Песочный человек

Глава 4

Чтобы быть подальше от искушения во всем признаться родителям, Мишка сам, без напоминания, сел за уроки. Мысли его все время возвращались к песочному человеку и их с Петькой походу на стройку. Сейчас Миша жалел, что так быстро ушел от предателя Петьки и не расспросил подробнее о его встречах с песочным существом. Откуда-то он ведь узнал способ передать опасное проклятие. Зачем это песочному человеку? Ему так не понравился Петька или что?

От этих мыслей голова пухла, и уроки Мишка делал совсем медленно. Когда он закрыл последнюю тетрадку, за окном уже стемнело.

Мишка оставил верхний свет, но вдобавок к нему включил лампу. А потом подумал и включил свет в коридоре.

– Свет не выключайте на ночь, – крикнул он родителям.

Из гостиной выглянул отец.

– Ужастиков пересмотрел? – деловито поинтересовался он.

– Ага, – соврал Мишка.

– Хорошо, не выключим, – согласился отец и снова исчез в комнате. И все. Никаких нотаций! Все-таки родители у него были мировые! И Мишка снова почувствовал угрызения совести.

Не позволяя этому чувству завладеть собой, Мишка наконец лег спать. Забрался под одеяло, поерзал немного. Сон не шел. Он прислушивался ко всем звукам: в гостиной работал телевизор, во дворе ругались соседки и каркала ворона, громко тикали часы.

Мишка задремал, но ненадолго. Шуршание в коридоре заставило его проснуться и сильнее натянуть на голову одеяло. Неприятное такое шуршание, словно по полу что-то волокли.

– Папа? – осторожно спросил Мишка. Надо было вылезти из-под одеяла, спустить ноги на пол и выйти в коридор. Но заставить себя он не мог. Понимал, что папа будет смеяться. Он наверняка решил, что будет к месту немного подшутить.

Шуршание стало ближе, к нему прибавились тяжелые глухие шаги.

– Папа, это не смешно! – выкрикнул Мишка, больше не заботясь о том, чтобы не выглядеть глупо. Но ответа не услышал. Вместо этого совсем близко, чуть ли не над ухом раздался скрипучий шелестящий смех. Мишка и правда смотрел много ужастиков, тут папа был прав. Но никогда раньше, даже в фильмах Мишка не слышал ничего такого мерзкого. В горле стало сухо, словно он наглотался пыли. Мишка вспотел так, будто у него поднялась температура. Хотелось выбраться из-под одеяла и охладиться, но он не смел даже высунуть нос. А ведь Петька говорил, что одеяло для песочного человека не преграда! Но все равно. Это было хоть что-то.

– Пос-с-смотри, пос-с-смотри, – шипело, казалось, сразу со всех сторон. А потом все стихло. Шаги исчезли последними, но Мишка до самого утра не посмел выбраться из-под одеяла или заснуть. Его сморило незадолго до будильника. Когда же он проснулся, с трудом разлепляя глаза – их будто песком засыпало, так они болели! – он обнаружил, что свет выключен как в его комнате, так и в коридоре. И спрашивать родителей, не они ли это сделали, почему-то совсем не хотелось.

Позавтракав через силу – кусок в горло не лез, Мишка отправился в школу. Теперь он жалел, что так резко поссорился с Петькой. Мишке просто необходимо было поговорить с кем-то, кто тоже знает про песочного человека.

К счастью, Петька ждал его на перекрестке как ни в чем не бывало. Он даже сделал вид, что вчерашней ссоры не было. Ради информации и возможности выговориться Мишка решил поступить так же. К тому же сейчас он понимал Петьку чуть лучше. Он тоже на многое был готов, чтобы больше не трястись всю ночь под одеялом.

– Как дела? – спросил Петька с обычной улыбкой, но глаза его бегали из стороны в сторону, и он ни в какую не желал встречаться взглядом с другом. Похоже, он даже не сомневался в ответе.

– Неприятно, – коротко ответил Мишка. Ох, это было страшное преуменьшение, но что ему делать – кричать и заламывать руки? Нет уж, этого от него песочный человек не дождется.

Петька только вздохнул и почесал в затылке. Похоже, он был впечатлен такой выдержкой.

Некоторое время они шли молча. Прохладный осенний воздух немного взбодрил невыспавшегося Мишку, как и мелкий моросящий дождь.

– Как думаешь, с этим можно что-то сделать? – наконец снова заговорил Мишка спустя некоторое время.

– Я без понятия, – честно признался Петька. – На вторую ночь у меня в голове словно сам собой появился этот стишок и осознание, что если я его кому-то прочту, то песочный человек меня больше не побеспокоит. Я не собирался, правда! Но когда он коснулся моей ноги…

Петька скривился, всем своим видом давая понять, как его напугало это прикосновение.

– Но зачем было его передавать именно мне? – Мишка все еще не мог понять. – Есть же просто куча неприятных людей, передал бы кому-то из них.

– Кому? – плаксиво переспросил Петька. – Стасу? Чтобы он мне потом лицо разбил?

Мишка впервые в жизни пожалел, что не относится к людям, которые могут «разбить лицо». Ему бы хватило даже, чтобы о нем так думали. Скольких проблем можно было бы избежать! А ведь вроде бы все при нем – он пусть не слишком высок, но коренаст, плотного телосложения и в то же время хорошо двигается, на физкультуре всегда второй или третий! И сильный, это тоже любой подтвердит. Плохо только, что этого недостаточно, чтобы тебя не втягивали в неприятные истории… Да и Стас все равно сильнее, тут он Петьку понять мог.

– Почему сразу Стасу, – пожал плечами Мишка. – Будто кроме Стаса и людей на свете нет. Можно Инне Валентиновне, например.

Лицо Петьки в этот момент было неописуемым. Да и как описать такое, если сквозь зависть – надо же до такого додуматься! – сквозило уважение. Додумался! И страх – теперь точно не простит. И снова зависть. Нет, ну как так, выйдет сухим из воды! Потому как уж по Инне Валентиновне точно скучать никто не будет.

Инна Валентиновна вела в их шестом «А» математику. То есть это раньше она вела математику, а теперь алгебру и геометрию, и ее еще больше стало. Как будто до этого мало было!

Имя у нее было красивое и гладкое, а больше хорошего в ней не было ничего. Если бы имя должно было подходить к человеку, ее бы звали Яга Горынычевна, не иначе. Тут весь шестой «А» согласился бы.

Была Инна Валентиновна еще не старая, а немножко пожилая. Мишка слышал, как родители обсуждали, что детям надо цветы в школу принести на ее тридцатипятилетие. Но так никто и не принес. Потому что родители Горынычевну не любили никак не меньше, чем их дети. Инна Валентиновна ко всем придиралась. Даже отличница Катина получала двойки, стоило ей хоть немножечко ошибиться. В такие моменты учительница вся раздувалась от удовольствия и долго говорила о том, что это другие учителя могут закрывать глаза на лень этих якобы лучших учениц, но она, Инна Валентиновна, не такая!

А еще она просто обожала устраивать контрольные и проверочные, при этом предупреждала только о половине из них. А если она теряла чью-то тетрадь, то говорила, что ее потерял сам ученик, и ставила двойку. Спорить же с ней было бесполезно.

Одним словом, это был самый подходящий кандидат для того, чтобы натравить песочного человека. Единственное, что беспокоило Мишку, так это то, что она могла взять и прочитать стишок всему классу. Что тогда будет? Он поделился своим беспокойством с Петькой. Они уже дошли до школы и торчали в раздевалке. Здесь было тихо, все остальные ученики давно разошлись по классам.

– Мне кажется, это не сработает, – подумав с минуту, решил Петя. – Песочный человек, может, и крут, но вряд ли он сможет разорваться на двадцать пять человечков, чтобы навестить всех сразу. Другое дело – справится ли он с Инной Валентиновной…

– Это уже не наша проблема, – отрезал Мишка. – А я попробую.

– Земля тебе пухом, дружище. – Петька закатил глаза и хотел еще что-то сказать, но тут прозвенел звонок.

Всю биологию Мишка просидел как на иголках, да и Петька со своего места сверлил его взглядом. Сесть рядом он так и не решился.

Вторым уроком была алгебра, и Мишка впервые не дрожал от страха, что его спросят. Он в этот раз и впрямь был плохо готов, после бессонной-то ночи. Но в этот раз он думал о том, что сделает, если его спросят. Прямо на уроке, чего ему терять, он подойдет к Инне Валентиновне и прочитает ей стишок. Негромко, чтобы другие не услышали.

Может, Инна Валентиновна что-то почувствовала, а может, она все-таки читала мысли, но Мишку за весь урок она так и не вызвала. Будто и вовсе нет никакого Мишки! Вот всегда бы так. Мишка чуть было не дрогнул, но вспомнил, как математичка измывалась над его одноклассниками, довела до слез Улиткину Вику, а еще обозвала их всех вместе лоботрясами и неучами. Насчет себя Мишка уверен не был, но за ту же Лизу Катину было обидно.

Так что, когда звонок прозвенел, он дождался сначала любимой фразы Инны Валентиновны «Звонок для учителя», а потом ее кивка. Так она разрешала всем покинуть класс. И вот какая штука. Даже если после алгебры была не большая перемена и в столовую идти было не надо, весь шестой «А» все равно выметался из кабинета за пару секунд. Будто Инна Валентиновна отравляла воздух вокруг себя, и хотелось оказаться как можно дальше от нее.

Одним словом, не было ничего удивительного в том, что менее чем через минуту в кабинете остались только Мишка и учительница.

– Чего тебе, Дроздов? – Инна Валентиновна так мрачно посмотрела на него, что Мишка с трудом подошел ближе.

Колени у него дрожали, и больше всего он боялся, что станет заикаться. Вдруг именно из-за этого заклинание не сработает? Вот обидно будет!

Наконец он набрался смелости, сел за первую парту прямо перед учительницей и, глядя ей в глаза, четко произнес по памяти: