Память на продажу

Глава 6: Архив

Послеполуденные часы в Нью-Харборе всегда имели особую атмосферу: солнце, пробиваясь сквозь плотные облака смога, окрашивало стеклянные фасады небоскребов в мягкие золотистые тона, создавая иллюзию тепла в этом холодном, механистичном городе. Элиас Верн стоял на смотровой площадке одной из старейших башен города, наблюдая за неторопливым движением воздушного транспорта между высотными зданиями. Он назначил встречу с детективом Окафор здесь – на открытом пространстве, где сложнее организовать электронную слежку, и где любой наблюдатель будет заметен.

После всего, что он узнал от Марселя, паранойя казалась не только оправданной, но и необходимой мерой предосторожности. Его жизнь, его личность, всё, во что он верил – всё это оказалось тщательно сконструированной ложью. И он не мог доверять никому, кроме, пожалуй, Серы, которая осталась в своей студии, готовясь к ночному проникновению в комплекс «Хеликс».

– Мистер Верн.

Элиас обернулся, услышав низкий, мелодичный голос детектива Рейны Окафор. Она приближалась с противоположной стороны площадки – высокая женщина с тёмной кожей и коротко остриженными волосами, в строгом костюме, который выглядел одновременно официально и функционально. Её глаза, тёмно-карие, почти чёрные, казались непроницаемыми, но излучали острый интеллект, который сразу располагал к ней Элиаса.

– Детектив, – кивнул он в знак приветствия. – Спасибо, что согласились встретиться.

– Ваше сообщение звучало достаточно загадочно, чтобы заинтриговать меня, – ответила она, становясь рядом с ним у перил. – «Связь между смертями от нейроимплантатов и рынком модифицированных воспоминаний». – Она слегка приподняла бровь. – Звучит как заголовок из жёлтой прессы, но я предполагаю, что у вас есть что-то более существенное.

– Есть, – подтвердил Элиас. – Но прежде чем я расскажу всё, мне нужно убедиться в двух вещах. Во-первых, что ваше расследование не является формальностью, и вы действительно ищете настоящую причину этих смертей. И во-вторых, что вы готовы копать глубоко, даже если это приведёт к… неудобным открытиям.

Окафор внимательно изучала его лицо несколько секунд, затем кивнула.

– Справедливо, – сказала она. – Тогда позвольте мне убедить вас в моих намерениях. – Она достала из внутреннего кармана маленький нейрошумовой генератор, идентичный тому, что дала ему Сера, и активировала его. – Эти устройства не совсем легальны для гражданских лиц, но чертовски полезны, когда не хочешь, чтобы кто-то подслушивал твои мысли.

Элиас был впечатлён её предусмотрительностью.

– За последние три месяца, – продолжила детектив, – я расследовала семь смертей, официально классифицированных как несчастные случаи из-за неисправности нейроимплантатов. Все жертвы использовали высококлассные импланты памяти, все погибли от массивного нейронного перенапряжения, внешне похожего на перегрузку при неправильной интеграции воспоминаний. – Она сделала паузу. – Но вот что интересно: все жертвы были связаны с рынком памяти. Два торговца, три коллекционера, один художник памяти и один нейротехнолог, специализировавшийся на интеграции экзотических воспоминаний.

– А официальное расследование?

– Официально департамент считает, что это серия несчастных случаев, возможно, связанных с партией бракованных имплантатов. – Окафор невесело усмехнулась. – Но когда я начала копать глубже, меня мягко попросили не тратить ресурсы на «очевидные технические сбои». Очень мягко и очень настойчиво.

– И вы не послушались, – заметил Элиас.

– Я детектив, мистер Верн. Моя работа – находить истину, а не соглашаться с удобными объяснениями. – Она повернулась к нему лицом. – Теперь ваша очередь. Что вы знаете о связи между этими смертями и рынком модифицированных воспоминаний?

Элиас глубоко вздохнул. Он решил рассказать ей большую часть правды, но не всё – по крайней мере, не сейчас.

– За последние несколько месяцев на чёрном рынке появился новый тип воспоминаний – так называемые «истоки». Это якобы детские воспоминания исключительной яркости и эмоциональной глубины. Но на самом деле, они модифицированы с использованием технологии, которая позволяет не просто имплантировать новые воспоминания, но и влиять на существующие, потенциально изменяя личность получателя.

– Изменяя личность? – Окафор нахмурилась. – Это невозможно. Имплантированные воспоминания существуют параллельно с естественными, они не могут их заменить или модифицировать.

– Так считалось до недавнего времени, – согласился Элиас. – Но эти «истоки» используют усовершенствованную версию технологии, известной как «Мнемосин-Альфа», разработанной в исследовательском центре «Хеликс» около тридцати лет назад. Технологии, которая теоретически позволяет полностью реструктурировать память человека.

– «Хеликс», – медленно произнесла Окафор. – Я слышала это название. Они закрылись после какого-то скандала, связанного с неэтичными экспериментами.

– Именно, – кивнул Элиас. – И я думаю, что кто-то – возможно, бывшие сотрудники «Хеликс» или организация, продолжающая их работу, – возобновил эти эксперименты. И использует технологию «Мнемосин-Альфа» для создания модифицированных воспоминаний, которые сейчас наводняют рынок.

– И вы считаете, что смерти, которые я расследую…

– Могут быть связаны с этими экспериментами, – закончил за неё Элиас. – Возможно, жертвы узнали что-то о происхождении этих модифицированных воспоминаний. Или, что более вероятно, сами были субъектами экспериментов, которые пошли не так.

Окафор задумчиво потёрла подбородок.

– Это серьёзные обвинения, мистер Верн. У вас есть доказательства?

– Пока только косвенные, – признал Элиас. – Но сегодня ночью мы с коллегами планируем проникнуть в заброшенный комплекс «Хеликс». Мы надеемся найти там данные, которые могли бы подтвердить связь между старыми экспериментами и новыми модифицированными воспоминаниями.

– «Мы с коллегами»? – Окафор приподняла бровь. – И кто эти коллеги?

– Сера Ким, художница памяти, специализирующаяся на аутентификации. И Марсель Торн, бывший сотрудник службы безопасности «Хеликс».

– Торн, – Окафор выглядела удивлённой. – Интересное совпадение. Его имя появлялось в некоторых архивных материалах по «Хеликс», которые я смогла найти. Он был одним из информаторов, разоблачивших неэтичные эксперименты.

– Да, – подтвердил Элиас, не уточняя, что Марсель был также его наставником и скрывал от него правду о его прошлом все эти годы.

– И вы приглашаете меня присоединиться к этому… проникновению? – спросила Окафор.

– Я предлагаю сотрудничество, – уточнил Элиас. – Информация, которую мы найдём, может быть ключом к раскрытию ваших дел. А ваш официальный статус может оказаться полезным, если нас поймают на территории «Хеликс».

Окафор рассмеялась, коротко и без особого веселья.

– Мой «официальный статус» не даёт мне права на несанкционированное проникновение в частную собственность, мистер Верн. Но… – она сделала паузу, – я могла бы получить ордер на обыск, если бы у меня были достаточные основания подозревать связь между «Хеликс» и смертями, которые я расследую.

– И такие основания у вас есть? – с надеждой спросил Элиас.

– Пока нет, – покачала головой детектив. – Но они могли бы появиться, если бы некий анонимный информатор предоставил мне данные, указывающие на такую связь.

Элиас понял её намёк.

– Понимаю. И если бы такие данные были обнаружены в ходе… частного расследования…

– То я была бы очень заинтересована их увидеть, – кивнула Окафор. – Официально, конечно, я должна посоветовать вам не нарушать закон. Но если вы всё же решите это сделать и обнаружите что-то значимое, вы знаете, как со мной связаться.

Она протянула ему небольшую карту памяти.

– Здесь информация о жертвах, которую я собрала. Возможно, это поможет в ваших поисках. – Она сделала паузу. – И ещё одна деталь, которая может быть важной. Все жертвы перед смертью посетили одно и то же место – аукционный дом «Эфемера» в Серой Зоне. Интересное совпадение, не правда ли?

Элиас почувствовал, как по его спине пробежал холодок. «Эфемера» – то самое место, которое упоминали и Дакс, и Сера, говоря о новых модифицированных воспоминаниях.

– Более чем интересное, – согласился он. – «Эфемера» фигурирует и в моём расследовании.

– Я так и думала, – кивнула Окафор. – К сожалению, у меня нет официальных оснований для обыска в аукционном доме. Владелица, некая Кэрол Вега, имеет слишком хорошие связи в высших эшелонах власти.

– Я знаю о ней, – сказал Элиас. – И планирую встретиться с ней после нашего визита в «Хеликс».

– Будьте осторожны, мистер Верн, – предупредила детектив. – Вега не так проста, как кажется. Её настоящее имя – Кэрол Девлин. Она дочь Мойры Девлин, основателя «Хеликс».

Это было неожиданно. Элиас не знал, что у Мойры Девлин была дочь. Если она была его биологической матерью, означало ли это, что Кэрол была его… сестрой?

– Вы уверены? – спросил он, пытаясь скрыть волнение в голосе.

– Абсолютно, – кивнула Окафор. – Мне потребовалось много времени, чтобы проследить эту связь. Она тщательно скрывает своё происхождение. Но лицевой анализ и некоторые архивные данные не оставляют сомнений.

Элиас почувствовал, как его мир снова перевернулся. Он не только узнал, что был субъектом экспериментов, что его биологическая мать была бесчеловечным учёным, использовавшим собственного сына, но теперь оказалось, что у него есть сестра, которая могла быть связана с возобновлением этих самых экспериментов.

– Спасибо за эту информацию, детектив, – сказал он, пытаясь собраться с мыслями. – Она может оказаться ключевой.

Окафор внимательно посмотрела на него, словно пытаясь разгадать какую-то загадку.

– Есть что-то ещё, не так ли? Что-то личное, что связывает вас с этим делом.

Элиас колебался. Насколько он мог доверять детективу? Но затем решил, что частичная правда будет лучше, чем полная ложь.

– Я считаю, что был одним из субъектов экспериментов «Хеликс», – тихо сказал он. – Что мои детские воспоминания были… модифицированы с использованием технологии «Мнемосин-Альфа».

Окафор не выглядела шокированной этим признанием – скорее задумчивой, словно кусочки головоломки начали складываться в её голове.

– Это объясняет вашу личную заинтересованность, – сказала она. – И делает наше сотрудничество ещё более логичным. – Она протянула руку. – Я буду ждать вашего отчёта о находках в «Хеликс». И будьте осторожны, мистер Верн. Если ваши подозрения верны, мы имеем дело с людьми, которые не остановятся ни перед чем, чтобы сохранить свои секреты.

Элиас пожал протянутую руку, чувствуя странное облегчение от того, что поделился частью своей истории с кем-то, кто мог помочь в поисках правды.

– Я буду на связи, детектив.

После ухода Окафор Элиас ещё некоторое время стоял на смотровой площадке, глядя на город, раскинувшийся перед ним. Где-то там, среди этого лабиринта стекла и стали, находились ответы на вопросы, которые мучили его. И где-то там была женщина – Кэрол Вега, или Девлин – которая могла быть его сестрой и которая могла знать правду о его происхождении.

Но прежде чем встретиться с ней, ему предстояло другое путешествие – в прошлое, в заброшенные стены «Хеликс», где начались эксперименты, превратившие его жизнь в ложь.

Элиас активировал свой коммуникатор и набрал код Серы.

– Всё готово? – спросил он, когда она ответила.

– Да, – подтвердила Сера. – Марсель уже здесь, мы подготовили всё необходимое оборудование. – Она сделала паузу. – Но есть кое-что ещё, Элиас. Я продолжила анализ зелёного энграмма и обнаружила странную закономерность. В структуре воспоминания есть… паттерн, похожий на подпись. Словно кто-то намеренно оставил свою метку.

– Подпись? – нахмурился Элиас. – Чья?

– Не знаю. Это не текст или изображение, а скорее… нейронная последовательность, которая не должна там находиться. – Сера звучала озадаченно. – Но что ещё интереснее – я нашла похожие паттерны в других модифицированных воспоминаниях, которые проходили через мою студию. Словно все они созданы одним и тем же… автором.

– Или группой авторов, использующих одну и ту же технологию, – задумчиво произнёс Элиас. – Это может быть ключом к пониманию происхождения этих воспоминаний.

– Возможно, – согласилась Сера. – В любом случае, это даёт нам ещё одну зацепку, которую стоит проверить в «Хеликс». Если там остались данные о структуре оригинальных экспериментов с «Мнемосин-Альфа», мы могли бы сравнить их с этими паттернами.

– Хорошая мысль, – одобрил Элиас. – Я буду у тебя через час, и мы отправимся.

Он отключил связь и ещё раз окинул взглядом панораму города. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небоскрёбы в огненные тона. Ночь обещала быть длинной и, возможно, опасной. Но он был готов рискнуть всем, чтобы найти правду о своём прошлом и о тех, кто превратил его жизнь в эксперимент.

Спустившись с башни, Элиас направился к станции подземки, планируя использовать общественный транспорт, чтобы минимизировать риск слежки. Но, проходя мимо витрины магазина электроники, он заметил в отражении фигуру, которая показалась ему знакомой – мужчина в сером костюме, один из тех, кого он видел в «Последнем Пике», когда встречался с Рейнером.

Элиас не изменил темп ходьбы, но внутренне напрягся. Была ли это паранойя, или за ним действительно следили? Он сделал несколько непредсказуемых поворотов, меняя направление движения, и в конце концов убедился, что мужчина действительно следует за ним, сохраняя дистанцию, но не теряя его из виду.

Это усложняло ситуацию. Элиас не мог привести слежку к Сере. Ему нужно было оторваться от преследователя.

Он резко свернул в оживлённый торговый центр, протискиваясь сквозь толпу покупателей. Затем быстро зашёл в магазин одежды, где приобрёл тёмную куртку с капюшоном, отличающуюся от той, что была на нём. В примерочной он переоделся, надвинул капюшон на голову и вышел через другой вход, смешавшись с потоком людей.

Он не был уверен, что оторвался от слежки, но это было лучшее, что он мог сделать в данных обстоятельствах. Теперь ему нужно было добраться до студии Серы окольными путями, постоянно проверяя, не следует ли кто-то за ним.

Элиас задействовал все навыки конспирации, которые приобрёл за годы работы с конфиденциальными клиентами: менял транспорт, использовал переполненные общественные места для проверки на слежку, двигался зигзагами и петлями. И в конце концов, убедившись, что за ним никто не следует, он прибыл к задней двери студии Серы, где его уже ждали она и Марсель.

– Ты опоздал, – заметил Марсель, когда Элиас вошёл внутрь.

– За мной следили, – объяснил Элиас, снимая капюшон. – Один из людей из «Последнего Пика». Пришлось потратить время, чтобы оторваться.

Марсель и Сера обменялись обеспокоенными взглядами.

– Это усложняет ситуацию, – мрачно сказал Марсель. – Если за тобой следят, значит, кто-то уже знает о твоём интересе к «Хеликс».

– Возможно, это связано с моей встречей с детективом Окафор, – предположил Элиас. – Кстати, она предоставила интересную информацию. – Он пересказал им всё, что узнал от Окафор, включая связь между жертвами и «Эфемерой», а также истинную личность Кэрол Веги.

– Кэрол Девлин, – задумчиво повторил Марсель. – Дочь Мойры. Я помню её – серьёзная девочка-подросток, которая иногда приходила в «Хеликс» навестить мать. Она всегда держалась отстранённо, наблюдая за происходящим с… странным интересом.

– И теперь она владеет аукционным домом, через который проходят модифицированные воспоминания, – сказала Сера. – Слишком много совпадений, чтобы это было случайностью.

– Если Мойра Девлин была моей биологической матерью, – медленно произнёс Элиас, – это означает, что Кэрол… моя сестра?

– Единокровная сестра, – уточнил Марсель. – Насколько я знаю, у них были разные отцы. Мойра никогда не была замужем – считала это «ненужной социальной условностью». – Он покачал головой. – Это ещё одна причина быть осторожными. Если Кэрол действительно продолжает работу матери, и если она знает о твоей связи с Мойрой, она может видеть в тебе либо потенциального союзника, либо угрозу.

– Или подопытного кролика, – мрачно добавил Элиас. – Учитывая, как Мойра относилась к своему собственному сыну.

– В любом случае, – решительно сказала Сера, – нам нужно спешить. Если за Элиасом следили, возможно, они уже догадались о наших планах посетить «Хеликс».

Марсель кивнул и указал на разложенные на столе инструменты: портативные сканеры, устройства для обхода устаревших систем безопасности, компактное оборудование для извлечения данных со старых серверов.

– Мы готовы, – сказал он. – Моя машина ждёт на подземной парковке в двух кварталах отсюда. С изменёнными идентификационными метками – на случай, если кто-то следит за транспортным потоком.

Они собрали оборудование, распределив его между собой, и покинули студию через тот же задний выход, которым пришёл Элиас. Ночь уже опустилась на город, и моросящий дождь создавал дополнительное прикрытие, затрудняя визуальное наблюдение.

Добравшись до машины Марселя – неприметного тёмного седана с модифицированным двигателем – они отправились к окраинам города, где располагался заброшенный комплекс «Хеликс».

По мере того как они удалялись от сияющего центра Нью-Харбора, городской пейзаж менялся: блестящие небоскрёбы сменялись промышленными зонами, затем заброшенными фабриками и складами – безмолвными памятниками экономическим кризисам прошлого. Дороги становились всё хуже, освещение – реже, а неоновая реклама уступала место граффити и погасшим вывескам.

– Впереди контрольный пункт, – предупредил Марсель, когда они приблизились к границе промзоны. – Обычно здесь только автоматическая система, но иногда бывают и живые охранники.

К их облегчению, пункт оказался пустым, с деактивированными сканерами – похоже, городские власти давно махнули рукой на эту часть Нью-Харбора.

Ещё через десять минут езды по разбитым дорогам они увидели тёмный силуэт, вырисовывающийся на фоне ночного неба – массивное здание с округлыми формами, напоминающее гигантский купол, частично погружённый в землю. «Хеликс» – место, где начались эксперименты, превратившие жизнь Элиаса в ложь.

– Вот и он, – тихо сказал Марсель, останавливая машину в нескольких сотнях метров от здания. – Дом чудовищных открытий и разбитых жизней.

Элиас молча смотрел на тёмное здание, чувствуя странную смесь страха и притяжения. Где-то там, за этими стенами, хранились ответы на вопросы, которые мучили его. И где-то там были доказательства экспериментов, которые могли бы помочь остановить тех, кто пытался возродить технологию «Мнемосин-Альфа».

– Как мы проникнем внутрь? – спросила Сера, проверяя своё оборудование.

– Есть служебный вход, который использовали техники и обслуживающий персонал, – ответил Марсель. – Система безопасности там была минимальной даже в лучшие времена «Хеликс». А сейчас, после двадцати лет запустения, вряд ли она вообще функционирует. – Он указал на восточную сторону здания. – Нам туда.

Они оставили машину замаскированной среди груд металлолома и направились к «Хеликс» пешком, стараясь держаться в тени и избегать открытых пространств. Несмотря на то, что комплекс казался заброшенным, они не могли исключать наличия систем наблюдения или случайных патрулей.

Приблизившись к восточной стороне здания, они обнаружили небольшую дверь, почти скрытую под наростами вьющихся растений – природа постепенно отвоёвывала территорию у заброшенного сооружения.

Марсель подошёл к старой панели доступа рядом с дверью и подключил к ней небольшое устройство.

– Система всё ещё активна, – пробормотал он удивлённо. – Кто-то поддерживает базовое энергоснабжение.

– Это плохо? – напряжённо спросила Сера.

– Странно, но не обязательно плохо, – ответил Марсель, работая с устройством. – Возможно, это часть консервации объекта. Или… – он замолчал, сосредоточившись на взломе.

Спустя несколько минут дверь с тихим шипением отъехала в сторону, открывая тёмный коридор.

– Готово, – удовлетворённо сказал Марсель. – Но будьте осторожны. Если базовые системы активны, могут работать и некоторые датчики движения или тепла.

Они включили тусклые фонари на своих нейроинтерфейсах – достаточно яркие, чтобы видеть путь, но не настолько, чтобы их можно было заметить снаружи. Коридор, в который они вошли, был узким и утилитарным, с голыми стенами и пыльным полом, на котором виднелись следы – кто-то посещал это место совсем недавно.

– Кто-то был здесь, – тихо сказал Элиас, указывая на следы.

– И не так давно, – согласился Марсель, присматриваясь к отпечаткам. – Судя по глубине и чёткости, я бы сказал, в течение последней недели.

– Это меняет ситуацию, – напряжённо сказала Сера. – Если комплекс не полностью заброшен…

– Мы будем вдвойне осторожны, – твёрдо сказал Марсель. – Но не отступим. – Он повернулся к Элиасу. – Куда сначала? Лаборатории, где проводились эксперименты, или серверная?

Элиас колебался. Часть его хотела увидеть место, где над ним экспериментировали, где его личность была перекроена по чьему-то замыслу. Но разумом он понимал, что наиболее ценные доказательства будут в серверной.

– Серверная, – решил он. – Нам нужны данные об экспериментах «Табула Раса» и технологии «Мнемосин-Альфа». Если мы найдём связь с нынешними модифицированными воспоминаниями, это даст нам основания для дальнейших действий.

Марсель кивнул и повёл их глубже в здание. По пути они проходили мимо заброшенных офисов, лабораторий и конференц-залов – призраков научной деятельности, которая когда-то кипела в этих стенах. Некоторые комнаты были опустошены, словно кто-то систематически удалял всё, что могло содержать информацию, другие выглядели так, будто люди просто встали и ушли, оставив всё как есть.

По мере продвижения вглубь комплекса Элиас ощущал растущее беспокойство. Это место, эти стены были свидетелями манипуляций, которые превратили его жизнь в искусственную конструкцию. Здесь Мойра Девлин, его биологическая мать, экспериментировала над ним и другими детьми, перекраивая их воспоминания, их личности, их сущность.

– Мы почти у цели, – сказал Марсель, когда они спустились на нижний уровень комплекса. – Серверная находится в конце этого коридора. Это было самое защищённое место в «Хеликс» – бетонные стены, автономное энергоснабжение, полная изоляция от внешних сетей.

Коридор, по которому они шли, был шире предыдущих, с гладкими металлическими стенами, которые тускло отражали свет их фонарей. В конце коридора виднелась массивная дверь с электронным замком и сканером.

– Вот она, – сказал Марсель, останавливаясь перед дверью. – Даже в лучшие времена сюда имели доступ только пять человек во всём «Хеликс». – Он достал из своей сумки специализированный инструмент для взлома. – Это займёт время. Система безопасности здесь была на несколько порядков выше, чем у внешней двери.

– Я могу помочь, – сказала Сера, доставая свой набор для работы с электроникой. – У меня есть опыт обхода систем защиты при аутентификации энграммов.

Пока Марсель и Сера работали над замком, Элиас осматривал коридор, подмечая детали, которые могли указывать на недавнее присутствие людей. И действительно, он обнаружил несколько настораживающих признаков: стёртая пыль в некоторых местах, свежие царапины на стене возле двери, словно кто-то недавно пытался её открыть.

– Здесь определённо кто-то был, – сказал он, возвращаясь к двери. – И, похоже, они тоже пытались проникнуть в серверную.

– Преуспели ли они? – пробормотал Марсель, сосредоточенно работая над замком. – Это мы скоро узнаем.

Спустя несколько минут напряжённой работы замок издал тихий сигнал, и дверь с шипением начала открываться.

– Готово, – с удовлетворением сказала Сера. – Старая система, но удивительно надёжная.

Дверь полностью открылась, и они увидели перед собой большое помещение, заполненное рядами серверных стоек. К их удивлению, некоторые индикаторы на серверах тускло светились – системы всё ещё работали, хотя и в ограниченном режиме.

– Невероятно, – прошептал Марсель. – Кто-то поддерживает серверы в рабочем состоянии все эти годы.

– Но зачем? – спросила Сера. – Какая информация может быть настолько ценной, что её сохраняют два десятилетия после закрытия исследовательского центра?

– Именно это нам и предстоит выяснить, – решительно сказал Элиас, направляясь к центральной консоли управления.

Консоль ожила от их приближения, экраны засветились мягким голубым светом. Система запросила идентификацию.

– И что теперь? – спросил Элиас, глядя на запрос. – У нас нет действующих учётных данных.

– У меня был доступ среднего уровня, – сказал Марсель. – Но сомневаюсь, что он всё ещё активен. И в любом случае, он не дал бы нам доступ к самым важным данным.

– Может, я смогу обойти систему идентификации, – предложила Сера, подходя к консоли. – Если подключить мой анализатор напрямую к порту ввода…

Но прежде чем она успела закончить, экран консоли мигнул, и запрос идентификации сменился сообщением:

«Идентификация по голосу и биометрии лица активирована. Пожалуйста, представьтесь».

Они переглянулись с недоумением.

– Система не должна работать в таком режиме, – озадаченно сказал Марсель. – Это похоже на… приветствие.

Элиас почувствовал странное побуждение ответить. Словно что-то внутри него резонировало с этой просьбой, как если бы система ждала именно его.

– Элиас Верн, – сказал он, шагнув ближе к консоли.

Экран снова мигнул, и появилось новое сообщение:

«Голосовой паттерн распознан. Биометрия лица подтверждена. Субъект E-7 идентифицирован. Доступ предоставлен».

Элиас почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Система «Хеликс», заброшенная двадцать лет назад, не только узнала его, но и идентифицировала как «Субъект E-7» – то самое обозначение, которое использовала Мойра Девлин в своих записях, говоря о нём.

– Что это значит? – прошептал он, глядя на экран.

– Это значит, что система была настроена на распознавание тебя, – медленно ответил Марсель. – Словно… словно кто-то ожидал, что однажды ты вернёшься.

– Но кто? – Элиас посмотрел на своего наставника. – Мойра Девлин?

– Возможно, – кивнул Марсель. – Или кто-то другой, кто знал о твоей связи с «Хеликс».

Экран снова изменился, теперь на нём отображалось меню со списком доступных баз данных. Одна из них была выделена: «Проект 'Табула Раса' – Личные архивы М.Д.».

– Личные архивы Мойры Девлин, – прочитала Сера. – Именно то, что мы искали.

Элиас колебался лишь мгновение, затем выбрал выделенную базу данных. Экран заполнился информацией – документы, видеозаписи, аудиофайлы, структурные диаграммы энграммов. Целая история экспериментов, которые Мойра Девлин проводила в «Хеликс».

– Здесь всё, – прошептал Марсель, просматривая список файлов. – Полная документация по «Мнемосин-Альфа», протоколы экспериментов, данные субъектов… – Он покачал головой. – Но почему система предоставила нам доступ? Почему она ждала Элиаса?

Ответ пришёл неожиданно – на экране появилось видео, и лицо Мойры Девлин заполнило собой всё пространство дисплея. Она выглядела старше, чем на фотографии, которую показывал Марсель, с серебристыми прядями в тёмных волосах, но её серые глаза – глаза Элиаса – оставались такими же острыми и проницательными.

«Если ты смотришь это, Элиас, – начала она, и её голос эхом разнёсся по серверной, – значит, ты вернулся. Значит, ты начал задавать вопросы. Значит, ты готов узнать правду».

Элиас замер, глядя на женщину, которая была его биологической матерью и которая использовала его как подопытного кролика.

«Я записала это сообщение незадолго до закрытия 'Хеликс', – продолжала Мойра. – Когда стало ясно, что наша работа не будет понята и оценена обществом, слишком привязанным к устаревшим представлениям о личности и этике. Я знала, что рано или поздно ты вспомнишь – возможно, через сны, может быть, через случайные вспышки узнавания. И что однажды ты придёшь сюда, ищя ответы».

Она сделала паузу, и на её лице появилось выражение, которое можно было бы принять за сожаление, если бы не холодный, расчётливый взгляд.

«То, что мы делали в 'Хеликс', не было жестокостью или неэтичным экспериментом, как утверждали наши критики. Это был следующий шаг в эволюции человечества. Возможность не просто лечить травмы памяти, но переопределить саму концепцию человеческой личности. Создать людей, свободных от ограничений случайных воспоминаний, от травм прошлого, от хаотичности естественного развития».

На экране появились изображения детей разного возраста, включая мальчика, которого Элиас узнал как себя в детстве.

«Проект 'Табула Раса' был моей величайшей работой, – продолжала Мойра. – И ты, Элиас, был его величайшим успехом. Идеальная пластичность нейронных связей, исключительная способность к интеграции имплантированных воспоминаний, стабильность новой личности… – Она позволила себе тонкую улыбку. – Ты был особенным с самого начала. Именно поэтому я выбрала тебя».

Элиас почувствовал, как внутри него нарастает гнев.

«Когда угроза закрытия 'Хеликс' стала реальной, я приняла решение вывести тебя из проекта и разместить в контролируемой среде с имплантированными воспоминаниями о нормальном детстве. Это было не только для твоей защиты, но и для продолжения эксперимента в более естественных условиях. Я хотела увидеть, как долго будет сохраняться стабильность имплантированной личности без активного вмешательства».

На экране появились схемы и диаграммы, показывающие структуру модифицированных воспоминаний и их интеграцию в сознание.

«Но работа не была завершена, – голос Мойры стал жёстче. – Технология 'Мнемосин-Альфа' имела ограничения, которые нам не удалось преодолеть до закрытия 'Хеликс'. Имплантированные воспоминания со временем начинали деградировать, оригинальные паттерны пытались пробиться сквозь искусственные конструкции… Была необходима стабилизация, обновление протокола».

Она снова сделала паузу, и её взгляд, казалось, проникал прямо в душу Элиаса.

«Поэтому я продолжила работу. В других местах, с другими ресурсами. Усовершенствовала технологию, создала 'Мнемосин-Бета' – более стабильную, более глубокую версию оригинального протокола. И теперь… – Она улыбнулась, и эта улыбка заставила Элиаса похолодеть. – Теперь время пришло. Пришло время для следующей фазы. И ты, Элиас, как всегда, будешь в центре этого процесса».

Видео замерло на лице Мойры, её глаза, казалось, смотрели прямо на Элиаса, сквозь годы и пространство.

– Она говорит так, будто жива, – прошептала Сера. – Будто всё это было запланировано…

– И будто эксперименты продолжаются, – мрачно добавил Марсель. – «Мнемосин-Бета» – более совершенная версия технологии модификации воспоминаний.

– Это объясняет появление «истоков» на рынке, – сказал Элиас, не отрывая взгляда от лица своей биологической матери на экране. – Они используют новую технологию для создания более стабильных, более влиятельных модифицированных воспоминаний. – Он покачал головой. – Но зачем? Какова конечная цель?

Словно отвечая на его вопрос, видео продолжилось.

«Ты, возможно, задаёшься вопросом о цели, – сказала Мойра, словно предвидя мысли Элиаса. – О том, зачем мы создаём и распространяем модифицированные воспоминания, зачем продолжаем работу 'Хеликс' даже после его официального закрытия. Ответ прост и сложен одновременно: мы перепрограммируем человечество, Элиас. Шаг за шагом, воспоминание за воспоминанием, мы создаём новый тип людей – свободных от ограничений их случайного прошлого, способных к глубокой интеграции с искусственными конструктами сознания».

На экране появились изображения лабораторий, более современных, чем те, что были в «Хеликс», где учёные работали над энграммами различных цветов и форм.

«Первая фаза уже началась, – продолжала Мойра. – 'Истоки' – модифицированные детские воспоминания, созданные с использованием 'Мнемосин-Бета', распространяются через сеть специализированных дилеров. Люди жаждут ярких, эмоциональных переживаний, и мы предоставляем им это – но с дополнительным эффектом. Каждый имплантированный 'исток' не просто добавляет новое воспоминание – он тонко модифицирует существующую структуру личности, делая её более восприимчивой к дальнейшим изменениям».

Её глаза блеснули каким-то почти религиозным фанатизмом.

«Вторая фаза начнётся, когда критическая масса населения будет подготовлена через 'истоки'. Тогда мы сможем внедрить более глубокие изменения, создавая общество, свободное от разрушительных эмоций, ненужных конфликтов, хаоса индивидуальных травм… Мир, где разум торжествует над случайностями прошлого».

Элиас, Сера и Марсель слушали в ужасе, осознавая масштаб того, что планировала Мойра Девлин и её последователи. Это была не просто неэтичная наука – это был заговор с целью фундаментального изменения человеческого сознания.

«Ты особенный, Элиас, – продолжила Мойра после паузы. – Ты – прототип, первый успешный случай полной интеграции имплантированной личности. Ты доказал, что наша концепция работает в долгосрочной перспективе. И теперь, когда ты вернулся, когда ты начал задавать вопросы, у тебя есть выбор».

Её лицо приблизилось к камере, её глаза – его глаза – смотрели прямо на него.

«Ты можешь присоединиться к нам, сын мой. Стать частью величайшей трансформации в истории человечества. Или ты можешь противостоять нам, цепляясь за устаревшие концепции 'аутентичности' и 'истинной личности'. – Она слегка наклонила голову. – Но знай: если ты выберешь второй путь, мы будем вынуждены рассматривать тебя как аномалию, требующую коррекции. И у нас есть средства для этого».

На этих словах видео закончилось, оставив Элиаса, Серу и Марселя в потрясённом молчании. Наконец, Марсель заговорил, его голос был хриплым от напряжения.

– Мы должны собрать как можно больше данных и немедленно уходить, – сказал он. – Если видео было записано перед закрытием «Хеликс», а работа продолжается, как утверждает Девлин, значит, её организация всё ещё активна. И если система опознала Элиаса…

– То они могли получить оповещение о нашем присутствии здесь, – закончила Сера, уже подключая своё оборудование к консоли. – Я начну копирование данных.

Элиас всё ещё не мог оторвать взгляд от экрана, где только что было лицо его биологической матери. Женщины, которая родила его, а затем превратила в эксперимент. Женщины, которая говорила о перепрограммировании человечества с такой же лёгкостью, с какой другие обсуждали погоду.

– Она безумна, – тихо сказал он. – Совершенно безумна. Но при этом… гениальна в своём безумии.

– Самая опасная комбинация, – мрачно отметил Марсель. – И судя по всему, она не одна. Целая организация работает над продолжением её исследований.

– «Коллектив», – вдруг вспомнил Элиас фразу из документа, который показал ему Марсель. – В записях Мойры было упоминание какого-то «Коллектива». Возможно, это название организации, которая продолжает её работу.

Сера работала быстро, копируя самые важные данные о проекте «Табула Раса» и технологии «Мнемосин-Альфа». Особое внимание она уделяла информации о структурных паттернах модифицированных воспоминаний и методах их интеграции в сознание получателей.

– Здесь столько данных, что мы не сможем забрать всё, – сказала она с сожалением. – Я сосредоточусь на технических спецификациях и последних исследованиях перед закрытием «Хеликс». Если нам повезёт, там может быть информация о том, куда переместилась Мойра после закрытия центра.

Элиас кивнул и продолжил просматривать доступные файлы на главном экране. Его внимание привлекла папка с названием «Субъект E-7 – Первичные извлечения».

– Это… мои оригинальные воспоминания? – пробормотал он, открывая папку.

Внутри находились десятки файлов, каждый помеченный датой и типом содержания. Элиас выбрал один из них, помеченный «Первое воспоминание – три года – экстракция 1».

На экране появилось изображение маленького мальчика – его самого – сидящего в странном кресле с множеством датчиков, прикреплённых к его голове. Рядом стояла Мойра Девлин, наблюдая за показаниями на мониторе. Мальчик выглядел испуганным, но не плакал – словно знал, что это бессмысленно.

«Начинаю первую экстракцию, – голос Мойры звучал отстранённо, профессионально. – Субъект E-7, три года и четыре месяца. Цель – базовое эмоциональное воспоминание с высокой интенсивностью».

Она нажала кнопку на панели управления, и мальчик напрягся, его глаза широко раскрылись, а тело выгнулось в кресле.

«Оптимальные показатели нейронной активности, – продолжала комментировать Мойра. – Чистая эмоциональная реакция, минимальные когнитивные фильтры. Идеальный образец для базовой модификации».

Элиас почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Он смотрел на самого себя, на ребёнка, у которого буквально крали воспоминания, словно выкачивая из него часть души.

– Элиас, – мягко сказала Сера, положив руку на его плечо. – Ты не должен это смотреть. Это только причинит тебе боль.

– Я должен знать, – хрипло ответил он. – Должен увидеть, что они со мной сделали.

Он открыл следующий файл, помеченный «Имплантация – базовая семейная конструкция – пять лет».

На этот раз мальчик был старше, но лежал без сознания на медицинской кушетке. Мойра стояла рядом с молодой женщиной в белом халате, которая держала блестящий голубой энграмм.

«Начинаем имплантацию базовой семейной конструкции, – сказала Мойра. – Это заменит его настоящие воспоминания о раннем детстве фабрикацией о любящих родителях-интеллектуалах. Включены ключевые эмоциональные якоря: любовь к классической музыке, ассоциация безопасности с запахом роз, базовое доверие к авторитетным фигурам».

Молодая женщина поместила энграмм в специальное устройство, которое затем было прикреплено к голове мальчика. По мере того как процедура продолжалась, лицо ребёнка менялось – сначала напряжённое, затем постепенно расслабляющееся, приобретающее почти мечтательное выражение.

«Имплантация успешна, – объявила Мойра после нескольких минут. – Нейронные связи формируются согласно прогнозу. После пробуждения субъект будет иметь полный комплект искусственных воспоминаний о первых пяти годах жизни, заменяющих его настоящий опыт в 'Хеликс'».

Элиас почувствовал, как слёзы текут по его лицу. Это было слишком – видеть, как его личность буквально перестраивалась чужими руками, как его прошлое стиралось и заменялось фабрикацией.

– Хватит, – тихо, но твёрдо сказал Марсель, закрывая файл. – Ты видел достаточно, Элиас. Теперь мы должны сосредоточиться на настоящем и будущем. На том, как остановить этих людей.

Элиас кивнул, вытирая слёзы. Марсель был прав – погружение в прошлое, которое он не мог изменить, не поможет остановить «Коллектив» и их планы по манипуляции сознанием через модифицированные воспоминания.

– Копирование завершено на 75%, – сообщила Сера, проверяя своё оборудование. – Ещё несколько минут, и мы сможем уходить.

Внезапно система безопасности активировалась, и по серверной прокатился низкий гудящий сигнал тревоги.

– Что происходит? – напряжённо спросил Элиас.

Марсель быстро проверил мониторы безопасности.

– Кто-то вошёл в здание через главный вход, – сказал он, указывая на экран с изображением от камер наблюдения. – Несколько человек, профессиональное оборудование. Судя по всему, охрана.

– Нас обнаружили? – Сера ускорила процесс копирования, жертвуя некоторыми данными ради скорости.

– Возможно, – мрачно ответил Марсель. – Или это плановая проверка. В любом случае, у нас мало времени.

– Мне нужно ещё три минуты, – сказала Сера. – Я почти закончила с основными техническими спецификациями «Мнемосин-Бета».

– У вас есть две минуты, – решительно сказал Марсель, доставая из своей сумки небольшое устройство. – Затем мы уходим, независимо от того, закончено копирование или нет.

Он подошёл к двери серверной и установил устройство на панель управления.

– Это создаст ложный сигнал в системе безопасности, – объяснил он. – Заставит их думать, что нарушение было в другой части комплекса. Это даст нам немного форы.

Элиас вернулся к консоли, лихорадочно просматривая оставшиеся файлы в поисках информации, которая могла бы указать на местонахождение «Коллектива» или их планы. В последний момент его внимание привлекла папка с названием «Фаза 2 – Точки развёртывания».

Он быстро открыл её и увидел карту Нью-Харбора с отмеченными на ней точками – местами, которые, судя по всему, имели особое значение для второй фазы плана Мойры Девлин.

– Сера, копируй это, – быстро сказал он, указывая на файл. – Это может быть карта их операционных центров.

Сера кивнула и перенаправила процесс копирования, захватывая новый файл.