Первый среди королей – Варяг III

Глава 6

# Глава 6: ТЕНЬ ПРОШЛОГО

Жаркое солнце степей безжалостно палило отряд русичей, движущийся на восток от покорённого Саркела. Впереди расстилалась бескрайняя равнина, лишь изредка перемежаемая небольшими холмами. Святослав ехал во главе передового отряда, высматривая признаки воды — в этих безводных краях колодцы и источники ценились на вес золота.

Рядом с князем, не отставая ни на шаг, ехал Мирослав. За несколько недель совместного похода он стал одним из ближайших советников Святослава, хотя по-прежнему держался несколько особняком от остальной дружины.

— Впереди должна быть река, — сказал Мирослав, указывая на зеленеющую полосу на горизонте. — Местные называют её Малый Танаис. Там можно пополнить запасы воды и дать лошадям отдых.

Святослав прищурился, вглядываясь вдаль:

— Ты хорошо знаешь эти земли для купца, Мирослав. Слишком хорошо.

— Я много путешествовал, — пожал плечами тот. — К тому же, купцы должны знать дороги не хуже проводников. Иначе не доставишь товар и не вернёшься с прибылью.

Князь хмыкнул, но не стал продолжать расспросы. За время похода он привык к уклончивым ответам своего нового советника и научился ценить его познания, не слишком задумываясь об их источнике.

Отряд достиг реки к полудню. Воины спешились, напоили коней и начали разбивать временный лагерь. Святослав отошёл в тень одинокого дерева на берегу, растянулся на траве и закрыл глаза, наслаждаясь коротким отдыхом.

— Не боишься отравленных стрел, княже? — раздался голос Мирослава. — Лежишь открыто, словно не в земле врага.

— Враги бегут впереди нас, как волки от лесного пожара, — усмехнулся Святослав, не открывая глаз. — Хазары не оправятся от разгрома Саркела ещё долго. А мелкие племена не посмеют напасть на русскую дружину.

Мирослав сел рядом, опираясь спиной о ствол дерева:

— Самоуверенность — опасный советчик для воителя. Особенно в чужих землях.

— Ты говоришь совсем как моя мать, — хмыкнул Святослав, поднимаясь на локте. — Она тоже вечно предостерегала меня от излишней смелости.

— Мудрая женщина, твоя мать, — кивнул Мирослав. — Она правила Русью долго и успешно, сохранив всё, что завоевал твой отец, и приумножив богатства державы.

— Но не воинской славой, а хитростью и торговлей, — заметил Святослав с лёгким оттенком пренебрежения. — Для женщины это подходящий путь. Я же предпочитаю говорить с врагами языком меча, а не договоров.

Мирослав внимательно посмотрел на князя:

— Каждому оружию своё время и место. Иногда меч эффективнее, иногда — слово. Мудрый правитель знает, когда применить то или другое.

Святослав сел, скрестив ноги, и пристально посмотрел на собеседника:

— Ты слишком много рассуждаешь для простого купца, Мирослав. Говоришь как боярин или воевода. А иногда… — он сделал паузу, — иногда в твоих словах слышится мудрость, недоступная простым смертным.

Мирослав выдержал пристальный взгляд князя, не отводя своих голубых глаз:

— Жизнь учит лучше любых наставников, княже. А я повидал многое на своём пути.

В этот момент их разговор прервал подошедший Свенельд — старый воевода, верой и правдой служивший ещё отцу Святослава.

— Лазутчики вернулись, князь, — сказал он, бросив подозрительный взгляд на Мирослава. — Принесли важные вести.

— Говори, — кивнул Святослав, вставая.

— Основные силы хазар отступили к Итилю, их столице на Волге. Там они собирают новое войско, стягивают наёмников из окрестных племён. Но защищаться будут отчаянно — это их последний оплот.

— Сколько до Итиля? — спросил князь.

— Пять дней быстрым ходом, — ответил Свенельд. — Но на пути есть ещё одна крепость — Саманда. Небольшой гарнизон, но стены крепкие.

— Обойдём, — решил Святослав. — Нечего тратить силы на мелкую добычу, когда впереди главная цель.

Свенельд кивнул, но тут неожиданно вмешался Мирослав:

— Это опасное решение, князь. Оставлять в тылу вражескую крепость — значит рисковать внезапным ударом в спину.

Свенельд нахмурился:

— Что купец понимает в военном деле? Саманда не представляет угрозы для нашей дружины.

— Дело не в силе гарнизона, — возразил Мирослав. — А в том, что крепость может стать базой для отрезанных от своих хазарских отрядов или союзных им племён. Они будут нападать на наши обозы, перехватывать гонцов, изматывать арьергард.

Святослав задумался, переводя взгляд с Мирослава на Свенельда и обратно:

— В словах купца есть смысл, Свенельд. Мы не можем позволить себе растянутые коммуникации с угрозой в тылу.

— Но задерживаться для штурма Саманды… — начал было старый воевода.

— Штурм не обязателен, — прервал его Мирослав. — Есть другой способ нейтрализовать крепость.

— Какой же? — заинтересовался Святослав.

— Хазары в Саманде напуганы падением Саркела. Они знают, что помощи ждать неоткуда. Если предложить им почётную сдачу — сохранение жизни и имущества в обмен на клятву не поднимать оружия против русов, — они скорее всего согласятся.

Святослав усмехнулся:

— Предлагаешь милость врагам? Не похоже на тебя, Мирослав. Обычно ты советуешь действовать жёстко и решительно.

— Я предлагаю эффективное решение, — пожал плечами тот. — Милость к побеждённым иногда выгоднее жестокости. Особенно когда впереди ещё много сражений, а силы нужно беречь.

Князь задумчиво покачал головой:

— Хорошо, попробуем твой способ. Отправим к начальнику гарнизона посланника с предложением сдачи. Если откажется — всё равно обойдём крепость. Нет смысла терять воинов там, где можно победить без боя.

Свенельд выглядел недовольным, но спорить не стал, лишь бросил ещё один подозрительный взгляд на Мирослава, прежде чем отправиться отдавать распоряжения.

Когда воевода ушёл, Святослав повернулся к Мирославу:

— Свенельд не доверяет тебе.

— Я заметил, — спокойно ответил тот. — Это естественно. Он старый воин, привыкший к определённому порядку вещей. А я — новый человек с необычными для купца познаниями.

— Не только Свенельд замечает это, — сказал князь, внимательно глядя на собеседника. — Многие в дружине шепчутся, что ты не тот, за кого себя выдаёшь.

— И кем же они меня считают? — с лёгкой улыбкой спросил Мирослав.

— Одни говорят — лазутчик хазар, втёршийся в доверие. Другие — тайный посланник Византии. Третьи шепчут, что ты колдун или оборотень. — Святослав сделал паузу. — А что скажешь ты сам?

Мирослав спокойно выдержал испытующий взгляд князя:

— Я тот, кто хочет видеть Русь сильной и процветающей. Тот, кто готов служить её князю мудростью и знаниями, накопленными за годы странствий. Разве этого недостаточно?

— Возможно, — неопределённо ответил Святослав. — Пока твои советы помогают нам побеждать, я не стану слишком глубоко копать. Но помни: мой меч всегда наготове, если окажется, что ты ведёшь двойную игру.

— Я помню об этом каждый день, княже, — серьёзно ответил Мирослав.

План Мирослава сработал даже лучше, чем можно было ожидать. Начальник гарнизона Саманды не только принял предложение о почётной сдаче, но и предоставил ценные сведения о расположении хазарских сил в окрестностях Итиля. Выяснилось, что хакан — верховный правитель хазар — уже покинул столицу, увезя свою казну, и бежал в земли дружественных ему тюркских племён. В Итиле оставался лишь его наместник с ослабленной армией, пытающийся организовать оборону.

Святослав был доволен и перед выступлением к Итилю специально отметил мудрость совета Мирослава перед всей дружиной. Это немного укрепило позиции загадочного советника, хотя многие по-прежнему относились к нему с подозрением.

На пятый день пути, как и предсказывал Свенельд, русское войско вышло к широкой Волге. На противоположном берегу виднелись стены Итиля — последнего оплота некогда могущественной Хазарии.

— Переправа будет трудной, — заметил Святослав, глядя на быстрое течение. — Хазары наверняка уничтожили все лодки на этом берегу.

— Не все, — ответил Мирослав, указывая на небольшую рощу вниз по течению. — Там, за излучиной, есть рыбацкая деревня. Местные жители не хазары, а покорённое ими племя. Они не будут защищать своих господ и, возможно, даже помогут нам с переправой.

— Откуда ты знаешь? — подозрительно спросил Свенельд.

— Торговал с ними раньше, — ответил Мирослав. — Покупал осетровую икру и рыбий клей. Они не любят хазар, которые обирают их непомерными податями.

Святослав кивнул:

— Проверим твои слова. Но сначала разбейте лагерь здесь, на холме. Нужно дать людям отдых перед решающим сражением.

Пока дружинники разбивали лагерь, Святослав созвал военный совет. В большом шатре собрались воеводы и старшие дружинники. Мирослав тоже был приглашён, что вызвало недовольное перешёптывание среди старых воинов.

— Завтра мы приступаем к Итилю, — начал князь. — Но сначала нужно обеспечить переправу. Мирослав говорит, что местные рыбаки могут помочь нам.

— Можно ли доверять их лодкам? — спросил один из воевод. — Что если это ловушка?

— Сначала переправится малый отряд, — ответил Святослав. — Если всё чисто, даст сигнал основным силам.

— Кто поведёт передовой отряд? — спросил Свенельд. — Это опасное поручение.

— Я сам, — твёрдо сказал князь. — И Мирослав со мной, раз он так уверен в дружелюбии местных рыбаков.

Это решение вызвало новую волну недовольного шёпота. Свенельд нахмурился:

— Князь не должен рисковать собой в разведке. Позволь мне возглавить передовой отряд.

— Моё решение окончательно, — отрезал Святослав. — Твоё место здесь, Свенельд. Если со мной что-то случится, ты поведёшь дружину обратно в Киев.

Старый воевода хотел возразить, но сдержался, только бросил тяжёлый взгляд на Мирослава. Тот ответил спокойным и уверенным взглядом своих голубых глаз.

После совета, когда воеводы разошлись, Свенельд подошёл к Мирославу, отозвав его в сторону:

— Если с князем что-то случится во время этой переправы, — тихо сказал он, — твоя голова первой покатится с плеч. Помни об этом, купец.

— Я всегда помню о цене своих советов, воевода, — спокойно ответил Мирослав. — И поверь, жизнь князя для меня так же ценна, как и для тебя.

— Почему-то я сомневаюсь в этом, — процедил Свенельд. — Есть что-то в твоих глазах… что-то неправильное. Словно ты смотришь на нас из другого времени.

На мгновение спокойствие Мирослава дрогнуло, в глазах мелькнуло удивление:

— Интересное наблюдение, воевода. В тебе тоже есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд.

Свенельд хотел сказать что-то ещё, но его отвлёк зов Святослава. Кинув последний подозрительный взгляд на Мирослава, старый воин отошёл к князю.

На рассвете небольшой отряд во главе со Святославом и Мирославом направился к рыбацкой деревне. Десяток отборных дружинников следовали за ними, готовые к любым неожиданностям.

Деревня оказалась именно там, где указал Мирослав — небольшое поселение из дюжины хижин, приютившееся в излучине реки. Рыбацкие лодки были вытащены на берег, сети сушились на деревянных рамах. Людей видно не было — очевидно, жители попрятались, заметив приближение вооружённого отряда.

— Они боятся, — сказал Мирослав. — Нужно показать, что мы пришли с миром.

Он спешился и, передав поводья одному из дружинников, направился к крайней хижине. Там он остановился и громко произнёс несколько слов на незнакомом языке. Через некоторое время дверь хижины приоткрылась, и оттуда выглянул седобородый старик.

Мирослав заговорил с ним, жестикулируя и несколько раз указывая на Святослава и его дружинников. Старик кивал, иногда отвечая короткими фразами. Наконец он повернулся и крикнул что-то в глубину деревни. Постепенно начали появляться другие жители — настороженные мужчины и любопытные женщины с детьми.

Мирослав вернулся к Святославу:

— Они согласны помочь с переправой. Ненавидят хазар и будут рады их падению. За свою помощь просят только защиты от возможной мести со стороны тех хазар, которые могут бежать из Итиля.

— Обещай им всё, что потребуется, — кивнул Святослав. — Когда можем начать переправу?

— Хоть сейчас, — ответил Мирослав. — У них два десятка лодок, каждая может взять до пяти воинов с оружием. Они знают безопасный путь через реку, где течение не так сильно.

Святослав удовлетворённо кивнул и отправил гонца к основным силам с вестью о том, что переправа обеспечена. Через час началась подготовка — рыбаки спускали лодки на воду, дружинники делились на группы, распределяя, кто в каком порядке будет переправляться.

Мирослав наблюдал за приготовлениями, стоя на берегу. К нему подошёл Святослав:

— Ты снова оказался прав, купец. Твои познания о здешних краях поистине удивительны.

— Я рад быть полезным, княже, — ответил Мирослав. — Итиль падёт так же, как и Саркел, вот увидишь.

— А что дальше? — задумчиво спросил Святослав. — После падения Хазарии?

— Весь восток будет открыт для русской торговли, — сказал Мирослав. — Путь на Каспий, в Персию, возможно даже до Индии… Огромные богатства ждут тех, кто сумеет воспользоваться этой возможностью.

— Богатства… — протянул Святослав. — Они хороши, но меня больше влечёт слава. Великие походы, новые земли, битвы, о которых будут слагать песни.

— На западе тоже есть куда стремиться, — заметил Мирослав. — Земли болгар, византийские владения…

— Дунай, — подхватил Святослав, и глаза его загорелись. — Я слышал, что земли на Дунае плодородны и богаты. А главное — расположены на перекрёстке путей, как в центре паутины, соединяющем все страны света.

— Это правда, — кивнул Мирослав. — Но там тебя ждут сильные противники. Болгары храбры и многочисленны, а Византия… Византия не хазарский каганат. Её могущество основано не только на силе оружия, но и на хитрости дипломатии.

— Я не боюсь ни того, ни другого, — уверенно заявил Святослав. — Русский меч прорубит путь через любые преграды.

Мирослав внимательно посмотрел на князя:

— Не всегда силой можно добиться цели, Святослав. Иногда нужны терпение и хитрость.

— Это говорит во мне мать? — с лёгким раздражением спросил князь. — Ты так похож на неё в своих речах, Мирослав. «Будь осторожен, думай о последствиях, не рискуй понапрасну…» Я слышал эти наставления с детства.

— И была ли княгиня Ольга не права в своих предостережениях? — тихо спросил Мирослав.

Святослав не ответил, лишь хмыкнул и отвернулся, глядя на реку, где уже готовились первые лодки с дружинниками.

Переправа прошла успешно, без единой потери. К закату всё войско Святослава было на противоположном берегу, готовясь к штурму Итиля на следующий день. Разведчики докладывали, что в городе царит паника — многие богатые хазары бежали, захватив с собой всё, что могли унести, оставшиеся готовились к обороне, но без особой надежды на успех.

Вечером в походном шатре Святослава собрались воеводы для обсуждения плана штурма. Мирослав, как обычно, сидел чуть в стороне, внимательно слушая, но не вмешиваясь без необходимости.

— Стены Итиля не так крепки, как в Саркеле, — говорил Свенельд, указывая на грубый план города, начертанный на куске пергамента. — Их можно взять прямым штурмом с нескольких сторон.

— А что с гарнизоном? — спросил Святослав.

— По словам лазутчиков, не более двух тысяч воинов, — ответил другой воевода. — Многие из них наёмники, которые скорее побегут, чем погибнут за хазарское золото.

— Значит, берём город решительным ударом на рассвете, — подытожил князь. — Главный удар с востока, где стены ниже, отвлекающие атаки с севера и юга.

Воеводы согласно закивали, обсуждая распределение сил и порядок штурма. Мирослав же сохранял задумчивое выражение лица, что не укрылось от внимания Святослава.

— Ты выглядишь обеспокоенным, Мирослав, — заметил князь. — Видишь опасность, которую мы упустили?

Все повернулись к «купцу», ожидая его ответа. Мирослав встретил эти взгляды спокойно:

— Я думаю о том, что будет после взятия города, княже. Итиль — не просто крепость, а столица, в которой живут тысячи мирных жителей. Как мы поступим с ними?

— Как с побеждёнными, — пожал плечами один из молодых воевод. — Мужчин — под меч, женщин и детей — в полон, добычу — в обоз.

— Это обычай войны, — согласно кивнул другой. — Так поступают все.

Мирослав покачал головой:

— Итиль — не обычный город. В нём живут не только хазары, но и представители многих народов: евреи, мусульмане, христиане. Купцы из разных стран, ремесленники, чья работа ценится во всём мире. Уничтожив их, мы не только лишимся возможной дани, но и навлечём на себя гнев многих держав.

— Ты предлагаешь пощадить врагов? — нахмурился Свенельд. — После всего, что хазары сделали с русскими купцами, после десятилетий их господства на торговых путях?

— Я предлагаю действовать с умом, а не слепой жестокостью, — ответил Мирослав. — Пусть те, кто сложит оружие, сохранят жизнь. Пусть купцы и ремесленники продолжат свою работу, но платя дань уже не хазарскому хакану, а киевскому князю. Так мы не только захватим город, но и обеспечим постоянный приток богатств в нашу казну.

Воеводы недовольно заворчали, но Святослав задумался:

— В словах Мирослава есть смысл. Мёртвые не платят дани. К тому же, среди торговцев Итиля есть и наши соплеменники, и союзные нам племена.

— Но как отличить виновных от невиновных в такой неразберихе? — спросил Свенельд. — Война есть война, княже. В пылу штурма воины не будут разбирать, кто перед ними.

— Тогда нужно дать им ясный приказ до начала штурма, — сказал Святослав. — Кто сложит оружие — пощадить. Женщин и детей не трогать. Купеческие склады не грабить без моего особого распоряжения.

— Дружинники этого не поймут, — покачал головой один из воевод. — Они рассчитывают на богатую добычу.

— Они получат её, — заверил Святослав. — Хазарская казна, оружейные и ювелирные мастерские — всё это будет наше. Но бессмысленная резня и разрушение города не принесут нам пользы.

Воеводы неохотно согласились, хотя многие продолжали бросать недовольные взгляды на Мирослава. После совета, когда все разошлись, с ним поравнялся Свенельд.

— Странные у тебя понятия о войне, купец, — сказал старый воевода. — Жалость к врагам не приносит победы.

— Я говорю не о жалости, а о выгоде, — спокойно ответил Мирослав. — Мёртвый враг даёт однократную добычу. Покорённый враг платит дань годами.

— Ты рассуждаешь как… — Свенельд запнулся, подбирая слово. — Как римлянин или грек, а не как русич.

— А есть разница? — с интересом спросил Мирослав. — Разве цель любого правителя не в том, чтобы его держава процветала?

— Есть разница, — твёрдо сказал Свенельд. — Наши деды и прадеды шли в бой за славу и добычу, не думая о том, как обложить данью побеждённых. В этом была честь.

— Времена меняются, — мягко возразил Мирослав. — Русь уже не племенной союз, а держава, которой нужны не только воинская слава, но и богатство, торговля, дипломатия.

Свенельд долго смотрел на собеседника, словно пытаясь разгадать загадку:

— Кто ты такой, Мирослав? — наконец спросил он. — Откуда в тебе эта… старость? Ты говоришь как человек, видевший рождение и гибель царств, а не как странствующий купец.

Мирослав улыбнулся, но его голубые глаза остались серьёзными:

— Все мы носим маски, воевода. Я — свою, ты — свою. Важно лишь то, служим ли мы одной цели.

— И какой же? — прищурился Свенельд.

— Благу Руси, — просто ответил Мирослав. — Разве не этого мы оба хотим?

Не дожидаясь ответа, он развернулся и направился к своему шатру, оставив Свенельда с тревожным предчувствием и множеством вопросов без ответов.

Старый воевода долго смотрел вслед удаляющейся фигуре, пытаясь понять, что именно в этом человеке вызывает такое беспокойство. Не просто подозрение к чужаку — Свенельд повидал достаточно предателей и лазутчиков за свою долгую жизнь, чтобы узнавать их без труда. Нет, в Мирославе было что-то иное… нечто, выходящее за рамки обычного человеческого опыта.

Рассвет следующего дня принёс русичам лёгкую победу. Хазарский гарнизон Итиля, деморализованный бегством хакана и знати, почти не оказал сопротивления. Многие защитники сложили оружие, едва увидев приближающееся войско Святослава. К полудню город был полностью в руках русичей, и над главной башней взвился стяг киевского князя.

Приказ Святослава о милости к сдавшимся в целом соблюдался, хотя не обошлось без отдельных случаев насилия и грабежа. Городу был нанесён значительный ущерб, но основные постройки, особенно в торговых кварталах, остались нетронутыми.

Святослав устроил свою ставку в бывшем дворце хазарского наместника — богатом здании с мраморными колоннами и мозаичными полами, выстроенном явно с оглядкой на византийскую архитектуру. Князь сидел на троне в главном зале, принимая доклады воевод и рассматривая захваченные трофеи.

Мирослав стоял чуть в стороне, наблюдая за происходящим с задумчивым выражением лица. Когда основные дела были решены и большинство воевод разошлись, Святослав подозвал его жестом.

— Твой совет снова оказался мудрым, Мирослав, — сказал князь. — Город наш, и нам не пришлось разрушать то, что теперь принадлежит нам.

— Рад, что ты доволен, княже, — ответил Мирослав с лёгким поклоном.

— Более чем доволен, — Святослав широко улыбнулся. — Хазарская держава пала. Весь восточный путь теперь открыт для наших купцов. Казна пополнилась богатой добычей. — Он сделал паузу. — Но я хочу большего.

— Каспийский поход? — предположил Мирослав. — Земли персов богаты, но тамошние правители могут собрать большие войска.

— Нет, — покачал головой Святослав. — Не сейчас. Сначала нужно закрепить завоёванное, поставить гарнизоны, наладить сбор дани. — Его глаза загорелись. — А потом я поверну на запад. К Дунаю.

Мирослав внимательно посмотрел на князя:

— Ты говоришь о землях болгар? Император Византии не будет рад такому соседству.

— Пусть тревожится, — усмехнулся Святослав. — Может быть, заплатит нам за то, чтобы мы не беспокоили его границы.

— А может, натравит на нас печенегов или других кочевников, — заметил Мирослав. — Византийцы славятся умением находить чужие руки для грязной работы.

— Мы справимся и с печенегами, и с любыми другими врагами, — самоуверенно заявил Святослав. — Русское оружие теперь известно от Балтики до Каспия. Скоро о нём узнают и на Дунае.

Мирослав не стал спорить, но его лицо выражало сомнение. Это не укрылось от Святослава.

— Ты считаешь, что дунайский поход — ошибка? — прямо спросил князь.

— Я считаю, что любой поход требует тщательной подготовки, — дипломатично ответил Мирослав. — Особенно когда речь идёт о землях, на которые давно заглядывается Византия.

— Ты говоришь как моя мать, — хмыкнул Святослав. — Она тоже вечно советовала осторожность и расчёт. Но иногда смелый удар стоит десятка хитроумных планов.

— Княгиня Ольга была мудрой правительницей, — заметил Мирослав. — Она сохранила и приумножила всё, что завоевал твой отец.

— Без новых побед, — подчеркнул Святослав. — А я хочу, чтобы имя Руси гремело по всему миру. Чтобы великие державы трепетали при одном упоминании о русском войске.

Мирослав задумчиво провёл рукой по бороде:

— Слава оружия — великая вещь, княже. Но она недолговечна, если не подкреплена прочным фундаментом. Держава — как дом: можно быстро возвести стены, но без крепкого основания они рухнут при первой буре.

— Какое основание ты имеешь в виду? — спросил Святослав, чуть нахмурившись.

— Законы, общая вера, справедливое управление, процветающая торговля, — перечислил Мирослав. — Всё то, что связывает земли и народы крепче, чем страх перед завоевателем.

Святослав задумался, барабаня пальцами по подлокотнику трона.

— В твоих словах есть мудрость, — признал он наконец. — Но это работа не для меня. Моё дело — прокладывать путь мечом. Сыновья продолжат то, что я начал, каждый по-своему.

— Ты упомянул сыновей, — подхватил Мирослав. — Ярополк, Олег, Владимир… Ты разделил между ними русские земли. Но что будет с новыми завоеваниями? Кому достанутся восточные земли? А если ты возьмёшь Дунай — кому отойдут те владения?

— Я сам буду править на Дунае, — решительно сказал Святослав. — Переяславец станет моей новой столицей. Оттуда удобнее следить за всеми границами державы.

— А Киев? — тихо спросил Мирослав. — Мать городов русских? Древняя столица, где погребены твои предки?

— Киев останется за Ярополком, — пожал плечами Святослав. — Он старший сын, ему и главный город Руси. Но центр власти будет там, где нахожусь я.

Мирослав внимательно посмотрел на князя:

— Думаешь, Ярополк согласится быть правителем древней, но уже не главной столицы? Не возникнет ли у него соблазн… объединить разделённое?

— На что ты намекаешь? — нахмурился Святослав.

— Ни на что конкретное, — спокойно ответил Мирослав. — Просто история учит, что разделённые владения рано или поздно вызывают соблазн их объединить. Особенно у того, кто считает себя обделённым.

— Ярополк получил лучшую часть, — отрезал Святослав. — Киев — сердце Руси, богатейший город державы. Чем он может быть недоволен?

— Тем, что не получил всего, — просто ответил Мирослав. — Такова природа власти, княже. Она всегда жаждет большего.

Святослав хотел ответить, но в этот момент в зал вошёл Свенельд с докладом о захваченных трофеях. Разговор прервался, и Мирослав отошёл в сторону, давая воеводе возможность доложить князю о результатах победы.

Вечером, когда основные дела были решены, Мирослав покинул дворец и направился в город. Он хотел осмотреть Итиль, оценить ущерб, нанесённый штурмом, и, возможно, найти интересующие его сведения в местных архивах и библиотеках.

Улицы были ещё полны следов недавнего боя — кое-где лежали тела убитых, которые не успели убрать, дымились остовы сгоревших домов, на перекрёстках стояли дозоры русских дружинников. Но уже начала возвращаться обычная жизнь — на рынках возобновлялась торговля, ремесленники разбирали завалы, чтобы вернуться к работе.

Мирослав направился к еврейскому кварталу, где, по его сведениям, находилась главная библиотека города. Хазарская знать давно приняла иудаизм, и в столице хранились ценные рукописи на иврите, арамейском, греческом и других языках.

Квартал почти не пострадал от штурма — его жители сдались без боя и даже помогали русичам войти в город. Теперь здесь было относительно спокойно, хотя люди ещё с опаской посматривали на проходящих мимо русских воинов.

Библиотека располагалась при местной синагоге — небольшом, но богато украшенном здании с характерным куполом. У входа дежурили двое дружинников, очевидно, поставленных Святославом для охраны ценного хранилища знаний.

— Я по поручению князя, — сказал Мирослав, подходя к ним. — Нужно проверить сохранность рукописей.

Дружинники переглянулись.

— Не знаем мы тебя, — недоверчиво сказал один. — Свенельд ничего не говорил о проверке библиотеки.

— Спросите у князя, если не верите, — спокойно ответил Мирослав. — Хотя не думаю, что он обрадуется, узнав, что его приказы подвергаются сомнению.

Упоминание возможного гнева Святослава подействовало — дружинники неохотно расступились, пропуская Мирослава внутрь.

Внутренние помещения синагоги поражали богатством убранства. Стены были покрыты мозаиками и резьбой, потолок расписан сложными геометрическими узорами. В главном зале сейчас было пусто — очевидно, община ещё не пришла в себя после завоевания города.

Мирослав прошёл через зал и направился к боковой двери, за которой, как он предполагал, находилась библиотека. Его ожидания оправдались — за дверью оказалась небольшая комната с полками, заставленными свитками и кодексами.

Пожилой хранитель вскочил при его появлении, испуганно прижимая к груди какой-то манускрипт.

— Не бойся, — сказал Мирослав на иврите. — Я не причиню вреда ни тебе, ни книгам.

Старик удивлённо поднял брови:

— Ты говоришь на святом языке? Но ты одет как русич…

— Я много странствовал и многому научился, — ответил Мирослав, переходя на арамейский. — В том числе уважению к знаниям, заключённым в этих свитках.

Хранитель расслабился, хотя всё ещё смотрел на пришельца с подозрением:

— Чего ты хочешь? Если князь послал тебя забрать книги, то я…

— Князь ничего не знает об этих книгах, — мягко прервал его Мирослав. — И пусть так и остаётся. Я пришёл с другой целью. — Он сделал паузу. — Мне нужны сведения о землях за Каспийским морем, о древних путях на восток.

Старик удивлённо посмотрел на него:

— Зачем русичу такие знания?

— Я не совсем русич, — улыбнулся Мирослав. — И мои интересы… шире обычных.

Он достал из-за пазухи небольшой мешочек и высыпал на стол несколько золотых монет — старинных, с изображениями давно умерших императоров и царей.

Глаза хранителя расширились:

— Это… это же солиды времён Юстиниана! И персидские дарики! Как они попали к тебе?

— Долгая история, — уклончиво ответил Мирослав. — Но эти монеты могут стать твоими, если поможешь мне найти то, что я ищу.

Сопротивление старика было сломлено. Он бережно собрал монеты и спрятал их в складках своей одежды, а затем повернулся к полкам.

— Что именно тебя интересует? У нас есть записи купцов, путешествовавших до самого Китая. Есть древние карты, составленные ещё во времена Александра Македонского. Есть…

— Меня интересуют сведения о народах, живущих за Волгой и дальше, на восток, — уточнил Мирослав. — Особенно о тех, кто может представлять угрозу для земледельческих государств.

Хранитель задумался, перебирая в памяти свитки своей библиотеки:

— У нас есть записки раввина Иосифа, который путешествовал в земли тюрок и монголов. Он описывает их обычаи, верования, способы ведения войны. Есть также персидский трактат о степных народах и их миграциях.

— Покажи мне всё, — попросил Мирослав. — И я щедро вознагражу твою помощь.

Следующие несколько часов он провёл, углубившись в древние тексты. Хранитель приносил всё новые и новые свитки, а Мирослав быстро просматривал их, иногда делая заметки в маленькой книжице, которую достал из поясной сумки.

Особенно его заинтересовали записи о народе, который персидские источники называли «печенеги» — воинственных кочевниках, недавно появившихся у западных границ Хазарии. Судя по описаниям, они были отличными наездниками, безжалостными воинами и опасными соседями для любого оседлого народа.

— Эти печенеги… — спросил Мирослав у хранителя. — Что известно об их отношениях с Византией?

— Немногое, — ответил старик. — Но ходят слухи, что императорские послы не раз посещали их становища. Говорят, что печенеги получают золото из Константинополя за набеги на врагов империи.

— И кто сейчас главный враг Византии на севере? — задумчиво спросил Мирослав.

— Болгары, конечно, — ответил хранитель. — Царь Пётр давно как кость в горле у императора. Но если русичи пойдут на Дунай… — он многозначительно посмотрел на Мирослава.

— То печенеги могут получить новую цель для своих набегов, — закончил за него Мирослав. — Интересно.

Он сделал ещё несколько заметок и перешёл к другим свиткам. Когда за окнами стало темнеть, Мирослав собрал свои записи и поднялся.

— Благодарю за помощь, — сказал он, протягивая хранителю ещё несколько золотых монет. — Ты оказал мне большую услугу.

— Кто ты? — не выдержал старик. — Ты говоришь на мёртвых языках, читаешь древние тексты, расплачиваешься монетами, которых не видели в обращении сотни лет…

Мирослав улыбнулся:

— Просто путешественник, интересующийся историей. Ничего более.

Он уже собирался уходить, когда хранитель вдруг схватил его за рукав:

— Подожди! Я хочу показать тебе ещё кое-что. Нечто редкое даже по меркам нашей библиотеки.

Старик нырнул куда-то за полки и вернулся с маленьким ларцом. Открыв его, он достал свиток, завёрнутый в ткань, расшитую странными символами.

— Это привёз купец из дальних восточных земель. Он говорил, что нашёл его в развалинах древнего храма где-то за пустыней Гоби. Никто из наших учёных не смог прочесть письмена, но рисунки… рисунки поразительны.

Мирослав осторожно развернул свиток. На пожелтевшем от времени пергаменте были изображены странные существа — не совсем люди, но и не звери, с непропорционально большими головами и тонкими конечностями. Они стояли вокруг объекта, похожего на огромный светящийся шар, от которого исходили лучи.

— Что это? — тихо спросил Мирослав, внимательно изучая изображение.

— Никто не знает, — ответил хранитель. — Но легенда гласит, что это изображение древних богов, пришедших с небес, чтобы научить людей искусствам и наукам. Говорят, что они оставили после себя потомков, живущих среди нас, но отмеченных особыми знаками.

— Какими знаками? — заинтересовался Мирослав.

— Необычным цветом глаз, — ответил старик, внимательно глядя на голубые глаза собеседника. — И знаниями, которыми не должен обладать обычный человек.

Мирослав аккуратно свернул свиток и вернул его хранителю:

— Интересная легенда. Но я боюсь, что это всего лишь фантазии древнего художника.

— Возможно, — согласился старик. — А возможно, и нет. В мире есть многое, что не могут объяснить даже мудрейшие из мудрецов.

Мирослав улыбнулся и положил на стол ещё одну золотую монету:

— За твою открытость. И за то, чтобы наш разговор остался между нами.

Хранитель кивнул, пряча монету:

— Я ничего не видел и никого не встречал сегодня.

Мирослав вышел из библиотеки, глубоко задумавшись. Вечер уже опустился на покорённый Итиль, но улицы всё ещё были полны людей — русские дружинники праздновали победу, местные жители пытались наладить обычную жизнь в новых условиях.

Проходя мимо одной из таверн, Мирослав услышал громкие голоса и звон кубков. Он заглянул внутрь и увидел группу русских воинов, среди которых был и Свенельд. Старый воевода, раскрасневшийся от выпитого, рассказывал какую-то историю, бурно жестикулируя.

Мирослав хотел незаметно пройти мимо, но Свенельд заметил его и окликнул:

— Эй, купец! Иди к нам, выпей за победу русского оружия!

Отказаться было невозможно. Мирослав вошёл в таверну и сел за стол к воеводе и его товарищам. Ему тут же налили кубок крепкого хазарского вина.

— За великую победу! — провозгласил Свенельд. — За князя Святослава и русскую дружину!

Все выпили. Мирослав отпил немного, больше для виду. Он не любил терять ясность мысли, особенно в потенциально опасных ситуациях.

— Ты не очень-то радуешься победе, купец, — заметил Свенельд, прищурившись. — Или тебе жаль хазар?

— Я радуюсь победе Руси, — спокойно ответил Мирослав. — Но думаю уже о завтрашнем дне. О том, что ждёт нас дальше.

— А что нас ждёт, по-твоему? — с лёгкой насмешкой спросил Свенельд.

— Новые походы, новые битвы, — ответил Мирослав. — Князь уже смотрит на запад, к Дунаю.

— И правильно делает! — воскликнул один из молодых дружинников. — Болгары давно напрашиваются на хорошую трёпку!

— А что скажет Византия? — задал вопрос Мирослав. — Император не будет рад видеть русское войско у своих границ.

— Пусть дрожит в своём Константинополе! — рассмеялся другой воин. — Не вечно Царьграду стоять неприступным. Может, скоро и до него дойдёт очередь!

Свенельд не присоединился к общему веселью. Он внимательно смотрел на Мирослава:

— Ты опасаешься византийцев? Думаешь, они представляют угрозу?

— Я опасаюсь не столько их оружия, сколько их хитрости, — ответил Мирослав. — Византийцы редко сражаются сами, если могут найти кого-то, кто сделает это за них.

— Например? — прищурился Свенельд.

— Например, печенегов, — сказал Мирослав. — Народ жестокий и воинственный, всегда готовый к набегу за хорошую плату. А земли хазар, которые мы только что завоевали, граничат с их кочевьями.

По лицу Свенельда пробежала тень беспокойства, но он быстро спрятал её за напускной бравадой:

— Не страшны нам степные дикари! Мы бивали и не таких.

— На своей земле, с крепостями за спиной — да, — согласился Мирослав. — Но что, если они ударят, когда наше войско будет далеко, на Дунае? Когда между князем и Киевом будут сотни вёрст степей и лесов?

Свенельд нахмурился:

— К чему ты клонишь, купец? Хочешь посеять сомнения в нашей победе?

— Я хочу, чтобы победа была полной и окончательной, — твёрдо сказал Мирослав. — А для этого нужно думать не только о славе сегодняшнего дня, но и о безопасности завтрашнего.

Воевода внимательно посмотрел на него, словно видя впервые:

— Ты странный человек, Мирослав. Говоришь как воевода или князь, а не как купец. Рассуждаешь о стратегии и дипломатии, словно всю жизнь только этим и занимался.

— Я многому научился в своих странствиях, — с лёгкой улыбкой ответил Мирослав. — В том числе и тому, что победа может обернуться поражением, если не думать на шаг вперёд.

— Ты напоминаешь мне кого-то, — задумчиво произнёс Свенельд. — Никак не могу вспомнить, кого именно, но чувствую, что мы встречались раньше.

— Вряд ли, — спокойно возразил Мирослав. — Я давно не был в русских землях.

— И всё же… — Свенельд прищурился, пытаясь вспомнить. — Эти глаза… Такие же голубые, как у того странника, который приходил к князю Игорю перед его последним походом на греков.

Мирослав слегка напрягся, но ничем больше не выдал своего волнения:

— Многие северяне голубоглазы. Это не редкость.

— Дело не в цвете, — покачал головой Свенельд. — А в том, как ты смотришь. Словно видишь не только нас, но и что-то за нами… что-то, недоступное обычному взгляду.

Мирослав встал, понимая, что разговор заходит на опасную территорию:

— Прости, воевода, но мне пора. День был долгим, а завтра много дел.

— Конечно, — кивнул Свенельд, не отводя от него взгляда. — Иди. Но знай: я буду внимательно следить за тобой, купец. Очень внимательно.

Мирослав поклонился и вышел из таверны. На улице было уже совсем темно, только факелы русских дозоров освещали перекрёстки. Он быстрым шагом направился к своему временному жилищу, размышляя о том, что разговор со Свенельдом принял нежелательный оборот.

Старый воевода начинал что-то подозревать, и это могло создать проблемы. Возможно, пришло время вновь исчезнуть, раствориться в ночи, как он делал уже множество раз за свою долгую, очень долгую жизнь…