Пангея. Книга 1. Земля Гигантов

Глава 14 ПУТЬ ВИКИНГА

Сон оборвался внезапно.

Мгновение назад Вим плыл в искрящейся голубой воде. Он был рыбой — проворной и быстрой форелью. Вода обволакивала гибкое тело, сжимала его в тисках. Холодная как лед — Вим это знал, но не чувствовал. Он не чувствовал ничего, кроме движения; скорости, от которой захватывало дух. Вперед, вперед, быстрее… Вдалеке вспыхнул огонек. Белая точка росла — вот она стала размером с монету, затем с апельсин… Белый свет бил по глазам, Вим рванулся ему навстречу. Нельзя останавливаться, быстрее, еще быстрее… Где-то на краю сознания мелькнула мысль: это же блесна! Но свет уже заполнил собой весь мир.

Вим открыл глаза. Судорожно вдохнул — воздух чуть не разорвал легкие. Тело болело, будто он и в самом деле куда-то плыл, напрягая последние силы. Каждая мышца горела изнутри; он был мокрым от пота. Морщась от боли, Вим приподнялся на локтях.

Он лежал на невысоком ложе, укрытый тяжелыми звериными шкурами, в огромной комнате с бревенчатыми стенами. Окон здесь не было, единственную дверь — у дальней стены — закрывала тростниковая циновка. Над сложенным из камней очагом змеилась струйка дыма, но огонь погас — лишь изредка вспыхивали красным остывающие угли. Снаружи доносились голоса, Вим едва различал их; однако внутри помещения не было ни души.

Ну и где он? И как сюда попал? Вопросы без ответа… Вим упал обратно на шкуры. Сверху на него уставился пустыми глазницами олений череп.

Вим лежал, разглядывая тяжелые ветвистые рога. Голоса за стеной сливались в монотонный гул — точно гудение комара над ухом. Хотелось крикнуть, чтобы все заткнулись, но Вим сомневался, хватит ли ему сил. Горло пересохло; в голове клубился туман. Словно кто-то, пока он спал, вытащил мозг и положил взамен ком липкой сахарной ваты. Розовой. Любые мысли вязли в ней, как в болоте.

Череп скалился в большезубой ухмылке.

— Смеешься? — проговорил Вим. — И что смешного?

Он прикрыл глаза, но продолжал видеть эту мертвую улыбку. Мертвую? Черт! Он же умер… Вим точно помнил. Был сильный удар, боль, пронзившая тело, резкая, как вспышка магния. А потом…

Потом была теплая и мягкая тьма. Она укутала его и сжимала сильнее и сильнее, пока он не превратился в микроскопическую точку. Крошечный уголек, затухающий среди вечного мрака. И тогда появились руки. Тонкие, светящиеся золотистым светом… Они возникли из ниоткуда. Осторожно, лоскут за лоскутом, руки принялись раздвигать окружавшую огонек тьму.

Тьма сопротивлялась — сильная, упрямая, она не собиралась упускать свою добычу. Каждое движение тянулось бесконечно долго. Тьма сгустилась вокруг золотистого света, сдавила его со всех сторон. Руки стали совсем прозрачными, того и гляди, исчезнут… Тьма торжествовала; Вим чувствовал ее звериную жадность. Мое! Не отдам! Ни-ко-му!

Золотистый свет вспыхнул так ярко, что тьма отпрянула. Руки подняли затухающий уголек, крошечный в огромных ладонях. Кто-то большой склонился над ним и тихонько подул.

Огонек вспыхнул ярче, разгораясь. Кто-то подул сильнее. Маленькая точка начала быстро расти. Больше и больше… Еще чуть-чуть, и она заполнит весь мир. Еще немного и…

Свет погас. Вим стоял один посреди окружившей его темноты, в которой не было ни времени, ни пространства. Один в пустоте. Он осмотрелся, зная, что ничего не увидит. Но увидел.

Рядом сидела маленькая девочка, обхватив колени руками и спрятав голову. Длинные распущенные волосы скрывали лицо.

— Белка? — тихо позвал Вим.

Она подняла голову. На тонком лице застыло виноватое выражение. Девочка была такой потерянной и беззащитной… А рядом клубилась тьма — она отступила, но не ушла. Она просто собиралась с силами. Белка устало улыбнулась.

Проклятье… Опять уснул? Вим не мог с уверенностью сказать, происходило ли то, что он видел, на самом деле или ему только пригрезилось.

Сверху продолжал скалиться олений череп. Опираясь на руку, Вим перевернулся набок, лишь бы не видеть его улыбки. На руку? Вим нахмурился. Последние воспоминания походили на набор бессвязных образов, но кое-что Вим запомнил хорошо. Например, резкую боль и руку, повисшую плетью. Вим несколько раз сжал кулак.

Значит, все-таки умер. Умер и попал на тот свет, где раны чудесным образом исцелились. Большая их часть… Конечно, все болело, но кто сказал, что посмертное исцеление должно проходить легко?

Он задумался. Умер… А ведь за ним приходила валькирия — не огромная девица в блестящем нагруднике, но тоже блондинка. Очевидно, в небесных чертогах решили, что с Вимом справится и такая. Правда, на Вальхаллу это место походило мало. Ни тебе длинных столов, ломящихся от еды, ни бородачей в рогатых шлемах, распевающих пьяные песни… Стоило подумать о пирах, и живот предательски заурчал. От куска жареного мяса Вим бы сейчас не отказался.

— Эй! — позвал он. — Есть здесь кто-нибудь?

Никто не ответил. Хороши же порядки в царстве мертвых — никакого уважения к павшим…

— Эй!!!

Циновка, заменявшая дверь, приподнялась, и в комнату заглянул человек. Высокий, светловолосый и бородатый — все как полагается.

— Привет…

Помогая себе руками, Вим сел на ложе. Комната тут же закружилась по часовой стрелке. Вим спешно схватился за голову, хотя помогло мало. К горлу подступила тошнота. Вот стоило умирать?

Человек замер на пороге. Вим вяло ему помахал.

— Я говорю — привет! Добрый день, в смысле.

В ответ бородач вскрикнул. А затем сунул два пальца в рот и пронзительно засвистел.

— Пожалуйста… Не надо так громко, — скривился Вим.

Послышался топот, и в комнату вбежали еще двое бородачей. Тоже остановились, глядя на Вима как на сказочное чудовище.

— И вам — здравствуйте, — сказал Вим. — Я вроде пришел в себя. И готов приступить к обязанностям павшего. Где тут у вас пируют? Бесконечный вепрь и все такое?

Бородачи переглянулись.

— О чем он говорит? — спросил один из них, косоглазый и рыжебородый.

— Не понимаю, — отозвался другой.

— Может, он сумасшедший? — сказал косоглазый. — Лопочет незнамо чего.

— Кажется, он просит есть…

Если эти бородачи — эйнхерии, сообразительностью они не отличались. За дверью послышался женский голос. Вот и валькирия пожаловала… Может, хоть она окажется понятливее?

Один из бородачей выглянул наружу и что-то спросил. Женщина строго ответила, и бородач вернулся в комнату.

— Аска говорит, парня нужно отвести к Старику, — сказал он косоглазому.

— Сейчас? — переспросил тот. — Да он же на ногах не стоит и бредит!

— Неправда, — возмутился Вим. — Стою я на ногах. Кажется.

Он приподнялся и тут же сел обратно на шкуры. Проклятая слабость… И как же он будет сражаться в положенных ежевечерних битвах?

— Кеттил ждет, — склонил голову мужчина. — А он не любит ждать.

— Старик, поди, боится опоздать. — Косоглазый хохотнул, но шутка не имела успеха.

Двое бородачей с опаской подошли к Виму. Поддерживая под руки, они помогли ему подняться.

— Спасибо. Дальше я сам…

Вим шагнул к двери. Ноги были как из ваты — Вим не столько шел, сколько волочил их. Чуть не упал, запнувшись о камни очага. Нет уж, стоит завязывать со смертями. Одного раза более чем достаточно.

Кое-как Вим смог самостоятельно добраться до двери. Откинул циновку… По глазам словно полоснули опасной бритвой. Прикрыв лицо ладонью, Вим отступил к стене. Подул ветерок, пахнущий водой, мокрым деревом, гнилой травой и дымом.

Потребовалось время, чтобы глаза привыкли. Когда же Вим убрал руки, оказалось, что свет не такой уж и яркий. День клонился к вечеру; солнце плыло над лиловой полоской горизонта. На темнеющем небе бледным росчерком виднелся месяц.

Вим стоял на широком бревенчатом помосте перед длинным домом на сваях. Впереди раскинулось огромное озеро — почти море. По невысоким волнам плясали золотистые блики.

На Вальхаллу, как Вим ее представлял, место походило мало. Дом, конечно, большой, но на всех павших воинов места не хватит. Да и где, спрашивается, сверкающие щиты на крыше? Вместо них желтели вязанки тростника. Зато чего имелось с избытком, так это оленьих черепов на стенах и связок сушеной рыбы.

Вим перевел взгляд и увидел лебедя, огромного, как птица Рух. Птица печально качала головой — Вим не сразу сообразил, что это всего лишь деревянная фигура на носу длинной лодки.

— Ты проснулся, — послышался голос.

Девушка стояла у стены, перебирая прядь длинных светлых волос. Вим узнал ее сразу — это была его валькирия.

Симпатичная… Тонкое строгое лицо, синие глаза и задумчивая полуулыбка. Ему повезло. С такой барышней иметь дело куда приятнее, чем с суровой дамой с формами гиппопотама и в сверкающих доспехах.

— Привет. — Вим улыбнулся. — И как зовут тебя, красавица?

Девушка отвела взгляд.

— Аска, — сказала она. — Пойдем. Тебя ждут.

— Ждут? — удивился Вим. — Кто же меня ждет?

— Пойдем, — повторила Аска.

— Погоди. Дай немного передохнуть. Как-никак я умер, а это несколько отнимает силы… Да и куда теперь спешить?

— Умер? — изумилась валькирия. — Но ты же ходишь, и разговариваешь, и…

Девушка запнулась. Вим нахмурился.

— А разве это не Вальхалла?

— Что?

— Ну, Вальхалла… Место, куда попадают павшие… хм… воины?

— Это Длинный Дом, — сказала Аска. — Здесь живут навси — люди озера.

— А! — Вим снова огляделся. — Длинный Дом…

По крайней мере отпадал ряд вопросов. Но взамен появлялись новые. Что еще за Длинный Дом? Кто эта девушка, если не валькирия? А главное — куда подевались Белка и ее медведь?

Голова оказалась не готова к такому испытанию. Вим поморщился от боли; Аска тут же взяла его под руку. На лице девушки отразилось неподдельное беспокойство.

— Тебе нехорошо?

Вим выдохнул.

— В любом случае — лучше, чем я думал.

Аска продолжала держать его за руку, сжав локоть сильными пальцами.

— Скажи, красавица, — Вим выпрямился, — со мной была девочка… Худющая такая, рыжая и лохматая, голова в косичках…

— Белка? — Девушка прикусила губу. — Девочка-кайя, потерявшая племя?

— Она самая, — кивнул Вим. — Она здесь?

Аска покачала головой.

— Нет. Белка уплыла.

— Уплыла?! Куда?

— На остров Хозяйки Пауков. — Аска повернулась к озеру. — Не волнуйся. С ней мой брат, он сильный охотник и сможет ее защитить.

— Надеюсь, — сказал Вим, проследив за взглядом девушки.

Хозяйка Пауков? Хотелось думать, что с девчонкой в самом деле все в порядке. Почему-то Вим чувствовал себя в ответе за нее. Может, виной тому обстоятельства их встречи или опасное путешествие по реке и ущелью бандерлогов. Не последнюю роль сыграл и диковинный сон. Но в одном Вим не сомневался: если с Белкой что-нибудь случится — он себе этого не простит.

Аска неожиданно отступила, отпустив его руку.

— А это твое?

Девушка вытащила губную гармонику. Солнце золотом вспыхнуло на блестящих накладках.

— О! — Вим взял инструмент. — Надо же, уцелела.

Он поднес гармошку к губам и сыграл вступление к «Come together». Вроде инструмент в порядке…

— Она поет! — всплеснула руками Аска.

— Ага, — Вим подмигнул девушке. Щеки Аски вспыхнули.

Из дома выглянул косоглазый охотник, морщась так, словно он объелся лимонами.

— Чего тебе, Лорхи? — нахмурилась Аска.

Косоглазый почесал бороду, цокнул языком и сказал:

— Что это за звуки такие? Лягушку раздавили?

— Лягушку? — процедила Аска. Косоглазый тип тут же скрылся в доме.

— Наверное, ему нравится Пресли, — миролюбиво сказал Вим, убирая гармонику. — Итак, барышня, пожалуй, можно идти…

Он шагнул от стены. Вселенная опасно закачалась, однако устояла на месте. Туман в голове постепенно рассеивался. Уже неплохо…

Следуя за Аской, Вим прошел в просторный зал. Огонь в очаге полыхал вовсю. Рыжие отблески на стенах сражались с длинными изломанными тенями. Битва разыгралась нешуточная на диковинном поле среди черепов, пустых глазниц и ветвистых оленьих рогов. Из-за игры теней и света казалось, что рога шевелятся, будто длинные и гибкие пальцы. Жуткое зрелище.

Перед очагом на коленях сидела старуха с лицом, сморщенным, как чернослив, и обрамленным жиденькими волосами. Кожа ее блестела, капли пота на лбу были размером с горошину. Напевая монотонную песню, старуха раскачивалась, с головой ныряя в огонь. То и дело она бросала в очаг какой-то порошок, и к потолку поднималось облако густого дыма. Вим поперхнулся и громко закашлялся.

— Это она меня ждет? — проговорил он, когда прочистил горло. Старуха даже не взглянула в его сторону.

— Нет. Это матушка Ши… Она оплакивает Туа.

По лицу девушки скользнула тень. Вим решил, что невежливо спрашивать, кто такой Туа и что с ним случилось. Ясно, что ничего хорошего, раз приходится его оплакивать. Матушка Ши снова бросила щепотку порошка в огонь, поднявшийся дым пах полынью.

Вим и Аска прошли к дальнему концу зала.

— Отец! — позвала девушка. — Он проснулся. Я привела его…

Отец? Сперва Вим разглядел помост, укрытый тяжелыми шкурами. Но вот они зашевелились… Из горы черного меха поднялась рука, обтянутая блестящей желтой кожей. Вим увидел узловатые артритные пальцы с потрескавшимися ногтями.

— Подойди ближе, — послышался скрипучий голос. — Это ты назвал себя Вильгельм?

Вим шагнул вперед. В дыму, сквозь наворачивающиеся слезы, все казалось зыбким и нереальным, как под водой. Человек на помосте потянулся, сбрасывая шкуры и меха, так река сбрасывает лед по весне.

Это оказался высокий старик с длинной облезлой бородой. Щеки его ввалились, на дряблой коже темнели пятна. Но, несмотря на приметы старости, еще чувствовалась сила, которая когда-то была в этом теле. Широкие плечи, крепкая кость… Одной работы времени недостаточно, чтобы так выжать человека. Нужно что-то посильнее… Рак? Глаза старика были закрыты, веки — как мятая папиросная бумага.

— На самом деле, — сказал Вим, — Вильгельмом меня называл отец.

Он нахмурился. Что-то в облике старика никак не сочеталось со шкурами, каменными топорами и оленьими черепами. Вим не сразу догадался, в чем, собственно, дело. А когда понял — беззвучно выругался.

Шлем! Конический шлем викинга с ржавыми металлическими накладками и отполированными рогами — вещь уместная в каменном веке как паровоз или калькулятор.

Вим прижал руку ко лбу. Вроде жара нет, хотя в дыму и духоте не поймешь…

— Вильгельм, — протянул старик, смакуя каждую букву имени. — Я ждал пятьдесят лет… Пятьдесят лет среди скерлингов. И вот, когда мои дни подходят к концу, ты пришел…

Он выпрямился и расправил плечи.

У ног старика лежал огромный череп, с длинными, как карандаши, зубами. Подобные штуки Вим видел только в музее естественной истории: это был череп тираннозавра или другого хищного ящера. Но здесь была не окаменелость, а самая настоящая кость.

Как любой путешественник по времени, Вим терпимо относился ко всякого рода анахронизмам. В первую очередь потому, что анахронизмом являлся он сам. Но есть же предел! Боевые вертолеты в каменном веке — это полбеды, но тут еще и викинги с динозаврами… Подобное не может быть случайностью. Такие вещи всегда связаны между собой, как нити в паутине. Осталось только найти ту паутинку, за которую нужно потянуть, чтобы все встало на свои места.

— Простите, если вопрос покажется вам невежливым, — начал Вим, — но как вы сюда попали? Через линзу? Такое светящееся окно в воздухе…

— Окно в воздухе? — удивился старик. — А ты откуда…

Он глубоко вдохнул.

— Нас было тридцать… Тридцать воинов, которые отправились из Гренландии на юг, вслед за Счастливчиком Лейфом, в земли Винланда. Но боги были против нашего похода. Мы попали в шторм. Пять дней и еще пять море носило наш корабль, пока не выбросило на тот проклятый остров.

— Остров? — Вим нахмурился.

Из Гренландии в Винланд, иначе говоря — в Северную Америку… А ведь там в самом деле есть остров, который с полным правом можно назвать проклятым. Пресловутый остров Оук.

— Там стояла башня, — продолжил старик. — Огромная башня из черного камня, не иначе как сами ворота Нильфхейма. Я говорил своим товарищам, чтобы они не ходили туда, но… Я был самым младшим на корабле, не станет воин слушать желторотого мальчишку. И они ушли, один за другим, в черную пасть той проклятой башни…

— А вы остались?

— Меня оставили! Мне наказали стеречь корабль — но от кого его охранять, если на том острове не было людей? Они просто не захотели брать с собой труса! Они ушли, со смехом и шутками, один за другим…

Старик опустил голову. Вим покосился на Аску. На лице у девушки было написано изумление — похоже, она слышала эту историю впервые. Вот такие семейные тайны…

— Ушли все, — продолжил старик. — Вышел же один… Снорри Йохансон, до самой смерти я буду помнить его имя. Он был весь в крови, грудь разодрана, но он держал свой меч. Держал!

Старик всхлипнул. Аска бросилась к нему, но отец остановил девушку.

— Так он умер, — сказал он. — У моих ног с мечом в руках. И теперь он пирует в чертогах Вальхаллы вместе с моими товарищами. А я остался. Один… Я струсил, и за это боги прокляли меня.

Он надолго замолчал. Вим прикусил щеку. Вот оно, значит, как… Бедняги-викинги наткнулись на Черную Башню и полегли в схватке со Стражем. Смерть не столько героическая, сколько нелепая. Двадцать девять сильных, подготовленных воинов, но против Хихикающего Демона шансов у них не больше, чем у стайки крыс против бультерьера. Удивительно, что хоть кто-то смог выбраться. Зато понятно, каким образом старик оказался в каменном веке. Башня на острове Оук является одной из узловых точек в Круге Времени, и вокруг нее образуются нестабильные линзы, способные переносить даже так далеко в прошлое.

— Снорри рассказал, что было в той башне. Огромный тролль… И он смеялся, когда убивал моих друзей, от его смеха кровь стыла в жилах. Но они сражались и умерли как настоящие воины. А я нет… А потом я услышал смех тролля, он шел за мной. И я бежал,

бежал, пока не увидел, то самое окно в воздухе. Не знаю, кто из богов направил меня, но я прыгнул в окно, и все исчезло…

Старик сжал виски ладонями.

— Все пропало: и Башня, и наш корабль, и тело Снорри. Я оказался на незнакомом берегу. Там я сделал плот и доверился волнам и ветру. Много дней меня носило море, но даже такая смерть оказалась мне не по чести. Море выплюнуло меня, как дохлую рыбу. Так я попал на земли скерлингов и стал одним из них. Я стал навси… Теперь я умираю от старости. Мои волосы выпадают, руки уже не держат меч, ногти облезли, и их не возьмут даже на Нагльфар… Скажи мне, Вильгельм, как я войду в чертоги Одина?

Вим промолчал. Старик смотрел на него, не моргая. Один глаз у него был зеленым, другой оказался мутным и пустым — старик страдал от катаракты.

Так-так… Вим присмотрелся к здоровому глазу. А знакомый цвет… Если бы второй глаз старика не был слепым, Вим бы поставил на то, что он окажется ярко-голубым. Теперь понятно, почему старик выглядит таким изможденным. Дело в артефакте — вот что высосало его силы и довело до подобного состояния.

Вим поджал губы. А он недооценил викингов. Мало того что один из них ушел от Стража живым, так, похоже, и из Черной Башни тот вышел не с пустыми руками. Интересно, а какой это артефакт? Старик, заметив его взгляд, криво усмехнулся.

— Ты не похож на воина, Вильгельм. Ты слышал мою историю, я же хочу услышать твою. Кто ты? Что привело тебя в эти земли?

— А я и не воин. — Вим развел руками. — Скажем так: я скальд, кажется, это так у вас называлось.

— Скальд? — Старик вздрогнул. — Тот, кто идет за героем и слагает о нем песни?

— Хм… Можно сказать и так. Правда, с пением у меня не очень…

Старик моргнул и вдруг разразился, сухим каркающим смехом. Тело его сложилось пополам, плечи тряслись, руки дрожали. Он едва не свалился со своего укрытого шкурами ложа.

— Скальд? — проговорил он сквозь приступы нервного хохота. — Скальд, который не умеет петь?

— Ну… — Вим смутился. — Зато я умею играть на губной гармошке.

— Сакльд?! — прохрипел старик. Он обратил к Виму лицо. Веки старика дергались. — Пятьдесят лет я молил богов, чтобы они привели ко мне воина. Крепкого и сильного, сразиться с которым будет честью для меня, а вместо этого… Ты хотя бы умеешь держать меч, скальд?

— Приходилось, — признался Вим. — Но я предпочитаю ненасильственные методы.

— Скальд! — Старик его не услышал. — Видимо большего я не заслужил. Значит, будет так…

— Что будет? Вы хотите, чтобы я сложил песню о ваших подвигах? Но…

— Я хочу предложить тебе сделку, скальд. Честную сделку. Я отдам тебе самое дорогое, что есть у меня, — мою дочь…

Аска ойкнула и прикрыла рот ладонью. Старик даже не повернулся.

— Взамен я прошу одного. Сразись со мной в честном бою. До смерти.

— Что?!

— Не бойся, скальд, — усмехнулся старик. — Я стар, и в моих руках нет былой силы. Не знаю, смогу ли я дважды поднять копье… Ты легко победишь меня.

— Погодите! — Вим поднял руки. — Мне вот эта сделка не кажется честной. Ваша дочь, конечно, красавица, но…

— Испугался, скальд? Струсил?

— Да почему «испугался»?! Так нельзя делать!

— Нельзя?! Я должен умереть в бою, с оружием в руках. Иначе, как я попаду в Вальхаллу?

Вим выругался. Довоображался: валькирии, эйнхерии, вечные битвы… А в итоге кто бы мог подумать, что именно так все и будет? Порой желания имеют мерзкое свойство сбываться.

— Ну нет, — замотал головой Вим. — Я на такое пойти не могу. Я не сторонник эвтаназии, даже подобными методами. Просите кого-нибудь из своих скерлингов…

Старик поморщился.

— Никто из навси не может этого сделать. Они — мое племя, и нет чести в битве с сородичем. Пожалуйста, скальд, прошу тебя… Неужто моя дочь не стоит того, чтобы за нее сразиться?

— Стоит, — сказал Вим. — Но не с ее же отцом!

— Я дам тебе свой меч, — сказал старик. — Он старый, но крепкий. Я убил им дракона.

— Причем здесь дракон?! Поймите, то, что вы предлагаете…

— Я прошу о честной смерти, достойной воина!

Старик без сил откинулся на шкуры. Вим прикусил губу — ну как ему еще объяснить?

Неожиданно матушка Ши взвыла. Вим вздрогнул, он успел подзабыть о ее существовании. Старуха пыталась встать — приподнималась и снова падала… Лицо ее перекосила жуткая гримаса.

— Матушка Ши!

Старуха схватила себя за волосы, глаза ее закатились — видны были только белки. По подбородку текла слюна, того и гляди, изо рта пойдет пена. Будто старуха отравилась ядовитыми грибами.

— Он идет! Я слышу его шаги… Он идет через тростник. Он близко!

Она затряслась, как в сильнейшем приступе лихорадки. В кулаке остался клок волос, вырванных с корнем. Старуха снова попыталась встать и свалилась в костер. Резко пахнуло паленой шерстью.

Аска бросилась к матушке Ши и за ноги вытащила ее из огня. Заколотила ладонями по одежде, сбивая угли. На руке старухи алел большой ожог, но та его не замечала. Она глядела на старого викинга.

— Собирай людей, Кеттил, собирай всех своих людей! Ждите! И молите предков, чтобы они нас защитили.

Матушка Ши упала на пол и забилась в припадке.