Парадокс Харди

Глава 1. Ловушка

Сандра должна была заподозрить неладное, когда её усадили в специальное кресло и три металлических кольца защёлкнулись на плече, чуть ниже локтя и на запястье. Должна была, но не заподозрила… Она настолько доверяла этим людям, что даже подумать не могла, что они могут причинить ей вред.

Даже после того, как доктор и медсестра зафиксировали правую руку, Сандра могла действовать левой, могла оттолкнуть их ногами, могла кусаться и, в конце концов, могла активировать оружие. Но она верила им… Верила, что это просто осмотр на новом оборудовании, и не попыталась освободиться, когда ещё было возможно.

Она знала, как выглядит боевой нейроблокатор – здоровая пушка с дальностью стрельбы в триста метров. Такого маленького, какой появился в руках доктора, она не видела никогда. Но когда доктор Абиола потянулся им к её приводу, она поняла, или почувствовала, или почуяла, как зверь чует опасность… Потому что в глазах доктора промелькнуло что-то быстрое и скользкое. Лживое.

Это не был рядовой осмотр. Доктор Абиола смотрел на неё с опаской и с… жалостью.

С чего ему жалеть Сандру? Он видит её впервые в жизни. Она для него не человек, не Сандра Ривера двадцати лет, а живое оружие. Только её способность уничтожать монстров имеет ценность. Только это он и может пожалеть.

И в этот момент Сандра поняла, что он собирается сделать и что в его руках.

– Нет! – крикнула она. – Убери это! Не под…

Но доктор уже коснулся тонкой металлической полоски, тянувшейся вдоль плеча Сандры.

Её пронзила страшная боль. Началась в руке и прокатилась по всему телу, взорвавшись потом в голове. Что-то похожее Сандра испытывала, когда пять лет назад ей устанавливали привод. Но сейчас боль прекратилась очень быстро. Это было одно ужасающее и ослепительное мгновение, а потом всё стихло.

Сандра не чувствовала ничего. Как будто руки больше не было. Не было оружия.

Как она могла так глупо попасться?! Они заблокировали её… Выжгли синапсы, разрушили связь между ней и оружием, которую она нарабатывала годами.

Сандра хотела спросить, почему, зачем, но не могла – тело не слушалось, язык онемел.

Боже, зачем, зачем? В неё было вложено столько сил, денег и ресурсов. Она была величайшей ценностью их мира – тех остатков, что ещё держались на плаву, – и они вот так просто уничтожили её?

Что с ними было не так? Что с ней было не так?

Почему? Почему? Почему?

Это доктор Эйлер отправила её сюда. Сочинила ту дурацкую историю про новое оборудование, а она ей поверила. Ещё и радовалась – наконец-то окажется на настоящей базе!

Доктор Эйлер. Вот кто виноват…

Мысли разбегались, в голове всё гудело после нейрошока. Сандра повторяла про себя имя доктора Эйлер, но минуту спустя не могла понять, зачем.

Думай, думай, думай! Доктор Эйлер. Почему ты вспомнила о ней?

Да, это она! Именно доктор Эйлер отправила её на главную базу. Сандра давно не обращалась к врачам, только в тот раз из-за странного отпечатка. Неужели дело в нём?

Доктор Эйлер сказала, что волноваться не о чем, но она обманула.

Сандра издала слабый сдавленный вой. Отчаянный вой животного, попавшего в западню.

Но почему? Почему? Что с ней не так?

***

Странный след появился у неё на теле шестого октября. Сандра запомнила дату, потому что в тот день погиб Хэ Дун.

Они знали, что открылась очередная червоточина, но так как со связью в их глухомани было плохо, то без подробностей: знали, какой квадрат атакован и что страйдер был уничтожен через сорок минут после появления. Атаки происходили часто и примерно в четверти случаев кто-то из защитников погибал; но обычно это были незнакомые имена. А Хэ Дун когда-то тренировался на их базе…

Он не был Сандре другом; они и разговаривали-то несколько раз, потому что разница в возрасте была слишком большой: Хэ Дун был лет на десять старше. У каждого из них была своя компания, свои инструкторы, жили они в разных блоках.

Потом Сандре сказали отправляться на тренажёр. Она была недовольна, потому что занималась на тренажёре до обеда, а после рассчитывала если не на отработку приёмов с активированным оружием, то хотя бы на спарринг с кем-то из ребят. Но приказы командира не обсуждались.

На тренажёре её оператором оказался Щелкунчик, и Сандра помнила не только это, но даже то, сколько баллов она набрала в каждой симуляции. Шестьдесят восемь в бою со страйдером типа МD9 – он выглядел как огромная медуза. Девять сильных щупалец, каждое из которых имело свои отростки. В симуляции щупальца были примерно по пять метров длиной, но Щелкунчик говорил, что программа давно не обновлялась (как всегда, не хватало ресурсов), и в последних атаках MD9 были ещё больше, хотя иногда, наоборот, появлялись поменьше, но очень быстрые. Ещё он сказал, что шестьдесят восемь против MD9 – это второе место в рейтинге за всё время существования базы. Больше, семьдесят и одну десятую, заработал только Алексей Флеминг. Когда-то он тоже тренировался здесь, потом сражался на северном рубеже, оказался парализованным ниже пояса из-за травмы, а теперь стал тактиком Флемингом.

После тренировки Сандра пошла в душ и уже там заметила красно-лиловый след на теле. Он шёл от грудины наискось вниз и заканчивался на левом боку чуть ниже талии. Шириной он был пальца в три и хотя и напоминал на вид кровоподтёк, на самом деле был просто изменением цвета кожи, без припухлости или отёка. Надавливать тоже было не больно. Сандра была абсолютно уверена, что несколько часов назад, когда она надевала тренировочный костюм, этой отметины не было.

Она не сразу пошла в медицинский блок: любая мелочь могла стать причиной отстранения от занятий, а может, и чего похуже. За их состоянием следили тщательно: во-первых, «клинки» были невероятно важны, и возможные болезни надо было пресекать в зародыше, во-вторых, любые нарушения здоровья у людей, владеющих таким оружием, становились очень опасны. И самое последнее: все «клинки» были носителями серьёзной мутации, а это значило, что высока была вероятность каких-либо других отклонений помимо способности ощущать иные измерения.

Глава 2. Прекрасное падение

Сандра Ривера родилась не так уж далеко отсюда — во франкфуртской агломерации. Её отец, беженец из Канады и талантливый инженер, работал в международной организации, которая возводила фортификационные сооружения. Не те бетонные и металлические, которые оказались бесполезны против страйдеров, а новые – электромагнитные; колоссальные по размеру и мощности поля, закрывавшие сразу целые районы города. Жену он привёз из одной из своих поездок, и она вытянула счастливый билет: до того она занималась тем, что выискивала в руинах ценные вещи или их остатки и выменивала на еду. Она была очень красива, очень благодарна и смотрела на своего мужчину с обожанием.

Сандра была на неё похожа, но такой красавицей не была. У неё были мамины глаза – большие, широко расставленные, с приподнятым вверх уголком, прозрачно-зелёные, такие же чётко очерченные, яркие губы, но самому лицу не хватало мягкости: острые скулы, острый подбородок, резко изломанные брови.

Когда Сандре было пять, отец умер от инфекционного менингита. С антибиотиками в те годы было настолько плохо, что даже такой важный для обороны человек, как он, был просто оставлен умирать. Со всем прочим в их разрушенном мире было не лучше. Вдовам и детям не полагалась никакая помощь. Никто ни о ком не заботился, все от страны до последнего калеки на улице были заняты одним – выживанием. Все ресурсы шли на сооружение защиты, исследования страйдеров и порталов, через которые они приходили в мир, и разработкой оружия для «клинков». Их тогда было намного меньше, чем сейчас, и их не всегда получалось остановить, но они всё же были и каким-то чудом сдерживали атаки на Европу и Азию, когда Австралия, Африка и обе Америки уже были оставлены.

Те континенты приняли первые удары – и тогда человечество ещё ничего не могло противопоставить страйдерам. Они уничтожали город за городом, проходили континенты от края до края, разворачивались и шли сеять смерть на новых землях.

Спасало лишь то, что их было не очень много, и бо́льшую часть населения успевали эвакуировать.

Страйдеры приходили из разрывов, и первый такой Сандра увидела, когда ей было восемь.

Они с матерью тогда жили уже не в агломерации под защитой поля. Это было им не по карману. Даже за одну тесную комнатку надо было платить в месяц столько, сколько мать, работая в столовой на химическом заводе, не получала и за полгода. Сначала им пришлось переехать в бедные районы за пределами купола. Мать начала пить, на работе была рассеяна, то опаздывала, то делала что-то не то, и вскоре её выгнали. Им пришлось уехать ещё дальше, потому что комната даже на задворках агломерации стала для них слишком дорогой. К тому же прибавился ещё один рот – у Сандры родился брат; его отец и не думал им помогать. Когда мать Сандры пришла к его дому с новорождённым, он расхохотался ей в лицо: «Ну подай на меня в суд!»

Ещё через год они оказались на ничьей земле. Так называли районы, а иногда и целые города, которые были настолько разрушены, что там никто не жил. Они давали стены и крышу над головой – больше ничего. Но и плату за жильё никто не требовал. За водой приходилось ходить к реке, десять минут туда, пятнадцать с тяжёлыми вёдрами обратно. Чтобы купить еду – ещё дальше. В любой момент в дом, который они заняли, могли ворваться грабители и отобрать последние пожитки, что у них были, и это если повезёт; если не повезёт: избить, изнасиловать, перерезать горло. Соседи в этих руинах у них были, не так уж и мало, но Сандра знала, случись что, за них никто не вступится. В тот день мать повезла брата в ту часть города, где до сих пор были школы, полиция и больницы. Марко с рождения много болел, а последний месяц кашлял почти не переставая. Кашель выворачивал его худенькое тело так, что начиналась рвота.

Сандра, всю ночь почти не спавшая из-за кашля Марко, немного побродила по дому, села читать книгу, которую они с матерью нашли в доме неподалёку, и уснула. Ей казалось, что она спала совсем недолго, но по тому, как светило в окно солнце, поняла, что время было уже ближе к обеду.

И только потом она поняла, что снаружи шумно.

Иногда они слышали с матерью крики и ругань из дома по другую сторону улицы, где-то плакал ребёнок, а сейчас злые и испуганные крики слышались отовсюду.

Сандра выбежала наружу.

Она проспала открытие разрыва, падение слезы и раскрытие. Страйдер уже крушил город.

С такого расстояния был похож на огромный белый цилиндр выше большинства зданий в городе, и было совершенно неясно, как он вообще перемещался.

Уже потом, когда она училась под руководством Флеминга, Сандра определила, что это был тип SSC с индексом не меньше шести, учитывая, как ровно он двигался, словно плыл.

Тогда она этого не знала, и просто стояла в шоке, не в силах ни шевельнуться, ни даже вскрикнуть. Никакие рассказы, никакие видеозаписи не передавали всей огромности, всей неправильности движений и вообще какой-то чуждости этих существ.

На мутно-белом теле страйдера то и дело появлялись яркие вспышки, точно по нему бежала голубая искра. Потом она сверкнула ярче, и страйдер, до той секунды не особенно обращавший на вспышку внимания, дрогнул. Сандра только в этот момент поняла, что это была за искра.

Страйдер был настолько далеко, что разглядеть человека было невозможно. Но это был он – один из «клинков». Удары его меча порождали эти вспышки.

Там шёл бой.

Отсюда казалось, что всё тщетно – нечто настолько маленькое, невидимое, вроде муравья на теле гиганта, не могло победить. Просто не могло, настолько они были несоразмерны…

Если бы Сандра была героиней фильма, то наверняка в тот самый момент она бы решила, что обязательно станет «клинком». Но ничего подобного не пришло ей в голову. Она подумала только, насколько отчаянно, безумно смелыми были эти люди.

Сандра выбралась на крышу дома и наблюдала оттуда за схваткой до самого конца. Она видела, как голубая звезда сорвалась и упала, скрывшись в клубах пыли, поднимавшихся от разрушенных зданий.

Глава 3. Парадокс Харди

Сандра знала, что её ждёт; рассказов про первую фазу теста было полно. Просто показывали какие-то движущиеся фигуры, сложные по форме многоугольники, линии, кубы, превращающиеся в собственные развёртки и что-то ещё в таком роде. Датчики в это время фиксировали реакции глаз, те, которые подопытный сам даже не осознавал.

Сандра увидела примерно то же самое, что видела на картинках в журналах; но сейчас, кажется, важнее было то, что она слышала: сквозь шлем постоянно доносился громкий резкий писк. А это значило, что линия на мониторе постоянно скакала.

Когда она сняла шлем, то первое, что увидела, была изумлённое и неверящее лицо оператора. Он оглядел Сандру, потом резко отвернулся и начал что-то яростно черкать в жёлтом бланке.

– А вы ещё не хотели нас пускать! – торжествующе произнесла Лотти, хотя вид у неё был немного несчастным. Куда легче перенести неудачу, когда кто-то разделяет её с тобой.

– Может, глюк какой, – проворчал оператор. – Слишком хорошо для такой соплячки. – Он поставил в бланке точку, едва не порвав его, и кивнул на стойку с серыми комбинезонами в углу: – Найди себе защиту по размеру. Сейчас будет вторая фаза.

Сандра влезла в неудобный и явно большой ей комбинезон и надела на голову жёсткий шлем типа мотоциклетного. Всё так настолько сильно пахло антисептиком, что от одного запаха у Сандры начала зудеть кожа. Оператор тем временем открыл толстенную дверь, которая вела в заднюю часть фургона. За ней было узкое пространство, а потом вторая дверь.

– Можно мне тоже? – попросилась Лотти. – Просто посмотреть.

– Ну, иди… – хмуро пробормотал оператор. – Только смотри не наблюй мне там…

За второй дверью была ещё одна комната, совершенно пустая и казавшаяся слишком большой, чтобы поместиться внутри фургона. Всё углы были скруглёнными, и кое-где в серых стенах виднелись большие жёлтые кнопки. На каждой была написана цифра.

– Тебе нужно нажать на каждую. Начинаешь с цифры один, заканчиваешь… – Оператор хохотнул. – Где закончишь, там закончишь.

Кнопок было двенадцать – Сандра, пока перемещалась от одной к другой, видела двенадцатую, – но дошла она только до восьмой. Сложно сказать, что мешало, но перемещаться по этой комнате было тяжело. Иногда что-то словно толкало под ноги, грозя опрокинуть, иногда казалось, что вместо того, чтобы идти по ровному полу, ты начинаешь подниматься по чему-то невидимому, как по стене, или наоборот спускаться. И с каждой цифрой становилось всё хуже. Сандра упала, дойдя до восьмой: она не могла удерживать равновесие стоя – только ползти на четвереньках.

Она хотела отползти к началу, где было не так паршиво, но вдруг поняла, что несмотря на то, что видит Лотти и оператора у входа, не знает, как к ним вернуться. Пространство словно выворачивалось наизнанку, изгибалось – чтобы попасть к ним, нельзя было идти по прямой. Это невозможно было уместить в голове, но она чувствовала, что это так. Ей надо двигаться не к ним, а в сторону, потому что самый правильный путь там.

Лотти хваталась руками за стену, словно не могла стоять сама. Оператор стоял, сложив руки на груди, но Сандра понимала, что его тоже покачивает – так, как её на пятой и шестой цифрах.

Сандра поползла к ним назад. К счастью долго ползти не пришлось, вскоре она поняла, что вполне может встать на ноги.

– Ты поднялась почти под потолок! – закричала Лотти, когда Сандра подошла к ней. – Под потолок, понимаешь! Ты поднималась по стене, как настоящие «клинки»!!!

– До настоящих ей далеко, – мрачно ответил оператор.

– Какой потолок?! Я не поднималась никуда, – недоуменно оглядывала комнату Сандра.

– Метка пять видишь где? – показала Лотти.

Сандра проследила взглядом: кнопка пять находилась примерно в трёх метрах над полом. Но когда она шла к ней, то ей казалось, что она просто на противоположной стене.

И только в этот момент она по-настоящему поняла, что всё это значило. Она может стать «клинком».

Тренировочный центр, в который она попала, был одним из первых – небольшой, спрятанный в горах и со старым оборудованием. Городов и даже крупных деревень поблизости не было, так что даже в те редкие разы, когда у Сандры бывал выходной, выйти было некуда. Родные к ней не приезжали.

После того, как Сандру определили в тренировочный центр, матери стали выплачивать ежемесячно небольшую сумму денег. Они с братом переселились с ничейной земли пусть в бедные, но всё же целые и людные районы, где были вода и даже электричество, хотя и с перебоями. О доме за защитным полем речи не шло, но жить им стало полегче.

Они с матерью писали друг другу письма, иногда звонили, и один раз мать даже приехала навестить её, но честно сказала, что больше не поедет. На дорогу уходили деньги, которые она могла бы потратить с большей пользой.

Но Сандра знала, что так было почти у всех. Только к Габриэлле родители приезжали дважды в год, и каждый раз уговаривали её оставить эту опасную затею с «клинками» и вернуться с домой. Кое у кого родственники сумели получить работу на базе, чтобы быть поближе, но так везло далеко не всем.

– Ничего, не переживайте, – говорил им Флеминг. – Как только вы станете настоящими «клинками» и прославитесь, к вам набегут родственники, про которых вы даже и не знали.

От того, чтобы стать настоящими «клинками» их отделяли годы тренировок и поиски «гарды».

Когда «клинки» вступали в настоящий бой – которого Сандра пока не знала, – их восприятие обострялось до предела, а движения приобретали невероятную скорость и точность. Те, кому уже довелось испытать боевой транс, говорили, что всё происходит так быстро, что собственные движения перестаёшь осознавать и направлять; начинают действовать какие-то более глубокие слои мозга, и тело двигается словно само по себе – но самым верным, самым правильным образом. Быстрее, чем мысль.

Но у этих сверхспособностей была и другая сторона: войдя в это состояние, «клинки» не могли произвольно из него выйти.

Глава 4. Ничья

«Примите свою новую жизнь», – сказал Флеминг.

Как бы не так! Сандра не собиралась ничего принимать.

Она не для того пахала столько лет, преодолевала усталостью боль и желание сдаться, чтобы теперь стать обслугой для «клинков», подстилкой!

Сандра понимала, что собиралась точно так же пользоваться своим «гардой», когда найдёт… Но большинство людей были рады, они хотели этого, даже мечтали, выстраивались толпами, чтобы их заметили. К тому же, они всё равно не могли сделать ничего большего. А она могла! Она могла сражаться со страйдерами.

Ничего, как только вторая рука придёт в норму, она сбежит.

В глубине душе ей не хотелось. Грызло сомнение – противное такое, как шорох крыс под полом: она ведь нарушит присягу… Она дала обещание служить объединённым нациям и отдать собственную жизнь ради защиты людей, а теперь не хочет поступиться не то что с жизнью – с собственным комфортом, с гордостью, значимостью. Да, не хочет! Потому что для неё унизительно служить телом, с помощью которого кто-то будет завершать цикл. Кто-то будет пользоваться ей, как шлюхой, – такую присягу она не давала!

Сандра начала оглядываться по сторонам. Её куда-то вели двое похожих друг на друга капралов, которых вызвал Флеминг. Они поднялись на один этаж на лифте, а теперь шли по длинному коридору, в конце которого виднелись стеклянные двери – снаружи проникал блеклый вечерний свет.

Когда они дошли до выхода, Сандра заметила, что и по ту, и по другую сторону стеклянных створок есть ещё толстенные опускающиеся двери, каждая сантиметров по пятнадцать толщиной. Видимо, закрывались они только в особых случаях, но если уж закрывались...

– У вас мало куда есть допуск, сержант Ривера, – сказал то из капралов, что был чуть повыше. – Быстро всё покажем.

Через разъехавшиеся перед ними стеклянные створки они вышли в узкий двор, образовавшийся между двумя длинными зданиями из серого матового стекла. Во дворе была высажена трава и два ряда деревьев, которые даже подстригали, чтобы кроны образовывали аккуратные зелёные шарики.

Ближний конец двора был перекрыт высоким ограждением с воротами и пропускной будкой, в противоположном высилось белое здание без окон.

С этого двора никуда не выберешься, но через здания наверняка можно выйти в другие дворы…

– У вас стандартный допуск только в эти два корпуса. «Калуца», – капрал указал на тот корпус, из которого они вышли. – И «Клейн», – палец ткнул в парный корпус по другую сторону двора. – В «Калуце» тренировочные залы, медицинско-исследовательский блок, столовая, часть руководства тоже сидит там, поближе к «клинкам». В «Клейне» комнаты личного состава и учебные классы, пара мастерских. Крытый переход между ними вон там, но обычно ходим через двор, чтобы не делать крюк. Во все остальные части базы вход по разовым пропускам, их выдают офицеры в чине не ниже майора.

Они дошли до «Клейна», и сопровождающий указал на дверь:

– Вход 4А. Чаще всего будете пользоваться им, он удобнее всего расположен. Попробуйте приложить браслет.

Сандра сделала, как он сказал, и створки разъехались в стороны.

Безлюдные коридоры петляли и пересеклись с другими коридорами, раздваивались в лифтовых секторах и иногда обрывались у запертых дверей. Сандра запомнила только, что надо идти по зелёной линии. Она едва-едва регистрировала, что ей говорил капрал, который, кажется, взялся провести для неё настоящую экскурсию по «Клейну». Думала она о другом. О том, что ей делать дальше…

– Здесь жилые блоки для «гард», – объявил капрал, пропуская Сандру в длинный коридор с металлическими дверями по одной стене.

Сандра обратила внимание, что номера на дверях были не как везде до того, трехзначными, а двузначными и шли в странном порядке: 11, 108, 57, 32. Она поняла, что это значило: что «гарды» не удостаивались даже своих номеров, а делили его с «лезвием».

В коридоре было пустынно и тихо, а капрал продолжал рассказывать:

– Вообще-то большинство «гард» живёт в улучшенном блоке на втором этаже. Здесь только те, кто отдельно… Или у кого пока пары нет.

– И много таких? – впервые задала вопрос Сандра.

– Двое. У них «клинки» погибли, и их скоро переведут на другую базу… А вон там отдельно трое мелких и их воспитательница.

– Мелких? – переспросила Сандра.

– Ну да, им лет по десять, может, побольше. Забрали сюда, а то могут ведь снаружи и не дожить до возраста, – пояснил капрал и начал рассказывать дальше: – За той дверью общий женский блок, там живёт персонал базы. У них есть большая комната отдыха, если захочется общения. А ваша комната вот.

Дверь в комнату Сандры находилась между номерами 66 и 26. Номер с неё стёрли, но, если присмотреться, было видно, что когда-то на двери было написано число 14.

– Если надо будет объяснить, где живёте, говорите, что в четырнадцатой. Стана тут несколько лет жила, все знают.

Сандра чуть было не спросила, где Стана сейчас, но сдержалась. Или погибла, или отправлены на другую базу, чтобы начать новую жизнь с новым «клинком». «Гарды», живые люди, переходят от одного к другому, как устройства, как часть обмундирования. Наверное, для многих это лучше, чем оказаться выкинутыми обратно в умирающий, голодный мир за стенами базы, но всё же…

Капрал хотел показать Сандре, как что устроено в её комнате, но она выпроводила его за дверь. Со стандартным жилым блоком она разобраться сумеет.

Комната была получше той, где она прожила предыдущие восемь лет своей жизни. Во-первых, она была разделена сдвижной перегородкой на две зоны, во-вторых, душевая была своя, а не общая на несколько человек, в-третьих, здесь было большое окно – виден из него был всё тот же двор с двумя рядами деревьев.

Окно не открывалось. Вообще. В толще стекла виднелись тонкие, меньше волоска, нити – значит, стоит разбить, сработает сигнализация.

Сандра села на узкую койку, где уже лежали её вещи – рюкзак и небольшая сумка. Потом легла – сохранять вертикальное положение с недействующей рукой было неудобно, она мешала, и постоянно хотелось её куда-то пристроить. Зато к кончикам пальцев начала возвращаться чувствительность, и Сандра уже пробовала шевелить ими. Она смотрела в голубовато-зелёную стену перед собой.