Пепел и пыль

Часть 2 Чужие тени от своей не отличить

Поезд понемногу начинает замедляться. Что, уже станция?

Точно, впереди виднеются огни, пока еще плохо различимые в едва начавшихся сумерках. Тракт, давно спрятавшийся в лесу, снова выбрался из укрытия и лениво ползет вдоль насыпи. Он пуст – похоже, все, кто хотел успеть на станцию к поезду, уже проехали, а у прочих нет и этой причины болтаться здесь в преддверии ночи.

Выглядываю в коридор. Место Дикера опять занял Хартен. Я вспоминаю, что граф вроде намеревался отправить телеграммы, с которыми у него не вышло в Меленгуре. Значит, Ладера прихватит с собой, и тот пока отдыхает. Очень хочется надеяться, что у моих подопечных будет шанс добраться до тамбура незамеченными, пока часовые больше будут высматривать хозяина.

Осторожно бужу Кимера, потом Ангира.

– Помните, как действовать?

Синхронный кивок в ответ.

– Значит, так. Когда будет можно, я дам сигнал. Сам пойду к кому-нибудь, чтобы потом можно было сказать, что вы слиняли в мое отсутствие.

Это им тоже понятно.

– Господин лейтенант, вы точно остаетесь? – решается все же уточнить Ангир. – А может, с нами? Этот ваш главный… граф… не похож на человека, который легко прощает.

– Нет, – отрицательно качаю головой. – В отличие от вас, я ему нужен. И он мне тоже. Ладно, – кладу руку на стол, прекращая этим ненужный разговор, – будьте готовы, но пока не дергайтесь. Жаль, с оружием помочь не могу.

– Ничего, – говорит Кимер, – справимся. Не война все-таки.

Наконец поезд вползает на станцию. Фонари уже зажжены по всей ее территории. Окно купе выходит на поблескивающие в свете фонарей рельсы и какие-то бараки. Склады, наверное. До них навскидку шагов двести. Никого не видно. Вокзал, значит, с другой стороны. Выхожу в коридор, отмечая краем глаза сменившихся за это время часовых. А вот Хартен по-прежнему здесь. Киваем друг другу и синхронно поворачиваемся к окнам. У длинного одноэтажного здания, вмещающего, видимо, и станционную контору, и кассы, и зал ожидания, и наверняка что-то еще, видны люди, ожидающие поезд. Не много – человек двадцать, из которых примерно четверо-пятеро в форменных куртках и фуражках. До них шагов сто или около того. На здании вывеска – «Бергани». Значение слова мне неизвестно, наверное, производное от какого-нибудь имени.

Вроде бы все вполне обычно. Чего ж страж снова зашевелился? Знакомого тревожного звона я пока не ощущаю, но как-то неспокойно. Засада?

Почти одновременно открываются двери сразу нескольких купе.

– А, Таннер, как настроение? – Барон Фогерен явно рад меня видеть. В ответ успеваю лишь улыбнуться, потому как между нами возникает граф Урмарен.

– Венкрид? Давай твою телеграмму.

– Но…

– Как я догадался? – ухмыляется граф, – Да у тебя просто на лице написано, о чем ты думаешь. Так что давай сюда свое послание, а тебе лучше остаться в поезде и быть наготове. Верно я говорю, Таннер? Как, ждут нас тут неприятности?

– Честно говоря, что-то мне тревожно, – признаюсь я.

– Ясно, – мрачнеет граф. – Так, Ладер, ты и твои парни со мной. С оружием. Мерген – ты тоже.

Бойцы занимают позиции у тамбуров на земле по обе стороны нашего вагона, Киртан, явно получивший инструкции заранее, с парой стрелков отправляется к паровозу. Хонкир, видимо, сидит сейчас в графском купе, сам же Фогерен с плохо скрываемой тревогой на лице провожает взглядом графа, направившегося к зданию вокзала.

Все-таки хорошо, что Урмарен озаботился пополнением своего эскорта – после стычки с отрядом Ранкена у него оставалось всего четверо «чистых» бойцов (не считая лекаря, мага и Ладера с его двумя помощниками… хотя всех пятерых, даже лекаря, списывать со счетов в драке не стоит), и майор Логирен выделил ему полтора десятка надежных стрелков и толкового, судя по всему, сержанта. Правда, никто из них мне в Меленгуре на глаза не попадался, но не это сейчас имеет значение. В конце концов, они доедут с нами до столицы и вернутся обратно, и, скорее всего, никого из них я больше не увижу.

Но это ладно. Дело житейское. А вот для задуманного мной ситуация становится совершенно неподходящей. В окно не вылезешь, в тамбурах часовые, незаметно не то что не выйдешь – в другой вагон не перейдешь. Почему мне так хочется поскорее покинуть это место?

– А дальше по маршруту у нас что?

Барон пожимает плечами.

– До границы провинции[3] еще две станции. Город Талор, тоже центр сегета, только, по-моему, вдвое больше Меленгура.

– Что ж так?

– Места более благоприятные. И центр провинции не так далеко, и земли получше, и зимы не такие холодные, да и к столице империи поближе.

– Понятно. А потом?

– Потом еще одна станция, кажется, Красный Утес. А дальше уже Ханаран.

Вот же ж… Мне эта провинция уже не нравилась заочно. Наверное, как Краверу Ларинья. Хотя кто его знает, чего ему Ларинья не нравится…

– Только сначала придется преодолеть Уларскую червоточину. – Заметив мой недоуменный взгляд, барон поясняет: – Туннель под Драконьим хребтом. Один из самых длинных в империи. Его длина целых семь тиг[4]. Поэтому у обоих входов сделаны двухколейные участки и установлена особая сигнальная система, предупреждающая машиниста о том, что в туннеле уже есть поезд. Но при всех издержках это самая короткая дорога из Улары в Ханаран.

– А можно понять по сигналам, навстречу идет поезд в туннеле или уходит прочь? Ну, то есть отдельные для этого сигналы предусмотрены или только один?

– Кажется, разные, – отвечает Фогерен, но как-то неуверенно.

У меня вот тоже убавилось уверенности в том, что Кимер и Ангир должны «отстать от поезда» именно на этой станции. Ведь им обоим придется как-то перевалить через горы, до которых еще ого-го сколько. Как быть?

Так, ладно. Какая у нас диспозиция? Половину приданных людей расставили вокруг вагона – по двое у каждого тамбура с каждой стороны, один стоит у тамбура на земле, второй – в тамбуре от открытой двери. Это восемь, из которых двое графских ветеранов, остальные из прикомандированных. Киртан и еще двое – один меленгурец и один боец графа – ушли к паровозу. Хонкир с бароном, Ксивен и Тилен должны быть рядом с маркизой. Кравер тоже здесь, Меченый ушел с графом, как и Ладер со своими красавцами, с ними кто-то из графских ветеранов и шестеро меленгурцев плюс их сержант.

Так, где-то еще двое меленгурцев… А, нет, вон они, прохаживаются перед вагоном. Кучка людей, стоявших перед станционным зданием, начала двигаться к поезду. Основная масса сразу смещается к хвостовым вагонам, но несколько человек – какое-то почтенное семейство и трое мужчин, одетых на торговый манер, – все же направляются в нашу сторону, навстречу графу и его свите. Вот-вот выйдут на дистанцию револьверного выстрела в упор.

– Барон, – тихо говорю я, – у нас найдется пара револьверов для моих подопечных?

– Найдется, – так же тихо отвечает он, – думаешь, можно им доверять?

– Благодаря мне они живы. И очень хорошо это понимают.

– Давай так, – после некоторого раздумья говорит Фогерен, – я дам оружие тебе. Тебе лично. А ты отдашь им, если… возникнет такая необходимость. Но не раньше.

– Согласен.

Барон скрывается в своем купе, я возвращаюсь к сержантам.

– Ну что, господин лейтенант? Уже? – едва не подскакивают оба.

– Нет. Не уже. И, похоже, высадка переносится. Выбраться из поезда незамеченными не удастся. А если сейчас начнется какая-нибудь заваруха, то лучше вам оставаться рядом со мной.

– Ясно, – дружно отвечают. Это хорошо, что дружно.

Поворачиваюсь к Ангиру:

– Твое мнение – лучше сейчас вам сойти или хотя бы через хребет перевалить, прежде чем это сделать?

– По-хорошему, лучше уж в Ханаране, – не задумываясь, отвечает лариниец. – Мне там проще добираться будет, да и Кимеру, по большому счету, тоже…

Сержант тоже кивает в знак согласия.

– Ладно. Ждите сигнала. Без меня никуда ни шагу.

Барон по-прежнему смотрит вслед графу, в окружении своей маленькой армии движущемуся к станционному зданию. До идущих им навстречу будущих попутчиков остается от силы три десятка шагов. Продолжая смотреть вперед, барон с отсутствующим видом протягивает мне невзрачный, но увесистый сверток. Внутри – два револьвера и по коробке с патронами на каждый.

Тем временем наши и чужаки благополучно расходятся, а через пару минут в вагоне появляется кондуктор, сопровождающий тех трех типов торгового вида и почтенное семейство, включающее добродушного мужчину слегка за пятьдесят, невысокого, лысого, с заметным брюшком, его дородную супругу, а также мальчика лет двенадцати и девочку чуть постарше. Заметив нас, дама недовольно поджала губы. Насколько я помнил, в нашем вагоне свободными оставались два купе из двенадцати – и то потому, что прикомандированные меленгурцы большей частью разместились в соседнем вагоне. Кондуктор провел почтенное семейство в то, что было дальше от тамбура и, соответственно, ближе к нам. Тем троим досталось купе у самого выхода, но никаких эмоций это у них не вызвало. Судя по количеству багажа, и семейство, и торговая троица ехали недалеко – скорее всего, лишь до Талора. Кондуктор, пойманный в тамбуре немного позднее, подтвердил мои предположения, добавив, что в Талор мы прибудем рано утром. Только барон ошибся – до Талора будут еще две станции, но небольшие, и так долго там стоять не будем.

От него же узнаю, что нет никакого противоречия в том, что Хонкир еще в Мелате сказал мне, что поезда до столицы ходят раз в неделю. Речь, оказывается, шла о скорых, которые останавливаются только на крупных станциях. На них кататься дорого, зато быстро, удобно и без пересадок. А есть еще местные поезда, которые ходят почти каждый день и останавливаются чуть ли не у каждого столба. Например, этот, идущий из Нороса до Тигуры – города на южной окраине Ханарана. Ветку до Ханора – главного города этой провинции – строят давно, но и закончат, надо думать, не в этом году. Он рассказывает еще много чего интересного, но для меня пока имеет значение только то, что в Тигуре нас снова ждет пересадка. И насчет каждого столба это он явно загнул.

Граф возвращается лишь через час, когда станционные рабочие уже заканчивают возню у паровоза и грузовых вагонов в конце состава. Мрачный и задумчивый.

Интересно, что его так расстроило? Телеграф ведь работает, все телеграммы отправлены. Или на что-то он уже и ответ получил? Скорее всего, иначе незачем было так задерживаться.

Урмарен проходит мимо барона, похлопывает его по плечу, пробормотав что-то успокаивающее – видимо, с его посланием никаких проблем не возникло, разве что доставят его в поместье только завтра – и скрывается в своем купе.

Однако мы стоим еще час, дожидаясь, пока пройдет какой-то особый эшелон, идущий нам навстречу вне расписания. А я снова ощущаю тихий, на пределе слышимости, звон. Новые попутчики, что ли? Или какая-то иная угроза? Но сигнал стихает, а вопрос остается без ответа.

В тусклом свете фонарей особый эшелон способен сойти за обычный грузовой состав. Только тащит его почему-то связка из двух паровозов, и для сопровождающих и охраны прицеплен не один пассажирский вагон, а сразу три – по одному в голове, середине и хвосте. Никаких огней, кроме мощного фонаря, освещающего путь, на головном паровозе, и тусклого огонька на последнем вагоне.

Мы покидаем Бергани в полной темноте.

Ближе к полуночи поезд останавливается. Фонари перед зданием станционной конторы не горят, и название не прочитать. Забавно, остальная территория станции ярко освещена, в том числе и прилегающая к зданию, а тут – прямо черная дыра какая-то. Впрочем, может, сломалось что, а починить не успели.

Как ни странно, дело не ограничивается выгрузкой и приемом почты. Я вижу, как к хвостовым вагонам направляются несколько темных силуэтов – им навстречу тоже кто-то движется. Любопытно. Неужели нельзя было приехать другим поездом? Им ведь придется ночевать на станции – вряд ли здесь боятся ночных дорог намного меньше, чем на севере. Или все – ну, почти все – поезда проходят здесь лишь ночью?

Прислушиваюсь. Нет, звона не слышно. Страж дремлет. Опасность явно не имеет отношения к этой мало кому известной точке на карте.

Четверть часа – и поезд, лязгнув, снова начинает разгоняться. Когда там следующая остановка? Перед рассветом?

Спрятав сверток с револьверами – хороший плюс к двум моим стволам – под подушку, без особых раздумий бужу Кимера. Не то чтобы к ахтурцу у меня больше доверия, скорее наоборот, но все же как-то мне с ним легче общий язык находить. И знакомы дольше, и совместные приключения за плечами имеются. А вот что будет лариниец делать, когда прознает, что мы с ним вроде как земляки, то пока и демонам неведомо.

– Значит, так, сержант. Я пока посплю, ибо тоже не железный. Под утро будет станция. Когда остановимся – разбудишь. Понятно?

– Понятно, господин лейтенант… А может, пусть лучше меня Ангир сменит? Мы ведь решили, что сначала через хребет перевалим, так? А уж потом… Вид у вас и правда усталый, вам пары часов сна не хватит.

– Поверь мне на слово. Так будет лучше.

Кимер понимающе кивает и умолкает. Я устраиваюсь поудобнее и проваливаюсь в сон. Действительно, день выдался очень уж длинный.

Просыпаюсь от того, что кто-то трясет меня за плечо. А, это же Кимер. Слышен приглушенный лязг, вагон заметно покачивается и дергается.

– Господин лейтенант, вы просили разбудить…

– Верно. Ангира разбуди пока, а я осмотрюсь.

Небо над лесом, вплотную подступающим к путям с этой стороны, заметно посветлело. Вот-вот солнце покажется. Выглядываю в коридор. Уже привычная картина – двое часовых в концах коридора, на этот раз оба из меленгурцев. Возле графского купе – Линсен, один из графских бойцов. Пейзаж за окном постепенно замедляется, с каждым мгновением становится светлее – но не от солнца, оно еще не появилось, а от фонарей, расставленных по всей территории станции. «Лисьи Уши», – читаю на здании вокзала. Нет, не слышал. Такое я запомнил бы.

В вагоне тихо. Похоже, граф не стал просить никого из своих таинственных адресатов слать ему сюда шифрованные телеграммы, решив просто выспаться. До Талора еще несколько часов пути, а в Тигуру, пройдя под Драконьим хребтом, поезд прибудет на закате. Если не выбьется из расписания.

От здания вокзала к еще не остановившемуся поезду топает какой-то тип с тощим мешком на плече. Судя по курсу, прямо к прицепленному сразу за паровозом почтовому вагону. Не дожидаясь, когда он пропадет из виду, возвращаюсь в купе. Какое мне дело до того, что здесь тоже пишут и получают письма?

На меня уставились две пары глаз. Напряжение просто висит в воздухе.

– Все в порядке, господин лейтенант? – подает голос Ангир.

Ответить ему утвердительно я не успеваю – страж внезапно приходит в движение, заполняя все доступное ему воображаемое пространство тревожным звоном.

– Н-нет, не в порядке, – отвечаю ему почти шепотом, одновременно извлекая из-под подушки сверток и разворачивая его, и протягивая обоим револьверы и патроны. – Заряжайте. Быстро, но тихо.

Они справляются быстро и ловко, и я гашу свет. Осторожно сдвигаю дверь в сторону… и слышу какой-то непонятный звук. И тут же чей-то приглушенный стон, и без паузы – дважды повторенный странный звук, почему-то кажущийся очень знакомым.

Раздумывать некогда.

– Кимер, держи на прицеле дверной проем. Ангир – стену справа от двери. Стрелять только в ответ, первым – ни в коем случае.

Сам опускаюсь на пол и отодвигаю дверь дальше. Замираю. Сержантам, наверное, кажется, что я прислушиваюсь, но на деле я всматриваюсь. Вторым зрением.

Часовой-меленгурец, стоявший возле купе «торговцев», исчез. Второй, в дальнем конце, сполз на пол, нелепо раскинув руки. Но он жив, просто отключился. Линсен растянулся на полу у двери графского купе. Мертв. Причем, похоже, умер сразу.

А над всем этим возвышаются, как сущие ангелы смерти, детишки из почтенного семейства, с оттягивающими маленькие руки длинноствольными револьверами, увенчанными толстыми темными набалдашниками. Глушители, внезапно подсказывает память. Так вот что это были за странные звуки… Выстрелы. Мальчик замер перед дверью какого-то купе. Кажется, это дверь, за которой спит Меченый. Девочка, постояв у двери графского купе, склоняется над раненым меленгурцем. Их «папаша» подхватывает Линсена и очень тихо тащит к своему купе. А «мамаша» стоит у тамбура с таким же револьвером, вглядываясь во что-то, моему зрению недоступное. В коридоре один за другим возникают «торговцы», и я едва успеваю отпрянуть, почуяв, уж не знаю как, в одном из них способного «видеть».

Кладу на пол подушки – так, чтобы не удариться в падении о порог.

– Ангир, как только я отстреляюсь… втаскиваешь меня обратно. Теперь Кимер. Пока он меня тащит, не высовываясь, просто выставляешь револьверы и палишь в обе стороны по коридору. Наших там нет. По крайней мере, живых.

Прости меня, солдат, если пуля сержанта достанется тебе.

– Ангир, дверь! Давай!

Дверь рывком уходит вбок, я вываливаюсь в коридор, падая на спину, и раскидываю руки в стороны.

На моих револьверах глушителей нет. Выстрелы сливаются в грохочущий перестук.

Мальчик переламывается сразу, едва успев повернуться в мою сторону.

«Папаша», бросив тело Линсена, пытается уйти от пули, но в узком коридоре, в котором двое с трудом могут разминуться в спокойной обстановке, спрятаться негде. Следующая пуля вонзается в грудь кого-то из «торговцев», опрокидывая его на напарника и сбивая тому прицел. «Мамаша» прячется в тамбур, видимо, намереваясь выскочить – вагон еще движется, но уже лишь чуть быстрее пешехода.

На боку девочки расплывается темное пятно, следующий выстрел отбрасывает ее на пол, к двери купе. Так, с этой стороны теперь чисто, перекидываю правую руку на грудь, и уже два ствола выплевывают пламя в сторону основных сил неведомого противника. «Папаша» уже не шевелится, один «торговец» – тоже, его напарник пытается стрелять, используя труп как укрытие… Где третий?

– Ангир! Тащи! Кимер! Справа!

Рывок, я оказываюсь внутри купе, над головой бабахают револьверы ахтурца. Три, четыре, пять, шесть…

Вагон дергается, окончательно останавливаясь, и вдруг наступает тишина. Подскакиваю, сую Ангиру револьверы – заряжай! – и выныриваю обратно в коридор. Кимер держит на прицеле тамбур, где скрылась «мамаша». Поднимаю выпавший из руки пацана револьвер с глушителем – в барабане еще три патрона, – нагибаюсь возле первого «торговца», прихватывая и его оружие. Второй тоже мертв – Кимер постарался.

Где третий? В купе?

В коридор высовывается взлохмаченная голова барона:

– Таннер! Что происходит?!

Вытянув в его сторону руку, раскидываю пальцы в сигнал «в укрытие». Заглядываю в купе «почтенного семейства» и тут понимаю, что так и не перешел на обычное зрение. Надеюсь, сержанты не догадались посмотреть мне в глаза в эти минуты.

Так, здесь чисто. В смысле, никого.

В купе «торговцев» тоже пусто. Выхожу в тамбур. Никого. Дверь, выходящая на здание вокзала, распахнута настежь. Противоположная закрыта, причем на замок. Так… Ведущая в межвагонный переход. Открываю ее… чтобы едва не быть сбитым с ног сержантом-меленгурцем.

– Что случилось? – На мое счастье, он узнает меня раньше, чем успевает спустить курок.

– Нападение. Твоих положили.

– Враг?

– Было семеро. Двоих пока ищу, остальных погасили. Поднимай своих, выставляйте посты. В вагонах. Наружу не высовывайтесь.

Он исчезает, а я пытаюсь понять, куда подевались «мамаша» и третий «торговец», который явно был у них за мага.

А ведь они где-то близко. Страж не успокаивается.

– Кимер, объясните барону Фогерену – это он сейчас выглядывал – что нужно одеться и быть готовым покинуть поезд. Пусть он объяснит это остальным.

Я спрыгиваю на землю, отхожу в сторону, пытаясь заглянуть под вагон… и едва уворачиваюсь от пули, которая дзынкает об рельс в паре шагов от меня. Перекатываюсь и с разворота делаю три выстрела в сторону невидимого мне стрелка, пока оттуда раздается еще один.

Сдавленный вскрик, негромкий стук от падения чего-то, похоже на металл по камню. Между колес вагона виднеется темный неподвижный силуэт. Бесформенный, обмякший. Попал, что ли?

Подбираюсь ближе. Это «мамаша». Так, рана в плече, у основания шеи… третья пуля вошла в висок. Однако… А ведь я ее не видел. Поднимаю ее оружие. Такой же револьвер с глушителем. Любопытно. А выделка явно фабричная или без магии не обошлось. Все же, где последний из нападавших? Ведь не ушел же далеко – иначе почему страж не успокаивается?

Я отхожу от поезда, водя револьверами из стороны в сторону. Один из них пуст, но врагу об этом знать не обязательно. Если он не внизу, тогда…

Он наверху.

Два выстрела сливаются в один.

И мир меркнет.

Я лежу на спине, ощущая, как в нее, несмотря на одежду, больно впиваются острые грани камешков. Ну и гравий тут у них… Стоп. Почему я лежу? Что болит? А вот и ничего… Вроде. Нет, голова… Голова болит. Как с похмелья. Открываю глаза. С небом все в порядке. С краев поля зрения в фокус вплывают лица. Встревоженные. Знакомые. Ко мне склонился Кравер, ощупывает.

– Где болит?

– Голова… – говорю я и пугаюсь собственного голоса. Что за хрип?

– Еще?

– Да нет вроде…

– Ясно. – Пожевав губами, лекарь командует: – Поднимите его и несите в вагон.

– Что случилось? – выдавливаю, различив лицо Урмарена.

– Последний из убийц оказался колдуном. На твое счастье, он попытался применить боевую магию, находясь в поле действия защитных заклинаний, которыми поезд оплетен гуще, чем большая бутыль с вином. Видимо, он посчитал, что они не работают над крышами вагонов. В итоге его разнесло в клочья сразу, едва он произнес формулу. Будь он на земле и позади тебя – ты бы не спасся. А так – тебе досталась лишь часть его посыла, успевшая прорваться, прежде чем защита поезда вернула ему его зло. Чистая энергия.

– От него что-нибудь осталось? – Жив ли последний из убийц, я не спрашивал. Если «брызги» этого заклятия сбивают с ног, то…

– Только револьвер, и тот оплавился, – слышится голос Ладера, но его самого я не вижу.

– Пленных нет? Никого живым не взяли?

– Какие пленные, Таннер? – нервно хмыкает граф. – Каждый из них умер с двойной гарантией. Кравер, ну что с ним?

– Пулевых и ножевых ранений нет, защита погасила магическую составляющую заклинания, так что Таннеру достался, скажем так, хороший удар дубиной, с которой к тому же смыли яд.

Да уж, удар, причем по голове. Пытаюсь пошевелиться и с удовольствием ощущаю, как тело возвращает прежнюю подвижность.

– Отпустите меня, – о, и голос вроде пришел в норму, хоть и хриплю еще, – я могу идти сам.

Подхожу к вагону, поднимаюсь в тамбур, захожу в купе и плюхаюсь на свою постель. Закрываю глаза. Слышу шебуршание, приглушенный стук – похоже, на стол положили что-то металлическое, голоса. Потом вдруг становится тихо. Все вышли и дверь закрыли… А, нет, не все.

– Таннер? Можете говорить? – голос графа не дает мне провалиться в серый туман. Все-таки здорово меня приложило.

– Ваша светлость? – отвечаю я и пытаюсь его разглядеть.

– Что это, Таннер? Вы знаете, что это за штука? – В поле зрения попадает темный цилиндрик, свинченный со ствола вражьего револьвера.

– Глушитель звука выстрела, – машинально отвечаю я, прежде чем понимаю, что снова прокололся.

– Откуда вы знаете? – голос графа обретает нехорошую такую вкрадчивость.

– Догадался, когда увидел их в действии, – пробую выкрутиться. Все-таки я действительно видел их в работе и мог соотнести странный вид револьверов с изменившимся звуком выстрела.

Граф кладет глушитель на стол и вздыхает.

– А я уж подумал, вы такое раньше видели.

– А вы?

– Если бы видел, вас не спрашивал бы… Вот только… Я не оружейник, но даже я понимаю, что это не самоделка. Это сделано в фабричных условиях. Это – итог долгой работы, а не случайная находка талантливого механика. Жаль, что вы такого раньше не встречали. Хотел бы я знать, где они это взяли. Ладно, рано или поздно узнаю. Предупреждая ваш следующий вопрос – нет, ничего в багаже наших «неслучайных попутчиков», что указало бы на пославшего их, не нашли. Документы, конечно, фальшивые, но чтобы обмануть кассира или дежурного на такой станции, как Бергани, сойдет. И пока непонятно, почему они сели в поезд именно на той станции.

– Что вам непонятно, ваша светлость?

– А вам, Таннер, все понятно? Вот вы – как вы видите это?

– Ну… Смотрите сами: до нашего прибытия в Меленгур никто не знал, где вы находитесь и куда направляетесь. Это случилось когда? Три дня назад. Даже если среди нас есть агент ваших врагов, все равно это прибавляет им лишь сутки – при условии, что он мог отправить сообщение с той станции, где мы садились в поезд, идущий в Меленгур. Что можно сделать за три-четыре дня?

– Хм… Действительно. Продолжайте.

– Вряд эта группа преследовала нас от Меленгура – даже самые быстрые лошади проигрывают поезду в скорости, и они не могли надеяться на то, что узнают о нашем отъезде достаточно рано. Нет, они прибыли в Бергани заранее, может еще когда мы даже не сели в поезд. Пославший их просто был уверен, что рано или поздно мы проедем через эту станцию. Ведь поезд – самый быстрый и безопасный способ добраться до столицы. Вряд ли вы поехали бы лесными дорогами…

– Верно. Но кое-что вы упустили.

– Что же?

– Если, как вы говорите, среди нас вражеский агент, то он мог просигналить еще из Каменной Розы. Ведь я посылал оттуда телеграммы, но на станцию, чтобы их отправить, ездил не я.

– Вы сомневаетесь в своих людях?

– Я больше уверен в своих врагах, Таннер. А мои люди – всего лишь люди. Ведь этот предполагаемый вражеский агент вполне мог заставить – магией – того же Ладера отправить на одну телеграмму больше и сразу же забыть об этом.

– Или, ваша светлость, утечка происходит на другом конце линии.

– Что ж, это многое объяснило бы, – кивает он с задумчивым видом.

– Еще один момент…

– Какой?

– Что, если в поезде находится кто-то еще? Скажем так, контролер?

– Контролер?

– Ну, как еще назвать человека, который должен убедиться, что у них все получилось? Ведь нападение могло сорваться – и сорвалось. А могло получиться так, что у них не вышло, но они сбежали и попытались бы скрыться от гнева… заказчика. Причем нападавшие не знали того, кто следил за ними. Ему достаточно находиться среди пассажиров. Ведь такое убийство вряд ли удалось бы скрыть.

– Это да, – соглашается Урмарен. – Но как нам найти этого вашего… контролера?

– Никак, ваша светлость. На станции Бергани, помимо этих семерых, в поезд село еще несколько человек. Около десятка, по-моему. Вы думаете, нам удастся найти среди них нужного нам?

– Браво, Таннер, вижу, эта неприятность не сказалась на ваших умственных способностях. Я пришел к тому же выводу, только чуть раньше. Ладер уже перетряхивает стадо в поисках паршивой овцы.

– А он не мог сойти?

– Здесь? Нет. Я сразу распорядился никого не выпускать и задержать поезд настолько, насколько потребуется. Если контролер, как вы его называете, действительно сел в поезд вместе с убийцами и если проводники следуют должностной инструкции, мы его быстро найдем.

Слишком много «если». Наверняка есть какая-то лазейка, и если контролер – не мелкая сошка, которой поставили предельно простую задачу…

– Ваша светлость! – в дверь просовывается голова Ладера. – Нашли!

Контролер действительно был. Когда проводники объявили, что будет проверка документов, а до того из поезда никого не выпустят, он напрягся. А когда Ладер с меленгурцами начал демонстративно шмонать вагон за вагоном, проверяя наличие билетов и документов и никому при этом не делая исключения, он запаниковал. Билет у него был до Тигуры – на случай, если бы нападение пришлось отложить. Выйти он, конечно, мог и на другой станции, но вот сел он на станции Бергани, и это скрыть никак не выходило – записано и на билете, и в журнале проводника.

Надо же, какой порядок, думаю я, но все оказывается куда проще. Железный путь – при всех своих плюсах – вид транспорта пока не слишком перегруженный, так что у проводника хватает и времени, и сил проверять не только билеты, но и документы, да еще и в журнал пассажиров записывать. Да и берут на эту работу – весьма уважаемую и хорошо оплачиваемую, кстати, – никак не дураков и лентяев. Расстояния между станциями довольно велики, а билеты дороги. И если путешествующий решается выбрать железный путь, значит, ему нужно по-настоящему далеко (как правило, за пределы родного сегета, а то и провинции) и без документов он вряд ли выберется в дорогу. Нет, конечно, есть и те, кому надо от станции до станции всего лишь проехать, и даже не пересекая никаких границ. На такую поездку и билет продадут без документов, и в поезде их не спросят. Однако, как оказалось, проводник билетов не продает: если ты взял билет на один перегон, а хочешь ехать дальше – будь добр, выйди из поезда и на станции купи. Поезд на станции, даже небольшой, обычно стоит достаточно долго, вполне можно сбегать до кассы, взять новый билет и вернуться. Вот только выходит такой беспаспортный аттракцион заметно дороже одного сквозного билета, да и место за тобой не сохраняется. А если на станции окажется достаточно желающих уехать, чтобы тебе места на следующий рывок не хватило?

Нет, хочешь спокойно ехать в поезде, не привлекая ничьего внимания – бери билет по всем правилам. Влезть без билета, наверное, можно, но перегоны длинные, делать проводникам особо нечего, так что проверка билетов для них – какое-никакое, а развлечение. На память они обычно не жалуются, так что легко замечают и новые лица, невесть откуда взявшиеся, и поддельный билет от настоящего отличить могут (тем более если на каждой станции подбегает к начальнику поезда служащий, который сообщает, сколько человек купило билеты, и о несовпадении чисел купивших и севших становится известно очень скоро), и даже если кто пересел на чужое место, тоже не оставляют без внимания. А вариант с безбилетным проездом в грузовых вагонах «контролеру», по вполне понятным причинам, не подходил.

– Тащите его сюда, – скомандовал граф и, уже выходя в коридор, бросил: – А вы, Таннер, отдыхайте… Скорее бы до столицы добраться, а то так, чего доброго, и не расплачусь с вами.

Ну-ну, ваша светлость… Что, валюта под названием «просто оставлю в покое» в вашем сейфе не водится?

Поезд задерживается на этой станции изрядно. Наш отряд редеет – четверо бойцов из прикомандированных остаются. Им предстоит решить с местными вопрос о доставке в Меленгур тел погибших товарищей – ранение у второго часового оказалось смертельным – и трупов нападавших. Остается и один из бойцов графа – он будет сопровождать тело Линсена в родовое поместье графа в Сентере, где его похоронят. У Линсена не было родни, и, в принципе, его могли бы предать земле и в Меленгуре, но граф сказал что-то вроде «…погибшие за меня будут лежать в моей земле». Что ж, граф слегка вырос в моих глазах. Но вот желания стать частью его личной армии у меня не прибавилось. Тем более желания лежать в его земле.

Наконец Лисьи Уши скрываются из виду. К этому времени рассвет вступает в свои права. Когда половина перегона до Талора остается позади, в наше купе стучится Ладер.

Увы, всего лишь для того, чтобы передать настоятельное приглашение графа. Можно подумать, я бы отказался.

К моей радости, разговор о моем переходе к нему на службу не заходил. Речь пошла о результатах допроса «контролера». Увы, этот говнюк оказался очень мелкой сошкой. Наниматель заплатил ему аванс, объяснил задачу, добившись, чтобы он запомнил ее наизусть, показал тогда еще живых «торговцев» и «почтенное семейство» – причем они действительно не видели «контролера», – и тогда ему продемонстрировали портреты графа, барона и маркизы. И некоторых людей из их окружения. В Талоре «контролер» должен был сойти с поезда, дать телеграмму – почему-то в Норос, на тамошний телеграф, на имя Тируса Ралена, – прийти в гостиницу «Белая лошадь», что недалеко от вокзала, и там спросить почему-то опять же Ралена. И этот Рален, мол, должен выдать ему оставшиеся деньги. Я сильно сомневался, что он получил бы их, а не пулю или нож, но куда важнее было то, что «контролера» наняли в Мелате неделю назад. И покойная семерка прибыла оттуда же. Причем сначала в Талор, а уже там они сели на поезд, который привез их в Бергани за несколько часов до нашего там появления.

Сказать по правде, убийцы сильно рисковали – на маленькой станции должны были обратить внимание на людей, которые выходят из поезда и берут билеты на обратный поезд, при этом ни с кем не встречаются и никуда не уезжают, а просто ждут.

Я ожидал, что граф закомандует нанести визит в эту самую «Белую лошадь», но оказалось, что мы в Талоре вообще не будем покидать поезд, оставшиеся меленгурцы доедут с нами до Тагуры, где их сменит отряд, заранее вызванный графом из столицы. Нежелание «познакомиться с Раленом» граф объяснил просто: мол, все равно там, скорее всего, нарвемся на засаду или на человека, которому просто поручили отдать деньги – если вдруг загадочный наниматель решил сыграть честно.

Контролера этого, к слову, я больше не видел. Что с ним стало, не спрашивал.

Поезд благополучно прибыл в Талор, опоздав всего на сорок минут. Остальное машинист сумел наверстать. Стояли мы примерно час, за это время к составу прицепили вагон для лошадей и платформу с повозкой – какой-то местный землевладелец выбрался в гости к далеким родственникам. Попутчики наши (те, что занимали два купе в нашем вагоне, когда мы сели в поезд) одни сошли в Талоре, другие с радостью перешли в другой вагон, оставшиеся меленгурцы перебрались на их места, заняв также опустевшие купе, где ехали несостоявшиеся убийцы – теперь вагон был полностью наш. В хвостовых вагонах, судя по суете, царившей возле них, поменялась большая часть пассажиров, если не все. Граф привычно наведался на местный телеграф, но по его лицу итоги переговоров – если, конечно, он успел получить ответ – не прочитывались. Впрочем, меня вполне устраивало то, что страж оставил свои колокола в покое и мирно спал.

Где-то после Красного Утеса – там действительно торчала вдали над лесом внушительного вида скала красноватого цвета, выделяясь на фоне все более заметных гор, – по мою душу пришел Ладер. Граф снова потребовал меня к себе. Честно говоря, я уже был рад приглашению – и отоспался, и в окно насмотрелся, а вот разговор с подопечными не клеился. До Тигуры оставалось еще несколько часов, и Ангир, похоже, сейчас не рад был своей откровенности. Сейчас могли бы думать совсем о другом, давно потеряв нас из виду, а тут… Кимер относился к ситуации более философски, но тоже мысленно, наверное, был уже в своем полку и прикидывал, как будет объясняться с начальством.

Честно говоря, я был готов, что граф меня удивит, но все же ему это удалось. Он сразу заговорил о тех, кого я оставил в купе. В том смысле, что для их безопасности будет лучше, если в Тигуре мы с ними попрощаемся – причем с обоими – и оттуда они вернутся к местам службы самостоятельно. И если их начальство удовольствуется состряпанными нами бумагами, то никогда не догадается связать сержантов с графом и всеми нами. Ну что ж, будем надеяться, что все именно так и кончится.

Когда я возвращаюсь в купе, сержанты дружно свешиваются с верхних полок – по умолчанию одна из нижних числилась за мной, а другая была вроде дивана для гостей или того, кто не спит, – выражая своими лицами немой вопрос.

– Расслабьтесь, парни. Кажется, граф Урмарен передумал вас вычеркивать из списков живых.

– Он все-таки нас отпустит?

– Да. В Тигуре. Даже денег на дорогу даст. Побольше, чем я. Нет, мне возвращать сейчас не надо. Потом отдадите, если свидимся.

– Чего ж это вдруг он такой добрый сделался? – мрачно поинтересовался Ангир. – Неужто потому, что убить его помешали?

– Очень на то похоже. Но лучше считать, что это вы себя спасли, а не его.

– Не бойтесь, господин лейтенант, мы ему про этот долг напоминать не станем, – немного нервно хмыкает Кимер.

А горы все ближе. Не пройдет и часа, как мы нырнем в Уларскую червоточину.

Страж? Лениво дремлет. То есть опасности нет. По крайней мере, для меня лично. А для этих двоих? Туннель, в котором поезд будет двигаться добрых полчаса – идеальное место для устранения нежелательных личностей.

– Значит так, бойцы, – говорю я так тихо, что едва слышу сам себя. – У вас десять минут, чтобы справить все нужды за этой дверью. После чего мы тихо сидим тут, закрывшись, никуда не выходим, пока за окном снова светло не станет. Все ясно?

Ответом мне служит дружное кивание. Кстати говоря, мне понравилось, как мы сработали ночью. Как одно целое, причем для этого нам никакая магия не понадобилась. Нет, положительно – это хорошая мысль – заполучить обоих сержантов к себе на службу после того, как они исполнят свой долг перед империей. Если вдруг я перестану справляться со своими делами в одиночку, конечно же.

Первым за дверь выходит Кимер, следом высовываюсь я. У графского купе торчит Кестен – один из двух оставшихся у графа бойцов собственной дружины. А в начале их было, кажется, двенадцать… Едва заметный поклон в знак приветствия, и, проводив взглядом сержанта, он возвращается к созерцанию пейзажа за окном.

А горы все ближе.

Что все-таки не так? И ведь ни у кого не спросишь.

Я вдруг вспоминаю о прозрачнике, с помощью которого кто-то убил служанку маркизы. Забавно, но почти все основные подозреваемые в том убийстве сейчас здесь. Вот зачем я об этом вспомнил? Стою в двух шагах от Кестена, мучаясь этим вопросом. К слову, и Кестен, и его напарник Гроден были с нами в поместье Трингеса – так вроде звали того нера, у которого нас угораздило переночевать на пути в Мелату.

Возвращается Кимер, через пару минут в том же направлении уходит лариниец. Спросить, что ли, Ладера, что он еще помнит о прозрачниках? Или сразу у Меченого поинтересоваться? Пожалуй, второе. Когда Ангир возвращается, захожу следом за ним.

– Помните, что я вам сказал? Больше никуда не выходите. Мне тут надо кое с кем переговорить, но это быстро. Кто бы что вам ни сказал – ждите меня.

Закрывается дверь, десять шагов по коридору, стук в дверь, но уже другую. Меченый делит купе с лекарем. Кравер, оторвавшийся от какой-то книги, больше всего похожей на справочник по лекарственным травам, смотрит на меня с легким изумлением и тревогой (не случилось ли со мной чего). Маг, до этого то ли спавший с открытыми глазами, то ли изучавший рисунок царапин на нижней стороне полки у себя над головой – с явным интересом.

– Доктор, можно мне поговорить с вашим соседом? Наедине.

– Пяти минут вам хватит? – Нет, в самообладании Краверу не откажешь. Надеюсь, он действительно не обиделся.

– Хватит. У меня только один вопрос.

Кравер выходит, я присаживаюсь на его койку.

– Скажи, Мерген, что ты знаешь о прозрачниках?

– Тебя интересует что-то определенное? – говорит маг после небольшой паузы.

– Можно ли его выпустить в поезде? При действующей антимагической защите?

Меченый смотрит на меня с изумлением.

– С чего ты взял, что…

– Смотри сам. Помнишь, как убили служанку маркизы? В этом вагоне сейчас шестнадцать человек, включая нас с тобой, находившихся в том поместье. Это безотносительно к тому, кто из них мог это сделать – у меня, конечно, есть свой список подозреваемых, но я слишком мало знаю, чтобы не ошибиться. Ладер сказал мне, что удар нанес прозрачник. Верно?

Меченый кивает и замирает, мысленно подсчитывая: он сам, лекарь, граф, двое бойцов, Ладер, Хартен, Дикер, барон, Киртан, Хонкир, я, маркиза, Ольта и Тилен с Ксивеном… да, шестнадцать.

А потом Меченый начинает рассказывать. В основном то, что я уже слышал от Ладера, но есть и моменты, которых мой приятель не озвучил.

Прозрачник – почти идеальное магическое оружие. Потому что использовать его может почти любой (само собой, после некоторой подготовки), владеть магией при этом совершенно необязательно, хотя желательно – это помогает существенно усилить удар. Впрочем, и ножом ударить, и просто сдавить горло прозрачник все равно может лишь один раз – вся вложенная в него энергия расходуется в первой же атаке. Потому и нож не унесет – даже если перережет горло, а не воткнет его в грудь. Главное – выполнив задачу, прозрачник рассеивается бесследно. Прочитать в нем хозяина можно, только если оказаться с прозрачником лицом к лицу на время, достаточное, чтобы вглядеться. Но тогда и хозяин увидит, что раскрыт. А если учесть, что он может находиться достаточно далеко, то у него есть весьма реальный шанс хотя бы скрыться. Не говоря уже о том, что он может сам рассеять прозрачника прежде, чем свидетель что-либо поймет. Артефакт же после использования превращается в обычный камень, хотя и до этого распознать его не всякий маг сможет.

– Ясно. А как насчет защищенных мест?

– Как бы это попроще сказать… В поезд прозрачник проникнуть не сможет. Но это если его создали снаружи. А вот если хозяин и артефакт находятся внутри вагона… Тут ничего не скажу. Не слышал о таком. Но, возможно, есть какая-то лазейка.

– Понятно… Кстати, а в червоточине, то есть проходе под горой, как действует магия?

Меченый пожимает плечами.

– Не слышал, чтобы там она действовала как-то иначе. Хотя кто знает… Всякий камень ведет себя по-своему.

Не знаю, что еще я смог бы у него спросить, но в купе возвращается лекарь:

– Ну что, все выяснил, что хотел? Тебя барон звал – я сейчас слугу его встретил, он как раз к твоим подопечным стучался.

Благодарю обоих и выхожу в коридор. Точно, рядом с Кестеном стоит Хонкир, рассказывая тому что-то веселое.

– А, Таннер! Тебя…

– Я уже в курсе. Не знаешь, зачем?

– Он мне не сказал.

Стучусь. Дождавшись разрешения, вхожу. Барон сидит за столом, перед ним перевернутый лист – что-то писал, и несложно предположить, что – девять из десяти, что письмо Тинии Линденир.

– Входи, входи. Садись. – Он указывает мне на сиденье напротив, терпеливо ждет, пока я усядусь и, наконец, спрашивает: – Шай, что ты думаешь… о том, чтобы… сойти с поезда в Тигуре?

Вот те раз. Чего не ожидал, так этого. С чего бы это вдруг?

– Я понимаю, это звучит… неожиданно. Когда я предлагал тебе продлить наш договор, я думал о том, что сделаю это еще раз, уже в Тероне. Но ситуация уже не та. И дело даже не в том, что я влюбился, собираюсь жениться и, возможно, наконец-то остепенюсь и осяду, и у меня не будет на счету каждый человек, способный держать оружие. Но дело не в этом. Просто я вот о чем подумал… Унар Урмарен – неплохой человек, но… он вряд ли примет от тебя другой ответ, кроме положительного. Ты знаешь, о чем я. До столицы – еще четыре дня пути. За это время много чего может случиться. А в Тигуре мы будем уже завтра. Деньги и оружие у тебя будут.

– А документы?

– Если нужны будут действительно законные бумаги, предъявишь то, что я тебе выписал. Пришло в негодность? Не беда, сейчас новое сделаем. В ситуации попроще – предъявишь «подарки лейтенанта Сидена», чтобы лишний раз не светиться. Что-то мне сдается, ты прихватил не только его документы, но и кого-то из тех, кого вместе с ним ухлопали.

– А как же граф? Не пустит за мной Серую стражу?

– Тигура – это не Ларинья и не Сентера. Это Ханаран. Нынешний герцог возглавляет Красную стражу[5], а его зять – ее ханаранское отделение. Присутствие Серой стражи в Ханаране лишь обозначено. Нет, управление, конечно, есть, но только в Ханоре – провинциальное, причем людей в нем меньше, чем в Меленгуре, в сегетах управления – одно название, по сути – опорные пункты, причем в любом из них вместе с охраной хорошо если десяток человек наберется. Сидят и не рыпаются, да и перекуплены наверняка. Так что граф не сможет злоупотребить служебным положением, как обычно выражаются крючкотворы, а свои люди ему сейчас нужнее под рукой и в столице. А ему самому лучше пересечь эту ничем вроде бы не примечательную провинцию незамеченным и как можно скорее. То есть, если ты уйдешь сейчас, то получишь изрядную фору. Да и потом, скорее всего, графу достаточно долго будет не до тебя. В конце концов, что ты ему обещал? Что дашь ответ по прибытии в Терону. А если твой приезд в столицу не состоится?

– Есть одно «но»…

– Ты о чем?

– Здесь не так много дорог, ведущих на юг. И все они небезопасны – кроме одной. Этой.

– Демон тебя пережуй, Шай! Что тебе нужно на юге?

– Скорее, мне не надо на север.

– Опять ты говоришь загадками. Я уж подумал, что ты что-то вспомнил, просто не хочешь говорить. Как по мне, так тебе стоило бы вернуться в Сентеру и скрыться на несколько месяцев, например, у нашего общего друга Барена. Или даже в замке у моего отца.

– Венкрид… – Я слегка запнулся – никак не привыкну называть его по имени и на ты. – Ты не подумал, что именно туда граф наведается по мою душу в первую очередь. И в поместье твоего будущего тестя, и на тот хутор тоже. Спрятаться я могу только там, где меня никто не додумается искать.

– Это где же? – смотрит он на меня с подозрением.

– А этого я и сам пока не знаю. Но надо ли прятаться? Точнее, получится ли спрятаться? Я достаточно видел и слышал, чтобы догадаться, что вы с графом расковыряли что-то очень дурно пахнущее. И меня рядом с ним видело достаточно много народу, чтобы я опасался остаться в одиночестве больше, чем оказаться еще ближе к графу. Не будешь же каждому пытающемуся меня убить объяснять, что мне просто было по пути.

– Ладно, как знаешь. Но все же подумай.

Возвращаюсь в купе. Вроде недолго отсутствовал, а напряжение во взглядах такое, словно меня три дня не было. Но раскачиваться некогда.

– Так, парни, – говорю, – заранее предупреждаю – может быть, я буду делать и говорить странные вещи, и вообще – выглядеть странно. Когда начнется – если что-то начнется.

– Что требуется от нас? – Кимер опять реагирует первым, пока лариниец еще переваривает услышанное.

– Не обращать на эти странности внимания и делать, что скажу.

– Это как раз понятно, – с облегчением говорит Ангир, – это можно.

Поезд замедляет ход – до входа в червоточину осталось совсем немного. А потом – раз! – и свет и тьма меняются местами. Теперь за окном летящая прочь темно-серая муть, в которой с трудом удается разглядеть какие-то непонятные узоры, а в купе неяркий и очень уютный свет.

– Который раз вижу, – признается Кимер, – а никак привыкнуть не могу.

– Привыкнешь к такому, ага, – ворчит Ангир, вставляя в барабан револьвера последний недостающий патрон. Честно говоря, нам бы сейчас те вражьи пукалки с глушителями пригодились, но вряд ли граф с нами поделится за спасибо.

Страж начинает шевелиться, но звона в висках не ощущается. Так, в туннеле мы уже минут пять. Значит, если что-то и начнется, то до того как поезд пройдет половину туннеля. То есть вот-вот. Если, конечно, противник не намерен останавливать состав.

Та-ак, а самое главное-то я из виду и упустил! Сам-то логику в предположении насчет прозрачника вижу? Нет, смысл есть – к магии обращаются, когда обычные средства не помогли. И если есть способ пробить или обойти защиту. Но кто тогда цель? Прозрачник ведь оружие одноразовое, маловероятно, что даже маг сумеет совершить с его помощью более чем одно убийство. А если это обычный человек, то и вовсе – однозначно не сможет. Логика подсказывает, что самой важной целью среди нас является граф Урмарен. Но если мишень – не он?

Выглядываю в коридор. Такой же неяркий свет, как и в купе. Часовые-меленгурцы в концах коридора, все еще Кестен у графского купе. Больше никого не видно.

– Все тихо?

Кестен молча кивает, но машинально кладет руку на кобуру. Правильная реакция. Закрываю дверь, сажусь на свою койку. Нет, не верю я этому спокойствию.

Все-таки почему мне пришла в голову мысль о прозрачнике? Непонятно. Так, а что мы имеем? Насколько я успел разглядеть вторым зрением, вагон – точнее, его антимагическая защита – представляет собой своего рода капсулу, обособленную и полностью закрытую. То есть хозяин прозрачника должен находиться внутри этой капсулы, иначе он не сможет его вести. А попытка преодолеть барьер – из другого вагона – может закончиться для него весьма плачевно.

Кажется, я понял, почему подумал о прозрачнике: мои познания в части боевой магии весьма невелики, и это – из того немногого, с чем уже пришлось столкнуться. Кроме того, прозрачник не воспринимается, по идее, как та самая боевая магия. «Всего лишь» возникает нечто человекоподобное, способное совершить несколько движений, воспроизводящих человеческие. В удушении или ударе ножом как таковых ничего магического нет. То есть реальная возможность обойти защиту. Или хотя бы на шаг опередить…

Нет, ерунда какая-то. Пустые рассуждения…

Страж взвивается на дыбы. Опасность! Совсем рядом!

Наверное, что-то происходит с моим лицом, потому что Кимер сразу подхватывается, да и Ангир запаздывает лишь на мгновение. Вываливаемся в коридор – не сидеть же в купе и ждать, пока смерть придет за нами.

Свет мигает, странно и тревожно, отчего глаза не сразу могут уловить, что прячется в этих вспышках.

Дым, сгустившийся в человеческий силуэт? Дым-то дым, точнее – туман, вот только больше похоже на щупальца. Но ведь прозрачник вроде бы должен походить на своего поводыря? Тогда что это?

Но за Кестеном не разглядеть, а он стоит, перегораживая собой проход. Потом медленно поворачивается ко мне всем корпусом и неуверенно, словно только научился ходить, делает первый шаг. И смотрит на меня с недоумением и страхом. Одно из «щупалец» позади него неосторожно приближается к стене и тут же наливается багровым свечением, словно раскаляясь. И тут же дергается, отскакивая назад и почти развеиваясь, но сразу же снова сгущаясь.

Демон их пережуй, этих создателей защиты! Не иначе, какие-то маги, любящие кататься в поездах, подсуетились, чтобы внутри вагона все же можно было поколдовывать.

– Кестен?

Он шевелит губами, пытаясь что-то сказать, но у него не выходит даже мычания.

– Что за?.. – бормочет Кимер за моим плечом, пытаясь понять, что увидел. – Стоять! – шипит он, видимо, тому караульному-меленгурцу, что остался у меня за спиной. Или кто там еще может быть.

Кестен делает еще шаг и вдруг обмякает, словно из него выпустили воздух, и валится мне под ноги. А кобура-то пуста. Где его оружие? Я поднимаю взгляд и замечаю того караульного, что должен был стоять за графским бойцом. Меленгурец крутит в руках револьвер, словно не понимая, что с ним делать, потом начинает поднимать оружие.

Медленно. И взгляд у него такой же, как только что был у Кестена.

Я не жду, когда линия прицеливания поднимется до моей груди, не говоря уже о переносице. Разворот, толчок, и вот уже каблук впечатывается ему в грудь. Караульный валится назад, револьвер с глухим стуком падает на пол. А я, с трудом удержавшись на ногах, останавливаюсь у двери графа… под которую только что втянулись туманные щупальца. А то, что оставалось в коридоре, растаяло.

Дергаю ручку – закрыто, перекладываю револьвер в левую руку и начинаю барабанить в дверь. Она открывается. На пороге – Урмарен, в ночной сорочке и халате, встрепанный, сонный, но с револьвером в руке.

– Таннер? Какого… – Не говоря ни слова, выдергиваю его в коридор – что не так уж и легко, учитывая, что он выше и тяжелее меня. Запнувшись за порог, граф падает, но его ловит подскочивший Ангир. И останавливает за мгновение до столкновения графского лба с подоконником. Но это происходит где-то на периферии моего зрения, а в купе колышется прозрачный человеческий силуэт. С ножом в том, что должно быть правой рукой.

Ну что, поиграем в гляделки? Только я не буду угадывать, кто ты. Мне, если честно, все равно.

Перехожу на второе зрение – благо, сейчас моих глаз не видит никто, кроме поводыря, да и тому, скорее всего, ничего не видно, потому что в купе полумрак, а за моей спиной внезапно переставшие мигать светильники – и, выхватив из кармана несколько монет, среди которых точно есть хоть одна серебряная, отправляю ее навстречу в одно мгновение потемневшему силуэту. Тускло поблескивающие кругляши, кувыркаясь, взлетают вверх и по короткой дуге долетают до переносицы. Точнее, до того места, где она должна быть у человека. Ибо лицо врага, которое, по идее, я должен был разглядеть, оказалось размытым до неузнаваемости, а сейчас и вовсе неразличимым.

Судя по всему, в этот момент я просто светился в магической сфере. Потому что стена вокруг окна вдруг пошла стрелять разноцветными искрами. Прозрачник задергался, пытаясь исчезнуть прежде, чем посланный мной снаряд достигнет его, но получалось у него плохо и медленно – искры мешали не только мне. Растаяли кисти рук, и нож стукнулся об пол, стерлась макушка, пошли растворяться в воздухе ноги…

Но монеты влетают в пространство, занимаемое головой прозрачника, раньше, чем та начинает распадаться на отдельные дымные лоскутки.

Я едва успеваю переключиться на обычное зрение и закрыть глаза рукой.

Яркая – даже так – вспышка, звонкий хлопок и сильный запах гари.

Какая-то сила отбрасывает меня в коридор, спиной налетаю на кого-то, чудом не врезавшись головой в стену. И тут же где-то рядом раздается жуткий вопль.

В купе, которое занимали Кестен с Гроденом, на полу лежит Гроден. Одежда на груди разорвана, лицо потемнело, глаза закрыты. Лежит, раскинув руки. Ладони выглядят так, словно он держал раскаленный железный шар. Только самого шара нигде не видно. Замечаю на его лице множество мелких порезов, как от осколков, прежде чем меня оттесняют в сторону. Вперед протискивается Кравер и склоняется над неподвижным телом.

– Жив, но что вернется в сознание, не поручусь, – выносит он через минуту вердикт и уступает место Меченому. Тот молча выталкивает из купе всех, кроме лекаря, и закрывает дверь.

– Что случилось? – это Кестен только что пришел в себя и попытался сесть. Его подхватывают под руки Хартен и Дикер и уводят в свое купе, Ладер только молча кивает в знак одобрения.

А ведь я ошибся. Подвела меня память. Кестена тогда в поместье не было – он вместе с графским законником, не помню его имени, сопровождал в Норос пленных, взятых в стычке у деревни под названием Три Сосны, и присоединился к нам только в Мелате. Собственно, еще до поместья от первоначальной дюжины бойцов за вычетом убитых и раненых у графа оставалось лишь четыре человека. Из которых уцелел лишь Гроден. К слову, и оба нынешних помощника Ладера присоединились к нам только в Мелате, заменив двух парней, с которыми я даже не успел познакомиться – один в той самой стычке погиб, а другой был тяжело ранен и отправился в графское поместье. Значит, служанку маркизы убил тоже Гроден? Но за что? Они ведь если и были знакомы, то совсем недолго. Вряд ли Гроден встречал девушку до постоялого двора Медведя. Или все-таки встречал? И…

– Таннер, на два слова. – Граф Урмарен усталым жестом приглашает меня в купе барона. Ну да, в его собственном сейчас жуткий беспорядок… наверное.

Дверь закрывается, отрезая нас от шума в коридоре. Я присаживаюсь на указанное мне место. В купе нас только двое. Хотя когда барон его покинул, я почему-то не заметил.

– Вы, Таннер, не переживайте, – правильно истолковав мой взгляд, говорит Урмарен, – с бароном все в порядке. Я послал его к маркизе, чтобы он объяснил ей, что произошло. И успокоил, если что.

– Что ж, это правильно. Но какие, ваша светлость, два слова вы хотели мне сказать?

– Спасибо, Таннер, – с чувством произносит он. Я вижу, что граф совершенно серьезен и искренен. Редко, очень редко можно увидеть его лицо таким. Можно даже не уточнять, за что он благодарит.

– Ваша светлость, – выдержав надлежащую паузу, – говорю я, – могу ли я спросить вас кое о чем?

– О чем?

– Я сегодня вспоминал, как мы едва не угодили в засаду возле Рекана. Уж извините, но я услышал тогда, как вы сказали над трупами тех двоих, кого успели допросить, прежде чем один принял яд, а второй попытался сбежать…

– А что я тогда сказал?

– Вы сказали: «Все равно никто не поверит». О чем шла речь?

– Таннер… Вы действительно хотите это знать?

– Я хочу понять, что происходит и насколько сильно я прогадал, присоединившись к барону Фогерену, а не к попутному торговому каравану. Но прежде чем вы ответите на этот вопрос, ваша светлость, я скажу вам две вещи. Первое – я буду считать, что мы квиты, если вы позволите моим подопечным покинуть нас в Тигуре. Пусть возвращаются в свои гарнизоны. Все равно им это сказкой не покажется. Навредить по-настоящему они могут только себе. Лишними словами, я имею в виду. Второе – я, пожалуй, отвечу «нет» на один ваш регулярно повторяющийся вопрос.

– То есть вы отказываетесь перейти ко мне на службу?

– Да, отказываюсь.

– Но почему, Таннер? Вы ведь обещали подумать до Тероны?

– Я думал над вашим предложением. Много думал. Оно, конечно, открывает передо мной определенные перспективы. Но… но куда больше закрывает.

– Вы ставите меня в неудобное положение. Мне всякое приходилось делать на этой службе, но мне бы очень не хотелось избавляться от человека, который спас мне жизнь, зная, что я могу приказать его убить… Причем спас, не особенно рассчитывая на то, что это как-то отразится на нем самом…

– Не расстраивайтесь так, ваша светлость. Могло быть куда хуже.

– Это точно… Извините, Таннер, но на ваш вопрос о тех моих словах я не отвечу. Из-за вашего отказа. Впрочем, даже если бы вы согласились, все равно не мог бы сказать. Что я могу для вас сделать… из более доступного?

– Вы можете помочь мне с документами. Сами понимаете, записка, пусть и заверенная баронской печатью, это не полноценный документ. Тем более что действителен такой «паспорт», лишь пока я состою у него на службе. А мне ведь не только по улицам гулять предстоит. У меня ведь, получается, ни паспорта, ни дома… ни биографии.

– Что вы собираетесь делать дальше? Ведь, я так понимаю, барона вы все же покинете?

– Ваша светлость, вы же в курсе его планов. И хотя я не прочь увидеть замок его отца и повидать Барена тоже, на север меня пока не тянет. Может быть, потом.

– Понимаю. Вы намерены осесть в столице. Наверное, и жилье вам какое-то понадобится, и деньги?

– Да, пожалуй, я останусь в Тероне… По крайней мере на какое-то время. Барон предлагал мне жить в его доме, и, думаю, я воспользуюсь его предложением. Хотя бы на первых порах. Но в дальшейшем, конечно, хотел бы обзавестись собственным жильем.

– А что потом?

– Пока не знаю, ваша светлость. Мой отрицательный ответ связан еще и с тем, что сначала я хотел бы разобраться со своими делами, прежде чем с головой окунаться в чужие.

– Вот за что вы мне нравитесь, Таннер, так это за здравомыслие. Редкий дар среди людей, с которыми мне приходится иметь дело. Я, пожалуй, даже не обижусь на ваш отказ, – ухмыляется Урмарен. Потом задумывается и после едва не затянувшейся паузы говорит: – Значит, так. Сержантов я отпускаю. Без оговорок. Мне это не нравится, врать не буду, но даю слово. Надеюсь, я об этом не пожалею. Что касается вас… Документы я вам обеспечу. По прибытии в столицу, само собой. Это и в моих интересах тоже. О деталях вашей биографии мы еще поговорим. Жилье, думаю, вам хочется найти самому, но если нужна будет помощь – помогу. Не сам, конечно, но у меня есть кого этим озадачить.

В этот момент происходит обратное переключение – темнота за окном сменяется обычным дневным светом, а светильники в купе гаснут. Слышен гудок. Поезд прошел Уларскую червоточину. То есть мы уже в Ханаране.

До Тигуры поезд останавливался трижды, но стояли каждый раз недолго – станции были маленькие, высадка и посадка пассажиров занимали совсем немного времени. Из наших наружу никто не выходил. Граф, похоже, не собирался пользоваться телеграфом, пока мы пересекаем Ханаран.

Особых отличий в пейзаже за окнами вагона не наблюдалось. Разве что лес здесь не тянулся сплошняком, открывая большие пространства лугов или чем-то засеянных полей. И чаще, чем в Уларе, можно было заметить в отдалении довольно большие деревни.

После каждой станции мы с Ладером и Дикером проходили по вагонам, изучая новых пассажиров – угрозу нарваться на очередных «чистильщиков» и «контролеров» исключать было нельзя. Однако никого больше не выловили. Перед Тигурой по вагонам отдельно прошелся Меченый, но ему тоже «никто не приглянулся». Похоже, враги графа возложили на ту команду слишком большие надежды.

Выгружались мы без особой суеты. Как ни странно, но нас встречали. Правда, не так торжественно, как в Меленгуре. Да и были это не люди из Серой стражи – здешних своих коллег граф явно не удосужился уведомить. Всего лишь, когда схлынула основная масса наших попутчиков – поезд дальше не шел, выходили все, – прямо на перрон въехала неприметная фура, куда какие-то шустрые личности под присмотром Ладера принялись перегружать наш багаж, а потом ее место поочередно заняли три довольно большие кареты, куда все и поместились.

Точнее, почти все.

Меня и моих подопечных в этих каретах не было. Здраво рассудив, что будет лучше, если никто не увидит Кимера и Ангира рядом с графом Урмареном, да и меня тоже, мы – с ведома графа, конечно – остались в вагоне и вышли лишь тогда, когда шум отъезжающих карет перестал различаться среди прочих звуков, а проводник, рассыпаясь в извинениях, попросил нас покинуть поезд. Вышли мы через тамбур вагона, третьего от нашего. Иногда и такие уловки помогают.

Наверное, можно было вручить им деньги на дорогу и бумаги и попрощаться прямо в вагоне, но граф рассудил, что будет лучше, если кто-то проконтролирует их отъезд из Тигуры. Своими людьми он рисковать не хотел, их и так мало осталось, людьми барона, к числу которых я уже фактически не принадлежал, тоже, телохранителям маркизы он по вполне понятным причинам не доверял, так что альтернативных кандидатур на роль провожающего не было. Решено было, что после всего я вернусь на вокзал, а оттуда меня заберет графский посланец.

Мы уже собрались проводить Ангира до знакомой ему гостиницы, но тут случайно выяснилось, что он еще успевает на последний дилижанс до Ханора. Мы попрощались, и он, заплатив за билет, вскочил в повозку. Дверца закрылась, дилижанс тронулся и вскоре скрылся из виду. Удачи тебе, «земляк».

Мы же с Кимером вернулись на станцию. По дороге решили, что ему лучше возвращаться в часть тем же маршрутом, каким отряд Мархена прибыл в Улару, только в зеркальном отображении. То есть выехать первым же местным поездом на Терону, но сойти не доехав до столицы сорок тиг, в городке Кларин, а уже там сесть на дилижанс, идущий до Градены – города, где расквартирован его полк. Возможно, через столицу вышло бы и проще, и быстрее, и дешевле, но так – меньше чужих глаз. Поезд отправляется завтра, еще до полудня. Сержант решил устроиться на ночь в гостинице, которую приметил, пока провожали ларинийца. Я не стал заходить с ним внутрь, больше того – остановившись у предыдущего перекрестка, остался ждать за углом дома на другой стороне улицы. Он скрылся внутри примерно на четверть часа или чуть больше, потом вышел, уже без вещей, и, когда мы оказались вне видимости гостиничных окон, сказал:

– Ну что, господин лейтенант, будем прощаться? Я же понимаю, дальше у нас дороги разные.

– Верно, сержант. Но ты помнишь, о чем мы договорились?

– Помню. Дослуживаю до конца срока, новый договор не подписываю. Еду к родителям, жду письма. Если в течение двух месяцев не получаю его, волен делать что хочу. Если получаю, обязан на него ответить, даже если не смогу принять приглашение.

– Все правильно. Ну, удачи тебе.

Мы обнимаемся, он скрывается за углом. Выждав минут пять, выхожу на улицу – никого. Все. До отхода его поезда чуть меньше двенадцати часов. Завтра, едва состав тронется, он забудет все, что должен забыть. И не вспомнит, пока не получит письмо.

А пока я снова возвращаюсь на вокзал. Там у расписания меня должен ждать человек, который отведет или отвезет в нынешнее укрытие моих попутчиков.

Вот только у расписания, висящего в зале ожидания рядом с окошком кассы, я никого не вижу. Расписание – это, впрочем, громко сказано. Деревянный щит, на котором кем-то очень старательно выписан перечень всех поездов и время отправления. Поездов, собственно, всего шесть: Тигура – Норос, Тигура – Терона и Терона – Мелата, который экспресс, и они же, только в обратном направлении. Экспресс проходит раз в неделю в каждом направлении, местные – раз в сутки.

Еще раз оглядываюсь – по-прежнему не вижу знакомых лиц. Более того – вообще никого. Ну да, конечно. Следующий поезд только утром. Скорее всего, здание вокзала вот-вот закроют на ночь. В конце концов, зал ожидания – не место для ночлега, гостиниц вокруг хватает. Но что делать мне? Если я правильно понял Урмарена, за мной должен кто-то прийти. Кто-то, кого я знаю в лицо. Я ожидал увидеть если не Ладера, то кого-то из его парней. Ну, или Хонкира.

Завидев служащего со связкой ключей, выскользнувшего из-за двери без надписи и уткнувшего в меня недовольный взгляд, киваю – понял, мол – и выхожу на привокзальную площадь, если это можно так назвать. Хотя, как по мне, для площади маловато этой самой площади. Впрочем, десятку повозок места разъехаться хватит. Людей на выходящих к вокзалу улицах немного. И никто из редких прохожих не проявляет ко мне интереса. И уж точно не движется в мою сторону. А скоро стемнеет.

Ладно, думаю, не смертельно. Деньги есть, я в городе – гостиниц в округе хватает. Ночевать на улице точно не буду. Заметив забегаловку с забавной вывеской, изображающей весьма пухлого белого кота, направляюсь туда. Кто знает, когда еще получится поесть. Скучающий за стойкой толстяк, чем-то очень похожий на кота с вывески, при виде запоздалого гостя оживился, а когда я поинтересовался, можно ли поужинать, и вовсе засиял – видимо, обычно в этот час к нему заглядывали только любители пропустить стаканчик. Менер – так он представился – притащил заказанное, привычно сгреб выложенные на стойку монеты и хотел, наверное, о чем-то спросить. Но тут дверь открылась, заставив колокольчик звякнуть, и вошли трое парней, которые с порога, едва поздоровавшись, потребовали пива. Менер покивал, выставил кружки, послышался неясный шум, и он что-то сказал. Видимо, смешное – парни заржали и, подхватив пиво, направились к столику в дальнем углу. По мне скользнули любопытные взгляды, но угрозы я в них не почувствовал. К тому же меня больше занимал вид, открывавшийся из окна. Понемногу разбираясь с ужином, я наблюдал за площадью. Впрочем, там ничего не происходило. Разве что прохожие все реже нарушали эту застывшую картину.

Парни допили пиво и ушли – поздновато все же, чтобы засиживаться, да и не конец недели. Менер, обслуживший еще нескольких клиентов, – те как-то почти одинаково заказали по чарке чего-то крепкого (не разобрал названия) и почти сразу свалили – подсел ко мне.

– Ты, я вижу, не местный?

Почувствовав в его речи легкий акцент, напоминающий мне почему-то Ангира, решаю не прикидываться:

– Верно.

– А откуда?

– Из Мелаты. – Ссылаться на Ларинью я опасаюсь. Как и на Норос – наверняка люди оттуда бывают здесь достаточно часто. И понимаю, наконец, почему вспомнил «земляка» – надсержант ведь служил в Ханаране все последние годы, и это не могло не отразиться на его речи.

– Поездом приехал?

– Поездом.

– Ночевать есть где?

– Пока не устроился…А что, комната найдется?

Менер называет цену. Почти вдвое выше, чем взяли бы в гостинице. Зато не спрашивает документы. Договариваемся на ночь и завтрак, а потом будет видно – я ведь пока не знаю, насколько задержусь в Тигуре. Он уходит распорядиться насчет комнаты, я подсаживаюсь ближе к окну.

И вдруг замечаю двух мужчин, идущих всего в нескольких шагах от фасада «Белого кота». Идущих неспешно и явно кого-то высматривающих.

Уже прилично стемнело, но в этот момент подозрительная парочка входит в светлый круг под фонарем. И я вижу их лица, хотя смотрят они в сторону здания вокзала. Тот, что кажется чуть более высоким и худым, вдруг прибавляет шагу и выходит вперед. Второй наоборот, отстает и делает вид, что первого не знает – случайно рядом оказался. Может, дорогу спросил.

Ага, сейчас.

Первый – это… Ксивен? Точно, он. Но что он здесь делает? Вряд ли граф, зная о, мягко говоря, странном поведении телохранителей маркизы в Меленгуре, отправил бы его по мою душу. Хотя, впрочем, как раз Ксивена никто не подозревал. Разве что сомнения были, что он совсем ничего не знает о делах напарника. Ерунда какая-то, все же. Так, ладно, а второй кто?

Человек подходит ближе… И я с изумлением узнаю в нем беглого сержанта Пелера. Едва успев отодвинуться от окна. Однако Пелер проходит дальше, не задерживаясь у двери «Белого кота». Тем временем возвращается Менер с каким-то парнишкой:

– Остен покажет тебе комнату.

– Хорошо… Да, Менер – если кто-то будет спрашивать, не заходил ли к тебе кто, и по описанию будет похоже на меня – ты не видел. Ну, или лучше – поел, выпил пива и ушел. Договорились?

Я протягиваю ему еще одну серебряную монету, он кивает:

– Ага. Был такой вроде, с час назад или больше, выпил пива и ушел.

– Годится.

Поднимаюсь за пареньком по узкой лестнице. Похоже, Менер частенько брал постояльцев – в короткий коридорчик выходят двери четырех комнаток. Комнатка маленькая, вроде той, в которой я жил когда-то у Барена. Надеюсь, у него все хорошо.

Паренек убегает, получив свою монетку. Однако мне повезло. За это стоило переплатить – окно выходит на площадь. И я вижу Пелера и Ксивена, прохаживающихся у здания вокзала. При этом они явно ругаются. Жаль, далеко – не расслышать. А если чуть магией подсобить?

– …И куда он подевался, этот сукин сын? – это Пелер.

– Мне откуда знать? Я слышал только, что он будет ждать на вокзале.

– А ты уверен, что он будет с тобой разговаривать?

– Нет, не уверен. Но он ведь не знает, кто за ним должен прийти. И что ты этого посыльного приложил так, что он хорошо если к утру очухается. Хотя лучше будет, если не очухается.

Все же как Пелер оказался в Тигуре одновременно с нами, если не раньше? Даже если, выйдя в Меленгуре из управления Серой стражи, он рванул сразу на станцию, опередить нас он никак не мог. Накануне никаких поездов на Тигуру не было. Даже грузовых. Так что очень похоже на то, что он ехал с нами. Вот только как? Вагоны ведь проверялись не однажды. В паровозную бригаду, что ли, попросился внештатным кочегаром? Впрочем, какая разница, как он сюда попал? Куда важнее, что он здесь делает.

– Слушай, Грен, давай лучше свалим, а? Тебе туда лучше не возвращаться. Они что, по-твоему, два и два сложить не смогут?

– Смогут, – соглашается Ксивен, – но сейчас никаких улик против меня у них нет. Если я, как ты выражаешься, свалю, то одним махом все стрелки на себя переведу. Пока что мой напарник у них основной подозреваемый, а я лишь за компанию. Гроден, хоть у него и не вышло, хотя бы помер очень удачно – графский маг по его глазам ничего не прочел. Так что мне придется вернуться, и поскорее. Вот только мне этот Таннер уже не раз все портил. Да и тебя он в лицо знает. Надо его найти и прикончить.

– А если он нас сейчас видит?

– Вряд ли. Уже темно. Чтобы разглядеть, он должен быть рядом. Он же не маг, а боец. Везуч, правда, чересчур… сволочь.

– Но на площади никого, и вокзал закрыт уже. Куда он мог пойти?

– Он не местный и города не знает. И адреса дома, где граф и остальные разместились, – тоже.

– Ты уверен?

– Я слышал разговор графа с Таннером. Тут с нами два мужика были. Вроде в поместье Линденира к нам примкнули. По виду явные вояки, к дисциплине и оружию привычные, опытные. Откуда они взялись, не знаю, расспрашивать не рискнул, но командовал ими только Таннер. И они его почему-то лейтенантом называли.

– А, понял. Это те двое, что с Таннером в камере были, когда мы с Кудером его к майору отводили?

– Они самые. Так вот, граф распорядился, чтобы Таннер их тут отправил. Куда – не знаю. Но почему-то не должны были они дальше с нами ехать. Вроде как не нужны больше. Ну, и чтоб не знали, где он тут остановился.

– Сообщим насчет них?

– А смысл? Насколько я понял, они простые бойцы. Мясо. Сделали свое дело и ушли. Вряд ли они что-то важное знают. А случится с ними что – на меня лишние подозрения. Зачем?

– Ладно, как скажешь. Меня они толком не видели, значит, мне и вовсе не навредят. Вернемся к графу и его стае. Может, все-таки устроить им сюрприз?

– Здесь нельзя, ты же знаешь. Даже намека не должно быть. Пусть Тигура и не Ханор, но нельзя.

О чем это он? Барон, помнится, говорил, что у графа в Ханаране будут связаны руки. Выходит, у его врагов тоже? «Даже намека». То есть даже внешне безупречная случайная смерть Урмарена может кому-то подпятнать светлый образ?

– Если у Таннера при себе были деньги, а они у него наверняка были, то он мог устроиться где-нибудь неподалеку от вокзала. Поужинать и снова выйти поискать посыльного. А то и комнату на ночь снять, если никто не придет.

– Так что, все окрестные забегаловки и гостиницы прочешем? – хмыкает Пелер.

– Все не надо, только на площади и по прилегающим улицам в пределах квартала. Вряд ли он далеко от вокзала ушел.

– Тогда пошли, а то скоро закрываться начнут. И давай разойдемся, чтобы он нас вместе не увидел.

Поздно, ребятки. Я вас уже видел. И даже слышал.

Ксивен направляется куда-то в угол площади, ближе к зданию вокзала, а Пелер – прямо к двери «Белого кота». Ну, посмотрим, как Менер справится. Еще раз проверяю револьвер. Надеюсь, не понадобится. Не хотелось бы здесь стрелять. Я вас лучше голыми руками придушу. Ох, как голова-то разболелась от такого подслушивания.

Несколько минут в напряжении – и тихий стук в дверь:

– Эй, парень, это я, Менер. Спрашивали тут тебя, как ты и предсказывал. А я ответил, как ты сказал. Мол, заходил, поужинал, выпил пива и ушел.

– Как спрашивали? – я открываю дверь и впускаю Менера внутрь – не через замочную же скважину разговаривать.

– Тип, что заходил, мордатый такой, здоровый, постарше тебя, пожалуй, хотя ручаться не стану… Описал тебя – очень похоже. Сказал, что тебя Таннер зовут.

– Верно, это мое имя. Что еще он сказал?

– Сказал, что должен был с тобой встретиться на вокзале, но опоздал – дела задержали. Слушай, может, это все-таки друг твой? Ну, или…

– Нет, не друг. Нет у меня в Тигуре друзей и знакомых. Ты все правильно сделал… Слушай, Менер, а у тебя выход, кроме как на площадь, есть?

– Как же не быть. Есть, конечно. В переулок. Там, правда, грязновато, но сейчас сухо, это вот в дождь…

– Выведи меня.

– Назад вернешься? Мне без разницы, но ты ведь за ночь и за завтрак заплатил.

– Там видно будет.

Я прихватываю с собой весь свой немудреный багаж. Заметив револьвер и нож, Менер перестает улыбаться и нервно сглатывает, но молча идет вперед. Выводит меня в темный переулок, показывая замаскированный рычажок, больше похожий на сучок, который забыли стесать:

– Вот, если до утра вернешься – приходи сюда и нажмешь тут. У меня там звякнет, услышим – откроем.

Благодарю его и выхожу в сумерки.

У выхода из переулка останавливаюсь. Вовремя. Пелер уже вырулил с площади и чешет по улице, направляясь к тускло подсвеченной гостиничной вывеске. Ксивена вроде не видно.

Хорошо бы взять обоих, причем живыми. Но главное – не дать уйти Ксивену. Он опаснее. И Ксивен знает, где искать наших. Только где он?

Ладно, потом. Пелер берется за дверную ручку и скрывается внутри. Меня он там не отыщет, значит, пойдет дальше по улице. Так, а вон там, перед пивной, темный уголок, куда фонари не дотягиваются.

Перебегаю туда. Опаньки. Что называется, успел. В конце улицы, в той стороне, где площадь, возникает знакомый силуэт. Ксивен. А я уж думал, искать его придется. Замечательно. Плохо только, что и беглый сержант вот-вот выйдет.

Звякает колокольчик над дверью гостиницы. Пелер?

А вот и нет – выходят четверо мужиков. Это не случайные прохожие. Униформа, дубинки. Городская стража[6]. Надеюсь, сладкая парочка заинтересована в их скорейшем уходе так же, как и я. Вжимаюсь в стену, но стражники направляются в сторону вокзала. Вот-вот, пусть идут. С миром.

Поравнявшись с Ксивеном, стражники останавливаются. Понятное дело, лицо незнакомо, а мужик крепкий, при этом на простого горожанина или заблудившегося селянина не похож. Ну что, с документами у него все в порядке? Так, что-то вроде достает, собираясь предъявить…

Колокольчик над дверью снова звякает.

Это Пелер.

Сержант бросает взгляд вдоль улицы и делает шаг с крыльца. Один из стражников оглядывается, но опасности явно не видит. Хм, патруль только что вышел из той же двери, что и Пелер. Не знаю, что они там делали, но наверняка его там видели. И, судя по поведению бойца, точно проверили. Опаньки, стражник не просто обернулся – толкнул старшего, тот поворачивается и отдает честь.

– Все в порядке, капрал. Я знаю этого человека.

– Да, господин лейтенант.

Ксивен прячет бумажник, патрульные резво сматываются.

– Здорово ты их шуганул, – хмыкает телохранитель маркизы. – Можно подумать, ты им назвался начальником личной гвардии герцога. Кстати, а лейтенант ты чего? Не Серой же стражи…

– Ну, начальник не начальник, но лейтенант Теневой гвардии[7] герцога Ханаранского.

– Да ну тебя…

– А чьи шевроны тебе больше нравятся? Сам понимаешь, не мог же я офицером городской стражи им представиться – они своих начальников всех в лицо знают, город все-таки небольшой.

– Ладно, нашел что-нибудь? А то у меня ничего.

– Тут за углом, – Пелер махнул в сторону вокзала, – мужик в забегаловке, с белым котом на вывеске, сказал, что парень, похожий на Таннера, заходил примерно через час после прибытия поезда из Нороса, поужинал и свалил. Вроде ничего при этом не спрашивал. Ни адреса какого-нибудь, ни подходящей гостиницы поблизости.

– И вот куда он мог податься? Я тут подумал – мы не слишком широко размахнулись? Так мы со всеми патрулями перезнакомимся, пока окрестности вокзала прошерстим.

– Чего тут шерстить? Площадь уже проверили, в пределах квартала от площади – штук пять гостиниц осталось. Забегаловки через полчаса закроются – тут порядки строгие. В гостиницу без документов не пустят. А он, если не дурак, не рискнет под своим именем селиться.

– И что, по-твоему, он будет делать?

– Не знаю. Но я бы на его месте заныкался где-нибудь до утра – необязательно под крышей, ночи пока еще теплые. А с утра крутился бы у вокзала.

– Граф вроде собирался отправить бойцов, которых ему дал майор Логирен, назад в Меленгур. Видимо, вызвал своих людей из столицы.

– Обратный поезд на Меленгур пойдет завтра днем, – задумчиво говорит Пелер. – А местный из столицы будет только послезавтра…

– Слушай, я рад, что ты запомнил расписание, но давай лучше решим, что нам делать сейчас.

– Чего тут еще делать? Обойдем привокзальный квартал, как планировали – и разбежимся. Я на свою квартиру, ты к графу под крылышко.

– А связаться с тобой как, если что?

– Так же, как и прежде. Там же, и те же слова.

– Ясно. Та пивная, где три…

– Тсс! – прерывает его Пелер. – И у стен бывают уши и глаза! Если ясно, то пошли. А то время идет.

Они проходят мимо меня, даже не повернув голов в мою сторону. До перекрестка заглядывают в попутные заведения – три гостиницы и две пивные, в которых, как и у Менера, можно снять комнату на ночь. Потеряв на это не больше получаса, они расходятся. Пелер – налево, Ксивен – направо. Я все это время сижу в той же нише – едва они скрываются из виду, каждый за своим углом, по улице проходит еще одна тройка стражников, и непонятно, когда появится следующая, а объясняться с ними у меня нет никакого желания.

Или все-таки рискнуть пойти за кем-то из них? За кем? За Ксивеном, чтобы найти Урмарена и остальных? Скорее всего, граф будет ждать своих людей, которые должны сменить бойцов из Меленгура. Сегодня он никуда не денется. Ксивен не заинтересован, чтобы с графом что-нибудь случилось в Ханаране. Значит, достаточно будет прийти на вокзал к поезду на Меленгур, чтобы выследить того, кто будет сопровождать убывающих бойцов. Но это завтра. А сейчас… попробовать выследить Пелера, что ли?

Дожидаюсь, когда стражники скроются из виду, и почти бегом несусь к перекрестку…

Не успел. В обе стороны улица пуста, насколько можно видеть. М-да, выследил, называется. Хорошо хоть сам им на глаза не попался. Наверное, лучшее, что сейчас можно сделать – вернуться к Менеру.

Так я и поступил. Менер еще не улегся – возился в кладовой и дверь открыл сам. Оценив мой вид, быстренько что-то разогрел и приволок вместе с кувшином вина прямо в комнату.

– Ну что, нашел того парня? – спросил он, дождавшись, когда тарелки и кружки опустеют.

– Нет, – почти честно ответил я, – видно, успел свернуть куда-то, а я город знаю плохо, не рискнул блуждать по темноте.

– Это правильно, лучше утра дождаться, – согласился он, пожелал мне спокойной ночи и ушел. Сжимая в кулаке еще пару вполне заслуженных монет.

Любопытно, может ли добрый человек Менер сдать меня городской страже? Законопослушность – страшная сила. Он видел, что я вооружен. То, что он не спросил у меня даже имя, не то что документы, чтобы записать в какой-нибудь журнал регистрации постояльцев – наверняка у него такой есть – еще ни о чем не говорит. Вполне возможно, что стражники смотрят на такие вольности сквозь пальцы – при условии, что Менер сдает им всех подозрительных постояльцев. А я – как раз такой. И Тигура не то место, где можно размахивать бумажкой с печатью барона Фогерена – единственным подлинным моим документом. То есть придется доставать какую-нибудь из трофейных фальшивок. И это при том, что для Менера я уже Таннер. А если Менер не только получит какую-нибудь награду, но еще и сохранит при себе полученные от меня деньги… Тогда в этом есть смысл. Клиент ведь никому не сможет пожаловаться.

Впрочем, все это – не более чем мои абстрактные умопостроения. Внутренний страж, к слову, дрыхнет без задних ног. Но я все равно принял кое-какие меры, чтобы меня нельзя было застать врасплох.

Погасив лампу, забрался под одеяло, но спать почему-то совершенно не хотелось.

Я думал о том, что будет дальше. Прошло уже два месяца с того дня, как я очнулся на берегу лесного озера, понятия не имея, как я туда попал. И не имею до сих пор. И все два месяца иду, еду, плыву, снова иду и еду. Почему-то почти все время на юг. Нет, точнее будет сказать – никогда не разворачиваясь на север… И до сих пор не вспомнил ни своего настоящего имени, ни кем был раньше и где жил. А ведь забыл далеко не все. Умею драться с оружием и без. Ездить верхом. Разбираюсь в оружии и разной технике. При этом знаю не только аларийский, но и аркайский, и еще какой-то язык, названия которого почему-то не помню, да и сам язык всплывает какими-то кусками. Не удивлюсь, если, услышав итангерскую речь, пойму и ее. А вот историю Аларийской империи знаю так, будто меня учили не в империи, а в другой стране… Понять бы только, какой, ибо мои учителя не жаловали ни одну из мне известных. Да еще последние лет тридцать-сорок этой самой истории оказались сплошным белым пятном, его пришлось зарисовывать уже здесь, на ходу – почему-то нужных знаний у меня в голове не было… И владею магией, разбираясь в ней крайне слабо, как на мой взгляд. Кстати говоря, если хорошо подумать, пока барон не научил меня парочке простых заклинаний, работающих даже у не-магов, эта сила дремала во мне, никак себя не проявляя – если не считать способность предчувствовать опасность для жизни, которая, как мне кажется, была у меня и раньше… Вот только с бароном мои пути уже почти разошлись. С остальными, похоже, это тоже рано или поздно случится, о чем бы там граф Урмарен ни мечтал. И мне понадобится цель в жизни. Более материальная, чем все время удаляться от никому не известного озера. Не знаю, чем я буду заниматься, но хотелось бы, наверное, где-то осесть. Столица империи, пожалуй, не самое худшее место для этого – особенно, если удастся уладить проблемы с документами и прочим. Вот только… Как долго еще этот «взгляд в спину» будет гнать меня вперед? Не до Итангера же? Но даже если ни одна граница меня не остановит, в конце концов, упрусь в самый южный берег. А потом? Может, пора уже разобраться, от чего я убегаю?

А если все-таки это что-то не гонится за мной, а, наоборот, зовет меня к себе? Но тогда почему… Стоп. Хватит. Таннер, ты сойдешь с ума, если будешь думать об этом в каждую свободную минуту. По крайней мере, сейчас это точно не имеет смысла. В этом городе тебе ничего не нужно. Нужно лишь найти тех, кого уже привык считать своими. И вместе с ними убраться отсюда. Как можно скорее.

Завтрашний день может оказаться очень длинным. И сил понадобится гораздо больше, чем нужно для того, чтобы просто дождаться следующего вечера. Поэтому сейчас нужно уснуть. Сосредотачиваюсь на этом и наконец засыпаю. С револьвером под рукой.

Но прежде чем окончательно проваливаюсь в сон, внезапно откуда-то всплывает мысль – надеюсь, с Тианой все в порядке.