Перья

Странно, что всё так обернулось.

Дорогами мы ходили всегда разными. Закупались в разных магазинах и вращались в абсолютном противоположных друг другу кругах.

Мы не были похожи ни на себя, ни на кого бы то ни было ещё.

Мы были.

В этом и заключалась странность и притягательность той силы, которая свела нас вместе.

Сигареты мы тоже курили разные.

Она взяла с собой пепельницу. Я обошелся урной возле входа.

Разговорились.

Смущенно.

Так, как говорят люди, очутившиеся в одной комнате.

– Чем занимаешься?

– Ничем. А ты?

– Тем же стараюсь.

Пьяные, а от того мечтательные и романтичные.

Мы долго сидели за одним столом, переглядывались и пили. Пили так, словно больше ничего и не оставалось. По сути, так оно и было, ведь собрались мы только за этим. Любые разговоры сводились лишь к разговорам, которые не несли с собой ничего.

Мы просто трепались, надеясь заинтересовать друг друга.

Когда все закончилось, она предложила прогуляться. Домой идти не хотелось, а спать не было никакого смысла, ведь первые лучи желтого дьявола уже норовили забраться мне под куртку, чтобы согреть.

Она не отставала, то и дело, обнимая мою тогдашнюю худобу. Незаметно пощипывая и прощупывая то, что не могла разглядеть под слоем дешёвой мешковатой одежды.

Мне нравилось.

Мне нравилась игривость, которой она распоряжалась, как одним из главных достоинств, не думая о том, что могут сказать сонные прохожие.

Мы смеялись.

Ее слова были абсурдны и бредовы. Никчемные, но смешные, а поэтому такие родные и знакомые, ведь более я ничего когда не слышал. Никчемность всегда сопровождала меня, изображая путеводную звезду. Символ и крест, с которым мне бы предстояло проделать свой путь, как это делают многие другие. Такой же естественный, как воздух.

Холодный и влажный.

Опьяняющий.

Свежий.

Утренний.

Пьяные этим воздухом мы ввалились в круглосуточный магазин и, перебив половину бутылок, сбежали не заплатив.