Первый звонок с небес

Шестая неделя

За два года до того, как Александр Белл изобрел телефон, он кричал в ухо мертвого человека.

Ухо, барабанная перепонка и соответствующие хрящи были вырезаны у трупа хирургом, помощником Белла, чтобы тот – молодой преподаватель ораторского искусства – мог изучить, как барабанная перепонка передает звуки. Белл приладил к ней соломинку, на другой конец поместил кусочек покрытого копотью стекла, а на выходе прикрепил воронку.

Когда испытатель кричал в воронку, барабанная перепонка вибрировала, соломинка приходила в движение и оставляла отметки на закопченном стекле. Поначалу Белл надеялся, что эти отметки помогут в обучении речи глухих детей и подростков – в том числе его жены по имени Мейбл Хаббард. Но вскоре понял, что у сделанного открытия может быть гораздо более широкое применение.

Если звук мог не только подавать вибрации на соломинку, но и порождать электрические колебания, то слова способны преодолевать те же расстояния, что и электричество. Все, что потребуется, – это подобие барабанной перепонки на одном и на другом конце.

На появление этой мысли вдохновил череп мертвеца. Таким образом, мертвые стали причастны к телефонной связи еще за два года до того, как появился первый телефон.

На севере Мичигана листья опадают рано, и к середине октября деревья уже стояли голыми. Это придавало пустым улицам Колдуотера жутковатый облик, будто мощная сила прошлась по городу и высосала его без остатка.

Но эта пустота задержалась ненадолго.

За пару дней до того, как мир узнал о колдуотерском чуде, Джек Селлерс, гладко выбритый, в накрахмаленной синей рубашке, с зачесанными назад волосами, стоял посреди обгоревшей кухни Тесс Рафферти. У него на глазах женщина добавила ложку быстрорастворимого кофе в кружку с уже налитым напитком.

– Так кофеина больше, – сказала она. – Пытаюсь не заснуть: вдруг она позвонит поздно ночью?

Джек кивнул. Осмотрелся. Огонь не сильно повредил первый этаж, хотя от дыма некогда песочные стены выглядели как поджаренный хлеб. На столешнице Джек заметил уцелевший в огне старенький автоответчик и, конечно, драгоценный телефон Тесс – бежевый настенный аппарат, вернувшийся на свое место слева от кухонных шкафчиков.

– Значит, у вас только такой телефон?

– Это дом моей мамы. Так ей больше было по душе.

– И вам тоже всегда звонят по пятницам?

Тесс помолчала.

– Вы меня допрашиваете?

– Нет-нет. Я сбит с толку так же, как и вы.

Джек потягивал кофе и старался не поглядывать на Тесс слишком часто. Он объяснил, что зашел в дом, чтобы оценить ущерб от пожара: в городках вроде Колдуотера полиция с пожарными работали сообща, – однако оба понимали, что Джек лукавит. Ведь в ночь пожара он распорядился, чтобы телефон Тесс вынесли из огня. Зачем ему это? Разве что Джек понимал, что этот телефон особенный.

За пятнадцать минут они рассказали друг другу всю правду. Все равно что поделились самым важным в мире секретом.

– Да, – сказала Тесс, – мне звонят лишь по пятницам.

– И всегда сюда? На работе такого не случалось?

– Я не была на работе. Я заведую детским садом. Сотрудники пока справляются сами. А я придумываю отговорки, почему не смогла приехать. Честно говоря, я все это время даже не выходила из дома. Глупо, конечно. Но не хочется пропустить ее звонок.

– Можно кое-что спросить?

– Угу.

– Что она сказала, когда позвонила первый раз? Ваша мать.

Тесс улыбнулась.

– В первый раз было что-то вроде послания. Во второй она хотела рассказать мне о небесах. В третий я спросила, каково там, а она все повторяла: «Здесь так прекрасно». Сказала, что боль, которую мы испытываем, нужна для того, чтобы мы ценили то, что ожидает нас после.

Тесс замолкла.

– Она говорила, что это продлится недолго.

– Что?

– Эта связь.

– Она не сказала сколько?

Тесс покачала головой.

– Значит, вы никому об этом не сообщали? – спросил Джек.

– Нет. А вы?

– Нет.

– Даже жене?

– Мы в разводе.

– Она все еще его мать.

– Да. Но что я ей скажу?

Тесс опустила глаза. Посмотрела на свои босые ступни. С последнего педикюра прошло два месяца.

– Когда вы потеряли сына?

– Два года назад. В Афганистане. Он вышел из здания, которое должен был осмотреть, и в пяти метрах от него взорвался автомобиль.

– Кошмар.

– Да.

– Но вы похоронили его. Похороны были?

– Я видел его тело, если вы об этом.

Тесс поморщилась.

– Извините.

Джек смотрел в свою кружку. В детстве нам говорят, что можно попасть в рай. Но никто не предупреждает, что рай может прийти к тебе.

– Думаете, это происходит только с нами? – спросила Тесс.

Джек отвел взгляд, смущенный внезапной связью между ним и этой красивой женщиной на десять лет младше него. И тем, как она сказала «нами».

– Может быть, – ответил он, поборов желание добавить: «А может быть, и нет».

Эми вела свой автомобиль вверх по развязке. Она нажала на газ и, когда дорога расширилась до трех полос, выдохнула.

После трех дней в Колдуотере ей казалось, что она возвращается в реальный мир. Камера лежала в багажнике. Эми вспоминала беседы с Кэтрин Йеллин, рыжей женщиной с голубыми тенями на веках, чей пик красоты, вероятно, пришелся на старшую школу. Она водила старый фордик и угощала Эми домашним кофейным кексом, но все же показалась ей чересчур впечатлительной. Разница в возрасте у них была небольшая: Кэтрин за сорок, Эми тридцать один, – но едва ли Эми могла зациклиться на чем-то так же сильно, как Кэтрин на загробной жизни.

– Небеса ожидают нас, – сказала Кэтрин.

– Сейчас, только настрою камеру.

– Сестра говорит, что это потрясающее место.

– Здорово.

– Эми, вы верите в Бога?

– Мы говорим не обо мне.

– Но вы верующая, Эми, ведь так?

– Да. Конечно, я верю.

Эми постучала пальцами по рулю. В этом месте она немного солгала. Ну и что с того? Интервью она взяла. И больше сюда не вернется. Отредактирует то, что есть, посмотрит, поставит ли Фил этот репортаж в эфир, а потом возобновит охоту за повышением.

Эми взяла телефон, чтобы проверить сообщения. Колдуотер был для нее не более чем точкой, удаляющейся в зеркале заднего вида.

Но ничто не меняет маленький городок так, как приезжий незнакомец.

И доказательство этому было на пленках, лежащих у Эми в багажнике.