Московская губерния. Звенигородский уезд. 4 июля 2007 года.
— Вы уверены в своем выборе, господа? Не хотелось бы никого принуждать. Дело, мягко скажем, незаконное. Все таки — убийство сенатора и члена Госсовета.
Полковник Небогатов, посмотрел на свою команду, аккуратно одевая замшевые перчатки.
Лейтенант гренадер, Сухарев, кивнул, раскатывая шерстяной подшлемник в маску.
— Я с вами, Евгений Вадимович.
Соболевский закурил, посмотрел в окно фургона и как бы нехотя, заметил.
— Похищение сына, по любым понятиям — перебор. Кто бы это не сделал и какие бы мотивы у него не были. Ваше предложение, Евгений Вадимович, найти и убить всех, вне зависимости от чинов и рангов, мне нравится. Вне зависимости от последствий. Как говорится, Бьг не выдаст, свинья — не съест.
— А что скажет ваш верный паладин?
Небогатов посмотрел на угрюмого, как обычно силача-парса, прижавшегося к стене фургона и мерно посапывающего.
Соболевский пожал плечами.
— Куда я — туда и урядник Рамазан Сухробов. Ответил за бывшего подчиненного Соболевский.
— Как сын перенес похищение?
— Даже ничего не понял. Пригласили на какою-то дачу, сказали что от Корпуса жандармов. Мол, отец в опасности. Все корректно, исключительно на «Вы». Кормили до отвала, телеприемник и видеомагнитофон с любыми фильмами в наличии…Даже барышню привели. Развлекала…
Мрачно сообщил Небогатов.
— Охрана, какая была?
— Он четырех видел. Все в форме полевой жандармерии…Ублюдки…
— Вернули когда?
— Сразу после встречи с генералом Алексеевым. Как только за Кобзевым пришли….
Генерал Кобзев, начальник Бюро «С» отвечавшего в Корпусе за диверсии, саботаж и развитие партизанского движения на оккупированных территориях, человек продавший свою честь и запачкавшим серебряный жандармский погон тяжелым грехом кровавого стяжательства, естественно, не дожил до первого допроса.
Через два часа, после встречи полковника Небогатова с министром внутренних дел, генералом полиции Орловым и генералом по особым поручениям при Ставке Верховного, Петром Георгиевичем Алексеевым — начальник Особой инспекции жандармерии, генерал-майор Илич в сопровождении прокурора Московского военного округа, генерал-майора юстиции Бакуринского постучали в скромный кабинет Кобзева в Лефортово.
Сквозь плотно закрытые двери, хлопок одиночного выстрела, был плохо слышан. Взломав двери, ворвавшиеся следователи, обнаружили труп генерал-лейтенанта жандармерии в комнате отдыха на кожаном диване с пыльной бутылкой марочного французского вина от 1977 года зажатой между ногами и наградным пистолетом в руке. Сейф генерала был открыт настежь, в примыкавшей к комнате отдыха, помещении ванной, на дне, тлела внушительная куча сгоревших до состояния пепла бумаг.
— Все, фенита, ля комедия…Желчно заметил генерал Илич, засовывая пистолет трясущимися пальцами в кобуру… Соберите весь пепел…отправьте фельдъегерем и надежной охраной, на экспертизу…Может удастся что то восстановить.
Приказал он подчиненным и вышел вон, резко повернувшись на каблуках.
— Нас ждут государственные награды. Всех. Заметил Небогатов.
— За то, что мы скрыли реальный размах подпольной империи хищений и перевели все стрелки на дохлого Кобзева?
Иронично заметил Соболевский, доставая жевательную резинку к которой пристрастился живя в Америке.
— И за это — тоже. В тон ему сказал Небогатов. В конце концов — не вашего сына похитили…
— Не моего. Легко согласился Соболевский. Но я же здесь, в команде мстителей.
Открыв багажник, Ксаверий достал потёртую кожаную дорожную сумку и достал сверток.
— Пистолетные глушители. Заводское производство.
Тут пришла пора, удивится Небогатову.
— Это только для особых частей Действующей армии…типа пластунов…
Соболевский пожал плечами.
— У меня тоже есть деловые связи, Евгений Вадимович. Не с генералом-порученцем Верховного, конечно, но помогает достать всякие интересные вещи. Например глушители или переносные тепловизоры.
Небогатов покачал головой.
— Да уж. Подобралась теплая и темная компашка… У одного друг семьи, товарищ министра Прибыткова, у другого возможность достать тепловизоры и глушители в разгар войны.
— В польском сопротивлении аналог наших разведчиков-парашютистов, так и называется «тихо-темные…»
Ввернул в разговор, польскую фразу, неугомонный сыщик Ксаверий.
— Вот-вот. Мы так и сделаем. Все по-тихому и в темноте. Заметил Небогатов.
План, был прост как чугунный утюг его бабушки. Согласившись на все условия похитителей сына, Женя сильно рисковал. Как и следовало ожидать господин Милютин, ни разу не поверил Небогатову на слово и окружил его плотной опекой из наружного и технического наблюдения. Иной раз Небогатову становилось даже не по себе от количества двуногой гнили поразившего верхушку государственного аппарата причем в разгар войны. Причем это в первую очередь касалось его коллег по аппарату Отдельного корпуса жандармерии, причем действующих, работающих за дополнительные продуктовые пайки, на сенатора Милютина.
Но Небогатов, стоически перенес недели «прослушки» и топтунов, дышавших в спину, получил обратно своего сына, целыми, невредимым и даже не испугавшимся и затем, сорвал настоящую овацию, передав в руки правосудия целого генерал-лейтенанта Кобзева. Ну правда не совсем живого, но это уже технические мелочи. Помимо покойного, было арестовано двое полковников из Центрального штаба партизанского движения и еще сошки, размером поменьше.
Сам шеф Корпуса жандармов, долго жал руку Небогатову и членам его команды и обещал всяческие награды за «искоренение скверны» поразившей девственно чистую репутацию отечественной госбезопасности. Дело естественно тут же засекретили по категории «А». В прессу, попали тщательно проверенные цензурой, скупые строки о разгроме банды неких «оборотней в серебряных погонах», без указания конкретики.
Пока пару недель гремели фанфары, потом Небогатов, вновь собрал свою особую команду и закурив, сообщил.
— Я собираюсь, громко хлопнуть дверью напоследок перед отправкой на новое место службы, господа… Наша команда — уже считайте, де факто распущена, вы свое дело сделали. Вас ждет продолжение карьеры и возможно её резкий взлет. Для меня, это дело стало слишком личным — что бы я спустил его на тормозах. Никого не хочу просить, но могу сообщить, что дело будет горячим и совершенно незаконным…Пахнущим, между прочим, вполне полноценным трибуналом по законам военного времени.
Собалевский усмехнулся и спросил
— Уж не хотите ли вы, Евгений Вадимович, вульгарно «вогнать в доску», члена Госсовета, пожизненного сенатора и по совместительству председателя Союза хлебопекарной и мукомольной промышленности, господина Милютина?
— Вы чертовский правы Ксаверий Казимирович. Именно это, я и собираюсь сделать.
— Я конечно, извиняюсь, но последний раз, сенатора у нас, в богоспасаемом Отечестве, убили году этак в 1936…
— Именно так. Боевики террориста Камо, взорвали сенатора, генерала Врангеля….
— И вы, господин полковник жандармерии, решили это повторить?
— Да, господа.
— Тогда, я с вами, Евгений Вадимович. Давно, поляку не удавалось, поохотится на русского сенатора. Заметил Соболевский и заржал…
Побледневший Сухарев вздохнул.
— Я тоже поучаствую…
— Не стоит так глупо рисковать карьерой и жизнью, лейтенант. Вы скоро отправитесь на фронт, как и хотели. И принесёте там гораздо больше пользы.
Строго, по-отечески заметил Небогатов.
— Я же охотник, доброволец, господин полковник. Верил, что Родина в опасности, что марксисты здесь концлагерь устроят и всех русских в рабов превратят…. У меня в роте, за первые три месяца в Киеве, пять раз состав поменялся, почти на сто процентов…А эти твари здесь мошну на матерях и женах фронтовиков, набивают, не глядя на честь и совесть. Твари они, не люди…Так что для меня, это тоже дело личное…
— Подмосковная резиденция клана Милютиных — вот здесь, в Звенигороде. Бывшее поместье князя Сорокоумова, выкупленное отцом Милютина еще в сороковых. Лет пятнадцать назад, подверглось радикальной переделке, все планы обновленного здания — засекречены.
Небогатов, постучал пальцем по разложенным бумагой с штампом Особого фонда архитектурного архива при губернском бюро Гостехнадзора.
— Хреново. Заметил Сухарев. Соваться в ночь в неизвестный частный особняк, по сути — лабиринт, так себе занятие…
— Согласен. Но больше интересен другой вопрос господа. Близко ли полиция и как скоро примчится первая патрульная машина по тревоге…
— Минут семь…Ответил Соболевский. Сейчас в тылу — ослабленные патрульные наряды. Но с правом стрелять, без предупреждения, если что не так…
— Внешняя охрана?
— Не менее десяти стражников. На какие-то тюлени, сразу видно. Подтянутые, атлетичные. Службу знают…
— Фронтовики?
— Возможно. Очень возможно. Тогда это еще большая проблема…
— Заходим, по «нахалке», через ворота. Нечего фигурять. Укладываем охрану…
— В смысле укладываем?
— В прямом. Расстреливаем. Прямо у ворот…У нас же форма, удостоверения. Они люди служивые, с полицией или жандармами не сразу огрызаться начнут. У нас буде где-то минута…
— Это достижимо. У нас глушители — это еще полминуты, если повезет, минута.
— Подождите, господин полковник! Какая минута⁉ Тьма кромешная! У нас даже нет плана дома…
Возмутился Соболевский.
Небогатов улыбнулся. Наконец то ему удалось допечь славящегося своей невозмутимостью, шляхтича…
— Время атаки, переносится с полвторого ночи, на полдесятого вечера. Наш лейтенант, Литовских гренадер, предложил оригинальный план нападения.
— В пол десятого, никто не спит, наоборот, все еще заняты вечерними делами в преддверии отбоя. Сообщил Сухарев, хищно улыбаясь. Как говорил мой командир батальона, господин Филиппов, «Смелость- города берет, наглость выигрывает войны»
— То есть вы предлагаете, без реверансов, ломится через парадный вход, лейтенант?
— Да. Полдесятого — это странное время. Никто никого не ждет, но и поздний визит полиции, не будет выглядеть чем-то чрезвычайным. Скорее всего, какое-то недоразумение. Тем более, таким скромным составом.
— Мда….вряд ли кто то всерьез почует опасность от четырех человек, если у тебя в усадьбе, почти полтора десятка охранников, не считая прислуги.
— Это раз. Во-вторых, помимо глушителей — применим тяжелое оружие.
Небогатов положил на капот «шкоды» короткое ружье с толстым стволом и револьверным магазином.
— Это что?
— У «мобилей» одолжил. Новая игрушка, для гренадеров и штурмовиков- противопехотный легкий гранатомет «Калитва»…Пять 30 миллиметровых гранат, дальность стрельбы двести метров. Для чистки траншей и дотов…
Сухарев, тут же схватил гранатомет, осмотрел внимательно, взвесил в руках и переломив ствол, тщательно осмотрел барабан.
— Знатная вещь. Нам такого сильно не хватало…
— На передовую, «калитва», скорее всего к осени попадет. Сейчас опытную партию — жандармы отстреливают на полигоне под Богородском.
— Вот и мы её, в деле опробуем…
Старшим наряда стражи, сегодня служил, Иван Мартемьянов, уроженец, как и весь ближний круг стражи Милютина, Нижегородской губернии и естественно старообрядец. Более того, его крестил в поместной церкви Милютиных, сам Фрол Милютин, дядя нынешнего хозяина, чей покой и здоровье оберегал Мартемьянов.
На всемогущую семью «хлебных и мукомольных королей Поволжья», работало уже не одно поколение Мартемьяновых. начиная с прадеда Ивана и совершенно естественно, что именно ему Хозяин сейчас доверял свою жизнь.
Две автомашины — серая «шкода» с установленной на магните «мигалкой» на крыше, характерная для агентов полиции или жандармских чинов средней руки и темный фургон «форд».
— К нам гости, первый пост…отозвался в микрофоне наблюдатель со смотровой вышки на южной окраине огромного куска земли, где размещалась усадьба Милютиных.
— Вижу. Встречаем…
Отозвался Иван и поправил ремень автоматического карабина АК-57 и решительно вышел из-за резных деревянных ворот, усиленных стальными кованными полосками и электромеханическими доводчиками.
— Старшой! Может связаться с хозяином? Мы вроде никого не ждем? Спросил племянник Боря, его правая рука и верный помощник.
Мартемьянов покачал головой.
— Не стоит Сергей Никодимовича беспокоить…Сами разберемся. Скорее всего кто то просто заблудился.
В передней «шкоде», за рулем, сидел молодой паренек, явно с офицерской выправкой и надменным выражением лица.
«Из дворян, наверное,» Подумал Иван и перевел взгляд на второго. Натуральный бабуин, обросший диким волосом и с чудовищными бицепсами в руке зажат полицейский жетон…
— Полиция. Особое криминальное бюро… Сказал дворянин и предъявил свой жетон.
— Вас вызывали, господа⁈
Сидящий за рулем паренек с надменным лицом хмыкнул и сузив глаза, тихо сказал.
— Ты чего служивый? Белены объелся? Особое бюро не зовут…Мы сами приходим…И только сейчас Мартемьянов понял, что люди, сидящие перед ним, несмотря на теплый июньский вечер в кожаных перчатках. Еще через секунду он понял, что гости сидят в бронежилетах армейского образца, а на заднем сиденье «шкоды» свалено в кучу оружие…
Иван, открыл было рот, что бы заорать- «Тревога» и рванул ремень карабина, но паренек, неумолимым движением извлек пистолет с удлиненным глушителем стволом и не меняя ленивого выражения глаз, выстрелил старшему наряда, в лицо…
Ворота, готовы были остановить грузовик, но противостоять фугасным гранатам 30 миллиметрового калибра, они были не готовы…
Небогатов, натянув маску, спрыгнул на землю из фургона и четырьмя выстрелами из «калитвы» просто снес красивые резные ворота вместе с тремя зазевавшимися охранниками. От грохота заложило уши, вихрь из стальных осколков и деревянной щепы ударил по машинам выбив стекла и фары но не покалечив, вовремя пригнувшихся людей из его команды…
«Теперь уже плевать на глушители, на все плевать!» Последнюю гранату в барабане, он разрядил в домик стражи где мелькали какие то тени…В лицо дохнуло жаром и запахом мясобойни….
Управляющий поместьем, Николай Ферапонтов, ворвался без стука в рабочий кабинет сенатора Милютина без стука, чего не было все тридцать с лишним лет его беспорочной службы.
— Сергей Никодимович, спасайся…Ироды, внутрь двора прорвались, дежурный наряд сгинул целиком! Я Агафью Сергеевну приказал собрать и Павлуку одеть и двух телохранителей к ним приставил, они уже в нижнем гараже….
Сенатор сплюнул на полированный до блеска паркет и небрежно достал фамильные часы на цепочке, доставшиеся ему еще от прадеда, городского главы Нижнего Новгорода…
— Я — Милютин. Мне ли боятся какую то мразь…Что внука и дочку собрал-это верно. Пусть берут вездеход «Мерседес», там салон бронированный. И прорываются…ты- Николай, езжай с ними. Головой отвечаешь…
— Но господин…
— Выполняй приказ! Рявкнул сенатор и пружинисто встав прошел в соседнюю комнату, где в стеклянном шкафу была его личная коллекция охотничьего оружия. Милютин уже знал, что возьмет с собой. «Африканский» штуцер Mannlicher-Schönauer,для отстрела крупной дичи…
— Ты и ты за мной! Приказал сенатор первым двум попавшимся на глаза вооруженным охранникам растерянно отиравшимся в толпе собравшейся внизу домашней челяди, напуганной взрывами…
— Держите фланги и не пускайте их в холл. Их не много, полиция через пять минут будет здесь…Четко приказал Милютин, сразу подавив панику и растерянность.
— Можно нам оружие, господин? Спросил рослый повар, Савелий, сжимая огромные кулаки. Ужо мы им покажем…
— В моем кабинете коллекция охотничьего оружия. Берите что посчитаете нужным, Савелий. Вы умеете стрелять?
— Так точно…
— Вот и отли….
Закончить фразу, Сергей Никодимович не успел, высокие входные двери с окошками из разноцветного богемского стекла заказанные им в Чехословакии за безумные деньги — с треском взорвались обдав собравшихся градом из осколков и обломков.
Потом в образовавшуюся и дымящуюся брешь, влетели какие то желтые предметы и ослепительная вспышка с чудовищным грохотом ослепила и оглушила его, но последнее что он видел это пульсирующие вспышки выстрелов через брешь в двери…
Сознание к Милютину, пришло очень скоро от болезненного удара прикладом в переносицу…
Открыв глаза, он пригляделся к человеку сидящему напротив него в черном штурмовом жандармском комбинезоне.
Человек привычным движением задрал шерстяную маску и обнажил свое лицо…
— Небогатов⁉ Да как вы посмели ⁉ У моей семьи, достаточно возможностей что бы стереть вас в порошок…
Небогатов оскалился. Именно оскалился, словно хищник стоящий перед загнанной добычей перед тем как вонзить в нее свои клыки…
— А мне плевать, сенатор. Ты уже мертвец и этого не увидишь…Как и то, что мои люди захватили и сейчас вскроют глотку твой младшей дочери, Агафье и твоему мелкому гаденышу, Павлуке.
Когда Небогатов это говорил, в его глазах пылало злобное торжество и сенатор Сергей Никодимович Милютин, вдруг осознал, что это правда. Усадьба окружена полностью, этот сумасшедший полковник привел с собой целый отряд «духовых», которые вырежут всех…
— Нееет…Неееет, ты этого не сделаешь тварь!!! Неожиданно для себя завизжал Милютин, впервые в жизни, сорвавшись в истерику и пытаясь по бабьи вцепится в лицо явно сумасшедшему полковнику. Но тот, умело убрал лицо и придавив коленом тело сенатора к роскошному ранее, персидскому ковру, с силой воткнул ему в горло небольшое лезвие швейцарского перочинного ножа. С довольны урчанием надавил и начал перепиливать, не перерезать, а именно перепиливать горло тупым лезвием…
Милютина все видел и чувствовал как трещат и лопаются хрящи внутри горла и тупое лезвие трется о шейный позвонок, чувствовал адскую боль, но даже не мог завопить, потому что рот был залит обильно хлынувшей кровью… Последнее что увидел в своей насыщенной жизни член Государственного совета, это испачканное его собственной кровью, короткое лезвие ножа и полный призрения взгляд, своего убийцы…
— Ну ты садист, полковник…Уважительно заметил Соболевский, достреливая очередного пришедшего в себя слугу из числа ближнего круга уже дохлого сенатора…
Посмотрев на часы, Небогатов тряхнул головой.
— Пора сжигать машины и уходить. У нас уже менее минуты времени. Готовьте дымовые шашки, господа и уходим на восточную сторону…к катеру в трех вёрстах отсюда…
Неожиданно для всех, гренадер Сухарев истово перекрестился…
— Вот не думал, что так лихо проскочим. Без потерь…
— Не говори хоп, гренадер. Одернул его Соболевский. Нам еще, через полицейское кольцо прорываться…
Вдали уже заполошно надрывались полицейские сирены…
— Послушайте, а зачем вы говорили про его дочку и внука, Евгений Вадимович…Я не собираюсь их трогать пальцем…я офицер… Вдруг неожиданно громко сказал Сухарев
— Я тоже, лейтенант…Но эта тварь, об этом уже не узнает…Он подох не только в физических мучениях, но и в душевных…Чего подобные люди, давно не испытывали…