Первый полет

Кто первым полетит на Луну? Вчера еще об этом ежечасно спорили. А сегодня утром радио сообщило, что этим человеком будет один из самых молодых испытателей реактивных самолетов комсомолец Иван Андреев. Люди с волнением хватали в киосках свежие газеты, разглядывали его фотографию.

— Такой молодой? Совсем еще мальчишка!

Андреев сам не верил своему счастью. В тот же день ему приказали прибыть на ракетодром, чтобы начать ознакомление с новым космическим кораблем. Правда, тут ждало его немалое разочарование. Председатель Комитета космонавтики, приняв Андреева в новом здании перед входом на ракетодром, с удовлетворением оглядел небольшую тренированную фигуру Ивана и сказал:

— Учтите, что посадки на Луну не будет. Вам предстоит облететь Луну на высоте трех тысяч километров.

— Почему же? — огорченно воскликнул Иван.

— А потому, что мы не имеем права подвергать вашу жизнь опасности. Вы сейчас скажете, что летали уже в ста километрах над Землей втрое быстрее дальнобойного снаряда. Я знаю ваши достижения. Но вам и без посадки на Луну предстоит подняться выше не вдвое, не вдесятеро, а в три тысячи восемьсот раз. Зато следующий полет… Полагаю, что вы совершите его уже не в одиночестве и обязательно с посадкой, или, как у нас стали говорить, с прилунением…

Нa ракетодроме Иван еще издали увидел громадную металлическую башню-ракету, которую поддерживала в вертикальном положении решетчатая стартовая вышка.

— Многоступенчатая, — с уважением сказал он сопровождавшему его инженеру. — Такая долетит!

— Да вы не в ту сторону смотрите, — ответил инженер. — Ваша ракета совсем не похожа на эту. Вот она!

Андреев с изумлением увидел полированный металлический шар диаметром не больше четырех метров, стоящий на невысоких суставчатых лапах из такого же голубоватого металла. Ивану стало ясно, почему новая ракета так невелика. Ей не нужны были баки для обычного горючего, имевшие гигантские размеры. Новое горючее, которое научились получать, занимало в сотни тысяч раз меньше места. Удивляло молодого летчика другое: почему ракетный корабль не имеет обычной удлиненной формы? Шару слишком трудно будет пробить плотную земную атмосферу.

Все быстро объяснилось, когда Андреев приступил к двухнедельному подробному изучению корабля, которому дали имя «Сферолет-1». Шарообразная форма была в космическом полете самой выгодной. По сравнению с предметами любой формы шар при наименьшей поверхности имеет наибольший объем. А это важно не только для облегчения корпуса, но и для того, чтобы меньше была опасность поражения метеоритами.

К середине второй недели Иван произвел уже несколько пробных запусков двигателя. Из дюз, расположенных кольцом в нижней части шара, не вырывалось при этом ослепительного пламени. Струи газа были так раскалены, что казались лишь прозрачным неярким сиянием голубовато-фиолетового цвета. Но земля в местах соприкосновения с ними быстро плавилась и разбрызгивалась во все стороны яркими осколками солнца, а потом застывала прочной каменной коркой.

Как не похож был взлет корабля на то, что обычно описывается в фантастических рассказах! Не шумела на ракетодроме многотысячная толпа, не суетились вокруг сотни фоторепортеров. Все это произошло раньше, на одной из площадей города. Там Иван и с родными попрощался. А на ракетодроме находились лишь люди, которые нужны были для старта, и два оператора кинохроники.

Инженеры в последний раз проверили оборудование и костюм, в котором Иван мог во время облета Луны выйти из корабля наружу и мчаться рядом на расстоянии нескольких десятков метров, удерживаясь с помощью тонкого троса. Этот трос из синтетического волокна поразительной прочности разматывался наружу с барабана, словно лента рулетки.

На пультах корабля были только запасные кнопки и маленькие штурвальчики из разноцветной пластмассы. Почти все управление производилось посредством мысли водителя. После надлежащей тренировки биотоки его мозга, принимаемые надетыми на руки и на ноги браслетами, превращались прямо в полупроводниковых приборах браслетов в радиоволны, и те приводили в действие механизмы управления.

Так произошел и старт «Сферолета-1». Андреев лег в свое кресло и мысленно приказал закрыться овальному люку в борту. Тот тут же бесшумно закрылся. Затем, глядя на большую секундную стрелку хронометра, вделанного в переборку над главным пультом, Иван дождался, пока ее острие, скользя по десятым секунды, дойдет до нужного деления, и отдал мысленно новое приказание: «Всем двигателям включиться на стартовую скорость струй».

В кабину донеслось лишь легкое шипение. А в двигателях термоядерная реакция уже раскаляла до чудовищной температуры струи азота, которые вылетали наружу, невидимые в ярком свете солнца. Сверкающий металлический шар неторопливо поднялся над ракетодромом и, плавно набирая скорость, ушел в голубой простор.

Пряча в футляр свой аппарат, молодой кинорепортер сказал товарищу:

— А представишь себе — и сердце замирает. Совсем один в космосе! Хорошо еще, что не так уж надолго. Через шестнадцать суток прилетит обратно.

Со стороны это действительно казалось страшным — одному мчаться в бесконечном пространстве. Но у Ивана, продолжавшего лежать в своем кресле, совсем не было чувства страха. Пилот внимательно следил за постепенным нарастанием скорости корабля. Она каждую секунду увеличивалась на 10 метров. Это совсем немного, Иван легко переносил двойную перегрузку: весил он сейчас около 140 килограммов. Конечно, стоя на ногах, он бы себя чувствовал как тяжелоатлет, держащий штангу в 70 килограммов.

Через четыре часа скорость подъема корабля превышала уже 14 километров в секунду, и Иван, опять с помощью одной лишь мысли, выключил двигатели, затем поручил проверку правильности курса корабля электронно-счетной машине и приказал открыться нижним иллюминаторам. В них он увидел висящий в искристой темно-фиолетовой бездне громадный сияющий шар — это была Земля.

Автоматически включился радиотелефон, и совсем близкий голос, который электромагнитные волны принесли оттуда, с величественного шара, настойчиво и взволнованно спросил:

— Вы нас слышите, Андреев? Все ли у вас благополучно?

— Отлично слышу, — ответил молодой пилот, отстегнул предохранительный ремень и осторожно привстал. — Невесомость полная, придерживаюсь за поручни. Биоавтоматическая станция работает нормально, электронный водитель дважды включал группы двигателей, исправлял курс. Сейчас хочу поесть и выспаться, пока до Луны еще далеко.

— Это правильно, Андреев. У вас в распоряжении больше восьми часов. Ждем сообщений с нетерпением.

Все приборы работали безукоризненно. Иван, не раз ощущавший кратковременное отсутствие тяжести во время испытания высотных самолетов, не чувствовал особых неудобств и в условиях длительной невесомости. Ему даже нравилось плавать в воздухе кабины, слегка отталкиваясь от ее стенок, потолка, пола и панелей с приборами. Мелькнула мысль о том, что неплохо бы поспать, просто вися в пространстве посреди кабины. Но осторожность опытного летчика взяла верх. Он подплыл к креслу, лег вдоль него и пристегнулся широким ремнем,

Иван проснулся через шесть часов и долго с любовью и восторгом смотрел через нижние иллюминаторы на все еще громадную Землю, которая величаво плыла по черному бархату неба. Смутно белели снеговые шапки полюсов, полупрозрачная дымка застилала нежную лазурь океанов.

Надев межпланетный костюм, Андреев через маленький двухдверный шлюз вышел наружу, с трудом сдерживая волнение. Для него, пилота новейших сверхскоростных самолетов, это было слишком необычно. Выйди он так из самолета даже на высоте 100 километров, где атмосфера очень разрежена, его бы сразу сорвало бешеным потоком воздуха. А здесь…

Приборы показывали скорость полета 14,5 километра в секунду. Но Иван видел и чувствовал, что корабль неподвижно висит в пространстве в условиях полной невесомости. Пилот слегка оттолкнулся от люка и тихо поплыл в сторону, вытягивая за собой мягкий трос, надежно пристегнутый к комбинезону. Когда расстояние от корабля увеличилось почти до 100 метров, Андреев мысленно приказал лебедке наматывать трос. И «Сферолет-1» стал быстро приближаться.

Иван слегка оттолкнулся от корабля и повторил этот маневр несколько раз с большим удовольствием. Глядя на Землю и Луну, которые казались уже одинаковыми, Иван одновременно заметил, что у него совершенно отсутствует «чувство высоты». У непривычных людей это чувство нередко вызывает ужас. Летчики не боятся высоты, но отлично ее чувствуют. А здесь не было ни верха, ни низа, не ощущалось движения, отсутствовал вес. И это состояние было ново и удивительно приятно.

Андреев вытянул соединительный шнур на наибольшую длину и оказался от корабля метрах в ста двадцати. И в этот момент произошла катастрофа, которую никак нельзя было предвидеть.

Вспышка света невероятной силы ослепила Ивана. Затем он почувствовал, как его завертело в пространстве и стремительно понесло неведомо куда. Вокруг был непроглядный мрак. Пилот ощупал шлем и понял, что полностью ослеп. Иван мысленно приказал лебедке наматывать трос и не почувствовал его натяжения. Перебирая трос пальцами, он вскоре нашел обрыв. Но крепкие волокна не оборвались. Сквозь эластичную материю перчатки пальцы сдавили узловатое затвердение. Значит, волокна расплавились под действием высокой температуры.

Что же случилось? Мозг Ивана напряженно работал в поисках возможных причин катастрофы. Взорвался корабль? Этого не могло случиться. В его надежность можно было верить не меньше, чем в неизменность вращения Земли, Столкновение с крупным метеоритом? Случай невероятно редкий, но все же возможный. И тогда — неизбежная гибель. До Земли больше 300 тысяч километров. Слепой, беспомощный, с запасом кислорода часов на десять… Даже если за это время вернется зрение, все равно ничего нельзя будет предпринять, потеряв корабль в бесконечном пространстве.

Но что это? На лице чередуются ощущения тепла и прохлады, затем каждый короткий период тепла сопровождается появлением смутного темно-красного тумана. Значит, слепота временная. Иван начинает видеть свет Солнца. Лучше пока закрыть глаза, чтобы быстрей прошел их внезапный ожог.

Когда Иван снова осторожно приподнял веки в период прохлады, он вскрикнул от радости. Прямо перед ним сиял громадный серебряный шар Луны. А левей от него ярко поблескивала необычайно крупная звезда. Это был «Сферолет-1». Напрягая всю волю, Андреев мысленно приказал кораблю включить тормозные двигатели. Их было шесть в верхней части шара. Но текли минуты, а расстояние до корабля оставалось неизменным. Тогда из широкого кармана костюма Иван вынул последнее средство — реактивный пистолет и дал несколько вспышек, чтобы ускорить свое движение. Корабль стал медленно приближаться.

Последние вспышки реактивного пистолете Андреев израсходовал на то, чтобы точней направить свой полет к кораблю. И все же погрешность была такова, что появился риск пролететь мимо всего в нескольких метрах. Иван с отчаянной силой метнулся в сторону и буквально кончиками пальцев ухватился за край открытого люка входного шлюза.

Повреждений в корабле Андреев не обнаружил. Но это только казалось вначале. Все точные автоматические устройства вышли из строя, не работали тормозные двигатели. А из широкого кольца полетных двигателей действовал только один. Судя по всему, совсем неподалеку от корабля столкнулись два довольно крупных метеорита, имевших громадную скорость. Взрыв в космосе далеко не распространяется. Но тепловые лучи расплавили трос, а невероятно мощный поток электромагнитных волн испортил почти все приборы управления корабля.

Андреев с трудом проверил курс, которым летел «Сферолет-1», и убедился, что неизбежно падение на Луну с чудовищной скоростью. Произойдет взрыв такой же исполинской силы, как при падении на Луну крупного метеорита. Корабль превратится в раскаленный металлический шар, который затем осядет на поверхность Луны.

До падения остается еще часов пять. И Андреев с лихорадочной поспешностью принялся за ремонт двигателей. Тормозные двигатели были испорчены безнадежно. Исправить их аппаратуру удалось бы только в цехе завода. Один же полетный двигатель не мог снизить скорость корабля, он лишь способен был вращать «Сферолет-1», словно гигантский мяч.

Два часа невероятно напряженного труда не пропали напрасно. Удалось наладить пусковые приборы еще одного полетного двигателя, расположенного в кольце почти напротив первого. И корабль стал производить сложнейшие маневры, выбрасывая на короткое время то одну реактивную струю, то вторую, то обе одновременно. Но этого было недостаточно, и Андреев, тревожно поглядывая на стрелки хронометра, принялся за еще один двигатель. Отчаянное упорство и здесь привело к победе. Третий двигатель выбросил в космос прозрачную фиолетовую струю.

Скорость полета быстро уменьшалась. Но Луна под кораблем уже раскинулась необозримым пространством черно-серебряных кратеров и скал. Иван видел, что удара о поверхность Луны не избежать. А это — верная гибель. И он решился на смелый маневр. Опытным глазом летчика Андреев заметил совсем уже близко крутой, почти отвесный склон, который постепенно переходил в вогнутую чашу глубокого кратера. Важно лишь направить корабль так, чтобы он коснулся поверхности Луны у верхнего края этого склона.

Иван едва успел пристегнуться ремнем в своем кресле. Громадный металлический шар покатился по почти отвесному склону, словно мяч, бешено вращаясь, пронесся по дну кратера, выкатился до половины противоположного склона, затем совершил обратный путь, и так несколько раз, но все уменьшая свой пробег. Наконец, измятый тысячами толчков, он остановился почти посредине кратера. Иван висел без сознания на ремне под креслом, оказавшимся в верхней части перевернувшегося корабля.

В человеке, который долго и упорно тренировал тело, таится неистощимая жизненная сила. Иван очнулся. В первые секунды он с трудом сообразил, что произошло. Затем отстегнул пояс, повис на руках и спрыгнул на потолок кабины. Счастье его, что вязкий и эластичный металл обшивки корабля не был нигде пробит. Иначе разреженная до предела атмосфера Луны быстро «высосала» бы воздух из кабины.

Самый беглый осмотр двигателей корабля показал, что они навсегда вышли из строя. Отлет с Луны был невозможен. Иван знал, что группа ракет, которая должна опуститься на Луну, вылетит с Земли только через месяц, А запасов кислорода в «Сферолете-1» хватит не больше чем на неделю. Значит, через семь дней неизбежна смерть от удушья.

Андреев попытался наладить радиосвязь с Родиной. Передатчик работал, но приемник был разбит. Тогда Иван приблизительно определил по уцелевшим приборам место своего прилунения. Он находился километрах в ста к северо-востоку от Московского моря. Затем пилот записал данные на магнитную пленку и поставил ее на автоматическую передачу в эфир через каждые полчаса. Аппаратура действовала недостаточно надежно. Примут ли там, на расстоянии почти 400 тысяч километров, слабые сигналы бедствия? А если и примут, какую помощь ему смогут оказать?

Смерть неизбежна. И Иван решил не напрасно прожить последние свои дни. Он постарается собрать как можно больше сведений о Луне, полезных для науки. Надев костюм космонавта и проверив в нем запас кислорода, пилот с большим трудом открыл помятые люки шлюза и спрыгнул на раскаленную поверхность кратера. Ноздреватая, похожая на каменную губку свинцово-серая поверхность Луны дышала зноем. Потоки тепловых лучей пронизывали безвоздушное пространство, И уже через несколько минут в костюме, несмотря на отличную изоляцию, стало нестерпимо жарко и душно. Можно было вернуться в корабль, но Иван упрямо шел вперед к разрушенному месту кратера, под правым краем которого лежала черная тень. Скорее бы добраться до этой спасительной тени! Там температура поверхности почвы была даже лунным днем на десятки градусов ниже нуля.

Гулко стучала в ушах кровь, перед глазами одна за другой все выше катились радужные волны, заслоняя все вокруг. Андреев несколько раз падал, упрямо поднимался, затем, теряя последние силы, пополз к близкой уже тени. Там он лежал неизвестно сколько времени и очнулся от холода.

Дальше Андреев побрел по границе света и тени, отбрасываемой скалистыми уступами. В меcтax, на которые не падал свет солнца, Иван не обнаружил непроглядной тьмы, о которой читал в научно-фантастических рассказах. Рассеянные лучи, отраженные от скал, пронизывали мрак, и там царили приятные для глаз легкие сумерки. Но что это сияет впереди, словно выпуклый ледяной ручей? Даже сквозь светофильтры шлема смотреть было больно на эту серебристо-голубую гряду.

Иван побежал, потом запрыгал торопливыми многометровыми скачками. И вот он уже у таинственного ручья. Похоже было, что откуда-то вытек целый поток расплавленного голубоватого стекле и застыл со множеством мельчайших пузырьков внутри.

Наклонившись к самой поверхности ручья. Иван подумал: «Похоже на те загадочные белые полосы, которые давно уже были замечены нашими учеными, а затем сфотографированы из ракет-автоматов. Но загадка так и остается загадкой. Я могу их потрогать руками, а узнать происхождение не в силах».

Иван вынул широкий массивный нож и с силой ударил по тонкому ответвлению стеклянного ручья. И голубоватый' тонкий ручеек, перерубленный ножом, вдруг потускнел, затем загорелся в месте удара багровым сиянием, а в пространство поднялось легкое облачко красноватого пара. Еще мгновение — и весь отрубленный отросток стал свинцово-серым, мертвым.

«Ручей живой», — подумал Иван и бросился вверх, к его истокам. Это была как бы река, повернутая наоборот. Из трещины на верху горы вытекал широкий застывший поток, от него вниз и в стороны уходили, разветвляясь, тысячи неподвижных ручьев и ручейков. Эта таинственная стеклянная река текла от устья к истокам. Скорее она напоминала гигантское дерево. Но возможно ли существование дерева, распластавшегося на почве, ствол и ветки которого природа сделала из полупрозрачной стекловидной массы?

И тут Иван вспомнил о тысячах океанских и земных существ, которые строят свои домики и скелеты из природных минеральных материалов. Не является ли эта стеклянная река и ее притоки исполинской колонией живых существ, строящей себе удивительный дом, способный получать живительные лучи Солнца и сопротивляться страшному холоду лунной ночи?

Чувство ярости и отчаяния охватило молодого пилота. Вот перед ним тайна, которую он мог бы раскрыть, если бы хоть немного знал биологию. И те, кто найдет его мертвым в корабле, получили бы чудесный подарок человечеству — сведения о жизни на Луне. А что он может сделать теперь?

Иван отрубил еще один тонкий отросток, стал его внимательно рассматривать. Внутри переплетались тончайшие каналы, вливаясь в тысячи круглых и чуть сплюснутых пустот — пузырьков. И в некоторых пузырьках, еще не открытых наружу, виднелись как будто крошечные капельки жидкости. И они двигались, эти капельки.

Все последние дни жизни Андреев посвятил сбору образцов загадочного растения и их изучению. Он опускал кусочки отростков в соляную кислоту. Они растворялись, словно мел или известь, но в осадке оставалось неизвестное вещество. Может быть, это были тела мельчайших существ, строивших свои стеклянные реки-колонии.

Временами, увлекшись опытами, Иван забывал о близкой гибели. Но о ней неумолимо напоминали указатели запасов кислорода. Молодой пилот сократил его расход, В кабине было душно, с каждым часом дышалось трудней. Поглощая последние запасы электроэнергии, передатчик все слабей посылал на далекую Землю сигналы бедствия. Иван подсчитал, что послушный радиоприбор будет передавать эти сигналы еще недели две после его гибели.

Последний день в кабине, заполненной образцами лунных пород и предполагаемого растения, Иван посвятил письму. В этом прощальном письме он обращался к своему великому народу, к матери, к любимой девушке. Он писал, что умрет мужественно, как и подобает советскому пилоту, Он писал, что гордится своим народом, прокладывающим пути в космос и строящим счастье на Земле.

Потом наступило медленное умирание. Молодой крепкий организм боролся за жизнь. Но все сильней Иваном от недостатка кислорода овладевало сонное, безразличное состояние. Сквозь тяжелую дремоту сознание вяло подсказывало: «Скоро конец всему…»

Иван лежал просто на потолке перевернутой кабины рядом с грудами образцов. Кабина, казалось, плавно раскачивалась на отлогих океанских волнах. И вдруг Иван явственно ощутил сильный толчок, а до ушей донесся переданный поверхностью Луны и корпусом корабля металлический удар и странное шуршание или шипение.

Превозмогая дремоту, Андреев вскочил. Звуки могли быть вызваны падением метеорита. Но вот они повторились снова и снова.

Иван бросился к иллюминатору и увидел в кратере, не больше чем в полутора километрах, две прилунившиеся ракеты-автомата. Немного погодя к ним плавно опустилась третья, затем четвертая. Андреев знал, что людей в них нет. Но это они, миллионы дорогих и близких людей, приняли его сигналы и прислали сюда помощь. В четырех ракетах находится все необходимое для того, чтобы одна из них вернулась с человеком на Землю. Натягивая дрожащими руками скафандр, Иван, сам того не замечая, громко говорил вслух:

— До ракеты доберусь, там кислород… Вернусь за образцами, а затем домой, на Землю. Как они там для меня поработали! Всех обниму, замечательных, чудесных… — Глаза застилал туман. Андреев коснулся их пальцами — и туман пропал. Это были слезы радости.