Пендрагон. Король Артур: рождение легенды

Стив Блейк, Скотт Ллойд

ПЕНДРАГОН

КОРОЛЬ АРТУР: РОЖДЕНИЕ ЛЕГЕНДЫ

Москва

«Вече»

2006

ББК 63.3(0)4 Б 68

Блейк Стив, Ллойд Скотт

68 Пендрагон / Стив Блейк, Скотт Ллойд. — М. : Вече, 2006. — 352 с.,ил. — (Ключи от Авалона).

ISBN 5-9533-1173-7

О короле Артуре — полулегендарном доблестном воителе, вожде древних бриттов, написано немало; существует множество версий о том, где искать остатки его резиденции и место его последнего упокоения. Авторы этой книги не просто предлагают свой вариант ответа на эти «вечные вопросы» британской истории. Им удалось разыскать на земле Уэльса места, где в старинных селениях доныне сохранились церкви, посвященные воинам Артура, уцелевшим в его последней битве, где о нем напоминают местные предания и древние манускрипты. Из книги вы узнаете интересные подробности из истории древних кельтов и их во многом загадочной культуры, о бесстрашных рыцарях, посвятивших жизнь поискам Святого Грааля...

ББК 63.3(0)4

Steve Blake, Scott Lloyd.

Pendragon.

The Ddefinitive Account of the Origins of Arthur.

London: Rider / Ebury Press, 2002

ISBN 5-9533-1173-7

© Ebury Press, 2002

© Соколов Ю.Р., перевод на русский язык, 2006

© ООО «Издательский дом «Вече»,2006

Моему сыну Адаму Кинану,

чтобы, став взрослым,

знал сказания своего народа

и землю, на которой родился.

Он — дар мой неоценимый;

да найдет он свой Святой Грааль.

Стив Блейк

Моей сестренке Фей: пусть твое будущее

превратится в одну сплошную улыбку.

Скотт Ллойд

Благодарность

Приносим сердечную благодарность Сью Лассель и всему издательству «Райдер / Эбери Пресс» (Rider / Ebury Press). Особая благодарность Джиллиан и персоналу Флинтширской библиотеки, хранителям Артуровской коллекции, продолжающим оказывать нам колоссальную помощь в наших поисках. Спасибо также профессору Майклу Скотту и персоналу Института Северо-Восточного Уэльса за поддержку и место, предоставленное Центру артуровских исследований.

Личная признательность Стива Блейка: Многие люди шли по дороге с нами со времени написания «Ключей к Авалону», но особая благодарность за терпение Хью, истинному профессионалу, которого я теперь с гордостью причисляю к своим друзьям, и его подруге Сью. Энди Уилсону — ради общей мечты и многих вместе проведенных (несмотря на все преграды) удивительных дней — и его чудесной семье за гостеприимство. Еще «I» и «А» за веру и участие, Большому Медведю, Джону и Терри — почаще смотрите на звезды. Моим духовным братьям и сестрам, Кену и Карен, Джин и Джону, Саймону, Джемме и Эбби, Большому Марку и особенно Скиит и Сэму — за то, что всегда оказывались рядом; Энди и Сью — за любовь и реализм; Бобу и Джине Флеттам — что слушали мою бредовую болтовню и за хорошую компанию.

Всем членам моей семьи и друзьям, помогавшим нам и поддерживавшим в пути; Лиз, Мику и парнишкам; Тиш, Бруку и мальчишкам, поэту Вильяму и Элзи. Всей моей многочисленной братии и особенно Бобби, проявившему настоящую отвагу, «дедушке» Джону — за все. Наконец (и в особенности), двум женщинам всей моей жизни — моей жене, подруге и душе Ди, чья любовь, поддержка, дружба и терпение несравненны; моей матери, чья любовь и пример дали мне веру в то, что я могу протянуть руку к звездам.

Личная признательность Скотта Ллойда: Мне хотелось бы поблагодарить Джона Эйрвина Уильямса, без чьего великодушия, дружеского отношения и свободной комнаты эта книга так и осталась бы ненаписанной; моих родителей — за поддержку; Джона Эпплби, Арнольда Бантцера, Джеймса Крейна, Ричарда Холланда, Мэттью Джонса, Марка Олли, Марти Шофилда, Стивена Уитакера, Джейн Вулф и покойного Пола Дэвиса за обсуждение, вдохновение и отданное нам время; Наташу, Томаса и Хейзл, преподавшим мне больше, чем способна сделать любая книга, в особенности — Энн Робинсон, чья любовь, поддержка и общество помогли мне куда в большей степени, чем может представить она сама. Мне хотелось также поблагодарить всех, кто счел возможным остановиться и подвезти меня, когда я пробирался на перекладных, чтобы сэкономить деньги и приобрести побольше книг!

ВСТУПЛЕНИЕ

Перед нами простиралась озаренная лучами солнца утренняя долина, на траве еще поблескивали капли росы, и туманная дымка висела над полем старинной битвы, придавая ландшафту какой-то нереальный оттенок. Мы сидели на возвышенности, находясь всего в нескольких милях от цивилизации, хотя могли бы считать, что она находится во многих милях от нас. Раскрывавшаяся перед нами панорама сама навевала мысли о сражениях прежних времен — о верности, чести и предательстве посреди грохота щитов и мечей. На этом месте (по преданиям собственного народа Артура) закончилась жизнь этого человека, в котором воплотилась одна из самых ярких легенд нашего мира. Старые карты называют перевал, ведущий из Долгеллау в Маллуйд, именем Камлан, которое носит также местность возле реки Диви, расположенная в нескольких милях к югу отсюда. В окрестных селениях нетрудно найти церкви, посвященные уцелевшим в этом сражении воинам Артура, а также места могил воинов, чьи имена упоминаются в древней валлийской поэзии. Правда о месте последней битвы Артура в чем-то похожа на первоначальную легенду о нем и обретает простоту после того, как ее очистят от наслоений, оставленных людьми за столетия ее скитаний по чужим краям, когда Артур вернется в свой родной край, в ту землю, которой принадлежит.

Однако сцене этой скорей подобало бы закончить нашу повесть, а не начинать ее, ибо началась она далеко от этого уединенного и завороженного края, в мире древних письмен и рукописей, там, где встречаются легенда и история. Тот облик Артура, который привычен сегодня большинству людей, был создан гусиными перьями клириков и авторов создававшихся, начиная с XII века, романов о нем. Наиболее известные повести об Артуре первоначально представляли политическую или церковную пропаганду, использовавшуюся в Средние века для управления переменчивыми течениями давней политики. И мы хотели понять, что именно кроется за этими загадочными историями и, что еще более важно, какую долю истинного предания об Артуре они донесли до нас, если вообще сохранили ее.

Пытаясь проследить эволюцию образа Артура и объяснить сложный материал, составляющий оригинальную Артуровскую традицию, мы провели нечто вроде уголовного расследования, которое сильно осложняло то, что убийство было совершено более тысячи лет назад и место совершения его осталось нам неизвестным. Кроме того, все материалы проведенного тогда дознания также исчезли вместе (естественно) с телом убитого. До нас же дошли только слухи, показания третьих лиц, среди которых не нашлось ни единого очевидца. Предшествовавшие нам следователи, не сумевшие добиться определенного результата под нажимом политиков своего времени, сфабриковали улики под нужный им приговор. Чтобы разрешить тайну Артура, нам пришлось «вскрыть» столетия дезинформации и преднамеренной манипуляции со свидетельствами и найти в их недрах такое место, где хранились самые надежные доказательства — и только тогда мы получили возможность определить цену преступления.

Об Артуре написано множество книг, посвященных местам его сражений, дворам и могиле, и переносящим их в самые разнообразные области острова Британия. Однако эта книга поведет вас в края, многим неведомые, где и язык, и культура, и ландшафт существенно отличаются от привычных нам по книгам об Артуре. В этой книге вы не встретите Гластонбери, Тинтагеля или Винчестера с Камелотом, поскольку они не имеют никакого, или почти никакого, отношения к реальному Артуру. Не встретитесь вы здесь и со знаменитым Мерлином, ибо этот древний валлийский персонаж до XII столетия не имел ничего общего с Артуром. Вместо всего этого мы познакомим вас с преданиями и поэмами времени, предшествовавшего норманнскому вторжению в Британнию, с истинными корнями истории об Артуре, и к земле, которая запомнила жизнь и смерть своих героев в названиях гор, долин и рек.

Уже давно было известно, что самые ранние сведения об Артуре можно найти в валлийских текстах, однако большая часть их появляется на страницах академических журналов и в массе своей публике неизвестна. На последующих страницах вы познакомитесь с утраченными сагами о последней битве Артура, о его вражде с Хуэлом, сыном Кау, о смерти Кая, о любовницах Артура, а также с источниками, называющими его битвы, врагов и повествующие о событиях, неведомых более ниоткуда. Предполагаемое место погребения Артура в Сомерсете посещают толпы туристов, однако немногие из них знают о существовании рукописи, свидетельствующей о том, что могила Артура расположена совсем в другом месте. Написанная в монастыре, продутом ветрами Ирландского моря, рукопись эта помещает место последнего упокоения Артура возле далекой часовни в холмах Уэльса, вдали от туристов с их камерами. Эта книга отведет вас туда.

1. Взыскание Артура

«...И явилась звезда великого размера и блеска, и один луч выходил из нее. А на конце того луча был огненный шар, распростершийся в форме дракона. Из пасти дракона исходили еще два луча, один из которых, казалось, опускался ниже широты Галлии, в то время как второй был повернут в сторону Ирландского моря и разделялся на семь меньших струй света.

Звезда эта появлялась три раза, и всякий, кто видел ее, был поражен ужасом и удивлением»1.

Приведенный выше отрывок, хотя Артур в нем и не назван по имени, является тем самым фундаментом, на котором Гальфрид Монмутский построил свою легенду о великом бриттском короле, самом знаменитом персонаже чрезвычайно известной «Истории королей Британнии» (Historia Regum Britanniae), написанной между 1136 и 1138 годом. Именно эта книга представила миру Артура как такового, и все последующие авторы пользовались ею как основой, на которой возводили свой образ известного ныне Артура. Гальфрид разумным образом вкладывает эти слова в уста Мерлина, которого он уже извлек из британской лесной глуши в своей более ранней книге «Пророчества Мерлина» (Prophetiae Merlini) и представил средневековому миру в качестве величайшего пророка и волшебника.

Звезда является Мерлину, сопровождающему войско Утера, брата правителя Британнии Амброзия, марширующее навстречу вторгшимся с континента саксонским захватчикам Когда Утер требует объяснения этой небесной вести Мерлин с увлажненными слезами глазами объявляет, что она знаменует только что случившуюся смерть Амброзия, и что посему на Британнию обрушатся бедствия. Он просит Утера продолжать войну с саксонцами, потому что в случае победы тот должен стать королем бриттов. Мерлин объясняет, что сама звезда и огненный дракон символизируют Утера, а исходящий в сторону Галлии луч означает сына Утера Артура, который станет самым могущественным человеком, чьей власти покорятся все королевства, над которыми светит солнце2. Наиболее существенной частью пророчества, часто упускаемой из виду в связи с повышенным вниманием Гальфрида к Артуру, является то, что Мерлин также толкует значение второго луча, который был «повернут в сторону Ирландского моря и разделялся на семь меньших струй света». Гальфрид сообщает читателю, что луч этот представлял собой дочь Утера, «чьи сыновья и внуки один за другим будут королями Британнии»3.

После своей неизбежной победы в последовавшей битве и похорон брата Амброзия Утер становится королем. Помня о толковании звезды Мерлином, он приказывает сделать из золота изображения дракона, замеченного возле звезды. Одно из изображений он приказывает послать к своему двору в Винчестер; второй становится его личным боевым штандартом, который несут перед ним и за которым следуют в битве его люди. «И с того самого мгновения далее его звали Утерпендрагон, что на языке британцев значит "голова дракона". Титул этот ему присвоили потому, что через Дракона Мерлин предрек ему, что он станет королем»4. (В контексте настоящей работы слова «бриттский язык» и «бритты» означают народы, в VI столетии обитавшие на Британских островах и не являвшиеся саксонцами, пиктами (север Британии) или ирландцами. Говоря современным языком, британцы того периода обитали в основном в области, носящей ныне название Уэльс, и в ее приграничных регионах, а «бриттский язык» являлся предком современного валлийского.)

Титул Пендрагон стал синонимом королей-героев раннего Средневековья, и приведенный выше отрывок является первым объяснением его происхождения. Имя это было дано отцу Артура волей Гальфрида Монмутского, сумевшего через темное пророчество Мерлина создать титул, известный ныне всему миру, титул, немедленно заставляющий представить себе пылающую в ночном небе комету с двумя головами, предсказывая сразу погибель и спасение, и старинные распри, улаживавшиеся на затянутых туманами полях сражений. На самом деле титул этот можно проследить от времен куда более ранних, чем поколение Гальфрида, от начала VI столетия, когда Артур выезжал на поле брани во главе своих воинов, защищая суживавшиеся владения британцев. Гальфрид интерпретирует бриттское слово Пендрагон как «голова дракона»и использует это толкование в пророчестве, которое приписывает Мерлину, предрекая появление Артура. Сам Артур, однако, никогда и ни в каком источнике не назывался Пендрагоном, и привычное нам жизнеописание его в основном является делом рук Гальфрида — от обманного зачатия в Тинтагеле, когда Мерлин придал королю облик его союзника Горлойса, чтобы Утер мог переспать с его женой, через восхождение к власти в возрасте пятнадцати лет и многочисленные победоносные битвы и походы в Центральную Европу до последней битвы в Камлане и месте упокоения на острове Авалон. Таковы моменты артуровской легенды в том виде, в каком она известна средневековому и современному миру, но какую ее часть можно считать надежной, если это вообще можно сделать? Данное Гальфридом толкование британского слова Пендрагон как «драконья голова» основывается на переводе — буквальном, но не корректном. Титул этот можно точнее понять, обратившись к другим источникам, к другим произведениям валлийской литературы. Значение «голова, реп» - также используется в смысле «верховный, или высший». Слово «дракон» или draig в валлийской поэзии часто прилагается к великим воинам, поэтому титул Пендрагон наиболее точнее будет перевести как «глава воинов» или «высший вождь». Самый ранний (относящийся к послеримскому времени) латинский источник называет Маэлгуна Гвинедда, самого могущественного правителя Уэльса, «insularis draco, драконом острова»6. В XII веке в Гвинедде (королевстве, расположенном в Северном Уэльсе) придворный бард Гвалхмаи, превознося своего покровителя, Родри ап Овейна, именует его «pen draig a phen dragon, высшим драконом и главой драконов»7. Поэтому ясно, что не Гальфрид изобрел титул «Пендрагон», однако избранное им толкование как «голова дракона» придало яркости пророчеству Мерлина.

Прежний и будущий король

Король Артур, вне сомнения, является одной из величайших фигур, рожденных западным миром. Он является героем тысячи историй, пробуждает миллионы детских мечтаний и служит образом нации, хотя и ложным. Артур и в самом деле исполнил пророчество о прежнем и будущем короле, с которым связывается его имя в романах, — легенду о том, что он не умер, но спит в пещере вместе со своими людьми, готовыми пробудиться в час нужды своего народа, когда он выступит со своей армией против врага. Столетие за столетием вновь возрождался он в мире, — пером, кистью и фантазией многочисленных писателей, художников, поэтов и политиков. Почти тысячу лет развивалось нынешнее понимание его истории, тем не менее фундаментальные вопросы в отношении происхождения Артура до сих пор остаются без ответа. Существовал ли Артур как историческая фигура, и если да, то в каких краях осуществлял он свои деяния? Кем он.был - королем, полководцем или походным вождем? Или же его следует считать полностью легендарной фигурой, которую как не ищи, на карте не сыщешь? Именно эти вопросы и поставили мы перед собой.

Карта 1. Местности, связанные со старинным преданием об Артуре

1. Аберконви

2. Авон Гамлан

3. Авон Медрад

4. Басчерч

5. Басинверк

6. Бодвари

7. Граница Брихейниога и Гвинллеу

8. Брейдден

9. Кайаугвинион

10. Камлан

11. Кастеллмарх

12. Келиддон?

13. Честер

14. Корнви

15. Каэр Датал

16 Каэр Венлли

17 Каэр Гай

18 Капел Мархелл

19 Карнедд Артур

20 Каррег Гвинион

21 Кум Кервин

22 Даровен

23 Деганви

24 Динас Эмрис

25 Диненгроэн

26 Динорбеи

27 Дулас

28 Дулас

29 Гелливиг

30 Глейниант

31 Глин Диврдви

32 Хенллан

33 Хоуп

34 Наклес

35 Лланбедрог

37 Лланддогед

38 Лландивридог

39 Лланелидан

40 Лландирпог

41 Лланвер

42 Ллангевни

43 Лланиестин

44 Лланиестин

45 Лланиллтуд Ваур

46 Лланрхайадр

47 Лланрхайадр-им-Мохант

48 Лланиухпин

49 Ллонгпорт

50 Ллуйдгоэд

51 Ллин Тегид

52 Лоугор

53 Маэс-и-Камлан

54 Морва Рианедд

55 Нантлле

56 Нит

57 Олд Освестри

58 Пенмон

59 Пенрос

60 Пенрин Рианедд

61 Руабон, гора

62 Сноудон

63 Тре Беддай

64. Тревилан

65. Триван

66. Тивин

67 Валвен

68 Уитчерч

69 Инис Гингар

70 Инис Сейриол

71 Истрад Тиви

72 Истрад Ив

Настоящая работа приподнимает завесу тайны, окутавшей происхождение фигуры Артура, и обращается к тому немногому, что известно нам о нем в легендах и поэзии его собственного народа — в традиции, возникшей задолго до того, как Гальфрид Монмутский, величайший среди средневековых вралей-сочинителей, возвеличил его как всемогущего христианского повелителя Европы. В то время, когда Артур жил на свете, никаких рыцарей в блестящих доспехах не существовало, над ландшафтом не возвышались каменные замки и не было короля, который в одиночку правил бы всем островом, который теперь носит название Великобритании. До появления всего этого оставалось несколько столетий. Если вы видите в Артуре английского и христианского властелина, если вам дороги Тинтагель, замок Кэдбери, Гластонбери, Круглые Столы, средневековые дворы, дамы-служанки и рыцарские безрассудства, тогда мы самым почтительным образом советуем вам выбросить из головы эти романтические идеи и приготовиться совершить путешествие в истинный век Артура — в то время, когда ослабевший Рим предоставил провинции Британнии их собственной судьбе; в то время, когда истинные бритты, отступая перед натиском саксонцев, стояли спиной к волнам Западного моря, когда ничто не отделяло их от забвения. На этом фоне и вошел в историю и легенду Артур, тогда именно и начали рассказывать о нем соотечественники.

Хотя Артура представил миру Гальфрид Монмутский, не он первым из англо-норманнских священнослужителей упомянул его имя. Интерес к Артуру пробудился среди норманнских интеллектуалов за несколько лет до того, как Гальфрид написал свою работу; кратко его упоминают два ранних историка: Вильям из Мальмсбери и Генрих из Хантингтона. У обоих было кое-что общее с Гальфридом: всем троим покровительствовал Роберт Глостер, сводный брат Матильды, права которой на наследование престола после отца, короля Генриха I, узурпировал ее кузен Стефан.

В начале XII столетия легенды под общим названием «Дело Британнии» сделались существенной частью политической сцены. Содержавшиеся в них мифы утверждали, что Британния была некогда покорена Брутом, сыном троянского героя Энея, — таким образом уравняв Британнию с другими культурами Европы в претензии на классическое происхождение. «Дело Британнии», в котором также упоминается герой Артур, создало для новой нормандской династии миф о происхождении, которого ей не хватало до этого, и целью труда Гальфрида было доказать, что Британния — самая родовитая среди стран Европы, что она имеет классическое происхождение и историю сопротивления Римской империи. Фигура Артура использовалась в качестве главного символа этой власти, сопоставимой со статусом Карла Великого у франков, великих соперников норманнов, и пропаганда, основывавшаяся на «Деле Британнии» доминировала в британской политике еще не одно столетие. Успех и влияние «Истории королей Британнии» были бесспорны и не знают параллели в средневековой литературе. Полное вымысла повествование Гальфрида об участи бриттов после ухода римлян в начале V столетия превратилось в ядро артуровской легенды, впоследствии доминировавшей при королевских дворах Европы. Вкратце его можно изложить следующим образом.

В 410 году н.э. римские легионы покинули Британнию, чтобы защитить свою империю от вторжения готов. Легионы так и не вернулись назад, и бритты остались беззащитными перед нападениями пиктов и скоттов, приходивших из Ирландии. В разразившемся хаосе погиб британский король Константин. Поскольку его законные наследники, двое сыновей, были еще слишком юны, чтобы править, безопасности ради их отослали за границу. Тем временем, прибегнув к предательству, трон захватил некий знатный человек по имени Вортигерн, который пригласил в Британнию отряд враждебных саксов в качестве наемников, чтобы сражаться против пиктов. За помощь эту саксам отвели в Британнии небольшой кусок земли и предоставили припасы. Отразив нападение пиктов, саксонцы пригласили в Британнию своих соотечественников и начали нападать на законных хозяев этой земли. После многих сражений знатные люди с обеих сторон собрались на мирные переговоры, однако саксы явились на них, спрятав ножи в сапоги, и перерезали всех благородных бриттов, за исключением Вортигерна.

К этому времени сыновья Константина, Амброзии и Утер, достаточно повзрослели, чтобы возвратиться в Британнию, сразиться с саксонцами и занять подобающее им место на троне. После множества великих побед Амброзии сел на престол, и в Британнии воцарилась относительная стабильность. Однако саксы еще не были окончательно разбиты, и, когда Амброзии был отравлен их нарядившимся доктором-соплеменником, его сменил на престоле брат Утер. Потом, воспользовавшись помощью своего советника и волшебника Мерлина, Утер изменил свое обличье и переспал с женой своего союзника Горлойса. После этого Горлойс умер, и Утер женился на его вдове Эйгр, от которой имел двоих детей, Артура и Анну. После смерти Утера королем стал Артур (в возрасте пятнадцати лет), и после многих сражений он разгромил саксов и пиктов, после чего учредил Двор, известный всему христианскому миру, и был коронован королем всей Британнии на особой церемонии.

После долгих лет мира ко Двору Артура прибыл вестник из Рима, сообщивший, что королю надлежит поклониться папе. Предложение это прогневало Артура и его людей, и они решили напасть на Рим. Во время своего континентального похода Артур захватил большую часть современной Франции и, перейдя Альпы, пошел на Рим, но тут он получил известие о том, что Медрод — его собственный племянник, которого он оставил управлять страной, — захватил престол своего дяди, а вместе с ним и жену Гвиневеру. Артур возвратился в Британнию и встретился с войском Медрода (к которому присоединились пикты и саксы) в месте, носящем название Камлан. Там произошла жестокая битва, в ходе которой Медрод был убит, а Артур получил смертельную рану. Находящегося между жизнью и смертью Артура увезли на остров Авалон, после чего он исчез со страниц произведения Гальфрида.

Колоссальная популярность работы Гальфрида объяснялась в основном тем, что она была «очень хорошей книгой в тот век, когда книги вообще были редки»8. Всякий, кто читал произведения, дошедшие до нас из XII столетия, назовет их достаточно нудными по современным понятиям, в то время как повествование Гальфрида достаточно интересно и увлекает читателя. Аналогичными качествами обладает весьма популярная в VIII веке «Церковная история английского народа» (Historia Ecclesiastica Gentis Anglorum) Беды Достопочтенного, довольно занимательная и в наши дни, чем могут похвастаться весьма и весьма немногие из произведений той поры. Тот факт, что Гальфрид сочинил увлекательную вещь, способствовал ее популярности в не меньшей мере, чем содержимое, и оба этих фактора сделали его «Историю» неотразимой. Так начала распространяться легенда об Артуре. «История королей Британнии» (Historia Regum Britanniae) распространила ее во все стороны; содержавшие легенду рукописи копировались, переводились и корректировались согласно потребностям текущего дня. Так малоизвестный британский герой быстро сделался одной из самых знаменитых фигур во всем христианском мире, повесть о нем звучала во всех краях, от Исландии до Палестины, и современные ему писатели принялись перерабатывать легенду на свой лад, приписывая к ней новые и новые подробности.

В 1154 году Генрих II сменил Стефана на троне Англии, и в следующем году норманнский клирик Уэйс (Wace) посвятил хронику жене короля Элеоноре Аквитанской. Работа эта, названная «Роман о Бруте» (Roman de Brut), представляла собой перевод произведения Гальфрида англонорманнским стихом, произведенный, однако, с некоторыми дополнениями. Уэйс (Wace) добавил представление об изысканной любви (едва ли вообще существовавшей во времена оригинала) и первым предложил идею Круглого Стола, впоследствии ставшую центральным образом артуровской легенды. «Король Артур, о котором бритты рассказывают многое, — писал Уэйс, — учредил Круглый Стол. За ним сидели его вассалы — все во главе стола и все равные. Их сажали за стол как равных. Никто из них не мог похвастать тем, что занимает место более высокое, чем все остальные»9.

«Роман о Бруте» одним из первых превратил Артура из британского воина в средневекового короля, следующего кодексу рыцарского поведения, и другие сочинители скоро последовали его примеру.

В период между 1160-м и 1180 годом Кретьен де Труа написал четыре длинных романа: «Эрек» и «Энида», «Клижес», «Ивейн» и «Ланселот». Имя автора предполагает, что он или был родом из города Труа, расположенного на севере Франции, или провел там значительный промежуток времени. По меньшей мере две из этих крайне популярных поэм были посвящены Марии Шампанской, дочери покровительницы Уэйса Элеоноры Аквитанской, двор которой располагался в Труа. Покровительство этой могущественной семьи, владевшей землями в Англии и Франции, сыграло важную роль в распространении артуровской легенды. На данном этапе эволюции романа об Артуре сам Артур отходит на второй план, а наиболее видное место занимает его Двор, рыцари Круглого Стола и их приключения. Кретьену де Труа принадлежат три важных новации в рассматриваемой легенде. В его поэме «Ланселот» мы впервые знакомимся с ее одноименным героем, который в более поздних произведениях артурианы станет третьей стороной любовного треугольника, вместе с Артуром и Гвиневерой. Он также принадлежит к числу рыцарей, взыскующих Святого Грааля, священнейшей среди святых реликвий, которую более поздние авторы отождествят с чашей, использовавшейся Иисусом Христом во время Тайной вечери. Кроме того, Кретьен первым дал Двору Артура название Камелот, столь переплетшееся с тех пор с именем Артура, что трудно даже представить, что оно является поздним дополнением к повествованию. Однако наиболее важным вкладом Кретьена де Труа в артуровскую легенду — а по сути дела, и во всю европейскую литературу, — стало появление Святого Грааля в его поэме «Персиваль» (иногда носящей название «Повесть о Граале» (Le Conte de Graal), аспекта важного и впоследствии использовавшегося церковью в качестве политического оружия. В процессе поисков Грааля доминировал религиозный аспект, и Артур вместе с его рыцарями сделали еще один шаг от своих псевдоисторических оригиналов.

В 1190 году клирик из Вустершира по имени Лайамон перевел на английский язык составленный Уэйсом «Роман о Бруте», причем в работе его упор был сделан скорее на близкую к стилю относящегося к VIII столетию «Беовульфа», с присущими ему конфликтностью и героизмом, чем на французские романы с их упором на возвышенную любовь и галантность. Лайамон уже приводит описание Круглого Стола, и первым среди сочинителей делает Артура избавителем именно английского, а не британского народа, как повествовали до тех пор источники.

В какой-то момент между 1193-ми 1199 годом Гиральд Камбрийский, валлиец северного происхождения, написал в своей книге «De Principis Instructione» («Наставление вождю») о предполагавшемся обнаружении могилы Артура в Гластонбери. Из этого крохотного желудя неправды пошел в рост могучий лесной исполин, чей полог впоследствии охватил предания и сказания других народов, включая и повествования, заимствованные из континентальных романов, кельтского фольклора и валлийских легенд.

Работа Гиральда породила одну из самых знаменитых, но отнюдь не самую надежную из связанных с Артуром традиций: идентификацию места последнего упокоения Артура в Авалоне как Гластонбери. А вскоре там же была локализована легенда о том, что Иосиф Аримафейский — богатый человек, выпросивший в соответствии со свидетельствами Евангелий у Пилата тело Иисуса, — привез христианство в Британнию спустя считанные годы после Распятия. Популярная версия гластонберийской легенды, в которой Иосиф Аримафейский и его спутники усталые поднялись на вершину Веариолл Хилл, где Иосиф воткнул в землю свой посох, превратившийся в растущий поныне Гластонберийский терновник, и спрятал Святой Грааль в Источнике Чаши, воды которого до сих пор окрашены кровью Христа, возникла в Гластонбери в течение нескольких последующих столетий, что нетрудно доказать. В XVI веке эта легенда играла существенную роль в споре между Генрихом VIII и папским престолом по поводу образования Англиканской церкви. Генрих утверждал, что Иосиф Аримафейский доставил христианскую веру в Британнию раньше, чем Павел принес ее в Рим; посему, считал он, Англиканской церкви принадлежит старшинство над Римской, и король не обязан следовать устанавливаемым Римом правилам. Версия этой легенды, которую рассказывают в Сомерсете туристам, предпринявшим паломничество по артуровским местам, представляет собой собрание сказаний, некогда возникших в других частях страны и за столетия, так сказать, «перебравшихся» в Гластонбери. После того как две пропаганды, церковная и литературная, соединились, артуровская легенда приобрела немыслимое прежде влияние, и Гластонбери сделался фокусом многих произведений артурианы, созданных после XIII столетия.

В начале XIII века в романе «Мерлин» Роберта де Борона впервые упоминается история о погруженном в камень мече, Его вонзил в камень Мерлин, и тот, кто сумеет извлечь его, будет объявлен законным королем. Многие из попытавшихся сделать это знатных людей потерпели неудачу, и меч в итоге достал Артур, тем самым доказавший свое право на престол. Этот эпизод привлекал к себе большое внимание позднейших писателей и сделался одной из наиболее известных частей жизнеописания Артура.

К 1225 году монахами-цистерцианцами на севере Франции был составлен пятитомный труд, рассказывающий историю Святого Грааля, начиная от Христа до смерти Артура. Этот составной «Цикл Вульгаты», каковое название он приобрел впоследствии, начинался с повествования об Иосифе Аримафейском, включал роман о Мерлине, приключения Артура и его рыцарей, Грааля взыскавших, историю любви Ланселота и Гвиневеры и заканчивался «смертью Артура» — рассказом о последних днях жизни Артура и исчезновением Грааля. Этот огромный труд появился менее чем через столетие после написания Гальфридовой «Истории» и скоро сделался стандартной версией артуровской легенды среди сказителей Европы, однако он имел мало общего со своим источником.

В XIII же столетии появились переложения сказания об Артуре на немецкий, голландский, итальянский и скандинавский языки, и миф о британском короле достиг пика своей популярности. Дворы всей Европы устраивали свою жизнь в соответствии с артуровским образцом, стали популярными турниры, конные схватки рыцарей и последующая рубка на мечах развлекали толпу. Концепция рыцарственности сделалась важным аспектом легенды об Артуре и фундаментальной основой отношения к жизни высшего общества в пору Средневековья.

К XIV столетию аспекты артурианы уже использовались для оправдания военных конфликтов, и когда в 1301 году Эдвард I доказывал папе Бонифацию VIII свое право вторгнуться в Шотландию, он использовал в письме несколько цитат со страниц Гальфридовой «Истории»10.

Истинное место упокоения Артура всегда было окутано тайной, однако формулировка «прежний и будущий король» впервые появилась в «Alliterative Morte Arthur», анонимной поэме, относящейся к концу четырнадцатого столетия (не путать с более поздней и известной работой Томаса Мэлори «Смерть Артура» (Le Morte d'Arthur). Артур к этому времени сделался не только воплощением рыцарственного духа, но и игравшим весьма важную роль пропагандистским оружием, и репутация и значимость его уже не могли умалиться.

Одним из наиболее важных событий в эволюции артуровской легенды стало появление печатного пресса в последней половине XV столетия и публикация Вильямом Кэкстоном «Смерти Артура» (Le Morte d'Arthur) Томаса Мэлори в 1485 году. Долго было принято считать, что Мэлори написал свой манускрипт специально для печатного издания его Кэкстоном, однако в 1934-м в библиотеке Винчестерского собора была обнаружена рукопись, во многих местах отличающаяся от окончательного печатного варианта. Широкая известность и доступность этой книги в наше время сделали ее наиболее популярной версией повествования об Артуре. На страницах «Смерти Артура» мотивы, ныне широко связываемые с Артуром, соединились, образовав чудесный образчик романтической литературы. В пересказе Мэлори мы встречаем уйму красивых подробностей: меч в камне, Мерлина, загадочную Даму Озера, от которой Артур получает свой волшебный меч Эскалибур, и рожденный потусторонним миром Корабль Дев, выплывающий из туманов, чтобы доставить Артура на остров Авалон. Чтобы магическая эта смесь приобрела видимость реальности, Мэлори изменяет географию событий. Это Мэлори называет Артуровым Камелотом Винчестер, хотя сам издатель Вильям Кэкстон исправляет эту географическую ошибку, сообщая читателю во введении, что на самом деле Камелот находится в Уэльсе11.

На звание Камелота, кроме Винчестера, претендовали еще несколько городов, причем самым заметным среди них является замок Кэдбери в Сомерсете. О связи его с Камелотом впервые было упомянуто в 1542 году, когда антиквар Джон Леланд записал якобы известное среди местных жителей предание о том, что хиллфорт[A] Кэдбери и представляет собой место нахождения Камелота. В 1970-х годах здесь были проведены внушительные по масштабу раскопки, давшие широкую рекламу этому отождествлению Двора Артура. Были обнаружены следы относящегося к VI веку поселения, однако подобные существуют во многих местах, и, если не считать сомнительного упоминания Леланда, ничто не связывает его с Артуром.

Как это ни прискорбно, но и хранящаяся в Винчестере престижная артуровская реликвия, сделанная из дуба восемнадцатифутовая[B] в поперечнике столешница, носящая название Круглого Стола, также не имеет никакого отношения к Артуру. Научные исследования показали, что стол был изготовлен в XIV веке во время правления Эдварда III, весьма интересовавшегося артуровскими легендами, и подлинным его стали считать лишь по прошествии многих лет — если это вообще когда-то произошло12. Однако, если помнить о том, что Мэлори создал нового английского Артура, было куда правдоподобнее, чтобы стол этот обнаружился в прежней столице королей Уэссекса, чем в каком-то забытом валлийском местечке, соответствующем первоначальному преданию. К сожалению, с точки зрения поисков Артура, созданное Мэлори популярное изложение находится как нельзя дальше от подлинного героя, и тем не менее «Смерть Артура» воплощает в себе легенду об Артуре в том виде, в каком ее видят большинство людей, хотя на самом деле произведение это стало итогом более 350-летней эволюции. На самом деле любые попытки отыскать современный Артуру Камелот являются тщетными, поскольку он является изобретением континентальных авторов XII столетия. Действительно, при пристальном рассмотрении все связанные с Артуром знаменитые местности с исторической точки зрения переходят в разряд примечаний, бесполезных при поисках истинного происхождения легенды.

То, что «Смерть Артура» была опубликована в год восшествия на престол Генриха VII Тюдора, едва ли является совпадением. Род Тюдоров уходил корнями в Уэльс и потому счел удобным воспользоваться артуровской пропагандой, начатой предшествовавшими ему нормандской династией и Плантагенетами. Сделанный Генрихом VII тонкий ход (он назвал Артуром своего первенца и наследника) привлек к себе внимание общества, надежда на скорое возвращение Артура казалась вполне возможной. К сожалению, принц Артур скончался в 1502 году, в возрасте пятнадцати лет. Однако не стоит усматривать в этом факте полного пресечения стремления к использованию артуровской легенды, поскольку оба нынешних наследника британского престола, принцы Чарльз и Уильям, в качестве одного из средних имен носят имя Артур, и прецедент позволяет им воспользоваться любым из своих имен при восшествии на престол.

После Мэлори об Артуре было написано мало или вообще ничего нового (если произведение Мэлори действительно можно назвать новым), и артуровская легенда перешла в новую фазу своего развития. В течение предыдущих веков Артур приобрел широкую известность в качестве английского короля — к изрядному негодованию валлийцев, рассказывавших об Артуре еще до появления норманнов в Британнии, и скоттов, испытавших вторжение войска Эдварда I под тем предлогом, что в «Истории» якобы был зафиксирован захват Артуром их края. В 1534 году Полидор Виргилий, итальянский историк, пользовавшийся покровительством Генриха VIII, воспринял Артура и «Дело Британнии» как обыкновенную сказку. Поскольку династия Тюдоров во многом полагалась на предание об Артуре, Виргилий таким образом оспаривал претензии королевского дома. Его сомнения вызвали большое неодобрение со стороны таких антикваров, как Хэмфри Ллуйд и сыгравший существенную роль в развитии артурианской легенды Джон Леланд, которые видели в Артуре исторический персонаж13. Между 1534-ми 1543 годом исполнявший роль королевского антиквара Леланд предпринял путешествие по королевству в последние дни существования великих монастырей, разыскивая старинные рукописи. Во время путешествия он вел путевые заметки, теперь известные под названием «Подорожная» (Itinerary), и в них он идентифицирует в качестве Камелота замок Кэдбери в Сомерсете, повторяет претензии Гластонбери и предположительно обнаруживает камень с надписью возле моста С л отер (моста Побоища) на реке Камел в Корнуолле, который Гальфрид считает местом битвы при Камлане. В 1544 году он написал труд под названием «Достойное утверждение Артура, короля Британнии» (Assertio Inclytissimi Arturii Regis Britanniae), в котором защищал Артура и «Дело Британнии»; однако, как недавно заметил один автор, «полагаясь скорее на энтузиазм, чем на материальные свидетельства»14. Несмотря на старания Леланда, в середине XVI века предание об Артуре начинает терять свою власть, и в последний раз на высшем уровне им воспользовался в 1580 году придворный астролог и математик доктор Джон Ди, подаривший королеве Елизавете книгу, утверждавшую, что в свое время Артур покорил и Америку, оправдывая тем самым стремление Британнии заново колонизировать эту страну. В прочих отношениях Артур превратился из исторического предка и орудия пропаганды в инструмент литературного вдохновения. В 1590 году появились три первых книги огромной поэмы Эдмунда Спенсера «Царица Духов», содержащей существенную долю артуровского материала, а в начале XVII столетия были написаны несколько пьес на связанные с Артуром темы. Исторические труды на тему «Дела Британнии» продолжали появляться весь XVII век — выступая как за, так и против его подлинности.

Воцарение в 1714 году на британском троне немецкой по происхождению ганноверской династии в лице Георга I заставило изменить восприятие истории, причем упор теперь делался на саксонское происхождение монархии; происхождение же от некогда влиятельных британских родов теперь было или забыто, или преднамеренно игнорировалось. В течение XVIII века в области артуроведения публиковалось и производилось немного работ, хотя к числу тех немногих мест, где разговор об Артуре по-прежнему не смолкал, относился Уэльс. К концу столетия валлийцы начали публикацию ряда своих малоизвестных манускриптов, и к 1810 году трехтомная «Myvyrian Archaiology» ввела в научное употребление большинство основных текстов валлийских поэтов и летописцев, многие из которых содержали сведения об Артуре. Таким образом, доступность текстов вкупе с новым изданием в 1818 году влиятельного произведения Мэлори, первого после 1634 года, дало новый толчок к возобновлению интереса к Артуру, и, начиная с этой даты, новые произведения появляются регулярно. Публикация «Королевских идиллий», принадлежащих перу Альфреда, лорда Теннисона, была восторженно встречена в 1842 году и повторена в 1867 —1868 годах с иллюстрациями Гюстава Доре, которые в течение почти 150 лет после этого оставались наиболее долгоживущими среди изобразительных воплощений романа об Артуре. Далее тему Артура в мире изобразительного искусства пропагандировали Вильям Дайс своими росписями Палаты лордов (1846) и художники-прерафаэлиты, самым заметным из которых был Данте Габриэль Росетти (1828— 1882). На псевдоартуровские темы Вагнер написал свои оперы «Лоэнгрин» (1850) и «Персифаль» (1882), ознакомив публику оперных театров Европы с подобным материалом. Будучи одним из первых фотографов, Джулия Маргарет Камерон (1815—1879) снимала изображения в артуровском стиле, где натурщики в панцирях и на лодках изображали сцены из романов об Артуре. К теме поспешила присоединиться и быстро развивавшаяся Америка посредством классического романа Марка Твена «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» (1889) и пересказов Мэлори, иллюстрированных Говардом Пайлом в 1903 — 1910 годах. В 1983 году Обри Бердсли проиллюстрировал новое издание Мэлори, введя тем самым Артура в эпоху art nuovo. Когда возникала новая мода, Артура можно было к ней приспособить, и это проделывалось всегда.

В конце XIX столетия специалистами, имевшими опыт изучения кельтики, такими, например, как сэр Джон Рис, были выполнены важные работы в области артурианы, также было произведено первое серьезное исследование валлийских манускриптов, давно пылившихся без доступа в частных библиотеках, но наконец в первый раз изданных в соответствии с академическими требованиями. В 1911 году У. Льюис Джонс опубликовал первое серьезное исследование происхождения артуровской легенды, за которым в 1927 году последовал труд Э. К. Чемберса (до сих пор находящийся в научном обороте). После Второй мировой войны в 1948 году было основано Международное артуровское общество, до сих пор ежегодно выпускающее библиографии работ, посвященных Артуру или имеющих отношение к теме, и весьма полезных для специалиста15. Моду на артуровский роман вновь обновили Т. Г. Уайт своим произведением «Прежний и будущий король» (1958) и Розмари Смолл, написавшая книгу «Меч на закате» (1963), проданные в сотнях тысяч экземпляров, а также популярные адаптации, в том числе фильм Уолта Диснея «Меч в Камне» (1963), мюзикл Рика Уэйкмана «Мифы и легенды о Короле Артуре и рыцарях Круглого Стола» (1975), а также «Эскалибур» Джона Боормана (1981), возможно, лучший из фильмов на артуровскую тему, хотя и поставленный по Мэлори.

Первая из многочисленных, посвященных артуровской легенде работ Джефри Эша появилась в 1958 году, и в течение последующих двух десятилетий его публикации вместе со статьями Лесли Элкока, посвященными раскопкам в Кэдбери, сформировали общественное представление о возможном облике исторического Артура. Вскоре после этого появились две книги, где была предпринята попытка переписать историю раннесредневековой Британнии на основании артуровских источников, а именно «Британния Артура» Лесли Элкока (1971) и «Время Артура» Джона Морриса (1973). Подобный подход вполне удовлетворял широкого потребителя, однако в академических кругах зрела новая точка зрения, и в 1977 году Дэвид Дамвилль в своем эссе «Послеримская Британния: история и легенда» подверг критике подобную манеру написания истории Средних веков в подобной манере и весьма критически отнесся к источникам16. Дамвилль утверждал, что артуровские тексты нельзя считать строго историческими: являясь компиляциями ранних материалов, они не современны событиям, которые описывают, и потому имеют сомнительную ценность17.

С течением столетий теории и идеи приходят и уходят, однако после отказа от поздних романтических источников всем ученым пришлось для обоснования своих идей пользоваться одной и той же скудной горсткой источников. Вообще говоря, теорий существует ровно столько, сколько существует историков, и история артуроведения едва ли менее интересна, чем сам объект этой дисциплины. Начиная с 1980-х годов было опубликовано множество работ, переносящих область деятельности Артура в Шотландию, Йоркшир, Камбрию, Уэльс, Сомерсет, Корнуолл, Бретань и еще более удаленные края. Самой интересной чертой всех этих работ является то, что для подтверждения столь различных собственных выводов они пользуются одними и теми же историческими и литературными источниками.

Существующий подход к толкованию этих ранних источников сложился за века исследований, и все же ряд пунктов в отношении «темных веков» остается по-прежнему непонятным, и вокруг нескольких фундаментальных вопросов до сих пор разворачиваются дебаты. Академический подход по природе своей не приветствует радикальных идей, в корне меняющих способ рассмотрения предмета: ему близки малые изменения существующих идей в пользу их усовершенствования. Но что делать в том случае, если кардинальный дефект присущ уже базовой теории? Никакие ревизии и пересмотры не сделают дефективную теорию работоспособной, но после того как основы ее затвердили сменяющие друг друга поколения студентов, что-либо изменить в ней становится чрезвычайно трудно.

С нашей точки зрения, в пересмотре самым насущным образом нуждается один из аспектов истории этого периода, а именно понимание географического контекста, в котором следует рассматривать доступные факты. Существующее ортодоксальное толкование утверждает, что валлийские правители селили саксов на землях Кента, а войско Уэльса обороняло города Шотландии. Тезисы эти настолько умело аргументированы, что на абсурдность их просто не обращают внимания, к тому же студенты зубрили их много поколений подряд. Подобные академические легенды имеют малое отношение к оригинальным рукописям или археологическим находкам.

Хотя внушительная доля предания была утрачена за истекшие века, пока еще существует основной материал, содержащий ключи к ответам на самые фундаментальные вопросы относительно личности Артура. Читателя безусловно изумит тот объем информации, который возможно извлечь из этих древних преданий: относительно семьи Артура, его дворов, сражений и дружины, а также о географически ином крае, чем обыкновенно связывается с легендой. Души многих согреет то, что облик подлинного Артура еще различим в глубине веков, если вглядываться в нее от начала XXI столетия. Когда завоеватели-нормандцы еще только перекладывали на свой лад историю страны и ее легенды, британцы хранили свои первоначальные сказания в стихах и прозе. И потому в течение почти трех веков параллельно существуют два различных варианта предания. Широко известна английская версия, восходящая к Вильяму из Мальмсбери и Генри из Хантингтона, но мало кто знаком с изложением ее альтернативного варианта, начертанным перьями валлийских бардов XII века, таких как Мейлир Бридидд и Киндделу. Эти валлийские барды — наследники древней традиции — продолжали хранить родное, куда более раннее и подлинное предание, записанное на одном из самых старых языков Европы.

Загадка Артура восходит к содержанию горстки старинных рукописей; по сути дела, личность Артура представляет собой текстуальную проблему, и чтобы разрешить ее, нам придется повнимательнее рассмотреть эти манускрипты. Пора британской истории между уходом из страны римлян (ок. 410 г. н.э.) до норманнского завоевания в 1066 году обычно именуется «темными веками», однако рукописных и исторических свидетельств о них существует гораздо больше, чем старается доказать нам только что использованный термин. На данном этапе рассуждений нам важно различать время, когда впервые была написана или составлена работа, и датировку ее самой ранней из дошедших до нас рукописей. До изобретения книгопечатания в XV столетии рукописи копировали от руки — для обращения и замены обветшавших и износившихся. Труд, впервые написанный в 1100 году, вероятно, копировался заново каждые пятьдесят лет, и потому к 1400 году он должен был пройти через руки шести различных копиистов, каждый из которых мог сделать свои ошибки или вставки, предназначенные якобы Для «улучшения» текста. Оригинальная, относящаяся к 1100 году рукопись едва ли находилась в употреблении в 1400 году, поскольку более поздние копии находились бы к этому времени в лучшем состоянии, и ее могли отправить на хранение или попросту выбросить. До нас могли дойти копии, относящиеся к 1400 годам, точнее поре, предшествовавшей изобретению печатного пресса, однако оригинал 1100 года давно канул в небытие, а вместе с ним и оригинальная версия текста.

Нам известно, что во времена Артура в Британнии был написан всего один текст — монахом по имени Гильда, — в котором имя нашего героя не упоминается (весьма важный пункт, к которому мы вернемся позднее). Труд Тильды «О погибели Британнии» (De Excidio Britanniae) был датирован примерно 540 годом, однако самая ранняя рукопись относится к XI веку и была написана примерно через 500 лет. Самый ранний из дошедших до нас и упоминающих Артура манускриптов датирован ок. 1100 года и содержит материал, впервые записанный ок. 830 года. В самом строгом смысле слова первичного материала не существует, мы имеем дело только с более поздними копиями со всеми присущими им ошибками и характерными особенностями, и потому нам приходится иметь дело не с произведением рук самого автора. (Ситуация эта отнюдь не уникальна для британской истории: описания римского периода истории Британских островов также дошли до нас отнюдь не в оригинальных рукописях. Написанное Тацитом «Жизнеописание Агриколы», например, является фундаментальным для изучения римской Британнии, однако самая ранняя из дошедших до нас копий восходит к XV столетию и была переписана через 1400 лет после оригинала.)18 Более того, люди, населявшие Британнию в «темные века», видели в истории смесь пророчества, героической поэзии и саги, в которой исторические и героические персонажи ходят рука об руку. Подобное легендарное восприятие являлось наследием века, не разделявшего реальный и сверхъестественный миры — и представление это настолько глубоко укоренилось в народе, что проявления его зафиксированы в кельтских странах даже в XX столетии19. Поскольку сама идея безупречного исторического повествования во времена Артура отсутствовала, нам приходится иметь дело с легендарной историей, мифами, фольклором и устными преданиями, передававшимися в течение столетий. Факт этот оставляет простор интерпретациям и ошибкам, что и является причиной столь разнообразных истолкований личности Артура.

В британских манускриптах, восходящих к устному преданию, упоминаются считавшиеся в прошлом важными люди, хотя описания связанных с ними событий сохраняются редко. Однако от природной устной традиции сохранились самые крохи, поскольку большая часть преданий не дожила до обретения ими письменной формы, хотя в записанном фольклоре сохранились и утраченные варианты сюжетов. Тем не менее самые старые из связанных с Артуром преданий сохранили множество указаний на названия местностей, селений и посвящения церквей, способных свидетельствовать об исходном ландшафте, забытом за ненадобностью потомками, но сохраненном бардами, историками и летописцами Уэльса. В оригинале предания Артур не был королем; не было в нем и Ланселота, Галахада и упоминания таких мест, как Лондон (исторически находившийся под контролем саксов). И, конечно же, его собственная родня, его народ не ждали, что спящий в пещере Артур восстанет в час нужды своей страны и придет ей на помощь, — эта честь была отдана другим, более достойным фигурам, таким как Кинан и Кадваладр, считающиеся в предании спасителями Уэльса. Кроме того, исторический Артур был похоронен после последней битвы отнюдь не на далеком, населенном эльфами острове или в английском монастыре, а в конкретной области своей родной земли.

Если бы Артур не удостоился сомнительной чести стать символом королевской власти нормандских захватчиков, короткие упоминания его имени в ранних хрониках и анналах, вне сомнения, заставили бы видеть в нем всего лишь малоизвестную и второстепенную историческую фигуру, и большая часть мира, конечно же, никогда не услышала бы о нем, осчастливив тем самым несколько лесов. Если бы нормандцы не сделали бы этот политический ход, не было бы ни короля Артура, ни великого христианского монарха, ни Круглого Стола, ни Гластонберийской легенды, ни Камелота, ни Тинтагеля с Винчестером — и на месте их остался бы только Артур-воитель. Если бы материалы валлийских хроник дошли до нас, не претерпев воздействия англонорманнской пропаганды, Артур, очевидно, попал бы в другую графу классификации — вместе с другими валлийскими вождями того времени, например такими, как Уриен Регед. Могилу Артура никогда не отыщут на землях расположенного в Сомерсете аббатства. Останки его, если они сохранились, следует искать в летописях и преданиях его собственного народа; если их не обнаружится там, значит, следы подлинного Артура изгладило время.

Прежде чем приступить к поискам королевства Артура на карте древней Британнии, нам необходимо посетить другой ландшафт — ландшафт, образованный старинными текстами, утраченными сагами и героическими преданиями. Тот ландшафт, в котором горы, холмы и долины образованы древними пергаментами и веленью, моря, реки и озера наполнены многоцветными красками и выцветшими чернилами, а леса, поля и города очерчены кончиком давно сломавшегося гусиного пера. Нам придется возвратиться к преданиям об Артуре, существовавшим до Гальфрида Монмутского, — к материалам, свободным от англо-нормандского влияния, — чтобы изучить историю и легенды соплеменников Артура и докопаться до географии того мира, который родил предание о нем. Дело это окажется не менее сложным и трудным, чем деяния, совершенные воинами Артура в поисках Олвен, однако исход их может в той же степени вознаградить нас за старания.

Ниже приведена хронологическая схема внесения дополнений в артуровскую легенду, произведенных после периода Гальфрида Монмутского. Из нее следует, что большинство известных эпизодов жизни Артура принадлежат более поздней романической традиции.

1136—1138. Гальфрид Монмутский пишет «Историю королей Британнии» и переносит войны Артура на континент.

1155. Уэйс первым упоминает Круглый Стол

1165. Кретьен де Тру а впервые упоминает в своей поэме имя Ланселота. Там же содержится первое упоминание Камелота в качестве Двора Артура.

1180. Кретьен де Тру а вводит в повествование Святой Грааль и пользуется Двором Артура как фоном для его поисков.

1193— 1199. Гиральд Камбрийский говорит об эксгумации останков Артура и Гвиневеры в Гластонбери (Сомерсет), таким образом идентифицируя это место с Авалоном.

Ок. 1200. Роберт де Борон первым определяет природу Грааля как чаши, использовавшейся Христом на Тайной Вечере.

Ок. 1200. Роберт де Борон первым упоминает меч в камне.

1225. «Цикл Вульгаты» представляет собой первую попытку связного изложения повести о Граале и Артуре от начала и до конца.

Ок. 1330. Изготовлен ныне находящийся в Винчестере Круглый Стол.

1380.В анонимной «Alliterative Morte Arthur» впервые появляется фраза «прежний и будущий король».

1470. Мэлори заканчивает рукопись «Смерть Артура», содержащую переводы французских и английских источников и соединяющую их в одно долгое изложение артуровской легенды.

1485. Вильям Кэкстон ревизует и печатает текст Мэлори. Легенда об Артуре обретает стандартный вид.

2. Рождение легенды

Небольшая группа клириков смиренно молчит, ожидая, пока новый епископ Линкольнский, Роберт де Чесни, обратит на нее свое внимание. Хотя еще только три часа дня, царящий в помещениях монастыря постоянный полумрак заставил зажечь свечи, и запах горящего сала наполняет воздух, согревая холодную каменную комнату. Наконец взгляд епископа вновь обращается к развернутому перед ним на широком дубовом столе пергаменту, и он подзывает к себе облаченную в монашеские одеяния братию. Один за другим монахи берут в руку гусиное перо и ставят свои подписи под документом. Наконец и фигура, неподвижным силуэтом застывшая на фоне выходящего в сад стрельчатого окна, поворачивается и направляется к освещенному огоньками свечей столу. Теперь видно, что это достойный человек, волосы его начинают седеть, а в уголках глаз, привыкших щуриться при свечах над выведенными на пергаменте буквами, залегли морщинки. Высвободив правую руку из рукава, он берет перо и проставляет свою подпись на хартии епископа Роберта: «Galfridus Arturus, Episcopus Sancti Asaphi. 1151» — «Гальфрид, сын Артура, епископ Сент-Асафа. 1151»1.

Джеоффри, сын Артура, куда более известен под именем, которым он подписал свой самый известный труд — «Историю королей Британнии»: «Galfridus Monemutensis, Гальфрид Монмутский». Воздействие его работы на средневековый мир и выросшие из нее впоследствии артуровские романы заставят имя «Гальфрид Монмутский» появиться в каждой книге, посвященной артуровской легенде. Несмотря на это, о самом Гальфриде известно крайне мало, и самые ранние записи в анналах помещают его не в расположенный в Уэльсе Монмут, а в расположенный в Англии город Оксфорд. Именно там его имя около 1129 года впервые упомянуто в числе свидетелей в хартии об основании Аббатства Осени, и в течение последующих двадцати пяти лет появляется на нескольких более поздних хартиях2. Хотя знаменитый университет еще не был основан, во времена Гальфрида Оксфорд уже считался местом учения, и похоже, что Гальфрид занимался там преподавательской деятельностью, поскольку в первых документах он дважды именуется магистром (учителем). Его связь с Уолтером, архидиаконом Оксфордским и ректором светского колледжа Св. Георгия, заставила ученых предположить, что он, возможно, являлся каноником этого колледжа3.

Мотивы, стоявшие за шедевром Гальфрида, который он закончил примерно между 1136-м и 1138 годом, на первый взгляд кажутся относительно ясными. После завоевания нормандцами Британнии в 1066 году летописцы новой монархии не обнаружили нужного количества информации о доримской истории острова и о бриттах, коренных его жителях. Гальфрид Монмутский заполнил этот пробел трудом, излагавшим всю историю Британнии от прибытия на остров Брутуса сына троянского героя Энея в 1200 г. до н.э. до смерти в 688 г. н.э. Кадваладра, последнего бриттского короля. Во введении Гальфрид утверждает, что давно разыскивал информацию о ранней истории Британнии, однако обнаружил искомое, лишь получив от своего друга Уолтера, архидиакона Оксфорда, старинную книгу, написанную на языке бриттов. О том, что представляла собой эта книга, за прошедшие с той поры века спорили часто и упорно, и в итоге «История» Гальфрида ныне считается псевдоисторией — скорее образчиком политической пропаганды, чем серьезным трудом по истории Британнии. Посвящения в тексте позволяют нам установить истинные мотивы написания этого выдающегося литературного сочинения, выделяющегося во всем прочем скромной карьере Гальфрида. Посвящения «Истории» менялись, следуя течению политических событий. Большинство сохранившихся манускриптов посвящены покровителю Гальфрида, могущественному Роберту, графу Глостеру, в некоторых из них к нему добавляется посвящение графу Валерану Вустеру. Далее в рукописях упоминаются король Стефан и/или Александер, епископ Линкольна (церковный начальник Гальфрида), которому он посвятил свою раннюю работу «Пророчества Мерлина» (Prophetiae Merlini), вошедшую в текст «Истории», и свой последний труд «Жизнь Мерлина» (Vita Merlini)4.

«История» была закончена после последовавшей 1 декабря 1135 года смерти Генриха I, назначившего законным наследником престола свою дочь Матильду. В последовавшем хаосе Матильда и ее двоюродный брат Стефан (племянник Генриха) соперничали и сражались (и часто с достаточной яростью) за обладание английским престолом. Сделанное Гальфридом посвящение Роберту Глостеру помещает его в число сторонников Матильды, поскольку Роберт, сводный брат Матильды, был ее главным союзником и наиболее могущественным сторонником. В самом деле в то время он являлся скорее всего самым могущественным из вельмож в стране. Впрочем, к несчастью для Гальфрида, корона в итоге досталась Стефану, и, следуя перемещению центра английской политики, Гальфрид соответствующим образом переписал свое посвящение. Роберт скончался в 1147 году, епископ Александер последовал за ним в 1148-м, и с той поры Гальфрид обратил свой взор к Стефану, рассчитывая на его поддержку. Старания его не прошли даром. В Кентерберийских анналах за февраль 1152 года сохранилась запись о рукоположении Гальфрида в священство, совершенном архиепископом Теобальдом, а в следующем году — о его избрании и возведении в сан епископа Сент-Асафа, расположенного в Северном Уэльсе5. Каких-либо свидетельств о посещении Гальфридом своей епархии не сохранилось. Действительно, восстание валлийцев под предводительством Овейна Гвинедда должно было сделать подобное путешествие опасным, если не практически неисполнимым делом. По сути дела, единственной ролью, которую Гальфрид выполнил на своем новом епископском посту, стало свидетельство одного из самых важных (относящихся к правлению Стефана) исторических документов, а именно хартии, подписанной в Вестминстере в декабре 1153 года и подтверждающей условия Уоллингфордского договора. Этот документ расчистил дорогу Генриху Анжуйскому (сыну Матильды) к английскому трону, на котором он утвердился под именем Генриха II в следующем, 1154 году.

Насущные политические проблемы не просто влияли на начинавшие «Историю» посвящения, они определяли также существенную часть ее содержания и географических реалий работы. Основное внимание в «Истории» Гальфрида уделено землям его покровителя Роберта Глостера и прочих влиятельных лиц среди сторонников Роберта, в особенности расположенному в Южном Уэльсе Каэрлеону6. Город этот играл важную роль в римское время, однако ничто не указывает на то, что в «темные века» он был местом пребывания королевского двора или кафедры архиепископа, как утверждает Гальфрид. И едва ли является совпадением, что некоторые из самых славных событий, о которых повествует «История», происходят в месте, находящемся под властью патрона Гальфрида. Епископство Лландава уже фабриковало себе древнее прошлое, о чем свидетельствует современная «История» Гальфрида «Книга Лландава», в которой собрание житий святых и поддельных древних хартий было использовано для обоснования претензий на земли в Южном Уэльсе. Роберту и его сторонникам принадлежали земли в области расположенного лишь в нескольких милях оттуда Кардиффа, и Гальфрид, по всей видимости, был рад сыграть роль в рассмотрении претензий Лландава. Список политически обоснованных перемещений и выдумок «Истории» мог бы составить отдельный том, что не является, однако, целью настоящей работы7. Нас в первую очередь интересуют те источники, которыми Гальфрид воспользовался для изображения фигуры Артура, и к ним мы теперь обратимся.

Утраченная древняя книга

Чтобы понять истинный источник той артуровской легенды, какой мы видим ее сегодня, важно установить, откуда Гальфрид взял факты, использованные им для создания героического образа Артура, и какая часть этого источника дошла до нашего времени, если это вообще произошло.

В введении к своему произведению Гальфрид полезным для нас образом называет эти источники, оплакивая отсутствие сведений о дохристианских королях Британнии и деяниях Артура в трудах предшествовавших ему историков Беды Досточтимого и Гильды Премудрого8. Использованные им отрывки из этих работ определить достаточно просто, поскольку он либо точно цитирует их, либо чуть изменяет — в той мере, чтобы сделать свое изложение связным9. Тремя основными источниками наших сведений по истории донормандской Британнии являются: «О погибели Британнии» (De Excidio Britanniae) Гильды Премудрого, написанная ок. 540 года, «Церковная история английского народа» (Historia Ecclesiastica Gentis Anglorum), законченная Бедой Достопочтимым в 731 году, и «История бриттов» (Historia Brittonum), текст, составленный из нескольких более ранних источников, собранных вместе в самой ранней версии, относящейся примерно к 830 году. В этом труде присутствуют и несколько цитат из классических произведений Виргилия и Овидия, а также из Вульгаты, латинского перевода Библии.

Кроме того, Гальфрид три раза упоминает о таинственной книге, которой пользовался в своей работе. Он явно хочет, чтобы читатель знал об этом труде, поскольку упоминает его в введении и в заключительной части работы. Во вступительной части «Истории» этот загадочный источник именуется «весьма древней книгой, написанной на бриттском языке» («quendam Britannici sermonis librum uetustissimum»)10. В заключительной части Гальфридова повествования источник называется «книгой на языке бриттов, которую Уолтер Архидьякон Оксфордский привез из Британнии» («librum istum Britannici sermonis quem Gualterus Oxenfordensis archidiaconus ex Britannia aduexit»)11. Последнее упоминание загадочной книги сделано в рассказе о последней битве Артура при Камлане, и Гальфрид сообщает читателю:

О сем же именно деле, благороднейший герцог [Роберт Глостер], Гальфрид из Монмута, предпочитает умолчать. Тем не менее собственными скудными и скупыми словесами он опишет битву, в которой самый знаменитый из наших королей сразился со своим племянником, как только возвратился в Британнию после победы, ибо это он обнаружил в уже упомянутом бриттском трактате. То же самое рассказывал и Уолтер из Оксфорда, человек весьма сведущий во всех отраслях истории12.

Утверждение Гальфрида о том, что он перевел эту таинственную книгу («По указанию Уолтера я потрудился перевести эту книгу на латынь»13), не следует воспринимать буквально. Здесь следует придерживаться того толкования, которое проистекает из самой природы текста Гальфрида, то есть иметь в виду, что он использовал эту книгу для заполнения пробелов, оставшихся после пересказа трудов Гильды, Беды и «Истории бриттов», которые образуют определенный исторический фон для «Истории» Гальфрида.

Не всегда осознается, что существует некоторое количество рукописей, известных как «Варианты», где описанные события противоречат напечатанной современной версии14. Такие «Варианты» обращают на себя внимание многими фактами: в них отсутствует упоминание Уолтера, архидьякона Оксфордского, и его таинственной старинной книги; нет посвящения патрону; а сами тексты отличаются настолько, что некоторые ученые даже предполагали, что «Варианты» представляют собой ранний набросок, составленный по оригинальным источникам, или же раннюю версию «Истории», написанную совершенно другим автором15. Не могли ли эти рукописи представлять вариант «Истории», подготовленный Гальфридом до того, как он получил загадочную британскую книгу от Уолтера Оксфордского?

Итак, что же имел в виду Гальфрид под книгой, написанной «на бриттском языке» и привезенной «из Британнии» («ex Britannia»)? Вопрос этот разобран в нашей книге «Ключи к Авалону», однако в данном случае полезно повторить некоторые из положений. Природа текста, послужившего основой для сочинения Гальфрида, была объектом достаточно пылких дебатов ученых, начиная с XII столетия. Некоторые видели в повествовании Гальфрида полную выдумку, прикрытую ссылкой на утраченный источник, как нередко практиковалось в Средние века, дополненную утверждением на его древность, чтобы придать сочинению авторитет16. Занимающие такую позицию ученые полностью освобождают себя от ответственности за любые вопросы, окружающие происхождение значительного труда Гальфрида, и оставляют их без ответа. К сожалению, такой скептический подход присущ многим современным специалистам. Однако против такого мнения существуют не менее авторитетные возражения. В 1970 году, например, Р. У. Саутерн утверждал: «Лично я убежден в том, что источник, который он [Гальфрид] якобы получил от Уолтера, архидьякона Оксфордского, реально существовал»17.

Те из ученых, которые считают, что Гальфрид воспользовался старинной книгой, спорили о ее происхождении. Был ли этот ныне утраченный текст вывезен из Бретани или же он представлял собой загадочную и старинную валлийскую книгу? Причина путаницы рождена использованием слова Britannia, так как в XII веке оно использовалось для обозначения и Уэльса, и Бретани. Один из самых важных ключей к его толкованию предоставляет также посвященная Роберту Глостеру поэма «История Англичан» (L'Estoire des Englies), написанная Джеоффри из Гаймара ок. 1140 года18:

Как указывал профессор Э. К. Чемберс в 1927 году, Джеоффри из Гаймара, писавший в расчете на англо-норманнскую аудиторию в начале 1140-х годов, считал, что посвященная Роберту Глостеру книга (почти наверняка ею была «История») переведена с валлийского языка19.

Споры продолжаются по сей день, хотя тщательное изучение содержания «Истории» свидетельствует о том, что Гальфрид, вне сомнения, имел доступ к чисто валлийским преданиям — письменным или устным, а скоре всего и тем и другим. Тот факт, что, находясь в Оксфорде, Гальфрид видит в Британнии самостоятельный регион, свидетельствует о том, что вопреки мнению историков классической школы он пользовался этим словом не для обозначения всего острова Британния. Учитывая приведенную выше цитату и следующие далее свидетельства, авторы согласны с мнением Джона Дж. Пэрри, написавшего несколько важных книг на интересующую нас тему: «Название это [Britannia] в третьем смысле используется для обозначения принадлежащей бриттам части острова. Писавший в Англии Гальфрид понимал слова ex Britannia как «из Уэльса», и использовал их именно так»20.

Соответствие между «Историей» и существующими в Уэльсе преданиями добавляет веса утверждению о том, что использованная Гальфридом таинственная старинная книга имела валлийское происхождение. В повествовании Гальфрида можно выделить отрывки, восходящие к более ранним источникам, почти все из которых либо являются валлийскими, либо написаны уэльсцами на латыни. К источникам этим относятся такие ключевые работы, как «Летописи Уэльса» (Annales Cambriae), «История бриттов» и повесть о «Кулохе и Олвен», которые мы подробнее рассмотрим в следующей главе. Ниже находится сводка моментов артуровской легенды, которая, как можно показать, восходит к ранним источникам. Скоро становится ясно, что Гальфрид не изобретал Артура, как утверждают некоторые, но просто собрал воедино старинные предания и добавил некоторую толику собственного материала.

Артура коронует в Каэрллеоне архиепископ Дубриций

Дубриций, именуемый по-валлийски Дивригом, упоминается в относящемся к VII веку Житии св. Самсона; однако самую полную версию этого жития можно найти в «Книге Лландава» (ок. 1140), в которой содержатся также пять хартий, где упоминается его имя. Все связанные с его именем названия местностей сосредоточены в Юго-Восточном Уэльсе и Херефордшире. Дивриг также упоминается в Житиях св. Иллтуда и св. Гвинллиу, действие которых также происходит в Юго-Восточном Уэльсе. В «Летописях Уэльса» сказано, что он умер в 612 году, однако приведенные выше свидетельства заставляют предположить как более вероятную дату — ок. 530 года. Тело его было погребено на острове Бардси, расположенном возле побережья полуострова Ллейн в Северном Уэльсе, но в 1125 году было перенесено в расположенный в Южном Уэльсе Лландав 21,

Битва Артура на реке Дуглас

В знаменитом перечне сражений Артура, помещенном в разделе 56 «Истории бриттов», местность эта носит название Дубглас, и там Артур дал свои второе, третье, четвертое и пятое сражения против саксов. Сцена этих сражений подробнее рассматривается в главе 6.

Битва Артура при Каэрлуидеойте

Кроме перечня артуровых битв местность эта упомянута только в «Истории Груфудда ап Кинан», биографии правителя Гвинедда, скончавшегося в 1137 году. Подробнее о нем также будет сказано в главе 6.

Битва Артура при Коэд Келиддоне

В соответствии со списком битв в «Истории бриттов» Коэд Келиддон стал местом седьмого данного Артуром сражения. Местность эта мимоходом также упоминается в других валлийских источниках, таких как «Черная книга Кармартена» и «Книга Талиесина». Место этого сражения также будет описано в главе 6.

Оружие Артура, носящее имена Придвен, Калибурн и Рон

Имена вещей Артура называются в «Кулохе и Олвен», и будут подробнее рассмотрены в следующей главе.

Артур сражается при Бадоне с изображением Девы Марии на щите

Битва при Бадоне является самой ранней среди известных британской истории «темных веков», ее упоминает Гильда в «О погибели Британнии». Подробнее см. в главе 6.

Шестьдесят островов на озере Лумоной

Заимствованы непосредственно из раздела 67 «Истории бриттов».

Квадратное озеро, в каждом углу которого ловится свой вид рыбы

Прямое заимствование из раздела 70 «Истории бриттов».

Озеро Лиин Лигуа, поглощающее море и изрыгающее его обратно

Вновь непосредственное использование «Истории бриттов» — в данном случае раздела 69.

Самсон, архиепископ Йоркский

Святой Самсон был весьма известным в Уэльсе персонажем прежде, чем Гальфрид воспользовался его именем для вымышленного архиепископа Йоркского. «Житие св. Самсона» датировано VII веком и является самым старшим среди дошедших до нас житий. В нем сказано, что Самсон был сыном Араона из Диведа (Юго-Западный Уэльс), и его в раннем возрасте послали в школу в Лланиллтуд Ваур, где впоследствии он был рукоположен Дубрицием (Гальфрид, как мы уже видели, также пользовался этим именем). Самсон совершал путешествия в Ирландию и Корнуолл и закончил свои дни в Доле (Бретань). Имя Самсона также упоминается в житиях валлийских святых Кадога, Иллтуда, Падарна и Теилио, реально существовавших до того, как Гальфрид написал свою «Историю». Юго-восточная валлийская принадлежность использованных Гальфридом материалов, касающихся Самсона и прочих святых, свидетельствует о том, что источником церковных имен для него послужила агиографическая школа Лланкарвана и Лландава, расположенных вблизи Кардиффа.

Артур женится на Гвиневере

В «Кулохе и Олвен» имя Гвенхвивар носит жена Артура.

Артур пересекает море, чтобы сразиться с ирландским королем Гилламури

Об аналогичном событии повествуется в «Кулохе и Олвен», где Артур переплывает в Ирландию, чтобы сразиться с Диурнахом за его котел (см. главу 5).

Кай и Бедвир являются ближайшими соратниками Артура во время его континентальных походов

Оба эти персонажа являются ближайшими спутниками Артура в соответствии с ранними валлийскими источниками, особенно «Житием св. Кадога», «Кулохом и Олвен» и поэзией «Черной книги Кармартена».

Утверждается, что Гавейн является племянником Артура

Родство это впервые зафиксировано в «Кулохе и Олвен».

Церкви в Каэрлеоне освящены во имя мучеников Аарона и Юлиана

В «О погибели Британнии» Гильды упоминаются святыни Юлиана и Аарона как находящиеся в Urbes Legiones (Городе легионов). Название это переводится на валлийский язык как «Каэрлеон» (Каэр — «город», а леон или ллеон — «легион»). В Уэльсе существовало два римских города, носившие это имя: Честер и Каэрлеон на реке Уск. Беда скопировал эту информацию непосредственно у Гильды, а предания об этих мучениках можно отыскать в «Книге Лландава».

Имена из длинного списка знатных людей, присутствовавших на коронации Артура

Этот длинный список имен можно разделить на две части: имена, уже присутствовавшие на страницах «Истории», и те, которым еще предстоит появиться там в разделах, относящихся ко времени, последовавшем за смертью Артура, и имена, вообще не упомянутые в рукописи. В первой части содержатся имена некоторых исторических персонажей, таких как Кадваллон Лаухир и Уриен Регед, присутствующие и в «Истории бриттов», и в ранней валлийской поэзии. Во второй части, содержащей пятнадцать имен, пять имен можно отождествить с именами из собрания валлийских генеалогий, содержащегося в хранящемся в Британской библиотеке манускрипте Harleian MS 3859, датированного приблизительно 950 годом23. Ниже приведены имена, присутствующие в «Истории» и в ранних источниках (с указанием раздела), расположенные рядом для облегчения сравнения:

Отречение Дубриция и назначение новых епископов

Дубриция сменяет св. Давид, святой покровитель Уэльса, культовая фигура на юго-западе страны при главном центре в Сент-Дэвидсе (Пемброк). Клирик по имени Тебаус (латинский эквивалент валлийского Теилио) становится епископом Лландава, и поскольку «Житие св. Теилио» содержится в «Книге Лландава», южно-валлийское происхождение церковно-исторического материала очевидно.

Максен и Элен венчаются римской короной

Более подробно эта история пересказывается в валлийском повествовании «Сон Максена Вледига».

Артур рассказывает о своем сражении на Монс Аравиус с великаном Рето, который намеревался изготовить себе плащ из бород побежденных им королей.

В точности та же самая история рассказывается в валлийском предании о великане по имени Рита, упомянутом также в «Кулохе и Олвен». Подробнее этот эпизод рассматривается далее.

Артур сражается с Медродом при Камлане

В «Летописях Уэльса» говорится, что Артур и Медрод погибли при Камлане, хотя не вполне ясно, сражались ли они друг с другом. Медрод несколько раз появляется в других валлийских источниках, хотя он и не называется там племянником Артура, как в «Истории». Битва при Камлане является общей темой валлийских преданий и подробнее будет обсуждаться в главе 8.

Смерть Артура в 542 году

Эта дата хорошо соответствует 539/40 годам, названным датой битвы при Камлане в «Летописях Уэльса».

Приведенные выше детали показывают, насколько большую часть истории Артура Гальфрид обнаружил в ранних валлийских источниках, как письменных, так и устных, что только подтверждает то, что таинственная книга, написанная на бриттском языке, была валлийской. «История» также свидетельствует об еще одном валлийском источнике, не связанном с Артуром24. Теперь уместно привлечь внимание к семидесяти сохранившимся рукописям валлийской версии Гальфридовой «Истории», известным ныне под названием «Хроники королей» (Brut у Brenhinedd). Тексты эти имели пеструю судьбу; они именовались и простыми переводами латинской истории Гальфрида, и оригинальными валлийскими копиями использованного им первоисточника. Самая ранняя из валлийских рукописей датирована ок. 1200 года и представляет собой копию более раннего текста, о чем свидетельствуют ошибки переписчиков; посему она не могла оказаться использованным Гальфридом источником, и мы не способны узнать, работал ли он с более ранним и утерянным теперь манускриптом25. Скорее всего, правда расположена где-то посередине, поскольку хотя многие из валлийских рукописей являются просто переводом латинского текста, некоторые из них содержат информацию, отсутствующую в тексте Гальфрида. В «Хронике королей» латинизированные Гальфридом имена предстают в своем оригинальном валлийском виде и в некоторых случаях к ним добавляются отчества, известные по другим валлийским манускриптам. Упомянутые в «Истории» валлийские названия местностей остаются без изменения, однако опущены латинские пояснения Гальфрида и добавлены некоторые подробности, известные из валлийской традиции. В валлийских текстах часто более жестоко описывают сражения и уделяют больше внимания церковным аспектам повествования, чем светским. В одной из немногих посвященных этой теме статей Шарлотта Уард следующим образом описывает ситуацию: «Все MSS приводят подробности и валлийские эквиваленты, отсутствующие в латинском тексте, и во многих случаях независимы друг от друга26"»

«История королей Британнии» была написана в ту пору, когда нормандцы стремились расширить сферу своего влияния на Уэльс и Шотландию, и в труде Гальфрида явным образом проступает политический подтекст. Воспользовавшись доступными ему источниками, историческими или легендарными, Гальфрид заполнил пробелы с помощью собственного воображения, и в итоге создал труд, удобочитаемый даже в нынешнюю пору. Все свидетельства указывают на то, что использованный им загадочный источник был валлийским текстом — по всей вероятности, аналогичным упомянутому выше манускрипту Harleian MS 3859. Манускрипт этот также содержит одну из самых ранних версий «Истории бриттов», ряд ранних валлийских генеалогий и «Летописи Уэльса», причем все три вида источников были явным образом использованы Гальфридом. Остается надеяться, что дальнейшие исследования или удачная находка нового манускрипта пролеют свет на проблему.

Странно и даже отчасти печально, что, несмотря на весомый вклад в литературную и политическую жизнь своего времени, смерть Гальфрида явным образом была незамечена летописцами и придворными хронистами его господ. Кончину его заметили только те люди, предания которых Гальфрид похитил, и одна-единственная короткая и неточная запись (на самом деле он был епископом Сент-Асафа) в «Летописи валлийских князей» (Brut у Tywysogion) подводит итог жизни одной из самых влиятельных личностей Средневековья: «1155... В этом году почил Гальфрид, епископ Лландава»27.

3. Хранители преданий

Сохранившиеся фрагменты британских древностей, использованных Гальфридом Монмутским, представляют огромный интерес для наших исследований. В то время как наиболее известные истории о Мерлине и континентальных походах Артура представляют плод творческого воображения рассказчика, трудившегося на могущественного политического покровителя, ранние предания отражают в полулегендарной форме облик Артура, каким он был известен своему народу. Как можно было заметить в предшествующем обозрении развития артуровской легенды, след литературных улик уводит к преданиям, рожденным в земле, ныне называющейся Уэльсом. Как сказал Томас Джонс в 1958 году «существование преданий и повествований об Артуре до 1136 года ограничено валлийскими и немногими латинскими текстами, большинство которых созданы валлийцами»1. Эти предания составляют наиболее ранний и подлинный свод сохранившегося материала артурианы, хотя в них не упоминаются такие места, как Гластонбери, Тин-тагель и Кэдбери, связанные с Артуром в романтических произведениях и современных мифах (научных и популярных).

Многие годы не затихали споры о том, существовало ли полностью сформировавшееся валлийское предание об Артуре, сопоставимое по составу с сочиненным Гальфридом Монмутским жизнеописанием. Свидетельства уэльских источников позволяют со всей отчетливостью заключить, что среди остатков родного ему народа действительно существовало самостоятельное и решительно отличное предание об Артуре, причем существовало оно задолго до того, как Галь-фрид взялся за перо и тем самым навсегда изменил облик артурианы. Все ранние и наиболее подлинные упоминания Артура обнаруживаются в валлийском контексте. Более того, вопреки столетиям норманнского господства и пропаганды ранние предания древних бриттов как будто бы сохранялись в холмах и долинах Уэльса до существенно более поздних времен, несмотря на растущую популярность сочиненного Гальфридом «средневекового бестселлера» в иных краях. Но что можно сказать о хранителях этих преданий, монахах и бардах Уэльса? Что именно оставили они своим потомкам, и почему свидетельство их имеет такое значение?

Валлийские барды

В просторном каменном зале воцарилось молчание, едва бард Гвалхмаи ап Мейлир вступил внутрь него; воины оторвались от пира, похвальбы и возлияний меда, обратившись к серьезному делу — к барду и его песням. Здесь, посреди воителей, в Поуисе XII века Гвалхмаи предстояло пропеть хвалу Мадогу ап Маредудд и его свите после очередного удачного набега. Гвалхмаи остановился перед центральным столом и подождал, пока окончательно уляжется шум и затихнут незавершенные разговоры. В чертоге напряженно ожидали его слов, и, неторопливо повернувшись, он обвел взглядом зал, а потом начал петь. По обычаю хвалы поэта вождю и его дружине принимали вид груды сравнений с великими воителями и полководцами валлийского прошлого. Вознося хвалу, Гвалхмаи среди прочих помянул имя Артура — не только уподобив силу Мадога силе самого Артура, но и сравнив клич дружины Мадога с кличем артуровой рати: «mat gawr torf teulu Arthur» — «словно крик воинства Артурова»2.

Валлийские барды XII столетия являлись наследниками литературной традиции, уходящей в туманную древность, и традиция эта дошла в своем первозданном виде до наших дней. Наряду с греками и римлянами валлийцы обладают одной из наиболее древних литератур современного мира. Самые ранние упоминания о поэтах, существовавших среди ныне называемых кельтскими народов, обнаруживаются в трудах классических авторов, рассказывающих о bardoi или bardi кельтской Галлии. Слово «бард» находилось в употреблении в Уэльсе и Ирландии в начале Средних веков, оно восходит к индоевропейскому корню bardos, означающему «воспеватель хвалы»3. Положение таких лиц в кельтском обществе носило несколько эзотерический характер, если судить по таким классическим авторам, как Юлий Цезарь и географ Страбон. Эти ранние источники говорят о существовании в общественной иерархии континентальных кельтов трех важных интеллектуальных групп: барды, прорицатели-поэты и друиды. Свидетельства указывают на то, что практиковавшие героическую поэзию барды являлись панегиристами (певцами, возносившими хвалу), прорицатели или поэты (vates или manteis) были философами, а друиды (druidai) представляли собой высший среди образованных классов, исполнявший одновременно религиозные и судебные функции. Из трех перечисленных классов лишь барды пережили римскую оккупацию и приход христианства, и анонимные стиховорцы античности предшествовали панегиристам, процветавшим в средневековых Ирландии и Уэльсе.

Барды Уэльса и Ирландии хранили в памяти огромное количество местных преданий — обретавших форму повествований, стихов и генеалогий, рассказывающих о радостях и горестях собственных правителей, а иногда и правителей соседних областей. Материал этот не был организован так, как это сделали бы мы с нашей историей, расписав ее по темам и хронологии, но часто состоял из повествований, объединенных общностью темы и аналогией, вне зависимости от хронологических рамок. Если судить по строгим критериям, прилагаемым современными историками к более близким нам временам, в сказаниях этих содержится немного исторических фактов. Однако, если вдуматься в природу той информации, которая сохранилась у нас о рассматриваемом периоде, и осмыслить исторический фон их возникновения, тогда анализируемые источники становятся и более информативными, и надежными. Различие между историей, литературой и легендой не было для авторов этих материалов столь же очевидным, как и для нас.

В бардической поэзии, сохранившейся в валлийских рукописях (как практически и во всей кельтской героической литературе), можно отыскать многочисленные упоминания личных имен и наименований местностей. Некоторые из них надежно отождествлены; многие остались не найденными на карте или принадлежат к утерянным ныне сказаниям. Хороший пример представляет собой собрание валлийских стихотворений, известных нам под названием «Надгробные строфы». Считается, что они восходят к IX столетию или даже более ранним временам; собрание это представляет собой нечто вроде перечня или указателя мест погребения более чем сотни знаменитых прежде воителей, с рассказами о них и дополнительными материалами, накопившимися в процессе передачи сказаний, такими как цитаты из валлийских стихотворных саг. В некоторых строфах упоминаются известные нам истории, местности и люди; в других содержатся только неизвестные нам из прочих источников личные имена и достаточно неясные указания на место погребения.

Одной из наиболее интересных особенностей этого и прочего традиционного материала является то значение, которое придается тому, что и где происходило, но не тому, когда это было. Патрик Симс-Уильямс указывал, что «знание местностей, по сути дела, является центральным в кельтской героической литературе»4. И именно переосмысление наименований местностей в сохранившихся фрагментах современных преданий предоставляет нам наиболее продуктивный способ проникновения в суть ранней традиции, в том числе связанной с Артуром. Хотя положения легендарной фигуры Артур достиг в весьма «темную» для нас пору, сохранившиеся источники все же донесли до нашего времени ту информацию, которая способна помочь нам установить первоначально связанную с ним область. Не стоит даже и говорить, что Артур, каким рисуют его предания, совершенно не похож на привычного нам по романам.

На вопрос, что именно могут рассказать нам эти источники об историческом Артуре, ответить сложно, и не из-за кажущегося отсутствия материала и даже не из-за пластов, которые наложились на исходное ядро предания за прошедшие столетия, а в связи с самой природой сохранившихся исторических документов. В Уэльсе исторические предания передавались в устной форме, и многочисленные упоминания известных людей, повествований и отдельных событий в них в сохранившихся рукописях делают очевидным тот факт, что огромное количество этого материала никогда не было записано. Так, доктор Рейчел Бромвич считала, что «различные сходящиеся линии свидетельств без всяких сомнений говорят о том, что дошедшие до нас фрагменты повествований на валлийским языке некогда представляли всего лишь часть существенно более внушительной традиции... "Четыре ветви Мабиноги", "Кулох и Олвен" и валлийские романы представляют собой относительно позднюю литературную адаптацию того, что следует рассматривать как всего лишь фрагменты тех циклов повествований, к которым они принадлежат»5.

Первоначальные предания бриттов сохранились в истории и литературе Уэльса и, хотя самые ранние из рукописей датируются всего лишь XII столетием, в них содержатся ценные свидетельства о раннем периоде. Многие из валлийских рукописей подверглись тщательному исследованию, и даты их написания были определены согласно лингвистическим данным, содержанию и орфографии текстов6. Полученные даты были использованы для составления схем развития в письменной форме некоторых тем, повествований и персонажей, в соответствии с определением, данным опять-таки доктором Рейчел Бромвич: «Прогресс в нашем понимании исторического развития кельтских языков, имевший место в настоящем столетии, предоставляет нам возможность определить дату написания текста в его ранней письменной форме, как на несколько столетий предшествующую наиболее ранней из содержащих его рукописей»7.

В Уэльсе поэтов «темных столетий» называют кинвейрдд (Cynfeirdd) или «ранними поэтами», и идущая от них традиция нисходит к «Гогинвейрдд» (Gogynfeirdd), дословно — «поэтам, не столь ранним». Самые известные среди них — Бейрдд и Тивисогион (Beirdd у Tywysogion): поэты, или барды, валлийских князей, являвшиеся официальными придворными бардами князей независимых областей Уэльса с 1100 по 1300 год. Эта бардическая традиция просуществовала в той или иной форме вплоть до XVI столетия. Примерно до 1250 года аллюзии в их произведениях указывают на то, что барды по-прежнему глубоко осознавали свое наследие. Однако начиная с середины XIII столетия они постепенно утрачивают соприкосновение с ранним материалом: упоминания прошлого носят теперь в основном сравнительный характер, и на произведения их начинают оказывать влияние элементы поздних континентальных романов вместе с произведением Гальфрида Монмутского. Стихотворения «Гогинвейрдд» «указывают на то, что произведения этой устной литературы оставались в известной степени в обращении до конца XII столетия; что в меньшей степени обнаруживают стихи поэтов кивидд (cywydd) [барды, писавшие позже примерно 1300 года] последующего периода»8. Начиная с этого времени барды постепенно утрачивают свою центральную позицию в валлийском аристократическом обществе, а с утратой Уэльсом независимости и началом книгопечатания, наряду с утратой покровительства, частично вызванной роспуском монастырей, необходимость в этом древнем общественном классе полностью исчезает к середине XVI столетия9.

Как мы уже говорили, личность Артура представляет собой, по сути дела, текстуальную проблему, и именно в манускриптах, содержащих остатки ранних бриттских преданий, продолжим мы наш поиск этой загадочной фигуры. Хотя повествующие об Артуре валлийские источники изучались не одно столетие, по сравнению с трудом Гальфри-да Монмутского и поздними романами они пребывают в относительной неизвестности. Но, воспользовавшись ими, мы можем узнать имена соратников и родственников Артура, определить название местностей, где они жили, и в конечном счете обнаружить место возникновения предания об Артуре. Хотя в горстке ранних валлийских источников можно отыскать лишь маловразумительные фрагменты, тем не менее они сохранили достаточно материала, способного дать представление о предании, существовавшем задолго до того, как норманны высадились на этих берегах. Описанные ниже источники содержат донорманнское предание об Артуре. В первую очередь мы обратимся к той точке, в которой впервые встретились две культуры: к латинским материалам, впервые называющим Артура королем и использующим его для оправдания англо-норманнского правления в Южном Уэльсе.

Жития валлийских святых

Первое звено, связывающее нас с ранним валлийским материалом, мы находим в эпилоге «Истории королей Бри-таннии» Гальфрида Монмутского:

Дело описания их [бриттов] королей, после сего правивших Уэльсом, я оставляю моему современнику Карадогу из Лланкарвана. Королей саксов я оставляю Вильяму из Мальмсбери и Генриху из Хантингдона. Этим последним я рекомендую ничего не рассказывать о королях бриттов, зная, что в их распоряжении нет книги на бриттском языке, которую Уолтер, архидьякон Оксфордский, привез из Уэльса10.

Единственным текстом, определенно принадлежащим Карадогу из Лланкарвана, является «Житие Гильды», написанное примерно в то же самое время, когда Гальфрид составлял свою «Историю»11, в нем приводятся подробности жизнеописания Гильды и рассказывается о войне Артура с королем по имени Мелвас, похитившим его жену в местности, именуемой Гластеннин, которая долго трактовалась как расположенный в Сомерсете Гластонбери; здесь Карадог впервые связывает Артура и впоследствии прославившийся его именем город12. Около 1090 года в Южном Уэльсе были составлены жития нескольких валлийских святых, в которых упоминаются подвиги Артура, и по крайней мере одно из них было написано в Лланкарване, последнем из пристанищ Карадога13.

Самая ранняя рукопись, содержащая эти жития, датирована временем после 1200 года; она находится в Британской бибилотеке и известна под названием «Cotton Ms. Vespasian A. xiv». Предполагается, что она была написана в Монмуте, и многие из содержащихся в них житий имеют южноваллийское происхождение14. География событий, отраженных в житиях святых, приурочена к границам земель, принадлежавших церквам, освященным во имя конкретного святого. Споры из-за земель, принадлежавших той или иной церкви, играли существенную роль в повседневной жизни Южного Уэльса того времени. Изображение Артура в этих «Житиях» существенно отличается от того, каким он предстает нам в других ранних валлийских источниках: Артура сопровождают Кай и Бедвир, его спутники по самым ранним из преданий, и он изображается в качестве местного короля или тирана, которого необходимо победить святому, чтобы приобрести землю. Из «Житий» следует, что как персонаж Артур исключительным образом выполняет роль противника святого и за исключением этой функции ничем не выделяется, хотя некоторые элементы предполагают наличие ранее существовавшего предания. Аналогичную роль в житиях некоторых других святых выполняет Маэлгун Гвинедд, исторический король, правивший в VI веке в Северном Уэльсе. Авторы этих житий, видимо, знали о существовании Маэлгуна Гвинедда из хроник, подобных «О погибели» Гильды, однако откуда им стало известно об Артуре? В написанной на эту тему великолепной статье Джефф Райдер проясняет ситуацию следующим образом:

Шесть «Валлийских житий», в которых появляется Артур, возможно... связаны с норманнским завоеванием и продвижением в Уэльс между 1067-ми 1135 годом и представляют собой результат внезапного и бурного роста историографической деятельности, вызванной этой экспансией; и мы можем заключить, что когда ученые конца XI и начала XII столетия обратились к изучению доступных им письменных и устных источников по истории Британ-нии, одним из первых они обнаружили там Артура15.

Артур не только изображен в житиях как король (эта подробность отсутствует в ранних валлийских источниках), он предстает там в качестве короля Британнии; каковое название при жизни святых прилагалось только к Уэльсу, а не всей Британии, или Бретани.

Гальфрид бесспорно знал о существовании агиографической школы с центром в Лландаве и Лланкарване, о чем свидетельствуют упоминания в тексте его «Истории» южноваллийских святых и Карадога в эпилоге к ней. Не в «Житиях» ли этих святых наткнулся он на материал, вдохновивший его на создание фигуры Артура, короля всея Британнии? Джефф Райдер в этой связи отмечает два очень важных факта:

В общем, из тех «Житий», в которых присутствует Артур, следуют два вывода. Во-первых, создание артуровс-кой литературной традиции в XII веке получило свой начальный толчок от сильной англо-норманнской и камбро-норманнской историографической реакции на норманнскую оккупацию Англии и Уэльса: ответственность за возникновение артуровского цикла в известной степени (более чем на ком-либо другом) лежит на Вильгельме Завоевателе. Во-вторых, Гальфрид Монмутский ни в коем случае не был изобретателем фигуры Артура, и только придал прежде отсутствовавшие форму и определение уже существовавшей, достаточно пластичной и текучей персоне16.

Однако если повести об Артуре и была свойственна некая неопределенность, то персоне его все-таки не была присуща та расплывчатость, в которую нас так часто пытаются заставить поверить.

«История бриттов»

«История бриттов» представляет собой компиляцию местных преданий, собранных более чем из тридцати различных манускриптов. Хотя в различных рукописях, по сути дела, содержится основной базовый материал, в каждом конкретном случае существуют собственные прибавления к ним и различия в текстах17. Общепризнано, что большая часть материалов была собрана воедино ок. 830 года н.э. и весь труд часто приписывается самому знаменитому из редакторов этого труда Неннию (писавшему в первой половине IX века), хотя он являлся всего лишь одним из редакторов, чьи имена присутствуют в различных рукописях18. В своем введении он заявляет: «Посему я свалил в одну кучу все, что мне удалось найти в анналах римлян и хрониках Святых Отцов, и в писаниях ирландских и английских, а также в преданиях наших предков»19.

Ненний называет некоторые из использованных им источников «Книга св. Германа» и «Книга св. Патрика», однако происхождение внушительной доли материала проследить невозможно, и потому возраст его и подлинность остаются неопределенными. В хронике идет речь о происхождении бриттов, вторжении римлян и последовавшим усобицам между уэльсцами, пиктами, скоттами и саксами. Отношение к Артуру имеют два отрывка: во-первых, знаменитый список сражений Артура, который будет подробно разобран в главе 6; и во-вторых, часть, носящая у специалистов название «Mirabilia» (лат. «Чудесное»), в которой речь идет о чудесах Уэльса и содержится несколько весьма ранних относящихся к Артуру преданий. Приведенный ниже отрывок позволяет заключить, что предание, к 830 году уже видевшее в Артуре полулегендарного героя, локализовало его в Южном Уэльсе.

§73. Еще есть одно диво в области, которая называется Буилт; там находится груда камней и поверх этой груды поставлен камень со следами собачьих лап. Когда воин Артур охотился за Турх Труйт Кавалом (великим вепрем Труйтом), пес его оставил свой след на камне, и потом Артур сложил груду камней, а поверх нее поставил камень со следом своей собаки, который зовется Кэрн Ка-вал. Люди приходят и забирают камень на день и на ночь, однако утром он оказывается наверху груды камней»20.

Местность эта была идентифицирована как керн, давший свое название Корн Гаффаллт, горе, поднимающейся на четыре с половиной сотни метров над верховьями реки Уай в Северном Брекнокшире, между Райадером и Буилт Веллс. Еще три присутствующих в «Mirabilia» чуда, относящиеся к обладающим фантастическими свойствами озерам, как уже отмечалось выше, были упомянуты Гальфридом в его «Истории».

«Historia Brittonum» является самым ранним историческим трудом, на страницах которого упоминается Артур, и самая старая из версий текста присутствует в хранящемся в Британской библиотеке манускрипте, известном под названием Harleian MS 3859. В этом бесценном манускрипте содержится наиболее раннее и полное собрание исторических материалов, касающихся Уэльса, каким он был до норманнского вторжения, а также ряд валлийских генеалогий, которыми, как мы уже видели, Гальфрид мог пользоваться при создании перечня лиц, присутствовавших на коронации Артура. Сама рукопись датирована не ранее чем ок. 1100 года, однако сам текст относится к существенно более ранней поре: «История бриттов» датируется временем ок. 830 года, валлийские генеалогии — ок. 950 года; такой же возраст имеет и следующий источник, которого мы сейчас коротко коснемся, — «Летописи Уэльса».

«Летописи Уэльса»

Эти анналы (иногда более точно именуемые «Валлийские анналы» были написаны ок. 950 года и состоят из крайне коротких записей, касающихся истории Уэльса и нескольких важных событий, происшедших за его пределами. Анналы выстроены по сокращениям «an» (то есть «anno, в году таком-то») для каждого года (всего их 454), а все десятые годы отмечены римской цифрой («I», «И» и т. д.). Некоторые из годов имеют небольшую историческую справку, в то время как остальные комментариев не имеют. Одной из проблем здесь является то, что первое из «an» не снабжено никакой записью, что делает неопределенной дату начала отсчета; тем не менее ученые установили, что датой этой является 444 год, плюс-минус один год — что дает нам вполне приемлемую ошибку.

Невзирая на некоторую неопределенность, «Анналы» считаются одним из основных источников исторического толкования истории раннесредневекового Уэльса. Артур здесь упоминается дважды: по поводу битвы при Бадоне и его сражения с Медродом при Камлане — см. соответственно главы 6 и 8.

Творчество бардов

§62. Тогда прославился своими стихами Талхаэрн Тад Авен; и Анейрин, и Талиесин, и Блухбард, и Киан, звавшийся Гуеинт Гуаут, были также знамениты стихами на языке бриттов21.

Приведенная выше цитата из «Истории бриттов» является самым ранним упоминанием валлийских бардов, складывавших стихи в VI веке. До нас дошли сочинения двоих из упомянутых выше авторов — Анейрина и Талиесина, и оба они касаются жизни Артура.

Хотя любая точность в данном случае невозможна, считается, что валлийская поэзия была впервые записана ок. середины IX столетия, хотя самые ранние из дошедших до нас рукописей были написаны на 400 лет позже. Гильда Премудрый (ок. 540) уничижительным тоном отзывается о безымянных валлийских бардах, воспевавших его современника Маэлгуна Гвинедда: «Ваши возбужденные уши не слышат хвалы Господу... только пустые похвалы себе из уст преступников, скрежещущие словно вопли мелких торгашей, — а рты набиты ложью и слюной, брызжущей на рядом стоящих»22. Как священнослужитель он возражает против того, что они превозносят земных королей словами, с его точки зрения подобающими только Царю Небесному.

Но именно такие поэты породили подлинно героические предания, сохранили память о битвах, событиях и героях своего времени в великих песнях и поэмах; воспевая победы и поражения, они сопровождали княжеские дружины, увековечивая имена великих воителей, сраженных в тогдашних нескончаемых битвах, — героев, до последней капли крови защищавших избранных ими владык и королей, отбрасывавших назад превосходившего числом противника, сокрушавших стены вражеских щитов, прорубавших улицы и переулки в чужих ратях. Таким был идеал воинственного общества VI столетия. Именно в подобного рода поэме, приписываемой упомянутому выше Анейрину, зафиксировано одно из наиболее важных и, возможно, самых ранних упоминаний Артура.

«Книга Анейрина»

Этот манускрипт содержит одну из наиболее значительных среди дошедших до нас ранних валлийских поэм, носящую название «И Гододдин» (Y Gododdin). В поэме описывается катастрофический для героев набег на местность, называющуюся Катраэт, предпринятый Миниддом Миннид-догом и его людьми, из которого вернулись живыми только трое. Само сражение можно датировать примерно 600 годом, место его, однако, остается неясным вопреки настойчивому желанию ученых идентифицировать Катраэт с Каттериком (Йоркшир)23. Относящийся к Артуру пассаж сообщает нам не слишком много, помимо того, что в нем видели великого воина, которому некий Гварддур не годился в подметки:

«Книга Анейрина» была датирована примерно 1275 годом и является единственным источником, содержащим текст «И Гододдин» и четырех других коротких стихотворений, известных под общим названием «Горханау» (Gorchanau)24. Рукопись содержит два различных варианта поэмы, записанные двумя различными почерками и известными как А и Б. Версия А датирована примерно 1100 годом и является более длинной; вариант Б короче, однако производит впечатление куда более древнего и восходящего, возможно, к IX веку. Обе версии воспроизводят в основе своей один и тот же сюжет. Почерком писца, записавшего вариант В, также скопирован другой старый валлийский манускрипт, «История Груфудда ап Кинан», правителя Гвинедда, скончавшегося в 1137 году23. Свидетельство это позволило предположить, что переписчик «Книги Анейрина» был связан с династией Гвинедда и рукопись была написана им в одном из двух значительных в то время монастырей Северного Уэльса: либо в Басингверке, либо в Аберконви26. Упоминание в тексте Артура, если оно является современным самой ранней версии поэмы, представляет собой самое первое упоминание нашего героя в мировой литературе.

«Книга Талиесина»

Эта средневековая рукопись, датированная временем после 1325 года, содержит ряд самых ранних и трудно толкуемых произведений валлийской поэзии, и полному переводу ее содержания еще предстоит появиться на свет. Некоторые из стихотворений, как оказалось, были составлены в XII веке, однако другие восходят к X веку или даже еще более ранним временам27. Артур упоминается в пяти различных произведениях, хотя фактически ему посвящено только одно стихотворение. Оно носит название «Трофеи Аннуна» (Preiddeu Annwn) и рассказывает о том, как Артур вместе со своими людьми переплывает море в своей лодке Придвен, направляясь в место, носящее название Аннун. Целью путешествия является похищение магического котла, однако последняя строка нескольких строф(«кроме семерых, никто не вернулся назад»28) предполагает, что не все сложилось в соответствии с планом. В поэме упоминаются многочисленные волшебные объекты, например вырастающие из моря стеклянные башни и окаймленные жемчугами волшебные котлы, что вкупе с неясным и трудным языком делает ее одним из самых загадочных источников артурианы.

Кроме того, Артур появляется в «Книге Талиесина» еще несколько раз: