Первобытные острова

Отец, сын и тигр

Отец и сын спрятались в кустах лавровишни на обрезе балки, по которой ручеек бежал к Днепру. Они были охотники, новые люди, переселяющиеся сюда с Юга. Они наблюдали за пещерами на склоне балки, вырытыми древними людьми каменного века с целью охоты. Отец и сын восьми лет (по тем временам юноша) были вооружены бумерангами из твердого дерева и метательными дротиками с обсидиановыми наконечниками.

За балкой простиралась Великая степь от Черного моря до Валдая и от Карпат до Алтайских гор. За миллионы лет ее не раз накрывали волны Срединного океана, из которого поднялись Крымские и Кавказские горы, разделив его на Черное, Азовское, Каспийское и Аральское моря, обрамляющие Степь. Местами в степи встречали островки реликтовых субтропических лесов, как-то переживших ледниковый период, лиственных и хвойных деревьев. В каргинское межледниковое время у кромки отступающих ледников степь переходила в тундру. Все это разнообразие растительного царства порождало разнообразие животного мира, смешивание северных и южных животных, обитателей степей, лесов и тундры четвертичного периода: дикие лошади-тарпаны, степные бизоны и туры, гигантские олени и мамонты тысячными стадами бродили в степи. Они привлекали хищников: пещерных львов и медведей, больших волков и людей.

В северной части степи жили люди. Они рыли пещеры на склонах холмов и в балках или занимали готовые пещеры на склонах гор, поэтому их еще называли пещерными людьми. За поселением таких людей следили Отец и Сын. В отличие от пещерных людей они были выше ростом, смуглые, с кучерявыми волосами. Тонкие, выделанные шкурки прикрывали их торс. У пещерных людей были длинные руки, низкий, скошенный лоб и большие, выступающие брови. Глаза были маленькие и посажены глубоко. Шея короткая и, казалось, большая голова росла прямо из плеч. У них не было подбородочного выступа, черные длинные волосы покрывали голову и все тело.

Отец и Сын видели, как из стойбища ушли пещерные охотники с дубинами и факелами, чтобы поджечь траву, окружив и загнав пасущихся животных к обрыву у реки. Позже из пещер вышли женщины и дети и стали спускаться к ручью. Этого и ждали новые охотники, приготовив бумеранги, для бросков по головам. Но они в засаде были не одни. Потянув носом, отец учуял зловонный запах саблезубого тигра, также притаившегося в кустах на краю балки. Женщины все дальше удалялись от костров, день и ночь горевших в пещерах.

Саблезубый тигр, похожий на огромную рысь, прыгнул на дно балки. Раздались крики и вой пещерных красавиц, и через минуту тигр с женщиной в пасти выпрыгнул из балки недалеко от отца с сыном. Бежать к реке было уже поздно, и они притаились, надеясь, что ветер дул в их сторону. Саблевидными клыками тигр распорол грудь жертвы, так что с треском лопнули ребра, съел сердце и легкие и стал жадно лакать кровь длинным языком. На той стороне балки люди опомнились и стали бросать в него камнями. Он сначала не обращал внимания, а потом тихо исчез в зарослях, бросив жертву. Отец и сын подождали, а потом, подхватив добычу на дротики, бросились к реке, где у них был припрятан плот из двух коряг, связанных лозой. Вода в Днепре, несмотря на субтропический климат, была ледяной (сказывались ледники) и мало кто решался в ней плавать. Охотники столкнули свой примитивный плот выше по течению, чтобы их вынесло к родному острову на Днепре.

Самым крупным из известных саблезубых тигров был, тигр, обитавший в Южной Америке в эпоху плейстоцена. Он был величиной с мощного самца современных сибирских тигров. Верхние резцы его торчали из пасти на 15…16 сантиметров. Пищей для всех саблезубых служили крупные копытные. Ученые, однако, до сих пор не могут прийти к единому мнению на тот счет, питались ли саблезубые мясом своей жертвы, или более калорийными внутренностями — печенью, почками, селезенкой и т. д. Помимо огромных верхних резцов саблезубые тигры отличались коротким хвостом, напоминая этим живущего сегодня хищника семейства кошачьих — рысь и особым устройством челюстей.

С обрыва над рекой, донеся вой пещерных охотников, полетели камни, но Отец и сын были уже далеко, на середине реки. На острове у песчаной косы их встретила женщина, мать мальчика. Она была голой и большая грудь ее, в отличие от пещерных самок, была без волос. Видимо эта особенность тела новых людей нравилась пещерным охотникам, и таких женщин они при случае крали и оставляли у себя.

Из-за деревьев вышел вожак островного племени, единственный мужчина с седыми волосами, подошел к добыче Отца и сына, и издал резкий звук, напоминающий шипение саблезубого тигра. Затем одним ударом обсидианового топора отрубил голову его жертве и понес ее к костру. Остатки тела унесли женщины, чтобы замочить в холодной воде перед приготовлением, как и сейчас, делают дикие племена в Новой Зеландии. Главной добычей островитян была рыба, которую они били острогами с ветвей деревьев, низко простирающихся над водой, или ловили в плетеные корзинки, привязанные к ветвям. С другой стороны острова в Днепр впадала лесная речка, вода которой была теплая и кишела рыбой. Крупная плотва и лещи выпрыгивали из воды, спасаясь от зубастых пастей, полутораметровых щук, а тех караулили в холодных струях Днепра трехметровые таймени. Часто мелкая рыба выпрыгивала на песчаные отмели, где ее собирали дети и ели сырой. В средней части остров густо покрывали заросли крестового дуба, ореха и благородного лавр, росли айва, дикая груша и яблоня. На скалах держались южная сосна, тис, кипарисы и можжевеловый кустарник, так что к рыбе можно было насобирать немало плодов и фруктов.

Пещерный медведь

В этот раз Отец и Сын прятались в ветвях крестового дуба, поросли которого тянулись от реки до Сухой балки. Здесь Днепр рассекал каменистую гряду, образуя первые большие пороги, которые словно зубы гигантского зверя торчали из воды, поджидая свои жертвы. Кое-где новые люди проложили между камнями стволы деревьев, скрепив их лианами дикого винограда, цепляясь за который и прыгая по камням, Отец и Сын перебирались сюда с острова. Обнажившееся древнее плато было покрыто солью древнего моря, а далее в степи, холмами из конкреций марганцевой и железной руд.

Соль привлекала копытных животных, и бесчисленные табуны и стада их приходили сюда. Здесь их поджидали стаи волков, пещерные львы и медведи.

Полным хозяином Сухой балки был пещерный медведь, живущий в расщелине скалы. Внешне он был похож на бурого медведя, своего родственника, но был на одну треть больше, а, поднимаясь на задних лапах, он был более 3 метров ростом. Только он не боялся ледяной воды, и однажды переплыв на маленький остров ночью, убил и съел всех, кто там жил. За этим чудовищем наблюдали Отец и Сын, рассчитывая, если он их заметит или учует, бежать по ветвям деревьев до порога, где медведь пройти бы не смог бы.

Охотясь, медведь поджидал, пока стадо круторогих бизонов окружит выходы соли, потом громоподобным рыком пугал животных и, когда они бросались бежать по балке, встречал их, стараясь убить нескольких. Отец и Сын услышали этот рык раньше, чем увидели, как черная туша медведя накрыла одну из бежавших коров, но в этот раз не все получилось у медведя; бежавший следом громадный бизон воткнул ему в бок метровый рог. Со страшным рыком медведь вывернулся и ударил лапой с громадными когтями по голове бизона; но было поздно, кровь фонтаном ударила из глубокой раны медведя. Он нанес быку еще несколько ударов, и все стихло. Смертельно перепуганное стадо бизонов бежало в степь. Не менее испуганные Отец и сын, неслись на остров.

Вождь и шаман их племени решили немедленно забрать шкуру такого медведя. И поэтому почти все охотники побежали за Отцом и Сыном к месту битвы. Но про битву Медведя с Туром узнали не только они. Пещерные охотники расслышали рев и догадались о большой добыче. Два отряда встретились в Сухой балке. Пещерные воины выли, как большая стая волков, но это не помогло им. Обсидиановые топоры и бумеранги победили дубины и зубы. Погибших врагов съели, а более стройных детей из пещер забрали на остров. И пещеры опустели на тысячи лет.

Неандертальцы, которые являются одними из непосредственных предков человека, обладали сильным и коренастым телосложением. Но они, вовсе, не были столь примитивны, как считалось до недавнего времени. Они приспособились к жизни в суровых климатических условиях. Жили охотничьими племенами с довольно высокой степенью организации и общались с помощью примитивной речи, а вовсе не жестами или криками. Объем их мозга был такой же, а иногда и больший, чем в среднем у современных людей, то есть, примерно, 1400 см³. Жили в верхнюю ледниковую эпоху примерно 140…20 тысяч лет назад.

Озерное чудовище

На острове детей было мало, несмотря на субтропический климат в низовье Днепра, зимой с ледников дули холодные ветры и иногда срывался снежок. Дубы и другие лиственные деревья облетали, но лавр, тис и магнолии оставались зелеными. В это время дети часто умирали, особенно мальчики. Возможно, поэтому, перебив и съев пещерных людей, новое племя оставило часть их детей. Женщины лучше приспосабливаются к новым условиям, на острове их было большинство, и они взяли детей. Кроме нескольких сотен новых людей на острове жили несколько десятков волков, которые уже нашли с человеком общий язык, но еще не стали собаками. Было несколько небольших бурых медведей, которые подбирали гниющую рыбу и желуди, а также диких свиней, потомство которых люди отбирали в пищу. В замкнутом пространстве острова эти звери привыкли к человеку, признавая его главенство. Дети бегали по всему острову, не опасаясь их. Особенно они дружили с волчатами, которые, подрастая, повсюду сопровождали их. У Сына тоже были в друзьях волк и медвежонок. Но в последнее время пропало несколько младших детей и их трупов или останков охотники не нашли.

Со стороны лесной речки впадающей в Днепр, на острове было озеро, куда весной в полноводье заходила вода из реки. К лету оно прогревалось, и дети купались в нем. К этому озеру направлялся Сын с друзьями — Волком и Медвежонком, еще несколько девочек и волчат увязались вслед за ними. Сын взял легкий бумеранг, собираясь охотиться на уток и гусей, которые гнездились у озера. В этот раз на озере уток и гусей не было, а посредине озера плавало несколько лебедей и все. Это насторожило Сына, и он крикнул младшим детям, чтобы в воду они не заходили. Вдруг один лебедь закричал и стал махать крыльями, пытаясь взлететь. Остальные птицы испуганно поднялись, а этот лебедь ушел под воду и больше не показывался. Охотиться, стало не на кого, а под водой было что-то страшное. Волк рычал на воду, а волчата лаяли. Но медвежонок очень хотел рыбки, которую он ловил, выбрасывая лапой рыбу на берег. Сын не мог его остановить, но на всякий случай обвязал его свисающей с дуба лианой. Медвежонок зашел неглубоко и стал выбрасывать рыбу, которой озеро прямо кишело. Все остальные люди и звери подбирали рыбу и ели. Медвежонок недовольно рычал, видя, что его обворовывают, но неожиданно завыл и стал удаляться от берега. Лиана натянулась, и он завыл еще громче, как будто его рвали на части. Девочки побежали в поселок, а на берег выскочила медведица-мать и страшно зарычала на воду. Лиана была крепкая и дуб немаленький. Прибежали охотники, за ними пришел вождь и несколько женщин. Все, взявшись за лиану, потянули медвежонка к берегу, но с другой стороны его тянуло сильнее. Тогда вождь приказал нагнуть небольшое дерево и привязать его к лиане, которая удерживала медведя. По его команде дерево опустили, поднялся столб воды, и с большой волной на берег выбросило громадного сома с медвежонком в пасти. Сом бил хвостом изгибался, пытаясь, вернуться в воду, но уже полетели в него дротики и топоры. Когда сом затих, медвежонок был жив, его лапа с растопыренными когтями застряла в горле у рыбины, голова которой была больше годовалого медведя. По длине сома могло лечь три охотника.

Облавная охота

Осенью, когда лист на дубах желтели и созревали желуди, на Острове начинались заготовки: женщины сушили рыбу на ивовых прутиках, собирали на берегу водяной орех-чилим, похожий на маленьких ежиков, лесные орехи и шишки. Белки и сурки тоже делали запасы, хотя на острове снег не выпадал. Но зимой пищи становилось меньше. Поэтому охотники решили устроить большую охоту. Они переправились на берег напротив скалистого обрыва, выждали наверху и, по примеру пещерных охотников, подожгли сухую траву позади пасущихся у обрыва тарпанов и степных антилоп. В испуге те бросились бежать к обрыву и падали вниз. Когда огонь погас, и можно было спускаться по яру на берег реки, где истекала кровью добыча, охотники обнаружили, что сами попали в засаду. Большая группа пещерных львов окружила уступ. Их желтые шкуры мелькали в обгоревших кустах, а дальше, в нетронутой степи перебегали с места на место стаи гиен и гривастых волков. Охотников было около сорока. Они стали полукругом в два ряда, закрывая спуск на берег; они не хотели отдавать свою добычу. Здесь были Отец и Сын, и вождь. У людей не хватало факелов, которые удерживали бы зверей, а пожечь уже было нечего. В борьбе с клыком и когтем надо иметь длинную руку. Это поняли еще обезьяны, бросая в котов палки и камни. У людей были бумеранги, но пещерные львы низко прижимались к земле и подползали все ближе. Топоры охотников имели слишком короткие ручки. Для битвы со львами африканские племена масаев успешно используют длинные копья, причем не один на один. Охотники медленно отступали к дубраве, на краю яра, по деревьям которой был путь к порогам и на Остров.

Им хотелось взять хотя-бы часть добычи, поэтому вождь послал несколько человек вниз погрузить плоты. Остальные держали оборону. Сын заметил, что вдруг гиены и волки стали разбегаться в стороны. И вот высоко над травой показались чудовищные головы пары больших гиен, выходцев из третичного периода (в Африке их называли убийцами слонов). Почуяв запах крови, они неслись на охотников, и их нечем было остановить, ростом они были с быка, а пасти имели полуметровые. Охотники освободили проход и бросились к деревьям. Этим воспользовались львы, и лишь немногие охотники вернулись на Остров. Сын дотащил раненного отца до первого большого камня на порогах, прыгнуть отец не мог и остался там лежать до утра. Всю ночь он слышал рев, вой хищников, и хруст костей на берегу в 30 метрах от него.

Отец амазонок

После гибели охотников число женщин на острове составило три четверти. Погиб вождь и не было подходящего седоволосого мужчины на его роль. Остров перешел под управление женщин и стал островом амазонок. Сыну исполнилось 13 лет, и он считался взрослым охотником. Семей как таковых на острове не было и раньше, а теперь у Сына было несколько женщин, которые ночевали в его шалаше. Охотников не хватало, и Сын обучал группу девушек, владению оружием и ходил с ними в разведку на берег. Отец выжил, но сильно хромал после львиного укуса.

Роль женщин на острове усиливалась тем, что теперь мясо добывалось редко, а рыбу они ловили сами, сушили и заготавливали ягоды и плоды. Съедобные коренья аира, лилий и других водных растений собирали на озере и на лесной речке. Женщины решили изгнать лишних едоков — прирученных волков и медведей и начали убивать их. Звери убежали на самый край острова, на песчаную косу и стали агрессивными. Пришла, точнее, приплыла другая беда. Болотные кабаны перебрались на остров, поселились в камышах у озера и стали совершать набеги на поселок, пожирая все подряд, и угрожали маленьким детям, которых и так было мало. Лесные свиньи нравились болотным кабанам, а лесных секачей они перерезали в течение двух гонов. Болотные кабаны были крупнее лесных, черные, покрытые рыжеватой щетиной, (жесткой как проволока) с длинным рылом, на котором снизу вверх торчали толстые желтые клыки, загнутые назад, чтобы удобно было подрывать и разрезать корни деревьев и выкапывать корневища болотных растений. У самок клыки были поменьше. Защищаться от разъяренного кабана с помощью топора или бумеранга было невозможно, удерживали его только костры.

Волки, загнанные на песчаную косу в конце острова, голодали и поэтому стали охотиться в камышах у озера на поросят и подсвинков, хотя не всегда удачно. Генеральная битва между волками и болотными кабанами произошла весной. Сын со своей группой сначала услышали очень громкий визг поросенка, которого волки тащили, передавая друг другу, на косу. Люди, взобравшись на дубы, видели, как из камышей торпедой вылетела взрослая свинья, а за ней целое стадо секачей и подсвинков, и помчались на косу. Отступать волкам было некуда, кабаны плавали лучше их. Смертельная схватка длилась час или два. За каждого секача погибало 2…3 волка, но под конец, оставшиеся в живых свиньи кинулись в Днепр и поплыли к лесной речке. И только один Волк, которого приручил Сын, вернулся в поселок.

Отец охромел и состарился (жили новые люди в среднем до 30…35 лет, если не погибали). Он стал заниматься изготовлением орудий охоты в каменной яме, выдолбленной людьми на вершине острова. Помогали ему длиннорукие юноши, подросшие дети пещерных охотников. Они помогали не только ему, а были в племени в роли рабов. У него они разбивали большие камни и отламывали сучья и ветки, необходимые для изготовления топоров и других орудий. Остальную обработку делал только он. Кроме того, он теперь исполнял роль шамана, рисовал на песке или на больших камнях фигуры животных и сцены охоты.

После битвы с пещерными львами Отец понял, что ручка у каменного топора должна быть длиннее, а острый камень, который закреплялся в расщепе, лучше развернуть узкой частью вперед. Так родилось тяжелое копье с острым и твердым наконечником. Сын все понял и принял копье на вооружение. Он теперь был Главным охотником, и у него была группа девушек. Копья позволяли убить животное с небольшого расстояния или наставить их против хищника.

Но острову угрожали не только хищные звери, царящие в степи. На островах, выше по течению Днепра тоже жили новые люди. Они могли сплавиться на плотах и попытаться занять большой лесистый Остров. Копий у них еще не было, но могло оказаться много мужчин с топорами. Отец смотрел, как Сын бросает копье, и понимал, что рука нужна крепкая. Девушки хорошо метали бумеранги, которыми при точном попадании можно было перебить шею или горло, но враг часто успевал пригнуться или увернуться. Бросать прицельно копья для девушек было не под силу.

Отец думал и думал, может быть тысячу лет. Он вспоминал, как вождь придумал вытащить гигантского сома. То есть пружинящее дерево позволяло накопить силу и моментально высвободить ее. Отец сгибал палки и вставлял в расщепы небольшие камни, и они летели очень далеко, но не прицельно. Возможно, после многочисленных проб он закрепил концы согнутой палки жилой или лианой, получилось, что-то новое, которое хранило силу! Он попробовал бросать с помощью этого небольшие камни неудачно. Под рукой были дротики: заостренные палки, которыми они били рыбу. Он попробовал метать их. После сотен или тысяч попыток, дротик, положенный в середину согнутой палки стянутой жилой, полетел как стрела и вонзился в дерево. Отец радостно закричал и кричал, пока не прибежали все островитяне. Он показывал им новое оружие, но они не понимали, что это и боялись. Они и так боялись Отца и считали его колдуном. Наконец Сын взял у него оружие, приложил дротик и отпустил тетиву, целясь в белку. Белка упала к его ногам. Это был один из первых случаев применения Лука человеком. Прошло еще несколько лет, пока амазонки так овладели луком, что слава о них пошла по реке и в степи.

Теперь они часто переправлялись на берег в степь, а часть жителей Острова перешла жить на берег. Охота всегда была успешной, она перестала носить облавный характер, а благодаря луку стала индивидуальной, но охотниками в основном были женщины. Так зарождался матриархат. Отец умер, его похоронили в каменной нише в согнутом положении колени к подбородку, как ребенка в чреве матери. Чтобы Земля-мать родила его снова! Сверху в усыпальницу насыпали слой белой глины и красной охры, которой Отец любил рисовать. (Так его и нашли через 20 тыс. лет). Луки и копья делал Сын, которого теперь называли Отцом, у него тоже был сын.

Если применение камня, дубины или копья можно объяснить случайностью (ведь эти предметы окружают нас), то лук является изобретением, искусственно воплощенным замыслом.

Прошло несколько поколений, и на острове впервые выпал снег, климат стал меняться в сторону похолодания и через некоторое время Днепр стал замерзать, покрываясь льдом, по которому можно было переходить на острова.

Южные растения и животные вымерли или ушли. Зато весной на свежую траву пришли мамонты.

Когда затягивается наступление весны, кажется, что зима будет вечно, как в ледниковый период. Миша рассказывал сыну.

За последний миллион лет существования планеты Земля ледниковых периодов было несколько, и последний закончился около 10 тыс. лет назад, а может быть, еще нет. В средней фазе последнего ледникового периода ледники на суше достигали Киева. Они, сковывали льдом большие реки Европы, Азии и Северной Америки, которые казались ручьями, вытекающими из гигантских языков льда. А в Америке под стометровой толщей льда были Великие озера, точнее их не было.

Олени и волки

Трое охотников из племени Мамонта, Отец и два сына уже несколько дней наблюдали за равниной, покрытой коркой льда. Эта степь раскинулась у кромки южных морей и гор и тянулась до ледяных гор Большого ледника, где никто не жил и куда уходила жизнь. Это были люди эолита времени, когда на Земле еще бродили группы охотников неолита, но уже появились племена скотоводов способных приручать зверей. С охотниками была большая стая прирученных волков. Они отличались от диких сородичей черно-белой мастью и слегка закрученными вверх хвостами. Стая должна была рассечь большое стадо северных оленей и погнать в нужном охотникам направлении. Главная роль была у вожака стаи крупного белого волка, более метра в холке. Возможно, он был потомком первого волка, прирученного Отцом племени. Олени были тоже крупнее современных. Они были похожи на лосей с очень ветвистыми рогами у самцов (до двух метров в размахе).

Отец крикнул, и волки-собаки кинулись на стадо. Они, как их еще не прирученные родичи, умели разделять большое стадо на группы и единицы. Охотники в шкурах и унтах последовали за волками с длинными палками в руках. Нужно было не дать окружению оленей перейти в их истребление. На конце палки была ременная петля — эрга, которую нужно было накинуть на главного оленя, сковав его подвижность. Волки окружили главного оленя, но без команды вожака отступали перед его рогами, а вожак ждал людей. После охоты волки и люди погнали часть стада к стойбищу племени, где их ждали дети и волчата.

Охотники ехали верхом на оленях, и пути им было шесть-семь дней. Поэтому несколько диких оленей должны были послужить кормом им и их волкам. Двигались они по ночам. Отец учил сынов ориентироваться по звездам, а в беззвездные ночи их волки знали дорогу. Днем они: стадо, стая и люди прятались в перелесках, где всегда было много снега и можно было спрятать костер. У них было много врагов, и чем дальше они охотились, тем больше. Главную опасность представляли чужие охотники и пещерные люди. Потом хищники: большие росомахи, пещерные львы, рыси, а также дикие волки, которые пытались присоединиться к их стае, и которых прогонял только вожак. Кроме этого днем движению могли помешать случайно встреченные стада бизонов, овцебыков, шерстистый носорог или даже мамонт.

Запах пещерных львов[1] вожак почуял из приближающего леска из карликовых ив и берез. Львы поджидали стадо и стаю, так как успешно охотились и на оленей, и на волков, и на людей. Вожак забежал вперед и попытался остановить стадо, потом бросился к Отцу, всем видом указывая на опасность из леса. Было три часа ночи — Час быка, но олени упорно приближались к опасности. Наконец стая, подчиняясь вожаку, остановилась или они тоже почуяли северных львов. Львы жили семьями, и сколько их пряталось за низкими, но пышными деревцами? Вожак чуял пару, а может и больше.

Отец приказал распалить факелы. Сыновья это сделали, высекая искры из камней, которые у них были собой. Только огонь мог защитить людей ото львов. Но как было уберечь стадо? Отец принял решение освободить главного оленя с громадными рогами. Один на один он мог бы принять бой со львом или по крайне мере задержать его. Волки погнали стадо обратно, а охотники с горящими факелами остались позади большого оленя, который и не думал отступать. Он не мог быстро бежать, и стал острыми раздвоенными копытами, разбивать ледяную корку на траве и на снегу вокруг себя. В серебряном свете луны он был великолепен, настоящее чудо природы. Его светло-серый мех покрылся инеем и сверкал, мощная высокая шея держала два дерева рогов с острыми концами. На шее и груди мех был темнее и гуще, что еще больше делало его похожим на дерево с двумя кронами ветвей. Львы, низко приседая, вышли из-за кустов. Их было пятеро: лев, львица и трое годовалых львят, не уступающих размерами львице.

Львица принюхалась. От факелов противно тянуло дымом и паленой шерстью, стадо удалялось, а большой олень был сильно рогатый, да еще люди с огнями. Поэтому, когда львята вышли вперед, львица сердито рыкнула и повернула к лесу, где они днем нашли берлогу и загрызли медведицу с медвежатами. Остальные львы повернули за ней.

Через пару часов стадо, подгоняемое охотниками и их волками, обошло львиный лесок и укрылось на день за снежными заносами позади леса. Через четыре перегона они вышли в район стойбища, где их встретила группа девушек- амазонок, вооруженных большими луками и острыми стрелами. Охотники проложили большой след по степи, по которому вслед за ними бежали стаи койотов и других мелких хищников, которых надо было отогнать от стойбища, а главное проверить, не идут ли чужие охотники и убить чужих. Одни девушки на оленях помчались в степь, другие помогали загнать новых оленей в домашнее стадо, покалывая их легкими копьями. Собаки- волки разбежались по стойбищу обнюхиваться со своими братьями.

Дом мамонта

Стойбище располагалось на высоком берегу Реки, заканчивалось крутым скалистым обрывом. Напротив, через узкую протоку, был большой лесистый остров, за ним еще один, а еще дальше устье речного притока. И далее до самого горизонта по левому берегу тянулись лессовые холмы и валуны, которые оставил ледник.

Стойбище состояло из нескольких групп хижин, напоминающих яранги чукчей, у которых на остов из китовых ребер натягиваются моржовые шкуры, с той разницей, что здесь были кости мамонта и шерстистого носорога. Как показывают раскопки, позвонки и тазовые кости этих животных выкладывались в круг диаметром 3…4 м, таким образом, чтобы ребра от позвонков смыкались верху, образуя конус под крышу. Двухметровые бивни мамонта, вероятно, образовывали вход в жилище. Яранги располагались группами близко друг к другу, и, возможно, соединялись для сохранения тепла от костров, которые разжигались в центральном углублении, выложенном камнями. Вверху, по-видимому, было отверстие для выхода дыма. Остов из костей накрывался шкурами животных мехом внутрь. На полу тоже лежали шкуры мехом вверх.

Женщин от мужчин, одетых в такие же шкуры, можно было отличить только по отсутствию бород. По случаю возращения охотников с оленями все население стойбища собралось к месту большого костра, и гортанными выкриками приветствовало Отца с сыновьями. Головным убором из белых лис выделялась женщина — вождь племени или Хозяйка. Мамой племени называли старую самку мамонта (живой тотем), живущую в загоне из больших камней. Цепочки камней поменьше уходили далеко в степь — тундру, образуя загоны для оленей и овцебыков. Просветы между валунами закрывались колючими ветками и валежником. Это были титанические сооружения, созданные первыми людьми. Кроме Мамы в племени имелись еще четыре прирученных мамонта ее дочери, которые свободно паслись и даже приносили Маме пучки веток и травы.

Помимо вождя племенем руководил Отец отца, который являлся хранителем тотема — шаманом. Под скалой за стойбищем шли уступы и углубления, разрисованные охрой с изображениями сцен охоты и приручения зверей. Здесь же на уступах были мастерские по изготовлению каменных орудий: топоров, наконечников стрел и копий, скребков для чистки шкур, ножей и других. Сюда и пришли Отец с сыновьями после охоты на оленей рассказать или нарисовать об этом к дедушке-шаману.

Речь первых людей была бедна звуками и включала много жестов. Ко всем женщинам обращались звуком «Я», с различными интонациями в зависимости возраста и ранга, так как они стояли во главе семей, родов и всего племени. Яранги тоже строились группами по родам и в каждой жила семья: женщина, ее дети, ее как бы муж, который был в таком же ранге как дети. Матери готовили сынов в другие семьи и давали за ними скот и др. имущество.

Отец с сыновьями долго ели жареное мясо, копченную и сушеную рыбу с распаренными ягодами черники и голубики и печеными клубнями аира. И, забравшись под шкуры, они заснули под вой весенней метели, и могли спать несколько дней подряд, потому что очень устали за оленями.

Рыбу племя собирало у порогов реки. Ледяные торосы взрывались там всю зиму, а рыбу выбрасывало на прибрежные камни и на остров, и примораживало. Этим пользовались лисицы и другие звери. Летом, когда река вскрывалась, рыбу ловили плетеными корзинками и закапывали в ямы с вечной мерзлотой.

Несколько шерстистых носорогов (первые вестники весенней миграции животных) появились на острове и объедали лозняки. То ли они, то ли солнце разбудили больших черных медведей, зимующих в чаще елового бурелома. Медведи злобно рычали на носорогов, которые не давали им выйти на берег. Племя не охотилось на носорога, т. к. это двухтонное чудовище в озлоблении бросалось даже на мамонта, а волков давило как котят.

Постоянно на острове жили люди древнего рода рыбаков, от которого пошло племя амазонок. На вершине гористой части острова находилась пещера — усыпальница Отца амазонок. С тех давних пор климат из-за наступления ледников сильно изменился, в сторону похолодания. На острове росли северные хвойные деревья: ели, кедры, кривые сосенки и карликовая береза. Сохранился только ивняк на песчаных отмелях.

Ледоход прошел, а пара шерстистых носорогов не смогла уйти с острова к неудовольствию медведей и людей. Связи с берегом на месяц-два у людей не было из-за сильного течения перед порогом. После спада воды по гребню порога можно было перебежать на берег у стойбища, обладая смелостью и ловкостью. Носороги не давали собирать и ловить рыбу у обреза воды, приходя в бешенство от каждого шороха. Видимо самка ожидала родов, и остров ей показался подходящим местом. Убить носорога стрелой или копьем еще труднее, чем мамонта, потому что под рыжей длинной шерстью у него были плитки ороговевшей кожи толщиной до 3 см.

Наряду с мамонтами, пещерными медведями и львами современником древнего человека в последний ледниковый период был и заросший шерстью носорог — элмасатерий. По размерам он, пожалуй, достигал величины современного африканского носорога двурогого или черного. Но поскольку он жил в суровом климате, его тело было покрыто густой темно-коричневой и черной шерстью

Род шамана

Племя состояло из родов вождя — Предводительницы амазонок, рода Шамана, потомственных шаманов и служительниц мамонта, и остальных родов и семей пастухов, охотников, а также хранителей костров.

Большой костер в скалистом углублении у входа в стойбище горел постоянно. С другой стороны городище защищал скалистый обрыв к реке, а также две-три сотни собак-волков, живущих группами у каждой яранги. Ночью они собирались в большую стаю под предводительством Белого волка и охраняли стойбище и загоны оленей от своих диких собратьев и других хищников, не решающихся спорить с такой стаей. Белый волк и его, черная как смоль, волчица со щенятами жил возле яранги шамана. Люди преднамеренно отбирали белых и черных, а также черно-белых особей, чтобы прирученные волки-собаки отличались от диких серых и черно-серых волков. Видимо это сказывалось на характере зверей, на их преданности человеку. Род шамана вел селекционную работу среди оленей и овцебыков, а женщины рода выхаживали, а потом управляли мамонтами. Жена Отца умерла, и домом управляла старшая дочь, которая сейчас спала рядом с братьями, а ее двоюродные сестры были с братьями более близки. Старшая дочь выросла вместе с первой дочерью Мамы и водила ее. Три сестры водили еще трех самок мамонта. Отец их, был наследником шамана, а пока Главным охотником. Его жена была сестрой предводительницы племени. Старший сын, внук шамана не мог быть выдан в другой род, кроме амазонок, но они не заводили детей, а некоторые отрезали себе правую грудь, чтобы лучше натягивать лук. Младший сын должен был быть отдан дочери вождя или ее младшей сестре — своей тете. Таков был первобытно — общинный матриархальный строй племени.

Снег еще ослепительно сиял на ярком апрельском солнце, но уже осел и набрал воду, которая по утрам застывала в твердый наст. Лисы начали гон еще в марте, теперь к ним присоединились волки и дикие коты. По стойбищу и вокруг носились группы животных, опьяневших от весеннего солнца. Показались первые стаи кочевых птиц: грачей, ворон и полярных сов. На лозняках и ивах на берегу реки и на острове показались пушистые почки и их прутья стали еще вкусней для копытных и слонов. В начале мая вода стала наполнять овраги и котловины, а в конце месяца вся тундра-степь покрывалось водой бесконечной цепью озер и болот. Это привлекало миллионные стаи: гусей, уток, лебедей и белых журавлей. Вокруг стойбища и загонов появлялись дикие женихи. Суки часто убегали в поле к волкам. Люди больше всего беспокоились о двух самках мамонта, которым в этом году нужен был самец. Об этом совещались: вождь, шаман и старший охотник — Отец. Они слушали его дочь — Главную погонщицу, которая предлагала, как заманить мамонта-самца ближе к стойбищу, разбрасывая помет текущих самок от тропы по берегу к загону Мамы, которая знает, как их зазывать. Решили подготовить цепочку костров на случай буйства самца или драки между мамонтами, которая могла разрушить стойбище. На крайний случай отряд амазонок с самыми большими луками должен был стрелять по хоботам, обрекая мамонтов на мучительную смерть от голода.

Через день-два начался великий Ход животных. Группы мамонтов, шерстистых носорогов, бизонов и гигантских оленей переходили реки у еще замерших истоков и спускались на юг к приморским степям на новую траву.

Мамонты шли вдоль реки под обрывом у стойбища. Каждую группу возглавляла старая самка, а сзади шли громадные, в два раза больше самок, мамонты-самцы с двухметровыми бивнями, закрученные остриями вверх. Мама узнала о приближении мамонтов за день до их появления и стала переговариваться ними, издавая трубные звуки. Старые самки узнавали ее. В одном месте к берегу вел покатый скат, и туда сестры из рода шамана подвели своих слоних. Те очень волновались, шерсть на голове приподнялась в виде шапки. И если бы не крики Мамы из ее вечного загона, они бы присоединились к миграции. Наконец темно-рыжий с проседью самец остановился, почуяв запах самок, поднял голову и увидел их. Люди спрятались заранее. Гигант медленно поднимался на плоскогорье. Доложили шаману, и он приказал зажечь цепочку малых костров полукругом у стойбища. А девушки-воины и помощники мужчины стали между ними, чтобы при необходимости помочь натянуть большие луки из сучьев секвойи. Мамонт пошел за младшей самкой и теперь надо был отвлечь или отогнать старшую сестру, чтобы они ни поссорились из-за пятитонного кавалера. Но Мама как будто все видела из загона, хотя была далеко. Она издавала неслышные людьми инфразвуки, подзывая старшую дочь.

В поселке все стихло, волки-собаки попрятались, в загонах притих скот, а когда мамонт поднялся для любви и положил громадные бивни на самку, замерли даже птицы! Через час он поднялся еще раз и так до вечера. А утром ее сменила разгоряченная сестра. В середине дня мамонт-самец постоял у загона Мамы, протягивая хобот, и как бы прощаясь и тяжело дыша, стал спускаться к реке.

На совете племени самца решили убить. Во-первых, чтобы оплодотворенные самки не увязались вслед за ним и не ушли. Во-вторых, нужно было строить яранги и, в-третьих, в следующий раз самец им понадобится только через три зимы. Отряд амазонок с помощниками и Отец с сыновьями спустились с другой стороны становища по яру, заросшему елями и березой. На тропе они еловыми лапами прикрыли старые ловчие ямы и присыпали их мокрым снегом. Но мамонт их обошел, видно учуял. Тогда амазонки, спрятавшись за столетними елями на краю оврага, натянули большие луки, и пустили стрелы, целясь в хобот и в уши мамонта. Одна стрела ударила в основание хобота и отпала, вторая, поменьше, прошила середину. Несколько стрел воткнулись в бока. Зверь взревел и кинулся выворачивать деревья. Оттаявшая глина не выдержала, и он сполз в овраг. Назад раненый мамонт подняться не мог; любовь стоила ему жизни.

Степь, свободная от воды, покрылась цветами: желтые тюльпаны, красные маки, фиолетовые цветочки мать- мачехи и северных орхидей расцвечивали ее чудесным ковром с голубыми оконцами озер и луж, над которым кружились тысячи белых птиц. Среди цветов сновали миллионы леммингов, на которых охотились лисы, волки, хищные птицы и которых ели даже северные олени. Но рать их была неисчислима.

У людей тоже наступила любовь. Северные женщины способны к зачатию только два месяца в году.

Отец перешел жить в пещеру под скалой к отцу-шаману, который сильно болел, и отец под его руководством вырубал погребальную камеру в толще известняка. Погребальные плиты с таинственными зигзагообразными знаками шаман, расписал заранее. Камера была не более метра в длину и полметра в ширину, и человек мог поместиться в ней только на боку в позе младенца с подогнутыми ногами. Люди верили, что так земля родит их еще раз.

Теперь в яранге старший сын спал с двоюродными сестрами и тетей, а младший сын перешел в ярангу Предводительницы, и спал с ее дочерьми, теми, которые не готовились в амазонки. Там имел право спать отец, но он не приходил.

Старшей дочери из рода шамана нравился светловолосый юноша из рода хранителей огня. Этот род был близок роду шамана. Но у юноши не было матери или тети, которые внесли бы за него приданое. Хранители огня нашли его маленьким в лесу, собирая хворост. Вниз по реке, за порогами, стояли большие хвойные леса. Там жили небольшими родами рыжеволосые охотники, укротители лосей. Юноша лучше всех умел разводить костры, добывая огонь трением березовых палочек и бересты.

Старшая дочь объяснила свое желание отцу и деду, а они вождю и родоначальнице огневиков. Все согласились на их союз при условии, что юноша научит других, как разжигать костры и будет учиться у шамана обкуривать целебным дымом больных, хотя этому уже учился старший сын.

Молодых отпустили в цветущую степь с парой навьюченных оленей. Род пастухов уже откочевал на дальние пастбища, и они пошли следом. Их сопровождали белый волк с волчицей и четырьмя волчатами.

У девушки были черные блестящие волосы по пояс, у юноши светло-рыжие по плечи. В маленьком озере вода уже прогрелась. Они сбросили шкуры, оставив только свои, и побежали в воду. Потом он развел костер и она сушила волосы, а он расчесывал их деревянным гребнем. Затем она нагнулась и взялась руками за корни березки. Белый волк внимательно смотрел на них и ничего не понимал.

Последняя охота Отца

Когда вода немного спала, Отец с охотниками и амазонками по гребню порога перешли на остров, чтобы убить носорогов, которые никому не давали житья, а переплывать на берег не хотели или боялись. Рыть ловчие ямы на пляжах было трудно. Работать приходилось только по ночам, спасаясь от носорогов. Рыли рогами оленей и каменными скребками.

Отец сидел у гробницы на острове и смотрел на сцены охоты, нанесенные красной охрой на стены пещеры. Особенно его привлекала сцена ловли большой рыбы с привязанным медведем. Он долго думал. Утром охотники, следившие за самкой носорога, показали ему большую сосну, о которую самка повадилась чесаться. Видимо линяла. Дерево было старое, толстые сучья начинались на высоте в четыре человека и были голые. Старший охотник приказал готовить большие камни. Их заворачивали в шкуры и привязывали веревки из оленьих жил. Ночью камни волоком тащили под дерево и до утра затаскивали наверх, перекидывая веревки через сучья, и там закрепляли. Утром все следы работы тщательно маскировали. Носорог приходила и чесалась то одним, то другим боком. Наконец, камни привязали, и настал день большой охоты. Ночью Отец затаился на сучьях с острым топором.

Носороги плохо видели, но у них были хорошие нюх и слух. Поэтому отец вымазался весь глиной и смолой наголо. Охотники с тяжелыми копьями и амазонки с большими луками спрятались в ельнике за деревом. Камней на дереве было несколько. Хотя бы один из них надо было, перерубив веревку, сбросить так, чтобы он упал на носорога и свалил его с ног. После чего в ход пошли бы копья и стрелы, поражая носорога в живот и другие незащищенные толстой шкурой места.

Солнце поднялось, и самка носорога пришла под большую сосну. Она долго принюхивалась и пряла ушами, что-то заподозрив, но потом стала тереться о ствол боком, так что дерево задрожало. Отец примерился и рубанул по веревке. Метровый камень с высоты в 6 метров рухнул на зад носорога, самка присела, но не упала. Тогда Отец вытянулся на суку и рубанул второй пакет. Камень ударил по касательной по большому животу самки, и она упала на бок, Отец, не удержавшись, полетел вниз. Остальные охотники подбежали и вонзили копья в живот самки, большие стрелы впились ей в челюсть и под хвост. Но самка поднялась вся в крови и растоптала Отца и еще двух человек, прежде чем упасть навсегда. Через несколько минут на рев раненной самки примчался носорог-самец и, опьянев от луж крови, стался бросаться на дерево, бодая его рогом. В результате самый большой камень, привязанный к стволу, сорвался и нанес ему смертельную травму. Такого количества мяса на острове еще никогда не было, досталось и людям и медведям и мелким животным. А кости пошли на закладку яранги.

Гибель Отца, который должен был сменить своего отца-шамана, была очень большой потерей для племени северян. Старший сын ушел с караваном, и его хотели вернуть. Но и он еще не знал всех шаманских обрядов. Когда печальная весть пришла на берег, младший отправился на остров хоронить отца, а потом к деду срочно учиться на шамана. Останки отца положили рядом с гробницей Отца амазонок на вершине острова.

Караван

Тушу носорога-самца род амазонок поменял у пастухов на рулоны шерсти овцебыков и шкуры. Пастухи ставили новую ярангу, им нужны были кости мамонта. Охотники помогли им разделывать его в овраге, а потом крупные кости потащили на волокушах мамонты-самки. Но сначала они подошли к загону Мамы, которая долго обнюхивала эти кости, а череп забрала к себе. У нее было уже много черепов ее сородичей и весной, когда кости освобождались от снега, она играла с ними, как бы беседуя и вспоминая. Все не занятые взрослые и дети с трепетом наблюдали, как Она разговаривала с предками.

Шаман очертил круг на краю стойбища, и по его указаниям стали устанавливать кости для новой яранги пастухов.

Шерсть в рулонах, шкурки белых и черно-бурых лисиц, другие меха и шкуры грузили на оленей, собираясь в дальний поход к морю на обмен товаров с другими племенами. С караваном шли два мамонта с большими волокушами, три десятка ездовых оленей для отряда амазонок, две своры собак — волков. Одна свора черной масти также тащила волокуши, другая — белая выполняла охранную роль. Старшая дочь вела караван. Путь каравана шел вначале по большой тропе миграции животных вдоль реки, а с половины пути — в обход больших лесов к Крымским соленым озерам, куда приходили с Крымских гор киммерийцы, живущие в каменных хижинах, балканские племена и предки греков.

Мамонтов оставляли за три перехода до озер. Но сначала надо было обойти по краю большой лес, где жили воинственные рыжие охотники, болота, где жили страшные звери, и откуда никто не возвращался и многие другие опасности от хищников и людей.

Первые пять переходов караван шел по Ходу животных и постоянно встречал остатки пиршества хищников. Затем, поднявшись на крутой правый берег реки у порогов, караван стал обходить Большой лес.

Разведчики: Рыжий, Старший брат, и полусотня амазонок на верховых оленях во главе с Тетей и два десятка черно-белых волков шли на два перехода впереди. Караван вела Старшая сестра верхом на мамонте-подруге.

Лесные люди наблюдали за караваном. Они не боялись мамонтов. Они вообще никого не боялись, постоянно сталкиваясь в лесу с медведями, львами и большими рысями. Волки не любили заходить в этот лес из-за больших кошек, которые их убивали. Но товары, которые вез караван, мало интересовали лесовиков. Шкур у них было полно, каменных топоров тоже.

Через 15 дней караван подошел к большой Приазовской степи и догнал разведку. Дальше, к морю, мамонты идти не хотели, да и люди не хотели их показывать другим народам. Их оставили у края леса, а поклажу пришлось, нести на жердях и взвалить на верховых оленей. Амазонки спешились и помогали нести. Теперь караван двигался медленнее, но через пять дней люди почувствовали незнакомый запах моря, хотя некоторые ходили не первый раз и еще через день прибыли к соленому озеру у входа в Крым.

У соленых озер на Крымском перешейке собирались для товарообмена люди из разных мест доисторического мира: северяне на оленях, крымские киммерийцы пешком, арии из Ирана и Индии на верблюдах, степные кочевники на лохматых лошадках и другие племена. Хозяева — киммерийцы предлагали сушеную и вяленую морскую рыбу, бусы из ракушек и цветных камешков и деревянные гребни из сандалового дерева, которые очень нравились северным амазонкам. У них брали шерсть на ковры, меха и шкуры. Еще у киммерийцев был камень для изготовления наконечников и скребков. Арии брали пушнину в обмен на медные и золотые кованые украшения, предлагали обожженную глиняную посуду. Кочевники предлагали связанных людей-первых рабов, а также лошадей и овец. Особенно поразили северян толстые, полногрудые женщины- арийки, которых тоже предлагали на обмен. «Значит, главными у них были мужчины», — подумал Старший сын.

Обмен происходил быстро и через два дня ночью северяне ушли к местам, где их ждали мамонты. Товары, которые они взяли в обмен, занимали меньше места, и они двигались быстрее. Особенно волновался Рыжий. На озерах он крутился среди кочевников и догадался, о чем они сговариваются с киммерийцами. Он предположил погоню и не ошибся. Возвращаясь, разведчики шли позади каравана на один переход и вскоре заметили всадников. К счастью, караван успел воссоединиться, и занял оборону на холме и у него.

Конный отряд, превосходивший по численности в 2…3 раза защитников каравана, приближался к холму. Амазонки стали в засаду. Охотники с длинными копьями стали на тропе. У всадников, в основном мужчин, тоже были длинные копья, но с наконечниками из кованой меди. Наконечники стрел у них тоже были из меди. Это было преимущество, они летели точнее. У амазонок на стрелах были кремневые наконечники, к которым они привыкли. Кроме того, олени были медленнее лошадей, и в открытом поле караванщики проиграли бы битву. Умница Рыжий (и, скорее всего будущий шаман) придумал натравить на лошадей волков, чтобы сбить наступательный порыв всадников. А потом выпустить на них мамонтов, о чем сказал своей жене — Старшей сестре. Она возразила, что, если мамонт растопчет человека, то потом потопчет всех. Затем она подозвала Белого- вожака волчьей стаи, подняла на руки, чтоб он лучше увидел летящих на них всадников, и крикнула — «ата, атаууу!». Волк тоже повторил: «уууу!» И вся сотенная стая кинулась на лошадей под всадниками. У всадников были плети со свинцовыми шариками для охоты на волков и в начале они не очень испугались. Но это были не степные, дикие волки, которые боялись человека. Это были охотничьи собаки с волчью статью, и они умело бросались под лошадей, вспарывая им животы или перерезая яремную жилу на горле. Волки гибли под плетьми, но и всадники падали. Отряд замешкался, хотя многие охотники уже погибли под медными копьями. В этот момент на ездовых оленях вылетели амазонки, которые не промахивались, стреляя даже на ходу. Тогда конники остановились и тоже взялись за луки. Они тоже стреляли метко. Наступил критический момент; караван мог быть перебит стрелами. В это время из-за холма, бегом и громко трубя, выскочили два мамонта. Как это удалось Старшей сестре, непонятно, но лошади никогда не видевшие таких громадных чудовищ кинулись назад, унося не менее перепуганных всадников.

Караван потерял половину людей и волков. Погиб вожак, успев зарезать четырех лошадей. Осталась черная волчица и двое черно-белых волчат вожака. Добыча каравана была лучше, чем предыдущий обмен. Им достались более сотни копий с медными наконечниками и несколько сотен таких стрел.

Люди сложили большие погребальные костры отдельно для своих и врагов. В свои костры мужчин и женщин клали парами, чтобы они в другой жизни были вместе.

Караван уже десятый день шел вдоль леса. Лесным женщинам тоже нравились бусы и украшения, и поэтому они верхом на быстрых лосях вылетели навстречу каравану. Рыжий что-то кричал им, предлагая дележ, но они хотели человеческого мяса и выставили вперед длинные копья, а их мужчины стали метать дротики с кремневыми наконечниками. И хотя их было не больше чем защитников каравана, но, учитывая их силу и кровожадность, они могли победить и съесть караван. Противники сблизились, амазонки пустили стрелы с медью, что насторожило наступающих, их пугал запах металла.

Старший брат выхватил из заплечной сумки большой бронзовый нож (меч), который он выменял у иранцев. Меч был отполирован и как пламя сверкал на солнце. Старший брат несколько дней до этого пробовал его по ночам на оленях. И сейчас он одним махом срубил древко копья и голову лосю, высоко поднял окровавленный меч. Лесные люди что-то поняли и с ужасом отступили назад.

Мужчина с мечом в руке на тысячелетия вперед становился хозяином Мира!

Остров шаманов

Шаман сын шамана, бросая в костер веточки можжевелового дерева, обращался к духам воды и камня, которые боролись на порогах у речного острова. Была ночь, но эта борьба воды и камня не стихала ни днем, ни ночью.

И только в холодные зимы, которые теперь были редкость, в эту борьбу включался могучий дух Мороза и лед сковывал воду. Но главный дух Небесного огня убивал лед, и вода с новой силой обрушивалась на камни.

Пламя костра освещало часть скалы с изображением лодки с гребцами и стилизованными изображениями зверей и рыб. Шаман молился об успехе лодочного перехода на остров шаманов, первого после схода льда.

Племя селилось на правом высоком берегу большой реки, а на островах ловили рыбу и укрывались от врагов. Эти люди пришли на берега Днепра с южного Урала и называли себя савроматы (дети одной матери).

В три часа ночи, когда на берегу завыли собаки, похожие на волков, к шаманскому костру в центре кромлеха подошли жрицы и стали кружиться, подбадривая заклинателя духов.

Утром с восходом солнца по святому острову продолжались многовековые циклопические работы. Сотни мужчин-рабов волоком по бревнам на попарно впряженных турах (волах) перетаскивали плоские каменные глыбы от каменоломни на обрывистом берегу к центру острова, где возводился гигантский кромлех. Часть сооружения была готова, и первые лучи солнца в день весеннего равноденствия освещали жертвенный алтарь внутри него. Шаман что-то крикнул, и группа девушек-воинов с луками за спиной направилась к работающим. Девушки стали покалывать рабов длинными копьями, подгоняя их. Шаман торопился к приезду царицы, которая жила на большом острове за порогами, где была столица их царства.

Кромлех строился примерно 10 м в диаметре и состоял из вкопанных на одну треть диабазовых глыб полуметровой толщины весом до пяти тонн. В центре был большой (пятничный) камень, на плоском торце которого совершались жертвоприношения духу Небесного огня, дающему жизнь и его духам-помощникам. Вокруг первого круга, на расстоянии 2…3 метров были закопаны дубовые колоды высотой 4…5 метров, образующие стену с одним проходом и проемами для лучей восходящего и заходящего солнца. На расстоянии 20 метров от алтаря возводилась еще одна каменная ограда, ориентируемая по звездам.

На большом острове, за порогами, в самом царстве, тоже были круговые каменные постройки-кураги в виде башен для племенной знати и воинов-амазонок. Рабы-мужчины жили в землянках и шалашах.

Царица

Царица Росса и ее сестра — первая жрица и начальница амазонок в окружении свиты и охраны поднимались к переправе — подвесному плетеному из лиан мосту через узкую бурлящую протоку с правой стороны Днепра. Десятки голых черноволосых мужчин, стоя на берегах по колено в воде, одерживали мост от раскачивания.

Царица была невысокого роста, ладно скроенная и очень сильная. Она прошла школу амазонок и умела управлять лошадью одними ногами и при этом точно стрелять из лука. У моста она спешилась и пошла первой одетая в тунику из кожи, с бронзовым мечом в кожаных ножнах на поясе и в кожаном шлеме с меховой опушкой. За ней оруженосцы вели лошадь, несли полутораметровый лук из мореного дуба, а копье и колчедан со стрелами были приторочены к седлу. Как только царица и ее лошадь перешли мост, на него вступила жрица и ее лошадь. После женщин на мост выходили свободные мужчины: Главный шаман с помощниками пешим строем, шаман- строитель и главный охотник со своими людьми, а за ними отряд амазонок с лошадьми и пешие воины с собаками, похожими на сибирских лаек.

Царица, верхом на лошади, с вершины каньона наблюдала за переходом отряда. Им предстояло по правому берегу реки пройти вверх по течению, обходя пороги и переправиться через 4…5 дней на Священный остров шаманов. На расстоянии равном одному дню пути располагались отдельные кураги, где были сторожевые поселения племени. Под речным обрывом в катакомбах они устраивали могильники.

Впереди процессии, идущей по обрывистому берегу, бежала свора собак, предупреждая нападение хищных зверей или болотных дикарей. Небо было в тучах, внизу на порогах ревела река, а царица думала, что если духи туч закроют свет Небесного огня, праздник весеннего перехода может не состояться по полному обряду, и надо решать принести ли жертву сейчас, заранее. Она решила, что если тучи не разойдутся сделать это на последнем перед переправой привале, а заодно и ублажить дух Реки. Царица подозвала жестом первую жрицу и сказала ей о своих планах. Отряд тронулся дальше. Пошел мелкий не весенний дождь, и тропа стала скользкой.

Люди, живущие на болотах и старицах, образованных разливами реки, не признавали власть царицы Россы. Но достать их в болотах было трудно, да и брать у них кроме рабов было нечего. Дикари любили дождливую погоду, и не долго думая, сами напали на караван.

Болотные великаны ростом 2…2,5 м, полусогнутые из-за привычки прятаться в камышах, были последними представителями эпохи боевых топоров в среднем течении Днепра. Заметив, что царский кортеж растянулся вдоль обрывистого берега реки, они плотной группой ударили в середину. Первыми их учуяли собаки, с визгом кидаясь под дротики с кремневыми наконечниками. Вначале великанам удалось сбросить с обрыва и убить несколько человек и лошадей, предсмертное ржание, которых и вой озверевших собак донеслись в авангард отряда. Росса издала гортанный крик, который подхватили амазонки и охотники, и град стрел полетел в косматых дикарей каменного века. Дикари отошли в камыши, где были непобедимы. Царица оценила обстановку и приказала пускать горящие стрелы за камыши. Несмотря на дождь, ветер усиливал пламя и сухой после зимы камыш быстро разгорелся, отрезая болотным воинам путь к отступлению. Многие болотные люди погибли в нем, а часть выскочивших из огня заарканили и связали амазонки.

Видимо духам понравилась такая жертва, так как вскоре небо очистилось и выглянуло яркое око Небесного огня.

На пятый день царский отряд подошел к заливу реки выше острова, откуда предстояло сплавляться, чтобы попасть на остров. В залив река нанесла много сломанных в верховьях деревьев. Здесь уже несколько дней работала группа рабов-лесорубов, которые обсидиановыми топорами рубили ветви и вязали лианами плоты. Были здесь и лодки — долбленки из тополя или липы, сделанные каменными рубилами и скребками. Жрец- строитель, осмотрев приготовления, доложил царице о возможности переправы.

Переправа началась утром 20 марта за два дня до весеннего равноденствия. Более сотни плотов, связанных из двух-трех стволов, и десятки лодок шестами выталкивались из залива к середине реки (там сейчас мост) и оттуда течением выносились на островную отмель. Как только флотилия отошла от берега, вода вокруг нее закипела от рыб. Метровые осетра и щуки высовывали хищные пасти из воды, шлепали губами пудовые сазаны и полуметровые окуни выскакивали и плескались. А мелкая рыба: плотва, стерлядь, лещи — крутилась плотными стаями. Пользуясь, случаем, рыбаки-охотники били рыбу костяными острогами и вытаскивали ее на плоты.

К середине дня флот успешно, с людьми, лошадьми, собаками и новыми рабами, переправился на Священный остров.

Жертвоприношение

Сын жреца встречал их, стоя над скалистым обрывом (там сейчас храм). Он заметил, что к маленьким плотам были привязаны болотные дикари, и подумал, что своих рабов для приношения духам лучше заменить.

Когда царица и свита, сошли на берег и осмотрелись, началась первое действие праздника. Из клетки выпустили небольшого черного медведя. При виде десятков лаек и сотен людей он бросился бежать и залез на большую сосну, растущую вначале острова. Сын жреца с помощниками принесли большой с полутораметровым коромыслом царский лук. Тетиву натянули трое рабов. Росса подошла к луку, наставила стрелу, прицелилась, натянула тетиву правой рукой без видимого усилия и отпустила. Медведь камнем свалился с дерева, пробитый насквозь, и его окружили собаки. Праздник Жертвоприношения начался.

С рассветом на поперечные камни кромлеха, поднялись царица, шаман, первая жрица и их приближенные. К центральному пяточному столбу привязали молодого раба. Сын шамана дал ему выпить отвар одурманивающих трав, чтоб он не дрожал и не чувствовал боли.

С первым лучом солнца, по крику шамана, его сын отсек жертве руки, затем ноги и голову. Потоки крови засверкали в лучах восходящего духа Небесного огня, высветились картины охоты и жертвоприношений, написанные кровью и красной охрой на внутренних стенах кромлеха. Останки жертвы закопали по четырем сторонам света: руки к восходящему солнцу, ноги к заходящему, голову на север, туловище на юг.

По обычаям племени девушка не могла выйти замуж, пока не убьет врага. В бою с болотным племенем некоторые отличились. Другим еще предстояло это. Начиналась третья процедура праздника весны- бои с врагами.

Отряд девушек-воинов (амазонок) выстроился вокруг внешнего ряда кромлеха, остальные жители острова и гости забрались на деревянную эстакаду, вокруг него. Бои проходили в замкнутом пространстве между рядами камней, образующих кромлех.

Предводительница амазонок представила царице девушек, желающих участвовать в боях с пленными болотными великанами за право выбрать мужа.

Росса дала команду начинать. Четверо охотников внесли в кромлех плот из двух бревен с привязанным великаном, развязали ему руки и положили рядом его топор. Сами охотники быстро поднялись по веревочной лестнице на кромлех.

Враг, схватив топор, разрубил ремни на ногах и вскочил, злобно озираясь. Первая девушка спрыгнула в круг перед ним. Издав, звериный крик, враг начал размахивать топором и наступать. Девушка была в два раза ниже его. Она отскочил, и метнула копье в лоб великану, но тот устоял, и бросил топор, который снес ей полголовы. Зрители на столбах завыли от ярости, а великан с залитым кровью лицом заревел еще громче. Вторая девушка спрыгнула вниз и метнула копье. Оно попало великану в грудь и вошло глубоко, но он обломал древко копья, и поднял над головой бревно, чтобы убить амазонку. Шея великана на миг открылась, и амазонка метнула полукруглый, тонкий как бритва, обсидиановый диск, который полетел, вращаясь, и перерезал горло врага. Гигант упустил бревно, кровь ударила фонтаном, и он упал навсегда. Внесли следующего врага. В этот раз копье амазонки попало ему в живот, и бой быстро закончился.

Через 2 часа поединки завершились: шесть девушек погибли за право продолжения рода и десять врагов были убиты.

Вечером после боев начались свадьбы и пиры. Царская племянница Аза, которая билась второй, выбрала себе сына шамана и значит, она оставалась на острове. Росса одобрила этот выбор. Другие победительницы предпочли бородатых шумеров, которых царица купила в Крыму для строительства домов. Ночью пары разошлись по острову, построив временные шалаши для любви.

Большой остров — царство

На священном острове помимо жрецов и жриц кромлеха жили жрецы духа воды- лоцманы, которые должны были сплавить царскую флотилию на Большой остров (Хортица) в царство.

На другой день после жертвоприношений плоты и лодки перегнали в конец острова по течению реки. Первой отошла царская лодка с лоцманом и четырьмя гребцами, за ней лодки знати, а потом плоты с амазонками и охотниками. Вскоре лодки достигли первого островка вниз по течению реки, обойдя порог у Святого острова по боковому руслу. И так от островка к островку они сплавлялись по указаниям лоцманов и только у Большого порога пристали к берегу и до канатного моста на Большой остров люди шли берегом по исходной тропе.

В центральной части острова, на высоком месте стояла 20 метровая каменная башня- дворец царицы. С верхней площадки башни далеко, вниз по течению, просматривалась река. На первом трехметровом ярусе держали царских коней и собак. На втором шестиметровом ярусе жили амазонки личной охраны, и здесь по кругу были бойницы для стрельбы из луков. На третьем ярусе, куда вела только веревочная лестница, были царские покои с четырьмя окнами во все стороны. Окна закрывали подвижными каменными плитами.

Вокруг дворца, как грибы располагались башни поменьше для племенной знати. Простой люд и рабы селились на террасах, спускающихся к реке в четырехугольных каменных дольменах.

На Большом острове также был кромлех: в виде площадки 100х50 м, от которого по всему острову тянулись шеренги менгиров.

Красное зарево Небесного огня заалело на востоке, когда царица поднялась на смотровую площадку башни. По шеренгам менгиров гнали скот: кобыл, буйволиц и коз на первую дойку у кромлеха. Дальше по течению река была в утренней дымке, и казалась пустой на десятки переходов. На левом берегу среди дубрав паслись основные стада племени, и там тоже разносили большие глиняные сосуды с молоком. Рабы и охрана внесли кувшины и миски в царские покои. Росса спустилась вниз и крикнула, чтобы пустили щенков. Она любила завтракать, наблюдая, как они лакают из мисок. Потом она погладила желтого щенка тибетского дога и взяла его на руки. Выпив кобыльего молока, царица с сестрой-первой жрицей и несколькими амазонками выбежали из башни, и, обнаженные, понеслись к зеленому полю купаться в росе.

После прогулки Росса беседовала с сестрой о предстоящей охоте и приближающемся обряде Весенних гроз. Когда ночами в сильные грозы все племя выбегало на пляжи и под струями дождя оплодотворяющего землю, и женщины любили мужчин.

Охота на львов

Главный пастух докладывал царице, что на стада на левом берегу реки стали нападать львы, недавно поселившиеся в дубраве. Они подстерегали коней на водопое, и уже погиб один из пастухов-рабов.

В странах Передней Азии во 2-м тысячелетии до н. э. охота на львов носила ритуальный характер и была широко распространена у древних арабов и персов. Царь, убивший льва олицетворяющего зло, становился еще и верховным жрецом. Для охоты на льва в Азии использовались большие, догообразные собаки.

Когда-то тигры и львы загнали людей на острова, теперь пришла пора им отомстить. Охота на льва всегда носила взаимообратный характер. Поэтому утром майского дня на левый берег переправлялось вплавь с лошадьми более сотни амазонок, две сотни рабов на плотах и лодках, сотня лаек и два десятка догов, из царской свиты.

После переправы часть амазонок оставили коней и взобрались на шеренги камней, тянувшихся к лесу, выбрав камни повыше. Царице со свитой устроили засаду на большом дубе, ближе к реке. Под дубом находились псари с царскими собаками. Росса думала спустить догов, в крайнем случае: рабы были дешевле. Остальные охотники и рабы с охотничьими собаками пошли вокруг дубравы, где днем отдыхали львы, чтобы стать загонщиками. Они были вооружены копьями, факелами, а также имели трещотки.

Рабам объявили, что тот, кто добудет шкуру льва, получит свободу и скот.

Главный пастух докладывал царице, уже взобравшейся на дерево с помостом, что по его наблюдениям в дубраве находится львиная семья из старого льва, четырех молодых львов, шести или семи львиц и десятка уже не молочных львят. На пальцах он показал три раза.

К середине дня загонщики обошли лесок и спустили собак, которые, чуя львов, подняли громкий лай, а люди ударили в деревянные трещотки и подбадривали себя криками. Львицы первые услышали крики, вскочили и заметались по поляне, рыком подзывая львят. Но сначала львы пошли навстречу загонщикам, собираясь убить их и уйти в дальний лес. Но, вскоре почуяв запах дыма со всех сторон, повернули на луг к реке, надеясь уйти камышами.

Амазонки, заметив желтые шкуры, мелькавшие в высокой траве, осыпали их роем стрел. Жалобно завыли раненые львята, и львицы опять повернули к лесу, но оттуда уже выскочили лайки и охотники, и на каждого зверя пришлось по десять собак и двадцать человек с копьями.

В бронзовом веке появление металла повлекло разнообразие форм наконечников дротиков и копий. Прежде всего, изменился способ крепления наконечника к древку. Если раньше он привязывался за хвостовик, то теперь он надевался как перчатка, либо сам расклинивал древко, впиваясь в него как палец в перчатку. Дальность боя такого копья составляла 30…40 м.

Большой лев-вожак, разбросав людей и убив нескольких, скачками направился к дубу. Росса выпустила метровую стрелу из большого лука, но она слегка задела его рыжую гриву. Тогда Росса крикнула, чтобы спустили догов, которые давно рвались в бой. Впереди прямо на льва летел белый тибетский пес — любимец царицы.

В охоте на льва действует принцип первой жертвы, которая на мгновение должна остановить его. Белый пес прыгнул льву прямо в грудь и повис на шее. Лев остановился и, привстав на задних лапах, передними могучими лапами сдавил пса так, что на дереве был слышен треск костей. Но в этот момент два подоспевших пса вцепились в него, прокусив льву задние лапы, а третий вскочил на спину, и повис на гриве. Лев завалился на бок и тут умирающий Белый разодрал задними лапами ему живот. Но лев еще вскочил и издал страшный рык, хотя не мог уже идти. Царица выпустила еще одну стрелу, и лев упал. Вскоре другая группа догов, словно кошку, загнала на дуб львицу. Телохранительницы бросили длинные копья, и львица слетела вниз.

Остальные львы дорого отдали свои жизни: погибло несколько рабов и два десятка собак, включая двух догов. Десять рабов получили свободу. К вечеру сняли шкуры и разожгли погребальные костры. Тела погибших амазонок и белого дога перевезли на остров, чтобы захоронить по обряду, в могильниках. Ученики шамана нарисовали сцены охоты на львов на стенах пещеры на правом берегу реки, а на Святом острове доисторические художники вырезали их на мамонтовой кости.

Весенние грозы, нашествие

В конце мая на острове случались сильные грозы, с которыми у племени был связан особый обряд любви. Приобретение мужа обходилось дорого, а царству нужны были дети. Глубокой ночью под час сильной грозы все мужчины и женщины племени собирались на пляжах и под струями оплодотворяющего землю дождя любили друг друга в свете молний и при раскатах небесного Грома.

Но обряд был не совсем тайным: два десятка немолодых жриц, которые, казалось, видели в темноте, легкими покалываниями стилетов в мягкие места помогали находить партнеров. Поэтому Росса быстро нашла Сына шамана, а ее племянницу увели в другую сторону праздника любви.

Прошли грозы, шаман простудился и заболел. Сын остался на Большом острове изгонять злых духов, что устраивало царицу. Но духи были против и забрали шамана к себе в страну Покоя. Хоронили шамана по царскому обряду:

на дне оврага сделали бревенчатый шалаш, устлали его изнутри войлочными коврами из Крыма, положили оружие и горшки с едой. Вместе с шаманом в мир иной отправилась его любимая лошадь и четыре раба. Все засыпали глиной, а сверху поставили дольмен (каменный домик без окон).

После смерти отца Сын стал главным шаманом и вместе с женой остался на Большом острове. У царицы не было дочери, и ее сестра или племянница наследовали трон.

В конце лета рыбаки, уходившие далеко вниз по течению реки сообщили, что видели дым от многих костров на левом берегу. Царица выслала конную разведку, и через десять переходов они обнаружили, что ночью горят тысячи костров, а утром они услышали крики ослов и рев невиданных верблюдов. Забравшись на высокое дерево, они увидели, что лошади тащат постройки каким- то странным образом. Так они впервые увидели Колесо.

Выкатившись из предгорий Северной Индии и прокатившись по Кавказу, арии двигались в Европу на плодородные земли. На повозках они везли большие амфоры с зерном пшеницы, ржи, ячменя, семенами капусты, моркови и хмеля. Они вези плуг и гончарный круг, и у них были мечи из железа.

Земледелие пришло в междуречье Днепра и Дона и далее пошло вверх по Волге. Пришельцы дали начало трипольской культуре на Украине. Они докатились до берегов Атлантики, оставив арийский след в народах Европы.

Первобытные острова есть и в наше время; в джунглях вдоль Амазонки встречаются племена, живущие в каменном веке. Так же живут аборигены Австралии и бушмены в Африке.