IX

Пятиместник хичи обычно гораздо больше трехместника. Но не этот. В этом целый угол был занят странным непонятным прибором, который - утверждал Броудхед - необходим для проникновения в ядро. Еще несколько кубических метров пространства были заполнены вещами, которые следовало доставить хичи: отчеты об исследованиях старателей Врат, перечень находок, различные материалы о человечестве, а также послание хичи, которое должно объяснить, что такое человек. Прибавьте к этому припасы на год, и для Стэна и Эстреллы остается не так уж много места.

Что касается Эстреллы, то ей много места не нужно. Она не очень много двигалась. И не разговаривала со Стэном. Как только корабль вылетел, она забралась в свой гамак и почти все время оставалась в нем, выходя только для того, чтобы поесть или сходить в туалет. Когда Стэн спросил ее, все ли в порядке, она ответила: «Нет». А когда он спросил, не может ли чем-нибудь помочь, она отрицательно покачала головой и сказала: «Мне нужно справиться самой». А когда он спросил, в чем все-таки дело, она ответила: «Нужно, чтобы я снова понравилась себе». Вернулась в свой гамак и оставалась в нём. Целых три дня, пока Стэн гадал и нервничал.

На четвертый день Стэн проснулся и обнаружил, что Эстрелла разглядывает его. Она сидела на неудобном сиденье пилота хичи и, казалось, провела в таком положении много времени.

- Привет? - сказал он с вопросительным знаком в конце. Еще несколько мгновений она задумчиво смотрела на него,

потом вздохнула. Сказала:

- Прошу прощения. - И снова исчезла.

А когда спустя довольно много времени снова появилась, оказалось, что время она потратила на то, чтобы привести в порядок свою внешность. Она вымыла волосы и, еще влажные, расчесала их. На ней были свежие шорты и футболка. Эстрелла снова бросила на Стэна долгий необъяснимый взгляд.

Потом сказала:

- Стэн. Я хочу тебе кое-что сказать. Мы проведем вместе очень много времени. Думаю, будет лучше, если между нами не будет напряжения. Хочешь заняться со мной любовью?

Пораженный, Стэн ответил первое, что пришло ему в голову. А именно:

- Я никогда не занимался любовью с девственницей. Она невесело рассмеялась.

- Это не проблема, Стэн. Я больше не девственница. Как, по-твоему, я попала в этот полет?


Предыдущий сексуальный опыт - когда Стэн с огромным трудом накопил денег на самую дешевую девушку из борделя мистера Оздена - не научил его искусству любви. Эстрелла знала об этом не больше него, но неопытность оказалась не единственной проблемой. Корабль хичи не приспособлен для занятий любовью. В первый же раз, как только он попробован проникнуть в нее, они Оторвались от петель и поплыли.

Но экспериментирование само по себе было приятно, и наконец они выработали наилучший способ: он проникал в нее сзади, Эстрелла обвивала его ноги своими ногами, а он в это время держал ее за талию обеими руками. Тогда все произошло очень быстро.

Потом, по-прежнему обнаженные, они прижимались друг к другу, обхватив руками, и молчали. Стэн обнаружил, что ему Очень хорошо. Щекой он прижимался к ее уху, а носом- к все еще влажным и пахнущим потом волосам. Немного погодя, не отодвигаясь, сна спросила:

- Мы будем друзьями, Стэн?

- О да! - ответил он. И они действительно стали друзьями.

Теперь, когда они стали друзьями, особенно совокупляющимися друзьями, переполненный пятиместник больше не казался им тесным. Они часто прикасались друг к другу: любовное похлопывание, случайные касания, когда проходишь мимо, быстрые поцелуи, поглаживание, которое обычно переходило в новое совокупление. Казалось, Эстрелле это нравится. Стэну очень нравилось.

И они много разговаривали. О том, каково будет в ядре. О хичи, которые могут там находиться (а могут й не находиться). О том, каково будет вернуться и получить невероятно огромную премию - ведь они будут первыми людьми, посетившими хичи.

- Это будут миллиарды! - восхищался Стэн. - Достаточно, чтобы купить имение на морском берегу, как у Робинетта Броудхеда, со слугами, достаточно для хорошей жизни - и у нас будет еще много времени, чтобы наслаждаться ею, потому что у нас будет Полная медицина.

- Полная медицина, - прошептала Эстрелла, разделяя его мечту.

- Абсолютно! Мы не будем старыми в сорок лет и мертвыми в пятьдесят пять. Мы будем жить очень-очень долго и, - он глотнул, сознавая, что делает важное признание, - мы будем жить вместе, Эстрелла. - Что, естественно, привело к новым нежным поцелуям и к совсем не такому нежному сексу.

У них нашлось о чем поговорить, включая страницы предыдущей жизни, пропущенные в прежних кратких рассказах. Когда Стэн рассказывал о смерти матери и о том, что эта смерть сделала с его отцом, Эстрелла взяла его руку и поцеловала. Ее очень заинтересовал его рассказ о жизни в Стамбуле и особенно о самом городе - о столетиях могучего христианского города Константинополя, о крестоносцах, разграбивших город, о Юстиниане и Теодоре и… конечно, о византийском дворе и Византии. Все это зачаровывало ее. Она ничего не знала ни о Византийской империи, ни о Риме с его императорами, завоеваниями и столетиями мирового господства. Для нее все это было захватывающими древними мифами и легендами, особенно интересными, потому что они были истинными. Насколько позволяла память Стэна.

А Стэн, разумеется, еще меньше знал о туземных жителях Америки, до их завоевания белым человеком и после этого завоевания. Это была совсем не школьная история Америки или история в рассказах отца. У ее племени - с материнской стороны, рассказывала Эстрелла - была собственная история. В прошлом индейцы даже строили грандиозные города, как Мачу Пикчу и величественные сооружения майя на юге или загадочные строения анасази. Но, продолжала она одновременно гордо и печально, так продолжалось только до появления европейцев, которые отбирали у индейцев не только земли, но часто и жизнь, оттесняли их в резервации на самых неплодородных землях; последовали бесконечные повторяющиеся сражения и окончательное поражение.

- Осталось не очень много, Стэн, - сказала она. - И единственное хорошее, что из этого вышло - но ведь на самом деле это не очень хорошо? - большинство янки сейчас так же бедны, как мы.

Это напомнило Стэну одну неразрешенную загадку.

- Но ведь ты не была так бедна? Я имею в виду лично. Когда произошел этот твой… несчастный случай. Я хочу сказать, что если бы такое произошло с Таном или с любым другим моим знакомым, никаких выплат бы не было. И уж никак нельзя было бы полететь на Врата. У тебя была Полная медицина или что-то в этом роде?

Она удивленно рассмеялась.

- У нас вообще не было медицины. Зато у меня был брат. - И она рассказала: всем известно, что брат убил бы того пистолеро. А муж сестры пистолеро работал бухгалтером бойни. И подправил книги, чтобы она получила выплату. Тем самым он спас бестолковую жизнь своему шурину. - Предполагалось, что это посмертная выплата, но я их всех перехитрила. Я выжила. А когда настолько оправилась, что могла путешествовать, взяла остаток денег и с их помощью попала на Врата.

Рассказывала она так печально, что Стэн не мог не поцеловать ее, а это вскоре привело к очень приятным занятиям любовью. А почему бы и нет? В конце концов, у них ведь нечто вроде свадебного путешествия, не правда ли?

Проходили дни, десять, двенадцать, двадцать. Они спали в объятиях друг друга и никогда не уставали от этого. Конечно, тело немного затекало. Но одноместные гамаки были сконструированы таким образом, чтобы вместить и рослого мускулистого масая, и тучного бенгальца, поэтому тощий Стэн и стройная Эстрелла вполне помещались в один из них и даже могли заниматься любовью. Иногда они вместе играли что-нибудь музыкальное - странное сочетание звуков, извлекаемых Стэном из трубы и Эстреллой из флейты, которую она достала из сумки. Часто разговаривали. Иногда играли в карты или просто по-дружески молчали. А иногда Стэн проигрывал послание, предназначенное для хичи, - главную причину их присутствия в этом корабле, и, слушая, они гадали, какими могут быть эти хичи. Если они существуют в действительности.

Послание было торопливо составлено бог знает кем - несомненно, какими-то умниками из Корпорации, а Робинетт Броудхёд при этом заглядывал им через плечо. Никакого текста в послании не было. Не имело смысла, поскольку хичи все равно не знают ни одного земного языка. Звуковое послание было музыкальным: вначале полностью мрачная «Патетическая» симфония Чайковского, затем, чтобы показать разнообразие музыкальных вкусов человечества, игривая «Классическая симфония» Прокофьева.

Но в основном послание состояло из изображений. Пустые туннели хичи на Венере. Почти такие же пустые коридоры на Вратах, когда люди там появились впервые. Группа старателей, опасливо забирающихся в пятиместник. Еще одна группа - выходит после путешествия из трехместника, неся молитвенные веера и другие вещи хичи. Изображение колеса Галактики, вид сверху, со стрелкой, указывающей положение Земли в рукаве Ориона. Медленно вращающийся земной шар. Картины человеческих городов: Нью-Йорк, Токио, Лондон, Рим. Изображения людей за различными занятиями: люди пишут пейзажи, управляют трактором, смотрят в телескоп, в масках окружают постель роженицы, из которой на свет появляется новый ребенок. Потом то, чего ни Эстрелла, ни Стэн никогда не видели раньше. Серия снимков огромного плывущего в пространстве объекта, просторное веретенообразное помещение, стены из голубого металла хичи, посредине гигантский механизм на гусеницах. «Это Пищевая фабрика и та другая штука», - догадалась Эстрелла. Потом коридоры, а в них - у обоих перехватило дыхание странные волосатые существа, похожие на людей. Должно быть, первобытные человекообразные, открытые Броудхед ом. И, наконец, снова изображение Галактики - и с крошечным рисунком пятиместника хичи, который медленно движется от рукава Ориона к ядру. Наверно, это их корабль.

Когда все закончилось - в четвертый или пятый раз, Стэн задумчиво потер место, где недавно у него росли усы: Эстрелла заставила его их сбрить. Они смотрели, обнявшись. Он зевнул, отчего она тоже зевнула: обоим хотелось спать. Эстрелла слегка передвинулась, занимая более удобное тии-ложение, но не отдаляясь, и увидела, что Стэн смотрит на груды припасов.

- В чем дело, Стэн? - спросила Эстрелла. Он задумчиво ответил:

- Похоже, полет будет долгим. Не знаю, бывал ли кто-нибудь так далеко.

Она попыталась его успокоить.

- Иногда полеты на небольшое расстояние занимают много времени, а иногда наоборот. С кораблями хичи никогда нельзя быть уверенным.

- Наверное, - ответил он, поворачивая голову и целуя ее так, как ей нравилось. Она довольно поерзала и протянула губы, а это гораздо лучше любых уверений.

Ибо Стэн был счастлив с Эстреллой. Он сонно думал об этом. До этой минуты он никогда в жизни не был счастливей. Зачем тревожиться^ сколько времени займет путь, если ему хочется, чтобы путь никогда не кончался. И если полет продлится действительно долго, Стэн не расстроится/

Однако получилось не так.

Однажды, когда поцелуи уже перешли в ласки, но дело еще не дошло до раздевания друг друга, полет кончился и кончился очень неожиданно.

Спираль не сделала никакого предупреждения. Предупредил другой прибор, тот самый приземистый купол, цель которого оставалась неясной. Он начал гудеть и светиться, потом рычать, потом испустил высокий звук. Постепенно звук етал настолько высоким, что перестал восприниматься. Свечение все усиливалось. И тут ожила спираль, она засветилась настолько ярко, что ее белое сияние резало глаз, завертелись ярко-красные и хромово-желтые полоски. Приборы дрожали. А может, дрожал весь корабль. Стэн не мог сказать, потому что он дрожал сам, и это испугало его, как никогда в жизни. Сонливость сразу прошла. Они с Эстреллой вцепились друг в друга…

И тут без всякого предупреждения все прекратилось. Эстрелла высвободилась и включила приборы для осмотра наружного пространства. За ними все затянуто светло-голубой дымкой. А перед ними- небо, полное невероятных звезд, Звезд так много, они такие яркие. А совсем рядом - огромный металлический додекаэдр, двенадцать симметричных сторон, ив середине каждой небольшое углубление. Корабль с головокружительной скоростью направился к одному из таких углублений и вошел в него. И прежде чем Стэн и Эстрелла смогли пошевелиться, люк открыли снаружи. - На них смотрело существо, похожее на волосатый оживший скелет.

- Мне кажется, это хичи, - прошептала Эстрелла.

Конечно, так оно и было. Так начался самый длинный, невероятно длинный день в жизни Стэна.

Загрузка...