Перелетная птица-3

Глава 13 Жизнь на вулкане

Люди всегда селились у подножия вулканов, несмотря на постоянную угрозу землетрясений, выбросов ядовитых газов и извержений, и тому есть простое житейское объяснение: рядом с вулканами всегда собираются высокие урожаи. Газы, прорывающиеся и земных недр, просачиваются сквозь слои камня, а потом и сквозь почву при этом удобряют её. Сыплющийся сверху вулканический пепел тоже весьма плодороден, а поднимающиеся вулканический газ конденсирует влагу и на плодородную землю проливаются животворные дожди.

А то, что за постоянное благоденствие приходится платить нечастыми случаями тревоги и бедствия, то уж такова жизнь, за всё приходится платить.

По той же причине люди предпочитают селиться у морей, особенно на оживлённых перекрёстках, где процветают ремёсла и торговля, но в то же время велик риск военных невзгод и нападений пиратов.

Такие мысли крутились в голове Александра, когда он выходил из своего вагона на станции Клейнмихелево, что не так давно возникла на железной дороге от Курска к Белгороду. Всё на этой станции было не похоже на то, о чём помнил Александр. Во-первых, работали здесь исключительно паровозы — техника почти забытая в двадцать первом веке. В комплекте к ним были водонапорная башня, пара больших колонок для заправки паровозов водой. Бросались в глаза лёгкие рельсы и деревянные шпалы. Вагоны тоже были не похожи на те, из будущего, тем более что не было среди них экзотических сооружений вроде хопперов, полувагонников и прочих удивительных вещей.

Вагон Александра остановился не у вокзала, а чуть раньше, у высокой платформы с пологим пандусом для выгрузки тяжёлой техники и в основном предназначавшийся для обслуживания воинских эшелонов. Высокую кирпичную башенку диспетчерской ещё не построили, вместо неё была деревянная. А вот здание вокзала было то же, только ещё просто белёное и под тесовой крышей, а там, в будущем, его отделают красивой разноцветной мозаичной плиткой. Голубое здание церкви устремило ввысь свои шпили, а ведь там, в будущем, шпили, к сожалению, заменят на пошлейшие луковки. Ну и то, что под ногами. Пока здесь была скверная булыжная мостовая.

— Чем же тебе приглянулась эта местность? — спросила Агата, выходя на платформу.

— Был у меня приятель родом из здешних мест, он с большим восторгом говорил о Марьино, Ярыгино, Ольшанке. В сущности, эта местность ничем не отличается от любой другой, но в смысле хозяйственном она лучше, поскольку здесь уже есть железнодорожная ветка на Обоянь и можно легко бросить ещё одну — до Старого Оскола. Ещё плюс — здесь нет особых проблем с водой, хотя водоподготовкой придётся озаботиться. Что ещё хорошо, здесь нет ни малейших проблем с сырьём. — Александр потопал по платформе — там под нами огромные залежи богатейших магнетитовых кварцитов, а с Донца легко доставить антрацит. Турбодетандеры у нас есть, так что с кислородом, азотом и водородом не предвидится никаких сложностей.

— И как же связать в моих глазах эти трудносочетаемые вещи? — улыбнулась Агата.

— Я уже давно, лет, наверное, пять назад, дал задание группе молодых безумцев, чтобы они сваяли установку прямого восстановления железа. Первую такую установку построим здесь. Туда, чуть к юго-западу, есть прекрасное месть, где я заложу город по имени Агата.

— Такой город уже существует.

— В чём-то ты права, но одного города бесконечно мало! Город Агата имеется только на полуострове Юкатан в Северной Америке. Этот город будет в Европе, а кроме них будут африканский, азиатский, южноамериканский и австралийский города Агата. Ну и неплохо бы основать на Полюсе Недоступности в Антарктиде научную базу. Согласись, это будет здорово!

— И ты меня совершенно разбалуешь. Но мы отвлеклись. Что ты задумал?

— Я задумал построить город космонавтов. Здесь будут заводы по производству стартовых площадок космодромов. Здесь же будут учиться будущие космонавты и техники космодромов. Здесь будут исследовательские институты и конструкторские бюро, которые будут проектировать технику для выхода в околоземное пространство. Лет через двадцать, а может и скорее, мы отправим первый управляемый аппарат за пределы Земли, а ещё через несколько лет на орбиту отправится первый человек.

Глава 13. Жизнь на вулкане

Как раз в это самое время, в Берлине беседовали два высокопоставленных вельможи, назначенные провести переговоры между Россией и Германией по поводу дальнейшего взаимодействия двух держав в ракетной сфере. Пока они обсуждали самые общие вопросы возможного сотрудничества, более частными вещами и тем более деталями, займутся позже. И уж совсем мелкие проблемы будут обсуждать помощники самого низкого ранга.

Государственные мужи знали друг друга давно, едва ли не со времён студенческой юности, когда они только начинали выполнять первые поручения своих старших коллег. Шло время, задания усложнялись, объём работы возрастал, и вот уже другие юноши старательно и неловко выполняют уже их поручения, а они выбирают из зелёной поросли наиболее талантливых и перспективных кандидатов на первичные посты в своих иерархиях. Кто-то из них со временем станет руководителем ведомства, а кто-то уйдёт в отсев. Не обязательно неудачное начало карьеры здесь поставит крест на всей жизни человека — отнюдь! Нередко случается, что перебрав несколько вариантов, молодой мужчина проявляет себя во всём блеске в довольно неожиданном поприще. Ну, кто мог подумать, что повеса и хулиган Петруша Румянцев окажется талантливым военным, а потом дослужится до фельдмаршальских высот?

Однако вернёмся к нашему повествованию.

— Василий Иванович, мне не довелось лично общаться с новоиспечённым князем Грумант. — на превосходном русском языке говорил первый — А вы с ним несколько раз разговаривали лично. Как вы полагаете, его политические идеи столь же ценны, что и инженерные?

— Думаю, что весьма ценны. Видите ли, свои идеи он никогда не оглашает в, так сказать, сыром виде. Он всегда обсуждает свои идеи в кругу соратников. И это весьма неординарные личности. Скажем, в этот круг входят представители царствующих домов, я говорю о Великом князе Игоре Константиновиче, брате и наследнике Ивана Седьмого и принцессе Химэ, младшей дочери японского императора. В этом кругу лидеры радикальной ветви социал-демократов, и возможно вы читали их многочисленные работы: Ульянов, Джугашвили и Костриков. Совершенно другую часть политического спектра представляют две дочери североамериканского президента Вильсона, причём вместе с мужьями, весьма значимыми фигурами на американском небосклоне. Добавляем к картине выдающихся русских экономистов и теоретиков народного хозяйства. И вишенкой на торте выглядят входящие в этот круг военные: генерал Юденич, полковники Триандафилов и Шапошников.

— Так-так-так! Недавно я имел беседу с гросс адмиралом Генрихом Прусским, и он упомянул, что вступил в оживлённую переписку с князем Грумант. Выходит он тоже стал членом этого круга, а вернее сказать, привилегированного клуба, на правах удалённого участника.

— Вот видите, дорогой Карл-Альфред, клуб неуклонно расширяется и, судя по всему, ставит перед собой весьма амбициозные задачи. Однако откройте мне важное обстоятельство: как ваши соратники относятся к идее совместной разработки и строительства ракетных летательных аппаратов?

— Мои знакомцы раскололись на два основных лагеря: «за» и «против». А те кто «за» развитие ракетных исследований, разделились ещё на несколько партий, а именно: тех, кто за сотрудничество с Россией и тех, кто против. Те, кто против России, тоже далеко не едины: кто-то ратует за возобновление сотрудничества с Францией, кто-то склоняется к Англии. На мой взгляд, они забывают, с каким высокомерием, совсем недавно в этих державах относились к немцам.

— Вы лично, Карл-Альфред, к какой партии относите себя?

— Вне всяких сомнений к прорусской. При всех своих противоречиях Россия и Германия являют собой едва ли не сиамских близнецов. Об этом и был мой первый вопрос: так ли выгодны в перспективе ракетные исследования? Василий Иванович, не подерёмся ли мы за ту малость, что получим в результате?

— По поводу малости, дорогой Карл-Альфред я вам перескажу содержание моей беседы с знакомым астрономом. Вам интересно?

— Разумеется.

— Я не знал, но, оказывается, по орбите Марса вращаются астероиды, именуемые троянцами. Кстати троянцы есть у всех планет Солнечной системы кроме Меркурия, Венеры и Земли. Но вернёмся к марсианским троянцам. По словам астронома, один из троянцев, имеющий размеры несколько километров в обхвате, на восемьдесят процентов состоит из железа и никеля. А другой небесный скиталец, обнаруженный уже в поясе астероидов, почти полностью состоит из меди с примесью серебра. Астроном уверяет, что существуют если не астероиды, то весьма крупные объекты, состоящие из драгоценных металлов. Кстати, астероидов в Солнечной системе не тысячи и даже не миллионы, а миллиарды. В основном они сосредоточены в поясе астероидов, что простирается между орбитами Марса и Юпитера. Но множество летает и во внутренних частях Солнечной системы. Только в зоне доступности этих объектов десятки тысяч, а некоторые и вовсе норовят упасть нам на голову. Вы ведь помните не столь давний взрыв над тайгой в районе реки Подкаменная Тунгуска? Астрономы уверяют, что ежегодно сотни астероидов пролетают в опасной близости от Земли. Так что нам надо всего лишь научиться добираться до пояса астероидов и уверенно возвращаться домой.

— Это правда?

— Во всяком случае, так мне сказал знакомый астроном. Вы легко можете проверить его слова, ведь в Германии существует прекрасная астрономическая школа. Признаться, я и сам, услышав о несметных богатствах, летающих между планетами, едва не подхватил золотую лихорадку.

— Ха-ха-ха! Прекрасно понимаю вас, Василий Иванович! Я только что, буквально воочию, увидел гору золота и платины, принадлежащую лично мне! Однако не обрушит ли изобилие золота финансовую систему современного мира?

— Обрушит-не обрушит… Наша ли это забота, тем более что забота приятная? Скажу сразу, что мир разительно изменится, подобно тому, как он изменился, когда изобрели каравеллы и галеоны, на которых открывали неведомые земли. А что произошло, когда в Европу хлынул поток золота, награбленного конкистадорами? Между прочим, Испанию и Португалию как великие державы, убило именно это золото.

— Соглашусь, но будет обидно создать межпланетные каравеллы всем на пользу, а себе на погибель.

— Однако если мы самоустранимся от этой гонки, мы ещё вернее впадём в ничтожество.

— Дилемма, да. Василий Иванович, а ведь, по сути, у нас выбора нет. Согласитесь, о старте космической гонки объявил португальский президент, когда награждал Павичей высшим орденом своей страны.

— Да-да. Мог ли он предположить, что соискатели награды появятся так скоро?

— Такого не мог предположить никто. Но что хочет предложить Россия в данной связи?

— Дорогой Карл-Альфред, Александр Павич, вскоре после переезда в Россию, совершил короткую, всего на три дня, поездку в Ригу. Там он посетил местный политехнический институт и ознакомился с работой студенческого ракетно-космического общества. Что любопытно, Павич приехал с вполне разработанным планом научных исследований и конкретными предложениями по финансированию предлагаемых работ.

— Воображаю себе взрыв энтузиазма членов студенческого кружка! Известный изобретатель и промышленник поддержал их словом, делом и полновесным золотом!

— Всё было именно так. Достаточно сказать, что по завершению обучения общество, разросшееся до двухсот человек, в полном составе, вместе с семьями переселилось в Обоянский уезд Курской губернии, где Павич, построил для них целый город. В городе есть всё: жильё для учёных, конструкторов, инженеров, техников, рабочих… Причём прекрасные квартиры снабжённые всеми мыслимыми удобствами, выдаются не по, так сказать, классовому принципу, а начисто игнорируя его. Рядом располагаются квартиры инженеров, рабочих, администраторов… Вообразите, финансовый директор на совещании выразил недовольство тем, что его квартира соседствует с жилищем простого начальника инструментального цеха, и вышел из зала заседаний простым безработным. И, конечно же, великолепные условия работы. Построены и оснащены на высочайшем уровне лаборатории, технологические сооружения, опытные производства, полигоны. А если чего-то не хватает, оно возникает тут же, как по мановению волшебной палочки.

— А как же сам Павич?

— Павич имеет квартиру в таком же доме.

— Но чего он добивается?

— Видите ли, он считает, что в космической отраслиразница в умственном и профессиональном развитии между инженером, рабочим и конструктором должны быть минимальной. А потому нужно развивать и воспитывать всех. И поднимать умственный уровень как можно выше.

— Понимаю. Эти вещи делаются не столько для нынешних взрослых жителей, сколько для их детей. Но кто руководит этой громадой?

— Общее руководство осуществляет академик Николай Егорович Жуковский, а ракетным отделением заведует Фридрих Артурович Цандер, создатель той самой студенческой группы.

— И в чём вы видите участие Германии, и её учёных?

— Это же очевидно, Карл-Альфред. Объединив наши научные, производственные, конструкторские и прочие возможности, мы обеспечим себе превосходство над любыми соперниками. В чисто военном и производственном отношении обеспечим. А когда мы доберёмся до ресурсов Солнечной системы, мы закрепим это превосходство навсегда.

— Воодушевляющая картина. Только бы не случилось с нами того же, что произошло с Испанией, Португалией, Римской империей и державой Чингисхана, которые умерли на пике своего могущества.

Новый город активно жил и развивался уже пять лет, а названия у него всё не было. Вернее было почтовое отделение села, куда приходила вся деловая и частная корреспонденция. Собственно село, в качестве базы для почты, определил сам Александр, его подкупило название: Верхнеправоторский Колодезь. Кругом были прекрасные деревни и сёла, даром, что с обычными названиями: Бобрышево, Ивня, Курасово, Зорино… Хотя были названия и «повкуснее»: Верхопенье, Рыбинские Буды, Высоконские Дворы… Но Верхнеправоторский Колодезь оказался вне конкуренции. Впрочем, высокое начальство ещё не обратило внимания на название городка учёных и конструкторов, так что никто и не педалировал вопрос о переименовании. А то, что почтовое отделение обзавелось двумя десятками филиалов с множеством сотрудников, именно для почтового начальства было благим знаком: много работы это хорошо.

По приезду Александр с Агатой отправились знакомиться с местными реалиями, и на первых порах их сопровождал начальник местной службы безопасности. Мужчина оказался впечатляющих статей: под два метра росту, косая сажень в плечах, причём фигура пропорциональная, как у профессионального гимнаста или пловца. И лицом хорош, пронзительно синие глаза и вьющиеся волосы в наличии. Агата увидев начальника охраны только ахнула:

— Уважаемый Денис Ахмарович, да вам, с вашими внешними данными блистать бы на оперной сцене! Неужели голос подкачал?

— Нет, Агата Юрьевна, голос не подкачал. — глубоким бархатным баритоном ответил мужчина — Дело в воспитании. Я презираю ремесло лицедея, так уж меня воспитали батюшка и матушка. А вот стезя офицера мне по душе. Двадцать лет я отслужил в пластунах, а потом стал жандармом, и уж оттуда меня, по просьбе его сиятельства, откомандировали защищать секреты этого города.

Экскурсию он начал прямо от калитки двора их дома, указав на раструбы громкоговорителей:

— Периодически мы проводим учения противопожарного, противохимического и иного характера, а команды населению передаются через наружную систему оповещения. В квартире у дверей висит табличка сигналов, прошу ознакомиться с нею.

Город оказался укреплённым и охраняемым на уровне лучших правительственных резиденций. Как оказалось, по периметру городских границ установлен двухметровый забор из колючей проволоки в два ряда, с обеих сторон обсаженный вьющимся колючим кустарником, за которым ухаживали ботаники из Лесотехнической Академии — они выводили специальные «охранные» сорта. Кому-то из них пришло в голову, что кустарники должны быть не только колючими и густыми, но и красивыми. Александр на его доводы отозвался сугубо одобрительно и увеличил финансирование. И вот сейчас Александр и Агата любовались цветущей анфиладой, по которой пролегала дорога, предназначенная для патрулей.

— Да здесь можно просто прогуливаться для удовольствия! — заметила Агата.

— Именно так и происходит, ваше сиятельство. Для отдыхающих мы установили скамейки и беседки, вот кстати взгляните… А зимой тут прокладываются лыжная и конькобежная трассы, правда, большую популярность снискали не одиночные катания на коньках, а прогулки на финских санях. Сам, знаете ли, люблю прокатить свою благоверную по ледяной дорожке. Порой затеваются презабавные гонки.

— Алекс, ты меня прокатишь на таких санях? — улыбнулась и приподняла бровь Агата.

— Думаю, мы будем кататься втроём. Разве Юрочке не понравится такое развлечение?

— А вот, обратите внимание на телефонный аппарат. Такте же установлены через километр-полтора — отвлёк их начальник охраны — У нас принято, увидев следы, идущие из-за пределов охраняемой зоны, извещать охрану.

— И каковы результаты?

— В нескольких случаях просто местные пейзане влезали в чаянии чем-нибудь поживиться, но в одном случае пришли поляки на британской службе, и цели их были зловещими.

— А именно?

— Они должны были выкрасть дочь одного из ведущих конструкторов для последующего шантажа.

— Чем же всё закончилось?

— Злодеев взяли, правда, дорогой ценой: трое моих сотрудников получили тяжёлые ранения, но по счастью, все вернулись в строй.

Жилой городок они объехали за четверть часа и обратили внимание, что к нему прилегает изрядная площадь, куда город может разрастаться. Почти в каждом жилом доме на первом этаже имелись магазины, мастерские и какие-то ателье. Отдельными строениями, с приличными участками для прогулок и игр, огороженные красивыми изгородями, имелись детские сады. Школы явно рассчитывались на гораздо большее количество воспитанников, чем детские сады, и у каждой были спортгородок с футбольной и волейбольной площадкой, а также полоса препятствий войскового типа. Это Александр приложил язык, а разработали её офицеры из Главной гимнастическо-фехтовальной школы.

Город выглядел очень зелёным: жилые кварталы перемежались обширными скверами, а на них виднелись асфальтированные дорожки площадки для катания на роликовых коньках, а также эстрады для самодеятельных и профессиональных артистов. На трёх обширных площадях стояли Дворцы культуры.

— Как же у вас дела с религиозным окормлением населения? — спросила Агата.

— Всё в полнейшем порядке. Имеются три православных церкви, католический храм, где служат священники из Италии и Испании. И в дальнейшем ротация будет проходить исключительно людьми из Южной Европы. Такова договорённость с римским Папой. Есть протестантский, вернее лютеранский храм, там священники немцы. Думаю, вам следует осмотреть буддийский дацан, он ничуть не уступает красотой и величием дацану в Петербурге. Имеется мечеть, я иногда захожу в неё. Вообще-то я православный, но супруга моя мусульманка, вот с нею я и посещаю сей божий дом. А она со мной иногда ходит в храм Приснодевы Марии. Но если вы, ваши сиятельства, воцерковлены, вас ожидает немалое разочарование: в нашем городе религиозная жизнь едва теплится. Так как обязательные посещения храмов отменены, храмы посещают лишь глубоко верующие, а их немного. Уж не знаю, каким образом его императорское величество выбивал из синода таковое разрешение для нашего города, но мы все искренне благодарны ему за него.

Следующим за школой этапом образования оказались три профессионально-технических училища, два техникума — машиностроительный и химико-технологический и пять институтов.

— Ого! Разве у вас хватает абитуриентов на такое количество институтов?

— Разумеется, не хватает. Фокус вот в чём: студенты приезжают со всей страны, а за время обучения они проникаются духом Верхнеправоторского Колодезя. Там, куда их отправляет судьба в виде распределения, они стараются воспроизвести здешние порядки и обычаи. У многих получается, хотя и с разной степенью успешности.

— Сколько же было выпусков?

— Четыре выпуска из ПТУ, два из техникумов и один выпуск из институтов. Правда, выпускников ПТУ мы никуда не отправляем, поскольку рабочих с достойной подготовкой не хватает отчаянно.

На главную площадь города выходят фасады главного православного собора, администрации города и пяти научно-исследовательских институтов. Как пояснил экскурсовод, в одном из них размещались ракетчики, во втором химики, колдующие над ракетным топливом, в третьем трудились учёные и конструктора, работающие над рельсотроном, с прицелом сделать из него стартовую систему для вывода полезного груза на орбиту Земли. В четвёртом институте проводили медико-биологические исследования в интересах авиации и космонавтики. В пятом пытались создать системы управления для летательных аппаратов. А на опытных производствах тут же воплощали в реале то, что сошло с конструкторских кульманов.

Александру докладывали о результатах, ведь многое не просто воплощалось в готовые изделия, но и становилось серийными образцами техники и вооружения. Скажем, полгода назад французы применили против германских войск боевые отравляющие вещества. Царь Иван Седьмой обратился лично к кайзеру Вильгельму Второму с просьбой не применять химическое оружие в ответ. И открытым письмом, растиражированном не только в прессе, но и в миллионах листовок, поставил ультиматум французскому президенту. Император Иван потребовал отказаться от использования химического оружия под угрозой ответного удара.

Разумеется, французские политики посчитали этот ультиматум блефом, и подготовили вторую химическую атаку против немцев. Но пока они ждали подходящего ветра, прилетели русские бомбардировщики и при помощи управляемых бомб поразили все пятнадцать позиций, где уже были выложены на грунт баллоны с отравляющими газами. Ветром густые облака отравы понесло в сторону городка Шарлевиль-Мезьер, что располагался в тылу французских войск и накрыли его на два часа. Из городских обывателей выжили лишь те, кто догадался, прикрывая лицо мокрыми тряпками, уйти поперёк ветра. Да ещё те немногие, кто поднялся на верхние этажи высоких зданий. Остальные полторы тысячи человек умерли в страшных мучениях.

А самолёты сделали второй вылет и разбомбили химическую фабрику неподалёку от Парижа, где были заготовлены баллоны с газом для ещё одной атаки. Беда французов заключалась в том, что они успели раструбить на весь мир о предстоящем наступлении и о подготовленных боевых газах. А тут их попотчевали их собственной отравой. Обидно получилось.

Александр командовал этим ударным соединением из тридцати тяжёлых самолётов от начала до конца: сначала тренировал в бомбометании управляемыми бомбами, а это очень трудно. Операторам приходилось управлять по проводам, что накладывало массу ограничений, как по скорости реакции, так и по сосредоточенности. Но обе бомбардировки прошли на высшем уровне, хотя бы потому, что подготовлены и обеспечены они были в ходе почти полуторалетней подготовки. Александр, используя послезнание, предложил эту комбинацию Игорю Константиновичу, а тот, зная о подготовке к химической войне всеми сторонами, согласился с планом. Смысл операции был в том, чтобы сделать применение химического оружия не то чтобы бессмысленным, а опасным для того, кто решит им воспользоваться. В самом деле: Европа заселена весьма густо и простая бомбёжка складов с химическим оружием отравит близлежащие города и веси, что и было продемонстрировано.

Немедленно собранная конференция, собранная в нейтральной Швейцарии, объявила о незаконности химического оружия: уж очень показательны оказались результаты ответных ударов. Заодно француза попытались запретить и управляемые бомбы, но над этим предложением посмеялись даже англичане и шведы.

Вторым видом оружия, разработанного здесь, принятого на вооружение русской армии, но пока не применявшегося в боевой обстановке, были реактивные системы залпового огня. Общим решением военно-государственной верхушки в виде Юденича, Ивана Седьмого и ещё трёх особ, оружие было признано совершенно секретным. Его даже показывали далеко не всем генералам. Впрочем, это не помешало сформировать три ракетно-артиллерийские дивизии, что сейчас усиленно тренировались на границе с Монголией.

Третий вид оружия, тоже принятый на вооружение, но оставленный в тылу «на чёрный день» были самолёты-снаряды. Когда-то среди рассказов и баек о военной экзотике он наткнулся на систему «Мистель», представляющую собой тяжёлый самолёт под завязку загруженный взрывчаткой и топливом. «Верхом» на нём находился лёгкий самолёт, пилот которого и управлял системой. Конструктора, по заявке Александра стали разрабатывать систему и добились немалых успехов. Сложность была лишь в том, что до радиоуправления было ещё далеко, поэтому ударный самолёт управлялся по проводам, ну да двухкилометровый кабель мог выдержать напор потока воздуха и удар получался довольно точным. Настолько точным, что систему названную «Гарпун», можно было бы использовать даже для атаки крупных кораблей. Второй рейх не заинтересовался этой системой, а вот японцы от неё пришли в восторг и стали усиленно тренировать своих пилотов. Но война на Дальнем Востоке уже угасла сама собой и японцы просто не нашли для столь сложной и дорогой системы вооружения достойной цели.

Англия начала эвакуацию своих граждан из Азии, впрочем, многие решили остаться: наверняка их профессиональные навыки понадобятся новым властям, ведь не могут же богатые земли остаться без административного, военного и полицейского управления? Впрочем, до тех мест далеко, и Александра заботили свои, местные проблемы.

Ещё одной приятной особенностью Верхнеправоторского Колодезя оказались отлично мощёные улицы. Зелёные, улицы.

— Как же вы это организовали? — спросил он у провожатого.

— Довольно просто, хотя и дорого. Наш химический завод производит продукцию всего одного вида: решётки из… Вот много раз говорили мне название, а я его каждый раз забываю, в общем, из пластмассы, а пластмассу делают из угля. Словом, с дороги сначала снимают плодородный слой, потом отсыпают дорожной смесью. Поверх идёт дренажный слой. Или-таки наоборот? Потом укладывают вот эти решётки, а в них обратно засыпается чернозём. И засевается травой. Наши ботаники бьются над специальной дорожной травой, но пока до результатов далековато.

— А как же по экономике дорожного строительства? — спросила Агата.

— Здесь всё необыкновенно интересно. С одной стороны разовые затраты довольно велики, а с другой стороны, дорожники уже дают на свои сооружения гарантию в двадцать лет.

— Но позвольте, а как же замена подземных коммуникаций?

— Нормально. Коммуникации прокладываются в бетонированные туннели и всё. Скажем, нужно поменять кабель или трубу — открываешь ревизионный люк и меняешь. Я же говорю: первоначальные затраты велики, зато потом почти никаких расходов.

«Да! — подумал Александр — А ведь это самая настоящая технология будущего, которой в том будущем нет, и не предвидится».

— Денис Ахмарович, я увидел, что вы умолчали о каких-то обстоятельствах, видимо, чтобы не расстраивать Агату Юрьевну. Примите мою благодарность за проявленные вами такт и заботу. А теперь можете раскрыть свои тревоги.

— Как пожелаете, Александр Вениаминович. У меня имеются связи в самых различных слоях нашего общества. Вы понимаете, таков стиль и смысл моей службы… Да, пожалуй, с момента окончания кадетского корпуса.

— Прекрасно понимаю. Так что сообщили ваши информаторы?

— А вот извольте выслушать некоторое рассуждение. Дело в том, что имеются различные намёки и разрозненные сведения, порой крайне сомнительного свойства.

— Я понимаю из какого мусора порой добывается жемчуг.

— Отлично, в таком случае слушайте: от трёх чиновников, работающих в министерстве юстиции и в министерстве финансов я получил сведения, что лично против вас князь, затевается серьёзная игра, имеющая целью ваше разорение. Или, по крайней мере, серьёзное ослабление вашего влияния на деловые круги России. При этом один мой конфидент упомянул, что его руководитель искал знакомства среди Иванов. Вы знаете, что это за публика?

— Знаю. Так именуют верхушку преступного сообщества. Так сказать, аристократия уголовного мира.

— Верно. У меня есть кое-какие связи и в этой среде, так что довольно скоро со мною побеседовал такой Иван. Он сообщил, что за вас живого обещано полмиллиона золотом, а за голову — полтораста тысяч. Впечатляет?

— Да уж… Надеюсь уголовники понимают, что такие деньжищи и пообещать-то нелегко, а уж отдать — почти невероятно.

— Вообразите, Иван сотоварищи решил именно так. Они решили сыграть в собственную игру. Вам интересно?

— Денис Ахмарович, как это может быть неинтересно?

— Дальше было так: два десятка отчаянных бандитов привели к месту встречи, назначенному у заброшенного лесного хутора, труп человека, одетого в дорогой костюм. Осматривать труп, и якобы расплачиваться, приехала группа вооружённых людей на двух легковых автомобилях.

— Они поняли, что имеет место подлог?

— Всё намного интереснее. Они не стали рисковать, а просто перебили всех бандитов.

— Как?

— Там заранее была оборудована засада с двумя пулемётами. У злосчастных бандитов не было ни малейших шансов.

— В таком случае, как выжил ваш Иван?

— Он необычайно хитрый, подозрительный и предусмотрительный человек. Иван с ближними соратниками заподозрили неладное и он отправил на встречу своего подручного, тем более что тот почувствовал силу и возмечтал захватить место Ивана.

— Суровые у них нравы. — усмехнулся Александр — Почти как во властных коридорах столичных ведомств.

— Именно так. Всё происходящее Иван видел со стороны, и не собирался прощать коварного нанимателя. Посредника подстерегли в безлюдном переулке, обездвижили и уволокли в один из притонов на Хитровке. Под пытками этот человек признался во всём: и в том, что не никто собирался отдавать немыслимых денег простым уголовникам, и в том, что на вас, Александр Вениаминович, нацелены, как минимум, пять бандитских шаек. Цели всё те же: попытаться взять живьём, а если не получится то убить.

— Чьи же интересы представлял этот человек?

— Всё те же: финансовые воротилы из Лондона и Нью-Йорка.

— Тогда такой вопрос: вполне ли безопасно нам с супругой находиться здесь?

— Вполне безопасно, и уж во всяком случае, спокойнее, чем в столицах и крупных городах. Не стану скрывать: у меня имеются некоторые основания внимательно присмотреться к нескольким субъектам, поселившихся здесь в течении трёх лет. Инженеры они невеликого калибра, в биографиях имеются небольшие лакуны да и контакты они поддерживают несколько странно.

— То есть?

— Публично они почти не здороваются, но несколько раз были замечены на совместных рыбалках и пикниках.

— Да уж… Яснее и не охарактеризуешь. Что же вы собираетесь с ними делать?

— Обычное дело. Постараемся спровоцировать на однозначно враждебные действия или заставим иным образом выдать себя, затем возьмём и дотошно расспросим.

— Действительно, что ещё с ними делать.

Александр откинулся на спинку скамейки и сквозь ажурную деревянную решётку, увитую девичьим виноградом, вгляделся в небо.

Небо было неимоверно синим, прозрачным и безмятежным. В нём не витали вулканические газы, не смердело серой, не ощущалось вибрации от движения подземных каменных пластов. И слух не воспринимал никаких тревожных звуков. Но вулкан, у подножия которого расположился такой уютный, почти райский городок учёных, и не думал засыпать. В любой момент он может зайтись в пароксизме тряски, грохота плевков вулканических бомб и излияния огненной лавы. И этому вулкану нет никакого дела до того, что Верхнеправоторский Колодезь расположился на старой и малоподвижной литосферной плите. Природа этого вулкана к геофизике не имеет вообще никакого отношения.

Глава 14.