Паучья вдова. Том 1

Глава 2

Когда открываю глаза, солнце всё так же светит в окна. Выходит, я потеряла сознание буквально на полчаса… может, на час. Медленно поднимаюсь на ноги, попутно отмечая пульсирующие места на теле – от рук насильников – и замечая разорванный подол у платья… Вот только самого страшного не произошло. Я не чувствую этого.

Моё тело не осквернено.

Да и сами насильники куда-то пропали. Я на полу лежу одна.

Они меня напугали и работать ушли? Что вообще…

Застываю, заметив инородный предмет краем глаза. В верхнем углу дома, под самым потолком…

Это что… такое?..

Присматриваюсь к огромному белому кокону, крепившемуся к стенам и потолку такими же белыми и прочными нитями. Затем что-то дёргает меня посмотреть в другой угол – и я вижу ещё один… в третьем углу оказался такой же кокон, как и в четвёртом. Подхожу к одному из углов и внимательно присматриваюсь к содержимому странного свёртка… А затем падаю на колени и освобождаю свой желудок от недавно съеденной еды.

Там человек! Внутри этой штуки – человек! Мёртвый человек! Тот самый детина, что рвал на мне платье!

Да что за чертовщина здесь творится?!

Вытираю подбородок рукавом и вылетаю из дома. Понятия не имею, куда бежать, потому бегу куда глаза глядят! Не жалея сил бегу! Не чувствуя ног от страха! Когда вокруг сгущается темень, бреду наугад, с усилием продолжая переставлять ноги. Главное – не останавливаться… Нужно уйти как можно дальше от тех, мёртвых… Их смерть не должны ассоциировать со мной… Ни в коем случае! Я не виновата! Ни в этот раз, ни в тот! Это не моя вина!

Сама не понимаю, откуда вновь берутся силы, и я вновь бегу, натыкаясь на деревья, царапая лицо о ветки, почти не разбирая дороги, и, когда выбегаю на поле, засеянное пшеницей, и вижу женщину – живую, склонившуюся над колосьями, одетую в такое же длинное платье, как и я… – мчусь к ней и падаю у её ног, начиная рыдать в голос.

Дальше помню смутно… кажется, меня подняли и довели до какого-то дома… потом о чём-то спрашивали… как-то успокаивали… чем-то кормили… я была словно в вакууме и вообще не понимала, что вокруг происходит и чего от меня хотят. Пришла в себя лишь тогда, когда услышала звук шагов человека, спускавшегося с лестницы. Тяжёлых шагов. Шагов мужчины… Понятия не имею, что на тот момент творилось с моей психикой, но я забилась в угол с куском хлеба и затравленно следила, как человек в высоких кожаных сапогах и странном плаще, скрывающем одежду, не торопясь спускался вниз. Я запомнила его взгляд, брошенный на меня. Безразличный – внешне, но отмечающий что-то про себя… Он остановился лишь на мгновение и сразу направился на выход, не давая возможности запомнить своё лицо.

Не помню, сколько я просидела, глядя ему вслед, помню только, что та женщина в платье и чепце, что привела меня, ушла за ним и долго не возвращалась.

Я начала прислушиваться к голосам в доме.

– Ты видела её платье?

– У неё всё лицо в царапинах… скорее всего, бежала через лес…

– Бедняжка! Что же с ней сделали? И кто?..

– Да разве ж она расскажет? Ты посмотри, что с ней стало! Даже на человека не похожа.

Разговор шёл между двумя кухарками трактира, которых я почти не видела, потому как сидела на полу в самом углу помещения, а огромный деревянный стол перекрывал видимость.

Но по их голосам я поняла, что подобные случаи – не редкость. Женщинам опасно ходить в одиночку по этой земле.

Вот только – почему?..

Когда та, что привела меня, возвращается, я всё ещё не могу выдавить ни звука: боюсь, что меня погонят прочь или ещё хуже – заставят отвечать за все те убийства, к которым я не имела никакого отношения. В доброту людскую я уже не верю. Не в тот мир попала.

Стараясь не думать о том, что я сошла с ума, иду за женщиной в чепце… Меня заводят в какую-то комнатушку и велят ждать. А чего ждать? Не объясняют…

Когда остаюсь одна, вновь забиваюсь в угол и напряжённо смотрю на дверь. И вновь жду.

И вновь теряю счёт времени – оттого испуганно вздрагиваю, когда дверь резко открывается.

– Милая моя, – неожиданно появляется передо мной совершенно незнакомая мне женщина в добротном платье и с аккуратно убранными волосами, – поднимайтесь, прошу вас!

Слегка удивлённая сменой отношения, слушаюсь, опираясь на её руки и вставая на ноги.

– Прошу, идёмте за мной, – и женщина выводит меня в коридор, а затем через кухню – прямо на выход, почему-то придерживая за голову и словно прикрывая моё лицо от глаз работавших там кухарок.

Уже снаружи на меня накидывают плащ с капюшоном, а затем ведут по оживлённым улицам поселения куда-то вперёд. Стараюсь не думать о том, что происходит. Почему-то этой женщине хочется довериться и не ждать от неё подвоха. Поэтому, когда меня заводят в какой-то добротный дом – правда, с чёрного хода, – я слегка расслабляюсь. Лучше иметь дело с образованными людьми, чем со слугами или рабочими мужиками. Здесь я хотя бы смогу получить какую-то информацию.

Шепотки, доносившиеся до меня, пока я ждала у двери, слегка спутали мои мысли:

– Ты уверена? – мужской голос, принадлежащий какому-то очень мягкому человеку, привыкшему прислуживать.

– Он сам так сказал, – ответ той женщины, что привела меня, – он же послал за мной.

– Но это невозможно! Её же считают…

– Тише! Если он сказал, значит, возможно. Помни о своем долге!

– Конечно-конечно… Я сделаю всё, что нужно…

Затем ко мне вновь вышла моя новая провожатая и повела на второй этаж, где была огромная ванная, наполненная горячей водой.

Рядом с нею стояла безликая служанка, готовая помочь мне обмыть тело.

– Вам нужно… – произносит женщина и замолкает, словно не зная, как закончить предложение; её взгляд направлен на моё платье, больше не скрытое плащом; она смотрит на него, будто впервые заметив или впервые дав себе установку – увидеть, что со мной произошло. – Госпожа, мне так жаль!

– Госпожа? – переспрашиваю, напряжённо глядя на неё.

– Прошу вас, снимите это платье, вам нужно принять ванну…

«И забыть всё то, что с вами произошло».

Она не сказала этого вслух, но почему-то я чётко почувствовала, что она хотела это добавить – но сдержалась.

Следую её совету и стягиваю с себя одежду. Заметив синяки на моих руках, женщина закрывает лицо и едва сдерживает поражённый вздох.

Что такое? Они же догадывались о том, что со мной произошло! К чему сейчас эти реакции? Или ей ни о чём не рассказали? Кто она вообще?..

Забираюсь в воду и позволяю молчаливой работнице обмыть моё тело. Сама я сейчас ни на что не способна. Ни на что, кроме мысли: что поменялось?..

Почему ко мне так относятся? Почему называют госпожой? Кто я?..

И почему те четверо меня не узнали?

Те четверо, что сейчас висят в коконах, мёртвые…

Не думать об этом! Не думать.

– Синяки заживут, госпожа. Царапины на лице тоже. Это особая вода, в ней травы, исцеляющие и тело, и душу. Вы будете как новенькая – совсем скоро! Лишь дайте нам позаботиться о вас! – причитала женщина, всё больше озадачивая меня.

На простую девку так тратиться не будут. И госпожой её тоже называть не будут. Меня кто-то узнал? Кто-то из тех, кто раньше видел… это тело?

Тогда сейчас мне нужен ответ лишь на один вопрос.

– Кто я? – спрашиваю ровным голосом, и рука с тряпкой на моей спине замирает.

А лицо женщины, ожидавшей у входа, резко бледнеет.

Так, ясно. Лучше дождаться, когда мы останемся наедине.

– Продолжай, – поворачиваю голову к служанке, и та вновь начинает омывать моё тело.

Молча сношу процедуру, отмечая появление ясности в сознании – особенно когда прислужница добралась до кожи головы.

И впрямь – волшебная травка. Мой страх и моя паника почти сошли на нет. Теперь я могу здраво мыслить. А это значит – пора действовать.

Дожидаюсь, когда меня оботрут и уведут в комнату, наполненную светом от свечей. Сколько сейчас времени? Десять вечера? Или уже перевалило за полночь?.. Как сложно без часов. В покоях, выделенных специально для меня, мне предоставляют платье, которое выглядит намного дороже, чем одежда женщины, приведшей меня в этот дом…

Отпускаю работницу кивком, разворачиваюсь к своей спасительнице и вновь повторяю вопрос:

– Кто я?

– Госпожа, – то ли отвечает, то ли спрашивает она.

– Кто ты? – задаю второй вопрос.

– Ваша слуга, моя госпожа, как и все здесь, – покорно отвечает она, и я чувствую – на этот вопрос она может ответить без запинки. В отличие от того, предыдущего.

– Как тебя зовут? – спрашиваю так же ровно.

– Должно быть, вы меня уже не помните… моё имя – Мора, моя госпожа, – вновь покорно отвечает женщина.

– Я… очень нуждаюсь в твоей помощи, Мора, – произношу медленно и осторожно.

– Я сделаю всё, что смогу, моя госпожа! – с облегчением отзывается та.

– Скажи мне, кто я.

И вновь молчание.

– Госпожа…

– Моё имя, Мора. Я хочу услышать своё имя.

Не знаю, что повлияло на эту женщину: моё спокойствие или то, как я перефразировала свою просьбу? Но она наконец ответила:

– Госпожа Минока.

– Верно, я твоя госпожа Минока, – прислушиваясь к собственному имени здесь, в этом мире, произношу медленно; не скажу, что я безумно рада подобному положению вещей, но от осознания факта, что я – не безродная чернавка, мне становится чуть-чуть легче. – Так объясни мне, Мора, как так получилось, что вы за мной не углядели?

Рука женщины дёргается к лицу, а сама она делает шаг назад, испуганно глядя на меня.

– Госпожа, да кто ж знал, куда вы исчезли? Вас же всем миром искали! Все в графстве! Даже дети! Но то – когда было! Месяц прошёл, и ваш супруг объявил, что вы умерли! Всё по закону! Мы не виноваты! Мы не знали, что вы попали в беду! Прошу вас, поверьте, моя жизнь полностью принадлежит вам! – Она падает на пол, а я стою посреди комнаты и активно думаю.

Эта особа – в теле которой я оказалась, – графиня. И она замужем. И она пропала месяц назад. А я вселилась в неё только сегодня утром, обнаружив себя в сарае, запертом изнутри, в центре странной пентаграммы.

А теперь, внимание, вопрос…

Что графиня делала в этом самом сарае спустя месяц после своего побега от супруга?..

– Ты будешь помилована.

Причитания мгновенно останавливаются, а заплаканное лицо отрывается от пола, встречаясь со мной глазами.

– Моя госпожа?.. – произносят мокрые от слёз губы.

Кажется, я выбрала верный тон. Надо продолжать в том же духе.

– Твоя служба мне только начинается, – проговариваю чётко, параллельно обдумывая план действий. – Я хочу, чтобы ты всегда была рядом. Подле меня. Ты поняла это?

– Да, госпожа, – растерянно отзывается Мора.

– Хочу, чтобы ты рассказывала мне обо всём, что знаешь.

– Да, госпожа, – уже чуть менее уверенным голосом произносит та.

– Мой муж считает меня мёртвой? – задаю вопрос.

– Это так, моя госпожа, – склоняет голову Мора, – но мы вернём вас на ваше место. И пусть по закону он уже свободен от своих обязанностей, вы всё ещё графиня Паучьих земель!

Застываю, услышав название своих владений.

– Паучьих… земель?.. – переспрашиваю аккуратно.

– Простите, что использовала это выражение, – отвечает Мора, позволив себе робкую улыбку, – но оно в ходу среди народа, сами знаете: ваш почивший супруг имел определённую известность.

Итак, барабанная дробь…

Минока уже дважды была замужем.

И первый её муж пользовался в народе странной славой. Полагаю, именно он был графом – раз эти земли названы в его честь. И, выходит, он не был молод, потому что в его смерти меня никто не обвиняет – напротив, меня хотят вернуть обратно, на законное место.

Значит, первый супруг умер сам.

От этого становится немножко легче…

– По поводу моего возвращения… – произношу, немного подумав, – мне нужно прийти в себя. И излечить раны.

– Конечно, у вас будет на это время, – тут же заверяет меня Мора, – но, прошу, позвольте хотя бы объявить вас живой! Ваш народ обрадуется!

– Завтра, – чуть повышаю голос; моя вина – нервы не выдерживают, – решим этот вопрос завтра, – чуть спокойнее добавляю, – и ещё… я хочу, чтобы мне принесли портрет моего мужа. Я… соскучилась. Хочу увидеть его лицо.

Взгляд Моры, направленный на меня, мне не понравился.

– Вашего первого мужа, моя госпожа? – уточняет она почему-то.

– Обоих… моих мужей, – произношу аккуратно, – хочу взглянуть и на того, и на другого.

– Ваше право, госпожа, – всё так же странно отзывается женщина, а в мою голову закрадываются нехорошие мысли.

Что не так с моим браком? К чему были эти переспрашивания?

– И ещё принеси карту моих земель, – добавляю, когда Мора уже открывает дверь.

– О, вы решили заняться теми странными убийствами?

Да нет, всего лишь пытаюсь понять, как мне не оплошать, когда за мной придут: должна же я знать, что у меня за владения! С остальным по ходу разберусь.

Но она сказала про убийства?..

– Что думаешь по этому поводу? – брякаю наобум, состряпав вполне себе серьёзное выражение на лице.

– Позвольте мне озвучить догадку – вы ведь из-за этого дела и пропали, верно? – продолжает снабжать меня такой необходимой информацией Мора.

– Верно, – произношу, отвернувшись от неё.

А что ещё я могу?!

– А карта…

– С описанием всех земель, именами всех управляющих на местах, указанием предназначения каждой конкретной зоны… – замолкаю, встретив взгляд своей помощницы. – Я хочу владеть всей информацией.

– Ваши люди будут счастливы услышать это, – произносит Мора, и я вижу, как смягчается её лицо.

Так, выходит, Минока не торопилась окунуться в «семейный бизнес». Зато не гнушалась помощи потусторонних сил.

Или это был первый и последний раз?..

– Мора! – окликаю свою помощницу, когда та уже прикрывает за собой дверь. – Ещё мне нужен человек, способный перечислить все проблемы, скопившиеся за время моего отсутствия.

– У вас будет этот человек, – со спокойной уверенностью отвечает та, и на её губах появляется улыбка, полная гордости.

Ага… Чую, графиня вообще ничем не занималась, ни разу в своей жизни – раз моя прислуга гордится самыми банальными просьбами правительницы местных земель…

Что ж, мы это исправим. А теперь – в кровать. И я очень надеюсь, что, проснувшись, обнаружу себя в больнице с каким-нибудь незначительным переломом, окружённая взволнованными родственниками и сочувствующими коллегами. Потому как принимать за данность этот набор новых обстоятельств я ещё не готова. В качестве разминки опухшего от анестезии мозга – пожалуйста! Но не в качестве реальности.

Тут я сделала всё, что смогла: вела себя разумно, насколько было возможно, действовала по обстоятельствам. Самое время этому кошмару закончиться… а мне – вернуться назад.

Понятия не имею, почему, когда проваливаюсь в сон, вижу того мужчину в высоких дорожных сапогах… И почему опять не могу запомнить его лицо – словно его черты ускользают от меня намеренно… Потом отчётливо чувствую, как к моей коже прикасаются: подбородок захватывают, разглядывая моё лицо, затем почти грубо отпускают, – и я получаю возможность открыть глаза в своём настоящем.

Потолок был тем же, что вчера. А помещение напоминало покои какой-нибудь беднеющей княгини, снимавшей квартиру в городском доме пару веков назад…

Я не вернулась. Я всё ещё здесь.

Кажется, меня кто-то проклял…