Парень из Колорадо

Глава 2

Один нюанс работы в «Островном еженедельнике» нравился Стефани больше всего, нюанс, завораживавший ее и после трех месяцев стажировки, которые она провела – по большей части – за написанием рекламных объявлений: в солнечный день, стоило отойти на шесть шагов от стола, и перед тобой открывался потрясающий вид на побережье штата Мэн. Для этого требовалось лишь выбраться на крытую террасу над морем, протянувшуюся вдоль напоминавшего амбар здания редакции. Да, воздух здесь пропах рыбой и водорослями, но на Лосином острове этим пропахло все. К запаху этому, как узнала на собственном опыте Стефани, привыкнуть удавалось легко, а потом происходило удивительное: когда нос уже ничего не чувствовала, запах вновь напоминал о себе, и ты в него влюблялся.

В солнечные дни (такие как этот в конце августа) каждый дом и причал, каждое рыбацкое судно со стороны Тиннока прорисовывались ясно и отчетливо. Она могла прочитать «Суноко» на боку дизельного насоса и «Ли-Ли Бетт» на корпусе рыболовной шхуны, которую в межсезонье вытащили на берег, чтобы счистить старую краску и покрасить заново. Она могла разглядеть мальчишку в шортах и свитере «Патриотов» с отрезанными рукавами, удящего рыбу на замусоренном галечном пляже рядом с «Баром Престона», и тысячи солнечных зайчиков, отражающихся от оцинкованного железа сотни деревенских крыш. А между Тиннок-Виллидж (размером с приличный городок) и Лосиным островом солнце светило на самую синюю воду, какую Стефани только доводилось видеть. В такие дни она задавалась вопросом, вернется ли на Средний Запад, сможет ли заставить себя. Но и в дни, когда остров окутывал туман, материк исчезал, и лишь печальный рев туманной сирены набирал силу и замолкал, словно голос какого-то древнего зверя… она задавалась тем же вопросом.

Будь осторожнее, Стеффи, однажды сказал ей Дейв. Подошел к ней, когда она сидела на террасе с раскрытым линованным блокнотом на коленях и незаконченной колонкой «ИСКУССТВО», которую начала писать своим размашистым, наклоненным влево почерком. Привычка к островной жизни умеет каким-то образом проникать в кровь, а потом ничем не отличается от малярии. Избавиться от нее нелегко.

И теперь, включив свет (солнце перебралось на другую сторону здания, и в комнате потемнело), Стефани села за стол и пододвинула к себе верный линованный блокнот с новой колонкой «ИСКУССТВО» на раскрытой странице. Она в немалой степени напоминала любую из полудюжины написанных ранее, но Стефани все равно смотрела на нее с любовью. Это, в конце концов, и была ее работа, строчки, за которые ей платили деньги, и Стефани не сомневалась, что люди, жившие в зоне распространения «Еженедельника» – не такой, между прочим, маленькой, – на самом деле читали эту колонку.

Винс сел за свой стол, коротко, но достаточно громко крякнув. Затем последовал треск: он повернулся сначала налево, потом направо. Процесс этот Винс называл «усадкой позвоночника». Однажды Дейв сказал ему, что когда-нибудь эта «усадка» парализует его от шеи до пяток, но Винса подобная перспектива нисколько не волновала. Он включил компьютер, а ответственный редактор устроился на краешке стола, достал зубочистку и принялся обследовать верхнюю челюсть.

– И что это будет? – спросил Дейв, пока компьютер загружался, а Винс ждал. – Пожар? Наводнение? Землетрясение? Бунт народных масс?

– Я думал начать с Эллен Данвуди, которая сшибла пожарный гидрант на Бич-лейн, когда в ее автомобиле отказал ручник. Потом, должным образом разогревшись, перейду к правке моей библиотечной передовицы, – ответил Винс, хрустнув пальцами.

Дейв глянул на Стефани со своего насеста на краю стола.

– Сначала спина, потом пальцы. Если он научится играть «Сухие кости»[3] на ребрах, выступление в программе «Американский идол» гарантировано.

– Вечно он все критикует, – весело пожаловался Винс, дожидаясь загрузки компьютера. – Знаешь, Стефф, есть в этом что-то извращенное. Здесь сижу я, девяноста лет от роду, готовый сыграть в ящик, и пользуюсь новеньким компьютером «Макинтош». А там – ты, двадцатидвухлетняя и прекрасная, свеженькая, как только что сорванный персик, карябаешь в линованном блокноте, словно старая дева из викторианского романа.

– Я не верю, что линованные блокноты изобрели в викторианскую эпоху, – ответила Стефани, перебирая бумаги на столе. Когда она в июне прибыла на Лосиный остров и в «Еженедельник», ей выделили самый маленький стол – чуть больше ученической парты – в дальнем углу. В середине июля ее повысили – пересадили за большой стол в центре комнаты. Стефани порадовалась, но увеличившееся пространство усложняло поиски нужных бумаг. Вот и теперь она перебирала их, пока наконец не отыскала ярко-розовый проспект. – Кто-нибудь знает, какая организация получает прибыль от Ежегодного праздника окончания лета на ферме Жернера с катанием на возу сена, пикником, танцами и выступлениями Литл Джоанны Джей и «Стро хилл бойз»?

– Эта организация – Сэм Жернер, его жена, пятеро детей и многочисленные кредиторы, – ответил Винс, и его компьютер пикнул. – Я как раз собирался сказать тебе, Стефф: ты многого добилась со своей маленькой колонкой.

– Да, это так, – согласился Дейв. – Думаю, мы получили десятка два писем, и только одно ругательное, от миссис Эдайны Стин, королевы правописания побережья Штата Попутного Ветра, которая совсем спятила.

– Да, крыша съехала полностью, – согласился Винс.

Стефани улыбнулась, подумав о том, как редко – после того как ушло детство – удается ощутить абсолютное, ничем не замутненное счастье.

– Спасибо. Спасибо вам обоим. – И тут же добавила: – Могу я вас кое о чем спросить? Честно и откровенно?

Винс развернул стул и посмотрел на нее.

– Спрашивай о чем угодно, если твой вопрос позволит оттянуть мою встречу с миссис Данвуди и пожарным гидрантом.

– А мою – со счетами, – вставил Дейв. – Пусть я и не смогу уйти домой, не покончив с ними.

– Не позволяй бумагам стать твоим боссом! – отчеканил Винс. – Сколько раз я тебе об этом говорил?

– Сказать-то легко, – фыркнул Дейв. – Думаю, ты не заглядывал в бухгалтерскую книгу «Еженедельника» лет десять, не говоря уже о том, чтобы ей заняться.

Стефани твердо решила не дать им увлечься – и отвлечь ее – старческим брюзжанием.

– Перестаньте. Оба.

Они замолчали, удивленно уставившись на нее.

– Дейв, вы сказали этому мистеру Хэнретти из «Бостон глоуб», что в паре с Винсом проработали в «Островном еженедельнике» сорок лет.

– Ага, и…

– А вы, Винс, основали эту газету в тысяча девятьсот сорок восьмом году.

– Совершенно верно, – кивнул Винс. – До лета сорок восьмого у нас издавался только еженедельник «Покупка и продажа» – бесплатная рекламная газета, которая распространялась в людных местах острова и в крупных магазинах на материке. Я был молодым, упрямым, и мне невероятно везло. Тогда случились большие пожары в Тинноке и Хэнкоке. Эти пожары… Не скажу, что наша газета встала на ноги только благодаря им – хотя некоторые именно так в свое время и говорили, – но, конечно, нам удалось взять хороший старт. Такого количества рекламных объявлений, как летом сорок восьмого, я не публиковал до пятьдесят шестого.

– Итак, вы издаете эту газету более пятидесяти лет, и за все это время ни один из вас не сталкивался с нераскрытой тайной? Неужели это правда?

– Мы никогда такого не говорили! – воскликнул, казалось бы, потрясенный до глубины души Дейв Боуи.

– Господи, ты же там была! – присоединился к нему не менее возмущенный Винс.

Еще мгновение выражения их лиц не менялись, но поскольку Стефани Маккэнн продолжала переводить взгляд с одного на другого, суровая, как мымра-учительница в Средней школе Джона Форда, они не выдержали. Сначала задрожал уголок рта Винса Тига, потом начал дергаться глаз Дейва Боуи. Все могло бы кончиться хорошо, но они допустили ошибку, переглянувшись, и тут же рассмеялись, как два самых старых мальчишки в мире.