3

Я запихиваю в рюкзак джинсы. Лайла лежит на моей кровати, читает журнал.

– Зарядку для телефона не забыл?

– Не забыл.

– Зубная паста и щетка?

– Вот.

– Тебе нужно взять какую-нибудь книгу, – предлагает она. – Поездка долгая.

– У меня нет ни одной книги.

Лайла поднимает глаза к потолку, роняет журнал на грудь и корчит рожу, будто я ее оскорбил.

– Лидс! Доказано, что те, кто читает, живут дольше. Или ты решил умереть молодым?

Не мозги, а извращенная версия википедии!

– Разумеется, я имею привычку читать. Просто читаю я в телефоне. А путешествую налегке.

Она поднимает бровь.

– Ложь. И какую книгу ты читал последней?

– «Признания опасного человека».

– О чем книга? Кто автор? – Она довольно улыбается, словно ей удалось завалить меня на экзамене.

– Имя не помню. В семидесятых он вел «Гонг-шоу». – Опускаю рюкзак на пол и берусь за телефон. Вчера вечером я его отключил и только теперь заряжаю. Лайла оперлась на локоть и наблюдает за мной, пока грузится приложение. Я сажусь на кровать и открываю книгу в «Киндле».

– Чак Бэррис. Он еще запустил на телевидении «Игру молодоженов».

– Автобиография?

– Похоже, да. Парень утверждает, что работал на ЦРУ в качестве наемного убийцы. Вообще-то я еще не дочитал.

– Ведущий «Гонг-шоу» был наемным убийцей?

– Некоторые полагают, что он лжет. Вот почему я решил сам прочитать.

– Ух ты! Сексуально.

– Ты считаешь, наемные убийцы сексуальны?

Она мотает головой.

– Нет. Сам факт, что ты читаешь – это сексуально. – Она вновь берется за журнал. – Ты сексуальный. Ты пишешь песни. Ты любишь читать. Только вот, черт, готовить не умеешь.

Я в шутку пинаю ее и шлепаю по мягкому месту. Лайла хохочет и переворачивается на спину.

– Я серьезно. Даже сэндвич не можешь сделать, не испортив.

– А ты у меня на что?

Она закатывает глаза. Я утыкаюсь в телефон. Надо проверить пропущенные сообщения за те двенадцать часов, что он был выключен.

Первое – от Гарретта, по поводу того, где и когда мы сегодня встречаемся.

Я так и не покинул группу. После того как мы с Лайлой съехали из гостиницы, Гарретт как ни в чем не бывало написал мне, словно я и не пропустил два концерта подряд из-за девушки, с которой только что познакомился: «Ну, твой отпуск закончился? Вечером выступаем, ты нам нужен».

В тот день у меня не оказалось достаточно убедительной причины, чтобы не явиться, а присутствие Лайлы на концерте помогло не испытать обычного страха. Тогда, несколько недель назад, я все еще чувствовал себя мертвым изнутри, стоя на сцене, однако в других частях моего тела жизнь поддерживала Лайла.

Когда дело касается любви, я не циник, однако я состоял в отношениях всего несколько раз. Я решил, что любовь настигнет меня годам к сорока, когда я устану от перемены мест и от жизни. И вину за свое мировоззрение возлагаю на Джерри Сайнфелда[2].

Я подсел на сериал «Сайнфелд» в пятнадцать лет и вынес оттуда убеждение, что Джерри прав – в каждом человеке на земле найдутся раздражающие черты. Настолько раздражающие, что завязывать с ним отношения будет сродни пытке. Став свидетелем всех обреченных на неудачу романов Джерри, я начал выискивать в людях наиболее противные качества. То, как они смеются, как обращаются к официантам, какие фильмы и музыку предпочитают, каких друзей выбирают. А еще их родители… И, едва начав встречаться с девушкой, я уже прикидывал, каким образом с ней удобнее расстаться.

До того, как в моей жизни появилась Лайла.

Мы провели в «Корасон дель Пайс» еще три ночи. И даже после того я был не готов к расставанию. Я не находил в ней ни одной раздражающей черты. Напротив, мысль об одиночестве казалась более ужасной, чем перспектива остаться с Лайлой. Такое было впервые.

Я уговорил ее поехать со мной на неделю во Франклин, но вот прошло уже два месяца; я не думал, что у меня за всю жизнь будет столько секса, сколько его было за это время. Когда мы не трахаемся, я исполняю для Лайлы свою музыку или пишу песни. Теперь мне есть для кого их сочинять.

Она верит, что я добьюсь известности – настолько, что я и сам начинаю верить в себя.

Можно сказать, Лайла выкрутила мне руки. Три недели назад под ее натиском я наконец выложил в Сеть несколько песен, которые до того держал при себе. А еще неделю спустя Лайла сняла исполнение одной из них на видео и разместила на ютубе. Ролик набрал уже почти десять тысяч просмотров.

Выходит, просто здорово, когда в жизни появляется человек, который дает понять, что твое искусство найдет своих ценителей. Хотя мне вполне достаточно, если Лайла пока единственная, кто его ценит.

Гарретт в осадок выпадет, если я официально порву с ним и начну сольную карьеру.

Лайла присутствует на каждом концерте, и не важно, насколько они мучительны для нас обоих. К счастью, она сопровождает заключительную композицию своим экстравагантным свадебным танцем. По крайней мере, я теперь заканчиваю выступления в хорошем настроении.

Я люблю ее.

Думаю, что люблю.

Нет. В самом деле люблю.

Люблю в ней все: самодостаточность, эксцентричность, энергию. Люблю ее тело и минет в ее исполнении. Люблю ее непосредственность, ее уверенность во мне. Люблю смотреть, как она спит и как просыпается.

Пожалуй, это и есть любовь.

Сейчас всего пять вечера, отъезд назначен через два часа. Я заставил себя подняться с кровати, чтобы собрать вещи. «Гарретт-бэнд» участвует в пляжном фестивале в Майами, и мы с Лайлой провели в постели весь день, чтобы насладиться друг другом впрок на предстоящие три дня разлуки. Это первое выступление после нашего знакомства, на котором не будет Лайлы. В фургоне мы возим инструменты, и места для пассажиров не очень много, да и сама идея провести три дня с Гарреттом и остальными ребятами ее не привлекает. А я не хочу заставлять ее терпеть мучения.

Сегодняшний день стал для меня лучшим из дней, проведенных с Лайлой. Проснувшись утром, мы даже телефоны не стали включать. Мы потушили свет и задернули шторы; Лайла была у меня и на завтрак, и на обед.

Сейчас на прикроватном столике горит лампа – Лайла листает журнал.

Открываю инстаграм и… Ох, лучше бы мне вообще не включать телефон! Я не заглядывал на свою страничку с вечера, когда выложил наше совместное фото. Впервые в жизни запостил себя вместе с девушкой. Разумеется, в постели. Лайла уснула на моей груди, и в тот момент мне стало так хорошо, что я взял телефон, сделал фото и выложил в Сеть. Без подписи.

Я приобрел почти тысячу новых подписчиков после того, как познакомился с Лайлой и выложил в интернет несколько композиций, но даже теперь их общее количество не превышает пяти тысяч. Ну не может быть от жалких пяти тысяч человек такой бурной реакции на снимок! Честно говоря, я вообще не ожидал никакой реакции.

В большинстве случаев нас поздравляют; впрочем, есть и комменты от девушек, которые придираются к Лайле. К счастью, я хоть тег не поставил. Будет ужасно, если Лайла прочитает их высказывания.

Чем дальше я пролистываю комменты и личные сообщения, тем сильнее меня подмывает удалить аккаунт. Знаю, что если в будущем наступит момент, когда я смогу оплачивать счета своей музыкой, то непременно буду благодарен каждому из своих подписчиков. Однако сейчас меня бросает в дрожь при чтении комментов типа «Твоя подружка похожа на шлюху» и «Ты выглядишь сексуальнее, когда один».

Интернет – чертовски жестокая штука. Я начинаю нервничать – как оставить Лайлу на три дня? Не думаю, что она уже видела фото, так что не утруждаю себя подчисткой негативных комментов. Просто удаляю весь пост и кладу телефон на столик экраном вниз.

– Как ты? Сможешь пожить одна?

Она опускает журнал себе на грудь.

– А что? Хочешь меня бросить?

– Нет! Конечно нет!

– Уверен?

– Уверен.

– Мы знакомы два месяца и даже ни разу передышку друг от друга не устроили. Ты, наверное, устал от меня.

Если бы она знала, насколько я от нее не устал!

А ведь Лайла понятия не имеет, как я на самом деле к ней отношусь. Я никогда с ней об этом не говорил. Всячески показываю, но вслух не произношу.

Выхватываю у нее журнал и сбрасываю на пол, потом забираюсь на кровать и нависаю над ней. Мне нравится, как она смотрит на меня, когда знает, что сейчас я ее поцелую. Вся светится от предвкушения. Нет ничего лучшего, чем осознавать, как сильно девушка жаждет твоих прикосновений.

– Лайла! – шепчу я. – Я ничуть от тебя не устал. Я тебя люблю.

Я произношу эти слова как бы между прочим, но смысл сказанного доходит до Лайлы уже секунды через две. Она закрывает лицо обеими руками. Впервые вижу ее смущенной. Целую одну из ладоней. Лайла отрывает руки от лица и подпирает голову кулаками.

– Я тоже люблю тебя.

Я немедленно накрываю ее губы своими. Так бы и проглотил эти слова! Воображаю их напечатанными шрифтом «Ариал»: они медленно плавают внутри меня, отскакивают рикошетом от телесной оболочки, беспрестанно изгибаясь и перекручиваясь – в животе, в груди, в руках и ногах, пока не обходят все части моего тела.

– Ну, вот и чудесно. Мы любим друг друга, ты остаешься здесь и ждешь меня. По-моему, теперь мы официально живем вместе.

– Ух! Наверное, надо сообщить родителям, что я от них наконец съехала.

– Ты не была дома со свадьбы сестры. Думаю, они уже догадались.

Она обвивает руками мою шею.

– Слишком много для одного дня. Мы признались друг другу в любви, мы решили жить вместе… и мы официально объявили об этом в инстаграме.

Последние слова Лайла произносит как бы в шутку, но у меня екает в животе. Она видела фото!

– Ты заходила в инстаграм?

Ее улыбка постепенно гаснет, и я понимаю, что и комменты она тоже читала.

– Да.

– Не переживай, я все удалил.

– Удалил? Зачем? Мне по барабану.

– А вот я, кажется, не готов к тому, чтобы незнакомые мне люди выкладывали свое мнение о нас.

– Ты для них не являешься реальным человеком. Это же соцсети! – Она целует меня и игриво добавляет: – Сам виноват. Такой сексуальный, просто ужас.

Я с облегчением выдыхаю. Очевидно, Лайла не приняла комменты на свой счет.

– Наверное, больше не стоит выкладывать совместные фото. Не хочу, чтобы они вычислили твой аккаунт. Чего доброго, начнут и тебя доставать.

– Поздно, – смеется Лайла. – Ты подписался на тридцать человек, и я одна из них. Они меня уже нашли.

Я скатываюсь с нее и резко сажусь на постели.

– Что значит – уже нашли?

– Пока меня нашла всего одна девушка. Не могу вспомнить имя… Соня? Сибил? – с напускным безразличием произносит она, но я понимаю, о ком речь.

– Сэйбл?

Лайла поднимает палец и подмигивает.

– Точно. Сэйбл. Вообще-то я ее уже заблокировала.

Я не слышал о Сэйбл с тех пор, как сам ее заблокировал – за несколько месяцев до знакомства с Лайлой. Тот факт, что она продолжает отслеживать мои посты, подтверждает мои худшие опасения.

– И что она написала?

– Не знаю. Утром включаю телефон, а там от нее больше двадцати сообщений. Я прочитала два из них, велела ей идти лесом и заблокировала. – Лайла склоняется надо мной и взбирается пальцами вверх по ноге. – Ты с ней спал? – хихикает она.

С самого начала нашего знакомства я ни разу не обманывал Лайлу. Не чувствовал необходимости. Потому что знаю – она никогда никого не осуждает.

– Мы встречались пару месяцев. Я очень быстро понял, что наши отношения были ошибкой.

Лайла хохочет, словно услышала что-то забавное.

– Надо же! У нее другое мнение. Она полагает, что ошибка – это я.

Ошибкой была Сэйбл. Но я не хочу говорить о ней ничего такого, что может напугать Лайлу. Сама Сэйбл, безусловно, вызывала беспокойство. Правда, мне потребовалось несколько недель, чтобы это понять. Сперва я думал, что мы познакомились случайно; однако затем Гарретт просветил меня – еще за год до нашей встречи Сэйбл организовала мой фан-клуб. Я высказал ей в лицо все, что думаю, и после того дела приняли иной оборот. Я пытался прекратить с ней всякие отношения, она не желала этого признавать. Сначала беспрерывные телефонные звонки. Эсэмэски. Голосовые сообщения. Потом Сэйбл начала приходить на наши выступления, требуя, чтобы я дал ей еще один шанс.

Гарретт и остальные ребята называли ее «чокнутая Сэйбл».

В конце концов однажды нам пришлось просить охрану вывести Сэйбл из зала – за несколько дней до того, как я заблокировал ее в телефоне и в соцсетях. Аккаунт, который она использовала для моего фан-клуба, я тоже заблокировал.

Вся эта история кажется нелепой. Однако Сэйбл неадекватна. И меня реально беспокоит, что она где-то рядом, заходит на мою страничку и преследует девушку, с которой я делаю совместные фото.

– Такие, как Сэйбл, заставляют меня усомниться – а хочу ли я вообще стать публичным человеком? Надо ли стремиться к известности, если я ненавижу все, что к ней прилагается?

Теперь Лайла забирается на меня.

– Увы, без присутствия в интернете у тебя никак не получится продавать музыку. А психи идут в комплекте с успехом. – Она целует кончик моего носа. – Вот прославишься и заработаешь достаточно денег, чтобы нанять кого-то отгонять троллей. Тогда не придется иметь с ними дела самому.

– Хороший стимул, – отвечаю я. Впрочем, у меня и сейчас достаточно денег, чтобы нанять кого-то вести аккаунты в соцсетях. Мы с Лайлой до сих пор не обсуждали мои финансовые возможности. Она по-прежнему считает меня голодным музыкантом, однако все равно любит так, словно я могу подарить ей мир. Как же приятно сознавать, что тебя любят за то, какой ты есть, а не за то, сколько ты стоишь!

– Самый хороший стимул для тебя – это я! – смеется Лайла. – Вот потому ты меня и любишь.

– Вот потому я тебя так сильно и люблю. – Мы целуемся. Однако теперь я встревожен.

Сперва Лайла мне просто нравилась. Она притягивала меня; тревога никак не вязалась с этим чувством. А в последние недели я начал всерьез беспокоиться.

Тревога – вот в чем единственное отличие между тем, когда девушка тебе нравится, и тем, когда ты эту девушку любишь.

Нужно ли говорить ей, чтобы проявляла осторожность во время моего отсутствия, потому что теперь я беспокоюсь еще больше? Я был бы рад, если бы она без меня никому не открывала дверь. А еще лучше – вообще удалила свои аккаунты из соцсетей. Но Лайла взрослая женщина, и я предпочитаю помалкивать.

Не знаю, отчего мне так не по себе – ведь сейчас, по существу, я ничего из себя не представляю. Неофициальный фан-клуб и пять тысяч подписчиков… Да кто я вообще такой? Пара комментов в Сети от горстки фанатов – было бы от чего волноваться сверхзаботливому бойфренду! К тому же я установил в квартире сигнализацию и включу ее на время своего отсутствия. На всякий случай, для самоуспокоения.

– Через два часа встреча с Гарреттом. До того надо принять душ и собрать вещи.

Лайла целует меня и соскакивает с постели.

– Я разогрею в духовке замороженную лазанью, чтобы ты поел до отъезда. Как насчет чесночного хлеба?

– Положительно.

Она прикрывает дверь спальни, а я неохотно направляюсь в ванную.

Может, завести собаку? Сторожевую. Например, немецкую овчарку. Тогда мне будет спокойнее оставлять Лайлу одну.

Я включаю воду, снимаю футболку и начинаю расстегивать джинсы. В этот момент раздается стук. Вообще-то мы с Гарреттом договорились встретиться у него дома. Наверное, не вытерпел, сам пришел.

– Открою сам! – кричу я из ванной. После тех комментов мне и правда не хочется, чтобы Лайла подходила к двери. К тому же Сэйбл знает, где я живу; она спала в моей постели.

– Уже открыла! – кричит в ответ Лайла.

Я хватаю футболку и снова надеваю ее через голову, когда снаружи доносится какой-то щелчок – будто хлопушка сработала.

У меня леденеет кровь – кажется, что сосуды лопнут, как стекло, стоит мне пошевелиться. Однако я заставляю себя сдвинуться с места и выбегаю из ванной.

На выходе из спальни вновь слышу щелчок.

Распахиваю дверь, и… Та, которую я люблю, та, для которой живу и дышу, лежит без движения на полу в гостиной. Под ней лужа крови. Голова, волосы тоже в крови… Я падаю на колени, приподнимаю ее голову.

– Лайла!

В следующий миг мое плечо пронзает острая боль.

Дальше все как в тумане.

Может, это кошмарный сон?

Все закончилось…

Я не верю…

Я не…

Загрузка...