Печать Тора

— Всё должно получиться, — успокоила я. — Мы так часто и подробно всё обсуждали. Каждый из нас знает свою роль.

— Через пятнадцать минут Сельма последует за вами, тоже навестит Сибилл, а затем будет ждать рядом с дверью, — продолжил уверенно Адам, как будто, если он ещё раз повторит план, это его успокоит.

— Как только Морлемы появятся, ты пройдёшь через дверь и поможешь Сельме благополучно вернуться в Шёнефельде, — сказал Этьен, который под своей беспорядочной копной светлых волос был по меньшей мере таким же бледным, как Лоренц. — Мы останемся ещё в наших укрытиях и будем наблюдать, в каком направлении исчезнут Морлемы.

— Именно, — подтвердил Адам. — Будем постоянно поддерживать контакт, и только когда Торин подаст вам сигнал, вы вернётесь через проход у Сибилл.

— Всё будет хорошо, — успокоила я. — Если нам не повезёт, то Морлемы не появятся, и вся подготовка была напрасной.

— Я в это не верю, — ответил мрачно Адам. Затем посмотрел на часы. — Вам пора.

Лоренц кивнул и ещё раз крепко обнял Этьена.

— Удачи, — пожелала я, а затем они с серьёзным выражением лица вышли на улицу.

Уже вечерело и потихоньку начинало темнеть. Выпало много снега, погрузив город в белый цвет Рождества.

Адам запер за ними дверь и посмотрел на часы.

— Я всё ещё не могу поверить в то, что мы действительно это делаем.

— Это не опасно, — стоически повторила я. — Мы уже разыграли все возможные ситуации. Даже Торин, в конце концов, одобрил план.

— После того, как мы кардинально его изменили, — напомнил Адам. — И только потому, что Ширли рьяно встала на твою защиту и каким-то образом обвела Торина вокруг пальца.

Я ухмыльнулась, когда одевала куртку и накидывала на плечи рюкзак.

— Ты же знаешь, что Ширли всегда смотрит на такие вещи прагматично.

Адам вздохнул.

— Надеюсь, вы окажетесь правы, и мои опасения беспочвенны, — он одел свою кожаную куртку и натянул на голову шапку. — Я пойду сейчас вперёд. Ты последуешь за мной через пять минут. Если там что-то не так, я предупрежу тебя, и ты пройдёшь мимо туристического бюро госпожи Трудиг и направишься к бабушке в Каменный переулок. Без тебя не будет никаких Морлемов, а без Морлемов никакой опасности, ясно? — он строго посмотрел на меня, и только когда я кивнула, он в последний раз нежно чмокнув меня в губы, вышел из дома в Глиняном переулке.

Ровно через пять минут я ещё раз проверила, что мой кинжал из раниума хорошо спрятан на теле, затем одела шапку и последовала за Адамом. Пока шла по заснеженным улицам, засунув руки глубоко в карманы куртки, чтобы они не мёрзли на морозе, я ещё раз напомнила себе, зачем всё это делаю.

После исчезновения Лидии я была решительно настроена сделать хоть что-то, чтобы вернуть её. Возможно, это решение ослабело бы спустя несколько дней после того, как Адам и Торин не переставая уговаривали меня, пытаясь убедить, что это не верный путь. И я поддалась бы их убеждениям сделать что-то менее опасное. Но когда я на следующий день после исчезновения Лидии встретила в доме в Каменном переулке бабушку и Леандро и увидела отчаяние в их измученных лицах, я поняла, что не могу свернуть с выбранного мной пути. Другого выхода не было.

Леандро понадобилось несколько дней, прежде чем он вообще смог снова со мной заговорить. Он закрылся в своей комнате в Каменном переулке, никого не желая видеть и ни с кем говорить.

С Жизель и Филиппом никто из нас не смог связаться, и это ещё больше обременяло Леандро. На третий день я пошла к нему, села рядом и рассказала всё, что узнала от Гюнтера Блюм о печати Тора и тайном обществе, к которому, по-видимому, принадлежал и Филипп. Затем рассказала ему также о плане, который лелеяла и с помощью которого надеялась выяснить, где прячется Бальтазар.

Когда я закончила, Леандро ещё некоторое время молча на меня смотрел, затем встал и в его взгляде я увидела такой гнев, который был слишком хорошо мне знаком.

— Независимо от того, что ты собираешься предпринять против этого преступника, — сказал он ледяным голосом, — я в деле.

Было похоже на то, будто я своими словами указала Леандро путь, и он смог преодолеть шок. Так же, как и я, он теперь направлял свой гнев и отчаяние в подготовку нашего плана. Он изучил карты, в поисках подходящих укрытий, чтобы спрятаться в окрестностях рядом с Сибиллами.

Нам нужны были такие места, откуда можно было следить за окрестностями, чтобы точно определить, из какого направления появятся Морлемы и куда потом улетят.

Он все уши прожужжал Ленноксу, что лучше всего сможет одолеть Морлемов, если будет сражаться с ними с помощью стрел и лука. Но для этого ему нужны наконечники стрел из раниума. Но даже Рамон и Леннокс не смогли достать так быстро такие необычные вещи.

Неторопливо, будто собираюсь этим ранним вечером кое-что сделать для предстоящего первого воскресенья Адвента, я свернула на рыночную площадь и прогулочным шагом прошла мимо пешеходов к туристическому агентству госпожи Трдуиг.

Даже если до сих пор я всегда была сосредоточенной и пыталась отогнать все сомнения, теперь я явно почувствовала, как растёт возбуждение. Про себя я надеялась, что всё действительно пройдёт по плану, как я всегда всех уверенно заверяла.

— Привет Сельма, — удивилась госпожа Трудиг, когда я вошла в туристическое агентство.

Она сидела за своим письменным столом, и на ней была одета захватывающая, переливающиеся кофта, которая незаметно отвлекала от её полноты. Она, нахмурившись, посмотрела на меня.

У меня возникло подозрение, что ей может показаться странным, что после Лоренца, Этьена и Адама появилась и я. Две пожилые дамы стояли возле стойки с проспектами о тропических круизах и дружелюбно мне кивнули, когда я подходила к госпоже Трудиг.

— Здравствуйте, госпожа Трудиг, — ответила я на приветствие.

— Куда ты собралась направиться сегодня? — спросила она, складывая несколько проспектов на своём столе.

— К Сибиллам, — ответила я тихо, потому что не знала, являются ли две дамы, как раз разговаривающие о карибском круизе, магам или нет.

— Ага, значит тоже к Сибиллам, — ответила тихо госпожа Трудиг.

С одной стороны это подтвердило моё подозрение о том, что обе дамы не являются магическими гражданами, а с другой явно показало, что госпожа Трудиг и впрямь считает странным, что ей опять нужно послать кого-то к Сибиллам.

— Скоро будет выпускной бал, — сразу сообразила я, что сказать. — Очень сложно решить, с кем туда пойти, а с кем лучше не стоит. Мне срочно нужен совет, да и не только мне.

Госпожа Трудиг одно мгновение задумчиво на меня смотрела.

— Значит выпускной бал, — наконец протянула она, так, будто только что прозрела. На её губах появилась улыбка. — Конечно. Я уже удивлялась, кому только сегодня не нужно к Сибиллам.

— Да именно выпускной бал, — повторила я, когда госпожа Трудиг взяла деньги, а затем провела меня в заднюю комнату к двери под номером 27 и пожелала удачи в принятии решения. Наше поведение действительно было настолько подозрительным? В конченом итоге через эту дверь прошли только Лоренц, Этьен, Адам и я.

Чтобы не привлекать внимания, другие специально прошли через проход в доме родителей Адама. Мы выбрали день для нашей миссии, когда родители Адама уехали в Австралию, чтобы изучить возможности расширения бизнеса на этом континенте.

Когда госпожа Трудиг снова исчезал в своём туристическом агентстве, я прошла через дверь и вскоре оказалась на зелёном лугу. Передо мной стоял выпуклый, загадочный и хрупкий цветочный дом Сибилл. Вопреки статике он был похож на цветочный кокон, от которого исходил соблазнительный запах роз и сирени.

Внимательно осмотревшись, я увидела, что я не одна. Передо мной стояли две молодые девушки, которые о чем-то шептались и, кажется, ждали, когда освободится дом Сибилл.

Я встала за ними в надежде, что они быстро зайдут и также быстро исчезнут. Что, если Морлемы, которых я приманю, похитят этих девушек?

Я нервно огляделась и уставилась на ясное небо.

Мне хотелось прекратить страдания, а не вызывать новые.

Я решила оповестить Адама. Он прятался где-то недалеко и внимательно следил за всем.

«Что мне делать с гражданскими?» — нерешительно спросила я.

«Подожди еще», — спокойно и сосредоточенно ответил он. «До сих пор Морлемам нужно было несколько часов, чтобы оказаться рядом с тобой. Они появляются издалека, и, чтобы добраться, им нужно время. Веди себя спокойно и не привлекай внимания. Ты посещаешь Сибилл, как делают многие девушки. Играй свою роль, как договаривались. Если я замечу что-то необычное, мы сразу же прекратим операцию.»

Словно в подтверждение слов Адама, кокон открылся и кто-то, спотыкаясь, выбрался наружу из переплетения цветков. Я до сих пор хорошо помнила ощущение дурмана, когда давным-давно была здесь с Лоренцом в последний раз.

Внутри кокона царила прямо-таки одурманивающая атмосфера, будь то аромат цветков или волшебство, окружавшее Сибилл. Я могла лишь надеяться, что не увижу перед собой Морлемов, когда покину кокон.

Наверное, я пойду им навстречу шатаясь также, как этот мужчина, который все еще одурманенный, спотыкаясь шёл по лужайке. Он был маленького роста и казался очень молодым. У него были узкие, опущенные плечи, и выглядел он так, как будто никогда не занимался спортом.

Подождите-ка. Он показался мне знакомым. Задержав на нем взгляд, я удивленно вскрикнула. Это был профессор Нёлль, который с красными щеками, стеклянным взглядом и спутанными волосами жадно хватал ртом воздух. Понадобилось некоторое время, пока он понял, где находится. Его сознание постепенно стало проясняться, он выпрямился, поправил волосы и одежду.

Обе девушки прошли мимо него в кокон, после чего дверь из вьющихся лоз закрылась за ними.

Мне очень захотелось стать невидимой, но я стояла одна у всех на виду, посреди лужайки, между профессором Нёллем и дверью к турбюро госпожи Трудиг, находившейся в стволе огромного дерева.

Когда он обнаружил меня, его лицо превратилось в гневную маску, и я поняла, что он меня узнал.

«Спокойно», — суфлировал Адам, прочитав мои панические мысли. «Дружелюбно поприветствуй Нёлля и сделай вид, что его присутствие здесь не кажется тебе странным. У него тоже есть свои проблемы, и он хочет найти решение у Сибилл. Смотри ему в глаза, не провоцируй. Это ты можешь сделать на следующей неделе в Тенненбоде.»

Я кивнула и попыталась избавиться от мысли о том, что я ничего не имела бы против, если бы именно сейчас появились Морлемы и, наконец, устранили из моей жизни профессора Нёлля.

Но Морлемы не появились, а профессор Нёлль медленно направился ко мне. Я последовала совету Адама, поприветствовала его, не поднимая взгляда, а затем, как будто так и надо, пошла к входу в кокон, чтобы дождаться, когда обе девушки получат своё пророчество. Я посчитала, что сыграла роль отлично. Уже давно я не прятала свой гнев на кого-то так хорошо. Но сейчас у меня действительно были совершенно другие заботы.

Как раз, когда я хотела пройти мимо профессора Нёлль, он неожиданно сделал шаг вправо, и внезапно оказался прямо передо мной.

Я резко остановилась и обалдело посмотрела на него.

— Чего-то хотите? — спросила я скорее машинально, чем вежливо.

Что ему от меня надо? Я ведь серьёзно хотела не обращать внимание на то, что профессор пошёл к гадалкам, чтобы предсказать своё будущее. Что он вообще ожидает от своего будущего? Он всю оставшуюся жизнь будет преподавать в Тенненбоде и мучить первокурсников уборкой навоза в драконьих стойлах. Даже я могла бы предсказать ему это, не делая остановки в царстве грёз.

Или может он ищет любовь всей своей жизни? Эта мысль показалась мне очень нелепой. Профессор Нёлль в качестве нежного любовника? Что ж, может женщина действительно сделает его более обходительным человеком. Я бы ничего против не имела.

— Что тебе здесь нужно? — прошипел он враждебно. Значит превращения в его переполненную любовью противоположность ещё не произошло. — Ты что, преследовала меня?

— Ни в коем случае, — возмутилась я, и это негодование не было разыграно. — Я хотела посетить Сибилл. Это ведь не запрещается, верно? И мне нет дела до того, что делаете здесь вы, — я равнодушно ответила на его взгляд и почувствовала, как он действительно попытался проникнуть в мои мысли, чтобы выяснить, что привело меня сюда.

Я быстро закрыла свой разум и какое-то время наслаждалась тем, как профессор Нёлль изо всех сил пытается преодолеть мой барьер. Обычно я не стала бы колебаться и использовала возможность, чтобы проникнуть в его мысли. Получить какую-нибудь информацию о его отце Гюнтере Блюме было бы неплохо. Но мы выполняли задание, а я понятия не имела, насколько силён разум профессора Нёлля. Я не могла рисковать, чтобы он узнал, почему я действительно здесь.

— Вы что-то хотели? — притворно спросила я, когда он со слегка покрасневшим лбом смотрел мне в глаза.

К счастью, как раз в этот момент открылся кокон, и обе девушки, хихикая, вышли из него.

— Я должна идти, моя очередь, — быстро сказала я, используя возможность, чтобы пройти мимо профессора Нёлль.

Чуть не попала в переделку. Я не стала оглядываться, поспешив в кокон Сибилл, а лишь вздохнула от облегчения, когда дверь за мной закрылась. Надеюсь, профессор Нёлль исчезнет, когда я выйду из кокона. Согласно нашим расчётам, тогда начнётся время, когда в любой момент могут появиться Морлемы.

Почему мне так не повезло. Как раз в тот момент, когда я меньше всего этого ожидала, мне навстречу вышел профессор Нёлль. Я снова открыла свой разум, чтобы слышать сообщения Адама.

«Повезло тебе», — как раз в этот момент констатировал Адам. «Нёлль прямо сейчас прошёл через дверь в Шёнефельде. Теперь попытайся продлить своё пребывание у Сибилл как можно дольше.»

В этот момент раздался звонкий смех, и я заметила присутствие Сибилл. И не только. Я увидела всё, что меня окружало, и удивлённо подняла взгляд. На обтянутых шёлком кушетках в полутьме покоились пять полных дам.

Их густые волосы, украшенные яркими бутонами, покрывали округлые плечи. На них были надеты широкие платья из бархата, закреплённые золотыми застёжками. Всё напоминало старую картину; маленькие столики, стонущие под наполненными до краёв чашами с фруктами, цветущие лозы, которые по всей маленькой комнате свисали с потолка или, казалось, росли из него.

— Привет, — тихо и удивлённо сказала я, потому что всё внезапно напомнило мне последний раз, когда я была здесь.

До этого момента посещение Сибилл было лишь пунктом в моём плане, который я хотела закончить, чтобы приступить к следующему. Я даже не задумывалась о том, что хочу спросить у Сибилл, настолько это казалось мне несущественным.

За последние месяцы бабушка и святые девы постоянно искали след Бальтазара или его матери в царстве грёз. Если бы там была какая-то зацепка, они бы её заметили, поэтому не было необходимости посещать Сибилл, чтобы получить какие-то расплывчатые подсказки.

Однако в этот момент я поняла, что, возможно, постаралась забыть, какое значение имел мой последний визит к полным дамам. Полученное от них пророчество направило мою жизнь в другое русло, и я боялась, что они могут сказать что-нибудь, и это снова перевернёт мой мир с ног на голову.

— Добро пожаловать входи,

мудрые речи от нас прими.

Их звонкие голоса искрились жизнерадостностью, и я последовала их приглашению и сделала несколько шагов к кушеткам.

— Сельма фон Норденах,

мы внемлем тебе и готовы ответить.

Печаль в сердце, вопрос на устах,

твою боль и страданья смогли мы заметить.

Я кивнула, совсем не удивляясь, что Сибиллы знали, кто я такая и как себя чувствую. Хотя «Хроника короны» не упоминала о текущих событиях, новости распространились везде благодаря подробному репортажу «Красного мстителя».

— Мою сестру похитили Морлемы, а предсказание насчёт смерти и опасности, сбылись не один раз, — мрачно сказала я.

Однако исчезновение моей сестры, казалось, совсем не интересует Сибилл. Они с любопытством меня разглядывали и шептали:

— В царство мёртвых ты спустилась,

известия об этом дошли до нас.

Расскажи, как назад воротилась,

о потерянных душах, любимых,

по которым мы так скучаем сейчас.

— Тут нечего рассказывать, — ответила я, удивляясь, что они так хорошо обо всём осведомлены. — Что меня сейчас интересует больше всего, это где прячется Бальтазар и что такое Печать Тора. Вы что-нибудь об этом знаете?

Одна из Сибилл немного выпрямилась и поправила густой локон на круглом плече.

Шесть героев объединила печать,

сердце полное мужества, страх не смог их сковать.

Справедливость хотели восстановить,

но враг был силён, смог их сломить.

Смерть пришла быстро и без пощады,

разделила в предательстве, построив преграды.

В поисках шестой печати, которая бы дверь открыла,

объединиться хотят и восстать с новой силой.

Возможно, их успех ожидает,

но не забудь, мир непрочен,

опасность везде поспевает.

Я растерянно посмотрела на Сибилл.

— Шестая печать, — задумчиво прошептала я, пытаясь понять их слова.

Но у меня не было возможности поразмышлять над этим дольше, потому что Сибиллы неожиданно встали. Их одежды спадали вниз широкими складками, прикрывая пышные тела, и внезапно запах цветов усилился и одурманил меня.

Тяжёлый, сладкий туман вокруг меня, казалось, даже распространяется в голове, и я почувствовала, как начала нежно улыбаться и в монотонном ритме двигаться туда-сюда.

В том же ритме, что звучал у меня в ушах, Сибиллы шли ко мне, медленно, словно это было шествие. Они удивительным образом были похожи, не только своими жестами, но и внешне. На них была надета одинаковая одежда и сделана одинаковая причёска. Только их лица немного отличались друг от друга.

Затем они начали тихо напевать, нежно и настойчиво, в гипнотизирующем ритме.

Как я поняла, это была чарующая песня, расслабляющее монотонное песнопение, которое совершенно внезапно застало меня врасплох. Мне казалось это странным, но ощущения были заманчиво хорошими. Их мелодия успокоила меня, прогнала беспокойство из моих мыслей и невероятное давление по поводу того, что эта миссия должна быть успешной. Внезапно в песнопении снова появились слова, постоянно повторяющийся стих:

— Сельмы фон Норденах, пленница боли,

иди к нам, сердце излечим, если позволишь.

Забудь о заботах в нашем кругу,

будь нам сестрой, услышь эту мольбу.

Я почувствовала, что в какой-то момент встала и мечтательно посмотрела на Сибилл, которые, держась за руки, водили вокруг меня хоровод и продолжали распевать стих под приятную мелодию. Снова и снова. Перед глазами появились феи и смешались с цветочными снами.

Было бы славно, оставаться в этом состоянии, между цветов и этим чарующим запахом, который изгнал все проблемы из сердца. Одна из Сибилл внезапно протянула руку, и я почти была готова вложить в неё свою и начать раскачиваться в ритме мелодии.

«Сельма», — внезапно услышала я резкий голос в голове. Это Адам, пронзила меня жгучая мысль. Его голос звучал нетерпеливо, что могло означать только одно: он уже звал меня несколько раз, а я не реагировала. Чёрт, что я вообще здесь делаю?

— Что такое? — ответила я вяло.

Песнопение Сибилл усилилось, как будто они хотели побороть голос Адама.

«Сельма, проваливай, наконец из этого дома!» — крикнул он строго и с примесью отчаяния в голосе, которое окончательно меня вспугнуло. — «Если ты в течение трёх секунд не окажешься за дверью, я зайду и выскажу Сибиллам свой мнение, даже если навлеку на себя недовольство всего Объединённого Магического Союза, потому что оскорблю их талисман.»

«Хорошо, хорошо», — ответила я, всё ещё сонная от всех этих впечатлений вокруг.

Я высвобождалась из оцепенения, словно из липкого сиропа, пытаясь сосредоточиться и побороть тяжесть в голове.

— Спасибо большое за щедрое предложение, — обратилась я к Сибиллам после длинной паузы. — Но, к сожалению, я не могу присоединиться к вам, по крайней мере не сегодня. У меня ещё есть планы.

Прежде чем они успели запротестовать, я наклонилась и проскользнула между их рук. Как по команде, дверь передо мной открылась, и я, спотыкаясь, вышла на луг, одурманенная сладким запахом и чарующими сценами.

Я сделала глубокий вдох и попыталась собраться с мыслями. Как только я могла позволить так себя отвлечь? Если об этом узнает бабушка, то заставит начать обучение на духовного странника с самого начала.

Когда я постепенно приходила в себя и задавалась вопросом, сколько прошло времени, пока Сибиллы меня гипнотизировали, потому что иначе описать то, что они со мной сделали, было нельзя.

В сказочном лесу, который окружал небольшую поляну, было уже темно, а над нами протянулось звёздное ночное небо. Дом Сибилл и огромное дерево с дверью в туристическое бюро госпожи Трудиг находились в тени ночи. Мне стало ясно, что прошло не несколько минут. Должно быть я провела у Сибилл пару часов.

По крайней мере, в этом было кое-что хорошее. Я отлично скоротала время, до сих пор мой план работал. Дом Сибилл был теперь закрыт и больше сюда не придут непричастные к делу свидетели, чтобы воспользоваться их услугами. Я прошла прогулочным шагом несколько шагов к краю поляны, и тут внезапно услышала голос Торина. «Проклятые Морлемы летят. Леннокс и Лиана видели их. Шоу начинается.»

Ветер и земля

Слова Торина окончательно разбудили меня. По телу пробежал холодок, а внутрь закрался страх. Когда мы планировали эту операцию, все казалось логичным и понятным.

Но теперь появление Морлемов стало действительностью, а исходящая от них опасность стала близкой и реальной. До сих пор они появлялись внезапно, но сегодня я сама спровоцировала нашу встречу. Значит, ответственность за последствия этого столкновения, тоже лежала на мне.

Я положила руку на рукоятку кинжала, который носила с собой, и посмотрела в ночную даль.

Я медленно направилась к двери, ведущей обратно в туристическое бюро госпожи Трудиг. Из дома Сибилл исходило слабое свечение. Листья многочисленных лоз светились изнутри, погружая поляну в мягкий, зеленый свет.

Как мы и договаривались, я заняла позицию рядом с дверью, в любой момент готовая открыть ее и зайти, чтобы укрыться от опасности. Я ждала сигнал от Адама, который должен был предупредить меня, как только Морлемы появятся на горизонте. Морлемы смогут своими глазами увидеть, что я исчезла, и будут вынуждены вернуться к хозяину ни с чем. Таков был план.

Я ждала, ждала, но ничего не происходило. Напряжение росло, я в любой момент рассчитывала получить сигнал и запрыгнуть внутрь. Я начала лихорадочно всматриваться в окрестности, уже испытывая сомнения. Все ли в порядке с Адамом? Может Морлемы раскусили наш план?

Почему ничего не происходит? Разве Морлемы не должны были уже давно быть здесь, после того как пересеклись с Ленноксом и Лианой? Я начала беспокойно переминаться с ноги на ноги и напряженно всматриваться в ночное небо.

Я не отваживалась проникнуть в мысли Адама, потому что должна была сосредоточить всё внимание здесь, на месте.

«Что случилось? Где они?» — в конце концов спросила я Адама, снова обводя взглядом верхушки деревьев. Адам был где-то там, наверху, под защитой заклинания.

«Я ничего не вижу», — ответил Адам с явным напряжением в голосе. «Черт, где они застряли? Они же не могут раствориться в воздухе, Леннокс и Лиана видели их. Они совершенно уверены в этом.»

Нервничая, я смотрела наверх, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в темноте ночи.

Я прислушивалась к тонким колебаниям элементов, к ветру, а также проверила влажность ночи.

И вдруг я что-то почувствовала. Холод рядом со мной, холод и силу. Энергию, из которой я могла слышать ветер и землю.

Я резко застыла на месте. Они были здесь, совсем рядом и наблюдали за мной. Но я была так обеспокоена, что совсем не заметила их. Меня окружила зловещая угроза, и появилась она вовсе не из воздуха, как мы предполагали.

«Они здесь», — мысленно прошептала я Адаму. «Я их не вижу, но они где-то рядом. Наверное, спрятались среди деревьев.»

Некоторое время царила тишина, затем я почувствовала Адама совсем близко. Он смотрел моими глазами, ощущал то, что ощущала я.

«Пройди через дверь», — прошептал он, пытаясь подавить панику в голосе.

Медленно, словно это была обычная, скучная прогулка, чтобы насладиться теплотой ночи, я пошла к огромному дереву, в каре которого, была чугунная дверь, ведущая назад в Шенефельде. Мне нужно было исчезнуть, причем быстро.

«Иди спокойно и медленно», — сопровождал Адам мои шаги, в то время как мое сердце начало биться чаще. Совсем не просто выглядеть расслабленно и непринужденно, когда точно знаешь, что тебя окружает сотня хладнокровных убийц.

Всего пять метров до двери. Я уже даже ощущала холодную ручку в руке. Еще несколько шагов и все получится. План сработает, и Морлемы исчезнут ни с чем, показав нам дорогу до своего укрытия.

Осталось всего три метра. Сейчас дойду. Я уже протянула руку к ручке, как из ниоткуда вокруг меня вырос круг из тёмных теней. Вся поляна вдруг стала чёрной, а зелёного свечения больше не было видно.

Я испуганно ахнула, когда обнаружила их. Они стояли так близко друг к другу, что образовывали стену. Плечо к плечу на меня смотрело бесчисленное количество серебреных глаз, их пустой, голодный взгляд не знал пощады.

Я сразу бросилась вперёд и помчалась к двери. Всё случилось одновременно. Я обнажила кинжал, и вот они уже налетели на меня, схватили ледяной хваткой за руки и ноги. Я отбивалась, наносила удары кинжалом по морю из тёмных плащей и то и дело чувствовала, как попадаю в цель, и один из Морлемов рассыпается в пыль.

Внезапно появился Адам, как в трансе раздавая удары направо и налево. Элегантными и энергичными движениями он прокладывал себе дорогу ко мне.

Должен быть ещё другой способ держать их на расстояние. Холодные прикосновение их рук прожигали мне кожу. Я никак не могла избавиться от их холода.

Даже когда я убивала их, если вообще можно говорить об убийстве, когда речь идёт об этих полумёртвых существах, тело продолжало жечь ледяным огнём, ледяной холод не исчезал. И не только, он усиливался с каждым движением, проникал в конечности и постепенно замедлял мои движения.

Я сделала глубокий вдох, сосредоточилась на дыхание, а потом создала огромное количество огненных шаров над головой. Они горячо и ярко сияли, и Морлемы, шипя отступили. Однажды я уже держала их на расстояние с помощью огня. Видимо, он им не нравится, они даже боятся его.

Адам понял и сделал то же самое, он создал стену из огня вокруг себя и пробрался ко мне. Мы протянули огонь вокруг, который потрескивая, опалил траву у наших ног. Затем медленно двинулись к спасительной двери.

Морлемы знали, что мы собираемся сбежать. Один в отчаянии бросился в пламя, и, зашипев, огонь погас в том месте, даже если его плащ теперь горел ярким пламенем, а пронзительный крик, который он издавал, мог только свидетельствовать о сильной боли.

Его сосед последовал его примеру, и хриплый крик полумёртвого существа наполнил поляну. Я ошеломлённо смотрела на Морлемов, которые теперь все вместе бросились на нас, чтобы прорвать барьер из огня. Они были готовы сделать всё, даже уничтожить себя, только чтобы поймать меня.

Адам дёрнул меня за руку и дотащил последние несколько шагов до двери. Сразу сообразив, я перенесла пламя назад. Затем Адам открыл дверь и протолкнул меня через неё.

Я, задыхаясь, упала на пол, приземлившись на четвереньки в туристическом бюро госпожи Трудиг. Мои руки и ноги теперь горели как огонь в тех местах, где ко мне прикоснулись Морлемы. Боль всё глубже и глубже въедалась в мою плоть.

— Адам? — в отчаяние крикнула я, оглядываясь по сторонам.

Он стоял в открытой двери, держась за дверную раму и пытался пройти через неё.

Но два Морлема держали его за ноги и изо все силы тянули назад. Всё больше тёмных рук хватало его, и, несмотря на возрастающую боль, я встала и подняла руки. Это был просто абсурд. Я стояла между всеми этими дверями туристического бюро госпожи Трудиг, а через открытую дверь можно было смотреть прямо на лежащую позади нас преисподнюю.

Я сформировала огненный шар и бросила его в одного из Морлемов, который крепко держал Адама, пытаясь затащить его обратно в дверь. Он сердито посмотрел на меня и зашипел от боли, но не сдался.

Мои руки сформировали ещё один огненный шар и ещё один. В быстрой последовательности я бросала один шар за другим, в то время как Адам пинался и изо всех сил и подтягивался к дверной раме.

Громко закричав, Адам ещё раз оттолкнулся и прямо-таки запрыгнул в туристическое бюро. Как раз в этот момент передняя дверь открылась, и в комнату внезапно вошла госпожа Трудиг.

— Ради Бога, — закричала она и уставилась на нас, как мы, в покрытой сажей и порванной одежде, там стояли и лежали.

Морлемы шипели и ругались в открытой двери, видели нас и всё же не могли дотянуться.

Госпожа Трудиг снова закричала, затем тихо упала на пол, найдя спасение в обмороке.

— Нужно позвать её мужа, — сказала я дрожащим голосом и захлопнула дверь прямо перед носами Морлемов.

— Да, — простонал Адам и с трудом встал.

Под его порванным штанами из кожи вингтойбеля я видела огромные красные пятна на коже, изборождённые глубокими царапинами.

— И нам нужно как можно скорее к твоей бабушке, чтобы обработать раны.

— Эти раны опасны?

Я разглядывала багровые пятна на руках, на которых теперь начали появляться волдыри, как будто я обожглась. Боль была невыносимой. Мне хотелось кричать при каждом движении.

— Да, они очень опасны, — серьёзно ответил Адам. Он посмотрел на свои порванные брюки, а затем на кожаную куртку, которая клочьями свисала с его рук. — Потому что они не заживают самостоятельно. Нам нужны листья органзы, да побыстрее.

— А что с остальными? — спросила я.

— Они в безопасности, скрыты под защитным заклинанием, и до тех пор, пока никто из них не потеряет голову, Морлемы их не обнаружат. Им теперь нужно ждать, пока эти бестии смиряться с тем, что не смогли сегодня нас поймать и вернуться домой, — Адам на одно мгновение закрыл глаза и сделал глубокий вдох.

— Я предупредил Торина и твою бабушку. Мы встретимся с ней сейчас в ратуше, в её приёмной. Пошли, теперь нам нужно только позаботиться о ней, — Адам указал на госпожу Трудиг, которая лежала в коридоре, словно огромная переливающаяся конфетка и тихо храпела.

Незадолго до прибытия господина Трудига, его жена пришла в себя. Мы помогли ей встать и проводили к столу, где она села явно в полной растерянности. Вместо того, чтобы, как всегда, бодро болтать и задавать нам вопросы, она оставалась на удивление тихой и только смотрела на нас, странно нахмурившись.

Адам немного изменил её воспоминания, заставив забыть последние минуты. Просто на всякий случай. Нельзя было рисковать, что госпожа Трудиг больше не позволит нам пользоваться дверями. Когда мы убедились в том, что она чувствует себя более или менее нормально, мы попрощались и, в конце концов, покинули туристическое бюро.

Собрались тучи и начался лёгкий снегопад. На улицах было мало людей, потому что большинство магазинов уже закрылись. Бок о бок с Адамом мы прошмыгнули мимо рыночной площади и направились к ратуше.

Бабушка не особо обрадовалась, когда увидела, в каком мы с Адамом состоянии. По её серьёзному выражению лица я видела, что она не недооценивает ранения. Она сделала светло-зелёную пасту из листьев органзы и намазала ей наши обширные раны. Затем обмотала их бинтами и предписала носить целую неделю и, кроме того, каждый день приходить на перевязку.

Адам кивнул, потому что, видимо, ему уже был знаком с этой процедурой. Только я до сих пор понятия не имела, как сильно Морлемы могут нас ранить.

— Останется всего несколько шрамов, — утешил он, когда бабушка мыла своё оборудование.

— Таких, каких у тебя уже много, — ответила я, глядя на него с улыбкой.

Теперь, когда охлаждающие повязки, наконец, успокоили боль на руках и ногах, я снова могла улыбаться.

Я вспомнила тот момент, когда впервые увидела шрамы Адама, а также, что их вид сначала меня напугал. Но теперь у меня будут такие же, знак того, что я боролась с несправедливостью своими руками.

Адам кивнул. Но не улыбнулся в ответ, напряжённо проведя рукой по тёмным волосам.

— Нам пора возвращаться в Глиняный переулок. Мы договорились встретиться там.

— Я вам дам, возвращаться, — прервала его бабушка. — Прежде чем уйдёте, сначала подробно объясните, как могло так случиться, чтобы вы участвовали в битве с Морлемами. И это был не один Морлем, это я ясно вижу.

Я вздохнула, размышляя, сколько правды вынесет моя бабушка. Но потом вспомнила, что мы хотели быть честными и начала рассказывать историю с самого начала.

— Значит ты хочешь использовать себя, как приманку, — подозрительно сказала бабушка, когда я закончила. Затем посмотрела на меня широко распахнув глаза, в них лежала печаль. — Разве недостаточно, что они похитили Лидию?

— Я делаю это, чтобы спасти Лидию, и не только её. Это нужно, наконец, прекратить, — сразу ответила я. — Если у тебя есть какая-нибудь другая идея, тогда дай знать, но до сих пор никто ничего не предложил, и никто ничего не делает.

Бабушка выпрямила плечи.

— Я пытаюсь преуспеть в палате сенаторов и отменить реабилитацию Бальтазара. Кроме того, я пытаюсь поймать Густава Джонсона, как он вступает в контакт с Бальтазаром и я оказываю давление на Ладислава Энде, чтобы он, наконец, снова пустил в ход Чёрную гвардию, и адмирал мог начать охоту на Морлемов. Они прекрасно знают, что эти бестии снова появились. Однако Ладислав Энде также знает, что если официально признает возращение Морлемов, то его популярность будет измеряться тем, каких успехов он добился в борьбе с ними, поэтому он пытается избежать этого любой ценой. Это всё работа, которая продвигается не так быстро, и она не особо сенсационная, но будет иметь тот же эффект, что и сражение.

— Однозначно, — горько подтвердил Адам. — В палате сенаторов идёт борьба за власть. Это очевидно. Адмирал прекрасно знает, почему он не нужен. Но рано или поздно решение о том, что будет дальше с Чёрной гвардией, должно быть принято. Надеюсь, что адмирал до тех пор не потеряет голову. Он тоже знает, что Морлемы вернулись и не может смериться с тем, что ему не дают бороться с ними.

Бабушка медленно кивнула.

— Всё так и есть. Это фарс и свидетельство бессилия правительства. Даже если мне этого не хочется, всё же сейчас я должна поддерживать Ладислава Энде, потому что кажется, что на данный момент он наш единственный оплот против Бальтазра. Если он уступит, и у Густава Джонсана будет полная свобода, то очень скоро Бальтазар въедет в палату сенаторов, выбрав тот или иной способ.

— Я знаю, — мрачно ответила я. — Мне бы хотелось, чтобы у нас было больше поддержки. Разочаровывает тот факт, что Жизель и Филлип куда-то пропали и ни разу не дали о себе знать. Это как-то связано с тайным обществом, все что мы знаем на данный момент. А тебе что-нибудь известно о Печати Тора? Сибиллы рассказали мне какой-то странный стих, до того, как загипнотизировать, чтобы навсегда оставить у себя.

— Что? — бабушка аж возмущенно задохнулась. — Они хотели тебя удержать?

— Да, — ответила я. — Они так заинтересовались всей этой историей с царством мертвых, что хотели узнать больше. Они бы предпочли, если бы я сразу же переехала к ним. Хотели сделать меня своей сестрой. Ну вот, а когда мы спалили чуть ли не всю поляну, мне, кажется, они поменяли свое мнение.

— Эти коварные змеи, — выругалась бабушка. — Бездарные гадалки на кофейной гуще. В голове не укладывается, что они хотели сделать тебя одной из них.

— Им не удалось, — успокаивающе сказала я и попыталась вернуться к моему вопросу.

— Ты что-нибудь знаешь о Печати Тора? Мой отец был замешан в этом так же, как Филлип, Ким Гёрнер, человек по имени Вельф Боргерсон и Гюнтер Блюм из палаты сенаторов. Но их должно быть шестеро, сказали Сибиллы. Значит в этом тайном обществе не хватает еще кого-то.

— Я ничего не слышала о печати Тора, — нахмурившись, ответила бабушка. — И тебе не следует отвлекаться на это. Хотя эта история с Морлемами невероятно опасна, но я должна признать, она, возможно, сработает.

Я с триумфом улыбнулась Адаму.

— Я же говорила, что бабушка нас поддержит.

— Поговорим об этом позже, — коротко сказал он, и я заподозрила, что он был недоволен тем, как прошла операция.

— Погоди, — ответила бабушка. — Я не говорила, что поддерживаю тебя. Возможно, это и сработало, но сомневаюсь, что такой риск оправдан.

— В следующий раз будем знать, что Морлемов следует ждать не только с воздуха, но что они могут также появиться, пройдя по земле. Я не знала, что они проберутся через лес.

— В следующий раз? — с сомнением спросил Адам, и теперь я поняла, куда нас заведет дискуссия. Он громко втянул ноздрями воздух, чтобы успокоиться. — Мы подробно все обсудим с Торином и остальными, — Адам встал и кое-как надел на себя рваную куртку.

Бабушка перегородила ему дорогу.

— Прежде чем вы уйдете, я хочу, чтобы вы пообещали, что в следующий раз расскажете, если будете планировать такую операцию. Я знаю, что тебя бесполезно отговаривать, Сельма, но введите меня в курс дела. Я, наверняка, смогу дать вам тот или иной совет.

— Конечно, — Адам тут же кивнул. — Но я уверен, что в ближайшем времени таких операций не будет.

— Подожди-ка, — прервала я.

— Ладно уже, — он обнял меня и притянул к себе.

— Нет, — ответила я, высвобождаясь из его объятий, которыми он, очевидно, хотел меня успокоить. — Сначала нам нужно подождать и узнать, что выяснили наши друзья с наблюдательных пунктов. Если это полезная информация, тогда можем подумать о следующем шаге. Но нам нужно лучше подготовиться. Появляется сотня Морлемов, от которых я должна сбежать в короткий срок. Если бы мы знали, кто скрывается за фиолетовой дверью, то смогли бы лучше её использовать. В этот раз она не появилась.

Адам напряжённо на меня смотрел. Между его бровей образовалась глубокая морщинка, а его губы сжались в тонкую линию.

Моя бабушка тем временем энергично покачала головой.

— Я же уже говорила, вы, наверняка, случайно активировали уже существующую дверь. Двери не появляются из ничего. Это невозможно.

— Мы не ждём эту дверь, — ответила я. — Но знать, что в чрезвычайно ситуации она появиться, было бы большой поддержкой.

— Ладно, — бабушка кивнула. — Теперь немного отдохните, а я передам новости Корнеллю, затем проверю, что там с бедной госпожой Трудиг. Ей, наверняка, нужно что-то, чтобы успокоиться.

— Да, — ответила я. — Ей, без сомнения, нужны успокоительные.

— Разумеется, а ты, — она серьёзно посмотрела на меня, — со следующей недели продолжишь своё обучение на духовного странника. Я достаточно долго тебя щадила, и принимала оправдания. Ты должна быть сильной, и чем сильнее ты будешь, тем лучше для твоей безопасности.

Я какое-то время задумчиво смотрела на бабушку. Волей-неволей я должна была признать, что она права. Пришло время столкнуться со своими страхами. Я не могу позволить себе быть слабой.

— Хорошо, — протянула я. — Я приду.

— Отлично, — удовлетворённо сказала бабушка. Затем она потушила свет, и мы вместе вышли из ратуши.

— Сомнений нет, — сказал задумчиво Лоренц, сосредоточив внимание на большой карте, лежащей на столе в рабочей комнате. — Они появились из того же направления, куда потом исчезли, — он провёл пальцем по толстой длинной линии, которую нарисовал на карте. — Линия пересекает Северную Атлантику, а затем Карибский бассейн.

Дульса кивнула в подтверждение.

— Если связать скорость со временем, которое им потребовалось, чтобы появиться, тогда можно сделать грубое предположение, где находится укрытие.

— Нам нужно больше данных, чтобы более точно определить место, — сказал Леандро, обводя пальцем огромную территорию. — Всё ещё слишком приблизительно, чтобы ехать туда и начать поиски.

Он на одно мгновение закрыл глаза, и теперь отчётливо были видны тёмные круги под ними. Он почти больше не спал с тех пор, как мы вернулись с нашей операции. Каждую секунду он посвящал подведению итогов нашей встречи с Морлемами.

Лиана ходила по комнате и поливала корнесосы, в то время как рассвет начал, наконец, рассеивать темноту.

— Нам просто нужно вспомнить, из какого направления прилетели Морлемы, когда в первый раз напали рядом с Линкольнвиллем, тогда можно было бы провести ещё одну такую линию, и там, где линии пересекаются, должно находиться укрытие.

— Это хорошая идея, но тогда мы не ожидали их появления. И, по крайне мере, я, при всём желании, не могу сказать, откуда они прилетели, — ответила я, складывая вещи в сумку.

Было раннее утро ледяного декабрьского дня, и такое ощущение, будто Лоренц, Лиана, Дульса и Леандро уже в сотый раз за прошедшие дни размышляют над картой.

Меня сводило с ума то, что я не могла выходить с ними; к Сибиллам, чтобы искать следы, в Конкверу, куда Лиана часто направлялась, чтобы навестить двоюродную сестру Нелли или в Килеандрос, чтобы встретиться со святыми девами и Седони.

Я была заперта в Шёнефельде, и должна была прятаться под защитным заклинанием. И с каждым днём, который проводила здесь бездействуя, я становилась всё более раздражённой и обеспокоенной. Моя сестра исчезла, и эти неопределённость и беспокойство должны, наконец, прекратиться.

В довершении всего, я также заметила, что Адам из-за страха за мою безопасность колеблется и не хочет идти этим путём. Вместо того, чтобы оттачивать новый план, как вновь заманить Морлемов, чтобы собрать больше информации, он, казалось, делает всё, чтобы предотвратить его.

После того, как мы вернулись в Глиняный переулок и стали ждать, когда появятся остальные, он продолжал молчать. Сначала пришли Ширли и Торин, а следом Дульса и Рамон. Эти четверо вообще не видели Морлемов.

Но потом появились Лиана, Леандро и Леннокс. Морлемы пролетели прямо над их головами. Эти трое видели их очень близко. В то время как Леннокс привык к их виду, на Леандро они произвели неизгладимое впечатление.

Знание того, что эти бездушные личности взяли в плен Лидию, больше не давало ему покоя. Он точно описал своё впечатление сначала нам, а затем ещё раз Лоренцу и Этьену, у которых тряслись руки, когда они вернулись. Всё же они испытали облегчение, что всё прошло гладко.

Затем Леандро стал молчаливым и все силы направил на то, чтобы подвести итоги.

В отличие от Адама, теперь у него было чёткое представление, на каком месте я должна появиться вновь, чтобы мы могли провести ещё одну линию на карте.

— Подумай об этом ещё раз, Сельма, — повторил он. — Прошло уже несколько дней, и мы можем попробовать снова.

— Я знаю, — протянула я. — Я совсем не против, но мы можем сделать это только вместе. Нам нужны пункты наблюдения по всему периметру, чтобы точно определить их маршрут. В противном случае все усилия будут напрасны. Адам ещё не доволен планом. Он считает его слишком рискованным.

Лиана со стуком поставила лейку.

— Адам прав. Сначала нужно сосредоточиться на других возможностях. Поэтому хорошо, что он пошёл сегодня к адмиралу, чтобы поговорить с ним об альтернативах, — Лиана кивнула, а потом тоже начала собирать тетради для сегодняшних лекций.

Соприкосновение с Морлемами ослабило её мужество, показав опасность, в которой мы все находились. Её решительность уступила место беспокойной паники, и она боялась снова встретиться с Морлемами. Лиана ничего не говорила о том, что чувствует.

О том, чтобы отказаться от поисков, потому что её храбрость пошатнулась, не могло быть и речи. Но я достаточно долго её знала, чтобы читать в её жестах и словах.

Она прокашлялась.

— Даже если я предпочла бы освободить девушек как можно раньше, я считаю, что риск слишком непредсказуем. Вам едва удалось сбежать от Морлемов, и всё могло бы закончиться катастрофой, — Лиана сделала глубокий вдох и переплела пальцы, так что костяшки побелели. — Никакой пользы не будет в том, если ещё и Сельма исчезнет.

— Я не исчезну, — сказала я, наблюдая за напряжённой позой Лианы. — До этого не дойдёт.

Я наклонилась, чтобы проверить, лежит ли под диваном моя тетрадь для записи слов древнего языка, когда мне внезапно пришла в голову сумасшедшая идея. Что, если мы просто последуем за Морлемами?

Не на собственных крыльях, потому что Морлемы летели намного быстрее, чем мы когда-либо сможем. Но скорость дракона вполне соответствовала. Тогда рискованные операции, в которых я подвергала себя и всех своих друзей опасности, были бы излишни.

Эта мысль больше не отпускала меня, когда я со всеми остальными спустилась к завтраку. Я рассеяно запихивала в рот хлопья и почти не слушала, о чём они говорят. Разговоры всё равно крутились теперь только о том, кто с кем пойдёт на выпускной бал.

Ариэль в такую зимнюю погоду никогда не осмелиться покинуть Акканку, так же, как и другие драконы, которые ненавидят холод. Я хорошо помнила, как медленно мы продвигались вперёд, когда летели в Белару и всё только потому, что Ариэлю и другим не нравилась низкая температура воздуха.

Я не смогу мотивировать Ариэля устроить погоняю за Морлемами. Кроме того, поднимется огромная шумиха, если я подвергну опасности одного из ценных драконов Акканки. Тут мне даже Грегор Кёниг больше не сможет помочь.

— Сельма, дорогуша, — сказал очень громко Лоренц, из чего я заключила, что он уже какое-то время обращался ко мне, а я не реагировала.

— Да? — спросила я, удивлённо подняв взгляд.

— Я просто хотел спросить, встречаемся ли мы сегодня в Глиняном переулке. Я организую предрождественскую встречу со всеми моими близкими. Мы хотим испечь печенье, — Лоренц подмигнул мне, в то время как его веки напряжённо дёргались.

— Испечь печенье? — протянула я, задаваясь вопросом, что он имеет в виду. Мы не согласовывали никакого тайного сигнала. По крайней мере, насколько я помнила. Но не исключено, что я пропустила объявление пароля. — Сегодня после обеда у меня совсем нет время. Сначала будет тренировка в Акканке, а потом меня ещё хочет видеть бабушка.

— Но мы хотим испечь кокосовые макроны, — сказал напыщенно Лоренц. — Тебе ведь они так нравятся.

Я рассеянно на него смотрела, задаваясь вопросом, что он хочет сказать.

В конце концов, Лоренц вздохнув, напряжённо нахмурился, в то время как Дульса и Лиана захихикали. Широко распахнув глаза, я следила за тем, как он формулирует свои мысли: «Ширли хочет с нами встретиться. На этой недели она прогуливает лекции, потому что в «Гостиной Шёнефельде» отмечается одна рождественская вечеринка за другой, и она только что узнала что-то о Печати Тора.»

— Вот в чём дело, — усмехнулась я. — Так сразу и скажи. Ты хочешь испечь кокосовые макроны. Тогда я конечно приду. Но будет поздно, не раньше семи вечера.

— Ничего страшного, — ответил довольно Лоренц. — Кокосовые макроны вкусные всегда.

— Ну конечно, — ответила я, ухмыльнулась, а затем направилась на первую лекцию.

Этот день был очень долгим. Из-за плохого настроения, профессор Нёлль заставил нас выполнять одно глупое упражнение за другим. Сначала нам нужно было превратить песок в стекло и придать ему форму какого-нибудь предмета быта и, в конце концов, всё снова сломать и превратить в песок, чтобы затем начать упражнение с самого начала.

Затем он начал читать главу из учебника, в которой обсуждалось изготовление стекла при помощи магии, а потом подчеркнул, что на предстоящем экзамене мы должны знать, какие минералы следует добавить в песок, чтобы добиться окраски стекла.

— Пурпурит для фиолетового оттенка, — повторял профессор Нёлль свой бесконечный список, будто монотонно напевая. — Кампилит для оранжевого оттенка, эпидот для коричневого, хромит для чёрного.

— Иногда я задаюсь вопросом, как Дульса терпит этого мужчину на специализации, — сказал Лоренц, когда профессор Нёлль, в конце концов, слишком поздно отпустил нас на перемену.

— Для меня это тоже загадка, — задумчиво ответила я. — Но слышала, что на специализации он более-менее сносный.

Профессор Нёлль не особо меня смутил. Вначале я ещё беспокоилась, что он нацелится на меня, потому что я столкнулась с ним у Сибилл, но всё оказалось наоборот. Он прямо-таки игнорировал меня, даже не смотрел в мою сторону и ни разу не вызвал, чтобы я ответила. И это было к лучшему, потому что я всё равно не смогла бы дать ответ.

Мысленно я всё ещё обдумывала вопрос, какого дракона использовать, чтобы преследовать Морлемов. Все команды охраняли своих драконов, как зеницу ока, и на это были причины.

Все взгляды были направлены на национальный спорт, и было просто невозможно позаимствовать дракона, чтобы устроить незаконную охоту. Интересно, откуда Бальтазар взял этого дракона Латориос?

Размножение драконов было сложным. Даже при безупречном уходе, как в случае с Грегором Кёниг, получалось очень редко, чтобы дракон снёс яйцо, тем более яйцо того вида, который считался давно вымершим.

— До вечера, Сельма, — крикнул мне вдогонку Лоренц, когда я уже завернула на семинар доктора Швиммер, которая преподавала древний язык. На первый взгляд она казалась милой старушкой, с седыми локонами и нежной улыбкой.

Она большое внимание уделяла этикету и хорошим манерам и была педантична как к своей внешности, так и в ожиданиях языковых навыков с нашей стороны. И была очень строгой и неуступчивой, когда речь заходила о навыках иностранного языка.

Древний язык был непростым. Помимо множества слов, было много исключений из правил, будь то склонение существительных или спряжение глаголов. И доктор Швиммер не проявляла пощады ни в одном из этих случаев.

Как в начале каждого урока, она провела опрос слов, которые мы проходили на прошлой лекции, а затем начала новую главу грамматики, что потребовало всё моё внимание, поэтому все размышления о драконах я отложила на потом.

После обеда Профессор Пфафф тоже не дал мне шанса, спокойно подремать, вначале урока он встал перед нашей группой и объявил, что пришло время Адаму Торрел, Скаре Энде и Сельме Каспари, наконец, доказать свою склонность к пятому элементу и пробудет к жизни существо из воды, воздуха, земли или огня.

— Конечно, я ожидаю, что вы выберете существо из воды, — улыбнулся профессор Пфафф, поглаживая усы, в то время как за окном на землю падали большие снежинки. — Я даю вам неделю времени. Если вы до тех пор не справитесь, я должен буду отчитаться перед палатой сенаторов. От вас ожидают, что вы будите регулярно добиваться успехов, а от меня ждут ежемесячные отчёты о вашей работе. Если кто-то из вас встретит Адама Торрел, тогда сообщите ему об этом и, пользуясь случаем, можете также передать, что я больше не собираюсь принимать его постоянное отсутствие.

Не только я вздрогнула. Я ясно увидела, как глаза Скары становятся всё больше и больше. В течение недели мы должны пробудить к жизни существо?

До сих пор профессор Пфафф постоянно побуждал нас попробовать. Но это уже совсем другое дело, когда поджимает срок, и ты должен совершить чудо.

В то время как профессор Пфафф дал другим студентам задание продолжить работу над часами, чтобы они, наконец, заработали, от меня и от Скары он потребовал сразу же начать изготовлять живое существо и вдохнуть в него жизнь.

— Я рекомендую вам простую структуру, — сказал он ободряюще. — С ней я смог добиться наилучших результатов. Попробуйте сделать это с пауком или мокрицей, а затем постепенно можно перейти к более сложным организмам.

— Паук? — спросила Скара явно испытывая отвращение, да и Эгони, Алекса и Дорина, казалось, не считают эту идею гламурной. — У меня особенный талант, и я, определённо, не собираюсь пробуждать к жизни паука.

Профессор Пфафф некоторое время скептически смотрел на Скару, затем примирительно улыбнулся.

— Конечно, барышня Энде, конечно. Вы сразу сможете продемонстрировать свой талант на примере большого объекта. Я очень рад этому. Сделайте лебедя или единорога, если вам угодно. Можете свободно применять вашу креативность, — улыбаясь, он отвернулся и быстрым движением руки раздал воду на каждое рабочее место.

К Скаре подплыло самое большое количество воды, при этом я до сих пор не могла понять, пошутил он или был серьёзен.

— Я с нетерпением жду, когда смогу поздравить вас с вашими достижениями, — приветливо сказал он, но Скаре явно было не по себе. Плотно сжав губы, она рассматривала воду в своей рабочей раковине. Мне было интересно, действительно ли она изготовит единорога.

Ухмыльнувшись, я принялась за работу. Я решила создать мокрицу, причем размером с ладонь. Тогда мне не придется выделывать анатомические детали в миниатюре, и мокрица будет жизнеспособной.

В конце урока я закончила работу и отнесла свою мокрицу в холодильную камеру. Профессор Пфафф посмотрел на неё и довольно кивнул. И когда я уже выходила из аудитории, я услышала, как он, нетерпеливо прищёлкивая языком, подошёл к Скаре, всё ещё формировавшей ноги относительного большого животного, которое она не успела доделать.

Но я больше не собиралась думать о Скаре и о том, что с завтрашнего дня мне придётся начать оживлять мокрицу, заставляя её шевелиться и следовать моим приказам.

Я быстро отнесла сумку в свою комнату, собрала спортивные вещи, а затем поспешила во двор замка. Сегодня замок светился сладковатым, лимонно-жёлтым цветом и со своими красными розочками напоминал липкий торт. Аккуратно занесённые снегом деревья и окруженные белым дорожки и газоны сделали остальное, так что в уме всё время крутилось слово «очаровательный».

Медленно, но, верно, я начинала скучать по боевым сценам с прошлого года.

К счастью, в Акканке всё осталось по-прежнему. На потолке пещеры светило искусственное солнце, излучая тепло и свет, а тропический лес пульсировал жизнью. Ежедневный дождь уже прошёл, и листья ещё блестели от влаги, когда я расправила крылья и спрыгнув прямо с уступа за воротами, полетела над верхушками деревьев.

Когда я приземлилась, Дилан, Карл и Эрвин уже ждали и как раз горячо спорили о том, какие у нас шансы против команды Конкверы.

— Нексус непобедим, — крикнул громко Дилан. — Тем более с тех пор, как его наездником стал Луис Лассен. Оба просто непобедимая команда, абсолютно непобедимая.

— Ерунда, — возразил пылко Карл. — Непобедимых нет. Даже у такого мастера своего дела, как у Луиса Лассена, бывают плохие дни.

— Тогда до сих пор у него не было плохих дней, — Эрвин пожал плечами, — потому что он ещё никогда не проигрывал соревнования. Верно, Сельма?

Когда я подошла к ним, он вопросительно посмотрел на меня.

— Верно, — ответила я. — Насколько я знаю, Нексус непобедим. Но вам пока не стоит так много об этом волноваться. Пока ещё точно не решено, что мы будем соревноваться с Конкверой.

— Но это ведь очевидно, — ответил Дилан, взволнованно посмотрев на меня. — Южная Африка в этом сезоне уже соревновалась с южноамериканской командой, а североамериканская из Конкверы в прошлом сезоне выступала против команды Австралии. Это значит, что в этом сезоне она не будет соревноваться с Австралией. Так что им остаётся только встреча с нашей командой, потому что антарктической больше не существует.

— Антарктической команды? — одно мгновение я смотрела на Дилана округлив глаза. Мои мысли сменяли одна другую. Он прямо сейчас навёл меня на гениальную идею. — Вот оно, — выкрикнула я.

После разрушения Антарктики снежные драконы, насколько я знала, не принадлежали никакой команде. Нужно выяснить, что с ними стало.

— Я же говорю, — ответил Дилан, довольный моим ответом. — Есть только этот вариант.

— Ты прав, — кивнула я, а затем повернулась к Грегору Кёниг, который как раз вместе с Яниной вышел из драконьих пещер и начал объяснять, каким будет график обучения.

На прощание

— Как прошло время у бабушки? — спросил Адам, глядя на меня, его тёмно-голубые глаза были серьёзными.

— Хорошо, — ответила я. — Но я чувствовала себя не особо уверенно. Я была несосредоточенной.

Он ещё не заметил, какие мысли крутились у меня в голове. Но я прекрасно понимала, что не понадобиться много времени, прежде чем он что-то почувствует. Я знала, что он не одобрит мою идею, но, с другой стороны, мы могли бы убить двух зайцев одним выстрелом.

Я послала Анне сообщение. С нашей последней встречи в Антарктике мы больше не общались. Между тем она жила в Австралии и очень обрадовалась услышать обо мне.

Она не следила за тем, что стало со снежными драконами, но для меня постарается выяснить. Я тут же решила не поднимать тему, пока у меня не будет больше информации. Не было смысла спорить о том, что ещё не было решено.

— Почему ты не можешь сосредоточиться? — продолжал расспрашивать Адам, беря меня за руку.

Мы сидели на большом диване в гостиной Лоренца и ждали Ширли, в то время как Лоренц и Этьен что-то готовили на кухне к ужину, а Леандро с Лианой и Дульсой находился в таинственном саду, пытаясь заинтересовать их стрельбой из лука.

Я сделала глубокий вдох, в то время как Адам не отрывал от меня взгляда.

— Всегда помни, что я тебя люблю, — серьёзно напомнил он. — Ты моя любовь, моя жизнь, моё существование. Твои заботы — мои, и я сделаю всё, чтобы устранить их.

Я ответила на взгляд Адама, полной любви. Было неправильно избегать его из-за моих мыслей. Наша сила заключалась в том, что мы вместе решали наши проблемы. Что мы делали это друг для друга, а наша любовь придавала нам сил, требующихся для того, чтобы пережить темноту.

— Я не сосредоточена, потому что у меня такое чувство, будто мы топчемся на месте, и недостаточно быстро продвигаемся вперёд в поисках Лидии и других девушек. Для меня пришло время вновь заманить Морлемов. Нам нужна ещё одна зацепка, чтобы определить укрытие.

Адам смотрел на меня и молчал. Его лицо не выдавало никаких эмоций. Я глубоко вздохнула и проследила нашу будоражащую связь. Потребовалось одно мгновение тщетного поиска, прежде чем я это заметила. Адам от меня закрылся.

— Что случилось? — с беспокойством спросила я, глядя на его бесстрастное лицо.

С тех пор, как мы столкнулись с Морлемами, наши мысли действительно больше не объединялись, поэтому я не заметила, что случилось. Боль от разочарования глубоко меня задела.

— Ты больше мне не доверяешь?

— Конечно доверяю, — ответил Адам, открывая для меня свои мысли.

— Зачем тогда закрыл свой разум, для этого должна быть причина? — я вопросительно посмотрела на Адама.

— Это не имеет никакого отношения к тебе. Сегодня во второй половине дня я был в палате сенаторов и снова выслушивал льстивые речи сенаторов, — признался он со вздохом. — Поэтому, на всякий случай, заблокировал мысли. Никто не должен был догадаться, почему я действительно пошёл туда.

— И почему ты туда пошёл?

Адам вздохнул.

— Я попытался попасть в подвал, чтобы найти вход в укрытие Бальтазара.

— И как? — спросила я, сгорая от любопытства.

— Никаких шансов, — ответил он примирившись. — Хотя мне действительно удалось спуститься в подвал, но у меня такое ощущение, будто Ладислав Энде замуровал там всё. Там вообще ничего нет, только бетон и камни.

— Жаль, — сказала я. — Почему ты ничего мне не рассказал?

Адам сделал глубокий вдох и рассеяно убрал тёмные волосы со лба.

— Я должен был сделать хоть что-то, потому что потерпел неудачу, — горько прошептал он. — Если бы ты сама не заметила Морлемов, то теперь мы, скорее всего, оба были бы мертвы. Даже Торин, Леннокс или Рамон не смогли бы вовремя вмешаться.

— Мы действительно едва спаслись, — призналась я. — Но у нас была хорошая реакция, и вместе мы справились. И только это имеет значение.

На губах Адама появилась нежная улыбка. Но потом он снова стал серьёзным.

— Я сомневаюсь в себе и своих способностях.

— Не стоит, ты снова в форме и уже поправился, — ответила я, удивившись его ответу. Я понятия не имела, что он винит себя.

— Долгое время в царстве мёртвых оставило свои следы, — тихо сказал он. — Мои чувства обострены, а магические способности выросли. Наша связь такая тесная, что я не мог себе представить, что такое вообще возможно. Но, кажется, пострадало кое-что другое. Среди всего прочего то, что я, видимо, больше не могу достаточно быстро выследить своих врагов. Моя бдительность в реальном мире уменьшилась.

— Хм, — задумчиво хмыкнула я. — Ты уверен?

— Конечно, — ответил явно разгневанный Адам. Ему совсем не нравился тот факт, что приходится признавать свою слабость или, по крайней мере то, что он считал слабостью. — Если я больше не могу полагаться на собственную бдительность, как я смогу тебя защитить? То, что я не заметил Морлемов не должно было случиться. Тем более, когда их было так много. Они, несомненно, издали какой-нибудь звук или выдали себя каким-нибудь иным способом, светом, например, хрустом ветки или шуршанием одежды. Что-то из этого я должен был заметить.

— Нет, — сказала я, серьёзно глядя на Адама. — Не заметил бы.

— Должен был, — повторил он сердито.

— Ты что, не понимаешь? — спросил я. — То, о чём ты говоришь, это человеческие сильные стороны и способности. Это правда, возможно они стали немного слабее, потому что твоё тело долго спало, и тебе действительно ещё нужно некоторое время, чтобы полностью восстановиться.

— Именно это я и имею ввиду, — ответил, смирившись Адам. — И с таким раскладом я не могу принимать участие в критических операциях. Ты не подготовленный боец, и заметила Морлемов быстрее, чем я. Защищать тебя было моей задачей, а я потерпел неудачу. Как я могу согласиться ещё на одну операцию, если не могу полагаться на свои способности?

— Адам, — серьёзно сказала я. — Я увидела Морлемов не глазами или услышала в лесу какой-нибудь шорох. Я почувствовала ветер и землю, элементы, из которых их создали. Я почувствовала холод их бытия, это восприятие магических сил подсказало мне, где они. От моих человеческих способностей тоже не было никакого проку. Ты должен, наконец, больше опираться на свои магические способности, потому что они стали намного сильнее, чем ты, возможно, догадываешься.

— Ты их не слышала? — Адам задумчиво смотрел на меня.

— Нет, — ответила я, качая головой. — Я их почувствовала, и, если бы ты обратил на это внимание, то, скорее всего, тоже бы их заметил. Мы изменились, и я понимаю это всё больше. Сегодня я без усилий вошла в царство грёз. Моя связь с Виннлой сильнее, чем когда-либо прежде. Я смогла поговорить с Седони и святыми девами. Они смотрят в оба, чтобы найти Бальтазара, но, похоже, тот предусмотрительно избегает Виннлу. Как будто подозревает, что сестра будет уже его поджидать, — я немного помедлила. — Но я также чувствую, как меня притягивает царство мёртвых. Оно словно магнит, и чертовски сильный. И это меня пугает.

Адам кивнул и крепко сжал мою руку, словно хотел удержать в мире живых.

В ответ я ощутила тепло его живого тела.

— Мы должны воспринимать эту повышенную чувствительность как силу. Морлемы — существа из ветра и земли, их жизнь поддерживается только силой воли Бальтазара. Может нам все-таки удастся победить их при помощи магии. Вспомни Дульсу и Сесилию. Потоком своей энергии они даже смогли ранить Бальтазара. Ты видел, что Морлемы ненавидят огонь. Воспользовавшись им, мы сможем предпринять что-нибудь против них, — я посмотрела на Адама большими глазами, надеясь, что на него подействуют мои слова. — Я видела, как бабушка создавала из песка огромных существ и посылала их в бой. Может нам поможет, если мы еще сильнее сконцентрируем нашу энергию и создадим большой, горячий огонь.

— Огненный купол для нашей защиты? — медленно спросил Адам, подняв брови.

— Тебе все равно надо будет на следующей неделе доказать свою склонность к пятому элементу. Давай потренируемся с огнем, и как только мы заставим Морлемов бежать, я полечу за ними на снежном драконе. Так мы быстро найдем их укрытие, — улыбнувшись, я встала, словно давая понять, что разговор окончен. — Пойду помогу Лоренцу с запеканкой.

Я уже успела сделать несколько шагов в сторону кухни, как Адам вдруг встал передо мной. Он поднялся с софы элегантным и невероятно быстрым движением. И почему он решил, что его рефлексы «заржавели»? Мне он казался более бодрым и здоровым, чем когда-либо.

— Снежный дракон? — спросил он угрожающим тоном, восприняв эту новость так плохо, как я и предполагала.

— Да, — протянула я. — Идея о том, что есть хороший шанс преследовать Морлемов на драконе, пришла мне сегодня. Ты же знаешь, они летят быстрее нас. После того как Леандро рассчитал скорость полета Морлемов, дракон запросто может посоревноваться с ними. Анна как раз пытается узнать, где находятся снежные драконы, ну а потом мне понадобится всего лишь большое, мобильное заклинание.

— Анна?

Адам всё ещё на загорелся восторгом. Его тон был ледяным.

— Да, мы встретились в Антарктике, возможно ты ещё помнишь.

— Ага! — Адам смотрел на меня так, будто ожидал ещё больше катастрофических новостей.

— Это всё, — быстро сказала я. — Всего лишь идея, но нам стоит над ней поразмышлять, потому что она может сработать.

— Хм, — Адам задумчиво нахмурился. Затем коротко кивнул, что я приняла за большой успех. По крайней мере, он задумался над моим предложением, вместо того, чтобы просто его отвергнуть.

В этот момент в дом вошла Ширли, на выкрашенных в чёрный цвет волосах переливалось множество снежинок.

— Привет ребята, — крикнула она сразу, как только вошла, окончательно закончив наш спор. — Вы не поверите, что я выяснила, — она стряхнула снег со своей куртки и повесила её в гардероб.

— Сначала заходи, дорогуша, — сказал Лоренц, предлагая ей стакан вина. — Сельма и Адам ещё спорят о том, сколько опасности позволительно в их жизни. А Леандро пытается убедить Лиану и Дульсу, что на Рождество им следует пожелать в подарок стрелы и лук, чтобы отправиться с ним как Робин Гуд на поиски злодеев.

— Робин Гуд? — спросила Ширли. — Разве ты не следовал путём Миссия невыполнима?

— Я-то да, — ухмыльнулся Лоренц. — Но вот Леандро больше нравятся устаревшие методы.

— Садитесь, — сказал Этьен. Он как раз вытащил из духовки запечённые макароны и нёс их к большому обеденному столу. — Ужин готов. Остальные тоже сейчас подоспеют.

Ещё пока я вытаскивала из шкафа тарелки, а Лоренц распределял по столу столовые приборы, из таинственного сада вернулись Леандро, Лиана и Дульса. Они казались спокойными, когда садились, и Лиана с энтузиазмом рассказала, как часто попала в центр мишени.

— Ты ещё сделаешь из всех нас превосходных лучников, — рассмеялась я, когда и Дульса сообщила о своих первых успехах.

Леандро улыбнулся.

— Это хорошее оружие, которое может быть очень полезным. До сих пор я смотрел на стрельбу из лука, как на спорт, но сейчас многое бы отдал, если бы смог прикончить Морлемов.

— Я тебе верю, — вздохнула я, а затем, наконец, повернулась к Ширли. — Итак, что у тебя там за новости? Мне уже не терпеться узнать.

— И они того стоят, — ответила серьёзно Ширли. — Со вчерашнего дня Ким совсем исчез. Никто не знает, где он. Фалько пришёл ко мне в «Гостиную Шёнефельде» и искал его. Я имею ввиду, я уже удивлялась, почему его имени нет на всю неделю в рабочем графике, но не думала, что он сбежал.

— И ты уверена, что он исчез? — осторожно спросила я.

— Да, — ответила, жуя Ширли. — Он, никого не предупредив, передал управление «Гостиной Шёнефельде» главному официанту. Только когда я спросила, всё вышло наружу. Я бы ничего не заподозрила, если бы Фалько не искал его. Хотя это немного необычно, что он как раз сейчас, когда празднуется одна рождественская вечеринка за другой, взял выходные, но люди иногда делают странные вещи, — Ширли пожала плечами. — Но потом Фалько рассказал, что он не приходит домой, потому что всю неделю работает, а это слишком подозрительно.

— Это взрывоопасная новость, — взволнованно сказал Лоренц.

— Так и есть, — сказала Ширли. — Особенно после того, как я узнала, что Гюнтер Блюм на этой недели тоже не появлялся в своём офисе. Несколько его помощников пришли после работы в «Гостиную Шёнефельде», чтобы выпить пиво, и много разглагольствовали о том, что он бросил на них всю работу.

— Значит, его исчезновение имеет какое-то отношение к Печати Тора, — сказала я серьёзно. — Иначе объяснить нельзя, что все прежние носители печати внезапно пропадают.

— Именно, — Ширли серьёзно закивала. — Прежде всего потому, что Ким не отвечает на мои сообщения. Такое чувство, будто он закрыл свой разум.

— Точно так же, как Жизель и Филипп, — побледнев, сказал Леандро.

— Я тоже так подумала, — ответила Ширли. — И предположила, что вас это тоже заинтересует. Фалько плохо себя чувствует. Ким ничего ему не сказал. Он пытался выяснить, где находится это место под названием Миндора, но ничего не обнаружил. А теперь ещё исчез его брат.

— Звучит паршиво, — с сожалением сказала я.

— Так и есть, — ответила Ширли. — Мы должны хотя бы немного помочь Фалько.

— Я бы с удовольствием, — ответила я и встала. — Дело становиться всё более странным. Сибиллы были правы. Похоже, все шесть членов тайного общества хотят объединиться, чтобы обрести старую силу. Сибиллы также сказали, что они ищут вход. Вероятно, здесь имеется ввиду Миндора. Кроме того, Сибиллы сказали что-то о предательстве, и предателем может быть только Гюнтер Блюм. Он, наверняка, отправился подставить остальных. Но зачем им вообще собираться?

— Старое тайное общество хочет встретиться? Скорее всего, чтобы с кем-то сразиться, — протянул Лоренц и посмотрел задумчиво на Этьена. — Ради каких-нибудь шуток они не стали бы прикладывать столько усилий. Речь идёт о чём-то серьёзном.

— Определённо, — ответила я. — Не было похоже, что этот Вельф Боргерсон любит шутить. Скорее всего, он заодно с Гюнтером Блюм. Может это как-то связано с появлением Морлемов? Может быть часть из них хотят возобновить борьбу с Бальтазаром, а другие пытаются их остановить.

— Это возможно, — ответила задумчиво Ширли. — Может это как-то связано друг с другом.

— Кстати, раз уж заговорили о Морлемах. Как там всё прошло у адмирала? — спросила Лиана Адама.

До сих пор эти двое молча слушали разговор, как и Дульса, которая всё ещё сидела перед своей полной тарелкой и даже не взяла в руки вилку.

— Адмирал знает, что Ладислав Энде больше не назначит его на службу, потому что боится, что тот может лишить его власти. Но он в ярости из-за того, что ничего не может предпринять против Морлемов. Он предложил Ладиславу Энде позволить работать Чёрной гвардии на изменённых условиях.

— И что это значит? — подозрительно спросила Ширли. — Кастрированные герои?

— Вроде того, — мрачно ответил Адам. — Адмирал откажется от всех политических полномочий и подчинится Ладиславу Энде во всех вопросах. Он просто хочет охотиться за Морлемами.

— Ладислав Энде на это согласиться? — с любопытством спросила я. — Несомненно, для него это очень заманчиво.

— Этого никто точно не знает, — ответил Адам. — Адмирал сказал, что во время их последнего разговора Ладислав Энде очень нервничал. Морлемы явно его пугают, но он всё ещё не хочет признавать, что они действительно снова появились.

— Значит он не может поручить адмиралу охоту за Морлемами, потому что их официально не существует? — спросил Этьен. — Это абсолютное безумие.

— Ты прав, — подтвердил Адам.

— Итак, ребята, — сказал Лоренц и внезапно сильно напрягся. — Когда мы планируем начать нашу следующую операцию?

— Надеюсь, что скоро, — заметила серьёзно Дульса, а Лиана утвердительно кивнула.

Все взгляды внезапно обратились к Адаму, и он прямо-таки замер под таким пристальным вниманием. Он должен, наконец, принять решение, это очевидно.

Ещё пока Адам размышлял, как ему выразиться, чтобы не задеть чувства наших друзей, я внезапно услышала в мыслях голос Анны: «Привет Сельма, было не так просто узнать, где теперь снежные драконы, но у меня есть свои источники. Пять из десяти драконов были официально приняты в австралийскую команду и отлично себя там чувствуют. Остальные пять всё ещё в Антарктике, потому что их не смог поймать ни один маг. Заработав много ран, представители драконьих гоночных команд, видимо, отказались от ловли диких чудовищ. Это всё, что я смогла выяснить.»

«Большое спасибо, Анна», — ответила я радостно. «Это действительно хорошие новости. Я у тебя в долгу.»

«Да ладно», — ответила Анна. «Это я у тебя в долгу. Без твоей помощи мы всё ещё жили бы спрятаны подо льдом.» Сказав это, она попрощалась.

— Всё в порядке? — спросил Адам, от которого не ускользнуло то, что я какое-то время была невнимательной

— Однозначно, — довольно ответила я. — В Антарктике живут пять диких снежных драконов, которых никто не хватится, если я позаимствую их для охоты на Морлемов.

— Не делай этого, — попросил Адам.

— Нет, я собираюсь, — серьёзно ответила я. — Обязательно так и сделаю, — затем продолжила немного мягче. — Я должна, Адам. Речь идёт о моей сестре, и если у меня есть шанс спасти её, тогда я воспользуюсь им.

— Конечно. Это гениально, — сказал Леандро. — Драконы достаточно быстрые, чтобы преследовать Морлемов.

— Я бы могла написать для тебя заклинание, под которым ты сможешь спрятаться, — с восторгом предложила Дульса.

— Да, точно, — ответила я. — Именно так я себе это и представляла. Я заманю их, а затем исчезну, и когда они подумают, что я сбежала, я последую за ними, и они приведут меня в своё укрытие.

— Это может сработать, — с энтузиазмом воскликнул Лоренц. — Блестящая идея, Сельма, как всегда безумно рискованная, но блестящая.

— Мне ещё только нужно построить доверие к одному из снежных драконов, — задумчиво сказала я. — Но с вкусняшками для драконов, которые так нравятся Ариэлю, не думаю, что здесь возникнет проблема.

— Подождите, — прервал нас Адам. — Этот вопрос ещё не решён.

— Боюсь, что решён, — улыбнулась я, и, наконец, Адам, тоскливо вздохнув, сдался.

В течении следующей недели мы с Адамом снова и снова пытались по очереди пробудить к жизни организм изо льда и работали над концентрацией огненного заклинания. После нашего разговора в Глиняном переулке мы быстро договорились о деталях нашей новой операции.

Адам больше не упоминал о своих сомнениях и, казалось, заразился энтузиазмом остальных. Мы ещё раз вернёмся в Антарктику и подождём там Морлемов.

Теперь, когда мы знали, что им нужно несколько часов, чтобы добраться до меня, у меня было примерное время, за которое я могла напомнить одному из снежных драконов, что он обученный для соревнований дракон и обычно носит на спине наездника. Если мне это удастся, то я последую за Морлемами, а если нет, тогда быстро вернусь в Шёнефельде.

В то время как остальные предпринимали первые экскурсии в Антарктику и в бывшем поселении Антарктики искали подходящие укрытия, мне приходилось оставаться под защитным заклинанием. Я не могла уехать из Шёнефельде.

Мне не оставалось ничего другого, как полностью сосредоточиться выполнении задания, которое дал нам профессор Пфафф и иногда проскальзывать в мысли Адама, чтобы, по крайне мере, частично принимать участие.

Сегодня Адам и его братья тоже отправились в Антарктику, чтобы отыскать следы снежных драконов. Чем лучше я знала, куда направиться, чтобы приманить и заставить слушаться одного из них, тем выше были шансы на успех. Так как сегодня было воскресенье, я пошла в Каменный переулок, чтобы провести утро с бабушкой.

Я ожидала, что мы проведём ещё один урок обучения на духовного странника. Пришло время провести мой первый ритуал. И я сильно удивилась, когда бабушка, быстро позавтракав, ушла в своё ателье, чтобы ответить на два письма из палаты сенаторов. Казалось, вся эта бюрократия очень её обременяет. Но она захотела пойти этим путём, и он мог также привести к успеху, как и мой.

После того, как бабушка вышла из кухни, я приготовила себе ещё одну чашку кофе и пододвинула «Хронику короны». Статья на всю страницу была посвящена художественной работе Вендолина Габриэля, чья лирика, видимо, свидетельствовала о необыкновенном таланте, о чуткости и глубоком понимании магического мира, которое не имело себе подобных.

Я бегло просмотрела статью, которая витиеватыми словами восхваляла Вендолина Габриэля, его превосходство и творчество. И остановилась лишь на последнем предложении, потому что в нём в первый раз за долгое время упоминался Константин Кронворт, но только чтобы назвать его последнее стихотворение «Зеркальное ядро» литературным промахом, которое, наверняка, станет смертельным приговором для его последнего произведения «На прощание».

Я испуганно уставилась в газету. Константин Кронворт отказался от своей литературной карьеры?

Это не может быть правдой, не после всех этих взлётов и падений, которые он уже пережил.

Я допила кофе и решила нанести визит господину Лилиенштейну. Если кто-нибудь и знал что-то о Константине Кронворте, то он. Я попрощалась с бабушкой и одела своё толстое зимнее пальто. Затем направилась в книжный магазин. Было воскресное утро, и на улицах царила мирная рождественская тишина.

Я бы наслаждалась этой тишиной, если бы не мысли о Лидии, которая не могла сейчас присутствовать здесь. Эти мысли совершенно испортили мне настроение, а предвкушение Рождества, было совсем не заманчивым. Стало холодно, и снег обледенел, превратившись в ледяные горы, возвышающиеся на обочинах дороги.

Я натянул шапку на лоб и пошла быстрее. В конце концов, я добралась до книжного магазина и с облегчением увидела господина Лилиенштейна, сидящего за прилавком магазина и листающего в книге. Он из-за чего-то хмурился.

Мне пришлось несколько раз постучать в запертую дверь, пока он с удивлением меня заметил, и его лицо озарила улыбка.

— Сельма, — произнёс он, после того, как открыл дверь и запустил меня. — Что привело тебя ко мне в воскресенье?

Он гостеприимным жестом указал на кожаные кресла, где на маленьком столике уже стоял чайник с чаем. Он принёс ещё одну чашку, и мы сели между книжными полочками. Как обычно у него в магазине, я почувствовала спокойствие и уверенность, что всё снова будет хорошо.

— Я, как всегда, пришла потому, что у меня возникли вопросы, — улыбнулась я, пока господин Лилиенштейн разливал чай. — Сегодня утром я читала «Хронику короны» и была шокирована, когда узнала, что Константин Кронворт опубликовал свой прощальный том. Я надеюсь, что это недоразумение и подумала, что вы, наверняка, знаете больше.

Господин Лилиенштейн молча выслушал меня, взял чашку с чаем, пригубил и медленно поставил на стол.

— Это не обман. К сожалению, — сказал он в конце концов. — Константин обессилен. На него сильно повлияли постоянная клевета и общественное разоблачение. В «Зеркальном ядре» он переосмыслил все свое отчаяние. — Господин Лилиенштейн взял с полки позади него узкий, бежевый сборник стихов, на котором черными буквами было написано «На прощание». Он протянул мне маленькую книжицу, я открыла её и прочла стихотворение.

Зеркальное ядро

Сегодня — я, завтра — нет,

танцующие осколки отражают свет.

Жизнь души освещает бытиё,

я здесь и не здесь, не вернусь больше в дом.

Смейся со мной, танцуй в такт,

завтра темнота, я гол, беззащитен и слаб.

Бьется сердце моё:

Зеркальное ядро. Зеркальное ядро. Зеркальное ядро.

Мир перевернулся, всё искажено.

Его ядро нездорово,

а путь слишком долог.

Зеркальное ядро. Зеркальное ядро. Зеркальное ядро.

Я подняла глаза, испытывая мрачные чувства.

— Дело плохо, это даже хуже, чем его депрессивная фаза в прошлом году. Это стихотворение такое серьезное, полное отчаяния. Он правда сдался, — я опустил сборник на колени.

— Да, сдался, — с сожалением ответил господин Лилиенштейн. — Он чувствительный человек, и ему нужно, чтобы его ценили и немного восхищались. Он долго был сильным, пытаясь игнорировать постоянные удары в спину. Но под конец у него было такое чувство, будто больше никто не хочет читать или слушать его слова. А что значит деятель искусства без публики? Печальный позёр, одинокий и жалкий. Тогда он и написал «Зеркальное ядро» и с тех пор больше ни слова, — господин Лилиенштейн вздохнул. — Я даже не знаю, где он сейчас.

— Может он снова обретёт немного мужества, когда отдохнёт, — предположила я тихо, разглядывая красиво изогнутые буквы на обложке. Я провела по ним пальцем, а затем глубоко вздохнула.

— Я тоже на это надеюсь, — ответил господин Лилиенштейн. — Но я не могу сейчас уделить внимание Константину и его потерянной жизнерадостности. Я полностью сосредоточился на «Красном мстителе». Я ещё заставлю Ладислава Энде признать, наконец, что Морлемы вернулись. Ширли для меня — огромная помощь. Сейчас она пишет почти половину моих статей. Она невероятно активна и берётся за любое расследование.

— Правда? — удивилась я. — Это объясняет, почему она так редко появляется на лекциях. Но это хорошо, что Ширли, наконец, нашла то, что по-настоящему привлекает её и вдохновляет.

— Она одарённая журналистка, — сказал господин Лилиенштейн одобрительно кивая. — Она любопытна и задаёт правильные вопросы, и у неё чутьё на противоречия. Кроме того, она также пишет отличные статьи, информативные, прямые и всё же увлекательные. Мне бы хотелось предложить ей более выгодные перспективы для карьеры, чем положение низкооплачиваемого главного редактора в газете, которую так не жалует палата сенаторов.

— Думаю, Ширли ценит возможности, которые вы можете предложить ей. И она работает здесь вовсе не ради денег.

Господин Лилиенштейн улыбнулся.

— В любом случае благодаря активной помощи Ширли, я смог снова заняться некоторыми другими вещами, и у меня есть для тебя новости.

— О, очень хорошо, — удивилась я. — И я пришла как раз в нужный момент.

— Именно, — ответил господин Лилиенштейн, подливая мне чай. — Сначала я попытался найти имя Вельфа Боргерсона и после некоторых поисков я, в конце концов, кое-что выяснил.

— Он не был студентом в Тенненбоде, — сразу отметила я. — Там мы уже проверили все записи.

— Это верно, — ухмыльнулся господин Лилиенштейн. — Так же, как Ким Гёрнер, Вельф Боргерсон никогда не получал магического образования. Всё же он гражданин Объединённого Магического Союза. И, между прочим, плебей, но это, наверняка, для тебя не новость.

— Нет, — вздохнула я.

— Скорее всего, я бы никогда не смог получить о нём информацию, если бы он уже не совершил правонарушение. У меня есть связи с членом Чёрной гвардии. Этому милому господину уже шестьдесят, и он ушёл из гвардии много лет назад, однако регулярно обеспечивает меня интересной информацией, особенно с тех пор, как Ширли иногда берёт у него интервью, он стал удивительно разговорчивым и отзывчивым. То, что я спросил его о Вельфе Боргерсоне, скорее было случайностью. На самом деле, я пошёл к нему ради совершенно другой статьи. Но иногда тебя ведёт интуиция, — ухмыльнулся господин Лилиенштейн, — и чаще всего она оказывается верной.

— Мне очень хорошо знакомо это чувство, — согласилась я.

За последние годы она не раз завладевала мной и это шестое чувство, действительно, никогда меня не разочаровывало.

— Вельф Боргерсон жил много лет вместе с Кимом Гёрнером в Мюнхене. Видимо, они нашли там какой-то способ, как обучиться магии. И они действительно кое-что в ней смыслят. Однако право обучения магическим навыкам сохраняется за официально сдавшими экзамены учителями. Только тот, кто сдаёт этот экзамен и получает от палаты сенаторов лицензию, может преподавать.

— В самом деле? — с сарказмом спросила я. — Я снова и снова удивляюсь, каким законам мы обязаны подчиняться. Конечно, палата сенаторов хочет убедиться в том, чтобы в наши головы не попала ложная информация.

— Именно так, — сказал господин Лилиенштейн. — Однако, видимо, Ким и Вельф стали слишком самоуверенными и после ночи пьянства развлеклись на площади Мариенплац, устроив огненные фейерверки. Это вызвало на площадь Чёрную гвардию, и ей пришлось стирать и изменять много воспоминаний.

— В самом деле, как интересно.

— Видимо, это было безрассудство молодости. В любом случае, с тех пор Вельф и Ким находились под наблюдением. В то время как Ким после этого случая пришёл в себя, Вельф Боргерсон бесследно исчез. Чёрная гвардия даже создала из-за него особую команду, потому что подозревала, что он ушёл в подполье, чтобы спланировать что-то нехорошее. Но он исчез, и о нём ничего не было слышно, пока он, будто из ниоткуда, не появился на похоронах Алки Бальтазар.

— Как любопытно, — задумчиво сказала я. — Может он думает, что Хеландеру нужна помощь, и хочет поддержать своего старого господина. Теперь у нас есть подозрение, что цель остальной части тайного сообщества бороться с Бальтазаром. Иначе зачем моему отцу было становиться его членом?

— Да, верно, — сказал быстро господин Лилиенштейн. — Что-то другое, безусловно, можно исключить.

— Значит больше ничего узнать об этом Вельфе не удалось — протянула я, пытаясь найти в всём какую-то связь. — Если бы только они все куда-то не исчезли, тогда было бы намного проще что-нибудь разузнать.

— Точно, — согласился со мной господин Лилиенштейн. — А так приходится обходиться фрагментами головоломки, которые удаётся откопать. Кстати, раз уж заговорили фрагментах головоломки, я смог вычеркнуть два антиквариата из списка возможных атрибутов власти. Во-первых, золотое кольцо, оно появилось в аукционном каталоге эксклюзивного аукционного дома в Конквере. Я специально поехал на этот аукцион, чтобы убедиться собственными глазами в том, что в этой драгоценности не содержится абсолютно никакой магии.

— Очень хорошо, — похвалила я.

— Подожди ещё, — продолжил господин Лилиенштейн с улыбкой. — Красиво разукрашенную серебряную тарелку с инициалами королев, основавших Объединённый Магический Союз мы тоже можем вычеркнуть из списка. Это личная вещица Ладислава Энде, на которую я смог полюбоваться в его офисе, когда он недавно вновь пригласил меня к себе и дал понять, что я должен прекратить выпускать «Красного мстителя». Это украшение весит на стене над его письменным столом, и у него нет никакой магической силы.

Я задумчиво нахмурилась.

— Значит остаются ещё розовый диамант, рубиновое ожерелье, бронзовый браслет, серебряная кольчуга, бронзовый обруч для волос, золотая фигура дракона и золотая монета, с изображением Эдиты Торрел, — я без труда могла перечислить все предметы в списке, потому что так часто уже перечитывала его.

— Именно, — согласился господин Лилиенштейн.

— Не знаю даже, как выразить вам свою благодарность, — заметила я. Затем немного замешкалась. — Насколько серьёзна угроза, исходящая от Ладислава Энде? — наконец спросила я осторожно.

— Да что там, — отмахнулся господин Лилиенштейн. — Он ничего не может сделать. Закон на моей стороне, и он отлично это знает. Даже он не может просто взять и быстро переписать законы Объединённого Магического Союза.

— Я бы не была настолько уверена в этом, — с беспокойством сказала я.

— Не переживай обо мне, Сельма, я прекрасно знаю, на что подписался, и кому-то нужно быть жалом в прогнившей плоти. Я старик, и мне нечего терять. Кроме того, ты сама хорошо знаешь, что я смогу себя защитить, если кто-то захочет мне навредить, — господин Лилиенштейн заговорщически мне подмигнул.

— Разумеется, — сказала я, успокоившись.

Господин Лилиенштейн владел сильной магией наших предков, поэтому был готов ко всему.

— Если бы теперь все не были так хорошо защищены от Гройзель-крыс, можно было бы тайком подбросить парочку в патрицианские семьи, чтобы выяснить, есть ли у одного из власть имущих какой-нибудь из этих предметов, — господин Лилиенштейн, облокотившись на спинку, удобно устроился в своём кресле.

— А что с Парэлсусом, он ведь, кажется, что-то изобрёл, что делает Гройзель-крыс ненужными, — вспомнила я.

— Вот именно, — угрюмо сказал господин Лилиенштейн. — К сожалению, он никого не посвятил в свои планы. Даже я не знаю, как он получал всю информацию из палаты сенаторов. И самое ужасное в том, что он больше не предоставляет мне никаких новостей. Он больше не даёт о себе знать, и я могу лишь предположить, что он всё ещё на островах Тики. Однако мне трудно это представить. Такой человек, как Парэлсус, сойдёт с ума в течение нескольких часов, если не сможет добраться до своих книг в лаборатории. Скорее всего, он где-то притаился, потому что ему окончательно надоела его неблагодарная работа в медиатеке.

— Это действительно странно, — ответила я. — Сначала исчезают Жизель и Филипп, потом Ким Гёрнер, и от Парэлсуса с Константинлм Кронвортом мы тоже больше ничего не можем ожидать. От чего все сбегают?

— Вероятно, от ответственности или судьбы, — господин Лилиенштейн пожал плечами. — Я понятия не имею, но я ещё никогда не убегал. Я предпочитаю принять вызов и попытаться решить свои проблемы.

— И без вас мы бы не продвинулись так далеко, как сейчас, — ответила я с благодарностью.

Пятый элемент

Фалько Гёрнер перехватил меня перед залом для семинаров профессора Пфафф. У него был загнанный взгляд. И вообще, он выглядел не очень хорошо, казался утомлённым, как будто за ним гнались Морлемы.

Каштановые волосы торчали во все стороны, а трёхдневная борода, покрывавшая подбородок и щёки, подчёркивала сходство с братом. Но я не обманывалась, вероятно, я выглядела не лучше.

— Всё в порядке? — всё же с беспокойством спросила я.

Собственно, сейчас был не подходящий момент для сложных разговоров. Сейчас там внутри я должна буду доказать, что могу вдохнуть жизнь в ледяной блок в форме мокрицы. К сожалению, это мне ещё так и не удалось сделать. Может потому, что главным образом я работала над уплотнением стены из огня, чтобы через неё не могли пробраться Морлемы.

Однако и это тоже не получалось, из-за чего мы с Адамом были не в восторге. Но я должна знать, какие новые катастрофы наводнили жизнь Фалько, поэтому выжидательно посмотрела на него.

— Нет, всё плохо, — ответил Фалько, бросая загнанный взгляд в коридор перед залами для семинаров на третьем этаже, как будто боялся, что нас подслушивают.

— Подожди, — я затащила его в находящуюся рядом с входной дверью в водный кабинет профессора Пфафф нишу.

— Что случилось?

— Ким не отвечает, — сообщил он тихо. — Похоже, что этой Миндоры не существует. Я просто не смог найти место, которое бы так называлось, да и о Печати Тора никто не знает. Вместо этого в «Гостиной Шёнефельде» был чувак из палаты сенаторов, разнюхивал там и задавал мне вопросы о Киме. Ему было что-то известно, или он пронюхал, что я пытаюсь получить информацию.

— Ты должен быть осторожнее, — настойчиво сказала я. — Следи за тем, с кем говоришь.

Лицо Фалько стало угрюмым.

— Тогда я вообще ничего не узнаю, — прошипел он сквозь зубы. — Что ты ещё выяснила?

— Мало чего нового, — ответил я шёпотом. — Только то, что твой брат и Вельф Боргерсон, кажется, знают друг друга уже очень давно. Просмотри ещё раз его вещи. Эти двое жили в Мюнхене вместе, и кто-то нелегально их обучал. Может у него ещё остались фотографии или какие-нибудь заметки с того времени. Что-нибудь, что установит связь.

Фалько кивнул, весь бледный.

— Хорошо, — наконец сказал он коротко.

Затем огляделся, проверяя не наблюдает ли кто за ними, и не попрощавшись, смешался с потоком студентов, которые спешили теперь к своим лекциям и семинарам.

Я смотрела Фалько в след, как он исчезает в толпе. Мне хотелось ему помочь. Я понимала его отчаяние и чувства. Но я сама не преуспела в этом вопросе, а теперь мне нужно было сосредоточиться на другом. Сегодня утром у меня был решающий тест, а сразу после тренировки вечером, начнётся наша операция в Антарктике.

На этом я сейчас и сосредоточусь, и я была уверена, что тайна вокруг Печати Тора раскроется, если обезвредить Бальтазара. Лучше пресечь зло на корню, подумала я и завернула в зал для семинаров.

Профессор Пфафф постарался с рождественской декорацией. Везде в зале висели звёзды из ледяных кристаллов и изящные веточки из замороженной воды. Из полупрозрачных облаков декоративно падало несколько снежинок.

Везде на потолке парили светящиеся шары из производства семьи Торрел и распространяли уютную атмосферу. Даже окна были украшены морозными рисунками, изображающими зимние ландшафты.

Если бы я так не нервничала, то сейчас был бы идеальный момент, наконец настроиться на рождество. Прежде всего потому, что профессор Пфафф уже стоял перед классом рядом с бассейном и напевал рождественские песни, в то время как придавал последний штрих одному из морозных рисунков.

В отличие от профессора Пфаффа, который, видимо, был в отличном настроении, моих сокурсников рождественская атмосфера, похоже, тоже не тронула. Флавиус Гонден напряжённо наблюдал за мной, когда я вошла в зал и быстро поспешила на своё место.

Он ободряюще кивнул, как будто догадывался, какая неразрешимая задача ждёт меня впереди.

Затем его взгляд перекачивал к Адаму, стоявшего на своём месте в левой части комнаты, и уже вытащил паука из холодильной камеры, которого должен будет пробудить сегодня к жизни.

Флавиус теперь нетерпеливо посмотрел на Скару, которая в течении прошлой недели действительно вылепила единорога. То, как она нервно и беспокойно возилась с ушами и мордой, было похоже, будто она только что закончила с его телом. Мне было любопытно, действительно ли ей удастся совершить сегодня чудо, которое от неё ожидали.

Давление на Скару и Адама было намного сильнее, чем то, что лежало на мне и Фалько. Как плебеи, мы могли позволить себе провал. Никому не было дела до того, что мы докажем нашу склонность к пятому элементу. Но особенно Скара, как дочерь примуса, была обязана функционировать.

В то время как Флавиус распахнув глаза и с явным почтением изучал мифическое существо Скары, я поспешила в холодильную камеру и вытащила свою мокрицу. Когда я шла на своё место, я ощущала на себе взгляды сокурсников, и постепенно тоже начала терять остатки спокойствия, которые до этого ещё сохраняла.

— Ах, вы все здесь, — улыбнулся профессор Пфафф, придавая занесённому снегом домику последний штрих.

Затем повернулся к нам и самодовольно обвёл взглядом хорошо заполненные ряды студентов. Сегодня пришли все, чтобы посмотреть, какое мы совершим чудо или грандиозно провалимся. Чувство тошноты в животе становилось всё сильнее.

Скара продолжала работать над своим единорогом. Засунув ему руку в пасть, она исправляла зубы. Только по лихорадочным красным пятнам на её лице было видно, что она прекрасно всё услышала. Кроме того, должно быть она находилась здесь уже некоторое время. Я не видела её ни во время утренней пробежки, ни во время завтрака.

Профессор Пфафф прочистил горло.

— Чтобы внести немного разнообразия, начнём семинар с проверки часов. Кому до сих пор не удалось запустить свою модель, в эти выходные свободного времени не ждите, это я точно могу вам обещать.

По рядам пронеслись напряжённые стоны, когда все поняли, что шоу сейчас ещё не начнётся. Профессор Пфафф, использовав тот факт, что на семинар пришли все, решил закончить проверку успеваемости. Все вскочили, чтобы быстро принести свои экспонаты из холодильной камеры.

Вероятно, я была единственная, кто услышал, как профессор Пфафф пробормотал:

— Самое лучшее оставим напоследок.

Утро тянулось бесконечно, а профессор Пфафф изучал каждую шестерёнку, каждый винтик и каждую стрелку и, в конце концов, подверг часы функциональной проверке. Результат этой проверки оказался таковым, что половине студентов нашего курса придётся провести выходные в этом зале.

Профессор Пфафф не был доволен результатами последних недель и резким тоном предвещал, что так мы не сможем выпуститься. Поэтому нам следует забыть о выпускном бале. Так как этот бал устраивается только для тех студентов, кто сможет сдать экзамены.

По комнате пронёсся недовольный ропот, и я услышала впереди, как шепчет Алкеса, что она не для этого встала так рано и специально пришла сюда.

Обычно такой мягкий профессор Пфафф тоже услышал её слова и повернулся к Алексе с ледяным выражением лица.

— Пока ваша успеваемость находится на таком низком уровне, барышня Пфайффер, вам на следующей недели лучше вставать ещё на час раньше приходить ко мне на дополнительный урок.

— Но…, - испуганно начала заикаться Алекса.

— Вам не следует отлынивать, ваш отец не обрадуется, если узнает, что вы относитесь к учёбе не серьёзно. Как от дочери сенатора по науке и исследованиям я ожидаю от вас немного больше ангажемента.

Алекса покраснела как рак и крепко сжала губы, из-за чего я предположила, что она уже не раз вела с отцом дискуссию на эту тему.

После того, как Алекса не протестуя смирилась с судьбой, профессор Пфафф повернулся к Дорине Дусс, чьи часы после интенсивного осмотра кое-как выдержали критическую проверку.

Профессор Пфафф сделал глубокий вдох, и я почти подумала, что он, возможно, отложит наш со Скарой и Адамом тест на следующую неделю. Время до обеденного перерыва осталось всего пол часа. Но я ошиблась.

— А теперь, — сказал он нетерпеливо и с довольным вздохом, который за секунду разрушил все мои надежды, — мы подошли к особенному событию. Маги, которые владеют пятым элементом, очень редки и особенная гордость Тенненбоде. Студентов, которые закончат своё обучение с дипломом пятого уровня, ожидает блестящая карьера. Многие выдающиеся биографии начались здесь. Когда будите в следующий раз идти по коридору Тенненбоде, подумайте о том, что такие политики как Виллибальд Вернер и Ладислав Энде или учёные, как Патриция Вернер и Октавиан Хеннер уже ходили по этим коридорам. И сегодня снова настал один из этих магических моментов, когда может быть заложен краеугольный камень для блестящей карьеры, — профессор Пфафф перевёл взгляд со Скары на Адама, а затем и меня одарил ободряющим взглядом, хотя конечно было ясно, что блестящая карьера ожидает только патрициев со склонностью к пятому элементу. Я всю свою жизнь останусь угрозой безопасности, если мне сейчас удастся заставить эту мокрицу пошевелить своими усиками.

— Вот поэтому, — продолжил профессор Пфафф своё оптимистичное объявление, которое, казалось, заставило Скару нервничать ещё больше. Цвет её лица стал тревожно серым, — я буду очень рад, если наши высокопробные молодые специалисты докажут сегодня своё мастерство, и Скара Энде, Адам Торрел и Сельма Каспари покажут нам, какие возможности существуют в магической науке.

Профессор Пфафф подошёл к Скаре и к её действительно отлично получившемуся единорогу.

— У каждого из вас есть пять минут времени, чтобы при помощи вашей склонности к пятому элементу пробудить к жизни выбранного вами живого существа и своей волей заставить его пройти вперёд по крайней мере на десять сантиметров. Барышня Энде, пожалуйста, начинайте, — профессор Пфафф шагнул за свой стол и сел. — Все остальные с этого момента сохраняйте абсолютную тишину. Не хочу услышать ни слова, это помешало бы сосредоточиться нашим талантам. Кто думает, что не способен вести себя тихо, у того есть сейчас возможность уйти, — профессор Пфафф поднял голову, но никто не сдвинулся с места.

Вместо этого все любопытные взгляды были направлены на достигающего примерно метр в высоту ледяного единорога, стоящего на столе Скары.

— Прекрасно, — продолжил профессор Пфафф. — Тогда ваши пять минут начинаются прямо сейчас, барышня Энде. Желаю вам удачи.

Скара кивнула и стояла на месте как вкопанная. Когда я увидела её напряжение и поняла каково ей сейчас, снова проснулось моё сочувствие. Бремя на её плечах было огромным. Ей ни в коем случае нельзя потерпеть неудачу. Но этот момент длился недолго, потому что я сразу вспомнила, какие гадости Скара уже подстраивала нам с Адамом.

К моему удивлению несмотря на то, что Скара нервничала, казалось, у неё было всё под контролем, и она хорошо знала, что нужно делать. Она закрыла глаза, сделала глубокий вдох и положила свои дрожащие руки на спину единорога.

Затем она начала вдыхать и выдыхать, как будто стояла в своей спальне, а не среди студенев, с любопытством пялящихся на неё. Мне пришлось признать, что я недооценила Скару или штаб консультантов, который, видимо, обучал её.

Казалось, Скара полностью сосредоточилась, не позволяя отвлечь себя ощутимо возрастающему волнению в зале. Внезапно у меня появилось чувство, что я плохо подготовилась. Даже если мои магические способности были сильными, всё же в последние время я всегда на что-то отвлекалась и, собственно, не добилась никакого значительного прогресса.

Даже идея, попытаться вместе с Адамом уплотнить огонь, чтобы можно было лучше защититься от Морлемов, внезапно показалась мне пустой тратой времени.

Профессор Пфафф был прав. Сначала мы должны были практиковаться на маленьких существах, тогда, возможно, продвинулись бы вперёд. Мы также рассматривали вариант намерено потерпеть неудачу, но Адам посчитал, что лишиться расположения палаты сенаторов — это плохая идеей, учитывая то, что мы всё ещё надеялись благодаря счастливому совпадению найти вход в тайное укрытие Бальтазара.

Профессор Пфафф нахмурился, в то время как Скара продолжала дышать животом.

Только когда время почти истекло, кое-что произошло. Всё началось так тихо, что вначале я даже не поняла, действительно ли что-то происходит или я ошибаюсь. Мне показалось, будто единорог начал неглубоко дышать.

Только когда он медленно открыл глаза, и по залу пронёсся шёпот, стало ясно, что у Скары действительно получилось. Маленький единорог на её столе начал осторожно двигаться: пошевелил ушами, заморгал, а затем тихо фыркнул через ноздри.

Профессор Пфафф восторженно распахнул глаза и, чтобы подавить восторженный возглас, который, видимо, хотел вот-вот сорваться с его языка, прижал руку ко рту. Скара продолжала дышать и, в конце концов, единорог осторожно поднял свою переднюю правую ногу и сделал неустойчивый шаг вперёд.

Когда он опустил своё копыто, в водном кабинете разразилась настоящая буря восторга. Алекса и Дорина радостно кричали и даже полная Эгони вскочила со стула и начала возбуждённо прыгать.

Только сейчас Скара снова открыла глаза и с явным облегчением выдохнула. Я начала догадываться, сколько сил и тренировок она вложила, чтобы совершить это чудо.

— Отлично, барышня Энде, — выкрикнул профессор Пфафф и вскочил, хлопая в ладоши. — Я знал, что вы меня не разочаруете. Превосходно, и совершенно в традиции вашей очень талантливой семьи. Мои поздравления, вы справились с этим упражнением с блеском, и я могу сообщить палате сенаторов только хорошее о вашем развитии.

Шум от восторга всё не стихал, и профессору Пфаффу, в конце концов, пришлось попросить Скару отнести своего единорога в холодильную камеру, чтобы направить теперь всё внимание на Адама.

— Удачи, — пожелал он также и Адаму, а затем снова наступила тишина.

Я, честно говоря, понятия не имела, сможет ли Адам пробудить к жизни паука. Когда мы тренировались, у нас никогда не получалось. Он сделал глубокий вдох и начал спокойно вдыхать и выдыхать.

Затем положил правую руку на паука и закрыл глаза. Он выглядел необыкновенно красивым, то, как там стоял. Несмотря на то, что мы вот уже почти три года были парой, когда я смотрела на него, в моём животе всё ещё порхали бабочки.

Его немного длинноватые волосы завивались на затылке, а нежное очертание подбородка и щёк было просто идеальным. И не только я так считала, осознала я, но и другие девушке в зале.

Особенно Скара ни одной секунды не выпускала Адама из виду. Я на одно мгновение попыталась представить, как это будет, когда в следующем году учёбу продолжим только ещё Скара, Адам, Фалько и я, в то время как все остальные уже начнут работать.

Эта мысль не очень мне понравилась. До сих пор мы могли избегать друг друга, но в этом случае нам придётся каждый день проводить вместе. Я уже хотела послать Адаму сообщение о том, что ничего страшного, если мы оба провалим тест. Мы найдём какой-нибудь другой способ попасть в палату сенаторов. Вероятно, так мы сможем избежать много неприятностей со Скарой.

Но как раз в этот момент маленький паук проворно выскочил из-под руки Адама, и Дорина завизжала, когда он побежал в её сторону.

Адам открыл глаза и облегчённо вздохнул, в то время как профессор Пфафф и, один за другим, все студенты усердно зааплодировали.

— Очень хорошо, — выкрикнул в восторге профессор Пфафф, когда Адам нацелился на своего паука и заставил его вернуться к себе на стол. Быстрыми шагами существо из льда протопало по столу и, в конце концов, остановилось перед ним.

Больше всего мне хотелось обнять Адама, я так им гордилась. Он это сделал. Он смог, он действительно владел пятым элементом. Я хлопала долго и громко, пока не поняла, что настала моя очередь, и я должна доказать, что обладаю тем же талантом. Внезапно нехорошее чувство вернулось, и мой живот свело.

Постепенно аплодисменты стихли, и профессор Пфафф теперь нетерпеливо смотрел на меня.

— Что ж, барышня Каспари, — протянул он, ободряюще кивая, — теперь ваша очередь показать, на что вы способны.

— Да, кончено, — ответила я, запинаясь и с сомнением глядя на мокрицу перед собой.

«Ты тоже сможешь», — услышала я успокаивающий голос Адама в голове. Но я совсем не была в этом уверенна. Тишина в зале была гнетущей, а ещё гораздо хуже высокомерное и надменное выражение на лице Скары. Она внезапно вытянула губы в трубочку и беззвучно что-то прошептала. Даже если этого никто не слышал, я смогла прочитать по её губам: «неудачница».

Мои руки начали дрожать, а сомнения в голове безгранично выросли. Насколько мне было известно, мои родители не владели пятым элементом. Только бабушка. Разве эта способность могла передаться мне? Должно быть люди, которые анализировали результаты теста, проверяющего наклонности, ошиблись.

Я закрыла глаза, оградив себя от насмешливого смеха Скары. Затем несколько раз вдохнула и выдохнула, и, в конце концов, положила руку на ледяную мокрицу. Она была холодной и гладкой, величиной с манго и казалась абсолютно безжизненной. Я попыталась прогнать из головы чувство отчаяния и оградить себя от мысли, что все смотрят на меня. Особенно Скаре хотелось увидеть, как я потерплю неудачу.

Моё дыхание было размеренным, и я пыталась вспомнить, чему научила меня бабушка. Я сосредоточилась на дыхание, позволила силе струиться в живот, собрала и сконцентрировала её. Затем направила магию в руки, заставила её расти и становиться сильнее в ладонях.

Как раз, когда я собиралась представить себе, как мокрица двигает своими маленькими ножками, по залу пронёсся удивлённый шёпот.

У меня уже получилось? Этого уже достаточно, чтобы оживить мокрицу?

— Осторожно, — услышала я отчаянный шёпот Адама, и в этот момент поняла, что что-то пошло не так.

Я открыла глаза и посмотрела на мокрицу. Я испугалась, когда увидела, что мокрица начала таять. Она выглядела странно, туловище было теперь похоже на мягкую грушу, усики и ножки уже превратились в воду. Профессор Пфафф, нахмурившись, разочарованно смотрел на меня.

Я быстро огляделась, и когда увидела довольную улыбку на губах Скары, поняла, что это её рук дело. Видимо, она растопила мой экспонат, пока я ещё работала над тем, чтобы сфокусировать силы. Конечно, чтобы заставить меня потерпеть неудачу достаточно, когда представляемый в уме образ больше ничего общего не имеет с оригиналом.

Я ужасно разозлилась, и, хотя знала, что это не лучшая мысль уступить гневу, я не могла по-другому. Время истекало, и, если мне сейчас не удастся доказать, что я владею пятым элементом, никто не будет колебаться, чтобы опять понизить меня до студента четвёртого уровня.

Я плебей, и никто не будет лезть из кожи вон, чтобы углубить мои знания. Скара, однако, достигнет своей цели и проведёт следующий учебный год в Тенненбоде вместе с Адамом. Потому что у меня больше не будет права находиться здесь.

Я злобно сверкнула на неё глазами. Я никогда не отдам ей Адама без боя. Стиснув зубы, я посмотрела на мою растаявшую мокрицу. Вся работа последней недели была напрасной. Все тонкие структуры были уничтожены, а мокрица, как мокрица больше не жизнеспособна.

Я должна дерзнуть и создать собственное существо. Это было сложно и рискованно, но у меня не было выбора.

Вместо того, чтобы закрыть глаза, я их широко распахнула и сосредоточилась на остатках мокрицы. Я положила на них руку и сформировала заново. Мокрица вытянулась, стала худее и длиннее. Как раз, когда я опять хотела сосредоточиться на том, чтобы оживить червя, я почувствовала, что на него вновь воздействует сила, и мой червь начинает таять.

Когда я подняла взгляд, Скара хитро улыбалась, и теперь я поняла, что она тоже не собиралась сдаваться. Она во чтобы то ни стало хотела от меня избавиться. Её может ожидать целый год обучения с Адамом наедине, и у меня осталась всего одна минута, чтобы предотвратить это.

Другие явно чувствовали, что что-то не так и забеспокоились. Но если я пожалуюсь на Скару профессору Пфаффу, это мне не особо поможет. Она, конечно, будет отрицать, что имеет какое-то отношение к моему тающему червю.

Я снова сделала глубокий вдох и собрала энергию в руках и ладонях, сконцентрировала гнев в животе и использовала его разрушительную силу. Затем протянула руку к луже, в которую тем временем, благодаря Скаре, превратился мой червь и закрыла глаза.

Затем представила, как вода оживает и направила всю энергию в эту мысль.