Паломник. Книга первая

Глава первая

Монастырь находился в ужасном состоянии.

Крышу нужно было заменить, потолочные балки в центральной зале сгнили, повсюду росла высокая трава, в каменных стенах зияли дыры, на полу тут и там валялись экскременты грызунов, а у одной из двух статуй львов перед входом не было головы.

Но здание, по крайней мере, выглядело получше пещеры.

Расплатившись с Данзеном, старейшина Сондерс предложил проводить его до монастыря, но бывший убийца только отмахнулся и сказал, что доберется сам.

И теперь был этому только рад.

Протащив неугомонного племянника старейшины всю дорогу от Чутама, он хотел на несколько дней оказаться подальше от суеты и насладиться отшельничеством.

За время путешествия Шедруп так и не пришел в себя, и у Данзена было предостаточно времени, чтобы попытаться понять, как тому удалось достичь такого могущества.

Данзен не заметил на нем никаких украшений, а значит, талисмана у пьяницы не было. Возможно, Шедруп каким-то образом поглотил останец Шуньяты. Трудно было поверить, что у него хватило бы терпения развить собственное эхо, но такая возможность все-таки существовала.

То, как Шедруп практически летел по воздуху, говорило Данзену, что все не так просто, как кажется на первый взгляд. Ему повезло, что Шедруп не очнулся по пути из Чутама в Шую. Так доставить его к дяде было куда проще.

Подойдя к проему, где раньше висела дверь монастыря, Данзен обнаружил, что все, кроме деревянных створок, давно украдено, не сталось даже петель. Сама дверь лежала на каменном полу, практически скрытая разросшимися сорняками и грибами.

Данзен поднял голову и увидел пятна плесени на потолке и фресках с соскобленными лицами святых. В углах молельни висела паутина. Из залы через дверь выскочил кролик.

Убийца проводил его взглядом. Будь он голоден, зверек стал бы отличным ужином. Но старейшина позаботился о том, чтобы наемникне покинул Шую голодным.

Данзен тяжело вздохнул и бросил свою кожаную сумку на землю. В ней лежали все его пожитки, начиная с одежды и заканчивая немногими напоминаниями о прошлом, вроде пуговиц, которые он носил, когда был молодым убийцей, швейного набора и еще кое-каких памятных вещиц. Рядом с сумкой он поставил принесенные из пещеры запасы. Большую их часть составлял мешок зерна и несколько полос кожи, припасенных за два года пути.

Данзен еще раз огляделся и решил сначала расчистить молельню.

В дальнем конце залы начинался коридор, который, вероятно, вел к другим помещениям. Становилось все темнее. До заката оставалась всего пара часов, а значит, остальным комнатам придется подождать до утра, а то и дольше.

Данзен решил поторопиться и стал вытаскивать наружу все, что мог унести. Среди мусора были сломанные ставни, старая религиозная утварь, от которой теперь не было никакого толку, куски дерева, камни, поломанные ящики. Данзен расчистил себе путь к дальнему углу молельни и обнаружил два безногих стола, сваленных друг на друга.

В нижнем он заметил единственный выдвижной ящик.

Как только ящик открылся, изнутри выполз паук размером почти с тарантула.

Данзен немедленно вытащил Астру, но вместо того, чтобы убить паука, позволил ему заползти на лезвие. Потом, стараясь не запнуться о разбросанный мусор, вынес меч наружу и постучал о землю, чтобы существо соскользнуло в траву.

Данзен вернулся к столу и вытащил из ящика кожаную сумку. Откинув клапан, он обнаружил внутри дневник. В молельне было уже слишком темно, так что Данзен вышел наружу и принялся листать страницы.

Дневник оказался заполнен набросками, и через какое-то время бывший убийца пришел к выводу, что держит в руках сборник заметок о различных екаях долины Генсин. Причем сборник был приличных размеров: в дневнике было листов сто двадцать, и в конце осталось несколько пустых страниц.

Кожаная сумка чудесным образом защитила бумагу от влаги, и страницы остались целыми, ни одна даже не пожелтела. Кто-то вложил в эту работу много труда и лет своей жизни. Сумка тоже была неплохой, в нее легко умещалась смена одежды. Она явно предназначалась для долгих путешествий.

Сложив находки рядом со своими вещами, Данзен вернулся к работе. У него еще будет время проглядеть записи потом, когда он разведет огонь – а Данзен определенно собирался запалить его из того дерева, которое нашел в монастыре. Он не забыл о змееподобных созданиях, с которыми столкнулся у заставы. Возможно, автор этого журнала тоже с ними встречался.

Данзен расчищал монастырь до самого вечера, разбив молельню на сектора и работая в каждом по очереди. Траву придется выпалывать вручную, до паутины он мог дотянуться мечом, от грибов тоже можно было избавиться, а практически все остальное – просто вынести наружу.

Только когда солнце коснулось горизонта на противоположной стороне долины, Данзен решил закончить с уборкой и развести костер. Он выбрал несколько камней из тех, что прежде вынес из молельни, и сложил кострище перед входом, прямо возле левого льва.

Наемник разжег огонь с помощью огнива, которое много раз пригождалось ему за эти два года, а потом расстелил рядом одну из старых рубах вместо одеяла.

Наслаждаясь светом и теплом костра, он стал листать журнал в надежде отыскать зарисовки созданий, которых видел по пути в Чутам. Но костер был недостаточно ярким, чтобы как следует разглядеть страницы, и через какое-то время Данзен почувствовал усталость. Прежде чем улечься, он еще раз огляделся, снял с пояса ножны с мечом и положил их рядом.

После этого бывший убийца попытался уснуть. Как его и учили, спал он очень чутко, все время осознавая окружение.

Среди ночи его внимание привлекло какое-то движение. Бывший убийца резко сел и вытащил оружие из ножен. Его взгляд уткнулся в две статуи перед входом. Не шевельнулось ли что-то рядом с ними?

Костер к этому времени практически погас, превратившись в горстку пепла, и ничего не освещал. Луна оставалась достаточно яркой, так что можно было рассмотреть округу, но что бы ни шевелилось прежде, оно приняло верное решение и сбежало.

Выл ветер, вдали волки тянули обычную свою песню, где-то в темноте возились какие-то лесные существа, а может, и екаи. Ночью возле монастыря было куда более шумно, чем в пещере.

Данзен дал себе слово, что, как только взойдет солнце, отправится в деревню и купит нужные материалы. Пора начинать пользоваться укрытием, которое предоставлял монастырь. Он сделает все, чтобы больше не ночевать под звездами.

Когда наконец наступило утро, Данзен отыскал за монастырем колодец.

Бывший убийца был уверен, что он должен быть где-то поблизости, но накануне все его внимание поглотила расчистка молельни, и на поиски времени не нашлось.

Рядом с колодцем не оказалось ведра, но Данзен отыскал горшок и веревку, на которой спустил его вниз и добыл воды. Она оказалась холодной и свежей, и Данзен с удовольствием напился прямо из горшка. Потом он снова набрал воды и вернулся к разгоревшемуся костру.

Пока вода закипала, Данзен взял тряпицу и погрузился в ежедневный ритуал чистки Астры и ее ножен. Проводя тканью по лезвию, бывший убийца отдавал дань памяти каждой жизни, человеческой или звериной, которую оно забрало. Данзен чувствовал, что клинок жаждет крови.

– Если дела пойдут так же, тебе придется терпеть и дальше, – негромко произнес он.

Он не имел привычки разговаривать с самим собой, но иногда обращался к Астре, особенно после того, как получше узнал историю меча и его изготовления.

Воистину, как два года назад сказал Норвин, это был легендарный клинок.

Под аккомпанемент бурчащего желудка Данзен достал кошелек, заметно потяжелевший от полученной от старейшины Сондерса тысячи кипов. Он оставил свою сумку в монастыре, решив, что позднее купит новую, побольше, в одном из магазинов Третьего района. Потом стряхнул пыль с той, то нашел вчера. Она была достаточно большой, чтобы внутри поместилось все, что ему нужно. Наконец Данзен направился к Третьему району деревни Шуя.

Чтобы добыть все необходимое, ему придется сделать несколько ходок, и, хотя можно было нанять кого-нибудь в помощь, Данзен намеревался справиться со всем в одиночку. Упрямое желание полагаться только на себя порой было благом, а порой – проклятием.

Хотя монастырь располагался достаточно уединенно и не был виден из города, он оказался не так далеко от Третьего района, всего в каком-то получасе ходьбы.

Данзен двигался быстро, но не так быстро, чтобы привлечь лишнее внимание, и вскоре оказался на окраине Третьего района. На него нахлынули звуки Шуи: дети, торговцы, вьючные животные – все многообразие сутолочной городской жизни.

Данзен ступил на грунтовую дорогу и миновал пожилого мужчину, который тащил глиняный кувшин с водой. Водонос остановился и проводил его подозрительным взглядом. Данзен не обратил на него внимания.

Он нашел магазин, занимавший большое деревянное строение, позади которого расположился дом поменьше, где жила семья. Из дверей вышла розовощекая полная женщина в переднике поверх коричневого платья. Несколько прядей зачесанных назад волос высвободились из узла и упали ей на лицо.

Судя по разводам на переднике, она была домохозяйкой и большую часть времени занималась детьми и готовкой. Женщина хмурилась, но на этот раз не из-за Данзена. Ее тревожило что-то другое. Прижав к груди холщовый мешочек с травами и чуть ли не скрипя зубами, она прошла мимо и едва ли заметила бывшего убийцу.

Данзен пропустил ее и вошел в магазин, где его поприветствовал владелец.

– Я тебя уже пару раз видел, хотя так и не узнал имени, – сказал он, выходя вперед.

У торговца было небольшое брюшко, но он мог похвастаться и крепкой мускулатурой. Вероятно, он сам раскладывал товары в магазине, который, судя по всему, недавно расширился, заняв часть жилого дома.

Пол в задней части был новым, стены явно возведены недавно. Товары лежали на деревянных стеллажах и прямо на полу, отчего магазин казался загроможденным. Так как здесь продавалось все – от баночек со специями до гвоздей, – в воздухе невозможно было выделить какой-то отдельный запах, все они смешивались и заглушали друг друга.

– Меня зовут Мансух, – объявил хозяин с дружелюбной, хоть и зубастой улыбкой.

Данзен кивнул.

– Неразговорчивый? И ладно. Я слышал, как люди звали тебя Паломником, так что и сам буду звать так же. Ничего?

– Ничего, – заверил его Данзен.

– Значит, будешь Паломником. – Мансух почесал в затылке, разглядывая Данзена. – Так, значит, ты перебрался в старый монастырь? Старейшина Сондерс что-то такое рассказывал вчера вечером. Он заходил, чтобы купить укрепляющего средства для племянника.

Данзен заметил, что при упоминании Шедрупа тон хозяина изменился.

– И, подозреваю, тебе понадобятся материалы, чтобы там все починить. Заметил женщину, которая только что отсюда вышла? Ее муж – плотник, его зовут Хамдо. Правда, кажется, это его второе имя. Он наверняка сумеет помочь. Но мне отчего-то кажется, что ты хочешь попытаться сделать все сам.

– Сколько смогу, – откликнулся Данзен.

– Что ж, в таком случае выбирай. Если у меня чего-то не окажется, то наверняка найдется у Чуки в Первом районе. Если понадобится помощь, чтобы донести материалы, я кого-нибудь позову. Парням в округе вечно нечем заняться, и стоить это будет недорого.

– Я постараюсь справиться сам, – ответил Данзен, поворачиваясь к полкам.

Мансух рассмеялся.

– Отчего-то я догадался, что ты именно так и скажешь.

Пока Данзен выбирал все необходимое, здоровяк продолжал болтать: о том, как узнал, что скоро приедет брат его покойного отца, дядюшка Гэмпачи, и о том, что после его прибытия магазин, возможно, закроется на несколько дней. Потом он рассказал о Йени, своей дочери, и о том, как она ввязалась в драку с мальчишкой из Второго района. Затем вновь стал расхваливать Хамдо, мол, какой он славный плотник и как отремонтировал заднюю стену его магазина.

Данзен подобрал ведро, молоток, гвозди и другие материалы, которые понадобятся, чтобы привести в порядок монастырь, и стал расплачиваться. И тут у него заурчало в желудке.

– Ты, судя по всему, голодный, – заметил Мансух.

– Я собираюсь зайти в таверну, – ответил Данзен.

– Она еще закрыта. Тебе стоит заглянуть в ресторанчик Сартена. Он тут прямо по соседству. Удивительно, как ты не унюхал его издалека. Они всегда готовят славный завтрак. А еще, если хочешь знать, у них отличное печенье. И недорогое. Посетители куда приятнее, чем в «Зале Ракси». И там не несет выпивкой.

– Спасибо, – сказал Данзен. – Я туда загляну.

– Удачи с монастырем. И, как я уже говорил, если понадобится помощь, я подскажу, как найти Хамдо. Это тот плотник, о котором я рассказывал.

Данзен остановился в дверях и обернулся к владельцу магазина.

– Женщина, которая вышла передо мной, его жена, так?

– Именно так.

– С ней все в порядке? – спросил Данзен, что было для него необычно, но в данный момент вопрос казался подходящим.

– Куда там! – печально ответил Мансух. – Ее дочке здорово нездоровится. Честно сказать, никогда прежде не видел жену Хамдо без улыбки. Так что нет, дела у нее идут не очень. Надеюсь, травы, которые она у меня купила, хоть немного помогут. А если нет, то в Первом районе есть рынок и пара врачей. Хотя, кажется, у врача-то они уже были. Можешь мне поверить, я понимаю, каково ей. Моя дочь Йени, о которой я рассказывал, тоже в детстве здорово болела. Но тогда у нас здесь жил славный травник. Нынче-то он подался в отшельники, живет где-то в горах. – Мансух опустил взгляд на свои руки и покачал головой, вспоминая прошлые невзгоды, потом снова посмотрел на Данзена. – Ладно, удачи с монастырем.

Глава вторая

Данзен Равджа вернулся в свой монастырь и сложил купленные припасы внутри.

День обещал быть солнечным, и Данзен надеялся, что такая погода продержится всю неделю, пока он сообразит, как поправить крышу своего нового обиталища, на которой недоставало дранки, а в некоторых местах зияли такие большие дыры, что свет свободно проникал в дальние углы молельни.

Он отнес новое ведро к колодцу и вернулся ко входу в монастырь, чтобы наполнить горшок. Потом набрал еще воды, просто на всякий случай.

Покончив с этим, он взялся за уборку.

Убирая мусор из монастыря и подбираясь к внутренним помещениям, Данзен все яснее осознавал, что его плотницких навыков явно будет недостаточно. Он мог сколотить какие-то грубые конструкции, но тут требовался профессионал, а значит…

Наемник покачал головой.

Ему очень не хотелось впутывать других людей. Монастырь был его убежищем, и в каком-то смысле он действительно стал паломником, который хотел начать жизнь заново.

На то, чтобы окончательно расчистить молельню, ушло несколько часов. Данзен решил отдохнуть и уселся перед входом в монастырь, прижавшись спиной к основанию одной из статуй львов, той, у которой недоставало головы. Он вновь достал найденный дневник и принялся его листать.

Данзену повезло, что автор журнала делал множество зарисовок. Среди них наемник наконец отыскал что-то, похожее на змееподобных тварей, которых он повстречал по дороге в Чутам.

Рисунок изображал толстое существо нескольких метров в длину и с достаточно широкой пастью, чтобы проглотить человека целиком. У него не было ни глаз, ни носа, только множество острых зубов.

– Нодзути, – вслух прочел Данзен и стал изучать описание екая:

«Подобные змеям нодзути обычно не нападают на людей, если только те не подходят слишком близко к их гнездам. Если нодзути не проглотит человека целиком, укус его острых зубов вызовет лихорадку, которая способна убить даже здорового взрослого мужчину. Рассказывают, что человек может подхватить эту лихорадку от одного вида нодзути, но высокочтимый автор ни разу не встречал никого, кто заболел бы таким образом».

– Высокочтимый автор? – прошептал Данзен и продолжил чтение:

«Определенной достоверности поверье утверждает, что нодзути рождаются, когда дурной монах покидает обитель, чтобы стать отшельником. Такие существа более подобны человеку, нежели змее, и, по словам собеседника, мнению которого я доверяю безоговорочно, такие нодзути способны говорить. Столкнувшись с нодзути, лучше всего забраться повыше и как можно скорее покинуть эту местность. Из-за своих размеров и приземистости существа не отличаются выносливостью и передвигаются не очень быстро».

Данзен задумался над последним замечанием.

Судя по тому, что довелось видеть ему, нодзути были достаточно выносливыми, а значит, запись в дневнике стоило дополнить. К сожалению, у Данзена не было письменных принадлежностей, так что с правками пока придется подождать.

И все же дневник мог оказаться полезен: по описаниям екаев Данзену будет проще найти нужного, если он столкнется с новым существом. А раз уж первая встреча случилась так скоро, другие, видимо, тоже не заставят себя ждать.

Данзен отложил дневник и вернулся к монастырю. Пришло время заглянуть в дальние помещения.

Бывший убийца пересек молельню, не убирая ладонь с рукояти меча. Коридор был забит завалами мебели, по большей части деревянной, гнилыми свитками, религиозными стягами и рулонами мокрых ковров.

Данзен разбирал мусор до самого заката. Стало холодать.

Он подумал было разжечь перед монастырем огромный костер, но быстро отказался от этой мысли. Высокое пламя привлечет внимание. Кроме того, некоторые предметы отсырели и произвели бы немало дыма.

Поев зерна с холодной водой из колодца, Данзен отыскал самый чистый угол молельни и расстелил там постель.

Но стоило ему лечь, как с потолка сорвалась гнилая доска и едва не рухнула на него. Торчащие щепки зацепили руку и разлетелись по полу.

Данзен встревожился, опасаясь, что поранился до крови. Он ждал знакомых ощущений от приближения демонов, но лежал совершенно неподвижно, готовый в любой момент выхватить оружие. Наконец он выдохнул, коснулся руки и обнаружил, что кусок дерева, к счастью, его не ранил.

На этот раз Данзен спал куда крепче, чем в прошлую ночь, и проснулся только один раз – от какого-то звука снаружи.

С мечом в руках наемник подобрался к выходу, готовясь противостоять любому, кто подобрался к монастырю, будь то убийца или екай. Он выскользнул наружу и обнаружил, что снаружи все тихо, если не считать воющих где-то вдали животных.

Данзен положил руку на одну из охранявших дверь статуй, ту, у которой осталась голова. Похлопав каменное животное, он вернулся внутрь и быстро уснул.

Утром Данзена вновь разбудил какой-то звук снаружи. На этот раз – женский голос, негромко что-то напевавший.

Пригнувшись и вновь положив руку на эфес меча, Данзен подобрался к дверному проему. Астра практически вибрировала от жажды действия.

Когда шаги вновь раздались совсем рядом, он достал оружие и выскользнул наружу, готовясь нанести удар.

Данзен убрал меч в ножны.

Слева от входа в монастырь стояла полная женщина и бормотала молитву, перебирая белые бусины четок. Она так сосредоточилась на своем занятии, что поначалу не заметила постороннего.

Данзен откашлялся, чтобы привлечь ее внимание.

– Ты… – Женщина выронила четки. – Ты же…

– Паломник, – ответил Данзен.

– Да, прости. – Она склонила голову. – Просто… Когда монастырь еще действовал, когда был жив настоятель, моя мать часто сюда приходила, – сказала женщина и наконец посмотрела на Данзена.

Глаза у нее были заплаканными, на одной щеке красовалось пятно, по-видимому, муки. Прежде чем отправиться в такую даль, женщина, вероятно, вытерла лицо рукой и не заметила этого.

Она выглядела уставшей, даже изможденной, волосы находились в беспорядке, одежда была завязана небрежно.

– Что произошло? – спросил после долгого молчания Данзен, когда до него дошло, что он видел женщину прежде. Он припомнил слова Мансуха, владельца магазина, о том, что с ее ребенком что-то не в порядке.

Первые же слова женщины это подтвердили:

– Моя дочь, Лиган, больна, – сказала она, утирая рот передником. – У нее черные пятна по всей спине. Ее тошнит. Я показала ее доктору из Первого района, но он велел лишь как следует ее кормить и следить, чтобы она достаточно была на солнце. Хамдо, мой муж, съездил с ней в Чутам, и тамошний доктор сказал то же самое. Но я же знаю, дело в чем-то другом. Моя матушка, она бы…

Женщина умолкла, пытаясь совладать с собой.

– Да?

– Матушка знала бы, как поступить. Она знала отшельника, когда тот еще жил в деревне. Хамдо говорит, что пойдет искать Далана в горы, но это так опасно… Он не сможет пойти в одиночку, – сказала женщина и расплакалась. – Он не такой сильный, как кажется. У него крепкие руки, но только потому, что он все время что-нибудь переставляет и чинит. Он ничего не знает о том, как выжить вне города. А в горах Панчен водятся екаи. И другие твари. Великаны, демоны, разные ужасные создания… Да, бывают и добрые, но злых не меньше, чем добрых…

– Понимаю, – сказал плачущей женщине Данзен. Что-то в его душе всколыхнулось в ответ на ее скорбь. – Возможно…

Женщина вновь взглянула на него и вновь извинилась.

– Прости, что потревожила тебя, Паломник, – сказала она. – Я просто пришла помолиться. Я уйду. Меня зовут Сарнай. Стоило сказать это раньше.

– Возможно…

– Я не знала, что ты тут живешь, правда. Здесь уже лет двадцать никто не живет. Да, двадцать лет. Я едва помню времена, когда здесь жили люди. Я тогда была совсем ребенком.

– Я могу сходить, – сумел наконец вставить Данзен.

Но Сарнай его не услышала.

– Я знаю, тебе до этого дела нет, – сказала она, снова всхлипывая. – Я не хотела тебе мешать. Я… – Она умолкла, наконец осознав, что сказал Данзен.

Он кивнул.

– Ты бы мог?.. – У Сарнай перехватило дыхание. Она торопливо огляделась. – Ты готов мне помочь?

– Мне не сложно.

– Мой муж… Он мог бы подсобить тебе с ремонтом. Он плотник. Лучший в деревне. Если ты можешь… – Она прикусила губу и кивнула. – Да, он наверняка согласится. Если ты найдешь Далана и принесешь средство, которое поможет Лиган, Хамдо наверняка согласится тут поработать. По крайней мере, починит крышу. Она придется как раз кстати, когда начнется сезон дождей. Да и зимы у нас бывают очень холодными.

– Вам не обязательно что-то делать взамен, – возразил Данзен.

– Я тоже могу помочь, – продолжала она, не обращая на него внимания. – Иногда я помогаю Хамдо. Так славно было бы увидеть монастырь восстановленным! Он этого заслуживает.

– Тебе не обязательно что-то делать, – снова сказал Данзен.

– Конечно обязательно. Если ты поможешь мне, моя семья станет помогать тебе. Здесь все так поступают. По крайней мере, всем следовало бы так поступать. Пусть ты и живешь тут, в монастыре, но мы все соседи. Я не знаю, откуда ты, но откуда бы ты ни был, ты пришел к нам… – Сарнай умолкла, поняв, что говорит слишком много. – Мне не важно, зачем ты здесь, это не имеет значения.

– Как мне найти этого отшельника?

– Вот это уже сложнее, – сказала она и нахмурилась. – Вот что. Пойдем к нам, и я нарисую карту, которая поможет тебе добраться до места.

Данзену не нужно было особенно собираться, но он все равно вернулся внутрь, чтобы убедиться в том, что не забыл ничего, что могло бы пригодиться в дороге. Он не хотел оставлять деньги – на монастырь в любой момент могли наткнуться какие-нибудь воры или бандиты.

Вероятно, понадобится смена одежды, огниво и швейный набор. Кроме того, Данзен не хотел забираться слишком далеко в горы без полевого дневника, просто на случай, если ему понадобится опознать какое-то новое создание.

Сложив все нужное в большую найденную сумку, Данзен спрятал оставшиеся вещи среди валявшегося в коридоре хлама, который еще предстояло вынести.

Вместе с Сарнай он вернулся в Шую.

По дороге настроение женщины улучшилось. После обещания Данзена она стала почти беззаботной и ничуть не беспокоилась о том, что ее увидят вместе с ним.

Она рассказывала о том, как выросла в Шуе, как впервые встретила мужа во время праздника урожая и как они жили до того, как заболела их дочь.

Когда они достигли окраины, на Данзена вновь обрушились звуки города: лай собак, курицы, квохчущие перед одним из домов на окраине. Рядом с другим стояла пара лошадей. Вдалеке над другими районами висела дымка, из мастерской позади одного из строений доносился запах горящего угля.

Сарнай свернула с главной улицы и привела Данзена к небольшому, но ухоженному домику. Сразу было ясно, что здесь живет плотник, так как фасад содержался в куда лучшем состоянии, чем другие. На подоконниках стояли горшки с цветами, ступени перед входом были недавно подметены, стены выкрашены в желтый, так что дом казался маяком среди более темных соседей, по большей части темно-коричневых или темно-красных, сохранявших естественные тона кирпича и старого дерева.

– Посиди пока, – сказала Сарнай, когда они вошли внутрь. – Йени, я вернулась.

Из одной из комнат вышла девочка-подросток и издала какой-то изумленный звук при виде Данзена. У девочки были каштановые волосы с отдельными светлыми прядями, длинные ноги и короткое туловище, по носу рассыпалось множество веснушек.

– Как она? – спросила Сарнай.

– Она спала, но потом проснулась от собственного кашля, – ответила девочка, не отводя глаз от Данзена. – Но я сумела усыпить ее песенкой.

– Прекрасно. Ты можешь вернуться в магазин. Передай мои благодарности отцу.

– Пока, – попрощалась Йени и выскользнула за дверь, все еще поглядывая на Данзена.

– Не обращай на нее внимания, – сказала Сарнай и жестом пригласила Данзена в детскую, которая явно была пристроена к дому недавно. – Это, если ты не знал, дочь Мансуха. И она только недавно узнала о существовании парней, – сказала хозяйка и усмехнулась. Потом указала на небольшой столик и стул у двери: – Посиди пока тут.

– Я постою.

Сарнай вышла, оставив Данзена наедине с младенцем. Лиган лежала на животе, повернув голову в сторону. Под распахнутой на спине рубашкой у нее на коже отлично просматривались черные круги с красной каймой. Даже со своего места Данзен ясно видел, что ребенок серьезно болен.

Сарнай вскоре вернулась с клочком бумаги и вырезанным из дерева карандашом.

– У тебя есть еще один? – спросил Данзен, поглядев на грубый карандаш.

– Конечно, – ответила Сарнай и передала карандаш ему.

Она снова вышла и вернулась с еще одним. Ребенок в кроватке пошевелился.

– Ш-ш-ш-ш, ш-ш-ш-ш, – сказала женщина, подошла к дочери и осторожно положила руку на спутанные волосы девочки.

Когда Лиган расслабилась, Сарнай села за стол и быстро зарисовала на листке бумаги пятна на спине ребенка.

– Это нужно отдать отшельнику. Его зовут Далан, – сказала она Данзену, когда закончила рисунок. – Я уверена, он поймет, что надо сделать.

– Он живет в горах, так?

– Именно так.

– Как мне до него добраться?

– Вот для этого и нужен второй листок, – сказала Сарнай и снова взялась за рисование. Какое-то время тишину в комнате нарушало только царапание грифеля.

Ей понадобилось несколько минут, чтобы закончить карту. Наконец женщина повернулась к Данзену и указала кончиком карандаша на их текущее местоположение.

– Тебе нужно пройти обратно к монастырю и еще дальше, пока не дойдешь вот до этого места. – Она постучала карандашом по бумаге. – Здесь ты увидишь старый молитвенный камень. Слева от тебя окажется лес Асуров. Что бы ни случилось, ни за что туда не ходи. Миновав молитвенный камень, вот тут сверни направо и иди вдоль горного ручья. Далан живет где-то возле его устья. Это я знаю, потому что мой двоюродный брат носит ему припасы. Но должна тебя предупредить, Паломник…

– Да?

– В горах водятся екаи. Ты, наверное, уже знаешь, что только горы Панчен отделяют нас от Диюя. Нам здесь не приходится об этом беспокоиться, хребет настолько велик! Но ты отправишься к отшельнику, в самые горы, и окажешься куда ближе к преддверью. А там…

Малышка Лиган издала какой-то звук, и женщина повернулась к дочери.

– Я… Я не представляю, что там может водиться. Но что бы это ни было, оно наверняка опасно.

– Понимаю, – заверил Данзен и взял у нее карту.

Он сложил ее вместе с зарисовкой пятен на спине Лиган и спрятал во внутренний карман.

– Дай мне двадцать минут, и я приготовлю тебе кое-какую еду с собой. Ничего особенного, просто несколько блюд, которые я готовлю для Хамдо, когда ему нужно далеко ехать. Если ты не возражаешь… – Сарнай кивнула на малышку.

– Конечно, – ответил Данзен, не совсем зная, как понимать доверие женщины. Ему, бывшему убийце, на счету которого было столько смертей, что он давно потерял им счет, нечасто приходилось сидеть с чьими-то детьми. – Я за ней присмотрю.

Глава третья

Дорога быстро становилась привычной.

Данзен снова вышел из Шуи и направился к своему новому дому в монастыре. Он накинул на голову капюшон и двигался быстрее обычного, понимая, что до наступления темноты нужно отыскать убежище.

Какой бы интерес ни вызывали у него екаи, Данзен предпочитал встречаться с ними при дневном свете. Он отлично помнил, каково это: идти по следам Шедрупа среди Чутамских гор, где ему все время казалось, что на него кто-то вот-вот набросится.

Не то чтобы это ощущение было для бывшего убийцы таким уж непривычным, но он старался по возможности его избегать. Слишком долго он ходил по самому краю.

Вокруг появлялось все больше деревьев, они все плотнее обступали путь, по которому он шел. Дорога отличалась от той, что вела в Чутам. Вдоль нее не было застав, и у Данзена появилось чувство, что он оказался на ничейной земле, где стоило вести себя особенно осторожно.

Он припомнил, что Сарнай назвала это место лесом Асуров. Вообще-то, он и прежде видел его из монастыря – океан деревьев до самого горизонта.

Зная, что направляется в горы, Данзен свернул на развилке вправо и наконец снял капюшон, чтобы лучше видеть по сторонам.

Он любил подобные прогулки, иногда они напоминали ему преследование добычи: он мог двигаться то медленно, то быстро, но всегда вперед, всегда наготове.

С тех пор, как Данзен отправился на восток, его жизнь здорово изменилась. Братство Диюй не жалело средств на его содержание, ведь он был их лучшим убийцей. Но кареты, прислуга и шикарные апартаменты не могли заставить забыть о грязной работе.

Он был убийцей двадцать лет, и смерть не производила на него особенного впечатления. Но возвращаясь в дорогую гостиницу или садясь в карету с собственным кучером, пока его одежду все еще покрывала кровь, Данзен всегда чувствовал себя не в своей тарелке.

Его всегда тревожило такое разделение двух миров: одного, заполненного безжалостными заказными убийствами, и другого – изысканными вещами.

Как много раз прежде, Данзен постарался об этом не думать. Вместо этого он сосредоточился на дороге перед собой. Громадные деревья слева протягивали ветви над тропинкой и создавали островки тени, но воздух и без того был достаточно прохладным, чтобы бывший убийца чувствовал себя комфортно.

И, как и прежде, Данзен продолжал идти вперед. Как всегда.

Примерно через полчаса он заметил молитвенный камень, о котором говорила Сарнай. Перед ним оказалась большая, обмотанная флагами стела с нацарапанными молитвами.

Его охватила внезапная тревога.

Данзен схватился было за Астру, но тут его сразил удар молнии.

Данзен очнулся с резким вздохом. Голова невыносимо болела. Его руки были связаны за спиной. Кроме того, на шее крепился узел, который, как он быстро сообразил, удерживал кусок ткани, закрывавший его лицо.

Наемник слегка качнулся из стороны в сторону. Снизу раздался голос, наполнивший его ужасом:

– Ты очнулся, – произнес кто-то, и Данзен узнал наемного убийцу по имени Сюнта.

Он наконец осознал, что висит на чем-то вверх ногами, с кляпом во рту.

– Ты всегда был неразговорчивым, – заметил Сюнта. – Что только к лучшему. Не хочу слышать, как ты молишь о пощаде. Знаешь, они думали, что я спятил, решив отправиться сюда. Мол, он-то ни за что не забрался бы так далеко в эту глушь. Можешь в это поверить? Никто даже не подозревал, что кто-то вроде тебя стал бы прятаться на самом краю мира. Дурачье. Сколько я знаю, Норвин отправился куда-то на север. Соко, вероятно, тоже, но тебя это вряд ли волнует.

Данзен вцепился зубами в кляп, но его злость быстро улеглась, пока он придумывал, как освободиться.

Сюнта был молодым и хитрым убийцей. Поглощенный им останец Шуньяты подарил ему способность испускать из ладоней удары молнии. Он прошел тренировку Братства через много лет после Данзена, но Бирен Йеше, бывший наставник Данзена и человек, который его предал, всегда хорошо о нем отзывался. И, как много раз прежде, старый учитель оценил способности молодого убийцы достаточно верно.

Данзен начал раскачиваться из стороны в сторону.

– Скажу честно, – продолжал Сюнта, – не думал, что тебя будет так просто поймать. Нет, прекрати двигаться. Тебе это не поможет. Попытаешься еще раз, и я угощу тебя такой молнией, что ты целый день проваляешься без сознания. Хватит. Так вот, как я говорил, не думал, что ты так просто попадешься. Я добрался до Шуи всего пару дней назад и тут же услышал о человеке по имени Паломник. Поначалу я надеялся, что кто-нибудь захочет назначить награду за его голову. Думал, что, может, перехвачу немного деньжат по пути к своей главной цели. Но потом я заподозрил, что это ты и есть. Иначе и быть не могло. Это как раз в твоем стиле – попытаться исчезнуть на краю света. Мастер Йеше будет рад вновь с тобой повидаться.

Данзен продолжал слегка раскачиваться из стороны в сторону; в голове у него складывался план. Если эта попытка не удастся, придется попробовать что-то другое, как только он очнется после удара молнии.

– Я же велел тебе…

Хотя на лице у него была повязка, Данзен закрыл глаза в надежде почувствовать изменение в давлении воздуха и угадать, когда Сюнта использует свои силы, чтобы успеть качнуться вперед.

Внезапно он начал падать. Треск электрического разряда у него за спиной подсказал, что молодой убийца промахнулся, и, как Данзен и надеялся, молния попала в ветку.

Данзен шмякнулся на землю, и от удара у него перехватило дыхание.

– Ах ты!.. – взревел Сюнта.

Данзен изо всех сил бросился в направлении голоса убийцы. Он сумел сбить Сюнту с ног, и они вдвоем куда-то покатились и ударились о дерево. Сюнта вскрикнул от боли.

Понимая, что времени у него немного, связанный по рукам и ногам Данзен вскарабкался на противника и с силой опустил голову, целясь на звук хриплого дыхания убийцы.

Его лоб врезался в лицо Сюнты, и Данзен немедленно выпрямился и нанес новый удар, потом еще и еще, вкладывая в них всю свою сверхъестественную силу. Наконец Сюнта издал какой-то булькающий звук и обмяк.

Закрывавшая лицо Данзена темная ткань немного сдвинулась и освободила его подбородок и рот.

Нуждаясь в зрении, он подался вперед и попытался сдвинуть повязку о кровавые выступы лица Сюнты.

Для этого ему пришлось приблизить свое лицо так близко к лицу покойника, будто он собирался его поцеловать. Раз за разом проводя лбом по сломанному носу и разбитым губам Сюнты, Данзен старался избегать зубов, помня, что случится, если он поранится.

К тому времени, как черная ткань сместилась на брови и лоб, и в глаза ему хлынул ослепительный поначалу свет, Данзен взмок. Окружающий мир быстро вновь стал четким, и он разглядел кровавую кашу, в которую превратилось лицо Сюнты.

Собрав все силы, Данзен попытался разорвать веревки на запястьях, и ему бы это удалось, если бы Сюнта не связал его так, что они опутывали все его тело и доходили до самых подмышек. Его лодыжки, голени и даже колени тоже были крепко связаны, так что он не мог встать.

Но ему удалось нечто невообразимое. Он сумел забить противника до смерти собственной головой.

По крайней мере, Данзен надеялся, что тот мертв.

Все еще лежа верхом на Сюнте Данзен подался чуть назад и прижал ухо к его груди.

Тишина.

Сквозь завесу слипшихся волос он вновь взглянул на изуродованное лицо молодого убийцы. Сюнта в чем-то походил на самого Данзена в юные годы, вот только теперь большая часть его лица была вдавлена, нос сломан, один глаз выпучился, другой закрылся, язык вывалился изо рта, оскаленные зубы покрывала свернувшаяся кровь.

Данзен изогнулся и поднялся на колени, изо всех сил стараясь удержать равновесие. Он посмотрел на лежавший у корней дерева нож, но тут же решил, что не сможет закрепить рукоять в земле так, чтобы перерезать путы. Нет, придется перетереть веревки обо что-то другое.

Наемник посмотрел вправо и обнаружил, что находится не слишком далеко от молитвенного камня. Возможно…

Вздохнув, по большей части от раздражения при мысли о том, что ему предстоит сделать, он лег на бок. Астра не была прицеплена к его поясу, как обычно, но находилась неподалеку, рядом с его сумкой, у корней дерева, к которому его подвесил Сюнта.

За вещами он еще успеет вернуться.

Данзен изогнулся и покатился, используя собственный вес и помогая себе локтями. Несколько секунд он катился в неправильном направлении, но сумел движением ног направить себя к молитвенному камню.

Ему понадобилось двадцать минут, чтобы проделать путь, который занял бы пять минут ходьбы. У камня Данзен остановился. Он запыхался и чувствовал головокружение из-за необычной манеры передвижения.

Несколько секунд Данзен лежал на спине и смотрел в небо. Он заметил, что уже вечер, и что солнце скоро зайдет. Следовало найти убежище.

После нескольких глубоких вздохов к нему вернулись силы, и Данзен откатился к одному из углов молитвенного камня. Он не был как следует обработан, тут и там осталось несколько острых краев, и даже если их окажется недостаточно, он всегда может переползти к другому углу.

Полагаясь исключительно на силу мышц живота, Данзен сумел подняться на колени.

После этого он начал двигаться вверх-вниз. После пяти минут подобных упражнений мышцы на его бедрах горели, но веревки держались, как ни в чем не бывало.

Не обращая внимания на неудобство, Данзен не сдавался.

Вскоре он почувствовал жжение и в мышцах живота, но какой бы сильной ни была боль, нужно было освободить руки.

Данзен впал в странное медитативное состояние. Не прекращая однообразных движений, он перевел взгляд на труп Сюнты и припомнил, когда видел того в последний раз.

Иногда братство Диюй отправляло убийц парами, особенно когда хотело, чтобы новички чему-то научились у ветеранов. Данзен не то, чтобы тренировал Сюнту, но дважды выполнял задания вместе с ним. Способности молодого убийцы произвели на него неизгладимое впечатление: молнии позволяли убить нужную цель издалека и остаться незамеченным.

Человек мог выйти на балкон своего дома, где его немедленно сражал удар электричества, в то время как Сюнта прятался на крыше дома через несколько улиц и мог исчезнуть прежде, чем кто-то поймет, что случилось.

Вероятно, именно так он и оглушил Данзена. Будь молодой убийца поумнее, он ударил бы его изо всех сил, а потом запечатал бы свою добычу в какой-нибудь ящик вроде гроба и немедленно отправился бы прочь.

Из такой западни выбраться было бы куда трудней.

Продолжая тереть веревку о камень, Данзен прокрутил этот сценарий в голове. В определенный момент Сюнте пришлось бы поднять крышку, и к тому времени пленник уже догадался бы, что его похитили. Возможно, ему удалось бы справиться с противником точно так же: прыгнуть на него и ударить головой. Главное было придавить молодого убийцу собственным весом, чтобы он не мог прибегнуть к своим способностям.

Об этом Данзену рассказал сам Сюнта, пока они работали вместе: если он ударит своей молнией человека, который соприкасается с ним, то и сам ощутит разряд.

Если не считать того, что у него просто не было другого выбора, именно это было главной причиной, почему Данзен пытался подмять Сюнту под себя: он не хотел, чтобы противник еще раз угостил его молнией.

Чувствуя, как подается веревка, Данзен удвоил усилия.

Сюнта мог его убить. К этой мысли Данзен какое-то время не возвращался. С самого начала он предполагал, что братство Диюй хочет его смерти. Но, возможно, тому, кто сумеет доставить его живым, обещана большая награда?

Когда веревка подалась, Данзен облегченно вздохнул.

Теперь он мог развести локти и порвать оставшиеся путы. Он размял руки, оглядел веревку, что опутывала его ноги, повернулся лицом к камню и встал, цепляясь за его поверхность. Потом он осторожно развернулся к трупу Сюнты, Астре и сумке, которые лежали за мертвым убийцей.

Данзен двинулся вперед, поначалу мелкими прыжками, чтобы освоиться. Так как руки у него теперь были свободны, было куда легче удерживать равновесие. Бывший убийца смог развить достаточно приличную скорость и быстро добрался до меча.

Такой метод передвижения определенно был лучше катания по земле.

Сначала Данзен думал похоронить Сюнту. Хотя он и пытался его убить, молодой убийца был таким же сиротой, брошенным сразу после рождения. И Сюнте первому удалось отыскать, где скрывается Данзен, а это само по себе было достойно восхищения. И хотя убийца вряд ли добрался до места пешком, даже поездка в карете на такое расстояние была бы испытанием, особенно учитывая, что он решился совершить это многодневное путешествие, полагаясь лишь на подозрение.

Но рытье могилы заняло бы слишком много времени, а вокруг уже начинало темнеть.

Так что Данзен выбрал похороны попроще.

Он забрал кинжал Сюнты и веревку, которой тот подвесил его к дереву, и стал раздевать труп, чтобы почтить молодого убийцу так называемым небесным погребением, при котором плоть оставлялась для зверей и прочей живности, что водилась в округе.

Но он не хотел, чтобы на тело наткнулся кто-нибудь еще, поэтому отнес его в сторону от основной тропы. Так его мог заметить только тот, кто рискнет сойти с дороги и углубиться в лес.

Разумеется, путники могли учуять запах, но оставалось надеяться, что животные достаточно скоро позаботятся об останках.

Среди убийц давно ходила шутка о том, что природа всегда пробьет себе дорогу, но от этого выражение не переставало быть истиной и подходило к неисчислимым ситуациям.

Наконец Данзен прислонил тело Сюнты к стволу дерева поглубже в лесу Асуров и вытащил нарисованную Сарнай карту. Он уже представлял, куда следует идти: направо от молитвенного камня, а потом пока не отыщет горный ручей.

Небо окрасилось оранжевым и розовым, воздух становился все холоднее. Данзен последовал наставлениям Сарнай. Он шел быстро, но не надевал капюшон, чтобы оглядывать окружение.

Это не помогло ему в прошлый раз, но что толку себя корить. Способности Сюнты позволяли тому наносить удары издалека, и заметить его заранее было непросто. Если бы Данзен его заметил, Астра позаботилась бы об остальном.

Наемник услышал ручей еще до того, как его увидел. Добравшись до воды, он опустился на колени и ополоснул руки и лицо. А потом достал из сумки мясной пирог, который сделала для него Сарнай. Женщина заботливо завернула его в сухие листья и обвязала шнурком.

Данзен съел его на ходу, стараясь отыскать убежище на ночь.

Невысокие холмы у подножия сменились обрывистыми склонами, среди которых вилась горная тропа. Вода в ручье теперь бежала куда быстрее, и Данзен то и дело замечал под поверхностью отблески рыбьей чешуи.

Солнце закатывалось за горы, тени удлинялись, и все вокруг окрашивалось в оттенки синего, которые постепенно становились темнее. Данзен прибавил шагу, не сводя глаз со скал, что тянулись слева.

Когда бывший убийца уже начал жалеть, что у него нет с собой факела, он заметил на склоне футах в четырех от себя какое-то темное пятно.

Он вскарабкался по камням и присел на корточки перед входом в дыру, достаточно просторную, чтобы можно было забраться внутрь. Данзен вздохнул и пролез в пещеру. Внутри было сыро и пахло камнем.

Он затих, ожидая какого-нибудь движения. И, ничего не дождавшись, снял сумку, достал второй комплект одежды, завернулся в него поверх первого и натянул на голову капюшон. Ночью станет еще холоднее, но Данзен не хотел разводить костер, особенно здесь, на совершенно незнакомой территории.

Он снял пояс и ножны и положил Астру рядом, так, чтобы тут же вытащить оружие, когда оно понадобится. Если понадобится.

Отыскав положение поудобнее, прижав колени груди, а спину – к стене пещеры, Данзен уснул.

Утром его разбудило птичье пение, но внимание немедленно приковала тень, которая будто бы тянулась от входа прямо к нему.

Данзен выкатился наружу с оружием наготове и увидел перед собой старика, сгорбленного, но бодрого, в грязноватых одеждах, с лысой головой и длинной белой бородой, морщинистыми щеками и почти оранжевыми глазами.

– Ты пришел меня убить? – спросил старик без всякого страха.

– Ты Далан? – вместо ответа спросил Данзен.

– Да.

– Нет, я не собираюсь тебя убивать. Я пришел сюда по просьбе человека из деревни Шуя.

– Тебя послал кто-то из деревни?

– Да, – подтвердил Данзен и сунул было руку во внутренний карман, чтобы достать рисунок.

– В таком случае пойдем туда, где я живу. Уверен, что ты не откажешься от сытного завтрака. И, проспав всю ночь здесь, порадуешься теплу костра.

Вдвоем они молча прошли вверх вдоль ручья. Отшельник Далан умело отыскивал путь среди камней, будто делал это уже миллион раз.

Что, собственно, так и было.

Они дошли до места, где солнечный свет падал прямо между двух вершин. Благодаря этому необычному явлению лучи проникали глубоко в толщу прохладной воды в ручье и заставляли искриться камни на дне.

– Сюда, – сказал Далан и принялся взбираться по камням, которые Данзен, скорее всего, сам бы не приметил.

Следом за отшельником он взобрался на уступ, оттуда – на следующий, где обнаружился вход в уютную, отлично освещенную пещеру. Внутри в одном углу уже горел огонь, и дым уходил наружу через отверстие среди камней. Рядом с костром лежала пара стеганых спальных подстилок, у дальней стены напротив входа стояла бочка с водой и были сложены всяческие припасы.

Далан жестом пригласил бывшего убийцу сесть на одну из подстилок. Устраиваясь, Данзен заметил у одной стены что-то вроде шкафа, на котором лежало множество трав и каких-то других предметов.

Напевая какой-то мотивчик, который Данзен никогда не слышал прежде, отшельник поставил на огонь горшок с водой. Потом он бросил туда сушеное мясо и корнеплоды, перемешал все и только тогда добавил немного специй.

– Нужно подождать, чтобы получилась хорошая похлебка, и я уж точно хочу, чтобы она сварилась как следует, – сказал отшельник и устроился напротив Данзена. Он облизнул губы и оглядел гостя. Его глаза на секунду обратились к рукояти Астры.

– У тебя необычное оружие.

Данзен кивнул.

– И, как я понимаю, ты в деревне недавно? Кажется, мы прежде не встречались.

– Нет, не встречались.

– А имя у тебя есть?

– Жители Третьего района зовут меня Паломником. Меня устраивает.

– Паломник, значит? – Отшельник улыбнулся, и в его глазах зажглись огоньки. – Вот так имя. Полагаю, ты лишь недавно пришел в долину. Разве что ты из Чутама?

– Я здесь недавно.

– И как тебе екаи?

– Сначала я в них не верил. А потом убил нескольких.

– Убил?

Данзен взял сумку, вытащил полевой дневник, который нашел в монастыре, и показал его отшельнику.

– Ты все это сам написал?

– Нет, нашел там, где поселился.

– Да? Где это?

– В монастыре неподалеку от Третьего района.

– Как тебе удалось поселиться в монастыре? Он принадлежит старейшине Сондерсу.

– Я спас его племянника от сборщиков долгов, и он отдал мне монастырь.

Далан рассмеялся; хриплый звук совершенно не походил на его голос.

– Шедруп снова взялся за старое?

– Да.

– Он необычный юноша, знаешь ли, – заметил отшельник, и его взгляд погрустнел.

– Я заметил.

– Сейчас он кажется бестолковым пьянчужкой, но прежде, еще лет десять назад, он полностью посвящал себя работе с собственным эхом. И поднял бы это искусство на новую высоту, если бы не гибель жены и сына. В то время на деревню то и дело нападали бандиты. Шедруп с семьей жил на самой окраине, и их дом первым попал под удар. Сам он в то время находился в монастыре, там, где теперь живешь ты. Настоятель, с которым они были добрыми друзьями, как раз только скончался, и Шедруп улаживал кое-какие его дела. А когда вернулся домой, обнаружил, что вся его семья погибла. Такие дела.

– Ясно, – откликнулся наконец Данзен. – Это многое объясняет.

– Можно мне взглянуть? – спросил отшельник и кивнул на дневник.

Данзен передал журнал ему, придерживая пальцем страницу с описанием нодзути.

– Это екаи, которых я убил. Их было несколько.

– Нодзути… Отвратительные создания, – заметил отшельник. Какое-то время он листал журнал, затем кивнул. – Думаю, так и есть. Этот журнал принадлежал настоятелю. Его звали Буянт… Буянт Мэргэн. Да, именно так. Кто бы мог подумать, что ему нравилось описывать екаев! – Отшельник вернул дневник Данзену. – О настоятеле Мэргэне мы можем поговорить и потом. Так что заставило тебя прийти сюда?

Данзен вытащил из внутреннего кармана рисунок Сарнай и передал его собеседнику. Далан какое-то время рассматривал пятна на листке и кивал.

– Они на спине ребенка, – сказал Данзен.

– Я догадался. Мне доводилось видеть подобные отметины. Чей ребенок?

– Сарнай и Хамдо.

– Таким молодым родителям пришлось столкнуться со столь серьезной болезнью. И, судя по рисунку, она вполне может погубить ребенка. Если ничего не предпринять, я бы дал ему от силы дня три-четыре.

Отшельник сложил листок и положил себе на колено. Потом шумно выдохнул и обратился к Данзену:

– Скажи мне, Паломник, доводилось ли тебе убивать великанов?

Глава четвертая

Данзен Равджа пролистал дневник, написанный Буянтом Мэргэном, настоятелем монастыря, в котором теперь жил.

Он отыскал нужную страницу и поморщился, читая описание:

«Прежде дайдаработчи были столь велики, что их движения сформировали наш мир. Они по-прежнему огромны, а немногие, что живы до сих пор, поселились в долинах между деревней Шуя и Диюем, среди гор Панчен. В следах древних дайдаработчи собирались озера, а ударами кулаков они создавали долины и ущелья. У дайдаработчи лысые головы, серая кожа, большие белые глаза, длинные языки и острые когти. Из-за вырождения новые дайдаработчи появляются на свет уродами. Кроме того, они становятся все глупее и начинают враждовать с людьми.

К некоторым екаем следует относиться с уважением и всячески поощрять их сотрудничество с людьми. Но дайдаработчи не относятся к числу подобных добрых существ. Это отвратительные создания, и постепенное вырождение обрекло их вид на исчезновение. Они упрямы, опасны и, хотя прежде были травоядными, теперь предпочитают мясо».

Данзен снова вспомнил слова отшельника о том, что ему придется убить великана.

При этой мысли хмурое выражение его лица сменилось легкой усмешкой. Наемнику казалось, что Далан видит его насквозь. Беседуя со старым отшельником, он невольно припомнил старейшину Сондерса, хотя у того и было куда больше денег и влияния.

Отшельник явно догадался, кто он такой, и, возможно, кем он был прежде, и потому без всяких колебаний заявил о том, что ему придется убить великана. Хотя Далан, возможно, и подозревал, что Данзен бежит от прошлого, он не знал об этом прошлом наверняка. И точно не мог догадаться о том, как умело Данзен мог отыскать и прикончить добычу.

Тем не менее Далан явно неплохо понимал, на что способен его гость.

– Как ни печально, этот великан отличается особенно мерзким характером, и мне уже приходилось сталкиваться с ним прежде, – сказал отшельник, когда Данзен собрался в путь. – Я уверен, что екаи долины Генсин могли бы принести человечеству много пользы. Если бы только люди понимали, что это за создания и сколь многому мы можем друг у друга научиться, мы могли бы жить бок о бок и помогать друг другу. Но дайдаработчи – настоящее отребье, и даже если наступят блаженные времена, когда мы станем жить ближе к екаям, этим ужасным великанам в новом прекрасном мире места не будет. И они становятся все тупее. Дайдаработчи размножаются не так уж часто, но каждый раз отпрыск оказывается еще хуже родителей. Все они невероятно глупые и впадают в гнев без всякого повода, так что договориться с ними невозможно.

Выслушав эту речь, Данзен кивнул.

– Прости. Просто уж очень они меня разозлили. И, можешь мне поверить, я старался, как мог. Время от времени я пытаюсь им помогать, но тот, что поселился здесь неподалеку, ни с кем не ладит. Ладно, полагаю, стоит перейти к делу. Чтобы закончить лекарство, мне нужна прядь волос дайдаработчи. Их волосы обладают необычайными свойствами, которых нет ни у одного растения или минерала в долине. Принеси мне прядь. Возможно, тебе даже не придется его убивать, но следует готовиться к худшему.

Устроившись на уступе неподалеку от пещеры отшельника, Данзен перелистнул страницы дневника и отыскал описание змееподобных нодзути. Прежде он собирался исправить запись о подвижности этих созданий, что и сделал теперь, а потом спрятал дневник в сумку.

Покончив с этим, он встал и повернулся в направлении, которое указал ему Далан. Если отшельнику нужна всего прядь волос, возможно, удастся заполучить ее, не убивая великана.

Далан сказал, что до обиталища ближайшего дайдаработчи удастся добраться только к закату, но это было Данзену на руку. Если он будет действовать осторожно и тихо, то сможет добыть волосы, пока великан спит.

С этой мыслью Данзен продолжил путь.

Решив, что настало время подкрепиться, он на ходу он съел еще один пирог Сарнай. Похлебка, которую приготовил отшельник, была хороша, но мясной пирог всегда лучше, и Данзен порадовался тому, что в сумке лежит еще несколько.

На ходу он вновь обратился мыслями к своей последней жертве, молодому убийце Сюнте. Пусть и не сразу, но рано или поздно в Братстве прознают, что с ним что-то случилось. Но вот о том, как они поступят после этого, оставалось только гадать.

Они могли отправить других убийц, чтобы те отыскали тело и узнали, как Сюнта погиб. Или же просто не обратить на его смерть внимания. Данзен мог только надеяться на такой поворот дела. Если в долине начнут появляться незнакомцы и задавать вопросы, ему придется залечь на дно.

Возможно, Данзену следовало найти информатора в Чутаме. В конце концов, если в долину заявятся новые убийцы Братства, сначала они окажутся именно там. Но во всем городе он знал только одного человека, Еву Инь, странную, меняющую облик владелицу публичного дома. Из всех, кого ему довелось встретить в долине Генсин, ей он доверял меньше всего.

С другой стороны, знакомство с владелицей публичного дома могло оказаться полезным. Не все убийцы посещали заведения такого рода, но там обязательно оказывался кто-то, кто их знал, так что бордель был отличным местом для сбора информации.

Но такой союзник обойдется недешево, это Данзен отлично понимал.

Как и говорил отшельник, Данзен уловил вонь задолго до того, как увидел самого великана.

Солнце уже садилось, и горы постепенно погружались во мрак. Данзен рефлекторно пригнулся, огибая очередной поворот, и увидел перед собой испражнявшегося гиганта раз в восемь выше любого обычного мужчины. При этом зрелище Данзен едва не свалился обратно за скалу, из-за которой вышел.

Пока дайдаработчи заканчивал свои дела, бывший убийца успел взять себя в руки. В воздухе висела ужасающая вонь.

Великан поднялся и отошел на несколько шагов, потом уселся на большой камень и издал какое-то неразборчивое ворчание.

Как и было написано в дневнике, у дайдаработчи была серая кожа, настолько изуродованные плечи, что он казался горбуном, и лицо, похожее на что-то среднее между человеческим и обезьяньим. Длинные волосы на голове гиганта гривой спускались ему на спину, да и все остальное обнаженное тело тоже покрывала растительность. Каменистая площадка, где он обитал, была завалена дерьмом и костями.

Не обращая внимания на зловоние, Данзен прятался до самого заката.

Он не мог пользоваться факелом или другим источником света, но на безоблачном небе уже всходила луна, выросшая почти на три четверти, так что округа будет достаточно различима.

Наконец великан сполз с камня и растянулся на земле.

Когда он захрапел, Данзен приготовился действовать.

Бывший убийца соскользнул со скального выступа, на котором прятался, и приземлился так осторожно, будто в нескольких футах от него спал младенец.

Чтобы избавиться от лишних помех, которые могли мешать или издавать посторонние звуки, он оставил сумку наверху и спустился совершенно бесшумно.

Он слышал размеренный храп великана, и на секунду замер, когда громадный екай перевернулся на другой бок, сплюнув при этом на землю здоровенный ком соплей. Хотя вонь великана ощущалась даже наверху, здесь она стала почти невыносимой.

Однажды, много лет назад, Данзен прикончил одну из целей, когда та вышла в сортир. Для этого ему пришлось полдня прятаться за этим деревянным строением.

Но тут все было куда хуже.

Стараясь как можно реже дышать носом, Данзен приник к земле и тихо достал Астру.

Ему нужно всего несколько прядей волос.

Он отлично видел блестевшие в лунном свете спутанные космы дайдаработчи. Екай лежал к нему спиной, открывая обзору покрытую грязью спину.

Данзен оглядел землю, чтобы убедиться, что ему ничто не помешает. Если не считать отдельных костей и кучи экскрементов, путь был свободен.

По-прежнему не выпрямляясь и удерживая меч так, что его острие было обращено назад, Данзен начал подкрадываться к великану. Громадный екай закряхтел и перевернулся на спину. Данзен замер, а его сердце попыталось забиться ему в глотку. Не обращая внимания на вонь, он глубоко вдохнул через нос и загнал сердце на место.

Данзен как раз миновал кучу навоза, и тут дайдаработчи повернулся в его сторону и открыл глаза с громадными молочно-белыми зрачками.

Когда великан сел, задрожала земля. Данзен быстро отскочил в сторону. Великан повел рукой в направлении человека и с кряхтением поднялся.

Данзен замер, пытаясь выровнять дыхание.

Как будто не замечая бывшего убийцу, дайдаработчи поднял голову и раздул ноздри. Потом сунул палец в ухо, достал оттуда ком ушной серы и щелчком отправил его на землю.

Чтобы проверить свое подозрение, Данзен нагнулся, схватил кость какого-то животного и швырнул ее влево от себя.

Великан оживился, дернулся в сторону звука – и приземлился физиономией прямиком в кучу собственных экскрементов.

Данзен кивнул. Дайдаработчи определенно его не видел.

С этой мыслью он потянулся было за еще одной костью, но та сдвинула чье-то ребро. Великан поднял голову из кучи дерьма и уставился на Данзена.

Дайдаработчи бросился в сторону бывшего убийцы, и тот едва успел убраться с дороги. Подпрыгнув, он оперся ногой о запястье великана, но тот тут же взмахнул другой рукой и едва не поймал человека.

Данзен запустил в полет Астру, клинок свистнул в воздухе и направился прямиком в лоб великана.

Ж-жух!

Астра оказалась недостаточно острой, чтобы пробить череп великана, и застряла у екая во лбу. Дайдаработчи взревел, по его физиономии потекла кровь.

К удивлению и раздражению Данзена, великан даже не попытался вытащить торчавший из его лба меч. Обычно Астра немедленно возвращалась к хозяину, но теперь она намертво застряла и не могла шевельнуться.

Слепой дайдаработчи попытался раздавить Данзена кулаками. Он беспорядочно залупил по земле, но его цель успевала увернуться от каждого удара.

Безошибочно подгадав момент, Данзен прыгнул вверх и приземлился на запястье великана, а оттуда перебрался на плечо. Потом бросился вперед, зацепился за громадное ухо и попытался перемахнуть поближе ко лбу в надежде вытащить клинок.

Тут великан как раз вовремя взмахнул рукой перед физиономией, и Данзен полетел вниз. Он плашмя рухнул на землю и на одном адреналине успел увернуться от отчаянного шлепка великана.

Дайдаработчи раздраженно взревел. Капавшая со лба кровь теперь добралась до его губ. Напуганный великан тяжело дышал. Когда он снова заревел, в воздух взлетели брызги кровавой слюны. Данзен, который тоже едва переводил дыхание, ждал, когда великан вновь попробует его пришлепнуть.

Как только громадная серая ладонь опустилась, он отступил в сторону и прыгнул, вновь зацепился за руку, взобрался вверх и попытался проделать прежний маневр.

Сначала плечо, потом ухо, потом…

Данзен оказался прямо перед лицом великана как раз в тот момент, когда тот в бездумной попытке поймать человека собрался отвесить самому себе пощечину.

Вместо того, чтобы схватиться за меч, бывший убийца позволил себе упасть ниже, на уровень рта екая. Уцепившись за губу, он перекинул свое тело в сторону, и тут великан влепил ладонь прямиком себе в физиономию.

Дайдаработчи пошатнулся, издал нечленораздельный рык и рухнул навзничь.

Тело Данзена покрывала кровь, и он обеспокоился было, но тут же сообразил, что вся она принадлежит его противнику. Он заставил дайдаработчи вогнать меч глубже в собственный череп, что и стало последним ударом.

Раздался знакомый свист, означавший, что Астра возвратилась к хозяину, и слегка ошалевший Данзен поглядел вниз, на ножны. Клинок и даже рукоять были покрыты кровью. Наемник вытащил оружие и приготовился на случай, если великан вновь пошевелится.

Он медленно подобрался к неподвижному существу. Голова дайдаработчи безвольно упала на бок, язык вывалился, изо рта вырывалось зловонное дыхание. И точно, в черепе великана зияла дыра, будто его сразила громадная стрела, прошедшая навылет.

Шлепнув самого себя, он протолкнул меч Данзена прямиком в мозг, а затем Астра вылетела из затылка, чтобы вернуться в ножны.

Данзену нечем было очистить оружие, и он отправился добывать волосы дайдаработчи. Бывший убийца схватил в кулак здоровенную прядь, но волосы так воняли, что он тут же отказался от мысли убрать их в сумку.

Данзен все еще возился с добычей, когда его отвлек тяжкий вздох.

Он приготовился нанести новый удар, но великан больше не шевелился. Вздох оказался последним.

С окровавленным мечом в одной руке и пучком волос дайдаработчи в другой Данзен вернулся на уступ, где оставил сумку. Издалека до него донеслись незнакомые звуки, крик какого-то животного, а может, екая.

Следовало найти убежище, но сначала нужно было вымыть клинок и вонючие великанские волосы.

Данзен направился по тропе на запад и наконец вышел к ручью, из которого пил прежде. Он отложил волосы дайдаработчи в сторонку и занялся мечом, заодно ополоснув и ножны. Отверстия по сторонам позволяли воде легко протекать насквозь. Потом он как мог вымыл волосы великана, камнем счистив с них часть грязи.

Удовлетворившись этим, Данзен оглядел склон в поисках достаточно просторной пещеры, где он мог бы укрыться на ночь.

Наконец он отыскал подходящую и, оказавшись в уютном небольшом пространстве, уснул, прижав колени к груди и положив меч рядом.

Данзен Равджа заметил пещеру отшельника.

На секунду он замер, наслаждаясь звуком журчавшей слева воды, видом кружившего над головой в поисках добычи ястреба, запахом цветов, который доносил ветер.

Будто учуяв его, Далан вышел наружу и жестом пригласил гостя взобраться наверх.

– Вижу, ты добыл волосы великана, – сказал старик и указал на плоский камень, куда их следовало положить. При свете дня его оранжевые глаза казались еще более пронзительными.

– Я их вымыл.

Отшельник хмыкнул.

– Стоило помыть дважды. От них несет.

Далан издал какой-то звук и принялся копаться в ящиках своего шкафа, пока наконец не отыскал нож. Он присел на корточки и стал нарезать волосы, будто это был сельдерей, сбрасывая готовые порции в деревянную плошку.

– Ты не сказал, что великан слеп.

– Я же предупреждал, что их род вырождается, и предположил, что ты сделаешь соответственные выводы. – Он оглядел Данзена и только теперь заметил, что одежда бывшего убийцы покрыта кровью. – Ты его убил?

Данзен кивнул.

– Ну и хорошо. Я, конечно, стараюсь мирно сосуществовать со всеми екаями, но этот… – Далан крякнул от отвращения. – Обычно я за то, чтобы екаи и люди жили вместе. Но не в этом случае. Сегодня у екаев в горах будет повод для радости.

Далан переложил нарезанные волосы в глиняный горшок, добавил немного воды и поставил сосуд на огонь. Когда вода закипела, он вновь вернулся к шкафу, взял из крохотной баночки щепоть какой-то травы и рассыпал ее по поверхности готовившегося лекарства. В воздухе разнесся запах паленой плоти с легким привкусом розмарина.

Данзен вышел наружу.

– Что, не нравится запах? – крикнул из пещеры отшельник, который между тем добавлял в варево новые ингредиенты.

Данзен не ответил.

Он дождался, когда старик закончит лекарство, которое в итоге оказалось черной притиркой, такой густой, будто отшельник намешал угля в застывшее варенье.

– Этого должно хватить, – сказал Далан, передавая запечатанный глиняный горшок Данзену. – Оставшиеся волосы я приберег. Я вымою их еще пару раз и сохраню на случай, если другим детям в деревне понадобится то же лекарство. Я бы предложил тебе заночевать здесь, но, подозреваю, тебе не терпится отправиться в обратный путь.

Данзен кивнул.

– Ты точно не хочешь по крайней мере вместе со мной перекусить?

– Я не голоден.

– Ну как скажешь, – откликнулся Далан, кивая. – В таком случае будь счастлив, Паломник. Если тебе когда-нибудь понадобится лекарство, для себя или кого-то еще, ты знаешь, как меня найти. И удачи с монастырем.

– Спасибо, – сказал Данзен и повернул в сторону деревни.

Держась берега горного ручья, он миновал несколько вычурных откосов и наконец вышел на основную горную тропу.

На ходу он вспоминал бой с дайдаработчи – этот поединок мог стоить ему жизни еще до того, как на свободу вырвались бы демоны. Позднее стоит еще раз заглянуть в журнал и проверить заметки настоятеля об этом екае. Он не помнил, упоминалось ли там о том, что вид вырождается. Возможно, нужно дополнить запись.

Только через два часа наемник добрался до молитвенного камня, где его подсторожил Сюнта.

Данзен зашел в лес и отыскал раздувшийся труп. Звери сожрали глаза Сюнты, щеки и губы, и поотрывали целые полосы плоти с рук. Какое-то существо с огромными когтями вспороло живот трупа, и Данзена еще какое-то время преследовала вонь пролежавших несколько дней на солнце внутренностей.

Бывший убийца направился к Шуе по тропе вдоль леса Асуров. В определенный момент, желая скрыть лицо, он накинул на голову капюшон.

Он миновал свой монастырь и наконец достиг края города, где нагнал гнавшего корову пастуха. Двое мужчин просто кивнули друг другу.

Данзен легко отыскал дом Сарнай, такой заметный среди соседей благодаря яркой расцветке и мастерству хозяина-плотника.

Бывший убийца один раз постучал, и ему открыла розовощекая хозяйка.

– Ты… ты такой грязный! – воскликнула она, разглядев одежду гостя.

– Вот, – сказал Данзен и передал ей лекарство.

– Ты его добыл? – На глаза Сарнай навернулись слезы. – Поверить не могу, что тебе это удалось! Спасибо! Спасибо тебе огромное! Прости, что назвала тебя грязным. Пожалуйста, оставь мне свою одежду, я ее постираю. А ты пока можешь взять вещи Хамдо. Он вернется примерно через час.

– Не беспокойся о моей одежде. Я сам могу ее постирать.

Сарнай сняла с горшка крышку и немного отстранилась.

– Что в нем? – спросила она. – Не помню, чтобы оно пахло так ужасно.

– Лучше тебе не знать.

– Путешествие было очень опасным?

Данзен не ответил.

– В таком случае, – кашлянув, продолжила Сарнай, – мой муж будет у монастыря, как только рассветет. По утрам он обычно свободен, и я уже сказала ему, что когда ты принесешь лекарство, нужно будет помочь тебе с ремонтом. И как только Лиган станет получше, я тоже смогу вам помогать.

Данзен поднял было руку, показывая, что в этом нет необходимости, но Сарнай отрезала:

– Глупости. Мы теперь соседи. И монастырь прежде был очень важен для местных жителей. Нам всем стоило бы об этом помнить. Я не желаю слышать никаких возражений, Паломник. Завтра утром Хамдо придет, чтобы помочь. Тебе стоит отдохнуть. Ты можешь отдать грязную одежду ему, и я все постираю.

– В этом нет необходимости.

– Предложение остается в силе. И последнее: ты голоден? – спросила Сарнай.

Данзен хотел было отказаться от угощения, но вместо этого кивнул.

– Прекрасно. Я что-нибудь приготовлю, как только наложу мазь. Не знаю, как тебя и благодарить, Паломник, ты был послан в ответ на мои молитвы. – Она вспыхнула. – Прости… Но ты для нас и правда как благословение Шуньяты, это уж точно. Пожалуйста, – свободной рукой Сарнай пригладила передник, – садись. Я отлучусь всего на минутку.