Первый судья Лабиринта

ЭПИЛОГ

Светло-золотистый флаг с изображением бронзового феникса гордо реял на главном корпусе академии Эссенс.

Широкий двор был заполнен взволнованными студентами и преподавателями. Праздник посвящения уходит корнями в глубокое прошлое. Он есть во многих странах, во многих мирах. Это необычный день. Момент, когда начинаешь чувствовать себя принадлежащим ДЕЛУ. Не так важно — какому. Главное, чтобы — настоящему. Твоему. Любимому. Единственному. Самому-самому.

Студенты-эссенсы, как и выпускники академии, на занятиях и на работе носят белые с голубым халаты. Но сегодня все пришли нарядно одетыми.

Уже прозвучали в Бежевой аудитории слова поздравлений ректора и деканов трех факультетов: основного, выпускающего эссенциалистов, неологического, выпускники которого становились детскими корректорами, и экстренно-прикладного, обучающего хирургов и реаниматологов. На студентов этого факультета смотрели снисходительно, сверху вниз. «Они не владеют теорией сущности», — шептались «настоящие» эссенциалисты. И совершенно несправедливо! Экстренники проходили весь курс обучения корректоров, вот только использовать эти знания в повседневной практике им почти не удавалось. Они занимались другими вещами.

За поздравлениями последовал концерт, подготовленный старшекурсниками — все как всегда, как везде.

И вот сейчас эссенциальная братия переместилась во двор. Прошел слух, что сегодня торжество посетит сам Первый трибунальщик Лабиринта, и присутствующие с опаской и восторгом ждали появления судьи.

Такого не было ни разу за всю историю существования академии, насчитывающую без малого сто лет.

Трибунал уважали, но боялись. И не очень-то любили, на что были веские причины.

Но нынешний Первый был не просто трибунальщиком и даже не только выпускником академии, что хотя и редко, но случалось.

Он был сожженным магом. А этот факт не мог не вызвать симпатии и не придать личности Артура Пелганена некоего романтического ореола.

Наконец зашумели лопасти вертолета.

— Летит, летит! — кричали вокруг, задирая головы.

Геликоптер приземлился на лужайке, из него под гром аплодисментов вышли Артур с женой.

Они поднялись на крыльцо, прямо к установленному микрофону, возле которого уже ждал ректор.

Он начал говорить первым.

— Магистры и студенты! Сегодня к нам приехал наш дорогой Артур Пелганен — в прошлом выпускник академии, а ныне — Первый судья Трибунала.

Он предупредил жестом готовые сорваться аплодисменты.

— Но он приехал не один. И в первую очередь давайте поздравим нашего уважаемого судью, а также его молодую супругу с бракосочетанием!

Ну тут уже все захлопали, закричали, затопали ногами от восторга, поздравляя чету Пелганен.

Артур откашлялся и, не выпуская Светиной руки, заговорил.

— Спасибо! Огромное спасибо. Дорогие первокурсники! Уважаемые преподаватели и студенты! Сегодня ваш праздник. И я желаю вам никогда, ни за что не жалеть о той дороге, которую вы выбрали. Потому что человеческая сущность — это самое прекрасное, что есть на свете…

— Правильно! — заорал кто-то, но на него шикнули. Артур продолжал:

— Куда бы судьба вас ни забросила, в каких бы мирах и передрягах вы ни оказались, помните: вы нужны. Без вас не обойдутся. И еще. Какими бы… классными специалистами вы ни стали, вы все равно будете делать ошибки. Иногда это мелочи, иногда это очень страшно. Но это неизбежно. Потому что все мы люди. А людям свойственно ошибаться. Так вот. Не бойтесь ошибок, бойтесь бездействия. Ведь быть эссенциалистом — это не значит знать теорию. Это значит — понимать других людей. И по возможности помогать им.

Артур замолчал.

Через мгновение аудитория уже снова рукоплескала, вдохновленная его речью. Когда все немного успокоились, ректор объявил:

— А теперь переходим к завершающей части нашего с вами праздника.

Он отвернулся от микрофона и обратился к Артуру:

— Вы сами скажете или мне?

— Лучше вы.

Ректор задумался на минуту, подбирая слова. И тот же звонкий голос, который раньше выкрикнул Артуру «Правильно», задал мучивший всех вопрос:

— А правда, что вы отменили костры?

Повисла тишина. Двести пятьдесят пар глаз, не считая преподавателей, с надеждой и страхом смотрели на Первого.

Артур взялся за микрофон.

— И да — и нет! — сказал он.

Никто не издал ни звука, и Артур продолжил:

— Я отменил сожжение как наказание. И пока я жив, в стенах Трибунала костры полыхать не будут.

Несмотря на жест Артура, эссенциалисты бешено зааплодировали. Никто не кричал, потому что эмоции так переполняли каждого, что выразить их словами или просто голосом не получалось. Наконец буря утихла, и Артур смог закончить.

— Но костер для эссенциалиста — это не наказание. Это его сущность. Его жизнь. Пока горит костер — есть тепло, свет… и любовь! И поэтому сейчас… — Артур повысил голос. — Мы с вами будем прыгать через костер!

В первый момент присутствующие даже слегка испугались. Но тут же сообразив, что предстоит грандиозное развлечение, что праздник продолжается, все, в который раз уже за сегодня, наградили Артура овацией.

Тут же в нескольких местах широкой площадки перед крыльцом вспыхнуло оранжевое пламя. Люди в мистическом благоговении попятились.

— А прыгать будем парами: мальчик и девочка! — подала Света голос в микрофон.

Все радостно загалдели.

Сердце Артура затрепетало так, что стало тяжело дышать.

— Ну мы же должны показать им пример! — невинно хлопая глазами, произнесла девушка.

Артур взял Свету за руку. Они встали в пяти шагах от центрального костра.

Присутствующие замерли в предвкушении невиданного зрелища: трибунальщик, сам Первый, прыгает через огонь!

Артур, как завороженный, вглядывался в танцующее пламя.

В академии всегда говорили: «Хочешь отличить эссенса от мага — предложи им прыгнуть в костер. Первый не сгорит, второй — не полезет».

И Артур чувствовал, что сейчас он больше — маг. Ведь и тогда, после оглашения приговора, он не хотел, не хотел подчиняться огню… Поэтому остался здесь.

А сейчас — никто не заставляет…

— Я считаю до трех и побежали! — шепнула Света. — Раз!

«Что-то надо сказать, — металась в голове отчаянная мысль. — Может, заклинание или…»

— Два!

— Aliis inserviendo consumor![2] — прошептал Артур.

— Три!

Они рванулись с места и под ободряющие крики собрания пронеслись над пылающим в ночи пламенем…