Палеонесская дева (СИ)

Глава 13. Незваная гостья

Проезжая верхом на лошади по родному городу Камилла наблюдала, как едва завидев её, стражники города открыли ворота, а не многочисленный люд на центральной площади расступился, давая дорогу лошадям. Видеть это было в новинку. В дальних поездках она передвигалась только в экипаже и очень редко когда ездила верхом, в основном по территории имения и только для своего удовольствия. О приближении управительницы к родовому замку Рокстерли уже знали слуги и стражники, увидев экипаж с горы. Ворота, ведущие во внутренний двор заранее открыли, дожидаясь въезда лошадей.

Домой возвращаться не хотелось. Тело отдавало слабостью, усталость накрывала, клонило в сон. Кажется, что и Амелия, держась сзади, еле ехала и периодически засыпала, облокотившись на спину управительницы. Ничего не поделаешь, пришлось посадить её на лошадь позади, потому что оставлять одну неизвестно с кем совсем не хотелось. С момента отбытия из порта Алкории пленница не вымолвила ни единого слова, держалась поодаль от всех и безэмоционально смотрела перед собой, куда-то в пустоту. Дориан конечно же за ней присматривал, но решил, что она не опасна.

Только заехав во внутренний двор, Камилла почувствовала себя защищенной. Она снова была дома, только без Дьюка. Не хотелось никого ни видеть, ни слышать и ни с кем не говорить. Только отправить Амелию спать, запереться в своей комнате и думать над дальнейшим планом действий. А потом просто напиться крепкого алкоголя и заснуть в беспамятстве. Представить, что этой поездки в Алкорию никогда и не было.

На пороге встречали немногочисленные слуги. В их числе и Мирина, улыбка которой слетела с уст, только завидев грустных и смертельно уставших друзей. Она молча посмотрела на Камиллу и даже не решилась расспрашивать, что произошло. Видимо, всё и так было написано на лице. А Камилла сразу же отправилась в свои покои, но её быстро нагнал Дориан.

— Что будем делать с девушкой?

— Запри её в какой-нибудь комнате и не выпускай до утра.

Дориан исчез в полумраке так же быстро, как и появился. В главном зале уже давно никто не зажигал свечи на люстрах, потому что слуг было крайне мало, и Камилла разрешила не беспокоиться на счет света. В летнее время все ели до темноты, а в зимнее грелись у камина и пили вино. По вечерам этот зал уже давно окутывал полумрак.

Камилла, убедившись, что девушку из Палеонесса не оставили одну, поспешила выйти на улицу и медленно, но уверенно отправиться к донжону. Лишь бы закрыться у себя в кабинете или в спальне и спокойно обо всем поразмыслить.

— Камилла, подожди!

Амелия нагнала её, стоило только выйти на улицу и быстро, чуть ли не бегом, обогнала, перегородив дорогу.

— Зачем ты приказала её запереть? — волнительно спросила девочка. — Это же принцесса Авилина Альберти, дочь принца Освальда. Она может рассказать, что произошло. Давай её расспросим?

— Зачем?

Камилла уже перестала толком соображать и не понимала, чего от неё хотят. Тело манило идти в башню, закрыть глаза и просто лежать. А всё остальное могло как минимум подождать до утра. Она будто бы целый день таскала мешки, работая в поле. От усталости начала побаливать голова. И снова пришла мысль, что нужен был лишь хороший крепкий алкоголь. И вообще, в конце концов, она просто хотела остаться одна. Наедине со своей внутренней болью и саморазрушением.

— Как зачем? — удивилась девочка. — Вдруг её пытали или морили голодом? Давай хотя бы обо всем расспросим?

Спорить с упрямой Амелией не было сил, а оставлять её одну с пленницей слишком рискованно. Совсем непонятно, чего ожидать от этой Палеонесской принцессы. На корабле она накинулась на еду, словно не ела несколько дней. Но, затем молча забилась в угол и сидела, не видя никого. За всё время пути Камилла не слышала, чтобы пленница сказала хоть одно слово. Впрочем, она вообще не видела никого, заперлась в отдельной каюте и смотрела в окно.

— Давай оставим это до завтра? — попросила управительница.

— Ей же нужна помощь! И потом, сейчас каждая минута дорога, пока Дьюк в Палеонессе.

Это был удар по больному, но девочка была в чём-то права. И даже на этом она не остановилась и напомнила:

— Ты же говорила, что я должна сама учиться принимать решения, чтобы в будущем стать хорошим управителем. Я думаю, что так будет правильно. Времени у нас не много.

Камилла вздохнула, молча развернулась и пошла обратно в замок. Одно радовало — там была Мирина, которая могла быстро накрыть на стол и хотя бы покормить. Хоть сейчас и твердо ощущалось, что кусок в горло не полезет, немного еды всё равно бы не помешало. Управительница зашла в главный зал и села за длинный стол для пиршеств, прямо посередине. Её место всегда было во главе стола, но оно ей почему-то никогда не нравилось.

Амелия увидела Дориана и быстро подошла к нему. Камилла молча кивнула, когда Мирина поинтересовалась, нужно ли накрыть на стол и закрыла глаза. Она, кажется, даже начала засыпать, в пол уха слушая, как на стол со звоном кладут какую-то еду и ставят бутылки. А потом резко открыла глаза, услышав, как прямо напротив неё со скрипом отодвинули стул.

Пленница аккуратно села и начала осматриваться, наконец, показывая хоть какую-то заинтересованность в том, что вообще происходит. Она была бледна, одной рукой держалась то ли за бок, то ли за живот, на волосах всё так же застыла слипшаяся кровь, а в глаза бросались пальцы рук, на которых отсутствовали ногти. И довольно дешевая потрепанная рубаха в некоторых местах, испачканная кровавыми пятнами. Амелия, хоть и привела свою «подругу», но всё же села возле управительницы. Так было надежней, да и уж через стол безоружная незнакомка точно прыгать не станет, чтобы кому-то навредить.

Некоторое время они все сидели молча. Пленница слегка оживилась, почувствовав запах еды и наблюдая, как на столе начали появляться разные яства, сглотнула слюну. Усмехнувшись, Камилла уточнила у Амелии:

— Ладно. А она вообще говорить-то умеет?

Амелия посмотрела на подругу и осторожно, еле слышно спросила:

— Ты помнишь меня?

Девушка ответила не сразу, а голос звучал тихо и вымучено:

— Конечно. Я помню тебя, ещё когда ты была маленькой вы приезжали к нам с семьей в Алкорию. Помню твою сестру Лиру. Такая серьезная, спокойная. Настоящая леди. Помню императора Норберта и Грейнора Рокстерли.

При упоминании отца, дяди и сестры Амелия сохранила лицо и не подала виду, что что-то не так, только грустно вздохнула. Камилла подметила про себя, что и не помнила, когда в последний раз говорила с девочкой о семье. Ей и самой прошлое оставило много боли, но ежедневные управленческие дела не давали времени об этом подумать.

— Можно поесть? — осторожно спросила пленница.

— Да, пожалуйста, ешь, — разрешила управительница.

Пленница с нескрываемой жадностью накинулась на еду, второй раз за этот день. Возможно, в плену её не кормили несколько дней. Тогда хорошо, что Дориан не давал ей на корабле слишком много. После длительной голодовки следовало есть понемногу. Забыв про манеры, она быстренько отломила ломоть хлеба, взяла кусок мяса и принялась уплетать. Камилла устало вздохнула, потому что поняла, что придется подождать. Видимо пленница и правда была сильно голодна. Однако, не теряя времени и проглотив очередной кусок мяса, она сама спросила:

— А где управитель Грейнор?

— Его с нами нет, — тихо ответила Амелия.

— Уехал куда-то?

Тут девочка не стала уже ничего говорить. И пришлось ответить Камилле:

— Он умер. Я управитель.

Авилина Альберти внезапно прекратила есть и замерла. Рука, державшая хлеб, повисла в воздухе, а затем медленно опустилась. Хоть голос Камиллы и не оставлял сомнений в правдивости, принцесса посмотрела на неё с недоверием. А затем, придя в себя, уточнила у Амелии:

— А как же твоя старшая сестра, наследница?

Девочка молча покачала головой. Пленница взглянула на Камиллу как-то по-новому, будто пытаясь понять, правда ли перед ней управительница. И всё так же тихо спросила:

— Как такое могло случиться?

— В наш дом…

Амелия уже начала было рассказывать о лазутчиках-североземцев, но предвещая длинную историю, Камилла решила перебить и перейти сразу к сути:

— Лучше скажи, что случилось во дворце и кто были те люди. И побыстрее, я ужасно устала.

Авилина посмотрела на управительницу с некой неприязнью, но спорить не решилась.

— Я отдыхала в покоях отца, ждала, когда он освободиться от дел, чтобы поговорить со мной. Потом услышала странный шум, а когда вышла посмотреть, отец был мертв, — Авилина вздохнула. — Какие-то люди устроили резню прямо во дворце и перебили всю стражу, ворвались в кабинет отца, ударили меня по голове, я потеряла сознание и очнулась в подвале тайной тюрьмы. Там была пыточная комната и… один из… один из врагов меня пытал. Я его знала, это был доверенный отцу человек.

Последние слова дались принцессе тяжело. Похоже, она сама ещё не до конца осознавала произошедшее.

— Ты говоришь о своем отце, принце Освальде? — изумилась Амелия.

— Да, о нем. Моего отца убили подло, трусливо и бесчестно. Ударом со спины, — продолжила Авилина. — И пока я была в той пыточной комнате, всё пыталась что-то понять, ненавидела себя и весь континент, хотела умереть, хотела всех их убить, хотела… — Авилина шмыгнула носом и её едва заметно затрясло. — Не знаю, чего ещё я хотела. Мне заткнули рот, связали и… я будто вечность там провела до тех пор, пока меня не оставили в покое. Я думала, что умру. Лучше бы так и было.

Амелия взглянула на Камиллу, как бы говоря «я была права». Да, ситуация у Авилины гораздо более плачевная, чем казалось на первый взгляд. Но это ничего не объясняет. Принцесса не знала, кто ворвался в замок, устроил покушение и зачем. Может, этот принц Освальд был не такой уж и хороший государственный лидер? Впрочем, у всех ему подобных есть тайные недоброжелатели. Но Камилле совсем не хотелось слушать рыдания девушки и успокаивать её, поэтому она просто подставила ей под нос кубок с вином.

— На выпей, полегчает.

Дориан всегда говорил так, когда Камилле было тяжело, только вдобавок не забывал бросить ехидную усмешку. Принцесса молча накинулась на вино. Похоже, она и сама не хотела, чтобы кто-то видел её страдания. Выпив половину, она положила кубок на стол и заметно, даже демонстративно, поморщилась. Но говорить ничего не стала.

— Мы могли бы отыскать мою мать, — предложила принцесса. — Она сейчас здесь, в Гальраде, в ордене святой Вианоры. Это в северной провинции. Она может помочь, безопасно отправить меня обратно в Алкорию.

— Нам нужно не тебя домой отправлять, а ехать к императору, — нетерпеливо ответила управительница. — Сказать, чтобы убрал своих людей с границ Стылых земель. Или убьют близкого нам человека, а если это случиться, ты отсюда живой не уйдешь.

На это пленница грустно усмехнулась:

— Всем будет только лучше, если меня не станет…

— Да и мне плевать на тебя, — призналась, наконец, Камилла.

В ту же секунду она почувствовала осуждающий взгляд Амелии. Но свои слова назад брать не хотела.

— А вы, что, у меня во дворце своего человека оставили? — недоуменно спросила Авилина.

— Представь себе, да.

Принцесса ничего на это не ответила, только виновато опустила глаза. А затем продолжила уплетать еду, за обе щеки. Камилла сидела и размышляла над услышанным. Скорей всего перед тем, как пытать, принцессу раздели догола, а уже после кинули под ноги эти самые обноски, чтобы в случае чего, городская стража не признала в ней дочь принца Освальда.

Да, девушка была красива, даже чересчур. Переодеть, вымыть с ног до головы, расчесать и может быть, получится принцесса. В этом есть и большое коварство. Если она и правда дочка принца Освальда и на территории Гальрада с ней что-то случится, может начаться серьезный политический конфликт. И проблем не оберешься, когда всплывет, что такая знатная особа прибывала в «плену» у Рокстерли.

— А как вы вообще оказались в Алкории? — недоуменно спросила принцесса. — Я думала, вы не собирались к нам.

— По приглашению из дворца.

— По какому ещё при… — Авилина вдруг застыла и вновь положила еду на стол.

На мгновение наступила тишина. А затем принцесса закрыла лицо руками и пролепетала:

— Это я во всем виновата… я приказала отправить приглашение. Это было так давно, что я и забыла… от вас не было вестей больше полугода, ни одной весточки. Отец сказал, что скорей всего вы не приедете и не стоит даже писать, но я… это всё моя вина…

Камилла собралась что-то ответить, утешить или на худой конец, налить ещё вина, но принцесса начала всхлипывать, а затем и вовсе разревелась. Закрыв лицо руками, она не видела никого вокруг, но рыдала, будто бы вся та боль, что была прожита за последние дни, дала о себе знать и сильным всплеском вырвалась наружу. Камилле было хорошо знакомо это чувство. У каждого есть что-то способное причинить невероятно много боли. Бессмысленной, тупой и беспощадной. Её невозможно игнорировать или скрыть. А если попытаться запереть глубоко в душе, она медленно, но верно начнёт пожирать человека изнутри.

— Про… простите меня…

Авилина пыталась говорить сквозь слезы, но выходило это у неё из рук вон плохо. Камилла, решила, что момента лучше пойти, всех уложить, не будет.

— Так, хватит реветь, — сказала она в приказном тоне. — Возьми себя в руки. Что случилось, уже не изменить. Нам нужно всем отдохнуть.

Кое-как Авилина встала и поплелась за Камиллой и Амелией в жилое крыло замка. Подруга Амелии шла позади всех и пыталась привести себя в порядок. Поправляла волосы и вытирала лицо рукавом рубахи, попутно осматривая пустые коридоры величественного замка, в котором когда-то давно наверняка гостила. Хорошенько протерев лицо собственной рубахой, принцесса нарушила молчание:

— Амелия, значит у тебя появился регент-управитель? А ты сама собираешься претендовать на престол?

— Конечно, она собирается.

Камилла, не зная почему, ответила сама. И спиной почувствовала на себе прожигающий взгляд девочки. Эта тема для них была острой. Одной из тех, которые когда-нибудь, желательно в ближайшее время надо бы обсудить.

— Император держит тебя в поле зрения, да? — продолжила допытываться принцесса. — Всё-таки старик не вечно будет сидеть на троне.

— Меня не пускают на прием к императору, — призналась Амелия.

— Почему?

— Не меня спрашивай…

Они остановились возле одной из комнат в жилом крыле, вполне подходящей для ночлега даже такой особе, как принцессе другого государства. Авилина с недоумением смотрела на Камиллу. На самом деле, не пускать Амелию к Гальрадской знати был совет самого императора. После того, как Камилла начала появляться при дворе, кто-то решил распространять грязные слухи о том, что она безграмотная дурочка из северной деревни, и вообще работала в одном из домов удовольствия в Саргосе. Император хотел бы видеть Амелию в лучшем свете, поскольку очень уважал её отца и дядю, а потому советовал выждать время. Вот только с девочкой обо всем этом подробно поговорить как-то не нашлось времени.

— Так, знаешь что? — вздохнула Камилла, обращаясь к Амелии. — Ты слишком много болтаешь. Иди-ка в свою комнату.

Она попыталась возразить, но Камилла её перебила:

— Я сказала в свою комнату, живо! Всё, хватит посиделок. Расходимся до утра.

Как это обычно бывало, стоило прикрикнуть строгим тоном и девочка, слегка поклонившись, молча удалилась к себе без желания спорить. А Камилла открыла дверь и пригласила принцессу внутрь. На удивление слуги постарались и эта комната, как и остальные содержалась в чистоте, хотя в жилом крыле практически никто не жил, а проверять, всё ли в порядке последние месяцы попросту не было времени.

Из больших витражных окон струился лунный свет, единственный источник освещения на западной стороне замка. Авилина, увидев большую застеленную кровать в углу комнаты, сразу же устало присела на краешек и схватившись за бок, тихо застонала. Всё же Амелия была права и не зря остановила Камиллу. Принцессе нужна была помощь. И надо что-то делать прямо сейчас, пока не стало хуже.

— Болит?

— А ты как думаешь? — возмутилась принцесса. — Меня раздевали, прижигали кожу калёным металлом, вырывали ногти, связывали и избивали. Конечно, болит!

— Надо бы тебя подлечить, а то так и до императора завтра не доедем. Давай, живо снимай рубаху и ложись. А я позову Мирину.

— Мирина — это ваш лекарь? — поспешила уточнить Авилина.

— Мирина — наша кухарка. Лекаря у нас нет.

Вместо того, чтобы послушно принять помощь, Авилина вдруг возмутилась:

— Что? Кухарка? Я не хочу, чтобы меня лечила кухарка. И вообще, ты разговариваешь с принцессой.

— Тогда, снимайте рубашку, Ваше Величество, и ложитесь.

Из уст Камиллы это больше звучало, как издевка и она это прекрасно понимала.

— Высочество, — поправила Авилина.

— Знаешь, ты начинаешь меня бесить, — призналась управительница. — Могу позвать стражу и приказать раздеть тебя догола, так устроит?

— Тогда точно до императора не доедем… ладно, зови свою кухарку.

Принцесса начала медленно развязывать пояс на грязной рубахе. А Камилла отправилась обратно вниз по лестнице, оставив дверь приоткрытой. Мирина всё ещё была на первом этаже несмотря на то, что на улице стемнело и главный зал освещали немногочисленные свечи. Она стояла и просто перебирала какую-то посуду. Попросту не хотела идти спать и ждала подругу.

— Камилла можно с тобой…

— Возьми лекарства и иди в жилое крыло, — перебила управительница. — Там наша гостья, подлечи её как сможешь. Похоже, у неё ожоги. И пальцы перевяжи.

— Хорошо, а кто она? И где Дьюк?

— Она принцесса, кажется. Из Алкории. А Дьюк остался в Палеонессе, — Камилла вздохнула, вновь почувствовав усталость. — Мирина, прости пожалуйста, мы все измучились. Просто сделай что я прошу, ладно? Как поможешь ей, сразу найди Дориана, у него ключи от комнат. Пусть её запрет до утра. Заодно он тебе всё и расскажет, ладно?

— Ты начинаешь меня пугать, — призналась кухарка.

— Есть что-нибудь крепкое, выпить?

— Бренди есть, на полке под столом.

Камилла быстренько нашла бутылку, взяла чистую кружку и пошла к столу. Мирина поняла, что больше ничего не добьется и удалилась. Она вообще всегда сразу делала то, что просят порой и без лишних слов бралась за работу.

Казалось, что уже прошла целая вечность с тех пор, как Камилла только попала в общину к Дориану и согласилась работать помощницей. Она научилась готовить и обзавелась полезными навыками по хозяйству. Вместе с Мириной они быстро управлялись со всеми делами и во время работы всегда было о чем поговорить. Община Дориана существовала отдельно от ближайших поселений, в окружении леса в тишине и гармонии. Наверное, потому мир казался ей тогда простым и безопасным.

Управительница села прямо на полу возле окна, откупорила бутылку и в полумраке главного зала налила себе полную чашу.