Пари

Глава 16

Родан не думал о свадьбе. Отдал распоряжения секретарю, забыл о невесте на месяц, а сам сосредоточился на руководстве страной. Собрал Совет, назначил новых министров. Как же он хотел заманить во дворец ректора, дать ему должность канцлера, но барон Вирт не согласился бросить Академию. Пришлось ограничиться его сыном Титом, тоже неплохим управленцем: Родан сделал его министром финансов.

Дел было по горло. Король ложился спать во втором часу ночи и вставал в шесть утра, чтобы опять приниматься за работу. Пока он решил не слишком усердствовать в формировании отрядов мушкетёров: фабрика по производству оружия была одна и работала на половину мощности. Тем не менее на складах Вирта уже собралось около десяти тысяч мушкетов и пистолей. Родан хотел подождать, пока отец уберётся на восток, и лишь потом развернуться на полную. Лотар на время покинул столицу – отправился за сто километров в Карту, где был разбит основной военный лагерь, намереваясь поупражняться в оружии, заняться тем, что ему нравилось больше всего: оттачиванием навыков убийства.

Лишь однажды Родан сорвался. Безумно устал от бесконечных споров на совете, бумаг, указов, манифестов, долго не мог уснуть и в три часа ночи приказал седлать жеребца. Ему так страстно захотелось увидеть Николаса, что он не выдержал и поскакал в Академию. Развернулся с полдороги.

Что он ему скажет? Спросит, как дела? Проведёт урок? Даст пострелять из мушкета? Глупая причина. Или будет, как мальчишка, прятаться за деревом в надежде увидеть понравившуюся девчонку, идущую на занятия?

Только вот Николас не девчонка, и в этом всё дело…

Лотар вернулся во дворец за день до свадьбы – бодрый, полный сил, жизнерадостный и благодушный. Родан видел, что мыслями отец уже далеко отсюда: в своей голове он уже воюет, убивает врагов, идёт на штурм, рубит головы.

Он любил отца, но не понимал, как можно всех и всё ненавидеть, любить кровь, насилие. Может, поймёт позже – после нескольких лет семейной жизни с презирающей его женщиной? Кто знает…

Вторая встреча с невестой состоялась уже в храме, там же, где проходила его коронация. Для Родана свадьба не была важным событием. Гораздо большее значение имел заключённый вчера торговый договор с соседней Ратоной. Однако он всё равно решил выглядеть если не влюблённым, то по крайней мере доброжелательным и вежливым – девушка не виновата, что ей не повезло оказаться первой наследницей Беллира и выйти за него замуж.

Родан стоял у ног статуи Богини Матери и наблюдал, как Николь Кондор идёт к нему по длинному проходу. Медленно, словно через силу. Король мысленно усмехнулся: а та ли невеста к нему идёт? Лицо девушки было полностью скрыто – густая вуаль спускалась до самых колен. Справа стоял отец с побратимами, слева – родные Николь.

Настроение было паршивым. Николас прибыл на свадьбу. Но, во-первых, он был совершенно не похож на себя месячной давности: вытянулся, почти сравнявшись с ним ростом, над губой проступали тонкие усики, которых раньше не было. А во-вторых, парень проигнорировал его приветствие, сделав вид, что они не знакомы.

Невеста наконец дошла до постамента и встала рядом – на максимально возможном удалении. Почти на край ступеньки. Как бы не свалилась, бедняжка.

Иерарх, что короновал Родана, начал церемонию. Наверное, она бы показалась красивой, будь Родан влюблён в девушку или девушка – в него. Но увы: слова о переплетённых судьбах, душах и сердцах не находили ни единого отклика в этих самых сердцах.

В положенное время Родан и Николь сказали «Да», и священник закончил обряд.

– Скрепите же союз сердец поцелуем. Плодитесь и размножайтесь, дети мои, – иерарх улыбнулся и развёл руки.

«Ага, – подумал скептически Родан, – если бы можно было оплодотворить жену одним поцелуем… Он бы с радостью… Только бы не завизжала. Только бы сдержалась».

Король поднял вуаль, с тревогой заглядывая в лицо невесте. Та была бледна до синевы. Не помогали ни румяна, ни помада, ни задорные кудряшки, обрамлявшие скулы и лоб. В глазах плескался ужас.

Родан сглотнул. Лицо Николь было знакомым до боли. Это лицо он видел в Академии, в него влюбился. За месяц Николас вырос, изменился до неузнаваемости, а его сестра осталась прежней. Почему же он не заметил на помолвке, как они похожи? Потому что рядом не было Николаса и не с кем было сравнить? Или Николь тогда сильнее накрасилась? Или потому, что он почти не смотрел на неё – или смотрел издалека?

Дурак. Какой же он дурак. Сердце дёрнулось, застучало, сильно ударяясь о рёбра.

– Мы долго будем ждать? – раздался насмешливый голос Лотара. – Я могу показать, что делать, если мой сын не знает…

Со стороны генералов послышались неуверенные смешки.

Родан быстро коснулся губами губ невесты и опустил вуаль, спрятав её и от себя, и от всех. Трусливо? Да. Но сейчас он не мог смотреть ей в лицо.

На голову Николь водрузили корону. Видя, что жениху с невестой не по себе, иерарх не стал затягивать коронацию королевы и быстро произнёс положенные слова.

Они вышли из храма, сели в карету. Девушка сразу отвернулась к окну, безучастно наблюдая за радующимися свадебному союзу жителями столицы, выстроившимися вдоль дороги. В газетах всё преподносили как долгожданный союз двух влюблённых сердец. И люди ликовали: они устали от тревог и страхов, хотели спокойной и мирной жизни. Им было всё равно, кто на троне, – главное, чтобы в стране были мир и порядок.

– Почему вы прикрыли моё лицо? – поинтересовалась Николь, решив, что пора начинать хоть как-то общаться.

Родан пожал плечами. Не говорить же девушке, что он испугался.

– Растерялся. Ещё толком не знаю здешних церемоний, – ответил сухо. – Можете открыть, если хотите.

Николь не захотела, и Родан был ей за это благодарен.

– Я слышала, что вы преподавали в Академии?

– Недолго, – ответил король, догадываясь, от кого она «слышала», от брата, само собой. – Всего несколько месяцев.

– И что за предмет вы читали студентам?

– Николь.

Родан раздраженно повернулся в её сторону, Ники стало не по себе, она едва сдержалась, чтобы не отшатнуться.

– Можно, я буду вас так называть?

Николь осторожно кивнула.

Оставьте светские разговоры. Мы не на приёме. Предлагаю просто помолчать. Согласны?

– Согласна, – ответила Николь хрипло.

Она пока не понимала, как вести себя с Роданом. Сейчас девушка была скрыта под вуалью и, соответственно, никакого воздействия на мужчину не оказывала. Короткий поцелуй тоже ничего не показал. Лицо короля было непроницаемо, и Николь не поняла, увлёкся он ею или нет. Она хотела хоть немного оценить мужчину во время разговора, как делала это у бабушки на тренировках, но Родан быстро её оборвал.

На самом деле она ещё не решила, нужна ли ей любовь мужа или нет.

Родан тоже не смотрел на невесту – точнее, уже на жену. Ему было не по себе. Голос девушки волновал, будоражил внутри странное желание сорвать вуаль, заглянуть в глаза, ещё раз коснуться губ. Жажда нарастала как снежный ком. Родан грубо оборвал Николь, чтобы не слышать её голос, потому что ещё секунда – и он бы сорвался.

Спину прошиб ледяной озноб.

«Только не хватало влюбиться в собственную жену, – подумал он с ужасом, – в девушку, которая никогда тебя не полюбит. Наоборот, будет ненавидеть всей душой. Худшей участи трудно представить».

Праздничный пир, а за ним бал прошли как в тумане, точнее, в нарастающей лавинообразно тревоге. Родан старался не смотреть налево, где сидела Николь. Не прислушиваться к её голосу, сдерживать дыхание, когда она наклонялась к тарелке.

В голове был хаос. Перед балом он даже подошёл к Николасу, чтобы отвлечься, – поздороваться, поинтересоваться, как учёба, тренировки с мушкетами… Думал, ему станет легче. Увы, легче не стало. Николас совершенно не был похож на себя прежнего, того, кого он знал в Академии. Говорил по-другому, смотрел по-другому, да ещё и пригрозил ему дуэлью, если он, Родан, посмеет обидеть его сестру.

Раньше он считал его умнее…

Танец с невестой был похож на пытку раскалённым железом. Каждое движение, взгляд, прикосновение обжигало изнутри болью. Он видел, как Николь нервничает, как отводит глаза, как дрожат её губы и блестят глаза. Не предвкушением – страхом.

Впереди – брачная ночь.

Оба они попали в одну и ту же ловушку. И Родан ничего не мог поделать, чтобы избежать её. Не выполнять супружеский долг? Отказаться от жены? Позволить ей жить отдельно?

Невозможно – ему нужен наследник. Очень нужен. Это не только укрепит его положение, даст законность правлению, но и обеспечит стабильность в королевстве, признание Беллира соседними странами, дипломаты которых прибыли на свадьбу и сейчас пристально наблюдали за королём и королевой.

Поэтому ни одной ошибки, ни одного неверного движения быть не могло. Николь вела себя достойно, и Родан был ей за это благодарен. Он знал, как это тяжело. Ведь другие женщины не были столь сдержаны.

Когда король случайно встречался взглядом с гостьями, его окатывало презрением – пожилые дамы просто отводили глаза, а молодые не стеснялись: кривили губы, хмурились, брезгливо морщились.

Он привык к этому. И если его отца такое отношение лишь раззадоривало, то Родана пока ещё задевало. Наверное, он слишком молод.

Рано или поздно его сердце обрастёт бронёй, зачерствеет, превратится в камень. Он перестанет обращать внимание на то, что женщина чувствует, думает или хочет. Для него, как и для его отца, будут важны лишь его собственные желания.

Но пока… оно ноет.

Их семью не только лишили любви женщин, их лишили огромного куска души. Родан чувствовал себя неполным.

Дети? Да, его дети будут его любить. Он сделает для этого всё, станет лучшим отцом на свете. Но дети не обнимут, когда тебе плохо, не прижмут к груди, не погладят ласково по голове.

Лишь женщина даёт мужчине одновременно и силу, и слабость, и счастье, и горе. Её любовь может вознести на вершину и ввергнуть в страдание.

Родану этих чувств не испытать никогда.

Он с тоской думал, что через несколько часов ему придётся изнасиловать свою жену. Именно изнасиловать, потому что ни одна нормальная женщина не согласится с ним спать по своей воле.

Он не смотрел на Николь. Не хотел в очередной раз увидеть в её глазах страх и отторжение. И так она прятала взгляд, пыталась отодвинуться как можно дальше, подать руку при очередном па как можно позже. Это было привычно.

– А где герцогиня и герцог Кондор? – спросил Родан, когда танец закончился.

– Мама плохо себя почувствовала, и они уехали, – ответила Николь. – Зато мой брат здесь. Проводите меня к нему.

Родан молча кивнул. Невинная просьба Николь посеяла внутри замешательство. Он не знал, как относиться к Николасу, не хотел видеть этого высокого незнакомого парня с чужим голосом и внешностью, заносчивого и дерзкого, настоящего избалованного герцогского отпрыска, похожего на своих таких же самоуверенных друзей в Академии, которые разбрасывались обещаниями дуэлей направо и налево. Родан удивлялся своим недавним чувствам и не мог понять, как они могли возникнуть.

Неужели за месяц можно так измениться? Из худощавого подростка превратиться во взрослого мужчину?

Себя в юности он плохо помнил. Он постоянно воевал, жил в палатках и в зеркало мог не заглядывать по полгода.

Николь он оставил с братом, а сам отправился к трону. Сел, позвал к себе Тита и принялся слушать его отчёт по экспорту зерна. Через некоторое время заметил, как к Николь подошёл его отец. Голос министра финансов отдалился, Родан пристально всматривался в спину Лотара, не представляя, о чём они могут говорить. Может быть, он тоже интересовался, куда делись её родители?

Через несколько минут Лотар протянул руку Николь, приглашая её на танец. Тоже ничего необычного – свёкор знакомится с невесткой. И если бы Родан не знал, что Лотара так же ненавидят все женщины, как и его самого, он мог бы подумать, что Николь наслаждается разговором. Она мило улыбалась, кивала, что-то щебетала.

В конце танца Лотар поцеловал руку невестке, как показалось Родану, слишком надолго задержавшись в поклоне. Потом выпрямился и громко произнёс:

– А не пора ли нашим молодожёнам отправиться в спальню и позаботиться о наследниках?

Родан заметил, как у Николь дрогнули губы. Дрогнули – и вновь сложились в ничего не значащую улыбку. Заметил, потому что смотрел на неё не отрываясь.

Отец подвёл невесту к трону и вложил её ладонь в ладонь короля.

– Постарайтесь, чтобы через год у меня уже был внук.

Лотар наконец убрал руку, до сих пор сжимавшую руку девушки. Родан увидел, как Николь тихонько выдохнула в сторону. Пальцы у неё были ледяные.

Они удалились под громкие крики гостей и звон бокалов.

– Я приду через полчаса, – поклонился Родан, оставив Николь у её покоев, надеясь, что этого времени хватит, чтобы она смогла морально подготовиться, раздеться и принять душ.

Он ещё месяц назад приказал перенести королевские покои в левое крыло, сменить мебель, обновить убранство. Правое, где жил отец, закрыл до лучших времён. Если Николь захочет – пусть устраивает ремонт. Нужно же чем-то ей будет заняться? Родан смутно понимал, чем должны заниматься женщины, а особенно королевы. В жизни отца их было немало, но брать с него пример – последнее дело.

Лотар несколько раз за сегодняшний день предупредил сына, что отправится в Тапойю сразу после свадебных гуляний.

Скорее бы.

Родан устал от его выходок. За месяц в секретариат пришло пять жалоб от мэра Карты на бесчинства солдат, грабежи и насилие. Удивительно, но, когда армия там находилась без Лотара, жалоб не было – словно отец сам провоцирует своих воинов.

Хорошо, что ещё Селл не приехал. Ему выслали приглашение, но месяц слишком короткий срок, а дорога из княжества Лотар до Беллира длинная и трудная. Селл не успел.

«А лучше – не приехал бы вовсе», – подумал Родан. Никаких тёплых чувств к младшему брату он не испытывал.

Король не спешил. Медленно разделся, принял душ, высушил волосы, надел халат. Сунул в карман мазь, которую заранее взял из походной аптечки, и открыл смежную дверь апартаментов.

Ему казалось, что он идёт не в спальню к жене, а на войну. Его ждёт сражение, в котором он проиграл ещё до его начала.

На туалетном столике горела одинокая свеча, дающая не слишком много света, но всё же позволяющая разглядеть в полумраке комнаты фигурку, съёжившуюся под покрывалом.

– Не бойтесь, – сказал Родан, подходя ближе, – я постараюсь сделать всё быстро и безболезненно.

Николь ничего не ответила. Она лежала с закрытыми глазами, сжавшись в комочек, плотно стиснув колени.

Родан покачал головой. Он решил не раздеваться. Зачем пугать девушку ещё больше? Под халатом у него ничего не было – требовалось только распахнуть полы.

Он встал коленом на матрас, взял Николь за щиколотки и потянул на себя, одновременно раздвигая ноги. Девушка пискнула, когда сорочка, плотная и длинная, задралась до талии.

– Если можете, расслабьтесь. – Родан вытащил мазь и зачерпнул вязкий крем. Там были только хорошие лечебные травы, ранозаживляющие, кровоостанавливающие. Мазь не раз выручала его в походах.

Николь вздрогнула, когда почувствовала пальцы мужа на своих бёдрах. Зажмурилась и сжалась ещё сильнее. Родан хотел бы приласкать девушку, успокоить, заверить, что не сделает больно. Но боялся, что после первого же поцелуя у неё случится истерика. Он и так видел – девушка напряжена, как струна.

Пододвинулся ближе, поставил руки по обе стороны от её тела и сделал плавный толчок. Мазь помогла. По крайней мере Родану так показалось: девушка не вскрикнула, не забилась от боли, лишь едва заметно поморщилась. Родан замер, давая Николь привыкнуть к первому растяжению.

«Делайте это быстрее и убирайтесь», – вдруг раздался её голос. Он был холодный, резкий, как лезвие клинка.

Их взгляды встретились, и Родана словно ошпарило. В глазах Николь пылала такая ненависть, какой он прежде не видел. Ему было тяжело смотреть на неё, но ничто не могло заставить его отвернуться. Лицо Николь – умытое, без румян и помады – было лицом Николаса. Точно таким, каким он узнал его в Академии. Кем увлекся, кем восхищался.

«Мне конец», – подумал Родан, делая толчок, и ещё один, и ещё. Ему было одновременно и горько, и восхитительно. Видно было, что Николь просто терпит, мучительно ждёт, когда всё закончится и он уйдёт.

И Родан не стал затягивать.

Удовольствие ударило в голову. Мужчина выдохнул сквозь зубы, покачнулся, едва удерживая себя на руках, и вдруг случайно упёрся ладонью в распущенные волосы девушки. Зацепился, дёрнул, уже ожидая, что Николь вскрикнет от боли, но она не вскрикнула – волосы просто сползли с головы.

Родан ошарашенно уставился на жену, комкая в руке парик. На голове у девушки топорщились мокрые пряди, которые едва доставали до плеч.

«Она всё-таки приняла душ», – отрешённо подумал Родан. И следующей мыслью поразила догадка: это была она! Всё это время в Академии была она! Пока он мучился, проклинал себя, не спал ночами в поисках выхода, она смеялась над ним, развлекалась, весело проводя время с парнями.

– Зачем? – зло прошипел Родан, отшвыривая парик как ядовитую змею.

Одним вопросом он хотел узнать и зачем она поехала в Академию, обманула родителей, учителей, друзей, зачем страдала, сидя за первой партой у него на уроках, разговаривала, даже соглашалась быть секундантом…

Взгляд Николь изменился. К привычной ненависти добавился страх.

– Хотелось развлечься, – усмехнулась она, дерзко вскинув подбородок. – В поместье было скучно.

Если бы Родан не знал, что буквально несколько минут назад девушка была невинна, он разорвал бы её на куски. Он вспомнил и объятия «друзей Николаса», и хлопки по спине, и ночные пирушки в ресторациях с вином и девицами. Вспомнил её затравленный взгляд, когда Николь преследовал какой-то парень, и как он сам предлагал ей защиту.

Родана охватил такой гнев, что потемнело в глазах. Он винил всех: себя за слепоту, Николь – за обман, своего отца – за навязанную свадьбу, Николаса, позволившего сестре эту шутку, герцогиню и герцога Кондор – за беспечность и невнимательность к дочери… Они не могли не знать, где их дочь провела четыре месяца…

Родан сощурил глаза и выдохнул сквозь зубы:

– Как же я вас ненавижу…

– Наши чувства полностью взаимны, дорогой супруг.

Николь старалась казаться дерзкой, но мужчина видел и дрожащие искусанные губы, и слёзы, повисшие на её ресницах.

Король отвернулся, встал, запахнул халат и направился в свою спальню. Сейчас он был готов на что угодно, чтобы расстроить свадьбу. Чтобы не знать, не видеть, не слышать о Николь Кондор. Но было поздно. Церемония состоялась, первая брачная ночь тоже. У двери Родан на секунду остановился и, не оборачиваясь, сказал:

– Надеюсь, вы быстро забеременеете. Не хотелось бы это повторять часто.

И вышел, ощущая спиной её ненавидящий взгляд.

Вот. Правильно. Так и должно быть. Пусть ненавидит, как ненавидят все женщины вокруг.

Он получит наследника и оставит жену в покое. Захочет – уедет из столицы в любое поместье на выбор. Золото он даст. Золото, охрану… даже разрешение на любовника…

Сердце Родана сжалось. Он сглотнул слюну, которая от одной только мысли о возможном сопернике превратилась в яд, разъедающий язык и горло.

«Я справлюсь. Как справлялся до этого, – мысленно сказал он себе. – Год или два у меня есть».

– Два-ноль, – подмигнул Яр своей сестре.

Лю фыркнула, нахмурив идеальное личико. Ну почему её брат всегда выигрывает! Так нечестно! Мама говорила, что любовь сильнее ненависти, но тем не менее Лю уже два раза проиграла в споре. Этот будет третий.

– Ты обещал не мухлевать, а сам…

– И что я? – делано возмутился брат.

– Подговорил короля женить сына на моей особи! – воскликнула девушка.

– Если бы не подговорил, они бы разошлись. Твоя особь ушла бы из людской школы, вышла бы замуж – и, как мать, стала бы примерной женой.

– Встретились бы позже…

– Ага, их правнуки или праправнуки? Мы не можем ждать долго, Мать возвращается.

– Когда? – всполошилась девушка.

– Меньше года осталось. Ты что, не помнишь? Она всегда раз в сто лет осматривает рождённые ею миры.

Лю задумчиво кивнула.

– Мать сразу почувствует частицы божественной силы на земле. И спросит… Что мы ей ответим? Что развлекаемся?

– Да, ты прав. Но тогда пусть будет ничья.

Лю с надеждой посмотрела на брата. Согласится или нет?

– Не хочу, – фыркнул Яр, – я почти победил. Два-ноль. Так что продолжаем.

Ему очень нужно, чтобы сестра выгородила его перед Матерью, ведь он был повинен не только в эпидемии красной лихорадки.

Яр любил интриги, распри, провокации, любил кровь, огонь и разрушения. Ураганы, извержения вулканов, землетрясения приелись и были не такими интересными, как игры с людьми. Семейка Лотаров в течение многих лет была для него настоящим поставщиком положительных эмоций. Пять войн подряд, выигранных Грегом Лотаром с его помощью, лишь разожгли азарт. Он обязательно выиграет, и сестре ничего не останется, как выполнить его желание.

– Но он же любит её! Я вижу, что любит! – в голосе сестры явственно читалось непонимание. – Почему сказал, что ненавидит?

– Людишки, – высказался брат. – Всё они делают наперекосяк…