Кривотопь. Перевёртыш

Глава 4

– Ты почти попался, – заметил Тинн, толкнув брата в плечо. – Мы почти попались!

Коул рассмеялся.

– Только так и интересно – чтобы почти попасться.

– Нет, куда интереснее вообще не попадаться. И куда как не так страшно. Мне как-то не по себе от Старика Джима.

Пока они шли по краю леса, Тинн не мог отвести глаз от опушки.

– И как это тебе удаётся всё время испытывать судьбу?

– Не знаю. – Коул поддел башмаком комок земли. – Просто самому себе здорово доказывать, что ты можешь. Как будто ты особенный. А ты никогда не чувствовал, что внутри тебя что-то сидит, и ты просто хочешь… – Коул не договорил. – Ну, ты знаешь.

Какое-то время они шли молча.

Тинн знал. Все знали. Они знали, но при этом не знали. Мальчики выросли в окружении разговоров про фейри и фантастических созданий – и лучше всего им была известна история о них самих, о том, что пряталось в одном из них. Иногда Тинн мог поклясться, что он чувствовал, как это самое что-то покалывало прямо у него под кожей. Иногда Коул был уверен, что оно гудело в его руках и ногах. Оба они гадали, кто из них был тем самым. Оба они переживали.

– Иногда я просто хочу быть особенным, – произнёс Коул внезапно. – Я хочу быть героем, как Геркулес, совершавший все эти подвиги, о которых нам надо было читать на уроках миссис Сильвы. Я просто хочу доказать, что могу совершить – ну, не знаю – что-то большое и страшное.

– Геркулес тоже был одним из двух близнецов, – вспомнил Тинн. – У него был брат по имени Изоскелес, кажется. Нет, Ификл.

– Мне кажется, я эту часть не читал, – ответил Коул. – А его брат тоже отправлялся на всякие классные приключения – убивать чудовищ и всякое такое?

– Хм… не думаю, – признался Тинн. – Может быть. Он не был полубогом, как Геркулес. Я думаю, он был просто человеком.

Перед ними показался ручей, и Коул начал на ходу подбирать гальку. Тинн тоже наклонился, чтобы поднять несколько камушков.

– Как думаешь, ему хотелось? – спросил Тинн.

– Кому чего хотелось? – не понял Коул, выбирая куски коры из груды камней.

– Брату. Как думаешь, ему хотелось убивать чудовищ и всё такое?

– Конечно, хотелось. Почему же не хотелось? – удивился Коул.

– Ну, я имею в виду: Геркулесу не хотелось всё это делать, так ведь? Он не хотел бороться со львами, убивать амазонок или выгребать какашки из старой конюшни. Он это делал, чтобы искупить вину за очень плохие поступки в прошлом. Он просто мечтал вернуться домой. Не думаю, что ему вообще хотелось быть героем. Скорее всего, он просто не хотел быть чудовищем.

Какое-то время они прислушивались к звуку собственных шагов на пыльной дорожке.

– Геркулес не выгребал какашки, – сказал Коул.

– Выгребал. Это был один из подвигов.

– Мерзко, – рассмеялся Коул.

– Сам ты мерзкий.

Они подошли к мосту, и Коул кивнул.

– Готов?

Тинн перебрал камушки на ладони.

– Три… два… один…

Они подбросили все камушки высоко в воздух и стали смотреть, как они падают в ручей с приятным звуком: плип-плип-плип-пити-плюх-плип-плуп. Коул перегнулся через ограждение, чтобы посмотреть на муть, поднявшуюся со дна под поверхностью воды.

– Может быть, Геркулесу больше понравилось бы совершать свои подвиги, если бы он мог взять с собой брата, – предположил Коул.

Тинн не ответил. Он смотрел на лес. В тот самый миг, когда они бросили камушки, он что-то заметил. Там, в тени деревьев на краю леса, сквозь просвет между листьями широкого куста, на них смотрела пара глаз. Куст зашевелился, а потом замер. Тинн сглотнул. Ему захотелось домой.