Памятник (роман)

20

Широкая, ярко освещенная полоса тянулась вдоль всего периметра стройки, а на посадочном поле каждый корабль был окружен собственным овалом яркого света. Горбатый силуэт вертолета-разведчика — результат сочетания маленькой кабины управления и огромного круглого помещения для турбин — торчал на самом краю поля. Когда Доллман и Протц подошли, из кабины выскочил пилот и, вытянувшись, отдал честь.

— Готов к полету в любую минуту после вручения приказа, — сказал он.

— Жаль, что у Лэнгри нет луны, — сказал, оглядевшись, Протц. — В лунном свете планета смотрелась бы очаровательно.

— Скажи это Уэмблингу, — ответил Доллман, — и он ее тебе тут же соорудит.

Они взобрались на борт, и вертолет круто пошел вверх, а затем, продолжая подниматься, направился вдоль берега. Глядя вниз в беспросветную мглу, Доллман вдруг увидел на горизонте свет. Когда вертолет поднялся выше, стали видны и другие пятна и полоски света.

Доллман коснулся руки пилота.

— Мы можем поглядеть на свет с более близкого расстояния? — спросил он.

Вертолет резко пошел вниз, и тогда полоса света распалась на множество костров, что превратило деревню в овал, окруженный точками огненных вспышек.

Казалось, там кипит какая-то деятельность, но какая именно, Доллман представления не имел.

— Вы в этом не видите ничего странного? — спросил он пилота.

— Очень даже странно, сэр, — ответил пилот. — Вечернюю трапезу они, как правило, готовят часов в шесть, когда возвращаются лодки охотников. Это, разумеется, в том случае, если у них есть что есть. А иногда бывает, что есть нечего. Сразу же по окончании ужина вы можете облететь весь берег и нигде не увидите света, разве что на стройплощадках.

— Какой стыд, что мы так мало знаем о туземцах, — сказал Доллман. — Я никогда не знаю, о чем думает Форнри, и сомневаюсь, что Эрик понимает в этом больше меня. Колониальное Бюро уже давно должно было послать сюда группу ученых. — Он поглядел на Протца. — Что ты думаешь на сей счет?

— Это о чем-то говорит, но будь я проклят, если знаю о чем.

— А я знаю о чем, — мрачно отозвался Доллман. — Днем тут приземляется чужой корабль, а ночью все жители планеты не спят и лихорадочно суетятся. Они к чему-то готовятся. Тогда нам лучше вернуться и заняться собственной подготовкой.

Пилот вновь изменил курс. Когда они достигли посадочной полосы, Доллман направился к периметру и прошел вдоль постов около километра, всей кожей ощущая странную тишину этой ночи. За ним молча шел Протц.

— Собираешься удвоить число караульных?

— А ты можешь предложить, как это организовать, чтобы все караульные находились здесь с 4:00?

— Разумеется.

— Тогда давай сделаем так. Поскольку туземцы все еще сидят в своих деревнях, то до того, как у нас может начаться заварушка, есть еще несколько часов. Уэмблинга я сейчас же вытаскиваю из постели. Заставляю его немедленно отдать все нужные приказы. Завтра его люди получат выходной день, и им запрещается высовывать нос за пределы жилья до отмены этого распоряжения. Это относится и к Уэмблингу в равной степени. Ему придется распорядиться и о том, чтобы повара начали готовить завтраки, каковые его рабочие будут вкушать в своих спальнях.

— Он взвоет.

— Здоровее будет, если закроет пасть. Дальше. Весь руководящий состав строительства объявляется на военном положении. На время мы забываем о полях для гольфа Уэмблинга и сокращаем линию постов так, чтобы наиболее эффективно защищать рабочих и оборудование. Я прикажу создать арсеналы на всех участках, чтобы рабочие могли быстро получить в случае необходимости оружие.

Они вернулись на посадочное поле, и Доллман подошел к уже ожидавшей его машине Уэмблинга.

— Утром я первым делом повидаюсь с Хортом, — сказал Доллман. — И с племянницей Уэмблинга — тоже. — Скажи мне, если б ты был туземцем и хотел бы остановить работы Уэмблинга, с чего бы ты начал?

— Ну, это просто. Пристрелил бы Уэмблинга.

— Вот именно, — сказал Доллман без всякого удовольствия. — Придется приставить к нему охрану.

Доллман спал прямо за письменным столом. Время от времени он просыпался, чтобы получить рапорты, но постам не о чем было рапортовать, разве что о том, что все спокойно. Все большие деревни туземцев, как и раньше, были залиты светом костров, но если туземцы и собирались толпами где-то еще, никто этого не видел. Наконец Доллман решил плюнуть на доклады и рапорты и уснул.

Скрипучий голос из интеркома разбудил Доллмана и напомнил ему, что он еще вчера твердо решил сменить адъютанта.

— К вам капитан Протц, сэр, а с ним мисс Варр и мистер Хорт.

Доллман с удовольствием потянулся, зевнул и спустил ноги со стола.

— Пропустите их.

Он встал, чтобы встретить своих ранних гостей. Потом, они с Протцем расставляли стулья, на которых и уселись пришедшие.

— Как хорошо, что вы пришли, — сказал Доллман, усаживаясь в свое кресло. — Мне срочно нужен ответ на один вопрос. Что тут происходит?

Хорт и мисс Варр обменялись удивленными взглядами, а затем уставились на него непонимающими глазами. Протц вмешался:

— Они мало чем могут нам помочь. Об огнях ничего не знают. Даже не заметили, что вчера здесь сел чужой корабль.

— А туземцы ничего не говорили и не упоминали о посадке корабля? — спросил Доллман.

И тот, и другая покачали головой.

— И вы ничего не заметили в поведении туземцев, что можно было бы назвать необычным?

— Они были голоднее, чем накануне, но ничего необычного в этом нет, — ответил Хорт. — А что это за история с кораблем?

— Ничего не знаю, кроме того, что он прилетел, — сказал Доллман.

— Он сел где-то в лесу, километрах в двадцати от берега. — Задумавшись, Доллман встал и подошел к окну. — Но как получилось, что вы не знаете об огнях?! Разве вы оба не проводите в деревнях целые дни, вплоть до самого вечера?

— Обычно так, — сказал Хорт. — Но вчера… впрочем, это показалось нам вполне естественным… хотя, если подумать… нас вроде как понудили уйти вчера… еще до полудня…

— Попросили уйти?

— Нет, совсем не то. Форнри собирался посетить другую деревню. И предложил прогуляться с ним к пляжу. Если он хотел отделаться от нас, то, надо признать, сделал это удивительно тонко. А что за огни?

Доллман опять вернулся к окну. Некоторое время он молча обшаривал глазами горизонт. Затем громко позвал:

— Смотрите!

Остальные вскочили со своих мест.

— В чем дело? — спросил Протц.

— Глядите… там, за мысом…

Все посмотрели в указанном направлении.

— Там ничего нет, — отозвался Протц.

— Верно. — После нескольких часов неопределенности, тревога Доллмана наконец получила новое подтверждение. — Каждый день с момента моего прибытия сюда там — за мысом — стояли охотничьи лодки ловцов колуфа. Теперь их нет.

— Именно об этом я и собирался тебе сказать, — недовольно вмешался Протц. — Пилот вертолета только что сообщил. Ни одна лодка охотников сегодня не вышла в море.

— Понятно. Вчера прилетел чужой корабль. Сегодня все туземцы Лэнгри отдыхают. И чем же они заняты?

— Все, что мне мог рассказать пилот, это то, что они собираются в больших хижинах, — ответил Протц.

— Тогда нам остается только одно. Мы должны откровенно поговорить с Форнри.

— Сколько людей возьмешь с собой?

— Нисколько. Мисс Варр и мистера Хорта, если они захотят. Мы не собираемся запугивать туземцев. Просто попросим сделать нам одолжение и дать кое-какую информацию.

Они сделали большой круг, чтобы зайти с моря, и совершили тихую посадку на пляже чуть ниже деревни. Пилот остался сторожить вертолет. Доллман, Протц, Хорт и мисс Варр, медленно преодолевая подъем, направились к хижинам. Когда они достигли точки, где первая круговая дорожка пересекает главную улицу, Доллман остановился и недоуменно поглядел вокруг.

Туземцы разодеты в праздничные одежды, да и вообще вся атмосфера какая-то праздничная. Они приветливо улыбаются гостям и почтительно уступают им дорогу, пока те медленно шагают к центру деревни. Туземцы дружелюбны, оживленны. Больше того, у них счастливый вид.

На широкой овальной площади горят кухонные очаги. Когда гости вышли на самую площадь, Доллман опять остановился и втянул ноздрями воздух.

— Странная все-таки у них манера помирать с голодухи. Пахнет-то роскошно!

— Верно, запах отличный, — с горечью ответил Хорт. — Это все, что у них осталось. И туземцы получат то же, что получаем сейчас мы. Только запах.

— Мне этого вполне достаточно, чтобы вспомнить о пропущенном завтраке, — сказал Доллман. На противоположной стороне площади он снова замедлил шаги и воскликнул: — Что за черт!

Они все остановились и с изумлением смотрели на происходящее. На вершине холма, перед входом в одну из самых больших хижин стояла длинная очередь туземцев. Очередь чего-то ждала.

Тут их увидел Форнри. Он быстро зашагал к ним, но Доллман так и не понял, что было причиной его взволнованности: то ли его встревожил их приход, то ли он просто чем-то обеспокоен.

— Почему вы здесь? — спросил Форнри.

— Чтобы посмотреть, — ответил Доллман.

— В прошлом вы не вмешивались в жизнь нашего народа. Что-то изменилось?

— Разумеется, нет, — ответил Доллман. — У меня нет намерения вмешиваться в ваши дела.

— Тогда ваше присутствие здесь излишне. То, что тут происходит, касается только нас.

— Все, происходящее на этой планете, касается и меня, — твердо заявил Доллман. — И я намерен выяснить, что же это такое.

Они стояли друг против друга — адмирал Космического Флота и туземец Лэнгри, но Доллман ощущал, что он волнуется сейчас гораздо больше туземца. Казалось, ничто не сможет нарушить такую глубокую тишину. Наконец Форнри спокойно произнес:

— Я знаю, что вы всегда были добрым другом нашего народа. Вы наши друзья, но у вас есть и другие обязанности, и долг по отношению к другим людям. Сегодня мы опасаемся того, что мистер Уэмблинг может попытаться вмешаться в наши дела.

— Он этого не сделает, — пообещал адмирал. — Я запретил Уэмблингу и всем его служащим покидать их жилища. Если то, чем вы заняты, касается только вас, никто не посмеет вам помешать.

— Хорошо, — сказал Форнри, а затем с гордостью произнес: — У нас идут выборы.

— Вы… выборы? — Доллман почувствовал, как пальцы Протца сжали ему руку. Он повернул голову и встретил недоумевающий взгляд капитана. Такими же взглядами обменялись и Талита с Эриком.

— Мы избираем делегатов в Конституционный Конвент, — продолжал Форнри.

Доллман взглянул на очередь ожидающих туземцев. Он подумал: «Какое идиллическое место для выборов — атмосфера праздника, дивный вид на море, готовится праздничная трапеза, граждане стоят в очереди, чтобы опустить свои бюллетени. Никогда еще принципы демократии не были спародированы столь блистательно».

Все молчали. Возможно, никто не знал, что надо сказать. Доллман, во всяком случае, не знал.

— Когда конституция будет одобрена, мы изберем правительство. А затем потребуем от Галактической Федерации Независимых Миров членства в этой организации.

— Это законно? — спросил Протц.

— Вполне законно. Нас консультирует наш адвокат.

— Это и есть План? — с огромным интересом спросил Хорт.

— Это часть Плана, — ответил Форнри. — Мы бы завершили ее раньше, если бы знали, что требуется грамотность только шестидесяти процентов населения. Мы довели ее до девяноста процентов.

Доллман, понимая важность и торжественность этого момента, щелкнул каблуками и вытянулся.

— Я имею честь поздравить вас с этим событием. Уверен, что правительство галактики присоединится ко мне. И клянусь, что ни один человек не посмеет вмешаться в ваши дела, касающиеся самоуправления. Если же кто-то попробует, известите меня немедленно.

Форнри поклонился так, как всегда кланялся, говоря с чужестранцами.

— От имени народа Лэнгри приношу вам благодарность, сэр.

— Я думаю, первым официальным решением вашего правительства будет изгнание Уэмблинга? — легкомысленно пошутил Протц.

Спокойное и вежливое выражение лица Форнри не изменилось.

— Разумеется, мы будем руководствоваться законом, — ответил он.

Бросив последний взгляд на избирательный участок, они повернули назад и пошли к вертолету. Пилот ждал их, чтобы помочь взобраться на борт, но они снова поглядели на деревню.

— И это, — пробормотал Протц, — конец Уэмблинга.

— Что ж, мы по крайней мере решили загадку чужого корабля, — заметил Доллман. — Там был их адвокат, который прилетел, чтобы консультировать их и помочь написать текст конституции. Что же до «конца» Уэмблинга, то тут ты ошибаешься. Уэмблингов в этой галактике прикончить не так-то легко. К такому исходу он давно готов. Можно сказать, он его ожидает с нетерпением.

— Да что он может такого сделать! — вскричал Протц.

— Ни один суд не заставит его отдать то, что он уже загреб. Взятки и продажность политиканов уже добыли ему ту поддельную хартию, происхождением которой никто не станет открыто заниматься, так что Суд всегда будет с ней считаться как с законной. Суд решит, что Уэмблинг действовал согласно своей хартии и из самых лучших побуждений. Теперь мы знаем, зачем он заложил все эти гольфовые поля невероятных размеров. Эта земля совершенно легально «освоена» им, согласно федеральной хартии, и любой Суд присудит ее ему.

Хорт и мисс Варр смотрели на Доллмана, не в силах поверить услышанному.

— Этого быть не может! — воскликнул Хорт.

— Увы, к сожалению, это правда. И как только Суд утвердит его права на эти земли, он сможет их использовать по собственному желанию. Он сможет построить дюжину курортов и затопить пляжи туристами. Если же туземцы попробуют остановить Уэмблинга, суды Федерации поддержат его компанию, если нужно — то даже силой.

Доллман показал на очередь избирателей, толпившихся у входа в хижину.

— Но вы понимаете, как много они свершили? Девяносто процентов грамотности! И это от нуля! Как они работали… Вы двое… — Он обернулся к Хорту и Талите. — Вы-то хоть знали, что все население материка учится писать и читать?

— Мы сами обучили только детей, — сказал Хорт. — И то из деревень, расположенных вблизи от нас.

— Значит, дети учили взрослых, а близкие деревни — дальние. И они все это сделали сами, сохраняя глубочайшую тайну, и вряд ли во всей истории человечества найдется другой народ, который достиг бы столь многого и работал бы так упорно. Девяносто процентов грамотности! Но они потерпели поражение, еще не успев начать. Разнесчастные бедолаги!