувырком от внезапного удара. Этот обалдуй материализовался почти точно в том же месте, что и я. Слава богу, что мы не спаялись вместе каким-нибудь причудливым образом, а просто отскочили друг от друга, как мячи.

— Ну идиот! — испуганно рявкнули мы с Федькой хором, а потом облегченно и весело стали обмениваться впечатлениями.

Как выяснилось, кудрявый друг так творчески допредставлял себе американский флаг, что оказался где-то посреди техасской или аризонской пустыни у одинокого флагштока с полосатым стягом. Я его успокоил, что со мной наша рулетка выкинула случай похлеще. Так что мы зареклись впредь путешествовать по таким туманным ориентирам. Во всем остальном наше космическое путешествие удалось, и мы наметили на вечер плотную программу освоения ближнего космоса. Всю ориентировку взял на себя Федор, лучше разбирающийся в движении планет и расположении светил на небе.

Во время вечернего выхода мы сначала посетили Венеру — в целом довольно скучную планету, укрытую толстым покрывалом облаков. Гораздо интереснее было путешествие на Солнце, где мы решились на купание в фотосфере, облетали огромные протуберанцы и рассматривали темные пятна… Из больших планет посетили Юпитер с его спутниками. Сначала облетели наиболее интересные сателлиты гиганта: ледяные шары Ганимеда и Европы и дымящий вулканами Ио. А Каллисто своими кратерами сильно напоминал Луну.

Самым интересным оказалось наблюдать медленное движение огромных газовых масс по поверхности Юпитера. Заинтересовавшись его красным пятном, я потащил Федю к поверхности бордовых облаков. Вблизи пятно смотрелось огромным океаном оранжево-бурой ваты. Заинтересовавшись, что могло быть внутри, я неосмотрительно нырнул под облака. Достаточно быстро мы окунулись в пурпурно-золотистые сумерки, и никакое усиление зрения не помогало что-либо рассмотреть. Мы остановились, пока еще было видно небо апельсинового цвета. Нас окружал сплошной туман.

— Слушай, — спросил я приятеля, — почему здесь так тихо?

— А шторм ведь только снаружи и по краям, а здесь мы движемся вместе с циклоном, вот и незаметно никакого движения атмосферы.

— Извините… вы помогать… не мешать… — Чей-то голос встрял в нашу беседу, как будто подыскивая слова.

— А кто вы? — испуганно озираясь, спросил Федька.

— Мы… нам трудно объяснить… мы стабилизируем псевдонатуральные условия для создания жизни, — подумав, сформулировал мысль голос.

— Так вы что, хотите сформировать жизнь на Юпитере? — удивился я.

— Нам… трудно понимать друг друга… Вы с Земли, это мы поняли. Мы… я пробую объяснить. Мы полуматериализованные… астральные… ангелы, или нет, сущности. Мы пытаемся стабилизировать красное пятно. Здесь внутри почти все кондиции… нет, условия уже готовы. Надо совершить засев, посев, создание жизни и держать условия несколько тысяч лет. Потом снова смотреть результат.

Из всей этой тарабарщины я понял, что здесь идет какой-то эксперимент по засеву жизни. А эти астральные сущности так далеки от народа, что не могут ничего толком объяснить. Или мы их не можем понять? Хм, смотря с какой стороны посмотреть…

Однако, дошло до меня, и здесь видна рука «оттуда»! Мои мысли сразу приняли практический характер.

— А не подскажете ли, милейшие, как нам отсюда попасть в астрал? — тупо созерцая перед собой розовый туман, задал я провокационный вопрос.

— Кто… Как… ли милый?.. — Кажется, мои высокопарные обороты оказались неуместны, но надо отдать честь инопланетянам, они все-таки сообразили. — А-а! В астрал? А какая разница? Он везде один. Берите и идите.

— Что — берите?

— Руки в ноги, или нет, ноги в руки, и идите… ведь так у вас говорят?

— А вы откуда знаете, как у нас говорят?

Разговор превращался в фарс. Как-то не так я представлял встречу с высоким инопланетным разумом.

— Так это ваши мысли или нет? — последовал еще более сногсшибательный вопрос.

— Стоп! Стоп! Стоп! — взмолился я. — Так мы никогда ни до чего не договоримся.

— До чего ничего договоримся?

— Как войти в астрал! — разъяренно проорал я.

— Обычно. Подумал, и уже там, — наконец прозвучал краткий ответ.

— У нас не получается!

— Хм, вы… сломались, заболели? — нашел подходящее случаю слово собеседник.

— Нет, просто мы не умеем.

— Как это… не умеем? А кто вы?

Кажется, мы снова оказались на начальной стадии дискуссии.

— Мы земляне, хотим попасть в астрал!

— Вы… люди с планеты Земля? Так не бывает. Вам не прилететь сюда. И… потом, умрите… и попадете в астрал. Вам помочь?

— Что — помочь?

— Умереть. Вы же сами просили попасть в астрал, — все таким же растянуто-вежливым голосом предложил наш собеседник.

— Нет уж, спасибо! — задрожавшим голосом ответил я и обратился к Федьке: — Рвем когти домой!

— Что — нет или спасибо? Мы… я не поняли… у кого вырвать когти? — продолжал занимательную беседу милый и невидимый нам инопланетянин, пока мы зажмуривались и представляли себе мою квартиру. Видимо, Федька успел прыгнуть раньше, так как я расслышал еще одну мысль, летевшую мне вдогонку. — Хм… а сами через астрал прыгают…

Открыв глаза в своей спальне и увидев рядом друга, я расслабленно вздохнул:

— Вот тебе, Феденька, и решение вопроса: умереть и попасть в астрал! Может, сейчас и приступим или немножко погодим? И вообще, как-то мы по-английски ушли, не попрощавшись. Невежливо вроде…

— Хватит, кончай паясничать, марш в тело! — скомандовал Федька.

— Кажется, я и так уже в теле, — констатировал я, рассматривая свою слегка растучневшую от долгих вынужденных возлежаний тушу. — Бегом, что ли, заняться?..

Апофеозом нашей космической одиссеи стала попытка достигнуть ближайшей к Земле звездной системы. Правда, эта афера кончилась некоторым конфузом, но оказалась тем случайным событием, которое помогло-таки нам найти путь в астрал.

Федька уже с самого момента нашего путешествия на Луну высиживал план полета к звездам, как страус свои большие яйца. Он исподволь читал мне лекции, как все человечество, возглавляемое храбрыми фантастами, всегда мечтало достичь ближайших звезд и что нам предстоит первым проделать этот блистательный путь. Я возражал: мол, как бы нам не проделать последний путь вместо блистательного, намекая на неведомые опасности. Он же уверял, какое это плевое расстояние — всего в каких-то четыре с хвостиком световых года до ближайшей системы альфа и бета Центавра, так похожих по спектру на Солнце. Я доказывал, что в двойных звездных системах не может быть планет с жизнью. Он же возражал: что бы я понимал, мол, в астрономии.

В результате он окончательно достал меня своими домогательствами, и я дал согласие на эту авантюру. Мы опять решили отправиться с Федькиной квартиры. Слава в это время проходил двухдневный курс реабилитации со своими родителями на даче, так что мы снова полетели вдвоем. Физик опять был ведущим, уверяя меня, как это легче пареной репы найти альфу Центавра — четвертую по величине звезду на небосклоне, тыча при этом куда-то пальцем в небо. Единственным моим утешением была надежда на то, что я всегда сумею, закрыв глаза, вернуться домой.

Взяв круто вверх, мы вынырнули из атмосферы и на мгновение зависли, пока Федька ориентировался на местности. Потом с веселым криком: «Туда!» — он понесся вокруг Земли, при этом чуть не вывернув мне руку (и вывернул бы, если бы это было возможно). Пройдя треть оборота вокруг планеты, он с ходу устремился к одному лишь ему известной цели. Я балластом висел у него на запястье. Федька предупредил по ходу дела:

— Я все время буду ускоряться. Мы должны превысить скорость света раз в тысячу, иначе нам придется добираться годами.

— Федя, а может, не надо?

— Надо, Женя! Надо! — не терпящим возражений голосом скомандовал кудрявый физик, и я послушно продолжил болтаться на буксире.

Сначала было интересно. Земля превратилась в голубую звездочку. Мы пролетели уже знакомый Юпитер. Потом в стороне увидели Нептун. Солнце тоже стало походить на большую звезду, а мы все ускорялись.

Когда мы уже покинули Солнечную систему, мне показалось, что звезды сзади начинают краснеть. Я посмотрел вперед — нет, все в порядке, даже ярче стали. А Федя все набирал скорость. Мы висели посреди Галактики, как черт с Вакулой из «Хутора близ Диканьки», только я не ехал на Федьке верхом, а болтался где-то сзади. Находясь в таком мечтательно-дрожательном расположении духа, я взглянул в очередной раз назад и увидел, что наше солнышко стало совсем красным.

— Федь! А чего это наше солнце какое-то красное стало?

— А, ерунда! — отмахнулся физик, продолжая наращивать скорость.

Через некоторое время все звезды сзади стали пропадать. Я заволновался:

— Федь, давай побыстрей, а то там что-то непонятное творится.

— А чего непонятного? — спросил друг.

— Там какая-то черная дыра образуется. Уже солнце сожрала и нас догоняет. Давай быстрей!

Но черная дыра все росла и росла. Я уже в панике смотрел, как треть небосвода оказалась накрыта жуткой тенью.

— Федь, я больше не могу. Она нас сейчас догонит!

Пустота пожрала нашу Землю и пол-Галактики в придачу.

«Куда ж мы теперь, если дома больше нет?» — не выдержал я и плотно закрыл глаза от страха…

Я долго плыл где-то в пустоте, зажмурив глаза и вслушиваясь в тишину. На грани слуха тихонько позвякивали бубенчики, как от проезжающей упряжки лошадей. Осторожно открыл один глаз. Ничего страшного: я стоял в темноте посреди своей спальни у расстеленной кровати. Тогда я подошел к ней и, с наслаждением откинув одеяло, завалился спать…

Глава 9 ЗА ПОРОГОМ

Голова болталась слева направо, как боксерская груша. Меня нещадно хлестали по щекам, щипали и кололи. Наконец я проснулся, набрал в грудь воздуха, чтобы на полную возмутиться неуважительным отношением к моей персоне, и вдруг увидел склонившееся надо мной испуганное лицо Федьки.

— Уфф! Очнулся, — счастливо отдувался он. — Какого лешего ты удрал посреди полета? Вот, зараза, напугал. Я один, посреди Галактики, несусь незнамо куда, а этот идиот исчез, и даже не предупредил.

— Где я? — вылез из меня умный вопрос, пока я пытался сообразить, почему и как Федька приперся ко мне в комнату да еще нахально колотит меня, требуя каких-то объяснений.

Постепенно память и здравый рассудок стали возвращаться, но события всплывали почему-то в обратном порядке.

— А чего ты в моей спальне делаешь? — Я оглянулся и запоздало понял, что нахожусь не у себя, а у Феди. Тело затекло и ныло, как после долгого лежания в одной позе. И с головы моей свисала сетка с электродами. — Так это я ж у тебя в квартире, а не у себя…

— А то где? — удивился друг. — Ты вообще где пропадал?

Я начал понемногу восстанавливать события в хронологическом порядке.

— Да нигде. Я просто страшно испугался этой черной дыры, догоняющей нас сзади, и что Земля пропала вместе с Солнцем… — Здесь я осекся и уже совсем тихим голосом продолжил: — И оказался у себя в спальне, а потом… — Тут я замолчал на еще более продолжительное время.

— Что — потом? — нетерпеливо спросил Федька и продолжал по инерции меня ругать: — Идиот! Испугался красного смещения. Мы же скорости света достигли. Вот все и сделалось красным, а потом совсем почернело.

— А потом… я прошел к кровати и ОТКИНУЛ ОДЕЯЛО! Ты понимаешь?! И лег в кровать, закутавшись в него! И вообще, было темно, как ночью… а сейчас еще и не вечерело даже… а ты меня разбудил… здесь!

— Ты что, хочешь сказать, каким-то образом по-настоящему материализовался у себя в квартире, да еще и ночью? Может, тебе все приснилось?

— Спал, будучи вне тела? Странно. Но уж больно все было реально…

— Я, как потерю обнаружил, сразу сюда кинулся, а тебя живым нигде нет: ни в подпространстве, ни в пространстве… и что мне оставалось делать? Вот и стал колотить твои телеса по всем местам, чтобы разбудить. Но главное, что ты проснулся. Жалко, конечно, — до звезд так и не долетели.

— Слушай, Федь! Надо ехать ко мне, проверить: если постель разобрана, то я там побывал, — пришла наконец мне идея, как установить, посещал я свою спальню или нет.

Физик без лишних вопросов вскочил и вперед меня побежал проверять мои гипотезы. Каково же было мое удивление, когда мы нашли мою кровать прибранной, как будто никто на ней и не спал.

— Ну вот! А то материализовался он, понимаешь ли. Пить надо меньше, — ворчал Федя, глядя на мою кровать.

— Что — пить? — рассеянно спросил я, лихорадочно соображая. — Нет, слишком реальный сон был. Ты помнишь нашу встречу с теми шизиками на Юпитере?

— Да уж.

— Так вот, в последний момент они подумали, что мы прыгаем через астрал. Типа, чего и спрашивали?

— И каким местом это относится к твоей спальне?

— А если я задержался в астрале, а не выпал сюда, в подпространство? Я же ведь думал, что Земли больше нет, и с испуга не знал, куда конкретно прыгать, вот и размазался мыслью по астралу. А там, эти астралийцы говорили, что угодно можно себе вообразить.

— Ну что ж, вполне жизнеспособная гипотеза. После того, что тебе все приснилось или что ты сбрендил, она, наверное, самая вероятная. Кстати, может, еще какое-нибудь объяснение надумал?

— Да есть одно, но уж совсем бредовое. Если я каким-то образом вдруг прыгнул вперед во времени.

— Ага, и сегодня ночью ты встретишься сам с собой в постели. Счастливо! Таких сексуальных экспериментов я еще не видел, — издевался надо мной приятель.

— Так я ж и говорю: бредовая идея. Давай лучше думать, как проверить, был я в астрале или нет, и как туда опять попасть, если я там все-таки был?

— А чего тут думать! Надо повторить весь опыт сначала. Вспомни все мельчайшие детали. Потом я тебя еще раз попробую разогнать до скорости света, если хочешь.

— Нет, думаю, скорость света здесь ни при чем. Скорее тут мой испуг сработал. Второй раз мне не удастся испугаться так сильно, тем более после твоих объяснений. Лучше сделаем так: сейчас еще отдохнем, и потом опять выйдем, а я попробую медитировать там на тему моего сна — может, что и получится.

— Почему бы и нет? Давай! Только все дела заброшены… но это все ерунда.

— Кто бы говорил — у меня скоро проблемы со здоровьем начнутся от долгого лежания. Но уж больно интересно…

Пока физик гремел посудой на кухне, пытаясь сообразить скорый ужин, я предался думам. Что-то не давало мне покоя в цепочке событий. Вот я тащусь за Федькой в космосе. Вот пугаюсь, закрываю глаза и оказываюсь надолго в полной тишине и темноте…

Вот, нашел! Почему у меня в ушах стоял этот звон колокольчиков? Потом он стал утихать, я открыл глаза и оказался в своей спальне. В реальной комнате. Все органы чувств говорили мне, что я дома. Но я так стрессанулся, что не придал этому значения, а с облегчением завалился спать, даже не вспомнив, что на мне должна быть сетка с электродами. Уснул, можно сказать, мгновенно. Что же, надо попробовать попасть в ту загадочную комнату!

Вечером мы с Федей пребывали у своих лежащих на моей кровати тел и пытались закинуть меня в виртуальную спальню. Мы стояли, что называется, опустив руки после нескольких неудачных попыток, в ходе которых я только мигал, на время исчезая из Фединой видимости, да еще немного перемещаясь по комнате. Сколько я ни представлял несуществующую спальню, все равно оказывался в своей, натуральной, рядом с терпеливо ожидающим чуда физиком. Я понимал, что делаю что-то не то, но вот что — было загадкой. Наконец до меня дошло:

— Федь, слетай куда-нибудь. А то вдруг ты фонишь и сбиваешь меня с панталыку? Давай хоть эту возможность исключим из опыта. Потом возвращайся, и если меня не застанешь — опыт удался. Поэтому сразу меня не буди, дай мне там побыть подольше.

— Принято к исполнению! — Федька послушно исчез, улетев прямо через стену.

А я остался экспериментировать. Пару раз безуспешно прыгнул по спальне и окончательно понял, что так ничего не добьюсь. Остановился, закрыл глаза и стал вспоминать в деталях, что тогда произошло. Вот я пугаюсь и оказываюсь в полной темноте… Что дальше? Должен быть звук бубенчиков.

Я вслушивался до «звона в ушах», и вдруг на грани слуха действительно стал пробиваться легкий перезвон, как будто от очень далеко проезжающей упряжки лошадей. Потом звук затих, но я не спешил открывать глаза и продолжал вслушиваться. Ага, вот он снова появился! «Та-та-та, та-та-та». Что-то он мне напоминает? А звук тем временем приближался, но как-то блуждая слева направо и обратно. Потом вдруг до меня дошло, где я этот звук слышал! «Джингл беллс, джингл беллс» — это же звук упряжки рождественских оленей Санта-Клауса. Я их еще в свою поездку за кордон до тошноты наслушался. Да и у нас не лучше. Так и споешь рекламу: «Праздник к нам с собой несет… (что-то там еще)… кока-кола».

Как только я вспомнил, откуда мне известен этот звук, колокольчики стали звучать громче, явно направляясь ко мне. Я решился открыть глаза и увидел себя висящим в абсолютной темноте. А издалека, делая красивый вираж, ко мне приближалась упряжка северных оленей. За вожжами на облучке саней сидел красноносый бородатый дядька, сильно смахивающий на Тима Аллена из известного фильма «Санта-Клаус». Упряжка летела в черноте, ничем не подсвечиваемая, но ясно видимая, как под ярким солнцем. Только я подумал о странной неестественности происходящего, как под моими ногами развернулось поле белого, сыпучего и искристого снега.

— О-хо-хо! — по-киношному весело прокричал Дед Мороз, и олени спикировали ко мне в снег, подняв тучу морозной снежной пыли. — Кто тут меня дозывается уже который раз?

Стряхивая снег с плеч, я заметил, что стою уже по-зимнему одетый, в теплой куртке и каких-то мокасинах, а с синего неба сверкает солнышко. Вдали завиднелся хвойный лес, тоже укрытый снегом. Изо рта и ноздрей оленей шел пар, клубясь в ритме их частого дыхания.

— Здравствуйте! — произнес я, обалдело уставившись на Деда Мороза, соскакивающего с саней.

— Приветствую вас, молодой человек! Я — Санта-Клаус! — торжественно произнес он, снимая рукавицы и протягивая руку. — А вас как звать-величать?

— Женя! — почему-то по-детски представился я и задал еще более детский вопрос: — А вы что, настоящий Дед Мороз будете?

— Нет! — возмущенно воскликнул он. — Я — Санта-Клаус! — И поднял вверх указательный палец, явно долженствовавший показать значительность хозяина этого пальца. — У меня больше всего поклонников.

— A-а, извините! Я первый раз здесь.

— Так чем могу помочь? Если вам непременно нужен Дед Мороз, то могу подвезти, — со вздохом произнес мой странный собеседник, явно удручаясь тем, что перед ним не его почитатель.

Я уцепился за эту идею:

— Отлично! Хотелось бы посмотреть: как он там поживает?

— А что старику сделается? — сказал, всхрапнув и повернув голову к нам, передний олень в упряжке.

— Рудольф, я тебе слова не давал, — возмутился Санта-Клаус на мохнатого болтуна.

— Очень надо! — презрительно взглянул на хозяина олень и отвернулся.

— Да, несколько староват Дед Мороз, — обрадовался Санта-Клаус возможности указать на недостатки коллеги и, приглашая меня жестом в сани, продолжил: — Но ничего, покряхтывает. Да и с внучкой его, Снегурочкой, не соскучишься! Ну, садись, поехали! Хей-гой-гой!

Под этот ковбойско-индейский вопль олени припустили в небо, взметнув облако снега, и мы оказались опять в кромешной тьме. Олени стремительно мчались, отмеряя копытами километры невидимой поверхности. Скоро впереди показалась стена северного сияния, красиво переливающаяся в полной темноте голубыми и зеленоватыми тонами. Пока я любовался ею, наши сани под веселое гиканье Санта-Клауса влетели прямо в середину светящегося занавеса.

Мир взорвался вокруг всеми цветами радуги, и мы уже неслись по заснеженной улице какого-то праздничного городка. По бокам стояли прянично нарядные бревенчатые домики, украшенные резными наличниками. Вокруг домиков были небольшие, укрытые снегом палисаднички с кустиками и деревцами, увешанными фонариками и ленточками, наверное, очень красивыми в темноте. Иногда у домов встречались дети или какие-то забавные создания вроде гномов или эльфов. Все они радостно махали нам руками и кричали приветствия моему вознице. Наконец мы подъехали к большому, тоже бревенчатому зданию с широким крыльцом.

— Добро пожаловать в Клуб Санта-Клаусов! — крикнул мне возница:

— В Клуб Дедов Морозов! — басовито смеясь, возразил большущий старик, стоявший в распахнутых дверях. Его убеленная сединами борода и шуба, обшитая красным шелком, ясно говорили, кто появился перед нами.

— Опять начинается! — послышалось недовольное ворчанье Рудольфа со стороны упряжки.

— Все, голубчики, спасибо! Бегите в стойло! — крикнул оленям Санта и поднялся на крыльцо следом за мной. — Проходи, Женя, это, как ты, наверное, догадался, Дед Мороз.

— Да, проходи, посмотри на место наших вечных споров! — похохатывал в бороду высокий старикан.

— А кто еще сейчас здесь? — спросил Санта.

— Да финский Йоулупукки. Остальные неизвестно где бродят.

— А Женя к тебе, насколько я понял, — сказал Санта Деду Морозу и, уже обращаясь ко мне, продолжил: — Заходи, мы всегда рады гостям!

Мы зашли в просторный, но уютный холл с массивным столом у светлых окон и огромным камином у противоположной стены. Напротив очага стояло несколько глубоких, обитых зеленым плюшем кресел и журнальный столик, заваленный почему-то не журналами, а бутылками и закусками. В одном из кресел сидел благообразный дедушка в очках, тоже убеленный сединами. Санта скинул шубу и оказался в свитере и синих суконных штанах, заправленных в замшевые унты. Я тоже скинул куртку, и мы прошли к камину.

— Детей не привели с собой? — хитро улыбнулся благообразный старикан.

— Да нет! Пей свою «Коскенкорву»! — усмехнулся Санта.

Очкастый старик довольно крякнул, достал из-за пазухи бутылку финской водки и налил в маленький стеклянный шкалик перед собой.

— Это Йоулупукки, а это Женя! — коротко представил нас Дед Мороз. — Присаживайся! — Потом безнадежно махнул рукой на благообразного старца: — Все норовит в одиночку пить. Разве это по-божески?

— Вот поживете с мое — сами запьете. Это процесс философский. Но и за компанию не откажусь, — оживился Йоулупукки и, указывая на стол, предложил: — Однако угощайтесь!

— Итак, молодой человек, — начал Дед Мороз, называя меня то на ты, то на вы. — Зачем же вы к нам пожаловали? И кстати, сразу должен объяснить одну вещь. Здесь у нас нечто вроде дискуссионного клуба. Мы хвастаемся друг перед другом, а наши гости выносят свои суждения, кто и в чем лучше других. Давай сделаем так: ты нас рассудишь, а мы тебе поможем чем можем.

Я лихорадочно соображал, как бы так приврать, чтобы и они рассказали, как побыстрее попадать в астрал, и в то же время не напугать их нашим нестандартным появлением. Поэтому избрал тактику побольше спрашивать и поменьше говорить:

— Я очень благодарен вам за прием и с удовольствием послушаю ваш диспут и конечно же постараюсь быть непредвзятым в оценках.

Если бы я знал, на что подписался, то, наверное, сбежал бы сразу. А вам было бы интересно битый час слушать, какое место обитания важнее: Северный полюс, Корватунтури в Лапландии или Великий Устюг? Или о ком раньше упоминают в летописях? Или у кого больше почитателей и так далее, и так далее? Причем все это сопровождаемо топаньем ног, криками и длинными сценами ораторского искусства. При этом надо было высказывать свое мнение и стараться сильно не обидеть не вполне нормальных собеседников. Мне повезло, что их было только трое, а не все пятнадцать, о которых то и дело упоминали присутствующие. Вконец вымотанный и опасающийся, что Федя начнет меня будить на Земле, я попытался прояснить ситуацию со своим положением и взмолился:

— Мне очень понравились ваши доводы, и, должен признать, каждый из вас имеет в чем-то неоспоримые преимущества перед другими. Это делает вас уникальными и востребованными. К сожалению, я очень спешу и прошу вас помочь мне советом.

— Вот так всегда! — воскликнул Санта. — Ни один гость еще не сказал прямо, что я лучше всех. Ладно, что ты хотел узнать?

— Вы знаете, я совсем недавно в астрале.

— Это и так понятно! Чтобы мужик нами интересовался, покрутившись тут годик-другой, слишком маловероятно. Вот если бы ты помоложе был да женского полу, то, может, у нас и задержался.

— Да, у меня проблема с возвращением в астрал, после того как я выхожу оттуда, — врал я как только мог. — Вот и сориентировался на колокольчики оленей.

— Надо было «динь-дон» слушать, а не «джингл беллс», я бы на своей тройке мигом земляка подхватил! — сразу бросился хвастать Дед Мороз.

— Подожди, — остановил его Санта серьезным тоном. — У парня, наверное, нарушена фиксация астральных объектов в памяти. — И, уже обращаясь ко мне, спросил: — Тебя что, не учили запоминать занавесок?

— Каких занавесок? — чувствуя, что сажусь в лужу, переспросил я.

— Пирамидальных кодов? Вроде того, который ты видел, когда мы сюда въезжали. Да откуда ты взялся такой? — все больше удивлялся Санта.

Мне пришлось привирать дальше, чтобы вытащить из них очень нужную нам информацию, и я проканючил:

— У меня сложный случай. Я не учился ничему. Сам по себе.

— Так ты что, дикий? Нет, дикие сюда подняться не могут. Но как же это тебя угораздило? А я-то думал, такого уже и не случается. — Видимо, мой собеседник принял меня за какой-то дикий или пиратский вариант и решился-таки помочь. Я молчал, как мышь, боясь спугнуть удачу, а Санта продолжал объяснять: — На первое время вспоминай нашу пирамиду. Помнишь северное сияние?

— Да.

— На него тебя откуда угодно выкинет. А если наше общество надоело — сделай себе астральный якорь и гуляй где хочешь! Когда захочешь вернуться, вспомни его — и все дела.

— А что такое астральный якорь?

— Экий же ты невежа! К ангелам не обращался? Эти-то спасители-хранители вроде как обязаны таких просвещать. — Санта продолжал сокрушаться: — Ну что с тобой будешь делать? Слушай: астральный якорь — это любая твоя воплощенная яркая фантазия, в которой ты можешь пребывать в свободном астрале. Желательно, чтобы она не была идентична какому-нибудь месту на Земле или в пирамидах, типа нашей, чтобы тебя по ошибке не выкидывало в другое место.

— А много таких пирамид? — не удержал я своего любопытства.

— Ну все! Достал, темнота! — воскликнул Дед Мороз. — Пошли, сейчас я тебе придам ускорения, а как окажешься в свободном полете, так и создавай себе якорь! Дальше сам разбирайся, только поосторожней там.

С этими словами он встал и, взяв меня за плечо, повел к дверям. Я только успел попрощаться с другими бородачами и подхватить куртку. Выведя на крыльцо, он ухватил меня за шиворот и отвесил такого смачного пинка, что я торпедой взмыл в небо. Летя кувырком, пробил их занавеску и, на мгновение увидев северное сияние за собой, оказался в полной темноте.

Итак, я в астрале. В настоящем. Вокруг меня пустота. И как же мне создать якорь? Надо представить какое-нибудь место, которое не похоже ни на какие ранее видимые мной пейзажи. Я задумался… и представил домик на берегу речки, стоящий на лужайке, заросшей травой. Но пейзаж вокруг него был не простой: за домом росли банановые деревья и пальмы вперемежку с нашими елками и березами. Такого на Земле я уж точно нигде не видел! Открыв глаза, я узрел перед собой воображаемый пейзаж и довольно огляделся.

«Хорошо, что комаров не напредставлял!» — подумал я и тут же услышал занудный звон насекомых. «Если они еще и кусаться будут…» — и сразу же почувствовал первый укус. «Надо бежать в дом!» С отчаянной мыслью я помчался к постройке. За мной уже неслась туча надоедливых насекомых. Заскочив в дверь, с удовольствием отметил наличие камина и дров в нем. На каминной полке лежал коробок спичек. Все — что нужно человеку для счастья! Быстренько развел огонь и устроился в уютном кресле. А затем сидел расслабившись, слушал треск горящих поленьев и радовался возможности спокойно проанализировать ситуацию.

Можно поздравить себя с успехом — это, похоже, действительно астрал. Что я узнал о нем? Довольно много. Во-первых, у меня есть ориентиры для возвращения. Потом этот якорь, придуманный мной, и дедморозовская, как ее там… пирамида, кажется. Почему, кстати, пирамида? Или я что-то не так перевел? Наученный опытом общения с инопланетянами на Юпитере, я сомневался, что все правильно понял в речах Дедов Морозов.

И вообще, не придумал ли я все? Может, это сон? Нет, не бывают сны настолько предметными. К тому же я, может быть, еще и слышал случайно от финского студента о Йоулупукки, но запомнить его имя было почти невозможно. А название горы, где он живет в Лапландии, и подавно незнакомо. Как там оно было? Корватунтури, кажется. Надо будет проверить, когда вернусь на Землю. Да, все-таки Деды Морозы хоть и были слегка сумасшедшими, но вполне самостоятельными личностями. У меня просто фантазии на все это не хватило бы.

Во-вторых (или в каких там?), я могу создавать какую-никакую реальность, а вернее, иллюзию вокруг себя. И это здорово! Всегда мечтал иметь такой домик в деревне. Даже не так: домик на берегу речки… или озера? А, ерунда — это можно будет подправить на свой вкус. А какой у меня лес за домом! Люди у нас на Земле по грибы ходят, а я заодно и по бананы с кокосами смогу ходить…

Отлично! А от комаров придумаю какой-нибудь вечный репеллент, и все дела. Есть ли что-нибудь в-третьих? Да, существуют какие-то ангелы, о которых все говорят и которые должны чему-то учить. Только не те ли это типы, которые Ташу угробили? Так что пока надо быть поосторожней. И еще: надо как-то сюда ребят привести. Но это уже задачи, а не достижения.

И, как всегда, вопросов оказалось больше, чем ответов. Передо мной опять, как и месяц назад, лежал новый, совершенно неизведанный мир. Или миры. Или ничего, кроме моих фантазий? Нет, про фантазии я уже уяснил — мне все это и в горячечном бреду не приснилось бы.

Итак, что и как делать там, где ничего не видно и ничего не известно? Опять, во-первых, ТБ — техника безопасности, то бишь. Не высовываться почем зря. А если не высовываться нельзя или невтерпеж, то высовываться помаленьку. Это чего это я? Эк загнул, что и не разберешься. В общем, как обычно: высунулся, получил по носу — и деру домой, пока всего целиком не схавали. Дальше, надо позвать Ташу. Если она выйдет к нам или ее отпустят, то сразу все станет понятней и проще. А сейчас надо потихоньку начать исследовать окрестности, но только как?

Я понял одно правило астрала: пока не получишь ориентир, никогда не найдешь нужное место. Мы вообще не могли войти в астрал, пока я случайно не зацепился за эти оленьи бубенчики. В реальном-то мире таких красивых бубенцов нет. Вот я и задержался в астрале, вызывая Санту по колокольчикам. Чем не объяснение? Во всяком случае, за неимением лучшего для успокоения дурака и это сойдет.

Дрова в камине стали прогорать. Сколько же я уже здесь тусуюсь? Нет, на первый раз, наверное, хватит. Пора домой! Кстати, а попаду ли я туда?

Но все оказалось в порядке. Когда я открыл глаза, передо мной уже была моя спальня, в которой мое полудрагоценное тело безмятежно отдыхало на кровати. Феди, естественно, в округе уже не наблюдалось. Интересно, куда это он смотал? Но, пролетев по квартире, я нашел приятеля, слушающего музыку в гостиной. Подглядывать за ним я посчитал несолидным делом и поспешил занырнуть в свою бренную оболочку.

Поздно вечером мы заседали с Федей на кухне. Сегодня, на удивление, обстановка прямо-таки радовала глаз. Вчерашний мой приступ патологической хозяйственности не прошел даром. Ни тебе немытой посуды, ни грязи на столе, и даже всякая еда в холодильнике и на полках в шкафу. В результате мы, как баре, расположились со всеми удобствами для уничтожения этой иллюзии домохозяйства. Хотя, надо сказать, обстановка нас сильно не волновала. Мы праздновали мой первый выход в астрал!

В общей сложности я отсутствовал около четырех часов. Федя, вернувшись к нашим телам из полета по окрестностям, сообразил, что я где-то пропадаю, и, вполне возможно, в астрале. Надо отдать должное, он не запаниковал, а, поболтавшись рядом в подпространстве, занырнул обратно в свое тело и старался коротать время, сидя за компом и слушая мои записи. По его признанию, он сильно нервничал, но боялся меня будить посреди какого-нибудь важного астрального процесса — все время решал подождать еще немного и все-таки дождался моего самостоятельного возвращения.

Зато теперь он был вознагражден моим подробным рассказом. И конечно же разговор сразу коснулся темы, которую мы старались обходить в последние дни, стыдясь признаться самим себе в нашем поражении. Однако сейчас надежда воспрянула с новой силой — надежда на скорый контакт с Ташей.

— Ты пробовал вызывать ее? — не удержался от закономерного вопроса Федя.

Настало время мне стыдливо потупить очи. Пусть сначала у меня не было времени на рассуждения, но потом что мне мешало, сидя у камина, вызывать Ташу? Так нет, все эти Деды Морозы в голове крутились!

— Нет… — Я сконфуженно признался, даже не пытаясь оправдываться.

— Да ты что? Какого лешего мы туда все это время рвались? — напустился на меня друг. — Как ты мог такое забыть и что ты теперь скажешь Славке? Он ведь от тебя не отстанет.

Да, впору было стреляться от стыда. И чего же я опростоволосился-то так? Федька ел меня глазами, а я не знал, что и ответить. И почему люди (я имею в виду себя) так быстро забывают о важных вещах и переключаются на всякую суету? Ведь сам переживал за Ташу и тут же забыл о ней, когда наконец представился случай дозваться. Но, несмотря на стыд за свою забывчивость, меня подмывало чувство радости оттого, что я скоро смогу ее найти и провести Славу в астрал.

— А не заткнулся бы ты? Сам знаю, что сглупил! Ну и что теперь, вешаться? — рявкнул я на Федьку, не выдержав критики. — Ты лучше подумай, какие возможности перед нами раскрываются. Завтра же иду и зову Ташу!

— А мы? — обиженно промычал Федя. — Славка-то точно тут по первому свисту будет.

— Вот с утра и займемся перетаскиванием вас в астрал, если только он успеет с дачи приехать.

— Вот так всегда! Как что интересное, так мне на работу надо, — приуныл приятель.

— Тут уж я ничего поделать не могу. Сам со своей работой разбирайся. Другой вопрос: как я буду Славку туда перетаскивать — не на себе же его волочить? Если мы даже в подпространстве с трудом вдвоем прыгали, что уж про астрал говорить… Да, и позвоню Славе — надо парня обрадовать.

Я взял телефон и набрал номер Ярослава. После долгого ожидания в трубке раздалось вопрошающее:

— Алло! Жень, это ты?

— Да, привет! Как там у тебя дела?

— А никак. Чего им сделается? — запыхавшись, ответил медик (видимо, откуда-то подбежал). — Лучше скажи, что там у вас? Мне можно приехать? Я тут придумал одну вещь…

Слава до сих пор был не в курсе, что у нас с Федей были свои генераторы, и считал, что ему надо приехать ко мне, чтобы попасть в подпространство. А я, понятное дело, не спешил вручать ему личный аппарат.

— Не надо ничего придумывать, — сообщил я радостную новость, смакуя каждое слово, и тут же выложил все основные факты: — Я вышел в астрал, но Ташу пока вызвать не успел, так что завтра с утра снова отправляюсь туда. Ты сможешь подъехать?

— Ах, как жаль! — Славка явно засуетился. — Отец только завтра после обеда приедет. Где же машину взять? Слушай, тут до райцентра километров пятнадцать, я пешком пройду, а там автобусы должны ходить…

Понятно, что без машины медик теперь совершенно нетранспортабельный на большие расстояния и ему никак не успеть попасть сюда к утру.

— Слушай, — решил я. — Мне все равно надо еще самому отработать вхождение в астрал, прежде чем вас туда перетаскивать. Зачем тебе добираться сюда на перекладных? Завтра на машине к вечеру и подкатишь. Да, и не пей больше — надо быть в хорошей форме.

— А как ты туда попал? — последовал закономерный вопрос, но я открутился глубокомысленной фразой:

— Это не телефонный разговор. Приезжай, и все расскажу. Жду тебя завтра вечером.

Федька жевал бутерброд с колбасой по-холостяцки и прислушивался к нашему разговору.

— Значит, идешь завтра один? — законно решил он, когда я отключил связь.

— Один. По правде говоря, надо еще раз попробовать вхождение, прежде чем вас туда тащить.

Утром я уже пытался выйти в астрал. Оказавшись на изнанке нашего мира, я недолго думая закрыл глаза и стал представлять себе свой астральный якорь. Но что-то не получилось, и я попал к Славке на дачу. Плюнув от досады, решил вспомнить стену северного сияния, виденную в астрале у Дедов Морозов. Открыв глаза, я понял, что вишу в темноте прямо перед изогнутым частоколом вертикальных светящихся столбов, которые переливались всеми оттенками, очень походя на северное сияние. Сейчас я мог не спеша рассмотреть это чудо. Стена слегка двигалась, словно перетекая волнами. Цвет и яркость вертикальных полос тоже постепенно менялись. Невероятный по своей красоте занавес производил впечатление живого. Налюбовавшись, я разогнался и нырнул прямо в него…

Через секунду я обнаружил себя катящимся кувырком в сугробах. Встав по колено в снегу и судорожно отряхиваясь, понял, что легковато одет — в тех же спортивках и футболке, в которых завалился на кровать перед вылетом. Попытка себя одеть ни к чему не привела, я все так же мерз. На улице было минус три — пять — не очень холодно, но в футболке дольше пятнадцати минут не продержишься. Передо мной слева, весь засыпанный снегом, стоял еловый лес, из которого наискось от меня убегала расчищенная от снега дорожка. Справа был большой, безлесный, заснеженный холм, а впереди у дорожки стоял маленький домик, из трубы которого подымался столб белесого дыма.

Осматривая этот милый зимний пейзаж, я оглянулся и застыл не только от холода, но и от немалого удивления пополам с испугом. Стены северного сияния, через которую я попал сюда, не было. Вместо нее за спиной был все тот же заснеженный зимний пейзаж с лесом и полем.

«Это как же тогда обратно выбраться?» — мелькнула в голове одинокая мысль. Дедов Морозов беспокоить не хотелось. Да и надоели их споры ни о чем. Единственным решением, пришедшим мне в голову, было добежать до избушки, пока совсем не замерз. Я, не откладывая, приступил к выполнению этого нехитрого плана. Через десять минут скачек по сугробам и пробежке по снежной дорожке я стучался в низенькую дверь.

— Открыто! Заходи, мил-человек. Гостем будешь, — каким-то мультяшно-сказочным голосом ответили мне из-за двери.

Я не заставил просить себя дважды и прошмыгнул внутрь. Пригнувшись и проскочив тамбур, открыл вторую дверь и очутился то ли в горенке, то ли в светелке — чисто прибранной комнатке с большой русской печкой и столом, накрытым белой холщовой скатертью. На лавке у окошка сидело забавное создание в зеленом суконном костюмчике и красном колпаке. Человек не человек, кукла не кукла. Создание спрыгнуло с лавки и представилось:

— Добрый день, добрый молодец! Меня зовут гном Велхо.

На меня снизу вверх весело смотрели веселые бусинки черных глаз под густыми бровями на круглом румяном лице, увенчанном красной картофелиной носа и маленькой бородкой.

— A-а, меня зовут Женя! — Я наконец собрал разбежавшиеся куда попало мысли.

— Вижу, ты замерз. Проходи к огоньку. — Он показал на жаркую топку печки. — И рассказывай, какими судьбами к нам?

Я сразу сообразил, что могу кое-что разузнать у этого забавного создания, заодно немного отогревшись у огонька. Пройдя в указанный угол, я пристроился на низенькой, но прочной табуретке.

— Спасибо за заботу, уважаемый Велхо! — не поскупился я на благодарности.

Слушая мои речи, гном довольно урчал от оказываемого ему внимания, а мне ничего не оставалось делать, как обнаглеть и сразу начать прибедняться:

— Я заблудился и случайно оказался в вашей местности. Вот, даже одеждой не разжился.

Гном если и сомневался, то не показывал мне своего удивления, поэтому я спросил прямо:

— Не подскажете ли, уважаемый, как называется ваша страна… или пирамида? — Я не знал, как точно называть это место: страна, мир, пирамида или какая-нибудь система.

— Ага! Ты, мой друг, находишься в стране вечного Нового Года. Но ты ведь уже бывал у нас, раз сам нашел дорогу сюда? — ответил и тут же задал встречный вопрос добродушный хозяин, смешно устроив сцепленные ручки на своем круглом животике.

— Да, правда, меня как-то подвез сюда Санта-Клаус.

— Сам Санта! — вздохнул восхищенно Велхо. — Тебе повезло. Нас, гномов, он нечасто на своих оленях катает. А как же ты заблудился? У тебя что-то не получается?

— Да вот, не могу найти свой якорь в астрале, — с небрежностью профессионала объявил я гному, а потом признался: — И не знаю, как выйти из вашей страны.

— Ну, это не беда! Ты сейчас расслабься, чтобы ничего не мешало, закрой глаза и представь себе свой укромный уголок… — приговаривал гном.

Я послушно закрыл глаза под его бормотание и живо вообразил свой домик на опушке пальмово-елового леса. Открыв глаза, я понял, что греюсь уже не у печки гнома, а под собственным солнышком, ласково светящим с ясного неба. Все вокруг было на месте: и дом, и чудной лес, и речка. Я радостно подпрыгнул и побежал к воде, на ходу скидывая одежду. С наслаждением бросился в чем мать родила в теплую и чистую воду, проплыл десяток метров, лег на спину и замер, расставив руки и покачиваясь на воде. Ух, здорово-то как!

Потом в сознании промелькнула укоряющая мысль: «Я же опять забыл позвать Ташу!» Спохватившись и подумав, что как-то неудобно голым встречать кого бы то ни было, я поплыл к берегу и пробежал к маленькой баньке, стоящей немного в стороне на берегу. Открыв дверь, я с наслаждением вдохнул запах сохнущих березовых веников и, к немалому своему удовлетворению, обнаружил чистые полотенца и белье на полках в предбаннике. Вытерся, оделся и вышел наружу. На лужайке ничего не изменилось. Я уселся прямо на сочной траве и стал представлять Ташу: ее лицо, волосы, фигуру, мысленно зовя ее к себе в гости. Но ничего не происходило. Открыв глаза, я увидел все тот же безмятежный пейзаж.

Я повалялся еще немного на солнце, попытался еще пару раз вызвать Ташу и решил зайти в дом — по-хозяйски проверить, все ли там в порядке. Внутри все было просто классно, даже дрова опять лежали в камине, словно я его и не топил. Уселся в кресло и вспомнил, что на улице на этот раз не было комаров: «Интересно, куда они подевались?» Послонявшись по дому, я решил посмотреть телевизор — благо он стоял в углу комнаты. Взяв пульт, нажал на кнопку. Телевизор, послушно мигнув, включился. «И что тут показывать могут?» По ОРТ гнали какой-то старый сериал. По РТР катались пары прошлогодних танцев на льду. «Они их что, снова собрали? Нет, это старая программа. Чушь какая-то…» Переключил на ТНТ — там все те же сопливые юнцы грелись у костра. «Что за черт? Это какая-то сплошная программа „Ностальгия“ по всем каналам!»

С раздражением выключил телевизор и обратил свой взор к книжной полке. «Так, посмотрим, есть ли там что интересное?» Оглядывая корешки, я понял, что уже читал эти книжки. Открыв пару из них, только убедился, что внутри были знакомые мне рассказы и повести. Я задался целью найти что-нибудь новенькое. «Вот что-нибудь из Стивена Кинга, например. Ну, хотя бы его „Башню“. Как раз не читал „Волков Кэллы“ и дальше. Хм, есть ли он здесь? Ага! Вот, вся „Темная Башня“ подряд! „Колдун и Кристалл“». — Я взял с полки книгу, раскрыв ее на случайной странице. Да, ее помню, там еще действие было как бы отнесено назад во времени. Закрыл книгу и поставил ее на место.

«А вот эту еще не читал!» Я достал с полки том с названием «Волки Кэллы» в предвкушении хорошего времяпрепровождения за чтением увлекательной книги. Мое слюноотделение книгомана было прервано на самом вкусном месте, когда я открыл вторую страницу. После заглавия и имени автора ничего не было! Вся книга представляла собой томик девственно чистой бумаги, которой не касался печатный станок.

Я тупо перелистывал книгу, пытаясь сообразить, что же такое происходит? Потом одна хилая догадка блеснула в моем сознании, и я схватил следующий том: «Песнь Сюзанны» — тот же результат. Книга годилась только что в макулатуру, ну, или для рисования, на худой конец.

Я сел на диван. Мысль продолжала ворочаться в голове, пока не сформировалась окончательно: «Я могу, ощущать здесь только то, что помню. Все книги и телевизионные передачи здесь только уже виденные мной. Или все же могу придумать что-нибудь новое? Трудно сказать, но расслабившимся сознанием новой книги точно не сочинишь!»

«Ну и что же делать дальше? — соображал я, пребывая в горизонтальном положении. — Интересно, а что будет, если пойти прямо через лес, может, куда-нибудь да выйду? К другой пирамиде, например. Неохота к этим Морозам переться — уж слишком холодно». Решив, что здесь уже все обследовал, я вышел из дома.

Летний день продолжался, заманивая меня совершить увлекательную прогулку на лоне природы. Обойдя дом и большую поленницу дров, я поискал какую-нибудь тропинку. К каждому дому должна вести дорожка, а то и не одна. В самом деле, в лес вела двухколейная дорога, слегка заросшая травой. Что может быть лучше для легкой прогулки в астрале? На опушке несколько растений банана склонили листья у самого пути моего следования. С одного свисали огромные грозди бананов. Некоторые из них были желтые. «Интересно, откуда здесь еще и культурный сорт?»

Я не преминул воспользоваться ситуацией и, подойдя, выломал пару плодов. «Бананов я в астрале еще не ел! Да и вообще не ел. Только раз и довелось водки с Морозами пригубить».

Бананы оказались вполне съедобными, и я пошел по дорожке, закусывая на ходу. В целом лес производил впечатление нашего, русского. Но попадались в нем и несуразные представители флоры, вроде пальм и бананов, что росли на моем участке. Я, как заядлый грибник, заинтересованно посматривал по сторонам в поисках даров леса. Ельник сменился на сосновый бор, и в нем то там, то тут стали попадаться шляпки боровиков. Я даже сорвал один, осмотрел и обнюхал со всех сторон — стопроцентный белый гриб. Повертел в руках и выкинул. Складывать-то некуда. «Да и что я здесь с ними делать буду? Жарить, что ли, а потом и есть еще? Вот дела!» Усмехнувшись, я вернулся на тропинку и продолжил свою прогулку. Дорога через кустарник вышла на красивый некошеный луг с цветущими травами по пояс.

«Интересно, и куда это я иду?» В голове всплыл явно не самый умный вопрос. А иду я, как в сказке, неведомо куда. Не хватало еще избушки на курьих ножках для полного облома. Впереди на краю луга у самой опушки что-то темнело. «Надо подойти поближе, посмотреть!» — подумал я и направился с дороги в ту сторону. Приблизившись, увидел, что это и есть так мною желаемая избушка на курьих ножках.

«Так! Или я с ума схожу, или кто-то надо мной издевается, — начал я злиться, опасаясь за свой рассудок. — Вот зараза! Она ж по всем правилам, без окон, без дверей. А если ей сказать, как в сказке… Как там было-то?»

— Избушка, избушка! Встань к лесу задом, ко мне передом! — немного истерично выкрикнул я.

Избушка, невозмутимо поскрипывая, переступила с одной куриной ноги на другую и послушно повернулась. «Вот умора! Подойти, глянуть внутрь, что ли?» Я осторожно приблизился, открыл дверь, порог которой приходился мне по пояс, и уставился в проем. Там была абсолютная темнота. Такое впечатление, что избу топили по-черному. «Чего в жизни не бывает? Хоть Бабы-яги не встретил, и то ладно. Пойду-ка я лучше домой да еще искупаюсь». С этими мыслями я вернулся к дороге и зашагал обратно. Дошел до опушки, заросшей кустарником, и, пройдя его, остановился.

«Что-то не припомню, чтобы таким глухим ельником сюда шел. Может, дорогу перепутал? Так она одна. К избушке направо свернул, а обратно, когда вышел на дорогу, — налево. Все правильно!» Я вздохнул и пошел по лесу. В голову стали забираться всякие дурацкие мысли. «Какой-то лес жутковатый. Мхом весь оброс. А что, если здесь еще и змеи всякие водятся?» — уже паникуя, подумал я и почувствовал, как отовсюду лезут шипящие твари. Не выдержав, я побежал по дорожке, пока не наткнулся на сгорбленную фигуру старухи, сидящей на большущем пне.

— Что, милок, несладко от змеек-то бегать? И чего, спрашивается, меня звал? — раздался скрипучий старческий голос.

Я остановился как вкопанный. Змеи, шипя, суетились вокруг, но не подползали близко. Передо мной на пне сидела классическая Баба-яга: изжеванное лицо с длинным крючком носа, ввалившийся рот и страшные лохмотья вместо одежды. И с этого древнего лица, из-под густых седых бровей меня сверлили, насмехаясь и издеваясь, маленькие свирепые глазки.

— Это случайно. Подумалось вот… — промямлил я, не придумав ничего путного. Когда же я ее успел вызвать? Ах да, с этой избушкой на курьих ножках. Вот сволочь! Ташу так никак не удавалось, а эта тварь, вот уж точно, легка на помине.

— Ах, подумалось! Хе-хе. Каждый идиот, значит, как сюда заявится, так меня вспоминать. Нет уж, раз вызывал, так просто от меня не уйдешь! Ну, чем расплачиваться будешь?

— Да нет у меня ничего, — испуганно заканючил я.

— Как нет? А твой страх хотя бы? Этого-то добра с собой, наверное, мешок прихватил. Смотри только в штаны не навали, а то весь кайф сломаешь! — уже громогласно хохотала старуха и ткнула в меня своей клюкой. — А теперь спляши-ка мне, мой милый!

И на меня со всех сторон ринулись полчища изголодавшихся змей. Не знаю, на что был похож мой танец, когда я прыгал, пытаясь уворачиваться от жалящих гадов, но удовольствие старухе доставлял этим неимоверное. Неведомо, сколько я так отплясывал, но наконец мне это надоело, и я встал, позволяя змеям свободно кусать мои почему-то босые ноги.

— Все, бабка, достала! — крикнул я. — Все равно это только мое воображение. Так что пусть кусают!

— Воображение, говоришь? — ехидно спросила старуха. — А что ты на это скажешь? — И опять ткнула в меня клюкой.

Я увидел, как под ногами змеи начали превращаться в угли, которые стали постепенно разгораться красным светом. Окружающий лес при этом куда-то исчез, и все стемнело. А угли, все больше раскаляясь, стали жечь мои ступни. Мне ничего не оставалось делать, как опять исполнить свой дурацкий танец, ища голыми пятками места попрохладней.

— Ну вот, а ты плясать не хотел! — почти ласково проскрипела бабка и опять ехидно захихикала своей милой шуточке. — Эх, хорошо с вашим братом общаться! Прям душа отдыхает.

— Ты чего это, бабка, не по своему профилю работаешь? — Я решил остудить ее пыл, уличив в плагиате. — Пятки жарить не по твоей специальности. Этим бесы занимаются!

— Вот болван! — расстроенно возмутилась старуха. — Ты бы еще Самого помянул. Ну, раз тебе проказы добренькой бабушки не понравились, то… хе-хе… Сам напросился. Сейчас тебе бесенята устроят!

Бабка со своим противным голосом исчезла, а меня в полной темноте вдруг подхватили и потащили непонятно куда какие-то мохнатые да хвостатые тени, хрюкая и визжа от удовольствия. При этом я почувствовал, что тело мое стало с бешеной скоростью вращаться так, что я уже не мог удержать разлетающихся рук и ног. У меня создалось ощущение, что конечности сейчас оторвутся. Даже кожа на щеках захотела куда-то сбежать. Я взвыл от этих диких ощущений. Можно было бы попробовать сбежать к Морозам, но в том-то и загвоздка, что, начиная с трюков со змеями, мне не давали ни мгновения сосредоточиться. И упасть в обморок, оказывается, здесь или невозможно, или надо уметь. А со мной вытворяли уже неизвестно что: и вертели, и кололи, и пилили, и кожу живьем сдирали…

Я орал благим матом и ругался на чем свет стоит. Пока в конце концов не отмочил трюк, который и спас меня от этой веселой компании. В очередной раз, когда эти шустрые ребята решили поковыряться в моей голове или вообще ее оторвать, я, заорав, как сирена, так сильно сумел испугаться, что зажмурил-таки свои скорбные очи. Открыв снова глаза, обнаружил себя в своей постели продолжающим выводить тарзанские рулады. Сообразив, что нахожусь в реале, притих, переживая, не очередная ли это шутка моих «веселых визави», но бесов нигде больше не наблюдалось.

Потихоньку, лежа на кровати, я начал ощупывать свои телеса. Так, одежда на мне, голова и лицо на месте. «Уф! Кажется, пронесло! — Я вздохнул с облегчением, присел на кровати и посмотрел на часы. — Полпятого — это ж я шесть с половиной часов там болтался и из них, наверное, часа четыре выплясывал краковяк с чертями! — Внутри повисла тоскливая пустота. — Как же теперь туда соваться? Да еще и ребят тащить! Ой, так меня, наверное, Славка разыскивает!»

Я, засуетившись, побежал к телефону… Слава был уже у себя дома, но ко мне идти не решался, так как я не отвечал на звонки. Поскольку я считал, что ему явно противопоказано находиться у себя дома в одиночестве, то скомандовал явиться ко мне для обсуждения дальнейших действий, а сам побежал по комнатам наводить хоть какой-то маломальский порядок.

Через час Слава с Федей вваливались ко мне в квартиру. Один, очевидно, поделился приглашением с другим, а тот, естественно, не усидел на работе и полетел на своей тачанке сюда, предложив приятелю услуги таксиста. Ребята явно ожидали новых рассказов и, как говорится, рвались в бой.

— Что-то у тебя вид кисловатый? — наконец заподозрил неладное Федька, выгружая на стол прикупленные по пути харчи. — Неужто опять не получилось в астрал выйти?

— Да как бы вам сказать? Получилось, и даже слишком. Вот теперь и думаю, что с этим дальше делать? — промямлил я, скукожившись на табуретке.

— Ты вот что. Не спеши. Сначала чаю за воротник зальем, а потом ты обстоятельно, в подробностях все нам расскажешь — ну, как обычно. А уж затем устроим научный совет.

— Научный совет? — взвыл я. — Нет уж, не получится научного совета! Мне, если только вот он, — кивнул я в сторону медика, — помочь может как психотерапевт.

— Какой я тебе психотерапевт? — возмутился Славка. — Но все равно, ты нам сейчас все с самого начала расскажешь.

Я послушно начал свой повествовательный марафон. Благо чай помог расслабиться, и я, уже без дрожи в голосе, вспоминал последние похождения.

Все-таки, несмотря на все предупреждения, моя дружба с Дедами Морозами и Бабой-ягой вызвала злостные насмешки со стороны друзей. Сколько ни убеждал ребят, что это были хотя бы частично порождения моей больной фантазии, они никак не могли спокойно о них слышать, постоянно комментируя:

— Бедненький ты наш Жихарка, как же это тебе Бабушка-яга попку-то подпалила! — или участливо спрашивали: — Так как вы там с гномом-то хороводы водили? — или еще чище: — Сколько же вы с Сантой на душу приняли, что у вас олени заговорили?

— Вот видишь, а ты боялся. — Под конец Федька, неуверенно морща лоб и строя умную рожу, попытался подвести итоги. — Ну и пусть сказочная бредятина. Зато можно консилиум, а не научный совет устроить. Один врач у нас уже есть.

— А если серьезно, Женька ведь вполне нормален, чтобы такую ахинею нести, — вынес свой диагноз по поводу моего сумасшествия Славка. — И все-таки нам надо подумать, как дальше-то быть? — И, с надеждой посмотрев на меня, спросил: — Как по-твоему, можно хоть как-нибудь вызвать Ташу?

— Мне кажется, она была закрыта от меня. Вряд ли сама не хотела выходить на связь. А вот еще что-нибудь придумать пока на ум не приходит.

— Ну и дурак, раз не додумался! — возмутился Федя. — А других покойничков ты вызывать пробовал? Они-то могли бы помочь. Ну почему дуракам везет! Ведь никто из нас туда не попал, а этот Трус и Балбес в одном лице там разгуливает, да еще и дружбу со всякими сомнительными элементами водит.

— Вам бы с ними «подружить» — то-то бы порадовались! — обиженно возмутился я. — Хотя верно, про умерших совсем забыл. Правда, из близких у меня там мало кто есть. Только одна бабушка там оказалась.

— Кроме того, что Балбес, так еще и счастливчик! — прокомментировал физик. — Или хотя бы своих Морозов о помощи попросил бы.

— Не все же сразу. Знаешь, задним умом все крепки! Вот завтра и займусь этим. — А сам испугался своего заявления, представив теплую встречу с Бабой-ягой.

— Договорились: завтра будешь вытаскивать нас в астрал! — безапелляционно заявил Федя.

— А как же работа?

— А! Не волк — в лес не убежит. Я отгул за прогул возьму.

— А ты, Слав, готов?

— Конечно. Между прочим, завтра Таше девятый день, — сникнув, напомнил Слава.

— Слушайте, а это мысль! Что, если она завтра сможет ответить на зов? Ведь, по-моему, не только в христианстве этот день отмечают.

— Может быть, может быть, — пробурчал Федька. — Ты лучше скажи: есть идеи, как нас туда вытащить?

— Поступим как обычно. Я буду транслировать картинку, а потом прыгну туда, пытаясь утащить вас за собой.

— Хорошо. Все равно ничего другого пока придумать не удается. Давай отдыхай — поздно уже. Я поеду. А ты как, Слав?

— Пусть у меня остается, — решил я за медика. — Нечего ему дома делать. Так что завтра ждем только тебя.

— К десяти буду. Пока!

Глава 10 ОТКРОВЕНИЕ ДУШИ

На следующий день мы с Федей разыгрывали комедию перед Славкой, пользуясь всего одним генератором для нашего тройного выхода в подпространство. По старинке мы съели таблетки, и физик отправил сначала меня, потом Ярослава и в последнюю очередь сам себя. Когда мы все собрались рядышком с нашими мирно покоящимися телами, у Славки возникла бредовая идея:

— А давайте возьмемся за руки и все вместе сильно-сильно позовем Ташу! Ну, как в детском саду дети Снегурочку зовут. У меня такое чувство, что сегодня это может получиться.

Отказывать влюбленному чудаку не было резона, и мы, взявшись за руки и закрыв глаза, стали, кто как мог, звать девушку. Спустя некоторое время немного в стороне послышался звонкий смех.

— Вы так любого с того света поднимете! Спасибо! Я вас сегодня ждала, и не ошиблась. — В углу спальни стояла и весело нам улыбалась Таша.

Пока мы с Федей ошарашенно оборачивались, не веря своим ушам и глазам, Славка уже пытался выжать из своей любимой все соки, как сумасшедшая соковыжималка.

— Милый, ты меня еще раз насмерть не задуши! — счастливо смеялась девушка, а сама с радостью подставляла лицо для поцелуев.

Славка же ничего не мог говорить, а только хрюкал от счастья, вымазывая Ташу слезами и соплями. Впрочем, ей это, по-видимому, не мешало. Даже наоборот, она уже сама принимала активное участие в засорении подпространства своими слезами. Мы с Федькой переглянулись: мол, не лишние ли тут будем? Но девушка заметила краем глаза наши попытки смыться и, оторвавшись от своего ненаглядного, воскликнула:

— Мальчики, стойте! У нас совсем мало времени. Меня всего на час отпустили «навестить» родственников. Давайте обсудим все самое важное, а потом мы со Славой отправимся попутешествовать. Все-таки он у меня основной родственник! — Озорно зовущим и пьяным от счастья взором она заглядывала в лицо любимому, продолжая обнимать его за шею.

Затем, явно сделав усилие, оторвалась, подошла к нам и поочередно обняла каждого. Я тоже на миг нырнул в аромат ее пушистых волос. Видимо, на моей расплывшейся в улыбке роже все было так ясно написано, что Федька не удержался от комментариев:

— Ай-ай-ай! Нельзя так отдаваться чувствам. Особенно по отношению к чужим дамам.

— А что бы ты понимал! Может, тебе и чужая, а мне родная, — блаженно улыбался я и уже Таше сказал: — Ты не представляешь, как я рад, что с тобой все хорошо!

— Родненькие вы мои! — поддержала шутку Таша. — Я тоже ужасно рада найти вас в полном здравии. И это далеко не пустые, слова. Вы просто не представляете, куда вы сунулись и что вас могло ожидать.

— Уже немного представляем, — виновато признался я.

— Так, быстренько рассказывайте, что произошло? — настороженно спросила Таша.

Мне пришлось уже в третий раз вкратце пересказать мои похождения в астрале. При этом Таша, серьезно хмуря брови, комментировала возгласами типа «Вот как!», «Ну и ну!» — а под конец моего доклада подвела итог:

— Прекрасно, что ты вышел в астрал и, еще лучше, что ты остался жив, а не свихнулся во время этой пиратской вылазки. Значит, так: сейчас обсуждаем дела здесь, потом мы со Славой полетаем… — Озабоченное выражение на Ташином лице опять сменилось на хитро-мечтательное. Видимо, она опять вспомнила основную цель своего визита, но взяла себя в руки и продолжила краткий инструктаж: — Жека, ты будешь ждать меня здесь, и, когда вернусь, мы с тобой уйдем в твой астральный якорь. «Там» у меня сегодня время не ограничено, и я смогу объяснить, что сама знаю. И до моих объяснений по астралу не бегать! Теперь вопрос: как вел себя мой избранный, пока я отсутствовала? Только не врать!

— Не очень-то, конечно… — дал я расплывчатую оценку.

Таша внимательно и долго смотрела в глаза Славе и спросила:

— Ты все-таки не верил, что со мной все хорошо?

— Я надеялся, как мог. Иначе мне было бы не вынести одиночества.

— Но теперь-то ты знаешь, что со мной действительно все в порядке? — ободряюще улыбнулась Таша.

— Знаю! Теперь я всегда буду с тобой.

— Только немного потерпи. Мне еще месяц до сорокового дня надо обучение в астрале проходить, чтобы узнать все, что там нужно для жизни. А в это время меня опять будут закрывать от всех остальных.

Слава явно приуныл, но затем радость встречи взяла свое, и парень предложил подруге:

— Ну что, полетели?

— Полетели! — восторженно воскликнула Таша и только в последний момент крикнула нам: — Мальчики, ждите нас к концу этого часа!

Они скрылись за стеной, чтобы на всю катушку использовать свой короткий шанс. Мы же с физиком немного постояли, думая каждый о своем. Наконец я сообразил, как скоротать время, — на улице стоял погожий летний день, и я решил этим воспользоваться.

— Федь я пойду во двор, на солнышке позагораю! Найду себе какую-нибудь кошечку и пристроюсь к ней.

— Что за зоофилия? — пробормотал друг.

— Пошли покажу. — И мы отправились во двор.

Искать долго не пришлось. За помойкой, спрятавшись от людей и собак, грелась на солнышке уличная кошка. Я недолго думая пристроился рядом и «погладил» ее рукой. Оставив руку на ней, «закрыл глаза» и отдался безмятежным чувствам разнежившегося зверька. Киска даже замурлыкала, видимо почувствовав своим кошачьим чутьем мое расположение к ней. Сознанием постепенно завладели ощущения теплого солнца, покоя и неги. Чего еще нужно, чтобы убить время в подпространстве?

Долго ли, коротко ли я так дрых, но меня вернул в сознание Ташин возглас:

— Эй! Ты долго еще спать собрался? Не боишься настолько «почить в бозе», что никогда не проснуться? — смеялась Таша, стоя рядом со Славой и Федей.

— А что, такое возможно?

— Почему бы и нет? Сколько угодно душ впадает в спячку после смерти. И запомни: в астрале возможно все! Ну, или почти что все. Вставай! Нам надо спешить. Марш в спальню! — И она помчалась ко мне в квартиру, таща Ярослава на буксире.

По их довольному виду можно было заключить, что они, в отличие от меня, даром времени не теряли. Я, как послушный гражданин, не замедлил себя ждать и присоединился к компании.

В комнате Таша сказала:

— Мальчики, — при этом она указала на Славу с Федей, — вы не выходите, пока Женя не ознакомит вас со всеми опасностями астрала и подпространства. Сейчас мы проводим вас в ваши тела, а потом уйдем с ним пооткровенничать на всевозможные темы. В следующий раз вы пойдете через порог только после полного инструктажа — надеюсь, что успею передать ему все необходимые сведения по технике безопасности. Иначе боюсь, что никогда больше вас не увижу. Слава, давай прощаться. Главное, не унывай! Моя командировка кончится через месяц, и мы сможем видеться сколько угодно.

Они опять стояли и все никак не могли налюбоваться друг другом. Федюня тем временем уже «просыпался» с той стороны. Наконец Таша шепнула Славе:

— Все, больше нет времени! — поцеловала его еще раз и подтолкнула к лежащему на кровати телу. Когда приятель «исчез» в нем, она быстро обернулась ко мне и сказала: — Иди в свой якорь и сразу же вызывай меня оттуда! — И тут же растворилась в воздухе.

По ее совету я закрыл глаза и представил себе свой домик под пальмами и елями…

Спустя мгновение я с удовольствием оглядел уже ставший привычным и даже родным пейзаж своего якоря. Дом, речка и банька были на месте, как и несколько кокосовых пальм и банановых деревьев.

Я почувствовал, что сильно волнуюсь. До меня вдруг дошло, что мне предстояло услышать настоящее откровение эзотерических тайн в прямом изложении Ташиной души, какого еще, наверное, никто их живущих не получал. Я чувствовал себя каким-то Моисеем на горе Синай. Нет, даже, наверное, ему откровения не были изложены в таком объеме, как предстоит услышать мне.

Пройдя на середину лужайки, я закрыл глаза и «позвал» Ташу, представив ее лицо.

— Привет еще раз, астральный турист!

Я открыл глаза и увидел нашу грустно улыбающуюся красавицу.

— Классно! Как все легко получилось! — воскликнул я и, заметив печаль в ее глазах, попытался поддержать девушку. — Таш, ты не унывай! Пройдут эти тридцать дней, и вы опять встретитесь!

Она вздохнула, пытаясь скрыть свои чувства:

— Тут дело несколько в другом. Но не будем об этом сейчас. Я и сама еще не очень уверена в чем-либо, а у нас бесед на весь день хватит. Только погоди немного, сейчас ни о чем не думай или лучше подумай, какая хорошая травка у тебя на лужайке…

Я послушно уставился на травку и подумал: а ведь и действительно, кто же эту траву косит? Она короткая и сочная… Таша тем временем закрыла глаза и постояла немного.

— Все! Периметр ограждения на твой якорь я установила. Теперь можно безопасно хоть про самого дьявола вспоминать.

— Интересно. — Я с облегчением подумал, что теперь мы в безопасности от злых духов, а сам спросил: — Вот отсюда прошу поподробнее! Что такое черт и как с этим бороться?

Таша понимающе усмехнулась:

— Какой ты нетерпеливый! Знать, крепко тебя Бабушка-яга со товарищи приласкала. Даже гостью не приветишь да свои владения не покажешь, а сразу к делу. Нет уж, давай все по порядку. Кстати, хороший у тебя здесь уголок, уютный… Да-а, видно стремление к экзотике! — Таша, оглядывая лужайку, заметила за домом не вписывающиеся в пейзаж образцы тропической флоры. — Слушай, давай для начала посидим здесь, у воды, в тени тех красивых берез.

— Отлично! Только из избы пару стульев приволоку… — Я уже нацелился бежать в дом, как услышал заливистый смех и спросил: — Что-то не так?

— Какой же ты, Жека, смешной! Не обижайся. Я для этого с тобой сейчас и нахожусь, чтобы ты научился за стульями не бегать, когда это не нужно. Но мне как-то неудобно в твоем якоре распоряжаться. Это дело сугубо личное, можно сказать, интимное. Для меня большая честь и доверие, что ты пустил меня в свой якорь, — и, хитро улыбнувшись, добавила: — Хотя ты, разумеется, ничего этого не знал и пустил меня только потому, что я так тебе посоветовала. А я еще и защиту поставила без твоего ведома.

— Чувствую, что без твоего такого «нахального» вмешательства мой якорек в астрале долго бы не продержался. Так что я тебе очень признателен. И вообще, первый человек, которого был бы рад видеть здесь, — это ты. Так что все просто замечательно! Кстати, как вы тут друг друга называете, люди или души?

Таша опять прыснула:

— Ты еще не понял? Мы здесь говорим мыслями и понятиями. Здесь нет языковых проблем. А нужное или наиболее подходящее слово ты слышишь сам, то есть облекаешь в ту форму, какая наиболее понятна тебе. Так что человек или душа — выбирай сам, как тебе больше нравится.

— Да, действительно не подумал. — Я озадаченно почесал затылок.

— Теперь учись, что делать со стульями. Посмотри на это место. Подумай, что бы ты хотел изменить. Например, деревянный настил, плетеные кресла, столик или вообще беседку с грильней. Потом закрой глаза и представь ярко все это в своем сознании, а я пока отвернусь, чтобы тебе не мешать, — сказала Таша и занялась рассматриванием дома.

Я поступил, как советовала девушка, и, открыв глаза, увидел перед собой маленький столик и два плетеных ивовых кресла, стоящих на деревянном настиле у самой воды.

— Здорово-то как! — в восхищении воскликнул я и пригласил гостью к беседе: — Прошу в мой райский уголок!

— Как мило! — рассмеялась Таша, проходя к креслам. — У тебя явно есть вкус к жизни. Это здесь чуть ли не самое важное свойство. Поздравляю! Слушай, посмотри немного в сторону. Можно я тоже чуть-чуть пофантазирую у тебя в гостях?

— С удовольствием! — Я послушно уставился на противоположный берег речки.

— Прошу! — услышал я Ташино приглашение и увидел, что стол сервирован к чаю. На нем красовался большой, дышащий паром фарфоровый чайник, две изящные чашки и несколько вазочек с вареньем, сахаром и печеньем.

— Да-a, красота! — только и мог я сказать на это.

— Ну, давай приступать к беседе, — сказала Таша, разливая ароматный чай по чашкам. — Начнем по порядку. Предупреждаю сразу: мои знания весьма ограничены. Я могу говорить лишь о том, что сама испытала или узнала здесь. Но наиболее важные вещи о безопасности и правилах поведения в астрале знаю. Этого должно вам хватить, по крайней мере, до того, как я окончу свои «ясельные» курсы.

— Мм? — удивленно промычал я, наслаждаясь великолепным чаем.

— Это я так называю период моей астральной реабилитации. Сейчас начнется длительный этап ознакомления с астралом.

— Кстати, а почему тебя отпускали в подпространство только на один час?

— Первые три дня душе помогают привыкнуть к новой, во многом необычной обстановке — иначе сказать, психологически адаптироваться. Потом пять дней мне рассказывали, как здесь выживать. На девятый день душе дают неограниченно встречаться в астрале с родственниками или знакомыми. И дается один час на посещение изнанки реала (которую вы прозвали подпространством), чтобы повидать людей, по которым соскучились. Дольше там находиться молодым-зеленым считается опасно.

— Но ладно это, а что такое астрал?

— Как мне объясняли — это ничто. В том смысле, что здесь нет пространства и соответственно нет материи. Правда, время на этом уровне астрала еще сохраняется. Когда ты болтался в абсолютной темноте, это и был настоящий, свободный астрал. Но, как ты уже мог заметить, это не совсем простое ничто. Астрал по своей сути информационная составляющая мира. Его можно ассоциировать с бесконечно маленькой точкой, выходящей в любое место во вселенной, или с бесконечно огромным по своему потенциалу четвертым измерением. Астральная матрица, пронизывая весь реальный мир, как бы насыщает все объекты информационным полем или сознанием или, наоборот, является его информационной составляющей. Неорганическая природа не требует больших затрат информации. Чем сложнее субъекты, такие как растения и животные, тем большие затраты этого поля требуются для их воплощения. Тем плотнее оно становится, формируя плотную оболочку душ животных.

— А как же тогда устроен человек?

— Человек одновременно и похож на животных, и в то же время кардинально отличается от них. Душа человека формируется в зарождающемся ребенке, но, в отличие от животных, она состоит не только из плотной оболочки, пронизывающей все тело, но и гораздо большей по значимости души или сознания, которое и является сутью человека, осознающего себя и окружающий мир.

— Постой, постой. Ты сказала, что душа человека формируется вместе с формированием зародыша. А как же тогда реинкарнация и переселение душ?

— Ты делаешь типичную для всех нас ошибку, пытаясь противопоставить вещи, которые являются логическим дополнением друг друга. Как и все в природе, астральные эманации подчиняются рациональным законам. Если животное погибает, то его душа, состоящая в основном из плотной оболочки, автоматически пытается найти любую возможность угнездиться в новой жизни, иначе говоря, попросту выжить. Этот потенциал постоянно ощущают все живые организмы в виде инстинкта самосохранения. По законам сохранения энергии плотной оболочке выгоднее снова воплотиться в новом организме, чем раствориться в пространстве и потом снова формироваться в новом теле. Но то, что хорошо для животных, является почти смертью для души человека. Помнишь, о чем предупреждает Тибетская книга мертвых?

— Что-то вроде того, как избежать повторной реинкарнации и слиться с божественной энергией, — пробормотал я, чувствуя себя как двоечник на экзамене.

— Совершенно верно. Представь себе людей, живших в те времена. Основная масса их стояла на очень низком уровне развития, задавленная тяжелым трудом и ужасными условиями жизни. Они даже не представляли толком, как выглядят из-за отсутствия зеркал. Так что о каком уровне самосознания можно говорить в таких условиях? После смерти душа этих людей пыталась воплотиться в новом теле по той же схеме, как и у животных. У недоразвитых душ элементарно не хватало сил выйти в астрал. В общем-то все божественные откровения и были направлены на то, чтобы развить душу до уровня, позволяющего вырваться из цепи реинкарнаций, и помочь ей при переходе на небеса. Надо сказать, самосознание большей части современных людей развито в достаточной степени, чтобы выйти в астрал, но другие качества могут отягощать их душу.

— А ты можешь рассказать, как выходила в астрал и что происходит с душой в это время?

— Этот момент является самым опасным. Если душа самостоятельно, «по-пиратски» выходит в астрал, она, не зная о своих новых возможностях, начинает реализовывать их. Пользуясь своим воображением, она начинает структурировать инфоматрицу в иллюзию трехмерного пространства в некотором радиусе вокруг и создает для себя гнездышко по своему вкусу, где может всегда уединиться. Это псевдопространство и называют астральным якорем. Проблема новой души в том, чтобы научиться управлять своими мыслями, так как любая вещь или явление здесь «материализуются» в ощущениях, а ощущения не что иное, как продукт твоей фантазии.

— Погоди. Так ты тоже продукт моих мыслей? — испугался я.

— Нет, успокойся! — Таша рассмеялась. — Не все так плохо, но и не все так хорошо. Слушай дальше. Все твои фантазии основаны на твоем жизненном опыте. Даже если ты выдумываешь что-то новое, оно все равно будет основано на твоих прошлых ощущениях и переживаниях — ты не сможешь выдумывать активные самостоятельные образы, например меня или других людей. Я самостоятельна и действую независимо от твоих желаний. А вот когда ты «пошел гулять» по тропинке, твоя фантазия с легкостью подсовывала тебе пейзажи один за другим. Здесь самое страшное для души — начать чего-либо бояться. Так ты создаешь сначала себе личный ад, а потом еще и призываешь на помощь активных помощников. Например, твой первый испуг был связан с комарами, когда воссоздал их в своих ощущениях. И чем больше ты пугался, тем злее они тебя жалили. А представляешь, если бы ты испугался несварения желудка? Так ведь можно лет сто просидеть в туалете, не сходя с места! — смеялась Таша.

— Не надо об этом, а то что-то в животе заурчало! — испуганно хихикнул я и спросил: — Ты лучше скажи, откуда Баба-яга на мою голову свалилась?

— Вот это относится ко второму кругу личного ада. Если ты даже справишься со своими фантазиями, любое воспоминание о нечисти, связанное с испугом, тут же призывает ее к тебе. Они, как мухи, слетаются на твои эманации страха, так как отрицательные эмоции кормят и делают их сильнее. Кстати, важно, что ты встретил эту Ягу на обратном пути, стерев предыдущие пейзажи. Это не позволило ей отследить путь в твой астральный якорь и подселиться в нем. Тогда, считай, пришлось бы создавать его заново. Все эти демоны, джинны, драконы и бесы являются свободными пиратами астрала. Но можно угодить и в третий круг, уже не персонального, а самого настоящего ада, где твоя воля и способности к творчеству будут задавлены и подчинены пирамиде инферно. Но туда, насколько я знаю, попадают за особые заслуги.

— Да уж, страсти-то какие! Так как же тогда в астрале выжить?

— А вот этому и учат на курсах молодых душ! — рассмеялась Таша. — После того как ты осознал, что ты такое и кто такие злые духи, тебе легче будет управлять негативом. Первое оружие против бесов и собственных страхов — это смех и хорошее настроение. Ты же сам придумал вечный репеллент против астральных комаров. Так же можно и Бабу-ягу представить милой старушкой. Это злым духам хуже всего. Им нужен твой страх и страдание.

— Хороша игра — я чуть дуба от страха не дал!

— Вот как раз и важно рассматривать это как игру. Все равно до конца душу убить почти невозможно, если только через развоплощение. Но подчинить и заставить ее помучиться несколько сотен лет этим милым астральным пиратам вполне по силам.

— Вот ужас-то! Как же от них обороняться?

— У меня, например, есть охранный амулет. — Таша показала какую-то висюльку на шее. — Это защита для новичков в астрале, выдаваемая ангелами. А ты не пугайся всякой ерунды и не вспоминай нечисть без надобности. И научись ставить щит, чтобы не фонить на весь астрал своими мыслями.

— Это как?

— Очень просто. Помнишь, мы экспериментировали с закрыванием души от подсматривания. Вот это и есть. Например, я сейчас очень захотела укрыться с тобой в твоем якоре, и он отгородился от астрала стеной, не пропускающей мысли.

— А есть что-нибудь такое опасное в подпространстве… ну, на этой изнанке, чего нет в астрале?

— Всех опасностей, наверное, и не узнаешь, но принципиальное отличие — то, что на изнанке некоторые сущности могут заякорить душу, привязав ее к какому-нибудь месту, и тогда душа может погибнуть. Но это вы с Федей на себе уже испытали. Единственное, что такие места могут быть и посильнее, и поопаснее.

— Слушай, я тебя еще не затомил здесь вопросами?

— Да нет. Но, если разрешишь, можно пройтись по твоему якорю. Только помни, что ты открываешь этим мне свою душу. Ведь якорь — это твое представление о своем маленьком рае. Если чувствуешь, что не готов, — я пойму.

— Нет, твое присутствие доставляет мне только радость. Так что есть идея: пойдем в дом и посидим у камина. Я, как северный человек, люблю погреться у огня.

— Хорошая мысль, я с удовольствием присоединюсь!

Пока я разводил огонь, Таша рассматривала убранство комнаты, опять высоко оценив мои творческие возможности:

— Да, у тебя определенно есть вкус. Единственной уступкой ему ты сделал телевизор и пальмы с бананами. Кстати, зачем они тебе понадобились?

— А как же? Мороз сказал: «Придумай что-нибудь оригинальное». Вот я и придумал, чтобы на Землю в знакомый пейзаж не выпасть.

— Ну, это не страшно. Можно потом и подправить. А вообще-то забавно. Слушай, включи, пожалуйста, телевизор, покажешь мне чего-нибудь новенькое.

— Да он только старое показывает.

— Это для тебя старое, а для меня новое, — засмеялась Таша. — Ты что, еще не понял? Твоя память подсовывает тебе программы, которые ты смотрел, но я-то их еще не видела, так как у ангелов в гостях была.

Я, признав свою недалекость, включил телевизор.

— Давай сделаем так: ты переключай каналы, а я буду думать, что бы такого посмотреть, — глядишь, и найдем что-нибудь интересное для меня, что ты смотрел в последнее время.

Я принялся щелкать пультом, перескакивая с одного канала на другой.

— Стой! Давай «Битву экстрасенсов» посмотрим, отсюда это забавненько выйдет! — И мы стали смотреть передачу… Таша частенько комментировала: —…Естественно, фотографии — это первейший информационный след о событии… Вот, смотри: они не могут понять, умер мальчик или остался в живых. Он же был еще совсем маленький, его душа уже давно живет в новом теле. Поскольку он пока не стал индивидуальностью, ничего не потерял. Теперь у него еще одна попытка сыграть в игру под названием жизнь. А для них он не живой и не мертвый… А вот тебе пример инфернальных зон — смотри, как их колбасит! У них же душа обнажена, а они ее, считай, под высоковольтное напряжение суют…

После того как мы посмотрели передачу, Таша прошла к книжным полкам, а я пожаловался:

— Там то же самое, что с телевизором. Только прочитанные книги.

— А вот здесь я тебе смогу помочь! Я ведь тоже кое-что читала. Что тебя интересует? Может, тебе и повезет?

— Ты читала «Темную Башню» Кинга?

— Конечно, если что и читать, так ее.

— Всю?

— Так какой смысл читать половину? A-а! Ты, значит, застрял где-то?

— Да, на «Волках Кэллы».

— Так вот же книга, на полке!

— А ты ее открой.

Таша последовала моей просьбе и раскрыла книгу.

— Да-а! Твоей фантазии хватило только на обложку, — рассмеялась девушка. — Но это и к лучшему. Ты просто честен перед самим собой, а то бы напридумывал какой-нибудь муры и возмущался потом, чего это Кинг сбрендил!.. Ладно, отвернись на секунду.

Таша положила книжку обратно и встала перед полкой, закрыв глаза. Я послушно уставился на противоположную стенку и через пару секунд услышал возглас:

— Готово! Принимай!

Книжный стеллаж увеличился раза в три. Таша сняла с полки «Волков» и раскрыла книгу. Потом удовлетворенно кивнула и подала ее мне. Раскрытая книга была заполнена печатным текстом.

— Слушай, а почему ты не знаешь все? Ведь я слышал, что во время выхода души из тела она соприкасается с всемирным разумом. Ты же сама сказала, что у тебя было чувство эйфории и всезнания.

— Ой, не смеши! — попросила Таша. — Правильно, душа соприкасается с всемирным разумом, Богом, или, иначе сказать, выходит в астрал. Но при чем тут всезнание?

— Да, интересный подход к делу…

— Есть одна идея, — хитро прищурилась Таша. — У меня ведь тоже есть астральный якорь… — медленно выговаривала она, раздумывая, и добавила погрустневшим голосом: — Я мечтала первым туда Славу привести, но, видимо, придется отложить этот день надолго…

— Почему?

— Ты знаешь, я не буду сейчас говорить об этом, мне и так тяжело… Я придумала, как тебе попасть ко мне в гости и без меня привести туда Славу. Давай соединим наши якоря дорожкой!

— А как это сделать?

— Это будет нелегко. — Таша продолжала что-то обдумывать. — Но трудности и существуют для того, чтобы их преодолевать! Мой якорь — островок среди океана. Единственный способ проложить туда тропинку — встретиться под водой. Сейчас сделаем так: я уйду в свой якорь, а ты останешься здесь. Потом пойдешь по дороге и выйдешь на берег озера или, еще лучше, моря — но это по твоему усмотрению. Затем будет самое трудное: мы должны войти из своих якорей под воду и найти друг друга. То есть ты должен представить, как эта дорожка уходит вглубь, и встретить на подводной тропинке меня, идущую тебе навстречу. Главное, помни, что ты можешь дышать под водой, как на воздухе, или, лучше сказать, не дышать вообще. Ну что, готов?

— Готов!

— Тогда пошли! — И Таша испарилась из моего дома.

Делать нечего. Назвался груздем — полезай в кузов, то есть в данном случае под воду. Я обошел дом и зашагал по знакомой тропе, представив себе развилку, по которой, свернув направо со старого пути, вышел на берег бескрайнего моря. Дорожка, как ей и было положено, послушно убегала под воду. Я пошел по ней как ни в чем не бывало, только скинул джинсы и рубашку, оставшись в плавках. Самым сложным было заставить себя нырнуть с головой под воду и продолжать идти не всплывая. Поэтому я надел башмаки со свинцовыми подошвами и потихоньку брел по дну, вглядываясь в синюю мглу впереди. Пройдя десяток метров, заметил, что тропинка продолжается по тонкой каменной гряде, обрывающейся слева и справа в бездонную океанскую пропасть.

Вглядываясь в чернеющую бездну морских глубин, я не удержался и представил, какие чудища там могли бы водиться… Почти тут же над моей головой прошла какая-то тень… Я поспешил вперед и заметил, как сбоку от меня проплыла огромная серая туша. Приглядевшись внимательнее, я с содроганием понял, что вокруг меня описывает круги отвратительная акула. Я не мог разобрать: белая или тигровая, но намерения ее были очевидны. Никакие попытки убедить себя, что это игра моей собственной фантазии, не приводили к успеху. Я начал паниковать. Обратно поворачивать не имело смысла — ушел уже далеко, но и как скоро доберусь до Ташиного якоря, было неясно. Однако в любом случае мне очень хотелось соединить наши якоря и отступать из-за какой-то твари не собирался.

Тем временем серая хищница все сужала круги. Я в панике кинулся что было сил вперед, но только еще больше раззадорил акулу. Впереди уже показался Ташин ярко-желтый купальник, когда серая тварь пошла на меня в атаку. Я сумел увернуться в последний момент, но не совсем… мою руку обожгла боль. Серое чудовище проволокло меня несколько метров по тропе и бросило до захода на следующий круг.

С отчаянием я понял, что у меня нет кисти руки. Вместо нее вокруг расползалось бурое облако крови. Я приготовился к последнему удару кошмарной твари и, потеряв всякую надежду, покорно смотрел на приближающуюся ко мне огромную зубастую пасть.

Вдруг на акулу стремительно опустилась тяжелая сеть, будто сделанная из металла. Серая торпеда заметалась во все стороны, но ничего не могла поделать и стала медленно опускаться в морскую пучину.

— Глупый! — донесся до меня Ташин голос. — Что с тобой?

Поняв, что произошло, она схватила мою руку выше запястья и скомандовала:

— Закрой глаза!

Я послушался и понял, что боль в руке прошла.

— Все в порядке, можешь посмотреть!

Моя рука была в целости и сохранности. И только тут до меня дошел весь трагикомизм ситуации. Словно в подтверждение моих слов Таша укоризненно спросила:

— Ты что, забыл, о чем мы говорили, или по острым ощущениям соскучился? Ну, если со своей фантазией справиться не мог, то хотя бы прыгнул на изнанку или в собственное тело.

— Прости, я так хотел до тебя добраться, что позабыл обо всем. А тут с собственным страхом не справился и запаниковал. Ведь чего легче такой сетки было придумать? А я сосредоточился на своем ужасе, представляя, как акула мне руку оттяпает. И ведь оттяпала!

— На самом деле это серьезнее, чем ты думаешь. Если бы травма оставалась дольше, то могла бы зафиксироваться в памяти твоей души и впоследствии непроизвольно проецироваться на реальное тело. Кстати, это тебе еще один урок, как легко попасть под власть собственных страхов здесь, где для твоих фантазий не существует предела.

— Да, весьма наглядный урок!

— Слушай, тебе не тяжело в свинцовых башмаках передвигаться? Не обязательно идти по дну, можно над ним плыть. Важно только четко представлять себе дорогу. Ну что, двигаемся ко мне?

Я послушно устремился за Ташей, скинув башмаки и стараясь держаться на глубине. Через несколько метров дорожка пошла вверх, и мы всплыли на поверхность. Перед нами был неописуемо красивый остров. Прямо впереди сверкал на солнце ослепительно-белый коралловый пляж, обрамленный черными скалами с обеих сторон. Пляж переходил в зеленый луг и еще дальше в тропический лес. С лужайкой соседствовали пальмовые рощи. Остров был большим и гористым. Немного в стороне от нашего выхода из моря стоял дом на сваях, на который с берега вели мостки.

Мы вышли на пляж. При виде красивой Ташиной фигуры у меня невольно перехватило дыхание, и я потупил очи долу. Девушка, заметив мое смущение, подобрала с песка валявшиеся полотенца и, кинув мне одно, усмехнулась:

— Вытрись и отвернись на секунду!

Закутавшись в пушистое махровое полотно, я отвернулся, пока не услышал:

— Добро пожаловать! — Таша, уже одетая в легкое платье, стояла на тропинке и призывно махала мне рукой. — Пошли, продолжим беседу в доме. Нам еще осталось кое-что обсудить. Кстати, как тебе мой якорь?

Я в восхищении оглянулся на безбрежный океан и снова на остров.

— Честно говоря, в зобу дыханье сперло. Такая красота! — Я не знал, как выразить свой восторг, чем явно порадовал хозяйку.

— Ну, тогда посмотри на мое бунгало.

И мы пошли по мосткам в дом.

Бунгало стояло на большой деревянной площадке, наполовину затененной козырьком, идущим от крыши здания. На морской стороне стояли шезлонги, кресла и столик, которые, по желанию, можно было передвигать в тень или на солнце. Но мы не остались на улице, так как Таша пригласила меня в дом:

— Пойдем внутрь, а то на солнце жарковато. Вот через часик начнется закат, тогда его на террасе проводить можно будет.

Мы зашли внутрь, и мне пришлось опять удивляться. В середине комнаты пол представлял собой стекло, квадратом два на два метра. Под ним располагалось второе стеклянное дно под уровнем воды, так что были отчетливо видны рыбы, проплывающие под ногами. Бунгало стояло прямо на крутом коралловом склоне, и перед нашими глазами предстала ошеломляющая многоцветная панорама, подсвечиваемая косыми лучами солнца.

— Ну вот, у тебя у камина погрелись, а у меня рыбок поразглядываем, — пригласила меня Таша к мягким креслам, стоящим у окна в море.

— Слушай, такого я даже в кино не видел! Как ты такое придумала?

— Захотелось красоты — вот и придумала. Кстати, мы теперь стабилизировали наши якоря относительно друг друга и можем ходить в гости, если только «забор» не поставим. Отдыхай здесь когда захочется, и приведи Славу с Федей, пока я буду в «командировке». Объединяя якоря, можно вообще целый мир или, иначе говоря, пирамиду построить.

Я еще приставал к ней со всякими вопросами типа: что такое пирамиды или занавеска северного сияния, а она терпеливо объясняла…

— Здорово! Теперь только побольше бы таких пирамид найти, — радовался я и даже додумался спросить: — Так, может, мы все вместе общую пирамиду сообразим?

— Возможностей отдельной души хватает только на построение якоря. Все остальное — только временная короткоживущая проекция своей фантазии. Создание пирамид задача для более развитых астральных сущностей.

— А что ты говорила о душах и ангелах? Я пока ни одного ангела не видел. Кстати, как они выглядят?

— Это две противоположные по происхождению духовные системы. Ангелы — восходящая из глубин астрала, а души — поднимающаяся к этим глубинам.

— Подожди! Я совсем запутался: кто опускается, а кто поднимается?

— Сам себя запутал, бедненький ты мой, трехмерный! — хихикнула Таша. — Ты уж определись для себя, куда уровни астрала идут, вглубь или наверх. Если этот уровень принять за низ, то более глубокие уровни будут для тебя небесами, а Земля будет под тобой. Тогда ангелы спускаются с небес, а души восходят к ним. Так понятней?

— Да вроде как…

— Тогда еще об ангелах: это астральные сущности с разной степенью дискретности и индивидуальности. А выглядят они как тебе захочется: хоть с крылышками, хоть в виде плюшевого мишки, хоть чиновником из министерства нарядятся.

— Хорошо, для начала сойдет, потом выясним по ходу дела. Я думаю, что сейчас я знаю достаточно, чтобы не влипнуть в неприятную переделку. Но меня больше беспокоит, как я буду ребят в астрал вытаскивать?

— Вот здесь я не могу ничего посоветовать. Проблема в том, что, когда душа попадает сюда естественным путем, в этом участвует разрушающаяся плотная оболочка, а если сущность еще и сигналит о помощи, то ей помогают ангелы. Ты же просочился в обход всех правил. Для ребят астрала не будет существовать до тех пор, пока они не смогут представить хоть что-нибудь из него. Здесь, чтобы попасть куда-то, нужно сначала это увидеть.

В самом астрале мы можем перемещать друг друга к новым местам, а сработает ли это для ребят, чтобы вытащить их с изнанки, то есть подпространства, сюда, — не знаю. В общем, попробуй! Можешь у Морозов помощи попросить. Они хоть и не вполне нормальные, но добрые старики. Главное, проинструктируй ребят насчет всех опасностей и следи за ними. А лучше держитесь вместе. — Таша взглянула в окно и предложила: — Давай перейдем беседовать на открытый воздух. Полюбуемся на закат. Он здесь красивый — я старалась!

Мы вышли на веранду. Океан слегка дышал теплым влажным бризом, гоня легкую рябь в сторону берега. Мы уселись в шезлонги, повернув их в сторону заходящего солнца. Оно, начиная краснеть и увеличиваться в размерах, стремительно клонилось к горизонту, опускаясь в море недалеко от скалистого мыса. Сейчас светило уже не палило нещадно с небес, а нежно грело тело.

Таша недолго думая сообразила себе манговую «Маргариту», а мне «Пиннаколаду», но не ту, что продают в бутылках, а настоящую, из свежих ананасов и кокосового молока. Так мы и сидели, провожая солнце под большими листьями не то папоротника, не то пальмы, растущей в огромном горшке на веранде.

— Слушай, так я еще не отдыхал. Только Боба Марли не хватает для полной тропической идиллии… — восхитился я.

Таша щелкнула пальцем, и откуда-то с берега стали доноситься звуки Could you be loved. Я простонал.

— Все! Мне кажется, я всю жизнь готов так сидеть. Чего еще нужно для счастья?

— Много чего! — опять засмеялась довольная произведенным эффектом Таша. — Так прекрасно отдыхать можно лишь после как следует выполненного дела. Вот сейчас мы с тобой хорошо потрудились, хотя и не знаем, для чего это нужно и к чему все приведет. Но может быть, мы сделаем что-то такое, что повлияет на все мироздание. И надеюсь, в лучшую сторону.

— Да, ты права. Это нас и подстегивает. А что ты будешь делать следующие дни?

— Кроме знакомства с пирамидами и устройством астрала меня будут учить общим правилам поведения.

— А что, такие существуют?

— Да, существуют. Их немного, но вот как их выполнять, надо учиться.

— А скажи, как вы тут живете, едите, ну и так далее?

— Здесь все можно и ничего не обязательно, кроме, может быть, отдыха или сна. Душа тоже может уставать и требовать некоторой передышки от избыточных знаний или эмоций. Кстати, ты еще не устал?

— Ты знаешь, действительно немножко утомился, но эта обстановка так расслабляет, что тут же компенсирует усталость. А как насчет других функций?

— Это ты на что намекаешь? — хихикнула Таша. — Ладно, скажу. Есть миры, где все очень жестко определено, почти так же, как и в реале — в материальном мире. А здесь, в свободном астрале, ничего не обязательно. Но сразу предупреждаю: осторожней с астральным сексом! А то окажешься в самый пикантный момент в объятиях какой-нибудь инопланетной твари или Бабы-яги. Надо быть очень разборчивым в связях — это тебе не реал! — продолжала смеяться девушка. — Спасибо, ты меня весь день смешишь своими вопросами.

— Слушай, я забыл спросить: как вызывать родственников или знакомых?

— Очень просто. Представь себе вызываемого и переговори с ним. Можно связаться только на уровне передачи мыслей — почти как по телефону. Система вообще очень напоминает мобильную связь. Только по астральному мобильнику можно вызвать всего человека целиком в гости. Если абонент не отвечает, то он или закрыт от связи, или не хочет общаться. Когда душа закрывается от контакта, то она как бы полностью исчезает, и найти ее невозможно.

Мы еще некоторое время молчали, провожая пурпурно-лиловый шар в конце мерцающей солнечной дорожки. У меня в голове роился сразу миллион вопросов, но, понимая их несущественность, я тихо наслаждался обществом с человеком, ставшим мне, по сути, родным. Наконец Таша сказала:

— Нам надо прощаться. Я хочу еще повидать астральных родственников. Попить с ними чайку. Попробуй прыгни отсюда прямо в тело. Это умение может тебе понадобиться в будущем.

Как ни было грустно покидать райский уголок, но слово хозяйки — закон. И все-таки я не мог оставить ее просто так. Таша опять уходила надолго, отдав все свое свободное время на обучение наших садовых голов. Я подошел к ее шезлонгу, присел рядом, взял тонкую руку и поцеловал. Девушка смотрела на меня большими грустными глазами.

— Я даже не знаю, как выразить тебе свою благодарность. Спасибо тебе за все. Пока! — И зажмурился, представив себя на реальной кровати.

По ногам, рукам и спине ударила уже знакомая ноющая боль. Оглядевшись, я с удовлетворением отметил, что валяюсь у себя дома. Посмотрел на часы — было половина седьмого вечера. Значит, я отсутствовал около восьми часов. Не так уж долго. Только надо придумать какую-нибудь массажную кровать, чтобы тело не развалилось от бездействия и застоя крови.

Я опять прикрыл веки, пытаясь слегка двигать ногами и руками, чтобы вернуть кровообращение в норму. Перед взором стоял восхитительный закат. Очень не хотелось открывать глаза, настолько невзрачна была реальность этого мира с обшарпанной побелкой потолка и потертой мебелью спальни. Внутри меня грыз какой-то червячок. Казалось бы, все классно, мы скоро пройдем маршем по всему астралу и напишем на нем наши звездные (или грозные?) имена…

Вспомнились глаза Таши. Почему, несмотря на кажущуюся веселость, она все время грустила? И причина должна быть весомой. Какая-то мысль все время ее мучила, но высказывать девушка ее не хотела. Только один раз сказала, что не может показать Славе первому свой якорь и почему-то нужно отложить это событие надолго. Но тут же попросила привести Ярослава, пока будет отсутствовать. Что-то не складывалось. Эта нескладуха и вызывала грусть у Таши… и мне теперь не дает покоя. Оставалось надеяться, что со временем во всем разберемся. Важно, что мы действительно смелее сможем идти в астрал. Только теперь мне нужно весь этот ликбез повторить для ребят. Кстати, а где же они?