Передвижная детская комната

Предисловие

Перед вами переиздание сборника «Передвижная детская комната». Сначала книга была опубликована без предисловия. Признаюсь, тогда я торопился с выпуском. Это же такое дело, первая книга! Хотелось быстрее ее потрогать, поставить на полку рядом с мастерами жанра ужасов, такими как Кинг, Лавкрафт, Симмонс, и полюбоваться на нее. Когда книга вышла, эмоции поутихли, взгляд стал более холодным. Мне показалось, что чего-то в «Детской комнате» не хватает. Наверняка, так думал Виктор Франкенштейн про сшитого из человеческих кусков монстра.

Сборник состоит из рассказов, как человек состоит из рук, ног, тела и головы. Рассказы являются вымыслом, они – буквы на белом фоне. Как оживить книгу в руках читателя? Как почувствовать эту тонкую связь тела книги с душой автора?

Уверен, тут нужно обратиться к истории самой книги.

Вы ведь не будете доверять незнакомцу, который вдруг расскажет вам несколько захватывающих баек. Да, может быть рассказ будет интересен, но не сам рассказчик. Вот так просто он не станет вашим другом. Но он станет вам ближе, когда вы узнаете его получше, узнаете, кто он, откуда взялся, кто его родители. Именно это я и хочу сделать – познакомить вас с книгой, чтобы она стала вашим другом, и чтобы вы вместе провели несколько незабываемых часов.

А история книги начинается с истории автора.

Меня иногда спрашивают, почему я пишу ужасы, ведь их никто не читает, не лучше ли написать что-то более востребованное?

Я не выбираю, что писать. Я не придумываю сюжеты, я просто записываю то, что показывает подсознание, сохраняю образы, которые иногда встают перед внутренним взором. Хотя, возможно, это инопланетный разум транслирует мысли в мой мозг. Писатели, которые работают не по плану, а по наитию, как проводники. Они и сами не знают, что напишут в следующий момент и как сложится сюжет. Стивен Кинг на вопрос о том, почему он пишет ужасы, ответил: «Почему вы думаете, что у меня есть выбор?»

Когда мне было лет семь, ко мне в гости пришел друг Рома Мясников.

– Я тут взял почитать кое-что, – сказал он и показал мне книгу, где под одной обложкой уместились Ганнибал Лектер и Фредди Крюгер, прямо как на пиратских vhs по два фильма. В те годы я уже плотно сидел на ужасах, поэтому при виде книги я почувствовал дрожь в руках. Меня скрутила ломка. Я еще читать толком не умел, но уже захотел прочесть эту книгу. Первым делом я взялся за «Кошмар на улице вязов». После сцены с Гленом, где его размолол огромный вентилятор под кроватью, я закрыл книгу и долго не мог прийти в себя. Из головы не выходила мысль, что жизнь может оборваться так внезапно. Глядя на взрослых, я видел возможности: делай все, что хочешь, покупай конфеты, ешь мороженое без меры, не спи допоздна, гуляй хоть дни напролет. Меня будоражила мысль о том, что когда-то это время наступит. И тут – бам! Тебя разрубает на куски какая-то дико смеющаяся тварь с ножами на пальцах.

Книгу я так и не дочитал, не смог преодолеть впечатления от ужасной сцены.

Мой брат Игорь писал фанфики к Терминатору, когда мы еще оба в школу не ходили. Мамина сестра Оля отпечатала его рукопись на пишущей машинке и сшила. Так у моего брата появилась собственная книга. Это меня вдохновило. Игорь был для меня не то чтобы примером для подражания (иногда выходками он сводил маму с ума), но я уважал его интеллект, он был самым умным в семье, побеждал в шахматы взрослых, умел программировать на basic в восемь лет, писал игры для spectrum, имел тягу к исследованиям электричества и огня. Я же ничем таким похвастать не мог. Я умел только смотреть «Байки из склепа» по ночам и при этом не сбегать из комнаты в ужасе (Игорь понял, о чем я).

В шестом классе Татьяна Ивановна Марьинских, учительница по русскому, задала написать концовку к рассказу из учебника. Когда я сделал домашку, то почувствовал какую-то силу, что рвалась наружу. Будто во мне был заключен целый мир, и он не мог больше прятаться внутри, ему было тесно, и я немного приоткрыл для него двери.

Я написал несколько рассказов с монстрами и мертвецами, которые грызли и убивали людей. Стал записывать сны и превращать их в рассказы. Постепенно у меня сформировался сборник страшных историй.

Иногда я ныряю с головой в какое-нибудь новое увлечение, бросая все остальное. Я был баскетболистом, рок-музыкантом, математиком, спортсменом. При такой качке сложно достигнуть каких-то существенных результатов в чем-то одном. У тебя вроде бы уже начинает складываться карьера в одной отрасли, и тут ты кидаешься в другую и начинаешь все заново. В какой-то момент шторм успокоился, и я выбрал для себя род занятий. Сейчас работаю в сфере IT, катаюсь на сноуборде и много пишу.

У меня был довольно долгий перерыв в писательстве, примерно с 1998 по 2015, и я счастлив снова вернуться к литературе.

Жизненный путь может быть долгим и трудным, и если мы идем путем, который нам не интересен, то заходим все глубже и глубже в трясину и в какой-то момент можем в ней утонуть. Я долгое время шел вслепую: работал, потому что «надо», брал кредиты, погряз в долгах, развелся, разбил машину, другую машину угнали, я остался почти без друзей, закрылся от мира, отстранился от всех, обрезал связи, сжег мосты. В какой-то момент я ощутил себя мертвым. Жизнь не радовала. Ничто не радовало. Но потом как будто кто-то постучался мне в голову и спросил: «ты ничего не забыл?»

Тогда я сделал для дочери Софии комиксы про Соника. Написал сценарий, накачал картинок из интернета, подходящих к сюжету, сверстал и распечатал комикс на цветном принтере. Получилась трилогия с интригами, предательством, дружбой, временным парадоксом и, конечно же, монстрами. В процессе работы я вдруг захотел написать еще что-нибудь, сел за ноут и попробовал. Тогда я понял, что нашел очень ценную вещь, которую потерял много лет назад.

Я снова начал писать и до сих пор не могу остановиться…